Под крышей неба
Не ручаюсь, что подобную картину можно увидеть сегодня, но в середине 90-х, к которым прочно приклеилось прилагательное «лихие», было это в порядке вещей.
…Лето. Когда солнце только - только показывает ярко - желтую краюшку, а в ответ слышит приветственный щебет просыпающихся пташек, из придорожной полосы, уже не юной, но слегка просвечивающейся, выходят четверо в ветхой одежонке. Трое со следами тяжелого похмелья на лице. В руке каждого - железная палка с загнутым концом. Но это не то, о чем вы подумали: они идут не на преступление, а на привычную для них работу .
Мы с подругой, совершая утренний моцион по дороге, вьющейся вдоль посадки, с любопытством останавливаемся и следим за четверкой. Все становится понятным, когда видим, что они идут на свалку, которая от зеленых кулис находится буквально в трех шагах.
- Зайдем?
-Давай!
Несколько шагов- и мы обозреваем поляну, на которой валяются матрацы, какие - то тряпки, одеяла, полиэтиленовая пленка; на ветках сушатся рубашки, штаны, майки (ночью шел дождь). Вокруг половины спиленного дерева привязана пластиковая полторашка вверх дном. Это, явно, умывальник. Над ним - большой осколок зеркала неправильной формы.
Все ясно: это пристанище бомжей, которые сейчас старательно перепахивают свалку.
Мусорный Клондайк всегда привлекал бездомных, но чтобы копаться и жить рядом, спать, вдыхая "фимиамы" отбросов человеческой жизнедеятельности - это яркая примета 90-х.
Кто эти люди, откуда? Этот вопрос мы задали друг другу
и, не найдя ответа, решили нагрянуть к хозяевам в гости, когда они придут с работы. Лето, темнеет чуть ли не в полночь, не страшно. Да и женщина среди них.
Пока мы думали - гадали, эта самая женщина средних лет, плохо одетая, с засаленными волосами, и темными от не смывающейся грязи загрубевшими руками вышла из лесополосы. Оглядев нас, спросила не то чтобы грозно, но недовольно:
- Вы кто, и что вам надо?
- Простите,-заторопилась моя спутница, - мы с подругой каждое утро пробежку тут делаем. Вот сегодня увидели вас, заинтересовались.
Женщина подозрительно пробуравила нас глазами - рентгенами.
- Вы не из милиции? - И тут же бесшабашно махнула рукой,- хотя, нужны мы им?!
- Нет, нет, - поспешили успокоить нашу собеседницу. Просто интересно.
Женщина задумалась, в глазах мелькнула грусть, но тут же улыбка тронула потрескавшиеся губы:
- А что? Приятно, когда кто - то интересуется тобой. Меня зовут Клава. Приходите ближе к вечеру в гости, поговорим, коль так интересно.
...Мы волновались, словно шли на королевский бал. Купили заварное, конфеты, мармелад. Нас встретила Клава в более - менее приличном платье, и трое мужчин. Женщина представила их:
- Семен - мой муж. А это Слава и Игорь, братья. Парни ушли из дома, не ужившись с родственникам,а к нам вот прибились. Куда их девать? Люди же!
Семен, мужчина с бычьей шеей, небритый и угрюмый, возился с импровизированной печкой из кирпичей, на которой начинал булькать закопченный чайник.
Чуть поодаль стояло что - то наподобие стола. На нем лежала буханка серого хлеба, банка кильки, пара головок лука и две бутылки водки. Посуда состояла, в основном, из разнокалиберных кружек и погнутых алюминиевых ложек. Мы с Милой положили рядом свои гостинцы. Парни одобрительно посмотрели на нас, но промолчали, и только ближе придвинулись к столу.
Клавдия задумчиво смотрела на огонь. Блики отражались в её живых глазах и на редкость свежих щеках. Как мы узнали позже, она практически не пила и имела статус бабушки.
- И что интересного вы хотите увидеть в нашей жизни? - наконец заговорила она.-Или мы сами вас интересуем?
- Да, выдавила я из себя, почему -то смущаясь и этой обстановки, и этих незнакомых людей, но задала вопрос:
-Как получилось, что небо стало вашей крышей?
- Очень просто. Общежитие, в котором мы жили,пустили на слом, и мы остались без жилья. А работы лишились, когда сама ПМК развалилась.-Мы и в прошлом году здесь прожили все теплое время.-Продолжила она.- Нам нравится так жить. Прекрасно спится на свежем воздухе. Мы никого не боимся,потому что ничего худого не делаем.
- А деньги у нас есть,-грубым голосом, с гордостью продолжил Семен. - Она у нас хозяйка, мать - командирша, сильно не забалуешь. Умеет денежку беречь. Но на это (он махнул головой в сторону стола), всегда выделяет. А то кто же будет работать за так?
- Однажды нас обокрали - унесли мою кофту, его брюки. Наверное, кому - то эти тряпки нужнее были.-Добавила Клавдия.
Мила посмотрела на меня и шепнула: «Ишь ты, философия сродни толстовской!» Я толкнула её в бок, а хозяйка пригласила всех к столу, при этом извинилась за скудное угощение. Милка тут же задала глупый вопрос:
- А чем вы питаетесь? Где берёте продукты?
Клавдия усмехнулась:
-В магазине, как и вы. За деньги. Мы работаем с раннего утра до позднего вечера. Вот сегодня я набрала сумку цветмета, и нашла довольно крупный кусок черного лома. Несколько дней - и набирается машина вторсырья. А это 500 - 700 тенге.
Как ни удивительно, но это бизнес. В переводе с английского « дело, приносящее доход хозяину». Если, конечно, повезет, хозяин становится толстосумом. Да,к бомжу это слово явно не подходит. Тем не менее факт остается фактом: заработанные таким промыслом деньги, ничем не отличаются от заработанных,скажем, от перепродажи одежды или реализации испеченных собственными руками пирожков. Разница только в том, что наши новые знакомые налоги не платят. И что зарабатывают, то, в основном,пропивают. Но и тут у Клавдии особая философия:
- У каждого на душе свое. И если пьет -значит болит. Я к ним в душу не лезу, и претензий не имею: работают как каторжные - имеют право расслабиться.
Мы общались, а мужчины пили водку, закусывали луком и килькой, а потом припадали к кружкам с горячим чаем. И было видно, что с огромным удовольствием поглощали наши сладкие гостинцы, а потом снова наливали горькую, пока не стали видны донышки бутылок.
Заметив наши взгляды, Клавдия строго сказала:
- А вот жалеть нас не надо. Мы живем так, как хотим. И счастливы. Станет холодно - купим угол или квартиру. А на следующий год - опять сюда. Помойка, она никуда не денется.
Распрощались мы, так и не услышав от молодых парней ни слова. Поужинав, они начали укладываться спать: завтра снова рано вставать, конкуренты не зевают.
А мы шли с Милой домой и рассуждали. Каждый живет и выживает как может. Одни купаются в роскоши и плачутся, и всем недовольны. У других есть на столе хлеб с маслом, и они считают, что жизнь удалась и все нормально. Третьи живут под открытым небом и довольны: ночь их сон охраняют звезды и Луна, они ни от кого не зависят, ни у кого милостыню не просят. И гордятся этим.
И когда со стороны свалки легкий ветерок вдруг доносит аромат тонких духов, мы понимаем: наперекор невзгодам, Клавдия остается женщиной и таким образом самоутверждается.