Александра Полуянова сидела на стуле у стола напротив майора, а мы расселись вдоль стены. Она плакала, а мы недоуменно посматривали друг на друга – она что, сожалеет о содеянном? Безжалостная расчетливая убийца рыдает! Или так боится наказания? Не думала, что ее могут поймать? Пока майор предъявлял ей обвинение и зачитывал ее права, актриса не переставала лить слезы. Но, когда Павел Полев спросил:
– Пригласить вам дежурного адвоката или у вас свой есть?
Актриса тяжело вздохнула и тихо сказала:
– Не надо мне никакого адвоката, я все расскажу. Мне уже терять нечего.
И рассказала. Оказывается, чуть больше часа назад муж Полуяновой – Сергей Мухлицкий – скончался в немецкой клинике.
– Мне больше нет необходимости что–либо скрывать. Все делалось только ради него. Я никогда не думала, что смогу так полюбить. Но теперь его нет, и мне незачем жить, – всхлипывая, поведала нам актриса, но тут же встрепенулась. – А кто заберет тело из Германии? Кто его похоронит? У него никого нет… Не было, кроме меня.
– Не беспокойтесь, никто его там держать не станет, переправят, согласно международным договоренностям, – жестко ответил майор. – И здесь на поверхности не оставят. Если он руководил фирмой, то, наверное, фирма и похоронит.
– Ну, да, – сникла Полуянова.
– Рассказывайте!
Оказалось, что идея с театром–клубом, с которой так носился Ярослав Солнцев, принадлежала не ему, а мужу Полуяновой – Мухлицкому. Прежде, чем пожениться, Сергей и Александра встречались более двух лет. Сначала тайно – актриса не хотела разрушать лесбийский имидж, так как это давало ей какие–то непонятные нам преимущества, а потом уже и явно, что не произвело никакого фурора, по причине малой известности актрисы Полуяновой. Именно по этой же причине у Александры не было больших гонораров и значимых ролей ни в кино, ни в антрепризе, а зарплаты в театре хватало только на неделю скромной жизни в столице. И тогда Мухлицкому, который Сашу просто боготворил, пришла идея создать театр–клуб. Бизнес у него был не слишком большим, финансово помочь любимой он особенно не мог, поэтому обратился к Эдуарду Теплицкому с просьбой поддержать идею материально, так как был с ним знаком еще со времен, когда тот не занимал кресло министра.
Теплицкому идея понравилась, он обещал помочь, однако вскоре познакомился с Ярославом Солнцевым. А тот тоже рассказал министру об идее театра–клуба, но, как о своей. Ему, в свою очередь, эту идею случайно подкинула сама Александра. Восторженная влюбленная женщина поделилась с бывшим мужем счастьем – нынешний любимый мужчина так заботится о ней, что даже придумал ей бизнес. Ярослав тогда поздравил Полуянову с удачей в личной жизни, а на следующий день перезвонил и сообщил, что тоже хочет создать такой клуб, мол, мир большой, они не пересекутся. Александра умоляла Солнцева не перебегать ей дорожку, и он пообещал открыть свой клуб только после того, как свой реализует Александра, на том и распростились друзьями.
Но, как мы знаем, Ярослав не стал ждать, а занялся поисками спонсоров немедленно. Ему не везло – спонсоры находились, но умирали, причем, совсем не криминально – вот так распоряжалась судьба. Она как бы говорила актеру: не обманывай, ни к чему хорошему это не приведет! Но Ярослав судьбу не слушал, он стал словно одержимым этой идеей.
А тем временем, Сергей Мухлицкий начинал в качестве подрядчика небольшое строительство недалеко от центра Москвы. И договорился с заказчиком о выгодной долговременной аренде помещения под театр–клуб. Оставалось только дождаться окончания строительства объекта, а оно по разным причинам затягивалось. Вот тут и познакомились Теплицкий и Солнцев.
