Мы, дети золотых рудников. Часть 2 Ханна. Глава 3

Эли Фрей
Я надела красное платье, а мама вплела мне в косу красную ленточку.
Пробираюсь сквозь nebel, а мокрая трава цепляется за оборки юбки, не дает мне идти. Подол платья весь намок.
Будет ли он ждать меня там, у забора? Или уже ушел? Я обещала прийти в двенадцать, но уже гораздо позже… Мама задержала меня. Ждет ли он?
Сердечко колотится от волнения. Он там! Я вижу его худую фигурку через nebel – он стоит по ту сторону сетки, смотрит на меня.
– Ну, здравствуй, пряничная девочка, – он улыбается. – А я уже хотел идти тебя искать.
– Прости, мама задержала. Ты сегодня очень красивый – чистая рубашка тебе идет. И ты волосы причесал! Так очень здорово! И без висящей ratte тебе тоже лучше.
Действительно, Кит изменился. Он больше не похож на дикого Schund.
– Только вот… – я замечаю в его руках kn;ppel, с которой он не расстается. – Без нее ты выглядел бы лучше. Но я знаю, что ты ни за что не расстанешься с ней.
– Ни черта не понимаю, чего ты говоришь! Но это неважно, мне просто нравится слушать твой смешной язык. Ой! Какие у тебя сегодня смешные червячки в волосах! – он  смотрит на мою прическу. Что он говорит? Думаю, благодарит меня за комплимент. И, наверное, говорит, что ему нравится мои ленточки.
– Спасибо, это мама плела, – улыбаюсь я.
Мы смотрим друг на дружку через сетчатый забор.
– Знаешь… – мне в голову приходит идея. – Не хочешь перелезть ко мне? В такой одежде ты не отличаешься от наших детей, и никто ничего не заподозрит. Лезь! У нас есть классные качели! На них можно крутиться солнышком. А еще у нас открылся новый магазин, и всем у входа раздают воздушные шарики. А еще печенье! Если повезет, успеем ухватить! Пойдем!
– Чего хочешь? Зовешь меня куда-то? К вам? Ты думаешь, это хорошая идея? Ну, пойдем. Отойди в сторону, я лезу.
Печенья нам не досталось, но мы получили свои шарики – и привязали их друг дружке вокруг запястья, чтобы не улетели. У меня было немного денег, и я  купила нам с Китом мороженое.
Мы сидим на качелях, уминаем лакомство, а в воздухе сталкиваются друг с другом наши воздушные шарики. Я очень гордая за нас – мы как взрослая парочка. Никто вокруг не смотрит на Кита со страхом – все принимают его за своего, они не видят в нем Schund.
Кит очумело вертит вокруг головой – я вижу, что ему все любопытно и непривычно. Ему непривычен наш мир. Он что-то спрашивает меня, но я не понимаю… Я бы с радостью ему все рассказала, ответила бы на все вопросы, если бы понимала его.
Этот день мог бы быть прекрасным… Одним из самых лучших дней за это лето, но…
Как всегда, все мне портит девчачий клуб. Ирма.
Я вижу издалека, как девочки из клуба шагают в сторону детской площадки. Ирма идет в центре, гордо задрав подбородок, и держится чуть спереди. Королева, фу-ты, ну-ты!
И тут она замечает меня. И Кита. От удивления она останавливается на пару секунд.
– Хей! – громко говорит она своим подружкам. – Я узнаю этого мальчишку! Я заметила его в тот день, когда кто-то затопил наш клуб! Он бродил тогда вокруг кустов! Это был он, он нас затопил! И Ханна с ним? Она с ним заодно!
Девочки подходят близко и окружают нас. Ирма с возмущением смотрит то на меня, то на Кита.
Я встаю с качелей.
– Ты не права, Ирма! – я пытаюсь защитить нас с Китом. – Ты ошиблась! Мы здесь ни при чем! Нас вообще рядом с вашим домом тогда не было, когда кто-то повернул кран и затопил вас!
– А откуда ты знаешь, что кто-то повернул кран? Я об этом не говорила. – Ирма подозрительно смотрит на меня. Черт! Она поймала меня на лжи. – Ага! Значит, это была твоя идея! Это ты нам все разломала!
Ирма кричит и толкает меня. Я плюхаюсь обратно на качели.
Кит вскакивает на ноги и толкает Ирму. – А ну не тронь ее!
– Ах, ты гадкий мальчишка! – кричит Ирма. – Кто ты такой? Ты не с нашего двора! И говоришь не по-нашему! Кто ты такой и чего приперся сюда?
