- Вась, ты где раньше жил?
- Напротив тюрьмы.
- А теперь где живешь?
- Напротив своего дома
(Из анекдота)
Моя работа находилась напротив больницы. Теперь моя больница находится напротив моей работы.
Правда, выяснилось это только на третий день, когда ночью я подошел к окну и увидел с горы сверкающее огнями побережье Хайфы, с нарушающим пейзаж торчком - зданием управления Хеврат Хашмаля.
Обычно, придя на работу, я глотаю водички, потом, пока запускается комп, готовлю себе крепкий кофе, благо жена не видит и не материться, что я сам себе враг, потом просматриваю почту, ну и т.д. и т.п.
В этот раз, хлебнув водички, я поперхнулся и чуть не залил себя и клавиатуру. Вода мне показалась тухлой, отвратительной. Меня чуть не стошнило. Мысленно вспомнив незлым тихим словом производителей воды, я потопал готовить кофе. Однако и он оказался какого-то странного вкуса. Пришлось его вылить. От огорчения дико разболелась голова...
Через некоторое время я понял, что дело не в воде и не в кофе. Что-то со мной не в порядке. Тело ватное, в ушах шум. Но начался день, начались телефонные звонки с родных просторов Израиля, с идиотскими вопросам и жалобами, типа:
- Вчера Рабинович работал с программой и не окончил ее, а сегодня я попробовал закончить работу, а в компьютере все исчезло.
- Ты Рабинович?
- Нет, я Абрамович.
- Так какого же ... ты хочешь увидеть работу Рабиновича, если программа дает тебе твою личную работу, а не Рабиновича?
Или:
- Евгений, ты нам нужен завтра на совещание в Тель-Авиве!
- Но ведь вы же меня уже пригласили на совещание с представителями заказчика здесь, в Хайфе. На то же время. Не могу же я раздвоиться!
Все как всегда. В перерывах между звонками я даже умудрился написать немаленький кусок программы.
До обеда я дотянул, даже иногда забывал о всяких своих неприятных ощущениях. В обед мой начальник Алон ("дуб" на иврите) потянул меня в нашу столовую, но еще не дойдя до нее, почувствовав запахи еды, я понял, что еще один шаг - и меня стошнит. Сказав Алону, что сейчас вернусь, я завернул в медпункт, попросить какую-нибудь таблетку. Таблеткой не обошлось, увидев меня, две работницы медпункта повисли на мне, как два питбуля на преступнике, завалили меня в кровать, обвешали проводами и из прибора поползла лента с кривулями.
- У вас микроинфаркт - нежно мне улыбаясь, радостно сообщила одна из докториц, которая помоложе, - мы вам вызвали скорую.
- Ой! Какую скорую? У меня же машина здесь! Отпустите меня, пожалуйста! Я домой поеду, отлежусь, а завтра все пройдет. Честное слово, я лежать буду, а не работать.
- Какая машина, какая работа? Вы с ума сошли? Вон уже и амбулансы (скорые) приехали!
Действительно приехали. Да не одна, а целых две. И уже крепкие руки парамедиков задирают на мне рубашку, сдирают с меня старые нашлепки с проводами и клеют свои.
Должен признать, что их нашлепки с металлическием кнопками приклеились намертво и в течение трех последующих дней я обнаруживал их на теле то там, то там и отдирал вместе со своей шерстистостью и чуть ли не вместе с кожей.
Та-дам! Словно по мановению волшебной палочки появились оранжевые носилки парамедиков.
На мои жалобные просьбы: "пустите меня, я сам дойду" - никто не обратил ни малейшего внимания.
- Раз, два, три! - и мои сто с лишним килограммов оказались на носилках.
В самом неприглядном виде, с незаправленной одеждой, меня под любопытными взглядами десятков сотрудников оттарабанили к выходу и загрузили в скорую. Вторая, приветственно гуднув, исчезла, а в первой меня, забыв закрыть дверь, стали заново допрашивать, и заново что-то во мне замерять, задрав на мне все что можно и даже немножко то, что нельзя. У раскрытой двери толпились любопытные, ловя кайф от столь интимного процесса.
Появился Алон вместе с коллегой Рами. Им, оказывается позвонили из медпункта и они притащили мои документы и курточку. Надо сказать, выглядели они достаточно напуганными.
Мой амбуланс взвыл, дверь захлопнулась и мы помчались куда-то вверх по серпантину перегруженных хайфских улиц. Во мне сработал водительский инстинкт, так как я пытался нажать на несуществующие тормоза, когда наша завывающая "лошадка" проскакивала на красный свет.
Приемный покой
Ну какой, нафиг, покой в миюне! Индейская хижина под названием "фиг-вам", а не покой!
Огромный зал, разделенный занавесками на клетушки, в каждую из которых ежесекундно вкатывают-выкатывают самоходные корабли типа кровать. Несколько таких кораблей с устрашающего вида больными, в кислородных масках, опутанные проводами, хрипящими или стонущими, стоят открыто вдоль стен ожидая отправки, или просто посреди зала.
