Они видели китов.
Киты видели их!
Они нанимали самолет и летали к Мак-Кинли.
Светило Солнце.
Глаза смотрели, уши слышали, нос чувствовал, а руки помнили тепло костра.
Старая добрая гитара, у Лёни прекрасный слух и отличный голос.
Лёня нарисовал Мак-Кинли.
Бегемот здоровался с орлами.
Они ловили салмона на р.Денали.
С ними салмона ловили медведи.
И те и другие не пострадали.
Водометный движитель - спаситель первопроходцев.
Группа разлетелась в разные концы.
Они с Лёней должны были вернуться через О-Хару в Денвер.
Бегемот опять вспоминал родителей.
Но сначала был домик без цветов.
Команду собирали по частям, и все участники тура встретились в Бостоне у двух женщин, согласившихся предоставить место сбора на своем ранчо. Основной состав был массачусетский. Ждали еще одну пару из Флориды, а пока каждый занимался кто чем. Под большим навесом стоял ринг. Периодически, спонтанно организовывались турниры: кто боксировал, кто боролся, кто работал и руками и ногами, о правилах договаривались на ходу.
Славка на ринг не просился. Он уходил за усадьбу к речке, бродил по саду, потом снова возвращался к дому. Его в нем что-то очень удивляло. Только вот что? Глаза искали что-то обязательное, что в таком доме непременно должно было быть, и почему-то не было. Славка никак не мог поймать. Красота выглядела как черно-белая графика, и вдруг Славка понял. Нет цветов! Здесь нет света и радости.
Не спросив хозяев, он взял в гараже старый грузовичок, поехал в город и привез рассаду. Как у нас – анютины глазки, флоксы и еще что-то, что на Украине не растет. Но мальв тут точно не было, а может не время. Дом ожил, улыбнулся. От хозяйки дома он выдержал долгий и вопросительный взгляд, такой же, как тогда от Риммы. Ничего страшного: не убьют да и судить, в общем, не за что. И к «розовым» – он уже привык.
Организовали очередной турнир «на вылет». Тот, кто одерживал победу – оставался на ринге, и так до проигрыша. У хозяек инвентаря было вдоволь. Одевали следующего кандидата: как на куклу, напяливали на него все защитные накладки и щитки и выпускали в ринг на растерзание Иветте. То, что «на растерзание», стало понятно после первого кру-га. Она была мастером.
Иветта, это одна из хозяек и старшая из женщин, владелиц дома. Она здесь была главной, заметно ниже среднего роста, худощавая, скуластая, подвижная, даже резкая, Иветта, держала со всеми дистанцию пронзительным взглядом и осанкой «аля стик», проще – «вроде в спину палку вставили». Лиза, вторая женщина, была заметно моложе, крупнее, нежнее и без остановки обо всех заботилась. Иветта командовала, Лиза подчинялась. Им явно это нравилось, и стриженный ежик Иветты, хорошо согласовывался с золотыми кудрями Лизы. Лиза, как бы все время ждала команды от Иветты, и та все делала всегда правильно, не забывая при этом увидеть одобрение в глазах Лизы.
На ринге главная хозяйка расправлялась с претендентами быстро и аккуратно.
И вот дошли руки до заграничного розового толстяка, когда он, проходя мимо, неосторожно задержался возле ринга. Иветта поманила его пальцем. Славка помотал головой, но его подтолкнули, и он нехотя полез под канаты. Надел только главный бандаж и легкие рукопашные перчатки, ранение не позволяло новых травм, даже случайных. Он отошел на дистанцию и опустил руки.
Она была чемпионкой, Славка мужчиной в расцвете сил, но, по мнению присутствующих, тюфяком. Ей даже стало его жалко.
Она спровоцировала поединок: надо же проверить хвалёного инструктора. «Все мужики слабаки, этот уж точно! Вот ведь дурак: даже от щитков и наголовника отказался! Может, успокоил себя, что я в два раза легче его. Сейчас получит в челюсть или в солнечное сплетение, пусть сам на себя пеняет».
