Сколько Санька себя ни помнил, дома у него постоянно обитала какая-то живность. Все они, условно числясь домашними животными, жили кто где — кто дома, кто на улице, а кто в зависимости от текущих обстоятельств.
Кот в основном жил дома. Когда-то его из дома вообще не выпускали, так как он был сиамским котом, и считалось, что из-за происхождения улица ему противопоказана. Но однажды, уходя гулять, Санька из интереса прихватил кота с собой, и предоставленный ему шанс кот не упустил. Бегло ознакомившись с окружающим миром, он, несмотря на полное отсутствие опыта, быстро поймал случайно подвернувшегося голубя.
Однако, когда приятно удивлённый Санька попытался заставить кота выпустить уже не подававшую признаков жизни птицу, кот с этим не согласился, и продолжал держать её мёртвой хваткой. Никакие меры — ни уговоры, ни размахивание котом, чтобы голубь вылетел под действием центробежной силы — к успеху не привели. Поэтому Санька был вынужден притащить домой их обоих.
Дома кот начал носиться по всем комнатам, и через пять минут квартира выглядела так, будто в ней полтергейст безжалостно расправился со среднего размера подушкой. Кот успокоился, только когда вытряс из голубя почти все перья без остатка.
В результате этого происшествия доказавший абсолютную приспособленность к суровой среде обитания кот получил безоговорочное право свободных прогулок.
Но, поскольку в природе всё взаимосвязано, положительные перемены в жизни кота вскоре уравновесились небольшим несчастным случаем. Виновата в нём была исключительно присущая коту невоздержанность, а Саньке досталась роль слепого орудия судьбы.
Вышло так, что Саньку с котом на несколько дней оставили дома одних, вручив им при этом на двоих, помимо полезных наставлений, большую кастрюлю куриного супа. В первый же день, забыв вернуть кастрюлю в холодильник, Санька вместе с прокисшим супом получил неожиданную проблему. Есть суп Саньке было противно, а выливать — жалко и бесхозяйственно. Кот предложенный было ему суп проигнорировал начисто.
Дело явно заходило в тупик, но тут Санька вспомнил о необъяснимой любви кота к обычному копчёному сыру. Брошенный для пробы на дно блюдца кусок сыра принёс неплохой результат — чтобы его достать, коту пришлось вылакать полблюдца супа. Дальнейшее, понятно, было уже делом техники.
Прежде всего Санька заменил мелкое блюдце на глубокую консервную банку. Теперь, чтобы добраться до сыра, коту приходилось съедать уже не меньше половника. А поскольку разнообразием меню Санька кота не баловал, уровень супа в кастрюле стал неуклонно опускаться. Чтобы дело шло ещё быстрее, время от времени Санька, выждав момент, когда сыр должен был уже показаться на поверхности, щедро наливал коту добавки.
В первый день кот довольно легко управился с несколькими половниками супа, но уже на второй день стал заметно уставать. Он то с отвращением уходил от банки, брезгливо отряхивая лапки, то кругами бродил вокруг, то отлёживался, то убегал на улицу, но рано или поздно неизменно возвращался на кухню. На третий день, после нескольких неудачных попыток вытащить сыр из банки лапой, кот решился на необдуманный поступок и опустил морду в суп почти до самых глаз. Если бы он при этом ещё и задержал дыхание, то вполне возможно, что затея ему бы удалось. А так — кот получил лишнее доказательство, что получить сыр можно только честным трудовым путём.
Когда суп в кастрюле подходил к концу, частенько случалось, что съесть уже появившийся на дне банки сыр кот был просто не в состоянии. Но всё-таки важно, что в конечном итоге в выигрыше оказался весь коллектив — и бережливый Санька, и кот, пусть и с некоторыми издержками, но тоже по справедливости получивший своё.
А вот с собаками у Саньки почему-то дела шли гладко не всегда. Причём их взаимные отношения никак не зависели ни от размеров собаки, ни от её породы. К примеру, от встречи с бультерьером у Саньки остались только приятные воспоминания.
Однажды приятель показал Саньке снятого на камеру мобильника толстого белого бультерьера, с открытой пастью бегущего вприпрыжку прямо на объектив. Если бы Санька не разговаривал с живым и здоровым приятелем, то при виде последних кадров с внезапно задёргавшимся и пропавшим изображением, он предположил бы самое неприятное. Но, как оказалось, это просто бультерьер от избытка дружеских чувств решил потыкаться приятелю мордой в грудь.
И когда пару дней спустя Санька, почувствовав как кто-то трётся об его ноги, увидел доброжелательно глядящую на него белую зверюгу, эти знания здорово помогли ему сохранить самообладание.
А потом бультерьер облизал Саньке руки и, проявляя чудеса добродушия, благосклонно дал себя погладить. Радуясь солнцу, теплу и приятной компании, он, побегав и попрыгав среди жёлтых головок одуванчиков, шлёпнулся в траву и стал скользить по ней на гладком брюхе, отталкиваясь всеми лапками и рассекая носом стебли, как белая четырёхвёсельная лодка. Наверное, как раз после таких встреч и начинаешь верить, что собака — друг человека. Жаль только, что записаться в эти друзья стремится далеко не каждая из собак.
