Повесть о дороге в Новый Лес
Моей дочери Лилии, на ее двенадцатилетие
1.
Дверь шлюза со скрипом закрылась, оставив позади себя тепло и свет. Обратного пути не было.
Ветхий вид этой конструкции на проржавевших петлях как-то не вязался со скрытой в ней сдерживающей силой, мощностью в триста киловатт. Электрическое поле, безвредное для тех, кто желает войти внутрь, и… смертельное для тех, кто хотел бы выйти наружу.
Майя посмотрела вверх. Над головой сомкнулись древние, суровые кроны Старого леса. Через их свод не было видно ни пятнышка неба. Тропинка уходила в непроглядную мглу. Лес как будто всосал в себя весь окружающий свет. Лишь вокруг ее тела как будто сохранился слабый ореол, который с каждой секундой съеживался все сильнее, словно она оказалась в центре сужающегося темного колпака.
Она достала из кармана «оберег» - дешевый фонарик на «пальчиковой» батарейке, с частично истёршимся изображением дракона. Она вспомнила, как долго копила деньги и с какой болью в сердце продавала папину ферму и свой маленький домик, чтобы купить эту «безделушку».
Майя нажала на кнопку, расположенную на торце, и фонарик слабо засветился, освещая не больше трех метров впереди. В метре от калитки расстелилось снежное покрывало. Крепко сжав фонарь в руке, она нерешительно шагнула вперед. Потом снова и снова. Едва заметная тропа уводила в еще более густую тьму.
Вдруг земля под ее ногами перестала быть твердой. Она почувствовала, как ее ноги по колено провалились в заснеженный грунт, погружаясь с каждым мигом все глубже. Вскрикнув от страха, она попыталась освободиться, но каждое ее движение лишь погружало ее глубже в землю. Свет оберега выхватил из темноты край большой воронки, в которой стремительно исчезала земля. На краю этой воронки находилась Майя, которая вращалась теперь по спирали, вовлеченная в общее движение грунта, травы и низкорослых кустарников.
Собственный крик вывел ее из оцепенения. Центр воронки стремительно приближался. Вдруг откуда-то сверху послышался лай собак. По стволам вековых деревьев запрыгал светящийся круг фонаря и остановился. Боковым зрением она увидела силуэт человека, стоящего на краю воронки. Человек опрокинул в воронку бочонок с какой-то жидкостью. Раздался громкий хлопок, и Майя почувствовала на своих щеках что-то теплое и липкое. Движение воронки замедлилось и остановилось. Она посмотрела вниз. Ее тело оказалось по плечи заковано в окаменевшем грунте.
2.
- Здесь мы называем их Зыбучими Пауками, - сказал парень, продолжая отчаянно работать киркой. – А в Южном лесу их вроде как-то по-другому называют. Они реагируют на температуру жертвы, как настоящие пауки. Тогда они выделяют особое вещество, от которого земля становится сыпучей, как мельчайший песок, и засасывают жертву в себя вместе с землей и всем, что на ней: деревьями, кустами и так далее.
- А что произошло потом? – спросила Майя.
- Ты имеешь в виду – отчего он лопнул?
- Ага.
- При взаимодействии с сахаром вещество кристаллизуется, увеличиваясь в объеме. Я вылил на него бочку со сладкой водой, и он взорвался. А земля, напитанная его ядом, стала твердой, как будто промерзла насквозь.
- Бррр… - поежилась Майя. Ее плечи, руки и все тело до пояса были теперь свободны. – Как холодно…
- Глотни, согрейся, - сказал парень, протянув ей флягу, в которой оказался горячий травяной чай.
Через час они уже сидели у костра. Неподалеку, пристегнутая цепями к двум вековым деревьям, стояла его упряжка. Это было грандиозное сооружение, полностью обшитое металлическими листами. Внешне она напоминала огромный пикап с удлиненной и заостренной кабиной, переливающейся ровными рядами заклепок. По периметру кабина и кузов были усыпаны выступающими шипами. В кузове, помимо двух бочек в половину человеческого роста (одна из которых была теперь пуста), громоздилось еще множество предметов и приспособлений, предназначение которых являло собой загадку.
Вокруг широкой поляны, на которой Селик разбил свой лагерь, лежали его тридцать шесть псов, самый маленький из которых был в полтора раза крупнее шотландского дирхаунда. Над ними возвышался Молния – любимый пес Селика, размером больше схожий с маленькой лошадью, чем с собакой. Зрачки у псов, переливаясь красным огнем, светились в темноте. Они лежали, сомкнув вокруг поляны кольцо. Некоторые из них настороженно вслушивались в темноту леса, поводя острыми ушами; некоторые забавляли себя обгладыванием крупных мясных костей. Майя оглядывалась на них с опаской.
- Ты их совсем не боишься?
- Нет, - ответил Селик. – Они едят только моих врагов. Ты лучше расскажи мне, как ты здесь очутилась. Ты не из Старого леса.
Он пристально посмотрел на нее. Она сидела у костра, завернувшись в плед, по которому рассыпались перепутанные светлые волосы, вытянув босые ноги поближе к огню, как-то несуразно растопырив пальцы. Ее обувь осталась в земле, а платье превратилось в лохмотья. На коже выступала красноватая сыпь – химические ожоги от паучьего яда. Он видел такое много раз и знал, что ожоги скоро пройдут.
- Я иду в Новый Лес, - ответила она.
При этих словах Селик настороженно прищурился. Майя медленно раскрыла ладонь, и блики огня заиграли на переливающемся теле дракона. Она нажала на кнопку, и фонарь загорелся слабым светом.
- Это мой оберег, - сказала она.
Селик расхохотался. Он долго не мог успокоиться, сотрясаясь всем телом и держась за бока.
Она сидела, потупившись, глядя на огонь.
- Я так и знал, - наконец с трудом промолвил он. – Уфф, я так и знал, ах-ха-ха-ха-ха, оберег!! Ну ты даешь!
Он подскочил к ней и выхватил брелок, прежде чем она успела одернуть руку. Рассмотрев фонарик в свете костра, он зашелся новым приступом смеха.
- Ах-ха-ха-ха-ха! И сколько ты отдала за него? Тридцать, сорок тысяч? А может быть, и все сто? Ха-ха-ха!!
- Отдай! – Она вскочила и вырвала у него из рук фонарик. Селик упал на колени и весь трясся от хохота.
- Ты думаешь, он не настоящий, да? – спросила она с дрожью в голосе, когда Селик вновь овладел собой.
- А сама ты как думаешь? Если он работает, почему он не спас тебя из пасти паука? А ты знаешь, что такое дорога в Новый лес? И сколько здесь таких пауков? А про саблезубых волков ты слышала? А про темных духов? Или от них тоже оберег спасает? А через ущелье плотоядных роз тебя тоже оберег переведет?
Он снова рассмеялся, но внезапно остановился, взглянув на нее. Она сидела и плакала, уткнувшись лбом в колени, обхватив их руками.
Селик налил травяного чаю в жестяную кружку и предложил ей, коснувшись ее плеча, но она не взяла.
- Я здесь погибну, - тихо сказала она, всхлипывая. – Без оберега мне не дойти. Ни одна экспедиция не вернулась.
- Да какого лешего тебя вообще сюда понесло? Ты хоть дорогу-то знаешь к Воротам?
- Женщина, та, что продала мне оберег, сказала, чтобы я шла по тропе прямо, и оберег сам меня приведет.
Несколько минут они молчали. Она отрешенно смотрела на огонь. Наконец Селик встал и принялся запрягать свою упряжку.
- Садись, - позвал он, когда все было готово. – Нужно поспать, здесь это не удастся.
Они сели в кабину. Зажглась фара, ярким светом осветив мускулистые спины псов, и упряжка быстро понесла их сквозь тьму по широкой тропе.
3.
Это было первое в ее жизни утро без дневного света. Она проснулась на мягком соломенном матрасе. Часы на столе возле ее ложа показывали 11.15 утра, но за окном было темно, как глубокой ночью.
Приподнявшись над постелью, она осмотрелась вокруг: жилище Селика – одно большое помещение, - квадрат со стороной метров в двенадцать, - условно разделенное на три зоны. Одна из них, занимающая около четверти всей площади, представляла собой зону сна. Здесь от угла вдоль стен разместились четыре плоских деревянных лежака с брошенными на них соломенными матрасами (с каждой стороны – по два); на одном из них ночевала Майя. Вдоль лежаков стояло два низких стола, обитых жестью. Столы были завалены различным хламом. Здесь соседствовали книги, чертежи каких-то замысловатых устройств, чашки недопитого чая, странные, похожие на яблоки, плоды, надкусанные и недоеденные, огрызки карандашей; тут же валялись мотки проводов и раскуроченные электронные платы. В конце концов, были здесь и кость какого-то крупного животного, и дощечки с лунками для игры в Манкалу, и старые электронные часы с квадратными цифрами, мерцающими зеленым светом.
Рядом с зоной отдыха расположилась зона приема пищи. В углу стояла большая дровяная печь, на которой в гигантском котле варились, судя по запаху, лакомства для собак. Тут же стояли горшки поменьше, а поближе к краю небольшая сковорода с чем-то жареным и кофейник. Ближе к середине комнаты стоял тяжелый обеденный стол на восемь человек, так же обитый жестью. Вокруг стола были расставлены неказистые табуретки. Вдоль стен размещались деревянные кухонные шкафы, расположенные подальше от плиты: от нее исходил сильный жар.
Все остальное пространство занимала мастерская. Площадь одной из стен полностью закрывал собой железный стеллаж, где на полках были аккуратно разложены различные вещи. О принадлежности многих из них Майя могла только догадываться. Помимо разнообразных электрических и слесарных инструментов, она разглядела веревки, гарпуны, аппарат для автогенной сварки, баллоны с газом, капканы, ножи, многочисленные банки, испещренные предостерегающими надписями, по-видимому, с какими-то ядами, и даже космический скафандр.
У примыкающей справа к стеллажу стены стояли бочки; некоторые из них, судя по условным обозначениям, были наполнены ядовитыми и радиоактивными веществами.
Напротив стеллажа стояли три больших верстака, развернутые таким образом, чтобы работающий стоял лицом к стеллажу.
Помещение было метров пять высотой и освещалось множеством точечных ламп, расположенных на потолке ровными рядами; в стене, соединяющей зону отдыха и зону приема пищи, имелось четыре больших окна, оснащенных открытыми ставнями; за окнами не было видно ни зги.
Селик сидел за обеденным столом на одном из табуретов. Перед ним стояла большая чашка кофе, над которой скользил ароматный дымок.
- Доброе утро, - сказал он. – Как спалось?
Она сжала и разжала кисти рук, потом пошарила вокруг себя на постели. Взглянула на стол, затем на пол возле своего лежака. Оберега нигде не было.
- В общем, так, - сказал он, не дождавшись ответа. – Я выведу тебя из леса обратно в мир. Я знаю один выход. Для меня он не подходит, но тебе подойдет. В качестве платы за мою помощь я заберу у тебя вот это.
Он показал ей раскрытую ладонь; драконья кожа на фонаре переливалась оттенками красного. Она села на лежаке и смотрела на него.
