Об охотниках рассказывают немало историй, баек и анекдотов. Еще больше рассказывают охотники сами о себе. Но Михалыч (Михайлович, конечно. Было у него и имя, и фамилия) ничего такого никогда не рассказывал – не потому что не знал, а просто он никогда не врал и не выдумывал. А все, что говорят о Михалыче – чистая правда.
Впервые он отличился на охоте еще в то время, когда мало кто имел свой собственный автомобиль, а те, у кого он и был, ни за что не пожелали бы бить машину на ухабах проселочных дорог. Поэтому на утиную охоту мужики отправлялись, набившись всей компанией в заводской ПАЗик. За рулем-то и оказался наш герой, еще не охотник, а только шофер автобуса, взявшийся свозить мужиков и заодно, как он сам выразился, «дерябнуть с товарищами на свежем воздухе».
Поэтому ружья Михалыч не держал, не стоял на перелете и не сидел в скрадке – ему поручили хозяйственные работы в лагере. Он жег костер, неторопливо покуривал да готовил еду для всей компании. Справедливости ради, охотничий суп-кандер из только что добытых уток у Михалыча удался на славу – все ели да нахваливали.
- Если кому попадется дробинка, - рассказывал за обедом бывалый охотник дядя Игорь, - Вы ее не выбрасывайте - она «глазная». Следующий раз ее зарядите – точно попадет, хоть совсем не целься.
- Да ладно! – Михалыч старательно пережевывал жесткую, пахнущую тиной дичинку. - У меня этих «глазных» уже полные карманы!
Не знаю, что хотел ответить дядя Игорь, но тут чья-то ложка, поднявшись очередной раз из общего котла, вытянула за собой нечто длинное. Все разом забыли про счастливые дробинки.
- Кишки, - авторитетно заявил дядя Игорь, принюхавшись.
- Михалыч, - упавшим голосом спросил кто-то. – Ты уток-то потрошил или как?
- А надо было? – искренне удивился Михалыч.
- Ну, так-то с кишками вкуснее, - дядя Игорь оставался невозмутим. – Если под спиртик – то и с перьями сойдет!
Трудно описать то, что произошло дальше, а только охотники бросились от котла в разные стороны – одни, зажимая руками рот, - к ближайшим кустам, другие, невнятно ругаясь, - к составленным неподалеку ружьям. Тут уж Михалыч решил гуманного суда не дожидаться и сам дал стрекача к лесу, что темнел метрах в пятистах от озера – только его и видели.
- ЗАРАЗА!!! – рвали и метали мужики; иные до сих пор размахивали ружьями, - Зараза такая!!! Чтобы с ним еще раз!..
- Еще раз придется, - спокойно заметил дядя Игорь. – Вы домой-то на чем ехать собираетесь?
Только тут все и спохватились, что вечером пора возвращаться домой, а шофер автобуса скрывается где-то в лесу.
- Что же теперь делать?- растерянно спрашивали мужики.
- А ничего теперь, - посоветовал дядя Игорь. – Ружья убрать подальше и ждать, пока он там проголодается.
Старый охотник оказался прав. К вечеру на опушке леса мелькнуло нечто, издалека похожее на Михалыча.
- М-и-х-а-алы-ыч! Ау-у-у! – закричали все едва не хором.- В-ы-х-о-д-и!
- Убивать будете?- робко отозвалась серая темнота леса.
- Да ты что, родной? Выходи, домой поедем!
После того раза выманить Михалыча на охоту не удавалось много лет – ни калачом, ни добычей, ни бутылкой. Но время шло, и с годами он пристрастился-таки к охоте. Правда, теперь новой напастью Михалыча сделались резиновые лодки. Он хоть и умел надувать их даже ртом, но ни в одной не мог усидеть. Михалыч то прокалывал их об коряги, то так резво ворочался, что лодки переворачивались, пока один егерь, наслышанный о михалычевых подвигах, не выдал ему свою дюралевую лодку, проколоть которую было невозможно, а перевернуть трудно.
