Зима 2380 года до нашей эры выдалась очень холодной. Ранней весной род медведей племени арко перекочевал с низовьев Урукхема (Енисей) в устье притока Ган. Переезд оказался удачным, селяне устроились неплохо. На новом месте улов рыбы и живности в близлежащих болотах были заметно богаче. Старики рады, вот только молодой вождь Уссури не всем доволен. На Совете Старейшин он горячо доказывал:
– Богатство рода – земля под копытами наших коней. Род наш вырос, река Урукхем не прокормила, река Ган тоже надолго не хватит. У нас достаточно оружия, наши боевые колесницы испытаны. Зачем нам они, если мы не идем на чунгу – наших заклятых врагов? Мне ли напоминать, как они коварно заманили деда Матвана и предательски убили. Там погибли многие воины, без отмщения они все превратились в мимёнгви. Кусок в горле застревает при воспоминании об этом. Память требует покарать убийц. У чунгу теплые жилища, наполненные богатством. Там много красивых девушек, наши юноши не могут найти невест, пусть они станут нашими женами.
Старейшины слушали вождя и согласно кивали головами. Это правда – чунгу хитры, многих арко заманили в засады и погубили. Они трусливы, как зайцы, и жестоки, как шакалы. Чунгу не ходят в походы, предпочитают жить в теплых домах с отапливаемым полом, хитростью натравливают одно племя на другое. Степняки просты, воюют друг с другом, а когда их силы истощаются, приходят чунгу и диктует свою волю.
Однако не все старейшины согласны с молодым вождем. Селение Мундон начало обустраиваться, участок с трех сторон окружает река. Узкий проход ограждают скальные породы, его легко укрепить. В поймах Урукхема и Гана много заливных лугов, чтобы выращивать злаки, на лугах высокие травы, люди и домашний скот будут обеспечены пищей. В верховье Гана густые леса, будет богатая охота. Об этом говорил старик Хо, приводя следующие доводы:
– Два года подряд бескормица погубила много скота. Одному роду, каким бы могучим он не был, победы над чунгу не добиться, трудности похода не осилить. Чтобы победить Чунгук, надо объединить несколько родов племени арко на Урукхэме, в горах Хвангура (Урал) и реки Ера (Волга). Нельзя начинать поход, не известив императора Хонёна в Варваре. Моя семья не готова к походу, я с двумя сыновьями на одной повозке – какой резон? Коней со временем я найду, но нужно сколотить по крайней мере еще две колесницы.
Старики слушали и кивали головой: старик Хо – младший брат Матвана, самый старый в роду медведей - говорит всегда правильно! Правда, он непомерно горд сыновьями, даже слишком. Старший его сын Борей женат на принцессе Маринэ, дочери императора племени арко Хонёна. Подрастает их пятилетний сын Мирык. Старик Хо рад до небес, что невестка снова на сносях. Младший Гор хороший воин, пущенный им копье рубит ветку на вершине дерева. Три года подряд Гор ни разу не промахнулся на охоте. Ему уже семнадцать лет, давно пора завести семью, но браки внутри рода запрещены, везде девушек мало, так что случай еще не представился. Старик Хо при каждом удобном случае упоминает Хонёна, но все доподлинно знали: ни один род от императора помощи еще не видел. Старейшины слушали молодого вождя, но к единодушному мнению так и не пришли. Вот только Мать рода Чолла безоговорочно поддержала внука. Она с родословной Верши единственная женщина, допущенная в Совет старейшин. Ее голос имеет вес, даже бывалые охотники побаивались ее властного характера. Дочери Чолла были замужем, но продолжали жить с матерью. Мужья становились медведями, они могли возвратиться в свой род, когда дети встанут на ноги. Муж Чоллы вождь рода медведей Матван убит молодым, его сын случайно утонул на Урукхеме, когда Уссури только что появился на белый свет. Чтобы род процветал нужен сильный вождь, Совет старейшин склонялся к выбору нового вождя. Претендентов на высшее звание в роде хватало. Молодой тогда Хо, двоюродный брат погибшего вождя, срочно выехал в Варвар. Он уговорил приехать разбираться с делами рода медведей деда Шайгу, младшего брата Матвана. Дед Шайгу выслушал Хо, недолго раздумывал, собрался и выехал на Урукхем. Он собрал Совет старейшин рода медведей и заявил твердо:
– Сын вождя должен быть вождем, таков закон племени арко!
Ни один старейшина не посмел выступить против деда Шайгу, вождем рода был признан только что появившийся на свет Уссури. Но Совет старейшин настоял, чтобы дед стал опекуном малолетнего вождя. Род медведей самый многочисленный в племени арко, известен в союзе племен Бореев, так что стать воспитателем вождя для заслуженного полководца не было зазорным. Семья деда Шайгу переехала из Варвар на Урукхем. Молодой Хо помогал переезду деда Шайгу из Варвар, там познакомился с младшей дочерью полководца. Вскоре они поженились, появились двое сыновей, но богу было угодно забрать ее к себе. Дети, Борей и Гор, выросли без матери, и теперь рвались на простор – повидать мир. Уссури был старше Борея на один год, весной ему исполнилось двадцать лет. Дед Шойгу обучал военному искусству Уссури и сыновей старика Хо. Уссури во всем полагался на деда, никогда не перечил ему. Дела племени шли своим чередом, незаметно направляемые мудростью матери Чолла и авторитетом деда Шайгу. Но сегодня Уссури впервые на Совете старейшин решительно заявил:
– Можно основательно подготовить поход на чунгу, как советует мудрый дядя Хо. Но для этого потребуется не один десяток лет. Пусть старики, кто хочет остаться, укрепляют наше селение Мундон. Это важно, родовое гнездо должно набираться сил. Я поведу молодых на Чунгук, даже если Совет старейшин меня не поддержит. Вот моя воля: объявляю трехдневный сбор для начала похода.
Все присутствующие взглянули на деда Шайгу. Старый полководец благосклонно склонил голову перед вождем племени, что означало его одобрение.
Селение Мундон загудело, словно улей при роении. Решали, кто идет в поход, а кто остаётся. Путь до Чунгук, известно, не близкий. Предстояло пройти вдоль молчаливых гор Саян, миновать суровый Байкал, пройти малоизвестный Яблоневый хребет и выйти на Большой Хинган. Этим путем ходили торговцы по своим делам, дорога занимала не меньше трех месяцев. Молодой вождь рода медведей ступал на тропу кровной мести, чтобы погибший отец Матван и его воины получили успокоение на том свете.
Отъезжающие спешно готовили копчения из рыбы и мяса домашнего скота, в чаны насыпали зерно, чинили емкости для запасов воды. Мастера тесали запасные колеса для колесниц, пополняли оружие. Прошел трехдневный срок, назначенный вождем, на четвертое утро около тысячи повозок, запряженных лошадьми, осликами и быками, в сопровождении конных и пеших воинов выкатились в степь. Понукание возниц, скрипы колес, топот и ржание лошадей утонули в прощальных выкриках отъезжающих и остающихся. Повозки двигалась по степи в основном ночью по прохладе, ориентируясь по звездам Большой Медведицы. Колеса, вырубленные из сплошного ствола дерева, скрипя на деревянной оси, катились по колее, оставленной такими же повозками. Днем в самую жару останавливались, отдыхали, готовили пищу и кормили лошадей и быков.
Племя арко не имело касты воинов, в походы шли семьями. На повозках ехали женщины, старики и дети. Далеко вперед выдвигались всадники, за ними шли пешие мужчины, вооруженные пращами или молотами. Молоты или каменные топоры были грозным боевым оружием того времени. В железный век они стали называться булавами, но назначение было одинаковым. Увернуться от молота, направленного с размахом сверху или с боку, практически было невозможно.
Женщины участвовали в боях не хуже мужчин – это было время, когда мужественность была общей чертой человеческого рода. Сила и отвага были уделом всех, при встрече с врагом жены с взрослыми детьми сражались рядом с мужьями. Повозки при появлении врагов быстро превращались в колесницы с тремя воинами: возницей, молотоносцем и пращником. Атака тысяч колесниц, развернутых во фронт с флагами и щитами, в ту эпоху представляла страшную силу. Тактика до мелочей была разработана делом Шайгу, благодаря ей он раздвинул границы империи своего брата Хонёна.
Многие радовались началу похода. Семьи Кибон и Арбон всегда строили свои жилища по соседству. Долгие зимние вечера вместе коротали за чашкой похлебки и соленой капусты, пугая друг друга страшными рассказами о квисинах, русалках и водяных духах. В поход они направились в надежде исполнить заветную мечту – приобрести в собственность речку. Не такую большую, как Урукхем, пусть совсем маленькую, которую можно было бы перепрыгнуть с одного берега на другой, но собственную от первой капли воды до последнего камушка. В общем потоке повозок они расходились, встречались вновь.
– Рад тебя видеть живым и здоровым! – приветствовал Кибон при встрече.
– Я тоже рад! – отвечал весело Арбон.
– Думал уж не суждено больше нам встретиться, – хлопал ладонью Кибон по плечу Арбона, – думал, ты нашел свою речку и остался там со своими тремя дочерями!
– А я думал, что ты со своими двумя сыновьями уже разжился невестками и большой рекой. Однако вижу, что ошибся. Воз твой вот он - и ныне тут!
Утром пятого дня старик Хо шел рядом с повозкой, вспоминая события последних дней. Утреннее солнце багряным колесом выкатывалось из-за горизонта, пробуждая степь причудливой игрой красок. Ветерок со стороны Урукхема накатывался на травы, волнами пробуждая от сонной хмари, ночной туман торопливо прятался в тень чахлых кустарников и в россыпи камней небольшого русла речки, высохшего сразу после весеннего паводка. Небольшие юркие птахи с щебетом облетали кустарники, да в небе парил орел, высматривая себе добычу.
Бог свидетель, не рад старик Хо начавшемуся походу, о чем он говорил на Собрании старейшин. Прошлый год выдался холодным, каким он не помнил за всю долгую жизнь. Даже лето не радовало хорошей погодой, солнце почти не выглядывало из-за высоких облаков, медленно двигавшихся на восток. Поэтому зима пришла рано, и выдалась бесснежной и морозной. Уже в начале весны запасы еды и кормов у селян закончились, а трава все не могла пробить замерзшую корку земли. Весна и начало лета всегда самые трудные времена года. И сейчас не легче, что ни говори, к погодным неурядицам прибавляются трудности похода. Об этом старик Хо говорил и деду Шайгу, зайдя с сыновьями узнать, не нужна ли какая помощь. Хозяйство у тестя большое, а людей мало, не любил полководец шумные дворы. Но нет, помощь не требовалась, там уже все было собрано и уложено в повозки.
– Беспокоится мое сердце за судьбу рода, – сказал старик Хо тестю, – молодой вождь Уссури еще не готов взлететь высоко в небо, мало военного опыта.
– Пришло его время! - вздохнул дед Шайгу, - Решимость Уссури я поддерживаю, только так можно либо пасть, либо взлететь. Нам бы скинуть годков десять!
* * * * * * * * * *
Старик Хо шел по степи, держа в руке поводья коня. После ночной дремоты на каблуке повозки, он с удовольствием разминал ноги в соломенных ботинках, подминая степную траву. Дорожный армяк серого тона свободно обдувался утренним ветерком, белый платок на голове то и дело сдувался назад, открывая седину волос. Сзади повозки на аркане трусила молодая лошадка. Лошади хорошо отдохнули за ночь, но старик Хо не подгонял их, и запряженная лошадка нехотя перебирала ногами. Наверху повозки, на подстилке из шерстяных одеял, сидела молодая женщина с мальчиком лет пяти. Мальчик то и дело срывался с места, соскакивал с повозки.
– Ми, пострел, куда? – недовольно окрикивала мать.
Мирык подбегал к красному маку, желтому с красными полосками тюльпану или ветке голубого василька, срывал их и бросал в повозку. Женщина поднимала цветок, гладила и любовалась его сочным цветом, вплетала в венок.
Старик Хо отогнал мрачные мысли, оглядел степь. Солнце поднялось уже в рост человека. Мирык угомонился, снова заснул в повозке. Невестка набросила на него плед, солнце светило в улыбчивое лицо внука. Старик Хо спихнул в сторону валун на дороге – не дай бог наедет на него колесо. Не останавливаясь, он положил поводья на спину лошади, прошел на другую сторону повозку, укрепил волосяными веревками шесты. Невестка привязала на их концы кожаный плед, получился маленький шалаш, укрывший невестку и внука от солнца.
Вдруг барабанная дробь отвлекла старика Хо от воспоминаний. Впереди повозки пришли в ускоренное движение в направление небольшой высоты, где выстраивались в боевой порядок. Солнце поднялось высоко, когда на горизонте показались Борей и Гор. Они ехали торопливо, галопом. По их спешке старик Хо понял, что-то случилось впереди. Первым подъехал Борей, коротко сказал:
– Сакэ!
– Далеко? – сразу понял старик Хо.
– Скоро будут здесь.
В повозке проснулся Мирык, тревога взрослых передалась ему. Он смотрел на отца широко раскрытыми глазами. Маринэ сошла с повозки, поддерживая округлившийся живот, поинтересовалась, что случилось.
- К нам приближается войско сакэ! – ответил Борей.
– Много их? – спросил старик Хо.
– Не меньше пяти сотен воинов, – ответил Борей, – но это передовые отряды, за ними двигаются основные силы, идут открыто – пыль столбом.
– Войско за порог, а к дому ворог – вздохнул старик Хо, – как такое могло произойти? Верно, среди нас есть предатель, предупредил сакэ.
Вслед за передовыми отрядами на горизонте показались основные силы сакэ. Солнце освещало неторопливо приближающееся войско, примерно в пять раз превышающее общую численность всех арко. Впереди ехали всадники – разведчики, за ними не спеша, нестройными рядами двигались лучники и пращники, сзади ехали нагруженные скарбом телеги. Дед Шайгу и вождь Уссури в вершины холма наблюдали за приближающими сакэ.
– Самонадеянные степняки! – сказал Уссури, - Левый флаг ничем не прикрыт, сюда можно вклиниться и разделить их пополам. С другой стороны ударит Борей, а справа закрыть им путь повозками. Можно быстро отбросить их от холма, добить повозками в лощине.
– Все так! – одобрил план дед Шойгу. – Но подождем, посмотрим.
Приблизившись вплотную к холму, сакэ не собирались окружить холм или напасть на лагерь. Они расставили свои повозки полукругом , стали собирать легкие юрты. Явный перевес сил позволял им держаться беспечно. Еще не совсем стемнело, когда из передового отряда в сторону арко приблизились трое всадников. Один из них, очевидно старший, крикнул:
– Эй, болотники! Еще не умерли со страха? К вам пришел друг Кармай, вот! А как вы встречаете? Что это вы ощетинились трухлявыми повозками? Бек желает поговорить с вашим вождем! Пусть выходит с подарками, мы примем его с почетом.
– Для незваных гостей подарок один, – отвечали арко, потрясая молотами и факелами.
– Э, да это Пхе, отпрыск Черсу, – крикнул сакэ, увидев знакомого. – Твой отец едет с нами, вот. Сейчас он подъедет и даст тебе трепку за твои неразумные слова.
В свою очередь арко узнали во всаднике сакэ, часто заезжавшего в Мундон по торговым делам.
– Язык без костей, болтает что угодно, – продолжал перепалку Пхегу. – Отец или брат – в рядах неприятеля заслуживает одно угощение.
Пхему погрозил молотом. Дед Шайгу сказал Гору:
– Спроси, зачем сакэ пришли сюда.
– Эй, сакэ! – крикнул Гор, – Зачем большой колпак пришел на наш маленький айнак?
– А кто спрашивает? – спросил сакэ, – И, вот, не говори «сакэ», у нас имя есть, а если оно ни о чем не говорит, достаточно пик, чтобы проучить бездельников.
– Наш вождь сейчас занят, тебя слушает уважаемый дед Шайгу. Мы не хотели вас унизить, но ведь так тебя звали, когда приезжал торговать в наше селение?
Сакэ выпятил грудь, прокричал:
– В торговле хоть сакэ, хоть горшком прозывай, кому как нравится. А сейчас, вот, я говорю от имени моего повелителя бека Кармая! Оставь головной убор в покое, вот! Я Бальтазар из племени сагиз, а не сакэ. Слава бека Кармая, как свет в степи, далеко видна. Пришлите представителей на переговоры, вот! Потолкуем.
– Сакэ, мы выйдем, а вы возьмете нас в заложники? – ответил Борей. – Вы трое давайте к нам, тогда мы отправимся к вашему беку. Можете не беспокоиться, останетесь живыми, если с нашими представителями ничего не случится.
– Кармай не торгуется заложниками, вот!
Воцарилось долгое молчание. Бальтазар покрутился еще немного, развернулся и направил лошадь в сторону своего лагеря. Двое его провожатых тоже трусцой поскакали за ним. Вслед для острастки со свистом полетели несколько огненных стрел, прочерчивая в потемневшем небе яркие следы.
Ночь прошла в тревожном ожидании. Утром солнце поднялось высоко, когда из лагеря сакэ в сторону арко направились несколько человек с тяжелыми ношами. Они шли медленно, миновали середину поляны и остановились ближе к лагерю арко.
– Не стреляйте, мы повара, приготовим вам угощение!
Воткнув в землю черный флажок – знак тыловой части, повара соорудили треножники, повесили на них большие бронзовые котлы, разожгли под ними костер. В сторону алтайцев ветер понес запах готовящейся пищи.
– Эй, сакэ, что за сабантуй вы устраиваете здесь перед нашим лагерем? – донеслось из стана арко.
– А это для единоборцев, прежде чем помериться силой, надо хорошо подзаправиться, так что пусть ваш богатырь идет к нам, накормим.
