По серо-голубой глади остывающей реки, натруженно пыхтя, тащились последние в эту навигацию баржи. Они шли неторопливо, степенно, даже слегка устало, будто сознавали, что, вернувшись в родной док, их ждёт заслуженный зимний отдых. Из покрытых копотью массивных труб вырывался наружу темноватый дымок, который, поёживаясь, неохотно сливался с флюидами бескрайней осенней прохлады и сырости.
Тася, стоявшая на краю городской набережной, проводила долгим взглядом проплывающую мимо баржу и невольно улыбнулась. Ей вдруг вспомнилось, как однажды, когда она училась в начальных классах, её вызвали прямо с урока в школьный стоматологический кабинет. Для профилактического осмотра. Ещё с детсадовского возраста она ужасно боялась бормашины, поэтому в тот раз решила в кабинет не заходить. Просто постояла у окна в коридоре, разглядывая такие же плывущие по реке невзрачно-приземистые суда. Тася хорошо запомнила, как через маленькую щель в оконной раме до неё долетел горьковатый запах от какого-то далёкого костра. Тогда она ещё не знала, что так пахнет сожженный в топках пароходов уголь. Но этот ароматный дымок, смешавшийся с чарующей влагой мелкого осеннего дождя и танцующего в воздухе листопада, пришёлся ей по вкусу. Она подумала в тот момент, что, наверное, так должен пахнуть притягательный и всегда манящий ветер странствий, ветер дальних путешествий…
В тот день хитроумный «трюк» школьницы не увенчался успехом. Тасю вызвали к стоматологу ещё раз. Но она наотрез отказалась перешагивать порог злополучного кабинета. За что по итогам недели получила в дневник «неуд.» в графе «поведение» и приписку рукой учительницы: «Прошу родителей зайти в школу»…
…Улыбнувшись ещё раз, 34-летняя Таисия Андреевна зябко повела плечами и, покинув набережную, спустилась по ступенькам на аллею, ведущую к Дому культуры. Здесь по-прежнему стояли по бокам старенькие широкие скамейки, вот только вместо неутомимого фонтана возвышался теперь памятник местным учёным-физикам. Тася обошла этот монумент с левой стороны и неожиданно столкнулась с Валентиной Васильевной – соседкой по подъезду из дома, где когда-то провела детство.
– Ой, здравствуй, Тасенька! – радушно улыбнулась пожилая женщина, щуря подслеповатые глаза на стройную девушку. – А я смотрю: ты или не ты? Взрослая стала – и не узнать…
– Здрасьте! – без особого энтузиазма откликнулась собеседница, пытаясь изобразить на лице некое подобие приветливой заинтересованности.
Старушка оживилась:
– Ну как поживаете? Все живы-здоровы? Не болеете?
– Да ничего, всё по-старому, потихоньку… – неопределённо пожала плечами Тася.
– Ну и слава Богу! – кивнула соседка. – А я вот летом мужа схоронила. В последнее время слишком шибко пил. Сердце не выдержало. Помер во сне…
– У-у… – равнодушно процедила молодая женщина, всем своим видом показывая, что ей абсолютно по барабану малознакомый умерший алкаш.
Поняв это, Валентина Васильевна с трудом заглушила в себе желание от души поплакаться в жилетку и зашла с другого бока:
– Ну а детки как? Небось, уж большие? В школе учатся?
– Да… Старший в седьмом классе. А младшая в первый пошла…
– Ой, батюшки! Время-то как летит! – всплеснула руками соседка. – Давно ли ты, Тасечка, в песочнице с ведёрком ковырялась. А теперь уже сама – мама. Вот она, жизнь. Не успеешь оглянуться, как бабушкой станешь.
– Угу… – безразлично поморщилась Тася и наигранно вздохнула.
Валентина Васильевна испытующе взглянула на девушку и вкрадчиво спросила:
– А с отцом-то видишься? Поддерживаешь с ним отношения?
– Вот ещё! – сразу вспыхнула Таисия и заметно приободрилась. – Зачем? У Андрея Виталича своя семья, свои заботы. Мы ему не нужны. Он, наверно, и не знает, как внуков зовут. Ему со своей блондинкой без нас хорошо. Да и нам тоже. Давно уж привыкли…
– Выходит, не знаетесь… – тихо пробормотала пожилая женщина и еле заметно покачала головой. – Оно, конечно… Дело личное… Ты уж, Тасенька, прости меня, старую… Я тут недавно в местной газете прочитала. Твоему отцу какую-то премию вручили. За научные достижения. В области физики…
– Ну и чё?! – с вызовом откликнулась собеседница. – Нам-то что от этого? Пусть он эту премию жене подарит. А та шубейку себе новую справит. А то старая, поди, износилась… Когда я маленькая была, наш Андрей Виталич боялся на меня лишнюю копейку потратить. Алименты раз в три месяца высылал. Гроши какие-то. Всё выгадывал, как бы место похуже найти, чтоб зарплата была невысокой. И всё для того, чтобы маме на алименты меньше перечислять. А что у этой мамы дочь на руках – его родная дочь! – ему было фиолетово. По фигу!.. А сейчас – ишь ты! Премии ему вручают!.. Пусть засунет их в одно место. Нам теперь ничего от него не надо! Ни мне, ни внукам. Чужой он человек. И забыли мы о нём. Давно и навсегда!..
