Он не помнил себя. Был ли он вечно, или появился недавно. Не знал, исключителен он, или часть чего-то. Кто же он? Эти мысль не давала ему покоя с момента, когда он начал себя осознавать. Единственное, что свидетельствовало о чём-то происходящем вокруг него, была череда повторяющихся ощущений, в разные по продолжительности промежутки времени. Ослепительный свет и непроглядный мрак, испепеляющий жар и леденящий холод, сушь, или избыток влаги. Он даже не сразу понял, как медленно, почти незаметно, изменяют его эти убаюкивающие своей нескончаемостью, монотонностью и неотвратимостью процессы, смысл которых он не мог постичь, а значит и осознанно повлиять на них. Из этого следовало, что он не свободен, он не в силах сделать выбор по своему желанию, а должен безропотно принимать то, что кто-то, или что-то применяет к нему, не считаясь с его мнением.
Это была уже вторая мысль, которая задела его за живое, и частично давала ответ на первую. Он что-то незначительное, подчинённое, не имеющее права на самостоятельное решение. Поначалу это открытие его только расстроило.
Значит, этот мир так устроен. В нём есть неведомые силы, обличённые властью устраивать всё на своё усмотрение, а остальные обязаны принимать их волю, существовать по установленным ими правилам.
Потом его это возмутило.
Для него стало важным, было ли так всегда, и может ли по какой-либо причине измениться? Но это всё были, скорее, отвлечённые, общие рассуждения, не касающиеся его собственного «я». Со временем, незаметно для себя, он стал размышлять над пробудившими в нём протест вопросами, уже применительно к себе. Какая именно ему отведена роль во всём этом, и может ли лично от него что-то зависеть? Имеет ли он право на выбор?
Рядом с собой он чувствовал присутствие таких же материй, как и он, но не знал, схожи ли их мысли. Вообще-то, это мало его занимало, ему было интересно изменить именно свой статус, почувствовать свою значимость. Эта идея со временем превратилась в идею-фикс, заполнив собою всё его существо, которое требовало перемен, и чем кардинальнее, тем лучше для него.
Наконец-то его существование обрело смысл. У него появилась цель. Он не задумывался, в силу своёй малой осведомлённости, и не зная законов окружающего мира, к чему его действия могут привести, да это было и неважно.
Он заметил, что силы, воздействующие на него, всё время находятся в движении, и сделал из своих наблюдений единственно правильный вывод – чтобы чего-то добиться, нужно двигаться.
Сначала неуверенно, излишне осторожно, он, вслушиваясь в новые для себя ощущения, начал едва заметные колебания. Позже, его колебания превратились в заметное шевеление. Ещё немного, и он начал движение. Начал сам! Без понуждения, следуя единственно своей воле и желанию. Это была свобода! Свобода выбора, свобода действия. Никогда, со времени осознания себя, он не чувствовал себя таким живым.
Он услышал позади себя грохот, схожий с тем, что иногда звучал где-то в вышине. Было весело и страшно одновременно. Он нёсся вперёд и вниз, всё быстрее и быстрее, увлекая за собой такие же ничтожные, каким и сам был не так давно, сущности. Он сумел увлечь их за собой! Он перестал принимать навязанное кем-то извне, это он подвигнул всех и вся на движение, даже массы более значимые и весомые, чем он сам, и это было незабываемо.
Движение замедлилось, а потом прекратилось. Его погребло под чудовищной тяжестью, отсекшей свет и звуки, погрузив его во мрак и небытие. Его сознание стало постепенно затухать. В нём ещё всплывали воспоминания о движении, о прежнем, теперь утерянном чередовании холода и жара, суши и влаги. Здесь ничего этого уже не было. Он ещё какое-то время помнил, что сумел переломить привычный ход своего и чужого существования, но не мог даже себе внятно ответить, ради и во имя чего он это сделал.
***
Водитель фуры увеличил громкость радиоприёмника, передавали экстренное сообщение:
«Сегодня, около двух часов дня, на горном участке шоссе, в районе перевала, произошёл мощный обвал. Проезд на неопределённое время закрыт. Службы МЧС ведут работы по расчистке дороги.