На средиземноморской волне

Роберт Багдасарян
Арарат Акопович, уже пожилой, но еще бодрый духом и телом мужчина, решил “на старости лет” впервые с размахом окунуться в “настоящую заграницу”, замахнувшись на очень уж настойчиво расхваливаемое – в силу дешевизны и следовательно доступности для “средних” армян – турецкое Средиземноморье… В советские годы товарищ, а ныне господин Бахтаворян за свою некороткую жизнь немало поездил и на черноморские, и на прибалтийские  курорты, однако, ереванская молва гудела, что Средиземноморье – это что-то “супер-особенное”…
Манящие своими названиями курортные города и поселки Анталийского залива – Анталья, Аланья, Сиде, Кемер и др. – уже завоевали сердца некоторых знакомых, сослуживцев и друзей скромного госслужащего, почувствовавших существенную разницу в водах иссиня-лазурного, более чистого и “легкого” Средиземного моря по сравнению с родным Черным…
“Была не была!” – подумал “Акопыч” и, поднакопив деньжат, двинулся совсем в другую от привычной Грузии сторону…
В “Звартноце” курортнику довелось увидеть своих эмоциональных сограждан от мала до велика, готовящихся к отлету на знаменитый турецкий курорт. Весьма удивило его, если не сказать потрясло, зрелище: вокруг суетились целые семьи – даже с грудными детьми, малышами в колясках… Люди вылетали чуть ли не в “массовом порядке” – в салоне рядом оказалась семья аж из трех поколений –  дед с бабкой, молодые супруги, дети и внуки!
“Да-а, народ наш живет все же не так плохо, если способен “под завязку” заполнять лайнеры на Анталью” – думал Бахтаворян, расположившись в салоне новенького ало-белого аэробуса турецкой авиакомпании “Атлас-джет”, чей предупредительный и подчеркнуто доброжелательный персонал скрашивал  двухчасовой перелет Ереван – Анталья.
…Прильнув к иллюминатору, Арарат Акопович жадно всматривался в раскинувшийся под крылом самолета родной, но, увы, давно “запретный” пейзаж: наконец “сверху” он, потомок ванских и анийских армян, впервые обозревал суровые серо-коричневатые складки обширного Армянского нагорья с горными пиками, глубокими ущельями и прожилками рек, обрамленных пышной растительностью, редкими высокогорными озерами, и вид их навевал ностальгические и грустные мысли о потерянной Родине – Западной Армении…
…Подлетая к турецкой Ривьере, уже с “птичьего полета” курортник невольно поразился размаху турбизнеса в этой стране – фешенебельные и довольно скромные гостиницы непрерывной лентой занимали все побережье – в ожерелье пальм, кипарисов, олеандров и апельсиновых рощ. А море сверху уже сводило с ума яркой лазурью своих вод…
…Отель “Монте Карло” удобно расположился почти на берегу моря и был типичен для побережья своей современной архитектурой, уровнем сервиса и смешанным контингентом своих постояльцев – немцев, шведов и восточных славян, составлявших большинство. Это обрадовало армянского “интуриста” – он привык общаться с русскими, украинцами и другими “совками” благодаря хорошему знанию русского языка, да с ними всегда было и веселее, и проще!
Первые дни с непривычки в чуждом окружении – в отеле и на пляже больше слышалась непонятная ему речь – Арарат Акопович малость взгрустнул, вертел туда-сюда головой в надежде столкнуться со своими земляками армянами или “русскоязычными” и “русскоподобными” отдыхающими. Увы, рядом, как назло, оказывались турки, курды или немцы, шведы, которые по-европейски мило и учтиво улыбались ему, но от этого не было, естественно, никакого проку – языковой барьер оказался здесь нешуточной проблемой…
На третий день, наконец, на пляже взгляд Акопыча остановился на тонкой фигуре женщины, подставившей уже довольно загоревшие плечи и спину почти полуденному жарковатому солнцу. Привлекла она его тем, что курила и была похожа на славянку. Недолго думая, мужчина неспешно подошел к ней и, робко улыбаясь, задал банальный вопрос советских пляжных ловеласов: “Простите, не скажете, который час? Мои остались в гостинице…”. Женщина метнула на обильно волосатого коренастого мужчину неславянской внешности, явно недавно приехавшего судя по еще белому телу, оценивающий взгляд и, затянувшись сигареткой еще раз, взглянула на свои изящные наручные часики: “Половина первого”. Поняв, что женщина скорее всего из экс-СССР,раз ответила на заданный по-русски вопрос, Арарат Акопович осмелел: “Спасибо! Вы, видимо, русская?”
Женщина приветливо закивала головой: “Из Петербурга. А вы?”  Бахтаворян был несказанно рад и неожиданному знакомству, и тому, что эта миловидная, уже не первой молодости женщина оказалась жительницей города, не безразличного ему – в  молодости он служил в армии именно под Ленинградом, в Выборге… Женщина, покончив с сигаретой, опустилась на махровое полотенце и предложила мужчине присесть. Мужчина охотно сел на корточки рядом с ней и продолжил, боясь потерять нить разговора: “Меня зовут Арарат Акопович, а вас, если не секрет?”
- Нина Николаевна, - женщина была тоже явно заинтересована новым знакомством с бывшим “совком”, без акцента отменно владеющим русским. - Я врач-нарколог, а вы?
- Рядовой служитель науки, хотя, не скрою, добился немалых высот в своей области, - немножко рисуясь ответил курортник и придвинулся к новой знакомой поближе, неосторожно при этом двинув ногой и чуть засыпав край полотенца песком. Женщина не удивилась его неуклюжести и не отстранилась, а с нарастающим интересом ждала, что еще скажет знойный и интересный на вид южанин.
“Южанин” на несколько секунд замолк, быстро соображая в уме, что бы еще сказать такого, чтобы заинтриговать даму и “снять” ее на вечер - куда-нибудь погулять или присесть в кафе, баре, ведь сидеть в номере и смотреть насточертевший и дома телевизор не входило в его курортные планы. “Надо ковать железо, пока горячо”, - лихорадочно думал он и никак не мог продолжить успешно начавшуюся беседу.
