Как-то раз мы с дочкой остались в субботу дома одни.
Уж не помню, куда умчалась жена. Дело давно было. Семьдесят восьмой год. Июль. Марише в сентябре должно было исполниться три годика.
Дочка уже очень хорошо говорила. И у неё был огромный словарный запас.
Не то, чтобы она правильно произносила отдельные слова, это-то само собой. Но с ней можно было сесть и очень по взрослому «поговорить за жизнь».
А букву «р», она начала выговаривать в полтора года.
Ну, короче, сидим мы с дитём дома, и тут я вспомнил, что надо молока купить.
- Дочь, - говорю я своему чаду, - обувайся, пойдем в магазин за молоком.
И тут дочка, со свойственной детям самоуверенностью заявляет – Да я и сама, одна, могу сходить.
- Ну, хорошо, вот тебе рубль, иди.
У ребёнка глаза округлились. Одно дело заявить о своей самостоятельности, и совсем другое дело – эту самостоятельность всерьёз обрести.
Она недоверчиво посмотрела мне в глаза и спросила – Что, правда что ли?
- Ну, а что такого? Ты у меня уже большая. Сходи сама.
Тут она прямо загорелась идеей. Я выдал ей авоську, и ребёнок, исполненный собственного достоинства, отправился в магазин, который за домом через дорогу.
Естественно одну дочку я отпускать не собирался. Закрыв дверь квартиры, я потихоньку покрался за ней по пятам, прячась за кустами и стволами деревьев.
Солнечный летний денёк. Улица Ангарская – тупиковая, поэтому движения автомобилей по ней нет. Изредка прокатит какая-нибудь хлебовозка.
Мариша, подошла к проезжей части, посмотрела направо-налево (всё как учили) и бегом перебежала на другую сторону. Страшновато конечно ребёнку впервые оказаться на улице без присмотра.
Я следом за ребёнком проник в магазин, спрятался за столбик посредине помещения и стал наблюдать.
Дочка подошла к кассе и, привстав на цыпочки, протянула деньги – Две бутылки молока!
Кассирша взяла рубль и удивлённо осмотрела зал. Встретившись с ней взглядом, я приложил палец к губам и покивал. Мол - всё нормально.
Женщина усмехнулась, отбила чек и отдала его Марише, вместе со сдачей.
Моё золотце двинулось прямиком в молочный отдел и, протянув продавцу чек, снова громко повторила – Две бутылки молока!
Продавщица тоже удивлённо посмотрела на народ. Но кассир успокаивающе махнула ей рукой. И я тоже клешнёй помотал. Продавщица заулыбалась и перегнувшись через прилавок протянула ребёнку молоко.
Та, приняв покупку в обе руки, пошла в уголок, в пустое от народа место.
Вот о том, как ребёнок будет складывать поллитровые бутылки в сетку, я как-то не подумал. Но умненькое дитё самостоятельно управилось.
Представьте картинку - маленькая куколка, в розовом платье и с огромным розовым бантом на головёнке, наклонившись попёнкой кверху, расстелила сетку на полу, поставила посередине молоко, потянула за ручки – Оп! И покупка оказалась в авоське.
Перекинув тару через плечо, дочь пошла на выход.
Повторив все свои шпионские штучки в обратном порядке, я вернулся в квартиру. И когда моё солнышко, пыхтя, (всё же литр молока, в стеклянной таре, для такого ребёнка тяжеловато) поднялась на третий этаж, я уже ждал её, открыв двери тамбура.
Она удивлённо спросила – Ты что, так тут и стоял?
- Нет, доченька, я в окно увидел, что ты идёшь.
Дочка спокойно и важно прошла на кухню, поставила молоко на табуретку, пояснила.
- Молоко.
Положила рядом монетки.
- Сдача.
- Спасибо доченька.
- Да ладно… Не за что.
Не выдержал я серьёзности момента. Присел, обнял её, поцеловал в щёчки.
- Деточка моя, я так тобой горжусь! Ты у меня такая умница!
Она заулыбалась, зарумянилась.
Спросила – Что ещё будем делать?
- А что хочешь, то и будем делать.
- Тогда пойдём, я тебе кенгуру нарисую.
И мы пошли рисовать кенгуру.