АЛИСА МАНКИ - http://proza.ru/avtor/sitara - ПОЧЁТНОЕ ТРЕТЬЕ СУДЕЙСКОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 32» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
В следующей жизни - всё сделаю иначе. Всё. Если мне не понравится имя, сменю его. Да, не буду слушать мать, а в день совершеннолетия сделаю этот серьёзный шаг и заявлю всем, что теперь называйте меня вот так-то, а не так-то. Надо бы это сделать в этой жизни, но жаль мать, она уже слишком стара и чувствительна, чтобы такое пережить. Моё имя окунает её в молодость, в какие-то скрытые воспоминания, о которых даже не подозреваю… и я вроде явного напоминания, что счастье в её жизни всё же было, пусть и скоротечно.
Изабелла. Зачем она назвала меня Изабелла? Все мои прыщи на лице возникали исключительно от стыда за это имя. В школе Иза, дома Белочка, словно я скакала с ветки на ветку и собирала орехи в подол; во дворе – «белило». Представьте, что такое носить имя - «белило»!? Поэтому я не любила гулять, я дотошно училась и доставала окружающих гамами, чтобы знали, как обзываться. А с какими глазами они стояли под дверью и просили решить задачу? Мне нравилось, как они упрашивали, как выкручивались, объясняя жизненную важность ситуации, и я – безликое «белило» - знала, что могу легко спасти или потопить, как стихия. Никто не мог проверить мою работу кроме учителя… Какие это были глаза! Вы бы видели!
Сменю, не обсуждается.
В этой жизни меня не устраивает ничего. Она сложилась так отвратительно, что если бы я встретилась с тем, кто знал об этом и молчал, то я бы… Нет, жестокой я бы не была, я бы придумала что-нибудь такое, от чего бы он страдал не меньше моего. Определенно, в следующей жизни никогда не прикоснусь к книгам. От них всё зло. С раннего детства меня учили, что волк это плохо, а зайчик - хорошо. Почему, спрашивала я? Почему зайчик – это хорошо, при том, что все пожирают зайчатину-крольчатину, обсыпая специями и вымачивая в сливках… Волчье же мясо никто не ест! Враньё. Слабого съедают не морщась, сильный становится поперёк горла. Сильного ещё поймай! Люди хотят казаться лучше, чем есть на самом деле, они придумывают то, чего нет, врут сами себе, даже в сказках.
В романах надуманная любовь, страсти, интриги, сумасшедшие переживания, лживые чувства и поддельные эмоции… не видела в жизни у людей таких никогда. Моя мать всегда была одна, потом у неё родилась я, и подозреваю, что скорее от тоски и одиночества, чем от пылкой любви. Но даже это мгновение она умудрилась зашифровать в имя Изабелла, чтобы вспоминать и тешить себя иллюзиями прошлого. Ах, как трогательно, надо же! Теперь у меня есть больная мать, глядя на которую моё сердце разрывается, и вокруг нас одни книги, книги, книги, книги. Чужие мысли, чужие переживания, чужая жизнь. А я хочу свою жизнь! После её смерти всё выброшу, не сожалея, рука не дрогнет, нисколько, а в следующей жизни не прикоснусь ни к одной. В следующей жизни буду позволять себе всё, что захочу. Никакой морали, никаких этических норм, ни мнений матери о том, как надобно вести себя приличной девушке… Это унизительно, жить мнением старухи и бояться сказать ей об этом. Я буду получать удовольствие от себя самой и часами стоять у зеркала, поправляя прическу, укладывая волосок к волоску, пристально присматриваясь к бровям, глазам, которые буду аккуратно подводить каждое утро, сколько бы времени это ни занимало. Буду пользоваться только красной помадой, как эта тупая статуэтка Мэрилин. Подумаешь, ветер задрал ей юбку и мир сошёл с ума! По-моему, людям нечего делать. Они как набитые хламом шкафы, в которые запихивают ещё, и ещё, и ещё, пока дверцы не соскакивают с петель. Отвратительно!