Возле походной кухни появился красивый ковер, над ним натянули на шестах пестрый навес. Повара, закончив приготовления, оставили одного воина у костров поддерживать огонь, сами ушли обратно в свой лагерь. Вскоре оттуда в сторону навеса направился толстый мужчина в синем халате, расшитом золотом. На макушке его шапки развевался длинный конский хвост, поля были разрисованы золотыми нитями. Он один ехал на коне, рядом шли пятеро охранников. Шестым семенил человек в одежде арко. Пхе вздрогнул, узнав своего отца. Кровь прилила ему в голову, он нервно дернул завязку на голове, от чего прямые черные волосы рассыпались по плечу. Пхе не придал значения словам сакэ по поводу отца, принял их за пустую болтовню. Его рука потянулась к луку, но Гор успокоил друга, положив ладонь на его плечо.
– Не торопись, врага надо выслушать, потом решать.
Делегация сакэ неторопливо приблизилась к походной кухне. Гость в золотистом халате неторопливо прошел к трапезному столику. До лагеря арко было рукой подать, но Бальтазар сложил ладони рупором, громко стал кричать:
– Великий Шайгу, к тебе обращается наш бек Кармай. Он приветствует славного полководца Бореи, вот! – При этих словах сакэ поднесли ладони ко лбу, – мы пришли к вам без злого умысла. Наш миролюбивый Кармай говорит: лучше мир и согласие, чем глупое побоище. Блистательный воин Шайгу, просим разделить с нами трапезу.
Борей поговорил с дедом Шайгу, крикнул:
– Это правда, сакэ никогда не были нашими врагами. Но почему вы пришли к нам боевым строем? Кто вас привел к нам? Мы думаем, это Черсу, которого мы считали пропавшим. Он нашего рода, выдайте его, тогда и сойдемся на тропе переговоров.
– Черсу из племени арко наш гость, вот! – Бальтазар еще сильнее повысил голос, – Мы оказали ему почетное гостеприимство. Он в любое время может уйти от нас куда захочет, в этом можете не сомневаться.
Кармай согласно кивал головой, хотя ничего не понимал по алтайски. В стане арко посовещались, затем очистили проход, и дед Шайгу с Бореем направились к навесу. Сакэ встретили их с почтением, пригласили сесть за трапезный столик, по верху ковра, были разбросаны шкуры животных. Повар подал вареное мясо в общей посуде. Ели молча, Кармай брал жирные куски, с шумом рвал зубами мясо, отбрасывая обглоданные кости за спину. Алтайцы отщипывали небольшие кусочки, больше хвалили еду, поваров, чем ели. Сакэ вытирали жирные руки о шкуры, запивали мясо бульоном из больших пиал.
– Вот что, почтенный Шайгу, – обратился Кармай, показывая на Черсу, – его мы подобрали в степи, отбив от стаи волков. Приняли как гостя, согласно обычаям степняков. Скажу откровенно, от него узнали о готовящемся походе на Чунгук. У нас с ними свои счеты, мы можем объединиться в этом походе.
– Мудрая речь слаще меда, – сказал дед Шайгу, – однако можно договориться через послов, зачем гонять по степи такое войско?
– А мы уже в походе! – Кармай махнул рукой на свой стан. – Ваши колесницы и мои лучники – это будет сила. Вас не так много, так что одним вам в степи опасно. С запада движется племя рыжих татар, они многочисленны. А их в свою очередь преследуют сумеры, владеющие невиданным оружием из страшного огня. Ни те, ни другие никого не щадят, встреча с ними непредсказуема. Вот основная причина, почему мы искали вас: чтобы не погибнуть под копытами красных татар или сумер, нам надо держаться вместе! Тогда и поход на чунгу будет более удачным.
– Говорить легко, но до дела не близко, – сказал Борей, – пока придут красные татары, мы успеем уйти отсюда. А если встретимся, наши сотни на повозках стоят тысячу их воинов. О сумерах наслышаны как о благородных воинах из Меру, они один народ с киммерами, нашими братьями, с которыми у нас вечный союз.
– Сумеры все сожгут, это нелюди, а племя колдунов. У вас нет доверия к нам, вот! Ваш арко, наш гость, не допустит с нашей стороны обмана. Он подтвердит, что у меня единственный и любимый наследник - Алан. Ему 12 лет, но он умный мальчик. Я доверю его вам, большего залога быть не может. Алан будет моим представителем в вашем стане, к тому же он хочет обучиться вашему языку. С ним будет дядька-телохранитель, он отпрыск нашего большого рода. Мы увериены, что с них не упадет ни один волос, если об этом заверит уважаемый дед Шайгу.
Дед Шайгу и Борей откланялись, сказав на прощание:
– Совет старейшин нашего рода обдумает ваше предложение. С ответом задержки не будет, вы его получите вечером сегодня же.
Обратно в лагерь арко отправились вместе с Черсу.
* * * * * * * * * *
Старейшины с радостью восприняли предложение сакэ о совместном походе, на вечер пригласили в походное жилище вождя. Прибыли Кармай, два его сотника и Бальтазар в качестве толмача. Они привезли вождю Уссури 10 пар бронзовых стремян и красиво разделанные уздечки, рога оленей и шкуры животных. После положенных приветствий все прибывшие сели на шерстяные лоскутные одеяла. По правую сторону от вождя расположились дед Шайгу, старик Хо и сотники арко. По левую заняли гости.
Кармай впервые был на пиру арко, поэтому с удивлением смотрел на блюда, которые приносили девушки в цветастых халатах с широкими поясами и босыми ногами. Блюда ставили на скатерть, разостланную на земле между двумя рядами гостей. Разливали хмельной напиток в бычьи рога или бамбуковые стаканы, закусывали мясом и разносолом. Отдельно в блюдцах лежали очищенные корнеплоды – свекла, редька, дикий лук и чеснок. Все подаваемые блюда были приправлены красным пасленом, обжигающим язык. Под общий шум разговоров Бальтазар пояснял Кармаю:
– Эти болотники – великие гурманы. Говядина, кабан и конина, много рыбы. Черепахи, жучки, саранча, всякие личинки, в почете лягушка. Болотники едят все, что ползает, бегает и летает. Трудно перечислить, что они не едят.
– Зачем столько блюд? – удивлялся Кармай, – нам достаточно мяса и немного вареного теста, а вся эта пища с горьким пасленом может желудок испортить.
– Болотники считают, – тихо объяснял Бальтазар, – пища должна иметь семь основных вкусов, вот: пресное и соленое, кислое и сладкое, острое и горькое, в особом почете жгучий посленок, лук и чеснок. На столе должно стоять не меньше семи блюд, вот! Болотники готовят свои блюда на сильном огне, без жира, вот! Жарят недолго, вот! Практически только подрумянивают. Каждое блюдо имеет свой вкус, вот! При еде каждый делает свое сочетание: каша у них пресная, мясо тое не солится, а заливается крепкой пастой из каких-то трав, острой на вкус, овощи соленые. Очень любят болотники мясо, печень или рыбу в сыром виде. Обмакивают в острый соус и едят, вот!
Кармай глядя, как арко хватают пищу деревянными палочками, тоже пытался захватить мясо, но палочки не слушались. Тогда он просто двигал ими куски к краю блюда и, помогая руками, отправлял пищу в рот. Кроме мяса, разложенного в плетеных камышовых тарелочках, ему ничего не понравилось. Принесли тонко наструганную рыбу.
– Вот! Любимое блюдо болотников в сыром виде, – сказал Бальтазар.
Арко брали палочками кусочки рыбы, обмакивали в соус, и поддев кусочек лука или стебель ароматной травы, отправляли бутерброд в рот. Кармай попробовал блюдо, рот обожгло горечью, но во рту была приятная свежесть.
– Как называется это блюдо? – спросил он.
– Блюдо называется «хэ», – ответил Уссури, – что означает солнце, во рту оно пышет жаром. Это блюдо готовится из живой рыбы, которую разделывают, не обмывая водой.
– Откуда живая рыба? – удивился Кармай. – Здесь в степи и воды в помине нет.
– У нас есть повозки с большими деревянными чанами для хранения воды, в эти чаны опускают живую рыбу, от этого вода даже лучше сохраняется.
Один из сотников сакэ весело встрял в разговор:
– Это как у нас, только мы опускаем жабу в молоко. В коже жабы содержится яд, который в малом количестве даже полезен. Жаба сбивает масло, а молоко всегда остается холодное и дольше сохраняется.
Сотники сакэ пытались подхватить еду палочками, но куски проскальзывали и соскакивали в сторону. Уссури заметил это, улыбнулся уголком рта, но отложил свои палочки и стал брать пищу руками, жестом приглашая к тому же. Сакэ вздохнули благодарно, стали брать пищу пальцами. Кармай сказал откровенно:
– Пища вкуснее, когда ее берешь руками. Мы хотели бы узнать многие ваши секреты. Вот этот белый напиток из злаков, он больше греет сердце воина, чем наши напитки из молока. Известны ваши мастера по дереву, например, изготовление колеса. Мои мастера пробовали делать колеса, но те через день разваливались.
– Будем друзьями, – отвечал Уссури, – а от друзей нет секретов. Нам нравятся ваши стремена из металла, ваши ремни из кожи очень прочные. Ваша пища в основном молочная, у нас растительная, но мы можем встречаться за одним столом.
– Вот, это сущая истина! У нас тоже есть чему поучиться! – радостно воскликнул Кармай. – Например ковры! Они ценятся на вес золота, только бедные их не имеют.
– Хочу спросить, – Уссури поднял палец к небу, – племя саргыз очень сильное, почему ваш род оказался один и уходит от рыжих татар?
– Это все недруги беки, – Кармай махнул рукой на юг, – они созвали курултай, но не пригласили на него племена маев и беев, вот и не проходит на них обида.
После обильной трапезы поговорили о совместном походе на чунгу. Уссури и Кармай выполнили ритуал клятвы на медвежьей шкуре, который считался самым сильным. В качестве ответного подарка арко преподнесли гостям несколько деревянных колес и керамические чаны. Гостей проводили до стойла лошадей. Ночь казалась темной, хотя светила луна и на небе ни облачка, но воздух окутан пеленой дыма от горящей степи.
– Нам будет сопутствовать удача, – сказал Кармай, показывая на полную луну.
– Да будет так, воля повелителя Неба всегда с нами! – в тон ответил Уссури.
Все четверо сакэ ловко вскочили на коней и ускакали в степь в сторону своего лагеря. Уссури и дед Шайгу пошли назад к своему биваку. Приметили воина, незаметно крадущегося в кустах на некотором расстоянии.
– Кто такой, зачем шел за нами? – спросил Уссури. – Я Пхе, сопровождаю ваши величества, – ответил он.
– А, сын Черсу, который привел сакэ в селение, - вспомнил дед Шайгу.
– Смею заверить, – поклонился Пхе, – отец ни в чем не виновен, старейшины провели расследование и полностью оправдали его. Он заблудился, его стала преследовать огромная черная собака, выскочившая из болота. Изо рта ее вылетали искры, отец очень испугался. Потом появились волки, конь под ним пал. Плохо пришлось бы отцу, если сакэ не появились и не отогнали волков. А о походе он рассказал сакэ, потому что тогда этот вопрос только обсуждался. Он не знал, что племя двинулось в поход так быстро.
– Хорошо, держись подальше, нечего подслушивать.
– Я глух и нем, как рыба, – ответил обиженно часовой, отходя в сторону.
Уссури тихо спросил деда Шайгу:
– Кынабай, как вам нравятся наши новые союзники?
– Трудно сказать, – ответил дед Шайгу, – надо проверить на деле. Думаю, помощи не будет… слабые вояки.
Умудренный опытом, дед Шайгу хотел сказать «ненадежные», но обмолвился, уточнять сказанное не стал. Вождь Уссури, войдя в походное жилище, обвел взглядом своих торопливо поднявшихся сотников. Глубокий старец в линялом халате тоже поднялся на ноги. В руках он держал четки из черных камней, которые обычно носят сказители.
– Кто такой, почему так поздно? – спросил Уссури.
– Я Ворон, и вы в моем вороньем гнезде. Увидел огонек, зашел полюбопытствовать, что за люди остановились в моем всеми забытом краю. Люди встречаются на дороге, чтобы приветствовать друг друга, пожелать гладкой дороги и попутного ветра.
Уссури жестом приказал садиться, спросил старца:
– Мы на начале пути, скажи мудрец, что ждет нас в походе на Чунгук?
– Судьба людей пишется тайными знаками на их лицах. Вижу, вождь женится, его имя прославится навеки, но семейная жизнь долго не будет складываться.
Уссури отпустил старика, и когда тяжелый полог захлопнулся за ним, обратился ко всем присутствующим:
– С завтрашнего дня все, не исключая меня, подчиняемся Коману – Богу Войны, которым становитс дед Шайгу! За неисполнение его приказов – смерть. Рядом с нащим войском буде двигаться многочисленные сакэ, следует с ними быть осторожнее. Можете пировать дальше, но рано утром выступаем, подготовьте своих воинов.
Присутствующие радостно закивали головами – дед Шайгу пользовался непререкаемым авторитетом.
* * * * * * * * * *
Воины племени арко двигались по степи тремя колоннами очень медленно, как черепахи. С командованием деда Шайгу заметно укрепился порядок и возрос авторитет старейшин. Дед Шайгу лично возглавлял центр колонны, где были сосредоточены повозки с женщинами и детьми, запасами оружия и продовольствия, и находился военный штаб. Охрану обоза обеспечивал тысячник Лама, большую помощь оказывали сыновья старика Ворона, которые явились к арко в поисках отца. Статных юношей Уссури зачислял в свой отряд, туда же направляли многочисленных родственников. Они называли себя сибиряками, хорошо владели булавами и копьями. Когда их число перевалило за три сотни, выбрали полкового атамана по имени Руда. Он был старшим сыном Ворона.
Правое крыло войска возглавлял Борей, его разведчики носились по степи, обеспечивая безопасность и слежение за сакэ, чтобы они что-нибудь не натворили. Борей часто заглядывал к старику Ворону с вопросами о местности, получал исчерпывающие ответы от него самого или от его родственников, которые шли из всех окраин Сибири.
Левое крыло войска возглавил вождь Уссури, который хорошо ориентировался в горах и разбирался в обычаях встречных народов. Всадники вождя двигались вдоль горного массива, обеспечивая водой и пищей все войско. Часто по пути встречались небольшие полудикие племена. При появлении всадников дикари поднимали крик, забрасывали камнями с ближайших утесов и быстро скрывались в ущельях. Кое-где встречались юрты и совсем редко глинобитные жилища, но очень бедные. Вождь Уссури строго следил, чтобы их не обижали. Встречались большие табуны лошадей богатых кочевников. Заходили в гости, договаривались об обмене тяжеловозов, способных вести колесницы, взамен оставляли ослабленных и больных животных. В случае сопротивления не церемонились, отбирали нужных лошадей без выкупа. Доходили известия, что отряды сакэ грабят всех встречных, не оставляя никого в живых. Надо бы проверить, но времени не хватало.
Маринэ ехала на своей повозке с сыном Мирыком и Аланом, сыном Кармая. Впереди неторопливой походкой вышагивал старик Хо. Сзади следовала полусотня охранников. Там же ехал родственник Кармая. Временами он без предупреждения исчезал на несколько дней, но это никого не беспокоило. Алан больше сидел в повозке с Мирыком, играл с ним или внимательно слушал Маринэ, которая обучала мальчиков разным наукам. Алан легко усваивал язык арко, проявлял большой интерес к историям.
Алан тоже рассказывал о своих предках. Дед его был ханом татар, у которого было два сына. После его смерти старший сын Шак наследовал царство. Младший сын Шад завидовал брату, однажды попытался убить его, но неудачно. Тогда, испугавшись возмездия, он взял рабыню и бежал в сторону восхода солнца. Долго они странствовали по миру, пока не вышли к большой реке, на берегу которой росло много деревьев, и было обилие дичи. Шад с женой построил юрту и стал там жить. Охота на берегу реки была удачной, капканы никогда не оставались пустыми, мяса всегда было вдоволь. Одевались они в меха соболей, белок и горностаев. К Шаду пришло семь человек: первый Ими, второй Кимак, третий Сагиз, четвертый Баяндур, пятый Кыпчак, шестой Ланиказ, седьмой Аджлад. Они прежде пасли табуны своих господ, но скоро не осталось пастбищ. В поисках травы они пришли в сторону, где находился Шад. Увидев их, жена Щада сказала: «Иртыш!» – «остановитесь!». С тех пор река стала называться Иртыш. Пастухи узнали бывшую рабыню, все остановились и разбили шатры. Шад, вернувшись с охоты, принес большую добычу и угостил всех; довольные гости остались там до зимы. Когда выпал снег, они уже не хотели вернуться назад. Травы там было много, и всю зиму они не знали беспокойства о запасах пищи. Пришла весна, растопила снег и разукрасила землю новой зеленью. Шад послал одного человека узнать о судьбе своего брата. Посланец пришел в татарский лагерь и увидел, что вся местность обезлюдела, пришел враг и погубил весь род, остались в живых немногие. Посланец собрал их, рассказал о новом крае и судьбе Шада. Все возликовали, направились к Иртышу. Прибывшие приветствовали Шада, стали воздать ему почести. Другие люди, услышав эту весть, тоже стали приходить на Иртыш, собралось 700 человек. Решили создать ханство, первым ханом избрали Шада. Потом, когда люди размножились, они расселились по горам и образовали семь племен по имени названных семи человек. Кармай был внуком Сагиза, он получил символы власти от самого Шада.
– В прошлый раз, – сказал Алан, – вы рассказывали о старосте из Храма Арктиды, которого звали Старь. А в нашем языке дедушку зовут не «старь», а «абай».
– И у нас дедушка – абай, или уважительно – кынабай. Но старик – старь, а староста – коро. Родное селение, где человек родился, называется «ли», которое произошло от И – осевой, первоначальный (Land). Так что слово «король» буквально означает «староста селения». Слово «старь» произошло от двух корней «ст» и «ар» или «старший рода». Таким образом, «король» и «царь» близкие понятия – староста селения и старший рода.
– А что означает слово «император»? – спросил Алан.
– Это сложное слово, – отвечала Маринэ, – произошло от «им» – лицо, «пё» – подпись, «ра» – бог солнца, «тор» – круг или печать. Получается – «лицо, подписывающееся печатью от бога Солнца». Ты, верно, мечтаешь стать императором?
