Сергей Ефимович Шубин (автор "Прозы.ру") приводит любопытный диалог из пьесы (пока ещё П.П. Ершова, но на самом деле - так же А.С. Пушкина, как и "Конёк-Горбунок" - что и доказывает названный автор. А я следую за ним.)
Суворов
А как вашу деревню зовут?
Смотритель
Смолянской. А что?
Суворов
И церковь есть?
Смотритель
Да и какая ж ещё!
Суворов
И поп есть?
Смотритель
Смотри, пожалуй! Ведь ничего умнее не мог придумать для спросу.
Суворов
И в колокола звонят?
Смотритель
Да ты смеёшься, что ль, надо мною?
Суворов
А капусты много?
Смотритель
Да разве я капустный Смотритель? В уме ли ты?
Шубин выявил в своей работе "Белиберда Суворова и Пушкин" , где у Александра Сергеевича встречались и поп, и церковь, и колокола - параллельно, в те же годы - 1834-36. Шубин приводит соответствующие места из "Капитанской дочки" и "Истории Пугачёва". А я бы пошла от противного, выявив, в каком произведении, в определённом месте, должна бы была быть церковь, но о ней ничего не сказано - как и о колокольном звоне, и о попе. Вопрос о капусте С.Е.Шубин считает самым странным и в данной работе так и не разбирает. Я так же погожу с капустой. Разберу пока церковные дела. Вот, смотрите, в сказке "Конёк-Горбунок" (автор которой - А.С. Пушкин, - это уже доказано С.Е. Шубиным и почти доказано мной):
Вот въезжает на поляну
Прямо к морю-окияну;
Поперек его лежит
Чудо-юдо Рыба-кит.
Две последние строки отсылают нас к "Сказке о царе Салтане":
Остров на море лежит,
Град на острове стоит...
С чем?
Правильно:
С златоглавыми церквами,..
В царе Салтане всё было, как у людей: появился град, появились и церкви. А вот на острове-ките никакой - даже деревянной - церкви нет.
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты,
На хвосте сыр-бор шумит,
На спине село стоит;
Мужички на губе пашут,
Между глаз мальчишки пляшут,
А в дубраве, меж усов,
Ищут девушки грибов...
И -никакой церкви. Что странно для села, в котором церковь должна быть обязательно. Соответственно, нет ни колокольни, ни звона, ни попа. А потом поп - со всем причетом - вдруг оказывается на палубе одного из тридцати выброшенных из китовой пасти кораблей!
Тут поднялся шум такой,
Что проснулся царь морской:
В пушки медные палили,
В трубы кованы трубили;
Белый парус поднялся,
Флаг на мачте развился;
Поп с причетом всем служебным
Пел на палубе молебны...
Поп со всем причетом - кстати, - пришёл как будто из Кистенёвки, где их встретил Владимир Дубровский, при похоронах отца. Тогда они пели молебен за упокой, теперь - во здравие, - поскольку Белый парус поднялся. Белый парус - знак спасения, мира, жизни, - в отличие от чёрного. (Помните трагическую забывчивость Тесея?) Да и знаем мы, что это Иван среди других затей спас тридцать кораблей. Хотя командует всем Горбунок. А вот кто такой царь морской? Нептун? Но почему он стал православным вдруг? И почему он спал? Ну, заглотнул Кит тридцать кораблей - а ему что? Остальные-то корабли плавают себе - чего же спать? Да, и вдруг и флаг, и парус, и пушки, и трубы, и поп с молебнами. Кстати, мне и ещё одни попы вспоминаются - те, что драли у Арины Родионовны молебен об усмирении нрава владыки и укрощении духа его свирепости, в Михайловском, в ноябре 1826. Та молитва - замечает Пушкин в письме к Вяземскому, - вероятно, сочинена во времена Ивана Грозного. А Родионовна молилась, чтобы Николай Павлыч помиловал её любимца Сашу. Как я уже писала, Николай так же был назван Пушкиным "грозным", - а не "гнусным", в первоначальной редакции "Пророка": К У.Г. явись: "к Убийце Грозному"... Эпитет же "гнусный" к царю вообще относиться не может - на наш взгляд, - каким бы мерзким тот ни был. ("Гнус" - мелкие животные, насекомые-вредители". Царь мелким не может быть, поскольку это несовместимо с его положением. Может быть мелочным - но это уже другое.)
Да, так о чём, бишь, я? Царь. Да, царь морской проснулся! Кто это? Вообще-то, ведь так можно и Христа назвать: Он прежде всего - морской Царь. И он как-то заснул на море... Но из русских царей самый "морской", конечно, Пётр Великий. В "Медном всаднике" он и спал, кстати:
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!
