Родственник наш, было дело, держал зоомагазин.
Однажды, постоянная покупательница, приходившая обычно за кормом для своей собаки, принесла в магазин кенара. Попросила взять безвозмездно, так как ее папа, - хозяин птички, умер, а у них дома и так, целый зверинец: и собака, и кот, и рыбки…
Я, бывая иногда в этом магазине, увидела горемычную птаху, он сидел, нахохлившись, пугаясь резких звуков, издаваемых попугаями и амадинами в соседних клетках. А он сидел, отвернувшись в угол клетки, спрятав изящную головку под крыло. Жалко его стало, представила, как хорошо ему жилось у хозяина, а теперь вот сиротинушке уготована такая доля - находиться среди громких попугаев и амадинов … Надо сказать, что канарейками владелец магазина не занимался, он разводил волнистых попугайчиков.
Я спросила:
- Поет ли кенар?
- Уверяли, что очень хорошо поет, но мы еще не слышали его трелей.
- Так птичка в стрессе, похоже, не до песен ему.
Возраста его они тоже не выяснили, да и женщина, что принесла кенара, точного его возраста не могла сказать, говорила, что, у ее папы несколько птиц было, а она ими особенно и не интересовалась.
Посему, и не знали владельцы магазина, как продавать канарейку. А так держать,... у них же не приют.
А тут вскоре у меня был день рождения, и, видя, как я не равнодушна была к этой милой пичужке, они взяли, да и подарили мне этого кенара на день рождения.
Он сидел в углу клетки, присматривался, привыкал. Мы его не трогали. Пускай себе... Я, когда меняла ему водичку, досыпала зерна и семечек, приговаривала:
Птичка, птичка, невеличка,
Спой мне песенку, Дружок.
Спой мне нежно, сиротинка,
Умер добрый твой дедок.
Через несколько дней, кенар наш, Гаврюшка, так мы его назвали, ожил, начал прыгать по перекладинкам, коротко петь, чистить перышки. Время было к концу зимы, по утрам в окна светило яркое солнышко. И в эти утренние часы, Гаврик особенно звонко выводил рулады, все длинней и ярче, очень нас этим радовал, и создавал хорошее настроение на начало дня.
Дома у нас много цветов: фикус и пальма в кадках, мы поместили клетку под раскидистыми ветками наших растений. Открывали с утра шторы, и сочная зелень, и желтая, маленькая птичка в ярком солнечном освещении, - это было очень живописно. Ах, если бы я умела рисовать!
Пел Гаврик очень симпатично: нежно и переливчато. До 9-ти колен я насчитывала. Считается, в принципе, что певец то средний. Знатоки говорят, что хорошие певцы и до 14-ти коленец выдают. Но нам же не на конкурс выставляться. Я рада была, что птах ожил, и хорошо себя чувствует у нас. Он стал изящным, гладким, перышки и глазки его блестели. Он все время прихорашивался, энергично прыгал по всей клетке. Исследовал. Проявлял ко всему интерес, вертел своей юркой головкой.
А клетку мы ему просторную нашли, «в несколько этажей», сделали жердочки и ветки на разных уровнях. Заботились о нем, давали фрукты, орешки, разнообразный корм. С одной стороны кусочек яблочка между прутиков воткнем, с другой веточку пощипать и клюв почистить, и ореховый батончик. Песочек, камушки, лакомства … а весной и летом, купания ему устраивали.
Мужу очень нравилось сунуть палец в клетку и наблюдать. Гаврилка налетал на палец, видел в этом угрозу, щипал, клевал,"ругался". Потом привык, стал запрыгивать на палец и гулять по комнате, сидя на пальце. Дальше, больше, стали они с мужем целоваться, Гаврик брал у него корм с нижней губы.
