Викинги пространства. Новая сага

Я пел доселе, как утратил Рай
Преслушный человек, а днесь пою,
Как Рай людскому роду возвратил
Престойкий Человек, что всяк соблазн
Отверг и, Соблазнителя презрев
Лукавого, осилил и попрал;
И в пустошах воздвигся вновь Эдем.
Джон Мильтон «Возвращённый Рай».


Часть 1. Кризис в Империи.
Глава 1. Переживания.
… Интуиция, это высокое чувство, не подвела его и на этот раз. Камень, пущенный мощным броском, едва не размозжил ему голову. Камень был увесистым, обточенным таким искусным мастером, как сама Природа, почти до идеальной сферической формы. Ещё недавно он покоился на дне речки, где прозрачные струи течения обмывали его бока, пока человеческая рука не извлекла камень на поверхность, чтобы превратить в оружие.
Эту троицу барон Траск оф Траскон, известный в данной местности под именем Дакша, увидал, когда только- только миновал рощицу хилых деревьев. Разбойники явно кого-то поджидали, разведя пока что костёр. В том, что именно разбойники, сомнений не возникало. Достаточно было всего лишь раз взглянуть на эти жуткие рожи, покрытые шрамами, похожими на морщины, и морщинами, не отличимыми от шрамов, там, где лица не заросли волосьями кудлатых причёсок и не менее кудлатых бород, которые казались продолжением тех причёсок. Одеты они были в длинные куртки из толстой кожи, обшитые уродливыми бляхами, которые могли служить защитой при ударе холодного оружия. У них и самих этого оружия было в избытке. Поодаль с каждым лежала внушительная секира с иззубренным от частого применения лезвием, или зловещего вида дубина с узловатым навершием, которым не орехи колоть, а разбивать черепа неосторожных путников. А ещё у каждого было по ножу, и это только те, что на виду, а могли быть и спрятанные, за пазухой, в голенище сапога, иди в широком рукаве, чтобы сноровисто его выдернуть в подходящую минуту.
Всего подозрительней было то, что ни один из этой троицы и не шевельнулся оглянуться на топот копыт, хотя лошадь барона ступала настолько бесшумно, насколько это могло у неё получиться, при условии, что это копытное животное долго приучали двигаться без излишнего шума. Но эти-то всё прекрасно услышали и увидели, поглядывая косо, но демонстрируя всеми силами, что они «не при делах».
 Это сразу настораживало искушённого в подобных переделках человека.
На первый взгляд всё было проделано довольно искусно. Сами посмотрите. Со стороны не очень-то и разберёшь, если не стараешься. Три мужика, бродяги, остановились на отдых, рядом с дорогой, пожарить зазевавшуюся цесарку, что имела глупость дать себя поймать. Казалось – проезжай мимо, сделав вид, что никого не видишь и тебя вряд ли тронут. Если, конечно, не посчитают добычей, достойной внимания, вроде той злосчастной цесарки.
За всё время, проведённое в данной области, барон научился отличать подлинную опасность от мнимой, кажущейся. А ещё научился он давать понять окружающим, что он – из породы твёрдых орешков, и не каждому по зубам. Хорошо, что у многих здесь оказалось достаточно ума, чтобы ещё раз задуматься, стоит ли сталкиваться с чужестранцем, а вот остальные… видимо ума на всех Природой не распределяется в равной степени. Скоро у барона, Дакши, появилась репутация рубаки и теперь его обходили дальней стороной самые отъявленные бретёры. Оставались лишь самоуверенные молодчики, и наёмники, из Гильдии Смерти.
Порой, даже этого не желая, Дакша ввязывался в обстоятельства, затруднительные для обычного смертного. Невидимые флюиды, излучаемые организмом, ухватывались рецепторами организма же окружающих. Кое-кто отступал сразу, отводя глаза в сторону, чтобы не посчитали – не дай Бог – неосторожного взгляда вызовом, но вот другие демонстрировали обратную реакцию, начиная беситься.
Каким-то, загадочным для себя образом, барон перешёл дорогу опасному сообществу, которое называло себя Гильдией Смерти. То ли он убил кого-то непростого, из их числа, а может и совсем наоборот, не дал свершиться запланированному и хорошо оплаченному убийству, неизвестно. Вот только каста эта затаила против него зло, и, время от времени, делала попытки добраться до чужака и поквитаться с ним.
Не забывая об осторожности, барон следил краем глаза за троицей. Сразу отметил и не упускал из виду, что у каждого под рукой, искусно скрытые травяными зарослями, покоятся либо дубина, либо массивный боевой топор. Если бы, при его появлении, лиходеи вскочили бы на ноги, или, наоборот, всячески делали вид, что не замечают его появления на проезжей дороге, он приготовился бы к бою, но бродяги не тронулись с места, лишь скалили зубы, которыми рвали жареную плоть лесной курицы, да перебрасывались короткими ёмкими фразами, обсуждая приближавшегося всадника.
Такая вот ситуация – явные разбойники устроили привал на обочине проезжего тракта и жарили там, в полутора десятке метров птицу, ароматы которой отчётливо доносились до барона. Весь насторожённый, он продолжал невозмутимо двигаться. Ещё немного и он миновал бы это место, самой природой предназначенное для засады из-за обилия массивных валунов, прогалины между которыми заросли колючим и частым кустарником. Невольно Дакша повернул голову, чтобы не терять из виду опасного соседства.
Видимо как раз на этом и строился расчёт нападения. Запущенный мощной рукой, камень прошелестел в воздухе, чтобы размозжить череп барона.
Всё же случилось невозможное, и он сумел, в последний миг, уклониться, но краем камня его всё же задело. Голова гудела, словно по ней заехали со всего маха той самой дубиной с узловатым вершием. Тело откинулось, потом начало крениться и барон начал скатываться с лошади, которая взволновалась и заржала, крупно подрагивая от волнения кожей. И вот тут-то вся троица разом вскочила, завыла, заревела, завизжала, всяк на свой манер, на разные голоса, и кинулась к нему, потрясая дубинами и секирами.
Лошадь от такого обхождения взвилась беспромедлительно на дыбы и, продолжая демонстрировать безумные кульбиты, понеслась вперёд. Несколько бесконечных длинных мгновений барон как-то удерживался в седле, но тут уздечка выскользнула у него из рук, и он очутился на земле.
Нападавших оказалось не трое, а гораздо числом более. Остальные, должно быть, хоронились в каменных завалах. Видимо, оттого их гомон и был столь силён и многоголос.
Барон хоть и сорвался со своей лошади, но упал столь неудачно, а может и удачно, что свалил с ног самых ближайших к нему нападающих, что пытались, ещё на ходу, стащить его с лошади. Причём так, что один остался лежать со свёрнутой шеей, а второй, пополз прочь, волоча окровавленную ногу, из которой торчал белый обломок кости. Изо рта, сквозь почернелые зубы, вылетали пронзительные вопли.
Видимо, нападавшие были не робкого десятка и повидали на своём веку немало такого рода дел, потому это и не остановило их. Нападающие кучей навалились на Дакшу, выкрикивая ругательства.
Барон отступал, отбивая атаку коротким мечом. Движения его были экономны, но эффективны. Скоро двое из них упали, обагрив пыльную траву кровью, а ещё двое отбежали, зажимая руками резаные раны. Остальные остановились, тяжело дыша и сверля яростными взглядами противника
Несмотря на внушительные потери, нападавшие имели большое преимущество своей численностью и, надо полагать, опытом подобных операций. По всему, они должны были уже покончить с одиноким всадником, но пока что он был ещё на ногах и боеспособен.
Перебросившись парой- тройкой фраз, налётчики поменяли тактику действий. Трое стремглав начали карабкаться на самые высокие валуны, а из числа налётчиков вперёд выдвинулся самый высокий из них, настоящий великан более двух метров ростом, кудлатый, заросший бородой. Одежда его была пошита из звериных шкур, мехом наружу, и оттого казался он более зверем, нежели чем человеком. Должно быть на этом и строился их расчёт – устрашить барона.
До этой минуты великан в драку не вступал, лишь вопил и свистел, создавая звуковой фон и моральную поддержку остальным нападавшим. Наверное, товарищи его специально придерживали, чтобы силач ненароком не пришиб кого из своих в этой толкучке, но теперь наступил его черёд и для него расчистили арену боя.
Воспользовавшись паузой, барон весь собрался, стряхнул с лица пот. Попытается ли этот исполин взять его ростом и мощью, или постарается применить какой-либо из боевых навыков?
Из заплечного мешка налётчик вытащил цепь, довольно длинную, и на землю упал шар, покрытый шипами. Ого! Это уже серьёзное дело. Увитые чудовищными мускулами руки рванули цепь и ядро взлетело в воздух, а потом понеслось к барону. Все оглушительно взвыли.
Дакша увернулся, и шар врезался в камень. Со страшным грохотом валун раскололся. Брызнула в разные стороны щебень. Великан осклабился. Ядро на цепи летело, описывая круги, то взлетая в высь, то угрожающе опускаясь и пролетая над самой травой. Не эта ли рука запустила в него тот, первый камень? Если это так, а это скорей всего, то надо опасаться молодчика – у него довольно верный глаз, да и рука – тоже.
Снова ядро метнулось к нему, и снова лишь чудом Дакша ушёл из-под удара, изогнувшись, упершись руками, закинутыми за голову, в землю. Миг. И он снова на ногах, ловко перевернувшись, мелькнув подкованными подошвами сапог.
Оказавшись в боевой позиции, Дакша взмахнул над головой дубиной, которую он изловчился подхватить, перекатившись на другое место. Разбойники снова разом взвыли, а великан снова метнул своё ядро. Оно угадало в дубинку, и та полетела прочь, а в руках барона остался жалкий расщепленный обломок.         
Едва слышно свистнуло, и барон инстинктивно выставил обломок перед собой. В дерево впилась стрелка, то есть метательный дротик. Дакша посмотрел в ту сторону, откуда прилетел этот посланец смерти. Так и есть! На ближайшем к нему валуне устроился один из налётчиков. В руках он держал духовую трубку, посредством которой и был выпущен дротик. Убийца скалил зубы. В руке он уже сжимал новый дротик. Пока барон сражается с исполином, его будут выцеливать сверху. Такого расклада допустить было нельзя.
Никто ничего не успел, ни сказать, ни сделать. Расщепленный обломок дубины ракетой пролетел несколько метров и вонзился в горло убийцы, под кадык. Стрелок вытаращил глаза и вцепился обеими руками в острый обломок, теряя и трубку, и дротик, да и жизнь тоже.
Так он и рухнул вниз, с поднятыми руками. Не успело тело долететь до земли, как барон метнул в соседнего убийцу, на другом валуне, длинный нож с узким клинком. Третий сам, не дожидаясь продолжения, соскочил со своего «насеста» и пропал среди кустов. Вокруг завыли, закричали остальные. Громче всех взревел исполин и шагнул к барону, вращая над головой цепью с чугунным ядром. Движения его ещё убыстрились, и теперь Дакше пришлось по-настоящему туго. Шар с грохотом крушил камни, срезал, не хуже косы, кусты, выдирал траву и, с каждым разом, уворачиваться от него становилось всё труднее. 
Кто-то из налётчиков решил воспользоваться усталостью барона и прикончить наконец его. Можно предположить, что тому, кто сделает это важное дело, было обещано большое вознаграждение. Барон метнулся вперёд, шар прыгнул следом и… окровавленное тело распростёрлось на земле. Великан взревел, подняв обе руки к небу. Волосы на голове слиплись от пота и висели теперь космами. Наверное потому он и не сразу понял, что свалил вовсе не чужака, а кого-то из своей компании. Но к тому времени Дакша оказался прямо перед ним и вонзил меч по самую рукоять в грудь, пробив и толстую кожу куртки, и внушительный мышечный слой, раздвинув клинком рёбра. Исполин рухнул рядом со своей жертвой. На губах его ещё пузырилась кровь, а глаза уже потухли, ничего вокруг не различая.