Она улыбнулась, немного потанцевала на ринге, перебирая ногами, чуть покружила возле него и замерла – так же, как он, опустив руки. И тут он, как и ожидалось, безбашенно пошел в атаку: куце, обрезано и неумело, но вперед. Ох уж эти мужчины: всегда хотят доказать, что они – «первые»!
Именно такой атаки она от него ждала – утвердительной, и тут же контратаковала. Быстро и решительно! Но вдруг, в самый последний момент, ей стало ясно: всё как раз наоборот и всё совершенно не так, как она спланировала. Это – не она его, это – он ее спровоцировал. И это – не она, а он ее контратакует. Вот так да! Ее провели на ее же собственном трюке! Подпустили к себе, на нужную дистанцию, взяли в захват и аккуратно положили на лопатки.
Зрители замерли. Славка смущенно улыбался. Он не соревновался, он работал. Там, в Афгане, за подобные вольности и расслабления платили жизнью. А Иветта в жизнь только играла. Она думает, что сможет повторить ее! Не получается. Б-г дает одну попытку, вторых подходов не бывает.
Вечер перед отлетом, Славка ушел в глубину сада, подальше к реке, сложил найденную в чулане удочку, нацепил червя, но почему-то дальше этого не пошел. Удочка так и осталась лежать на склоне, и червяк, недолго думая, с крючка слез и, пока не спохватились, смылся. Славка улыбнулся такой амнистии приговоренного смертника, опустился на бугорок, откинулся на спину, уставился в небо и задумался. Нет, по сути, мыслей не было, он просто уставился на облака, и то, что мы называем думами, плыло в небе вместе с ними.
Он улыбался сам себе, – Папа прав, – он следует за мудрецами: «Женишься удачно – будешь счастливым. Не повезет – станешь философом». Но ведь ему-то с женой повезло, это ей с ним не нет. И вот на тебе – он один и философствует.
В закатном солнце накатила дрема, Славка опять широко и длинно улыбнулся. Такое состояние он любил. Даже намеренно создавал его и затягивал.
– Когда мы не там, не тут и к нам приходит кто-то из близких, мы как-бы входим в непроизвольную медитацию и открываем канал информации. И тогда все, кто о нас думает и мечтает, чувствуют наше внимание к ним и тоже прорываются к нам своим подсознанием. Они сливаются с нами своей духовной сущностью, сами того не понимая и не ощущая. Получается шикарный космический букет цветов и созвездий, великолепный фильм, и хорошо бы его успеть записать, сложив картинки, данные в полном беспорядке, в стройный логический пазл.
Такой пример: мы всегда одновременно любим не одну конкретную женщину, а собирательный их образ, но вслух об этом не говорим. Во сне такое позволительно и не наказуемо. Мы одновременно делаем дела с разными людьми, и это уже в реалии. Через сны мы можем управлять временем и пространством, но не сомневайтесь: все, кто в снах, будут одновременно думать о нас тоже. Складывается сюжет, и всё дело в том, что он – уже не иллюзия, он уже часть жизни.
Он вспомнил Иветту и Лизу.
– У женщин «мужчин» – просто энергии больше, чем у обычных женщин. И модель доминанты мамы-террориста существует у них из детства. Тем более что любящий папа уже тогда отступил с фронтов и всегда казался добрым, но слабым.
А Иветта не террорист – она просто воин. Как амазонка.
Сон повел его в старые воспоминания. Перед самым отъездом хозяева их эксклюзивной базы пригласили к себе будущего министра внутренних дел. Очевидно, нынешний силовик, придя на должность на гребне политической волны, имея за спиной всего лишь чин лейтенанта милиции, никуда не годился. Это даже Славке было понятно. А этот вроде и был от сохи, то есть, от самых низов, – через уголовный розыск, от бандитов и жуликов, к заслуженной полковничьей петлице. На плечах голова и решительность. Мужик на вид ничего, но уж больно воинственный и штук пять девочек рядом.
