Полковник А.Н. Яковец, назначенный в 1959 году командиром отдельной испытательной станции (ОИС), облетав с экипажем А. И. Орехова намеченный квадрат падения в районе г. Енисейска, убедил комиссию Министерства обороны, что там создавать ОИС не целесообразно. Было принято решение создавать ОИС в районе г. Братска. Получив добро, он улетает в Братск для подбора квадрата падения головных частей и организации работ по созданию всей структуры ОИС. Необходимо было выполнить большой объём работ в сжатые сроки.
Нашему экипажу пришлось принимать активное участие в работе по созданию ОИС в течение всего 1960 года. Получив задание, в начале марта вылетели со своего аэродрома северной трассой через Куйбышев - Свердловск на Братск. Планировали Куйбышев пройти пролётом, но Свердловск не принял по погоде, разрешали следовать до Уфы. Нас этот вариант не устраивал, так как там не было авиационной комендатуры, обеспечивающей перелёты военной авиации. Произвели посадку в Куйбышеве, чему я был рад. Родной город, родной институт, друзья. За вечер сумел посетить и институт, и друзей.
На второй день вылетели в Свердловск. При пролёте Уральских гор была хорошая погода, и мне было приятно снова любоваться уральской природой. Проходя службу в ЧВАКУШ, не раз приходилось пролетать над Уралом, наслаждаться красотой уральских гор. Даже возникло чувство горечи, что судьба распорядилась так, что пришлось покинуть Урал. Мы любили уральскую природу, еще больше любили столицу южного Урала, город Челябинск. Проходя службу в Капустином Яре, наши полёты проходили, в основном, над Казахстанскими степями и полупустынями. Здесь было совсем другое.
Посадку произвели на хорошо знакомом мне аэродроме Кольцово, на котором я не был шесть лет. Придя на КДП, встретил однокурсника Мишу Шалаева, который проходил там службу штурманом авиационной комендатуры. Оба были рады встрече. Меня больше всего интересовала информация о родном ЧВАКУШ. У него в Челябинске оставались близкие родственники, он часто их навещал и многое знал. От него узнал, что из нашего выпуска осталось в училище всего несколько человек. Жалели, что мало было времени для общения. Прощаясь, он рекомендовал планировать обратный перелёт через Челябинск, чтобы посетить родное училище. Но рекомендацию эту удалось реализовать только в 1961 году.
Маршрут Свердловск - Омск был для нас хоть и новым, но каких-то особых впечатлений не вызвал. При заходе на посадку в Омске увидели на окраине аэродрома большую хаотичную стоянку самолётов Ил-28. Стоянка по виду напоминала кладбище самолётов. Придя в гостиницу, встретили техников из группы обслуживания этих самолётов, которые рассказали, что это самолёты из расформированных авиационных частей, пригнанные на этот аэродром для консервации и длительного хранения. Они охранялись солдатами, а группа техников их обслуживала. Что входило в обслуживание мы не поняли. Позже мы такую же «стоянку» самолётов МиГ-15 увидели на аэродроме в Сызрани.
А в сентябре 1960 г. узнали о принятом Правительством решении о передаче 43-й Винницкой и 50-й Смоленской ВА ДА в состав РВСН. Так вместо воздушных армий образовались ракетные армии под теми же номерами и с теми же Командующими генерал-полковниками авиации Г. Н. Тупиковым и Ф. И. Добышем соответственно. Самолёты Ту-4 этих армий перегнали на разные аэродромы ВВС, где они были использованы в качестве источников запасных частей. В частности, два Ту-4 и на нашем аэродроме долгие годы разбирались. О судьбе другой технике этих ВА не знаю. Вот так, в моей памяти, проходила Хрущевская реформа по сокращению авиации.
Здесь уместно, наверное, привести взгляд Н. С. Хрущева на авиацию. В 1958 году на ГЦП он выступал на разборе проведенной операции «Тополь». Под таким кодовым названием производился показ новейшей техники на полигонах Капустин Яр и Владимировка. Вот так об этом взгляде вспоминает участник этой операции начальник штаба генерал Н.Ф. Шлыков:
«С огромным пафосом, обращаясь к присутствующим, он (Н.С. Хрущев) отмечал преимущество ракетного оружия над другими средствами поражения. В частности, обращаясь к присутствующему в зале Генеральному конструктору самолётов Андрею Николаевичу Туполеву, он спросил: «Долетит Ваш бомбардировщик до Америки»? И сам ответил: «Нет, его собьют»… Через всё его выступление красной нитью проходила мысль о том, что в будущей войне главную роль будет играть ракетно-ядерное оружие».(«Дороги в космос», стр. 210 Воспоминания Н.Ф. Шлыков).
