Подъем на корабле был, как и в учебке, в шесть часов. В остальном все в корне отличалось. Умывальник был в каюте, гальюн в конце коридора. Никто не бегал бегом. Все спокойно умылись, побрились, заправили постели.
В семь позавтракали. Вечерний прием спирта никак не отразился на моем самочувствии. Меня предупреждали, что после спирта утром лучше не пить воду, и поэтому я осторожно пил чай, но никаких заметных отклонений со мной не произошло. По всей видимости, рекомендация подразумевала совершенно иные дозы.
В восемь построились на юте, подняли флаг, провели утреннюю поверку, после чего разошлись по боевым постам проводить «проворачивание машин и механизмов».
Наш боевой пост находился во втором трюме. Он был заварен металлическим листом, и внутрь можно было попасть только через закрывающийся герметично люк по узкому вертикальному трапу.
Когда я спустился, то оказался на другой палубе, принадлежащей половине какого-то катера, обрезанного с двух сторон и помещенного в трюм. По его бортам даже остались стоять леера заграждения, за которыми зияла черная бездна пустого трюма.
Согнувшись чуть ли не пополам, старшина пробрался вперёд и открыл ещё один люк, который являлся точной копией первого. И опять по такому же трапу мы спустились вниз, старшина включил свет и я увидел помещение, сплошь уставленное стойками с электронными приборами.
Старшина уселся во вращающееся кресло перед пультом управления, на котором располагался большой круглый экран, окруженный многочисленными лапочками, переключателями и верньерами настройки.
Старшина крутанулся на стуле, щелкнул рукояткой большого пакетника, и станция блок за блоком начала оживать. Выглядело это очень эффектно. Как я понял, он старался произвести на меня впечатление. Я не стал его разочаровывать.
Он ответил на мой вопрос о причине столь странного расположения боевого поста.
- Акустический комплекс проектировался и создавался в Ленинграде. Первичные испытания проходили на Ладожском озере, а потом, чтобы не возиться с демонтажем и новым монтажом, катер, на котором и собирался этот прототип, разрезали на части и засунули в наш корабль. Силовой агрегат и рубку управления комплексом во второй трюм, а лебёдку и акустический излучатель в первый. Так что у нас как в матрёшке, корабль в корабле.
Постепенно в боевой пост спустились остальные акустики и знакомый мне капитан лейтенант. Последним, задраив за собой люк, незнакомый мне мичман. Он нес в руках проигрыватель.
- Боцман попросил починить. Его невеста вчера спалила, - пояснил он и представился мне.
Это был дагестанец, ростом и телосложением схожий со мной. Остальные, включая и офицера, были, чуть ли не на голову, ниже нас.
На боевом посту разместились шесть человек. Офицер был русским. Он командовал всей радиотехнической службой корабля. Ему подчинялись ещё два радиста, радиометрист и мы, акустики.
Мичман, ярко выраженный кавказец, командовал только акустиками. Он сразу произвел впечатление честного, открытого душой парня, и это впечатление в дальнейшем не претерпело какого-либо изменения.
Он сразу признался:
- Ребята, я ничего не понимаю в электронике, поэтому я буду вести всю документацию поста, обеспечивать его работу и нести вахты по кораблю. А вы занимайтесь этими лампами-транзисторами.
Молдаванин, старшина первой статьи, был командиром отделения акустиков. Ему оставалось служить меньше чем полгода. В мае 71-го он должен был демобилизоваться. Вместе с ним уходил и его годок, рыжеволосый старшина второй статьи. Он был русским. Оставшихся два акустика были украинцами, один из Винницы, другой с Полтавы. А на всем корабле были ещё, как потом я узнал: татарин, казах, чуваш, мордвин, немец, литовец и латыш.
По корабельному распорядку было время боевой учебы и, поэтому, каждый занимался, чем мог. Чинить проигрыватель взялся каплей.
Первым делом он заменил сгоревший предохранитель. Тот сгорел снова. Он выпаял выпрямительный мостик из блока питания и проверил тестером диоды. Два были «пробиты» (сгорели). Он включил паяльник и быстро поменял их на новые. Предохранитель держал ток, но начал дымиться один из транзисторов усилителя.
Каплей выпаял и его, проверил целостность п-н переходов, и убедился, что он также сгорел.
Когда он искал запасной, я увидел залежи несметных сокровищ радиолюбителя. В громадной стойке, в бесчисленных выдвижных ящичках лежали новенькие транзисторы, диоды, сопротивления, конденсаторы всевозможных номиналов и мощностей. Только от одного вида этих несметных богатств у меня вспотели ладони. На моих товарищей увиденное не произвело никакого впечатления. Для них это были всего лишь никчемные железки.
Офицер впаял новый транзистор, вновь включил усилитель. Предохранитель держал, транзисторы и диоды не грелись, а по характерному слабому фону из динамика было ясно, что усилитель заработал.
- Что и требовалось доказать, - удовлетворенно констатировал каплей и начал собирать проигрыватель.
При проигрывателе была пластинка. Когда её попробовали поставить, из динамика вместо музыки донеслись какие-то квакающие звуки. Усилитель работал, но при этом искажал звук до неузнаваемости. Отдавать его владельцу в таком виде было стыдно. На кону стояла честь мундира.