Устроили праздник. Пили, гуляли, хозяева притащили музыкантов, бубен, скрипку, цимбалы, всё как водится в Карпатах. Но его Арон с «будущим» не на шутку схлестнулись. Танцевали на спор, пили на спор, пели на спор, говорили на спор. И вдруг Славка понял: Арон «будущего» на место ставит. Всё крутилось-веселилось вокруг них, а они как бы в центре, на ринге, и министр не выигрывал. И все это понимали, и сам тот, которого заранее поздравляли, прекрасно всё понимал.
И вот что удивительно: «будущий» не жадничал, не злился. Он просто пил, пел и танцевал до упаду, чувствуя равного себе. И у обоих глаза оставались трезвыми, и оба знали, что никому ничего не должны: и драться они не будут.
Славка поймал себя на том, что во сне его уводит яркая и сильная женщина. И он уводится! Он, который, так сложно находит себе собеседника, сейчас просто сдастся, он раскисает, но ему с ней будет хорошо, и хорошо будет всё, что случиться дальше. А Арон с «будущим» как бы смотрят на это и одобряют его, Славку.
Сон веселья и удовольствия забрал его к себе окончательно. Большая и сильная женщина спрятала его в своих объятиях.
Уже сидя в самолете, они с Иветтой оказались на сидениях по соседству, и Славка услышал выводы, с которыми не посмел поспорить:
– Я не верующий человек, но о Нем наслышана и о Нем думаю. И вот что мне приходит в голову: тот, кто не слушает отца, тот не слышит Б-га. Из-за бездействия вас мужиков, от неправильности поведения мужского начала, – женское начало, то есть, материя, взбунтовалась и понеслась вскачь. Вы мужики встали в позицию, возмутились. Но не все – большинство сдалось. – Потом, после паузы: – Например, мой папа – очень добрый и умный человек, и ему всё равно, какой я ориентации. Он говорит: только бы я была счастлива. А мама категорически против моих розовых отношений. Почти с полной уверенностью можно сказать, что она считает, что я, ее единственная дочка, и я не состоялась. Ты уже догадался, что моя мама – образцово-показательный мама-террорист. Она не понимает, почему у меня нет мужчины. Со мной она не согласилась. И вывод, – это почти стопроцентная вероятность, что мама папу не любит, и никогда не любила. Сама она законов уважения мужа не знала, стариков не почитала и в доме именно она была командиром и диктатором. И вот я – как результат. Откуда я это взяла? Мой папа всю жизнь выполнял роль Лизы. А для всех это выглядело как норма – семья из мужчины и женщины.
Славка внимательно слушал, и теперь уже друга.
– И вот еще что: я расскажу тебе кое-что, что услышала от одного религиозного деятеля. Только ты не пугайся, он – как бы, не полностью религиозный, они называются «прогрессивистами», живут коммуной в одном северном штате. Двое мужчин и две женщины. Я там была. Только не подумай, что это тоже дом без цветов, маленькая забытая избушка в ряду более или менее приличных американских домиков. Ошибёшься. Дом не маленький и не серый. А вокруг дома-дворца бурлит жизнь. Но это не гарем! Ведь как было в старину? Всякая жизнь была в цене. Справа и слева продолжали род. Побеждали сильные. А что делать слабому?
Представь себе одинокого, хилого, хромого сперматозоида. Одноногий и одноглазый, но очень, очень умный. Он тоже хочет жить и хочет доказать всем, что имеет право на первое оплодотворение. И ему никто не запрещает – просто главенствует сила и принятый сильными порядок.
