...Лаурита де Грациа сдержала свое слово — в течение двух суток, пока Надин, Алисия, Наталья и Антонио находились в гостинице Ордена Света, телефоны всех троих девушек принимали звонки от директората Ордена, от медицинской службы, от Отдела Безопасности Ордена... Но Отдел Веры и Порядка, сотрудники которого были теми «Святыми Инквизиторами», которые пристально следили, чтобы ни в одной букве не нарушался Кодекс поведения и старания которых, в сущности, были не напрасны и заслуживали уважения, не беспокоил троих подруг и примкнувшего к ним аргентинского парня.
Сама же Лаурита регулярно навещала их утром и вечером каждого дня.
Она обучила Антонио менять перевязку Наталье и делать самому себе инъекции синтетической плазмы крови, проинструктировала Наталью, как выходить из положения, когда обстановка требовала принятия живой плазмы крови, проверила, как регенерирует ткань на поцарапанных когтями Бладманна плечах и шее Алисии. А еще Лаурита привезла им небольшой пластиковый крио-бокс, в котором находились несколько металлических пробирок со встроенными инъекторами — стандартная для медицинской службы Ордена тара с синтетической плазмой крови. Это было необходимо для того, чтобы оградить Наталью и Антонио от возможных неприятностей, в случае, если окончательное превращение Антонио в вампира пойдет слишком быстро.
Лаурита часто в эти дни садилась рядом с Надин и разговаривала с ней мыслями, глядя на нее своими удивительно ясными, с затаенной грустью в глубине, глазами.
Обе они, в это время, закрывали свои мысли от всех — и ни Алисия, ни Наталья ни Антонио Родригес не знали, о чем говорили эта миловидная и серьезная женщина-медик и их подруга.
Лаурита была уже немолодой женщиной, но она умела следить за собой и года ее выдавала лишь тонкая, почти незаметная седая прядь в черных волосах.
Она имела итало-испанские национальные «корни», но уже давно, практически со своего совершеннолетия, жила здесь, в Буэнос-Айресе, в доме, где когда-то жили ее предки по материнской линии — люди, которые вынуждены были бежать из Испании, из-под кровавого гнета генерала Франко, перед Второй Мировой войной.
Мать Лауриты де Грациа была похоронена здесь же на местном кладбище — на ее могиле стоял скромный белый памятник с фигурой задумавшейся девушки-ангела — и Лаурита часто приходила на кладбище, чтобы побыть наедине с духом матери, прибрать могилку,ь побыть в одиночестве.
Рядом с кладбищем находился женский монастырь, прихожанкой которого была Лаурита, а из окон монастыря были видны торчащие из волн невдалеке от берега низкие острые скалы...
Именно эти скалы погубили пятнадцать лет назад сейнер рыбака Эстебана маурито, мужа Лауриты, с которым она прожила всего несколько счастливых месяцев.
Небольшой кораблик, бывший и имуществом и кормильцем Маурито, оказался бессильным против ярости взбешенного океана и с намотавшейся на винт сетью был выброшен на эти скалы... Из команды из шестнадцати человек спасся только один...
С этих скал, в безутешном горе, хотела броситься и сама Лаурита, она даже приплыла туда в лодке... Но... на скалах, у самого уреза волн, лизавших ей ступни, над усмирившимся, спокойным океаном, ей явился господь, укоризненно-ласковый взгляд которого дал ей понять, что она собирается сделать то, что не понравится ему. И она услышала слова-мысли, обращенные к ее сознанию: «Лаурита, дочь моя... Не делай этого, ведь твоя мать этого не хотела бы. Утешение и спокойствие души ты найдешь в Вере и сострадании. Которые перешли тебе от матери. Ты должна посвятить свою дальнейшую жизнь спасению других людей, ровно так же, как давным-давно сделала это твоя мама. Она была врачом, ты это знаешь. И многие люди благодарны ей и носят цветы на еп могилу... Она не мертва — она жива в их памяти. И в твоей.
Ты можешь и должна продолжить ее дело, чтобы оставить по себе такую же память.
Иди, Лаурита де Грациа.
Иди этим путем.