Сидя в лодке с егерем, мы вдруг услышали за камышами истошное кряканье, будто какая-то дурная утка кричала без перерыва. Направившись на шум, мы обогнули камыши и увидели вот что. Дюралевая лодка качалась на воде метрах в пятнадцати от того места, где мы оставили Михалыча. Сам Михалыч сидел здесь же на лабзах (1) красный от натуги и изо всех сил дул в манок.
- Ты чего? Как это тебя? – удивились мы.
- Думал – перевернется! – виновато ответил Михалыч.- Взял и выскочил!
- А что ж так крякаешь? Всю утку распугал!
- Да чтоб вы услышали!
- Мог бы стрелять!
- Так ружье в лодке!
Не обошел стороной Михалыч и ружья: став заправским охотником, он завел их несколько штук. И вот однажды, уже выйдя на озеро, он никак не мог собрать привезенную с собой двустволку - пыхтел и глубокомысленно матерился в пространство, но вредные стволы все равно не хотели цепляться к прикладу.
- Не умеешь, дай помогу! – сказал Володя, спортсмен, чемпион по стрельбе.
Теперь настала очередь Володи пыхтеть и материться.
- Не могу, - признался он наконец. – Черт знает что такое!
- Дай–ка сюда, - попросил дядя Игорь. И, посмотрев, сказал: - Послушай, Михалыч, так приклад – то не родной!
- Как не родной? – удивился Михалыч.
- Или приклад не родной, или стволы не родные. А только они от разных ружей.
- И правда, - пригляделся Михалыч, и тут же нашел себе оправдание: - Это все жена. Проводила меня без улыбки. Как знала, ведьма, что без этого дело не заладится!
Однако правдивые истории случались с Михалычем не только на утиной охоте. Однажды зимой мы вместе поехали на боровую дичь - в болотистом лесу егерь приметил старого кабана. Его – то и ждал Михалыч, стоя на номере, пока егерь, я и еще несколько человек пошли в загон.
Вдвоем с егерем мы почти обошли лес по кругу, когда вдалеке хлопнули два выстрела – торопливо, один за другим.
- Эге, - прищурился егерь, - По-хорошему так не стреляют. Разве впопыхах или со страху.
Мы прибавили шагу, почти бегом бежали к тому месту, где стоял на номере Михалыч.
- Так стрелял – небось промазал! – ворчал на ходу егерь. – А секач старый, здоровый! Етить твою налево, что мы его жене скажем, если кабан его задерет?!
Завидев издалека торчащие над сугробом лыжи, мы уже не говорили, а только бежали, что есть духу, и облегченно вздохнули, увидев, что Михалыч лежит в снегу целый и невредимый. Рядом с ним в сугробе утонуло ружье, а застрявшие лыжи мешали встать. Странно, но почему – то первый вопрос был «Где кабан?».
- Какой вам кабан? Слон! – Михалыч заворожено таращился в небо.
Оказалось, что увидев вышедшего из лесу кабана, Михалыч с перепугу выпалил дуплетом, не устоял на лыжах и хлопнулся на спину в сугроб. Кабан испугался не меньше. Он не стал разглядывать две странные палки, которые торчали над сугробом и громко ругались матом, а бросился через поле к соседнему лесу, пропахав в снегу широкую борозду.
- Я смотрю, он по лесу идет, и ничего еще. А из лесу – то выходить стал, где снегу поменьше, и все выше, выше! Смотрю: слон!
Выбравшись из сугроба и освободившись от лыж, Михалыч шагами и взмахами обеих рук показал размеры кабана. Получилось, что зверь вымахал шесть метров в длину и около двух с половиной в высоту.
- Ну это ты врешь! – сказал егерь. – Я же сам его осенью видел.
- Михалыч не врет! – первооткрыватель слонов в Сибири гордо заломил ушанку на затылок. – Ты это… Закурить есть?
Примечание автора
1. Лабзы – старые камыши на озерах, слежавшиеся в толстый слой, способный выдержать вес человека. Иногда лабзы образуют целые плавучие острова, на них даже растут деревья и кустарники.
Иллюстрация: "У каждого охотника свои тара...утки", рисунок автора