Но я, кажется, отвлёкся от своих воспоминаний о Сибири. На второй день вылетели на Красноярск, пролётом прошли Новосибирск и Кемерово. Погода снова позволила знакомиться теперь уже с настоящей сибирской природой. К этому времени поездом я проехал Сибирь шесть раз, но с высоты она выглядела совсем другой. Больше удивляли огромные лесные массивы. Но потом я понял, что и это еще не сибирская тайга.
На подходе к Красноярску хотелось увидеть знаменитые Красноярские столбы. Много я о них читал и слышал. Наш командир корабля Николай Николаевич Туров - истинный сибиряк родом из г. Канска Красноярского края, хотел показать нам их, но в этот раз увидеть их по-настоящему не удалось.
Трасса Красноярск - Братск проходила через Канск. До подхода к Канску командир взял полётную карту и стал выполнять роль, можно сказать, воздушного экскурсовода, показывая на карте знакомые ему места. Пролетая Канск, он нашёл свой дом и школу, в которой учился. После Канска маршрут проходил вдоль железной дороги Тайшет – Братск. Это начальный участок БАМ, проложен он по настоящей сибирской тайге. Характерной особенностью этого участка для нас являлось то, что много мелких посёлков и с одной, и с другой стороны железной дороги. От них уходили вырубки леса на достаточно большие расстояния. Оказалось, что кроме железнодорожных станций и разъездов вдоль дороги располагались лагеря заключённых. Теперь я знаю, что она не только строилась заключёнными, но и была ведомственной дорогой МВД. Только в 1958 году была передана с большими недоделками МПС. А лагеря оставались для заготовок древесины. Да и сама дорога долгое время обслуживалась амнистированными заключёнными.
На аэродроме Братска нас встречал сам А. Н. Яковец, находившийся в этой командировке уже длительное время. Доволен он был нашему прилёту, но большую радость, по моей оценке, он испытал от посылки, полученной из дома. На завтра был запланировав полёт до Иркутска и обратно, поехали в посёлок Анзёба, а точнее в бывший лагерь заключенных, расположенный вблизи этого посёлка.Расстояние от аэродрома 40 км. За время нахождения в пути он поведал о многом. Главным, по его оценке, было то, что выбран квадрат падения головок, определены места всех трёх ИП-ов, на которых ведётся активно строительство. В лагере ведётся подготовка бараков для личного состава, в том числе и семей офицеров. Главной нитью проходило то, что задач много, а времени остаётся мало.
Лагерь был расположен практически в тайге на берегу небольшой речушки. К этому времени в лагере разместился строительный батальон, который предназначался для строительства объектов ОИС. Для казармы и столовой ими самими были уже оборудованы бараки. Бараки выглядели добротными строениями. В их казарме на нарах в углу отвели место и нам. Для перестройки использовался хвойный лес. Запах в казарме создавал ощущение леса.
В этот же день один из офицеров строителей познакомил нас с лагерем. Помню до сих пор кроме бараков два солидных объекта, лесопилку и столярную мастерскую (по виду цех). Оставались они от лагеря или были принадлежностью строительного батальона, не помню. Главным объектом показа был барак усиленного режима (БУР), а в нём одиночная камера. Глядя на это помещение, приходил к выводу: «Сурово наказывались провинившиеся».
Позже в один из прилётов в Братск по какой-то причине нас никто не встретил. По совету работников аэропорта мы провели одну ночь в другом таком же лагере вблизи аэропорта на берегу реки Ангара. Этот лагерь готовился к затоплению. В нём шли еще работы по вывозу какого – то оборудования и функционировало административное здание. В нем нам была предоставлена комната. Там состоялась встреча с полковником из лагерной администрации. Вечер провели вместе. Много он поведал о лагерной жизни. От него мы узнали, что все земляные работы по строительству Братской ГЭС выполнялись только заключёнными. Многие из них после амнистии оставались на этой стройке по каким-то особым договорам. Из рассказов о побегах заключенных помню дословно его слова: «А мы их не искали. Перекрывали только дороги. Чаще они возвращались измученными и оборванными. Или их находили охотники в тайге погибшими». Собеседник не только интересно рассказывал о той суровой жизни. Он весь вечер прикладывался к рюмке и нисколько не захмелел. Его «закалка» в той суровой службе нас удивляла.