Вот сейчас бы налётчикам накинуться на барона, когда он остался без оружия и почти что без сил, потому как полностью выложился и теперь стоял, тяжело дыша. Вот только маленький нюанс – у кого-то из бродяг не выдержали нервы. Те, кто остался в живых и был в состоянии двигаться, предпочли, один за другим, новому нападению бегство, оставив бешеного и неуязвимого чужака у поворота дороги, в окружении мёртвых тел и изрытой ядром земли.
Барон бродил среди трупов, выискивая живого, способного говорить. Наконец таковой нашёлся. Это был один из той троицы, что отвлекала на себя внимание барона. Он пытался уползти, но сломанная нога отняла последние силы.
-- Как звать тебя? – Спросил Дакша, наклонившись над сжавшимся от страха налётчиком. Теперь тот больше не походил на грозного разбойника. Так, жалкий бродяга, одетый в отребье, грязный и дурно пахнущий. Близко посаженные глаза щурятся, а рот кривится.
-- Гол… лон.
-- Голон?
-- Д-да, господин.
-- Теперь я уже господин, -- усмехнулся барон. – Это делает мне честь. Хотелось бы ещё узнать, чем же я прогневил ваше сообщество, что вы устроили на меня такую охоту.
-- Я не знаю… господин.
-- Но, как же так, -- не поверил бродяге Дакша. – Вы же напали на меня.
-- Нам заплатили, -- выдавил из себя бедняга, жалкий и дрожащий. – За то, что мы остановим тебя.
-- Что убьёте? – Усмехнулся победитель.
-- Нет, -- мотнул грязными волосьями налётчик. – Мы всего лишь воры. Нашей задачей было лишь остановить тебя, привлечь внимание, кричать …
-- … И нападать, если получится.
-- Да. То есть нет, -- заторопился бродяга. – Я не знаю …
-- Кто этот великан, что размахивал цепью с ядром?
-- Этого я тоже не знаю, -- едва не плакал бродяга. Свои его как-то называли, но я не расслышал имени.
-- Кто это – свои?
-- Те, что стреляли в тебя отравленными дротиками из духовых трубок.
-- Трое.
-- Нет, их было больше. Шесть или семь человек. Один из них тот самый, с шаром. Ты их почти всех поубивал, господин.
-- Но они же бежали прочь.
-- В основном это были мои товарищи, из шайки воров. Признаюсь, что мы позарились на лёгкие деньги. Но они таковыми лишь казались. К тому же нам так и не успели заплатить…
-- Ну что ж.
Барон достал из мешка, висевшего на поясе, серебряную монету и кинул её раненному противнику. Тот вытаращил глаза, глядя на упавший перед ним кругляш с профилем бородатого громилы в венце.
-- Это тебе компенсация на лечение. Впредь больше полагайся на опыт и голову, чем на жадность.
-- Спасибо, господин.
Послышалось ржание. Это вернулась его лошадь, бежавшая было прочь, по причине сильного испуга. Сделав круг и успокоившись, она вернулась обратно. Дакша направился к ней.
-- Господин! – Послышался позади неуверенный голос. Барон оглянулся.
-- Мне кажется, -- приподнялся на локте Голон, -- что это были люди из Гильдии Смерти. С ними общался наш вожак, он знает больше нашего.
-- Где он?
-- Он погиб.
Бродяга указал на того несчастного, кого Дакша при падении умудрился ударить, свернув ему одним ударом шею. Тот даже не успел вскрикнуть.
-- Всё понятно.
-- Будьте осторожны, господин. Кто-то из них уцелел. Он всё сообщит своим.
Одним движением Дакша прыгнул в седло. Где-то неподалёку прятались бродяги из разгромленной воровской шайки. Скоро они вернутся сюда, чтобы подобрать то, что осталось от наёмников Гильдии. Может быть, они помогут своему товарищу добраться до ближайшей деревни. Или прикончат его, чтобы не обременять себя. Такова жизнь на Тверди.
+ + +
Траск оф Траскон открыл глаза. Он всё ещё пребывал в том, проклятом мире, и готов был дать отпор любому. Как-то он накинулся на Стив, приняв её за очередного врага, и лишь сила женщины спасла его, помогла разжать пальцы, сомкнутые на шее.
Этот проступок, а может и известия с Нифльхейма привели к тому, что Сив Белунг покинула имение барона, улетела с Мардука на Нифльхейм, где проживали вольнолюбивые викинги. Барон собирался было воспрепятствовать той поездке, но дела в Вавилоне отвлекли его, и Сив всёж-таки удалилась.
Признаться, в последнее время на Мардуке наступили тяжёлые времена. Общая экономическая ситуация в Империи оставляла желать лучшего. Всё это сказалось на Вавилоне, который во многом был ориентирован на туристический бизнес. Поток желающих развлечься в Вавилоне резко пошёл на убыль во время кампании кузена Траска Джефа оф Траскона. Новый барон тогда возжаждал подняться на самый верх политического истеблишмента Империи и потому ввязался в авантюру, которая едва не опустила весь звёздный союз в кровавую пучину гражданской войны. Чудом удалось остановить катастрофу, и Траск оф Траскон принял в тех событиях самое деятельное участие. Империя была спасена, но сам барон оказался в результате не у дел.
Здесь требуется уточнение. Не у дел, это было слишком сильно сказано. Ему вернули Мардук, Вавилон и положение наследного владетеля, но одновременно с тем и весь груз свалившихся проблем, которые никак не желали разрешаться, а лишь увеличивались и разрастались, грозя похоронить под собственным грузом и Вавилон, и всех мардукцев, и самого Траска.
После ввода имперских войск на Мардук нагрянули аудиторы и обсчитали все прибыли так, что практически все обретённые финансы ушли в казну Империи. Убытки даже намного превосходили наличность, но личные заслуги барона позволили скомпенсировать кое-что. Банкротом он всё ж таки не стал, но и из списка богатейших его пришлось вычеркнуть. С этим обстоятельством можно было смириться, но лишь в той мере, в какой это касалось лично Траска. Хуже было то, что пришлось свернуть многие социальные программы, которые он было начал. Вернув себе власть. Армии рабов, подвергнутых принудительной наркотизации, нуждались в лечении, а это требовало немалых затрат. Помощь удалось оказать далеко не всем, как это планировалось изначально.
Далее. После удаления с арены действия Лилового Джо, его армии рассеялись по всему Мардуку. Некоторые умудрились просочиться сквозь полицейские кордоны, другие затерялись на просторах континента Ашшур, но большинство всё же оставались в Вавилоне, собираясь в банды. Первое время здесь работали имперские спецслужбы и выискивали гангстеров, охотились за ними, но потом их заняли другими проблемами, и сыщики убрались с Мардука. После этого банды осмелели и уже контролировали несколько районов, затрудняя налаживание экономики. Труднее всего было то, что они нашли убежище в промышленных зонах Вавилона, что сильно усложняло переоборудование промышленности.
Джеф использовал труд заключённых, которым почти ничего не требовалось, кроме регулярных впрыскиваний гормонального наркотика. Траск себе этого позволить не мог, а чтобы заменить всех людей автоматами требовало внушительных материальных вложений, которые отсутствовали по причине аннулирования большей части счетов в банках Империи. Джеф успел выйти далеко за пределы Мардука и запустить руку в самое сердце имперской финансовой системы. Он серьёзно рассчитывал завладеть всей материальной базой, но его расчёты рассыпались прахом. Рассудок его не выдержал ударов судьбы и теперь бывший барон являл собой лишь оболочку вчерашнего Лилового Джо, разглядывая с безразличным видом накатывающиеся на пляжный песок пенистые океанские волны.
Взяв на поруки обезумевшего кузена, Траск формально принял на себя часть вины или обязанностей неполучившегося диктатора. Поэтому имперские фискалы постарались и вычерпали едва ли не до дна закрома Мардука.
Вернув себе имя и репутацию, Траск оф Траскон постарался наладить старые наследственные связи и получить кредит на стороне. Кое-что подкинул старый дель Касс, свою лепту внесли другие товарищи отца Траска, но всё это в совокупности оказалось недостаточной суммой, чтобы заняться обустройством Вавилона, не говоря уж о Мардуке в целом.
В первую очередь барон помог тем фермерам, что влачили самое жалкое существование. Теперь, когда прекратился приток туристов и инвестиций с других миров, дела у них пошли заметно лучше, а заём барона помог им улучшить техническую базу хозяйств…
-- Хозяин, прикажете подавать обед?
Траск отвлёкся от горьких размышлений и повернулся на голос. В комнату вошёл Гэлл Миниато, его управляющий. Парнишка всё-таки оклемался и выглядел молодцом, вот только причёска излишне взлохмачена для распорядителя.
-- Который сейчас час?
-- Второй пополудни.
Ого! Траск всё утро провёл в размышлениях о проблемах Мардука и не заметил, как Дамкина встал над самой головой, знаменуя тем полдень.
-- Проси подавать.
Должно быть Гэлл успел обо всём распорядиться заранее, так как двери тут же и распахнулись и в комнату вошли трое слуг. Один нёс супницу, украшенную филигранными разводами. Оттуда доносился аромат чего-то морского. Второй нёс поднос, уставленный тарелками. В центре находилось покрытое блестящим куполом блюдо. Наверняка Маянти исхитрился приготовить нечто экзотическое. Третий из слуг нёс напитки и вазы с фруктами. Все трое выгрузили свою ношу и мигом сервировали стол, с искусством вышколенных эстетов.
Усевшись за обеденный стол, Траск с грустью окинул взором ряд пустых стульев. Ещё недавно вокруг него гомонили, устраиваясь поудобней, друзья, завсегдатаи таких вот коллективных обедов. Ян, Григ, Стелл, Омо, Стив. Барон тяжело вздохнул. Все, все они разъехались кто куда, оставив его одного, со всеми его проблемами. Печально.
-- Печально …
-- Что? – Повернулся к нему Гэлл.
-- Это я про себя, -- улыбнулся Траск. – Давай присядем, Гэлл. Как отец, мать, братья?
-- Отец доволен, -- расплылся в искренней улыбке Гэлл, -- дела пошли в гору. Барди прикупил ещё земли и расширил угодья, благо работников сейчас хватает. Ваша идея о перемещении части рабочих промзоны в сельское хозяйство нашла отличное воплощение в нашем имении. Они в большинстве пошли на поправку. Лука подумывает о собственном участке.
-- Нашёл себе хозяйку?
-- Похоже на то. Мать довольна, ну и все остальные тоже.
-- Это случаем не Ара?
-- Что вы. Ара давно уже замужем за Лурье и, кажется, уже ждёт своего первенца. Лурье перебрался к Гордонам. Кроме него, у них тоже поселилась группа рабочих, а Лурье у них за старшего.
-- А что же Пьетро? Помогает отцу?
-- Пьетро у них сейчас возглавляет армию, если можно так назвать парочку бывших полицейских.
-- Армию? – Нахмурился Траск. – У них проблемы?
-- Пока что нет, -- вздохнул управляющий, -- но недавно Пьетро наткнулся на следы чужаков на границе новых территорий. Он нанял двух ветеранов, и теперь они патрулируют имение. Месяц назад неизвестные ограбили Дугласов, убили хозяина, ранили работника, который сделал попытку сопротивляться налётчикам. Они забрали гравикар, набили его продуктами, приборами, и укатили прочь. Фермеры с соседних участков ходят теперь с импульсными излучателями.