- Зачем он тебе, если он не работает? – тихо спросила она.
- Я продам его, - ответил Селик. – Темные духи леса дадут мне за него тотем.
- Что такое тотем?
- Тотемы… - произнес он многозначительно. – Они обладают настоящей магией. Не то что эти безделушки. – Он несколько раз подбросил на ладони фонарик. – Тотем может вылечить тебя, даже если ты умираешь, если раздроблены все кости. Ходят слухи, что с помощью тотемов даже мертвых воскрешали. Для того, кто собрал у себя три тотема, Стена мертвых больше не существует.
- Стена мертвых? – переспросила она.
- Она невидима, но она повсюду. Она встает на пути твоего взора, там, куда ты смотришь, чтобы ты не увидел мир мертвых и не получил его энергию. Там колоссальная энергия, ее очень, очень много. А в этом лесу… - он отхлебнул кофе из чашки. – В этом лесу энергия нужна, как нигде. Думаю, ты не встречала снаружи такого холода и такой тьмы.
Она опустила взгляд, как-бы в подтверждение его слов.
- Энергия – это свет. Свет отпугивает разных тварей, которыми кишит этот лес. Которые готовы сожрать тебя при первой возможности. Это тепло без дров и без огня. Это оружие. Это рабы. – Он увлекся своим монологом, встал с табурета, заложил руки за спину и начал ходить туда-сюда по комнате, пять шагов в одну сторону и пять – в другую.
- Думаешь, ты одна здесь ходишь такая, непонятно откуда и непонятно куда? Не-ет, здесь полно таких. Кто-то бежит от закона, от властей, а кто-то прячется от кого похуже… Кабальные должники, воры, убийцы всех мастей. Ты думаешь, почему я здесь? Понятно, что и я сюда не от райских кущ убежал… Все эти люди готовы работать за энергию. Готовы на все, лишь бы ты дал им хоть капельку спасительного света!
Его лицо скривилось в циничной ухмылке. Он посмотрел на нее. Она по-прежнему сидела, опустив голову.
- Отдай мне оберег, - промолвила она. – Пожалуйста… Он теперь – все, что у меня есть.
Внезапно Селик вскинулся от злости.
- Да на кой он тебе сдался? Деньги тебе за него все равно никто не вернет! Я что, должен тебя за «спасибо» выпускать через шлюз? Ты хоть представляешь, сколько энергии на это уйдет?
Он подошел к стеллажу и отодвинул одну из банок, за которой, как оказалось, находился странный пульт, испещренный кнопками, переливающимися разными цветами. Нажав одну из них он медленно и аккуратно вытащил выступивший из стены длинный, мерцающий зеленым, стержень. Как только задний край стержня оторвался от стены, все вокруг погрузилось в полумрак. Зеленая полоса светилась во тьме, освещая Селика и все вокруг него в радиусе одного метра. Сквозь щели в печной топке и поддувале виднелся красный огонь. Мерцали цифры электронных часов.
- Вот, - сказал Селик, держа стержень перед своим лицом. – Знаешь, сколько здесь? Можно полгода жить, ни о чем не думая…
За окнами послышался протяжный вой, похожий на волчий, но более мощный и низкий. Майя почувствовала, как от этого звука по спине ее пробежали мурашки.
… - В том числе об этом.
Селик вставил стержень обратно, и в помещении снова стало светло.
- Так вот, на то, чтобы нейтрализовать электрическое поле шлюза, уйдет половина этого стержня! Ты можешь себе представить, сколько это стоит здесь?
Майя подняла голову.
- Я не пойду, - сказала она. Голос ее звучал тихо, но твердо. – Я не пойду назад.
Селик посмотрел на нее, прищурившись.
- И что ты собираешься делать?
- Я пойду в Новый Лес.
- Ты же дороги не знаешь!
- Ты знаешь, - так же тихо сказала она. – Покажешь?
- Да на кой черт он тебе сдался, этот Новый Лес! – закричал Селик.
Майя вздохнула, словно собираясь с силами. В тишине потрескивали дрова в печи.
- Мой отец был честный человек. Он всю жизнь работал на своей ферме, не покладая рук. У нас было хорошее хозяйство. Соседи завидовали ему и решили разорить. Они травили коров, портили урожай, натравливали на нас чиновников. Папа никогда не мстил. Он даже не ссорился ни с кем. Просто продолжал работать еще усерднее. Он ложился за полночь и вставал в четыре утра. Сильно переживал. В конце концов сердце не выдержало, и он умер. Мама не на много его пережила…
В детстве она рассказывала мне разные истории про Новый лес. Говорила, что его основал Великий человек – Большое дерево. Никто не знает, кто он такой, откуда пришел и зачем, но это был человек с очень большой и красивой душой. Там всегда солнечно, и сразу в нескольких местах на одной улице могут идти разные грибные дожди. Там тепло даже зимой, но снег все равно выпадает, на вкус, как фруктовый лед. Там все ходят босяком, потому что на земле нет ни стекол, ни острых камней, а земля теплая, и это очень приятно. Там у всех есть сколько угодно одежды и сколько угодно еды, потому что все люди работают вместе, и никто никогда не ругается. Даже если у кого-то что-то не выходит, ему подбирают другую работу, которая ему по душе и получается лучше. И никто никогда не говорит никому, что он будто хуже других или менее умелый. Каждый человечек считается самым важным, что только есть на Земле, а общество все делает для того, чтобы он мог раскрыться, показать свои лучшие стороны и умения, проявить свои склонности и способности. Умение разглядеть в человеке его красоту считается самым великим творчеством.
Там не нужны деньги, статусы, там работают истинные ценности, все «настоящее». Там принято улыбаться друг другу и никогда не расстраивать, только радовать. Там все говорят то, что думают, а думают только честные, правильные мысли… «Однажды, Майя, - говорила мне мама, - ты обязательно попадешь туда» …
Она смахнула набежавшую слезу.
- Когда отец умер, мне исполнилось семнадцать. Соседский сын закончил школу в городе и вернулся на отцовскую ферму. Он засматривался на меня. Я его терпеть не могла, потому что знала, что он подлец. Он помогал папаше портить наши поля, я сама видела. Когда мамы не стало, он пришел ко мне свататься. Я его выставила, а он поклялся, что женится на мне. Уже тогда я начала понемногу откладывать деньги. Правда, это давалось все труднее, потому что соседский сынок со своими дружками продолжали разорять меня. Он мечтал, что я прибегу к нему ради денег, пожалею хозяйство…
Когда мы с подругой выбирались в город, я понемногу, по крупицам собирала любые сведения о Новом лесе. Я узнала, что ворота находятся в сердце Старого леса – огромной территории, отделенной от окружающего мира забором пятнадцатиметровой высоты и испепеляющим электрическим полем. Старый лес – закрытая зона аномальных явлений, входить сюда запрещено под страхом сурового наказания. Я знаю наизусть названия всех не вернувшихся экспедиций, и даже истории некоторых из них. «Первая Исследовательская экспедиция», «Первая поисковая экспедиция», «Путь желтого дракона», «Вторая поисковая экспедиция» … «Караван глубины» … После них сюда уже никто не ходил. После «Каравана глубины» ворота Старого леса закрылись навсегда.
Я узнала, что существуют проводники, люди, которые за очень большие деньги готовы провести тебя через «порталы» - технические шлюзы, предназначенные для обслуживания защитного поля. Я вышла на одного из них – это та самая женщина, продавшая мне оберег. Цена была баснословной. Я долго думала, но в конце концов решила продать дом и ферму и отправилась в путь.
Майя перевела дыхание.
- Теперь ты видишь, я совершила много отчаянных поступков еще прежде, чем прийти сюда. И я ни о чем не жалею. Мне нечего терять там, откуда я пришла, и никто меня там не ждет. Новый Лес – это все, что есть у меня. Прошу тебя, отведи меня туда.
Селик, стоявший все это время неподвижно и смотревший на нее, подошел к одному из навесных шкафов, открыл его и достал оттуда небольшую картонную коробку. Сев рядом с Майей на лежак, он поставил коробку на стол и снял с нее крышку. В коробке лежали разноцветные листы бумаги. Селик достал один из них. Это была зеленая листовка с красным текстом. Она гласила:
«ТОЛЬКО ТОТ, КТО СЕРДЦЕМ ЧИСТ, ПРОЧИТАЕТ ЭТОТ ЛИСТ
«Основатели Великого Нового Леса, Безграничного Мира Света и Беспечного Благоденствия, готовы принять у себя любого пришедшего, который отдаст им столько же своего, сколько у Основателей уже есть внутри».
- Неслыханная подлость, - сказал Селик. - Нет в мире ни одного человека, у которого столько энергии, столько света и тепла, сколько есть в Новом лесу, если верить легендам. Такие листовки появлялись раньше то тут, то там. Никто не знает, откуда, и куда потом исчезали. Года три уже я их не выдел.
Следующая листовка была голубой. Надпись на ней гласила:
«И во тьме,
и в страхе,
и в холоде – пусть
его свет
освещает
к Воротам путь…»
- Это про твою безделушку, - сказал Селик. – Их разбрасывали вместе с листовками. Как-то раз я разгребал остатки «Желтого дракона» и нашел целый мешок таких листовок, а рядом – коробку фонарей.
- Отчего же ты не поменял их на тотемы? – спросила Майя.
- Темным духам леса не нужны такие фонари. Иначе бы они нашли меня. Когда у человека оказывается нужная им вещь, они его сами находят.
- А почему ты думаешь, что этот им нужен?
Селик отхлебнул остывший кофе из чашки.
- Жил тут раньше один человек, из местных. Мерзкий был человек. Вороватые движения, глаза-булавки, а в них горит ненависть. Убьет – недорого возьмет. Ему покоя не давала энергия Нового Леса. Он поклялся попасть внутрь и поработить его. Как фанатик, он собирал все листовки, заклеил ими все стены в своей берлоге. В конце концов он продал Хозяину своих собак и берлогу. Хозяин – такой же, как я, всю жизнь в Старом Лесу. Тогда мы еще с ним жили под одной крышей и все делили поровну. Хозяин постарше меня, ему повезло осваивать то, что осталось от «Первой исследовательской экспедиции». Это была самая неподготовленная и глупая экспедиция. Зачем-то они приволокли с собой ящик с деньгами, которые в ходу там, снаружи. Этот ящик Хозяин и отдал ему за собак и берлогу со всем, что в ней было. Человек этот потратил всю свою энергию на выход через шлюз. Снаружи он купил фонарь, точно такой же, как у тебя, и вернулся обратно, взяв курс на ворота Нового леса. Километрах в пяти от шлюза он встретил стаю саблезубых волков, которые будто ждали его. Я нашел его растерзанным и подобрал фонарик. Так вот, не прошло и четверти часа, как темные духи обступили меня со всех сторон, требуя отдать им брелок. Так я получил свой первый тотем, а Хозяин попытался украсть его, из-за чего наши дорожки и разошлись.
Он помолчал, глядя на темные окна.