Но я снова отвлёкся от главной темы повествования. На второй день с полковником А. Н. Яковцом, облетали квадрат падения. Он убедился, что на всех трёх ИП-ах ведутся активные строительные работы. После облёта, не заходя в Братск, ушли в Иркутск. Там мы нашли для себя пристанище в Авиационном техническом училище. Предоставлялась и гостиница, и возможность питаться в курсантской столовой по нашему аттестату. При входе на территорию обратили внимание на её ухоженность. Особое впечатление оставляла о себе курсантская столовая. По её размерам в несколько залов можно было судить о большом количестве курсантов. Строго выполнялся распорядок дня. На входе был плакат - предупреждение: «Всем работникам столовой разрешается приходить на работу только с парфюмерной сумочкой». С целью получения консультации я посетил учебный корпус и там видел добротные учебные лаборатории. В течение месяца мы побывали там шесть раз и каждый раз убеждались, что это солидное военное учебное заведение по подготовке авиационных специалистов. Когда прошла информация, что это училище ликвидировано как не отвечающее современным требованиям, трудно было поверить в это.
Из Иркутска в Читу вылетали при плохой погоде поздно ночью. Сожалели, что не удалось посмотреть озеро Байкал. Но возвращаясь при ясной погоде, пролетая над Байкалом, удалось полюбоваться этим шедевром Сибири. В течение месяца мы еще дважды им любовались, так как стояла мартовская хорошая погода. По железной дороге по его берегу я проехал шесть раз, но такого впечатления не получал. Зато вспоминал знаменитый байкальский омуль, который продавался на каждой станции.
По возвращению в Братск получили задание слетать в Енисейск. Целью полётов мы как-то не интересовались. Что-то доставлялось туда, что-то обратно. Да, нас старались и не информировать. Чётко помню было два задания на облёт наземной измерительной аппаратуры 4-го ИП-а в Енисейске и одного задания на облёт 13-го ИП-а в Улан-Удэ, входивших в состав войсковой части 32103. Их средства готовились для испытаний ракет, пускающих в квадрат Братска. При подлёте к Братску, как правило, проходили до квадрата с целью контроля прохождения экспедиций в квадрат падения. В это время туда для оборудования ИП-ов доставлялась своим ходом измерительная техника.
Личный состав испытывал большие трудности по выполнению этих операций. Из рассказов участников этих походов вспоминаю, что были случаи, граничащие с сваливанием с горной дороги в обрыв мобильных станций и автомобилей с грузом. Такие колонны сопровождались гусеничными тягачами.
Все полёты в квадрат проходили визуально на небольшой высоте. Вот где впервые удалось посмотреть настоящую сибирскую тайгу. По виду казалась непроходимая тайга, но видны были заготовленные плоты по рекам и одинокие охотничьи избушки, как правило, на берегу реки.
Забегая вперёд,на тему знакомство с Сибирью, вспоминаю один из полётов.
Старый аэродром Братска завершал своё существование, работал только в дневное время. Новый находился в стадии строительства. Нам пришлось базироваться в Нижнеилимске. Этот населённый пункт был и остаётся до нашего времени районным центром района с таким же названием. Он расположен на реке Илим, притока великой сибирской реки Ангара. Аэродром не большой грунтовый на окраине села, оборудован для полётов днем и ночью. Однажды заснеженной зимой возвращались с задания в конце дня. На подходе к аэродрому меня позвал командир, истинный сибиряк из Канска. Показывая, сказал: "Ты еще не совсем налюбовался Сибирью, так вот смотри и любуйся". Так картина в моей памяти храниться до сих пор. Солнце над вершинами окружающих гор, еще мгновение и оно скроется. Полный штиль, из трубы каждого, подчёркиваю, каждого дома идёт дым строго, строго вертикально. Картина, которой мы и залюбовались с высоты птичьего полёта. Помню сказанные с гордостью слова командира: "Сибирь-это богатство страны". Теперь,когда на экране телевизора вижу и слышу рекламу: "Сила тайги, сила Сибири", вспоминаю те дальние по времени полёты.
