Отплывали мы без особых приключений. Наш «дредноут» общими усилиями вытолкнули из сарая на воду.
Хома и Родя объявили себя матросами, мол, караулить-то теперь нечего, а пора уже и свет повидать!
Мы не возражали.
Капитаном избрали меня, Связной, как держатель основной ценности – чемодана с водкой, стал боцманом. Михалыч, единственный, кто знает фарватер, а потому почетная роль рулевого и лоцмана выпала ему, естественно!
Река расступилась перед ледоломным носом нашего судна, и плавно закачала нас в ритме трех бокалов шампанского. Путешествие началось.
Долго- долго, почти до самого заката, по берегам реки не было видно ничего примечательного. Редкие леса, обрывы, да коряги на мелководье…
Человеческим жильем даже не пахло. Пахло свежестью и рыбой
.
Хома почти сразу уселся у носового клюза и закинул удочку. Золотой рыбки он, понятное дело, не поймал, зато натаскал полное ведро красноперок и пескарей. Уха будет знатной! Тем более, судовой камбуз оказался в полной исправности, даже необходимая посуда имелась.
Родя усердно махал то любимым топором, раскалывая березовые чурки, то лопатой – подбрасывал в топку уголек. Странный сапожник крепко держал штурвал, дымя обкуренной трубкой не хуже, чем паровой двигатель парома.
Мы с новообретенным боцманом вглядывались в проплывающие пейзажи.
Я расслабился под равномерный стук судовой машины, под мокрые хлопки гребных колес… Сон уже накрывал меня ватным одеялом, когда с мостика раздалось: - Стоп, машина! Пристань по левому борту!
Я встрепенулся, действительно – на левом берегу показался речной вокзал.
Даже не вокзал – вокзалище!
Стеклянный павильон был пуст, но от этого выглядел еще больше и просторней. Нас никто не встречал, лишь ветер гонял по пристани смятые листы газет.
Причалив, мы прикинули, кому сходить на берег, а кому караулить «Полярного лиса». Вышло, что Родя и Хома наотрез отказались покидать паром: - Что-то не хочется! Нам там делать нечего! Мало ли как обернется!
- Я ушицы наварю!- предложил Хома: - Вернетесь, поди, голодные.
- Хлебца прикупите! – крикнул вслед Родя, протирая лезвие топора полой грязного плаща.
В зале ожидания было пыльно. Я поднял одну из газет.
Это оказалась «Таймс» за позавчерашнее число, но почему-то на устаревшем русском языке!
Передовица сообщала о межконтинентальном перелете дирижабля «Граф Дракула» в Соединенные Американские Штаты, а последняя страница рекламировала «непревзойденныя паровые револьверы системы Токарева».
Я покачал головой в недоумении. Все страньше и страньше!
К общему удивлению, касса оказалась открытой. В зарешеченном окошечке был виден кассир. Немолодой, лысоватый, в очках-гогллах и с самопишущей ручкой за испачканным чернилами ухом.
Кассир читал засаленный томик Бодлера и прицокивал от удовольствия языком.
- Почему так пусто? – спросил Связной у кассира.
- О, господа не в курсе! Следующий речной лайнер отплывает в четверг, сразу после обычного дождичка. Пассажиры до 16 фунтов не допускаются! Билетов уже нет!
- Нам ваш лайнер не нужен, мы сами только что приплыли с верховий. – заметил Михалыч.
- Ого! У господ собственный паровой катер?! – изумился кассир, сдвигая очки на лоб.
- Бери выше! Собственный паром! – уточнил Связной.
От этого заявления у кассира побагровело лицо, он оттер пот со лба клетчатым носовым платком и шумно выдохнул:
- Господи! Да вас само Провидение послало! Вы ведь дальше поплывете, вниз?
- Вообще-то, да! Но никак не раньше вечера.
- Ой! Какие пустяки! Вполне, вполне устроит! – замахал радостный кассир.
- А что нужно-то? – спросил я. Кассир словно просочился сквозь окошко, и теперь был уже с нашей стороны.
- Сущие пустяки! Позвольте представиться: кассир-почмейстер Левинзон Карл Бонифатьевич. Счастлив познакомиться!
Мы, из чистой вежливости, назвали себя.
- Прекрасно! Прекрасно!!! Сердечно рад! – вскричал кассир, надевая нелепый высокий цилиндр с магазинной этикеткой: - Не хотите ли чаю?!
( Кого-то он мне напоминает! Но кого?! )
Впрочем Карл Бонифатьевич уже опомнился и приступил к изложению своей просьбы:
- Не могли бы вы, господа, отвезти в низовья почту? Следующего пакетбота ожидаем лишь к марту, капитан Зай Атс очень занят и до той поры не проспится!
( -Спиться! Спиться…- разнеслось слабое эхо!)
- А почты накопился уже мешок! – продолжил кассир-почмейстер: - Небольшой, но корреспонденты ждут вестей! Да и заехать-то надо всего в три пункта. Довезите, а наша почта вам заплатит!
- Сколько? – заинтересовался я, понимая, что местная валюта, видимо, отличается от той, что шелестит в наших карманах.
- Сто фунтов! – с готовностью откликнулся Левинзон: - Стерлингов, разумеется!
- Годится! Увезем! – подытожил Михалыч.
Скоро мы уже были обладателями небольшого, ( не обманул кассир!), мешочка с сургучными печатями, списка корреспондентов и сотни фунтов мелкими купюрами и монетами. Мы направились к дверям с надписью «Выходъ въ Городъ», кассира же как ветром сдуло…
За дверями оказался еще один вокзал, на этот раз – железнодорожный.
- Мать моя женщина! – присвистнул Связной, разглядывая махины паровозов.
По перрону сновали пассажиры в котелках и цилиндрах, с тросточками и саквояжами, дамы выглядели не менее экзотично. Одни были одеты по викторианской моде, другие же щеголяли в обтягивающих кожаных комбинезонах. Впрочем, выглядели все дамочки очень аппетитно!
- И куда же нас занесло, Михалыч? – спросил я, начиная подозревать неладное.
Сапожник только усмехнулся и ткнул пальцем в громадную вывеску: « Стим-сити. Лондонъ – левее. Направо – выходъ к дирижаблямъ».
- О как! – побренчал чемоданом Связной: - Ну, что, прошвырнемся по местным пабам и тавернам. Авось, отыщется тут след атамана Бутова?!
И мы шагнули на длинную лестницу эскалатора, ведущего к выходу в город.