– Астрон!- Тыкал в тысячезвёздное небо эллин корявым любознательным пальцем.
Номос! – Рёк другой. Знал, есть во вселенной такая точка – глаз наблюдателя. Она-то, собственно и является центром вселенной, ибо через неё и проходит Ось мира.
– Через пятнадцать минут опорный сеанс связи!
– Астрономическому расчёту приготовиться!
Не ружья готовили охотники по утренней зорьке и не снасти точили нетерпеливые рыбаки.
Не волшебные ларцы с бесценными сокровищами открывали, – заветные лакированные ящики. Доставали смазанные веретённым маслом таинственно-серебристые, тропического исполнения секстаны. Крутили винты, целясь в зеркала, остроглазо щурились, выверяя диоптрами последний микрон поправки. Чтобы взял прибор температуру, поднимали в прохладный мрак боевой рубки загодя.
Вычисляли по невозмутимому снобизму неусыпного хронометра чёрные глазки звёздного глобуса, ласково поглаживая его лакированную жёлтую лысину.
Вёл пальцем по хитрому, трудному для понимания сторонним людям ряду цифр штурман, кося глазом в циферблат, колдуновским шепотом высчитывал момент, когда уже видна линия горизонта и ещё видны звёзды. Подняв утомлённый взор, негромко и хрипло говорил: «Пора!».
Ясное дело! Есть голова на плечах!
Внимательно смотрел в перископ командир.
– Продуть среднюю! – Хватался он за поручни вертикального трапа и, едва дождавшись гула в цистернах, лез к верхнему рубочному люку. Поворачивал тугую кремальеру. Шипел люк, лязгала двухпудовая крышка.
– Астрономическому расчёту наверх!
Ваш звёздный выход!
Лезли поспешно вперёд рулевых на ещё непросушенный ветошью мостик. Садились усталыми задами на мокрое ограждение, смотрели в небо. Закуривали.
Со стороны посмотришь, – чудно! Галилеи! Глазеют на небо и курят! Делать им больше нечего!
Живёт иной человек на свете долгие годы, не ведая, что у него над головой каждую ночь поворачивается небесная сфера. В какую сторону? Да какая ему разница! Никчёмное занятие на небо глядеть… Волк и тот с тоски воет, когда морду вверх задирает. Кому польза? Разве что курице, когда из лужи пьёт.
Да некому смотреть со стороны.
Нарядные сияющие звёздочки, ехидно хихикая, – не возьмёте! - прыгали над головой.
– Возьмём!
Боясь дыхнуть, тёрли батистом соляной развод на линзах. Шибал в нос спиртовой сладкий дух. Трепетала жадная ноздря. Всхлипом душила тягучая слюна. Ныла душа. Да не до баловства. Сплёвывая за борт, терпели. Знали время.
До ломоты в глазах прожигая взглядом темноту, ждали появления долгожданной линии.
Затлел восток, и уже там, куда упирается правый край плоскости Первого вертикала, где чуть-чуть яснеет, вдруг едва различимо, начинает отделяться небо от моря.
– Ну, что, есть горизонт?
– Да вроде… Что-то там…
Или мерещится? Да нет, нет, точно полоса. Вот уже и в ночную трубу видна.
– Есть! Есть! Вижу!
Работают друг с другом, как и вахту несут. Старший с младшим. Командир – с командиром группы, штурманёнком. Старпом – со штурманом.
– Да что водишь по небу? Установи высоту Полярной и води по горизонту. Там её и нейдёшь. – Учил старший младшего.
И уже водит по линии горизонта там, где она едва просматривается.
А она всё чётче и чётче.
Теперь знай, поспешай! Успевай ухватывать оптикой секстана одну за другой нанизанные на кольца альмукантаратов драгоценные жемчужины и «сажать» на линию горизонта, до тех пор, пока они не начнут от неё бойко отскакивать!
– Пиши! Альфа Лебедя! Товсь! Ноль!
– Есть!
– Товсь! Ноль!
– Тооовсь!
Мастерством блеснуть, шиком.
Лихим жестом чиркнув по горизонту – Ноооль! – Чеканно рикошетит звезда от упругой линии.
В небо смотрят как в свою ладонь. Всё знакомо!
– Тооовсь!
– Ноооль!
– Тооовсь!
– Ноооль! – Щёлкают прыткие секундомеры.
– Пять замеров! – Ложилась в блокнот торопливая цифирь.
– Следующая!
А бывало и вовсе небо в тучах. Сторожи, как звезда вынырнет в просвете.
А вот она!
Пойди же, узнай какая. Успевай ухватить у рваного края!
– Пиши, слева тридцать! По глобусу определим!
– Товсь! Ноль!
– Товсь! Ноль!
– Есть первая! Вторая!
– Товсь! Ноль!
Ловко!
«Взяли» по пять звёзд. Одна в резерве. Запас карман не тянет!
Всё ярче разгорающийся пожар зари давит холодный звёздный блеск.
Еще не окончен сеанс связи. Есть ещё время. Сладка затяжка. Когда еще представится возможность? Запрещено курение на подводной лодке. Не курят подводники под водой. Как бы не сосало под ложечкой. Везде может ожидать коварная гремучая смесь, – смесь выделяемого аккумуляторами водорода с воздухом. Искра. Взрыв. Гибель!
Принимают радисты несущиеся сквозь тысячи километров пространства радиоволны.
А восток рубиново пламенеет. И вот уже сейчас нехотя выкатит время из-под блюда плоскости горизонта укутанный паром огненный шар.
Наготове метрист. Прослушивает эфир чутким ухом станция поиска радиосигналов.
– Мостик! Справа тридцать сигнал самолетной РЛС! Сила сигнала три балла!
– Все вниз! Срочное погружение!
Бросил за борт окурок-бычок штурман и, опасливо озираясь, нырнул в зев рубочного люка с зажатым в руке секстаном.
Бросил за борт секстан командир группы и нырнул вниз, зажав в руке непогашенный окурок.
– Да что же ты!
Чуть не зарыдал! Мальчика из корыта выплеснул!
– Э-эх!
Тянулись долгие месяцы боевых служб.
Утюжили океанские глубины железные чудовища, крадучись наматывая бесконечные мили на тяжёлые бронзовые винты.