Владимир Голдин.
Глава 9. Лбов в лесу.
Лбов после подавления декабрьского вооруженного бунта, чтобы избежать ареста, ушел в лес. Александр хорошо знал окрестности Мотовилихи и отлично ориентировался в лесном массиве. У него были на примете охотничьи сторожки, пригодные для жилья. Лбова не смущали условия жизни полностью лишенные достижений цивилизации, да он их практически, если не считать год службы в армии в столичных казармах, и не знал.
В первую зиму с 1905 на 1906 год Лбов полностью провел в лесу. Избушка у него была простая, земляная, без полу. По трем стенам размещались нары, на которых могли разместиться до двадцати человек. В свободном углу, у печки, постоянно находилась груда валенок, испарения от которых, как и от давно не мытых тел исходили устойчиво кислым вонючим запахом. Для сидения, вместо тубореток, использовали чурбаки. Окрестности избушки, зимой, были помечены отходами физиологической деятельности человека.
Лбов огрубел, почернел, вероятно, оттого, что долго не мылся в бане. Оброс. Черные волосы постоянно спускались на лицо, на глаза, такая густая растительность на лице создавала ему вид дикаря.
В первую зиму Лбов и те, кто с ним зимовал, никаких противоправных действий не предпринимали. Вели себя тихо, поэтому и полиция не особо интересовалась их отшельнической жизнью.
Однако организованные Свердловым первые экспроприации и особенно спонтанные выступления группы Александра Микова, более известного большевистского боевика под кличкой «Костя», возбудили интерес полиции к «лесным братьям».
Миков постоянно на протяжении 1906 года будоражил мирную жизнь Мотовилихи. То он совершал неудачные набеги на Курбатовскую пристань в Перми с целью захватить ящики с трёхлинейными винтовками и патронами к ним. То с трудом спасался от казаков после неудачной попытки захватить крупную сумму денег из конторы Любимовского завода. То он в августе месяце экспроприировал 2500 рублей казенных денег в селе Дивье, вблизи Добрянки.
В августе же 1906 года группа Микова украла со складов десять пудов динамита «гремучий студень», из них три пуда отдали Лбову, и ещё пятьсот каплюлей-взрывателей, двести аршин бикфордного шнура и две винтовки у охраны склада.
Убийство Миковым средь бела дня 26 сентября в Мотовилихинском Народном доме пристава Косецкого окончательно вывело полицию из состояния покоя.
Миков регулярно, после каждого экса скрывался от полиции в лесу у Лбова, и каждый раз уходил из леса, не задерживаясь там, на длительное время. Наконец его полицейские выследили и арестовали на квартире Петуховой в конце декабря 1906 года.
Осенью 1906 года полиция, не имевшая пока подходов с лесной группе Лбова, произвела полный арест всех его родственников. Одна из родственниц атамана дала согласие на сотрудничество с полицией, за что и поплатилась жизнью.
Убийства бандой Лбова людей заподозренных в сотрудничестве с полицией, за отход от членства в банде, за доносы, за подозрения в шпионаже производились постоянно, до тех пор, пока вся группа экспроприаторов не была уничтожена. Николай Чердынцев насчитал больше десятка таких убийств. Такая месть наводила страх на обывателей заводского поселка Мотовилиха.
Жить в лесу группе людей без прочных связей с внешним миром было практически невозможно. Боевая группа постоянно нуждалась в финансах, пище, оружии, информации, в явочных квартирах, в пополнении своих рядов. Обеспечение всем необходимым такой группы людей можно было доверить только надежным людям.
Поставкой пищи, явочных квартир занимались Белякова и Петухова. Первая носила продовольствие в лес Лбову всю зиму на 1906 год. Вторая занималась этим летом 1907 года.
Внешнюю связь с партиями обеспечивала Клавдия Кирсанова, за поставку оружия отвечал Иванченко.
Все перечисленные люди способствовали пополнению рядов нелегальной группы. На Лбова, с подачи Иванченко, работала семья Вагановых: мать и три сына. Витте: отец и сын, братья Голышевы, отец и сын Тихомировы.
