Было январское обычное воскресенье. Варужан, рано проснувшись, уже более получаса ворочался и разлеживался в полутемной от синих штор супружеской спальне. Не хотелось вылезать из теплой постели – в комнате было довольно прохладно от остывшей за ночь батареи. Чувствовал, что уже пора “отлить”, но все равно – неохота вставать… Рука под одеялом лениво погладила мохнатую грудь, прошлась по обильно-волосатому большому и крепкому животу, скользнула к туго напрягшемуся от переполненного мочевого пузыря пенису и, наконец, долго с кайфом помассировала яички, уже несколько недель тупо ноющие от скопившегося семени… Рядом, на кровати впритык, зарывшись по макушку с копной давно не крашеных волос в толстое шерстяное одеяло, мирно посапывала, иногда подхрапывая, жена Назан… Краешком глаза мужчина взглянул на выпиравшие внушительные округлости лежащей к нему спиной женщины и удрученно вздохнул: “Господи, и что я нашел сорок лет назад в этой бабенке, ныне бесформенной, как пенал? Уму непостижимо...”
Мужчина прокрутил в уме все “яркие страницы” и “захватывающие моменты” совместной жизни и пришел к неутешительному выводу, что их за долгие десятилетия, увы, “кот наплакал”...
Женился как-то глупо – и не по любви, и не по расчету, а потому что уже “достало”: стукнуло тридцать, ни одной девушки, при виде которой по-настоящему бешенно заколотилось бы сердце, не встретилось, а родители все наседали - мол, пора бы осчастливить отца с матерью внуками и внучками… Да и сам Варужан, видя шумных, веселых и обаятельных соседских детишек, беззаботно играющих во дворе прямо перед их балконом, все чаще ловил себя на мысли – надо заводить собственных кровинушек, привести в дом добрую, заботливую, любящую жену. Стыдно было уже в его возрасте, когда по ночам лезешь на стенки от взрывающей плоть похоти, заниматься унизительным самоудовлетворением…
Подходящую девушку нашел совершенно случайно: приглянулась она ему на остановке, где оба садились на троллейбус, уезжая на работу. Пару раз поболтали в ожидании транспорта о том о сем, обменялись незамысловатыми и безобидными анекдотами, с месяц-два походили по кафешкам и барам, уже захаживая друг к другу домой обсудили морально-нравственные устои общества и свои подходы к ним, и, наконец, к наступившей после морозной в тот год зимы благоухающей весне, когда чувства буравят и распахнутые души, и истомленные тела, у молодых созрело решение – пора создавать семью! Сказано – сделано.
Свадьба была немноголюдной, но шумной и обильной, медовый месяц – “так себе”, больше дегтя, чем меда... Он, привыкший до женитьбы часто и “со смаком” мастурбировать, никак не мог “влиться в струю” новых для себя половых отношений и долго не мог “кончать”, молодая, не всегда удовлетворенная неопытным мужем жена обижалась, сгорая от отсутствия оргазма и подозревая у него какие-то психо-сексуальные отклонения. К счастью, таковых и в помине не было: просто обоим бывшим “стойким девственникам” требовалось для полной гармонии время, и оно, наконец, пришло.
Супружеская пара быстро “настрогала” пару чудненьких детей, и жизнь естественным образом вошла в прекрасную и содержательную пору любой добропорядочной семьи – создания совместного уютного, материально обеспеченного и благополучного очага, а главное, воспитания любимых чад в стремлении вырастить их здоровыми, образованными, полезными людьми, готовыми к борьбе с трудностями и превратностями окружающей их сложной действительности.
…Жена громко всхрапнула, оторвав Варужана от нахлынувших прозаических воспоминаний, и, открыв левый глаз, повернулась к мужу. Мужчина вмиг сделал вид, что спит – совершенно не хотелось общаться спозаранку, да и о чем говорить? Жена, не очень поверив в “крепкий сон” муженька-жаворонка, все же вновь повернулась на другой бок и еще глубже нырнула под одеяло...
Мужчина перевел дух, и в голове опять всплыли картинки его суетной жизни...
Дети выросли, получили образование, пришло время – и разлетелись по своим “семейным ульям”… а там свекрови, тещи, ссоры и склоки, сцены ревности, примирения и вечные пустопорожние разговоры… Короче, как белки в колесе, и им всем как-то не до стареющих родителей…
Варужан, никогда не испытывавший страстной любви к жене, тем не менее не изменял ей, довольствуясь ее природными женскими вполне влекущими прелестями и благопристойными способами секса, дозволенными в меру воспитания обоих супругов... С годами женушка, раздобревшая на мужниных харчах, все более приобретала пышные рубенсовские формы. Сексуальная гармония иногда давала сбой, когда Назан устраивала мужу истерики с привлечением “дальнобойной артиллерии” в лице тещи - из-за боязни ненароком забеременеть и идти на “верную смерть” для нее, на аборт, и нередко отказывала Варужану в близости… Тогда, обижаясь и долго дуясь на жену и во избежание очередного скандала на этой почве, мужчина предпочитал воздерживаться неделями и месяцами, лишь бы не напяливать презерватив, сразу отбивающий у него “охоту к любви” и мгновенно превращающий бойкий хер в вялую сосиску… Взрослый и степенный мужик, сгорая от стыда и ощущения ущемленного собственного достоинства, вновь вспоминал про юношеский онанизм в ванной под душем… Имея под боком законную жену, он с чувством брезгливости все чаще стал снимать половое напряжение заурядной дрочкой...