И я буду с тобой и помогу, когда тебе будет тяжко.».
И Лаурита вняла словам Господа и, окончив, вскоре, медицинский колледж, улетела в Россию... Чтобы через три года вернуться оттуда врачом высочайшей квалификации.
Здесь, в Буэнос-Айресе, она работала, сначала, на «скорой помощи», затем нашла менее суетную работу, что было ей и больше по сердцу — она стала медиком в отделении Ордена Света. Почему именно там? Потому, что, ка и мать, она была вампиром.
Кодекс поведения, который граничил с заповедями Христа, не отдалял ее от источника Веры, а наоборот, сблизил с богом — она стала прихожанкой женского монастыря, который находился недалеко от клиники и колокола которого она часто слышала вечерами.
Колокола будили ее тихую грусть...
Именно обо всем этом они говорили теперь с Надин.
И Надин прекрасно понимала эту женщину — спокойную, серьезную, превыше всего ценящую душевные узы и человеческое сострадание...
Алисия, Надин и Наталья, а теперь и Антонио были одними из тех, кому Лаурита оставила добрую память о себе. А для Надин она была духовной наставницей...
Эти два дня были наполнены человечностью, теплом, высшими проявлениями сестринских уз, связавших четырех подруг и аргентинского парня.
Можно было видеть, как, под добрым и ласковым присмотром Лауриты Антонио меняет бактерицидный винт на бедре Натальи - она в это время сидела на кровати, приподняв край короткой юбки, а Антонио, коленопреклоненный, словно, рыцарь, аккуратно и прилежно накладывал на ее рану новую перевязку. В такие минуты лучезарной любовью теплились глаза Натальи и вторили их свету глаза Лауриты де Грациа...
Можно было видеть их, всех впятером, стоящими на Службе в обители бога.
И можно было видеть их на океанском берегу, где они любили бывать вечерами. Тогда они все босиком стояли у самого уреза волн, на теплом песке, позволяя волнам омывать свои ступни. И тогда Наталья и Антонио отдалялись от своих спутниц и их уединение никто не нарушал.
Они неспешно, полу-обнявшись, гуляли по берегу, останавливаясь, чтобы одарить друг-друга нежными поцелуями и говорили о том, что волновало сейчас только их.
Сегодня, на склоне последних суток пребывания своего в Буэнос-Айресе, они тоже пришли на берег океана. И Наталья, отведя своего суженого от своих подруг, остановила его под сенью раскидистого платана.
Обняв Антонио, но будучи телом еще на отдалении от него, она устремила на него преданный, вопрошающий взгляд и спросила его: «Антошка... Ни для меня, ни для тебя ни для Господа не секрет, что мы любим друг-друга чистой любовью. А думал ли ты над тем, что было бы угодно богу — о том, чтобы мы повенчались?».
Он, гладя ее волосы, спросил: «Ты хочешь этого?».
И Наталья ответила ему: «Я очень хочу этого. Я хочу повезти тебя для этого в Россию. Россия очень сильна православием, хотя все религии мира сошлись в ней и дружат... И ты не видел, наверное, как красива Россия, как бескрайня и многолика, как наполнена силой и любовью...
Ты хочешь поехать со мной, повенчаться в настоящей русской церкви и подарить мне счастье?».
Он твердо ответил: «Наташа... Я безгранично люблю тебя, а ты — русская. Для меня ты — олицетворение России... ты говоришь, что Россия наполнена силой и любовью — а такая у меня ты. И за тобой я пойду всюду.
И, конечно же, поеду в Россию. Я тоже хочу повенчаться с тобой. Я хочу, чтобы в твоих глазах было счастье. Мне очень нравится видеть его в твоих глазах, в их свете.
И я даже останусь в России жить с тобой, чтобы все время видеть тебя счастливой, а если понадобится — защитить тебя от кого-бы то ни было.».
И Наталья сблизилась с Антонио, расстегнула пуговицы на его рубашке, позволив ветру тут же откинуть ее с груди любимого — и прижалась к нему, положив ладонь туда, где билось его сердце.