– Только попробуй еще раз тронуть ее! – Кит яхватает с земли железную kn;ppel и замахивается на Ирму.
Ирма отскакивает в сторону – kn;ppel не задевает ее.
– У него kn;ppel, kn;ppel! – верещат девочки и расступаются в сторону.
Ирма выпучивает круглые от ужаса глаза. Она начинает понимать…
– Да это же…
– SCHU-U-U-UND!!!!!!!!!!!! – хором кричат девочки и разбегаются в разные стороны.
Наша ссора привлекает внимание. Взрослые вокруг оборачиваются и удивленно смотрят на нас. Некоторые уже идут в нашу сторону.
– Schund! Schund! – нас с Китом окружают, мы жмемся друг к другу от страха.
– Ханна, этот мальчик правда пришел с той стороны? – спрашивает меня один из наших соседей, дедушка Аццо.
Я молчу, понуро опустив голову.
– Ханна, – строго говорит дедушка Аццо. – Если это так, ему надо немедленно покинуть наш поселок. Мы обязаны вызвать охрану. Ты же понимаешь, он чужой, ему не место здесь.
– Бежим, Кит! – кричу я и хватаю Кита за руку. Не хватало еще взрослых разборок и охраны! Киту тогда не поздоровится.
Он понимает меня – мы прорываем живое кольцо и пулей мчимся отсюда под дикие вопли девчонок.
– Прочь отсюда, Schund! – слышу я противный визжащий голос Ирмы. –  Убирайся обратно в свою помойку!
Прочь! Бежим прочь! Обратно в спасительный nebel, который скроет нас от чужих глаз. Обратно к своему забору.
У забора мы садимся на траву и прижимаемся друг к дружке. Я плачу – мне очень обидно!
– Ненавижу Ирму! – всхлипываю я. – Она теперь не даст мне покоя. Будет мучить и дразнить! И теперь мы с тобой не сможем ходить к нам – если Ирма увидит нас вместе, то снова будет вопить на весь поселок.
– Не переживай! – говорит Кит. – Эта Ирма просто завидует тебе. Она страшная, как ведьма. И толстая. И нос у нее размером с картошку. И вредная она. А ты милая. Вот она и злится. Но нам, наверное, не стоит больше к вам лазить – а то снова разорется. Давай в следующий раз ко мне полезем? Я тебе много всего интересного покажу.
Мы сидим под забором до самого вечера, а потом прощаемся – я, как всегда, обещаю прийти в двенадцать. Смотрим друг на друга перед тем, как эта дурацкая сетка снова разделит нас на два разных мира.
– У тебя червячки в волосах растрепались, – Кит поправляет мне ленточки в прическе. – До завтра! Я буду ждать тебя, пряничная девочка! – говорит он и лезет на забор. И снова он уходит в свой nebel, а  я ухожу в свой.
*** 
 – Я слышал, на детской площадке сегодня был какой-то переполох, – говорит папа за вечерним чаем, перелистывая страницы газеты.
Я лежу на ковре и раскладываю паззл с замком. Крыша совсем не хочет находиться! Когда я слышу папины слова, кусочки паззла выпадают из рук.
– Переполох? – удивляется мама за своим делом – она рисует на новых цветочных горшках яркие полосы. – Нет, не слышала об этом. Я целый день была у Джоанны, сегодня первый день, как работает ее магазин – и нужна была помощь с открытием. А что там случилось?
– На детскую площадку пришел какой-то дикий мальчишка из Schund… Он притащился с оружием – с острой палкой – и напал на детей. Хорошо, что никто не пострадал. Ханна, ты что-нибудь слышала об этом?
– Нет, папа – спокойно отвечаю я, а все внутри кипит от злости и несправедливости.
– Боже мой, это ужасно! – причитает мама. – За что мы платим охране? За то, чтобы дикие твари лазили через наш забор? Нужно пожаловаться Управленцу, это не дело!
– Согласен! Завтра же отправлю жалобу! А еще надо сообщить в медчасть, чтобы опрыснули все карусели! Наверняка он притащил кучу микробов! Не хватало еще заразиться! Ханна, ты мыла руки после улицы?
– Мыла, – я все еще ищу кусочки крыши для замка, стараюсь говорить спокойно. Весь гнев и всю свою ярость прячу все в тот же невидимый сундучок, где уже лежит моя грусть.
– Вымой еще! И возьми с верхней полки антибактериальное мыло!
– Хорошо, папа, – я встаю и послушно иду в ванную.
– Три раза, Ханна! Мой руки три раза и не меньше, чем по десять секунд! Я слежу за тобой из гостиной и считаю вместе с тобой!