Мужчина, почувствовав, что уж совсем невтерпеж и взметнувшийся от распираемого мочой пузыря член сейчас брызнет прямо на него, быстро соскочил со скрупучей шаткой кровати и метнулся в туалет… Жена от шума окончательно проснулась и, заморгав заспанными глазами, раздраженно и громко крикнула вслед мужу: “Ты чего? Сам не спишь и мне не даешь выспаться!” Муж что-то буркнул из уборной, оттуда донеслись лишь звуки бьющей в унитаз мощной струи…
Варужан, облегчившись, прибежал, ежась от холода, обратно и снова плюхнулся в теплую постель. Жена зло сверкнула глазами, не зная встать или еще понежиться. Срочных дел по хозяйству с утра у нее не было, да и у мужа их не намечалось…
Почему-то супруга одолело в этот миг острое желание - возможно, от сильной предутренней эрекции, которая бывала теперь все реже, и вспыхнувших в мозгу картин былой бурной половой активности с женой… Он многозначительно посмотрел на Назан и с елейной улыбкой положил руку на ее полное оголившееся смугловатое плечо. Жена удивленно отстранилась… Муж подвинулся поближе и, коснувшись своей волосатой ногой ее выглядывавшей из-под одеяла пухлой аппетитной коленки, попытался полезть к ней. Назан усмехнулась и плотнее завернулась: ”Брось ты, ради Бога, сдурел что ли?”
- Совсем забыли мы с тобой, душенька, про это сладенькое дельце…, - похотливо и игриво пробасил муж. - А ведь еще не старые…
- Ой, не смеши меня, стану я в такой холод раздеваться и пачкаться… Фу!
Варужан сник и, отодвинувшись, уполз в свою постель.
- Э-эх, и в молодости ты мне толком не отдавалась, вечно со своей дражайшей мамочкой терроризировала “смертельной опасностью” абортов, и сейчас морочишь мне яйца…, - недовольно среагировал он на вульгарную реплику жены. - Зря я, дурак, не заводил любовниц… А ведь охотницы на меня были...
- И сейчас не поздно… Разрешаю..., - ехидно хихикнув, сыронизировала Назан, действительно давно уже не видевшая себя в плотских утехах и представившая вдруг опять свои измызганные вонючей обильной спермой лобок и ляжки, грузное потное тело мужа на себе и прочие мерзости соития – все мысли домовитой хозяйки день и ночь были о детях, внуках, стирке, глажке, уборке, обеде...
- Да нет, поезд ушел, кому я сейчас нужен? – осклабился Варужан и снова попытался залезть к жене под одеяло, медленно приспуская семейные трусы. – Раньше надо было думать, лет эдак десять-пятнадцать назад… а сейчас куда мне...
- Да и тогда это не удалось бы тебе, - скороговоркой выпалила Назан и проворно соскочила с кровати, дабы пресечь на корню посягательства “сексуально озабоченнного” муженька.
Она подхватила с банкетки старенький фланелевый халат и, быстренько облачившись в него, вмиг стала той хорошо знакомой мужу пришибленной бытом домохозяйкой-квочкой...
- Почему же ты так думаешь? - с апломбом возвысил голос уязвленный муж, присев в постели и зачесавшись.
- Потому что любовницы бывают у видных, богатых и успешных мужчин, да при высоких должностях, а всего этого у тебя отродясь не было и уже никогда не будет, - криво усмехнулась жена.
- Хочешь сказать, все в прошлом?!
- Да брось, стыдобище какое... в нашем-то возрасте, ты что вздумал куролесить? Старый кобелина... Уже и в заднице волос седой, а никак не угомонишься...
- Да вот захотелось, представь, твоего тепла, твоей любви, когда никто уже не мешает – ни соседи за стенкой, ни спящие под боком дети, ни мои мать и отец, упокой их души…
- Ой-ой, так и поверила! Просто зачесалось у тебя там кое-что под жирным брюхом, вот хочешь слить эту гадость, успокоиться - вот и вся твоя “любовь”... В молодости сколько слез я выплакала в подушку, когда ты, чурбан, безразлично поворачивался на другой бок и спокойно засыпал, даже не взглянув на меня, а сейчас чего это ты распетушился? Виагры, что ли, глотнул?
- Значит, ни в какую, женушка? - не унимался “заведенный” мужчина. - А может все же...
- И не заикайся... Все, кончили разговор, не бесись… Лучше вставай побыстрее… Сегодня выходной, дочка с мужем и внучатами обещали прийти, надо что-нибудь вкусненькое приготовить… Сходишь на рынок, купишь апельсинов, бананов…
Варужан проводил жену уничтожающим взглядом и со вздохом нехотя вылез из постели, прижимая к лобку никак не успокаивающегося в трусах и подрагивающего от напряга “бунтаря”.
- Ну тогда я хоть душ приму…, - мужчина, накинув на плечи потрепанный махровый халат, заторопился в ванную...
* * *