-- Я пришлю своих людей, -- обещал барон.
-- Не надо. – махнул рукой Гэлл. – Барди заказал сканосьёмку окрестностей, со спутника. После изучения данных будет видно, появилось ли у нас постоянное неприятное соседство, или то был проступок случайных людей.
-- Со своей стороны, -- заявил Траск, -- я обещаю сделать рейд над континентом и найти следы тех групп, что удрали из Вавилона.
-- Хорошо, -- пожал плечами управляющий, -- но, мне кажется, что гангстеры всё равно вернутся в Вавилон, где удобней скрываться и всегда найдётся, чем поживиться.
Вместо ответа Траскон вздохнул. Он думал, если честно, точно так же. За то время, как здесь всем заправлял Джеф, Вавилон превратился в бандитское гнездо, куда собрались преступники с самых разных миров, и все они нашли друг с другом общий язык, и объединяющие их интересы. Даже поражение Джозефа не разрушило сложившуюся преступную организацию. Оставалась надежда, что со временем они сами уберутся прочь, когда убедятся, что пожива на этой планете их перестанет удовлетворять.
Признаться, Маянти в очередной раз преуспел в своих кулинарных фантазиях. Шеф-повар одного из лучших заведений Вавилона перебрался в имение Трасконов, и теперь каждый обед превратился в торжественную трапезу. Искусный повар умел подчеркнуть каждую деталь и умел подобрать неповторимую гамму специй, которые неизмеримо улучшали вкусовые качества продуктов, казалось бы, давно привычных, но теперь вот открывающих свои ранее сокрытые тайны.
Траскон пригласил Маянти, чтобы усладить Сив, которая дотоле не пробовала ничего подобного. Лишь раз, когда он представлял её Императору. На торжественном обеде они прикоснулись к необыкновенным яствам, но такое было лишь раз. Маянти творил нечто подобное, но Сив, первое время восторгавшаяся всем, как-то разом вдруг охладела к излишествам и, как и ранее, стала предпочитать обычную пищу. А потом и вовсе покинула Мардук.
Барон тяжело вздохнул, и Гэлл пододвинул к нему бокал с пенистым напитком.
-- Запьём наши горести. Всё преходяще, -- философски заметил управляющий.
Кажется, Траск не ошибся, выбрав этого парня. Когда они вытащили его из катакомб Вавилона, Гэлл Миниато представлял собой жалкое зрелище. Конечно, он не успел стать законченным инвалидом, какими стали наркоманы, превращённые в рабов, обитавших в подземных заводах Джефа, но нервная система молодого человека получила хорошую шоковую нагрузку.
Крепкий духом, он на удивление быстро поправился. Возвращаться к родителям он не захотел. Опасался ли он нареканий или вновь взял верх авантюрный склад характера, но Гэлл решил остаться в Вавилоне. Ньокко Мэрхам, бывший механик ремонтной мастерской, сделал стремительную карьеру и заведовал уже восстановлением рабочего цикла крупного комбината. Первое время Гэлл крутился у дядьки, пытаясь влиться в коллектив, но внезапно встрял в стычку между вчерашними легионерами и охраной предприятия, получил ранение и попал через эту цепочку событий в имение барона. Траск оф Траскон приблизил к себе парнишку, и тот рьяно принялся трудиться на новом поприще. Его знания сельского хозяйства, техники и умение найти общий язык быстро сделало его здесь своим человеком, скоро он руководил сельхозработами, а затем барон вручил ему бразды правления всем своим хозяйством. Чижевски тоже благоволил Гэллу и всячески ему помогал.
Отведав одного, отщипнув от другого блюда, приготовленных Маянти, но почти что не замечая дивных особенностей вкуса, Траск поднялся из-за обеденного стола, вытер мягкой салфеткой губы и отправился наружу. Где-то позади двигался Гэлл, о чём-то ненавязчиво рассуждая, что не требовало конкретных ответов. Кажется, он говорил о погоде на ближайшие дни, сводку которой утром прислали из Вавилона.
Поднявшись на верхний этаж особняка, Траскон вышел на наблюдательную площадку и облокотился на перила заграждения. Насколько хватало видимости, окрестности были заняты возделанными культурами, которые ровными рядами тянулись вверх и вдаль. Почти такая же картина запомнилась ещё со времён детства, которые лучились оптимизмом и довольством. Он вернул благополучие прошлого на эту землю.
По правую руку от него размещался жилой сектор, застроенный лёгкими на вид благоустроенными коттеджами, каждый на отдельную семью, и большое здание общежития для холостяков. Там же размещалась охрана из числа полицейских. После того, как разведка донесла намерения гангстеров устроить налёт на имение Траскона, барон признал, что неплохо бы здесь разместить участок правопорядка и безопасности.
По левую сторону находились технические службы, различного рода мастерские, лётное поле и старый форт, где находилась могила бывшего телохранителя барона – Мацу Марена. Злые силы пытались заставить ветерана убить Траска, но то сражение закончилось смертью Марена. Барон собирался было снести всё сооружение, но потом всё решил оставить как есть. Останки старика захоронили там же и форт стал как бы мавзолеем, саркофагом воина. К форту старались не приближаться, а среди рабочих прошёл слушок, что призрак телохранителя до сих пор бродит по этажам крепости, вздыхает тяжко и разговаривает сам с собой.
Помаячив за спиной, Гэлл удалился по делам и скоро его энергичный голос что-то скомандовал внизу, после чего две фигуры побежали в сторону жилого сектора. Жизнь в имении кипела.
Барон вспомнил, что не успел попросить подготовить свой флайер для полёта в Вавилон. При необходимости, аппарат можно было вызвать прямо сюда. На верхнем этаже особняка была стартовая площадка, но они ею почти перестали пользоваться из-за цветника, посаженного Сив. Нифльхеймка пыталась забыться в цветоводстве и для неё доставили из Вавилона, а также с побережья, образцы самых разных цветов. Потом увлечение цветоводством как-то незаметно сошло на «нет», но цветы уже успели занять своё место и отныне комнату Сив украшали свежесрезанные бутоны. Даже теперь, когда своенравная женщина удалилась в свой непостижимый и опасный мир. Барон провёл там весьма непродолжительное время, но, видимо, всё же недостаточно, чтобы понять, за что можно так любить эти наполненные опасными чудищами джунгли или пропитанные смертью пески. Но душой чувствовал всё же, что и там есть необходимое для разума и притягательное для сердца.
Спустившись по широкой лестнице, выложенной ковровой дорожкой, меняющей цвет в зависимости от угла освещения, Траск оф Траскон покинул особняк и направился к транспортному участку, отвечая попутно на приветствия. Многочисленная обслуга владетеля планеты демонстрировала деловитость и преданность. Кое-что здесь было напускное, но этого было просто не избежать в большом коллективе с различным социальным статусом. Но в чём можно было увериться, так это в личной  преданности каждого из встречных. Первое, что сделал барон, когда закончилось противостояние с Джозефом, так это вернул всех старых слуг Трасконов, их домочадцев и родственников, а уж они постарались, и от всей души, вернуть былое величие имения.
Когда он добрался до павильона, минуя открытый бассейн, где резвилась детвора, и открытые площадки с небольшим развлекательным комплексом, флайер успели приготовить для полёта. Конечно, всегда можно было добраться до цели и более коротким путём, но Траск любил проходить через сектор, облюбованный детишками. Они оживляли эти в общем-то чопорные владения, делали из по-настоящему живыми.
Дежурный пилот, облачённый в яркий комбинезон, всеми силами демонстрировал рвение и преданность. Кажется, это был новичок, как его там?
-- Джой Фазерли?
-- Я, господин, -- вытянулся пилот, преданно выпучив чёрные глаза. Был он худощавым и гибким, как спортсмен, гимнаст или пловец. Пышная шевелюра скрывала оттопыренные уши и довольно узкий лоб. В остальном это был ладно сложенный тип.
-- Я собираюсь отправиться в Вавилон.
-- Да, господин, -- суетливо встрепенулся было пилот, но потом изящно поклонился. Видимо парень брал уроки этикета у мажордома.
-- Я хотел бы лично занять место пилота.
-- Как вам будет угодно, -- снова склонил голову Джой, -- но, смею напомнить, что в любом случае мне придётся присутствовать рядом. Никто так не знает машину, как я. К тому же нельзя забывать и об опасностях.
Здесь он прав. Что ж, парень вряд ли будет ему мешать. При необходимости можно будет ему перепоручить управление.
Из павильона выплыла хищная сигара летающего танка. За ним следовал второй. Барон нахмурился. Ему не хотелось такого вот эскорта. Джой перехватил его взгляд.
-- Это необходимо, ваша светлость. Распоряжение Яна Чижевски. Он отвечает за вашу безопасность. Перед своим отъездом он оставил строгие инструкции.
Ох уж, этот Янек. Он нашёл эти танки в арсенале Джефа, и теперь они прикрывали каждую поездку барона, куда бы тот не отправился. Правда, один раз он всё же путешествовал в одиночестве, инкогнито. Но об этом случае никто не узнал, и это была всего лишь прогулка. Да, как-то раз на него покушались, но противозащита танков отменно сработала, противоракеты сбили атакующие снаряды на подлёте, а следующий залп уже накрыл  площадку обстрела. В тот раз они полетели дальше, а к месту засады спешно прибыла поисковая команда специалистов, но они ничего не обнаружили. Те, кто обстрелял барона, успели скрыться. Скорей всего, это были бандиты из Легиона порядка Джефа Траскона. Это была их попытка как-то отомстить барону. Так что охрана имела смысл своего присутствия.
-- Хорошо, устраивайся сзади. Да, и передай сопровождению, чтобы держались от нас подальше. Насколько это можно. Я хочу отдохнуть.
-- Будет сделано, ваша светлость.
Джой, парень с соображением, так что можно было не сомневаться, насколько точно он передаст просьбу босса. Барон поднялся по ступенькам и уселся на мягкое сидение. Скоро послышался шум торопливых шагов и мимо протиснулся Джой, задев барона плечом. Пилот уселся в кресло, предназначенное для владетеля Мардука. Это место, к слову сказать, он занимал уже далеко не в первый раз. Должно быть, он испытывает волнительные чувства. Не каждого ведь везёт барон, да ещё и хозяин целого обитаемого мира.
Тем временем аппарат пискнул, демонстрируя готовность к полёту. Управление флайером позволяло проводить полёт как в ручном режиме, так и в автоматическом. Имелся ещё и дистанционный блок. Перемещения барона контролировалось через спутник слежения и, в случае опасности или неожиданных обстоятельств, можно было на расстоянии вмешаться в программы управления аппаратом и внести коррективы для определённых действий. Но, к счастью, к этой функции ещё не приходилось прибегать.
Траск дал команду к движению и откинулся на мягкую спинку. Она сразу же стала упругой, поддерживая пилота. Панель осветилась разноцветными датчиками. Зелёный цвет означал рабочий режим настройки, красный или оранжевый сигнализировал бы о неисправности, которая дублировалась с земного диспетчерского пункта. Жизнь и безопасность барона были вполне материальной ценностью.
Внезапно площадка начала отступать, а потом вдруг резко отпрыгнула назад. Балансировка аппарата была отрегулирована таким искусным образом, что движение ощущалось только визуально, и оттого эффект полёта был более насыщен. К тому же защитный колпак был настолько прозрачным, что его как бы и не было. Когда аппарат пронизывал облака, зрелище и ощущения были непередаваемы, словно Траск лично левитировал, без всяких технических приспособлений.
Внизу проносились аккуратно разлинованные квадраты полей, которые сменялись рощами или посёлками. Иногда появлялась прямая или изогнутая лента реки, с притоками и заросшими плёсами. Порой мелькали пятна болот, но последних оставалось всё меньше. Люди начали отвоёвывать назад упущенное жизненное пространство.