И он придумал: он объединится с такими же слабыми! Нужно много работать головой и придумать нечто, что сделает их сильными. И дети у них будут сильными и умными. Но гордыня, протест и сверх функция разрывают общество на части. И мы подменили собственную не функциональность на внешнюю вседозволенность. Потом всё изменилось. Лет двести-триста назад, таких, как я или они, просто жгли на костре. Но, только до того времени, как мнение большинства поменялось. И сильные ослабли! Уже большинство слабых, но умных, стало силой и законом. Ислам до сих пор не запрещает многоженства и ведения совместного хозяйства несколькими женщинами при одном мужчине. Наша традиция убрала эту дозволенность. Но желание быть нежными, и в то же время начальственными и иерархическими, у женщин никто не отбирал. Не обязательно быть гением-художником или лучшей пианисткой, но нужно быть реализованным и довольным собой. Иначе крах, депрессия – либо война и подавление ближних, как форма защиты. Глупость? Но факт. И цивилизованный мир защищает этакую гуманную войну «слабых». У цивилизованного мира не хватает духа поднять «сильных» и восстановить у них мотивацию быть такими. Реализации, истинно заложенной в них функции, нет! Да ее просто не ищут! И тогда что получается? Самолично, самостоятельно и безнаказанно – создано персональное одиночество. Создано с претензией на демократию, но с незаметным и изощренным подавлением более слабых. Это такое же насилие, только, в замаскированной форме. Но это – тоже не главное. Ведь всё равно: правят те, кого не видно. Происходит подстроенное и санкционированное объединение «слабаков» в диктатуру исключительности: под крышей глобально «сильных», которым мышиная возня внизу куда более приемлема, чем реальное восстание тех, кто грезит дорваться до власти и денег настоящих силачей. Эдакое: разбодяживание молока простоквашей. Субстанция, рано или поздно, забродит. Ты прав: Сдом и Амору уничтожили не люди, а Сам Всевышний. У людей для этого сил было маловато и желания нет. Ты думаешь, была первоначальная ошибка Творца, когда он сам на первых двух сыновьях Адама попробовал клонирование? Лилит, первая жена Адама, была права, не согласившись с таким. Она ушла гулять «направо и налево», рожать, рожать и рожать нормальных и полноценных детей. А у таких, как Хава, нет на это сил, и пропадает всякое желание тянуть за шиворот расквашенных о реалии жизни мужиков. И они изменяют своим мужьям со Змеем. И чем мы хуже? Ты хорошо сделал, что привез рассаду и посадил цветы. Мы – нормальные, но само общество убивает в нас отношения нормальности, и люди ищут себе комплектарные пары на стороне, оставаясь сами по себе неизменными. Нет предательству.
Ты спросишь, хочу ли я что-то изменить в жизни, что-то вернуть? Нет, никогда! Это как бы вернуться в прошлое и переключить канал, и тогда те, кто должны родиться, уже не родятся, а у меня и Лизы – прекрасные дети, пусть донорские, но воспитанные в любви и ласке, без давления и террора, и мы не ограничиваем их свободу выбора. Они уже в колледжах, и они совсем не «розовые».
Аляска приняла их удивительно чистым небом и ясной погодой, вроде никуда и не улетали, вот только горы: восхитительно четко прописанные, яркими, словно акриловыми красками, и Славка снова вспомнил Мару.
По руслу большой реки они поднялись к подножью Мак-Кинли, разбили лагерь на большой поляне и два дня летали на параплане. Первой в самостоятельный полет ушла Иветта, и тут Славка понял, что за бросок на ринге ему отомстят.
Или Иветта до этого дня была чемпионом по полетам, или профессионально прыгала с парашютом, или Славка впервые в жизни имел гениального ученика. Иветта была легче его килограммов на сорок, и под нее пришлось расстегнуть все карманы парашюта, снизить его подъемную силу. К четвертому прыжку Иветта летала не хуже, а может быть, и лучше Славки, правда и у других получалось неплохо. На пятом полёте, увидев на горизонте, двигающееся на них облако, «нецветочная фея» завела мотор и подлетела под него. Восходящий поток выбросил ее на километр вверх и прибуксировал в лагерь. Точно было рассчитано! Уже оттуда, из поднебесья, она, как ангел, большими кругами приземлилась возле каяков – технически без единой помарки. Но в ее глазах был испуг.
