ПРОПАВШАЯ БУРОВАЯ
Северное лето и так не очень щедрое на теплые и приветливые дни в видимо в этот раз было готово вообще оставить нас без тепла, а потому без передышки перейти от прохладной весны сразу к холодной осени к не менее холодной зиме. Создавалось впечатление, что в этом году лето отменили указом президента. Круглые дни лил дождь и в редкие времена даже в июле температура превышала 8-12градусов. А тут еще особую радость добавил густой туман, который вообще то здесь бывает довольно редко, ну а сейчас такой, что пожалуй не разглядишь собственную руку, вытянув ее перед собой вперед.
В этот день была обычная перевахтовка, но ясное дело, что погода была нелетная и процедура затянулась на неопределенный период.
За окном лил непрерывный дождик, развлечений никаких, поскольку после очередного рейда «за трезвость», даже кружка пива грозила немедленным увольнением без выходного пособия, поэтому ожидание вахтового рейса вертушки шло только за трепом очередного «бывалого» северянина.
В этот раз ребятам удалось растормошить обычно молчаливого и не очень общительного дизелиста-электрика - пожилого мужика дядю Васю.
По паспарту он был Василием Епифановичем, русским, женатым, имеющим троих детей.
По образованию – инженер механик, по сути – мастер на все руки. При необходимости он мог заменить любого помбура, бурового мастера и любого другого специалиста, но к должностной карьере не стремился, поскольку его вполне устраивал уровень простого дизелиста-электрика. Его же начальников, в свою очередь, устраивало то, что он, никогда не задавая никаких вопросов, мог подменить любого члена бригады. По энергообеспечению буровой Василий организовывал дело так, что все оборудование работало бесперебойно и безаварийно, ну а текущие вопросы – мелкий ремонт, наладка, настройка и прочие, решались оперативно и без посторонней помощи. Даже такой трудоемкий процесс, как аварийная замена дизеля, он мог организовать быстро, толково и с минимумом мускульных усилий.
Любое внешнее вмешательство в его хозяйство Василий расценивал не больше и не меньше, чем личное оскорбление. Поэтому он, как любой настоящий мастер, «все свое носил с собой». Это выражалось в том, что он сам и его помощник (когда он имелся) при перевахтовке был загружен множеством предметов, мягко говоря, не относящихся к предметам быта. Если у других членов бригады это были в основном одежда, обувь, спиннинги, удочки и даже ружья (вдруг выберется время для охоты и рыбалки), то у дяди Васи это были подшипники, съемники, провода различного сечения, катушки к магнитным пускателям, пробники, предохранители и еще множество саморезов, винтиков, приборных шкал, клеммных коробок, диодов, троидов и пр.
Как резонно в свое время заметили знаменитые авторы трагикомических бестселлеров Е.Ильф и А.Петров – в каждом коллективе обязательно найдется свой сумасшедший и свой изобретатель.
Так вот за Васей давно установилась репутация изобретателя и рационализатора, который весь свой небольшой досуг посвящал либо созданию очередного изобретения (и его ничуть не смущало то, что будет оно где-нибудь когда-нибудь кем-нибудь запатентовано, или нет) либо помогал кому-нибудь из своих коллег в ремонте или наладке какой-то новой техники – неважно производственной или бытовой. Кстати за свою работу он никогда не брал денег, за что многие практичные люди считали его неисправимым чудаком или сумасшедшим. Что впрочем практически одно и то же. А еще он изредка брал удочки и небольшой самодельный мольберт и уходил на ближайшую речку или озера. Вот тут то он никогда без добычи не возвращался – приносил либо рыбу, либо картину, а в большинстве случаев и то и другое.
После недавней скоропостижной кончины супруги он еще более охотно заменял своих коллег в других вахтах, чем снискал их уважение и одновременно гнев руководства по поводу сверхурочных дней. Оно (руководство) ведь никак не могло смириться с тем, что в одночасье овдовевшему мужику надо работать, работать и работать, а ведь очевидно, что никакой отдых не заглушит рану потери, как повседневные хлопоты и присутствие в коллективе, где ты все время при деле и кому-то нужен.
И вот, когда казалось, что уже все возможные анекдоты и жизненные катаклизмы обговорены вдоль и поперек, дядя Вася в конце концов изрек очередную «истину».
- Романтика, романтика, сыт я по горло этой романтикой. Если кто помнит – четыре года назад пропала буровая Р-9009 вместе со всем оборудованием, механизмами, вагончиками и людьми.
Он помолчал и сокрушенно покачал головой.
- Вот, оказывается никто уже и не помнит. До чего коротка человеческая память. А ведь живые люди пропали. И прошло то всего несколько лет. Конечно правда, что никто не писал в газеты репортажей, никто не приезжал с телевидения. Да и что снимать-то – болото и озеро, как будто ничего и никого там и не было. А ведь была бригада в полном составе, да еще двое из гидронамыва – демонтировали свое оборудование.
Со всех сторон послышались просьбы рассказать подробнее об этой таинственной буровой. Вася для порядка поломался самую малость, затем благосклонно согласился.
Ну слушайте салаги, это не только интересно, но и в какой-то степени поучительно.
Вы не думайте, я далеко не всегда был таким букой, как сейчас. Да и сейчас я по любому поводу, да и без повода, могу рассказать не один десяток интересных жизненных правдивых историй, где если и есть доля вымысла, так только, чтобы покрыть детали, забытые за давностью лет.
Так вот. Тогда мы только осваивали буровую площадку, намытую малым земснарядом. Это дело было новое, поэтому случилось так, что перебазировка земснаряда шла одновременном завозом бурового оборудования.
Для молодых скажу заранее – земснаряд не имеет ничего общего с военной техникой, тем более по сути это никакой и не снаряд, а плавающий с насос, который качает воду с песком.
Сидели мы в столовой и беседовали примерно также как и сейчас, только погода была малость получше, но гнус и комары, сами знаете, могут любую погоду испоганить, а в столовой я сделал приспособу навроде кондиционера, который и воздух охлаждает и мошку не пропускает.
Народ тогда в бригадах был еще довольно дружный, старой закалки, не чета нынешнему. Кстати вы знаете, как набирали раньше людей в бригаду, чтобы они за вахту не переругались не пересобачились? А применялся очень даже элементарный психологический тест – посылали в баню с одним куском мыла. Если все помылись и идут улыбаясь и подшучивая друг над другом, то коллектив сживется и работа будет нормальная. Ну а если кто-то помылся, а кто-то нет и выходят из бани с руганью, то срочно надо пересматривать состав бригады, в этом составе нормальной работы не будет.
Так вот наша бригада вполне могла не только одним куском мыла помыться, но и одним куском хлеба пообедать. Короче дружный был коллектив.
Раньше то мы как разведки бурили – по зимнику завозили бревна для лежневки, минимум песка, чтобы их хоть немного прикрыть, выкапывали огромный амбар прямо в болоте, завозили буровую, монтировали ее и бурили, пока не поплывет.
Тогда сильного прессинга со стороны «зеленых» не наблюдалось, поэтому переполнение амбара особенно никого не шокировало, а если и сбросим в близлежащее озеро всю эту муляку, то тоже никакого ужаса не происходило. Это уже позже начали за эти дела наказывать, да потихоньку мы и сами стали осознавать, что рыбы после таких сбросов в этих озерах мягко говоря больше не становилось, а, если правду сказать, то не то, что рыбы, а и лягушек уже не встретишь.
Да, природа у нас здесь, сами знаете, довольно своеобразная. Она и очень щедрая и одновременно очень ранимая. Ведь посмотрите – след от вездехода, оставленный более двадцати лет назад зачастую до сих пор отчетливо видно. Да и мы сами хороши – нефть родине любой ценой, поставим природу на службу народу. Ведь это ж надо до такого додуматься – нагадить на площади больше двух Европ, и гордиться этим.
Ладно хоть сейчас мало мало за ум взялись – хоть понемногу, но лицом к природе поворачиваться иногда стали, амбары теперь засыпаем, нефть собираем и увозим, отходов после себя почти не оставляем.
И все же природа у нас классная и грибы и ягоды, а щуки и окуня – хоть сразу в книгу Гинесса засовывай. Вот был случай одним белым грибом всю бригаду повариха накормила – килограмм на пять вытянул. Иду я как-то вдоль гривки, смотрю кто-то в стороне старую соломенную шляпу бросил, ну думаю и здесь пакостить начали. Вдруг вижу прямо под ногами отличный белый грибочек, чуть дальше – еще один. Вот так штук десять нашел и более ничего. А потом мысля другая – ведь мы здесь первые, а из наших никто в соломенной шляпе не щеголял, что-то здесь не то. Подошел поближе, а это белый гриб, да какой красавец – шляпа почти полметра в диаметре кожица потрескалась и издали очень даже на соломенную шляпу похоже, ну и ножка сантиметров двадцать в диаметре, вобщем чемпион мира, да и только.
Так вот приобрело наше родное объединение маленькие земснаряды, чтобы можно было на подвеске вертушки их таскать и стали их использовать для намыва наших разведочных площадок. Конечно это дело затратное, но и пользы из этого тоже немало.
