Володя весь отпуск с интересом наблюдал общение тестя и тёщи. Она никогда не попрекала его ни в чём, всегда разговаривала ровно и даже с какой-то внутренней жалостью. Вставали они рано. Вместе отправлялись в пуню кормить и доить корову. Потом он важно заносил доёнку с молоком, она процеживала его через марлю в банки и наливала в кружки детям и себе. Хозяин молока не пил совсем.
- Не мой продукт, - ответил он на Володин вопрос по этому поводу, - организм не принимает.
Каждое утро тесть доставал из шкафчика «свой продукт» и наливал полный гранёный стакан. Крякнув, выпивал залпом, закусывал солёным огурцом и спешил помочь жене покормить поросят. Пока он восседал за столом, она усердно перетирала руками что-то в ведре, поливала щедро молоком и передавала эту мешку мужу.
Володя привык тоже вставать рано, но от его помощи хлебосольные родственники категорически отказались.
- Отдыхай, зятёк, - в первый же день заявил тесть, - у нас всё отлажено, а ты не знаешь даже как в яслях у коровушки сено перетрусить, чтоб меньше отходов было. Бурёнка наша привередливая, перебирает харчами, а сенцо летом дорого достаётся, труда немалого стоит.
Из довоенного детства Володя смутно помнил запахи парного молока и каравая, испечённого мамой. А потом война оборвала беззаботную жизнь. Сиротство и постоянный голод научили ценить и людскую доброту, и краюху хлеба. В еде он был не привередлив, и деревенские продукты даже смущали его своим изобилием.
- Кабанчика к новому году ладного вырастили, - с гордостью показывал тесть окорок с мясом в кладовке, - и сало посмотри, какое удалось. Будешь ехать, и тебе наделим, а то живот твой совсем к хребту притянуло.
Володя улыбался, поглядывая на тощую фигуру тестя в галифе и гимнастёрке.
- Ты на меня не смотри, старый я уже. А в твоём возрасте, не смотря на трудные годы, ёмкий был и жилистый. Поэтому и живой остался.
Володя чувствовал, что по душе пришёлся отцу жены. Видя, что зятёк к спиртному безразличен, он больше не предлагал составить ему компанию, хотя сам употреблял по расписанию три стакана в день. В обед, правда, в рацион входил обязательно суп, а вечером опять тот же огурец и пара сырых яиц.
- Жена, видимо, уже привыкла к такому питанию мужа и услужливо выставляла на стол то, что он всегда ел.
- Это он к старости степенным стал, а после войны каждый день «в атаку ходил» после своих стаканов с зельем. Только мамка смогла всё это вытерпеть. – Поделилась воспоминаниями Галина. – Мы, дети, прятались, кто куда, пока буйство не заканчивалось. А потом начинал плакать и вспоминать погибших дружков. Тогда мы выбирались из-за печки и слушали рассказы о войне.
Отпуск у Володи подходил к концу, когда беда, не спрашивая, пришла внезапно в дом, ставший за короткое время ему родным.
Накануне тесть хорошо выпил вместе с заглянувшим к нему фронтовым дружком, лёг спать и не проснулся.
Хоронили его с почестями. Володя с изумлением смотрел на высокие военные награды, о которых никто ни разу не упоминал в семье.
Тесть оказался кавалером Ордена Славы и очень редкого Ордена Богдана Хмельницкого.
- Думай, дорогой, - прощаясь с Володей, сказала Галина, - мама совсем никакая после похорон, а хозяйства целый сарай. Мне кажется, что и к весне я не смогу вернуться в Севастополь.
Так у Володи началась одинокая жизнь вдали от семьи. Ему очень не хотелось бросать квартиру и работу, но Галина категорически отказывалась в каждом письме от приезда.
До следующего отпуска Володя дотянул с трудом, надеясь решить свой семейный вопрос с женой при встрече.
