Бог позволил мне в середине девяностых годов получить богословское образование в одном из учебных заведений. Группа поступивших студентов в данную альма-матер была замечательная, а уж география мест, откуда прибыли молодые братья на учёбу была такой же широкой, как бывший Союз: от Ташкента на юге до Норильска на севере, от Сибири на востоке до Закарпатья на западе, но сегодня речь не о студентах.
В связи с тем, что данное учебное заведение только открылось, и наша группа была первым набором, на нашу долю выпала наиболее интересная студенческая жизнь: всегда ведь почётно, хотя порой и хлопотно быть у истоков в первых рядах. Программа обучения, как мне теперь видится, состояла из трех больших блоков, или разделов.
Первый блок обучения, которому уделялось наибольшее внимание руководства, был академическим. Нам желали дать хорошее образование: светское и духовное (лекции, семинары, работа в библиотеках, работа с научным руководителем и т.д.). Так как уровень учреждения был высоким, то к преподаванию предметов привлекались в основном доктора богословия или светских наук, в том числе и иностранные. Проблемой была чрезмерная нагрузка на студентов, и не вполне согласованная программа, которую не все поступившие смогли осилить, и вынуждены были сойти с дистанции. Достаточно, наверное, сказать, что в один из периодов обучения мы изучали три иностранных языка, трёх совершенно разных языковых групп: английский, греческий и древнееврейский. При этом, по каждому из них, еженедельно проводились мини тесты-экзамены. Тут выбора просто не было, или ты учишь, запоминаешь и сдаёшь, или собираешь вещи и отправляешься домой в родные края. Надо сказать, что уже для второго набора, учитывая опыт обучения нашей группы, учебная программа была скорректирована и стала более сбалансированной.
Второй блок обучения - это молитвенная жизнь студентов и их практическое служение в церквях города и области. Здесь всё завесило от самого студента, потому что на молитву мы собирались ежедневно рано утром (до завтрака). Преподаватели же и руководители, в силу объективных причин, не всегда были на утренней молитве, поэтому и некоторые студенты могли себе позволить, немного дольше поспать. Что же касалось церковной жизни, то все мы были на рассхват. Все церкви города и области готовы были предоставить нам служение, как в воскресный день, так и среди недели, но в виду нашей загруженности по академической части, не все студенты захотели и смогли активно включиться в духовный труд в церквях.
Третий блок обучения был менее официальным, но гораздо больше любимый студентами. Это были разного рода общения студентов и преподавателей. Проведение различных семинаров и праздников, в том числе с выездом на природу, а также семейные общения, совместные посещения церквей регионов, откуда были кто-либо из студентов, участие в выездных семинарах в других городах и т.д. Хотя, такие общения проходили после окончания последней пары, и начинались после 18.00, они порою затягивались до 2 часов ночи. Здесь всё зависело от общего настроя и личности приглашенного. Так, как мы были первым набором, то приехать и дать нам некие духовные наставления стремились многие, действительные достойные служители, которых мы слушали, открыв рот. Вот об одном из таких общений мне и хотелось сегодня поведать вам..
Еще на первом курсе, во втором триместре, приехал к нам преподаватель систематического богословия, урожденный в Голландии, но уже долгое время живущий в США. Это был типичный долговязый голландец, с крупными чертами лица и огромными кистями рук, лысым черепом, не обращающий особого внимания на свой гардероб. Но вместе с тем это действительно был профессор с большой буквы, он постоянно цитировал первоисточники, труды основателей различных богословских школ. Чертил, одному ему ведомые таблицы и схемы влияния одной школы на другую. Если сказать по правде, то тогда я почти ничего не мог должным образом понимать в этом систематическом богословии, и лишь к середине третьего курса смог осознать всю важность информации, которую пытался донести до нас профессор. Увы, на тот период времени мы были с ним в разных плоскостях познаний, и многие из нас ещё не были готовы на первом курсе адекватно воспринимать систематическое богословие.
