...Феликса швырнуло лицом в землю. Шлем частично смягчил удар. По затылку огрело чем-то гибким, но увесистым. Клацнули зубы, прикусывая язык. Рот наполнился солоноватым привкусом крови. Затылок ожгло отупляющей, дезориентирующей болью. Перед глазами поползли тёмные пятна, полосы и чуть ли не золотые ослепляющие звезды.
-Подловила! Она меня подловила! – эта мысль назойливо сверлила мозг упавшего на землю Жнеца.
-Эта сучара, поймала меня на моём же трюке с заваливанием ствола. Моим же салом - меня же по сусалам! Она подрыла корни дерева, подманила поближе и опрокинула дерево на меня. Какой же я дурак. Что за критин!
Ярость вздулась горькой пеной на разбитых в кровь губах. От выброса адреналина в голове немного прояснилось. Но вместе с этим прояснением - внезапно пришла и новые тревожащие разум мысли. Холодом полыхнуло в разбитом затылке. Мурашки побежали по хребту и коже шеи.
При падении ручные гильотины были выбиты у него из рук. И как бы ни нащупывал их сейчас Феликс - он не мог их найти. Не мог отыскать. Их не было рядом. Он лишился их. Потерял. Возможно их погребли под собой ветви, может и того хуже центральные сучья, ствол дерева.
-Сейчас меня кинуться добивать! Если буду отлеживаться, да передыхать, тратит время на бесполезные поиски оружия – они прикончат меня. Уработают меня, твари! Порвут на куски, раскромсают, раздерут в клочья и скормят своей ненасытной матери.
-Ну, уж, нет! – взъярился Феликс и дёрнулся на свободу из под прижавшей его книзу кроны древня, покрытой мириадами сочных кожистых листьев. Дёрнулся и никуда не вырвался. Вес был чудовищен. Тяжесть сучьев и ветвей плотно прижимала Жнеца к земле, не давая пошевелиться. Да что там пошевелиться – тяжко было даже вздохнуть.
Но Феликс знал – или сейчас, пока тлеет запал на последнее финальное усилие, или уже он никогда и ничего не успеет. Нужно действовать, не раздумывая, доверившись своему инстинкту выживания.
И потому он отталкивался руками и ногами. Извивался меж сучьев змеей. Протискивался в лазейки как ящерица. Лягался как взбесившийся вол. Полз и перекатывался, гнул и рвал хлеставшие по лицу ветви. Выворачивал их в стороны, срывая мозоли на ладонях.
Он прокладывал себе путь наружу! Медленно, выдыхаясь и теряя силы, но неуклонно и безостановочно. И почти сумел высвободиться.
Как тут же на него накинулся подоспевший невесть откуда одинокий краб. Феликс выбросил перед собой кулак, надеясь на лучшее. И он не оплошал. Краб наткнулся на костяшки кулака, его отбросило чуть назад. Его клешни щёлкнули в какой-то паре сантиметров от шеи Жнеца. Феликс сдавленно вздохнул, ухватился за клешни. И распрямляя с натугой руки, насадил краба на торчавший возле локтя сук. Отросток с большим трудом пробил панцирь. Насаженный на сук краб вертелся, ёрзал. Крутился как волчок, пронзительно свистел, но с места не сдвигался.
Феликс подтянул колено к животу, не выпуская из слабеющих рук мясистые щелкающие у его лица клешни. Уперся коленом в головогрудь шипящего краба. С усилием протолкнул его дальше на калечащую, пронзающую ось сука. Несколько томительных секунд неимоверного напряжения и краб мёртвым грузом замер на убившем его суке.
В висках пульсировала кровь. В правом боку, в проекции печени ножом резало от перенесённых нагрузок. В горле перехватывало дыхания. Слюна пузырилась на губах вязким киселём. Сердце стучало так, словно стало чугунным колоколом, по которому какой-то изверг без перебоев и передыха бил железной палицей.
Однако мать-королева опять настигла его. Отростки захлестнули его по рукам и ногам. Спеленали, лишая возможности оттянуть руки от туловища. Обездвижили. Потащили навстречу к своей ощерившейся рядами остроконечных, заходящих друг на друга как гребёнки зубов округлой пасти.
К этому времени повелительница гнезда пожаловала наружу уже собственной персоной. Её похожее на шар тело выскочило на поверхность, поддаваясь навстречу приближающемуся к ней Феликсу. Ячейки мозаичных глаз окружали круглый пролом пасти. Голод сквозил в каждом взгляде десятка с гаком глаз. Чудовище со звучным шорохом то, открывало покрытые броней ячейки многочисленных глаз, то закрывало, фокусируясь на жертве её ненасытности.
Пока Феликса тянуло и волокло, он сумел кончиками, прижатой к правому боку руки вытащить из кобуры пистолет. Единственное, что вышло из этой затеи – он с болью в лучезапястном суставе развернуть ствол пистолета и направил его на самого себя.
-Одна, всего одна пуля! – эта мысль пронзала мозг иглами беспокойства. Феликс понял отчетливее некуда - есть всего одна попытка, последний шанс. Он не имеет права на промах.