Первое дело – на площадке из намытого песка позволяется бурить без лежневки, значит леса губить будем меньше.
Во вторых можно бурить разведки круглый год, когда раньше это было строго сезонное занятие – только зима, пока зимники не потекли.
В третьих – потом, после завершения бурения можно на этом холме из намытого песка посадить нормальный лес, а это среди угнетенной болотистой растительности окромя пользы никакого вреда природе не принесет.
Ну а самое главное, что этот земснаряд хотя и маленький, но при выемке песка превращает мелкое болотистое озерцо в полноценный водоем, где и рыба не только спокойно разводится, но и будет иметь возможность перезимовать без замора. Я уж не говорю, что будет, если это искусственное озерцо соединить с ближайшей речушкой – это вообще будет рай для рыбы. Пути для нереста открыты, а не хочешь никуда плыть, так вот тебе здесь же и зимовальная яма.
Так вот опять про нашу работу, вроде бы разведочное бурение, разведка, поиск и открытие новых месторождений, где же еще искать романтику, как не здесь. А фактически – ну какая в ней романтика - пахота до седьмого пота, да и только. Мы то на собственном горбу знаем, что одну разведочную скважину пробурить намного труднее, чем десяток эксплуатационных.
Ну конечно, подвахтенные иногда могут порыбачить. Только быть для этого надо двужильным, поскольку далеко не каждый после такой смены какие бывают у нас дальше бани и вагончика-столовой добирается. Ну а после только спать, ведь завтра опять придется таскать на пупке сотни килограмм, а он не железный, да и лопата со шламом, который надо откидать от вибросита становится в конце смены неподъемная.
Что касается приключений, так это сплошь и рядом, только вот все с каким то отрицательным знаком. То вертолет во время не пришлют, а продукты закончились, да и время смены вахт давно минуло, то ГСМ закончилось или вышла из строи какая то пустяковина, но без которой невозможно работать, приходится срочно заказывать и ждать вертолет, а привезут совсем другое, что заказывала другая бригада, ну и сидим без дела - вот тогда и случается порыбачить. Бывает еще хуже – косяком попрут несчастные случаи, а то и смертельные и в основном какие то нелепые и причины просто нереальные до смешного.
Ну ладно будем ближе к нашим баранам, то есть к Р-9009. Значит обосновались мы тогда как водится по всем нормам. Вышкари (вышкомонтажники) уже работу закончили. Мы вылизали все мелочи и принялись за свою основную работу – бурение. Забурились мы по обычной схеме, спустили кондуктор, все пока шло без особых эксцессов.
Но вот дальше началась какая-то чертовщина, иначе не скажешь. Каждый волен думать как ему угодно. Можно принимать или не принимать это явление, это дело каждого в отдельности. Но, фактически это все реально происходило, и я тому живой свидетель. Конечно из всего произошедшего ничего ее доказано наукой. И все выводы в этой истории сводятся к тому, что это полтергейст, наложившийся на катаклизм в геологическом разломе. Правда всех нас, выживших в этой истории, сначала подозревали в мистификации и фальсификации вкупе с мошенничеством. Потом в коллективном сумасшествии. И только после того, как вмешались наши уфологии (специалисты по неопознанным явлениям) и настояли на гипнотическом исследовании воспоминаний каждого из нас, признали, что это все фактически происходило и никто из нас ничего не выдумывал. Правда каждый индивид воспринимал происходящее по своему и описывал по разному. Только это сути дела не меняет.
Сначала все шло как обычно. Работали в точном соответствии с проектом и геотехническим нарядом. Несколько раз отбирали керн. Ничего необычного не происходило.
Все странное началось с того, что резко повысилась скорость проходки. Сам по себе этот факт должен радовать – повышается производительность. Но с другой стороны слишком хорошо тоже нехорошо – слишком легкая порода, это аномалия, а аномалия, это потенциальный прихват или другая авария еще посерьезнее. Поэтому бдительность была повышенная.
Свои дела я проверил на несколько раз заранее, поэтому был уверен, что сбоев по вине электросети и приборов не будет, дизеля новые, смазка в порядке, системы охлаждения тоже. А тут как раз я сдал смену, но задержался, чтобы проверить свое новое изобретение – ультразвуковой диспергатор бурового раствора.
Я надеялся, этим заменить громоздкие и энергоемкие механические смесители (миксеры), повысить качество диспергации раствора в емкостном блоке и снизить затраты.
И надо же так все совпало, что вся чертовщина началась как раз в тот момент, когда я включил свой новый прибор (ультразвуковой диспергатор).
У меня до сих пор осталось впечатление, что это мое включение если инее послужило причиной, то наверняка каким-то образом стимулировало все затем произошедшее. Хотя наука говорит о том, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Только это совершенно точно – как только я включил диспергатор, изменился звук работы буровой и увеличение скорости проходки было заметно даже визуально. Я выключил прибор. Все стало на свои места. В том числе и уменьшилась скорость проходки. Я опять включил прибор. Тот же эффект. Я уже мысленно раскатал губу на изобретение для увеличения скорости проходки с использованием ультразвука. Подождал несколько минут и выключил прибор. Но теперь ничего не изменилось. Скорость проходки продолжала нарастать.
Тогда же на эти факты никто практически не обратил внимания. Буровой мастер доложил об аномальном повышении скорости проходки и получил указание срочно уточнить параметры бурового раствора. Тут и меня озадачили, поскольку приборчик для непрерывного определения и контроля плотности бурового раствора у меня давно имелся и я потихоньку уже испытал и отторировал его, но «добро» на его использование еще не получил. Тут как раз подошел удобный момент – получен приказ каждые десять минут определять все параметры раствора и передавать по радио руководству объединения. А мастер, видимо осознав, что стандартными (штатными) методами этого в принципе выполнить невозможно (определение плотности стандартным лабораторным способом обычно занимает минут пятнадцать, плюс отбор проб и их доставка в лабораторию), приказало мне срочно смонтировать свой «приборчик» и каждые пять минут докладывать ему плотность и расход.
Первые же определения плотности и расхода раствора дала не утешительные результаты – плотность резко падает, расход повышается. Вывод один – наряду с аномально высокой скоростью проходки имеет место быть аномально высокое обводнение и поглащение раствора.
Уже вечерело, когда дошло до того, что имеющиеся насосы просто не успевали закачивать воду в емкостной блок.
Тогда как раз наступило время отбора керна. Начали подъем колонны, но не тут-то было. Колонна вверх не идет. Вниз пожалуйста – как в пустоту, а вверх ни в какую. Такое впечатление, что у незавершенной скважины нет дна, но есть какой-то зажим типа цанги, не пускающий трубу вверх.
Многие из рабочих чувствовали что-то не ладное, но не понимали в чем дело. Буровой мастер понимал абсолютно ничего, был в растерянности, но делал вид, что в основном все идет своим чередом.
Запросили начальство – как быть. Получили приказ продолжать бурение.
Утром как обычно сменились. Я все время возился со своим еще довольно «сырым» приборчиком и не мог идти отдыхать, поэтому отпустил напарника, чтобы он меня поменял утром. Мой напарник помылся и решил сходить на соседнее озеро посидеть с удочкой. Ниживка – крупные оводы была всегда рядом, да в добавок выпросил у поварихи кусочек сырого мяса. Уж от этого угощения окунь не в жизнь не откажется.
Через два года только суждено было нам с ним встретиться.
Он рассказал, что тогда отошел не более, чем на полкилометра. Забросил удочки. Сначала ничего не клевало, ну а потом как попрет – не успевал насаживать наживку. Попробовал на голый крючок – тоже берет сходу. Так увлекся, что и про время-то забыл. Очухался тогда, когда услышал со стороны буровой странный шум. Обернулся, а буровая проваливается сквозь землю вместе со всем, что было рядом с ней. На глазах у изумленного рыболова только что стояла его родная буровая, а теперь только озеро и ничего больше.
Ему кажется, что наступил конец света и земля разверзлась под основанием буровой установки.
Он бросил удочки и пустился бежать куда глаза глядят.
Спустя месяц его подобрали охотники - Ханты и доставили в больницу ближайшего поселка. Там он начал врачам рассказывать разные небылицы про конец света и то, как на его глазах провалилась под землю целая буровая установка вместе со всеми людьми и техникой, поэтому они долго не возились, а отправили в город в психушку.
На самом же деле все обстояло именно так, он рассказывал, а для окружающих наверное выглядело обычным бредом сумасшедшего.
В управлении о том, что что-то случилось на Р-9009, узнали только на утро и то потому, что они уже дважды не вышли на связь и не отвечали ни на какие запросы.
В объединение сообщили, что с буровой прекратилась связь, но такое случается довольно часто, поэтому решили не поднимать панику, пока туда не слетает плановый вертолет. С ним на всякий случай передали запасной комплект радиостанции.
Вертолет пришел во время, но в знакомом квадрате буровой не нашел, да и местность была какая то другая. Сделав несколько кругов над квадратом, где должна быть буровая, и ничего не найдя, вертолет вернулся на базу. Доложили командиру.