Люди – это отвратительно. У меня на работе одни недоумки. Машенька, с её двумя косами, которые якобы молодят…тебе уже 37, а ты всё Машенька. Юрий Петрович, старый ловелас, не пропустил ни одну юбку. Когда приходит его жена, я внимательно разглядываю её, пытаясь представить, что он ей говорит, после того как изменит? А самое интересное – как он это делает? Явно поджимает хвост, как щенок, написавший на диван. Она знает его как облупленного, но ведь принимает это, сглатывает и пытается делать вид, что всё прекрасно, счастливая семья и детишки… А Сергей и Володя? Однажды я случайно заглянула в их мониторы! Конечно, великие программисты, им можно поразвлечься в рабочее время. Тошнит. Меня всякий раз тошнит от них.
Ненавижу двуличие, ненавижу. Вчера ходила на выставку Рериха… Люди делают вид, что им интересно, что они что-то понимают в этой живописи? По комментариям понятно, что и здесь полная чушь, а умный вид с такой лёгкостью надевается на лицо, словно перчатка на руку. Нет, живопись надо чувствовать как музыку, и каждому не дано понять её. Краски, они как ноты, открываются лишь посвящённым, а не толпе, особенно такой мастер…
Правда, один седовласый мужчина явно знал, зачем пришёл. Я заметила, как внимательно он рассматривал каждое полотно, как вглядывался в подтекст, в глубину живописи, как анализировал рост и изменения мировоззрения художника на протяжении творческого пути. И вдруг, он словно украдкой взглянул на меня… Украдкой, украдкой! Поначалу мне только показалось, а потом я перешла в другой зал, сознательно перешла, чтобы проверить… и стала наблюдать за ним очень осторожно, очень. Я замечала, как он передвигается от картины к картине… я чувствовала его то спиной, то боком, то сквозь людей, которые так и норовили закрыть меня от него. Немного стар, в лице много благородства, которое у нынешних и не сыщешь, умный цепкий взгляд, а глаза! Не помню, чтобы я встречала подобный взгляд… Это тот мужчина, которому не нужен секс и внешняя красота, он ценитель красоты более глубокой, внутренней, той которую не показывают за просто так, как дешёвые девицы на картинках. Он уловил мою суть, бесспорно. Седая борода, широкое лицо… можно подумать, что он капитан дальнего плаванья, только без трубки и головного убора. Нет, он Хемингуэй, неугомонный бабник, пропахший виски и кубинскими сигарами вперемешку с чернилами. Я вижу его пальцы в характерных синих пятнах. Нет, не вижу, чувствую...
В один миг наши взгляды встретились. Я опустила глаза. Невольно. Невольно-невольно, получилось само! Такой человек без сомнения оценил бы имя Изабелла.
-Как, как Вас зовут? – переспросил бы он меня.
-Изабеллла – протяжно повторила бы я.
-Право изысканное имя, - ответил бы он.
Я быстро перешла в следующий зал. Я очень взволнована, мои мысли бегут от меня к нему и возвращаются с рассказом о том, что он думает обо мне. Интересно, моя кофта сильно выделяется, чтобы ему было легче искать меня? Две подруги-старухи перекрывают меня. Это ужасно. Они так медленно передвигаются, сидели бы дома, честное слово. Как только я обхожу их, они тут же обходят меня, откуда у них силы берутся? Испытание... Он потерялся. Пока я пыталась вырваться от старух, он потерял меня из виду. При такой-то толпе! Все словно сговорились встретиться на этой выставке, повалили разом семьями, с грудными детьми, которые пищат от духоты, с малышами в колясках, группами, парами, тройками… дескать мы такие культурные и так тянемся к прекрасному. Ха-ха! Почему люди так лживы, а? У них же на лицах написано, что никто ни к чему не тянется, кроме денег!