И вот, по нашей доброй традиции, мы пригласили этого доктора богословия на студенческое общение, не ожидая чего-либо особенного, т.к. стиль преподавания излагаемого учебного материала нам был известен. Но к удивлению всех, профессор стал рассказывать о своей жизни, и это было действительно увлекательно. Опуская детали жизнь его, как он выразился, была by faith, т.е. жил он верою, порою очень скудно, но вот, он стоит здрав. и доволен своей жизнью, которую позволил ему прожить Господь.
Еще с юношеских лет наш профессор всерьёз был заинтересован в изучении Библии, поступил в богословский университет, но тут грянула вторая мировая война. Вскоре Голландию оккупировали нацисты, а так как нашему профессору на то время было лет 18-19, он подлежал обязательному призыву в немецкую армию и отправки на Восточный фронт. Однако он любил Господа, но не любил Гитлера, и отдать свою молодую жизнь готов был более за идеи Христа, чем за идеи рейха. В общем, он всячески прятался, стараясь избежать мобилизацию, вначале у родителей, но и в Голландии были негодные люди, разделяющие идеи фюрера, которые доложили о нём в комендатуру. По законам военного времени за уклонение от призыва, ему грозила в лучшем случае немедленная отправка на фронт, а в худшем – длительное тюремное заключение или отправка в конц. лагерь, а то и расстрел. Помолившись, он покинул родной дом и отправился в город, где располагался университет. Профессор университета, в котором наш студент учился, был очень рад видеть вновь молодого человека, но «добрые» соседи не позволяли ему оставить его у себя, это грозило большими неприятностями для большого семейства профессора. Они смогли только вместе помолиться, предать эту ситуацию в руки Бога, и молодой человек в глубокой печали отправился в путь, не вполне осознавая, куда теперь идти. Так прошёл он несколько кварталов, когда раздались свистки немецкой жандармерии, это была очередная облава, проверка документов со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Страх загнал его на крышу некого строения, где дрожа , как осиновый лист, он мог только молиться и видеть всю драму разворачивающейся облавы. Те возрастные граждане, которые имели с собой нормальные аусвайсы, были отпущены, те же, кто по каким- либо причинам не имел с собой документов, или был с документами, но призывного возраста – грузились в грузовые машины. Лай свирепых немецких овчарок, крики командиров и топот подкованных солдатских сапог, казалось, разбивали мозг, солдаты шныряли по всей округе, забегая и во двор, где прятался наш «герой». Мелькала даже несколько раз мысль о добровольной сдаче на милость офицеру, ведь документы у нашего профессора были в порядке, но всё же, не желание убивать или быть убитым взяло верх, и в который уже раз наш профессор обратился к Богу. Наверное, произошел какой то психический срыв, он потерял сознание, и это его спасло, облава закончилась, немцы, погрузив всех задержанных, уехали.
Он очнулся только утром, услышав голос дома хозяина, в крыше строения, в котором он сидел. Причем хозяин - пожилой голландец, призывал поесть собаку, замотав цепь таким образом, чтобы собака не могла дотянуться до чашки, и с выражением смотрел прямо в крышу, где и сидел наш профессор. Стало понятно, что хозяин видел всё: и облаву и побег от немцев молодого человека. Было понятно, что он его не выдал и хочет позаботиться о нём таким вот неожиданным образом, а голод, конечно же, уже давал о себе знать.
Наш профессор вечером смог спуститься с чердака своего строения, забрать собачью миску, быстро съесть содержимое и вернуться обратно.
Надо ли пояснять, что столь добрый хозяин был христианином, и наш будущий профессор, а в то время юноша смог прожить у этого доброго самарянина до конца войны. При этом, даже бывал у него дома, где они совместно молились и читали Библию, а студент ещё читал и богословские книги, которые ему приносил этот хозяин от профессора, который такому обороту дела был крайне рад. Ведь это был прямой ответ от Господа, когда они в великой нужде, воззвали к Нему.
По окончании войны жажда богословия не оставляла нашего профессора, он восстановился в христианском университете, экстерном его закончил, т.к.многие предметы самостоятельно прошел ещё на крыше, получил учёную степень и звание профессора, женился, родил сына.
