Всю ночь бились и рокотали северные ветра. А утром я увидела на стёклах морозные узоры. Хотелось бы думать, что окончательно наступила зима.
Истопив печку, вышла из избы. Метелью летел снежок. Он прикрыл обледеневшую за оттепель дорогу. Качались на ветру упругие стебли почерневшего чертополоха.
- Надо зайти к Ивану, - думала я. - Может, осталось у него хоть немного мёда.
Вчера у дверей его дома стояла фанерная лопата. Значит, уходил куда-то.
Иван в колхозные времена был трактористом. Мужики сбивались в группы и ездили на временные заработки, ставили срубы, складывали их в причудливые дома, клали печи и камины, научились проводить канализацию, работали на пилораме.
Однажды Иван с усмешкой рассказывал мне, как работается у чужих и зажиточных людей:
- Они называют себя хозяевами, а нас рабочими. У них был сын лет четырёх. А у него был игрушечный тракторок, который мог ходить. Моторчик, видно, у трактора сломался.
Тот мальчишка командовал мной, как хозяин, приказывал трактор таскать, так и говорил, подражая родителям:
- Эй, рабочий, поставь трактор туда!
И чтоб завтра же здесь был столб!
Не привыкший к такому обращению, Иван усмехался, рассказывая мне это.
А я думала о том, как стремительно меняется наша жизнь.
Летом он пристроил к старому дому ладную зимовочку с верандой. Но ещё не перешёл в неё. Я вошла в коридорчик. Две пушистые кошки мелькнули в сторону хлева, в котором уже давно нет скотины.
Постучалась. Хозяин сидел на корточках. Перед ним лежала клеёнка на полу. А на клеёнке раскинулись большие широкие лещи. Нарядно сверкала на них крупная праздничная чешуя. Рядом небольшие щуки.
И огромная, пятнистая по брюшине, с зубастой головой щучища, не щука, а чудо-юдо озёрное.
Такая щука и за ногу, наверное, схватить может.
- Взвешивал? – спросила я.
- Да, около шести килограммов.
- На каком озере ловил?
- У нас, на Святом, на майне.
Я ещё не поняла, что такое майна. Потом уж мне другой рыбак разъяснил, что майной называется место, где речка с библейским названием Сара втекает в озеро. Там она образует протоку, ещё не замёрзшую.
.
- Как же ты ловил, если речки все снова в половодье, как весной разлились?
- Так на озере лёд стоит сантиметров десять. Правда, обходить надо со стороны Чёрной. Они в разливе, вода поверх льда идёт. Но в середине озера только лёд, и можно рыбачить.
Речки разлились. И незамерзающие даже в морозы подземные ключи, которые поднимаются над землёй фонтанчиками и зовутся Гремячим ключом ,бегут с высоты по овражку, и попадают в Святое озеро. Я уже давно искала этот ключ. Но его наглухо закрыли ковры красных клеверов и розовые свечи иван-чая.
Вода растаявших речек Сары и Чёрной оживила озеро, и почти спавшая рыба начала двигаться.
А мёда у Ивана не было. Лето стояло холодное и дождливое. В редкие солнечные деньки успевали пчёлы собрать нектар с земляники и кипрея, с лугового дикого разнотравья, где было место гераням полевым и таволге, чертополоху и последнему, после всех цветущему солнечными высокими цветами осоту.
Не было у рыбака и моего опять ушедшего скитаться по деревням от тёплой и сытой жизни кота.
Но я уходила с фотографиями.
фото автора от 16.12.15
Майна - широкая трещина на льду или незамерзающее место на реке; полынья, прорубь.