Если я выбирал эту жизнь и это время, то, несомненно, мне подсунули кота в мешке. Хвостатая сучара активно брыкается в нем, так и норовит меня разодрать, никак не успокоится. И единственное, что мне остается, взять этот самый мешок, подойти к углу дома и дико ебошить мешком об угол, пока кот не превратится в кашу и весь не просочится сквозь мешок.
Почему бы и нет, с чего бы вдруг мне благодушно принимать эту ношу и пытаться соответствовать ожиданиям? С чего вдруг потакать лицемерию и стараться быть добреньким, если обыденность испоганена? Вот уже какое-то время и в который раз я задаюсь вопросом, почему ЭТО называют "XXI век", если на деле я вижу двухсотлетие XIX века? Пиши просто, меньше «умных» слов, максимум вежливости и приветливости, никакого мата. Как будто гугл не изобретен, а электронных толковых словарей не существует, или кругом феодальный строй и читать могут только впечатлительные сливки общества, а все остальные о чтении не подозревают вовсе.
Создается отчетливое впечатление, что "средний человек", под которого адаптируется мир - ранимый подросток-дебил, напрочь отставший от всего. Бросается в глаза повсеместное сюсюканье, увиливание от насущных тем, убогое разжевывание самого простого самыми простыми терминами, и заострение внимания на этом. Недавно наткнулся на довольно свежую книгу, основной темой в которой был героизм: это был почти трёхсотстраничный роман, где автор пытается всучить читателю - мне, казалось бы, человеку XIX-го века - как это благородно и сверхморально сдохнуть на поле боя за чужую идею. Очередная попытка всучить стандарты прошлого. Дружище, герой—это существо, которого смачно натянула какая-либо идеология, а после выкинула как использованный гондон. Пройдись под окнами одной из общаг, там полно героев, таких же использованных, брошенных и забытых. После героизма человек либо мертв, либо калека, но и тут есть свои приёмы. Не инвалид или калека, а "человек с ограниченными возможностями". Типа воспринимай увечье как нечто временное и вторичное, не думай что оно с тобой до конца твоего тленного существования. Человек—неизменный лжец, он пожертвует миром, чтобы сохранить лицо.
Я называю идиотами идиотов - мне жмут руку, называю современных недотворцов убогим отребьем, создающим под копирку, - меня номинируют на премию "Писатель года". Ты, выращенный женщинами для женщин, на вопрос "Я толстая?" отвечаешь "Нет, что ты милая, ты чудесно выглядишь!", хотя это далеко не так. Меня спрашивает очередная она "Ну что скажешь, я хорошую кофточку прикупила? А мои утренние фотки моря тебе как?" я смотрю на это, отвечаю "***ня полная, как по мне, вообще безвкусно. Давай лучше приободримся этим морозным воздухом и проебем весь вечер, до самого утра?" и она согласна. Красивые жесты, позерство, культ женщины. Вклинится в суть происходящего сложновато, на улицах все еще бродят пережитки прошлого, путающие всю картину, недобитки идеологий анархии, фашизма, феминизма, сталинизма и прочий скот. Но все это мишура.
Ценности девальвированы, культура в состоянии кризиса, ребята из постмодернистского цеха еще в 1980-м заявили, что пять тысяч лет европейской философии и приобретенных культурных ориентиров зашли в тупик и не могут найти выход, постепенно переходя в состояние анабиоза на грани с самопоеданием. А после стали выпускать хоть что-нибудь ради куска хлеба и бокала красного вина. Произведения искусства прошлого продолжают расти в цене, произведения современности однообразны. Создался эффект порвавшейся кинопленки, крутящейся по кругу: клац-клац-клац. Рвотная масса творцов называет это эпохой кризиса. Я бы окрестил данный феномен кризисом кризиса. Скажи человеку "кризис" и он такой скажет "а, ну кризис так кризис, да и *** с ним", и продолжит свое существование жвачного. Способность осознать кризис атрофировалась.
Удар, еще удар, и еще, кошатина в мешке непрерывно встречается с углом дома снова и снова. Я слышу хруст костей в прошлом – строптивой, в нынешнем - выжатой как лимон сучары. Я—способ Вселенной познать саму себя, я продолжаю молиться воображению и воображаемому. Мне незачем учиться пользоваться им. Давай вместе молиться вилке, продолжая жрать грязными руками. Давай пройдемся по улицам: вот пустой блистер Катарпина, вон там дальше пузырек из-под Гликодина. Залипшие кульки от клея, блевотина, проститутки на обочинах – видимо, это и есть Вселенная, искушённая в познании себя; от наркопритонов, педерастии до инцеста и педофилии. Продолжим наблюдение и подсчет: алкоголик-продавец, алкоголик-преподаватель, употребляющий менеджер с зрачками как монетки, алкоголик-фармацевт, хронический алкоголик-фермер, бомж, старая маразматичка, пьяница, пьяница, этот кадр вроде трезв, капитан полиции с красной, алкоголической харей, рядом какой-то слишком голодный сержант, пожирающий шаурму, недосолдаты, неясно куда направляющиеся... Опрятный середнячок с естественным цветом лица, студент с заметными синяками под глазами (возможно, твой отпрыск-трезвенник), мажор с компанией себе подобных.
Спроси своего отпрыска, а куда он так торопится с рюкзаком на спине в восемь-девять вечера в этом убитом районе? Наверняка синяки от усталости, а спешит он за конспектом к другу, но ты все равно спроси, или спросит его капитан с красной пропитой харей, если не ты, в любом случае, он молодец. Вселенная познаёт себя посредством ударов мешка о стену.
По замыслу человеческому, каждый отпрыск вырастет молодцом, но почему-то вырастает куском дауна, с чего бы это? Может из-за того, что если собрать типичную семейку в одной комнате, то можно лицезреть полноценного дауна, реинкарнировавшегося по частям? Тупость велела ему сунуть пальцы в спицы колеса сансары - и его разбросало по частям. Наверняка так и было. И теперь скоп даунов занимается удовлетворением базовых инстинктов, воспроизведением себе подобных и ничем более. Ничем.
В любом случае стоит всегда благодарить Вселенную. Благодарю за друзей-стукачей, оружейные заводы, сбитые самолеты, убитых детей на Донбассе, за стадо просветленных, вторых половинок, не дотягивающих даже до четвертинок, за масс-мышление, выведенные в лабораториях вирусы, горячие точки, за религиозных фанатиков, теракты, казармы, церкви и тюрьмы. За прыжки под гимн на столичной площади, за мошонки, пригвожденные к брусчатке, за уродливые, дряхлые груди под посольствами, за кота в мешке. Благодарю.
Бог любит тебя за деньги, как героиновую шлюху. Улыбнись мирозданию и потеряешь все зубы, мразь. Горят эзотерики, потрескивая как поленья на огне критики и цинизма, насилуют тренеров успеха в темных подворотнях. КВНщики обливаются бензином и с улыбкой поджигают себя. Лицо мира изуродовано. Слишком много лишних людей. Мир тошнит.