Нат-Ка
Совершенно невероятная история, которая, как всегда, чаще всего случается именно в канун Нового года, в четырёх частях с эпилогом.
Часть 1
Хороший праздник - Новый год, волшебный, сказочный. Только не люблю я его. В детстве любила, а теперь... Все триста шестьдесят четыре дня надеешься, веришь, как глупенькая, что придёт он, этот триста шестьдесят пятый, и в этот самый день обязательно случится чудо. Неожиданно, как в сказке, явится ОН, увидит тебя, вспыхнет огонь долгожданной страсти, родится самая чистая и самая прекрасная на свете любовь, обнимет, закружит, окунёт с головой в счастье и крикнет - эй, Наташка, это твой подарок на Новый год и на всю жизнь!
Конечно, я - обычная, глупая фантазёрка. Каждый год 31 декабря наш сугубо женский отдел, дружно спихнув годовые отчёты, как всегда, собирается за одним большим столом. Единственный мужчина, он же и начальник, произносит пламенную новогоднюю речь, потом все скромно опрокидывают по стаканчику Шампанского, закусывая кулинарными шедеврами собственного домашнего приготовления. А потом все мы, красивые и нарядные, сидим и усердно нахваливаем друг дружку за неоцененные таланты, посматривая с тоской на дверь. И вот, наконец, свершается.
Дверь распахивается, входят статные красавцы из других отделов, рассаживаются подальше от тебя, пьют на халяву, жрут твой салат с креветками и осетриной, флиртуют с кем угодно, но не с тобой, глазки другим строят, хиханьки-хаханьки разводят, руки не на твои телеса распускают. Оно и понятно - 31-го на работе никто много пьёт.
К тому же в этот день мне, как назло, всегда не везёт. То, разволновавшись, очки на кресле забуду, а потом сама же на них и сяду своими прелестями пятьдесят-не-скажу-какого размера. Или со слепу, нечаянно ткнусь очень порядочному, семейному мужичку накрашенными губами прямо в праздничную рубашку... В общем, и себе умудряюсь праздник испортить, и другим...
Часть 2
Он пришёл за три дня до Нового года досрочно гасить кредит, не старый ещё мужчина, красивый и даже неженатый - так в кредитном досье написано. Я лишь глянула на него, и всё, сердечко в груди так и ёкнуло, само, неожиданно. Язык, словно, отнялся, что делать, не знаю, куда руки деть. А он уже из пакетика свёрточек вытаскивает и говорит, почти не дыша:
-- Наташа, это Вам... Поздравляю Вас с наступающим Новым годом... Желаю счастья и самого крепкого здоровья...
Каким голосом он это сказал! Каким взглядом посмотрел! У меня внутри всё оторвалось. Новый год! Сказка! Волшебное чудо! Господи, ну, неужели ... ? Тут его телефон зазвонил. Он приложил аппарат к уху и говорит, не сводя с меня сумасшедших глаз:
-- Нет, я, кажется, никуда уже не еду... Нет-нет... Поезжайте без меня...
Сказал и замолчал. А я, как дура, не знаю, что ответить, как-будто совсем мозги отключились. Он неожиданно смутился, даже покраснел, торопливо встал, быстро попрощался и к выходу пошёл, но медленно, словно нехотя, словно чего-то ждал или сказать хотел... Ждал, но так и не дождался. А, может, просто, не решился?
Не знаю, сколько времени прошло, пока я опомнилась, выскочила из кабинета, да уже поздно. И что делать - ума не приложу. Чувствую, всё, влипла, Наташка, вот так, сразу, в одно мгновение... Прошла по коридору, на улицу выглянула, стою, на чём свет стоит, проклинаю себя. Грустно стало, тоскливо. Вернулась, попила чаю с подаренными им "Рафаэлками", а мысли всё об одном. Что же ты, толстая дура, растерялась??? Ждала-ждала своё очередное чудо и... Плакало оно теперь самыми горькими, в три ручья, слезами. И сразу глаза мои слезами наполнились, и губы раскисли, и нос предательски зашмыгал...
Часть 3
Наконец-то рабочий день закончился. Иду по тёмному коридору к выходу, украдкой смахивая платочком слёзы. Уныло, без всякой надежды толкаю большую тяжеленную дверь...
Ноги замирают, не успев сделать даже пары шагов, мгновенно пересыхают, вспыхивая жарким пламенем губы, колени в тонких колготках предательски сводит судорогой, по спине бежит дрожь... Я знала! Оно не обманулось. То, что моё сердце тревожно предчувствовало весь день, всё-таки, свершилось.
И пусть рядом сослуживцы. Пусть они смотрят на меня, кто понимающе, кто осуждающе, пусть торопятся побыстрее пройти мимо. Мне наплевать теперь на всех и на весь мир!
С ужасом ощущаю, как его объятия, опускаясь всё ниже, теряют последние остатки стыда, как у меня уже нет никаких сил сопротивляться, даже если он задумает овладеть всей мной прямо на ступеньках у выхода из офиса. Мозги тают и плавятся, понимая лишь одно - сегодня нам суждено провести вдвоём самую жаркую и самую бессонную ночь...
Глухо захлопывается дверца подлетевшей к порогам машины, вздрагивает и падает в самую глубь сердечко. Куда едем? Ну, конечно же, домой. Горю и дрожу, как пятнадцатилетняя школьница, изо всех сил стараясь не выдать себя. Мимо проносится аптека. Неплохо было бы забежать, но как-то неловко просить, чтобы притормозил у аптеки. Вспоминаю, что в холодильнике лежит почти целый лимон, немного успокаиваю себя в надежде на испытанные веками народные средства.