Когда актер поведал министру об идее театра–клуба, тот, как человек порядочный, поведал, в свою очередь, о том, что к нему уже обратились за спонсорством Александра и ее муж. И тут Ярик повел себя нехорошо. Он обвинил Александру в плагиате. Почему Теплицкий ему поверил, для нас останется загадкой. Возможно, известность Солнцева и чистый взор его голубых глаз способствовали тому, а, может, просто он понравился министру больше, чем строитель Мухлицкий и не очень женственная неудавшаяся актриса? Кто знает? Но Эдуард решил помочь с клубом Солнцеву, а «сладкой парочке» дал отбой, мол, на всех у меня денег не хватит. Отчаянию Полуяновой и ее мужа, может, и был бы предел, они, может быть, довольно быстро нашли бы нового спонсора, но случилось то, что случилось.
Парочка возвращалась с «халтуры» Александры на празднике одного из подмосковных нуворишей. Мухлицкий был за рулем в злобно–взвинченном состоянии как раз по поводу подлости Солнцева и предательства Теплицкого, когда не заметил в темноте на трассе Калуга–Москва стоящий на обочине трактор, и врезался в него. Автомобиль перевернулся, Мухлицкий сильно поломался и получил серьезную черепно–мозговую травму, так как не был пристегнут ремнем безопасности, а пристегнутая Полуянова отделалась синяками, но потеряла ребенка – у нее был третий месяц беременности.
Во всех несчастьях актриса обвиняла теперь министра Теплицкого и своего бывшего мужа – актера Солнцева. Ее ярость не знала пределов. А ее подруга – помощница режиссера Александра Хмельницкая, с которой они давно сдружились, лазая по горам, предложила надавить на министра, чтобы тот теперь отвечал за все деньгами: и за лечение Сергея, и за потерянного ребенка, и за несбывшийся бизнес. Ей почему–то казалось, что Эдуард был больше виноват, чем Ярослав, потому что актер, по словам помрежа, «только чесал языком, а правил балом Теплицкий». Решено – сделано.
Александра пригласила министра пообщаться, благо телефонную связь с актрисой Эдуард не пресекал, хотела поговорить с ним на тему помощи в лечении мужа. Встретились они в квартире Хмельницкой. Почему? Помреж по образованию была психотерапевтом и владела гипнозом, и ей пришла идея попробовать ввести министра в состояние, когда он все деньги переведет на счет Полуяновой. Затея удалась, деньги Теплицкий перевел, что называется, не отходя от кассы – через интернет с компьютера Хмельницкой. Но хитрая бабенка заставила перевести деньги на свой счет, а уже со своего, за вычетом комиссионных, перевела их на счет Полуяновой. Так что, министр, когда пришел в себя и понял, что произошло, не успел ни оформить возврат, ни сделать что–то еще. И своей жене ничего не сказал. Однако он дал прохиндейкам срок в месяц, чтобы те одумались, оставили себе треть на лечение Мухлицкого, а остальное вернули, и тогда все останется шито–крыто. А иначе, обещал включить все свои связи, чтобы ими занялась полиция.
Вот тут–то мужу Хмельницкой, который был «в деле», и пришла идея травить министра, подсыпая сердечные препараты в чистейшую бутилированную воду швейцарских источников, которую Солнцев брал у него для своего высокопоставленного друга. Такую воду можно было купить и в дорогом магазине, но на то он и левый бизнес, что у Мартынова вода была гораздо дешевле. «Хромое на голову» криминальное трио решило, что со смертью Теплицкого умрут и проблемы. Но вот беда – что–то заподозрил патологоанатом, а потом разборки Полуяновой и звукорежиссера услышал Солнцев.
Правда, Ярослав не на шутку испугался, когда его пригрозили убить, если он не удалит запись. Да еще предложили денег, если он не только удалит, но и забудет все напрочь. Он согласился, ведь Теплицкий ему материально уже не мог помочь, на театр–клуб актер уже плюнул, но загорелся идеями родноверов и купил дом в Озерках, в котором уже началась реставрация. Да и Шутиха, к которой он прибежал с новостью об убийстве министра, тоже, явно, испугалась мстителей. Она сказала Солнцеву, что выяснять ничего не надо – все решается свыше, а им нужно держаться подальше от криминальных друзей. Вдова министра быстро занялась продажей своей четырехкомнатной квартиры в «сталинке» в центре Москвы, а Ярославу посоветовала закончить свой театральный сезон и на время уехать в Озерки.
