История эта начиналась в начале шестидесятых годов прошлого столетия на окраине города, славного «самым синим» морем, лиманами и множеством подземных пустот-катакомб, оставшихся от добываемого здесь камня-ракушечника. В нашем случае речь пойдет о человеке, жизнь которого почти с детских лет изобиловала историями, которые, мягко говоря, не вписывались в общепринятые нормы поведения того времени, типа «пионер – всем ребятам пример».
Особо не выделялся. Был ни хорошистом, и ни двоечником. Не блистал примерным поведением, но и не хулиганил. Явных физических недостатков не имел, при этом к спорту, к художественной самодеятельности и прочим общественным делам был равнодушен.
Ну, а если поискать? Должно же у человека быть что-нибудь хорошее. Было! Очень милое детское личико, голубые глаза и длинные девичьи ресницы. Такой тип нравится девочкам. И имя носил простое и звучное: Анатолий, Толя-Толян.
В тот год Толе исполнилось пятнадцать. Возраст, когда мышцы наливаются нерастраченной силой и хочется чего-то нового, необычного. Подобралась подходящая компания, костяк которой составили ребята, не обремененные чрезмерной родительской опекой – сам Толян, друг Костя-Костик и девочки – Мила и Света. Основное развлечение компании было связано с лазанием по катакомбам, которое привлекало таинственностью и захватывающим чувством первобытного страха перед неизвестностью.
Толя, как самый старший (а может самый красивый), состоял в неформальных лидерах. К основной кампании иногда присоединялся парень из соседнего поселка – Коля-Кока. Девочки его не любили за грубость и матерщину. К тому же он был старше остальных, школу давно бросил, жил один с матерью и занимался неизвестно чем.
Кампания мечтала найти клад с драгоценностями, который кто-нибудь мог припрятать во время румынской оккупации. Пока же, кроме монет, покрытых ржавчиной, да стреляных гильз от патронов, ничего не попадалось. Однажды нашли несколько шашек тола, похожих на куски хозяйственного мыла. При поджигании тол плавился, растекаясь темной маслянистой жидкостью, горел дымным пламенем. Из-за едкого дыма толом для освещения пользовались только в крайнем случае. В основном использовали раздобытую «Летучую мышь» – переносную керосиновую лампу.
В одной из пустот катакомб ребята, натаскав соломы и старых вещей, оборудовали нечто, подобное «лежбищу».
Таким образом, они могли в своем укрытии проводить сколь угодно долгое время. Главным ограничением были еда да питьё. Дома же их никто не искал, даже если они не приходили на ночь, что случалось не столь уж редко.
Лето прошло незаметно быстро, наступил сентябрь, и с ним пришла школьная пора. Школа отвлекала. Теперь собирались в катакомбах не каждый день и не все.
Однажды Толя и Мила в катакомбах оказались вдвоем. Мила попросила не зажигать лампу: «Когда мы вместе, я темноты не боюсь». Они плотнее придвинулись друг к другу, и что-то случились...Их сердца замерли одновременно. Они почувствовали укол. Укол стрелы Амура.
Глубокая темнота этому способствует. Темнота провоцирует, темнота будоражит. Случайные прикосновения обладают большой силой…
Вскоре катакомбы перестали привлекать кладами и стали местом совершенно определенных встреч.
Теперь уже никто не узнает все подробности "романтических" взаимоотношений между членами команды искателей приключений. Можно лишь предположить о возникшем сложном амурном многограннике, разрушившим психологический климат в коллективе.
Все чаще стали возникать ссоры и разборки. Всё шло к распаду когда-то дружной команды.
Но то, что случилось, предугадать было невозможно. Источник трагедии, хоть и был некоторым образом связан с возникшими амурными заботами четверки кладоискателей, явился в лице второстепенного члена команды - ранее упомянутого Коли-Коки.
В тот злосчастный день Миле и Свете по дороге к катакомбам встретился Коля и увязался за ними. Вместе они пришли на обычное место встречи – на поляну, окруженную кустарником и примыкающую к проходу в подземные ходы…
А на следующий день Коля был обнаружен мертвым невдалеке от катакомб. Он был застрелен из милицейского пистолета, который валялся на земле рядом с телом. При этом, в колиной руке находился еще один покрытый ржавчиной пистолет
Что показало следствие?
