Генералами не рождаются. часть 1-я. Хлебопашцы
Я согласился на издание этой книги не как главный
герой, а как человек, живущий в эту сложную эпоху,
воспитанный Советской страной, Советской властью,
абсолютно осознанно вступивший в Коммунистиче-
скую партию, членом которой являюсь до настоящего
времени.
К сожалению мне не удалось упомянуть многих наших с женой
родственников, друзей, официальных лиц, рядом с которыми
многие десятилетия довелось жить и служить во имя моей Родины.
Таковы рамки этого повествования.
Александр Авдеев.
Это книга о жизни, о смене эпох и о людях,
которым выпало жить в эти сложные времена.
ГЕНЕРАЛАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ
Автобиографическая повесть
Благодарю своего друга поэта и журналиста
Рудольфа Панфёрова
за совместную работу
в подготовке к изданию этой книги,
которая в бумажном варианте опубликована
под названием
"ЖИЗНИ ДИВНОЕ СВЕЧЕНИЕ"
Часть 1. ПОТОМСТВЕННЫЕ ЗЕМЛЕПАШЦЫ
В череде веков деревня была всему основой. Кормила огромное государство, поставляла солдат, одерживала победы в многочисленных войнах. И всё это сносила без особого ущерба для своей крестьянской крепости. А ещё была многолюдной и по-доброму открытой. Создала самобытное рукодельное и устное творчество, меткий и образный русский язык, который незримо скреплял громадное государство, несмотря на многочисленность народов, составлявших его. Так многогранно и плодотворно проявила себя российская сельщина, неустанно верившая в то, что всякий добросовестный труд на земле полезен.
Берегли её, почитали труд отцов.
Крестьянский народ неохотно отступался от того,что получил с материнским молоком. Он говорил верно,правильно и метко, сам того не особенно-то сознавая.
Отцы и деды для него – великое дело. Патриархальщина? Вросли ногами в избы?
Скорее, охранительный великий консерватизм, взятый не из книжек, а той самой череды веков крестьянского космоса. Из рода в род потомственное, по большей части общинное, крестьянство создавало самобытную картину мира, древнего и таинственного. Люди,устроившие свой домострой на земле, были красивы и душой, и статью.
Скромность считалась достоинством.
Шестого апреля 1938 года в посёлке Глуховском в километре от будущего райцентра, посёлка Бетлица,что значились тогда в Смоленской области, в семье потомственных землепашцев Тимофея Акимовича и Анастасии Фроловны Авдеевых родился восьмой ребёнок.
Мальчика назвали Александром. Через два года появился и девятый ребёнок – Николай. Так сформировалась многодетная семья.
Анастасия Фроловна – мать-героиня, была награждена орденом.
Тимофей Акимович родился в 1895 году в деревне Садовище, Анастасия Фроловна – в 1897г. в деревне Падерки. В то время это Рославльский район Смоленской области, а с 1944 года -Куйбышевский район Калужской области.
Они и предки их – из рода в род потомственные землепашцы. В крестьянском крытом соломой доме и прилежащем подворье всё показывало трудолюбие и порядок.
В то время закончился трудный и трагичный процесс наделения землёй крестьян, сбитых в коллективные хозяйства. Земля-то прежняя, родная и близкая. Но отчуждение людей от результатов их труда, да ещё зачастую надуманное и жестокое раскулачивание, разобщали и удручали сельский люд.
В России властвовали Советы. Простодушный народ полагал по сказанному отцами слову: «Где совет – там и свет».
Выходило однако по-другому. Опасна стала крестьянская жизнь. Беда без дела, работа в лес не убежит.
Тимофей Акимович был горазд на все ремёсла: плотник, столяр, умелый печник, изготовлял деревянную посуду.
На подворье корова, свиньи, овцы, пернатая живность.
И если ногами вросли в избы, то руки доходили до всякого дела.
Понимали это и самые малые. Летняя страда начинается рано, а кончается поздно. Но всё это укладывается в четыре месяца, хорошо, если непогода не отнимет две, а
то и три недели, когда образуется томительный праздный простой в полевых работах. Тогда время уплотняется, и только успевай на посеве, сенокосе, уходе за всходами; а ещё: уборка, заготовка, присмотр за скотиной и что где починить, поправить.
Сперва делали колхозную работу, а свою – до темноты, а что не успевали – то на следующий день чуть свет, до колхозной подёнки.
И самые малые дети были при деле. Девочки ближе к матери, а мальчики там, где мужская работа. От Саши никакой работы не требовалось, но присутствие при том скрадывало расстояние от созерцания до приближения к делу.