Антонио же, в ответ, крепче обнял Наталью... И услышал ее слова: «О, мой Антошка... Ты у меня тоже, как Россия — любящий и сильный... Никого другого лучше я бы не нашла... Как я счастлива, что у меня есть ты... О Господи...».
В этот момент, случайно повернувшись в их сторону, на них смотрела Лаурита. Она не слышала, о чем они говорили, но поняла это, даже не слыша и не «читая» их мысли...
Она легко и ласково улыбнулась, глядя в их сторону и не будучи видима их глазам и тихо произнесла, ник кому не обращаясь, но будучи услышана Надин: «Только-что Наталья и Антонио сделали друг-другу предложение... Я рада за них... Пусть живут вместе и дарят друг-другу счастье...».
Надин, отвернувшись от океанской дали, тоже посмотрела в сторону влюбленных и произнесла, вторя Лаурите: «Пусть... Кодекс не противоречит... И счастье любви должно быть у каждого. Наверное, Антонио надо было стать вампиром, чтобы найти Наталью...».
Лаурита улыбнулась, теперь уже глядя на подругу и произнесла: «наверное, бог хотел этого... Многие думают, что бог отвращается от вампиров, ведь, по их мнению, мы дети Сатаны... Это не так. Мы с рождения остаемся детьми божьими и еще более приверженны Христу, чем смертные, потому, что сознаем врожденный и неискоренимый свой грех — грех кровопускания и кровососания, сознаем, что люди считают нас созданиями Тьмы и это, вольно или невольно, отдаляет нас от смертных, от мира людей... Они и не представляют, что совсем рядом, тесно переплетясь с их миром, живет еще один мир — мир вампиров. И они не представляют, не могут и не должны, в сущности, представлять, что мы в ответе за них.
Мы пьем их кровь — и мы в ответе за них, потому, что должны быть благодарны им за их невольный дар нам. И мы заботимся о них, потому, что знаем, насколько они слабее.
Жаль, что мы не можем их защитить от их же пороков, от того, то делают они сами.
Войны, распри, фальшивые революции — это придумали они сами. И страдают от этого...».
«Господь это видит, Лаурита. Он остановит, я надеюсь, смертных до того, как они уничтожат свою цивилизацию... Между нами, вампирами, тоже есть расри — их тоже привнесли смертные.
Орден Властителей Тьмы, орден зла. Его породили нацисты и вскормил полу-безумный Джейкоб Паллас и другие. Не говорю, что его бы не было без них — ведь кто-то же нес задатки зла... Он есть. И Наталья, к сожалению, убила лишь одного представителя Темных...
Но я сейчас не об этом. Между вампирами, как таковыми, нет той алчности и социофобии, как между некоторыми смертными. Мотивы наших войн и разногласий совершенно другие. Основной Орден у нас — это Орден Света, носитель нравственности и приверженный примирению религий и заповедям Христа. Этим мы сильны...
И ты права, Лаурита — мы в ответе за смертных. Даже тех, кого не кусаем.» - произнесла в ответ Надин.
Затем они услышали слова Алисии: «Со всем, сказанным вами, не поспоришь. Но если смертные узнают, какая мощь тайно живет рядом с ними, какие войны ведутся только потому, что Тьма не должна обуять их мир — они этого не вынесут. А кое-кто постарается и использовать вампиров в своих гнусных целях, как это пытался делать Паллас, в итоге, сам попавший под влияние... Мы должны будем раскрыться... Но сейчас это делать рано. И многие века еще будет рано. Вы согласны?».
Ей ответила — за себя и за Надин — Лаурита: «Ты совершенно права, дитя мое. Именно так — многие века еще пройдут между тем, что творится с сиром смертных сейчас и тем, что должно настать после вмешательства Всевышнего... Когда-то шторм погубил моего мужа и еще четырнадцать рыбаков. И не только их... штормы, которые сотрясают цивилизацию смертных, губят ежедневно тысячи жизней, но, видимо, кому-то на небе еще мало собранной жатвы... Когда же тот скажет «Довольно! Хватит!», Господь остановит войны. Это не будет всеуничтожающий Страшный Суд. Другое. На людей прольются успокоительный поток умиротворения и произойдет всеобщее прозрение. Будет это после того, как пред глазами всех солдат двух противоборствующих сил, между ними, готовыми сойтись в последней, чудовищной, после которой никого не осталось бы в живых, схватке, падет на колени, молясь о примирении, невинное дитя, девочка. Она будет славянской национальности, но сербка это будет, болгарка, украинка или же русская — я этого не вижу. Ее молитва вызовет то прозрение. Только после того, как успокоится мир смертных, в какой-то момент, мы сможем открыть, кто мы.».