Там стихия усмирилась, а здесь - море кипит, - корабли выскакивают прямо с моряками и с гребцами, да и поп откуда-то взялся, сразу со всем причетом... Пётр и проснулся! Но - как же так - и на небе - Пётр - Месяц Месяцович, и в море? Но - неужели же его душа - частично - не осталась в этом - Балтийском море, о котором осенью 1833 английский дипломат Джозеф Блай интересовался, зачем это у нас флот здесь находится? Флот Петра Первого. Да ведь и корабли это - его:
Как плывут тут выплывают тридцать кораблей...
Именно эта песня - "Пётр Первый на корабле", - переработана в "Горбунке" в "Как по моречку, по морю, по широкому раздолью", - даже ершововед И.П. Лупанова так и комментирует, - та самая песня! Ожил Пётр, ожило дело его жизни. И в честь этого поют заздравные молитвы. А спас корабли - наш Иванушка-Пушкин со своим гением-Горбунком!
А село на Ките стояло без церкви, с одним погостом - "частоколы в рёбра вбиты", - это кресты - из тех кольев, которые кололи в невинно убиенных. Первым открыл им счёт сам Христос - его уколол стражник Лонгин - "под седьмое ребро" - где сердце. Я взяла слова "под седьмое ребро" в кавычки потому, что это - цитата из "Суворова и станционного смотрителя".
Итак, вырвались на свободу корабли Петра Великого - и тогда и поп появился, и колокола зазвучали. А корабль сопоставим с церковью. А государство "КИТ" - это государство царственного жандарма Николая Первого, в котором хоть и объявлено Православие первейшей государственной ценностью, - но на деле "истинный Христос" в нём соединён с доносами и совсем нет милосердия...
Суворов - как и Шубин говорит, как и я понимаю, - он же в пьесе не совсем и не только Суворов, он ещё и Пушкин - в большей, может быть, степени. И пьеса относится не только ко второй половине 18 века, но и к тридцатым годам 19-го. Вот потому, - на наш взгляд, - Суворов и задаёт свои странные вопросы.
Осталось разобраться с капустой. Я сделаю это в следующей главе.
(Продолжение главы "Поп, церковь, колокола...").
Вопрос о капусте Сергей Ефимович Шубин оставил на потом, пока не прояснив. Мне же не терпится самой разобраться с этой капустой! Последний вопрос Суворова:
- И капуста есть?
Шубин относит этот вопрос к самым странным. Но там, где самая большая странность - там и ключ, значит, оставлен. Для чего же она - странность эта - ещё нужна? Среди множества мифов о капусте я бы отобрала один: миф о наказанном Дионисом фракийском царе Ликурге. Бог виноделия отстегал царя виноградными лозами за то, что тот не хотел признать в нём бога и изгнал из своего государства. Из глаз побитого Ликурга от унижения полились слёзы, и из этих слёз выросли первые качаны капусты. То есть, капуста - это слёзы царя, которому ответили унижением на унижение.
А кто такой Яков в пьесе ("Суворов и станционный смотритель"), если не сам царь? Царь, разжалованный в солдаты! Не случайно же на столе у них сплошная капуста - и щи, и пирог тоже с капустой. И вино они пьют - "православное", - от русского Вакха, который и торжествует!
Когда-то этот юный русский Вакх писал:
Откуда чудный шум, неистовые клики?
Кого, куда зовут и бубны и тимпан?
Что значат радостные лики
И песни поселян?
В их круге светлая свобода
Прияла праздничный венок.
Но двинулись толпы народа...
Он приближается... Вот он, вот сильный бог!
Вот Бахус мирный, вечно юный!
Вот он, вот Индии герой!
О радость! Полные тобой
Дрожат, готовы грянуть струны
Нелицемерною хвалой!..
Так Александр Пушкин начинал (1818) воспевать Свободу миру. Ведь торжество Вакха - это торжество Свободы.
"Дело в том, что в более поздней древнеримской традиции (но исходя из самой что ни наесть архаичной сущности) бог Виноделия превратился в бога Свободы под именем Либера (и французское слово liberte – «свобода», и международные понятия « либерализм , либерал, либеральный» берут начало именно от этого значения имени Диониса ). Либер, пожалуй, один из самых демократичных персонажей античного пантеона. Во время празднеств в честь Либера и его супруги Либеры (праздник, выпадавший на 17 марта, так и назывался – Либералии) провозглашались не только полная свобода и абсолютная распущенность, но и наступало ненадолго полное равенство, вплоть до того, что хозяева ублажали своих рабов." /В.Н.Дёмин, доктор философских наук.