Но вот опять отвлёкся.
Познакомил нас Андрей Никифорович и с городом Братском. Запомнились строящиеся три объекта: Братская ГЭС, Алюминиевый завод и Лесопромышленный комплекс (ЛПК). Всюду шло активное строительство. У ГЭС стояло уже несколько современных домов. В районе ЛПК вдоль дороги стояли зимние палатки, в которых проживали молодые строители. По нашим наблюдениям, жителями тех палаток, в основном, были бывшие матросы Тихоокеанского флота, приехавшие на стройку по комсомольским путёвкам, не успевшие снять флотскую форму. Эту дорогу мы называли Палаточной улицей. Она постепенно удлинялась. Зиму 1960-1961 гг. личный состав нашей ОИС пережил в бывшем лагере заключённых в посёлке Анзёба, а строители ЛПК в палатках, которые, как нам казалось, отапливались круглые сутки. И тогда, и теперь часто задумываюсь, в чём истоки жизненной позиции той молодёжи, которые добровольно переносили такие трудности. Призыв ЦК партии или хорошие заработки. Думаю, что первое. Пишу эти строки и задумываюсь, у той молодёжи сейчас пенсионный возраст, как сложилась их жизнь, что они имеют после проведённой приватизации. Когда эти палатки исчезли, не помню. Хотя я продолжал туда летать по несколько раз в году до 1965 года.
В свободные от полётов дни мы старались базироваться в Красноярске. Там для нас были и гостиница, и лётная столовая. В эти дни впервые произошло знакомство с городом.
Здесь интересно вспомнить, что для оказания помощи полковнику А.Н. Яковцу по ускорению всех работ по вводу в строй ОИС в начале 1960 года в Братск был командирован начальник штаба полигона полковник Н.Ф. Шлыков. Вот что он пишет в своих воспоминаниях о той командировке: «Облетав предполагаемый квадрат падения, наметив на карте с воздуха места размещения трёх измерительных пунктов и пунктов сопряженного наблюдения, я на следующий день организовал поездку на двух ГТС в тайгу для окончательного выбора элементов боевого порядка части. Совершив 150-километровый марш по безлюдной тайге, пробираясь по охотничьим тропам, мы вышли в заданный район. В течение трёх суток, ночуя в палатках, мы выбирали и производили привязку к местности ИП-ов и пунктов сопряженного наблюдения.
Поскольку формирование части в Капустином Яру завершилось в марте, надо было решить вопрос о временном её размещении до окончания строительства военного городка в городе Братск. Таким образом, личный состав части до завершения строительства военного городка жил в тюрьме. Размещая основной военный городок ОИС на окраине будущего города, мы нарушали указание. Дело в том, что до этого все военные городки ракетных частей, как правило, размещались вдали от крупных населённых пунктов. Как же нам в дальнейшем были благодарны семьи офицеров: дети могли учиться в городских школах, а взрослые - работать по специальности в городских организациях; офицеры, сержанты и солдаты получали возможность пользоваться благами городской культуры. По возвращении из командировки я доложил Василию Ивановичу и, конечно, «получил» за самоуправство при посадке военного городка. Но дело было сделано, посадку городка он утвердил». («Дороги в космос», стр. 202 Воспоминания Н.Ф. Шлыков). А нам А.Н. Яковец рассказывал о том, как Н.Ф. Шлыков возражал по поводу строительства жилого городка в черте города: «Возвратившись из Иркутска, по пути с аэродрома доложил ему о положительном решении по размещению городка в черте города. Он стал меня обвинять в нарушении установленных правил с применением резких выражений. Я не сдержался, остановил машину и вышел из машины, дал команду водителю: «Отвезите полковника в гостиницу и вернитесь за мной». Он отъехал метров сто - двести, остановился, сдал назад и уговорил меня сесть в машину. Доехали молча и вечер провели также молча. Наутро разговор продолжили, но в деликатной форме. На эту тему больше не говорили». Кто из них прав – теперь трудно сказать, но у меня больше веры словам Яковца.