Валентина Васильевна сокрушённо вздохнула, сунула руки в карманы плаща и смущённо пробормотала:
– Ты успокойся, Тась. Не кипятись! Я понимаю – у каждого своя правда. Просто… хотела сказать, что… Когда читала статью об Андрее, то подумала… А ведь он мог бы помогать твоим деткам. В плане школьных предметов. Уроки бы с ними делал. Натаскивал по физике, по математике. По другим предметам. Они бы всегда в отличниках ходили. И вообще… Я думаю, твоим ребятишкам есть кем гордиться. Вон какой у них дедушка! Профессор, кандидат наук. Если бы в школе узнали, что этот человек дед твоих детей, то и отношение бы к ним было совсем другое. И от преподавателей, и от сверстников, и от их родителей. Как говорится, с полным нашим почтением!.. А они… твой сынок и дочка… Поди, и в глаза его не видели… Андрея-то… Не знают ничего о нём…
– Это не моя вина! – резко бросила раскрасневшаяся молодая женщина. – Он сам нас оставил. Ушёл. Променял на другую бабу. А мои дети… и без него неплохо учатся… Не нужен им такой дедуля! Он для них – умер. Я так и сказала: «Ваш дед бросил вашу бабушку Аллу. И никогда ничем нам не помогал. Даже к коляскам не подходил. А потом спился в одиночестве и помер. Как бомж. В нищете… И больше о нём вспоминать не надо. Вот так!..»
– Ух-х! – передёрнулась пожилая соседка. – Не слишком ли сурово?.. Впрочем… Это твоя жизнь, Тасенька. Тебе виднее…
– Вот именно! – собеседница нетерпеливо взглянула на свои часы. – Вы меня извините, тёть Валь. Пора мне. Ещё много дел. Надо идти…
– Хорошо-хорошо! – с готовностью закивала Валентина Васильевна. – Беги, Тасечка! Здоровья тебе и твоим деткам! Маме Алле от меня привет передай.
– Ладно! – кивнула девушка и, с облегчением выдохнув, быстро пошла в сторону автобусной остановки…
* * *
…По городской набережной неторопливо брёл высокий мужчина в затемнённых очках. Поглядывая на проплывающие по реке суда, он с наслаждением вдыхал сыровато-прохладный осенний воздух, к которому изредка примешивался запах сгоревшего каменного угля. Андрей Витальевич едва заметно улыбался, вспоминая, как в детстве мечтал стать речником, чтобы путешествовать на продолговатых серо-голубых баржах, каждый день открывая для себя новые города и привлекательные береговые пейзажи. Мысленно он видел себя, молодого, крепкого и стройного, стоящим на палубе в тельняшке и матросских «клешах». Он привычно поливал из шланга металлические листы трюмных покрытий, а мимо проплывали очередные городские пляжи, где ему задорно махали руками симпатичные девушки в модных купальниках. Браво распрямив плечи, «речник» отпускал девчонкам остроумные шуточки и тоже снисходительно помахивал им рукой, на которой красовались синие наколки в виде якорей и крабов. А над головой игриво басили приветственные гудки, посылаемые корешом из рубки, и улетали к небу темноватые завитки ароматного дымка, изрыгаемого массивной судовой трубой. Андрей, не задумываясь, назвал бы его «дымком дальних странствий»… Эх, романтика! За какими речными изгибами затерялась ты в туманной пелене незаметно пролетевших лет?..
Мужчина, мечтательно вздохнув, посмотрел в сторону старой липовой аллеи и… Ему вдруг показалось, что на гравийной дорожке нарисовалась до боли знакомая женская фигурка. Она удалялась в направлении массивного здания Дома культуры. «Никак, Таисия? Дочка? – промелькнуло в голове у Андрея Витальевича. – Странно. Что она здесь делает? Одна? Почему не на работе? Или… Или это вовсе не она? Показалось, что ли?..»