Командир эскадрильи обругал пилотов на чем свет стоит, обвинил в излишнем употреблении алкоголя перед полетами (в чем экипаж никогда прежде не был замечен) и послал на внеочередную медкомиссию. Сам же сел за штурвал и сам отправился на поиск, но тоже ничего не нашел. Сообщил по инстанции. Шутка ли потеряли целую буровую с вагонгородком, вспомогательной техникой и более десятка рабочих. Утром уже шесть вертолетов прочесывали весь участок, но безрезультатно.
На третий день состоялось совещание у генерального директора. Было решено осуществить повторный поиск. При необходимости привлечь военных, заказать спутниковые снимки территории всего лицензионного участка. Безрезультатно.
Тем временем срок вахты кончился, но люди не вернулись с работы. Конечно и раньше бывали задержки вахты, но ведь не до бесконечности.
Пришлось сообщать родственникам о несчастном случае не буровой, которая испарилась вместе с людьми. Родственники вели себя по разному. Кто то смирился со своей участью, кто-то писал во все инстанции и оббивал все пороги, но эффект был у всех нулевой. Да и что могли сказать начальники и начальники начальников, если и сами совершенно ничего не знали.
Потом были слухи о производстве в том районе неплановых секретных подземных атомных взрывов, в результате которых и погибла буровая, но это все на уровне слухов.
Но что же поделаешь – жизнь все равно продолжается, а с ней продолжаются и все ее бюрократические проявления.
Буровую конечно в конце концов списали, а на людей составили документы, как на без вести пропавших.
Оно и в самом деле, конечно, многие из находившихся здесь действительно пропали без вести. Только единицы, как мой напарник, выжили. Кого-то наверняка придавило падающим и разваливающимся на части оборудованием, кто-то с испуга пустился бежать неизвестно куда и возможно заблудился навсегда, но мы, основной состав работающей смены, вопреки всем законам логики почему-то выжили.
А с нами, то есть, с людьми на буровой, на самом деле происходило вот что.
Как только начали рушится конструкции мастер собрал всех, кого смог в столовой. Здесь нас оказалось пять человек – буровой мастер Семен Панкратович, молодой рабочий Николай, Бульдозерист Леха и я. Снаружи слышался грохот и треск ломающегося железа. Вагончик трясло и качало. В окно видна была только пелена пыли и неестественно накренившийся емкостной блок. Затем все начало двигаться по кругу, постепенно приближаясь к центру, где постепенно исчезала буровая вышка. Наконец от нее остался виден лишь вышечный блок. Да и тот минуту покачавшись, исчез.
Все строения и предметы на площадке будто участвовали в каком-то фантастическом хороводе, финал которого предполагал исчезновение предмета. В конце концов и столовая пустилась в тот же фантастический хоровод. Было страшно до жути. Но куда денешься? Выпрыгнешь из вагончика – тут же ноги переломаешь, это в лучшем случае, а вполне может статься, что и голову сразу снесет. В столовой все таки как то привычнее, да и в коллективе все же, а не один. Не зря говорят, что на миру и смерть красна.
Столовая продолжала постепенно, по спирали приближаться к центру. Потом накренилась и стала падать. Это мы определили по непривычному ощущению невесомости. Мы продолжали падать все дальше и дальше. Все были в ожидании того, что вагончик опрокинется. Но этого, как ни странно, не случилось. Она к нашему счастью не опрокинулась, а, лишь слегка накренившись, падала все дальше и дальше куда-то вниз. За окнами мелькали разноцветные огни из которых складывались замысловатые узоры. Самый младший из присутствовавших – Николай с придыханием восхищенно вымолвил – Ну и чудеса, прямо как в сказке, того и гляди гуси-лебеди откуда-нибудь вылетят. На что завзятый скептик Леха тут же добавил – Ну да, а за ними воробьи-пингвины и соловьи-страусы.
Разгореться этой вечной дискуссии между романтизмом и приземленностью не дала вдруг возникшая какая то фантастическая музыка. Она возникла ниоткуда и мгновенно заполнила все и всех. С первых же звуков все успокоились и начали улыбаться чему-то очень приятному. Исчез страх и опасение неизвестности, которая ждала впереди. Куда-то ушла суета, разум успокоился, мысли стали четкими и добрыми.
Виделось сияние чего-то необычайно чистого, безоблачного, нежного. Как будто ты окунулся в абсолютно чистую живую воду и смыл все сиюминутное, наносное, второстепенное, осталось только доброе и вечное.
Вокруг сияние тысяч радуг, миллионов фейрверков и будто слышится вплетенный в яркое сияние праздничных огней торжественный хор добра, радости и справедливости. Звуки переливаются взаимоисключающими, какими-то невероятными аккордами, то нежными, томительными, полными сладостной боли и невысказанной тоски, то вдруг рассыпаются осколками бесконечной радости и гармоничной солидарности добра во всей вселенной.
Завершено никчемное барахтанье в каждодневной суете, отброшено все наносное, накатывает сладостное чувство чистоты и гармонии. Ты спасен, просветлен и очищен, музыка омывает все как мировой океан, омывает неведомые острова и проливы.
Затем тон музыки сменяется на более тревожный, величественный, и даже гневный.
Он будто бы предупреждал, что мы вторглись в совершенно чуждый мир, нас здесь не ждут и вообще, лучше было сюда не попадать, но раз уж вы здесь, готовьтесь к самым серьезному испытанию в жизни, пройти которое должны будут все, и от того, как оно завершатся зависит наша дальнейшая судьба.
За окнами мелькали сполохи света, сменяясь то абсолютным мраком, то туманным маревом. Жара. Кажется, что полет продолжается с изменением направления - то вверх, то вниз, то в сторону.
Затем движение за окнами замедлилось, одновременно с уменьшением громкости музыки. В конце концов все замерло – и движение и звуки и сполохи света.
Все молча смотрели в окна, где кроме мерцающего тумана ничего нельзя было разобрать.
Несколько минут стояла гулкая пугающая тишина. Первым нарушил тишину буровой мастер Сергей Панкратович – сибиряк, потомственный охотник, привыкший всегда самые ответственные решения принимать первым. Ну а здесь сам бог велел. Ведь он и по годам и по должности был здесь самым старшим.
- Ну что ребята, попали мы куда-то, куда Макар телят не гонял, ясности никакой, но самое главное, что все живы и относительно здоровы, так, что пришла пора предпринимать какие-то меры. Поэтому я пойду, посмотрю, что там делается, а вам пока надлежит сидеть здесь и ничего не предпринимать. Ждать два часа, в случае чего старшим остается Василий Епифанович. Ясно?
Осторожно открыв дверь, он посмотрел за порог – видимости никакой. Тогда, держась за косяк, он опустил одну ногу на "землю" вне вагончика. Нога встретила сопротивление упругое, но достаточно жесткое – будто наступил на торфяник, густо поросший травой. Опустил вторую ногу и оказался совершенно в другом мире. Запахов совершенно никаких нет, воздух будто бы стерильный. Отступил шаг в сторону, вагончик исчез, видимости по прежнему никакой, а вокруг только мерцающая пелена.
Развернулся на 180 градусов, сделал шаг, уперся опять в вагончик. Вошел, споткнулся о чей-то спиннинг. -Это чей? - тишина. – Сколько на нем лески? – опять тишина. – Ну ладно, я думаю не менее метров пятидесяти. Вот тебе и страховка.
Привязав конец лески себе на запястье и сняв катушку спиннинга с тормоза, Сергей опять вышел из вагончика и пошел вперед.
Через несколько шагов мерцающая пелена будто бы поредела. Осторожными мелкими шажками он потихоньку двигался вперед. Почему-то вдруг нахлынули воспоминания о родном таежном поселке, о погосте за околицей, где лежат практически все его близкие, а он уже лет пять не навещал их. Непорядок это, думал он, вот, если живым выберусь отсюда, в следующий отпуск обязательно на родину поеду. Не нужны никакие юга, там на речке, с настоящей медовухой, да на парном молоке можно так отдохнуть, что ни с какими югами не сравнить. Да ведь еще и из бывших товарищей и одноклассников можно кое-кого отыскать, это было бы вообще здорово.
Так размышляя о бренности бытия и ограниченных возможностях отдельно взятого человека со всеми его особенностями и слабостями, он почувствовал, что леска предельно натянулась. Сергей остановился и внимательно огляделся вокруг. Чу, чем-то знакомым повеяло. Или это кажется, или на самом деле – вон чуть в стороне стоят рубленые крестьянские избы, ну точно такие же, как в родном поселке, о котором он только что вспоминал. Тут, словно приманивая его, избы будто подвинулись к нему поближе. Стали даже видны силуэты людей медленно двигавшихся по улице.
Сергей снял куртку, привязал к ней конец лески и положил под ноги "горкой", так, чтобы можно было заметно. Мерцающей пелены здесь вроде бы нет, или пока нет. Но все таки куртка была оранжевая, поэтому вероятность того, что он потеряет ее из вида, была небольшой.
