Варварское общество североамериканских индейцев, было подвержено влиянию порока не в большей и не меньшей степени, чем наше современное общество. Индейцам были присущи те же формы порока, что и современным людям.
К практике изнасилований индейские народы Северной Америки, как и современные люди, относились с презрением, и внутри племен подобное действо подпадало в ранг тягчайших преступлений. Однако изнасилования, совершаемые на тропе войны, и осуществляемые по отношению к женщинам врага, преступлением не считались.
Апачи-чирикауа сопоставляли изнасилование внутри племени с воровством друг у друга. Пострадавшая от надругательства женщина и ее родственники самовластно решали, какое наказание применить по отношению к тому, кто обесчестил несчастную, и, что предъявить родственникам насильника, чтобы те смогли компенсировать причиненный моральный ущерб. Иногда насильника приговаривали к смерти, но в большинстве случаев, пострадавшей стороне, его родственники преподносили хорошие подарки и на этом инцидент считался исчерпанным.
Молодые мужчины апачи могли посягать на честь девушек в случаях, если не добивались с их стороны взаимности.
Апачи рассказывали одну историю о юноше, который полюбил девушку. Он долго уговаривал ее отца, чтобы тот отдал дочь за него. Отец девушки объяснял юноше, что его дочь не желает выходить замуж, поскольку не любит этого юношу.
Как-то раз девушка вместе со своими подругами собирала желуди, и к ним верхом на лошади подъехал домогавшийся ее любви юноша. Он учтиво предложил ей сесть на лошадь рядом с ним, и подвезти к лагерю. Девушка согласилась. Вместо лагеря парень отвез ее в каньон, где силой принудил совокупляться с ним. Весь день до вечера он насиловал девушку, и когда возвратил ее домой, перед тем как расстаться подарил ей свою лошадь. Он понимал, что за содеянное все равно придется расплачиваться. Девушка в шоке рассказала обо всем своей матери и потребовала, чтобы та заколола эту лошадь, ибо животное напоминало ей о случившемся.
Спустя несколько месяцев мать девушки пришла в стойбище, где проживала семья этого юноши и рассказала о случившемся его родственникам. Более того она поставила их перед фактом беременности ее дочери. Чтобы уладить вопрос о репутации девушки ее мать предложила родственникам насильника поженить молодых людей. Родственники юноши, разумеется, согласились. Но больше всех рад был сам юноша, потому что таким образом он добился руки девушки.
Одним из порочных индейских племен юго-запада, в плане отсутствия сексуальных ограничении, являлось племя зуни, которое хранило одно из интересных свидетельств об изнасиловании дошедшие да наших дней.
Однажды в конце 80-х годов ХIХ столетия одна молодая замужняя женщина зуни для защиты своей чести подняла вопрос о ее изнасиловании и предложила старейшинам племени рассмотреть его на племенном совете. Женщина рассказала старейшинам, что во время сбора ягод на нее напал неженатый мужчина, который порвал на ней одежду и изнасиловал, хотя она и умоляла его не делать этого. После того как все закончилось, женщина сказала насильнику, что если бы он ласково попросил ее дать ему, то она с удовольствием переспала бы с ним. Тогда он, в качестве компенсации за моральный ущерб, предложил ей в подарок ожерелье и новую одежду, и попросил не оглашать его поступок. Но женщина была в ярости и отказалась принимать от насильника подарки, и более того, пожаловалась мужу, который и надоумил ее вынести этот скверный инцидент на обсуждение племени. Старейшины спросили женщину, чего бы она желала, чтобы дать возможность виновному загладить свою вину. Женщина по наущению мужа мелочиться не стала и затребовала за моральный ущерб: нитку бисера, ожерелье, пончо, тканые леггины, несколько выделанных шкур, тканый шерстяной ковер и кукурузное поле в пользование своей семьи. Как не высока была плата, виновнику пришлось заплатить, ибо совет племени постановил, а идти против решения старейшин все равно, что переть против рожна.
Страх перед изнасилованием царил среди женщин племени оджибве. Больше всего данные страхи распространяли лукавые шаманы наущаемые духами злобы. Шаман мог стращать девушку, якобы предупреждая о том, чтобы ночью она была повнимательнее, так как к ней мог заявиться воздыхатель. Девушка не спала и бдила, в результате к ней являлся сам похотливый шаман.
Известны случаи, когда мужчина оджибве под благовидным предлогом брал с собой на охоту падчерицу и там насиловал ее. Если девушка, возвратившись домой, рассказывала о случившемся матери, то последняя устраивала скандал мужу, угрожая расторгнуть с ним брак. Оджибве говорили, что подобные ситуации имели место, после чего мать и оскорбленная дочь покидали этого мужчину навсегда.