От всего увиденного улучшалось настроение. Мардук, Ашшур возрождался к жизни. Совсем иное зрелище представлял собой поднимавшийся впереди мегаполис.
Раньше Вавилон всегда освещался тысячами рекламных огней, которые манили, призывали, заставляли, а все вместе – украшали и освещали город. Теперь же эта иллюминация, мишура потухла. Казалось, что и город разом как-то поблёк, обесцветился, хотя здания все остались прежними. Ушла прочь излишняя суета, вечное движение центра Вселенной развлечений.
Конечно, и теперь по обезлюдевшим многоярусным улицам перемещались и прохожие, и экипажи, но по сравнению с прошлым размахом это было жалкое подобие былого величия. И призывное освещение витрин и вывесок уже не работало. Режим экономии перераспределял энергию с верхних, праздных ярусов, на нижние, которые всегда ранее пребывали в мрачном сумраке.
Теперь, с точностью до наоборот, яркие лампы отгоняли прочь темноту, по улицам скользили контейнеровозы и маршировали патрули в защитных панцирях, с боевыми излучателями наготове. Где-то рядом таились гангстеры, не потерявшие ещё надежды вернуть себе власть в городе. Появились новые разновидности наркотиков, а это значило, что заработали лаборатории и целые заводы по производству дури. Зелье пользовалось повышенным спросом, так как не надо забывать, что за последние годы население привыкло одурманивать себя, а заключённые, заводские рабы, так и вовсе не могли жить без впрыскиваний.
Зло никак не желало покидать эти глубокие улицы, несмотря на все старания барона и его окружения. Но они не собирались признавать своего поражения, а потому приходилось трудиться день и ночь.
Штаб-квартирой Джефа Траскона был клуб «Звонкое сердце». Здесь же было сосредоточено управление городскими инфраструктурами. Траск решил воспользоваться этим и занял обжитое место. После некоторых переделок и добавлений.
Недавно ещё здесь находился Янек, но ему пришлось уехать, покинуть барона. Вообще-то, если быть точным, то вперёд решил удалиться отсюда сам Траскон, но помощник отговорил его и взялся сам осуществить задуманную миссию. Ещё раньше удалились другие, верные друзья и товарищи. У каждого из них была веская причина уехать, но было щемяще жаль, что компания их распалась. Рассыпалась на составные части.
Но унывать и печалиться – это прерогатива людей слабых духом, сильные люди не сдаются, а, сжав зубы, идут вперёд наперекор все и вся …
Мрачные скалы Вавилона загромоздили впереди всё пространство. Флайер выбрал нужное «ущелье» улицы и скользнул между стенами, которые напоминали собой некий титанический пресс, готовый сомкнуться и раздавить крошечную каплю воздушного аппарата.
Если на окраинах было пустынно и движения почти не наблюдалось, то центр встретил их многолюдьем и активностью. Казалось, что вся городская жизнь перекочевала сюда. Светились магазины и толпы спешили куда-то по своим делам, мелькали флайеры, гравилёты. Всюду можно было видеть полицейские мундиры стражей порядка.
Где-то внизу замелькали вспышки выстрелов, замельтешили энергетические лучи. В ту сторону незамедлительно метнулась полицейская машина, за ней другая, мелькая тревожной сигнализацией. Незаметно сверху опустился гравитанк прикрытия, сзади подплыл второй. Охрана знала своё дело и проявилась лишь сейчас, когда необходимость защиты дала о себе знать.
Но впереди уже высилось уступчатое здание клуба. У барона имелся персональный шлюзовой тоннель, и он направил аппарат прямо на стену. Теперь в дело вступила автоматика. Датчики «свой- чужой» обменялись кодовыми знаками и в стене открылась панель. Аппарат вошёл внутрь и заслонка опустилась на место. Один гравитанк уселся на крышу, где зафиксировал шасси, а второй канул вниз, где тоже было подготовлено специальное место, откуда можно было контролировать наземный уровень.
Барон и Фазерли выбрались из флайера, а к машине уже спешил дежурный администратор Густав Джанезис.
-- Ваша светлость, работы ведутся строго по графику, -- зачастил Джанезис, широкоплечий мужчина с короткой шеей и вытянутой челюстью, что делало его ниже ростом, чем он есть на самом деле. Но, несмотря на свою неказистую в общем-то внешность, Густав отличался редкой работоспособностью и ответственностью. Именно эти черты позволили ему подняться из подземной промзоны Вавилона в высшие сферы городской жизни.
-- Выпуск техники сельскохозяйственного значения даже превышает запланированные параметры, равно как и переработка продовольствия, но пока ещё не налажены рынки сбыта и потому в скором времени придётся проводить коррективы.
-- Не волнуйся, Густав, -- нашёл нужным добавить майор. – Над этими вопросами работают. Попробуем нащупать необходимые рынки за пределами Мардука. Что с энергетикой?
-- Всё в порядке, -- улыбнулся администратор. – Восстановлена в полной мере. Теперь дело за новой техникой и можно начинать работать.
-- Сейчас я всё устрою, -- ухмыльнулся Траскон и повернулся к приборной панели. Пробежав пальцами по ней, он нажал нужную клавишу. Один из экранов замерцал и осветился изнутри. Появилось изображение человека, а потом внезапно проектор переместил изображение из плоскости экрана в полный объём. Часть кабинета преобразилась. За столом напротив них сидел начальник производственной части главного предприятия Вавилона.
-- Привет, Ньокко.
-- Приветствуя вас, Траск оф Траскон, то есть ваша светлость. Прошу прощения за фамильярность. – забормотал Мэрхам, увидев за спиной барона другие лица.
-- Пустое, Ньокко. Ты лучше скажи-ка нам, наладил ли ты производство необходимого для Вавилона оборудования?
-- Мне горько признаться вам, господин барон, -- нахмурил брови Мэрхам, -- но этого сделать невозможно без некоторых имперских поставок. Две- три линии монтажной наносборки, компьютерные анализаторы с гамма-связями, молекулярные синтезаторы.
-- А имперские масс-поставки? – спросил Траскон. – У нас всё забито их рекламными проспектами.
-- Они продолжают их присылать по пространственной связи до сих пор. Но после каждого запроса требуют специальную предоплату. А с этим делом у нас …
-- Я знаю, -- оборвал Мэрхама барон, -- положение тяжёлое, но не безнадёжное. Кое-что мы уже нашли. Над остальным пока что работаем. Немного терпения … А как используется то, что удалось получить?
-- Пока что никак, -- развёл руками начальник производства.
-- Почему? – поднял брови барон, сделав недовольную мину.
-- Но, ваша светлость, сами знаете о ненадёжном и даже бедственном положении на нижних, производственных уровнях. Среди рабочих много ненадёжного элемента. Встречаются даже легионеры Лилового Джо. Конечно, некоторые из них искренне стараются порвать со своим прошлым, но много и откровенных саботажников.
-- Много? – удивился Траскон.
-- Ну, как сказать, -- поморщился Ньокко. – Много, это, конечно, преувеличение. Но эти люди умудряются срывать планы модернизации. Им помогают специалисты производства.
-- Но… почему?! – не выдержал барон. – Им-то чего не хватает?
-- Трудно сказать определённо, -- признался производственник, -- но, похоже, что некоторых специально подсаживают на сильнодействующие наркотики, которые постепенно меняют моральную, а потом даже и саму человеческую сущность. В таких условиях я не решаюсь запускать в рабочий цикл то оборудование, которое получено с таким трудом и – главное – которому, пока что, нет никакой другой замены.
-- Хорошо, -- кивнул, нахмурившись, барон. – С этой проблемой мы как-нибудь разберёмся. А вы пока что продолжайте работу, завершайте подготовку к окончательной наладке. Необходимое оборудование скоро появится, а с диверсантами и бандитами мы тоже покончим в самое ближайшее время.
Он отключил кабинет Мэрхама и задумался. Вызвать бы сюда крейсер «Нуфлинг» со всей командой викингов, с Дидлом Брассом, Кубком Блоном, Эль Мутой и другими воинами. Перед их наступательной энергией не выдержит никто. Вот даже злобные занзани с проклятого Зана не сумели совладать.
Да, викинги первоклассные воины, но когда дело касается открытого столкновения. Здесь же идёт, можно сказать – партизанская, подпольная война, где нет ничего явного, открытого, понятного. Здесь, пожалуй, более полезны будут иные специалисты. Такие, как Григ Шин, Омо Занц, Хай Стелл. Это была элита имперских спецслужб, специально подготовленных для таких вот операций. Группа «Сигма», тайной оружие высших имперских чинов.
Волею судьбы группа «Сигма-56» перешла на сторону Траска оф Траскона и помогла ему в противоборстве с Джозефом Трасконом и Сусаноо. Вся деликатность положения состояла в том, что бойцов «Сигма» послал лично Гал Орфис, начальник всей имперской службы безопасности, и эта группа должна была исчезнуть после выполнения деликатного задания по устранению барона с политической арены Империи. Траск всё же остался жить, противники его потерпели поражение, а бойцы «Сигма-56» исчезли. Сам барон не покидал Мардука. Установился какой-то паритет, равновесие. И нарушать его не рекомендовалось. Могла рухнуть вся конструкция негласного договора.
Потому барону и приходилось работать в Вавилоне, а за пределы Мардука вылетать Яну Чижевски. Хватит ли у него опыта ведения переговоров, необходимых связей, сил, наконец? И помочь ему было пока что нечем.
Пока барон беседовал с Ньокко Мэрхамом, Фазерли и охрана удалились из кабинета.  Траск немного походил по помещению и снова уселся в кресло руководителя. Щёлкнула клавиша связи и вновь заработал голопроектор.
Уго Новак всегда смотрел в глаза собеседнику. Будь это подчинённый, посторонний человек или даже прямой начальник. И, надо признать, взгляд его был весьма материален. Должно быть это большой плюс для опытного полицейского сыщика, каким был, да и оставался, Новак. Пожалуй, он был единственный из группы Марена, который уцелел. Вместе с Мацу Уго начинал службу в полиции и так продолжал работать до тех пор, пока всех полицейских ветеранов Джеф Траскон не уволил со службы, набрав туда своих людей.
Теперь Уго Новак снова служил в полиции, по достоинству заняв место руководителя. Через него проходил набор специалистов, и от него зависела вся служба безопасности Вавилона, да и всего Мардука в целом.      
-- Доброе утро, Уго.
-- Добрый день, ваша светлость.
Конечно, уже день. Он опять отстаёт от жизни. Но слишком уж много дел, хочется успеть больше и потому он мысленно чуть-чуть тормозит. Главное, что окружающие контролируют обстановку.
-- Ну, как там, Уго, дела на внутреннем фронте?
-- Скорее уж на глубинном. Признаюсь, похвастаться пока что нечем. Но мои люди стараются. Хочу это отметить.
-- Верю. От этого слишком многое зависит. Но, скажи, по твоему мнению почему общая ситуация никак не решается? Ведь Легион разбит наголову, командиры погибли или выловлены, а исполнители  рассеяны по всему городскому пространству?
-- Хочу честно признать, -- заявил, по прежнему глядя в глаза барона, Новак, -- что мне не хватает информации. А ещё не хватает квалификации как собственной, так и помощников. Здесь нужен настоящий ас.
-- Но ты ведь знаешь там каждый дом, каждую улицу.
-- Я раньше знал каждый дом. Лиловый Джо кое-что перестроил, как и вы, ваша светлость. Так что теперь я знаю не всё, хотя и многое. Это первое. Что касается второго, то есть квалификации, то у меня создалось впечатление (и не у меня одного), что нам противостоят уже не те недобитые одиночки, как мы думаем, а разветвлённая организация профессионалов.