Ах, вот он! Я увидела его. Он опять взглянул на меня, мы опять встретились глазами. А он интереснее, чем я предполагала. Надо бы подойти поближе… Неудобно, неловко. Я же не навязываюсь, это ведь не так. Женщине непристойно гоняться за мужчиной. Я это знаю. В следующей жизни я обязательно научусь держать дистанцию и буду уметь флиртовать с мужчиной взглядом, чтобы не упустить его. Пока я только пугаюсь, вздрагиваю, с застенчивым видом опускаю глаза и, кажется, краснею, как в 19 веке… всё как в книжках, которые подсовывала мне мама в подростковой возрасте. Ещё раз он взглянул на меня! А может он грубиян и пошляк? Иногда пожилые мужчины ужасные пошляки, они сознательно вгоняют женщин в краску, чтобы показать, как им безразлично женское смущение, а на самом деле стремятся напитаться женским смущением, которое будоражит их старческое воображение. Может, в следующей жизни я буду мужчиной? Было бы совсем недурно оказаться им. О, я бы показала, что такое настоящее ухаживание и вдохновенная прелюдия… та женщина, которую бы я выбрал, почувствовала бы себя богиней, королевой на троне, и ни в чём бы не нуждалась… Уж я бы постарался!
Странно, почему он так долго задержался у той картины? Ничего особенного, простой эскиз головы какого-то старого финна… нет, он конечно же прав, что так внимательно вглядывается в портрет... у Рериха есть что-то особенное, заставляющее поразмышлять: рассвет или закат, с натуры или по памяти? Однако, если представить, как он путешествовал и что видел, как старался отобразить действительность и передать впечатление иной красоты, то возможно прикоснуться к непознанной тайне не только природы, но и человеческой души, например старого финна, смотрящего куда-то… Кажется Леонардо да Винчи говорил, что душевные состояния приводят в движение лицо человека; один смеется, другой плачет, иной обнаруживает гнев, другой – жалость. И тот, кто смеётся, не отличается от того, кто плачет… лишь движение бровей может отличить эмоцию… и движение рук, и тела тоже...
Этот мужчина определенно привлекает меня. Мне нравится интеллект в мужчинах, гармония, цельность, аккуратность.
А это кто? Зачем она подошла к нему так близко, и лукаво смеётся, шепчет на ухо… Он же только что смотрел на меня! Зачем он обнимает её за талию, она годится ему в дочки? Люди, вы разве не видите этот разврат – пожилой мужчина обнимает на глазах у всех девицу младше себя вдвое и никто даже глазом не поведёт… Отвратительно! Безнравственно. Они провоцируют людей смотреть! В следующей жизни я с ними….
- Изабелла Сергеевна, ваше время закончилось. Мне жаль, что как и в прошлый раз, вы промолчали весь сеанс. Всё же я надеялся что-либо услышать, - психиатр встал из-за стола и помог встать женщине с дивана. – Ну да ладно!
Она тяжело поднялась, вздохнула. Уголки её губ были опущены, немного шевелясь, они пытались разжаться, но их не пускали невидимые нити, которые словно зашили рот, не давая возможности словам вырваться наружу. Глаза мгновенно покраснели. Маленькие кулачки дозволили сложенным вдвое указательным пальцам прикоснуться выпирающими косточками к тем местам в уголках глаз, откуда уже вытекали слёзы. Руки дрожали. Брови приподнялись и сдвинулись, между ними образовалась глубокая складка, отражающая боль и мучения невидимой души.
Она сделала шаг, её тело слегка качнуло в сторону. Врач тут же подхватил её.
- Может воды?
Она отрицательно покачала головой.
- Передавайте пламенный привет вашей матушке! – расплылся в умилённой улыбке психиатр, - она совершенно напрасно направляет вас ко мне, вы абсолютно здоровы. Гуляйте больше на свежем воздухе… Бессонница, знаете ли, сейчас бич века!
- Конечно… - чуть слышно ответила она сквозь зубы, с огромной силой пытаясь всё же разжать рот. Получился не то оскал, не то шёпот, протискивающийся в маленькую щель.
«Урод...я столько сил приложила, чтобы прийти сюда… а ты отказался… в следующей жизни... всё будет...» - пронеслось в голове и где-то на полуслове оборвалось.
Она вышла на улицу. Щурясь, взглянула в небо, чтобы, может быть там получить немного освобождения от того груза, что так давит изнутри и мешает дышать. Она закрыла глаза, качнулась, и, всего лишь на мгновение, ей показалось что она взлетает, растворяется в пространстве... соединяясь с ветром уносится куда-то далеко-далеко.
25.05.2014