Прошёл ещё месяц.
Васька обжился у Анфисы Петровны, привык к ней. Но всё ещё часто, особенно по вечерам, когда ложился спать, думал о матери, сестре, Степане Гавриловиче и плакал.
Оставляя про запас кукурузную лепёшку, Васька ежедневно бегал с пацанами к школе, подкармливать советских военнопленных. Анфиса Петровна сначала не замечала частое отсутствие Васьки дома, но потом смекнула, куда уходят так быстро лепёшки, да и соседи рассказали, что видели мальчишку около школы. Нет, она не ругала его, просто боялась за него самого, ведь немцы были повсюду и никто не мог гарантировать его безопасность.
Наступал апрель, снега практически нигде не осталось, лишь в низинах, где редко проглядывало солнце до сих пор лежали небольшие серые кучи. Анфиса Петровна с утра до вечера пропадала в коровнике, а Васька был предоставлен сам себе и занимался домашним хозяйством, воды натаскает, печь натопит, приберёт. Дрова практически закончились, а ночи ещё были достаточно прохладными и Васька ходил в лес за хворостом, пока Анфисы Петровны не было дома.
Чтобы не ходить одному в лес, Васька договорился с Федькой и они после того, как кормили пленных, шли вместе в лес. В лесу Васька знал, как ему казалось, каждое деревце, каждую преломлённую веточку или содранную кору. Набрав хворосту полные руки, они возвращались домой через совхозное поле, остерегаясь немецких патрульных.
Но с каждым днём хворосту становилось всё меньше и приходилось идти всё дальше в лес. Васька намеренно шёл в противоположную сторону от бывшей землянки, чтобы не тормошить в себе горькие воспоминания о родных, которые были и так свежи.
Мальчишки шли по лесу, собирая хворост. В лесу пахло весной, из-под прошлогодней листвы понемногу пробивалась зелёная, молоденькая и сочная травка.
- Смотри, Васька, - прокричал Федька.
- Чего? – спросил тот.
- Смотри, они всё же расцвели! – произнёс Федька, сидя на присядках и разгребая старые листья рукой.
- Кто расцвёл? – снова спросил Васька и подошёл к Федьке.
Мальчишка сидел и водил рукой по только что появившимся на свет подснежникам.
- А пахнут как! – сказал восторженно Федька, сунув свой нос в первоцветы.
Васька тоже наклонился и вдохнул их нежный, тонкий аромат.
- Да, хорошо пахнут, - согласился он с ним, поднимаясь с колен.
Федька сорвал несколько цветов и с довольным видом сунул в карман.
- Зачем рвёшь? Пусть бы росли, на небо смотрели, солнцу радовались! – недовольно спросил Васька.
- Я мамке отнесу, пусть посмотрит, какие красивые! А то, один хворост домой ношу, - произнёс Федька.
От его слов о маме, внутри у Васьки от обиды всё сжалось.
- Да пошёл, ты! – в сердцах сказал он и направился прочь.
- Ты чего? – непонимающе посмотрел в след ему Федька.
И тут до него дошло, что Ваське и так тяжело, а тут он ещё со своими цветами.
- Васька, ты прости меня! – крикнул громко Федька.
Но Васька ничего не слышал, он был сильно расстроен и шёл вперёд, машинально поднимая хворост.
- Ну, хочешь, я для твоей Анфисы Петровны цветов нарву? Или эти выброшу? – кричал позади Федька, пытаясь хоть чем-то загладить свою вину.
Васька, не оглядываясь, шёл дальше.
- Ну, подожди, я за тобой не успеваю, - стал хныкать Федька, таща свой хворост.
Спеша за Васькой, он то и дело ронял по веточке.
Неожиданно на пригорке Васька встал, как вкопанный. Федька, запыхавшись, догнал его.
- Васька, прости. Давай вместе цветов нарвём, их знаешь сколько! Я сам видел, прости, - вновь стал оправдываться мальчишка.
Но Васька не обращал внимания на его слова. Он стоял, не шелохнувшись, и каменным лицом смотрел вниз.
- Ну, Васька, - снова произнёс Федька и дотронулся своей рукой до его спины.