Но вот беда – Ярослав, то ли решил шантажом еще срубить бабла, то ли вывести убийц на чистую воду, но он скопировал запись, прежде, чем удалить ее, и проболтался об этом во сне, когда на банкете в честь премьеры в театре Полуянова подсыпала ему снотворное в коньяк. Зачем? Она прекрасно знала, что актер болтает во сне о том, что его больше всего волнует. Как и многие другие, она не знала, что он недавно женился, а потому не сомневалась – ей удастся забрать пьяного Солнцева к себе домой, чтобы послушать, о чем у того «болит голова». А Ярик, уже совершенно пьяный, не пошел с ней! Наотрез! И уснул на диванчике в фойе перед входом в банкетный зал, ну, и наговорил «на зрителя» то, о чем мы уже знаем.
Полуянова была в шоке! Что делать? Она рванула домой к чете Хмельницких–Мартыновых, а те предложили… убрать актера из списка живых. Добрейшие люди! Но Солнцев наутро уехал в Нижний Новгород. А проблему решать необходимо было немедленно! Через пару дней все трое поехали в родной город Ярослава. Не застав его дома, так как он уже начал процесс продажи квартиры, троица решила караулить актера у театра. Александра загримировалась под бабульку, Хмельницкая надела парик и темные очки, взяла напрокат машину и стала водителем «бабульки», а Мартынов остался в гостинице, потому как у него прихватило сердце. Благодаря слежке, дамочки увидели, как Ярослав приезжал к нам в гости в Яблоко, узнали, где он снимает квартиру и выяснили номер гримерки в театре.
Пытать актера, где у него запись разговора Полуяновой и звукорежиссера, они пришли в съемную квартиру втроем, захватив с собой выпивку и шприц с лекарством. Будучи трезвым, Ярик ничего им не рассказал, и тогда Мартынов с Полуяновой его скрутили, Хмельницкая сделала укололи, а потом актера напоили водкой и стали ждать, когда он заговорит во сне. Он заговорил, но повторял только одну фразу: «Запись в надежном месте, не найдете!»
– И тут я не выдержала, – снова расплакалась Полуянова, – и, чтобы он заткнулся, положила ему подушку на лицо.
Когда «друзья» поняли, что актер мертв, они здорово перепугались! Хмельницкие так разнервничались, что утром срочно укатили в Москву. А бывшая женушка осталась искать запись.
– Я обыскала всю квартиру, в которой он умер, побывала в образе уборщицы в гримерке Ярослава, посетила как «соседка снизу» его проданную квартиру, чтобы убедиться, что там голые стены, ну и приехала в Яблонево, чтобы поискать там. От Варвары я узнала, кто живет в коттедже, проследила, как с вещами на такси уезжают мужчина с девочкой, поняла, что надолго, и что в доме осталась одна хозяйка, ну и наведалась туда, взяв на прокат в мастерской местного театрального института костюм американского полицейского с наручниками и дубинкой.
– Так ты была одна? – удивилась я. – Мне показалось, когда я открыла дверь, что там было двое.
– У меня за спиной был большой рюкзак с одеждой на разные случаи, чтобы переодеваться и выглядеть каждый раз по–другому. Наверное, его ты приняла за второго полицейского. Извини за… – она показала рукой на свою голову, имея ввиду то, что ударила меня по голове. – Хлороформ я подготовила, но не была уверена, что смогу его тебе в нос сунуть, если не оглушу тебя.
– А как золотая серьга с бриллиантом оказалась в кустах за моим домом?
– Я видела на банкете, как она выпала из уха этой, – Полуянова кивнула в сторону Шутихи. – Подобрала ее, как чувствовала, что пригодиться. Вот и подбросила за домом, подумала, раз Шутиха – подруга Солнцева, пусть следы, если что, к ней приведут.
– А как вы за дом–то попали, будучи впервые в Яблоке? Я имею ввиду, как узнали про потайные двери? – Ефремов весь напрягся.
– Да Варвара любит поболтать, вот, когда про коттедж рассказывала, то и про двери сообщила, а ей Ярослав их когда–то показывал.