С рождением ребёнка стало труднее, т.к .заработная плата преподавателя в христианском университете была небольшой, и он, помолясь верою, (by faith) отравился через океан, вместе с женой и годовалым сыном в Америку, т.к. там, как он узнал в одном из университетов, была открытая вакансия. Единственно, что нужно было сделать ему, так это прибыть к началу нового учебного года вовремя, иначе вакансия утрачивала свою силу.
Путешествие было долгим и интересным, как любит говорить наш профессор: «by faith». Только подумайте, и сегодня совершить путешествие из Амстердама в Америку с годовалым ребёнком почти подвиг, а что касается тех послевоенных сороковых лет прошлого века и говорить не стоит.
Жить верою! – таков был девиз нашего профессора, которому он наверняка обучил и свою жену. Это пригодилось им уже на другом континенте в Соединенных Штатах. Всё дело в том, что их никто не встречал, и из порта, куда они прибыли, им необходимо было двигаться вглубь страны, делая частые пересадки с поезда на поезд. Время бежало быстро, оставалось только два дня до начала нового учебного года, и ехать им тоже было столько же. Прибыв на последнюю станцию американского города, где им предстояла последняя пересадка до пункта назначения, профессор поспешил, в кассу за билетами. До отправления поезда оставалось каких-то десять мнут.
Как обычно, по так называемому закону подлости, или другими словами козням сатаны, работала только одна биллитерша, и к её билетному окошку выстроилась хоть и небольшая, но очередь. Все попытки нашего профессора объяснить американским гражданам, что он с семьёй очень торопится и может опоздать на поезд, на который уже объявили посадку, ни к чему не привели. Напротив, солидная дама, закрывая своим могучим телом все другие пути к кассе, возмущенно промолвила: «Понаехали тут европейцы, пытаются нам американцам диктовать свои порядки! Вы это видали? Нет дорогой, у нас тут равноправие всех граждан, занял свою очередь, вот и стой!. И никого не волнует, что твой поезд может уехать…. Раньше надо было беспокоиться!»
Пожалуй это был финал, профессор, оглядевшись вокруг, и не найдя сочувствующих глаз, занял своё место в очереди. Посмотрев на «добрую тётю» он достал бумажник, чтобы приготовить деньги за билеты, стоимость которых он уже знал. Но ужас, у него не хватало 50 долларов. Просить у столь свободолюбивых пассажиров было бессмысленно, бежать к жене –поздно, пред ним оставался один человек. Что делать? Может быть, кассир войдет в их положение? Хотя, вряд ли! Оставалось только одно - жить верою, и он внутренне в горячей молитве воззвал к Богу. До настоящего времени, как говорит профессор, он не понимает, откуда взялась стодолларовая банкнота у него в кармане плаща, куда уже в отчаянии он запустил руки, намереваясь отойти от кассы. Чудо совершилось, на последней минуте отправления поезда у него на руках были, столь долгожданные и необходимые билеты. Но требовалось, же еще добежать до вагона!
А на перроне, тем временем, разворачивалась не менее драматичное действо. Отправитель состава всячески пытался отодвинуть жену профессора с ребенком от отправляемого состава. Но эта, хрупкая женщина, на руках с годовалым малышом стояла как кремень: одной ногой в вагоне поезда, другой на перроне вокзала. Проводник не пускал её в вагон, т.к. у неё не было билета, отправитель состава призывал к порядку, т.к. время отправления уже настало, и, наверное, муж, о котором она говорила, взял уже другие билеты на другой поезд. «Нет!» - был её категорический ответ,-. «Он взял билеты на этот поезд и сейчас появится!» Она, вопреки всякой логике, была в этом уверена, и как говорит наш профессор жила верой.