Сказавши эти последние слова, она умолкла. Умолкла еще и потому, что к ним шли сейчас Наталья и Антонио.
Благоговейное преклонение, торжество любви было в глазах аргентинца. И слезы радости, свет счастья и безграничная нежность к любимому стояли в глазах Натальи.
И, невольно, Надин, Лаурита и Алисия залюбовались ими...
А, когда они подошли, Алисия, нарушив недолгую тишину, сказала: «Мне звонили из Ордена. Завтра днем мы улетаем отсюда. За нами пришлют вертолет. Собственно, летчики помогали здесь возводить мост метро. А теперь машина летит на регламентное обслуживание. Это российский вертолет, Наташа, говорю это для тебя. И, помимо того, что мы избавлены, таким образом, от транспортных расходов на перелет и перевозку моей машины, я хочу предложить... Это касается всех... Девочки, а давайте полетим в Россию вместе?».
Наталья, в смущении, спросила: «О... Я не заметила, как вы прочитали в моих мыслях... Вы хотите быть гостьями на нашем с Антошкой венчании?».
Алисия, весело рассмеявшись, ответила ей: «Да нет, мы и не читали твои мысли!! Просто догадались. А ты подтвердила. Догадаться было не трудно, ведь влюбленные сближаются, чтобы потом всегда быть вместе. А где же вы можете быть вместе, если не в России? И кто должен пойти на край света, чтобы быть вместе со своей любовью?».
При этих словах она с веселой хитринкой взглянула на влюбленных.
Затем, помолчав и обведя тем же веселым взглядом всех, произнесла: «Вот я и говорю. Орден вправе продлить нам отпуск на несколько дней и мы можем провести их в России. Я еще не была в этой стране берез, медведей, калины и Путина.. Так как — вы поддерживаете мою мысль?».
Лаурита скромно улыбаясь, сложив руки на груди, как монашка, ответила: «Это хорошая мысль, дитя мое... Я поддерживаю тебя. Но я нужна и должна быть здесь, на своем месте, где я приношу утешение больным... А вы летите. Вы должны увидеть Россию — и ты, Алисия и ты, Антонио и ты, Надин. И вы там обязательно помолитесь в русской церкви — найдите для этого церковь не из ново-строенных, а старую, впитавшую в свои стены и купола тысячи голосов искренне молившихся, пережившую страшное лихолетье и теплую от духа и рук прихожан... Обязательно сделайте так. Это моя просьба.».
Ей ответила Надин: «Жаль, что ты должна остаться. Но я тебя понимаю. И я лечу в Россию. То, что ты просишь, я сделаю не по просьбе. Я просто должна.».
И, снова, наступила недолгая тихая пауза — а потом, тоже рассмеявшись, Наталья бросилась навстречу Алисии с распростертыми для объятий руками, а им навстеру подошла Надин... И все подруги и примкнувший к ним Антонио, смеясь, обняличсь...
...Тем вечером в гостинице в их номере стояло на столе разлитое в пять высоких фужеров кьянти и светилось темно-рубиновым светом от горевших свечей.
Это был вечер их прощания с Буэнос-Айресом...
Перед тем, как разлить по высоким тонким граненым фужерам кьянти, Алисия енще раз позвонила в директорат Ордена и получила для себя и Надин разрешение на продление отпуска в связи с венчанием Натальи и Антонио. А сам Антонио временно передал дела своей компании своему заместителю, другу по службе в Ливии, на которого мог положиться, как на самого себя.
Это означало, что путь в Россию им был открыт. Ведь только смертным для пересечения своих же границ требовались визы. У цивилизации вампиров не было границ и виз и ничто не задерживало их в их перемещениях по странам Земли...