- Пока ты спала, темные духи бродили тут, вокруг моей берлоги. Видать, твой сувенир вызвал у них интерес.
- Отведи меня к Воротам, - сказала Майя, - и я отдам тебе фонарь.
- Откуда мне знать, что ты меня не обманешь?
- Если Ворота откроются, фонарь мне будет больше не нужен. Если не откроются – тем более… Решать тебе, верить мне или нет.
Селик задумался, глядя на нее.
- Я мог бы отнять у тебя фонарь силой. Еще проще было бы убить тебя и забрать фонарь, тогда ты не смогла бы мне отомстить. Но я не хочу так поступать. Я не такой, как Хозяин. Будь по-твоему. Пусть каждый получит то, что хочет.
4.
Весь следующий день они собирались в дорогу. Селик продумывал все детали путешествия: он то стоял, нагнувшись над картой, расправленной на обеденном столе, тщательно изучая маршрут, то стаскивал в упряжку ящики и мешки. Майя помогала ему: набирала воду в бочки, предварительно установленные в кузове, сыпала в них сахар, готовила запасы собачьей еды.
Поздним вечером все было готово. Селик подозвал ее к карте.
- Как ты уже поняла, путь будет на Юг. Есть короткая дорога, но она лежит через Пульсирующую землю, а это – верная гибель. Наш путь будет длиннее, зато и шансов выжить больше. – Его палец заскользил по карте. – Здесь мы перейдем через Ущелье плотоядных роз. Первую ночь придется провести прямо под открытым небом. На второй день минуем Горы Безмолвия. Сразу за ними стоит берлога Хозяина, там и заночуем; он хоть и не друг мне больше, но человек не чужой. Вот здесь, - он указал на жирную черную точку на карте, - самое опасное место на маршруте – Обезьянья нора. Обезьяны - это не те обезьяны, что во внешнем мире. Это полулюди-полузвери, хищные и кровожадные. Они всегда охотятся толпой, их очень, очень много.
- Как же мы пройдем мимо них?
- Вступать с ними в бой бессмысленно. Есть один способ - динамический колпак. Это специальная функция в системе навигации упряжки. Если повезет, пройдем мимо них незамеченными. Должно повезти… Дальше мы перейдем через реку, пройдем часть пути по другому берегу. Я бывал там всего пару раз. Места там относительно спокойные, проведем там третью ночь. На утро перейдем через другой мост и вернемся на наш берег. Там уже и до Ворот недалеко.
Ворота были изображены в виде светящегося полукруга на самом краю карты.
- Здесь, рядом с воротами, - продолжал Селик, - бродят стаи саблезубых волков, но в упряжке у меня для них припасено кое-что, да и псы мои со мной.
Они еще поговорили немного о повадках саблезубых волков, зыбучих пауках и других опасностях, подстерегающих на пути, а затем пошли спать. Нужно было хорошо выспаться перед долгой дорогой.
Несмотря на усталость, Майя долго не могла заснуть. Постоянная тьма за окнами действовала угнетающе, день и ночь, казалось, совсем смешались между собой. Стараясь не думать об этом, она представила себе живое и мужественное, а потому приятное лицо Селика, его смелый и умный взгляд. Ей было интересно, почему он оказался здесь. Он сказал, что среди обитателей Старого леса нет обычных людей. Сбежавшие заключенные, закоренелые преступники, безнадежные должники…
«Только бы он не обманул меня, - думала Майя, плавно опускаясь в сон. – Только бы дойти мне к Воротам».
5.
Упряжка легко неслась по широкой заснеженной тропе. Прожекторы выхватывали из сумрака очертания огромных многовековых деревьев. Впереди в холодном свете подрагивали белыми пятнами собачьи зады, а над ними, словно искры над костром, то тут, то там, мелькали красные точки глаз. Впереди всей своры возвышался белый с рыжиной круп Молнии. В тишине раздавались редкие голоса птиц, странные, как и все в этом удивительном месте. В полумраке мерцал голубой экран навигации. Так продолжалось несколько часов. В кабине было тепло, упряжка монотонно покачивалась. Майю клонило в сон.
В ногах у нее стоял железный ящик с электронным замком - криогенная капсула с зелеными энергетическими стержнями, такими же, как в берлоге у Селика. Он рассказывал, что стержни эти появились в Старом лесу вместе с Желтым драконом. После его окончательной и бесповоротной гибели Селик, Хозяин и еще несколько аборигенов Старого леса разделили между собой несколько комплектов оборудования для производства таких стержней. Можно представить себе, сколько у них появилось завистников. На изготовление каждого стержня уходило около четырех месяцев, а энергии от него Селику хватало на полгода. Отправляясь в дальний путь, не имея возможности возить с собой бесценное оборудование, он всегда держал при себе весь запас энергии.
Уходя, Селик накрывал берлогу «психическим колпаком», как он сам это называл. Специальное устройство не давало непрошенным гостям сосредоточить внимание органов чувств на том месте, где располагалось жилище. Глаза их смотрели поверх берлоги, нос не чувствовал ее запахов… Правда, со слов Селика, для особо изощренных и изобретательных любителей позариться на чужое, - а такие были в Старом лесу, - «психический колпак» не представлял преграды. Оставить берлогу без присмотра на несколько дней было рисковой затеей.
Согласно плану, через час они должны были оказаться перед Ущельем плотоядных роз и пройти над ним по висячему мосту – единственной возможной переправе. В других местах Ущелье обступал настолько густой, неизведанный и опасный лес, что пройти через него было не под силу даже опытному следопыту. Мост над Ущельем упирался в подножие Гор Безмолвия, где их ждал наконец настоящий солнечный свет, а вместе с ним, со слов Селика, много других, менее приятных сюрпризов.
По мере приближения к Ущелью тропа становилась все уже, а стена деревьев вокруг нее – все плотнее.
- Скажи, почему ты ездишь на собаках? – спросила Майя. - У тебя ведь есть энергия, разве невозможно собрать двигатель?
- Дело не в этом. Двигатели остались и от экспедиций, даже целые машины, способные передвигаться по любой местности. Собаки – это друзья. Умные друзья, которые могут спасти тебя из любой беды. Они охотятся для тебя. Если кончится энергия, и ты будешь замерзать, они лягут вокруг тебя, согреют своим теплом и спасут. Собаки лучше любого двигателя.
Внезапно луч прожектора осветил стоящую у дороги фигуру изможденного человека в грязной, изодранной одежде. Его длинные волосы были перепутаны. Выскочив из темноты в свет прожекторов, он отчаянно жестикулировал, то махая руками, то складывая их в замок перед собой, словно в мольбе. От удивления Селик потащил рычаг на себя, и поводья натянулись. Упряжка остановилась. Человек подскочил к окну со стороны Майи.
- Прошу вас, возьмите меня с собой! Я больше не могу без света!
Недоверчиво глядя на него, Селик собирался отпустить рычаг, но Майя остановила его руку. Из леса донеслось утробное ворчание, перерастающее в зловещий низкий вой.
- Здесь бродят саблезубые. Прошу вас, они съедят меня!
Майя вспомнила, как Селик рассказывал ей про саблезубых волков. Это самые неуязвимые обитатели Старого леса. Они не попадаются в ловушки, и нет соперников, равных им по силе. Сражаться с ними можно было, лишь владея особым оружием, которое, к слову, было у Селика. Это единственные известные существа, способные безнаказанно бродить по пульсирующей земле: их органы чувств были способны предсказывать так называемые «зоны сжатий». Они жрали всех, кто встречался им на пути: и людей, и зверей, и собак. И если эти твари бродили поблизости, времени толковать не было.
Селик открыл заднюю дверь, и человек запрыгнул в кабину. Упряжка вновь заскользила по снегу. Майя протянула новому пассажиру флягу с горячим чаем. Он сделал несколько жадных глотков и дрожащим голосом спросил, нет ли у них немного еды. Селик протянул ему краюху хлеба, от которой в считанные секунды не осталось ни крошки.
- Расскажи нам, любезный, - сказал Селик, - кто ты и откуда.
- Меня зовут Галс Лунный Шепот, - начал их новый попутчик. – Я - последний выживший участник экспедиции «Путь Желтого Дракона».
Эти слова заставили Майю и Селика переглянуться. Взглянув еще раз на оборванные лохмотья, Селик узнал в них остатки зеленого комбинезона.
- Вы, наверное, знаете историю Желтого дракона. Наши командиры завели нас в Чащу темных духов. Там их мозги и перепутались. После того, как они перессорились между собой и развязали войну, часть экспедиции, сохранившая рассудок, отделилась и отправилась на юг в надежде выйти на тропу и вернуться в шлюзу. Я был вместе с ними. Карты у нас не было, навигация отказала, и мы попали на Пульсирующую землю. Всех, кроме меня, расплющило. Я никогда не видел ничего ужаснее. Человек стоит рядом с тобой, а через секунду на его месте вырастает пятиметровой высоты земляной вал, а еще спустя несколько минут на этом месте яма … Не помню, как, но я вышел на тропу. Там меня встретили жители Западной земли и угнали в рабство за реку. У них прожил я три года. Было тяжко: кормили впроголодь, работать приходилось по шестнадцать часов в день. Я у них на псарне работал, и все время думал о побеге. Удача моя была в том, что все упряжки снаряжались мной. Однажды мои мучители решили помародерствовать на остатках «Второй поисковой экспедиции», а это от берегов Западной реки три дня пути на собаках. Мне удалось спрятаться в упряжке. Во время первой ночевки я выбрался из своего укрытия и сбежал. Четверо суток брел я один по лесу, без еды и питья, пока не встретил вас.
Майя заметила, что на узкой тропе, вокруг которой лес стоял теперь плотной стеной, стало заметно светлее. Стали различимы и могучие стволы, переплетенные вьющимися растениями и отвесно уходящие в скрытые кронами небеса, и белесые мускулистые спины собак. Дорога шла небольшим уклоном вверх. С каждой минутой сумерки рассеивались, а где-то вдалеке появилась светлая точка, которая постепенно увеличивалась. Теперь это был настоящий свет в конце тоннеля, солнечный свет, такой непривычный теперь для глаз, что Майя невольно зажмурилась, когда упряжка вырвалась на широкую, залитую вечерним светом поляну. Здесь собаки остановились. Путешественники вышли из кабины, и взорам их открылось Ущелье плотоядных роз.
6.
Это было зрелище поразительной красоты. Склон ущелья резким обрывом срывался вниз, в головокружительную глубину, где дна не было видно. Другой склон, такой же отвесный, находился на расстоянии в полкилометра. На его иссини-серой каменистой поверхности играли лучи закатного солнца.
Над ущельем на изящных стеблях поднимались бутоны удивительных цветов. Они были совсем не похожи на розы. Голубые, белые с оттенком ванили, нежно-розовые, фиолетовые бутоны, достигающие четырех метров в диаметре, были похожи своей формой скорее на бутоны кувшинки, покачивающиеся на длинных, сильных стеблях. В сердцевине каждого цветка поблескивали зубы мощных челюстей, по виду напоминающих венерину мухоловку. Сквозь источаемый цветами тонкий, немного удушливый аромат пробивался запах гниющего мяса.
