Жила-была Тишина, робкая, спокойная, тихая-тихая. Она нежно куталась в пелену забвения своих призрачных мечтаний, раскачиваясь медленным ритмом отголосков душевных струн. Тишина умела общаться с лирикой личным молчанием, рассказывать о далёких звёздах и уносить тонким воображением в фантастичные миры. Внутри сущности она пела пиано, когда чувствовала себя хорошо и гармонично. Тишина очищала жизнь от грязи, от сплетен, от ран и от беспокойства; она аккуратно смахивала лишние мысли, лишние слова и лишнее отчаяние.
Но если Тишину обвиняли во лжи или чрезмерной гордости, она становилась тяжёлой, глотала горькую паузу обид и разбивалась об головы громким камнем пустоты. Она стучала по венам и сжимала в тиски даже самое стойкое сознание, оглушая мучительным трепетом дрожащие, сомневающиеся утверждения. Тишина не прощала злых помыслов, беспощадно разрывая на куски бесполезные звуки.
Тишина пряталась от людей, раскладывая по полочкам все знания, все науки, что имела в запасах, безмолвно скрывая чувства боязнью быть ужаленной презрительными языками ненужных речей. Она покорно хранила своё немое состояние, страдая от одиночества, и горько плакала невысказанными глухими слезами.