Нина Николаевна сочла его молчание за отступление “от борьбы” и сама продолжила: “Имя у вас странное, никогда не слышала такого, хотя у меня есть пара знакомых армян в Петербурге… Ведь Арарат – это гора, насколько я знаю, бывают еще и имена людей?”
- Да, как вы, наверное, знаете, для армян – Арарат символ страны и нации, у нас это имя любят давать мальчикам, - оживился Бахтаворян и понял, что спасительная тема для продолжения знакомства – история и культура его родины. – Вы, по-видимому, знаете, что Армения – одна из древнейших стран, армяне приняли христианство в качестве государственной религии самыми первыми в мире, а эта земля, на которой мы с вами сейчас сидим и загораем, несколько веков назад была частью армянского Киликийского царства…
- Ой, вы меня просто атаковали своей историей, - рассмеялась женщина и быстро встала. - Давайте лучше окунемся, а то солнце стало здорово припекать, да и вам пока не стоит долго оставаться на пляже в первые дни! К часу дня жара становится просто убийственной…
- Да, пожалуй, - улыбнулся Акопыч и тоже встал с обжигающего уже песка, поняв, что малость переборщил своим экскурсом в армянскую историю и утомил женщину, к которой свалился нежданно-негаданно всего полчаса назад. – Давайте поплаваем, хотя из меня, признаться, и в молодости пловец был никудышний, а уж сейчас…, - мужчина безнадежно махнул рукой.
Женщина не среагировала на его “самобичевание” – скорее не поверила – и увлекла к воде взглядом  новообретенного друга.  Лихо кинувшись в теплые чистые с утра средиземноморские воды, Акопыч с Ниной Николаевной, оживленно переговариваясь,  проплыли вместе метров тридцать-сорок, как вдруг мужчина почувствовал, что предательски сводит левую ногу. Не на шутку перепугавшись, он тем не менее беззаботно кинул женщине: “Я поворачиваю к берегу… Видите, какой я скверный пловец… Что-то ногу свело судорогой… Плывите дальше, я вас дождусь на берегу.”
Нина Николаевна удивленно посмотрела на еще крепкого и довольно брутального мужчину, который сдрейфил то ли от глубины, то ли от дальнего заплыва, но одобрительно закивала головой и энергичнее поплыла дальше.
“Да, русские бабы всегда здорово плавали”, - заметил про себя кавказец, лениво плывя к берегу и вспоминая, как еще в юности оказался почти в такой же ситуации и из-за свой неуверенности на воде потерял симпатичную курносенькую “девочку на вечер”, которую подцепил днем раньше на ялтинском пляже, – ее “любовь” успешно перехватил прекрасно плавающий и чувствующий себя, как рыба в воде, его приятель-гуцул, с которым они поехали в Крым отдыхать.
“Ну если я в молодости не ставил рекордов в воде и не петушился, чего это я на старости лет буду выпендриваться перед этой теткой, которая явно даже старше меня ”, - успокаивал себя Акопыч, оставивший дома жену, детей и внуков. – Еще сердце схватит в воде, возьму и утону, как быть тогда моим там, в родной сторонке”.  И сидя на горячем песке и ерзая задницей в красных сексуальных плавках, Акопыч вдруг представил себе мрачную картину: как его, покойничка, турки переправляют отсюда на родину, каких это денег будет стоить его близким, и… М-да, перспектива не из веселых… Лучше перестраховаться...
- Арарат Акопович!- задорно окликнула еще издали, вылезая из воды и отряхиваясь, новая подруга  кавказца.- Ну как вы?
Акопыч вытянул голову в ее сторону  и приветливо помахал женщине.
Дружелюбно улыбаясь, Нина Николаевна подбежала и грациозно опустилась на песок рядом с мужчиной: “А вы знаете, я тоже малость увлеклась, забыв про свой возраст… Там, метров за пятьдесят-шестьдесят, много подводных камней, которые при сильной волне могут здорово травмировать ноги… И я больше не буду заплывать так далеко…
- Ну и прекрасно… а то я буду скучать на берегу по вас…, - начал “ухаживать” за врачихой когда-то довольно активный ловелас, совращавший лет двадцать-тридцать назад не одну одинокую дамочку, ищущую на курорте романтических приключений…
Женщина заливисто и игриво рассмеялась – Акопыч понял, что ему, возможно, что-то светит сегодня и пошел ва-банк: “Что вы сегодня вечером будете делать, Нина Николаевна?”
- Ну что вы все время “Николаевна, да Николаевна”, просто Нина – мы ведь почти ровесники!
-   О кей,  – оживился Бахтаворян. – Так можем поскучаем сегодня вечером вместе?
- Сама не знаю, - вздохнула, немножко кокетничая, женщина и выжидающе посмотрела на мужчину. Она явно ждала его реакции, и Акопыч это уловил. “Ого! Мяч на моей стороне поля”, - мелькнуло у мужчины, никогда особо не увлекавшегося футболом, и это спортивное клише было явно чуждо ему.
- Тогда давайте спустимся вечером в наш бар, кстати весьма уютный, посидим, поболтаем по душам, поближе познакомимся, а заодно попьем турецкого пивка или винца, я еще не пробовал здешней выпивки…
- Ой, что вы, - скорчила недовольную мину Нина Николаевна,  - что приличного можно найти в отельном баре, лучше выйдем в город, посидим там в ресторанчике на свежем воздухе…
“Губа не дура!” – призадумался Акопыч, совершенно не рассчитывавший тратиться на случайных знакомых, пусть даже и женщин, в местных ресторанах, где, как он уже слышал, турки дерут втридорога, особенно с “русоволосых”... Но надо было из вежливости как-то вывернуться из этой ситуации, и он, криво улыбнувшись, ляпнул: “Вообще-то можно, но я слышал, в них выпивка еще хуже, чем в отелях… Не хотите в наш бар, тогда, может, просто прогуляемся по набережной – вечером она довольно романтична!”