-- Откуда она здесь взялась? – не хотел верить барон. – Джеф вытравил всех конкурентов. А с организаторами заговора мы всё же покончили.
-- Должно быть так. Но, тем не менее, организация существует. И она предвосхищает некоторые наши шаги. То есть превосходит нас стратегически. Отсюда я делаю выводы, что или мы просмотрели ряд высоких персон, возглавлявших этот самый Легион. Или таковые появились недавно и активно включились в противодействие нашим усилиям наладить жизнь города.
-- Интересная картина получается, -- хмыкнул барон, -- но почему вы не доложили об этом раньше?
-- Мне не хватает информации, фактов, а все эти рассуждения, пока они голословны, не являются веским доводом для неких официальных выводов.
-- И что же вы думаете делать? – с любопытством поинтересовался Траск оф Траскон, по новому взглянув на руководителя полицейских сил Вавилона.
-- Нам придётся в корне поменять тактику действий. Если раньше мы устраивали облавы в районах предполагаемой дислокации противника, несли охранные функции важных городских объектов и уделяли основное внимание внешним факторам, то теперь мы начнём копать в глубь. То есть хочу признаться, что мы подготовили несколько групп из числа легионеров, перешедших на нашу сторону, и направим их к противнику для разведывательно- наблюдательных целей.
-- Каких же?
-- Самое главное, нас интересует, кто же организовывает все успешные акции террора и диверсий в последние дни. Где находится штаб этой тайной организации. И ещё – кто занимается доставкой новейшей диверсионной техники в Вавилон.
-- Даже так?
-- Именно так. Мы обнаружили образцы новейшего вооружения, которое невозможно приобрести официальным путём.
-- Но это ведь означает …
-- … Что в дело вступила организованная преступность, имеющая доступ к арсеналам империи и разветвлённую сеть информаторов. Или у нас разворачивается тайная операция представителей имперских секретных служб. И тот и другой вариант означает, что нам в одиночку не справиться с такого рода противниками.


Глава 2.Угол зрения.
Всё последнее время Гал Орфис пребывал в унынии. И это было удивительно. Удивительно для миллионов граждан Империи. Если бы они догадались о пожиравших Орфиса ощущениях. Но неудивительно для десятков высших чиновников Империи. Имевших доступ к тайной кухне. Абсолютному большинству граждан не было дела до мемфисских интриг. И это вполне нормальная реакция. Но только самому Орфису от этого было не легче. Впрочем и ему было всё равно относительно положения обычного люда. Просто они существовали на разных уровнях бытия. Имелась теория о многопространственной сути Вселенной, и учёные всеми силами пытались добраться до параллельных миров, но пока что все их результаты приходились на теоретическую сферу разработок, но и на практике можно было наблюдать такие вот «параллельные», то есть непересекающиеся плоскости. Это касалось построения общества Империи. Сложившиеся касты, сословия и институты, позволяли сосуществовать миллионам граждан, никак друг от друга не зависящих и не взаимодействующих. Впрочем, это больше касалось вопросов философии, чем физики, и не затрагивалось исследователями.
А жаль. Именно в силу такой вот оторванности и разрушались самые сильные государственные образования.
Всё это так, но печальные размышления Гала Орфиса лежали сейчас в другой сфере. И касались они, увы, его личного положения на сегодняшний день.
С видимой стороны всё обстояло превосходно. Всеобъемлющий заговор был раскрыт и похоронен. Удалось покончить с целой армией кошмарных созданий, разгромить подпольную организацию злоумышленников и лавры победителей должны были достаться в первую очередь ему, возглавляющему органы безопасности, глаза и уши Империи. Но Пра гэгхарн Татен, Император и, одновременно, товарищ детских игр, избрал странную позицию. Он возжелал приблизить к себе выскочку из провинциальных миров, больше того, бежавшего с галактического тюремного мира особого режима осужденного убийцы. И пусть тот приговор оказался несправедливым, но общественное мнение, в такого рода делах, игнорировать было нельзя. Взять хотя бы одно лишь то, что в числе заговорщиков, в руководстве, состоял ближайший родственник этого «спасителя Вселенной», кузен и наследник рода оф Трасконов. Одно это обстоятельство должно было настроить Татена на осторожность! Но Император презрел законы этики и чем всё обернулось?
Гал Орфис оглянулся. Ему почудился позади его шорох. Но в комнате, в зале, никого не было. И не должно было быть! С тех пор, как его подвёл ближайший помощник Янус, Орфис взял за правило никого к себе больше не приближать. Спаси его Сущий от друзей, а уж с врагами он сам как-нибудь разберётся. Эта формула стала его негласным девизом. Должно быть по этой причине он всё ещё занимал этот ключевой имперский пост.
Правда, пришлось остаться одному. Формально у него был целый отдел заместителей, но только не доверенных лиц. И кому сейчас можно доверять? Он доверился Янусу, опытнейшему оперативнику, проводившему не раз самые изощрённые операции, но тот подвёл его, можно даже добавить – предал, доверившись в свою очередь этому проходимцу Валери. Это был самый большой удар за всю карьеру Орфиса. И он не выдержал – отомстил жестоко и страшно. Валери официально погиб на Мардуке, но по-настоящему его доставили на Иуну живым. Это была идея его, Орфиса – соединить Валери и Януса, чтобы устами Януса узнать все секреты этого запредельного злодея. Операция прошла удачно – мозги стараниями самых искусных нейрохирургов Империи были соединены воедино, но сам замысел закончился пшиком. Молчал Валери, молчал и Янус. То ли сила ума преступника превозмогли старания оперативника, или сам Янус взбунтовался против такого над собой насилия, но уродец на два лица при общей голове говорить не желал. Пришлось провести тайное судебное заседание, и двуликий Янус отправился в изгнание. На Твердь. Пусть он и дальше молчит. Секреты Империи не достанутся никому.
Если Янус стал отрезанным куском, то с другими своими помощниками Гал так легко не хотел расставаться. Адмирал Хао, получеловек- полукиборг, заведовал разведкой и был левой рукой Орфиса (правая рука – Янус была отсечена). Жалко, что и адмиралом пришлось пожертвовать. Это не означало, что Хао был убит или размонтирован. Вовсе нет. Адмирал здравствовал и поныне и слал депеши с уведомлением личной преданности Орфису. Наверное, это обстоятельство и стало главным, что теперь Хао находится в Приграничье. Ему пришлось возглавить целую группу флотов – Восьмой, изначально размещённый в том секторе, и Двенадцатый, который контролировал Чужие Миры и межгалактическое пространство. Сюда же входила специальная команда из учёных, которые входили в научно- исследовательский корпус службы безопасности (был и такой). Учёные занимались загадками Нифльхейма, а их «прикрывала» бригада спецназа, предмет сильного раздражения для викингов. Дипломаты вели целый год переговоры с нифльхеймцами, пока имперским учёным не позволили выстроить город на «тёмной» стороне Нифльхейма – Хеле. Ещё одна станция разместилась в Асгарде, а на орбите появился ряд спутников, где размещались свободные смены учёных и спецназа. Викинги скрежетали зубами от такого соседства, но вынуждены были его терпеть – мало ли какие секреты хранила в себе земля Хеля, а самим  нифльхеймцам было не с руки соваться туда самим – эпопея с эйнхериями ещё была не окончена и эти твари время от времени давали о себе знать.
Если уход Хао был вынужденной мерой и Орфис это понимал, то ещё одного заместителя – Монка, Гал отдалял сам. Педант Монк, крупноносый и флегматичный, казавшийся всегда сонным, потому что глаза его были полуприкрыты, но всё это было не более, чем маскировкой, а до высот карьеры он поднялся за счёт настоящего профессионализма и нюха. Его интуиция не знала промаха. Он умел высчитывать результат на основе минимума информации. Ею, интуицией, то есть информацией, он и заведовал в службе Орфиса. Именно Монк первый предоставил доклад Орфису о делах, творившихся на задворках Империи. Отсюда он почерпнул первые сведения о будущих заговорщиках. Монку, его выдающимся аналитическим способностям, можно было доверять на все сто процентов. Это был воистину незаменимый человек, кладезь обработанной информации.
Всё это так, за точность всего Гал Орфис мог смело подписаться, за каждую букву. И за годы работы в Мемфисе опыт у Монка только прибавился. Но … вот именно, всё имеет свою обратную сторону. Поработав в Императорском Дворе, Монк научился чувствовать конъюнктуру, то есть выгоду. Для себя лично и своего благополучия в будущем. А иначе здесь просто нельзя. Надо чем-то поступиться, когда меняются факторы игры.
Гал Орфис опекал Януса, Янус проявил самоуверенность, а значит и непрофессионализм, который сбросил Януса- оперативника на самое дно жизни, пошатнув позиции поддерживавшего покровителя. Орфис опекал и Монка, но Монк совсем не походил на Януса. Он был прагматиком и, по роду своей деятельности, имел полную информацию, на основе которой он делал анализ и последующие выводы.
Гал Орфис был фаворитом и другом детства Пра гэгхарн Татена и по этой причине имел много, мягко говоря – недоброжелателей, которые в силу твёрдых позиций негативные мнения переносили на друзей всесильного шефа безопасности. Теперь, когда Император перестал появляться из своих покоев, и неспроста, Монк пересмотрел кое-какие из вчерашних незыблемых, казалось, принципов.
После известных событий в Мемфисе, политический бомонд подвергся некоторой «перетасовке», кое-кто удалился восвояси, кое-кто появился из небытия вновь. Императрица Исида, которая выполнял по большей части «декоративные» функции при особе Пра Татена, теперь всё чаще блистала в великосветском обществе. И всегда рядом присутствовал её брат Сириус, высокого роста хлюст, с длинными руками, девичьим лицом и такими же наклонностями. Он привёл во Двор новую моду на женственность. Глаза отказывались смотреть на пышные причёски вельмож, выразительные глаза и сладкие манеры. Разрасталась и «подковёрная» борьба. Она стала ещё изощрённей и безжалостней, чем была раньше. Проигравшие убирались из Мемфиса навсегда, а кое-кто поплатился даже жизнью.
При таком положении можно было предугадать заранее, что скоро Монка приблизят к Трону, к подножию Трона, где прочно заняли место Исида и Сириус. Ходила масса слухов об их отношениях, но всё так далеко, так подспудно, что внешне никто ничего как бы и не замечал.
Установилось шаткое равновесие. Императором был Пра гэгхарн Татен, но он отсутствовал на всех официальных мероприятиях более года. Поговаривали о тяжёлой болезни, развившейся как последствие покушения. Опубликовывались релизы о состоянии здоровья, подданные, где-то далеко, молились о здравии, а здесь, в Мемфисе, тлел запал. Пока Император был жив, ничего не менялось, правила игры оставались прежними, но стоило ему умереть…
В таком случае власть в свои руки могли взять Исида с Сириусом, как ближайшие родственники и наследники. В таком случае Монк становился шефом их службы безопасности, а Гал Орфис … Тут были возможны варианты, и один печальней другого. Допустить этого было нельзя.
Исподволь, Орфис раскопал некие факты из биографии Сириуса и Исиды. При соответствующей трактовке они могли вызвать грандиозный скандал, и даже беспорядки в Империи. Уж больно специфичны были детали. Орфис специально допустил утечку, чтобы материалы те попали к Монку. Пусть знает, на кого он делает ставку. Неизвестно, как реагировал его заместитель, по лицу его трудно было что-то определить. Но он по-прежнему проводил много времени в компании венценосных особ. Пусть его. Знание подобных материалов является минусом в глазах благодетелей, какими были Сириус с Исидой по отношению к Монку. Рано или поздно эти знания ударят по носителям, а пока что секретоносители молчали. Их равно не устраивал скандал в Мемфисе или революция в Имперском Совете.