– Нет, – ответил Алан, – ставить подпись именем бога Солнца очень ответственно. Отец сказал, что я буду джихангиром!
– Тебе кажется быть джихангиром проще? – спросила Маринэ. – Давай посмотрим, что означает это слово: «джи» – идущий, «хан» – первый, «гир» – дорога, получается «идущий первым по дороге». А первому прокладывать путь всегда трудно, за ним племя, которое нельзя обмануть.
– Вы говорили, что Бог назначает судьбу, и изменить ее никто не в силах?
– Так! – отвечала Маринэ. – Судьба записана в памяти, которая хранится в рамке, по которой течет время. Изменить судьбу человека можно, если изменить течение времени, но для этого нужна большая сила.
– Если судьба человека определена Богом, то кому суждено утонуть, тому не страшны ни стрелы, ни укусы змей?
– Нет, Алан, надо бояться и стрел, и укусов змей, пусть они минуют тебя, – сказала Маринэ, – ибо все они для испытаний человека, несут страдания. Иногда страдания страшнее смерти, и тогда смерть – радость избавления от страданий. Вот послушай старинную сказку о боге, перенесшем неимоверные муки за то, чтобы люди обрели знания. Был титан Прометей, его родина находилась на севере за Бореем. Там скалы громоздятся у берега моря, вершины скрываются за облаками. Вокруг только камни и море. Волны бьются о скалы и разбиваются тысячами каплями, покрывая камни морской пеной. Титан Прометей знал о наступлении страшных холодов, перед которым люди будут беззащитны. Он похитил огонь у богов и дал его людям. Он научил людей добывать металл, изготавливать серпы, молоты и плуги. Люди смирили быка и надели на него ярмо, обрабатывая землю. Прометей построил высокие дамбы, чтобы сохранить воду для орошения. Люди научились выращивать пшеницу и преодолевать голод. Прометей подарил людям колесо, научил делать повозки. Он помог укротить и впрячь в повозки коня, благодаря чему людям стали доступны обширные степные просторы. С помощью Прометея были построены морские корабли с парусами, и люди стали плавать по морям и океанам. Он научил людей делать скульптуры, писать книги, открыл премудрости математики и астрономии. Люди стали сильнее и сами приблизились к богам. Они стали надеяться на свои силы, меньше думать о богах. Боги решили наказать Прометея, приковали титана оковами к скале на его родине в Скифии. Ужасные страдания испытывал Прометей: тело его жгло солнце, проносились бури и хлестали дожди, а зимой падал снег и сковывал лед. Каждый день орел садился и терзал острыми когтями его грудь, а клювом рвал печень. Потоками лилась кровь к подножию скалы, образуя кровавое море. За ночь, когда боги засыпали, раны героя заживали и вновь вырастала печень. Утром опять прилетал орел и терзал тело Прометея. Но непреклонна его воля, вновь и вновь он бросал вызов богам: «Знай хорошо, что я б не променял своих скорбей на рабское служение. Мне лучше быть прикованным к скале, чем верным быть прислужником Зевеса». Прометея освободил Геракл, вынул смертоносную стрелу и, призвав стреловержца Аполлона, поразил орла, который рухнул к подножию скалы и захлебнулся в крови. Геракл поднял на руки Прометея и отнес на равнину, положил на зеленую траву. Мать земля Гея приняла сына и вернула ему былую силу. Прометей до сих пор среди людей, помогает нам в трудные минуты. Уже поздно, Мирык заснул, тебе тоже пора спать.
Однажды дед Шайгу услышал крики охраны и возгласы о справедливости. Он приказал пропустить просителя. Еще не старый человек в одежде бедного степняка бросился к ногам деда. Его голубые глаза смотрели бесстрашно из полуседых огненнорыжих волос.
– Кто ты? – спросил дед Шайгу.
– Я бедный чабан, вот уже тридцать лет пасу коней Куринбая. Сегодня ночью пришли твои воины, забрали скотину, убили жену и сына, увели двух дочерей. За что?
– Ты уверен, это были мои воины? – нахмурился дед Шайгу.
– Они были одеты в одеждах твоих воинов!
– В руках у них были такие копья? – спросил дед Шайгу, показывая на оружие охранников.
– Нет, – ответил чабан, – они связали мне руки и повязали глаза черным платком, но я заметил, что у них были луки и топоры, копья я у них не заметил.
Дед Шайгу вызвал тысячника Ламу, поручил выяснить обстоятельства дела. Тот дал команду сотнику Чи, который посадил чабана на лошадь, вместе поскакали к его стойбищу. К обеду они вернулись с тремя пленниками, связанными одной веревкой. Одеты пленники были в одежды арко, но это были сакэ. Сотник Чи кратко доложил тысячнику Ламе:
– Задержали в перелеске, оказали сопротивление, в перестрелке двое убиты. У нас потерь нет, один воин слегка ранен стрелой. Дочерей и скотину чабана вернули. Этот – кивнул головой на высокого пленника, – сакэ Албаши, признался, что разбоем сакэ занимались всю дорогу, а чтобы отвести подозрения от себя, переодевались в одежду арко.
Лама доложил важное известие вождю и деду Шайгу.
Чабан сидел перед дедом Шайгу, скорбно обхватив голову руками.
– Скажи мне, старец, спросил дед Шайгу, - по одежде ты вроде не нашего племени, где научился так хорошо говорить на языке арко?
Чабан усмехнулся, сказал:
– Я из рода мэнгу – светлых и голубоглазых арко. Зовут меня Дан. Прародительницей моего рода была Алан-Гоа, а отцом Бур-тэ-Чино (лань и волк). Найманы, джалаиры, онгуты, кераиты и дру гие племена стали называться монголами из желания перенести на себя славу нашего рода. Я в молодости не боялся ничего, с товарами ездил на Алтай, Чунгук, переваливал через горы Кунь-лунь до теплых морей Хараппы. Знал много языков, повидал множество стран и народов.
Чабан горестно вздохнул, продолжил свой нехитрый рассказ. Однажды увидел он девушку, и хотя встречал на дальних дорогах много красавиц, ум его на этот раз помутился. Девушка оказалась дочерью наложницы Куринбая, его рабыней. Сакэ согласился отдать замуж дочь за богатого торговца, если он станет его рабом. Любовь зла, Дан был молод, понадеялся откупиться от сакэ. Дан с женой трудились не покладая рук с утра до ночи, но все уходило Куринбаю, а долги только росли. Семья увеличивалась, рождались дети, надо было их кормить и одевать. Видно, прогневали они повелителя Неба, хоть жили в любви и согласии, но счастья не знали. Дети появлялись, один за другим умирали. Широка степь, семь могил ненаглядных детей оставили они вдоль дорог. Жизнь утекала как вода меж пальцев, осталось богатство – две дочери и младший сын. Вчера беда не оставила в покое снова.
– По родословной получается, что ты мой родственник. – сказал дед Шайгу, – У тебя остались две дочери, я позабочусь о них. С этого момента ты свободен, Куринбай простит все долги. Тебе выдадут повозку, забирай у Куринбая лошадей, сколько сочтешь нужным. Ты еще не стар, послужи моим проводником. Вспомнишь дороги, через которые ходил раньше. Ступай к своему тестю Куринбаю, передай – пусть ждет меня в гости. А чтобы смекнул, что к чему, с тобой пойдет мой провожатый.
Чабан в сопровождении сотника Чи отправился к стойбищу Куринбая, прикидывая, как бай воспримет известие о смерти дочери и внука. Однако в ущелье, где располагалось стойбище, юрты исчезли, торчали деревянные колья да остывший очаг. Сотник Чи доложил об этом Ламе, тот доложил вождю. Уссури сказал:
– Куринбай недалеко, его вина перед алтайцем велика, так что найдите его, а вечером меня с дедом Шайгу ждет в гости . Мы желаем почтить тестя нашего родственника!
Воины сотника Чи бросились по следам, быстро нашли сбежавшего Куринбая, нагнали его караван в горах на берегу неглубокой речки. Куринбай не думал оказать сопротивление, без слов повернул лошадей обратно. Прошли вниз по течению, сотник Чи остановил караван у старой стоянки, приказал:
– Здесь разобьешь стойбище и жди, вечером вождь Уссури и великий полководец дед Шайгу пожалуют в гости. Такое бывает раз в жизни, не ударь лицом в грязь.
– Но до вечера мало времени, - взмолился Куринбай, - я не успею поставить, как раньше, десять юрт!
– Не успеешь, – с угрозой ответил сотник, – твоя жизнь не будет стоить сломанной камчи.
– Дайте хотя бы несколько воинов в помощь, мои слуги бросили меня!
– Как разобрал, так и соберешь, – сказал Чи, – вечером принимай высоких гостей.
Уезжая, сотник Чи оставил десять воинов в помощь. Куринбай спешно поставил юрты, зарезал двух ягнят и откормленную корову. Дед Шайгу с Уссури и несколькими сотниками прибыли к юртам сразу после заката дня. В котлах уже кипел густой бульон с мясом. Гости едва разместились в большой юрте, куда подали еду. Голову ягненка деду Шайгу преподнес сам хозяин, приглашая откушать мясо и соль. Обсидиановым ножом дед Шайгу отрезал кусочек уха и передал голову направо по кругу. В глазуревых пиалах подали крепкий кумыс. Дед Шайгу отпил немного, подмигнул Куринбаю:
– Посуда царская, откуда у тебя?
– Это все от торговцев с Чунгук.
– И сколько ты отдал за одну пиалу? – спросил дед Шайгу, любуясь узорчатым рисунком на белой тонкой керамике.
– Давно это было, но помню, за одну пиалу отдавали дюжину шкур ягнят.
– Торговцы грабили тебя, ты грабил зятя, так? Пусть сюда войдет мой воин Дан!
Куринбай побледнел, когда вошел чабан. Дед Шайгу сказал:
– Десять лет назад на курултае в Варваре алтайские племена заключили мирный договор, по которому согласились быть друг другу братьями. Куринбай держал в рабстве алтайца, за что по договору полагается смертная казнь.
Куринбай повалился на колени, оправдывался:
– Это неправда, что Дан мой раб, он мой зять! Я женил его на своей дочери, кормил, одевал и обувал его семью. Разве не так?
Дан отмахнулся от него, словно от мухи, ответил:
– Это правда, и собаки питались с твоего стола. Если старый халат не бросал нам, им покрывали спину лошади. Мы с женой и детьми работали всю жизнь от зари до зари, но долги наши тебе только росли.
– Какие долги, разве я хоть раз попрекал вас долгами! – причитал Куринбай, – Видит небо, я любил свою дочь, не хотел, чтобы она ушла с тобой к чужие края. Ведь говорится – на чужбине и мясо не впрок, на родине и горбушка сладка. Твоя семья ела пищу с моего стола, я ни в чем не отказывал твоим детям, они имели то же, что и мои дети.
– С одного стола, но только объедки, донашивали старье, которым стыдно было одаривать бродяг…
– Довольно! – вмешался в разговор дед Шайгу, – Куринбай виновен! Человек ходит под Богом: арии в лесах, сакэ в степи, алтайцы на реках, и все рождены от одной матери и одного отца. Среди алтайцев не должно быть хозяев и рабов. Другое дело – чунгу, это наши враги, мы идем на них войной, потому что наше дело правое. Чабан Дан мой воин, у него остались две дочери. Куринбай, это твои внучки, выдели им достойное приданое, и Дан простит прошлые обиды. Забудем о плохом, надо помнить только о хорошем!
Куринбай понял, что гроза над его головой проносится, воспрял духом и стал с новой энергией угощать гостей. Гости ели, хвалили мясо. Подали горячий бульон с ароматной приправой, который хорошо утолял жажду. Отвалили от сытной еды с отрыжками, как велит обычай степняков, вышли на свежий воздух. Возле ручья у валуна примостился Ворон, оказавшийся хорошим рассказчиком о древних богах и былинных героях. Старика с удовольствием слушали во время трапез и непродолжительных отдыхов.
– О чем поведать пресветлым воинам славного племени арко? – спросил старик, перебирая четки из черных камней.
– Говорят, ты потомок богов, – сказал дед Шайгу. – Поведай нам о своих предках.
– Я волхв, прославляющий Единого. Бог создал человека по своему образу и подобию, а значит каждый человек тоже бог. Бог бессмертен, значит и человек бессмертен, и сила бессмертия проверяется в великих испытаниях. Вещий волхв – летописец народа, им нельзя стать, волхвом можно только родиться. Верховный хранитель – Старь. Он собирается в дорогу, когда Вещий покидает мир живых, и ищет ребенка, родившегося в день смерти Вещего. Только Хранитель Веры знает приметы, по которым можно определить Вещего. С этим великим званием Вещий не может сказать ни одного слова неправды. Слушайте правду и одну только правду!
* * * * * * * * * *
В земле у самого земного полюса, называемой Арктидой, жили могущественные боги. Среди них особенно был славен князь Яр Русич. Собрал он большую дружину, высадился на побережье Венедского залива. Тогда это был небольшой залив, рек Нава и Печора с Ладожским озером не было. Новые земли были прекрасны, но и опасны. В них были злые великаны, неведомые животные и растения, ужасные коркодилы среди неведомых и могущественных сил. Многие погибли на новом месте. Яр Русич вынужден был образовать две новые касты, которых не знали аркты: воинов и хранителей знаний. Воины с оружием в руках защищали мир и порядок в городах и поселениях, хранители знаний отправлялись разведывать новые территории, учились искусству сражаться и побеждать монстров неведомого мира, обращая его силы против него же. Сражаться учились все, женщины бились наравне с мужчинами. Но женщины в хранении знаний преуспели, им легче давались колдовство, тайны жертвоприношений, борьба с потусторонними силами. Мужчины признавали это, относились к ним уважительно. Прежде в Арктиде правил император и решения принимались цивилизованной элитой. В Яровой Руси верховенство взяли жрецы. Они вбивали в головы соплеменников ведическую веру, которая требовала неукоснительное соблюдение вековых традиций предков. Земля находилась в общинном пользовании, князья избирались народом на вече. Князь набирал дружину, он действовал с позиции силы. Между князьями вотчин шли междоусобные войны, кровные братья сражались друг с другом за верховную власть в племенах. На берегах Венедского залива особо выделилось племя ранов, которых иначе называли варягами. Они покорили все племена вокруг и взимали с них дань. Столица варягов Аркона стояла на берегах Венедского залива, быстро набирала силу за счет торговли между арктами и атлантами. Было много и других успешно развивавшихся городов. Обустроив берега Венедского залива, Яр Русич направился дальше на юг. Но случилось несчастье, в пути скончался главный жрец племени. Дружина остановилась в диком поле, без колдуна немыслимо было двигаться дальше, встречать врага и принимать бой. Нужен был новый жрец, да где его взять? Подошел к князю воевода Кия.
– Я знаю, кто нам нужен, – сказал он. – На моей родине очень почитается волхв Фокий. Он знаменит тем, что знает секреты металлов и умеет вызывать в трудных сражениях рать предков на помощь. Вели снарядить гонцов к Фокию.
Яр Русич с воеводой Кием двинулись на север к городу Арус, где жило племя «а». Долго ехали, нашли Фокия. Он выслушал предложение, ответил князю невесело:
– Не во-время затеял князь свой поход, предзнаменования неблагоприятные. Мне уж не по годам ходить в походы, ладно бы на родине все дела справить.
Русины отчаялись от непреклонности старца, но выручил сын Форкия Олен.
– Перед испытанием, – сказал Олен отцу, – нельзя людей из нашего племени оставить на произвол судьбы. Я должен спасти Яра Русича с дружиной. Но для этого князь должен выполнять все мои указания, какими бы нелепыми они не казались.
Князь согласился с таким условием, и глубокой осенью они вернулись в лагерь Яра Русича, где воины устали ждать, глядя на дикое поле, ровное от горизонта до горизонта. Начались дожди, дорога расползалась под ногами. Олен приказал собираться и насколько возможно быстрее двигаться на запад, стараясь не отставать от солнца.
– Что за враги перед нами, что мы с такой поспешностью скачем за солнцем, – удивлялся Яр Русич.
– Беда оттуда! – пояснил Олен, – Для спасения надо спешить навстречу опасности. Мы выживем, если успеем взобраться на вершины гор до прихода большой воды.
– Откуда здесь, в степи, большая вода? – все больше удивлялся Яр Русич. – Здесь и речки порядочной не найдешь, все ручьи по колено.
– Выполняйте мои распоряжения, – сказал Олен, – потом увидим, что только в этом спасение.
Недолго времени прошло перед испытанием, Великий потоп захлестнул Европу. Целый месяц князь с воинами вынужден был отсиживаться на одной из вершины Альп, пока вода не схлынула в сторону Кавказа. До Яра Русича пробились гонцы с известием о гибели Арконы, с просьбой срочно вернуться. Яр Русич повернул дружину назад. Он застал ужасающую картину разрушений. Вместо небольшого Венедского залива образовалось целое море, названное Варяжским. Полуразрушенная столица Аркона оказалась на острове, который жители прозвали Буяном. На поклон к Яру Русичу приходили вожди соседних племен, потерпевшие от потопа такой урон, из которого они без помощи выбраться не могли. Помощь ждали от Арктиды, но она сама готовилась к эвакуации населения. Атлантида исчезла с лица земли, ждать помощи оттуда не приходилось. Яр Русич снаряжал корабль за кораблем на север и на юг, но они возвращались назад с нерадостными вестями.
– Давно были эти печальные события? – спросил Уссури.
– Примерно шесть тысяч лет назад, – ответил Ворон, – тогда последний император Арктиды Татслау прибыл на Таймыр, где основал великую империю Гиперборея. Из четырех первых родов человечества почти все альвы погибли в водах экваториального океана, могучие племена латов и арабов стали жертвами Великого потопа в бассейне Средиземного моря. Гиперборея стала родиной ариев и арко, в столице Меру возвысились племена киммеру и сумеру.
