Решил я как-то с молодой женой поехать в отпуск на море. И хотя я не больно какой пловец, но почему-то полноценный летний отдых всегда представлял только на море. Задумал и сделал. Жена, Мара, узнав новость, была в восторге, что после двух лет вынужденного “домашнего заточенья” в ереванскую жару из-за нашего первенца – малышки Стеллы, она сможет не только выбраться, наконец, “на люди”, но и на один из самых престижных и любимых армянами черноморских курортов – в Гагры...
Выстояв в умопомрачительной очереди, я в итоге стал обладателем двух билетов в купейный вагон скорого поезда Ереван – Москва. Эта удача обошлась мне в несколько лишних купюр, подсунутых незаметно кассирше железнодорожной кассы, так как многим другим светили только ростовский и сочинский пассажирские поезда, чуть ли не по часу торчащие обычно на каждой захудалой станции, особенно на грузинской территории…
- Ты у меня молодец, пробивной парень! – похвалила меня дома жена. – И как это тебе удалось? Вот наши соседи тоже едут в Гагры, так бедный Жорик в свои пятьдесят простоял две ночи на вокзале и еле выцарапал билеты на семью в ростовский рыдван, да и то лишь в плацкартный вагон…
- То ли еще будет! – хорохорился я перед женой за завтраком, аппетитно улепетывая яичницу с помидорами. – Все путем, поедем, отдохнем так, что Жорику и не снилось! Только вот со Стеллочкой надо будет тебе, женушка, повозиться там…
- Не беспокойся, милый, - проворковала жена, победно заглядывая мне в глаза. - Я этот вопрос уладила: моя мама согласилась присмотреть за девочкой, чтобы мы смогли полноценно и без проблем отдохнуть!
Приятная новость меня еще больше воодушевила.
Получив на работе отпускные, я по легкомыслию поделился своими планами с нашими старыми девами из бухгалтерии и почувствовал, что зря: у них были такие завистливые глаза, словно я обязан был ехать на курорт не со своей женой, а с одной из них…
- Все балуешь жену, - игриво заметила недавно назначенная главбухом Сильва, девица за сорок. - На твои отпускные не очень-то и отдохнешь в Гаграх… Наверное, заначка есть, да и копил весь год… Твоя благоверная хоть ценит такое отношение?
- Не только ценит отношение, но и сильно любит меня! – победно и пафосно выпалил я и с кругленькой суммой выскочил от “девочек”.
Через пару дней мы уже сидели в чистеньком вагоне фирменного экспресса “Дружба”. Когда за окном набирающего скорость состава замелькали пригороды Еревана, неожиданно к нам в купе зашла незнакомая девушка и, для приличия познакомившись, робко предложила “обменяться соседом”:
- Если вы не возражаете, - залепетала она, - мой сосед перейдет к вам, благо вы вдвоем, а я одна и мне не хотелось бы оказаться на ночь с незнакомым мужчиной наедине…
Мы с женой переглянулись: просьба была немножко странная – сотни людей едут в купе наедине с совершенно посторонними и не всегда приятными им людьми и ничего, приспосабливаются в пути.
- Ну может еще до вечера кто-нибудь подсядет к вам в купе и все наладится…, - прервала ее моя бойкая жена.
Незнакомка смутилась и замолкла, но у нее был такой потерянный и беспокойный вид, что мне стало жаль ее: “Да ради бога, без проблем, хотя и мы обрадовались, что в нашем купе еще нет соседей и может быть мы всю дорогу будем вместе одни! Давайте, посылайте вашего попутчика!”
Жена стрельнула на меня недовольный взгляд исподлобья и нервно стала убирать со столика нехитрую еду.
Вошедший высокий худощавый мужчина лет сорока на вид был приличным и культурным человеком. Он вежливо поздоровался, представился “командированным” Романом, поднял свой легонький чемоданчик на полку над дверью и непринужденно уселся напротив нас, бесцеремонно закинув ногу на ногу.
Жена без особого энтузиазма углубилась во взятую с собой книжку, я же отстраненно смотрел на проносящиеся за окном пейзажи, поселки, неказистые придорожные строения…
Под мерный стук колес мы проехали еще пару часов почти не беседуя, лишь обменявшись парой-другой фраз о погоде. Наконец, я устал и растянулся на сиденье, положил голову на колени сидевшей у окна жены.
- Да, поспи немножко, Руб джан, ты сегодня здорово намаялся…, - она нежно погладила меня по волосам, любовно накрутив на свой маленький наманикюренный пальчик прядь моих кучеряшек со лба.
Попутчик напрягся и как-то странно посмотрел на нас. Мы не придали этому значения, и я вскоре безмятежно заснул.
Не знаю, сколько я проспал, но проснулся от того, что жена растормошила меня и испуганно прошептала над самым ухом: “Слушай, вставай, этот тип только что вышел… Пока не вернулся, давай решим, как от него освободиться – он какой-то подозрительный и странно ведет себя… Пока ты спал, он в упор смотрел на меня и что-то бормотал, а глаза прямо безумные… Мне страшно и…
Жена осеклась на полуслове: дверь купе резко открылась и вошел загадочный сосед с полумятой газетой в руке.
Мне стало не по себе: действительно, в этом субъекте что-то было неладно. “Да, накололся я, согласившись “обменяться соседом” с этой приличной на вид девушкой… Эта аферистка явно сразу почувствовала неладное в этом мужике и решила сплавить его нам, как самым молодым и наивным пассажирам вагона… Ведь рядом были и другие неполные купе! Ах я лох эдакий… Иди верь после этого людям”
Прошло еще некоторое время, поезд мерно покачивался на стыках и мною вновь овладел сон. Я привалился к плечу жены и опять задремал.