После этого все внимание бригадира занимал только поселок, который казалось стал еще ближе. Он все внимательнее и внимательнее вглядывался в дома и все больше убеждался, что это очень похоже на его поселок. Затем стал рассматривать периодически возникавшие и будто бы постепенно тающие фигуры людей. Вот бабка Марья, со своей неразлучной клюкой, древняя старуха, по более девяноста лет, а шастает по поселку запросто. Да что там по поселку – в лес за травами и кореньями бывало уйдет и по нескольку дней пропадает. Уж соседи думают, что задрали старую волки, не вернется уж. Да нет, возвращается жива и здорова, да еще будто помолодевшая. Бывало бабы спросят – Баба Марфа как же ты помолодеть то умудряешься? А она в ответ – лес дает дорогуши все и здоровье и хворобу, и преждевременную старость и омоложение. Только знать надо что к чему применять. Я вот небольшую толику усвоила и он понемножку помогает мне. Здесь конечно лукавила она однако. Все, что дает лес, луга, болота и речка знала она лучше всех в округе. И помогала всем болящим охотно. Только вот плохим людям отказывала и не в какую не уговоришь. А плохого от хорошего человека она отличала с первого своего острого и колючего взгляда. Так и пострадала она на всю жизнь через это видение и свое упрямство.
А было вот как. Прослышал про ее способность первый секретарь райкома. Человечишко был мелкий, так себе не рыба, не мясо, но вредный и мстительный. И случился у него рак желудка. Врачи крест поставили и отвели ему жизни всего шесть месяцев. Он прослышал про нашу ведунью и вцепился в нашу бабу Марфу, как утопающий в последнюю соломинку. Сначала приехал к ней на служебной волге, с подарками и начал из далека. Мол вот родственник заболел нельзя ли его вылечить от рака. Он же ему прямо в лоб и резанула – родственника можно и посмотреть, а тебя подлеца я лечить не буду, да и поделом тебе – сколько ты народа сгубил в тридцатых? Забыл? – Так твоя хвороба это тебе малая толика от их страданий.
Выбросила его подарки в окно и вытурила его самого в три шеи. Так он прислал за ней милицию. Забрали нашу целительницу и завели уголовное дело – знахарство, это сао собой, да еще свалили на нее потраву коров. Действительно, эпидемия ящура здорово животноводство у нас подкосило, но баба Марфа то вообще не причем. Вернее наоборот, она выхаживала телят, которые были обречены. А ее в отравительницы определили и на полном серьезе. Просидела она в КПЗ почти полгода, но на ее счастье этот первый за это время и окочурился. Тогда уголовное дело само собой завяло и было закрыто за недостаточностью улик.
А вот красавица Анфиса, идет величаво и плавно, будто на всех смотрит свысока, хотя на самом деле скромница редкостная, да и работящая девка, просто вот походка у нее такая – не идет, а «выступает будто Пава».
Ну, а это - его первый учитель – Арсений Михайлович. Но стоп! Ведь этого не может быть, потому, что все они уж много лет как умерли. Бабка Марья, та лет тридцать назад, ей тогда уж по ее же словам около ста лет было. Так до сих пор все село помнит как она созвала всех соседей, говоря – идите ко мне, я сейчас как раз умирать буду, а то одной как – то тоскливо, ну а старик то сами знаете уж 20 годков как на погосте, так что не обижайте старую, приходите. Соседи покачали головами, но пришли. Как только они все собрались, Марья легла в заранее приготовленный гроб и буквально через минут у умерла. Вот такая была эта легендарная бабка.
Анфиса же утонула в речке тоже более двадцати лет назад, а помнят о ней все до сих пор, поскольку случай из ряда вон выходящий. Утонула она в день своей собственной свадьбы, которая должна была состояться на Ивана Купалу. И что ее с девками подвинуло рано по утру в речку лезть никто не знает. Только подружки уже оделись, а ее все нет и нет. А нашли на мелководье лицом вниз. И уже откачать не успели.
Арсений Михайлович - мой учитель, тоже лет десять как помер. Душевный мужик был. Умел к каждому свой подход оформить, да так, что до печенок доставал. Все, кто у него учился премного уважали его. Даже те, кто потом с пути сбился, забичевал или в тюрягу попал и то никто плохого о нем не говорили.
Да…, поселок мертвых, да и только. Но что же делать? Все же придется попробовать у кого-нибудь спросить что же это за карнавал усопших и как отсюда выбраться.
Оглянувшись еще раз он остановился на своем школьном учителе.
Перейти тот небольшой промежуток, что отделял его от поселка оказалось очень просто. И вот Сергей стоит на улице напротив своего бывшего учителя. Сергей взволнованный, а Арсений Михайлович спокойный с неизменной загадочной улыбкой на лице. – Ну что дружок? – Как бывало у школьника спросил он у Сергея – Вопросов много, а ответов нет? – Да вот так случилось – начал он – мы же ведь не в чем не виноваты, да и понять ничего невозможно. Где мы? Зачем мы здесь? И самое главное – как нам отсюда выбраться обратно?
Учитель, есть учитель, он как и при жизни сначала хитро улыбнулся и ответил классикой – "есть многое на свете друг Гораций, что недоступно нашим мудрецам". Ну, а если максимально доступно для вашего разума, то представьте, что вы при жизни попали на тот свет. Нет, конечно это не рай и не ад, просто это то место, где мы можем в какой-то степени материализоваться, а вы можете дышать и разговаривать. После этих слов он стал вроде бы каким-то прозрачным, размытым, потом растаял, превратился в дымок и выскользнул в окно. Бригадир оглянулся, ища к кому же можно еще обратиться и с изумлением увидел опять своего бывшего наставника у себя за спиной. Тот опять улыбнулся и снисходительно произнес – не обращай внимания, обычная трансформация и не более того. Во всяком случае это тебе никак не повредит.
Вот ты сейчас наверно думаешь, что как же нас, умерших должно быть здесь много, ведь люди умирали во все времена и умирают сейчас. Не опасайся, перенаселения здесь никогда не будет. Ты обрати внимание – здесь только те, кого ты когда-либо знал и хорошо помнишь, совершенно незнакомых нет. Другой человек увидит тоже только своих знакомых и родных, поскольку без вашей живой мысли мы материализоваться не имеем возможности.
А как же мы, живые здесь оказались? – в конце концов сообразил спросить бригадир. – Подземная гроза – просто ответил мастер – правда есть несколько вариантов возможных стечений обстоятельств, при которых живые люди попадают сюда, но наиболее частое, это именно «подземная гроза», при которой происходят иногда очень странные, даже зачастую никому, в том числе и нам непонятные явления.
Тут Сергей в уме сопоставил недавнюю лекцию заезжего московского академика - геолога о значении тектонических разломов и об их влиянии на развитие и течение геологических процессов. Там он упоминал о имеющем место непрогнозируемом местном хаотичном ускорении или замедлении геологических процессов на линиях геологических разломов и не рекомендовал в этих районах бурение как разведочно-поисковое, так и эксплуатационное. Поскольку в этих местах обязательно будет повышенная аварийность, вероятность прихватов, порывов колонны, непрогнозируемое поглащение и т.д. и т.п.
Он тогда не очень придал этому значение. Только теперь, в пиковой ситуации он четко представил ту карту разломов, которую им демонстрировал этот геолог. Да. Наша точка бурения как раз находилась на линии разлома. Даже не на линии, а на стыке линий разломов. Это как трещины на пересохшей глиняной корке. Вот нас и угораздило попасть в такую неудачную точку. Может это и есть причина всех наших бед?
Да, скорее всего «подземная гроза» и «резкое ускорение геологических процессов в зоне геологического разлома» является по сути одним и тем же явлением, только увиденным и осознанным с разных сторон.
Сергей упорно добивался хоть какого-то вразумительного ответа, а бывший его учитель, как-то вскользь уходил от него.
В конце концов Сергей напрямую его спросил – Можем ли мы вернуться обратно и как нам это сделать или что для этого надо сделать?
Тут он огляделся и обнаружил, что говорит в пустоту, его учитель опять исчез.
Глядь, а он опять перед ним, опять улыбается и говорит – Ты самое первое запомни, что когда отвлекаешься от меня на другие заботы, ты меня не видишь. Рассеянная мысль сразу же дематериализует меня, поскольку то, что ты видишь, это мое неустойчивое состояние. Хоть я здесь и никуда не отлучался, но ты уже не видишь меня, так уж устроен наш мир, а вы сейчас здесь. Поэтому хотите вы или нет, а придется вам принять наши законы существования, какие они есть.
Теперь по существу твоего главного вопроса. В принципе вы можете вернуться обратно. Правда массовых случаев – таких как случилось с вами еще не было, но тем не менее все возможно. Только есть некоторые граничные условия. Все зависит в конечном счете от вас самих.
Помнишь, в школе вы изучали закон сохранения энергии. Так вот здесь действует подобный закон сохранения, только не энергии, а численности попавших сюда. Да, именно так. Это количество не при каких обстоятельствах не может уменьшаться, а может только непрерывно увеличиваться. Это объективный закон, который перешагнуть невозможно.