Через ущелье был переброшен висячий мост, около трех метров шириной. Крупные доски, составляющие его основу, были закреплены на толстых канатах, скрученных из цветочных стеблей.
По ту сторону ущелья возвышались подсвеченные Солнцем заснеженные склоны гор. Покуда хватало глаз, простиралось оно и в одну, и в другую сторону, и в дымке горизонта лес и горы сливались в одну серо-зеленую синь.
- Какая красота, - выдохнул Галс. – Никогда раньше не был в этих местах.
- Сейчас цветы сожрут всякого, кто ступит на мост, - сказал Селик. – но часа через четыре после заката почти все они будут крепко спать. Устроим привал, поедим и поспим немного, а ночью, если нам повезет и не будет видно Луны, отправимся в путь. Идти в полной темноте будет непросто, так что силы нам пригодятся.
Они набрали дров в подлеске и разожгли костер; распряженные собаки, как всегда, улеглись, образовав кольцо. Майя с трудом выволокла из упряжки большой мешок мясных костей и раздала еду собакам, погладив каждого пса по спине. Молния первым получил свой кусок. Собаки ждали своей очереди, выдавая нетерпение лишь суетливыми движениями хвостов.
После того, как животные были накормлены, а мясо в котле сварилось, путешественники уселись вокруг костра и продолжили разговор за едой.
- Куда держите путь? – спросил Галс. – Я был бы признателен, если бы вы докинули меня до шлюза.
- Боюсь, не в этот раз, - ответил Селик. – Ближайший шлюз километрах в двухстах на север, а нам совсем в другую сторону.
- Какова же ваша цель?
- Мы едем к воротам Нового Леса.
- И что вы там забыли? – насмешливо спросил Галс. – Там же ничего нет, кроме пульсирующей земли и саблезубых!
- Есть там у нас одно дело, - после паузы тихо ответил Селик.
Майя подошла к Галсу и показала ему оберег и голубую листовку, которую взяла из коробки в берлоге Селика.
- Будучи участником Желтого дракона, вы, наверное, уже видели такие? – спросила она.
Галс взял оберег, посмотрел на него внимательно и рассмеялся.
- Да, да, конечно! «И во тьме, и в страхе, и в холоде!» Это мы притащили сюда это барахло и разноцветные бумажки.
- Так это вы разбрасывали их по лесу?
- Ну да, это наши люди. Где бы мы ни останавливались, мы расклеивали их на стволах деревьев и разбрасывали по земле. Одной из промежуточных целей экспедиции было наводнить лес этими листовками.
- Но зачем?! – воскликнул Селик.
- После Катастрофы Старый лес превратился в место массового бегства опасных, очень разыскиваемых преступников. Многие из них обвинялись в совершении политических преступлений. За первые пятнадцать лет, истекшие со дня объявления Старого леса закрытой зоной и возведения стены, было зафиксировано больше тысячи несанкционированных проникновений на эту территорию через порталы. Правительство начало опасаться возникновения здесь организованных политических сил, способных противостоять режиму, объединивших под своей эгидой недовольных и изгоев, способных, к тому же выжить в экстремальных условиях. Это, конечно, было бредом: большинство непрошенных гостей тут же погибали. Но это мы поняли, уже оказавшись тут…
Из весьма неполных данных, поступавших в наши аналитические центры там, снаружи, мы установили, что большинство обитателей Старого леса находятся в состоянии постоянной войны за разбросанные в разных районах брошенные остатки погибших экспедиций, а также немногочисленные источники энергии. Они вынуждены постоянно прятаться от себе подобных и вести полуподпольный образ жизни. Мы понимали, что такое существование можно было предпочесть только смерти, и что люди эти способны на все.
Тогда, лет пятнадцать назад, правительство разработало план массового уничтожения жителей Старого леса как потенциального зла. Была придумана легенда о якобы созданном кем-то беззаботном мире счастья и изобилия – Новом лесе. Профессиональные копирайтеры изобрели систему записок – посланий из Нового леса, призванных пробудить в людях интерес и отправиться искать счастья по намеченному нами маршруту. План был весьма остроумен, а главное – выполним, но по каким-то причинам его реализация началась лишь года четыре назад.
Майя смотрела на него широко открытыми глазами. Каждое его слово отражалось болью на ее лице. Она вспомнила теперь, что именно в этот период началось вдруг возрождение позабытых легенд и сказок о Новом Лесе. Галс же так увлекся своим рассказом, что, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Селик смотрел на него внимательно. Судя по блеску в глазах Галса, его нельзя было назвать нормальным человеком.
- «Путь Желтого дракона», - продолжал Галс, - самая подготовленная, длительная и многочисленная экспедиция за всю историю Старого леса. Через ворота нас вошло больше пятисот человек, всего восемьдесят легких и около сорока тяжелых машин. У нас было все: оружие, оборудование, энергия. Мы разбивали лагери, маскировались и начинали свою работу. Помимо листовок, мы привезли сюда эти фонарики. Самое смешное, что они действительно работали. Они были частью специальной системы навигации, запрограммированной на заранее продуманные маршруты, пролегающие по сравнительно безопасным участкам леса. Конечным пунктом всегда был тот самый район, куда вы сейчас хотите попасть. Почему именно он? Очень просто! Нам даже не нужно было стрелять, можно было просто наблюдать, как саблезубые волки доедают тех, кого не раздавила Пульсирующая земля. Специальные датчики были распространены по всему лесу, чаще всего они зарывались в землю. Они были желтые, именно поэтому экспедиция и называлась «Путь желтого дракона», а не красного, как нарисованный на фонаре.
Он отвинтил заднюю крышку фонаря, вытащил батарейку, засунул внутрь палец и извлек крошечную микросхему.
- Вот она, волшебная сила оберега! Идешь в нужном направлении – горит ярко. Отклоняешься на шаг в сторону – тускнеет. Поворачиваешь не туда – гаснет! Просто и гениально! – Он вставил микросхему на место, собрал фонарь и продолжал. – Вы спросите меня, зачем тащить людей к Пульсирующей земле, ведь лес кишит смертоносными ловушками. Но тогда было бы невозможно вести учет. Взять под свой контроль всю территорию леса, при всем желании, мы не могли. А Пульсирующая земля отлично просматривается с той горы, что рядом с Чащей темных духов… Работа была почти закончена, и нам даже удалось заманить нескольких бедолаг, но… Потом вдруг что-то произошло. Мы начали стрелять друг в друга. Как будто бы кто-то шептал нам… Началась бойня, системой навигации никто не занимался. Сначала она была повреждена, а потом и вовсе отключилась.
Он включил фонарь и медленно повернулся вокруг себя. Свет был одинаково слабым.
- Вот видите… Таким образом, не имея возможности ориентироваться, мы попали в свою же ловушку.
При этих словах Селик, слушавший исповедь Галса со смешанным выражением ненависти и презрения, злорадно ухмыльнулся. Он посмотрел на Майю: она подошла совсем близко к костру, но весь жар его не мог растопить тронувший душу холод утраченной надежды, когда-то родившейся из отчаяния. По ее неподвижному лицу скатывались на землю крупные слезы. Внезапно ее образ разбудил в нем какое-то острое воспоминание. Он вдруг понял, что его сочувствие этой боли было выше жалости, и уж тем более жажды наживы. Он забрал у Галса фонарь и отдал его Майе. Потом встал рядом с ней у костра и приобнял за плечо. Потом сказал:
- Пойду наберу еще дров.
Молния поднялся, встряхнулся и побрел в сторону леса бок о бок с ним. Сидя на ящике с инструментами, Галс увлеченно обгладывал мясную кость, вытащив ее руками из миски с супом, стоявшей рядом на земле.
- Но ведь ворота есть, Селик сам их видел! – сказала Майя с дрожью в голосе, подавляя слезы.
- Да, есть, и за ними другая зона, еще более аномальная и зараженная чем здесь. Там столько радиации, что с холма даже зарево видно над ней. По мне, так там даже рядом находиться опасно.
- Ну хорошо, - сказала она со злостью. - Пусть так. Пусть все обман. Но зачем вы заманивали тех, кто не живет в Старом лесу? Зачем вы врали про Новый лес тем, кто снаружи?
- Снаружи? – Лицо Галса приняло удивленное выражение. – Не понимаю, о чем ты, девочка. Вне пределов Старого леса мы не вели никакой пропаганды.
- Да что вы говорите! Никакой пропаганды! А вы знаете, что агенты ваши до сих пор за баснословные деньги продают эти дрянные фонари, через три года после того, как вы поперегрызли друг другу глотки и передохли, как крысы! Вот она я, смотрите, я сама продала все, что у меня было, чтобы купить эту дешевую игрушку!
- Н-не понимаю, о чем вы, - нетвердым голосом сказал Галс. По его побелевшему лицу было видно, что ему не нравилось, какой оборот принимает этот разговор. – Это просто чьи-то спекуляции…
- А как ты объяснишь вот это, милейший? – раздался вдруг голос Селика. Он вышел из сумрака на свет костра. В протянутой руке он сжимал несколько фиолетовых листов с красиво выведенными желтыми буквами. Галс подошел к костру и взял из его рук листовку. Еще одну Селик протянул Майе. Она прочла ее текст:
«По-настоящему знает путь только прошедший.
Встречали вы прошедшего? Не верьте иным, рассуждающим о пути».
Майя прочитала еще раз и просияла.
- Я знала, - сказала она, глядя на Селика. - Я знала, что он есть. Новый Лес существует!
«Бедная, безумная девочка», - подумал Селик. Мгновенно, как ураган, набросился он на Галса и уже через считанные секунды вязал руки у него за спиной толстой веревкой, лежавшей в ящике с инструментами.
- Пока мы спим, посиди-ка вот так, - сказал он Галсу, заклеив ему рот клейкой лентой. – Нас ждет длинная ночь. Перейдем через Ущелье, а там расскажешь, зачем ты врал.
7.
Их разбудил запах паленого мяса и лай собак. Селик открыл глаза и спросонья повращал ими в разные стороны. «Цветы не жарят мясо», - подумал он и посмотрел в ту сторону, где сидел Галс. Перевернутый ящик с инструментами валялся там же, где и прежде. Галса не было.
Скрипнула доска, и Селик посмотрел в сторону моста. Галс, скривившись на бок, шел над ущельем, освещая себе путь энергетическим стержнем. В другой руке он нес за лямку тяжелую криокапсулу с энергией.
Селик хотел закричать, но не успел. Разбуженный светом стержня, бутон расправил свои лепестки и распахнул челюсти мухоловки. Спустя секунду они сомкнулись вокруг Галса, подняли его над мостом и унесли вниз, в ущелье, а вместе с ним - всю энергию.
Селик вылез из кабины и подошел к дымящимся углям костра. Рядом валялись обгоревшие куски веревки, которой был связан Галс. Пока Селик и Майя спали, он подполз к углям и пережег веревку, потом пробрался в кабину, взял криокапсулу и попытался в одиночку перейти через Ущелье. Ему, как бывшему инженеру Желтого Дракона, не составило труда открыть электронный замок и достать один из стержней, чтобы осветить себе дорогу. Он не знал, что цветы пробуждаются, как только на них падает свет, поэтому перебираться через ущелье нужно в полной темноте.
