По результатам общевойсковых учений, которыми заканчивался очередной период боевой подготовки, а так же подведения итогов социалистического соревнования, экипаж «Свияги» по всему Черноморскому флоту занял «секретное» второе место.
«Секретное» потому, что первое место занял артиллеристский крейсер «Киров», а третье вертолетоносец «Москва». Сославшись на режим секретности, о занявших второе место нигде не упоминали, что перевело официальную славу в разряд мифов и легенд, передающихся из уст в уста, о некоем корабле призраке, вооруженном чудом современной техники, советским секретным «вундерваффе», способном мгновенно уничтожать подлодки на любой глубине и расстоянии.
Истинная же причина «секретности» крылась в другом: представляете фотографии победителей - два грозных боевых «монстра», а между ними маленький сухогруз.
Полностью реализовав потенциал корабля в учениях, командование решило «испытать» его возможности в «боевых» условиях, а так же продемонстрировать свои возможности нашему реальному противнику –Шестому Средиземноморскому флоту США. Мы отправились в «Средиземку».
В это же время на экраны страны вышел фильм «Нейтральные воды». Он примечателен тем, что снимался на том же корабле, где я проходил стажировку. (Мне рассказывали во время стажировки о съемках фильма).
Сюжет фильма заключался в следующем: наш корабль в Средиземном море внезапно совершает резкий маневр и «секретчик», который в нарушение техники безопасности в это время, что бы сократить путь, выходит на палубу, роняет «секретный» чемоданчик, который тут же съезжает за борт. Моряк прыгает следом за ним в воду и спасает его. Корабль уходит дальше, «не заметив потери бойца», а тот пристегивает чемоданчик к руке стальным браслетом, которым оборудован чемоданчик.
На корабле спохватываются, что потеряли секретчика только спустя час, когда корабль уже ушел довольно далеко. Они возвращаются и начинают искать пропавшего. В это время Шестой Флот США…
Короче американцы первыми находят моряка, а тот, по инструкции, первым делом должен уничтожить чемоданчик, но… тот намертво пристегнут к руке, и отстегнуть браслет никак не удается. У моряка только два выхода: сдать врагу наши секреты, или утонуть вместе с чемоданчиком.
Он выбирает второе и в заключительных кадрах ныряет в глубины Средиземного моря и зритель понимает, что назад он уже не вернется.
Тело всё равно всплывает, но американцы из уважения к герою, передают подошедшему нашему кораблю погибшего героя с пристегнутым не вскрытым чемоданчиком.
Этот поход примечателен следующими особенностями:
1. Хоть мы и «слонялись» по «Средиземке» почти всю зиму, из-за своей «секретности» не заходили ни в один порт. Так что заграницу увидели, только проходя проливы и по телевизору. Телевиденье мы могли принимать: и турецкое, и греческое, и итальянское, но… разные стандарты сигнала позволяли вести прием на наш телевизор только или видеосигнал или аудио.
Языки мы все равно не понимали, поэтому перекручивали гетеродин на видео сигнал и сами комментировали происходящее. Самым диковинным и понятным была для нас реклама (У нас такого не было! А повторяющиеся сюжеты были понятны и без слов, к тому же мы сами придумывали к каждому свою озвучку, подобие современного «гоблинского» дублирования.)
2. Поход продолжался почти всю зиму, и третья зима моей службы проходила в средиземноморском климате (самая низкая температура - +10 градусов).
3.Пошлявшись туда-сюда по западному и восточному средиземноморью, мы, в конечном итоге, прочно стали в Тунисском проливе, поняв, что это единственное место, где можем сделать что-то толковое.
Найдя возле берегов Африки (но не в территориальных водах Туниса) мелководную банку, где можно было достать якорем дно, мы зацепились за неё, и коротали время, слушая море (акустики), и ловя рыбу (остальной экипаж).
У нас был флаг гидрографического судна и поднят знак ведения подводных работ. Нами никто особенно не интересовался. Мало ли для каких нужд мы изучали дно. Наблюдения велись, но так, для порядка. Ежедневный, «по графику» облет самолетами, раз в неделю очередной осмотр катером. Так было до тех пор, пока мы не включили режим эхопеленгования.
Это случилось в конце второго месяца нашего дежурства.
За неделю до этого капитану пришла шифровка о том, что, согласно «сведений зарубежных источников», ожидается проход американской АПЛ (атомной подводной лодки) «Этен Аллен» с ядерными ракетами на борту.