Из показаний Костика, который в тот роковой день договорился встретиться с девочками у катакомб: когда он приблизился к кустарнику, то услышал шум и крики о помощи. Выйдя из кустов, Костик увидел Коку, в руках у него был пистолет и он направлял его на девочек. Костик закричал: «Ты что, с ума сошел? Прекрати немедленно! Сейчас отца позову», – и побежал за отцом. Отец Кости был милиционером. Дом был в пяти минутах ходьбы, но отца дома не оказалось. Что делать?
И тут Костя обнаружил, что отец оставил свою портупею вместе с пистолетом дома, сам же куда-то вышел. Костя понимал, что промедление может стоить кому-то из девочек жизни, поэтому он взял пистолет и побежал к катакомбам. Он рассчитывал, что с помощью пистолета сможет заставить Коку убраться.
Когда Костя вернулся на поляну, то увидел плачущих девчонок и того же Коку, который орал матом и по-прежнему размахивал пистолетом. По-видимому, он действительно сошел с ума. Костик с криком: «Уходи, а то буду стрелять!» – бросился к Коке. Стрелять он не собирался, просто хотел прогнать Коку. Но тут произошло непредвиденное: Кока сам бросился навстречу Костику, схватился свободной рукой за его пистолет и стал вырывать. Это ему удалось, но в тот момент, когда он овладел оружием, произошел выстрел. Непреднамеренный выстрел, случившийся в результате борьбы. Кока упал без признаков жизни, а Костик, проводив девочек, пошел к себе домой и рассказал обо всем отцу.
Мы изложили рассказ Кости, зафиксированный в документах следствия.
Все? Нет, не все, потому что на поляне происходило все по-другому. На самом деле, первым на поляну пришел не Костик, а Толян. И когда он вышел из кустарников к скале, то перед ним предстала следующая картина: Кока, навалившись на одну из полураздетых девочек, пытался совершить сексуальное насилие, другая, сжавшись в комочек и всхлипывая, находилась невдалеке.
На мгновенье Толян впал в шоковое состояние. Девочки же, увидев его, стали громко кричать, а насильник, вскочив, направил на Толяна оказавшийся в его руке пистолет: «Что, вам можно, а мне нельзя?».
Как оказалось, этот пистолет был им однажды найден и припрятан в катакомбах. Под угрозой этого пистолета он и принуждал девочек к совокуплению.
Выйдя из шокового состояния, Толян бросился прочь. Паника сменилась жаждой действий, и он знал, что нужно делать. Он бежал к дому Костика, отец которого служил в милиции.
Дома никого не оказалось, зато Толян знал, где находится ключ. И не только ключ. Отец Костика обычно пистолет держал дома и даже на дежурство редко брал с собой.
Часто Толян и Костик втихаря брали пистолет отца и научились с ним обращаться. Был случай, когда они, купив на толкучке патроны, упражнялись в безлюдном месте в стрельбе по консервным банкам.
Завладев милицейским пистолетом, Толян бросился обратно к катакомбам. То, что он увидел, привело его в бешенство: Кока, оставив в покое свою первую жертву, теперь принялся за вторую. «Убью, гад!» – с этим криком Толян бросился к Коке. Тот, оглянувшись, быстро вскочил и, смешно поддергивая трусы, бросился наутек, однако далеко убежать ему не удалось. Толян, ловко подставив беглецу подножку, заставил Коку растянуться на земле, и когда тот повернулся к нему лицом, выстрелил ему в грудь. Кока дернулся и затих. Все произошло очень быстро и, по обыденному, просто. Девочки затихли и уставились на Толяна. Как ни странно, в их глазах не было того, что соответствовало бы ситуации – ни растерянности, ни ужаса от произошедшего.
Они смотрели на Толю скорее с любопытством и немым вопросом: «Что дальше?». Толян же, придя в себя, выбросил оружие в сторону лежащего тела и отрывисто, словно отдавая команды, произнес: «Спрятаться и не высовываться, пока за вами не придет Костик. Меня здесь не было!» – и пошел прочь. В сложившейся ситуации Толян проявил недетскую расчетливость. Во-первых, он нашел Костика и уговорил его всю вину взять на себя, мотивируя это тем, что все равно тому не уйти от ответственности, так как без него добыть пистолет отца было бы невозможно:
«Зачем страдать обоим. А я тебе обещаю: помогу, чтоб тебя не посадили – соберу денег для хорошего адвоката. Как-нибудь выкрутимся. Твой отец тоже должен помочь». Кроме того, Толян обещал Костику подарить свой магнитофон, на который тот всегда другу завидовал – «Иди к девчонкам и договорись с ними, чтобы они все рассказали как надо. А меня здесь не было, я давно уехал».