При взгляде на веревку досада застучала в висках у Селика с такой силой, что ему пришлось сжать руками голову, чтобы не закричать. Майя подошла к нему и дотронулась до плеча.
- Прости. Это я впутала тебя в это.
- Ты ни при чем, - ответил он сквозь зубы и зажмурившись, как будто через боль. – Я сам виноват. Три года он обдумывал планы побегов, а до этого еще неизвестно сколько лет учился прятаться. И я, дурак, решил, что его удержит веревка!
Она обняла его за плечи.
- Остался еще один стержень, - сказал Селик. – Нам повезло, облака плотно закрыли Луну. Надо идти, через два часа рассвет.
Они запрягли упряжку. Селик долго шептал что-то на ухо Молнии, потом похлопал его по могучей шее и залез в кабину. Собаки медленно втащили упряжку на мост. За окнами чернела абсолютная тьма, странники были вынуждены полностью довериться псам, которые отлично видели в темноте. Мост раскачивался так сильно, а доски скрипели и трещали так, что кровь стыла в жилах.
- Не бойся шума, цветы реагируют только на свет, - услышала Майя голос Селика.
Едва подошла к концу эта страшная переправа, уже казавшаяся бесконечной, и упряжка скользнула на заснеженную тропу, спасительное облако начало редеть и ускользнуло в сторону. Взглянув через заднее стекло, Майя увидела, как полтора десятка бутонов затрепетали в лунном свете и начали раскрываться.
- Бррр…, - содрогнулась она всем телом. – Уложились секунда в секунду.
Селик включил фонари, осветившие путь впереди. Собаки тянули упряжку по широкой тропе, а вокруг не росло ни единого дерева. Полная Луна совсем вырвалась из облаков и выяснила синим светом широкие снежные поляны у подножия Гор Безмолвия.
8.
- Никто не знает, почему так происходит, только звуки здесь не живут. Потому это место и называется «Горы Безмолвия». Никто не успел изучить этот феномен. Да и побывали здесь немногие: «Вторая поисковая», да таинственный «Караван Глубины». Может быть, дело вовсе и не в звуках, а со слухом что-то происходит, только чем глубже уходишь в горы, тем меньше слышно.
Голос Селика звучал все тише и тише.
- А если одеть наушники и включить музыку? – засмеялась Майя.
- Это не помогает. Музыка в наушниках тоже исчезает. Скоро мой голос тоже исчезнет, и тебе будет казаться, будто я открываю рот, как рыба.
Майя снова рассмеялась, и смех ее звучал, будто через толстое стекло. Селик достал лист бумаги и две ручки.
- Главное – не думай о тишине. Мы будем писать друг другу. Минут через десять появится беспокойство, потом начнет звенеть в ушах. Людям тяжело, собаки тоже сходят с ума. Вся надежда только на Молнию, он сильный, справится и вытянет всех…
Он что-то еще говорил, но она не слышала его.
- Я не слышу тебя, - сказала Майя и не услышала своего голоса. Это было очень странное чувство. «Интересно, глухие люди всегда чувствуют нечто подобное?» - подумала она, и эта мысль отчего-то ее раздосадовала. Оказывается, различные звуки, постоянно присутствующие вокруг, пробуждали у нее внутри целый мир, который теперь замер в ожидании, и каждый его фрагмент выяснялся все отчетливее.
Так, например, исчез посвист ветра через щели кабины и едва различимый шелест снежинок, бросаемых ветром в металлический корпус. Пропал скрип полозьев по снегу и поступь собачьих лап. Пропало всхлипывание жидкостей в различных емкостях, уложенных в кузове, а также гул пустого бочонка, перекатывающегося на расстояние двух сантиметров в одну и в другую сторону. Пропал звук, с которым она сглатывала слюну, и даже звук ее собственного дыхания. «А не умерла ли я», - подумала она вдруг. Пытаясь отогнать эту мысль, она посмотрела на Селика, который тряс ее за плечо и, если верить его артикуляции, что-то кричал. Увидев, что она обратила на него внимание, он схватил ручку и написал вверху листа крупными буквами:
«НЕ ДУМАЙ О ТИШИНЕ!!!»
Майя взяла свою ручку и написала: «Я не могу! Эти мысли сами приходят мне в голову!»
- «Начни думать о чем-то другом!»
- «Например?»
- «Много у тебя было друзей в школе?»
- «Много, но потом все разъехались, кто-куда».
- «Почему ты не уехала в город, к ним? Почему решила именно сюда идти?»
- «Я отчаялась найти там счастье. Весь тот мир казался мне неправильным и лицемерным. Можно вопрос?» - Селик утвердительно кивнул. – «Почему ты здесь оказался?»
- «В другой раз. Бумаги не хватит написать».
- «А если коротко?»
- «Коротко не получится», - написал он, а потом добавил: - «А другие женихи были кроме соседского сынка?»
- «Да не особо много…»
- «Странно».
- «Почему?»
- «Ты так красива…» - он посмотрел на нее с теплой улыбкой. – «Засмотреться можно».
9.
Когда они обогнули последний хребет, перед ними лежала кипа исписанных страниц. Дальше дорога шла через поле, за которым вновь начинался лес, переплетший кроны в непроницаемый панцирь. Когда упряжка пересекла середину поля, слух полностью вернулся. Теперь непривычно было обилие звуков, поначалу они вызывали легкое раздражение.
Спустя еще час Селик остановил упряжку на елани, у корневища гигантского дерева. Усталые, они вышли наружу.
- Здесь живет Хозяин. Берлогу мы не увидим, она под колпаком. Но вскоре он заметит нас и впустит.
Они развели костер, изжарили мясо и поели. Это был первый прием горячей пищи после ужина в компании Галса перед Ущельем.
Прошло три часа, а Хозяин не проявил себя.
Наконец Селик подошел к упряжке и начал перекладывать вещи в кузове. Добравшись до небольшого металлического чемоданчика, он открыл его и достал оттуда прибор, внешне напоминающий очки сварщика. Прибор был связан с чемоданчиком множеством проводов. В крышку чемоданчика был вмонтирован дисплей, сияющий голубоватым светом. Селик несколько раз коснулся его, и «очки» заиграли разноцветными огоньками.
- Придется снимать колпак, - сказал он, надев прибор себе на голову. Раздалось легкое жужжание, которым, видимо, сопровождался некий процесс, сродни калибровке. Поле того, как на «очках» замигала зеленая лампочка, Селик взял чемоданчик в руки и начал медленно поворачиваться вокруг себя, как-бы вглядываясь в пространство.
Внезапно в земле, метрах в пяти справа от Селика, распахнулся люк, из которого показалась большая взъерошенная голова человека. Майя заметила нос с горбинкой, длинные, по плечи, волосы с проседью, рот со змеиной улыбкой и два острых черных глаза, слишком маленьких для такой большой головы.
- Дружище, рад тебя видеть! – сказала голова низким и хриплым голосом. – Какими судьбами?
- Привет, Хозяин, - сказал Селик. – Ждал, ждал, когда же ты в гости пригласишь, и наконец решил вот сам зайти.
- А это кто, знакомая твоя? Или рабыня? Давайте, заходите, чего сидеть снаружи! Да костер не гасите, сам погаснет.
- А с упряжкой как?
- Сейчас я ее накрою.
Голова пропала в люке, а через минуту Майя, оглядываясь вокруг, с удивлением убедилась, что не видит на прежнем месте ни упряжки, ни собак. По очереди они спустились в берлогу Хозяина.
Жилище полностью располагалось под землей, окна из непробиваемого стека были устроены в потолке и через них отлично просматривалась вся поляна. Прозрачные изнутри, они были абсолютно не видны снаружи, видимо, благодаря колпаку.
Сама берлога состояла из нескольких комнат и, в целом, была еще просторней, чем у Селика. Мастерская, кухня-столовая и несколько спален были разделены стенами. В столовой, где они пили чай, стеллажи были заставлены консервами в жестяных и стеклянных банках, емкостями с крупами и макаронами, а также другими съестными припасами. Мебель отличалась простотой и практичностью.
За чаем Хозяин проявлял гостеприимство, предлагая Майе сладости и угощения. Он много расспрашивал Селика о вещах, в которых Майя ничего не понимала. Во время рассказа о спасении Майи он поглядывал на нее оценивающе.
- И как же ты здесь оказалась, по эту сторону стены?
- Я иду в Новый Лес.
При этих словах Хозяин на секунду отвел глаза, и по лицу его промелькнуло странное выражение, которое не скрылось от Майи. Тут же взяв себя в руки, он расплылся в улыбке.
- Отличное дело, - неожиданно промолвил он. – Ради такого стоит и жизнь положить.
После всех скептических отзывов, которые довелось выслушать Майе в адрес своей затеи, слова одобрения звучали более чем странно.
- Там есть все, чего так не хватает здесь, - продолжал Хозяин. – И свет, и тепло, и еды вдоволь. И люди, которые не мечтают воткнуть нож тебе в спину, хаха, хаха!!.. кхе-хе-хе!.. – Хриплый смех его перешел в кашель. - Я бы и сам отправился туда, да вот только никто меня там не ждет.
Хоть он и старался казаться искренним, от слов его веяло фальшью. Жизнь преподнесла Майе немало возможностей научиться отличать правду от лжи. «Зачем он врет правду?» - подумала она. Не желая больше слушать этого человека, она сослалась на усталость и отправилась спать.
Когда Майя ушла, Селик рассказал Хозяину про встречу с Галсом и про его «исповедь». Хозяин слушал, лукаво прищурившись.
- История миссии Желтого дракона известна мне в подробностях, - сказал он наконец. – Я и сам когда-то чуть не попался на их крючок.
- Это мне понятно, - ответил Селик. - Не ясно только, как сувениры Желтого дракона оказались по ту сторону стены.
Хозяин удивленно поднял брови.
- Да ты, я смотрю, не знаешь ничего о нашем сговоре с жителями западных земель?
- Ничего не слышал об этом.
- Все началось, еще когда мы с тобой были друзьями - не разлей вода. Я тогда всерьез занимался историей «Пути Желтого дракона». Я оценил гениальную простоту их замысла и решил повернуть его к своей пользе. В лесу у меня был человек, я договорился с ним и выпустил через шлюз. Дал ему бумажки и фонарики, а он должен был заманивать для меня в лес будущих рабов, рассказывая им сказки о Новом лесе. Я не ошибся, истории эти прижились. Мир информации – замечательная вещь: сказка, рассказанная несколько раз, начинает жить, и даже может стать частью реальности.
В любом случае, моя идея сработала. Я расставил ловушки и ждал, а люди редко, но приходили. Помнишь того парня, за которого ты получил тотем? Это был один из первых моих экспериментов. Ведь это я сказал ему, что настоящий оберег можно купить только снаружи. Смотри, что я тебе покажу…
Он провел Селика в мастерскую, где в дальнем углу, приставленный к стенке, стоял пыльный чемодан. Когда Хозяин отщелкнул замки, там оказались пачки банкнот.