Не помню, когда проснулся, но за окном было уже темно, в вагоне зажгли свет. Попутчик Роман уставился в темное окно, а губы его что-то шептали.
Жена глазами попросила меня выйти из купе. Я вышел с ней: “В чем дело, что тебе неймется?”
- Рубен, он какой-то неуравновешенный, ненормальный тип! - прошептала она. – Пока ты спал, он пытался заговорить со мной и как-то нехорошо смотрел на меня и на тебя тоже… Мне страшно… Я не останусь с ним на ночь в одном купе, тем более что, как назло, никого с нами больше нет! Пойди, поговори с проводником – пусть или его переведут куда-нибудь, или нас! Он и придушить может ночью, и даже зарезать! Он сидел и сосредоточенно затачивал свое бритвенное лезвие о наждачную шкурку, ты представляешь себе такое у нормального человека?!
- Не паникуй, - рассмеялся я негромко и обнял ее. – Хорошо, душить или резать он нас вряд ли станет - мы же тоже не курицы, но я поговорю с проводником, так и быть, ради тебя!
Обрисованная ситуация подействовала на проводника и он пообещал что-нибудь сделать до отхода ко сну, до полуночи – кто-то сходил через час и освободившееся место он рассчитывал дать беспокойному нашему попутчику.
Мы вернулись в купе и уселись как ни в чем не бывало на свои места. Жена снова взялась за книжку, я – за кроссворд в потрепанном “Огоньке”, предложенном услужливым проводником в ходе разговора со мной.
- Почему вы сплетничаете обо мне? – холодно сказал Роман и сверлящим взглядом следователя уставился в меня. – Вы общаетесь на каких-то незнакомых мне языках, но чувствую, что говорите что-то нехорошее именно обо мне…
- Мы говорим на армянском или русском, - раздраженно прервала его моя жена, резко бросив книжку на столик.
- Не-е-т, - высоко подняв длинный указательный палец над головой, протянул попутчик, - русским я владею в совершенстве, и армянский разбираю – часто бываю в командировках в Армении…
- И на каком же, по вашему, мы говорим? – ехидно спросила жена.
- На шведском и голландском… – загадочно прошипел Роман и опять недобро уставился на нас.
- Я больше не могу…, - взвизгнула Мара и выскочила из купе. Я следом.
- Рубен, милый, он явно душевнобольной, ты видел его полоумный взгляд, бегающие глаза? Я не войду в это купе! – и помчалась к проводнику.
Короче, к полуночи освободилось место в дальнем от нас купе, где-то у туалета, и наш проводник оказался верен данному слову. Странного попутчика отселили, наконец…
Мы вздохнули свободно, расслабились, и на радостях выпили растворимого кофе, не очень любимого мною, но удобного в дороге… Через некоторое время легли спать…
Вдруг где-то к трем ночи, когда весь вагон давно уже умолк, раздался мощный удар, звон разбитого стекла, крики, шум, беготня по вагону, плач испуганных шумом детей. Скрежет колес остановленного стоп-краном поезда… Жена, спавшая напротив, вмиг вскочила: “Что, что опять случилось! Что за проклятая поездка оказалась!”
Я, быстро натянув брюки, стремительно вышел в коридор. Все пассажиры высыпали из своих купе и прильнули к окнам, эмоционально жестикулируя, всматриваясь в даль, указывая на кого-то… Я тоже проникся любопытством и … о боже, увидел стремглав бегущего прочь от поезда нашего “старого знакомого” – Романа! Да, это был он, в развевающейся на ветру сорочке нараспашку, без штанов, в одних белеющих в темноте семейных трусах и с истошными криками размахивающий руками…
Подбежавшая ко мне жена обомлела и истерично заплакала: “О, Руб джан, представляешь какой напасти мы чудом избежали! Я же говорила – это натуральный псих! По возвращении домой я обязательно поставлю свечку в церкви… Страшно подумать, что с нами было бы, окажись мы с ним на ночь в одном купе!”
Мара прильнула ко мне – все ее тело дрожало от страха… Я обнял жену, поцеловал в холодный лоб, и мы вернулись в купе, еще долго не смыкая глаз. Наконец, раздался гудок электровоза, и поезд, дернувшись, сдвинулся с места… Рассветало…
Как выяснилось от проводника утром, Роман действительно был пациентом психиатрической больницы и сбежал из сумасшедшего дома несколько дней назад… Его искала милиция… Когда поездная бригада контролеров обходила вагоны с проверкой проездных документов и дошла до нашего экс-попутчика, он занервничал, запаниковал, заметался и, неожиданно для всех метнувшись к окну, выбил сильным ударом ноги стекло, бросился на ходу в кромешную тьму ночи – и бежать! Спустя еще полчаса передали по внутренней радиосети, что душевнобольной Роман Лунгин был пойман в степи и передан в правоохранительные органы – “для возвращения в лечебное учреждение”, откуда бежал…
- Твои старые девы явно сглазили нас, - резюмировала Мара, когда мы, добравшись до Гагр, вялые и измотанные бессоницей от кошмарно проведенной ночи, распаковывали чемоданы в гостинице. – Ну никак не отучу тебя не быть слишком открытым в своем гадюшном заведении, где куча баб-неудачниц…
“А может Мара и права...”, - подумал я и вспомнил полные нескрываемой зависти глаза наших учрежденских девиц, действительно еще пару лет назад рассматривавших меня как будущего потенциального мужа, когда я к ним поступал на работу привлекательным жизнерадостным холостым парнем, неожиданно быстро женившимся на “чужой” и разбившим их радужные мечты...
* * *