Он не даёт мне опомниться, даже до конца раздеться и разобрать постель, такой горячий, такой неистовый, такой сногсшибательный. Ему не до ужина, не до вина, не до сладкого чая, не до ванны и даже не до последних, жалких остатков моего не праздничного белья. Успеваю лишь выключить свет и нащупать в кромешной темноте подушку...
Часть 4
Господи, нет никаких сил и желания после такой сумасшедшей ночи вылезать из постели, одеваться и тащиться на работу! Закрывшись в ванной, набираю номер начальника, прошу, умоляю, объясняю, уже без всякого стыда честно выкладываю всё начистоту. Опять умоляю, со всей неподдельной страстью, на которую способна женщина, чтобы уговорить мужчину. А в ответ лишь одно...
-- Воронцова, ты с ума сошла! Конец года! Какие отгулы?
Мои уговоры не действуют. Никакие! Почти никакие! Почти все, кроме одного... Да, я - коварная женщина. Я знаю, чем зацепить начальника...
-- Ладно, Наталья, вытворяй что хочешь, хоть, вообще, спать не ложись, но чтоб тридцать первого, в одиннадцать - как штык! В одной руке - отчёт, в другой - мой любимый салат. Поняла? Ну, и в синем платье, конечно...
Скинув халат, радостная, валюсь на кровать. На четвереньках, выставив свои самые аппетитные прелести, как большая, толстая кошка, заползаю под одеяло. Но что это? Чувствую сердцем, мозгами, всем своим трепещущим нутром - его объятия уже совсем не горячи и не так крепки. Господи, неужели это всё после моего откровенного разговора с начальником?
Отворачиваюсь к стене, накрываюсь с головой одеялом. Да... Да! Всё кончено! Тело прошибает липким потом. Он уходит! Где-то под коленками уже хлюпает, сбегая на скомканную простыню горячими каплями - на-сов-сем!
-- УРА!
-- СЛАВА БОГУ!
-- КАЖЕТСЯ, Я ВЫЗДОРАВЛИВАЮ!!!
Для надёжности приняв очередную порцию Фервекса, напившись чаю с липой и лимоном, перестилаю постель, ложусь на свежую сухую простынь. Ох, ну и пропотелась же я за эту ночь! Но теперь, кажется, всё позади. Тьфу-тьфу-тьфу! Температура нормальная, только, вот, слабость ещё и настроение...
Лежу, как дура, проклинаю себя. Если бы знала, я и перед начальником не стала бы унижаться, пошла тихонько на работу, и всё. И тот мужчина. Зря я его так проклинала весь день. Может он ни в чём и не виноват? Может, я от кого-то другого заразилась? И даже не вчера? Мало ли клиентов за день приходит? А он ничего, симпатичный. И глаза... Хоть больные были, гриппозные, а такие, что... Эх, мечталки мои, новогодние.
Нет, что ни говори, а хорошо, всё-таки, не ходить тридцатого на работу. На радостях можно даже "Наполеон" испечь. Наш системный администратор любит сладкое. Может, в этот раз клюнет и запрётся со мной на часок-другой попить чаю где-нибудь в своей серверной? И в ванне можно теперь не спеша посидеть, сладко помечтать, приготовиться хорошенечко. Ведь завтра - тридцать первое декабря. Должно же мне хоть когда-нибудь повезти?
Эпилог.
Он стоял у дверей, подняв воротник куртки, притопывая на морозе и что-то бережно пряча за пазухой. Люди торопливо входили и выходили, а он стоял. Увидел меня, подошёл, улыбнулся виновато, совсем как тогда, два дня назад.
-- Наташа, извините... Мне сказали, что Вы заболели... Наверное, это я Вас тогда заразил... Простите, я не хотел. Честное слово. Сам заболел неожиданно...
Рука нерешительно распахивает полы куртки, бережно вытаскивает и протягивает букет душистых, белоснежных хризантем - самых моих любимых. А я стою, как настоящая дура, держу в руках сумочку, два пакета, хлопаю глазами и снова не знаю, что сказать. Он волнуется, смешно и трогательно, совсем как мальчишка-пятиклассник, только с благородной и совсем не детской сединой на висках. Тащит у меня из рук пакеты, чтобы вручить букет, даже краснеет.
-- Я с этой болезнью совсем один на праздники остался... Понимаете... Конечно, если у Вас... Компания, там... Я понимаю... Нам, ведь, уже нечего друг друга бояться? Правда? ... Наташа... Я, как Вас увидел тогда... Может быть... Ой, Господи... Я так волнуюсь... Вы простите... ... ... ... ... В общем, думайте обо мне, что хотите... ... ... ... Наташа, я хочу пригласить Вас к себе на праздник... Вот!
Вдыхаю почти не сопливым носом самый пьянящий и самый прекрасный на свете аромат хризантем. Вдыхаю и тут же пьянею, нагло, совершенно бессовестно, прямо у него на глазах. Язык уже заплетается и почти не ворочается, в голове шумит, под ногами поштармливает. А, может, это снова коварный вирус от него ко мне перелетел? Да! Точно! Это он, вирус, я уже чувствую, что это именно он...
Ноги замирают и делаются ватными, мгновенно пересыхают, вспыхивая жарким пламенем губы, колени в праздничных колготках предательски сводит морозной судорогой, по спине бежит дрожь...
Ох, какие же они коварные, эти новогодние вирусы! Не успела Наташка выздороветь, и снова влипла, по самые ушки. Теперь уже точно на все праздники. А, может быть, на всю жизнь?