(Написано в 2013 году)
В комнате собрались трое. Лукас Ферт, мужчина лет тридцати, весьма приятной наружности, сновал из угла в угол, изредка останавливаясь, чтобы бросить взгляд на слушателей и вздохнуть, театрально всплеснув руками. Эмили Смит, молчаливая блондинка со строгими серыми глазами, листала фотоальбом. Казалось, ничто в мире не могло отвлечь ее от этого занятия. Последним из присутствующих был Генри Джексон, веселый и остроумный молодой человек. Впрочем, сегодня он, вопреки своему обычному амплуа, казался серьезным и задумчивым.
- Не понимаю я тебя, - нарушил тишину Генри, потянувшись за вторым куском отменного рыбного пирога, - хоть убей, не понимаю. Всегда в доме светло, тепло, уютно. Так почему ты разводишься с Мэри-Джин? Готовит она – пальчики оближешь. За порядком следит. Слова поперек не скажет. Поможет в любую минуту. Идеальная жена! Что тебя не устраивает?
- Меня?! Не устраивает?! – взорвался Лукас, - Мало того, что я вкалываю на работе всю неделю, как проклятый! Мало того, что я по вечерам, уставший, голодный, пытаюсь развлечь ее разговором, картами или чем-нибудь еще! Так она, хотя сидит все время дома и ничем, абсолютно ничем не занята, заявляет, что недовольна нашим браком!
- Может, ей скучно? – предположил Генри, добавляя в тарелку еще мясного рагу, - Эмили, попробуй эту вкуснятину! Давай положу!
- Отстаньте, - отмахнулась девушка, не желая откладывать в сторону альбом со свадебными фотографиями подруги, сделанными полгода назад.
- Так почему она не нашла занятия по душе? – воскликнул Лукас, вновь обращая на себя внимание, - Сидела все время у себя в комнате, ни разу не выходила. По крайней мере, когда я был дома. А ты знаешь, Генри, что в последнее время я почти всегда работал дома!
- Знаю, - подтвердил молодой человек, - Но ты же не думаешь, что у нее есть… - он не договорил и бросил на приятеля красноречивый взгляд.
- Любовник? – расхохотался тот, - Нет, этого просто не может быть! Во-первых, Мэри-Джин, смею надеяться, не ветреная барышня. Во-вторых, я бы все равно узнал. И в-третьих… В общем, я уже думал над этим вопросом. Нет, жена мне не изменяет, и это факт.
- Тогда в чем проблема? – удивился Джексон.
- Вот именно, объясни мне, в чем проблема? - Лукас снова всплеснул руками, - Ну чего, скажи, чего ей не хватало? Богатый дом, цветущий сад, дорогая машина!.. Детей нет? Так поправимо! - он замолчал на секунду и продолжил: - Но, если уж начистоту, Генри, когда я пытался… м-м-м… затронуть эту тему, то ничего не получалось. Каждый раз у нее то голова болела, то уставала она…
- Зачем же ты на ней женился?
- Я надеялся, - серьезно сказал Ферт, - что возьму в жены девушку не только красивую и трудолюбивую, но и образованную. Подумать только, отец у нее – талантливейший пианист, а мать – знаменитая артистка. Какая атмосфера для воспитания! Но, как только я заговаривал с женой об искусстве, она и двух слов связать не могла! Всегда отворачивалась и отмахивалась! – он остановился и торжественно провозгласил: - Супчики, котлетки, пироги… Чистота и блеск… Все это, конечно, хорошо, но женщине, чтобы называться идеальной, нужно иметь еще и широкий кругозор! Если бы Мэри-Джин заботилась о хозяйстве хоть вполовину меньше и потратила бы освободившееся время на саму себя, то, клянусь, я не расстался бы с ней вовек!
Генри согласно замолчал. Эмили не выдержала и подняла голову.
- Лукас, скажи, - мягко начала она и указала на длинный ряд прекрасных полотен, - ты знаешь, откуда появились у вас в доме эти картины?
- Разумеется, - несколько удивленный неожиданным вопросом, ответил ей мужчина, - Пару месяцев назад их показал мне дизайнер. Сказал, что они отлично впишутся в обстановку и все такое… А почему ты спрашиваешь?
- Их написала Мэри-Джин, - сказала Эмили и глубоко вздохнула, - когда очень скучала. А где был в это время ты? Ездил в затяжные командировки, зарабатывал деньги.
Что ты делал, когда она встречала тебя с работы? О чем говорил? О картах, которые она так не любит. О театре, отнявшем у нее родительское внимание.
Ты требовал, чтобы она была ласкова с тобой, и не замечал, что львиная доля времени твоей жены уходит на поддержание порядка в огромном доме. На приготовление еды. На стирку белья.
И так продолжалось в течение пяти месяцев. А этот, шестой, ты, наконец, стал проводить дома. Но почему ни разу не зашел к Мэри-Джин? Не поинтересовался, чем же она занимается?
А она рисовала, Лукас. Все это время она рисовала. Сколько здесь картин? Наверное, больше тридцати. И ей не нужен был ни богатый дом, ни цветущий сад, ни дорогая машина. Ей нужны были только любовь и близость. Жаль, что ты этого так и не понял…
***
(Добавлено 21.12.14)
Мэри-Джин, неподвижно сидя в глубоком кресле, безучастно смотрела в стену. Внизу в гостиной расположились ее муж, который вскоре должен стать бывшим, и их общие друзья. Женщина догадывалась, о чем они говорят. Лукас выглядел ошарашенным, когда она сообщила, что подала документы на развод. Он долго расспрашивал ее, пытаясь разобраться, что же заставило молчаливую супругу пойти на столь отчаянный шаг. И – так и не понял.
Мэри-Джин вздохнула. Она очень любила мужа. Нет, раньше, наверное, любила, потому что теперь он стал ей чужим, не тем человеком, которому она перед алтарем отдала руку и полное нежности сердце. Только где же теперь это сердце? У нее ли в руках или же по-прежнему у него?
Мэри-Джин в который раз задалась вопросом: почему все должно закончиться вот так? Это же неправильно, больно, обидно… Несправедливо, наконец! Она так много сил тратила на их дом, чтобы обеспечить мужу надежный тыл, ведь у него трудная работа! Она старалась помогать ему, чем могла! А он не смог понять ее и поддержать… И теперь их семья распадается!
«А что ты сделала?» - дохнул ей в лицо летний ветер,- «Что ты сделала, чтобы удержать ее? Готовила, убиралась и стирала? Встречала с работы Лукаса, старалась его развеселить и дать ему уютное домашнее тепло?».
- Да, - ответила ветру Мэри-Джин вслух, - Да, именно так и было.
«Но откуда же ему знать, что творится у тебя в душе, если ты ему об этом не говорила? Если ты уходила от него, затворялась, когда он старался тебе помочь? Ты обиделась на него и не дала ему даже шанса».
- Шанс был! Много шансов! – шепотом воскликнула Мэри-Джин, которую ошеломили подобные мысли.
«Зайти к тебе в комнату, когда ты ясно дала понять, что хочешь побыть одной?»
Женщина опустила голову, ощущая правоту упреков.
- Но ведь он, он никогда меня не спрашивал о том, что я чувствую! – ожила в последней попытке оправдаться ее гордость, - Он всегда делал по-своему!
«Но ведь это ты ему позволила так поступать».
Мэри-Джин закрыла руками лицо и беззвучно заплакала.
- Уже поздно что-либо предпринимать…
«Разве?» - шторы всколыхнулись и вновь бездвижно опали. Ветер поспешил дальше: нужные слова были сказаны, а дальше – не его дело.