- Тише, ты! Смотри, чего я нашёл, - чуть слышно произнёс Васька.
Федька поравнялся с Васькой и, опустил глаза вниз. Лицо его тут же перекосилось от ужаса.
Внизу, в небольшой канаве, слегка присыпанной талым грязным снегом, лежали человеческие тела…. Их было много, очень много…. Они были истощены, изуродованы, кое-где валялись части тел…руки… ноги…..
Ветер сменил своё направление и, Ваське с Федькой в нос тут же ударило мертвечиной. Мальчишки закрыли свои носы рукавами и отвернулись. Неожиданно лесную тишину нарушил приближающийся рёв мотора.
- На землю! – скомандовал Васька.
Федька и Васька, выронив хворост из рук, припали к земле. Звук двигателя стал приближаться и вскоре оказался совсем рядом. Хлопнули дверцы и послышалась немецкая речь. Сердца мальчишек колотились с бешеной скоростью, они лежали, ни живы, ни мертвы, боясь пошелохнуться и вздохнуть лишний раз.
Голоса приближались и вскоре оказались совсем рядом. Вышедшие из машины немцы с автоматами, открыли фургон и стали выгонять пленных советских солдат. Те были грязные, изнеможённые, раненые и еле держались на ногах. Угрожая оружием и что-то громко крича по-немецки, фрицы погнали их к канаве. Босыми ногами солдаты ступали по сырой земле и понимали, что пришёл их час…. Выстроив пленных солдат вдоль канавы, немцы отошли на несколько метров. Щёлкнули затворы и раздалась пулемётная очередь. Подкошенные люди попадали в канаву. Немцы перекинулись парой фраз и, улыбаясь, направились к машине.
Васька и Федька напуганы были до смерти и лежали, схватившись за руки.
Хлопнули дверцы, машина завелась, и звук работающего двигателя стал понемногу отдалятся.
Убедившись, что машина уехала, а рядом больше никого не было, Васька осторожно поднял голову.
- Федька, кажется, мы одни, - тихо сказал Васька, толкая друга в бок рукой.
- Мне страшно, - так же тихо ответил Федька.
- Я сейчас, - произнёс Васька и пополз на пригорок.
Он добрался до того места, где около получаса назад стоял с хворостом в руках и высунулся из-за бугра. В канаве человеческих тел стало больше…. Не меньше двадцати человек были расстреляны только что…. К Ваське подполз осмелевший Федька.
- Смотри! Там…. Там один ещё шевелится! – закричал поражённый Васька и мигом спустился к канаве.
- Стой! Не ходи туда! – крикнул вслед ему Федька.
Но Васька его не слышал, он осторожно приближался к канаве и, закрыв нос рукавом, стал искать того, кто ещё был жив.
- Эй! Есть, кто живой? – спросил Васька.
В ответ он ничего не услышал и продолжил идти вдоль канавы, осторожно переступая через тела. Федька спуститься побоялся и наблюдал за происходящим с пригорка.
Послышались стоны.
Васька очень испугался, он и так старался не разглядывать мёртвые тела, просто шёл мимо в надежде, что кто-то из живых даст о себе знать.
- Кто живой есть? – снова спросил Васька и посмотрел на канаву из людских тел беглым взглядом.
В голове у него закружилось, но он остался на месте. Тут один из только что расстрелянных мужчин еле заметно поднял руку и застонал.
Васька остановился напротив него, закрывая нос рукавом. Мужчина вновь застонал и пошевелил рукой. Мальчишка набрался смелости и, стараясь смотреть определённо только на этого мужчину, подошёл ближе.
- Что ты делаешь? Иди сюда! Пойдём домой! – прокричал с пригорка Федька.
- Иди сюда, тут один живой! – крикнул Васька.
- Не, не могу! – ответил Федька и испуганно замотал головой.
Васька вдохнул через рукав и, задержав дыхание, сделал шаг к канаве. Он наклонился и, схватив раненого мужчину за ногу, изо всех сил потащил его в сторону. Мужчина был не очень тяжёлым, так как был сильно изнеможён, но для Васьки был существенной ношей.