- Видишь, ха-ха!! Это те самые деньги! Как тебе? Чудак продал мне берлогу для того, чтобы купить брелок у моего же агента! Теперь ты понял, почему я хотел забрать тотем? Это я подстроил все, тотем должен был принадлежать мне!.. Ну да ладно, слушай дальше. На все у меня времени не хватало, пришельцы погибали. Да и наши с тобой дорожки разбежались. Сам знаешь, как в одиночку в Лесу. Тогда я договорился с теми извергами, что живут за Западной рекой. Ужасно не хотелось, сам их терпеть не могу, но другого выхода не было. Ну что, теперь ты понял, откуда у них столько рабов!.. А теперь посмотри сюда…
Они вошли в просторную спальню, где у одной стены стояла большая кровать. Стена напротив была от пола до потолка усеяна ровными рядами зеленых огоньков. Это были энергетические стержни.
- Да, Хозяин, - вырвалось у Селика. – Богатство твое несметно.
Собеседник самодовольно улыбался.
- Одного я, Хозяин, в толк не возьму: зачем тебе все это. Ведь каждый пришелец извне – это тотем…
- Да не идут ко мне духи, сам не знаю, почему. Как начал торговать рабами, ни разу голоса их не слышал…
- Так вот почему ты так напрягся, когда узнал, что девчонка идет к воротам…
- Еще бы! Ну сам рассуди. Получается, ты снова мое берешь, и снова не спросив разрешения. Я ж в нее вкладывался, в девчонку-то…
Селик посмотрел на него пристально.
- А ее ты спросил?
- А тебя часто спрашивали?.. Я сделал, и все. Мое дело – моя выгода!.. Да ты не злись на меня, я тебя ничем обидеть не хотел. Не знаю, что она тебе там обещала, но смотри: никакого Нового Леса не существует, и она тебе ничего не даст. Хочешь – оставь девчонку мне, пусть работает на меня. Она никчемная, но я дам тебе пару стержней…
- Нет, - ответил Селик.
- Ты не забудь о том, что она все равно и была моя!
Селик посмотрел на него исподлобья, желваки его напряглись.
- Я как погляжу, Хозяин, во всем Старом Лесу скоро пня не будет, куда можно сесть, у тебя не спросив.
Лицо Хозяина дернулось от злобы, но в ту же секунду расслабилось. Он улыбнулся и похлопал Селика по плечу.
- Я не хочу ссориться с тобой, друг, а уж тем более воевать. Сам рассуди: один твой Молния половину всех моих собак порвет. Да и добра в лесу нам с тобой обоим хватит. Забирай себе и тотем, и девчонку, и ложись спокойно спать. А завтра ступай своей дорогой, куда бы ты ни шел. Утро вечера мудренее.
Селик перетащил свой лежак в спальню к Майе и проверил связь с собаками. Часы на его руке отображали устойчивый сигнал, исходящий от датчика на шипованном ошейнике Молнии. Если понадобится, Молния найдет его и под землей.
Он посмотрел на Майю, которая спокойно спала. Рассказать ей обо всем? Слова Хозяина похожи на правду: придумать омерзительный план, торговать живыми людьми и наживаться на чужой боли – все это вполне в его стиле.
Он вдруг вспомнил ее глаза, ее взгляд. Что-то светилось в них, удивительное и притягивающее, а он никак не мог понять, что же это такое. И вдруг он понял, что если Майя узнает, что Нового Леса не существует, что один злой человек объединился с другими гадкими людьми и рассказал ей о Новом Лесе, чтобы заманить ее в это страшное место – это свечение может навсегда исчезнуть.
Он стиснул зубы.
- Будь что будет, - прошептал он едва слышно. – Мы пойдем дальше. Я сделаю, что обещал.
Выключив ночник, он лег и сам уснул тревожным сном. Много раз он вздрагивал и просыпался, а крепко заснул только под утро. Тем не менее, не дожидаясь восхода, они попрощались с Хозяином, запрягли собак и отправились в путь по тропе, ведущей к Обезьяньей Норе.
10.
- Не могу понять, что происходит, - сказал Селик, вглядываясь в голубой экран монитора навигации под лобовым стеклом. Голос его звучал тревожно.
- Что случилось? – спросила Майя.
- Навигация не работает. Я не вижу Нору.
Майя посмотрела на экран. Черная точка, которой была обозначена Нора, располагалась в той же его части, что и два часа назад, когда они оставили километрах в десяти берлогу Хозяяина и, видимо, задремали.
- Где мы можем быть? – спросила она.
- Где угодно, - прошептал Селик и потянул рычаг на себя. Собаки остановились. Она посмотрела на его лицо: он напряженно вслушивался, широко открыв глаза. Она почувствовала, как мороз пробежал мурашками по ее спине.
- Они здесь, - сказал Селик. – Под нами.
Он медленно протянул руку к монитору навигации, несколько раз прикоснулся к нему пальцем. В ответ посыпались красные всплывающие окна с изображенными на них черными крестами.
- Колпаки, - прошептал Селик. – Они отключены, все до единого. В том числе и колпак берлоги, и динамический колпак упряжки, в котором я надеялся проскочить мимо обезьян.
- Что это значит? – спросила Майя.
- Это очень плохо, - ответил Селик. – Это значит, что обезьяны нас видят, и мы, видимо, скоро умрем.
Вдруг фары погасли. Упряжка задрожала мелкой дрожью.
- Что это? – дрогнувшим голосом спросила Майя.
- Это обезьяны. Они вокруг. Везде.
Упряжка начала монотонно раскачиваться, все с большей амплитудой. Тяжелые лапы обезьян сотрясали весь остов кабины.
- Мы ничего не можем сделать, - сказал Селик. – Все оружие в кузове.
Сквозь шумопоглащающую завесу обезьяньих тел донесся низкий, грозный рык, кабина перестала раскачиваться: это в бой вступили собаки. Темные пятна заметались в мелькающем свете фар. Селик и Майя, как завороженные, не шевелясь, следили за происходящим.
Раздался страшный скрежет: это дверь с ее стороны была вырвана и отброшена в сторону. Она почувствовала, как правое плече ее сдавила какая-то страшная сила, будто ее засунули в огромные тиски. Почувствовав на себе горячее нечеловеческое дыхание, непослушной левой рукой она достала из кармана фонарик и включила его. Зеленоватый свет осветил распахнутый зев «обезьяны». Это был исполинский примат, ростом в два с половиной метра. Он вскрыл упряжку, как консервную банку. Его левая лапа сдавливала ее плече. Боль была невыносимой, она чувствовала, что кости ее вот-вот треснут. Выступающие вперед челюсти этого существа были сильно вытянуты вниз и казались непропорциональными по отношению к небольшой и округлой черепной коробке. Верхняя часть морды была увенчана четырьмя глазами без белков, два из которых располагались совсем рядом с носом, а другие два были широко расставлены и находились выше. Глаза сверкали неистовой злобой и бешенством. Зубы, мощные, острые и сильно выступающие вперед, уже были обагрены чьей-то кровью. Прищурившись в спокойном свете фонаря, чудовище склонялось к ней все ниже и ниже, ноздри его подергивались. Майя оглянулась на Селика и увидела, что в кабине его больше нет, а дверь с его стороны распахнута.
За спиной обезьяны пронеслось белое пятно. Это был Молния. В прыжке он схватил чудовище зубами за шею и рванул в сторону. Не выпуская Майю из лап, «обезьяна» размахивала ими в воздухе. Взгляд Майи упал на дорогу, где повсюду лежали истерзанные черные тела обезьян и несколько погибших псов. Повсюду вокруг продолжалось ожесточенное сражение. «Вот и конец», - подумала Майя.
Внезапно она ощутила сильный удар головой о нечто большое и твердое, и измученное сознание покинуло ее.
11.
- Хозяин уже перешел через Ущелье, - сказал Житель южных земель. – через несколько часов он будет в твоей берлоге.
Селик, как завороженный, смотрел сквозь маленькие окошки-бойницы на освещенные закатным Солнцем кроны деревьев – невиданное доселе зрелище. С высоты Башни Старый Лес выглядел величественным и прекрасным: кроны деревьев казались мягким ковром, прорезанным руслами рек. Даже дальний берег Западной реки было видно, и крошечные коричневые крыши хижин – так отсюда выглядели роскошные терема жителей Западных земель. А совсем вдалеке разноцветными заплатками лежали мирные селения за Стеной, снаружи.
Берлогу видно не было – она была слишком мала. Но видно было Ущелье плотоядных роз: над ним спустился уже плотный сумрак.
Селик с тревогой вглядывался в эту темноту. Где-то там по заснеженной дороге несется упряжка предателя. Уже совсем близко от его дома.
- Я дам тебе шесть собак, с возвратом. Отправляйся сейчас. Если застигнешь его врасплох – отобьешь берлогу.
Житель южных земель, высокий и крепкий старик с длинной седой бородой, смотрел на Селика своими бесцветными глазами. Сквозь бойницы в башню с гулом залетали ветра.
- А что будет с ней?
- Она не жилец. Я сделаю все, что смогу, но надежды практически нет. Половина костей сломана, ты сам видел…
Да, он все видел сам. Видел, как были убиты все до единого его верные псы. Все, кроме Молнии. Как примат швырнул Майю об дерево, как Молния загрыз его и вырвал ее тело у своры голодных обезьян. Как этот неизвестно откуда взявшийся старик накрыл их колпаком и перенес через разводной мост на другой берег Восточной реки, в свою башню, и как доблестный Молния остался по ту сторону моста, защищая их от преследования голодных, разъяренных мутантов.
- Можно мне… попрощаться… - сказал он словно сквозь какое-то удушье.
Они спустились ниже на несколько уровней, где на каменном алькове распростерлось ее истерзанное тело. Она была без сознания. Две служанки, умело перевязавшие ее раны и наложившие шины на переломы там, где это было возможно, охраняли ее покой.
Житель южных земель подал девушкам знак, и они удалились вслед за ним.
Селик и Майя остались наедине.
Он вдруг вспомнил ее глаза, ее взгляд. Что-то светилось в них, удивительное и притягивающее, а он никак не мог понять, что же это такое. Что-то прекрасное, что нельзя купить за деньги – снаружи и за энергетические стержни – внутри. Что это, чистая вера, мечта, не измаранная корыстью? Отчаянная смелость? Все это и еще что-то, чему он не мог найти название.
Он вытащил из кармана и развернул листовку, сорванную им с дерева при входе в башню. Текст был напечатан очень мелким шрифтом, черным на темно-синем листе, отчего делался едва различимым. Селик прочитал шепотом:
«Только тот, кто сердцем чист,
Прочитает этот лист.
Только тот, кто в сердце держит
Лучик истинной надежды,
Кто в холодной темноте
Верен был своей мечте,
Отказавшись от всего,
Что осталось у него…»
Он встал на колени и склонился головой на каменный альков. Что же это душит его изнутри. Что-то давно забытое где-то между материнской колыбельной и последним следом Каравана Глубины. Слезы.
Услышав, что дверь в комнату приоткрылась, он быстро встал с колен и повернулся ко входу спиной.