* * * * * * * * * *
Ночь выдалась лунная, на бездонном небе весело перемигивались звезды. С гор дул прохладный ветер, из степи доносились ржание коней и неумолкающие трели цикад. Дед Шайгу уехал с охраной. Куринбай подошел к Уссури, робко спросил:
– Не желает ли высокий гость принять баню?
– Баню? – удивился Уссури, – мы слышали, что у сакэ считается грехом смывать водой счастье с тела.
– Грязь не обязательно смывается водой, – сказал Куринбай. – Хорошая баня греет тело и очищает душу. Пойдемте, я покажу вам нашу баню.
Они прошли к небольшой юрте, расположенной у самой воды. Наверху через большое отверстие тянулась тонкая струйка дыма в темноту звезд. Куринбай поднял тяжелый войлочный полог, пропустил Уссури внутрь юрты. Полог опустился, шумно хлопнув о землю. В середине юрты среди набросанных камней пылали древесные уголья. В свете их бликов возле чана с водой стояла девушка в полупрозрачной накидке. Она подошла к Уссури, помогла снять одежду.
– У нас есть три халата, – сказала она, коверкая слова языка арко, – льняная с шерстью верблюда, шкуры лис и шкура медведя. Что вы предпочитаете?
Уссури улыбнулся, ответил:
– Я из рода медведей, наверное, мне к лицу медвежья.
Девушка достала доху из медвежьей шкуры, помогла накинуть на плечи, усадила вождя на полено. В юрте было жарко, со стен стекали капли воды. Скоро стало нечем дышать, а девушка все прибавляла огня и брызгала водой в раскаленные камни.
– Как тебя зовут, сколько тебе лет? – спросил Уссури.
Девушка рассмеялась, игриво ответила:
– Зовут меня Марта, что означает колокольчик. А вот насчет лет – даже очень важный гость не вправе задавать такой вопрос, на который даже древние бабули ответят – восемнадцать!
– А как долго работаешь в бане, это можно узнать?
– С девяти лет! – ответила Марта.
Уссури выглядывал из лохматого ворса медвежьей дохи, любуясь девушкой среди огня и пара. Она двигалась легко и плавно, наполняла тыквенный ковш водой из котла и брызгала на камни, раскаленные от огня. Пар с шипением отскакивал от камней, заполнял каждый уголок юрты, проникая к коже через щели медвежьей шкуры. Пот ручьями стекал по телу, застилал глаза. Уссури попытался схватить девушку за талию, прикоснулся к ней, но тут же отдернул руку от боли. Тело девушки казалось натыканным раскаленными иглами с тысячью остриями. Пар не давал вздохнуть полной грудью, вытягивал все силы. Казалось, дальше невозможно находиться в юрте, до того жарило от медвежьей шкуры. Уссури сбросил ее, подбежал к пологу, приподнял тяжелый войлок дверного проема, нырнул в нее. Темная ночь цепко приняла его разгоряченное тело, обдала прохладой, освежая дыхание. Рядом с юртой журчал горный ручей, струи воды змейками скользили между камнями. Лунная дорожка наискосок протянулась до другого берега. Уссури прыгнул в воду, разбивая дорожку лунного света на сотни осколков, стал хватать ладонями струи, обливая тело. Со стороны юрты послышался смех, словно зазвенел бронзовый колокольчик. Он оглянулся – у полога юрты стояла девушка, светясь в лунном свете, и громко смеялась.
– Нельзя обмывать тело водой, - выкрикнула она, - вода смоет счастье!
Уссури тоже рассмеялся, хватил пригоршню воды и брызнул в сторону девушки. Потом подошел к ней, легко поднял на руки, и осторожно, словно раскаленный горный хрусталь, опустил в воду. Девушка не сопротивлялась, обняла его шею, ойкнула при погружении в воду, с неожиданной силой вырвалась из рук, и вспорхнувшей птичкой выскочила на берег. Чуть в стороне за кустами ползучей хвои краем глаза за вождем наблюдали с усмешкой охранники. Смеялась луна, перемигивались звезды. Мир был молод, счастье светилось за каждым камнем, отражалось в воде ручья. Разве его смоешь водой?
* * * * * * * * * *
Люди не могли видеть, но на фоне звездного неба сверху за сценой наблюдали огненные глаза Хвануна. Ему, сыну Хванина, бога трех миров, очень хотелось на Землю, окунуться в такой соблазнительный мир счастья живых людей. Но высочайшие боги не могут нарушить существующие и для них запреты…
Хванун вздохнул и направил чхоллима в сторону Нефритового дворца отца, унося чудесное воспоминание о счастье, таком доступном простому смертному, но недосягаемом всемогущему духу. Хванун выполнил поручение отца, встретился на берегу Урукхема со своим сводным братом Аргуном, которому следовало пройти школу богов в звездном городе Тхэыльсоне. Но Аргун не поверил ему, отказался от предложения следовать за ним. Даже в этом глупом отказе есть какая-то сила, которая против установленного миропорядка, установленная богами. В чем же она, эта сила живых людей? Может быть, в единстве между мужчиной и женщиной? Боги всемогущи в своем одиночестве, так зачем они ищут наслаждения с земными женщинами? В голове Хвануна возникала и пропадала какая-то мысль, уловить ее не удавалось, отчего мучительно болела голова. В нем ответ на вопрос, но даже вопрос сформулировать трудно. Крылатый конь Чхоллим под ним не спешно перебирал ногами, словно отряхивая от себя звездную пыль. Страстное желание попасть в мир людей еще окончательно не сформировалась в голове Хвануна, но оно должно было созреть если не сегодня, то завтра обязательно.
* * * * * * * * * *
В это время к девушке из бани подошел Куринбай, ущипнул за плечо, шепнул:
– Проводи гостя до гостевой юрты, постарайся, чтобы он остался доволен, иначе завтра оба останемся без головы.
– Не надо меня пугать! – огрызнулась девушка. – Уж постараюсь, тем более, говорят, он сын бога. Не часто к тебе заезжают гости такого высокого полета.
На следующее утро отдохнувшее за ночь тело упруго выпрямилось, вождь Уссури быстро приподнялся. Боги и девушка из сказочного сновидения исчезли в голубом небе побуждающегося утра, голова Гора наклонилась над ним, рука толкала плечо.
– Что случилось, брат? – спросил Уссури.
– Ночью на наш обоз напали неизвестные воины, – сказал Гор, – Дед Шайгу просит прибыть к нему немедленно.
Вождь встряхнул оцепенение сна, быстро набросил одежду. Охранники привели коня, снаряженного новыми стременами и уздечкой – подарком от сакэ. Закидывая ногу на стремя, Уссури почувствовал, что она намного удобнее старой, велел захватить две пары в подарок деду. В обозе у деда Шайгу царил беспорядок от ночного происшествия. В темноте не разобрались, сколько было напавших врагов. По словам ночных охранников, их было немного, человек тридцать. Враги просочились мимо передового караула, обошли охрану обоза и внезапно набросился на спящих в колеснице. Арко постепенно пришли в себя и дали отпор длинными копьями. Говорили, что сразили в темноте многих напавших, но те не оставили своих убитых. Только под одним кустом обнаружили мертвое тело, которое нападавшие в темноте не смогли найти. Сняли с головы воина шлем и пришли в изумление – убитая оказалась женщиной с белым лицом и острым носом. Волнистые волосы обрамляли юное лицо с большими бесцветными глазами. На вид белолицей было не больше двадцати лет. Правая грудь удалена, очевидно, еще в детстве. Дед Шайгу сказал Уссури:
– Это племя женщин из страны Ёгук . Раньше я слышал об этом племени, но встречать не приходилось. Эти девушки в детстве вырывают правую грудь, чтобы не мешал при стрельбе из лука. Они проводят всю жизнь в боях. Говорят, мужчин после ночи любви и рождающихся мальчиков сразу убивают. Следы ведут в горы, поэтому тебе, вождь, следует усилить дозоры и быть готовым к подобным внезапным нападениям.
– Да, конечно, – согласился Уссури, – я разберусь, почему дозорные прозевали воительниц из Ёгука. Однако я должен сказать, Кынабай, что скоро горы останутся позади. Мой проводник Дан, знающий эти края, говорит, что если сейчас повернуть на юг, пересечь большую реку, мы намного быстрее оказаться у трех холмов.
Поговорив с дедом Шайгу о делах, накопившихся за последние дни, вождь велел охраннику принести подарок от сакэ. Разглядывая стремена, дед Шайгу заметил:
– Подпорка стремени раздвоена, удобнее ногам опираться на них. Верх тоже двойной, для ремня и для удержания ноги, – подумав, продолжал рассуждать, – я всю жизнь укреплял колесницу, но сейчас вижу, что сильно ошибался. Колесо не быстрее коня, со стрелами можно быстрее управиться, чем с копьем. Будущее за воином, пересевшим на спину коня с колчаном стрел за спиной. Эх, если бы скинуть лет двадцать, я успел бы создать полки всадников с настоящими боевыми луками. Вы, внуки, должны это сделать, чтобы объединить и защитить племя арко, прославить свое имя и возвеличить свой род.
– Я понимаю, дед, – сказал вождь, – может быть, со временем нас прославят, но сейчас вы напрасно жалуетесь на свои годы. Великий замысел мы осуществим вместе.
– Нет, дорогой мой, я чувствую, что силы подходят к концу, а предки заждались отчета о моей жизни.
– Ну. что вы, кынабай, другой мир ещё подождет. Мы ведь кома, еще взберемся на этом свете по Древу миров к богам и попробуем мед райской кущи, станем сами богами.
Дед Шайгу улыбнулся, сказал: – Помни!
* * * * * * * * * *
Гор, лежа на повозке, делал вид, что крепко спит. На самом деле он внимательно слушал разговор деда Шайгу с вождем. Этот разговор не выходил у него из головы. Долгие месяцы он тренировался в метании копья. Конечно, тяжелое копье не бросишь так далеко, как летит стрела. Длинную стрелу с составным луком из рогов с тетивой из жил можно послать за триста шагов. Но копье бьет врага уверенно, а стрела летит наугад. В этом он много раз убеждался, разжимая пальцы от туго натянутой тетивы лука: уверенности в попадании в цель не было. Гор вспомнил охоту с огнем, в которой участвовал прошлой осенью. Вожак – матерый марал, первым в стае почувствовал запах гари, пробивающийся с ветром со стороны леса. Он поднял тревогу трубным голосом, и вскоре стадо, набирая скорость, понеслось в южном направлении. Но там их встретил огонь, пожирающий деревья вдоль реки, которая в этом месте поворачивала в сторону заката солнца. Стадо заметалось, потому что и в стороне северных ветров поднимался дым над деревьями. Все животные леса бежали в сторону реки, откуда еще не было угрозы огня. Стадо оленей бросилось туда, на восход солнца. Но там, на опушке леса, куда бежали звери, стояли двуногие и били зверей копьями и стрелами. Вожак проскочил мимо людей, получив небольшую рану в лопатку. Стрела не смогла пробить глубоко под лопатку, слегка оцарапав шкуру, отскочила в сторону. Марал с ходу бросился в холодную воду, увлекая других оленей за собой. Вожак понимал, что участь многих молодых оленей в реке предрешена, но выхода не было. И действительно, не достигнув середины реки, оленята стали тонуть, делая отчаянные попытки продержаться в холодной воде. Течение безжалостно уносило их вниз и тянуло под воду. На другой берег выбрались только несколько сильных самок. Вожак, еще в воде заметил более пологий спуск на другом берегу, выскочил на него. Он подождал, пока самки подплывут к берегу и по узкой кромке суши выберутся к откосу. Старый марал оглянулся на другой берег, откуда над водой в их сторону тянуло дымом от полыхающих деревьев. Люди там спешно грузили добычу на лодки и отплывали от огня, пожирающего зеленый пятачок леса на мысе. Старый марал повел по откосу свое стадо мимо крутых скал к спасительному лесу. Охота с огнем на Урукхеме принесла богатую добычу. Гор там свалил одного оленя и дважды бросал копье на красивую куницу, когда на него вышел старый марал, вожак стаи. Этого надо было свалить непременно, чтобы стая оленей ударила в панику, но под рукой не оказалось копья. Он схватил лук, натянул короткую стрелу и пустил, целясь в грудь старого марала. Стрела, виляя концом древка, полетела в цель, но марал присел, приземляясь от прыжка, и стрела попала в лопатку и рикошетом ушла в сторону. Гор успел пустить вторую стрелу, но марал уже бежал между деревьями, прицельного выстрела не получилось.
Сидя на повозке, Гор взял в руки стрелу и долго смотрел на нее. Бронзовый наконечник и ветка тальника, стрела была маленьким копьем. Тяжелый наконечник тянет стрелу и разит цель, древко как тело рыбы направляет полет стрелы. Повозка покачивалась на рытвинах, солнце светило прямо в лицо, клонило ко сну. Гор прикрыл глаза, но через приоткрытую щель глаз наблюдал за синевой неба. Среди редких облаков парил орел, расправив мощные крылья. Крылья держат орла в воздухе. Хвост птицы распущен веером сзади, опорой служить не может. Почему у птиц хвосты, для чего? Гор был близок к ответу на мучавший его вопрос, что-то мелькнуло в голове, но мысли путались. Он склонил голову, мгновенно забылся во сне.
Повозка старика Хо ехала рядом с повозкой деда Шайгу так, чтобы Гор всегда был под рукой. Борей не часто, но при любой возможности подъезжал к повозке перекинуться парой фраз с женой и поглядеть на сына. Он почти не слезал с коня, даже спал в седле. Сакэ, пойманных за разбоем, вождь передал ему. Борей повез их в лагерь сакэ. Обе стороны при встрече наговорили много дерзостей. Борей понял из выкриков Кармая, что сотник Албаши его родственник, а один из убитых оказался мужем его племянницы.
– Нечего защищать родственников, если они преступники! – спокойно заметил Борей.
Кармай был вне себя, в крике не выбирал выражения:
– Албаш отрицает участие в грабежах местных, и я ему верю. Я, требую, чтобы нам выдали тех, кто убил моих воинов. Мы устроим дознание и накажем виновных.
– Достаточно, что преступники в одежде арко напали на семью нашего воина, проводника Дана, – отвечал Борей.
– Разве доказано, что именно эти воины Албаша напали на вашего проводника? А вот ваши воины напали на них и двоих убили. Мои воины признались в грабеже от испуга, они ни на кого не нападали. А одежды арко получили при обмене на продукты. Клятва вождя Уссури на шкуре медведя дает моим воинам право носить одежду ваших воинов. Что в этом плохого, это разве преступление?
После долгих препирательств договорились, что Борей вместе с Кармаем выслушают сотника Чи, Дана и Куринбая, чтобы восстановить правду об убийстве женщины и мальчика. На этом обе стороны разошлись. Несмотря на временное затишье, страсти были накалены до предела. Борей приходил к повозке отца ненадолго, потому что с этими сакэ приходилось ухо держать востро. Во время похода воины Кармая разжились одним, а то двумя или тремя лошадьми. Борей видел, что неуклюжие в начале похода сакэ с каждым днем все увереннее взбирались на седло и овладевают искусством стрельбы из лука на полном скаку. Пешие отряды превращались в мобильных конников. Конечно, сакэ по прежнему не соблюдали строй, не смыслили в тактике атаки, научить их было некому, и они по-прежнему оставались недисциплинированной толпой. Борей докладывал деду Шайгу, что Кармай набирает силу, не считаться с этим нельзя.
– Какие у них стрелы? – спросил дед Шайгу. – В основном тальник с каменными наконечниками. Луки деревянные, из рогов очень редки, и то не обработанные.
– Такое оружие только игрушка для противника, – махнул рукой дед Шайгу, – пусть забавляются.
Кармай часто устраивал праздники со скачками, стрельбой из лука, единоборством воинов. Опередив медленно двигающуюся колонну арко на день пути, сакэ выбирали поляну в предгорье возле бурной речки, устраивали помост для Кармая и его свиты. Два помощника организовывали все мероприятия праздника. Победителям соревнований выделялись крупные призы, за которые стоило порадеть, не жалея живота.
Кармай пригласил Борея на один из праздников. Борей с удовольствием наблюдал за скачками и стрельбой из лука, но другие состязания ему не понравились. Единоборство с оружием было жестоким, десятки воинов покидали арену боя с травмами ребер и конечностей. Один в экстазе борьбы опрокинул противника и, подперев спину коленями, рывком сломал хребет, что вызвало гул одобрения.
– Уважаемый бек, при таком количестве увечий вы скоро лишитесь свих воинов, – заметил Борей.
– На войне, как на войне! – отвечал Кармай, – у меня хорошие шаманы и лекари, быстро поставят богатырей на ноги. Кроме того, воинам нужны кашевары, так что без работы инвалиды не останутся.
Погоня за девушками начиналась с общего веселья и смеха. Но когда девушка наказывала кнутом из сыромятной кожи нерадивого жениха не только по спине, но и лицу, оставляя багровые следы, становилось не до смеха. Одному такому жениху концом хлыста выбило глаз, парень с воплем покинул арену состязаний.
– Эх, какие безжалостные девушки, – удивился Борей.
– А как же, – сказал Кармай, – если парень догонит девушку, она лишается невинности. На кону честь девушки: погнался, но не догнал – отвечай, все честно.
– Женитьба, – возразил Борей, – серьезное дело, а тут все зависит от коня и случая: попался камешек под копыто, вот тебе и конец решения на всю жизнь.
– Такое не бывает, – засмеялся в ответ Кармай, – наши девушки быстры как ветер в степи, с трех лет приучены к седлу. Она в легком платьице, под ней легкое седло, в руке кнут, а воин в тяжелом боевом снаряжении. Не захочет девушка – воину вовек не догнать ее.
Началось новое состязание. Воины сакэ встали в круг, в середине привязали козла. По сигналу воины двинулись к нему, стали хватать козла и тянуть в свою сторону. Козел брыкался, однако его схватили десятки рук. Скоро он превратился в бесформенную тушу, а на поле лежали несколько корчившихся людей, стянутых или сброшенных лошадьми, на которых то и дело наезжала толпа. Ноги двоих застряли за стремена, лошади волочили беспомощные тела. В общей суматохе кому-то удавалось вырвать козла из рук соперников. Он перекидывал тушу на спину лошади и направлял в сторону, однако его быстро догоняли, опять начиналась свалка.