Пока что всех устраивало сложившееся положение, но все знали, что до бесконечности так продолжаться не может.
Пришлось Галу Орфису проявлять инициативу. Когда Пра Татен был обнаружен в невменяемом состоянии, сначала не обратили внимания на одетый на палец перстень. Но Орфис недаром был большим спецом по части безопасности. Он отвечал за всё и, соответственно, замечал каждую мелочь. С его подачи перстнем занялись профессионалы нанотехнологий. Они выяснили, что дело имеют с коммутационным устройством, работающим на нейронном уровне. Перстень сей оказался очень сложным механизмом, внедрившемся в нервную систему царственного пациента, соединив его с собой целой системой связей. Причём задействовано всё было так хитроумно, что отключение или уничтожение устройства закончилось бы шоком и молниеносным разрушением нейросвязей человеческого организма носителя на атомарном уровне, что означало одно – смерть.
Обозначилась проблема, так как данная разработка опережала все имперские новинки в этой области науки, да и создать что-то подобное не получилось. Сумели лишь подключиться к перстню и послать в задействованное виртуальное пространство фильма- программы испытателя. Результатом стала его кома. С ним особо не церемонились и попытались вытащить хотя бы разум. В результате действий учёных произошёл молекулярный коллапс нервной системы, закончившийся смертью испытателя.
К следующей попытке готовились особо. Послали настоящего профессионала – психолога, чтобы он изучил проблему изнутри. Целый научный комплекс обеспечивал его возвращение. Результатов – ноль. Испытатель с академическим дипломом внезапно умер от полного разбаланса всего организма, словно кто дал команду на самоуничтожение каждому органу злосчастного организма бедолаги одновременно.
Далее весь проект засекретили до такой степени, в какой это было возможно. Теперь весь Императорский Дворец- сфера представлял собой филиал Академии медицинских наук. Правда, с минимумом персонала. Сфера даже перекочевала на другую точку орбиты. Внутри всё было автоматизировано до предела, ни одного постороннего человека, не занимающегося разрешением Проблемы. Только учёные, Гал Орфис, Монк … и Исида с Сириусом. Да, они тоже бывали там, правда до тела Императора их не допускали.
Тем временем к коммутатору подключили приборы видеонаблюдения. Послали следующего испытателя и внимательно изучали «картинки» фильма. Но когда действие ушло в колодец, то есть испытатель провалился, изображение распалось на отдельные части, словно объект наблюдения переносился на неведомое расстояние. Это дало пищу для новых умозаключений. Что, если разум носителя перемещается куда-то в другие измерения? На смерть испытателя никто не обратил внимания, словно это была очередная подопытная крыса.
В следующую попытку послали сразу несколько человек, специалистов в самых разных областях знаний, включая сюда и профессионального разведчика из «Сигмы». Вот он продержался дольше своих учёных товарищей, но в результате погиб и он.
К тому времени Гал Орфис уже выяснил, откуда появился «перстень» у Императора. Но добраться до Валери- Януса уже не было никакой возможности. Его заместитель, срощенный с преступником, пребывал на Тверди, и может даже нашёл там свой конец. Кстати, именно тогда Орфис распорядился устроить над планетой- тюрьмой наблюдение из сети спутников связи. Вдруг они наткнутся там на Валери- Януса, да и неплохо быть в курсе того, что там творится.
Тем временем учёные продолжали колдовать над новейшей аппаратурой, а простые граждане молились  за здравие Императора. В воздухе было рассеяно предчувствие чего-то. Люди начали обмениваться слухами, экономические устои давали сбой за сбоем, появились разногласия и в парламентах. Явно начал зреть политический кризис.
Получилось так, что прикрывая особу Императора, всецело погрузившись в решение этой Проблемы, Орфис невольно обделил вниманием другие дела, чем не преминули воспользоваться конкуренты. И здесь Осирис, объединившись интересами с Исидой, показали неожиданные успехи. Двумя- тремя перестановками в Имперском Совете они добились превосходных результатов. Конечно же – что для себя.
Адмирал Науро Диас, протежируемый Орфисом, получил назначение и принял под свою команду Четвёртый флот, охранявший научную колонию вблизи ядра Галактики – таинственной «чёрной дыры», предмет изучения сотен учёных на нескольких научных станциях серии «Джастин». Другой адмирал – Аврелий Грабб, появившийся в Мемфисе, готов был целовать руки Исиде, подписавшей это назначение. В отдалении от цивилизации он и его люди совсем одичали, и внесли некую свежую струю в дворцовый этикет. Стало модным держаться небрежно и даже слегка расхлюстанно, дерзить, глядя в глаза собеседника и разговаривать чуть громче обычного. Надо ли говорить, что новый адмирал теперь входил в ближайшее окружение Сириуса и Исиды.
Появился и новый министр дипломатических отношений. Бывший министр, Самюэль Хорст, происходил из числа однокурсников Орфиса. В последнее время он слишком часто ссылался на недомогание. В результате ему предложили долгосрочный отпуск для лечения. Временно исполнять обязанности предложено было Саффорикасу, недалёкому выскочке, пребывающему даже не на вторых, а на третьих ролях в дипломатическом корпусе. Но маркиз столь ловко играл в «бордо», карточную игру с весьма нелогичными правилами, которая также внезапно вошла в моду, был завсегдатаем всех игорных салонов Мемфиса, и должно быть именно там накоротко сошёлся с Исидой.
Несколько кандидатур предложил Монк, ещё пару- тройку людей вытащил Сириус из неизвестных отстойников Мемфиса, и Орфис почувствовал, что вокруг него начинает образовываться вакуум.
Если раньше он имел собственную пирамиду, где жил и откуда руководил службой безопасности всей обширной Империи, то есть здесь же размещались управления разведки, информации, анализа, оперативных разработок, политики и других направлений деятельности, и все отделы со своими штатами специалистов, то сейчас он перебрался в Императорский Дворец, а его место в пирамиде занял Монк.
Лишь по прошествии довольно продолжительного промежутка времени Орфис понял, как он просчитался, практически выключившись из политической жизни Имперского Двора. Делать этого было нельзя ни при каких обстоятельствах, ибо от того, как идут дела в ближайшем окружении правителя, обстоит положение и самого правителя, а через него и всей управляемой территории. Это – аксиома, и забывший или игнорирующий её, рискует оказаться и вовсе не у дел.
Понял это, точнее – вспомнил Орфис на заседании Совета, куда пришёл, чтобы отвлечься от бдений у тела Татена.
Теперь Совет проходил в самой большой пирамиде Мемфиса (куда удалился Императорский Дворец), где размещались покои Сириуса. Все помещения, галереи и залы, имели богатую вычурную обстановку, характерную для планеты Куш, откуда в своё время в Мемфис и перебралась Исида, чтобы стать Императрицей. Там, в столичном граде Буто до сих пор проживают её многочисленные родственники. Осирис не раз сам бывал в тои мире, перенасыщенном интригами, где сам воздух дышал миазмами заговоров. Он не одобрял выбора Пра Татена, но понимал, что супруга Императора будет хорошей помощницей в деле управления Империей.
До сих пор так и получалось, но с тех пор, как сошёл с политической сцены Пра гэгхарн Татен, в Мемфисе мигом появился Сириус, брат Исиды, и началась ткаться паутина новой политики.
Вот он сам, Сириус, затянутый в блестящий, переливающийся всеми цветами костюм, усеянный сотнями драгоценных камней, которые своими гранями создавали причудливые узоры при разных ракурсах освещения. Брат Императрицы имел длинное лицо и узкие глаза, а одежду предпочитал носить зелёных оттенков. Пальцы его были унизаны причудливыми перстнями с самой необычной огранкой камней. Самоцветы то представляли собой ощеренные пасти крошечных монстров, то походили на ангелоподобные личики инопланетных придуманных красавиц, то бутоны чудесных вычурных цветов. Казалось, что самоцветы те были живыми и меняли форму, а с ней и внутреннюю суть по мере своего настроения или каприза носителя. Но скорей всё же такое многообразие форм могло объясниться другой, более приземлённой причиной. У Сириуса была обширная коллекция драгоценностей, и он просто менял их, демонстрируя всем геммы и камеи.          
Необычно выглядела в тот день и сама Исида. Высокого роста, стройная, с изящными формами, она облачилась в наряд, какие носили на Куше. Длинное платье было вышито нитями, представляющими собой один вытянутый монокристалл. В эти кристаллические нити были вплетены реагирующие на эмоции квазиживые биоструктуры, имеющие растительную основу. Особинкой такой ткани было цветовое многообразие, зависящее от эмоционального фона обладателя наряда. То есть клетки симбиотичного материала улавливали психоэнергию тела и вырабатывали красящие ферменты, которые, в дополнение к визуальному эффекту, привносили с собой ещё и соответствующую ароматическую ауру. Впрочем, её частенько приходилось искусственно снижать, так как при негативном настроении сладковатый душистый запах начинал меняться на нечто не совсем приличное. Такие наряды изготавливались на Куше и служили предметом экспорта.
Чело Императрицы окружала ажурная диадема, зубцы которой представляли собой кораллы Ялла, чрезвычайно ценимых ювелирами, а браслеты и обручи, коими украшены были руки Исиды, много превышали стоимость самого мощного дредноута. Кожа Императрицы была умащена кремами и притираниями, благодаря которым кожа не подвергалась изменениям и деформациям времени. Остаётся отметить ещё туфли властительницы. Самых изящных форм, они хорошо облегали ножки, а самым примечательным фактором в них был каблучок, который при ходьбе издавал «хрустальный» мелодичный звук, который складывал собой несколько повторяющихся нот, аккордов, создавая мелодию шага, когда Исида двигалась по залу.
Компьютеризированный трон Татена был здесь же, возвышаясь внушительной громадой над всем залом, увеличенный посредством площадки. За отсутствием Императора его отключили от питания и управления, и он выполнял сейчас скорее декоративную функцию. Но по обе стороны от него расположились два других трона, массивных кресла из тёмного дерева вонтонг, поделки из которого со временем приобретают прочность стали, с примесью молибдена. В одном из этих кресел расположились Исида, представляя своей особой «заболевшего» Пра гэгхарн Татена. На правах ближайшего родственника, помощника и советчика, второй трон занимал Сириус, а все другие места предназначались для Императорского Совета, организации придворно- административной. Если раньше Совет разрабатывал стратегию, Император принимал (или не принимал) их разработки и отсылал их в Сенат на утверждение и воплощение, то в последние годы Пра Татен сам определял стратегию развития, а Совет был вынужден соглашаться с тем, с чем их ознакомляли.
Сейчас, когда особы Императора на заседаниях Совета не было, члены Совета надеялись вернуть свои старые привычные функции, для чего подготовили ряд предложений. Орфис тоже входил в Совет, потому он и находился в этом зале, где занял своё привычное место.
Первым начал церемониймейстер. Он вышел в центр зала, разодетый в чёрный мундир, украшенный аксельбантами, золочёными погонами, всяческими нашивками и разнообразными орденами. Он громогласно произнёс формулу начала заседания, обращаясь к пустующему сидению Императорского трона. Ему ответила Исида, церемониймейстер поклонился ей со всем почтением и удалился прочь. Исида поднялась на ноги и открыла заседание Совета.
Совет отличался от многочисленного Сената, на котором были представлены все миры, входящие в Галактическую Империю, а некоторые, самые влиятельные звёздные семьи, куда входило два, три и более планет, имели в Сенате целые фракции представителей. Потому большая часть сенаторов представляли себя на заседаниях виртуально, но на значимых сессиях все присутствовали живьём и в полном составе. В Императорский же Совет входило не более полусотни аристократов высших сословий.