– Выше нас, на песчаной отмели, там, где за водопадами два рукава сходятся, лежит спортивный катер, людей вокруг нет. По-моему, там что-то случилось. Не факт, но нужно проверить.
Славка одел систему, сменил батареи, полностью заправил бак, пристегнул к спине две пластиковые бутылки бензина, перемигнулся с Леоном и ушел под вторую тучу, которая, так же удачно, двигалась к речной развилке. Лен взял спортивный каяк и поплыл с Иветтой вверх, к песчаной отмели. Остальных ребят решили не беспокоить, но поставили дежурного на связи. Они переговаривались по рации, Славка корректировал, каким потоком лучше подойти к катеру.
– На гальке и вблизи точно никого нет, в лодке вещи. Это «Дротик», с водомётом. На таких простые туристы не ходят. Тут точно что-то было задумано серьезное. Или лодка потеряла свой экипаж, или ее готовили на проход к верхнему озеру через водопады и еще не стартовали.
Слава, если тебе их не видно на участке от нашего лагеря до лодки, значит – первое и худшее предположение: они пошли и завалились.
– Никого в радиусе километра я не вижу.
– Тогда я думаю так: туда они прошли, поднялись за остров, может быть, даже добрались до озера, а когда шли обратно, их увело в левый рукав, под более крутой каньон, но там вода и пороги намного опасней и круче, и лодка на левом берегу – тому подтверждение.
– Бегемот, я у лодки. Лёня внимательно осмотрел «Дротик»: такой перевернуть трудно, центр тяжести очень низкий. Это уникальная машина, с дугами безопасности, как у «Багги». Что-то здесь не так. Стой, Слава! Нет, прости, чтоб не жечь бензин, сядь где-то на вершине и подожди, пока я с этим всем разберусь.
– Слава! У них на борту – две камеры постоянного слежения, одна вперед, с носа на корму, вторая – в противоход, с кормы на нос. Дай время просмотреть. Но и так видно, что они – сумасшедшие.
Бегемот поднял крыло над разделяющим рукава островом. Самое высокое место, по-росшее негустым лесом, возвышалось на длинном острове, похожем на подкову, как раз над левым протоком. А правый проток был длинным, выпуклым и делал широкую дугу; по нему вода шла перекатами, водопадами, но широкой лентой, по которой еще можно было пройти безопасно с таким мощным мотором. Вверх по течению – так это точно. А вниз – только с очень хорошим навыком и только «задом наперед». Очень виртуозно и очень осторожно, но – выполнимо.
Наивысшая точка местности раздвинула кусты в самой нижней оконечности острова, как бы специально языком вперед выстелила полянку, куда нетрудно будет приземлиться и уже отсюда организовать поиск. А вот от полянки видна тропинка, которая ведет к верхнему концу острова, полого по склону. Важный путь! И еще одна тропинка, вниз к косе из гальки, но – очень круто. Всё просто: по тропке можно спуститься к самому низкому месту берега верхнего края острова. Вот здесь рукава расходятся: на правый, спокойный, и на левый, бешеный. То, что левый – сумасшедший, и гадать нечего: его даже сверху не видно. Просматривается только то место, где тропинка кончается. Она в глубине ущелья прячется между скал. В левом коротком рукаве вода набирает силу в теснине. Там явно большие ступени. Нужно там пролететь и осмотреться. Скорее всего крушение случилось там.