Проводив взглядом растаявший вдали силуэт, 57-летний мужчина нерешительно потоптался на месте, после чего осторожно спустился по ступенькам к песочной кромке пустынного в это время пляжа. Отыскав сухую лавочку, он присел на неё и, слушая монотонный шелест мягко набегающих волн, задумчиво всмотрелся в противоположный берег реки…
Неожиданно всплыли в памяти далёкие восьмидесятые. А следом и девяностые. Как их сейчас называют – лихие годочки. В самом деле, ничего хорошего Андрею та «перестроечная» эпоха не принесла. Их брак с Аллой с самого начала был обречён на неминуемый крах. Потому что – неопытность, замешанная на юношеском максимализме, гордыни и несмирении. Одним словом – ошибка юности. Разными они оказались с женой людьми. Разными и по сути чужими. Но в этом никто не виноват, просто каждый вытянул никчёмный и пустой «лотерейный билет». Не повезло. Бывает…
Сегодня Андрею смешно и грустно вспоминать о тех напрасно пролетевших годах «войны» с бывшей супругой и её родственниками. Стоило ли тратить столько энергии и нервов, чтобы окончательно убедиться в несостоятельности их отношений? Надо было рвать сразу, безоглядно, даже несмотря на рождение дочери. А он всё жалел свою Тасечку, боялся оставить её без отцовской любви и заботы. Об него уже начали откровенно «вытирать ноги». Все, кому не лень. Абсолютно не считаясь с его доводами и убеждениями. В итоге – позорная развратная грязь, которую Алла привезла из Питера после очередного выступления их самодеятельного кружка по аэробике. Андрей и сам «нырял» иногда «налево» в целях перевоспитания строптивой половинки. Глупый, самонадеянный грешник! Но здесь не удержался. И гнусную связь с курсантом из мореходки простить уже не сумел. Подал заявление на развод. Через три месяца им вручили официальную бумагу о расторжении брака.
Однако реальный разрыв произошёл лишь через три года. Андрей до конца хотел наладить жилищно-бытовые условия для относительно уютного и спокойного проживания дочурки. И даже пошёл на заведомо проигрышный вариант размена квартиры. Ему светила с мамой «двушка» в хрущёвке. Бывшей супруге и Тасе – коммуналка на трёх соседей. Но Андрей настоял на своём. Чтобы дочь не мыкалась по чужим людям, размен получился по схеме «однушка+однушка». Впридачу оставил своему ребёнку мебель, купленную после армии, все свои книги и телефон. Переехал жить к матери, где в его распоряжении виртуально числился лишь «угол» на кухне. Со старым чёрно-белым телевизором и без всякой связи с внешним миром…
А тут и проблемы с занятостью подкатили. Инфляция и безработица в стране подпрыгнули до такого уровня, что Андрею пришлось распрощаться с малооплачиваемой «итээровской» должностью, перепробовав себя в роли электромонтёра, охранника, грузчика и даже сторожа. Безусловно, и отчисления на алименты заметно снизились. Но Алла, несмотря на то, что быстро нашла своему «бывшему» замену и жила безбедно, продолжала забрасывать городские суды жалобами об умышленном «саботаже» Андреем своих отцовских обязанностей. Лишь бы побольнее укусить и досадить! За прошлое… А отец тем временем радушно принимал Тасю в новом жилище, не жалуясь ни на безденежье, ни на скудный провиант, ни на моральную подавленность. Для дочки и внучки папа с бабушкой не жалели ничего. Лишь бы ей было тепло и уютно в их далеко не шикарной квартирке. Андрей не переставал удивляться, что «родная кровинка» не забывает их, регулярно навещая то с подружками, то в одиночку. И подозревал, что эти визиты не всегда согласованы с Аллой. Тем дороже и приятнее становились они для него…
Но жизнь, как известно, никогда не стоит на месте. Совершенно неожиданно, когда уже мужчина не надеялся на создание нового брачного союза, в его жизни появилась Она – душевная и чуткая женщина по имени Людмила. Им как-то сразу, без особого усердия и напряжения, стало так тепло и комфортно друг с другом, что они уже не могли прожить и дня друг без друга. Сняли отдельную квартиру, обзавелись всем необходимым, вместе прошли и внезапные удары судьбы, и радости долгожданных побед, и борьбу с коварными болезнями. Вот тут-то Таисия и пересмотрела своё отношение к родителю. Естественно, с подачи Аллы. Однажды, когда Андрей решил поздравить дочь с очередным днём рождения и отвезти ей подарок, та, выказав непонятную озлобленность и отчуждённость, несколько раз повторила в телефонную трубку: «Мне от тебя ничего не надо! Ничего!» Тем самым Тася демонстративно отреклась от родного отца в угоду злорадно хихикающей маме. «Ну что ж, – подавленно отреагировал Андрей. – Не я первый отвернулся от тебя, дочка. Запомни это! А насильно, как известно, мил не будешь. Ты уже взрослая. И выбор твой осознанный. Живи под диктовку матери, которую жаба душит от ревности к моей избраннице. Будь счастлива, Таисия!..»