Нина Николаевна смекнула, что новоявленный ухажер не слишком щедр, как обычные “денежные кавказцы”, которых она знавала по своим легким курортным интрижкам в советские времена. Она побоялась, что своей напористостью может просто отвадить его от себя, а ей так не хотелось опять валяться вечерами на кровати с привезенной с собой потрепанной книжкой детективов или смотреть телевизор, сидящий в печенках и дома, в сумрачном и дождливом Питере… Надо было как можно содержательнее скоротать последние несколько дней отдыха, а этот “ученый армянин” вроде вполне соответствовал ее духовным запросам…
- Ну хорошо, вы меня уговорили, - ласково проворковала она, - встретимся после ужина перед нашей гостиницей!
На том и порешили.
Акопыч перевел дух и оживился – оттого, что легко нейтрализовал неумеренный аппетит “пассии”. Ведь примерный и хозяйственный семьянин, выезжая на отдых, не рассчитывал на курортные романы не только в силу своего уже почтенного возраста, но и скудноватого кармана – взял с собой самую малость деньжат на “непредвиденные расходы”, но они не были “запланированы” на большее… Увы, бедняга, не предполагал, что встретится здесь с миловидной, пусть и немолодой женщиной, с которой можно “закрутить”… Как он сожалел,  считая, что его “поезд ушел” и любовные приключения ему больше не светят! “Идиот, надо были не скаредничать и взять с собой пару лишних сотен баксов!” – злился на себя мужчина, в котором неожиданно проснулся бес и остро захотелось ласки чужой, новой женщины именно здесь, на Средиземноморье, где он вряд ли еще окажется… “Ах, старый дурак, так и не понял, что надо ловить “миг удачи” где бы то ни было! А без денег – куда?!”
Вечером, в номере, готовясь после ужина к “променаду с дамой”, Арарат Акопович все же положил в задний карман своих щеголеватых белых легких брюк хрустящую сотенку баксов из “лимитированных” еще дома на “форс-мажор”, надел свежую алую майку, слегка надушился своим любимым “Армани” и двинулся к Ниночке.
Женщина, выпорхнувшая  из отеля в бело-бирюзовой маечке и белых брючках,  в неназойливом макияже, была весьма привлекательна и выглядела лет на пятнадцать моложе, а ведь на пляже смотрелась в своем простеньком купальнике на тощей, кое-где “морщинящей” фигурке весьма заурядно… Если еще днем мужчина думал лишь о двухнедельном исключительно духовном времяпрепровождении с “дамочкой” – от скуки, то сейчас Нина Николаевна вызвала у Акопыча непреодолимое желание обязательно сблизиться вплотную. “А может еще и…?” - он почувствовал шевельнувшийся в трусах и набухший от одной лишь грешной мысли давно “нетренировавшийся”  орган… Хмыкнув от внезапно разлившейся по всему телу теплой волны, мужчина поспешил навстречу женщине.
…Мило улыбнувшись друг другу, Акопыч с Ниночкой вышли на набережную – довольно протяженную, до самого морского порта у живописного полуострова,  обрамленную не очень пышными и кое-где засохшими уже невысокими пальмами. Неспешная и искренняя беседа под шум усилившегося к ночи прибоя была содержательной: каждый рассказал о своей работе, семье, детях и внуках, своих пристрастиях в литературе, искусстве, поделился взглядами на политические события последнего времени в своих странах. Как и любой армянин на чужбине, Арарат Акопович уже подробнее, чем на пляже,поведал русской интеллигентке все перипетии армянской истории, не преминув особо отметить, что половина нынешней Турции – эта когда-то, считай, армянские земли…  Женщина с некоторым недоверием слушала “интеллектуального собеседника”, не смея, впрочем,  перебить и тем более перечить, - слишком пылок и профессионален был его рассказ…
Так незаметно они прошли, наверное, километра два, когда Ниночка, подустав от долгой ходьбы, предложила присесть на скамью у освещенного огнями декоративного бассейна с небольшим фонтаном.
- Какая по сути неожиданная и приятная прогулка, - вздохнула женщина, - действительно, здесь спокойнее и романтичнее, чем в каком-нибудь душном кафе или ресторанчике…
Акопычу показалось, что Нина Николаевна вновь намекает на “поход в дорогое злачное заведение” и, чувствуя на крепкой своей ягодице в кармане брюк новенькую купюру, смело предложил: “Ну если вам так сильно хочется “цивилизации по-восточному”, пожалуйста… Вон, кажется, напротив, через дорогу, сияет огнями подобное заведение!” 
- Ой, что вы, я в этих забегаловках уже побывала: хотелось попробовать всего турецкого понемногу – и пива, и водки, и вина, – фыркнула  женщина, словно еще сегодня днем не сама подбивала “заглянуть в ресторанчик”. – Знаете, в окружении мусульман со сладострастными, чуть ли не раздевающими тебя  взглядами, не очень уютно порядочной женщине…
- Но вы еще на пляже вроде сами предложили вечерний поход именно туда! –  без дипломатии и не без иронии заметил, немножко смешавшись, мужчина.
- Да, есть грешок: хотела “прощупать” ваши склонности и пристрастия! – рассмеялась Нина Николаевна. – Пьющий или непьющий?… Вы забыли, что я врач, имеющий  дело у себя на работе исключительно с алкашами-запойниками и наркоманами!
Арарат Акопович раскатисто захохотал на всю набережную, чем невольно привлек внимание нескольких прохаживающих недалеко рослых и худощавых парочек – то ли чехов, то ли поляков, которые, видно, на всякий случай предпочли отойти подальше от шумных “азиатов” и перешли на другой тротуар…
- Нет, Ниночка, увы, пью только по праздникам и по хорошему поводу – дни рождения,свадьбы, крестины, банкеты, фуршеты, корпоративы… Если пью, то понемногу, смакуя, и непременно хороший, марочный коньяк…
- Ну, конечно, армянский, - подыграла  петербуржка, игриво заглядывая в глаза кавказцу.
- Естественно!
Акопыч,  многозначительно глянув женщине в глаза, скаламбурил: “Естественное – все отменное… Как и все естественное – отменно… Естество ведь не обманешь…”
С лица Нины Николаевны вмиг сошла наивно-блаженная улыбка: “Не поняла… Что вы хотите этим сказать?”