– Слава, ты меня слышишь? Вот что у них произошло! Я просмотрел видео. Они поднялись по перекатам и шиверам правого рукава, поднялись по двум небольшим водопадам к озеру в верховьях. Это там высоко, поближе к Мак-Кинли, за тем местом, где река растекается. Лодка у них действительно хорошая, очень дорогая, и движок не убиваемый, как на скутерах, только раз в пять сильнее. Их двое. Подростки. Молодые и крепкие ребята. Один – Мак, второй – Кинли, по крайней мере, они так себя называют. Смешно. Довольно слаженные и крепкие, но не очень опытные. Я знаю таких: думают, что всё могут, но могут далеко-далеко не всё. Камеры записали, что когда они возвращались, то их с главного потока буруном сбило в сторону, и они сошли в левое русло. В правое – не получилось. Они либо не поняли, либо прозевали, но развернуться против течения уже не успели. Там надо было идти под самой-самой стенкой и очень-очень быстро развернуться за камень, иначе им было не успеть. В один миг их снесло. Они просто не успели: прыгнули со ступни носом вперед. Да, кстати, внизу еще два водопада, совершенно крутые и непроходимые. Даже для каяка. Это трудно – как снизу, так и сверху. Там они бы тоже не прошли. Тоже бы вылетели. На верхнем плёсе они еще успели бы развернуться, могли бы передохнуть, осмотреться и даже к другому берегу уйти и потом вернуться наверх. Но дальше – вообще никак. Никто не может. Мы все там переплываем на другую сторону к острову, а потом несем каяки по тропе к выходу из ущелья, через ту поляну, где ты сейчас сидишь. Там тропа – прямая, как дорожка, совсем несложная. Только первые двести метров подъем крутоват и самый последний спуск – тяжелый. Слава, – они нам здорово с кино помогли! Камеры всё зафиксировали. Ни один, ни второй правильно в лодке не сидели. Первый, что был за рулем, тот, что постарше и покрупнее, не лежал на животе, как в «Дротике» предусмотрено, а второй, совсем мальчишка, за весло схватился, когда нужно было просто за дуги держаться. До этого, вроде, синхронно работали, а тут растерялись. Когда лодка на скорости с водопада прыгнула, они из нее и высыпались. Так что очень возможно, что они там наверху. Дальше их камеры не видят. Если они живы, то где-то там, после первой шиверы и не дальше второй. Между шиверами – небольшой безопасный плёс. Если их там нет, то я поищу их до развилки, там, где рукава сливаются, и, если их тут нет и там нет, – вряд ли они живы. Пройду на «Дротике», сколько смогу, но рисковать не буду. Иветту с собой возьму.
– О кэй!
Бегемот поднял крыло, зашел сверху острова и осторожно пролетел над поворотом. Без разведки соваться в каньон не следовало, могли быть неожиданности. Ветер в каньонах обычно идет за волнами, но часто против них и таким образом создает, как-бы, два рашпиля, которые двигаются один против другого с завидной скоростью и настойчивостью.
А вот и окошко посреди рукава! Славка заглянул в просвет: есть немного места, но впереди должно быть достаточно широко, можно будет развернуться, нырнуть и снова подняться. О! Хорошо! Вроде есть. Совсем низко опускаться нельзя, только бы осмотреть берега. Сквозняки кинжалами полоснули по кончикам крыла, ударило, подпарусило, снова ударило, но крыло не скомкало. Славка немного добавил обороты двигателям, тягу самого крыла убавил: такой запас более надежен, чем только двигатели. Ветер менялся мгновенно, кидало справа-налево, вниз-вверх и снова влево-вправо. Руки дергали релевантны инстинктивно, мозги бы тут не помогли. Вот когда Б-га вспоминаешь! Б-же, помоги!
Он вынырнул из-за поворота. И вот они! Ура!
Слава тебе, Тот, Который, Б-г!
Двое ребят махали ему руками с микроскопического пляжика за первой верхней шиверой. Махали сидя. Что-то у них было не так. Один показал на ногу. Кричать? Нет, они его не услышат, и сесть здесь, он никак не сможет. Нужно с ними как-то договориться, успокоить. И он рискнул: нажал кнопку и заглушил двигатель генератора. Теперь у него есть пять минут – на больше батарей не хватит. И тогда – всё! Если снова не заведется, тогда капут! Надо успеть. Мешает лишь шум водопадов и свист ветра. Он нырнул под скалу, в самом крутом развороте, уже над самими ребятами, прокричал:
– «Вейт! Джаст вейт! Донт вори! Онли вейт». – Ждите, Только ждите, не волнуйтесь, только ждите!