– Секрет Полишенеля, – скривил рот, глядя на меня, майор, но тут же продолжил допрос. – Откуда вы знаете Варвару Николаеву? И что вы ей объяснили, когда звонили справиться о коттедже в Яблоневе? Зачем он вам понадобился?
– Солнцев таскал ее иногда за собой, да и телефон ее у меня был – они же у Николаевой вместе жили, так что, позвонить ей было не проблемой. А спросила, мол, много ли друзей на похороны Ярослава в Нижнем придут, мол, помню, он что–то про Яблонево говорил… Ну, она и объяснила, что друзей мало, вот только эти – семейка программиста и домохозяйки в Яблонево и актер из театра. Но придет весь театр, чтобы я не беспокоилась – похороны будут достойными.
– А вы с Хмельницкой не поняли, что Ярослав заметил слежку? – встряла в допрос Полина.
– Н–нет, – удивилась Полуянова. – А он сказал, что заметил слежку?
– Не сказал, но стал оставлять шифрованные записки, вот только писал их второпях и не дописывал, пришлось нам попотеть.
– А как вы все–таки вышли на меня? Где я прокололась? – актриса словно очнулась и с удивлением посмотрела на майора.
– Я вам скажу, но сначала ответите на два последних вопроса. Откуда у вас ключ от съемной квартиры Солнцева? И кто придумал трюк с «ведерным» узлом?
– У нас ключей не было, – пожала плечами Александра. – Там у входной двери на гвоздике висел запасной ключ, его мы и взяли, чтобы запереть квартиру снаружи. Этот ключ и подсказал Шуре Хмельницкой идею сделать так, будто дверь заперта изнутри, вроде как, если кто–то и был в квартире, то ушел, когда хозяин был еще жив. Ух и быстро она соображает! А сам узел вязала я, у нее руки не тем концом вставлены.
– Да вот этот узел тебя и выдал, – майор перешел вдруг на «ты» и кивнул на нас. – Вот друзья Ярослава Солнцева, точнее, три подруги, догадались об узле и зацепились за альпинизм, а дальше – дело техники. Не по зубам для тебя оказались эти три «крепких орешка». Их ты не смогла провести.
В Яблоко мы приехали всей толпой – я, Полина, Лиза, Шутиха, майор и капитан – глубокой ночью и в глубокой же подавленности. Вроде бы, и дело раскрыто, и преступники схвачены, и московские коллеги сообщили, что Хмельницкая все рассказала, а на душе было муторно.
– Да, – вздохнула Полина, когда мы наспех перекусили и выпили по рюмке коньяка за помин души Ярослава. – Вот не сподличал бы Солнцев, не украл идею у Полуяновой, был бы жив, и все были бы в шоколаде.
– Полюшка, о мертвых – или хорошо, или ничего, – Лизавета взяла подругу за руку.
– Fatuus! – не отреагировала на Лисовских Поля. – Даже если сподличал и украл идею, нафиг было делать копию аудиозаписи и трепать об этом?!
– История не знает сослагательного наклонения, – тоже вздохнула Шутиха. – Причинно–следственные связи никто не отменяет, даже если вы в них не верите. Карма, если хотите. Сделал – получил последствия.
Как ни странно, но Полева не только не прервала ведьму, но даже кивнула в знак согласия.
– А куда делась Нинон Расторгуева? – вдруг вспомнила еще одну вдовушку – кузину Ярика – Лиза.
– Смылась из больницы, – улыбнулся Ефрем. – Укатила к себе в Елизаветинск.
– Скатертью дорожка! – скривила губы Полина. – Одной дрянью в Нижнем Новгороде меньше.
– Да–а, – вспомнила я вульгарную бабу. – И с родственниками Ярославу не повезло: родители спились, сестричка – та еще…
Мы могли бы и дальше вздыхать, но майор, чтобы разрядить обстановку, поднял тост:
– За первое раскрытое дело детективного агентства «ПоЛиСон»!
Это мы, конечно, поддержали. Но потом сразу стали расходиться по комнатам, спать. Дело–то мы раскрыли, а вот глазки у нас у всех закрывались.