Мужчина, уже намеревающийся после столь долгого и откровенного, как ему показалось,  общения с “северной дамочкой”, перейти “к абордажу” и предложить более тесный контакт, осекся, не ожидая такой реакции, и перевел разговор на “другие рельсы”: “Нина Николаевна, просто все естественное ведь гармонично – смотрите, какой тихий и теплый вечер, чистое море, ласкающий душу и слух прибой, полная луна и звезды на иссиня-черном небе…”
- Ах, вы еще и поэт! – вмиг оттаяла и решила снять невольно возникшее напряжение Нина Николаевна.
- Нет, не поэт, но достаточно романтическая натура… , - Арарат обрадовался, что женщина не обиделась на его почти “кобелиный” намек. – А вы знаете, я хорошо рисовал и вполне мог стать профессиональным  художником…
- Что вы говорите, - искренне удивилась она, - но у вас довольно “академический вид”, а художники… они почти все алкоголики и довольно небрежны, неухоженны внешне – с  засохшей краской под ногтями, с вечно всклокоченной шевелюрой и обсыпанной табаком бородой… По своей клиентуре знаю!
- О, как живописно вы описали своих пациентов!
Оба весело рассмеялись и почти одновременно встали со скамейки, чтобы “разомнуться”.
- Ой, засиделись мы тут с вами, Арарат Акопович … Стало прохладненько…
- Не мудрено… третий час ночи! – заметил Акопыч. – Кстати, и вы давайте называть меня попроще – отныне для вас просто Арик!
- Что же, с удовольствием… Арик так Арик, короче и проще… Арарат для такого добродушного и общительного мужчины звучит немножко высокопарно…
- Вот и ладненько, моя курортная “пассия”, - сфамильярничал не без умысла Акопыч.
- Ну-ну, я вам не давала повода так выражаться, - опять “застопорила” неприступная Ниночка и переменила тему: “Да нас же в отель не пустят…”
- Насчет этого не знаю, я еще пару-тройку дней здесь, - попытался “оправдаться” Арарат, - вам лучше знать… Ну, вернемся значит…
На обратном пути особо уже не о чем было говорить, и курортники, медленно идя по совершенно обезлюдевшей в этот поздний час набережной, просто вдыхали морской воздух под мерный шум прибоя и изредка мечтательно закидывали головы в темное небо, умиляясь висевшим над ними крупным южным звездам…
У входа в “аннекс” Нины Николаевны, находившийся впритык к  главному, фешенебельному корпусу отеля, где отдыхал Акопыч, мужчина в глубине души надеялся, что женщина предложит подняться к ней в номер на чашечку кофе или чая – в  знак так сказать “первого свидания”. Но она лишь мило улыбнулась и интеллигентно протянула на прощанье руку: “Ну, до встречи завтра на пляже… Я обычно с шести утра там…”
- Ой, что вы, в это время я еще вижу сладкие сны! – кисло улыбнулся Акопыч, рассчитывавший почему-то на “большее” уже в первый же вечер.
…Два-три дня прошли в милом пляжном трепе и в совместных заплывах на “ближние дистанции”. Ниночка, наверное, чтобы не отдаляться от нового друга, перестала плавать далеко и заботливо кружилась в воде вокруг него, иногда спрашивая как врач, не схватила ли судорога от иногда внезапно холодеющих струй воды – из  речки, втекающей в море недалеко от их пляжа.
Между ними все было “целомудренно и культурно”… Он охотно бегал, обжигая пятки на страшно горячем песке, через весь пляж  к палатке у набережной – за  минеральной водой, кока-колой или мороженым “для Ниночки”; она же приходила в неописуемый восторг от ухаживаний свалившегося на нее невесть откуда галантного джентльмена-армянина.
Акопыч по-прежнему настойчиво приглашал ее на вечерние прогулки или посиделки где-нибудь за кружкой пива или кофе, но женщина искусно изворачивалась, мотивируя тем, что уезжает то на ночные экскурсии, то на какие-то курортные мероприятия за городом. Мужчине оставалось лишь верить или не верить ей, но встречались они только днем – Нина Николаевна охотно подсаживалась к нему на завтрак, обед, иногда на ужин, но вечерами действительно исчезала куда-то и не являлась ему на глаза…
Как-то за ужином к ним подскочил отельный аниматор курд Абдулла и, фамильярно, “по-мужски” подмигнув, бросил Акопычу: ”А я знаю твою женщину, она здесь давно…”
Нина Николаевна как-то потупилась, а Арарат, не зная, что подумать и как среагировать, только улыбнулся бесцеремонному азиату и глотнул подостывшего чаю. Но эта реплика послужила мужчине сигналом: “Ниночка, может поднимемся ко мне? На чашечку настоящего армянского кофе, у меня наверху есть электрическое джазве, да и сигареты взял с собой на всякий случай из Еревана … Армянские, отменные”.
Женщина посмотрела на слегка уже раздражающего ее своей настойчивостью ухажера и, вздохнув, опять отказалась, сославшись, что на ночь не пьет кофе и не очень знакома с качеством армянского табака.
“Опять прокол…”, - невесело подумал Акопыч, безнадежно и нервно забарабанив костяшками пальцев по столику.
Выйдя на воздух, они учтиво распрощались, и шагнули в темноту – каждый в свою сторону…
Поднявшись на лифте к себе, мужчина долго ворочался в постели и никак не мог уснуть… Чтобы немножко “подустать”, включил по пульту телевизор и… о боже, что это? – экран заиграл жесткой эротикой! Акопыч не ожидал в турецком эфире увидеть такое! Он хотел тут же переключить канал, судя по речи – польский, но сцена была столь изобретательна, что,  заинтригованный, лишь перекрыл звук, дабы соседи через стенку не слышали страстных воплей неистово совокупляющейся  молодой обаятельной пары крепких славян… Давно подуставший за долгие годы семейной жизни от однообразного секса с женой и давший уже почти “отбой” этому делу с законной половиной, “дедушка Акопыч”, как называли иногда в шутку внучата, с неподдельным интересом стал наблюдать за всевозможными “вывертами” любовников, которые он не испытывал ни разу и даже не додумался испытать за полвека своей привычно-традиционной  половой  жизни! “Диапазон приемлемости и доступности” женских чар у добропорядочного кавказца всегда был “классическим”, не особо выходящим за рамки приличий "миссионерского" семейного секса… (Ухмыльнувшись, он вспомнил, как когда-то, в молодые годы, изнемогая от желания в дни месячных жены, робко предложил ей минет, а она, гневно сверкнув глазами, залепила ему звонкую оплеуху, а наутро помчалась в суд разводиться!).