– Что же здесь интересного, получить увечье в бою славно, но позорно в давке от своих товарищей.
– Но, – возразил Кармай, – здесь пострадают единицы, а в бою могут погибнуть все, и к этому надо готовиться! Победитель получит приз, который обеспечит сытое будущее на всю жизнь, остальным боевая закалка тоже не помешает.
Толпа уже трижды прошлась по кругу, а победитель не выявлялся. Борею стало не интересно наблюдать за дракой. Он подозвал охранника, велел подвести коня.
– Прошу прощения, уважаемый бек, я вынужден покинуть вас, у меня срочные дела.
– Куда же вы, – воскликнул Кармай, – После соревнования будет славное угощение.
Борей махнул рукой, распрощался с сакэ и выехал с поля, где продолжалась свалка.
* * * * * * * * * *
Однажды вечером жена Борея Маринэ подала на ужин чашечку вареного риса и юколу. Гор машинально взял рыбу за хвост и приготовился разделать ее, но вспомнил хвост орла. Так зачем хвост орлу, и зачем хвост рыбе? Гор соединил хвост орла с хвостом рыбы и представил стрелу. Оперенная стрела! От радости сердце готово выскочить из груди – это же так просто. Оперенная стрела будет лететь точно в цель – вот решение вопроса. Гор блаженно улыбался, глядя на небо.
– Гор, – обратилась Маринэ, – ты чему так улыбаешься, что там увидел на небе?
– Нет … нет, ничего, – ответил Гор.
Он съел ужин, лег на спину и продолжал размышлять. Оперение стрелы, какого размера оно должно быть? Если сравнить орла и стрелу, разница будет в десятки раз. Значит, для оперения стрелы годятся перья небольших пичужек. Как укрепить эти перья на конце древка стрелы? Надо поговорить с шаманкой, она ежегодно меняет перья на своем костюме. Хотя, что тут думать, в конце древка стрелы можно сделать расщеп, заложить туда концы перьев и залить рыбьим клеем... Гор незаметно уснул, но с уверенностью, что на этот раз сон не украдет пришедшие к нему догадки. Три дня Гор втайне готовил новые стрелы. Взял отцовский лук, сборный из распилов рогов барана. Рука, привыкшая к метанию тяжелого копья, быстро справилась и со стрелами, и с луком. Перья диких птиц были ровно уложены в расщеп на конце древка и намертво зажаты рыбьим клеем. Гор изготовил оперения на всех трех видах стрел – длинной, средней и короткой. Великая радость обуяла Гора, когда все три стрелы точно впивались в середину дерева вдали стоя- щей повозки. Только после этого Гор решил показать новые стрелы отцу и деду Шайгу. Сначала, из путаного объяснения Гора о хвостах орла и рыбы, ни старик Хо, ни дед Шайгу не поняли назначение оперения стрелы. Когда Гор продемонстрировал полет новых стрел, точно попадавших в цель на большом расстоянии, все становилось ясно. Дед Шайгу, прижав к груди Гора, сказал:
– Я превратил повозку в боевую колесницу, на это ушла вся моя жизнь. Вы, внуки Уссури, Борей и Гор, продолжите дело, исправите мою ошибку, овладеете искусством управлять конем, пересев на его спину, и стрелами с оперением надежнозащитите племя арко от любых врагов.
Дед Шайгу показал старику Хо новые стремена, полученные от сакэ, сказал:
– Старик Хо, ты у нас главный в Совете старейшин. Расскажи всем о стреле с оперением, о стремени. Придется все изготовить и по-новому учиться строить атаку.
Старик Хо покачал головой, с сомнением сказал:
– До вотчины чунгу рукой подать. Я расскажу о новом оружии, чтобы не забыли об этом, даже если останется один воин. Но сейчас ничего не сделаешь, на переправе коней не меняют.
Осень вступила в свои права, установилась тихая погода без дождей и слякоти. Солнце светило с высоты весь день, но не ярко. Повозки алтайцев миновали Яблоневый хребет без всяких приключений и снова покатились по ровной степи со скрипом деревянных колес. Борей стал чаще подъезжать к своей повозке, чтобы встречаться с женой и сыном. Дед Шайгу велел приготовить обед, на который пригласил внуков к себе в гости. Сидели тесно под тентом, покачиваясь в такт движению повозки. Сам дед Шайгу ел мало, изредка касаясь блюда, больше подсовывал вкусные кусочки внукам. Ели по-походному, быстро утолили голод, но никому вставать не хотелось.
– Кинабай, – попросил Гор, – расскажите что-нибудь из истории племени. Правда, что нашими предками были боги?
– Давно хочу рассказать о предках, что слышал я от своих родителей. – неторопливо начал рассказ дед Шайгу. Слушайте и запоминайте, чтобы передать своим детям...
За океаном, куда садится Солнце, была страна, которая называлась АтЛанд. Атланты красили волосы и бороды хной, отчего они приобретали красноватый оттенок, поэтому их называли красно-бородами. Много стран они завоевали, превращая жителей в своих рабов. Не покорились им только на севере Арктида, а на юге Атена. Корабли атлантов напали на Атену внезапно, когда главные боги города были в других краях. Воины Атены, лишенные руководства, вышли за городские стены. Из кораблей атлантов вылетели огненные шары и уничтожили их. Атланты стали готовиться к штурму города, но не успели. В небе появился огромный воздушный корабль, из него посыпались кресты, испускавшие всепожирающие лучи. Огненный смерч уничтожал корабли атлантов один за другим. Это на помощь атенам пришли аркты. Так началась война богов. В океанах гибли корабли, пожираемые огненными драконами. На суше огненные смерчи сеяли разрушение и смерть. Атланты надеялись уничтожить арктов и атенов внезапным ударом. Однако аркты были предупреждены. У элиты атлантов была арктическая партия, которая понимала всю безрассудность войны. Предки их были странниками по Древу Миров, и назывались они друиды. Желая предотвратить ужасное злодеяние, друиды установили контакт и раскрыли арктам преступные планы атлантов на мировое господство. Аркты срочно приняли меры, и в ответ на нападение на атенов применили грозное оружие. В результате главный остров атлантов со столицей Наран-Нол погрузился в пучину океана. Вода поглотила остров взрывообразно, дно океана под островом треснул, с разлома вырвался огонь, превращая воду в пар. Горячая вода устремилась к полюсам и растопила полярные ледники. Уровень мирового океана почти мгновенно повысился почти на 100 человеческих роста. Волны цунами высотой высоких гор хлынули на сушу. Исчезли атлантические острова вместе со столицей атлантов Наран-Нол, образовав Карибское море и Мексиканский залив. В Европе от полуострова Альбион остались острова Британия и Исландия, вместо небольшого Венедского залива образовалось Варяжское море. Громадные волны перехлестнули Карпаты и по бассейну Днепра и Дона выплеснулись в Черноморскую впадину, затопив на трое суток полностью полуостров Трапезунд (Крым). На месте пресноводного озера образовалось Черное море, уровень которого поднялся настолько, что сначала даже не было видно вершин Большого Арарата. Цунами разрушила Геркулесовы столпы и смыла Срединный перешеек, соединявший Европу с Африкой, и много островов Сурожского (Средиземного) моря. Волны двух морей соединились в верховьях Двуречья и всей мощью снесли города Месопотамии вместе с прекрасной столицей Агадэ. Древние мудрецы были правы, в войне проигрывают все стороны. Война богов разрушила целый континент АтЛанд, но серьезные повреждения получила Арктида. Аркты не учли коварство противника: обещаниями передать громовый жернов Сампо, атланты подговорили карликовый народ подземных пещер Хвангура (Урала) поставить мины вокруг столицы Поло. Мощный взрыв потряс всю Арктиду, разрушив храм Меру – духовный центр всего мира и источник Силы арктов. Отверстие на полюсе закрылось, громовые жернова завалило грунтом, алмазный столб Меру был поврежден и перестал подавать энергию. Последствия войны богов сказались на климат всей Земли, теплые экваториальные течения изменили направление, а сама Арктида распалась на два горных хребта, медленно стала погружаться в воды океана. Это была цена, благодаря которой аркты предотвратили всепланетную катастрофу, подготовленную атлантами ради мирового господства. Практически все центры древних цивилизаций были стерты с лица Земли. Безвозвратно погибли Поло в Арктиде, Наран–Нол в Атлантиде, Сур в Ниле, Нова Руса на Тигре, Кия в устье Дуная, Нова-Град в Крыму. Несмотря на значительный характер разрушений, все же имеются свидетельства, что потоп не был всемирным, он почти не затронул центральные части азиатской и африканской материков. Арктида еще долго сохранялась, Древо Миров (Космический мост) продолжал служить арктам. Тепло экваториальных океанов продолжало поступать на север, еще совсем недавно на широте Шотландии климат был теплым, в Гренландии росли виноградники. Но Арктида неотвратимо уходила под воду. Великий корабел Ноин заложил на верфях Поло огромный ковчег по чертежам Прометея. Материалом для постройки служила древесина, но крепежные детали и гвозди были железными. Об этом говорят остатки ковчега, найденного на горе Арарат. Убедившись, что Арктиду не спасти, жители подготовили запасы еды и питья, отобрали здоровых животных и семена растений, сели на корабли и отплыли на поиски новой земли. Ковчег Ноина прибыл в край, пригодный для жизни, где земля была благодатна для выращивания пшеницы, поэтому назвали ее Таймыр – «Земля пшеницы». От Таймыра через горы Рипеи до самой Скандинавии образовалась страна, которую древние греки называли Гипербореей. Столицей новой империи стал город Меру, возведенный в устье реки Хатанги по проекту Прометея. К Таймыру было повернуто теплое течение Гольфстрим, три большие реки – Ирий (Обь), Урукхем (Енисей) и Урус (Лена) несли теплые воды с юга в северные моря. В Меру жители называли себя киммеру (глава Йима) и сумеру (глава Индра). На Земле наступил «золотой век». На запад от Меру расселилось племя ар-И. Они занимались охотой, по берегам рек насадили райские сады с диковинными плодами и ягодами. Слава об ирийских садах через века дошли до нас. Арийские гончары, задумываясь о вечности и месте человека в мироздании, украшали бока глиняных и деревянных горшков свастикой – символом вселенной, вращающейся вокруг Полюса, как память о Храме Меру. Через четыре тысячелетия люди на берегах Волги, Оби, Енисея и Лены находят черепки кувшинов с рисунками свастики. Постепенно власть императора Гипербореи признал весь древний мир. Сведения об общественном устройстве гипербореев ничего не сохранилось. Можно предположить, что оно было кастовым наподобие Рима, но не в такой степени, как в Индии. По рассказам древних, власть в стране не была орудием насилия, вся его армия состояла из трех тысяч сподвижников. Власть утверждалась законами, знаниями и духовным могуществом. Вокруг Таймыра не было врагов, свободной земли было вдоволь, поэтому не образовались сословия воинов и жрецов. Право высшей власти подтверждала байса – пластина из природной платины, на одной стороне которой был изображен Храм Меру, а на обратной стороне кругами записаны знания Сынов Неба, от которых начинался род человеческий. Государственный пост занимал только владелец байса, поэтому получить ее из рук императора было престижно. Для этого вначале устраивались общественные экзамены, но постепенно байса стала наследственной, а ее обладателей стали называть конасс (князь)…
Тепло костра и запах хвои, неторопливый рассказ деда Шайгу убаюкивали, на какой-то миг Гор впал в забытье. Сознание прояснилось мгновенно, как-будто распахнулось окно в яркий день. Перед взором Гора предстал изумрудный берег моря, огромный купол горизонта, где встречается вода с небом, казалось, надвинулся на него. А ведь он никогда не видел моря, и так ясно даже представить не мог. В отдалении на берегу открывался вид на большой город с белокаменными домами, которые в жизни не бывает. В голове явственно прозвучал голос деда Шайгу, что это древняя Атена. На горизонте появились огромные корабли атлантов, впереди на палубе установлены блестящие устройства из невиданного металла. Они начали изрыгать в небо светящиеся шары, которые полетели к людям и безжалостно их калечили и убивали. Из города вылетели подобные шары синего цвета диаметром 20 шагов. Шары вступили во взаимную борьбу, носясь по небу и сжигая соперников светом. После часа упорной борьбы красные стали теснить синие шары, те были более медлительные и поспешно стали возвращаться в город. Корабли подошли ближе к берегу, стали готовить высадку десанта. Ворота в городских стенах открылись, из них вышли воины атены, направляясь в сторону кораблей. На них полетели блестящие цилиндры, огненными мечами стали уничтожать их. Корабли приблизились к самым стенам Афин. В небе над городом неожиданно появился огромный летающий корабль, из которой посыпались очень быстрые крестообразные аппараты. Они окружили армаду кораблей атлантов, зависли над ними и выпустили световые лучи. Корабли атлантов занялись огнем один за другим. Это были аркты, пришедшие на помощь атенянам. Небольшие красные шары атлантов оказались бессильны перед синими крестами арктов. К вечеру не осталось ни одного корабля атлантов. Но в городе не звучало торжество победы, цена оказалась слишком велика. Среди погибших воинов были отец, или муж, или сын, горе не обошло стороной ни одну семью. Плачь матерей, жен и детей выплеснулся высоко в небо…
* * * * * * * * * *
Внезапная атака арко, несмотря на тщательную подготовку, не удалась. Перед въездом в долину трех холмов, прикрывавшую северную столицу Шанду, стояло войско чунгу, выстроившееся в виде извивающегося дракона. Голова его была выдвинута далеко вперед к холму, туловище извивалось между холмами, а хвост терялся вдали, где виднелись белые мазанки пригорода. На ветру над войском развевались знамена зеленого дракона – левого крыла, белого тигра – правого фланга, красной птицы – передовых частей. Уссури послал вестового к сакэ с приказом атаковать середину войска чунгу. Скоро вестовой вернулся с сообщением, что сакэ ночью сделали рейд на тыловой обоз чунгу, прихватили кое-что, попавшееся под руку, и ускакали в степь.
– А как же сын в залоге, – удивился Уссури, – Кармай клялся, что любит его больше жизни, неужели настолько испугался этих чунгу?
– Недаром дед Шайгу не доверял этим проходимцам! – сказал Дан.
В последнее время проводник всегда находился рядом с Уссури как телохранитель. При нем неотступно следовали кудесник Ворон и вездесущий разведчик Лама.
– Взгляни, вождь, на солнце, – сказал Ворон, показывая на небо. – Оно не алое, а пурпурное, признак кровавой неудачи. Отведи пока не поздно войско, начинай длительное ожидание удачных знамений.
– Отступать поздно! – вспылил Уссури. – Арко никогда не показывали спины врагу. В открытом бою мы всегда побеждали этих теплолюбивых неженок.
После небольшого колебания вождь решил направить главный удар на голову дракона. Он рассудил просто: голова дракона наиболее удалена от основной массы войска, надо воспользоваться моментом. Обычно знамя командующего – красная птица - всегда находится в голове войска. Что-то подобное колыхалось в центре головы неприятеля. Прогремели барабаны, и колонна арко из тысяч колесниц двумя колоннами, словно пущенная стрела, клином вонзилась в ряды неприятеля. В бою ничто не должно остановить движение колесницы, если она переворачивалась, воины быстро перескакивали в соседние колесницы. Высокие колеса легко преодолевали рвы и барьеры, легкие днища с высокими защитными бортами прикрывали воинов, пращники и молотоносцы прицельно посылали удары в точно намеченные цели. Войско обороны и наступающие раздваивались, противник нес значительные потери, его ряды пришли в смятение. Воины арко прошли до середины головы дракона, и тут вождь понял, что он ошибся в направлении главного удара. В центре головы дракона ни штаба, ни командующего войсками чунгу не оказалось. Уссури повернул направление удара в направлении тела дракона через громаду войск противника, но это тоже было ошибочным решением. Воины чунгу расступились, впереди арко выдвинулись катапульты, камни которых стали беспощадно крошить колесницы. Трещали борта и колеса, падали лошади, устилая телами путь арко. Борей слева следил за движениями вождя, отбивая контратаку чунгу. Неожиданно вождь сделал ему знак уходить влево. В бою команды не обсуждают, поэтому Борей, недоумевая, все же повернул свою колонну к левому холму. Гор, находясь в середине, должен был поддерживать действия Борея. Он услышал в общем шуме битвы голос Уссури:
– Спасайте деда Шайгу! Спасайте деда!
Гор тоже повернул влево вслед за Бореем. Основные силы арко почти беспрепятственно вышли к прогалине, где холм был свободен от воинов чунгу. Борей видел, что вождь повел горсточку своего отряда прямо на катапульты, вызывая огонь на себя. Было огромное желание ринуться назад в побоище для спасения вождя, но эти катапульты не оставляли никаких шансов, только погубить напрасно людей. Борей повел воинов еще левее, выводя их из бессмысленного боя на защиту обозов. Чунгу не успели оправиться от стремительного улара колесниц, не стали преследовать отступающих арко. В бесславном побоище у трех холмов погибли две тысячи чунгу и всего лишь двести арко. Однако четыреста тридцать самых опытных воинов во главе с вождем Уссури, оказавшиеся в гуще неприятельского войска, попали в плен. После расстрела колесниц катапультами, на спешивших воинов арко набрасывали арканы, стаскивали с коней и связывали веревками. После боя пленных арко связали общей веревкой и погнали в город.
