Борода и его собака

Игорь Фишелев
В городской сутолоке мы часто встречаем одних и тех же незнакомых людей, иногда машинально здороваемся с ними, но ближе сойтись даже не помышляем: в нашем обществе такое не принято.  Можно десять лет прожить в многоэтажке и не познакомиться с соседями, потому что мы на всякий случай исповедуем принцип «Меньше знакомых – меньше проблем!» и «Меньше знаешь – лучше спишь». Когда человек заканчивает учиться в университете и/или ходить на танцплощадку, что по времени обычно совпадает, количество его новых знакомств начинает заметно сокращаться. Многие страдают от этого, но поделать ничего не могут.

Однако есть давно известный способ легко решить эту проблему. Несколько лет назад у нас в семье появился маленький спаниель по кличке Смарти, я стал гулять с ним и очень быстро обзавелся множеством новых знакомств. У наших четвероногих друзей нет предубеждений по поводу породы, социального положения, роста или окраса встретившихся собак. Они немедленно по запаху и ещё каким-то собачьим чутьем определяют отношение друг к другу и чаще всего заводят дружескую возню. В это время у их хозяев легко находятся общие темы для разговора: возраст, особенности поведения, виды на щенят, преимущества и недостатки сухих и натуральных кормов… Всего не перечислить. Но больше всего люди не перестают восхищаться удивительным симбиозом человека и собаки. Мой старый друг однажды всерьез утверждал, что если справедлива гипотеза об искусственном происхождении вида гомо сапиенс, то одновременно путем генной инженерии была создана домашняя собака. Она стала преданным другом, защитником, следопытом, сторожем, а в крайних случаях – пищей и одеждой для человека. Без этих собачьих достоинств нашему предку было бы просто не выжить.

 Летом мы со Смарти выходим гулять очень рано – в шесть или начале седьмого утра. В это время наш парк заполняют многочисленные собачки, накопившие за ночь массу срочных проблем, а также их хозяева, которым нужно торопиться на работу, в поликлинику, на базар и ещё в тысячу других мест. Такое несовпадение желаний проявляется во множестве мелких конфликтов. Более счастливые пары никуда не спешат и благоденствуют в полной гармонии.
 
 Однажды в эту благодатную пору нам встретились большая лохматая дворняга и ее хозяин – бородатый мужчина лет шестидесяти. В руке он держал большой пластиковый пакет с пустыми алюминиевыми банками и бутылками от пива.  Я отметил для себя его неплохую спортивную форму, интерес к жизни и, что удивило меня больше всего, известный оптимизм. До встречи с ним я был уверен, что в его обстоятельствах такое просто невозможно, так как, на первый взгляд, он уже всё потерял в жизни и превратился в одного из тех изгоев, которых называют бичами, бродягами, бомжами или босяками. За последние годы мы как-то свыклись с видом людей, копающихся в мусорных ящиках или собирающих стеклотару. Учили нас, учили, что «человек – это звучит гордо!», но очень легко об этом позабыли и даже начали шутить. В начале 90-х появился характерный анекдот: «Два школьных товарища встречаются у мусорного контейнера. Тот, что вышел из «Мерседеса», радостно кричит: «Друг! Петька! Ты что здесь делаешь?» «Представляешь, Коля, у меня во рту уже трое суток макового зёрнышка не было». «Ещё как представляю, но надо себя заставить! Надо обязательно себя заставить!» Эту «гастрономическую» историю своему новому знакомому я, конечно, рассказывать не стал, у нас нашлось множество других интересных тем.

Как зовут хозяина лохматого пса, никто не знал; сам он мне не представился, другие бомжи между собой называли его Бородой. Довольно скоро я понял, что повстречал необычного человека. Как правило те, кто не вписались в мутный поток новой жизни, быстро опустились и деградировали. Смыслом их существования стала выпивка; чтобы ее раздобыть, нужно было сначала найти «хабар», оставшийся после культурного отдыха горожан, сдать его скупщикам, купить спасительную бутылочку и хоть на время притушить «горящие трубы». Такие страдальцы собирались в парк со всего города и спешили обследовать «золотые россыпи», чтобы опередить проклятых конкурентов. В отличие от них, Борода никуда не спешил, наоборот, с удовольствием останавливался поздороваться и поговорить.