– Да, папа.
Я послушно мою руки, громко вслух отсчитываю секунды и думаю, что никогда раньше мои любимые и обожаемые родители не были так далеко от меня, как сейчас.
***
Перед выходом из дома я делаю глубокий вдох. И выдох. И снова вдох. Я знаю, что меня ждет за калиткой. Это надо просто перетерпеть…Всего полминуты позора – и я убегу. Уйду в nebel, где меня ждет мой Кит. Мой друг. Мой защитник. Мой могучий Wal. Нужно просто пробежать, пробежать через весь этот кошмар. Полминуты – и я свободна.
Я толкаю дверь. Солнечный свет слепит меня, и некоторое время я не могу видеть.
– Mullbraut! Невеста с помойки! Глядите, вон она идет, Mullbraut! Помоечная невеста!
Перед калиткой стоят все девчонки и мальчишки с нашей улицы. Ирма подговорила всех… В меня летят листья и мелкие камешки. А кто-то кидает в меня банановой шкуркой и банкой из-под газировки.
– Mullbraut! – злые девчонки и мальчишки обступают меня в круг, не давая прохода.
– Пожалуйста, дайте пройти! – отчаянно кричу я.
Все смеются.
Ирма водружает мне на голову венок из травы.
– Та-да-да дааам… – пропевает она свадебный марш. – Где же твой женишок, Невеста с помойки? Бросил тебя?
Они все смотрят на меня со злой усмешкой. Господи, но почему они все такие злые! Со многими из них я дружила раньше, не понимая, что под их напускной добротой скрывается гнилуха и чернота.
Злые дети обступают меня тесным кольцом, начинают дергать за волосы и больно щипать за руки. Кто-то дергает за платье, раздается неприятный хруст ткани.
– Пустите меня! – кричу я и закрываю лицо руками.
Мне так тесно и нечем дышать, хочется упасть на землю, но я из последних сил  держусь. Я не доставлю им такой радости, я не упаду!
Меня ждет Кит! Надо думать только о Ките!
Это придает мне сил – я вырываюсь и бегу прочь. В спину мне летят оскорбления и злой смех.
Бегу по холмам. Бегу к своему мальчишке!
– Кит! Кит! Ты здесь! – я бросаюсь на сетку.
– Чего с тобой? Ты как будто от медведя бежишь! Чего такая напуганная?
По ту сторону сетки он таращит на меня испуганные глаза. А потом хмурится – и я вижу, что в глазах теперь пляшут злые чертята. – Опять эти ведьмы тебе что-то сделали? Ух, я им щас!
Он изо всех сил ударяет kn;ppel по забору.
Ре-та-те-тет…Ре-та-те-тет…– разносится по округе страшный звук.
– Нет, не надо, Кит! – я улыбаюсь, пряча слезы и грусть в невидимом сундучке. – Все хорошо, правда. Давай не будем портить этот день.
– Ты улыбаешься. Значит, все хорошо? Ну тогда лезь ко мне! Сегодня моя очередь водить тебя по своей стороне.
– Ты меня куда-то зовешь? В свой nebel? Но как я перелезу… На мне ведь платье.
– Давай я помогу тебе. Девчонки всегда такие беспомощные.
Он лезет на мою сторону, а потом подсаживает. Я карабкаюсь по сетке вверх, перебираюсь на другую сторону. Это очень волнительное чувство – я первый раз нахожусь на территории Schund. Не считая приезда… Когда колонна автобусов с поселенцами ехала по дорогам их поселка. Но сейчас уже построили дорогу в объезд – чтобы больше не связываться с Schund.
Я поправляю оборки на платье.
– Куда мы пойдем?
Он довольно улыбается.
– Я покажу тебе кое-что! Тебе это понравится! Ты любишь картины? Я приведу тебя в наш район – у нас целые дома с картинами, представляешь! У нас все здорово рисуют. И разукрашивают свои дома. Это невозможно описать, это надо видеть! Там огромные картины на стенах! Пошли…
Он что-то хочет мне показать… Мы идем через nebel, проходим реку – по шаткому мостику из досок, ржавых бочек и автомобильных шин – потом идем по холмам. И оказываемся в странном месте, где вовсю кипит жизнь. Горы земли и камней, груды металла и досок, рельсы, на которых стоят ржавые товарные вагоны, раскатанные дороги, по которым ездят самосвалы. Люди в грязной одежде орудуют лопатами – загружают в вагоны какие-то камни.