-- Слово просит граф аль Балуджи, -- громко произнёс спикер собрания, ударив деревянным молоточком по пластинке, лежавшей перед ним.
Со своего места поднялся граф, обитатель планеты Мюррид, мира пустынь и самоцветов. Исида кивнула ему, он снова уселся и кресло его выехало в передний ряд, где он развернулся лицом к собравшимся. Был граф уже довольно пожилым и смуглая кожа его начала покрываться морщинами, хотя наряд искрился от обилия драгоценностей, но всё это ювелирное излишество лишь оттеняло немощь.
-- Господа, -- начал аль Балуджи, -- я хотел бы рассказать о своём мире, о ужасающих бурях, опустошающих Мюррид, о годах неурожаев, о бедствиях, которые выпали на голову моих соотечественников. Всё это настолько удручающе …
-- Всё это должно быть так, уважаемый аль Балуджи, -- заявил нетерпеливо спикер, ударив молоточком по пластинке; звук от удара поплыл по залу. – Но эта тема не для заседания Совета. Пусть сенатор от вашего имени сделает запрос на кредит, получит какую-нибудь страховку или заём от банков. Это обычная ситуация, практика которой…
-- Нет! – Внезапно закричал старик и ударил обеими сухонькими кулачками по подлокотникам кресла. – Ситуация далеко не обычная. Конечно, я не буду оспаривать фактов, что нрав у Мюррида довольно суров, но не до такой же степени! Я, лично я сам заказал, у главного анализатора Мемфиса, компьютерного гиганта «Барклай», анализ исследований наших бедствий. Загрузил его фактами и получил резюме – наш мир подвергся атаке извне.
-- Не может быть!
-- Здесь какая-то ошибка!
Сидевшие в зале загомонили, высказывая своё мнение одновременно, обращаясь друг ко другу, но в большинстве своём всё же к престарелому графу. Орфис тревожно заёрзал в кресле. Хоть Балуджи и обратился к Совету, но вопрос, рано или поздно, будет переадресован ему. Он повернул голову к трону. Сириус сидел, спокойно облокотившись и откинувшись на спинку массивного кресла, поглаживая рукой драконью голову, спиной которого и служил подлокотник. Узкие губы его слегка улыбались, хотя это могло и показаться Галу. Исида сидела прямо, но глаза её буравили лицо Орфиса. Взгляд её, случись ему сделаться чуть более материальным, непременно прожёг бы в Орфисе внушительную дыру.   
-- Позвольте, граф, -- растерянно спросил спикер собрания, но это явное преувеличение. Зачем кому-то мог понадобиться ваш мир? Какой смысл в этом, как вы утверждаете, нападении?
-- Это не мои измышления! – Вновь повысил голос аль Балуджи. – Это результат анализа данных, сделанный главным компьютером Империи. Если у вас имеются претензии, то прошу адресовать их ему, и штату специалистов, обслуживающих «Барклай».
-- Но каково наше участие в этом вопросе? – Спросил спикер, поглядывая временами на молчавшую Исиду.
-- Я прошу разобраться, кто организовал, и каким образом, внешнее нападение на Мюррид, -- громко заявил граф и добавил, -- чтобы было с кого потребовать компенсации за восстановление порядка в моём мире.
-- Это прерогатива полиции, -- развёл руками спикер. – Их обязанностями являются соблюдение законности и порядка.
-- Прежде, чем наступит очередь полиции и судебных органов, -- вступил в полемику Сириус, -- необходимо ещё уличить злоумышленников. У нас имеется целая организация, занимающаяся как раз подобными вопросами. Не правда ли, господин Орфис?
-- Я принял к сведению, -- громко заявил, не поднимаясь с места, Гал. – Сегодня же я дам указание заняться этим делом.
-- Безотлагательно, -- добавил аль Балуджи.
-- Не беспокойтесь, граф, -- едва заметно улыбнулся Сириус. – Мы блюдём интересы наших подданных.
Интересный факт. Они уже считают своими подданными аристократию Империи. Как отреагирует на это собрание?
Собравшиеся в зале предпочли не услышать фразу, не истолковать её глубинного значения. Обменявшись друг с другом мнениями об услышанном, аристократы вновь повернулись лицом к трону.
-- Вы слышали, господин граф, -- спросила старика Императрица, -- что уважаемый Орфис обещал нам разобраться с этой проблемой? Со своей стороны мы тоже желаем принять участие и посылаем флот адмирала Грабба в систему Мюррид. Если там где и собираются злоумышленники, то они уже не посмеют и дальше строить козни в этом секторе Империи.
-- Я готов, -- заявил поднявшийся с места Аврелий Грабб, -- и мой флот в готовности, хотя и не в самой полной. Мы ожидаем прибытия трёх новых линкоров с новейшими системами вооружений.
Вот это да! Флот Грабба проходит перевооружение. И это в системе Эдмонда, под носом у Орфиса. А он ничего и не знал! Не пора ли Орфису совершить перевооружение своей службы, сделать её более мобильной и надёжной? Пора.
-- Уважаемый Аврелий Грабб, -- обратилась Исида к своему протеже, -- корабли придут в самое ближайшее время. Это не помешает вам начать готовиться к походу. Ни в средствах, ни в способах недостатка не будет.
Грабб вытянулся и отдал честь. Вид у него был самый счастливый. Орфис мог бы позавидовать ему, если бы у него не скребло так на душе. Любое действие противной стороны затягивало на его шее петлю удавки. Если молчать и внимать происходящему, то скоро на его место пересядет терпеливый Монк. Или другая, не менее послушная фигура.
-- Я прошу слова.
-- Говорить желает глава секретной службы адмирал Орфис.
Орфис поднялся, поклонился с достоинством трону и сел. Кресло под ним дёрнулось и выкатилось на ораторскую трибуну, где замерло. Гал тяжело глянул на на пустующую плиту Императорского трона, не замечая Исиды с Сириусом, потом откашлялся и начал:
-- Все вы знаете, что случилось более года назад. Но вы не подозреваете действительного положения, ибо не знакомы со всей картиной. Во что едва не скатилась вся наша Империя, вся Галактика. Горстка проходимцев, возжаждав занять место помазанника Сущего, попытались пошатнуть основу основ государства. За все эти последние годы мы слишком возгордились своим благополучием, своей силой и мощью. Заговор в самом сердце Империи, на Иуну, в Мемфисе, дал нам знать о действительном положении вещей…
-- Но если что и произошло плохого, -- выкрикнул кто-то из аристократов, и Орфис не видел кто, потому как продолжал разглядывать пустой Императорский трон, к которому он как бы и обращался, -- так именно по вине службы безопасности.
-- Я не стану оспаривать этого утверждения, хотя в этом замешано достаточное количество людей и вне Мемфиса, и внутри его. Заговор показал, насколько легко может быть разрушено то, что кажется незыблемым, и как быстро разрастается хаос, и как трудно бороться с ним. Всё это может служить пищей для размышлений.
-- Мы понимаем, адмирал, -- заявил спикер, выражая общее мнение зала, -- всю серьёзность темы, но как это касается данного заседания?
-- Я сейчас поясню. Все последние месяцы наблюдалось неустойчивое состояние многих дел в Империи. Сюда можно отнести и экономический спад, и волнения в Пограничном секторе, и даже факт нападения на Мюррид. Все эти события имеют один центр притяжения. И центр тот находится в Императорском Дворце. Все вы хорошо знаете, что уже когда заговор был обезглавлен, произошёл акт террора «вдогонку», когда сработал некий механизм, погрузивший разум и нейронную систему нашего Императора в точку коллапса. Время остановилось, остановилось время для одного кирпичика Мироздания, нашего политического объединения, но ведь для всего остального время продолжает исправно двигаться. Всё бы ничего, но кирпичик-то тот лежит в фундаменте всего нашего здания, запас прочности которого тоже не безграничен. Всё вписывается в законы Природы, в замысел Сущего и данную ситуацию невозможно заморозить до лучших времён. Требуется форсировать наши усилия преодолеть назревшую Проблему.
-- Что вы предлагаете, адмирал? – Резко и сухо спросила Исида.
-- Уполномочить меня специальными функциями. Я беру на себя все возможные риски. Надо решать вопрос с Императором, сделать ход вперёд, помочь ему. В противном случае может быть поздно. Нельзя до бесконечности замалчивать положение Пра гэгхарн Татена.
Зал замолчал, лишь эхо от последних, высказанных довольно страстно и оттого достаточно громко, слов прокатилось по обширному помещению. Аристократы переглядывались друг с другом, не решаясь высказаться.
-- Ну что ж, -- заявила Исида. – Это должно было произойти. Откладывать и дальше возможности не остаётся. Какие действия вы, адмирал, планируете совершить?
-- Я прошу дополнительных полномочий, -- напомнил Орфис. – И беру на себя ответственность. В данный момент у меня в подчинении. В данный момент у меня в подчинении находится целый штат сотрудников медицинской академии, куда собраны лучшие специалисты со всей Империи. Вот с ними я и буду работать.
-- Означает ли это, -- спросил вкрадчиво Сириус, поглаживая спину «дракона», -- что у вас нет чётко сработанного плана решения проблемы? Что вы надеетесь больше на удачу, на некий прорыв, который может принести успех, а может и не принести, погубив тем окончательно особу Пра Татена?
-- Вступать в дискуссии по столь серьёзному вопросу я не считаю этичным, -- поджал губы Орфис, -- тем более с людьми, малокомпетентными в столь деликатной теме. Скажу одно. Я доверюсь самым известным специалистам, которые наработали свой громадный опыт как в вопросах практического свойства, так и в высокой теории. Их совместный опыт может совершить настоящий прорыв в иной мир возможностей, к чему они подошли силой собственных титанических усилий. Я это всё видел, я это понял и потому прошу от вас особых полномочий.
Орфис не помнил, когда закончилось то собрание. Может, он покинул Зал заседаний, не дожидаясь окончания. Самое главное, он всё же получил карт-бланш на действия. Хоть что-то за те поражения, что свалились на его голову. И ещё неизвестно, чем закончится эта инициатива. Но он всё же чувствовал свою правоту. Нельзя откладывать до бесконечности решение проблемы, от которой зависит столь многое.
Звёзды продолжали мерцать несмотря ни на что. Это было из категории «вечность», то есть пока существует Вселенная. Звёзды будут мерцать и дальше, когда не будет уже и Пра Татена, не будет Гала Орфиса, не будет всей Империи.
Космический челнок Орфиса оторвался от шлюза правительственной пирамиды и поплыл в сторону звёзд, удаляясь от праздничного многоцветья города. Там, внизу, под ногами, кипела жизнь, носились прогулочные флайеры, медленно проплывали роскошные яхты, причаливали звёздные корабли, специализирующиеся на доставке самых богатых товаров обитаемого сектора Галактики. Несмотря ни на что, Иуну и Мемфис продолжали оставаться центром цивилизации.
Одни экраны демонстрировали эту кипучую деятельность, другие зияли чернотой открытого космического пространства, посередине которого дрейфовала сверкающая сфера Дворца. Большая часть сияния приходилась на отражение световых лучей Эдмонда, но часть света излучалась самим Дворцом, гордо нёсшем в своём чреве тело самого известного гражданина Империи.
Тело! Насколько долго Пра Татен будет оставаться телом? От этого зависело слишком многое. От этого зависело существование самого Орфиса, носителя многих тайн, в том числе и тайн Куша, мира, с которого снизошла Исида.