- Тебе пора, - услышал он голос Жителя южных земель. – Собаки ждут.
- Спасибо тебе, удивительный человек, - ответил Селик, - но мне придется провести эту ночь у тебя. Утром отправлюсь в путь…
12.
Сани бойко скользили по обледенелой дороге. Этот небольшой участок берега Восточной реки был в редких проплешинах, и Солнце временами ласкало тропу своими лучами. Задорные псы Жителя южных земель то и дело косились вбок, вываливая из улыбчивых ртов длинные языки. Впереди на длинном шесте качался старый фонарь, запитанный от почти использованного энергетического стержня.
На душе у Селика было легко и светло. Он смотрел, как редкие лучи, вплетаясь в ветви то тут, то там, запрыгивают в золотистые волосы Майи, склонившей голову на его плечо. Рука его затекла, но он не шевелился, стараясь сберечь ее дремоту и опасаясь спугнуть ее тепло.
Он думал о ее удивительных глазах, об их лучезарной глубине, которую невозможно увидеть ни в безоблачном небе за Стеной снаружи, ни сквозь бойницы недавно покинутой ими Башни.
Наконец она проснулась, потянулась и с улыбкой посмотрела на него, коснулась губами небритой щеки.
- Мне приснилось, что выглядывало Солнце.
- Так и было.
- Как это прекрасно! Смотри, тут как будто кроны светятся!
Действительно, деревья в этой части Леса были моложе и сквозь их ветви пробивалось слабое, едва заметное свечение.
- И все-таки я не представляю, как мы спаслись. Я помню боль, ужасную, невыносимую боль.
- Старик вытащил нас. Тебе было очень плохо, и я выторговал у него одно чудо-лекарство. Он еще и собак отдал в придачу.
Майя испытывала воодушевление. Она хорошо выспалась и теперь была полна энергии. Она осыпала Селика вопросами.
- А что случилось с навигацией? Почему она перестала работать рядом с Норой? Может, обезьяны научились ее отключать?
- Думаю, были люди, которые им помогли, - ответил Селик и снова с тоской подумал о своей берлоге. Он не стал рассказывать Майе о том, как Хозяин ночью, пока они спали, взломал их систему навигации и отключил колпаки, обрекая своих постояльцев на верную смерть. Он перевел тему, начав расспрашивать ее о жизни за Стеной, о ее поездках к далекому морю жарким летом и о других вещах, о которых он мог сложить для себя лишь самые общие представления.
Спустя часа три они подошли к подвесной переправе через Восточную реку и вернулись обратно, на свой берег. Глухой, непроглядный лес вновь обступил тропу со всех сторон. Для ориентации на незнакомой местности Житель южных земель снабдил их всем, что имел: старой бумажной картой и большим восьмиугольным компасом. Углубляясь в чащу еще часа полтора, они наконец утомились и решили сделать привал на небольшой прогалине и хотя бы немного, по очереди, поспать.
Усевшись у костра, они разлили чай по кружкам.
- Есть еще один вопрос, который не дает мне покоя, - сказала Майя.
- Что за вопрос? – спросил он, посмотрев на нее серьезно.
- Пообещай мне, что не будешь уходить от ответа.
Он все так же смотрел на нее; выражение лица не изменилось. Непонятно было, согласен он с ее просьбой или нет.
- Почему ты здесь? – спросила Майя. – Как это получилось?
- Я здесь с рождения, - ответил Селик. – Мои родители пришли сюда.
- Но зачем?
- Они были учеными, участвовали в разработке того самого оружия, из-за которого произошла Катастрофа. После того, как начали строить стену, спасаясь от местных аномалий и мутантов, всех, кто участвовал в этом проекте, правительство объявило вне закона. А чуть позже, опасаясь народных волнений, их заочно приговорили к смерти. Кого нашли – тех казнили. Наша семья сбежала сюда. Это отец начал строить берлогу, я тогда был еще младенцем. Молния – это его пес.
- Где они сейчас?
- Они погибли. Не всякому суждено выжить здесь.
- Так значит, ты здесь не по своей воле?
- Мы все здесь не по своей воле.
- Я хотела сказать, ты не виноват…
- Все мы здесь виноваты, - со вздохом перебил ее Селик. – Я прожил жизнь, почти как Хозяин прожил свою. Воровал, порабощал, убивал. Здесь по-другому не выжить. Наша с ним разница лишь в том, что для меня слово «свой» еще что-то значит.
- Странно… Ты говоришь о себе как бы в прошедшем времени…
- Здесь ты в любой момент можешь остаться в прошедшем времени. Смотришь на свою жизнь, как на свершившийся факт, и довольствуешься каждым новым днем.
Она взяла его за руку.
- Пойдем со мной. Уйдем вместе из этого ужасного леса.
- Увы, Майя, в этом вопросе Хозяин был прав. Нас там никто не ждет.
- Неправда! Они не могут не принять тебя! Ты удивительный, чудесный человек!
Селик покачал головой.
- Даже если бы он был, этот Новый Лес. Никому я там не нужен.
- Что значит «если бы он был»? Ты что, не веришь?
- Нет.
- Тогда почему ты до сих пор ведешь меня? Во что ты веришь? В золотую цену этой дешевой безделушки? – она достала из кармана фонарик и держала его на уровне глаз. Взгляд ее пылал негодованием. – Надеешься, что она напитается моим страданием и принесет тебе тотем?
- Нет, - тихо ответил Селик.
- Тогда почему?!
- Потому что я люблю тебя.
Ее злость сменилась изумлением. Слово «люблю» было так неожиданно в этом месте, в этом жестоком и холодном мире, что, казалось, при его звуке пространство раскололось на две части.
- Я люблю тебя… За то, что ты умеешь верить в Новый лес.
Злость сошла с ее лица. Она гладила его по небритой щеке. Внезапно на нее сошло озарение. Кровопролитный бой с обезьянами, необычный старик, приютивший их в своей башне, ее удивительное выздоровление от смертельных ран, солнечные лучи сквозь ветви деревьев и, наконец, этот разговор у костра – все сложилось в одну картину.
- Милый… Да ты же потратил на меня свой единственный тотем.
Он опустил глаза. Взгляд его упал на едва заметный квадрат под носком его сапога, едва заметный в бликах огня. Протянув к нему руку, он поднял и отряхнул желтый лист бумаги.
«Суть истины не меняется, даже если лжец говорит о ней правду лжеца»
Он прочитал это вслух.
- И кто же, все-таки, разбрасывает эти листовки…
Он задумчиво смотрел на бумагу, так, будто смотрел сквозь нее на костер, «на просвет».
- А может быть, это жители Нового Леса? Они указывают нам путь и убеждают нас, несмотря на все испытания, продолжать верить?..
Селик задумался было над ее словами, как вдруг почувствовал спиной чей-то пристальный взгляд. Ему не нужно было убеждаться, что за ним следят: среда жизни приучила его воспринимать такие вещи на уровне инстинктов. В одно мгновение он перекувырнулся через спину четыре раза, развернулся и быстро, как пантера, прыгнул в заросли. Послышались звуки борьбы, и стало понятно, что кто-то был настигнут врасплох и теперь оказывал отчаянное сопротивление.
Полминуты спустя Селик выволок на прогалину упирающегося пленника.
Майя подумала, что если Галс Лунный шепот и был не в себе, то по сравнению с этим человеком он был трезв и объективен, как доктор физико-математических наук. Лицо, бескровное до желтизны, ежесекундно искажалось гримасами безумия. Оно было изрезано морщинами, но это были следы изможденности, а не возраста. Очевидно было, что навязчивые идеи, занимавшие его мозг, не оставляли времени на хоть какую-то заботу о теле. На нем не было ни обуви, ни теплой одежды; он стоял на снегу в невероятно изношенных лохмотьях, сквозь которые просвечивала посиневшая от холода кожа. Желтые белки его глаз были пересечены красными прожилками, а отсутствующий, блуждающих взгляд, не способный остановиться и сконцентрироваться на каком-либо предмете, говорил о том, что человек этот, безусловно, болен, и очень тяжело. Фактически болезнь уже убила его, но какая-то сила заставляет его тело двигаться. Кисть его левой руки, похожая на кисть скелета, судорожно сжимала стопку цветных листовок.
- Так вот это кто, - выдохнул Селик, держа своего пленника левой рукой сзади за горло, а правой заламывая ему свободную руку за спину. – Сон в руку, как говорится…
Безумец оскалился гнилыми зубами и захрипел, отчего Майя отступила на два шага назад.
- Вам все равно не жить, - раздался глухой и низкий голос, настолько осознанно-злобный, что принадлежность его этому истощенному получеловеку казалась невероятной.
- Говори, кто ты, и что здесь делаешь, - сказал Селик и встряхнул его, приподняв за шею над землей.
- Нас тут много, - раздался хриплый ответ. – Кого именно ты спрашиваешь?
- Все ясно, - сказал Селик. – Он одержимый. Это темные духи леса говорят его ртом. Что вам нужно? Почему вы следили за нами? Зачем разбрасываете эти листовки?
- Нам нужна боль.
- А, так вы пришли за безделушкой… – с омерзением сказал Селик.
- Да, нас интересуют настоящие вещи. На которые вы, люди, возлагаете надежды, ради которых отказались от чего-то важного, терпели лишения, впадали в отчаяние и которые, наконец, потеряете вместе со своей жизнью.
- Так что же, не представилось шанса украсть?
- Так не годится, - прошипел одержимый. – Нужна смерть.
Селик в ярости поднял его выше над землей и затряс.
- А что ж так? – спросил он сквозь зубы.
- В этот раз – только так. Ты еще можешь получить тотем. Убей девчонку и отдай фонарь.
- Да я лучше тебя убью!! – закричал Селик и с такой силой сжал горло одержимого, что у того изо рта вывалился язык.
Майя подошла к нему и взяла под руку.
- Не надо, - тихо проговорила она. – Хватит боли, хватит смертей. Отпусти его.
Селик разжал кисть руки, и одержимый упал наземь и пополз, извиваясь всем телом, в сторону костра.
- Зачем вы разбрасываете листовки?
- Еще длиннее путь. Еще больше веры, больше надежды. Еще больше отчаяния. – Он остановился, перевернулся на спину и затрясся в мелких судорогах. – Мы выходим. Но мы вернемся. Вам все равно не жить. Саблезубые волки уже близко.
С этими словами одержимый замер. Селик нагнулся к нему и приложил руку к шее. Пульса и дыхания не было.
Селик оттащил тело на край прогалины. Повернувшись, он увидел Майю, сидящую у костра, поджав под себя ноги. Он сел рядом и приобнял ее за дрожащие плечи.
- Надо идти, - сказал он. – Спать не будем, это слишком опасно.