Что же это означает для вас? Да все очень просто – если кто-то из вас возвратится назад, то на его место здесь должно быть замещено кем-то другим. И главное, что этот кто-то другой должен добровольно на это пойти.
Если у кого-то это условие не выполняется – он остаетесь здесь и становитесь одними из нас. Только не бойся – это совсем не так уж страшно, как кажется во время обычной жизни на земле. Мы тоже существуем, и многие даже считают, что более благополучно, нежели при жизни. Правда критерии существования совершенно иные. Нам не надо никаких привычных благ – денег, вещей, пищи, одежды, квартир и домов, но энергетическая и духовная наша жизнь значительно богаче и многограннее, чем вы можете себе представить.
Но я немного отвлекся от ответа на твой главный вопрос – возможность и вероятность вашего возвращения. Он немного помолчал, будто прислушиваясь к чему-то. Затем заявил: Для тебя она уже решается – лично ты вернешься и еще много лет проведешь среди живых, поскольку твоя миссия там еще не закончена. Это не мое мнение, а резюме из многовероятностных решений последующего существования твоего рода с твоим присутствием и без твоего присутствия в нем, в свете поставленной тобой задачи.
Только сам не сожалей о том, что страстно хотел отсюда выбраться, хотя основания у тебя для этого будут весомые.
Теперь же возвращайся к своим товарищам и пусть каждый из них сходит сюда и сам решит свою судьбу.
А в это время в далеком сибирском городе, в пустой квартире, пожилая женщина, лежа в постели, размышляла о своем незавидном существовании. Вот уж год как пропал муж – уехал на вахту и не вернулся. Никто толком так и не сказал, что же там случилось. Только вся бригада как в воду канула. Вот с того дня и начались все несчастья – младший сын запил и до сих пор где-то бичует. Был бы отец, так мигом поставил бы на место. Как то у него получалось. Вместе посидят ночь, а утром смотришь, даже похмеляться не тянет. День, два и все, как будто и не было никакого запоя.
Потом дочь – поехала в командировку в Москву, а там угодила в психиатрическую клинику. То ли по работе так здорово психологически перегрузилась, то ли на личных переживаниях, только крыша поехала, та и все тут. Опять же был бы рядом отец, он бы это дело так не оставил. У него там в Москве есть старые друзья, он смог бы созвонится с ними и разузнать что же все-таки случилось, организовать помощь, в конце концов съездить и привезти ее домой.
И тут же финансовые неувязки – без зарплаты мужа, на одну скудную пенсию концы с концами ну никак не сводятся. За квартиру, за телефон заплатила, а на питание шиш да маленько, хоть иди с протянутой рукой. Про поездку к дочери и говорить нечего. Практически у всех, у кого могла взять взаймы, уже взяла, думала муж появится, отдадим. Теперь на второй заход идти совесть не позволяет. Эх, если бы был рядом мужик. Уж этого бы он ни за что не допустил.
Вот и выходит, что лучше бы сама сгинула, чем муж.
Тут она забылась в тяжелом сне, где увидела мужа в каком то тумане, в окружении призраков, он был жив, здоров, но в недостижимой глубине, из которой без ее помощи ему не выбраться. Он очень хотел вернуться домой, но условия возвращения его не устраивали.
Внезапно она осознала, что он может вернуться, но взамен требуется добровольная жертва, которой может быть только чья-то жизнь. Она предложила свою, только, при условии, чтобы он обязательно вернулся. Да, но ты-то с ним больше никогда не увидишься – прозвучало в ее мозгу и она с облегчением приняла это условие.
После этого ей стало легко и спокойно……………………………………………
Утром старший сын, у которого был свой ключ, зашел к матери, а застал уже холодное тело.
Сергей попрощался с учителем и пошел обратно. Не спеша поднял свою оранжевую куртку, машинально смотал леску и вошел в вагончик к ожидающим его товарищам.
В ответ на множественные их вопросы он долго молчал. Затем вздохнув сказал – Да, попали мы как кур в ощип. И главное ничего изменить невозможно. Вобщем это что-то вроде промежуточной станции между бытием и небытием. Решать вопрос о возвращении возможно только в индивидуальном порядке, а для этого каждому надо самому сходить туда, он кивнул на дверь, и решить что делать дальше.
Так что давайте – кто следующий? Заблудится не бойтесь, это, как я понял, никому не грозит и не имеет здесь никакого значения.
Первым поднялся самый молодой член бригады – стажер Николай. Он был детдомовец. Парень с характером. Не чурался никакой работы. Всего добивался своим трудом и упорством. До армии немного работал помбуром. Будучи в армии два года воевал в Чечне. После армии закончил нефтяной техникум. Сейчас жил в общаге. У него была невеста и в скором будущем он собирался жениться. Вот пожалуй и все, что знали о нем в бригаде.
Николай, помня слова Сергея о том, что здесь не заблудишься, выйди из вагончика пошел строго прямо вперед.
Туман стал редеть и вот появились силуэты каких-то то ли построек, то ли полуразрушенных зданий. Что-то показалось ему очень знакомым в этих очертаниях. Подойдя ближе он узнал свою воинскую часть, вернее временный лагерь в районе Грозного в первую Чеченскую компанию. Сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний. Сколько настоящих друзей потерял он за тот лихой год службы.
Зная со слов Сергея, что кроме погибших здесь никого не встретишь, он вроде бы морально подготовился. И все же невольно вздрогнул, когда увидел повара Владислава, который любил подшучивать над своими товарищами, а больше всего над самим собой – поваров не убивают, они от ожирения сами лопаются. Кстати ожирение ему никак не грозило. При росте 185см, он весил от силы 65кг, а когда в бане разденется, то позвонки можно было считать, не прощупывая.
Среди своих ребят он был пожалуй главным интеллектуалом и обладающим энциклопедичными знаниями парнем. Практически на любой вопрос он знал ответ. Еще бы. С пятого курса университета ушел в армию. Причем ушел сам, получая повышенную стипендию за отличную учебу.
Просто пришел в военкомат и попросил призвать его, чтобы воевать в Чечне.
Призвали, послали в школу снайперов, поскольку у него уже был первый разряд по стрельбе. У нас он числился снайпером, но стрелять ему пришлось не долго. Поскольку во временном лагере кухня была, а повара им не дали. Предложили готовить по очереди.
Только вот один мог готовить только яичницу, а другой умел только варить макароны. Поскольку яиц и макарон у нас не было, питались какой-то бурдой, пока не пришла очередь дежурить Владиславу.
И вот в свое первое дежурство он сварил такой борщ, что каждый съел залпом и еще просил добавку. И так каждый раз – его дежурства мы ждали как праздника.
Ну, а когда один из наших «дежурных» накормил нас всех так, что три дня все мучались желудком, мы всем миром попросили Владислава исполнять обязанности повара, пока не пришлют штатного специалиста.
Да, у Владислава любая жратва получалась лучше всех. Видимо природный талант к приготовлению пищи имелся. Причем даже когда готовить было практически не из чего, он все равно умудрялся сварить какой-то супчик и всех накормить.
Только вот жалко, что погиб он одним из первых и абсолютно нелепо – пошел на луговину перед расположением, чтобы какой-то травки набрать для приправы, кстати в травах он тоже не слабо разбирался. Он уж назад шел, помахивая ароматным пучком, когда и напоролся на растяжку. Тогда это было в новинку – растяжки только входили в «моду». А его изрешетило осколками так, что живого места не было. Когда притащили его он еще был жив и успел пошутить – травку в суп бросить не забудьте, чтоб меня здесь помянули. Вот так и не стало нашего классного повара-снайпера.
Так вот, когда Николай увидел Владислава, он не то, что испугался, а как-то неловко себя стал чувствовать, будто лично сам виноват в этой войне вообще, и в его гибели в частности.
Владислав при приближении Николая улыбнулся, раскинул руки, вроде как для объятия, и с расстановкой сказал – Ну какой же ты Колька здоровый стал, видно кормят тебя от души, да аппетит подходящий. Да, ладно, извини, это так, к слову. Знаю заранее твои вопросы. Поэтому постараюсь доступно и лаконично ответить.
Первое – какие силы и за какие провинности вас сюда забросили? Ведь это ты в первую очередь хочешь узнать? Так вот, однозначного ответа я не знаю, да скорее всего он и не существует.
Только вот что я думаю. Представь на мгновение, что наша родная планета Земля, это живой организм. Вода на ней, это как кровь у обычного существа, вода омывает и оживляет природу, совершая при этом бесконечный кругооборот. Земная кора, это как бы черепная коробка, она предохраняет от преждевременного разрушения жизненно важные органы. Леса, это ее легкие, они позволяют всему живому на земле, да и людям в том числе, вольготно дышать. Это только основные, всем открытые и доступные позиции. На самом деле этих позиций неисчислимое множество. Абсолютно все в строении и природе земли взаимосвязано и имеет четкую предметную функцию, мелочей просто не существует. Нефть, в частности, тоже имеет свое и довольно важное значение. Она как бы является смазкой между телом Земли и ее корой, но поскольку строение земли довольно сложное, она имеется не везде, а только там, где это очень необходимо. Ну наподобие жидкости в коленном суставе.