Управителем северной столицы Шанду был Панди, назначенный императором Яо наместником северо-запада империи Хуа-Ся. Он был чунгу по отцу, но род матери восходил к кочевникам, наверняка родственным племени арко. В молодости он много путешествовал по Тибету и Индии, где на юге у воинственных племен впервые увидел прообраз катапульт. Он представил чертежи нового оружия императору Яо, за что был назначен наместником в Шанду. Панди рьяно взялся за исполнение своих обязанностей, реорганизовал войско, наладил выпуск катапульт, создал особые отряды канониров. Появление алтайцев не застало чунгу врасплох, весть о появлении в степи обозников летела впереди на много дней вперед. Этому в большой степени способствовало жестокость сакэ, у степняков были свои каналы сообщений, так что сведения об алтайцев опережало их движение на несколько дней вперед. Тревожные вести поступали в Шанду и по каналам, организованным правителем Шанду. Обычно рейды степняков на быстрых конях были неожиданными, а боевые колесницы наводили ужас на чунгу, что помогало степнякам одерживать победу без серьезных сражений. В этот раз катапульты сыграли решающую роль, тактика Панди оказалась неожиданной и полностью оправдалась.
Не дождавшись окончания битвы, Панди отослал императору Яо реляцию о великой победе над алтайцами. Он все дни битвы находился в благодушном настроении. Прибыл гонец от императора, который приказал сохранить жизнь пленников. Всех арко привели на площадь перед домом правителя. Пленников стражники силой ставили на колени. Один из них с копьем в руке подошел к Уссури, у которого были связаны только руки. Вождь алтайцев сосредоточил на стражника злобный взгляд, а когда тот прикоснулся к нему, ударил ногой в колено и плечом толкнул в грудь. Стражник покатился по земле, отбросил щит в сторону, приподнялся и угрожающе схватился за копье. Управитель Панди привстал с места, резко подал знак рукой охране. В его планы не входила расправа над вождем алтайцев, это был особенно дорогой трофей. По его знаку старший охранник выбил копье из рук стражника. Тот с гневом набросился на охранника, но двое воинов чунгу повалили его на землю и поволокли к выходу. Шлем сстражника слетел с головы, грива волос цеплялась за траву, он беспомощно пытался вцепиться пальцами в землю.
Присутствующие на площади с любопытством рассматривали пленных алтайцев, не часто выпадал на приграничный город подобный праздник. Сановник слева от Панди в ярком зеленом халате подошел к управителю и что-то говорил, показывая на Уссури. Управитель удивленно качал головой, приказал подвести пленника поближе.
– Твой дед Матван погиб здесь под стенами Шанду? – спросил Панди.
– Не под стенами, – ответил Уссури, – его завлекли на переговоры и подло убили внутри дворца. Его кровь кипит во мне и жаждет мщения!
– С вступлением на трон императора Яо пришло время примирений. Сонсан Яо говорит: мир велик, всем хватит места! Наш Божественный не одобряет войны, но наказывает по справедливости. Алтаец пришел к нам с войной, мы преподали ему урок. Но мы воины, уважаем храбрость. Внук Матвана с горсточкой воинов бросился в атаку на катапульты, только наше мужество позволило взять алтайцев в плен. Приказываем отвезти его к высочайшему императору Яо, оказывая по дороге подобающие почести.
Прибывший гонец от императора Яо был очень высокого ранга, на его знамени был нарисован тигр – символ подчинения всех без исключения и беспрепятственного передвижения по всей империи Яо. В сопровождении этого гонца Уссури усадили в паланкин, двинулись в путь на Шаньси. В столице император Яо пышно отмечал пятилетие своего восшествия на престол. Цифра пять для императора Яо была магической. Он был пятым светлейшим императором Хуа-Ся. В народе ходили упорные слухи, что император Яо будет свергнут на пятый год царствования, как свергли его брата Чжи Ди. Победная реляция Панди была очень кстати, императору Яо нужна была хоть небольшая победа, чтобы рассеять неблагоприятные слухи. Он выслал гонца, потребовав препроводить к нему плененного вождя алтайцев.
В тот день, когда паланкин Уссури вступил в Шаньси, все важные сановники были в загородной резиденции императора, куда доставили почетного пленника. Паланкин Уссури торжественно пронесли через главную арку резиденции, мимо каскада водопадов, небольших мостиков, легких навесов с мраморными колоннами. Уссури с любопытством глядел на воду, где резвились рыбы длинной с локоть самой удивительной расцветки, от ярко оранжевых до синих и даже черных пеструшек. Таких цветастых рыб он видел впервые в жизни. Император Яо принимал поздравление сановников в летнем павильоне, сидя на троне из слоновой кости, инкрустированном нефритом. Одет он был в простую одежду из самотканого материала. Уссури удивился, когда увидел ничем не примечательного юношу примерно его возраста. В его представлении император обязательно должен быть стариком, весь в золоте, с пышными усами и бородой. Сановники в ярких шелках и бархате окружали трон, словно нахохлившиеся птицы. За поясами у них красовались мечи, инкрустированные дорогими камнями. В отличие от коротких алтайских мечей, китайские были длинными, ножны упирались прямо в землю. Император Яо при появлении Уссури неожиданно встал, подошел к одному из сановников, вынул его меч из ножен. Потрогав лезвие, он подошел стремительными шагами к пленнику, разрезал мечом веревку на его руках. Руки Уссури затекли, но он успел среагировать, поймав за рукоятку брошенный ему меч. Император достал свой меч, коротко процедил сквозь зубы:
– Теперь мы на равных, защищайся, степняк!
Вождь поднял меч двумя руками на уровень глаз с приветственном поклоне. В глаза бросился рисунок на клинке, на фоне металла выделялись мелкие чешуйки змеи, тело которой обвивало весь клинок. Император Яо сделал резкое круговое движение, направив клинок к шее противника. Обученный дедом Шайгу практическим навыкам по всем видам боевого оружия, вождь с легкостью парировал удар в сторону. В свою очередь он сделал несколько выпадов, которые император Яо отбил без труда. Оба почувствовали, что у противников натренированные руки. Но в это время взвился белый платок, между ними встала девушка в синей накидке с золотистым поясом, уложенным на спине в бант бабочкой. Она услышала звон мечей и поспешила к мужчинам.
– Брат Яо, ты дал слово не устраивать турниры во дворце, – мягко сказала она.
– Дорогая сестра Иннэн! – отвечал император Яо, с явным сожалением вкладывая меч в ножны, – В-первых, мы находимся не во дворце, а в саду. Во-вторых, мы устроили не турнир. Моему гостю, молодому алтайцу, я сделал подарок – меч Змеи, оружие нашего дядюшки, а ему тут же захотелось испробовать крепость клинка.
Девушка повернулась к Уссури, остановив на нем карие глаза. Она не была красавицей, но что-то очаровательно мягкое было в ее лице и всей складной фигуре. Она обратилась с улыбкой к Уссури:
– Брат Яо обычно водит за нос, когда дело касается военных турниров. Надеюсь, вы не намеревались ранить или покалечить друг друга?
Удивительно, здесь, во дворце Хуа-Ся ее речь походила на щебет птицы. Император Яо засмеялся, сказал сестре:
– Сестрица Иннэн, алтаец не понимает языка Ся. Пожалуйста, возьми его под руки и отведи в гостевой зал. Надеюсь, там уже накрыли столы с угощениями.
Иннэн увела вождя Уссури, за ними шли сановники. Император Яо остался в беседке один, достал тростниковый пергамент и внимательно посмотрел на запись, сделанную дворцовым астрологом Чундоном. Она гласила: «Падет звезда с запада, прояви благородство, подними ее, и твое правление продлится сто лет».
– Ты прав, Чундон! – сказал Яо вслух, - Благородство к слабому - удел сильного! Но чтобы насладиться победой в полной мере, надо слабого сделать сильным.
* * * * * * * * * *
Воины арко после поражения у трех холмов двигались на северо-восток без определенной цели. Дед Шайгу часто повторял внукам:
– Отступление – не бегство, это величайшее искусство, не терпящее ошибок. Нужно иметь большую смелость, чтобы отступить в нужный момент, чем безрассудно идти вперед. Надо выждать, потому что судьба обязательно предоставит момент, когда придет время наступления, и потерянное вернется десятикратно.
Поражение переживали все по разному. Несмотря на выдержку, было заметно, что дед Шайгу начинае сдавать. На Борея легла вся тяжесть поддержания порядка в войске. Он не спал ночами, изнуряя себя заботами о воинах, о стариках, о семье. Надо держать себя в руках, поддерживать Гора, который впал буквально в уныние. Часто он спрашивал себя, все правильно ли он тогда сделал? В степи ходили слухи, что пленного вождя Уссури отправили во дворец императора Яо. Надо вернуться назад, найти способ вызволить вождя из плена. Но если они не смогли взять Шанду, то углубиться в столицу империи Шаньси было бы чистым безумием. За время жизни одного поколения население чунгу выросло, стало технически более грамотным, катапульты были полной неожиданностью. За движением арко следят отряды Панди, против них Борей два раза разворачивал колесницы в боевом порядке для атаки, но чунгу не принимали боя, быстро отступали, скрываясь за горизонт. Они переняли тактику степняков заманивать противника на выгодные позиции.
Однажды Дан предупредил, что нужно свернуть в сторону, иначе они окажутся в болотах Сунгари, где дорог кроме назад не будет. Свернули налево, намереваясь выйти к Яблоневому хребту, а оттуда на Байкал, но неожиданно наткнулись на крупное войско. Незнакомые воины были одеты во все черное, держали белые знамена – символ смерти, на древках развевались лошадиные хвосты. Проводник Дан выяснил, что это хунну, воинственное племя, от которого можно ожидать всяких неожиданностей. Это племя может за короткое время собрать огромное войско, которое конкурирует с чунгу.
– Как они относятся к ним? – спросил дед Шайгу.
– Бывает разное, ответил Дан, - то братаются, то бьют друг друга. Чаще всего невозможно определить, что они не поделили между собой.
– Попробуй договориться, – приказал дед Шайгу.
Дан взошел на пригорок, откуда было видно все полукольцо воинов хунну, помахал черным щитом. Вскоре оттуда последовал тот же ответ, означавший согласие на переговоры. Вместе с Даном в лагерь воинов выехал Пхэгу. Вдвоем они перешли речку и поехали в то место, откуда появлялся сигнал. Переговоры длились недолго, Дан и Пхэгу сразу вернулись. Дан сказал деду Шайгу коротко:
– Хунну предлагают турнир батуров.
Борей, сплюнул в сердцах, сказал:
– Надо же, как раз у Симбу жар, он не в форме.
– Я принимаю вызов, – заявил Гор.
Борей пытался отговорить Гора, но тот твердо стоял на своем. Принесли оружие для единоборства – длинное копье и меч из Варвар. Гор отказался от кольчуги и щита.
– Кольчуга не защитит от удара багатура, а сдерживать движение будет сильно. Я как в бою, буду налегке.
С лагеря хунну на поляну выехал багатур в бронзовых латах и шлеме с узким вырезом глаз. Голова и плечи его коня тоже были покрыты желтыми пластинами. Конь под хунну шел мелким перебором ног, отчего создавалось впечатление тяжелого и неровного бега. Гор скинул с себя верхнюю одежду, взял в руки копье, за поясом в ножнах был бронзовый меч. Рядом с хунну он выглядел мальчиком для битья, но опытный взгляд легко улавливал в неторопливых движениях и в ровном беге коня уверенность и силу. Багатуры сошлись на поляне для приветствия, скрестили копья. Из лагеря хунну донеслось:
– Бат – ур!.. Бат – ур!..
Багатуры разъехались, повернули коней и поскакали навстречу друг другу. Гор легко уклонился, копье противника взметнулось вверх. При промахе противник теряет больше сил, чем при попадании. Гор старался увидеть слабое место противника. Снова разъехались, сошлись с ударами копьев. На этот раз Гор отклонился и незаметно кончиком своего копья задел закрылки правого плеча багатура. Как и ожидал, закрылки отлетели в сторону, оголив плечо противника. При следующей встрече Гор уверенно направил острие своего копья на оголенное плечо противника. Короткий удар – и правая рука багатура свесилась вниз, уронив копье, кровь залила его грудь. По правилам поединка, при появлении крови бой останавливался. Гор подъехал к багатуру, помог сойти с коня.
– В следующий раз, – сказал багатур, – я тоже скину лишнюю одежду, которая защищает в бою от случайных ударов, но в турнирной встрече оказывается бесполезна.
Гор не понял чужого языка, но дружелюбно кивнул головой. Из лагеря алтайцев неслось:
– Гор!.. Мансе5!..
Воины хунну, как требовал обычай, признали поражение, подхватили раненого багатура, повернулись и исчезли в мареве пыли, поднятой копытами их коней.
Приняв во внимание, что от хунну можно ожидать чего угодно, дед Шайгу приказал не углубляться на их территорию, а двигаться в обратном направлении, на восток. Через два дня пути у подножия холма, заросшего кустарником и редкими хвойными деревьями, открылась поляна, заваленная трупами воинов. Человек двадцать низкорослых мужчин стаскивали трупы в большую яму, собираясь закопать их в общей могиле. Увидев арко, люди скрылись за холмом, что-то выкрикивая на ходу. Борей соскочил с коня, стал обходить поляну, рассматривая мертвых. Скоро стало ясно, что это были сакэ.
– Плохо кончил Кармай, – сказал Борей.
– Но кто были их противниками? – удивлялся дед Шайгу.
– Победители подобрали своих, – сказал Борей, – скорее всего, это были хунну! Вот почему они разошлись с нами мирно, не стали испытывать судьбу вторым сражением. Можно сказать, сакэ своей гибелью отвели от нас кровавую схватку с хунну, хоть на этом большое спасибо.
– Предайте тела погибших земле, – приказал дед Шайгу, - вечером соберем поминальный ужин, все же они были клятвенными союзниками на медвежьей шкуре. Хоть они нарушили эту клятву, пусть земля им будет пухом!
– Надо узнать подробности сражения у тех, что скрылись за холмом, – предложил Борей.
По распоряжению деда Шайгу арко продолжили собирать тела сакэ в общую могилу. Всех внимательно разглядывали, чтобы найти Кармая или Бальтазара, но их так и не нашли. Борей при обследовании обнаружил за холмом деревню примерно из двух сотен лачуг. Навстречу алтайцам вышел старик в сопровождении десяти довольно рослых воинов. В руках они держали копья с каменными наконечниками. Одежда очень примитивного покроя была из шкур зверей. Встречая арко, они подняли обе руки вверх ладонями к небу, пропели на незнакомом языке, очевидно, традиционное приветствие. Борей сошел с коня, поднял руки вверх. Незнакомцы повторили жест руками, заулыбались.
– Кома – сказал Борей, добавил, показал на себя, – Борей!
– Айна, – ответил старик, – Буцо!
Айна жили в основном в наспех вырытых землянах, крытых тростником и замазаных глиной. На полу посреди землянки тлели уголья костра по-черному. В доме не было посуды, пищу нанизывали на прутья, обжаривая на огне. Маринэ есть такую пищу отказалась, но Мирык хватал куски, рвал зубами полусырое мясо –видно, очень проголодался. В деревне нашелся молодой парень, который кое-как понимал по-алтайский. Борей расспросил его о судьбе сакэ. Парень объяснил, что два отряда встретились довольно далеко отсюда. Хунну вначале отступали, но этим только раззадорили сакэ, которые не заметили подошедшие к холму крупные силы противника. Те окружили и быстро разгромили их.
– Кармай готовил людей к смерти, – сказал Борей, – вот и получил то, к чему стремился.
Он рассказал деду-Шайгу о соревнованиях, где Кармай рассуждал о необходимости готовиться к общей смерти.
– Да, но ни Кармая, ни Бальтазара так и не нашли, – сообщил Гор, – староста говорит, что небольшому отряду сакэ удалось вырваться из окружения.
– Ни Маринэ, ни Алану не стоит говорить, что это были сакэ, – предупредил Борей.
Староста Буцо постелил шкуры на пол землянки, раздул горящие угли, задраил снаружи окна и двери дерюгами. Он увел деда Шайгу в свое жилище, пожелав спокойной ночи. В землянке стало тепло, в воздухе стоял запах костра и жареного мяса. Мужчины впервые за несколько последних дней спокойно уснули вокруг костра.
Борей проснулся от стона, быстро поднялся на ноги. Жена держалась за живот, зажав во рту рукоятку плетки, сдерживая крик.
– Что, началось? – спросил Борей.
Он быстро подошел к двери, выглянул наружу. Увидев охранника, приказал найти повитух. Возле землянки появились староста и дед Шайгу, унесли спящего Мирыка. Староста Буцо позвал своих женщин, распорядился насчет дров и теплой воды. Борей ходил возле палатки, не находя себе места. Томительное ожидание прервал разорвавший тишину утра крик новорожденного ребенка.
– Воды, давайте больше воды, – сказала айна, выглядывая из-за дерюги.
– Кто? – спросил Борей.
– Девочка, голосистая, разве не слышите?
– По-моему, все дети кричат одинаково, – сказал Борей.
В это время солнце выглянуло из-за горизонта, осветив крышу землянки. Низко над горизонтом слева от солнца продолжала гореть утренняя звезда. Дед Шайгу поздравил старика Хо и Борея, заметил:
– Солнце и рядом утренняя звезда, это к счастью. Род медведя увеличился, пусть ее имя будет – Унне!
В честь рождения дочери Борей решил дать людям отдохнуть пару дней. На всякий случай повозки расположили вокруг деревни в полном боевом порядке, воины накосили травы и устроили шалаши. Возле дома старосты поставили войлочную палатку, где разместились Борей с сыном и Гор. Вечером позвали в палатку айнов в гости. Буцо при- вел троих родственников, знакомство началось с подарков. Айнам подарили керамическую посуду. Особенно они обрадовались объемистым кувшинам с крышками для хранения воды. Из пяти больших кувшинов, подаренных алтайцами, два староста отослал себе, остальные раздал прибывшим на пир родственникам. Буцо через переводчика объяснил, что у рода айна нет проблем с хранением воды, для этого имеются бурдюки и пузыри, удобные при переездах. Зерно – вот это проблема, мыши прогрызают мешки, зерно сыреет на земле, для их хранения лучше всего большие кувшины.
– Зачем вам зерно, у вас же нет посуды, чтобы готовить из зерна пищу? – удивился Борей.
– Сейчас увидите, – сказал Буцо.