Известный американский антрополог Рут Ландес в работе «Женщина оджибве» (The Ojibwa Woman, 1938), упоминала об одной вдове оджибве, которая скорбела после смерти мужа, и ее состоянием воспользовался авантюрист отчим, который для того, чтобы овладеть ею, наплел бедной женщине, что, мол, ночью к ней придет дух ее мужа, чтобы зачать сына. Он предупредил ее, чтобы она в это время не разводила огонь и тихо ждала его в темноте. Так и произошло, но вместо «духа» в погребальных одеждах явился похотливый отчим, который и совершил задуманное. Женщина забеременела и лишь после этого поняла, кто ее развел, а точнее, кто посмеялся над ней, и о своих догадках рассказала всем соплеменникам. В итоге она и ее мать покинули это селение и перебрались жить в другое.
Юноши юта, образовавшие группу молодых воинов общества Собак, слыли весьма безбашенными воинами, также баловались подобным действом. Когда они, играючи на полном скаку, влетали в родное селение, издавая боевой клич, люди, не обращали на их забавы внимания, но, если кто-либо из женщин или девушек позволял себе посмеяться над ними, они реагировали совсем неадекватно, эти женщины похищались и подвергались изнасилованию в их боевом лагере.
Команчи рассказывали историю об одном воине, который не пользовался популярностью у женского пола и для того, чтобы удовлетворять потребности физиологии, лазил по ночам по палаткам женщин, предпринимая попытки овладеть первой, какая попадется ему, но характерно то, что тому ловеласу всегда не везло. В одну из ночей (этот эпизод я описывал в своей работе «Демоны Южных Равнин», издание 2013 года) он пробрался в палатку к женщине не робкого так сказать десятка, которая пробудилась от ощущения прикосновений к своему телу. Долго не думая она бросилась на похотливца, сорвала с него набедренник, схватила рукой за мошонку и выволокла из палатки наружу. Сын женщины бросился к матери и упросил ее не позорить парня перед людьми, но женщина не вняла просьбам отпрыска и продемонстрировала нечестивца соплеменникам во всей его красе.
В литературе, на которую я давал ссылки в предыдущем эссе «Брак и секс у индейцев», красной нитью проводиться мнение о том, что индейские женщины подвергались насилию со стороны белых людей: торговцев, трапперов и прочих, в то время как сами индейцы, мол, редко насиловали белых женщин, да же тех, кого захватывали в плен. По-моему, если допускать подобное мнение, то нельзя его принимать за панацею, потому что существовавший у индейцев запрет на половые отношения с белыми женщинами был характерен в колониальную эпоху.
Жена одного протестантского священника, пробыла в плену у нарагансеттов (племя обитало на территории современных штатов Коннектикут и Массачусетс) боле трех месяцев и позже в 1676 году вспоминала о том, что за время своего пребывания среди дикарей, никто из них не «оскорблял ее ни словом, ни делом». Об этом же в 1857 году говорила и Олив Оатман ( читайте мою работу Апачи – прошлое и настоящее), которая находилась в плену сначала у апачей, а потом у мохаве (Аризона) в общей сложности шесть лет: «Надо сказать, что дикари никогда не посягали на мою честь …. Они относились ко мне с уважением, и я не была женой ни одного из их мужчин».
На протяжении постколониального периода данные запреты постепенно исчезали, и индейцы в основном из чувства мести к белым людям, в равной степени, как и белые, насиловали их женщин. Команчи, например, если нападали на поселения белых, то всегда проливали там кровь белых, не забывая попутно насиловать их женщин.
Было бы не правильно говорить об индейской проституции и утверждать, что она корнями уходит в их древнее языческое прошлое. Также не правильно констатировать, что отношение к этому пороку самих индейцев было положительным, и сам этот порок для индейского общества есть совершенно обычное и нормальное явление бытия.
В классическом виде понимание этого порочного явления, конечно же, у индейцев до контактов с европейцами отсутствовало, но существовала ритуальная проституция, регулируемая традициями и обычаями индейских народов.
Например, у криков женщина, проявляя благосклонность, могла предложить себя усталому путешественнику, при этом ни муж, ни кто любо из родственников не осуждал и не упрекнуть ее в этом, ибо считалось, что она сама вольна распоряжаться своим телом. Девушки криков, по отношению к страннику так вести, как вели себя замужние женщины не могли, в силу своей традиционной скромности и застенчивости.
Сэлиши, обитавшие на юго-востоке современных штатов Вашингтон и Айдахо, в своей среде имели специальную для сексуальных утех категорию женщин, как замужних так и не замужних, которые при надобности должны были спать с тем, с кем требовали обстоятельства. Дело в том, что по условиям распространенной у сэлишей полигамии жена, не всегда находилась при муже, и поэтому была вольна спасть не только с ним.
Омаха в свое племени также долгое время допускали сексуальную свободу женщин, но со временем стали устанавливать на этот счет более строгие нравы. Степень сексуальной свободы женщины омаха регулировалась ее родственниками, которые если усматривали в ней чрезмерное увлечение похотливыми похождениями, то могли просто убить ее. Так уже к 1879 году в племени насчитывалось всего две женщины «общего пользования».