Теперь давай посмотрим что же творит человек в своем стремлении к развитию цивилизации, а вернее сказать к псевдоразвитию. Почему я назвал это псевдоразвитием? Потому, что практически во всех перечисленных позициях человек нанес столько вреда, что, выражаясь народным языком – от него никакой пользы окромя вреда природа не получила. А, если сформулировать юридический приговор, то по моему мнению он должен звучать так – за все свои издевательства над природой человек вполен достоин полного истребления, как вида.
Во первых он извел, вырубил и сжег в топках столько лесов, что снижением зеленой массы планеты поставил под угрозу свое собственное существование.
Во вторых понастроил на реках множество плотин, которые словно тромбы в венах, остановили тысячелетний бег вод и миграцию водных организмов. Затормозив круговорот воды в природе и, изменив его направление, человек превратил когда-то плодородные почвы в зловонные лужи, занимающие тысячи квадратных километров. В некогда рыбных реках сейчас не встретишь и пескарика. Животные, рыбы и земноводные, чтобы как то выжить начинают мутировать, порой превращаясь в чудовищных монстров.
В третьих исколол землю буровыми скважинами, искрошил хаотичными горными выработками, которые также нарушают естественный кругооборот элементов в природе.
В четвертых неимоверно загадил отходами и нефтепродуктами огромную часть суши и почти весь мировой океан.
В пятых планомерно уничтожает естественную защиту планеты – озоновый слой.
И этих в шестых и двадцатых можно перечислять до бесконечности.
Но вернемся к нашим баранам, то есть к нефти. Это настолько жизненно необходимая субстанция, что ее откачка может не только привести к необратимым последствиям для природы, но и гибелью для земли в целом. Конечно у нефти тоже есть свой кругооборот, но он настолько растянут во времени и пространстве, что может случится перебор.
Пока что ваши скважины по сравнению с диаметром земли, это как булавочный укол для человека, и добыча нефти измеряется в долях процента от действительных ее запасов, но ведь вы постоянно совершенствуете свое оборудование и технологии, поэтому со временем можете наносить много больший вред, нежели теперь.
На мгновение представь, что планета Земля, это живой организм. Теперь встань мысленно на ее место. Если ты хоть немного можешь логично мыслить, то сам придешь к выводу, что с точки зрения живого организма «Земля», человек самое вредное и злобное существо на ее теле. Самое верное назвать его главный паразит. Он истребляет леса, животных, себе подобных. Загадил отходами значительную часть поверхности и продолжает гадить. Моря и океаны превратил в гигантскую свалку. А теперь собирается продырявить череп «Земли» и высосать ее мозг себе на потребу. Конечно это довольно гипертрофированная картина, но она очень близка к истине. Ведь не напрасно наши предки строго придерживались правила – не убивай на охоте животных более, чем ты сможешь съесть, не руби дров более, чем тебе необходимо для обогрева очага, не относись варварски к тайге – она отплатит тебе тем же.
Это можно сравнить с симбиозом некоторых животных. Известно, что на морских гигантах китах, живет множество мелких микроорганизмов и морских паразитов. Некоторые даже приносят ему пользу, очищая кожу от зловредных наростов, которые они поедают, другие ему просто безразличны. И он до поры до времени просто не замечает их, пока они не сильно ему докучают.
А теперь представь ситуацию, когда какая-то рыба-прилипала пытается прогрызть его череп. Он конечно попытается от нее избавиться и это логично.
Конечно случай с живым организмом «Земля» гораздо сложнее, но человек во многих своих амбициях уже зашел слишком далеко и ему надо дать понять, что это не позволительно.
И что бы ты например на ее месте сделал? Скорее всего удавил бы паразита? Правильно?
Но наша старушка «Земля» гораздо гуманнее, чем наше родное человечество вместе взятое. Она прежде чем что-то предпринять, многократно предупреждает человечество – живите, но не забывайтесь, ведь вы не одни жители этой прекрасной планеты. Флора и фауна может прекрасно обходиться и без вас, но вы вряд ли обойдетесь без нее. А ведь все идет к разрешению дилемы – либо человечество развивается дальше, уничтожая остальные виды и приводит к тому, что человек останется на планете один, либо он будет уничтожен все той же флорой и фауной или какими-то неизвестными науке природными явлениями.
Вот случай с вашей буровой и является одним из серьезных предупреждений, мол ребята, вы зашли в своей внутренней возне слишком далеко. И если не сделаете должных выводов, пеняйте на себя.
Конечно лично против вас Николай и вашей бригады она ничего не имела. Просто оказались в этом месте в это время именно вы. Я ясно выразил свою мысль?
Теперь о втором твоем главном вопросе – как вернуться назад?
Здесь я повторюсь. В этом мире свои незыблемые законы. Один из них состоит в том, что количество особей здесь не может уменьшаться. Вы находитесь здесь, хотя пока и живые. Но вы уже включены в общий счет. Из этого вывод элементарный – чтобы вам отсюда выбраться, надо, чтобы на ваше место кто-то согласился (обязательно добровольно) прийти. Обычно это близкие родственники.
Я помню, что ты детдомовец и родителей своих не знаешь. Так предоставь все остальное мне. Я передам им от тебя весточку, а там, как получится.
В это время в одном из исправительных учреждений Коми изумленные зеки слушали сообщение начальника лагеря о гибели их товарища и не кого-нибудь, а старого вора в законе – смотрящего этой зоны.
Случилось так, что этот авторитет, который имел возможность даже здесь проводить время в свое удовольствие, вдруг решил податься с бригадой на лесосеку.
По дороге он разоткровенничался со своими сопровождающими – А ведь у меня где-то есть взрослый сын. Сегодня ночью сон мне странный какой-то приснился. Хоть я конечно в эти бредни совершенно не верю, но тут так явственно увидел его и узнал.
Он попал в очень рискованную ситуацию и спасти его могу только я, уйдя на тот свет вместо него. Какой-то внутренний голос зазвучал во мне громким вопросом. Готов ли я жизнь отдать за родного сына?
Чувствую я, что надо ответить нет, но вопреки собственного сознания, ответил да, конечно.
Вот сейчас едим с вами в лес и думаю – последний раз вижу солнышко и ваши противные морды. Первое печально, второе прекрасно, а в среднем нормально. Значит чему быть, того не миновать.
В это время приехали на лесосеку, выгрузились, разошлись по местам.
Ему предложили сидеть в бытовке – вроде и в тайге, а с удобствами. Мошки и комара там нет, а чифирить может весь день.
Так нет – поперся напарником с одним из вальщиков, мол хочу лесным воздухом подышать.
Подышал, под первый же валящийся ствол и угодил. Да так, что нарочно не придумаешь
Вальщика свои чуть не убили. Спасло только то, что бригадир был рядом и подтвердил, что пахан сам бросился под падающий ствол. Да и со стволом происходило что-то не то, никак он не должен был на то место, где стоял пахан упасть и начал падать нормально, но на полпути что-то помешало ему и он крутанулся в сторону, в аккурат ему на голову.
Следующим пошел бульдозерист Леха. Вот лихой был мужик. Все старался сделать быстро, на пятой скорости. Техника правда плакала от него, но ремонтировал ее он сам, помощи никогда не просил.
В обыденной жизни тоже придерживался правила – любить, так королеву, воровать, так миллион. Только видимо королева ему не встретилась и в сорок два года жил он бобылем. Из всех родных у него только сестра осталась.
Так вот вышел он из вагончика и пошел не глядя напролом вперед. Глядь речка течет и сидят три рыбака. Пригляделся и обомлел. А ведь это его друзья. Пять лет назад пошел он на рыбалку с тремя корешами. Был май месяц, язь шел дуром. Да и везло им поначалу исключительно. Погода стояла прекрасная. Порыбачили на славу. Только на северную погоду надеяться нельзя. На второй день ветер поднялся ураганный, да еще боковой. Надо бы переждать, так нет, поперлись вчетвером на предельно груженой рыбой лодке. Казалось не далеко, за полчасика перескочим. Ан нет, поперло их и ветром и течением. Лодка стала не управляемой. Перевернулись на самой средине реки. Леха, когда вынырнул, оглянулся – никого больше нет, хоть назад ныряй. Только инстинкт самосохранения сработал. Вода была около десяти градусов, а вокруг ни души, поэтому шансы выжить были призрачны. Но ведь почти до берега доплыл. Течением снесло черт знает куда, но берег рядом и там на счастье стояли люди. Лодки у них не было, но были спиннинги. Они стали кидать в него и две блесны зацепили его рубашку. Только ногами почувствовал дно – отрубился полностью. Совершенно не помнит кто и как его вытащил из воды, переодел в сухое и положил в теплую палатку. Пришел в сознание от знакомого запаха – кто-то растирал его водкой, а когда пошевелился, налили в рот. Тогда еще раз отрубился. Отвезли его в ближайшую больницу. Там конечно лечили по науке. К вечеру поднялась температура за сорок. Долго не могли ее сбить. Но ничего, околемался, отделался воспалением легких. А троих его друзей так и не нашли.