Мы несколько дней напряженно вслушивались в каждый шорох на дне, потом наша бдительность снизилась, но, тем не менее, всё тот же наш «сапожник», украинец Васька Диденко, во время своей вахты услышал нечто подозрительное. Так, на гране слышимости, но что-то очень странное.
Он поднял «на уши» всех акустиков. Никто никогда не слышал ничего подобного, капитан передал информацию «на верх», и получил приказ включить ультразвук.
Первая же посылка показала наличие в двенадцати милях от нас какого-то громадного объекта. Послав первый импульс, мы тут же с головой выдали себя всему миру.
Хоть ультразвук и не слышен нам, но он вызывает в воде возникновение низкочастотных гармоник, которые уже доступны нашему уху, и слышны за многие сотни километров от места работы гидролокатора (особенно нашей мощности).
Вспоминая реакцию наших подводников, мы веселились, представляя, какую панику сейчас испытывают американские моряки. Однако наше веселье не разделяли на мостике. Координаты лодки были переданы в Москву, и оттуда последовал приказ продолжать наблюдение.
С полчаса ничего не менялось. Обе стороны были в шоке от происшедшего. Для американцев это была абсолютная неожиданность, а наши просто не ожидали такого мгновенного результата, и не знали, что со всем этим делать дальше.
Конечно, потом говорили, что всё шло «согласно, намеченного плана», но НАТОвские корабли стали подтягиваться к нам. Уже через два часа вокруг нас кружил итальянский тральщик, а к концу дня возле нас собралась целая флотилия, включая два американских фрегата.
Первый наш корабль подошел только через двое суток. Это был старый эскадренный миноносец, который, вместе с прибывшим ещё через сутки сторожевиком, сопровождал нас до самого возвращения на базу.
Как нам потом по секрету рассказывали рулевые, за эти два дня и две ночи на мостике наш капитан не раз, с криком: «Сейчас нас потопят!», вслух проклинал тот день и час, когда он покинул свой любимый учебный отряд.
Подошедший тральщик только через шесть часов начал тралить под нами (видно тоже ждал команду сверху) и нам пришлось прекратить работу. Мы подняли контейнер. Но шесть часов мы четко держали лодку «на коротком поводке», что до этого с АПЛ удалось лишь однажды, случайно какому-то сторожевику, и то всего на пятнадцать минут.
Через полчаса после обнаружения и подводники начали предпринимать попытки, сбросить нас «с хвоста». Атомные лодки работают на паровых турбинах. Давление в «котлах» поддерживается на уровне необходимого хода. Если нужно, увеличить скорость можно только увеличив давление до необходимой величины, т.е. «раскочегарить» реактор, а это делается довольно медленно.
Вначале они попробовали запустить Имитатор. Он представляет из себя что-то похожее на медленную, громко шумящую торпеду, которая к тому же оставляет за собой громадный шлейф пузырьков отработанного газа. Он, как правило, отвлекает на себя всё внимание акустиков, позволяет лодке сменить курс и уйти от преследования.
Но не в нашем случае. Мы следили и за лодкой, и за Имитатором, который «сдох» минут через тридцать, а нам даже не пришлось менять свое местоположение, у нас был громадный запас по дистанции. Но… как только мы переключились на больший диапазон (посылки стали реже), американцы тут же вычислили наши возможности и оставили бесполезные попытки, включив единственную, но самую эффективную – скорость.
Мы стали фиксировать медленное её увеличение. При обнаружении, они «крались» на двух узлах (узел - одна морская миля в час), а через шесть часов, когда мы прекратили работу, «убегали» на двадцати пяти узлах, и находились на пределе дистанции, которую мы могли отслеживать. Гнаться за ними с нашими семнадцатью узлами, мы даже и не пытались.
После этого мы ещё недели три пробовали продолжить работу, но нам «не давали» это сделать и, в конечном итоге, мы вернулись на базу. Основой нашего успеха, как и у гитлеровской Германии в 41-м, явился фактор Внезапности. Никто (и даже мы сами) не ожидал.
Это был пик наших успехов, но не медных труб. За этот поход ни мы, акустики, и никто другой из членов экипажа не был поощрен. Тем более, что на той самой банке под Тунисом мы однажды утром проснулись без якоря и ста пятидесяти метров якорной цепи, которые нам потом долго вспоминали.
Читать далее http://www.proza.ru/2015/12/23/331