Руда! Сюда свозят золотую руду! Удивительно, но камни, которые рабочие грузят в вагоны, совсем не похожи на золото – на вид они грязно-бурого цвета.
Здесь в воздухе очень много пыли, горло першит, стоит резкий запах топлива и мазута.
– Мы еще не пришли… Это – территория шахт. Нам, вообще-то, здесь находиться нельзя, но мы быстро прошмыгнем, нас не заметят.
Кит ведет меня по рельсам. Со временем людей становится все меньше, мы отходим все дальше от места работ – вокруг лишь каменистая почва да худые деревца, изредка попадаются одинокие товарные вагоны.
Мы проходим мимо одного из крытых вагонов и слышим голоса внутри. Кто-то грубо смеется. В сторону откатывается дверь – выходит человек. От одного его вида трясутся коленки. Schund. Я сразу понимаю, что это Schund. Грязная одежда, немытые слипшиеся волосы, грубое лицо и дикие, злобные глаза.
– Эй! Мальки, вы чего тут шляетесь? – рычит он. – Разве родители не дерут вам задницу за то, что вы без спросу по шахтам шаритесь?
Он выходит из вагона. Следом за ним – другие.
Страшные люди подходят  к нам. Я хватаю Кита за руку – мне страшно.
– Мы не на шахты, – спокойно отвечает Кит. – К реке ходили.
Он крепко держит меня. Что-то не так. Все не так спокойно, как кажется.
– Нечего там шляться! Там полно диких собак! – Schund говорит с усмешкой, а потом переводит взгляд на меня. – Эй, а что за девчонка с тобой? Не припомню у нас такую! Разнаряженная… С Коробок, что ли? Ты кто такая?
Я понимаю, что они обращаются ко мне. Молча опускаю голову.
– Эй, язык проглотила, что ли? Отвечай, когда взрослые с тобой разговаривают!
– Ее Машка зовут, – Кит отвечает за меня. – Она со мной, и мы уже уходим.
Кит тянет  меня прочь от этих людей. На секунду я поднимаю голову и смотрю в глаза этому человеку. Он что-то заподозрил. Смотрит недобро…
– А ну стоять! Пускай ответит сама! Отвечай, кто ты такая? Как тебя зовут?
Он вцепляется в меня холодными пальцами, поворачивает на себя. Его руки перевязаны грязными бинтами, кожа на ладонях грубая и жесткая. Кит рычит и бросается на него, но второй человек оттаскивает его и крепко держит. Кит кричит и вырывается.
Schund наклоняется ко мне. Он совсем близко… От него воняет чем-то мерзким, кислым, тошнотворным. Кожа на лице вся в рубцах, ямах и трещинах.
Я трясу головой. Нельзя говорить! Нельзя!
– А ну отвечай! – он встряхивает меня.
– Не тронь ее! Еще раз тронешь, убью тебя! Клянусь, найду и убью! – кричит Кит.
Я сдаюсь. Я не могу выдержать этого ужаса и кошмара. Я просто хочу, чтобы все кончилось.
– Ханна. Меня зовут Ханна. Я пришла сюда с «Голубых Холмов».
Он не понимает, что я сказала. Но достаточно того, что  я говорю не на их языке. От неожиданности он ослабляет хватку. Но лишь на секунду…
– Ага!!! Она из этих! Так я и знал! Крупную рыбу мы поймали!
Schund смотрит вокруг.
– Никого нет! Тащим ее в вагон!
Он зажимает мне рот, чтобы я не закричала. Поднимает меня в воздух и несет к вагону – другой Schund откатывает в сторону тяжелую дверь.
Меня бросают внутрь на деревянный пол. Что со мной будет? Что они собираются делать? Сделают ли они мне больно?
Это они! Они те самые Schund, про которых ходят страшные истории среди наших детелей! Это они делают с маленькими девочками страшные и жуткие вещи!
Я кричу, но вместо страха выходит писк. Сердце вот-вот разорвется на части. Сейчас будет что-то ужасное… Он стоит в проеме, довольно смотрит на меня своими страшными глазами, как кот, который загнал мышку в ловушку.
Я беспомощно озираюсь вокруг. Они переделали вагон под свое логово – на полу – грязный прохудившийся матрас, рядом – трехногая табуретка, покрытая газетой. На табуретке стоят стаканы – я хватаю один – и бросаю в Schund. Но мне не хватает сил даже на то, чтобы добросить до него – стакан приземляется у его ног и разбивается вдребезги.