“Ну, дают, мать вашу…,” - только и смог молвить мужчина, в котором от увиденной картинки неожиданно проснулись подзаснувшие инстинкты крепкого еще самца, и вместо того, чтобы “подустать и заснуть”, с Акопыча, наоборот, вообще слетел сон… От извращенных позиций бурного соития, которых он никогда в жизни не пробовал, манящих крупным планом на огромном плоском цветном экране, он здорово возбудился и вскочил с кровати. Нервно походил взад-вперед по комнате почти голышом, в одних трусах, потом, слегка озябнув от потока воздуха из кондиционера, снова лег и опять поерзал в постели. А экран выдавал все новые порции грешной животной страсти… Беспорядочно комкая меж еще мускулистых волосатых ног простыню и легкое одеяло, вздувшееся над его “достоинством”, мужчина уже не отрывал глаз от телевизора и чувствовал, что сейчас “трахнул” бы не то что безгрудую и беззадую Нину Николаевну, но и кого-нибудь даже постарше и пострашнее, будь она сейчас рядом с ним… “О женщины, исчадия ада, кто вас придумал на нашу голову!” Бедняга, почти мыча от острого желания и неудовлетворенной похоти, на ходу торопливо стягивая с себя “боксерские” трусы, запутавшиеся из-за вздыбившегося к пупку члена на одной ноге, вприпрыжку кинулся в ванную, под холодный душ…
…Утром Арарат Акопович проснулся поздновато, с гудящей от бессоницы головой, тяжестью в паху и болезненно ноющей и сильно припухшей мошонкой, и, кое-как позавтракав, побрел на пляж, с твердой целью “уломать старушку” на секс в ближайшие же дни.
“В конце концов, чего с ней церемониться, - хорохорился Акопыч, ища глазами тонкую фигурку новой знакомой среди массы полуобнаженных загорелых тел по привычной дымке сигареты и фиолетово-красному цветастому купальнику. –  Вон Абдулла тоже намекнул, что знает ее, возможно, она тут уже шуровала с кем-нибудь, а передо мной строит из себя святую… И чего ломается? Оба мы в “деликатном” возрасте, сама говорит, что уже десять лет без мужа, да и я ей вчера намекнул, что в последние годы почти не сплю с женой – мол, давно не тянет к ней… Наш “поезд ушел”, вернее уходит, так чего же терять оставшийся “секс-запал”?
Наконец, найдя Нину Николаевну у самой воды, опять загорающую стоя и пыхтящую сигареткой, Акопыч мило улыбнулся и осведомился, как ей спалось.
- Ой, глаз не сомкнула, - покачала головой женщина. – Не знаю, что это было со мной… Даже включила телевизор, думала, глаза подустанут, легче будет уснуть… Да куда там… Такую мерзость показывали, даже не ожидала от турок… Они же такие богобоязненные, как такое можно показывать, их Аллах ведь строго карает за распутство…
Арарат Акопович громко захохотал: “Ах, вы тоже напоролись на этот канал! И эту мерзость смотрели?!”
- Да вы что,  - смутилась женщина, глубоко затянувшись и тут же изящно выпустив колечки дыма. - Так, только включила и, увидев эту гадость, сразу же переключила… Даже не поняла, что за канал…
- Верю, верю, - перебил со смехом мужчина, взмахнув руками. - Вы у нас такая правильная… А канал был польский – “Полония”…
- Ах, даже вы это знаете… Значит, не только смотрели, но и смаковали этот блуд? – лукаво прищурив глаз, молвила  “целомудренная Нина”.
- Не скрою, засмотрелся... Никогда в жизни не выделывал в постели таких фортелей, хотя и знаком с Камасутрой… По книгам...Как мужчине было весьма любопытно…, - засмущавшись и немножко покраснев, пробормотал Бахтаворян и просительно и многозначительно уставился на женщину.
Опытная Нина Николаевна сразу смекнула смысл подобной откровенности и этого взгляда “побитого кобеля” – у себя на работе она видала-перевидала массу мужиков- пациентов, от юнцов до старичков, спившихся или севших на иглу именно из-за неразделенной любви или ее отсутствия вообще. Но вслух сказала совершенно иное.
- Да… не ожидала от вас…, - игриво и назидательно протянула женщина. – А мне казалось – благообразный армянин-профессор, примерный семьянин, почти седой… А вы, оказывается, туда же!
-  Седина в бороду – бес в ребро! Ваша же, русская, поговорка! – хихикнул  Акопыч и обреченно опустился на подстилку. – Да и причем тут “армянин”, “профессор”, “семьянин”… Армянские профессора и семейные мужчины такие же самцы, как и все прочие особи “мужеского полу” на этой грешной земле…
Нина Николаевна  загадочно улыбнулась, но “не развила тему” в угодном Акопычу направлении. Затянувшись в последний раз, озорно предложила: “Айда купаться, Арарат Акопович, вода сегодня замечательная!”
- Она всегда здесь замечательная, - усмехнулся мужчина, раздосадованный тем, что план “взятия Бастилии” кажется и сегодня не сработает.
