Это не пушкинские персонажи. У них другие имена. Женщина в этих заметках обозначена по имени любимой ею толстовской героини, которую жизнь бросила под поезд. И Командор не статуя с чугунной поступью, а символ нашего безжалостного времени – его поступь многих из нас неотвратимо толкает в пропасть.
Анна Каренина живет и умирает в потрепанном, читаном и перечитанном томе. Наша Анна живет в одном из новых домов на окраине Ярославля, там, где здания жмутся на бывшем болоте. Здесь тесно толпе, но одиноко человеку, который потерпел крушение. Сюда переселяли скопом из старых построек. Но в новых квартирах оторванные от привычного люди плохо приживаются. Вот и Анна с мужем так мечтала об этой двухкомнатной квартире. А сейчас признается: ненавидит комнату, дом, район. Особенно плохо ночами, когда не спится и за окном сотни пустых черных окон, которые, как страшные глаза из-под прикрытых век, следят за каждым твоим движением, мыслью.
Однажды Анне стало так страшно, что разыскала она клочок бумаги и написала, нет, с отчаянием обратилась через газету с призывом о помощи: «Мне 52 года, почти два года как я безработная, и надежды на получение работы никакой…»
Мы рассматриваем альбом с фотографиями. Вот она, Анна, веселый росточек с косичками, в полосатых носочках. Вот Анна как-то незаметно переливается в другое существо – в Аленку, и не сразу различишь: та же чёлка, та же улыбка. Анна тогда веселая, она любила фотографироваться в светлых блузках. Рядом – муж, черноволосый, широкоплечий, наполовину цыган, наполовину русский. «По-всякому жили, и плохо много было, гулял он и пил, меня обижал», - Анна рассказывает, будто читает потускневшие страницы какой-то книги. Вспоминает, как наконец взбунтовалась, подала на развод. А покой все равно не наступил, потому что любила она своего цыгана и, расставшись, жалела о содеянном. И когда спустя некоторое время Иван появился на ее пороге, приняла его сразу, хотя дочь ни за что не хотела признавать отца. А тот, видно, чувствовал, что надвигается на него беда и, что, кроме Анны, ни у кого не найдет он помощи. И правда, подкралась болезнь, да такая, что три года Анна мучилась и умирала вместе с ним. И последнее дыхание его она приняла на своих руках, давно простив ему все его прегрешения.
«Так сразу я потеряла все, чем жила…»
И только тут осознала, что многое утратила еще раньше. Всю жизнь проработала она секретарем-машинисткой. Работала добросовестно и старательно. Один из последних начальников, заместитель генерального директора крупной организации, и сейчас вспоминает ее с уважением. И она помнит, как он учил ее, что секретарь – лицо, визитная карточка организации. А значит должна быть всегда приветлива, аккуратна, к лицу одета. Анне это было нетрудно: она и начитана была, и внешностью ее Бог не обидел, и нравилось ей быть у людей на виду. И машинка ее строчила весело и уверенно.
Но Командор был уже у порога. Перестройка потребовала реорганизации конторы. Не дожидаясь необратимых перемен, уволился начальник. А вскоре и она вместе со многими другими попала под сокращение. Через месяц, правда, устроилась на такую же работу в другую организацию. Но Командор неотвратимо двигался по пятам. Расформировали управление, и Анна в числе новичков вскоре снова попала под сокращение. Случилось это через месяц после смерти мужа. Сначала ей показалось, что это второе сокращение она перенесла легче, чем первое, да и переживания о смерти Ивана отвлекали ее от мыслей о хлебе насущном. Потом оказалось, что этот двойной удар «выбил из житейской колеи, и, видимо, навсегда».
«В марте истекает год, как я получаю пособие по безработице, которого едва хватает на хлеб. А что дальше? Здоровье сдало, душа очерствела».
В ней было много оптимизма, жизнь, сто раз проверив на прочность, многому научила ее. Но этого многого, увы, хватило на недолго. Она умела вязать и шить и занималась рукоделием до одурения, пока все это не опротивело окончательно. Из-за астмы ее не брали и на изредка предлагаемые работы. Бессонницу она лечила старым способом – писала стихи, пока однажды, «когда стала злой», не разорвала все свои рифмованные строчки. Я попросила вспомнить что-либо из написанного. Она прочитала, спотыкаясь и волнуясь, - давнишнее.
Написанное в более зрелом возрасте она забыла, а последние стихи категорически читать отказалась: очень страшные.