К моменту ареста Иванченко 29 июня 1907 года, как он вспоминал после переворота 1917 года, в отряде Лбова насчитывалось 42 бойца, хорошо вооруженных заграничными браунингами и маузерами. Перед самым арестом Иванченко успел передать в отряд 75 партизанских винтовок без ложа. Техники были свои, бомбы начиняли сами, динамит и порох экспроприировали, взрывчатых материалов в отряде всегда было с запасом.
Лбов брал в группу всех, кто преследовался полицией независимо от партийной принадлежности, поэтому многие члены банды имели несколько судимостей по статьям уголовного кодекса. Многие шли в лес, а затем и на экспроприации из меркантильных соображений: приобрести сапоги, прилично одеться, иметь деньги.
Иногда Лбов мобилизовал в отряд случайных людей, если верить легенде, которую рассказывали арестованные следователям. Обычные прогулки по лесу заканчивались принудительной мобилизацией в группу лесных боевиков, для одних, или поставками табака и чая в установленное место для других. Но ядро группы, по мнению Лбова, которому он особенно доверял, должно было быть связано кровью преступления. Такие люди становились «побратимами», особенно доверенными, получали кличку, в первую очередь получали расчет после очередного набега.
Дмитрий Худорожков через своего товарища очень близко подошел к банде Лбова. В доверительном разговоре с другом Худорожков поделился своим секретом и сообщил ему о том, что у него есть оружие. Товарищ Худорожкова, по-видимому, был совестливый человек, далекий от политики и грабежей, сообщил об этом факте в полицию, за что и отсидел две недели в кутузке.
Как только стало известно Лбову об этом факте, Худорожков получил записку-приказ «Товарищ Дмитрий, ты должен убить, исполнить долг, убить Сивкова за то, что он сказал полиции о твоем револьвере социалиста-террориста «лесные братья». Отец хотел отобрать оружие, а Сивков донес.
Решиться на убийство в одиночку, да ещё своего товарища Худорожкову было сложно. Дмитрий пошел советоваться к члену шайки Фокину, уже прошедшему акт доверительных отношений, имевшего кличку «Змей». Фокин проблему Худорожкова принял спокойно и также спокойно согласился с ним идти на убийство Сивкова.
По дороге к дому Сивкова Фокин и Худорожков зашли в кабак, выпили для смелости водки, и отправились в путь. Фокин, разогретый спиртным и идеями боевизма, встретил по пути следования незнакомого Худорожкову человека и убил его, заявив Худорожкову, что этот человек «шпик».
Но на этом злоключения этого дня не закончились. По дороге следования Фокину и Худорожкову встретился ещё один боевик Почетаев (помните, руководитель политического кружка), который с легкостью согласился идти убивать Сивкова. Когда троица настигла жертву, Почетаев сбил с ног, пытавшегося бежать, Сивкова, а Фокин зарубил его топором.
Все участники этих убийств убежали в лес в логовище Лбова, расположенного в углублении крутого берега речки Толстой в трёх верстах от Мотовилихи. Лбов одобрил действия Фокина и Почетаева, а Худорожкова хотел расстрелять, так как предателя он лично не убивал.
Что остановило Лбова от решительных действий против Худорожкова сказать сложно? Но страх, недоверие, скрытое противодействие против Лбова надолго осталось в душе нового члена разбойной организации.
Банда Лбова формируется, но формируется неспешно. Она малочисленна. Поток желающих служить Лбову скромный потому, что у него ещё не было денег. Отдельные наскоки на полицейские учреждения типа попытка, спровоцированная Клавдией Кирсановой освободить из тюрьмы арестованных товарищей при экспроприации на Пашийском заводе – провалилась.
Лбовцы только раскрыли себя, не получив взамен никаких дивидендов. Или ещё успешное нападение на тюремную больницу для душевно больных и освобождение оттуда неуравновешенного эсера Владимира Годлевского, тоже не дал никакого дохода. В отряд Лбова народ повалит тогда, когда почувствует наличие у него больших сумм денег.
Возникает вопрос, почему Лбов начинает свои экспроприаторские вылазки только с начала 1907 года? Тут явно без большой партийной политики не обойтись.