Немного охмеленные вином, в предвкушении завтрашнего полета, после тихого торжественного ужина они легли спать...
А утром их разбудил вертолет.
Первым проснулся Антонио, который не забыл характерного звука близко летящего вертолета с того времени, когда он служил в морской пехоте; пробуждение произошло резко, «на уровне рефлекса». Антонио встал с кровати, подошел к окну, раздвинул шторы — и увидел характерный длинный корпус с молотящими над ним огромными лопастями, который через секунду должен был проплыть над зданием.
Он узнал в винтокрылой машине российский вертолет «Ми-10» и успел увидеть платформу для перевозки техники, находящуюся между опорами высокого шасси.
Через секунду здание, буквально, пронизал ревущий рокот двигателей и рубящий свист несущего винта — завибрировали стекла окон, зазвенели старинные люстры в вестибюле на первом этаже, пропали все звуки, кроме звуков, производимым огромным вертолетом...
Конечно же, пролет гигантской «стрекозы» разбудил всех.
Антонио еще не отошел от окна, когда сзади к нему подошла Наталья, нежно обняла его, игриво прошептала на ухо: «Чем так заинтересован мой мальчик? Не хочет ли сэр рыцарь сменить мне перевязку и за этим занятием посвятить меня в то, что так взволновало его?».
Антонио обернулся, обнял Наталью и ответил ей: «Сейчас твои подруги пойдут умываться и чистить зубки, а я, в это время, сменю тебе повязку... И, конечно, ты имеешь право знать, что меня разбудило...».
И, действительно, вскоре проснувшиеся Алисия и Надин, на время, оставили их одних и Антонио, достав из тумбочки возле кровати упаковку с бактерицидным бинтом, подал ее в руки любимой.
Та взяла мягкую упаковку в руки, села на кровать и демонстративно вытянула раненную ногу; бедро ее с наложенной перевязкой. При этом, оголилось.
Антонио аккуратно развязал и размотал перевязку — и увидел, что надобность в следующем наложении бинтов пропала — на месте раны была чистая свежая кожа и лишь несколько отличавшийся ее оттенок выдавал то, что эта кожа наросла над каким-то повреждением.
Он сказал Наталье: «Мое золотце, сегодня мы больше не будем бинтовать твою ножку — она выздоровела!! Скажи, а так будет и у меня? Это круто!! Нам, смертным... то есть, когда я еще был смертным... приходилось зализывать раны по нескольку недель!!».
Он произнес это весело, игриво — и Наталья приняла эту «игру» ит ответила ему: «О да, ровно так же будет и у тебя... Рада, что тебе понравилось... А теперь, мой рыцарь, иди ко мне и обними меня... И поцелуй...».
И Антонио, встав с колен, сел на кровать, обнял любимую и поцеловал ее — сначала в щеку, затем — в охотно подставленные его губам уста... И Наталья начала опускаться, медленно падать на кровать, обняв своего любимого и увлекая его за собой...
Алисия и Надин, словно почувствовали, что сейчас не стоит возвращаться в номер. Вместо этого, они прошли в конец коридора этажа и вышли на балкон.
Здесь, над нагретым лучами утреннего солнца балконом, в левой его части, нависал фантастически искривленный вьющийся стебель дикого винограда и где-то там, за его ароматными листьями, ворковала пара голубей...
Надин заметила, обращаясь к Алисии: «Ты видела, как Наталья обняла своего суженого? Утро — лучшая пора для любви, потому, что и ангелы пробуждаются в это время... Они сейчас — как эти голуби. И нам не стоит им мешать...».
Алисия ответила: «Согласна. Кстати, ты ведь тоже проснулась от шума вертолета? Так вот: это был тот вертолет. Если хочешь, Антонио потом подтвердит нам это.».
Надин улыбнулась и сказала: «Но хорошо, спросим у мужчины...».
...Они стояли на балконе, вдыхая воздух, напоенный смешанным ароматом соленого морского воздуха, дикого винограда и еще чего-то остро-сладко-терпгкого и с интересом рассматривавшие крыши и дворики старых частных домов, расположенных вокруг отеля, всматриваясь в даль, где серебрился океан и угадывалось в предутренней дымке идущее к порту судно...
