Двойной Атлант

Олег Гуцуляк
В диалоге Платона Критий рассказывает, что миф об Атлантиде он узнал от своего деда, тоже Крития, на  празднике Куреотис (ст.-греч. ;;;;;;;;;; «отроческий»; третий день праздника Апатурий, 27-29-го дня месяца Пианепсиона – октябрь-ноябрь, когда прекращалось судоходство), на котором происходил обряд инициации детей в общину: их приводили показаться старикам и продемонстрировать успехи в учении («Тимей», 21 b), что, как правило, состояло главным образом в чтении стихов наизусть. Это была распространенная практика в эллинском мире: «… Древние же, – указывает Страбон, – утверждали, что поэзия есть нечто вроде начальной философии, которая с детства вводит нас в жизнь и, доставляя нам удовольствие, формирует наш характер, чувства и поступки. И наша школа, сверх того, утверждает, что «только мудрец является поэтом». Поэтому-то различные государства Греции первоначально воспитывают молодежь на поэзии; конечно, не для простого развлечения, но ради морального назидания» (Страбон, «География», IІ, 3).

Как вспоминает Платон, именно во время праздника Куриотис и было замечено, что если бы Солон не занимался бренными политическими делами, то, будучи поэтом (а его стихи и читались детьми на празднике), смог бы стать вровень с творцом «Иллиады» и «Одиссеи», ведь привез в своё время из Египта древнее сказание об Атлантиде.

Считается, что Куреотис был инициационным праздником и поэтому маловероятно, что старики могли нарушить праздничный этикет, сообщая инициируемым нечто неуместное и незначительное [Рабинович Е. Г. Атлантида // Текст: семантика и структура / Отв.ред. Т.В. Цивьян. – М.: Наука, 1983. – С.69, 70].

Но  Платон часто пользуется в своих рассказах методом возрождения давно забытых сказаний. Например, в диалоге «Пир»: «… для разговора о любви была взята не богиня Афродита, относительно которой в предании сохранилось множество сюжетов, а полузабытый Эрот. Это освободило автора «Пира» от необходимости соотносить идеи Сократа с мифологическими сюжетами, которые были защищены от толкований священными ритуалами. Все мифологические сюжеты на всякий случай все-таки были обсуждены. Но они не помешали изложению концепции, фактически замещающей Эрота философской теорией, носителем которой (гением) является Сократ» [Савельев А. «Пир» Платона: спрятанное знание // http://savelev.ru/article/show/?id=616&t=1].

Платон был прямым потомком последнего афинского царя Кодра: «… Родоначальник – морской бог Посейдон. Он – отец Нелея, который вместе с братом-близнецом Пелием учредил Олимпийские игры, входил в число аргонавтов, воевал с Гераклом, убившим 11 из 12 сыновей Нелея (это описано у Гомера). Правнуком того самого Нелея считался последний афинский царь Кодр. Солон и Дропид были потомками Кодра. А Критий-старший – сыном Дропида. Критий-младший был внуком Дропида. А Платон – его правнуком. Итак, Кодридами, то есть потомком Кодра, являются и Солон, и Критий, и Платон» [Кургинян С. Судьба гуманизма в ХХІ столетии: Никуда нам, читатель, не уйти с тобой от куретов, пеласгов... //
Поэтому Платон мог себе позволить «вспомнить забытое», апеллируя к тому, что в его роду бытовали некие «эзотерические», т.е не общеизвестные предания и знания о каких-то частных нюансах, расходящихся с общепринятыми.

Именно как кодриду-посейдониду египетские жрецы и могли только Солону открыть знания об устройстве государства атлантов, возводящих свой род и свои законы от самого Посейдона.

 «… Итак, по Платону, Критий узнает об Атлантиде в том возрасте и в тех обстоятельствах, когда детей обучают священной истории; иными словами, сам Платон помещает предание об Атлантиде в мифологический контекст, притом что миф рассматривается как средство обучения… Стало быть, историю Атлантиды целесообразно, вслед за Проклом, рассматривать именно как дидактический миф, тем более, что Платон сам предупреждает нас об этом, приурочивая детское воспоминание Крития к празднику Куреотис. Платоновский дидактический миф … основанный на базисных представлениях греческой космологии, т. е. миф в контексте мифов, а не что-то совсем новое, хотя бы и «мифообразное»… Поэтому трудно предположить, будто Платон, делая царем и эпонимом Атлантиды Атланта, имел в виду какого-то «другого» Атланта – тогда он и назвал бы его по-другому. У такого внимательного комментатора и такого дотошного знатока мифологии, как Прокл, тождество титана Атланта и царя Атланта не вызывает ни малейших сомнений: он пишет, что страна названа по Атланту, так как тот – «величайший титан» (In Tim. 54с)…» [Рабинович Е. Г. Атлантида // Текст: семантика и структура / Отв.ред. Т.В. Цивьян. – М.: Наука, 1983. – С.69, 70].