Итак, наши путешественники, по милости Божьей верою пересекли океан, да и значительную часть американского континента, благополучно прибыли в пункт назначения и профессор занял имеющуюся вакансию преподавателя. Время шло, прибавлялась семья… В маленькой съемной квартире становилось тесно. Кроме того, как европеец, проживший основную часть своей жизни в частном доме, профессор и здесь захотел воплотить эту американкою мечту в жизнь. Так, как к тому времени он уже являлся штатным преподавателем, семинария дала ему определённые рекомендации и поручительство на заём в банке, но всё же, утверждение долгосрочного кредита, банк принимал самостоятельно, и требовалась личная встреча с боссом данного учреждения. Помолившись с семьёй by faith, наш профессор отправился на встречу.
Перед ним, сидел, развалившись по хозяйски в мягком кожаном кресле, уверенный в себе человек. Он внимательно прочитал все принесённые бумаги, и, не сводя своих острых, колючих глаз с профессора задал ему вопрос: «Как, вы, профессор богословия сможете построить дом, потому, что я не вижу в смете предусмотренных расходов на подрядную организацию. Не будут ли вложения банка напрасны в этом случае?!» Профессор, не моргнув глазом, ответил: «Конечно, смогу, там, в Европе я имел некоторый опыт в строительстве!» «Хорошо, мне нужно сделать один звонок»– сказал банкир , и потянулся к телефону. Набрав номер, он спросил кого-то о предполагаемом строительстве, и получив короткий ответ положил трубку.
« Что ж!»- сказал он : «Поздравляю, идите на первый этаж, оформляйте кредит!»
Самое удивительное в этой истории было то, что банкир звонил ни кому-либо, а на работу супруге нашего профессора и получив от неё столь же убедительный ответ, что её муж безо всякого сомнения самостоятельно сможет построить дом, одобрил данный кредит. Супруги долго вспоминали добрым словом дядю профессора и их отдых у него в голландской деревне, где профессор помогал строить строение для гусей.
Когда все бумаги были подписаны, куплен земельный участок, на летних каникулах профессор взялся за его освоение. Он купил совковую лопату, колышки, бечевку и найдя свой надел приступил к делу: стал копать траншею. Надо сказать, что местность, где была земля профессора, в основном уже была освоена, и кругом уже возвышались различные строения.
Из соседнего дома вышел плотный рыжий ирландец и узнав, что профессор намеривается здесь поселиться, искренне удивился отсутствию профессиональных строителей. «КАК ЖЕ ТЫ БУДЕШЬ СТРОИТЬ?» - спросил он?
“By faith”- был ответ профессора. Надо ли вам, дорогой читатель рассказывать дальше эту историю? Профессор наш, конечно же построил свой личный дом, сумел вовремя расплатиться за взятый кредит в банке, а сосед - ирландец, поначалу так недоверчиво встретивший его, впоследствии стал его другом, и помогал ему в строительстве, давая, всевозможные инструменты и приспособления.
Урок голландского профессора систематического богословия «жить верою» был нами усвоен хорошо. Лихие девяностые были трудными по всему СНГ, не было легкой жизни и у нас студентов. Случилось так, что уже ближе к выпуску, на четвертом курсе, проездом через наше заведение, приезжал вновь наш профессор богословия. По нашей традиции, мы пригласили его на общение после занятий. Видно было, как ему интересно видеть нас. Некоторых, тех, которые не усвоили его факультативный урок он увы, он уже не застал. Мы же, оставшиеся, были бодры и веселы. Когда он стал расспрашивать нас о размере стипендии (а она к тому времени составляла для женатых всего тринадцать долларов в месяц, а для холостяков и того меньше, всего девять) он искренне воскликнул: «Как же вы живёте?»
« BY FAITH!» - БЫЛ ДРУЖНЫЙ ОТВЕТ ХОРОМ!
Прошло более двадцати лет, с момента окончания моего альма-матер, а этот урок «жить верою» помогает мне и сегодня. Но это уже другие истории!
Уважаемый читатель живешь ли ты верою? Или рассчитываешь только на свои силы? Верь в Господа Иисуса Христа, и он поможет совершить тебе твоё земное поприще верою, а там, в Царстве Небесном ты встретишься и с другими героями веры, которые служили Богу и были Ему верны до конца!
ТВГ, г. Барнаул, 2015