Наконец, на седьмой день знакомства, улучшив момент, Арарат Акопович “засек” ее после ужина и предложил встретиться в более располагающей обстановке в романтичном кафе-баре, который он недавно приметил, гуляя в ближайшем квартале,  буквально в двух шагах от отеля, за  углом. Нине Николаевне, видно, уже неудобно было “отбрыкиваться” от ухаживаний “настырного армянина”, и она согласилась выйти, благо, по ее словам, на этот вечер она не заказывала ни дневных, ни ночных экскурсий – уже была и в “турецкой бане”, и на дискотеке в Сиде, и в круизе на яхте вокруг полуострова с византийской крепостью и еще где-то… 
Акопыч не скрывал своей радости – отложенная на “разврат” сотенка долларов все еще не была ведь разменена!
Сидя за круглым столиком в окруженном маленькими пальмочками уютном кафе и “дегустируя” местное красное вино, мужчина решил стать настойчивее и, когда почувствовал, что Ниночку чуточку “развезло”, приступил к более “детальной разработке” своего плана “совращения”.
- Вам нравится это вино, Ниночка? – наигранно спросил Акопыч, конечно, думая на самом деле совсем об ином.
- Другого-то нет, - усмехнулась женщина с увлажнившимися от выпитого глазами.
- Я могу заказать другое, если…
- Да что вы, я не это имела в виду… Что у вас за комплексы… - рассмеялась Нина Николаевна. – Вам вечно кажется, что вами недовольны… Это “крест” лишь желторотых юнцов… В вашем возрасте даже странновато…
- Ах, вон оно что - мой возраст… - стушевался Акопыч и потупил взгляд в полупустой бокал вина.
- Опять двадцать пять! – перебила его Нина, не дав договорить спутнику какую-нибудь очередную  чушь. - Нет, у вас действительно комплекс неполноценности… Простите, но говорю как врач, имеющий дело в своей профессиональной практике исключительно с мужчинами! Нельзя столь болезненно воспринимать все, что говорят, особенно женщины…
- Вы так думаете, - оживился мужчина.
- Да, да и еще раз да! Знаете, я в своей жизни не видела таких закомплексованных кавказцев… Вы какой-то другой… Все знакомые мне по курортам ваши земляки были самонадеянными и даже грубоватыми самцами, лезшими со своими пошлыми предложениями чуть ли не в первый день знакомства!
- Вы хотите, чтобы и я так же? – криво усмехнулся Акопыч, интеллигент до мозга костей, всегда “бравший” женщин даже в самые горячие годы молодости только с их добровольного согласия.
Последовало многозначительное молчание.
“Молчание – знак согласия!” – вспомнил курортник банальную фразу и, собравшись с духом, прямо ляпнул: “Может пойдем ко мне?”
Нина Николаевна  разочарованно улыбнулась и, глубоко вздохнув, отодвинула свой опустошенный бокал и встала из-за столика.
- Спасибо за теплый и щедрый вечер, Арарат Акопович, но и вы туда же… А я думала, встретилась в кои веки с порядочным, подлинно интеллигентным мужчиной, да еще армянином –умным, эрудированным, галантным… Вы испортили мои первые впечатления о себе… Жаль… Кстати, на “ты” мы еще не переходили…
- Но только что вы обнадежили меня… быть смелее, настырнее, что ли…, - Акопыч был сражен наповал таким неожиданным оборотом после столь многообещающей тирады женщины всего пару минут назад.
- Я знаю, все вы, кавказцы,очень невысокого мнения о нравственности русских женщин и полагаете, если такая на курорте одна – значит искательница приключений и любовников…
- Я так не думаю…
- Думаете, думаете, я по глазам и словам вашим вижу… “Хочется”, “хочется”, господин хороший…, - покачала головой Нина Николаевна, медленно и слегка пошатываясь выходя из зала чуть впереди Акопыча.
Мужчина, тоже захмелевший от дурного вина, обогнал ее и, перерезав дорогу, грубовато выпалил ей в лицо: “Да,“хочется”, собственно, чего уж скрывать, – потому как может это последняя радость в оставшейся жизни не только для меня, но и для вас!”
- Я не говорила вам, что у меня нет мужчины, - скупо бросила Нина Николаевна.
Отстранив Акопыча и убыстряя шаг, она выбралась на еще шумный и многолюдный, расцвеченный огнями перекресток.
- Ну извините,  ради бога, - нагнал он женщину. - Не скрою, рассчитывал на близость с вами: подумал она одна здесь, без мужа или спутника, я тоже один… К чему реверансы в нашем возрасте… Легкий курортный флирт, может последний в жизни “секс-роман”…
- Ай-ай-ай, Арик! Ведь у вас дома наверняка любящая жена, дети, внуки… Как им в глаза будете смотреть, когда вернетесь!
- Но ведь у вас-то нет никого…
- Я повторяю, Арарат Акопович, - уже официальным тоном отчеканила Нина, - я не одинокая женщина, как вам показалось… У меня в Питере есть мужчина… И всегда есть возможность выбора - если не забыли, у меня сугубо мужская клиентура...
- Почему же его нет рядом с вами здесь? – не унимался раззадорившийся Акопыч.
Женщина, явно лгавшая, промолчала и еще более ускорила шаги к отелю.
- Так мы идем ко мне или нет? – бесцеремонно спросил в последний раз Акопыч, нагнав ее у самого входа в ее “аннекс” и грубовато взяв за руку.
Нина Николаевна резко обернулась и выдернула свою нежную кисть из крепкой и жаркой ладони мужчины.
- Что вы себе позволяете, не опускайтесь так низко… Не стоит!  Не теряйте зря времени на меня в этом плане… На пляже есть довольно интересные дамочки помоложе меня, не сводящие с вас глаз и не решающиеся подойти к вам, думая, что вы со мной… Развейте их сомнения, и обрадуете их, да и себя тоже… Как это вы сказали как-то на днях - “естество не обманешь”, так кажется…
- Запомнили? – покачал головой мужчина и просяще заглянул ей в глаза. – В общем-то так оно ведь и есть...
 - Да… Так вот, приглядитесь завтра к пляжным женщинам менее строгих нравов… У вас еще впереди уйма времени, а мне через три-четыре дня все равно уезжать… Не будем пачкаться и оставим друг о друге только позитивные воспоминания… Спасибо за вечер… 
- Хорошо, Нина Николаевна, - опомнившись промлямлил Акопыч, никак не желавший смириться с произошедшим “обломом” с потенциальной секс-партнершей на весь курортный срок. – Я вас понял… “На нет и суда нет” – гласит другая ваша русская пословица. Останемся просто друзьями, как и до сегодняшней встречи… Так, до свидания на пляже?