Я узнавал его и большую дворнягу издалека – собака неспешно шла за хозяином в двух-трех метрах сзади, никуда не убегала, разве что на самое короткое время, а если он останавливался, то спокойно ждала или сворачивалась калачиком и засыпала. Мне бы такого подопечного! Мой Смартик не знал ни минуты покоя, его интересовало буквально всё – следы других собак, маленькие дети и их игрушки, прохожие, особенно с сумками и свертками, брошенные салфетки и пакеты от пищи, пластиковые бутылки и, сами понимаете, все вертикально стоящие предметы, на которых он был обязан оставить метку о посещении. О встретившихся ему прекрасных дамах и говорить нечего – за ними мой шустряк был готов бежать хоть на край света. С кобелями он не всегда расходился мирно, но с лохматым псом сразу подружился: у того, как и у его хозяина, характер был исключительно миролюбивый. Поэтому наши четвероногие спутники не мешали нам остановиться на несколько минут и перекинуться парой слов.

Чаще всего мы говорили о собаках. Неожиданно выяснилось, что мои познания о них крайне малы. Разумеется, я знал, что когда пес задерёт кверху морду и воет, он выражает тоску, а когда виляет хвостом – радость. Но что означает отрывистое одиночное «гав», не догадывался. Однажды на даче так лаяла наша собака. Утром выяснилось, что я забыл закрыть кран, из шланга текла вода, и умная Матильда об этом мне сообщала; я ее слышал, но не понял. Оказывается, такой лай означает вопрос: «Такого до сих пор не было, что это такое?»
Век живи… Выяснилось, что совсем не обязательно называть предмет, который должна принести собака, – достаточно указать на него рукой. Буквально со второго раза Смартик соображал, на что я указываю, и безошибочно находил и приносил. Интересно, что среди живых существ этот жест понимают только люди и собаки.
 А сколько раз я совершенно бесполезно ругал и тыкал носом щенят в лужу на полу! Они не могли понять, за что их наказывают. Эта проблема решается иначе: нужно терпеливо дождаться, пока животное «согрешит» на твоих глазах. Вот здесь требуется сделать угрожающие движения, глядеть прямо в глаза и при этом произносить определенный звук, например, «Тссссс». Все в семье должны произносить один и тот же звук. Когда по поведению животного станет ясно, что оно напугано, нужно несколько раз сказать: «Нельзя!» Через некоторое время собака запомнит, что так выражается запрет и порицание. Теперь, если «преступление» совершилось даже несколько часов назад, укажите собаке на него и произнесите: «Нельзя», и она все поймёт.

Столь глубокие познания в собачьей психологии заставили меня подумать, что Борода когда-то работал дрессировщиком в цирке. Но я ошибся. Как он сам сказал, вначале ему довелось изучать черноморских рыб, а потом дельфинов. Мир тесен: в 1978 году мы могли с ним встретиться в Крыму, когда отдыхали в Планерском, а он работал рядом на биостанции. Мы гуляли на Кара-Даге и хотели спуститься к морю как раз в ту бухту, где располагался их научный городок. В тот день стояла сильная жара. Пока мы поднялись к знаменитому Чертову Пальцу – черной скале, похожей на гигантскую башню, дети сильно устали и успели выпить всю припасенную в поход воду. Младшая дочь Оля сидела у меня на шее и все время возмущалась: «Не держи меня крепко – щиплет!»  Пришлось возвращаться домой.

Дельфинами я несколько раз любовался с борта пассажирского теплохода, слышал, что их научили выступать в дельфинариях и охранять порты от подводных пловцов, отыскивать затонувшие торпеды и тому подобное. Все это была обычная информация массовых изданий. Серьезных статей я не читал, со специалистами, изучавшими этих удивительных животных, встретиться раньше не довелось. Я спросил Бороду, можно ли ему говорить о своей работе. Он ответил, что все давно рассекречено. Более того, с распадом СССР исследования прекратились, биостанции преобразовали в дельфинарии, а научные работники разбрелись, кто куда. Что касается самих исследований, то у него сложилось впечатление, что мы изучали дельфинов, а они – нас, и неизвестно, кто извлек из этого больше пользы…
 Ничего себе заявление! Такого я еще не слышал и засыпал собеседника множеством вопросов. К сожалению, тогда вести записи я не догадался, привожу всё по памяти и за точность терминов теперь ручаться не могу.
                *    *    *
…Нас учили, что настоящим языком пользуются только люди, и это выделяет их из мира животных. Такова была официальная истина в последней инстанции, когда я учился в университете и начал работать на биостанции в должности старщего лаборанта. Как выживал? Возле моря с голоду не помрешь.  Мало-помалу стал «расти»: принимал участие в разных опытах, читал литературу, сдавал так называемые «минимумы», стал младшим научным сотрудником и так далее. Когда поднакопил опыта, в один прекрасный день понял: не влезает наша официальная наука в факты.