Он подозвал парня – переводчика, что-то шепнул ему. Тот вышел из палатки, скоро вернулся с небольшим сосудом из обожженной глины с узким горлом, заткнутым деревянной пробкой. Буцо бережно принял сосуд, передал Борею со словами:
– Вот это наше блюдо, для чего нам нужно зерно.
Борей открыл пробку и понюхал. В нос ударил запах крепкой браги, ни с чем не спутаешь.
– Веселящий напиток, – сказал Борей.
– Огненная вода, без него ни один айна не выйдет надолго в море.
– А вы бываете на море? Спросил дед Шайгу.
– Море – наш дом! – ответил Буцо, – Мы рождаемся, живем и умираем на воде. Мы хороним близких в пещерах на берегу моря, чтобы они видели нас из другого мира и приходили на помощь, когда в море бушует шторм.
– Но в море вода соленая, говорят, разъедает кожу.
– Это неправда, море всегда ласковое, а воду моря можно и попить, только надо знать – как? Есть такой сорт тыквы, похожий на мочалку. Мы сушим их и берем с собой. В соленой воде мякоть разбухает, но не впитывает соль.
– Мы слышали, что люди в море быстро гибнут.
– Человек живуч, без воды он может прожить десять дней, без пищи больше месяца. На море он гибнет не от недостатка воды или пищи, а от страха. Да, да от страха! На море рыбы, осьминоги, кальмары и еще тридцать три тысячи видов растений и животных, которые годятся в пищу. Но самое ценное – это ракушки, которые могут утолить и жажду, и голод. Раковина ценится всеми народами, ими мы рассчитываемся за товар. Есть ценные раковины с каменьями, которые отливаются удивительным светом и дарят людям здоровье и долголетие. Я говорю о жемчуге, которого в море много.
С этими словами Буцо достал из кармана ожерелье из крупных жемчужин. Подавая Борею, сказал:
– Это подарок вашей супруге в честь рождения дочери. Она и наша дочь, потому что родилась в нашей деревне. Я не знаю, как вы назовете девочку, но у нас она будет называться Айна. Весть о том, что в племени арко родилась наша дочь, мы разошлем всем айнам, где бы не находились. Наша дочь всегда найдет отеческий прием у нас.
– Пусть будет так, – сказал дед Шайгу, – а вы тогда по нашим обычаям будете названным отцом ребенка, и обязаны опекать ее наравне с родителями.
– Хорошо, – сказал Буцо, – моя жена Киа будет названной матерью девочки.
Все весело встали, Борей и Буцо налили в керамические стаканчики браги, обменялись поклонами до земли. Выпили и стаканчики разбили о валун, оказавшийся в углу палатки, произнесли заклинание:
– Пусть наше слово будет крепче этого камня, а жизнь нашей дочери будет такой же яркой, как белая лебедь на небе в яркий солнечный день. Оминь!..
Гости засиделись допоздна, айна угощали своими блюдами, запивая крепкими напитками. Несмотря на простоту приготовления еды, морские блюда были разнообразны. Тут были хрустящие сушеные травы с привкусами соленых сухарей, скользкие морские грибы, сладковатые коренья, сушеные рыбы, мидии, петушки и устрицы. Принесли на деревянной тарелке соленого угря, обжаренного на костре. Тарелку поставили на стол и раскрутили. Остановилась тарелка, голова и хвост угря встали напротив Гора и высокого айна, по имени Танар.
– Побратайтесь, с этого дня вы угры–братья, – сказал Буцо, наливая брагу.
Гор и Тана выпили в обнимку. Вышли на круг и потоптались в танце, подражая движению угря в воде. Буцо и дед Шайгу постукивали бамбуковыми палочками. Староста Буцо увел деда Шайгу ночевать в свою землянку, все остальные легли вокруг затухающих углей, насыпанных на валун, и провалились в хмельное забытье. Гору приснилось море, будто летит он по воздуху над водой. Впереди берег, а на нем острозубая башня. Надо облететь башню или взлететь выше, но нет сил. Летит он прямо на стены… резкий удар в плечо. Боль… Гор открыл глаза, холодный воздух студил плечо. Огонь костра не грел, угли покрылись пеплом. Борея рядом не было, верно ушел к жене и детям. Голова трещала, кровь клокотала гулко в шее под ухом. Он встал, осторожно обошел спящих мужчин, вышел из палатки. Утренняя прохлада дохнула в лицо, заползла за ворот, вызвав дрожь в теле. Начало светать, белые столбы света на востоке взметнулись вверх над холмами. Некоторые люди не видят эти столбы света, а он четко различал их начало и конец на небе. Разминаясь быстрым движением, вспомнил ночной сон. Эта башня снилась ему часто, она была не просто башней из сна, он различал в ней все извилины, повторяющиеся каждый раз. Наверно, это и есть он – гора, духом которой он станет после жизни. Гор осмотрелся по сторонам. Вокруг деревни стояли повозки, возле них наскоро сбитые шалаши из трав, где отдыхали сейчас воины. Крыши землянок айнов, проступавшие на фоне неба низенькими контурами, были не намного выше шалашей. За повозками стреноженные кони щипали траву, у холмов маячили воины охраны. Он обошел ближайшую повозку, увидел невдалеке своего коня. Конь протянул в его сторону голову, раздул ноздри, с тихим ржанием побежал навстречу. Он подошел к нему, похлопал по шее, освободил путы на ногах, ухватился за гриву и вскочил на его спину. Конь понесся по степи галопом, только ветер засвистел в ушах. Сделав большой круг вокруг жилищ, он остановил коня, стреножил и пустил снова пастись. Утренняя скачка разогнала похмелье и головную боль, стало легко на душе.
Весь день алтайцы ели и отдыхали, общаясь с жителями деревни. Молодые айны были почти на голову выше алтайцев, но при этом имели раскосые глаза, широкие скулы, небольшой нос и пухлые губы. Старики айны преображались, черты лица становились тоньше, волосы не просто седели, а приобретали русый оттенок и курчавились, носы и губы утончались. В общем, появлялись все признаки, характерные для ариев. Гор стоял сзади деда Шайгу, слушал мягкий говор Буцо, торопливый и невнятный перевод мальчика-толмача.
– Наши айна везде, где море, – говорил Буцо, – живут на берегах, на островах. На плотах из тростника наши предки племени «а-И» плавали отсюда через океан на другой континент, где тоже живут айна. Чтобы совершить такие путешествия, надо хорошо знать течения в океане и дружить с духом ветра. Сейчас уже никто не совершает такие путешествия по бурным волнам океана.
– Откуда древние айна знали течения и ветры в океане? – спросил дед Шайгу.
– Наши предки были великанами, – отвечал Буцо, – они умели делать железные корабли, в которых могли размещаться до тысячи человек. Один из таких кораблей, ковчег, построил великий айна Ноин, чтобы спасти людей при потопе. В то время не один ковчег Ноина бороздили океаны и моря, много кораблей плавали в любую непогоду. Великаны и научили айна плавать в океанах, благодаря им наши предки заселили земли за морем.
– Есть ли отсюда на востоке свободные земли, не занятые другими племенами? – спросил дед Шайгу.
– Недалеко есть священная гора Тхэбексан, за ним к востоку от реки Ляохемь находится земля Чехэ. С трех сторон та земля омывается водами морей. Земля та богата лесами и полноводными реками, в которых много рыбы. Природа красива, луга и склоны гор усеяны цветами. Среди этой красоты живут дикие племена ди, жун и мань. Они не пользуются глиняной посудой, не знают гончарное дело, некоторые племена даже не знают, как развести огонь.
– Может быть, стоит двинуться туда и устроиться нашим племенам рядом. У наших народов есть чему поучиться друг у друга? – предложил дед Шайгу.
– Нет, – ответил Буцо, – зимой мы живем в горах вдали от моря, где не дуют сильные ветры, не сыро т испарений, от которого часто болеют дети. Зимой лучше быть под защитой горных духов наших предков. Весной, когда закончится время штормов, мы пойдем к морю, призовем духов ветра Пхун-син, отправимся в плавание до начала следующей зимы.
Весь следующий день арко посвятили сбору, чтобы двинуться дальше. Вечером в середине деревни айна устроили прощальный костер, где долго сидели за разговорами. Молодые жгли костры, соревновались в борьбе, стрельбе из лука.
Дед Шайгу говорил Буцо:
– Вначале приняли вас за дикарей. Вы не одеваетесь в ткани, не пользуетесь керамической посудой, едите руками. У вас нет ни лошадей, ни овец. Но за два дня близко узнали друг друга, и словно всю жизнь прожили бок о бок. Иметь таких соседей было бы великим благом и счастьем.
– Мы, айна, ценим дружбу. – отвечал Буцо. - Встретившись в застолье, становимся верными друзьями. В трудную минуту уступим последнюю лодку. Вы, арко, тоже нам понравились. Идите вдоль реки Ляохэмь, пока не дойдете до моря. Весной мы спустимся по тому же пути, там встретимся. По дороге встретятся две-три деревни, но туда не заходите. Там живут псы Пэдана, который считает хозяином всей этой местности...
* * * * * * * * * *
Осень прощалась золотом своих листьев. Со стороны моря дул холодный северный ветер, раскачивая голые ветви на деревьях. Погода ухудшалась с каждым днем. Арко заторопились скорее к морю, чтобы до сильных морозов успеть построить хотя бы землянки, заготовить дрова на зиму, подумать о пище. Борей заглядывал внутрь крытой повозки, где жена укутывала на ночь в меха Мирыка и Унне.
– Как Уннэ? – спрашивал Парим, обеспокоенный тем, что у жены было очень мало молока, а другую пищу девочка отвергала.
– Ничего, сегодня капризничала меньше.
Маринэ сама ухаживала за детьми, упорно не пускала внутрь повозки никого, оставляя место для мужа. Ехали вдоль горных ущелий, поэтому Борею редко удавалось поспать. Места были незнакомые, дороги скользкие, конные разъезды прощупывали впереди путь хотя бы на день вперед. Некстати простудился Гор после утренней скачки. Как все очень здоровые люди, он болел редко, но всякий раз тяжело. Вот и на этот раз лежал в соседней повозке в горячке, бредил огненными шарами и синими крестами. Старик Хо отпаивал его травами, но ничего не помогало.
К деду Шайгу на время болезни Гора приставили двух женщин, которые помогали ему сойти с повозки для медленной прогулки, но долго шагать по каменистой дороге ему было трудно. С повозки он смотрел на заходящее Солнце за легкие облака на горизонте. Повозка медленно катилась по дороге склоны горы, а по другую сторону где-то в в глубине ущелья извивалась речка. Шум воды едва доносился до людей, устало бредущих по дороге. Скоро ли море – никто не знал.
Открылась поляна, горы отодвинулись от берегов реки, можно разместиться рядом все повозки, Борей решил устроить отдых людям. Разбили палатки, натаскали дров для костров, приготовили хороший ужин. Однако многие валились с ног на едва приготовленные постели и мгновенно засыпали.
На следующий день люди оживились, делились впечатлениями, стали слышны смех, где-то даже запели песни. Хватило дня, чтобы к людям вернулось бодрое настроение. Дед Шайгу велел приготовить много дров, вечером собрать близких на беседу.
Погода в горах переменчива, днем набежали тучи, немого покапало, но к вечеру все успокоилось. Возле палатки деда Шайгу собралось много людей. Даже Маринэ укутала девочку потеплее и села поближе к костру. Дед Шайгу, глядя на нее, спросил:
- Как чувствует Уннэ, хорошо преносит дорогу?
- Спасибо, дед! – отвечала Маринэ, - у нас все хорошо. Как ваше здоровье?
Дед задумался, как отвечать на такой вопрос? Его путь обрывается, надо рассказать все, что накопилось за долгую жизнь, что пригодится им в жизни. У молодых она впереди долгая. Пока их не волнует, что там, за порогом смерти. Девять месяцев человек живет в раю в утробе матери, с первым криком появляется на свет божий. Мир начинает питать его тело, оно растет, наполняется жизнью. Дети обычно до 6 – 8 лет помнят о прошлых жизнях, в это время он всесилен, как бог. Взрослея, человек забывает прошлое, заводит знакомства, создает семью, растит потомство. Днем бодрствует, ночью обычно спит.
В мире снов движение не знает ограничений ни в пространстве, ни во времени. Боги во сне продолжали жить в духовном плане, общались с умершими предками и друзьями, путешествовали по мирам. Именно во сне продолжали полнокровно жить, постигали новые знания. Волхвы, друиды, оракулы, брахманы и йоги не теряют способности черпать энергию и знания из сна. В наяву они способны растворяться в воздухе, а потом появляться в другом месте: вот иог на склоне горы, в мгновение ока он исчезает, а появляется у подножия горы с другой стороны. Точно также они могут управлять внешним миром: проведут рукой над предметом – предмет исчезает, потом он появляется в другом месте. Этой способностью обладали все древние люди, почему и получили свое название – боги. Странники управляли мирами при помощи Древа Миров. Война богов вызвала великий потоп, с которого начинается отсчет времени отделения человека от богов. В памяти вселенной появились темные номы, управляющие плесенью в виде летучих лапланов. Неуловимыми тенями они скапливаются в горах и лесах, чтобы нападать на людей. Это кастанедовские «летуны», которых не интересует материальная пища и тела людей, они лакомятся психической энергией человека, его разумом. Для этого они нападают на сны, порабощая подсознание человека. Не войной, все происходит ласково – в обмен на психическую энергию человеку подсовываются сладкие обманки красочных снов. Кровь льется лишь в случае сопротивления, летуны убивают бунтарей, усыпляя в вихре снежных заносов, в межплеменных распрях и войнах. Вездесущие в поле памяти, лапланы подчиняются только своей царице Баюртах. Эту царицу люди видят в двух образах. Это прекрасная и холодная снежная королева из детских сказок, и более реальная одноглазая ведьма в восточных учениях, похожая на летучую мышь с темным глазом, огромными рваными крыльями и множеством маленьких коготков по краям. Картина с ее изображением дед Шайгу видел в монастыре Тибета, от нее веет страхом и ужасом даже взрослому человеку. За многие века лапланы создали пространство человеческих сновидений, продуманную до мелочей систему порабощения воли. Человек перестал управлять сном, разучился делать то, что умел раньше, будучи богом. Энергия сна для совершенствования души попросту стала отдаваться на съедение лапланам. И вся трагедия человека в том, что на эту реальность рабства он вполне добровольно закрывает глаза, игнорирует потерю способностей, заложенных в нем от рождения. Вместо борьбы за свою психическую энергию, человек стал на путь технократии, изощряя ум в придумывании оружия для самоуничтожения. Это часть плана лапланов, которым уже мало психической энергии подсознания, через пространство снов они пытаются управлять повседневными желаниями и поступками людей. Баюртах стремится создать общество, в котором человек перестал бы осознавать себя, все дальше удаляясь от своего божественного образа. Битва за подсознание продолжается, чем страшнее созданные руками человека оружия и ожесточеннее войны, тем успешнее продвигается реализация ужасного плана лапланов.
Сон и смерть – проявления одинаковой природы, в обоих случаях происходит выход души от тела, как бы проваливается в иной мир. Только в случае сна тело продолжает жить, душа связана с ним эластичной связкой, которую йоги видят. Тело и душа материальны, смерть прекращает дыхание и останавливает сердце, душа покидает тело. Душа возвращается в мир живых разными путями. В течение получаса возможно возвращение души усилиями реаниматоров. Иногда душа возвращается в тело в течение недели или даже месяца после смерти, для этого шаман пускается в путешествие в загробный мир, откуда возвращает душу. Но оживший при этом человек чаще всего не полноценен, он зомби. Душа при большем сроке от смерти тела может возвратиться в мир живых в виде привидения или даже вполне нормального материализованного тела, но его время нахождения в мире живых ограничено. Самый распространенный путь – душа возвращается в новое тело, которое рождается заново. После смерти тела душа, по поверью древних корейцев, становится в очередь в палату 10 Великих правителей, где совершается суд над покойным. Душа праведника попадает в рай, душа совершавшего дурные деяния – в ад, в мир бесконечных испытаний. Однако праведность или дурные деяния не существуют в чистом виде, в жизни переплетаясь друг с другом. Благими намерениями вымощена дорога в ад, а зачастую преступные замыслы оказываются благом. Почему бог един в трех лицах? Потому что душа человека не что-то цельное, состоит из трех частей: хон – возрождающаяся душа, становящаяся духом; пэк – телесная душа, становящаяся демоном; ён – воздушная душа, вселяющаяся в поминальную табличку с именем покойного. Кроме того, у человека имеется еще семь второстепенных душ, связанных с различными органами тела. Душа конкретного органа обладает самостоятельным мышлением, управляя работой этого органа. Болезнь, учат йоги, является следствием нарушения связи души человека и его органов. Современная наука называет душу памятью клеток и отдельных органов, и болезнь также рассматривает как разбалансировку клеточного мышления: мы неправильно думаем, подсознание неправильно нас понимает и отдает неправильные распоряжения клеткам. Силой мысли можно пробудить души органов и заставить их мыслить правильно, тогда заболевшие органы выздоравливают. Для этого надо поглаживать или слегка похлопывать место расположения больного органа, войти в контакт с его душой, четко и ясно изложить, что нам надо. Научное представление мало отличается от эзотерического, клеточное мышление способно воспринимать наши приказы и исполнять их. Только приказы необходимо изложить ясно и определенно. Нельзя твердить:
- Я не хочу больше болеть!
Душа в подобном приказе воспримет «больше болеть», и человек будет болеть еще больше. Разговор с душами органов надо вести так, как мы обычно уговариваем капризного ребенка. Особенно это относиться к самому умному и тонко чувствующему органу – сердцу. Оно быстро воспринимает приказ, благоприятно отзывается на дружественный тон, особенно к очень нежному обращению. Надо положить ладонь на грудь, нежно поглаживать по часовой стрелке, говорить:
- Милое сердце! Ты плохо себя ведешь, капризничаешь, как малое дитя. Мне плохо от твоих капризов. Прошу тебя, работай, как положено, восстанови свое здоровье. Пожалуйста, помоги мне, иначе всему организму будет очень плохо.