Всё это и сейчас отчётливо видится, так жили почти все крестьяне, кроме тех, кто отлучались от земли, кто на стройки, кто вербовался по спецнабору…
В подавляющем большинстве своём крестьяне, а теперь колхозники, жили и трудились трезво и честно. Только бы им не мешали. И будут оживлены поля пшеницей, ячменём, рожью.
И люди, красивые душой и статью, а старики похожи на библейских мудрецов.
Бывало после тяжёлой работы, когда с поля отправлялись домой и, казалось, от усталости ничего не радует, отец скажет по-особенному душевно:
«Держитесь, милые.Дружно – оно не грузно. Держитесь, милые»…
И как-то бодрее становилось, сестрёнки песню заводят. Аня бывало возьмёт братца на руки, тихо пропоёт ему что-нибудь удивительное: «Приходили чистяки, на них брюки,пиджаки, сапоги с галошами, ребята все хорошие». И целовала маленького Сашу.
Но вскоре всё померкло. Куда-то уехал отец. Уже вместе не ходили на сенокос. Сестра не пела про чистяков. Вломились откуда-то незваные, заняли дом, он им явно понравился, просторный, чистый, опрятный. Стали хозяйничать в хлеву. Резали скот, птицу и тут же возле дома жгли костры, нагло жарили мясо. Под губную гармошку горланили пьяные незнакомые песни.
Пришла война, а с ней фашисты.
Анастасия Фроловна перебралась с детьми на огород, в землянку, которую выкопал Тимофей перед уходом на фронт. Осталась она одна с восемью детьми. Вскоре пришла из соседней деревни Падерки старшая из дочерей Зинаида, муж её Николай Кабачов ушёл на фронт. Она стала помогать матери.
Потянулись мрачные и тягостные осенние дни конца 1941 года.
…Иногда в дни протрезвления и созерцания русского крестьянства немцы с удивлением замечали «гордые лбы винчианских мадонн» у русских крестьянок.
Эта непонятная красота не луч ли того солнца, что называлось Римской империей? Откуда? Ведь именно германский вождь ещё давно в 476 году низложил последнего римского императора. Об этом они не раз слышали. Фюрер позволил солдатам поступать , русскими варварами, как с рабами, сельскими плебсами.
А тут сельские мадонны, дети, впечатляющие старцы. Все, кто способен держать оружие ушли на войну, вряд ли это рабы…
Это воины сталинской империи? И там, на фронте, похоже, что и здесь в тылу.
Чего-то они не угодничают, не гнутся? Заставим…
С первых дней оккупации гитлеровцы почувствовали всё более усиливавшееся сопротивление народа «новому порядку».
Жители прятали запасы продовольствия, укрывали раненых воинов Красной Армии, тайными тропами выводили через линию фронта окруженцев.
Уже в ноябре стали организовываться партизанские группы. Собирали оружие и боеприпасы, устраивали засады, нападали на небольшие подразделения гитлеровцев. Вскоре эти группы объединились в два партизанских отряда. Уже в декабре фашисты почувствовали их силу. Партизаны разгромили немецкий гарнизон в Ветмице, уничтожилиболее 40 фашистов, отряд в Синявке, убив 42 оккупанта, захватив 18 подвод с продовольствием, 50 винтовок, три пулемёта и множество патронов.
Ряды партизан пополнялись местными жителями и бойцами, попавшими в окружение. Партизанская война постоянно усиливалась.
Вскоре немцы забрали 16-летнего брата Сергея, отправили на трудовую повинность в Германию. И тут ещё одно горе. При столкновении фашистов с нашими войсками случился сильный артобстрел. Зинаиду тяжело ранило осколком снаряда и вскоре она скончалась.
Брата своего Сергея, угнанного в Германию, Саша увидел в 45 году и не узнал. Это был какой-то чужой взрослый, очень истощённый мужчина.
– Брат я твой, Сашка, брат, – сказал он.
Сергей буквально закипал, когда его расспрашивали о пребывании в фашистской Германии. Он говорил одно – обращались с русскими хуже, чем со скотиной. Продавали и перепродавали «гроссбауэрам». Оценивая «товар», разглядывали зубы, ощупывали тело. «Скляве, скляве», –повторяли они, – рабы, то есть. Славянские рабы.
Через много лет никакое побратимство с немцами не помогло ему забыть пережитое. Сергей старался не вспоминать, не бередить рану.