Несколько своих «детских» стихов она посылала даже Агнии Барто и получила от нее добрый ответ. Подрастая, Алена тоже стала писать стихи. Теперь она уже в декрете. Где-то за стеной слышатся осторожные шаги, на стене комнаты ее рисунок петуха с новогодним поздравлением матери. Но сейчас и дочка отдалилась от матери на недосягаемое расстояние.
С Аленкой получилось все не так, как мечталось. Окончила техникум, а работает не по специальности. Развелась с первым мужем, нашла второго, который матери не нравится. Но у дочери своя жизнь, и Анна чувствовала себя в ней лишней, помехой. Привыкла всегда заботиться о ком-то, а оказалась ненужной. Старые подруги как-то мгновенно отошли: то ли свои дела, то ли неудобно им, работающим перед ней, нищей и расстроенной. Появились новые знакомые – безработные, что приходили отмечаться на биржу труда, получать нищенское пособие. Тут никто никому не завидовал, одинаково томились в очередях. Два года она наблюдала, как меняется очередь. Сначала были в основном немолодые женщины, много итээровцев. Но сейчас, в очереди очень много мужчин, даже совсем молодых. Они становятся все более агрессивными, озлобленными.
Эти посещения биржи уже давно не дают ей никакой надежды, остаются просто единственным выходом «в свет». Но в беспросветном ее одиночестве этого было так мало. И жизнь свела ее с другим несчастным. Он перенес тяжелую операцию, его бросила жена, даже оставив ему квартиру. Безработный инвалид, он жил в том же доме, и пути их когда-то обязательно должны были пересечься. Так и случилось. Борис был на много лет моложе, внешне они выглядели ровней, а нуждался он в ней, как ребенок в матери.
Прежняя семья так и не востребовала до конца заложенные в Анне сокровища. Теперь она дарила их своему случайному попутчику. Он тоже впадал в депрессию, и она заставляла что-то чинить в квартире, готовила ему обед, просто разговаривала с ним, просто даже телевизора у него уже не было - на водку ушел. Остановить его от выпивки у нее нет сил, и он погибает у нее на глазах. Денег им катастрофически не хватало. Анна начала продавать свои вещи. Сначала ушли книги, потом ковер, затем шкаф. Расставалась со всем легко, только вот с «Анной Карениной» ни за что не хотела расстаться, снова стала читать ее.
Перемены в ее собственной судьбе после встречи с Борисом в доме, похоже, никого не интересовали. Когда я ходила сюда, все так же в подъезде маялись девчонки-подростки с сигаретами, также болтались между этажами помятые личности на нетвердых ногах, а за плохо пригнанными дверями – оглушительная музыка, то такой же силы брань. Страшный, обычный дом.
Сначала и дочь с зятем отнеслись к проблемам Анны равнодушно, своих хватало. Но вот в очередной «финансовый кризис» она продала свой «Ундервуд», доставшийся ей еще от отца, последний знак ее профессии. С исчезновением машинки почти пустая комната опустела еще больше. И что-то совсем надломилось в ее душе.
Анна почувствовала, что еще чуть-чуть, и она сойдет с ума. В тот же день она уже не прятала бутылку от Бориса, а поставила стакан и для себя. И сразу стало легче, отошли в сторону заботы. И даже разрыв с дочерью, скандалы с зятем перенесла она, как бы наблюдая за всем со стороны. Стройная, моложавая, она за какой-то месяц вдруг поседела, походка ее стала неровной, на лице как бы приклеилась рассеянная улыбка.
Письмо в редакцию она написала в минуту просветления, когда снова испугалась: «Впереди ни одного светлого пятнышка, только тьма-тупик».
Она уходит в чужую квартиру, не ставшую ей своей, возвращается к себе, где стены давят холодом отчуждения. Дочь делает вид, что не замечает ее. Зять, безработный с сентября, мрачен и раздражителен.
Как ей нужны работа, люди! Она так и не привыкла жить без этого. Вот будет внук, убеждаю я ее, все перемелется, у вас будет работа. Молодая бабушка в семье – такое сокровище. Анна то сокрушенно качает головой – уже поздно, то вдруг горячо убеждает, что все поправимо, все будет нормально. И тут же сбивается, не надо ей видеть внука, иначе она сразу привяжется к нему, к жизни. А она уже решила, помните, как в «Анне Карениной»: «избавляюсь от всех и от себя».
И шаги Командора все тяжелее, и кто в их роковом гуле услышит слова сломленной женщины:
«Обращаюсь к добрым людям. Помогите советом, если еще не поздно…»
Северный край, 10 марта 1983 г.
http://realt.by/uploads/RTEmagicC_Foto_1_sku_03.gif.gif