Своей же матери Толя рассказал, что Костик застрелил пацана, но и его могут привлечь, так как при этом они были вместе. Поэтому ему нужно «исчезнуть».
И Толян «исчез». Все удалось устроить, как нельзя лучше. Мать вечером того же дня отправила Толю в другой город к родственникам, которые сумели записать его в местную школу с 1 сентября.
Следствие шло недолго. Главный виновник – несовершеннолетний Костя был обвинен в похищении и незаконном ношении оружия. Обвинение прокурора в непредумышленном убийстве удалось отвести за недоказанностью. Несчастный случай, спровоцированный, прежде всего, действиями самого пострадавшего. Тем не менее, Костика засудили. Его отец отделался тем, что был уволен из милиции.
Что касается Толи, то никаких свидетельств о его причастности к описанным событиям не было зафиксировано. Более того, обнаружилось, что с начала учебного года (описываемые события происходили 15 сентября) он проживал в другом городе – более чем за 100 километров от родного дома. Переехал к родственникам, поскольку там имелась хорошая школа, а он мечтал после окончания поступить в престижный институт. Таким образом, Толя никоим образом не мог быть причастным к тому, что произошло на поляне перед катакомбами. Да его никто и не пытался привлечь в качестве свидетеля или еще кого. С какой стати? Его здесь никто уже более двух недель «не видел». Все оставшиеся в живых участники событий это подтвердили. Алиби!
Вот так закончилась эта трагическая история. Погибший Коля, он же, по сути, главный виновник, получил пулю по заслугам. Убийца наказания избежал и остался в глазах всех участников происшествия героем. Костик стал «козлом отпущения», сохранив при этом ореол мученика и надежного парня, способного принять удар на себя во имя дружбы.
«Ну, так в чем же смысл нашего повествования?» – спросит читатель и будет прав. Какова бы ни была необычность фабулы описанной истории, сама по себе, она не представляет достаточный повод для вынесения ее на суд широкого читателя. В жизни случается разное. В литературе же мы склонны искать ответы на жизненные вопросы. Нам важны мотивы. Важно сопереживание, вытекающее из понимания психологии поведения героев. Нам импонирует торжество справедливости и в этом смысле важна поучительность сюжета. В нашей же фабуле ничего этого нет. Имеет место незавершенность. Значит наш рассказ не закончен и интересно проследить дальнейшую судьбу героев, исходя из того урока, который каждый из них сумел вынести для себя.
Костя получил пять лет колонии для несовершеннолетних преступников. Отсидел в Херсонской колонии, как принято говорить: «от звонка до звонка». Еще и прихватил взрослого заключения – в качестве факультатива перевоспитания. Закончил 10 классов, приобрел специальность автомеханика и познал мир, недоступный обычному обывателю. Главный принцип этого мира связан с отвращением к труду, как к таковому и двойному отвращению к труду «на благо общества», то есть за скромную зарплату.
Толя, живя у родственников, благополучно закончил школу. Поддерживал связь с Костиком и даже ездил на каникулах навещать его в колонии. По дружбе или по каким-либо другим соображениям - неизвестно.
В двадцатилетнем возрасте друзья встретились вновь. Несмотря на различие в воспитании и образе жизни, они быстро нашли общий язык. Вначале вместе устроились работать на фабрику кожгалантереи, однако долго там не задержались. Сообразительный Толян и многоопытный Костик вскоре образовали тандем, хорошо приспособленный к горбачевской перестройке и новым временам одичания общества. В то время как одни пытались освоить принцип: «деньги-товар-деньги», а другие оприходовали целые заводы или занимались откровенным бандитизмом, наш тандем преуспел в делах более скромных, зато менее рискованных. Они занялись обыкновенным воровством. Всего, что попадалось – «что плохо лежит». Оказалось, что в то время плохо лежало многое: от банок маринованных огурцов на дачах рядовых граждан до тюков сырья на почти бесхозной фабрике кожаных изделий.
Когда же образовывался простой по основному виду деятельности, подрабатывали извозом. К тому времени Толян обзавелся машиной. Вскоре и здесь открылись большие возможности. «Бомбить» ездили исключительно вместе. Вначале по соображениям безопасности.