Память сохранила еще несколько эпизодов, связанных с Н.Ф. Шлыковым, уже не имеющих отношение к Братску.
В 1955 году на правом берегу Волги, на окраине села Чёрный Яр, была развернута какая-то станция для измерения параметров полёта запускаемых ракет. Мы еще базировались во Владимировке. На самолёте Ан-2 с А.М. Фоменко перелетели в Капустин Яр, забрали полковников Рюмина и Шлыкова с кинооператорами и доставили их в Чёрный Яр к станции. С их информации, необходимо было снять станцию в боевом состоянии для показа вышестоящему начальству. Н. Ф. Шлыков в то время был начальником отдела боевой подготовки, Рюмин - начальником оперативного отдела. Осмотрев станцию, Николай Фёдорович выразил недовольство начальнику станции, что не подготовились к съёмке. Претензии, в основном, были в том, что не были побелены колёса. Дал команду побелить колёса и навести порядок вокруг станции. Его уговаривали и кинооператоры, и полковник Рюмин, что это не будет видно, но он от своего не отступил. Его аргумент: «Вы, что хотите, чтоб мы показали высшему командованию нашу неряшливость». На эти действия Н. Ф. Шлыкова последовало выражение полковника Рюмина: «Вот таков наш Николай Фёдорович».
И ещё один эпизод. Где-то, в начале 60-ти десятых был приказ о соблюдении рабочего дня офицерского состава. Генерал Вознюк стал контролировать выполнение этого приказа. Уходя со службы, стал требовать от дежурного по штабу доклада о тех, кто нарушает требования приказа. В один из дней дежурный доложил, что все кабинеты сданы, кроме полковника Шлыкова. Генерал Вознюк улыбнулся и сказал: «Вам с ним не справиться, пусть работает».
Однако продолжим наше повествование о создании ОИС в Братске.
20 апреля облетав квадрат падения, вылетели в КапЯр. И 22-го были уже в семейном кругу. На этом закончилась наша первая почти 2-х месячная командировка в Братск с заданием по созданию ОИС. А моё первое знакомство с настоящей Сибирью.
После 20 мая я, совместив очередной и учебный отпуск, уехал в Куйбышев сдавать экзамены. Сохранялась ли интенсивность полетов в Братск за время моего отпуска других экипажей, не помню. Предполагаю, она не снижалась. Об этом свидетельствует то, что я вернулся из отпуска за неделю до его окончания и на второй день был отозван из отпуска. 18 июля в составе экипажа А. М. Фоменко улетел в Братск, с каким заданием - не помню. Из Братска слетали в Читу, Енисейск и 26-го возвратились в КапЯр.
Бывший в то время начальником штаба ГЦП генерал Н.Ф. Шлыков вспоминал: «В июле 1960 года ОИС Братска уже обеспечивала первый пуск ракеты Р-14». Если пуск был, он был без привлечения самолётных измерительных пунктов (СИП). А указанный выше полёт с такой спешкой (туда с дневным налётом 10ч.09мин., обратно- 8ч.02мин. соответственно) мог осуществляться для доставки результатов измерений после пуска. Такое бывало часто.
И в октябре подобное задание повторилось, помню хорошо. Смотрю лётную книжку и вспоминаю, как это было. 1-го октября вылетели со своего аэродрома за 3ч.50мин. до восхода Солнца, посадку в Новосибирске произвели через 1ч.25мин. после наступления ночи (налёт 8ч.24мин.). При возвращении 3-го числа перелёт Братск-Енисейск днём, Енисейск-Новосибирск ночью, 4-го числа Новосибирск-Свердловск был днём, Свердловск-Конституция ночью (налёт в этот день составил 11ч.36мин.). Этот перелёт был под контролем штаба полигона, по которому можно судить о его важности.
16 ноября 1960 года в Братск вылетели три экипажа. Планировался пуск с использованием СИП-ов. В это время личный состав ОИС жил в бывшем лагере заключённых. В качестве общежития и гостиницы служила бывшая казарма солдат, охранявших этот лагерь. Экипажи, операторы бортовой аппаратуры и представители промышленности проживали в этой казарме. 23-го была проведена тренировка, а 3-го декабря работа. Работа прошла успешно, сигнал был принят на всех 3-х самолётах, по всем каналам.