Вокруг меня суетятся несколько девушек в зеленых и белых костюмах типа пижама. Я не успеваю среагировать на каждую, чисто муравьи они облепили меня. Одна меряет температуру и давление, другая налепляет новые нашлёпки с проводами, третья колет вену и крепит бабочку иголки, четвертая пытает меня вопросами и записывает протокол допроса с пристрастием на листки, прикрепленные пружинным держателем к пластиковой основе.
Чудо медтехники, на которое меня переложили, предназначено для кратковременного пребывания в нем больного, потому очень узкое и неудобное. Зато удобно для мед-ангелиц - они достают всюду. На себе убедился, что через пару часов кровать медленно, но увереннно, превращается в пыточный стол. От долгого лежания на спине в нее вонзаются тысячи иголок, а попытка повернуться, не сорвав с себя провода, капельницу, иглы в руках, и не упав с кровати, превращается в цирковой трюк эквилибриста.
Вторая неприятность - подушка, вернее, полное отсутствие таковой. Зато там поднимается под любым углом, скажем так, - подспинная часть. Пара попыток поднять ее показала, что подушку она не заменяет, зато мои сто килограммов уверенно сползают с нее вниз. Лечь же набок, при поднятой "подушке" вообще не представлялось возможным, так как позвоночник, как оказалось, имеет значительные ограничения при изгибе в боковой плоскости. Скорее всего, его не обучали, в период его младенческой гибкости, начертательной геометрии. А изображать из себя бумеранг этот подлец, воспитанный в европейской части континента, напрочь отказывался.
И свет! Раздражающий, вездесущий. Потолок, утыканный лампами дневного света, в который больной пялится сутками. Персонал их не замечает, поскольку беспокойно мечется по приемному покою, с взглядом, уткнувшимся в передвижные компьютеры, электронные пульты измерителей давления, пульса и прочие показателей, в шприцы, коробочки с лекарствами и прочие премудрости. 21-й век! А больные почему-то этому не рады.
Внутри этого 21 века находятся джунгли каменного века. Джунгли оглашаются воплями обезьян, рычанием львов, хрипом задушенной газели, смехом голодной гиены, шипением змей, бульканьем на болоте...
Но храбрые медсестрички не боятся этих джунглей. Можно только поражаться их терпению, с которым они обращаются с больными и с кучей родственников, которые везде лезут, всем недовольны. Кроме того, родственники, как правило лучше знают, как и чем лечить их дорогих пап, мам, сестер, братьев и детей... И не приведи господи, персоналу ответить кому либо грубо.
Персонал, естественно, тоже не безгрешен. Мне и, приехавшим вскоре жене и зятю, сообщили, что сейчас меня осмотрит кардиолог. Он вот-вот освободится и придет ко мне. Через четыре или пять часов сердечных дел мастер так и не появился. А может это у меня мазаль (удача - иврит) такой?
Анечка пошла в разведку. Разведка через час донесла, что при пересмене мою папку с документами не передали никому. То-есть я вроде как ничей теперь. Настала очередь моей жены брать на себя управление, и немножко понести всех по кочкам. Вот! Немедленно мой врач определился. Причем это оказалась молоденькая, очень приятная во всех отношениях врач Сарит. Она нежно пощебетала со мной о том почему я сюда приехал, поинтересовалась есть ли у меня ближайшие родственники или дети, которым можно сообщить "ежели что". Очень добрая врач! Затем ее заинтересовало много ли я пью алкоголя, курю ли я травку, принимаю ли "колеса" и есть ли у меня другие нехорошие привычкаи, а также аллергия на кого или что-нибудь. Тщательно все записав в компьютер, который она таскала за собой на передвижной стойке, она пообещала, что меня вот-вот переведут в кардиологию, а уж там кардиолог меня осмотрит. Еще раз мило улыбнувшись, она исчезла в неизвестном направлении.
Через пару часов стемнело, а меня все еще не забрали в кардиологию. Я упросил Аню и Сережу возврашаться домой к детям и внукам, а то попадут в пробку.
Аня строго наказала мне по медсестрам не бегать, а я в ответ сказал ей, что чувствую слабость и не в силах бегать за молоденькими медсестрами. Поэтому ей придется самой установить между ними очередь.
Они уехали, наказав мне позвонить, когда переведут в кардиологию и сообщить номер палаты и на каком это этаже.
Видимо мой мазаль дал в этот день трещину. Меня таки перевели, но не в кардиологию, а на вторую сторону приемного покоя, якобы более спокойную. Здесь и провел я первую "брачную" больничную ночь. С разламывающейся от боли головой, все с тем же давлением под 200, все в тех же джунглях каменного века, со слепящим светом, на пыточной кровати.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/12/22/1128
May. 17th, 2010