Как жили в оккупации? Постоянное гнетущее чувство. Несвобода везде и во всём. Злобные овчарки, которыми травили даже детей. Расстрел пленного красноармейца, который плюнул в лицо охраннику.
Однажды недалеко от дома, метрах в двухстах, с неба из подбитого советского самолёта упал лётчик (парашют не раскрылся полностью). Немецкие солдаты побежали, стреляя на ходу, а когда осторожно подошли и увидели, что он мёртв, то стали дико ликовать и пинать труп.
Не под Москвой, так хоть здесь они одержали победу.
После бегства фашистов останки лётчика-героя похоронили в братской могиле, а через много лет с почестями перезахоронили на воинском мемориале в пос. Бетлица.
Запомнилось, как несколько детей, и Саша с ними,с протянутыми консервными банками, когда рядом не было солдат, стояли у немецкой полевой кухни. Повар плескал тёплую жижу, что-то приговаривая с отвращением. Ребятишки выпивали кухонные остатки и опять протягивали банки…
Помнится, уже более явственно, солнечный августовский день 1943 года. Грянул необычный гром, дрогнула земля. Это советские лётчики бомбили скопившиеся в Бетлице эшелоны с военной техникой, горюче-смазочными материалами, боеприпасами и живой силой противника. Небо стало чёрным от дыма. Вдруг светлый день превратился в ночь. Пяти-шестилетние ребятишки попрятались от страха. После нескольких авианалётов стало тихо и светло. Авиация сделала своё дело. Взрослые говорили, что скоро немцам«капут».
А в сентябре 1943 года всех жителей посёлка Глуховский посадили на телеги, в их числе и семья Авдеевых: Анастасия Фроловна, сёстры Аня, Нина, Мария, братья Иван, Михаил, Александр и Николай. И повезли,как все думали, в Германию.
«Депортацион, депортацион» – повторяли охранники. Двигались через деревни Зловодку, Лужницу к деревне Ветмица, что южнее райцентра в 3-5 километрах. Дальше был Рославль, где находился фашистский концлагерь.
Стали приближаться к речке. Внезапно раздалась сильная стрельба. Лошади остановились. Немецкие охранники пустились наутёк.
Женщины с детьми укрылись у ручья в кустах ивняка.
И тут раздаётся: русское Ура! Ура!
Выехало несколько конников, и все поняли, что это наши кавалеристы.
Из кустов быстро повыходили пленники. Средь большой луговины остановились матери с детьми, несколько стариков. Как бы замерли на мгновенье. И начался всеобщий плач.
К одной из женщин подъехал красноармеец на красивой лошади.
– Здравствуйте, Мария Егоровна!
– Здравствуй, батюшка-солдатик!
– Вы меня узнаёте?
– Эка беда, дай чуточку приглядеться.
Потом облегчённо вздохнула: «Как же, красноармеец, по голосу узнаю».
И Мария Егоровна пропела радостно:
"Я плясала у реки,
Отвалились каблуки…"
От подвод послышалось: «Солдатики! Хлебушка,картошечки возьмите».
Кавалеристы отвечали: «Спасибо, родимые. Спасибо. Нам некогда»…
И помчались по дороге той, что на запад.
Плакали и радовались, махали платками женщины вслед освободителям.
К вечеру вернулись домой, а посёлка нет. Бежавшие немцы сожгли всё дотла.
Омрачили радость, но не убили её в освобождённых людях. Стали устраивать
мирную жизнь. Кое-как пережили зиму.
Начали отстраиваться, строили жилые халупы, разводили живность,распахивали огороды.
…Начало наступления наших войск в районе началось 7 сентября 1943 года.
Теперь превосходство над врагом было на нашей стороне. Мощный удар «катюш» ошеломил врага. К исходу дня оборона противника была прорвана.
Однако фашисты сопротивлялись. Важным пунктом обороны гитлеровцев стала высота 224,1, названная Безымянной.
Прилегающая к высоте местность также была превращена в сильно укреплённый
район, окружена минными полями, опоясана глубокими траншеями.
Вокруг было сосредоточено огромное количество пулемётов, орудий прямой наводки, несколько танков, шестиствольных миномётов.
Они надеялись, что этот бастион неприступен и станет опорой для последующего контрнаступления. Несколько суток продолжался кровопролитный бой, но решительного успеха нашим бойцам добиться не удалось.
Тогда решили взять высоту штурмом и только ночью. За дело взялись сибиряки-добровольцы из взвода мл. лейтенанта Е. И. Порошина. Сильный натиск храбрецов смял первую и вторую траншеи. Перестрелка и контратаки продолжались до рассвета. Из 18 сибиряков в живых остались только двое, но враг понёс громадные потери, был деморализован.