Расскажу о характерном случае. Когда к нам привозили новых дельфинов, пойманных в море, мы для знакомства кормили их рыбой, игрались, одним словом, заводили дружбу. Берешь, к примеру, зверюгу за плавник, он плывет и катает тебя по бассейну. А если ткнется мордой в твою ладонь и начнет буксировать, это он сам с тобой играется. Но со временем наши отношения становились довольно натянутыми. Да и кому понравится, когда тебя постоянно взвешивают или делают обмеры, а для этого ловят бреднем и вытаскивают из воды. Стали дельфины относиться к нам с подозрением, а иной раз и агрессивно. Один мой коллега полез к «мужику», когда тот собрался заняться любовью с подругой. В результате получил такого пинка хвостом, что чуть не вылетел из бассейна, а парень был не из мелких, почти центнер весил.

Случай, который открыл мне глаза, произошел в начале моей работы на биостанции.  Послали меня подремонтировать сетку вольера, в котором жила пара афалин – крупных животных, каждое весом около четверти тонны.  Взял ласты, маску, дыхательную трубку, надел гидрокостюм и акваланг, сунул за манжет рукава несколько кусков веревки, осторожно спустился под воду и неподвижно завис в углу. Понимаю, что моё общество дельфинов не обрадовало. Для них появление человека в акваланге означает какую-нибудь неприятность: вытащат на помост и станут кровь брать из ласта на анализ или потащат на носилках в другой бассейн. Поэтому, кстати, тренеры в дельфинариях работают без аквалангов, на нырке.
В тот день вода в море была мутная, дельфинов я не видел. Мне очень не хотелось их тревожить, и я подумал: «Не беспокойтесь, ничего плохого я вам не сделаю и ловить вообще не собираюсь. Мне нужно отремонтировать сетку, я вот и веревочки для этого припас». Неожиданно прямо перед моим лицом появилась голова дельфина. Я замер, а он изогнулся, ухватил кончик капронового шнура, торчавшего из рукава буквально на три сантиметра, выдернул его, чуть отплыл и отпустил перед моей маской.
 
Не знаю, почему, но буквально в то же мгновение я уразумел, что мне удалось вступить в контакт с мыслящим существом! Дельфин показал, что шнурок ему совершенно не нужен, а все это он проделал, чтобы сообщить: «Тебя понял, забирай свою веревочку и занимайся делом!» Ещё через секунду до меня дошло ещё и то, что наш «разговор» произошел без слов, то есть собеседник прочитал мои мысли и нашел способ сообщить мне об этом. Чтобы немного успокоиться, я нырнул ко дну вольера, и пока погружался, дельфин весело крутился передо мной.
Научные руководители, услышав мои не очень связные выводы, велели употреблять спирт только для промывки акваланга, выбросить чушь из головы и еще раз проработать ученье академика Павлова об условных и безусловных рефлексах животных. Времена-то какие были! За преклонение перед буржуазной наукой могли с работы попереть, а то и срок впаять.

Довольно скоро дельфинами заинтересовались военные моряки, нас передали в министерство обороны, а его интересовало чисто практическое использование этих удивительных животных. Параллельно их приспособили выступать в шоу на потребу публике, наукой там и не пахло, только деньгами. Тут грянул девяносто первый год, страна развалилась, и мы оказались никому не нужны. Дельфину в день нужно не меньше двадцати килограммов рыбы, да еще не всякую он будет есть. Где её мы могли взять? Пришлось устраивать наших подопечных по дельфинариям, ребята тоже перешли туда на работу. А я уехал на родину, мама еще была жива и очень просила вернуться домой.