Так Гаврюшка прожил у нас полтора года. Летом мы его перевозили на дачу. Днем выставляли клетку в сад. Под старой яблоней-антоновкой в кружевной тени дерева у нас всегда стоял пластиковый стол. Выносили и ставили туда с самого утра клетку, если дни бывали слишком знойными, раскрывали еще над столом зонт. Гаврюшка очень хорошо проводил время в саду, выглядел довольным. В этом не было никакого сомнения, потому что, пел он тогда очень много, заливался, можно сказать. Только во второй половине дня, видимо уже уставал, начинал прятать головку под крылышко, и мы уносили клетку в дом. Там накрывали его платком, и он спал.
На даче мы выращивали салат, шпинат, да много всего. Гаврюшка очень любил зелень, огурцы и укроп, особенно.
Вскоре, нам пришлось перебраться в Сочи, там нам предстояло работать. Мы отправлялись туда на своем автомобиле. И Гаврика взяли с собой. Ехали двое суток. Волновались, как малютка перенесет такой переезд. Но все обернулось благополучно. Дорогу наш питомец перенес хорошо, только мало и очень уж робко пел, видно, был насторожен. И там, на месте еще какое-то время осваивался.
Мы работали управляющими в небольшом отеле. Днем Гаврюшку выносили в холл, на ресепшн. Там мы тоже рассадили цветы. Появились у нас растения в больших кадках: монстера, драцена. Растения и клетка с птичкой очень украшали наш холл. И Гаврик снова превосходно себя чувствовал в этих условиях, может быть, ему это напоминало нашу квартиру. Он так же, как бывало у нас дома, много пел, чем очень радовал и работников нашего отеля, и наших отдыхающих. Вечером мы уносили его клетку в свою комнату.
Он прожил так два сезона нашей работы в качестве управляющих. В отпуск мы ездили домой, за 2000 км., и он везде путешествовал с нами. И все было прекрасно.
Но как-то произошел вопиющий случай. Дети из отдыхающих нашего отеля, выбрав момент, пока администратор отлучилась ненадолго со своего рабочего места, закидали палками и камушками из кадок с цветами, нашего Гаврика. Мы нашли его, пребывавшего в большом стрессе. После этого он стал терять оперение, почти весь облез. Потом стал слепнуть на один глаз. К тому же, ветеринар сказал, что птах уже в возрасте, возможно уже и от старости, слепнет.
Не смотря, на все наши усилия вылечить его, продлить ему жизнь, это уже было начало его конца. Он старел, ослеп сначала на один глаз, потом и другой глаз не стал видеть. Он уже не радовался солнышку. Перестал петь. Мы уже больше не слышали его трелей. Перышки его торчали в разные стороны. И выглядел он все более жалким. Мерз, хохлился, мы его брали на руки, он любил греться в гнездышке из наших ладоней.
Как и любой жизни на земле, когда то, приходит конец. В один из зимних вечеров, Гаврюша отвернулся, как обычно в угол клетки, спрятал голову под крыло, собрался спать. Мы накрыли клетку платком, оставляя окошечко для воздуха, мы всегда так делали, тем более, зимой, когда в комнате бывало прохладно. А утром нашли уже тельце Гаврика, с поднятыми вверх лапками.
А мы так надеялись, что скоро придет весна, и это прибавит ему жизненных сил. Горевали, конечно. И, как всегда, при расставании с нашими любимцами остается горечь от сознания вины, что мы не досмотрели, не уберегли нашего питомца в тот день, когда ребята, эти мелкие варвары, над ним поиздевались. Может быть, он пожил бы дольше. У всех тварей, живущих на земле, так же, как и у людей, стресс ли, переживаемый ли ужас, не прибавляет дней жизни.
Но мы рады, что Гаврюшка жил у нас эти годы. Пел нам и украшал нашу жизнь. Такое это было нежное и трогательное существо. И, несмотря ни на что, хочется верить, что и мы тоже украсили и улучшили последние годы его жизни.
Вспоминаем с благодарностью и любовью всех наших питомцев, наших друзей.