Утром 139-я дивизия успешно прорвала оборону фашистов и неудержимо устремилась на Запад.
В книге боевой истории дивизии была сделана запись: «Даже умирая, наши герои делали шаг вперёд. Все они лежали головой на запад».
Так был взят последний опорный пункт обороны фашистов на Куйбышевской земле.
О легендарных героях создана широко известная песня фронтовых авторов М. Матусовского и В. Баснера «На Безымянной высоте».
На месте гибели героев воздвигнут мемориал, установлен памятник из бронзы и мрамора, действует музей Боевой славы.
…В мае 1945 года как-то всей деревней сажали картошку в поле. Взрослые тянули на себе сохи, плуги, бороны, дети резали картофелины на части, но чтобы обязательно оставался хоть один «глазок». Наберут ведро-два, идут сажать в подготовленные борозды.
Вдруг услышали крик, бежит женщина, что-то радостно кричит, падает, опять бежит и кричит.
И вот расслышали: «Кончилась война!Кончилась война! Победа!»
…Стали возвращаться мужчины. Из 25-ти, ушедших из посёлка на войну, вернулись десять. Почти все раненные, а то и без руки, ноги. Средь немногих счастливых вернулся и Тимофей Акимович, замкнутый, молчаливый.Хоть и не виноват ни в чём перед вдовами. А всё же, всё
же… Как посмотреть им в глаза, какие найти слова утешения?
Организовали колхоз «Новый путь». Старшую Нину Тимофеевну избрали предколхоза, как тогда говорили.
Крестьяне ближе всех к настоящему самоуправлению. Они выбирают власть прямо под деревом. Ещё как повела хозяйство 18-летняя девушка!
«Выживем, люди добрые, обязательно выживем» – утешала она.
Как говорила, так и вышло. Никому не дала помереть с голоду.
Коренная жительница посёлка Глуховский Нина Ивановна Царькова хорошо помнит те годы. Работали, не разгибая спины. Не жаловались на судьбину. У вдов,оставшихся с детьми, жизнь была ещё горше. Старались им помогать, чем могли.
Отец её, Иван Андреевич, прошёл четыре войны:гражданская, польская, финская и эта Мировая. Ушёл на неё от трёх деток в июле сорок первого. В сорок втором был тяжело ранен. С левого бока рёбра вырвало, руку сильно повредило, она потом истончилась и усохла. …Лежал он в поле у бруствера, засыпанный землёй. Так бы и помер, но учуяла его санитарная собака, привела людей. Его отправили в полевой госпиталь.
Осенью сорок третьего вернулся солдат в свой посёлок, от которого одно названье осталось, и впрягся в работу. С трудом и мучениями приноровился косить, держа косу одной правой рукой, а косьё привязывал платком и верёвками к левому плечу, создавая противовес и рычаг одновременно.
Бывало кожу стирал до крови, а работу не бросал. Скажет ему дочь, жалеючи, остановись, мол, поумерься малость.
Он засмеётся только: «Тяжка работа, да хуже тот день, когда с лавки не встанешь»…
Долго не протянул Иван Андреевич, взяла война свою жертву в мирное время.
Сёстры разъехались, выйдя замуж, а Нина Ивановна осталась в колхозе, работала в поле, на току, на ферме. Стала бригадиром, хлопот заметно прибавилось, но и своё хозяйство вела как следует. Навечно запомнились отцовские слова: «В гневе,споре и усталости никого не обвиняй, ни перед кем не оправдывайся. Поступай всегда по совести».
Какие люди! Таких сломить невозможно! Это титаны!
Военного времени дети
Жили в тылу и в плену,
В годы жестокие эти
Спасать помогали страну.
Повязан был жертвенной кровью
Юных защитников стан,
Одни уходили в подполье,
Другие – в ряды партизан.
Во всём проявляла сноровку
Смелая юная рать,
Из дедовской старой винтовки
Метко умели стрелять.
Пайку, чуть толще ладошки,
Честно деля на глазок,
Всем малышам выделяли побольше
Чёрного хлеба кусок.
В отцовских ещё гимнастёрках
Суровые дети войны
Страну поднимали на стройках,
Страна зажигала огни.
Они целину распахали
Свершили Гагаринский взлёт,
Построили БАМ в Забайкалье,
Работа вела их вперёд.
Может, воздаст по заслугам
Власть обновлённой страны,
Каким-то неведомым чудом
Выжившим детям войны.
Продолжение следует.