Но этот приезд только усугубил и без того накалившиеся отношения между супругами. Не было уже рядом той степенной и молчаливой Галочки. На все Володины слова она отвечала резко. Холодными и нерадостными были объятия по ночам. Володе казалось, что она с трудом выполняет свой супружеский долг, не отказывая, но едва перенося близость.
Он чувствовал, что должен показать свою силу, возможно, в грубости, чтоб жена оценила его душу и мужское достоинство. Но природа не дала ему тех качеств, которые, видимо, смогли бы остановить Галину и сохранить их брак.
Натыкаясь на стену непонимания, он уходил в себя, молчал и старался больше времени уделять детям. Дочки обожали папочку. Это радовало, и тяга к ним решила все его дальнейшие действия.
Володя уволился с работы в Севастополе, сдал квартиру предприятию и приехал к семье.
В Орле он без труда устроился по специальности путевым мастером. И вскоре получил служебное жильё в доме барачного типа на перегоне. Но Галина отказалась переселяться туда из просторного и удобного родительского дома, ссылаясь опять на то, что мама требует ухода.
И жизнь у Володи потянулась в том же одиноком бурлящем потоке с той лишь разницей, что жена и дочки были почти рядом.
Несколько раз он замечал отъезжающий от дома знакомый УАЗик.
Другой бы мужчина учинил скандал, а Володя просто спросил:
- Этот Лёнчик – твой любовник?
- Да, да, да! – со злом и презрением ответила Галина. – Это ты у нас слишком правильный. А я – простая баба, которой нужен нормальный мужик, а не такой хлюпик, как ты.
Володя помог управиться с хозяйством, долго занимался с дочками, а рано утром уехал на работу.
Что он думал, теперь никто никогда не узнает. Была весна, все отпрашивались на работе, чтоб посетить на Радуницу могилки. Володе тоже очень захотелось съездить в свою деревню на кладбище, где похоронена мама.
В семье брата Миши все были рады его приезду. И по традиции во вторник отправились отдать дань и поклониться родственникам.
- Володька! – вдруг услышал он до боли знакомый голос, обернулся и увидел дородную молодую женщину с сияющим лицом, а рядом такого же упитанного высокого мужчину.
- Валя! – почти прошептал Володя, с трудом узнав в крупной даме ту худенькую и стройную Валюшу.
- Я самая. А ты такой же худющий и молодой. А мы вот раздобрели.
Они стояли друг против друга, как два незнакомых чужих человека, и молчали. Выручил брат, пригласив выпить и помянуть усопших.
Говорили ещё о чём-то, но Володя ничего не слышал, а только кивал головой и как-то странно улыбался. Эту улыбку потом долго будет вспоминать Михаил и переживать, что при встрече не нашёл времени расспросить брата о жизни и проблемах.
В своей квартире на перегоне Володя с дороги, не раздеваясь, прилёг на диван и в полудрёме опять, как когда-то в поезде, увидел цветущий сад и себя маленького с мамой, гуляющего по дорожкам. Но теперь ему не хотелось убежать от неё. Он всей своей ладошкой ощущал тёплую руку мамочки и, счастливо улыбаясь, подчинялся каждому её движению, удаляясь всё дальше и дальше, завороженный благоухающим и дивным видом.
Проснувшись от какого-то толчка, резко встал, достал бутылочку 100% уксусной эссенции, вылил в стакан и выпил залпом.
Нашли его через два дня в открытой квартире коллеги по работе. В каких страшных муках умирал этот спокойный и добрый человек, знает лишь он сам и Господь Бог.
Галина, устроившись на работу, с трудом поднимала детей. Потеряв мужа, имела ещё пару любовников, но замуж так и не вышла. К пятидесяти годам сильно заболела, стала набожной, но линия жизни быстро прервалась от онкологии.
Умирая, прошептала старшей дочери:
- А ведь всё могло быть иначе! Жизнь в любви...с... Володей...