Каплей вновь разобрал проигрыватель, выпаял транзистор и впаял другой. Звук стал искажаться ещё сильнее. Проверка транзистора на приборах показала, что коэффициент усиления второго транзистора был выше, чем первого.
Офицер перемерял кучу транзисторов, но нашел с ещё меньшим, чем у первого, коэффициентом усиления. Искажения стали меньше, но не настолько, чтобы можно было слушать музыку.
То есть для нормальной работы усилителя требовались транзисторы с такими характеристиками, которые просто выбраковывались военной приемкой. Наши детали были просто слишком хороши для этого проигрывателя.
- Какие будут предложения? – обращаясь ко всем, спросил каплей.
Все были «очень» заняты различными делами. Мичман что-то писал в журнале, командир отделения крутил какие-то ручки и щелкал переключателями, остальные тряпочками протирали экраны и выступающие части блоков. Один я сидел без дела. Каплей вопросительно смотрел на меня, ожидая демонстрации моих знаний и способностей.
- Эти усилители капризны к параметрам транзисторов и очень сложно перестраиваются под новые параметры, - продемонстрировал я свой уровень знаний.
- А что тогда делать? – спросил каплей.
Я пожал плечами и ответил:
- Собрать другой.
Тут уж все вопросительно уставились на меня.
- А ты сможешь? – удивился каплей.
- Попробую, деталей, я вижу, у вас достаточно.
- А схему где взять? – засомневался офицер.
- У меня есть последний выпуск справочника по транзисторам и микросхемам, я месяц назад в городе купил, и там я видел схему усилителя. В нем в каждом каскаде усиления введены отрицательные обратные связи и поэтому он не чувствителен к параметрам транзисторов. И выход у него не чета этому. Он на двух мощных транзисторах.
- Но обратная связь уменьшает же степень усиления сигнала, - в голосе каплея послышалось удивление.
- А мы добавим пару каскадов предварительного усиления и сделаем его чувствительность выше даже чем у этого, - я указал на проигрыватель.
- Я схожу в каюту за справочником? – спросил я .
Офицер только утвердительно кивнул, а все остальные, включая и мичмана, который даже бросил заполнять журналы, ошарашено смотрели на меня, как будто я внезапно заговорил на неведомом им языке.
Когда я вернулся, они всё ещё находились в состоянии шока.
Полистав справочник, я быстро нашел нужные схемы и попросил подобрать необходимые мне детали. Каплей со старшинами тут же принялись их искать.
- А на чем будем собирать? Гетинакс или текстолит есть? – каплей не ожидал такого вопроса и разочарованно смотрел на меня.
В его взгляде читалась все крепнущая уверенность в том, что всё это блеф и ничего не получится. Он отрицательно помотал головой.
- Ну, ничего, - успокоил я его. – Обложка от какой-нибудь книги есть.
Снова секундное замешательство и отрицательный ответ.
- А это? – указал я на стопку журналов, которые заполнял мичман. – Именно такие мне и нужно.
Мичман радостно подхватился и начал потрошить один из журналов.
На просьбу найти шило откликнулся украинец из Винницы, и достал деревянный ящик с обувной колодкой, сапожным молотком, шилом и дратвой.
- Я до призыва немного сапожничал, - похвастался он.
Как стало понятно мне позднее, только каплей и я имели хоть какое-то представление о схемах, параметрах и прочих ученых заумностях. Мичман, до поступления в морской техникум, жил в высокогорном селении, где вообще не было электричества, старшина молдаванин был виноградарем, один украинец сапожником, другой свинарем, а рыжий старшина, вообще, после школы никем не успел поработать.
Во флотском экипаже отбирали акустиков по старой методике, и уделяли больше внимания наличию «слуха», а таким талантом мог обладать любой: и слесарь, и виноградарь, и свинарь, и сапожник.
Я посадил второго украинца откусывать кусачками сантиметровые отрезки кембрика (гибкой изоляционной трубки), первого надевать эти кусочки на выводы найденных каплем деталей, а сам принялся дырявить шилом переданную мичманом обложку и вставлять в отверстия выводы нужных мне деталей, загибая и спаивая их с обратной стороны.
Места внутри проигрывателя было с избытком, поэтому ломать голову с размещением деталей не было необходимости. Как было нарисовано на схеме, так я их и располагал на четверти обложки от амбарной книги.
Через час я припаял провода от блока питания к новому усилителю и закрепил картонку с деталями на месте старого усилителя.
- А не загорится? - засомневался каплей.
- Нет,- авторитетно заявил я, - Мощности у него с избытком. Усилитель пятиваттный, а динамик одноваттный, пятикратный запас. Транзисторы даже греться не будут.
Каплей всё ещё сомневался в успехе нашего дела, но я уже поставил диск проигрывателя на место, включил его и поставил пластинку.
Раздался чистейший нежный звук. Каплей был поражен, все остальные смотрели на меня, как на волшебника, совершившего только что невиданное чудо.
Проигрыватель несколько дней крутил пластинки в кают-компании офицеров, пока боцман не убедился в надежности ремонта, и не отнес его своей невесте. А весь экипаж (и даже сам капитан) начали относиться ко мне с некоторым почтением-уважением.
Так я ступил на первую ступень лестницы к Славе, а с корабля начал расползаться слух и рождаться миф о некоем гении, способном из ничего, на коленке, за пятнадцать минут сотворить шедевр электроники.
Читать далее http://www.proza.ru/2015/12/15/229