И за примером далеко ходить не надо. В доме рядом с санькиным проживал маленький фокстерьерчик. Выглядел он как настоящая плюшевая игрушка. А время от времени, когда под настроение он купался в луже — как мокрая и грязная плюшевая игрушка. Но вот характер фокстерьерчик имел совсем не игрушечный, а можно сказать, специально предназначенный для того, чтобы выводить окружающих из себя. Хотя при этом он вовсе не был похож на обычную злую собаку.
Например он мог, терпеливо и благопристойно выждав время кормёжки, равнодушно отвернуться от поставленной перед ним миски и уйти в неизвестном направлении. Или, внезапно оглохнув и ослепнув, не спеша пройти в двух шагах от зовущего его хозяина, постепенно впадающего в истерику от собственных криков. И вообще, в жизни эта собака руководствовалась исключительно своими, недоступными другим соображениями.
Однако до некоторых пор пути Саньки и терьерчика никак не пересекались. Но однажды, ни с того ни с сего, собака проявила к Саньке необъяснимый интерес. Теперь, как только терьерчик видел Саньку, он обязательно бежал к нему и кусал за каблуки ботинок. Не склонный к агрессии Санька сначала просто удивлялся, потом стал отмахиваться, но в конце концов, через неделю дошёл до белого каления.
В тот день Санька не торопясь шел домой, и уже издали заметил мирно сидящую невдалеке собачку. Фокстерьерчик тоже увидел Саньку, поднялся и спокойно, как на работу, молча потрусил навстречу. Наверное, он по каким-то причинам принял на себя миссию — убрать Саньку с лица Земли.
Санька смотрел на неумолимо приближавшегося мучителя, а в душе у него поднимались досада, негодование и желание справедливого возмездия. И когда плюшевая собачка подбежала вплотную, Санька наклонился, и глядя ей в круглые карие глазки, негромко, но с огромным чувством пообещал прихлопнуть противного зверя при малейшей попытке ещё раз его укусить. При этом Санька как-то не брал в расчёт, понимают собаки человеческую речь или нет.
Внимательно выслушав Саньку, терьерчик немного постоял, что-то прикидывая в уме, затем повернулся и так же не спеша вернулся на исходную точку, где снова сел и продолжил обзор окрестностей.
Когда на следующее утро Санька проходил мимо лежащего у дома терьерчика, тот даже не шевельнулся. Санька специально сделал крюк и подошел вплотную — терьерчик его не заметил. Решив выяснить всё раз и навсегда, Санька поставил ногу перед самым носом собаки — та равнодушно отвернулась. И с тех самых пор Санька для терьерчика перестал существовать как материальный объект. Характер у животного как был, так и остался отвратительным, мир в целом тоже не изменился, но вот Саньки в этом мире для терьерчика уже не было. Впрочем, Саньку это вполне устраивало.
Однако, самым своеобразным существом, жившим у Саньки, была, без сомнения, утка. Знакомство их произошло при довольно необычных обстоятельствах. Как-то, идя из школы, Санька заметил висящую на заборе дикую утку, голова которой застряла между двух соседних реек. Не сразу поверив в такую удачу, Санька вытащил застрявшую утку и притащил её в качестве охотничьего трофея домой.
Дома утка повела себя на редкость спокойно, сразу вписавшись в коллектив домашних жителей. Она мирно гуляла по траве, охотно плавала и ныряла в тазу, и вообще чувствовала себя как нельзя лучше. Но потом любознательный Санька решил посмотреть, как летают дикие утки, и подбросил её в воздух.
Вот тут-то и выяснилась удивительная вещь: траектория уткиных полётов походила на луч лазера — она летала только по прямой, и никак иначе. Вдобавок к этому тормозить в полёте утка тоже не умела.
Утка каждый раз летела вперёд как бронебойный снаряд, игнорируя все встречные препятствия. Санька провёл серию экспериментов, и несколько раз последовательно достал застрявшую утку из кустов и подобрал под забором. Особенно Саньку впечатлил полёт утки под прямым углом в стену кирпичного дома. Казалось, что утке было абсолютно всё равно, во что врезаться. Видимо, о своей особенности утка знала и поэтому летать особо не стремилась — так, немного перелетала с места на место. Зато ходить пешком она могла по траектории любой извилистости.
Хотя утка пребывала в состоянии хронического сотрясения мозга, зрение, слух, и аппетит у неё были в полном порядке. Каким образом дикой птице с таким экзотическим дефектом удалось дожить до своих лет — было абсолютно не понятно.
И всё-таки однажды Санька, уставший смотреть на уткины полёты, решил выпустить её на волю. Выйдя на высокий обрывистый берег реки, он подбросил утку повыше и долго смотрел вслед летящей птице, пока та не врезалась в стену камышей на другом берегу. Но, по крайней мере, тут он был уверен, что посадка была мягкой.
С улетевшей птицей ушла из санькиного дома и пошла дальше бродить по свету эта причудливая история. Но кто знает — может быть, она ещё вернётся? Птицы, собаки, кошки, человеки... Улетают, приходят, теряются и находятся вновь. Так они и живут вместе в этом не до конца понятном мире — не вполне домашние животные, и, если кому повезло, не совсем дикие люди.