- Нет, Селик, - ответила Майя. – Всюду обман. И ты еще из-за меня погибнешь… Те кто идет в Новый Лес… Самые искренние люди, верящие в чудеса, способные покинуть темные норы, стремящиеся выйти из темноты к свету, верящие в возможность другой жизни, где не надо стрелять, не надо грызть, не надо предавать, убивать, бояться, не надо быть подлецом – они самые уязвимые, все хотят нажиться на них, изжарить в печах своей ненасытной алчности… Тем, кто выживает, отсиживается и ждет, как клещ – им не нужен Новый Лес, им нужен Идущий в Новый Лес, нужно лишь решить вопрос, кому выпадет шанс погубить его и нажиться на его горькой участи, на его смерти… Я не хочу, Селик, дарить им огонь в своем сердце просто так. Возьми фонарь и оставь меня тут, а сам иди. Они дадут тебе тотем. Хоть твой тебе вернется, тот, что ты потратил на меня, дуру.
- Майя, нам нужно идти дальше. Вспомни, сколько мы оба оставили на этом пути. У тебя должен быть шанс подойти к Воротам.
Он увидел тусклое зеленоватое свечение сквозь ткань ее платья в области того кармана, в котором она держала фонарь.
- Смотри, - сказал он.
Она достала оберег из кармана.
- Он выключен, - сказала она. – Сам светится.
- Это Новый Лес, - сказал он, глядя с нежностью ей в глаза и прокручивая в уме слова Галса об остатках системы навигации Желтого дракона. – Это Новый Лес, он зовет тебя. Пойдем!
13.
После долгого пути через чащу, обступившую совсем уже узкую и затерявшуюся тропу плотной стеной, пейзаж вокруг начал меняться. Справа по ходу движения распростерлись пустынные пульсирующие земли – изрытые оврагами поля, огороженные со стороны тропы частично сохранившимся забором, с намотанной местами колючей проволокой-егозой. То тут, то там, валялись ржавые остовы машин, пустые бочки, части каких-то массивных металлических агрегатов. Раз в пятнадцать-двадцать минут происходили «сжатия», при которых ландшафт в радиусе сотни метров полностью менялся. На месте оврагов появлялись земляные валы, из земли, как из лопнувшего пузыря кипящей воды, вылетали в воздух и падали повсюду тонны металла, белеющие кости, огромные камни. Это сопровождалось чудовищным грохотом, и земля даже под тропой, проложенной в полукилометре от зоны пульсации, ходила ходуном, как при сильном землетрясении. Перепуганные псы скользили когтями по уходящему из-под ног ледяному насту, фонарь бешено раскачивался, а сани виляли по тропе из стороны в сторону.
Эти пустыни справа долго делили горизонт с лесом слева, пока, наконец, вдали, на окутанной дымкой возвышенности, не забрезжили очертания стены. Учитывая ее удаленность, путники могли оценить ее величественные масштабы, ибо казалось, что она упирается своими краями в края Земли. Над стеной в небо поднималось свечение, которое отражалось желтыми сполохами на свинцовых облаках.
- Смотри, сколько там света! – сказала Майя. Селик молча кивнул.
Только час спустя стали различимы ворота. К ним тропа поднималась вверх, с каждой сотней метров пути – все круче и круче, и собаки постепенно замедляли свой бег.
Воздух над пульсирующей землей разрезал уже знакомый звук. Низкий и гортанный, наводящий ужас вой, более протяжный, чем Майя слышала на протяжении всего их путешествия. Селик указал рукой на несколько черных точек, как-бы зависших над полями в нескольких километрах от них.
- Не соврали темные духи на этот раз, - сказал Селик Он поднялся в санях в полный рост, понукая собак.
Вблизи стена и ворота предстали поистине исполинскими, отвесно уходящими вверх. Они были вдвое выше деревьев, и трудно было представить силу, способную сдвинуть их с места. Не доезжая метров ста до цели тропу с двух сторон обступили деревья, будто специально высаженные узкой аллеей. Стволы на пятнадцать метров вверх были плотно перемотаны колючей проволокой. Селик остановил собак. Дальнейший путь представлял собой идеальную западню. Как бутылка с узким горлышком, где Ворота были дном. Он прикинул, что в «горлышко» свободно проходила пара волков. Пытаться задержать их в одиночку, без оружия, было немыслимо.
- Майя, помоги мне! – сказал он. – У нас двадцать минут, не больше.
Они зафиксировали лебедку на древесных стволах и с ее помощью подтащили с обочины два автомобильных «скелета» и водрузили их друг на друга. Больше для сооружения баррикады вокруг ничего не было. В результате «горлышко бутылки» сузилось настолько, что в него, по прикидкам Селика, с трудом протиснулся бы один волк. Селик привязал собак снаружи: хоть надежды на них было мало, с их помощью можно было выиграть время.
- Майя, беги к воротам, - крикнул он и поглядел в ту сторону, куда избегал смотреть, пока работа была не закончена. Волки были метрах в пятистах от входа в аллею. Их глаза пылали, и различимо слышно было низкое урчание.
Вновь раздался пронзительный вой. Вблизи он был ужасен. Нечасто доводилось Селику встречаться с волками вблизи.
- Майя, как ты там?
- Не знаю! Я светила на Ворота фонарем, стучала, но они не открылись! Там что-то написано, но я ничего не могу разобрать, какие-то числа и буквы, слишком большие и шрифт непонятный!
- Возьми большой фонарь!
- А ты как, в темноте?
- Ничего! Ворота откроются, и будет светло!
Она подбежала к саням и выдернула шест с фонарем, сунув Селику в руку оберег. Включив его, он достал из саней обрывок цепи двухметровой длины. Защищаться было больше нечем. Снова разлился леденящий душу вой, уже совсем близко, в какой-то сотне метров.
- Майя, ну что там?
- Все равно не видно!
- Вынь из фонаря стержень и швырни его в ворота! Света от вспышки должно хватить!
- Но это наша последняя энергия!
- Послушай, Майя, она все равно не спасет нас! Это твой шанс, последний шанс, и мы должны его использовать!
- Это наш шанс, Селик! Без тебя мне теперь ничего не надо!
Уже издали он почувствовал горячее дыхание и запах падали. Казалось, что от тяжелой поступи волка содрогалась земля. Собачий рык звучал, как писк по сравнению с его урчанием. Снаружи донеслись звуки схватки. Две минуты потребовалось вожаку волчьей стаи, чтобы справиться с шестью псами. Потом послышался лязг железа, и свет фонарика осветил черную, увенчанную переплетенными между собой восьмью двадцатисантиметровыми клыками, звериную морду. На высоте двух с половиной метров она возвышалась над землей. По волчьим зубам стекала кровь.
Сжимая цепь, Селик полез по груде искореженного металла вверх. Просунувшись в лаз до середины туловища, волк распахнул пасть и зарычал. Голос его был так ужасен, что Селик на мгновение остолбенел. Яркая вспышка в другом конце аллеи вывела его из оцепенения. Залившая ворота плазма из разбитого энергетического стержня осветила тонкую фигуру Майи, отбросившую длинную тень. Перекинув цепь вокруг шеи волка, Селик запрыгнул в кабину верхнего автомобильного остова, просунул руки в два разных боковых окна и начал закручивать цепь в канат, сдавливая чудовищу горло. Почувствовав боль, волк начал рваться вперед, но обвившее межоконную перемычку тело Селика не пускало его.
- Майя, милая, читай скорее, долго я его не удержу!
Волк рванулся сильнее, и Селику показалось, что руки его сейчас выскочат из плечевых суставов. Из последних сил он продолжал закручивать цепь. Как сквозь сон, он услышал голос Майи.
- Я стараюсь, но ничего не видно… Свет слишком яркий, ничего не понятно…
Держать волка своим телом было более невозможно. Отпустив одну руку, Селик вылетел из кабины, как воздушный змей. Каким-то чудом он снова поймал ударивший его по голове только что отпущенный конец цепи и продолжал затягивать ее вокруг шеи чудовища, прорвавшегося сквозь лаз в «бутылку».
- Ну вот, свет тускнеет. Селик, я могу прочесть! Здесь написано… «Ворота № 37, Четвертый оружейный радиоактивный завод…» - прочитала она под нестройный, омерзительный хохот темных духов. Все это время они летали над ними кругами, словно стая голодных грифов.
14.
- Когда ты вырастешь, Майя, ты обязательно попадешь в Новый Лес.
- Мама…
- Что, милая?
- А если никакого Нового Леса нет…
- Он есть, мое солнышко. Он вот тут… - С этими словами мама погладила ее по сердцу. - Иногда он сильный и неукротимый, как пожар, но временами это слабенький огонек, и надо очень сильно его беречь, чтобы он не погас.
- Мама, а если я приду, а кто-то не откроет двери.
- Двери обязательно откроются, Майя. Ключи к этим дверям – это мы, люди.
15.
Когда ворота в Новый Лес открылись, это было неожиданно и прекрасно. Как будто Луна освещала пустую, растрескавшуюся землю, но на рассвете из трещин взошли удивительные цветы.
Когда ворота в Новый Лес открылись, Майя и Селик сидели к ним спиной на земле, обнявшись. В ногах у них лежало тело задушенного Селиком вожака саблезубых волков.
Когда ворота в Новый Лес открылись, изнутри вырвался поток инферно и смел все на своем пути: стаи саблезубых волков, ржавые останки машин, мотки колючей проволоки, оставив на холме только их двоих.
Когда они повернули к воротам удивленные лица, к ним навстречу вышел Молния. Он подошел к Селику и положил голову ему на плечо.
- Я так переживал за вас, - сказал Молния. Собаки в Новом Лесу могут говорить.
Майя достала из кармана фонарик. Он был тяжелый, из чистого золота. Тело дракона переливалось рубинами и поблескивало зелеными изумрудами глаз. Она нажала кнопку на торце, и все вокруг окутал ореол спокойного, голубовато-зеленого света, придавая миру сказочную торжественность. Свет слегка пульсировал в ритме ее сердца.
- Пойдемте, - сказал Молния. – Нас уже давно ждут.
Они вошли через распахнутые ворота на огромную, залитую Солнцем, поляну, устланную мягкой зеленой травой. Они долго шли через нее туда, где стена, образуя незамкнутое кольцо, выводила их на широкую дорогу, уходящую в даль. И где-то в конце этой дороги их уже ждали люди, и махали им, подпрыгивая высоко, как только могли.
Эпилог
Песня добра и свободы
Только тот, кто сердцем чист,
Прочитает этот лист.
Только тот лишь в поднебесье
Будет петь с грачами вместе,
С головой в большом венке
И с душою налегке,
Кто прошел через невзгоды
Ради солнечной свободы
В мире света и тепла,
Там, где нету вовсе зла.
Только та, что в сердце нежном
Пронесла огонь мятежный,
Разметавший миражи
И химеры гадкой лжи,
Не смирившийся с пустою,
Безысходной темнотою,
Все окутавшей вокруг
Не случайно и не вдруг, -
Та пройдет через Врата,
И исполнится мечта!
Только те, что с перепугу
Не оставили друг друга
Восвояси убежав,
Пред бедою задрожав,
Но, на сумрачной дороге,
Невзирая на тревоги,
С искрой истины в сердцах,
Были вместе до конца, -
Пусть войдут в наш Новый Лес
И подпрыгнут до небес!
Великий Человек – Большое Дерево.
Новый Лес,
Время Вечного благоденствия.