Женщина посмотрела на Акопыча несколько добрее, словно отметая его сегодняшнюю грубость, и, учтиво пожав руку на прощанье, растворилась в полумраке длинного и неуютного вестибюля.
“Какой же я все же оказался невезучий в “левой”  любви, самый что ни на есть тютя… ”, - вздохнул опустошенный и разочарованный  нескладным свиданием Акопыч и медленно побрел к своему элитному, сияющему огнями корпусу...
…Утром за завтраком Нина Николаевна, подсев к его столу как ни в чем не бывало, справилась о здоровье сотрапезника и как бы между прочим сообщила, что эти два дня ее не будет на пляже и в гостинице, так как купила у отельного гида трехдневную экскурсию в Иерусалим.
Арик, медленно разжевывая уже поднадоевшую однообразную пищу, одобрительно кивнул – мол, “хорошая затея”.
- Я заметила, вы никуда не ездите, ведь здесь масса интереснейших экскурсий…, - спросила женщина, аккуратно откусывая от большого ломтика красного и сочного арбуза. – Вам неинтересны здешние места?
Мужчина, естественно, не мог признаться, что единственная лишняя зелененькая сотенка ушла на “непредвиденные расходы” именно с ней, и, улыбнувшись только глазами, небрежно кинул: “Ниночка, все это я давно видел, в предыдущие отпускные поездки в эти края…” И начал сыпать звучными названиями византийских и античных красот и чудес благословенных берегов Средиземного моря, почерпнутыми из проспектов, подсунутых ему ловким и настырным гидом еще в автобусе по дороге из аэропорта в отель.
- О-о, тогда я молчу! По вашему, деньги не будут потеряны? Овчинка выделки стоит, Арарат Акопович?
- Безусловно… - буркнул “заядлый путешественник” и переменил тему: “Значит, Ниночка, встретимся еще через-через день?”
- Ой, боюсь, что уже вряд ли встретимся… - с неподдельным, как ему показалось, сожалением сказала Нина Николаевна. - У меня ведь “еще через день” самолет ночью, в три часа за мной заедут из турагентства и … Так что скорее прощайте, чем до свидания…
- Жаль, - оторопел Акопыч, все еще надеясь, что стареющая женщина из далекого промозглого и холодного Петербурга  “под занавес” смилостивится над ним и напоследок подарит хотя бы один-единственный “часок счастья” и ему, и самой себе, черт побери (Он, как ему казалось, никогда не был в постели рохлей...Во всяком случае, женщины когда-то млели под ним!)
- Значит так прозаически и скучно закончится наше случайное и ничем существенным не обозначившееся знакомство? – понуро свесил голову Акопыч. – Даже “зарубочки на сердце” не останется…
- Ну почему же, - добродушно рассмеялась Нина Николаевна. – А фотографии, которые я сделала, не “зарубочка” для вас на всю жизнь?
- Да, совсем забыл, действительно, без вас их у меня не было бы, так и уехал бы с незаснятой пленкой…
- Вот видите! – победно сказала женщина. – Уже в любом случае память вам от меня…
- Но, как вы сказали, за вами заедут ночью, а до этого – вечер ведь, надеюсь, свободный… Может перед отъездом сможем посидеть полчаса в нашем баре – на прощанье попьем пивку или сока…
Красивые черные глаза Акопыча выразительно и выжидающе вперились в Нину.
На миг женщина задумалась и вдруг сказала: “Да, возможно, перед сборами в дорогу удастся выкроить полчасика … А то, действительно, не по людски как-то получается… Почти больше недели общались… Но я не обещаю стопроцентно… Мало ли что может помешать, так что давайте на всякий случай попрощаемся!
- Спасибо и никаких прощаний “на всякий случай”…, – твердо сказал Акопыч. - В день вашего выезда я буду ждать вас ровно в восемь в баре отеля…
Нина Николаевна покачала головой – “упрямый кавказец!” – и кивнула в знак согласия. Расстались до возвращения ее из Израиля.
…Мужчина в назначенный день и час спустился в бар и заранее заказал пару бокалов ледяного пива, не сомневаясь, что женщина сдержит слово и придет вовремя. Она появилась ровно в восемь, несколько поспешной походкой, и, быстро подсев к столику, скороговоркой кинула: “Арарат Акопович, у меня всего двадцать минут на вас – оказывается, рейс поменяли и за мной из турагентства заедут на час раньше… недавно звонили мне на сотку...”
- Ну, спасибо и на этом, - вздохнул мужчина, обрадованный уже тем, что не попал впросак перед барменом и завсегдатаями, которые всегда с почти нескрываемым любопытством следили за ним при его редких появлениях здесь. – И за пять минут решаются судьбоносные вопросы! Помните, как в “Карнавальной ночи” – “пять минут, пять минут…”
- Ну давайте без излишней лирики,Арарат Акопович, - время поджимает... Выпьем уж, я вижу, вы заранее подсуетились…, - энергично взяла в руки бокал Нина Николаевна.
- Что ж, давайте, милая, на прощанье…, - грустно сказал Акопыч, так и не смирившийся с мыслью, что “роман” не состоялся…
Расправившись с пивом и чуточку захмелев от бокала алкоголя, мужчина вдруг просительно заканючил: “Ниночка, может, останетесь подольше со мной – ведь до полуночи еще сто раз можно собрать чемоданы… Поднимемся ко мне, выпьем кофе, выкурим с кайфом сигаретку…”
- Кофе армянский, сигареты армянские… , - в тон ему тоже “заканючила” Нина и от души рассмеялась. – С вами, ей богу, не соскучишься, Арик! Я и так из большого уважения к вам выкроила время, а ведь в  цейтноте – надо кое-что погладить, привести себя в божеский вид перед дорогой: забежать в парикмахерскую, принять ванну… всего не скажешь… И не уговаривайте!