Некоторые исследователи настаивают на том, что нельзя отождествлять титана Атланта, сына Иапета, и полубога Атланта, сына Посейдона [Немировский А. И. Две Атлантиды // Вопросы истории. – 1978. – № 3. – С. 214-220], но, как верно подмечает Е.Г. Рабинович, «… трудно предположить, будто Платон, делая царем и эпонимом Атлантиды Атланта, имел в виду какого-то «другого» Атланта – тогда он и назвал бы его по-другому … два Атланта имеют не только общее имя, но и общие характеристики, так что вообще не остается повода говорить о двух Атлантах – царь Атлантиды и обитатель садов Гесперид зримо сливаются в образе одного мифологического персонажа, обитателя и эпонима Внешнего моря» [Рабинович Е. Г. Атлантида // Текст: семантика и структура. – М., 1983. – С. 71. – http://atlantida.primordial.org.ua/archives/377]. 

К тому же исследовательница Ю.В. Крайко добавляет, что Атлант архаических мифов и Атлант платоновского «авторского мифа» – это все тот же персонаж, но только на разных стадиях своего развития: «… Тождественность персонажей доказана путем выявления идентичных мотивов в классическом и платоновском преданиях: единая локализация, происхождение (связь с морем, морской стихией), идентичные эпические функции. Доказательство идентичности образа античного мифа и эпоса и персонажа диалогов «Тимей» и «Критий» позволяет сделать вывод о связи повествования Платона с древней античной традицией об Атланте и его царстве, о том, что предание об Атлантиде – это неотъемлемая часть античного эпоса об Атланте и Атлантиде. Помимо этого, сравнительный анализ двух образов свидетельствует о том, что миф об Атлантиде, переданный Платоном, является этапом эволюции античного мифо-эпического образа Атланта. На этом этапе развития эпического художественного сознания Атлант представляет царя Западного океана, сына божества и смертной женщины, то есть героя. Следовательно, в диалогах Платона мы сталкиваемся с более поздним вариантом образа Атланта, деятельность и функции которого осуществляются не в Космосе, как прежде функции древнего Титана Атланта, а в социуме. Таким образом, идентичность классического и платоновского Атланта, свидетельствующая о связи предания, переданного Платоном с античной фольклорной традицией, выявляет традиционный контекст мифа об Атлантиде у Платона, его опору на эпическую традицию, как архаическую, так и более позднюю античную» [Юлия Крайко: Античный миф об Атланте и Атлантиде: опыт фольклористического рассмотрения // http://atlantida.primordial.org.ua/archives/652].

Также следует принимать во внимание, что удвоение персонажей – излюбленный прием Платона. В том же диалоге «Пир» он приводит миф о двух Афродитах – небесной (Урании) и пошлой (Дионии), о двух Эротах – возникшем изначально из Хаоса и сыне опьяневшего Пороса и т.д.

Но здесь также необходимо принимать во внимание еще один немаловажный аспект.

Если в мифоисторической традиции Гесиода Атлант (и титаны) может представлять родственную грекам (представленных в мифоистории как Зевс и олимпийцы), но все же несколько соперничающую этноцивилизацию (реликт которой уже в сугубо исторической традиции Геродота представлен атлантами северо-запада Африки), то вопрос, в первую очередь, состоит в том, является ли Атлант из историософской традиции Платона тождественным Атланту из мифоисторической традиции Гесиода, или они представляют совершенно различные этноцивилизации, которые едины, разве что, в том, что противостоят прагреческой этноцивилизации и, по мнению последней, наделены такой качественной характеристикой, приведшей их к гибели, как гордыня.

Как правило, такое различение Атлантов двух разных исторических традиций либо вообще игнорируется, либо считается, что они тождественны.

Таким образом, следует добавить к этому, что истолковывая для греков персонажа древнеегипетского предания и называя его «Атлант», Платон (либо даже реально Солон) акцентировал именно на определенной и хорошо понятной для афинян черте героя из их собственного эпического предания, принадлежащего к мифоисторическому видению реальностей этнического мира Средиземноморья.