Вот теперь узнаю, почему они не выплыли – подумал Леха. Подошел ближе. Точно они. Смотрят на него, улыбаются. Привет мужики – сказал он. Они бросили удочки и повернулись к нему.
- Мучает меня один вопрос, почему вы не выплыли тогда?
- Только этот вопрос? – cпросил старший из друзей, Александр.
- Да нет конечно – ответил Леха – вопросов много, но этот пожалуй главный.
- Все очень просто – ответил Александр – я запутался в веревке с якорем и не успел отреагировать, ушел на дно вместе с лодкой, а они выпрыгнули вместе с тобой, но с другого борта, а лодка сначала встала вертикально, потом высыпалась рыба, у лодки изменился центр тяжести и она упала прямо на них, так они даже воды не успели нахлебаться. Вот так.
Насчет вариантов возвращения интересуешься? – Конечно - ответил Леха – только если можно, то без гибели близких людей. Вы ведь знаете, что у меня одно только сестренка, а у ней четверо ребятишек, так что этот вариант для меня не существует.
Александр внимательно посмотрел на Леху и с расстановкой произнес – А ты молодец, Леха. Только я напоминаю о том, что для тебя существует лишь два варианта – либо ты остаешься здесь, либо за тебя гибнет близкий человек, и ты получаешь шанс выбраться от сюда, третьего не дано. Ты хорошо обдумал свое решение?
- Само собой – ответил Леха – по всему получается остаться мне с вами здесь, поскольку и тогда я просто чисто случайно выжил, а сейчас и этого шанса нет. Только вот надо с ребятами попрощаться. Можно?
- Конечно - ответил за всех Александр – не только можно, а обязательно даже нужно. Ну иди, прощайся, а мы тебя здесь подождем.
Леха вернулся в вагончик, сел на стул, помолчал с минуту, потом извиняющимся голосом произнес – По всему получается мне здесь оставаться, поэтому извиняйте друзья и прощайте, простите, если что не так иногда было, не поминайте лихом, ну я пошел. С этими словами он выскочил их вагончика и быстрым шагом заспешил к реке.
Следующей пошла наша повариха Анна. Баба она была моторная. Всегда все успевает сделать – встает часа в три утра, поставит тесто и на рыбалку. Рыбки наловит, свежих ягод наберет. Люди только вставать, а у нее пироги и с рыбой и с ягодами, и котлеты и компот и уха. Вобщем все тридцать три изобилия. По работе цены ей не было, но ведь людей без недостатков не бывает. Была и у нее парочка маленьких грешков – любила выпить, да и чужими мужиками не брезговала, хотя была замужем и имела троих детей.
Она шла степенно, не спеша, помятуя по рассказам предыдущих «клиентов» о обязательных встречах с усопшими давно знакомыми людьми или родственниками.
Вроде бы ко всему она была готова, а вот такого никак не ожидала. Предстал передней как бы летний кинотеатр, народа было не много – всего то человек двадцать. Она подходила как раз со стороны сцены и как не хотела ее обойти, никак не получалось. Только чем ближе она подходила к сидящим людям, тем тоскливее становилось у нее на душе. Сначала она не могла ничего понять, а чуть позже все стало ясно – в зрительном зале сидели мужчины, с которыми она в разное время встречалась. Ну и понятное дело на сегодня они все были покойники. Как только она оказалась в непосредственной близости от них, они хором, как солдаты на плацу отрапортовали – привет Анечка!
Она всматривалась в их лица и никак не могла решить с кем же заговорить. Ведь многих он и как зовут то давно забыла.
Наконец остановилась на интеллигентного вида седом мужчине – бывшим начальнике участка.
- Максим Петрович – можно с вами поговорить? – Конечно Анечка ответил он.
- Есть ли у меня хоть какой-то шанс отсюда выбраться? - Очень призрачный – ответил Максим Петрович.
- Ведь для этого надо, чтобы кто-то добровольно заменил тебя здесь навечно. Это должен быть очень близкий, либо любимый человек.
Видишь сколько здесь народа, это все твои знакомые. Одни более близко, а некоторые лишь один вечер, но со всеми ты была довольно откровенна.
А принесла ли хоть кому-нибудь их них счастье эта встреча? Нет!
Кому-то принесла минутное удовольствие с последующим раскаянием и боязнью разоблачения, а кому-то венерическую болезнь с последующим разводом и распадом семьи. Только вот счастья не получилось как то.
Твой муж прекрасно знал о твоих похождениях, поэтому вряд ли согласиться добровольно здесь заменить тебя. Ну а детям я думаю ты этого и сама не пожелаешь.
После этих слов она опустила голову, развернулась и поплелась назад.
Вернулась она быстро и в подавленном настроении, твердо решив не возвращаться. Одно беспокоило – неужели теперь все время придется теперь проводить со своими бывшими любовниками, одновременно со всеми сразу, ведь это ж пытка.
Поскольку терять ей уже было нечего, она напрямую спросила об этом у мастера.
Сергей Панкратович успокоил ее, сказав, что существование и личности фантомов этих людей зависит лишь от того, кого мы вспоминаем и насколько сильны эти воспоминания.
Следующим и последним был ваш покорный слуга.
Я вышел из вагончика и пошел, не особо надеясь увидеть что-то необычное. Вроде бы все чудесное уже увидели другие.
Шел я недолго и вдруг увидел перед собой заводские ворота. Очень знакомые, почти родные. Это были ворота завода, на котором я начал работать в 16 лет. Я смело зашел в цех. Все было по-прежнему. С шумом обрушивались на металл гильотины и пресса, жужжали токарные и фрезерные станки, Крановщицы под потолком перемещали огромные заготовки и готовые изделия. Вобщем процесс создания материальных благ не останавливался не на минуту.
Я подошел к конторке старшего мастера. В окошечке маячила знакомая лысина. – Семен Степанович! – громко произнес я. Он поднял голову и взглянул на меня поверх очков. Васька что ли. Ну и повзрослел ты однако. Эк тебя закинуло куда-то на север, на буровую. Работал бы спокойно на заводе, глядишь и не было бы этой неприятности.
Вот и так и эдак раскидываю, никак не придумаю кто же может согласиться к тебе на замену. Хотя зацепка одна все же есть – твой двоюродный братец. Он тут давно при заводе бичует. А с год назад еще и к наркотикам приспособился. Да какой из него наркоман – на хлеб то зачастую денег нет, а все туда же. Ну ладно, возвращайся к своим – не время тебе еще к нам присоединяться – всему свой черед.
А в это время в будочке из гнилых досок и фанерных ящиков, сооруженной у заводского забора, штатный бич Герасим Митрофанович корчился в судорогах очередной ломки. Он с большим трудом на ощупь нашел заранее спрятанную пачку демидрола, высыпал в дрожащую грязную руку и по одной бережно отправил в рот. Запил водичкой и откинулся на самодельном диванчике. Жил он здесь не так то уж и плохо. Из заводских бывшие друзья подкармливали, бутылки собирал, сдавал, на хлеб хватало, даже иногда и на водку наскрябывал.
Обстановочка кое какая в будке была – столик, самодельный диванчик и даже старинный черно белый телевизор. Энергию он по ночам воровал от завода тщательно спрятанной переноской.
Жил бы, да жил, только вот эта наркота привязалась, а денег на нее взять негде. С этими грустными мыслями он погрузился в дремоту. Тут он увидел двоюродного брата Василия, который был где-то глубоко под землей, откуда очень сложно выбраться, а дома у него жена и дети. Герасим бобыль, поэтому горевать о нем и не кому. Мысль о том, чтобы заменить Василия и тем помочь ему, а одновременно избавиться от постоянной угрозы ломки и диких болей, даже понравилась ему.
На следующий день сторож, принесший ему хлеб и остатки супа из собственных запасов застал его лежащим на самодельном диване с улыбкой на лице, но уже не живого.
Я вернулся в вагончик. Нас, имеющих шанс на успешное возвращение, оказалось только трое - Сергей Панкратович, Николай и я. Остальных в вагончике уже не было.
Только я было хотел поделиться впечатлениями о произошедшем, вокруг начали сверкать какие-то сполохи, послышались раскаты то ли грома, то ли далеких обвалов, вагончик затрясло, все вокруг затрепетало в каком то пламени, звуки были неестественно резкими и отрывистыми. По всему было видно, что началась подземная гроза.
Мы морально приготовились ко всему.
Тут наше ветхое жилище подхватил то ли смерч, то ли торнадо, то ли магнитный поток, вобщем какая-то непонятная сила и мы понеслись в неизвестном направлении. Ходя для нас здесь все направления были неизвестными.
Кидало нас то вверх, то вниз, то по горизонтали, то как будто наш старый вагон выполнял фигуры высшего пилотажа – горки, пике, бочки и пр.
