1998г, редакция 2017г.
Утро, меня разбудил сон – не сон, а сгусток чувств какой-то.
Я посмотрела на часы – семь – вскочила с постели,
записала то, что приснилось и нырнула обратно, под одеяло.
«Зимин… Серёжка… Мой самый лучший друг! Как же я забыла про тебя!?
Ты ждал... А я сомневалась… Милый! Милый Зимин!
Подошёл чуть медля... Хотел заставить поволноваться...
Мой милый и храбрый рыцарь! Поцеловал мне руку.
Как нежно и как трогательно ты умеешь это делать, милый друг!
Сколько в этом нежности... и сколько боли!»
Странный сон, думала я, снова и снова перебирая его в памяти,
в нём только чувства...
Тут слёзы подступили к глазам, истерика стала душить меня,
не в силах остановить приступ я беззвучно зарыдала в постели,
и если бы не мирно спавшие домочадцы, я зарыдала бы во весь голос.
Зачем этот сон?! От чего эти слёзы?!
Чего во всём этом больше – нежности или печали?!
Вот уже несколько дней подряд я вспоминаю свою жизнь с самого детства,
капля за каплей восстанавливаю события. Я вспомнила всё, что смогла,
перебрала в памяти каждую мелочь, но именно об этом мальчишке из своего детства я и забыла.
Мой милый, милый Зимин! Боже мой! Как сон разбередил, разорвал на части то,
что скрывало яркие детские чувства, из каких глубоких тайников
высвободил он их, как будто они были уже в другой жизни.
О, сколько глубины в моём бестелесном существе!
Но видно теперь в нём нет места подобному…
Я стала думать о Боге. Как хорошо, что Он подарил мне этот сон,
вскрывший некий набухший нарыв в моей душе.
Опустошай, очищай мою душу, Господи. Я принимаю волю Твою и каюсь!
После раскаяний рыдания прекратились, истерика иссякла,
остался только лёгкий нервный озноб.
Некоторое время я лежала без движения, боясь шевельнуться,
я прислушивалась к звукам за окном.
Успокоившись, я отвернулась от окна, зарылась в одеяло и заснула...
...День провела в хорошем настроении.
Перечитав вечером утреннюю запись, сделанную на клочке бумаги, подумала:
Ну, чем не картина?!
Только отсылать её Галине Григорьевне я, пожалуй, не стану.