И тогда изловчившись, он выстрелил себе в левую руку. Кислотная пуля лопнула, разбрызгивая жгучее, проедающее содержимое по руке, груди, левому бедру. Охватывающие Жнеца щупальца вмиг проело жгучим концентратом. И тогда он рванулся и высвободил руку. Кислота разъедала перчатку, прожигала кольчужные накладки на груди и ноге. Но она сделало своё дело.
К тому времени, когда Феликса подтащило к пасти - он уже наполовину избавился от стесняющих его пут.
И мать-королева отлично это разглядела. В чудовищно широком зевке она раскрыла свою непомерную пасть, намериваясь целиком заглотнуть в себя Жнеца. Она вознамерилась хватануть его огромными зубами, переломить его кости одним дробящим движением.
Феликса подтаскивало все ближе и ближе. Он отбрыкивался, как мог. В исступлении лупил пятками по глазам, в круговую обрамляющих зубатую пасть. Несколько ударов достигли цели. Хозяйка колонии раздосадовано и недовольно взвизгнула. Визг ударил в барабанные перепонки, переходя за границы слышимости.
И тогда мать-королева разом захлопнула все хитиновые заслонки глаз. Снова распахнула пасть. Но этой временной заминки Феликсу хватило, чтобы перекатиться через голову назад. Избежать сходящегося капкана пасти. Он вскочил на ноги и сорвал с груди зажигательную гранату.
Королева приподняла заслонки и поглядела с осторожностью на него своими ячеистыми глазами. Жнец сорвал чеку и бросил гранату прямо в просвет распахнутой пасти. Но ряд сходящихся зубов встал непреодолимой преградой для летящей гранаты. Шарик гранаты отлетел назад, и с мягким шлепком ударился в грудь Феликса.
Коварная мать-королева снова опустила защитные щитки на глаза.Она явно намеривалась переждать взрыв зажигательной гранаты. Её природная броня вполне могла выдержать вблизи от себя жгучие фейерверки термитного пламени. Однако в отличие от неё, Феликс никак бы не смог такого вынести. И хозяйка гнезда явно на это и рассчитывала.
-Не дождешься, сука! – заорал он и, подхватив гранату не давая ей упасть вниз. Вцепился в неё зубами и прыгнул навстречу сомкнувшейся пасти. Со всей силы, от бедра пнул сапогом по щиткам. Безрезультатно. С таким же успехом он мог бы бить каменную стену.
Тогда он вцепился руками в верхний край стиснутых зубов. Упёрся ступнями в ряд нижний. Изогнулся в три погибели. И выпучив налитые от натуги кровью глаза, с ревом и матом разогнулся, разводя зубы в противоположенные стороны.
В спине хрустнуло. Мышцы пронзила обжигающая боль. Кожа на перчатках и пальцах лопнула от напряжения и остроты гигантских клыков. Сердце словно остановилось. Но годы силовых тренировок, занятий с молотом и отягощением не прошло для него даром.
Феликс умудрился распахнуть неподатливые тиски челюстей. И плевком забросил гранату промеж частокола зубов.
Мать-королева дёрнулась. Встала на дыбы всем своим сферическим телом. Феликс подбросило в воздух. Он соскользнул вниз, плашмя упал на живот. Клацнули зубы, и челюсти снова сомкнулись. Граната оказалась зажатой рядами зубов. Она так и не достигла глотки.
Не давая, твари вытолкнуть гранату, упавший на четвереньки, Феликс разогнулся, словно натянутая тетива на луке. И ударом основанием кулака, как молотом впечатал удар по гранате. И она, кроша зубы, всё-таки проскользнула в ротовую полость.
-Чтоб ты подавалась, тварь! – проорал, задыхаясь от злости, Феликс и «колесом» перекатился в бок и назад.
Полыхнуло яркое пламя. Снопы прожигающих всё и вся искр огненным фонтаном ударили в стороны, вылетая на и так уже подгорелую траву. Выжигая её теперь под корень. Но хуже всех сейчас было нутру умирающей, беснующейся от боли уже бывшей повелительницы колонии древокрабов. Она полыхала в зареве пожиравшего её багрового пламени. Горела, выплёскивая из обожжённой пасти огненные гейзеры. Умирала в огненной западне собственного чрева. Феликс откатывался всё дальше и дальше…
А потом он замер. Приподнялся и начал скидывать с себя жилет. Расстегивать и сбрасывать кольчужные накладки. Сорвал одним, убийственно болезненным движением разъеденную кислотой перчатку с левой ладони. Отшвырнул её не глядя прочь. Азарт боя и выплеск адреналина не позволял пока ощутить всю глубину боли в руке покрытой волдырями химического ожога.
Феликс сломя голову бросился к фургону. Там его ждали заготовление заранее инжекторы с регенератами, обезболивающими, противоожоговый пакет. Он бежал на подгибающихся коленях, вихляя на ходу и едва не падая наземь. Бежал и хохотал как безумный. Он был не просто рад. Он был буквально окрылён триумфом! Боль уже не могла испортить его безумный восторг победителя.
Да! Он сумел! Справился! Превозмог свои слабости и силу чудовищного и хитрого соперника. Теперь он - Жнец! Полноправный и независимый от учителей, от невзгод и преград судьбы. Первая самостоятельная победа невероятно пьянила. От неё кружилась голова, и шумело в ушах. И сердце пульсирующим комком, трепыхалось как перепуганная насмерть птаха, и неистово билось в такт его шагов…
продолжение следует...