А Наталья... Она уже лежала, закрыв глаза, расслабленно откинув одну руку на смятое одеяло рядом с ней, а другой руккой ласково прижимая Антонио к своему телу, почти уже не закрытому смявшейся ночной рубашкой. Поцелуи и ласки Антонио окрыляли ее душу и ей казалось, что она летит куда-то, что она улетает... улетает... улетает... И неизъяснимый восторг наполнял ее, и она с готовностью делилась им с самим Антонио...
Спустя час, уже одевшись и приведя себя в порядок, они вышли из номера в коридор — и здесь столкнулись с идущими им навстречу Надин и Алисией.
Алисия весело помахала рукой Наталье, подмигнула ей и сказала: «Привет!! С возвращением из рая, детки!!».
Наталья улыбнулась ей в ответ.
Алисия добавила: «У нас с Надин возник вопрос, который может разрешить только мужчина... Антонио, скажи. Ты утром увидел вертолет, который, собственно и разбудил тебя, а потом и всех нас. Что это был за вертолет?».
Антонио ответил: «Это был российский вертолет-кран, Ми-10. И на нем были необычные опознавательные знаки.».
Алисия спросила: «Красная, синяя и золотистая полосы вдоль всего фюзеляжа?».
Антонио, утвердительно кивнув, тветил: «Да.».
Алисия, улыбнувшись, пояснила: «Это был вертолет Ордена. Орден владеет одной из небольших авиационных компаний и именно эта компания старается работать там,где есть наши филиалы... Они прилетели, чтоб заправиться и взять на борт нас, так что времени у нас немного.»ю».
Затем, помолчав, добавила: «Спускайтесь вниз и подождите нас. Мы заберем вещи, оденемся и можно ехать в аэропорт.».
Антонио и Наталья, весело улыбаясь и держа друг-друга за талии. Прошли по коридору к лестнице, неспешно спустились на первый этаж здания и пошли к выходу...
А вскоре вниз спустились и Надин с Алисией.
Все вместе они прошли к стоянке, где уже урчала мотором, прогреваясь, машина Алисии. Понадобилась всего минута, чтобы загрузить в багажник две сумки с их вещами и еще минута — чтобы разместиться в салоне. И Алисия, сняв «БМВ» с тормозов, плавно надавила на «газ»...
Спустя четверть часа они были в аэропорту.
Им не пришлось проходить процедуру регистрации — Алисия подъехала к служебному контрольно-пропускному пункту, показала дежурному свой документ. Дававший членам Ордена право на въезд на летное поле в случае неотложной служебной необходимости — и перед машиной поползли в сторону сдвижные ворота...
Они въехали на летное поле, пронеслись под огромным крылом одного из «Боингов», под хвостом у другого самолета — и повернули к отдаленной от остальных стоянке, где расположился российский вертолет.
Минута — и они уже оказались рядом с винтокрылой машиной, Алисия остановила «БМВ» прямо у платформы вертолета и, не глуша мотор, вышла из-за руля.
К машине уже шел один из летчиков из экипажа огромного, высоко стоящего, будто, продолжающего парить над землей, вертолета — и Алисия, а затем и все, вышедшие из машины вслед за ней, поприветствовали его.
Он представился: «Игорь Конышев, командир экипажа вертолета Ми-10. Здравствуйте, девушки. Мне передали, что я должен взять вас в перелет. Надеюсь, вы предупреждены, что машину я могу взять только на внешнюю платформу?».
Алисия ответила: «Да, я знаю. У вас в фюзеляже установлены дополнительные баки, так как машине предстоит лететь через океан. Где вы планируете дозаправку?».
Командир, подумав, сказал: «На авиабазе в Сирии. Вас это устроит?».
Алисия ответила ему: «Устроит. И... У вас хорошая, могучая машина и, не сомневаюсь — умелый, надежный экипаж. Русские летчики — настоящие боги неба.».
Командир улыбнулся ей и произнес: «Спасибо. Мне, как русскому летчику, приятно это слышать. Думаю,это приятно слышать и второму пилоту и бортмеханику и радисту...