Schund усмехается. Поднимает ногу и давит сапогом осколки стекла – я слышу неприятный хруст. Он совсем близко… Я вдруг думаю о том, что больше не увижу голубое небо. И не попробую имбирное печенье. Последнее, что я увижу – это страшные язвы на его коже, и последнее, что я почувствую – это кислый запах его дыхания.
Вдруг снаружи раздается шум, как будто кто-то дерется! Неужели к нам пришли на помощь?
Невидимая рука хватает Schund сзади и выбрасывает из вагона. Я подбегаю к двери и вижу, как снаружи двое незнакомых человек дерутся с Schund. Взрослый мужчина, огромный, как гора, и мальчишка, удивительно похожий на него – крупный и высокий. Кит не отстает – он освободился и вовсю машет своей kn;ppel.
Я готова прыгать от счастья! Меня спасут!
– Бандура, ты опять за свое? – кричит на Schund мой спаситель, прижимая его к земле. – Только из тюряги вышел, и снова взялся за старое? Любитель полапать малолеток!
Остальные Schund  в панике разбегаются.
Кит и второй мальчик подходят к Schund.
– Да я что, Брык? Я ничего! – Schund жалобно скулит и сжимается в комочек. Какой же он жалкий! И какой же крошечный по сравнению с моим спасителем! – Я же так… Просто попугать! Чтобы не ходила девчоночка черт знает где! Здесь же опасно… Твари всякие рыщут…
– Самая большая тварь – это ты, Бандура! Пошел прочь отсюда!
Спаситель выпускает его – Schund мчится со всех ног.
Мужчина отвешивает Киту сильный подзатыльник.
– Ну, па… – хнычет Кит.
– Чего тут шныряешь, ушлепок? Сказал же, у дома сидеть! Как перцу в зад натолкали, везде бегает! Здесь вообще нельзя посторонним находиться! Сторож поймает – всыплет соли. Тут черти всякие рыщут… А ты еще девчонку чужую сюда притащил!
Все трое оборачиваются на меня.
Я смотрю на них… И понимаю, что они – семья! У всех – черные волосы, точащие в разные стороны, острый нос и подбородок, брови они одинаково хмурят и носы морщат.
Только вот Кит – очень маленький по сравнению с  ними, совсем крошечный…
Эти двое, наверное – отец и старший брат Кита.
– Иди сюда, милая. Все кончилось. Сейчас мы отведем тебя домой.
Спаситель спускает меня вниз.
– Откуда ты? С Коробок?
– Меня зовут Ханна, я с «Голубых Холмов», – говорю я. Зачем? Они все равно меня не понимают…
Отец и старший сын от удивления делают шаг назад.
– Боже, Кит… Она… Из них? Ты притащил сюда девчонку нефтяников? Ты с ума сошел? Своих девок мало, иностранку захотелось?
Старший брат хихикает – зря он это делает! Через секунду подзатыльник настигает и его.
– Чего смешного, Глеб? – рычит отец.
Брат умолкает и смотрит в землю.
– Ее зовут Ханна, – хмуро отвечает Кит. – Она моя подружка.
– Подружка?? Ты с ума сошел? Она не из наших, ты представляешь, какой скандал мог бы быть, если бы с ней что-то случилось?? Был бы международный скандал!! Да нас бы в тюрьму всех посадили! Значит так. Слушай сюда, – сурово говорит отец. – Она больше тебе не подружка. Сейчас мы отведем ее до границы, и больше ты ее не увидишь.
– Нет! Нет! Мы друзья! Она моя подружка! – плачет Кит, и я понимаю, что сейчас происходит что-то серьезное. Вот только бы знать, о чем они говорят…
– Мы идем к границе.
– Но… Можно, она не пойдет через парадный вход? У нее могут быть проблемы, если охранник узнает, что она лазила за границу… Можно, она перелезет обратно также, как и сюда? Через мостик у холмов? Того, что у старой шахты находится?
Отец о чем-то думает…
– Ладно, ты прав. Так всем будет лучше. И у нас проблем меньше.
Меня доводят до нашего забора. Отец и брат не подходят близко. Кит идет со мной прощаться, подсаживает меня.
Я снова вижу его через сетку – и от этого становится очень грустно.
– Я увижу тебя снова? – спрашиваю я, приложив ладошки к сетке.
– Наверное, меня накажут, – говорит Кит и ставит на забор свои ладошки. – Какое-то время я не смогу приходить. Родители будут против. Но ты приходи сюда, несмотря ни на что, приходи. Я обязательно вернусь. Не забывай меня, пряничная девочка! Никогда не забывай!
Я смотрю через сетку, как Кит уходит в свой nebel. Все вокруг мутнеет из-за слез.