На период проведения общеплеменных праздников, индейцы папаго (юго-западный ареал обитания), допускали к исполнению танцев «специально обученных» незамужних женщин, которые танцевали обнаженными до пояса. Груди женщин украшались листьями кукурузы, а также рисунками для привлечения внимания мужчин. В ходе таких праздников на время позволялось формировать пары. Понравившуюся на празднике женщину мужчина приводил к себе в вигвам, и на период праздника делал ее своей наложницей, если влюблялся, то брал ее себе в жены. После окончания праздника эти женщины возвращались в хижины родителей. Если эти женщины беременели и рожали внебрачных детей, то родственники не отвергали таковых и занимались их воспитанием.
У пима (соседи папаго) данная категория племенных соблазнительниц называлась «яркими» (игривыми) женщинами. Осуждению со стороны общества такие женщины не подвергались, ибо сами, по собственной воле избирали путь соблазнительниц. Считалось, что такие женщины не способны полюбить какого-либо, ибо сердце их всегда не с ними, а помыслы направлены к следующим танцам, для которых они и предназначены.
На рубеже ХVII-ХVIII веков в среде североамериканских индейцев начинает зарождаться классическая проституция, поскольку индеанки стали иметь спрос у белых охотников и торговцев пушниной. К этому периоду практически все племенные традиции, и обычаи еще придерживались определенных запретов на половые отношение индейских женщин с белыми мужчинами. Однако меркантильные интересы вождей, и индейских мужчин в целом, требовали поступаться сложившимися устоями и традициями. Племена все больше и больше стали зависеть от белых торговцев, снабжавших их оружием и боеприпасами, а также различной бытовой утварью.
Так называемые «трапперские (охотничьи) женщины» появившиеся в Огайо в районе Великих озер, состояли из индеанок, которые обслуживали французских охотников, готовили им пищу, ремонтировали одежду, ну и, конечно же, удовлетворяли потребности их мужской физиологии, не забесплатно, и не по любви. После окончания промысла, охотники отпускали этих женщин в свои селения.
Индеанки, с развитием торговых отношений с белыми стали таким же товаром, как и бобровые, оленьи и бизоньи шкуры. В ходе экспедиции Льюиса и Кларка, член экспедиции сержант Патриг Гасс отмечал, что у индейцев чинук (проживали в низовьях реки Колумбия) существовала группа девушек численностью 9 человек, которых одна пожилая индеанка продавала для утех белым охотникам.
Индеанки понимали всю выгоду от сексуальных взаимоотношений с белыми и порой отдавались им просто за выпивку. Имеются свидетельства (1766 и 1770) годов, указывающие на то, как вожди делаваров и шауни сетовали о том, что их женщины спят с белыми за ром. Ром, конечно женщины не употребляли, но знали ему цену, и перепродавали его. Однако так было не всегда, и не следует делать вывод, о том, что индеанки пренебрегали традиционными моральными устоями, и являлись кончеными шлюхами. Однажды прибыв в один из торговых фортов со шкурами женщины делаваров, выменяли их за ром, хотя белые охотники предлагали им за ром секс. В данном случае женщинам не было нужды вступать в сексуальные отношения с белыми охотниками, поскольку они могли вместо себя предложить им хорошие шкуры.
Понимая относительную изолированность белых торговцев от привычного для европейцев уклада жизни, ассинибойны также умело использовали сложившееся положение в своих корыстных интересах. Наблюдая за торговцами в факториях и фортах, ассинибойны подметили, что белые мужчины испытывают необходимость в женском обществе. В этой связи, кроме шкур, они начали предлагать товар, который имелся у них в изобилии – своих женщин. Ассинибойны привозили в фактории женщин на некоторое время для удовлетворения половых нужд белых мужчин. Как свидетельствовал А.Генри: «Во время индейских визитов в наше укрепление, их женщины становились предметами временного бартера с нашими мужчинами. За несколько дюймов скрученного табака они предлагают своих дочерей или жен, причем делают это с таким запалом, будто выторговывают лошадь. …все они становятся до невозможного надоедливыми, попадая в форт. Они вторгаются в каждый дом, в каждую комнату, и за ними повсюду следуют их женщины. Даже если у белого торговца есть своя семья, они настаивают на том, чтобы он сделал им любезность и воспользовался обществом хотя бы одной индианки на одну ночь. Иногда мы прогоняем их из форта с огромным трудом к вечеру, после чего запираем ворота. Они прячутся по углам, и все ради небольшой наживы, а вовсе не из-за заботы о нас...». (см. «Камневары страны гризли», 2011 г.)
Источники:
2.http://wap.redtomahawks.unoforum.ru/?1-26-0-00000003-000-90-1