Мы вылетаем, как только окончится заправка. Так что прошу на борт.».
Теперь Алисия вернулась за руль, загнала «БМВ» на платформу, расположенную между длинными «ногами» вертолета. И, пока Надин и Наталья восхищенно рассматривали могучую винтокрылую машину, она и Антонио, вместе с летчиками, закрепили «БМВ» на платформе, подготовив к перелету.
Все это время возле вертолета деловито урчал топливозаправщик, закачивая в баки вертолета по толстым гофрированным шлангам тысячи литров топлива.
Надин услышала, как бортмеханик сообщил командиру: «Заправщики сказали. Что управятся через двадцать минут.».
Тот ответил своему товарищу: «Хорошо, Ваня. Проверь, на всякий случай, аккумуляторы...».
Бортмеханик по-военному приложил руку к козырьку своей фуражки и полез по высокой лестнице-стремянке в кабину вертолета...
...Вскоре, через полчаса, когда машина-топливозаправщик, уже отъехала от вертолета, командир дал команду на взлет.
И — засвистело, загудело, набирая мощь и начиная медленно раскручивать огромные лопасти несущего винта и порождая ветер который упругими своими струями обдувал трех девушек и парня, вхзвихривал волосы и трепал одежду на них. И, наконец — заревело, хлопающе-свистящий шум лопастей, все убыстрявшийся и становившийся все громче, слился в один неумолчный, слитный и мощный шум... И платформа, на которой они находились, словно, начала плавно подниматься — а на самом деле, подниматься начал весь вертолет. И земля, плавно покачиваясь и уносясь назад, стала уходить все дальше вниз...
...Они уже летели, набрав высоту.
Ветер полета бил в лицо и в тело, заставляя крепко держаться друг-за друга и за опоры шасси вертолета — и все прекрасно понимали сейчас, почему правила летной эксплуатации запрещают пассажирам находиться здесь, на грузовой платформе.
Но было дико, отчаянно прекрасно самим находиться в струях взвихренного воздуха, смотреть не через стекла на окружающее пространство, на землю, проносящуюся далеко внизу и постепенно уходящую в сторону, по мере того, как курс вертолета уводил его все дальше от берега...
Со временем уши всех четверых привыкли к грохоту и реву.
Они летели уже около получаса, когда Алисия спросила: «Наталья, а ты знаешь какие-нибудь русские песни? У меня такое настроение... Я хочу петь!! Я хочу петь русские песни, потому, что я лечу в Россию!! Впервые лечу в Россию!!».
Наталья, подумав, ответила: «Я знаю немало хороших песен своей страны. Но сейчас вот мне на ум пришла одна — это песня об ожидании, о встрече с милым. Мой милый — со мной. Но ему, я думаю, должна понравиться эта песня.
Ты подпоешь мне?».
Алисия весело ответила: «Да!! Я с удовольствием подпою тебе!!».
И Надин поддержала ее: «И я подпою!! Я даже слышала эту песню и не один раз!!».
«И я подпою!!» - весело сказал Антонио.
И Наталья первой запела — в грохот и свист винтокрылой машины вплелся ее сильный русский голос:
«Дорогой незнакомой иду я не с тобою,
И только сердце знает, куда меня ведет.
А где-то к окнам дома прижался дождь щекою,
Но между нами тает разлуки тонкий лед...»
Пока она пела эти слова, к ее голосу присоединился высокий веселый голос Алисии, затем — серьезный, отдающий морозным воздухом Исландии голос Надин, а когда она запела припев — к их голосам присоединил свой и Антонио. Зазвучало мощно, сильно:
«Ты меня ждешь,
Мой самый близкий,
Мой самый главный, такой родной,
Ты меня ждешь, и в этой жизни
Я не хочу судьбы другой!!».
И казалось уже, что шум летящего и везущего их «Ми-10» - это музыка, самая торжественная, самая прекрасная!!
И они стояли на платформе вертолета, крепко держась друг за друга и за конструкции стоек шасси и лилась над океанским простором их песня.
И командир вертолета, открыв свое окно, слышал их голоса и улыбался — и его товарищи понимали, чему улыбается командир...
Вертолет летел в Россию...