Дальше все пошло, как у многих: работал на стройках, с помощью центра занятости получил второй диплом бухгалтера, даже устроился по специальности в приличную фирму. В конце месяца приносят мне на подпись два документа. Я им говорю: «Ребята! Вы очень много хотите сразу!» Они с улыбкой показали на дверь. Я и пошел…

Вскоре после этого произошел случай на рыбалке, заставивший меня крепко задуматься. Был прекрасный поздний вечер: в костре догорали угли, на небе высыпали первые звезды, с Днестра тянул свежий ветерок, отгоняя комаров. Изредка слышался плеск большой рыбы, охотившейся на отмели за мальком, и опять все надолго замолкало. Я дремал у потухающего костра и тешил себя надеждой, что на заре будет клев, и я, наконец, поймаю что-то приличное, с чем не стыдно будет появиться дома.

  В темноте послышались шаги, в неясном свете костра появился незнакомый старик с седой курчавой бородой. На нем была белая полотняная рубаха, подпоясанная веревкой. Мы поздоровались, я пригласил его присаживаться к огоньку и предложил кружку чая.Разговор сам собой перешел с погоды на красоту ночного Днестра и замечательную щедрость наших мест: вдоль реки на полях дозревал богатый урожай хлебов, в садах ветки гнулись от обилия плодов, даже посадки вдоль дорог осыпали землю спелой алычой, вишней и абрикосами. Наверное, так должен был выглядеть рай в представлении древних народов, поселившихся здесь в незапамятные времена. Дед усмехнулся: «Если бы каждый из нас жил скромно и не заглядывал в миску к соседу, не считал дураками всех, кто не согласен с его мнением, был терпим и терпелив, и, самое главное, без нужды не причинял зла никому и ничему на этой удивительной земле, здесь давно наступили бы другие времена. Рай, друг мой, не на небе, рай в наших сердцах. Если повезет, ты его там отыщешь». Он поднялся, подобрал свой посох и стал прощаться. Я звал его остаться и еще поговорить за жизнь, но он поблагодарил и ушел в темноту.

 Утром я подумал, что где-то уже встречал этого человека. Однако он был точно не из местных, да и одет в странную допотопную рубаху. Может, приехал навестить детей или внуков? Но почему пришел босиком? После войны от безысходной нужды все местные селяне ходили без обуви до наступления морозов, но с тех пор прошло полвека, о той бедности забыли.  Что-то здесь было не то. Рядом вдоль берега шла пыльная проселочная дорога. Я не поленился пройти вдоль нее, высматривая следы босых ног, но их там не было. Наверное, ночной гость нашел себе другой путь. Больше этого человека я никогда не встречал, но вспоминал часто, и теперь почти уверен, что он мне просто приснился. Но чай-то он пил…

После этой встречи мое представление о себе и людях начало незаметно меняться – я стал видеть всё как бы со стороны. На практике оказалось, что ничего сложного здесь нет, если применять известный критерий – обо всех и обо всём судить по реальным плодам их деятельности. Сразу выяснилось, что меня окружает множество ненужных вещей и ненужных людей, я начал избавляться от них. Сейчас у меня почти ничего не осталось, кроме замечательного друга, моего пса, и это хорошо. Я просто живу сегодняшним днем. Что-то строить нет смысла, многие потратили на это все силы и средства, но остались ни с чем.  Время собирать камни миновало, теперь их только разбрасывают... Одна беда – почти ничего не знаю, что делается в науке. Всё жду, когда объявят дельфинов братьями по разуму. Но могу и не дождаться, ведь тогда придётся признать, что человек – не венец природы, а лишь одна из веточек, и не самая удачная. Еще извиняться придется за каннибализм и поедание китообразных. Мы создали определенную промышленную культуру, но в моральном отношении остались самыми настоящими варварами. Могу представить, какое мнение о нас составили представители других цивилизаций! Все уже поняли, что они на НЛО постоянно следят за нами, мониторят, какую мы водородную сверхбомбу изобретем. А на контакт не идут! Их можно понять – от пожирателей разумных существ, бездумно рубящих сук, на котором сами еле-еле сидят, лучше держаться подальше!
                *    *    *
 Несколько месяцев спустя я повстречал Бороду на проспекте возле базара.  Он увидел меня и остановился, но не улыбнулся и не поздоровался. Вид у него был нездоровый. Неожиданно он сказал: «Отравили мою собачку, возле кафе «Лотос» отравили, не его одного…  Ходил туда смотреть, их ещё не убрали, до сих пор лежат… А мой прошел два квартала, упал и умер.  Я сейчас иду и все время оборачиваюсь, мне кажется, что он за мной следом идет». Борода отвернулся и медленно пошел дальше.
Больше его я не встречал.