С тех пор дочь с отцом больше не общались. Не созванивались и не переписывались. А при случайных встречах делали вид, что не узнали друг друга. Вскоре Тася вышла замуж. За предприимчивого механизатора из глубинки. И родила ему двоих детей. До Андрея доходили слухи, что живут они неважно. Что этот тракторист даже сбегал к другой женщине и жил с ней под одной крышей. Но где он сейчас – одному Богу ведомо. Впрочем, Андрею было уже всё равно. Если его бывшая жена не нашла для дочери (финалистки городского конкурса красоты) лучшей партии, чем малообразованный сельский житель, то что можно говорить о моральных устоях самой Аллы? Для неё никогда не были в приоритете ни образование, ни интеллект. Лишь бы деньжата водились. А ещё – тачки, шмотки, загрантуры, недвижимость и прочие «достижения цивилизации». Благо, есть возможность неусыпно культивировать эту «благодатную ниву», на халяву свалившуюся по наследству от родственников. Да ещё и ежедневно приучать к этому «ремеслу» дочь и внуков в обмен на их стойкое неприятие в отношении «Андрея Виталича». Ну и… Флаг им в руки!..
Хорошо, что самому Андрею в этом плане несказанно повезло. Начав новую жизнь с Людмилой, он напрочь «перечеркнул» все неказистые записи в трудовой книжке и постепенно вернулся к увлекательной научной деятельности. Достиг в этом плане заметных результатов. И с приличной зарплатой. Только вот… Здоровьице стало немного пошаливать. Особенно зрение подсело. Пришлось даже на досрочную пенсию уйти. Хотя… К чему эти жалкие оправдания? Как ни крути, а отец с дочерью всё равно останутся при своих мнениях. Ведь у каждого – своя правда. Хоть ты тресни!..
Но и без этой «правды» он, несомненно, продолжал бы жить со второй женой в полном мире и согласии. Ибо они – родственные души. И он бесконечно благодарен небесам за подаренную ему долгожданную встречу с обожаемой женщиной…
…Почувствовав, что от угасающего дня повеяло зябкой прохладой, Андрей поднялся с лавочки, мысленно попрощался с безлюдным пляжем и, приободрившись, снова вышел на набережную. Прибавив шагу, он взял направление на новый микрорайон, чтобы поскорее вернуться домой. Туда, где уже семнадцатый год его с нетерпением ждут голубовато-серые глаза горячо любимой женщины с ласковым именем Люся…
* * *
…Глубоко задумавшись, Валентина Васильевна с трудом поняла, что приятная девушка на кассе ждёт от неё… Ой, Господи! Она же расплатиться должна. Вот растяпа! Совсем из ума выжила.
Выйдя из магазина, пожилая женщина взглянула на темнеющее небо и мысленно подвела итог своим назойливым размышлениям. «И чего у меня из головы не выходит эта Тася? – досадливо поморщилась она. – Что я так беспокоюсь? Пусть живёт себе, как ей нравится. Как давно привыкла. Взрослая девка. Не мне её учить. Мало ли таких семей на свете? По телевизору каждый вечер долдонят о взрослых детях, выросших без отца или без матери. В конце концов, что изменится, если Таська и Андрей наладят свои отношения? Да ничего! Время улетело. Они никогда уже не сроднятся, никогда не скажут друг другу добрых, обнадёживающих слов. Потому что одичали, отвыкли от взаимной привязанности. Поэтому… Пусть просто благодарят Спасителя, что когда-то один подарил другой Жизнь, а другая подарила ему Внуков. Как-никак, а продолжение рода. Может, придёт время, и эти внуки сами захотят узнать всю правду о своих предках. А станут ли они почитать их, гордиться ими – ведомо лишь небесной канцелярии. Ведь не зря в народе говорят – иной раз близок локоток, да не укусишь. Чего не успел при жизни, потом не наверстаешь. Останется лишь тупо повторять – у каждого своя правда. А в чём эта правда? Фиг его знает! Оттого и живём Иванами, не помнящими родства своего. Вот и весь сказ!..»
Удовлетворённо хмыкнув, Валентина Васильевна поправила берет на голове и, переложив сумку с продуктами в другую руку, неторопливо потопала к своему дому…
* * *
…Невзрачный серый день плавно сменили ранние осенние сумерки. Неподалёку от ГЭС, ближе к левому берегу, загорелись на металлических бакенах красные огоньки. Они старательно пробивались сквозь сгущающуюся туманную мглу, помогая пароходным лоцманам определить границы фарватера реки. Казалось, эти бакены стояли здесь всегда. Ещё до рождения Таисии. И даже до рождения Андрея Витальевича. Потому что их предназначение – бескорыстно дарить людям покой, безмятежность и радость созидания. А теплоходам, катерам, баржам, яхтам и буксирам, управляемым этими людьми, – безопасное продвижение по многокилометровым просторам великой труженицы-реки. Реки, которую без преувеличения можно образно сравнить с человеческой Жизнью…