После работы два экипажа улетели на свою базу, а наш экипаж остался для завершения организационных мероприятий. Дважды слетали в Иркутск и Красноярск. 24 декабря и наш экипаж покинул Братск. Погода стояла неустойчивая, дошли до Кемерово, но закрылся и Новосибирск, и Кемерово, пришлось возвратиться в Красноярск. Возникло беспокойство. Хватит ли времени при декабрьской погоде вернуться к Новому году на свою базу. На второй день удалось дойти только до Новосибирска, где двое суток ждали погоды. Такая же участь постигла нас и в Свердловске. И только 29-го после окончания рабочего дня наш экипаж после завершающей полуторамесячной командировки 1960 года возвратился на родной аэродром Конституция. На этом для нас завершился трудовой 1960-й год. Участвуя в работах по созданию ОИС в Братске, за год я там провел в командировках 113 суток.
ОИС Братска была, в основном, создана в течение 1960 года. Это позволило провести несколько испытаний более перспективных ракет. Продолжались работы по завершению строительства жилого городка в черте города Братска.
Встретив Новый год, через неделю, а именно 6 января 1961 года улетели снова в Братск. На этот раз с каким-то совмещённым заданием, содержание которого вспомнить не смог. Вылетали в Сары-Шаган через Ташкент, а затем через Семипалатинск, Новосибирск ушли на Братск. За 1961 год в Братске побывал три раза. Этот год был годом создания Братского моря, а ГЭС дала первый ток. Посетил ГЭС в период заполнения моря. При пребывании на платине испытывал вот такое ощущение. «Как будто бы стонет закованный в цепи могучий зверь». Такое ощущение вызывала покорённая человеком река Ангара. Позже проезжая по плотине Жигулёвской, Волгоградской ГЭС вспоминал Братскую. Они по сравнению с той казались игрушечными. При создании Братского водохранилища затоплены были десятки населённых пунктов. Поверхность моря первое время чуть ли не на 100% было покрыто плавающими брёвнами.
В средине года городок был построен. Была создана служебная зона отдельно от жилого комплекса с необходимой структурой. Для семей были построены удобные квартиры. Личный состав оставил бывший лагерь заключённых и начал жить в нормальных условиях.
Запомнилось декабрьское задание 1961 г. Вылетели 18 декабря в Братск. Знали, что намечается испытательный пуск ракеты. 23-го были в Братске. Получили информацию, что на завтра готовится пуск. С утра провели генеральную репетицию. И стали ожидать в готовности к вылету. Вылетели по команде ночью. Придя в квадрат, доложили, как и положено, о готовности к работе. Проходит назначенное время, а время старта не сообщается. Необходимо переходить на построение запасного маневра, чтоб в заданное время быть в заданной точке квадрата. Летая ночью над сибирской тайгой, вспомнили, что не зря спешили оборудовать самолёты аппаратурой «Протон». Только с ней можно было качественно выполнить такое задание. Запланированный пуск был отменен. Полёт 3-х самолётов в течение 4-х часов оказался напрасным. Через день пуск состоялся, сигнал был принят на всех самолётах, по обоим каналам. Это являлось главным критерием качества получения измерительной информации с головной части ракеты. При вылете обратно 28-го удалось дойти до Омска с дневным налётом 10ч.15мин, 29-го до Актюбинска, 30-го были дома. Этим заданием был завершён 1961 год.
С таким же сценарием был завершен и 1962 год. 25-го декабря выполнив задание в качестве СИП, 30-го возвратились на свой аэродром.
Испытательные пуски ракет с привлечением СИП продолжались. Я был их участником и в 1963 г., и в 1964 г.
Тогда и теперь задумываюсь о тех усилиях и материальных затратах советского народа для создания ракетного щита страны. Создание нового ракетного вооружения и его совершенствование продолжается. Разница только в том, что теперь СМИ демонстрируют открыто их пуски.
Мой крайний полёт в Братск был совершён в июле 1965 года в составе экипажа командира нашего полка полковника Степанова. С каким заданием - не вспомнил, но только не в качестве СИП. А эта ОИС использовалась до 1970 года. После расформирования её личный состав продолжил службу в Капустином Яре.
Более полувека прошло со времени этих полётов, но впечатления от знакомства с Сибирью, а главное её людьми, её просторами и богатством лесов остаётся до сих пор.