Кишечник не слишком послушен, поэтому его уговаривать приходится очень долго, но и результат того стоит, поскольку болезнь кишечника является причиной многих недугов человеческого организма. Как его лечить? Нужно лечь на спину и постукивать костяшками пальцев по животу в области желудка, говорить вслух:
- Душа кишечника, проснись! Я желаю, чтобы желудочная душа проснулась и хорошо ухаживала за этим органом. Ты неправильно действовала, ты недостаточно внимательно исполняла свои обязанности. Я хочу, чтобы желудок стал сильным, здоровым и работоспособным. Я требую, чтобы он работал нормально, и ты обязана, душа желудка, следить за правильным пищеварением и за питанием всего тела, ты должна устранять все вредное, погонять желудок, чтобы он хорошо исполнял свои обязанности.
А вот душа печени бестолкова и тупа, приказы ей должны быть жесткими, с руганью, даже с матом. Это проверено йогами тысячелетней практикой. Если болезнь запущена, сеанс мысленного внушения должен продолжаться минут 30. Когда наступит облегчение, можно сокращать сеанс по 5 минут или даже до 1 минуты. Постепенно больной орган в результате систематических упражнений перестанет беспокоить. Результаты обычно проявляются через месяц, хотя общий срок врачевания очень индивидуален, окончательное решение принимает сам больной. Йоги продлевают свою жизнь более чем в два раза, при этом всегда здоровы и способны вести активный образ жизни.
Смерть не щадит никого, отходят в мир иной даже бессмертные боги. Бытует мнение, что человек проваливается в состояние смерти мгновенно, но это не так. Обычно сознание уходит постепенно, происходит последовательное выключение слуха, зрения, осязания, вкуса и обоняния, так что момент смерти каждый человек определяет безошибочно. В этот момент важно не бояться, не впасть в обморочное или коматозное состояние. К сожалению, мало кому удается сделать это, большинство пугается, встречает яркий ослепительный свет в паническом ужасе. В конечном счете, душа из грани смети приходит в сознание, видит как бы со стороны свое тело и оплакивающих родственников, и начинает себя жалеть. Этого делать нельзя – надо спокойно принять, что выпало на долю по воле высших сил. Участь души в разных религиях представляется по - разному. В западных религиях участь души не зависит от ее воли, определяется судьей, оценивающего поступки человека при жизни. В восточных религиях душе на том свете предоставляется выбор, которым она может воспользоваться в новой жизни. В течение сорока девяти дней душа должна определиться со своей дальнейшей судьбой. Перед ней в поле памяти вспыхивают яркие видения прошлой жизни, начинаются миражи прожитого, сопровождаемые страшными звуками. Ни в коем случае нельзя пугаться ни яркого света, ни страшных звуков, это проявление бессознательной части нашего «я». Если поддаться страху, начать убегать, то это бег от своего «я», которое приводит к падению души все ниже в сторону низших миров.
Каждый потусторонний мир окрашен в свой характерный цвет, следует хорошо запомнить их. Надо стремиться притянуться в миры с яркими огненными цветами.
Чистый Свет – это тот самый, что в конце туннеля. Надо окунуться в него, если он незрим, надо активно искать его. Восприятие Чистого Света прерывает Сансару, которую часто называют колесом судьбы, хотя точный перевод – «священная стрела». Чистый Свет – это мир нирваны – состояние вечного блаженства.
Белый цвет – мир дэвов (богов), которому в чем-то соответствует понятие рая. В этом мире нет тяжелого труда, тягот жизни, царит покой наслаждения. Но пребывание в этом мире, в отличие от мира Чистого Света, не вечно.
Серо-дымчатый – цвет ада, который притягивает душу за грехи дурно прожитой жизни. Это пространство может показаться таким теплым, уютным, а то, что этим цветом окрашен ад, выявится только в дальнейшем. Попав туда, выйти из него очень трудно в течение сотен лет.
Голубовато-желтым цветом окрашен мир живых, в котором мы находимся.
Тускло-красный – мир претов, в котором человек вечно недовольный, отверженный, не уверенный в себе. Этот мир завлекателен, но если душа вышла из этого мира, то возвращаться в него вроде не стоит.
Тускло-зеленый – мир враждующих великанов (асуров). К этому миру притягиваются люди властные и агрессивные, благодаря чему всюду приобретают врагов. Всю жизнь они посвящают борьбе с этими врагами, без которых жить не могут. Если преты мало верят в свои силы, то асуры с виду очень активны, но самолюбие их уязвлено, так как они повсюду стремятся к первенству, которое редко удается.
Тускло-голубой – мир животных (но животных не в привычном понимании). В этом мире тишина да гладь, но после глубокого погружения в него становится поняно, что этот мир скуки и прозябания, мир без интеллекта.
Миры окружает пограничный слой памяти, сотканный из кронов, частиц вне времени и пространства. Кроны находятся в трех энергетических уровнях. Первый уровень осуществляет запись взаимодействий между звездами внутри Галактики, второй – межгалактическое взаимодействие, третий – между мирами. Кроны в свободном состоянии активны, но в матрице нома-кадра становятся инертными, поэтому при пересечении разных тел в пространстве их номы не взаимодействуют. В мире кронов душа может находиться долго, столетиями проецируя миражи на другие миры. Надо выбираться из этого пограничного мира в реальные миры.
Миры находятся в равновесии: мир живых сливается в мир душ, мир душ сливается в мир духов, но все возвращается на круги своя: духи живы, пока жива память о них.
Память – удивительное творение природы, не будь ее, люди не помнили бы прошлого и не представляли будущего. В науке под памятью понимают способность нервных клеток воспроизводить прошлые события, но это не совсем так. Память – информационная матрица о событиях, окружающая каждое тело без исключения: стены, зеркала и даже камни, каждую молекулу живого организма. Нервные клетки находятся в постоянном соприкосновении с матрицей памяти, расшифровывая информацию.
Матрица памяти – нома, сплетенная в мировую паутину, обладает энергией, за счет которой душа может материализовать физическое тело. Среди людей появляются избранные, которые после травмы головы вдруг приобретают способность входить в пространство памяти и странствовать по прошлым, настоящим и даже будущим событиям, поскольку эти события втискиваются в реальность единственным образом.
Если жизнь прерывается в больном состоянии, человек уходит из жизни подавленный, его душа попадает в гнилые номы. Психическая энергия съедается, и ни о каком странствии по мирам не может быть речи. Для этого надо бороться за энергию, уметь избавляться от рабства лапланов. Выбор будущего души определяется тем, в какой мир она притянется.
Важно не упустить момент смерти, принять ее как должное, мысленно самому пробить отверстие в темени, чтобы душа вышла из него, не блуждала на границе между мирами. После отведенного срока – сорок девять дней, если одно из сияний не выбрано, Сансара возвращает душу в мир, откуда она пришла.
Жизнь прекрасна, если душа находит энергию «алмазного столба», собранного из «волшебных камней Ориона». Кристалл с аналогичными свойствами подводного происхождения называется «туаой». Кристалл обеспечивает связь владельца с высшей космической энергией, очищает астральное пространство, приносит народу процветание и благоденствие. Внутри кристалла появляются картины надвигающихся событий и природных катаклизмов. Дорог этот кристалл, маги готовы отдать за него любую цену, но он не имеет постоянного владельца, появляясь в нужный момент и в нужном месте, и исчезает, исполнив предначертание высших сил. Попытка удержать его бесполезна.
Дед Шайгу надолго замолчал, обдумывая, все ли он рассказал, о чем хотел передать в своей последней беседе с близкими людьми, которых он оставит уже очень скоро.
– Почему боги не вернут людям былую силу? – спросил кто-то из темноты.
– Э, разве змея жалеет, глотая свою жертву, или при ловле рыбы тебе не жалко, что острый крючок впивается ей в жабры? Все идет свои чередом, и почему это так – надо понять и действовать наилучшим образом.
– Люди слабые от того, что разрушен храм Меру? – спросил Гор.
– Нет, дорогой! Любой храм можно восстановить. Но жизнь продолжается. А в чем смысл жизни?
– Думаю, пройти достойно через все испытания, которые выпадут в жизни, уйти из него достойно.
– Ты прав, постарайся не совершать поступки, которые тяжелым грузом потянут в нижние миры. Помните, что я рассказал сегодня! А храм Меру всегда в наших душах, и пока есть поддержка друг-друга, никакие силы не могут его разрушить.
Дед Шайгу лежал на подстилке, покачиваясь в такт шагам лошадей. Нестерпимая боль отзывалась в сердце, еле слышный свист вырывался из его крепко сжатых губ. Одна из женщин услышала стон, подняла голову. Все было тихо, наверно послышалось. Она поправила одеяло на Повелителе, ее голова закивала в такт монотонного покачивания повозки, устало опустилась на край одеяла...
На руку деда Шайгу в кожаной перчатке сел сокол, которого он выпестовал в молодости. Это было давно, дед Шайгу уже не помнил, куда тот сокол потом девался.
– Что, сокол, прилетел за мной? – спросил дед Шайгу.
Сокол покрутил кровавыми глазами, взмахнул крылами, но не взлетел. Его острые когти сжимали руки деда Шайгу, которые тысячу раз коротким взмахом посылала его в небо, а где-то рядом внизу бежала жертва, на которую он должен упасть с неба в смертельной схватке. Но рука бессильно лежит на одеяле. Сокол встрепенулся и клюнул в грудь.
– Подожди, - дед Шайгу выставил ладонь, - дай последний раз взглянуть на степь!
Видится деду Шайгу степь ранней весной, когда зеленая трава прикрывает все раны земли, а поверх стеблей пышной травы красуются алые маки. Ветер треплет ковыль, волнами клоня его к земле. Нежное дуновение воздуха, словно ладонь юноши нежно гладит щеку девушки на первом свидании. Она капризно отстраняет его руки. Ах, это Пэкчо, его нареченная! Недолго длилось их счастье, рано оставила его одного. Он пережил горе потому, что был молод, а кругом были враги. На племя арко наседали яксарты, сакэ, красные и черные татары. Всем нападавшим доставалось от деда Шайгу благодаря строю колесниц и верности рук его воинов. И только на закате жизни он осознал, что переоценил значение колесниц, не пересадил во время воинов на спину коня. Поздно дошло, что будущее за быстрым конем и наездником с доброй саблей и луком из бараньего рога с оперенными стрелами...
Сокол наклонился над дедом Шайгу, уставил глаза, налитые кровью. Шум реки словно клекот сокола царапает слух, раздирает мозг:
– От чего плачешь, старче, желаешь бессмертия?
Тысячи лет врачи и шаманы ищут эликсир бессмертия – и все тщетно. Бог посылает человека в мир живых, но закладывает в тело программу смерти. Жизнь со временем изменяется мало, всегда человек имеет столько же шансов прожить сто лет, как и его далекие предки. Однако люди мириться с этим не хотят, упорно ищут эликсир вечной молодости. Искали его древние в соках деревьев, знахари в органах животных, короли в напитках и еде. На вопрос: «Когда будет эликсир бессмертия?» – знахари всех времен отвечали: «Через десять лет – осталось проверить одно средство, провести последний опыт». Хороший опыт демонстрирует природа, погружая иногда в летаргический сон. Человек остается молодым, даже если находиться в смертельном объятии «мнимой смерти» десятки лет. Однако очнувшись, он быстро наверстывает все стадии старения организма .
– Эх! – сверлит мысль деда Шайгу, – как нужны ему еще десять лет жизни!
Уссури, Борей, Гор – все так молоды и неопытны на тропе войны, по которой идет род кома. Траву топчут вражеские воины, вот они ближе, уже слышен храп их коней. Дед Шайгу до боли сжимает рукоять меча, от напряжения конь встает на дыбы, слева и справа раздается крик «ура!» – клич быка колесницы бога Солнца. Дед Шайгу вынимает меч из ножен, направляет блестящее лезвие на врага. Тысячи всадников с луком и стрелами устремляются вперед, обгоняют деда Шайгу. Победа близка, хочется крикнуть, но как трудно сделать вдох! Нет уже давно знахаря, так и не нашел он волшебного эликсира от старости, верно нет его на всем белом свете.
– Пора! – одними губами прошептал дед Шайгу, дернул сокола за хвост.
Сокол исторг из горла клекот на всю степь, взмахнул мощными крылами, разодрал когтями широкую грудь деда Шайгу, клюнул острым клювом прямо в сердце…
Смерть деда Шайгу остановила колонны арко. На высокой горе по дороге к морю, до которой осталось пять дней пути, художник с помощниками, работая день и ночь, соорудил гробницу, достойную полководца и члена императорской семьи. Гробница была украшена барельефными изображениями Сасин – четырех священных животных – духов хранителей четырех сторон света, охраняющих мир от злых духов. На левой стене гробницы – Зеленый Дракон, страж востока в виде огромного змея с четырьмя когтистыми лапами и огненным языком. На правой стене – Белый Тигр, страж запада в виде пятнистого зверя с круглой головой. На передней стене красная птица – страж юга в виде Красного Фазана с высоким хохолком и пышным хвостом. На задней стене – страж севера в виде Черепахи, обвитой змеей; их головы с высунутыми языками противостояли друг другу. Тело деда Шайгу положили на «доску Семи звезд», в которой у изголовья просверлили семь отверстий – символ созвездия Большой Медведицы. Деревянный гроб уложили в каменную гробницу, накрыли плитой. Вокруг разместили подарки, оружие, столовую утварь, наполнив их продуктами, которые любил дед Шайгу при жизни. Гробницу задвинули каменным истуканом – стражем могилы в латах и с мечом в ножнах, подвешенных к пояснице. Он держал обеими руками щит с рунической надписью посмертного имени деда Шайгу – «Ко-Пэкван». Воины племени арко прощались с дедом Шайгу, проходя мимо гробницы и неся в руках камни. Гурим указывал место, куда следовало его укладывать. Многие воины, женщины и мужчины, хотели бы сопровождать деда Шайгу в потусторонний мир, но он запретил хоронить вместе с ним живых существ, так что даже живых лошадей не было на могиле великого полководца. Над могилой медленно вырастала двухступенчатая пирамида, сложенная из камней совершенно без раствора, но стены даже по виду выглядели очень крепко. Пирамида сохранилась до наших дней.
(Продолжение истории читайте: Анатолий Цой. Под созвездием Большой Медведицы).
Краткий словарь гиперборейского языка.
1 Урукхем – Енисей: урук – великая, хем/кемь – река
2 хо – хорошо
3 Ми, Мирык – красота, имя будущего Будды
4 ган – река
6 Китай – ки – большая, тай – земля
7 чунгу – чун – поднебесье, гу/ку – девять
8 Матван – мат – старший, ван – царь
9 мимёнгви – мимён – не умиротворенный, гви – демон
10 мундон – мун – дверь, дон – селение
11 Урал – у – бык, Ра – Солнце
12 Хонён – хон – небесная душа, ён – подземная душа
13 Варвар– Аркаим, вар/вал – укрепление
14 Маринэ – мар – слово, инэ – госпожа
15 Чолла – связка
16 Уссури – ус – выше, сури – орел
17 Меру – столица, священная гора Арктиды
18 киммеру – ким/гым – золото, Меру – столица Гипербореи
19 акинак – аки – короткий, нак – меч
20 сакэ – шапка
21 Пхегу – пхе – чих, гу – девять
22 Кармай – кар – дуб, май – коновал
23 Черсу – чер – любитель, су – вода
24 айнак – жилье, селение
25 Бальтазар – баль –ноги, тазар – много работы
26 сагиз – са – четыре, смерть, гиз – перо (птицы)
27 сабантуй – са – смерть, бан – половина, туй – бить
28 богатырь – бог – солнце, атырь – сын
29 рыжие татары – буряты
30 сумеру – су – вода, Меру – столица Гипербореи
31 Алан – ал – род, ан – побережье
32 Кибон – ки – большой, бон – род
33 Арбон – ар – малый, бон – род
34 бек/пэк – белый, светлый
35 курултай – ку – девять, рул – круг, тай/той – праздник
36 май – всадник
37 бай – богач
38 атаман – ата – отец, ман – человек
39 Сибирь – си – логово, бир – медведь
40 Шад – принц
41 Ими – вид, лицо
42 кимак – ки – высокий, мак - всадник
43 Сагиз – са – четыре, смерть, гиз – девушка
44 Баяндур – совершенный
45 Кыпчак – быстрый
46 Ланиказ – лани/лань – лань, каз – мех
47 Аджлад – адж/ардж – принц, лад – стройный
48 Куринбай – курин – яма, бай – богач
49 Чи – палец, волк
50 Албаши – ал –малый, баши – голова
51 Алтай – ал – малая, тай – земля
52 Китай – ки – большая, тай – земля
53 Кунь-лунь – кунь – воин, лунь – башня
54 Харапта – хараб – предок, та – земля
55 чхоллима – небесный скакун
56 Арджуна – ардж – белый, уна - медведь
57 Тхэыльсон – тхэ – высота, ыль – солнце, сон – священный
58 Шанду – шан/сан – гора, ду – два
59 Панди – пан – команда, ди – повелитель
60 Яо – я – светлейший, о – пятый
61 Хуа-Ся – хуа/хва – божественная, ся – птица
62 Сонсан – высочайший
63 Шаньси – шан/сан – гора, си – город
64 Иннэн – терпеливая
65 Чундон – основательный
66 тянь – высочайший
67 шанди – шан/сан – гора, ди – правитель, государь
68 фуси – фу/пу – огонь, си – семя
69 Шенънунь – шень – жизнь, нунь – почка (дерева)
70 хуан – желтый, высший бог
71 Нюйва – нюй – сестра, ва - прекрасная
72 Хуанхэ - Желтая река – Хуан – желтый, кемь/хем/хэ – река
73 чосон – чо – первая, ранняя, сон – свежесть
74 Ёгук – ё – женщина, гук – царство
75 кома – медведь
76 Индра – инд – гуманный, Ра – Солнце
77 Карелия – каре – мокрота, ли – местность
78 Пэкчо – пэк – белая, чо – птица
79 Ко-Пэкван – ко – древний, пэк – светлый, белый, ван – царь