– Оке-е-е-й! – Они закивали головами.
Он толкнул ползунок разряда аккумуляторов на максимум, регулятор тяги крыла перевел на предел. Только бы не промахнуться в окно наверху. Сердце запело: «Ай да молодец!» И тут же он остановил восторг. «Спасибо, Иннуся, за мотор. Спасибочки!»
Пара тянула его к небу со скоростью пробки, вылетевшей из бутылки с шампанским. – «Спасибо, Инночка!» – тупо орал он.
Какой-то черт придерживал его руку на тросе запуска генератора. Суеверие! Пока не вылетит из щели, не потянет. Но мотор завелся в первого «дёрга». Электродвигатели закрутились в полную силу. Он потянул релеванты вбок и развернулся к Лену с Иветтой.
Главное сделано!
Они ждали его у входа в этот жуткий аттракцион, каяк закрепили поперек лодки. Он увидел их на плёсе и жестами показал трогаться. Пока они шли вниз по реке на «Дротике», Славка висел над их лодкой и до самого лагеря пел. Орал во все горло: «Они живы! Ребята живы!»
– Я поняла, отчего тебя зовут Бегемот: у тебя - никакого слуха и ни голоса, один ор, как у бегемотов, – их глаза с Леном сверкали. – Славка, - улыбалась ему Иветта, – если бы Бергамоты свободно жили в Америке, у всех людей полопались бы барабанные перепонки. А еще Лен рассказал, что ты хвастался своими родственниками из зоопарка в Сент-Луисе!
– Слушайте, что я придумал, – заторопился Славка, – снимая систему, – но давайте сначала передохнем. – Он пробежался по пляжу. – Ребят просто так не вывезти. Есть проблемы, оба не встали, когда я над ними пролетел, махали руками и показывали на ноги, что-то с ними случилось, может, поломаны или сильно травмированы. Смотри, Лен! Ты точно сможешь пройти на «Дротике» к ним? Сам говорил, что такие развороты ты делал и что туда вы ходили. Я так тебя понял? Ну что, поймал на слове? Но дальше вниз с ними ты не спустишься – ни левым, ни правым рукавом. На левом – просто разобьешься, к по правому через левую шиверу с тремя людьми на борту не поднимешься. И вот что я предлагаю: ты идешь к ним, проходишь своим «коронным разворотом» верхнюю шиверу и перевозишь ребят под тропинку на остров. Но сначала надо перевези нас с Иветтой под ту площадку, где я садился, когда ты просил переждать. Через ту тропинку, по которой вы с группами каяки тащили, мы идем к ним, к тому месту, куда ты ребят вывезешь, на остров, забираем их и доставляем на верхнюю площадку нижней части острова. Последний спуск они не осилят, спуститься к воде ребятам будет трудно, там очень круто. Оттуда Иветта пристегнет одного из них к себе: вдвоем они будут весить чуть больше моего. Она летает хорошо. На паре она перевезет его в лагерь. Там сверху вниз – не трудно! И возвратится за вторым, с которым до тех пор останемся мы, и она снова полетит в лагерь. Все!
Лен и Иветта уперлись в Бегемота вопросительными взглядами.
– А дальше?
– А дальше, мы с Леном я идем к лодке, и вместе берем верхнюю шиверу, и теперь уже – вверх против буруна. Ты, Лён, говорил, что это не сложно. Потом правым рукавом спустимся в лагерь. Попрыгаем немножко? – Он весело посмотрел на друга. – Насколько я понимаю – ты-то это уже делал, и не раз. Покажешь?
Лен улыбнулся:
– Ладно, не скромничай. Погнали!
– Сначала нужно проверить топливо в «Дротике» и заправить пару.
Всё так и получилось. Иветта спустила подростков к лагерю, оттуда их доставили в больницу. И слава Б-гу, все остались целы и здоровы! В общем, без коллизий.
Жизнь идет своим чередом. И у каждого – своя работа, как сказал однажды мой друг.
Фото автора.