Так мотало нас несколько часов. Потом за стеклами начался проливной дождь, а вернее даже потоп. Вагон начал плавно качаться. Раскачивало нас все сильнее и сильнее. Первой не выдержала крыша, ее в момент сорвало потоком и нас залило водой. Одновременно двери распахнулись тут уж вода хлынула со всех сторон.
Но мы оставались в вагончике, вцепившись кто во что. Сергей Панкратович обнял перегородку, Николай вцепился в штырь крепления антенны, а я обнялся с плитой, прикрученной к полу.
Тут Сергей стал что-то нам кричать, показывая вертикально вверх.
Я мельком туда взглянул и все понял – там сквозь толщу воды брезжил свет. Дышать становилось все труднее – воды становилось все больше и больше, а воздуха все меньше и меньше.
Тогда я как смог набрал в легкие воздуха так много, как только смог и прыгнул в сторону мерцающего света.
Как ни странно, пока я плыл сквозь толщу воды, попадал в большие воздушные пузыри, где успевал сделать вздох, другой, прежде, чем продолжить движение.
Наконец я вынырнул и даже успел осмотреться. Я был на гребне огромной волны, а над головой было солнце. Вода же была соленой. Инстиктивно я старался оставаться на гребне волны, не спускаясь вниз и использовал для этого все свои плавательные способности.
Увидев еще две головы недалеко от меня, я успокоился – наши все живы.
Тут я увидел стремительно приближающийся берег. И мне уже совсем расхотелось быть на гребне волны. Я лег на спину и попытался катиться по тыльной ее стороне, это у меня получилось.
Волна обрушилась на берег и строения, стоящие в прибрежной зоне, сметая все на своем пути.
Я оказался в ее тылу и меня лишь обратная волна немного протащила брюхом по камням. Тут я увидел своих - Степан Панкратович и Николай уже стояли на берегу и вовсю махали мне, видимо приглашая к себе. Я не спеша двигался в их сторону. Они все кричали и показывали куда то сзади меня. Потом они побежали от меня. Я ничего не понял, но оглянувшись увидел еще одну волну, стремительно приближающуюся у берегу. Тогда все стало ясно – это они предупреждали меня, а я дурак ничего не понял. Теперь же время было упущено и могли спасти только быстрые ноги. Вот я и припустился от нее со скоростью чемпиона мира по бегу. Так мне потом сказал Степан Панкратович, которого я обогнал за считанные секунды.
Мы стояли, переводя дыхание на берегу какого-то моря, недалеко виднелись горы. Погода была жаркая и безветренная. Вдоль всего берега тянулись разрушенные волной постройки. Это были и дощадые конструкции и бетонные коробки, но все они подверглись разрушению.
Первым очухался Сергей Панкратович. - Ну хватит сачковать. Там наверное много людей погибло, да еще могут быть заваленные обломками, но живые. Надо людям помогать. Николай было вставил, что не мешало бы все-таки узнать где же мы находимся, но Панкратыч цыкнул на него – мол за одно все и узнаем.
Спустившись ближе к морю мы на самом деле прямо по ходу стали помогать людям – кому выбраться из завала, кому спуститься с крыши. Люди говорили на разных языках, но русских мы пока не встречали.
Но вот молодые супруги, стоят и вслух размышляют на русском языке– вроде бы здесь был наш отель, а может и не здесь. Мы подошли и прямо спросили – Какая это страна и где мы находимся?
Они как-то странно посмотрели на нас, но ответили, что это Таиланд, южная его оконечность. А точнее остров Пхукет. Они здесь встречали новый 2005–ый год и завтра должны были лететь домой.
Мы переглянулись между собой – ничего себе шуточки, мы оказывается провели под землей два года. А по нашим прикидкам от силы прошло три дня.
Ну да ладно, потом разберемся. А пока мы стали помогать молодоженам отыскивать их отель и комнату в домике-бунгало, где оставались все деньги и документы. Только сделать этого, даже с нашей помощью, не удалось. Скорее всего их домик волна вместе с деньгами и документами утащила под воду.
По всем приметам мы нашли их отель, но ни одного бунгало на берегу не было. По берегу бродило много людей, все искали кого-то или чего-то. Потом приехали военные и спасатели. Пригнали технику и стали разбирать завалы. Труппы складывали прямо на улице. Позже приезжали машины и их куда-то увозили. К вечеру вообще началось что-то невообразимое. Живые требовали еды, питья и срочно отправить их домой. Те, кто потерял близких, требовали срочно их отыскать. Те, кто нашел близких не живыми, требовали срочно отправить их вместе с живыми. Для захоронения. И никто ничего не делал.
Позже привезли сухие пайки и раздавали всем, кто хотел есть. Мы хотели.
Молодые супруги, с которыми мы познакомились в первые минуты пребывания на этой земле, от нас не отставали. Им мы сказали, что плыли на пароходе и попали в волну, которая выбросила нас сюда.
Позже Панкратович собрал нас и сказал, чтобы мы всем говорили, что тоже отдыхали здесь и хотим улететь в Россию. Нам сейчас главное – попасть в Россию, а уж там как-нибудь разберемся.
Так продолжалось несколько дней. Много раз составлялись какие-то списки, мы записывались во все возможные затеи. И в добровольные отряды по разборке завалов. И за бесплатным питанием. И в очередь на самолет, чтобы улететь в Россию. И еще в кучеву уйму всяких очередей.
Иногда подъезжали автобусы, выкрикивали какие-то фамилии и дюди уезжали в аэропорт.
В один из дней среди русскоязычного племени возник какой0то ажиотаж. Оказывается сюда прилетел сам министр по Чрезвычайным ситуациям –Шайгу.
И точно, вскоре мы увидели его. А Сергей Панкратович даже как-то умудрился и переговорить с ним. Он срочно разыскал нас и сказал, что предложил министру – мы неделю поработаем на разборе завалов, а он по истечении этого срока отправит нас в Россию. Сказано – сделано. Вот мы уже напялили спецовки с эмблемами ЧС и включились в методичную работу. Конечно живых мы уже не находили, но завалы все равно разбирать нужно, а в жарком тропическом климате любая задержка еще и чревата эпидемиями всяких заразных болезней.
Мы свое слово сдержали, министр тоже. И вот мы в Москве. Вместе с бывшими отдыхающими за границей стоим у паспортного контроля и не знаем, что дальше делать. Здесь выручило то, что мы записывались во все возможные списки. Оказывается какой-то из них попал и сюда. Мы только лишь назвали свои фамилии и оказались уже на привокзальной площади.
Да, одеты мы были по летнему, а на дворе оказывается январь и Москва вовсе не тропики.
Хорошо, что у Панкратовича в Москве были какие-то родственники. Позвонить мы попросили у кого-то по мобильнику. Сначала Панкратыча никак не хотели узнавать, потом сказали, что он погиб и они сами были на поминках. На его возгласы – ведь я же живой и здоровый, просто молчали. В конце концов все-же согласились приехать в аэропорт.
Просидев в здании аэропорта пару часов, за которые по нашим расчетам машина за Панкратычем должна была приехать, мы пошли на привокзальную площади искать ее.
Приехал его племянник. Он долго смотрел на Степана, потом жалобно так спросил – Дядя Степа, а ты правда живой?
Cтепан не удержался и просмеявшсь сказал – А что, выгляжу как труп?
Племянник оказался с чувством юмора и в тон ему ответил – да нет еще, но, если еще десяток кило сбросишь, то все возможно.
Да и то правда. За это время наш увесистый Степан Панкратович потерял почти половину своей стати.
Ну а дальше совсем не интересно – поскольку документов у нас не было, племянник Степана отвез нас до дома – на Север прямо на этой-же машине.
Мы обрадовались. Как никак домой. Родственники конечно давно уже нас и не ждали, но очень обрадовались, как пришельцам с того света. Погуляли пару тройку дней и решили выйти на работу, а нам от ворот поворот – вы давно уволены, как погибшие на рабочем месте в результате катастрофы, т. е. при форс мажорных обстоятельствах. На вопрос о том, как же нам восстановиться, все только плечами пожимали.
Вот тут-то и начались настоящие мытарства. Да и то правда – кому же нужны живые трупы. А тут любой милиционер может арестовать – паспорта нет, вида на жительство тем более. Правда у двоих права на машину сохранились, но в нашей стране это не документ.
Начали мы доказывать, что еще живые, просили выдать назад паспорта, которые наши родственники сдали в ЖЭК, вобщем поступили как и положено после смерти близких. Потом визит к начальству, разборки, психушка, снова начальство, опять психушка. Только потом приехали уфологии, привезли какие-то тесты, привезли профессионального гипнотизера и т.д. и т.п.
И вот теперь я опять с вами и опять бурим разведку. Только теперь у меня есть своя карта разломов и аномальных зон. Ее мне подарили Уфологии – кстати очень грамотные и уважительные ребята.
Да, смотрите – туман то рассеялся, да вон и вертолетчики идут к машинам, так что ребятки – кончай ночевать – выходи строиться.
Привычно загудели винты вертолета, мы заняли свои места и вперед, наше дело искать и находить. И все-таки это романтика.