Чайки

Разъяренный ветер раскачивал мачты на маленьком суденышке. Шторм был небывалой силы, и матросы, повидавшие многое в море, замерли от ужаса. Волны, одна за одной, накатывали на борт и трое уже немолодых людей еле держались на ногах. Капитан приказал убрать паруса уже пол часа назад, надеясь, что кораблик выдержит. Но теперь убирать было нечего. На мачтах болтались обрывки грязно-серых тряпок, когда-то бывшие белоснежными парусами. Зачем они вышли в море? Для китобойного судно было слишком маленьким, слишком оно было не приспособлено для туристических поездок. Маленький корабль шатало туда-сюда по бескрайнему морю, а люди, работавшие на нем, уже давно мысленно попрощались друг с другом. Капитан закричал: "Всем взять себя в руки! Шторм прекратится." Но его речь заглушил крик, который длился всего несколько секунд, а потом резко оборвался. Кричал один из них. Его выбросило за борт. Капитан и штурман как по команде бросились к борту, но спасать уже было некого. Безумная пучина поглотила матроса, в первый раз вышедшего в море в этом году. Капитан попытался разглядеть хотя-бы тело в зеленовато-бурой воде, но она закручивалась в воронки и пенилась, не давая увидеть даже свое отражение. И тут на корабль обрушилась новая волна. Капитан попытался ухватиться за веревку, но она выскользнула у него из рук. Тонны воды отшвырнули его к противоположному борту, где он попытался встать и не смог. По его лицу стекала тонкая струйка крови, а вода вокруг него окрасилась в ярко-красный цвет. Капитан попытался позвать на помощь штурмана. С ужасом он понял, что остался один. Штурмана уже не было. Бездна сожрала и его, даже не дав сказать и слова, даже не дав закричать. Капитан медленно поднес руку к лицу. Перед глазами все расплывалось, мысли путались, тело не слушалось. В голове будто что-то стучало, страшные картины вставали  у него перед глазами. И вдруг луч яркого света ударил ему в глаза, над головой пролетела белая птица. Шторм медленно утихал, и в голове у него пронеслось: "Хорошо, что я дома".  Капитан тихо вздохнул, посмотрел на небо и закрыл глаза. И больше никогда их не открывал. А над кораблем кружились чайки. Ах, как же много их было...