С трудом Васька оттащил его от канавы на несколько метров. Тот постанывал, его впалые глаза иногда открывались, а пересохшие губы шевелились.
- Чем я могу, вам помочь? – спросил испуганно Васька, видя, как из живота мужчины течёт кровь.
- Рае…. Рае, моей передай, что я люблю её… Я здесь…. Прошу, передай… Рае Соколовой, - еле слышно произнёс раненый пересохшими губами и затих.
- Эй! Дяденька! Дяденька! – прокричал Васька.
- Васька! Пошли! – прокричал Федька издалека.
Мужчина больше ни издал, ни звука, грудная клетка больше не поднималась. Ваську обдало ледяным холодом, он снова сильно испугался. Слишком много смертей было совсем рядом, он больше не звал незнакомого дядечку и бросился бежать со всех ног к Федьке.
Забравшись на пригорок, Васька судорожно сгрёб несколько веток в охапку и сказал:
- Бежим отсюда!
- Я только за! – согласился Федька.
Мальчишки бросились бежать со всех ног в сторону села. Васька бежал первым, а Федька еле поспевал за ним. Пока бежали по лесу, хворост Васька весь растерял, а Федька и вовсе оставил свой на пригорке.
Добравшись до совхозного поля, они перевели дух и осторожно, огородами, поспешили домой.
До вечера Васька просидел, уставившись в пол, как бы ни замечая времени. Он даже не заметил, как вернулась Анфиса Петровна.
- Васька, я дома. Как день прошёл? – спросила она с порога.
Но мальчишка не шелохнулся.
Анфиса Петровна взволнованно подошла ближе и, взяв Ваську за плечо, спросила:
- Васька, что с тобой? На тебе лица нет.
Тот резко дёрнулся и заплаканными глазами посмотрел на Анфису Петровну.
- Рассказывай, тебя кто-то обидел? Может, напугал? – стала расспрашивать она.
- Мы с Федькой в лес за хворостом пошли, - решил признаться Васька. – Знаю, что опасно, но печь протопить надо. Вот сегодня не топили, холодно.
- Я знаю, что ты в школу к пленным с пацанами ходишь, - сказала Анфиса Петровна.
- Знаете…. Ругать не будете? – спросил Васька.
- Нет, не буду. Рассказывай.
- Там….. Там их много, очень много…. Я даже не думал, что такое бывает, - произнёс он и расплакался.
- Кого много? – непонимающе спросила Анфиса Петровна.
- Вы, понимаете, их всех убили…. Просто так взяли и убили, - продолжил Васька не скрывая слёз.
- Да кого убили? – переспросила она испуганно.
- В лесу, немцы…. Солдат наших расстреляли…. Там канава есть…. Они все там, мёртвые, понимаете, МЁРТВЫЕ! Один, ещё живой был, но и тот умер…., - сбивчиво рассказал Васька.
- Ты, хочешь сказать, что эти ироды в лесу наших солдатиков расстреливают? – так же испуганно спросила Анфиса Петровна.
- Да, там их очень много…. Мне страшно, тётя Анфиса, - признался Васька.
Анфиса Петровна обняла мальчишку и произнесла:
- Не переживай, придёт время и эти нелюди за всё ответят. Бог он ведь есть и всё видит!
Васька тоже обнял Анфису Петровну, как раньше обнимал мать и, уткнувшись носом ей в плечо, продолжал всхлипывать.
- Ты, больше туда не ходи, мало ли что, время сейчас такое не спокойное, да и ни кому не говори, тоже опасно, - предупредила Анфиса Петровна, гладя мальчишку рукой по голове.
- Федька, Федька может всё рассказать, он там тоже был! – вдруг вспомнил Васька и поднял голову, вытирая слёзы рукой.
- А ты его предупреди, опасно это очень, - сказала Анфиса Петровна.
- Хорошо, завтра найду его и скажу.
- Васька, бедный мой мальчик, тебе столько пришлось пережить за это короткое время…. Ты не стесняйся плакать, плачь, если хочется, легче будет. Глупости это всё, что мужчины не плачут, на войне плачут все, - произнесла Анфиса Петровна, смотря на заплаканные Васькины глаза.
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/22/1890