У Акопыча сердце совсем упало – окончательно понял, что Ниночку никак не удастся затащить к себе наверх и уговорить “под занавес” заняться любовью: “Значит, так и расстанемся, без волнующих душу воспоминаний?”
- Не знаю, как вы, а я лично вполне довольна знакомством с вами, нашими содержательными беседами как на “жарком солнце”, так и при “холодной луне”… Я познала вас как личность, узнала много нового о вашей родине, о вашем народе и его особенностях из непосредственного, так сказать, источника – от такого интересного человека, как вы, Арарат Акопович… У меня широкий круг знакомых и друзей в Питере, но докторов-профессоров, увы, среди них нет… Все больше прагматичные медики и не всегда адекватные пациенты…
Акопыч глядел на нее немигающим взглядом и слушал, что та скажет дальше.
- Ну а те пошлые “шероховатости”, которые возникли между нами на почве, как вы выразились, “естества”, – забудем… Извините за откровенность, но животная похоть в нашем с вами возрасте – скорее грязь, чем радость. Мы остались порядочными людьми, а это главное… И вы, и я не испоганили наше общение и едем к своим родным чистыми и, пожалуй, более одухотворенными, чем были до сих пор… Я надеюсь на это… У меня горячо любимый взрослый сын, невестка и внук, у вас тоже – “полна горница родных людей”, как говорят…
- И все же, Нина Николаевна, я думаю, проблема не в них, а в нас с вами… Я просто “плохой охотник”, - лукаво улыбнулся Акопыч, жадными и словно “голодными” слегка волосатыми на фалангах пальцами чувственно поглаживая, как бедро молодой женщины, овальные стенки пустого бокала с узорами пены по краям. – Я просто не смог подобрать “ключик к вам”, искусно “уломать” вас  – видно, времени оказалось в обрез или “потерял квалификацию” настоящего кобеля, каким когда-то был… Помните, как в старом анекдоте Армянского радио: “Курица убегает от петуха и думает, не слишком ли быстро она бежит – вдруг петух не догонит!”… Давайте будем искренни до конца и согласимся с логикой этого анекдота, которой мы так воспротивились…
Женщина неопределенно улыбнулась, и взгляд ее, незаметно для сидящего напротив мужчины, перешел с его волевого уже подзагоревшего лица на выбивавшиеся из-под широко расстегнутой сорочки пышные завитки седеющих волос на крепкой груди и скользнул к красивым интеллигентным, но крепким пальцам, нетерпеливо и похотливо терзающим чуть запотевшее от кусочка оставшегося льда стекло давно опустошенного бокала...
На минуту воцарилось неловкое молчание.
- Возможно, вы и правы…, - наконец в задумчивости еле выдавила из себя Нина Николаевна и в последний раз нервно затянулась…
Иллюзии и упущенные шансы улетучивались у обоих, как и дымок от тонкой сигаретки…
Нина Николаевна с какой-то потаенной грустью в последний раз посмотрела в огромные  выразительные глаза армянина, которого никогда в жизни больше не встретит.
 - Ниночка, может обменяемся адресами или электронной почтой? – без задней мысли, по-дружески предложил напоследок Акопыч.
- Какой смысл? – удивилась она. – У меня нет доступа к Интернету, по почте сейчас никто писем не отправляет и не получает, а ездить в гости друг к другу мы вряд ли будем: у нас с вами просто нет повода и резона преодолевать разделяющие нас три-четыре тысячи километров... А времена столь удобных для халявных встреч за государственный счет советских служебных командировок давно канули в Лету...
- Как знать, мир тесен, вдруг судьба выкинет какой-нибудь фортель…
- Судьба уже выкинула “фортель” – наша встреча тому свидетельство! – невесело усмехнулась женщина и неловко, словно нехотя, встала из-за столика.
- Я вас провожу до отеля, - пробубнил мужчина.
- Не надо, попрощаемся здесь, Арарат Акопович… Всего доброго вам… Действительно была рада нашему знакомству здесь, на этих дальних берегах…
- …на средиземноморской волне…, - завершил  в тон  ей  взгрустнувший мужчина, осознавая, что на новое знакомство с женщиной и ухаживания у него не хватит уже не только финансового и физического “запала”, но и оставшихся дней.
… Средиземноморский отдых пролетел быстро. Бирюзовое море и жаркое солнце наградили Акопыча новой порцией здоровья, неуемной энергией и тягой к дальнейшей творческой работе. А несостоявшееся “любовное приключение” застряло занозой где-то в одной из потаенных извилин мозга лишь как забавный “ляп” на неумолимо приближающемся закате жизни…
“Не судьба…”, - с какой-то неизбывной грустью думал Арик,  удобно устроившийся в лайнере, парящем  высоко в облаках курсом на северо-восток от сказочной Антальи над дорогими его сердцу величественными и суровыми армянскими горами на пути к родному дому, к семье, детям, внукам…
…В первую же ночь по приезде сильно соскучившаяся по мужу отцветшая жена, до этого месяцами не баловавшая Акопыча и уже давно стеснявшаяся постельных ласк, перебравшись в его кровать, жадно прижалась к загорелому плотному, единственно знакомому мужскому родному телу  и, как бы между прочим, робко прошептала, чуть ли не зарывшись в его мохнатую грудь, приятно пахнувшую въевшейся солью средиземноморских вод: “Арик, милый, признавайся, уж не шалил ли там, на море?”
Акопыч чуть повернулся сильным своим корпусом в ее сторону, по стародавней супружеской привычке закинул колючую ногу ей на внушительный, уже рыхлый и жирный, всколыхнувшийся живот, когда-то подаривший ему троих детей, и, ленивым движением “мужа-собственника” взяв в широкую ладонь полноватую грудь жены,чувственно и больно покрутил в пальцах крупный сосок.
- Ну что ты, дуреха, и в мыслях не было…, - безмятежно и кротко пробормотал мужчина, почти погружаясь в сон и в надежде увидеть в объятиях Морфея хоть разочек “недотрогу” Ниночку, которой он обладает неистово, страстно, ненасытно, изощренно...
 
*   *   *