«13»
Старший механик танкера Анатолий Алексеевич Шевченко, которого все называли просто Алексеич, а за глаза еще проще – Дед, срочную службу оттрубил на Сахалине и на Курилах. Служба мотористом на самоходной барже давала ему право считать себя опытным мореходом, хотя в армии форму он носил солдатскую, а не морскую. Три года, проведенные на островах он вспоминал часто, делясь производственным и жизненным опытом со своими подчиненными.
Образования до армии он не получил даже среднего по причине стойкой нелюбви к наукам, поэтому и после армии долгое время работал мотористом. Потом с помощью друзей, имевших высшее образование, заочно закончил техникум. Механиком же его назначили еще до окончания вышеупомянутого заведения, так как практический опыт он имел огромный, за что его и ценил Старовойтов – капитан судна. На этом же теплоходе две навигации поварихой работала его жена, пока она не родила старшему механику двух девочек сразу. После чего ей, хочешь - не хочешь, а пришлось себя ощутить в новом качестве – домохозяйки.
От этого Анатолий Алексеевич не расстроился, а скорее наоборот, еще больше полюбил теплоход, все машины и механизмы которого всегда работали исправно. Да по-другому и быть не могло, потому что механик за всем следил бдительно. Особое внимание он уделял котлу и системе отопления. Когда за бортом был холод и ветер, любил Алексеич, лежа в одной футболке в ходовой рубке на диванчике и поглаживая себя по животу, потянуться и назидательно сказать: «Что вы там ни говорите, салаги, а Север слабых не любит!»
Его вахта, как первого штурмана, была с четырех до восьми часов утром и с восемнадцати до двадцати двух - вечером. Вахтенным мотористом у него был Коля Котяткин. Но поскольку тот был немного ленив и зело нерасторопен, Шевченко вечером всегда держал под рукой молодого матроса Валеру Стручкова, которого он звал «юнгой» или «комсомольцем» - это в зависимости от настроения. Лёньку же Королева Дед еще с прошлой навигации прозвал «академиком».
В прошлом году, через несколько дней после выхода из затона, механик с удивлением узнал, что их новенький моторист Королев имеет высшее образование. Это его весьма озадачило. Как руководить такими «академиками»? Решил побеседовать. Начал с вопроса: как же Королев с таким образованием попал в рядовые мотористы? И куда смотрел отдел кадров?
На что Лёнька ему обстоятельно ответил:
- В отделе кадров меня сразу отправили к Худякову – заместителю директора по кадрам. Он мне несколько должностей предложил на выбор в цехах.
- А ты что?
- А что я? Я сказал, что если бы меня интересовала работа на берегу, то я бы и в родном городе мог остаться. Там и поинтереснее заводы есть.
- Это, какие же? Например?
- Например, оборонные.
- Так, так. А вообще-то, у тебя какая специализация – то? Не то, что в дипломе написано – «инженер», и все. Догадывайся - по каким устройствам ты инженер. У меня вот дружок есть, тоже «академик». Так тот - инженер по машинкам для стрижки овец. Я не просто так спрашиваю. Мне как старшему механику интересно, насколько близок ты к нашему делу.
- Специализация моя, Анатолий Алексеич, называлась «силовые передачи тонкобронных машин второго эшелона». А диплом я делал конкретно по боевой машине пехоты. Так что, дизеля мне знакомы и гайки крутить умею.
- Гайки-то ты лихо крутишь, это я заметил. А как же это тебя после такого института отрабатывать на заводе не заставили?
- А у нас на группу два «свободных» диплома выпало. Ну, я и выбрал свободное распределение. Давно хотел на флоте поработать.
Шевченко ответами остался удовлетворен, но очень ему хотелось узнать – чем же, все-таки, отличается «академик» от других мотористов. Сам он в науках не преуспел и был глубоко убежден, что практика, которая, как известно, основа познания, превыше всех институтов и академий.
Через пару дней он позвал Королева и сказал:
- Танкеру нашему, Лёнька, почти полтора десятка лет. Много раз он ремонтировался. Кой-чего переделывали. Да и честно говоря, часть технической документации уже потеряли. А схема трубопроводов мне край нужна. Возьмешься начертить? Вас ведь этому учили в институте?
- Учили. А каких конкретно трубопроводов? И какая схема нужна? Принципиальная? Детальная? Для чего будет использоваться схема?
Шевченко не был готов ответить на все вопросы сверхобразованного моториста, поэтому хмыкнул, покрутил головой и сказал:
- А вот такая нужна, чтобы я мог, не выходя из каюты, показать ремонтникам и сказать: вот тут вырезать, вот тут заменить, а тут вообще переделать. Понятно?
- В общих чертах понятно. Если что нужно будет, подойду, спрошу.
Лёнька больше ничего не спрашивал. Он с головой ушел в работу. В кают-компании его почти не видели. В свободное от вахты время он лазил по всем отделениям и отсекам теплохода. Купил на плавмагазине карандаши всех цветов, тушь черную и красную, бумагу и увлеченно чертил схемы. Что-что, а чертить он умел. Через неделю были изготовлены цветные схемы трубопроводов систем охлаждения внешней и внутренней, топливной, системы загрузки-выгрузки, заполнения и откачки балластных цистерн, пожарной и других.
Королев не торопился показывать механику свою работу, дорабатывая и доводя до ума свои чертежи. Шевченко тоже не спешил напоминать мотористу о своем задании, будучи уверен, что нормальному человеку справиться с таким объемом работы в одиночку совершенно немыслимо, и Лёнька наверняка найдет тысячу причин для объяснения, почему он не справился со схемами.
Но время шло, и однажды Дед, как будто невзначай, «кстати», вспомнил:
- Да, кто-то, вроде, схемы трубопроводов хлестанулся изготовить сгоряча? А, Лёнька?
Королев, тоже понимавший, что понты дороже денег, небрежно ответил:
- Это точно, Алексеич, сгоряча. Но кое-что я нацарапал.
- Покажи свои царапины – то.
- Это уж, всенепременно-с…,- и Лёнька с плохо скрываемой радостью пошел за политыми трудовым потом чертежами.
Развернув бумаги, Анатолий Алексеевич Шевченко как бы онемел на несколько минут. Он не мог понять, где же этот Королев умудрился купить такие схемы. Он даже заглянул на обратную сторону листов, надеясь увидеть там выходные данные типографии. Механик не верил, что такое можно изготовить вручную. Сам он только однажды, когда заочно учился в техникуме, самостоятельно начертил валик редуктора, который скорее был похож переваренную сардельку, чем на деталь механизма. Анатолий Алексеевич был уверен, что это и есть вершина того, что может сделать нормальный чертежник руками и головой.
В это время в каюту старпома вошел капитан. Шевченко, изменив выражение лица с недоуменно-изумленного на вдумчиво-рабочее, показал ему схемы:
- Вот, Романыч, чертим тут с Лёнькой, готовимся заранее к капитальному ремонту…
Старовойтов потыкал указательным пальцем в схемы, как будто желая убедиться, действительно ли это нарисовано на бумаге и коротко хохотнул-хрюкнул:
- Атлас целый! Ну, вы, блин, даете, Репины-Тютчевы! Я вам, наверно, свой портрет закажу. Во весь рост. С синей лентой и красным носом. Ха-ха-ха! – У Михаила Романовича было мажорное настроение и он не стал вникать в заботы механика.
После этого случая Шевченко уже знал, в чем он может положиться на Лёньку и был доволен, что и в следующую навигацию Королев остался на их танкере.