Случайно или нет, но вскоре основным районом для промысла стал район, прозванный в народе Палермо. Цыганский район, в котором процветал мелкий наркобизнес. Обкуренные пассажиры и пассажирки плохо ориентировались не только в пространстве, но и в собственных карманах. Если там оказывались излишки, то все шло в фонд оплаты проезда. Костик, выполняя функции кондуктора-вышибалы, действовал жестко. Если же карманы оказывались пустыми, то рассматривались другие варианты оплаты: часы, кольца, цепочки и прочее. Привлекательные девушки могли рассчитывать на особое внимание и льготные формы оплаты проезда. Впрочем, льготная форма оплаты, не всегда их спасала от изъятия имеющихся ценностей. Вскоре стало нормой: к концу смены осуществлялся поиск подходящей пассажирки с оплатой «натурой».
В целом, жизнь под флагом самостийной Украины складывалась недурно. Однако с Палермо пришлось вскоре распрощаться. Появились стихийные борцы против наркоторговцев – народные мстители. По цыганскому поселку прокатилась волна пожаров. Стали охотиться и за машинами, обслуживающими наркоманов.
Девяностые годы прокатили по стране, как девятый вал. Удельные князьки, вступив в тайный сговор между собой, растащили большую державу по «суверенным майданам». Город у «синего моря» ветшал, терял былую привлекательность. Вместо славного и веселого места, где дышится легко и вольно, город превращался в большой неопрятный и жуликоватый базар. Самым крупным предприятием города, затмившим славный одесский морской Порт, стал "Седьмой километр". Так назывался новый оптово-розничный рынок, вынесенный из-за своих масштабов далеко за город. Для удачливых «бизнесменов» открылся новый мир «больших возможностей» – больших денег, больших домов, вояжей по заморским странам (включая с длительным или постоянным проживанием).
В новом мире «больших возможностей» пути наших бывших друзей и стали расходиться. Костик, исходя из той жизни, на которую обрекла его судьба, привык обходиться малым. Во всем: в еде, в одежде, в желаниях, в работе. Костик в новую жизнь не вписывался, он из нее стал просто выпадать. Перебивался случайными заработками. Воровать тоже было нечего. Все, что плохо лежало, было уже разворовано.
Толян же в этом мире не затерялся. Его новый «бизнес» стал логическим продолжением прежней деятельности. После освоения им нехитрой технологии самогоноварения перед ним открылся настоящий «Клондайк». В наступившей обстановке развала государственных структур и разгула вседозволенности, торговля самогоном ничем не ограничивалась и без «пыли и шума» обеспечивала безбедное существование. Магазинный сахар давал стопроцентную прибыль, «левый» сахар с «черного» рынка на каждый вложенный рубль давал уже два. Проблема одна: куда девать деньги? Рубль с карбованцем стремительно падали. Доллар тоже не вечен. Старенький «Москвич» Толян быстренько поменял на новую «Волгу». Стал строить новый дом. Чтобы, как у людей – двухэтажный.
Денег на стройматериалы, даже левые, требовались немалые. Дешевых и хороших работников найти было трудно. Те, что соглашались работать за стакан, хватало лишь на один день. Стройка шла медленно. Толяну приходилось включаться в работу самому.
Костик, забегая к бывшему подельнику, по привычке рассчитывал перекусить, «опрокинуть» стаканчик или перехватить пару карбованцев до лучших времен. Нет, Толян не отказывал. Просто он посылал друга на свою стройку с посильным заданием, типа: сделай «замес» цемента для кладки или подними сотню кирпичей на опалубку. Безденежье для Костика становилось нормой и он постепенно перешел к Толяну в качестве постоянного работника. Бывшие друзья оказались в разных классовых категориях. Марксизм вообще-то никто не отменял – наука. А где классы, там, как известно, если не борьба, то уж антагонизм, наверняка.
Врагами они стали тогда, когда у Толяна неожиданно загорелась машина. Сгорела практически полностью, а Толян получил ожоги, как сказали врачи "несовместимые с жизнью". Но он выжил, хотя ходить не мог и вообще...Уже не жизнь, а прозябание. Следователю Толян рассказал: «Это Костик. Я даже знаю как – отсоединил бензошланг от карбюратора. Поначалу мотор работает на том бензине, который остается в карбюраторе. Насос же качает бензин не в карбюратор, а прямо на двигатель. Когда тот достаточно прогреется, бензин вспыхивает. Обычно через две минуты. Я только запустил, выехал за ворота и вот…». Конечно, Толян умолчал о том, что подобный "трюк" они вместе с Костиком выполняли неоднократно по отношению к своим недругам.
Однако, слова - это не доказательства. Костик в этот раз остался на свободе.