В общем, после первого курса нас сперва загнали на практику в «тюрьму народов» – крейсер «Дзержинский», а полк морпеха в Казачьей был уже потом.
Про крейсер – это или рассказывать объёмом со средний роман Дюма, или не рассказывать вообще ничего. Поэтому не буду рассказывать вообще ничего. Ну, покамест.
А про морпех нас заранее предупреждали, что уж там-то из вас, ребятки, душу точно вынут. Во всяком случае, приложат усилия. И они прикладывали, уж да.
Во-первых, жара. Крым, лето, кусок степи, пыль с отчаянно торчащими полусухими кустиками, и всё время хочется пить. Про насквозь пропотевшие и пропылённые ноги в «гадах» уж и не говорю.
Во-вторых, там у них в морпехе пешком не ходят. Там либо на десантном корабле, либо на «броне», а уж если ногами, то только ползать и бегать. Третьего не дано. Даже в столовую и обратно – бегом. Шагом – это исключительно как подготовка к выполнению команды «Бегом – марш!», секунд десять, не более. Руки сгибаешь в локтях, ждёшь исполнительной команды и материшься про себя.
К каждому взводу приставили плотоядно скалящегося старшего сержанта – и понеслась. «Караси» приходилось менять трижды в день.
Ну там – ползания-окапывания, всякие стрельбы из всего попало, «псих-полоса» (правда, в щадящем режиме и не всем подряд), кидания гранат...
О! Кидание гранат же ж. Хе-хе.
Кидали обычные осколочные, РГД-5. Как и полагается, была пара моментов, когда мгновенная реакция лейтенанта-морпеха спасала жизнь присутствующим – бросающему и зрителям. Ну, и самому лейтенанту, конечно. Потому что некоторые люди уж так устроены – осознание разрушительной силы, заключённой в железяке, которую сжимаешь в руке, либо расслабляет пальчики (и граната с выдернутой чекой печально упадает на землю-матушку), либо сжимает их мёртвой хваткой, из-за чего бросок не получается, и в результате кикса граната опять же упадает возле горе-метателя. Совсем как в анекдоте:
– Так... сжимай... усики разгибай... выдёргивай чеку... давай!
– Держите, тащ лейтенант!
Но я не про это хотел. Я про танки.
Вернее, про обкатку танками.
То есть тебя укладывают в продолговатый «недоокопчик» глубиной примерно в пядь и потом едут по тебе танком. Задача: сильно не обосраться и после того, как танк над тобой проедет, метнуть в него гранату. Ничего сложного, но доносящиеся из-под танка вопли «мама!!!» подчас заглушали лязг гусениц. Понятно, что это просто потому что в первый раз. И для подавляющего большинства единственный в жизни.
Танк назывался ПТ-76, то есть плавающий, но гусеницы у него самые настоящие. И броня, и пушка, и всё прочее. Из башни танка в открытом люке торчит по пояс фигура командира танка в чёрном ребристом шлемофоне, и он посредством ТПУ поясняет мехводу, как сделать так, чтоб ненароком не переехать психующего в окопчике курсантика, который изо всех сил слился с землёй, сжимая вспотевшей ладошкой гранату.
Граната, конечно, была не настоящая. Деревянная болванка, окованная стальным цилиндром. Такие даже в любой школе были, ими кидались при сдаче норм ГТО. Не уверен, уже не помню, но, кажись, полкило весом они были примерно.
Танк проезжает, командир танка оглядывается и смотрит назад (не расплющили подопытного?), а подопытный через больший или меньший промежуток времени швыряет гранату, коя глухо стукается о танковую корму или падает сверху на броню моторного отсека. Или возле танка – ибо всегда есть у нас будущие офицеры флота с кривым глазомером и руками из жопы. Вне зависимости от результатов броска зачёт считается сданным, потому что главное – чтобы танк по тебе проехал, а ты обосрался не более чем на сто пятьдесят, если мерить в граммах. И вот так по одному, по одному, а нас там было почти триста человек. Жара, пыль... А мы, кстати, тогда ещё белую робу носили.
Стоп. Я сказал – «человек»? Прошу прощения. Не человек, конечно, а курсантов.
Короче, ездит этот танк туда-сюда по конвейеру из курсантов, и смотреть на всё это занимательно ну максимум на первых двадцать, потом надоедает. Народ лежит в сторонке на земле и задумчиво курит, наслаждаясь тем примечательным фактом, что вот ведь момент какой удивительный, аж до невозможного расчудесный, когда почему-то не заставляют ни ползать, ни бегать.
И тут занимает окопчик очередной курсант... ай, не скажу фамилию. Какая разница? Пусть это будет просто курсант по прозвищу, ну, допустим, Пряник. Вкогтился в гранату и вперился взглядом в громыхающий танк, который вот уже в семидесятый раз тронулся и поехал одним и тем же маршрутом длиной в сто метров.
А когда на тебя едет танк, и ты нормальный мужик, то в тебе просыпаются сразу и Паршин, и Цыбулько, и Красносельский с Одинцовым. И все панфиловцы. Потому что до боли в челюстях хочется кинуть эту гранату в рычащую и попёрдывающую выхлопом здоровенную железяку, пока она на тебя не наехала и не раздавила. Однако правилами зачёта это не предусмотрено.
Жара; командир танка в свои ларингофоны сказал мехводу, что вот, мол, всё нормально, что вполне безопасно проехали по очередному гранатометателю, и устало стянул насточертевший шлемофон. Ну, всего-то буквально на полминутки – вспотевшую башку ладонью вытереть. Вот тут-то ему в самый кумпол пряниковская граната и прилетела.
Тук!
И он безвольным мешком сполз внутрь башни, напоследок успев матюкнуться так, что перекрыл рокот боевой машины, и что слышно было, наверно, аж на Мекензиевых горах. Его замотали бинтами и заменили на другого. Который не только не снимал шлемофон, но ещё и застегнул его по всем правилам.
Потом здоровенный рыжий капитан, подводя итоги зачёта, особо отметил действия курсанта ... м-м... Пряника, подчеркнув точность и мощь его броска. Посмеиваясь при этом.
А потом нас опять повели куда-то бегать, ползать и стрелять до самого ужина. Две недели практики в морпехе для будущего морского офицера-ракетчика – это не хухры-мухры. Жуть египетская. Уважаю морпехов. Даже побаиваюсь слегка.
2015
* из ненапечатанного сборника «Макароны по-флотски»