Вот этот праздник Свободы и описан в стихотворении юного поэта, появившегося в России, - как русский Вакх, - с подходящим именем "Александр".*
Потом Диониса и Свободу Пушкин соединит в стихотворении "Андрей Шенье":
Народ, вкусивший раз твой нектар освящённый,
Всё ищет вновь упиться им;
Как будто Вакхом разъярённый,
Он бродит, жаждою томим;
Так - он найдёт тебя. Под сению равенства
В объятиях твоих он сладко отдохнёт;
Так буря мрачная минёт!
Ну, а потом - в "Коньке-Горбунке":
И, напившися, народ
Что есть мочушки ревёт:
"Здравствуй, царь наш со царицей,
С распрекрасной царь-девицей!"
Вот здесь и завершено то, что было заявлено когда-то: "Хочу воспеть Свободу миру, На тронах поразить порок!" В балаганной - вертепной, если хотите! - сказке, в которой вместо реальных личностей выпущены куклы-марионетки ( о чём догадалась советский скульптор С.Д. Лебедева), - народ познал свободу, выбрав в цари Диониса-Либера, с его либеральной Царь-девицей. Только теперь Дионис звался: "Русский Христос-Иван", а девица - Мария, - и, наверное, ещё - Людмила...
Если же вернуться к драматическому анекдоту "Суворов и станционный смотритель", - то там Свободу зовут так же Мария, а ещё - Марфида Прекрасная. Марфида - это другое наименование "Свободного человека" - от мужского имени "Манфред". Пару же ей здесь составляет ямщик Лука. "Лука" - "светлый", от "lux" - "свет". Солнышко, то есть. И это, конечно, снова - сам Пушкин. И старик - и вообще-то - покойник уже Суворов, и юный Лука - один и тот же Пушкин. "Точь в точь двойной орешек Под единой скорлупой..."
Да, так вот, в "Коньке-Горбунке" царь-тиран сварился в котле с молоком. А до этого, когда в первый раз шёл на аудиенцию с царём, Ванюща "кнут свой сбоку прицепил". Чтобы побить царя? Но до этого дело не лошло!
А здесь царь - это племянник станционного смотрителя Яков. Да-да, это - царь, и причём, конкретный - Николай Первый. (Я подробнее писала об этом в работе "Драмы и анекдоты Суворова и Пушкина") Станционный же смотритель проговаривается, что он - сам Пётр Великий. Так вот, не уточняя родства (от которого всё равно слишком мало осталось), Пушкин запихивает его в племянники. Разжалование же это - из царей, из дворян, из офицерства, - Пушкин проделывает вслед за такой же процедурой с декабристами. (Они только что царями вот не были). И возвращает этому персонажу фразу насчёт "умного человека", - которую он в "Коньке" уже отдавал "умному" Даниле: "Сам ты умный человек!" Первой же - как я писала, - фразу эту произнесла старуха Акулина в пьесе Державина "Дурочка умнее умных", в адрес своего мужа старика Старокопейкина, - который имеет прототипом отца Державина Романа Алексеевича, который служил в Оренбурге - но ещё до Пугачёвского восстания. Рыцарь Белогорья, - как мы выяснили в соответствующей работе... "Дон Кишот Белогорский", - называет Гринёва-Буланина Швабрин. Что ж, Дон Кихот так же был хитроумным, - не менее, чем Улисс...
* * *
Кстати, про Сибирь - страну умных людей - одну из трёх фраз Пушкина, связанных с Ершовым, - надо понимать в ироническом, вероятно, смысле. (Ершов ведь и подумал, что Пушкин смеётся, - но как провинциал и не из умных, - подумал, что - над ним.) Ведь умнейшим человеком России прежде всего назван был он сам, Пушкин. Ну, и куда его запихнул царь? В камер-пажи! И то - чтобы легально жену на балы возил, - ни для чего больше. Декабристы - те тоже умные - их в Сибирь сослали. Да и сам Пушкин от Сибири не был застрахован. С умными, то есть, принято было поступать, как с дураками. А дураков - называть умными. В конце концов это "Сам ты умный человек!" было обращено к Якову (Николаю), и он сам "скушал" свою же фразу.
Такая вот выходит "капуста".
*Дионис-Александр - так его звали, - в честь Александра Македонского. К тому же, тирсы, о которых беспречь упоминается в этом стихотворении, первый раз упомянуты в комедии Кратина «Дионис-Александр» (430 г. до н. э.). Тирс - жезл - фаллический знак, - символ производительной силы.