Дело в том, что Куш, к тому времени, как вошёл в зону интересов растущей Галактической Империи, уже владел несколькими звёздными системами и представлял собой довольно богатый союз. Большую часть своих соседей кушмены завоевали силой, а точнее – неведомыми силами. Кушмены умели подчинять своему влиянию мёртвых, по большей части – погибших соперников. Это искусство было глубоко засекречено, и владели тайной ограниченное число избранных, именуемых князьями. Во главе стоял «князь князей», или «репати». Это был непререкаемый властелин. В то время, как Империя попыталась проникнуть на Куш, этим миром управлял репати Шу.
Редко, скорее даже – исключительно редко выпадал случай, чтобы имперские армады отступили прочь, понеся поражение. Так было с Заном, частично с Нифльхеймом, и вот сейчас – Куш. Один из дредноутов, подвергшийся обработке неведомых сил, отбуксировали в тыл и долго изучали команду. Все имперские солдаты оказались поражены неизвестной болезнью, воздействие которой на организм, сказывалось самым удивительным образом. Солдаты формально были мертвы, но тем не менее действовали и при этом – весьма разумно. Они всеми силами сопротивлялись, мешая обследованию и пытаясь вступить в бой. Их обездвиживали приборами и спецсредствами. Некоторые погибали сразу, уже навсегда, на других средства не действовали. Вся затея тогда закончилась ничем, и «зомби» просто уничтожили, всех оставшихся разом.
Послали в пространство, контролируемое кушменами, одиночный корабль, заполненный отчаянными авантюристами, проштрафившимися солдатами и даже преступниками, якобы для разведывательно- диверсионного рейда. На самом деле корабль был напичкан различного рода датчиками и сканерами, а маршрут отслеживался сразу с нескольких точек. Корабль напал на одну из станций Куша, но десант, заброшенный внутрь станции, скоро вышел из-под контроля. Потом часть десантников вернулась обратно, но уже в состоянии «зомби» и началась жестокая рубка. А потом и весь экипаж рейдера отключился от систем жизнеобеспечения.
Следящей аппаратуре дали команду сбросить все записи сквозь пространство. Всё произошло на удивление быстро. Принимающая команда специалистов была уже наготове, чтобы сразу начать обработку данных. И это едва не погубило экспериментаторов. Сила воздействия была настолько велика, что учёные тоже получили тот заряд, что подверг унификации рецепторные возможности организма. И счастье, что на этот раз были  задействованы не профессионально обученные воины, а опытные врачи, физиологи, химики. Они моментально изолировали «зомбированных» коллег. Данные исследований засекретили, а с кушменами установили дипломатическую связь.
К тому времени, как отношения с Кушем улучшились, «репати» стал уже сын Шу – Геб. Он более благосклонно, чем Шу, относился к чужакам, просчитав будущую выгоду от разрастающихся рынков сбыта. Служба разведки Империи раскопала, что способности к «зомбированию» имеют лишь царственные особы и – по преимуществу – женская половина. Для того, чтобы эта аномалия не выходила на сторону, браки заключались внутри царственного семейства. Так супруга Шу была его собственная сестра Тефнут, а в свою очередь сестра Геба – Нут, стала его законной половиной, от брака с которой родились Исида, Сириус, Сет, Нафтида.
Такие внушающие ужас на обычного человека особенности привели в восхищение Императора Пра гэгхарн Татена, и он вознамерился заиметь себе в супруги княгиню Куша. Были проведены необходимые переговоры. Куш вошёл в состав Империи, на самых выгодных условиях, а Исида посетила Мемфис, где произвела благоприятное впечатление. Надо ли придумывать дополнительные доводы, если в активе уже имелось благорасположение самого Императора? Молодую княжну осыпали комплиментами и дорогими подарками.
Как-то, для потехи, Исида, ставшая Императрицей, вняла уговорам царственного супруга и ввела в транс проштрафившегося вельможу. Пра желал позабавиться, управляя поведением несчастного, чтобы, его посредством, «зомби» совершал деяния, смешные и нелепые. Вместо этого вельможа принялся всё крушить вокруг себя, и его пришлось умертвить, при этом стражники никак не могли убить его. Смертельно травмированный, вельможа ворвался в комнату стражей и успел убить и покалечить многих, пока его не уничтожили дезинтегратором.
После этого эксперимента Татен охладел к подобным забавам, а также начал задумываться, кого он пригрел рядом с собой. Во Дворе почувствовали, что Император охладел в своей «дрожащей половине» и многие из высших чиновников тоже стали избегать Императрицу. Истомившись без супруга и общества, Исида связалась с Кушем, и скоро в Мемфисе появился вальяжный князь Сириус, наследник Геба. Он приехал навестить сестру, да так и остался на Иуну, а скоро там забушевали такие страсти, что про кушменов просто позабыли.
Гал Орфис знал, что дела на Куше обстояли неважно – Геб доживал последние дни, а его супруга Нут, особа чрезвычайно своенравная, давила на мужа, требуя объявить наследника. Таковым считался Сириус, но он удалился в столичные сферы и предпочитал интриговать в Мемфисе, чем принимать бразды правления у себя дома. Наследник второй очереди, Сет, желал немедленно сделаться «репати» и оттого оговаривал братца, ринувшегося вслед за сестрой, которую ему прочили в жёны.
Сам Геб был бы не против, чтобы репати стал Сет, а Сириус сделался репати всей Империи. Тогда кушмены станут лидирующей нацией, а на Куш прольётся дождь всяческого изобилия. Величественные мечты поддерживали его силы, но дела пока что застопорились.
Всё это можно было преподнести Сенату в таком виде, что они примут услышанное за новый заговор против Императорской особы. Хорошо вписывалось в схему и отношения брата- сестры и бедного Пра Татена. На этом можно было прекрасно сыграть. Не надо было только забывать о способностях Исиды. Требовалось подстраховаться и найти кого-нибудь другого, который бы сделался потенциальным «козлом отпущения».
Тем временем челнок подплыл вплотную к сфере Дворца и преодолел мембрану шлюза. Автоматы причала приняли и зафиксировали аппарат, а Гал Орфис отправился к себе. После утомительного собрания ужасно хотелось отдохнуть, но адмирал взял себя в руки и, переодевшись в нечто нейтральное, свободные брюки и полувоенного кроя куртку, направился в императорскую часть Дворца, где расположился целый научный институт.
Близился вечер, и верный слуга вошёл в чертог господина. Со стороны всё выглядело именно так, но сам-то Орфис не чувствовал себя слугой. В этот момент он если и служил кому, то в первую очередь самому себе.
Вышколенный охранник отдал честь и доложил о состоянии дел. Агентов секретной службы во Дворце было всего несколько, из числа наиболее преданных и сообразительных. Людям Орфис доверял всё меньше, постоянно, по долгу службы, сталкиваясь с примерами, обратными преданности. Весь спектр человеческих пороков лицезрел Гал, используя этот арсенал на благо Императора, себя и Империи.
Мягкие туфли утопали в ворсе ковровой дорожки, которая протянулась от стены до стены. Ворс был высокий, мягкий и гибкий, создавал ощущение жизни. Никто из обитателей Дворца не догадывался, что доля истины в тех ощущениях присутствовала. Только жизнь-то эта была не естественная, а скорее квази-органическая. «Аргус-8000». Охранная система. В случае опасности ворс преображался в щетину щупалец, которые в состоянии были схватить и удерживать целый отряд злоумышленников. Если те бы начали сопротивляться, то «щупальца» объединёнными усилиями постарались бы разорвать объекты на части. Орфис видел инструкторский голофильм и остался доволен жутковатым результатом. Кроме «Аргуса-8000» были ещё и другие элементы защиты, знатоком и хозяином которых был он, Гал Орфис.
Встречавшиеся ему по пути учёные почти не обращали на постороннего внимания. Каждый из них был погружён в самого себя и решаемые силой интеллекта проблемы. Именно такие педанты и получили приглашение для работы во Дворце, те, что полностью уходят в проблему, пока её не удастся решить. А в их распоряжении имелось всё лучше, что создал человеческий ум до сегодняшнего дня.
-- Господин Орфис!
Гал остановился и повернулся на каблуках. К нему спешил, улыбаясь, маленький крепко сбитый смуглячок, с венчиком растрепавшихся волос вокруг обширной лысины. Он едва не споткнулся, запутавшись в ворсе, удержался на ногах и всё спешил к адмиралу, приветливо размахивая рукой.
Чуткий ворс «Аргуса» отреагировал на резкое движение, но, не уловив рецепторами волны агрессии, отпустил ботинки учёного, и тот даже не заметил этого. Таким был Дидье Эммерли, заведующий нейроорганической лабораторией. Гал остановился и встретил учёного крепким рукопожатием.
-- Кажется, мы начинаем раскрывать механизм действий нашего прибора, -- в возбуждении Эммерли был готов прямо сейчас помчаться в лабораторию. Уверенный, что адмирал, шеф имперской секретной службы, рысцой устремится следом, но этого, конечно же, не произошло. Разочарованный, Дидье остановился, но в тот же миг ухватился за рукав куртки Орфиса и зачастил, глядя собеседнику в глаза:
-- Это просто великолепно! Настолько остроумная система идентификации нейронов носителя. Они умудрились обойти сигнальную систему и подобрать ключик к порталам …
-- Минутку, Дидье. Расшифруй мне, пожалуйста, кто это – они, про какую сигнальную систему ты говоришь, и какие порталы были задействованы? И где? Здесь, во Дворце?    
-- Да! – Едва ли не в полный голос закричал учёный. – Именно здесь, во Дворце. И более того, в теле нашего Императора. Эти порталы суть нервные окончания, к аксонам которых и подключился тот удивительный прибор, сработанный в виде перстня. Но этого мало, что он соединился с аксонами. Он сумел переподчинить их себе, а «завербовав» их, выражаясь привычным для вас, господин Орфис, языком, тот прибор начал выстраивать свою собственную синоптическую цепь, используя в качестве строительного материала нервную систему носителя, то есть нашего дорогого Императора. Именно по этой причине система внутренней сигнализации, рецепторная, и не сработала. Ведь «чужак» к тому времени стал для организма своим.
-- Что это нам даёт, кроме теории? – Сухо оборвал восторженные речи учёного адмирал.
-- Что даёт? – Переспросил Эммерли. – Мне кажется – многое. Одно то, что мы разобрались с этой системой и поняли её, раскрывает двери к постижению остальных секретов. Теперь дело скоро дойдёт и до вас. Готовьте для нового эксперимента своего человека. Мы включим его в схему прибора, и он отправится проторённым путём к закапсулированному разуму, месту, куда проваливаются сигналы синоптических цепочек.
-- Это куда?
Вместо ответа Эммерли широко развёл руками, а потом сорвался с места и унёсся вперёд, не в силах шествовать рядом с невозмутимым разведчиком. Таков тип настоящего учёного, отдавшегося в объятия чистой науки, с полной взаимностью последней.
Орфис мерно двигался следом, с невозмутимой миной на равнодушном лице, хотя изнутри его распирало от самодовольства. Только настоящий профессионал, стратег, мог так предвосхитить события, опередив их силой собственного интеллекта. Часом ранее, на собрании Имперского Совета, он потребовал карт-бланш на дальнейшие действия, а во Дворце тем временем учёные «подмяли под себя» проблему, отданную им на растерзание. Если бы слухи о той победе просочились в Мемфис, то Совет, с подачи Исиды и её братца, всучил бы ему в помощники своих людей, скажем, того же Монка, а тот, или те, в нужный момент перехватили бы тайну. Таковы уж законы, действующие в самом сердце Мемфиса.
По мере приближения к чертогу, где содержалось тело, Орфиса сканировали и просвечивали замаскированные датчики. Адмирал был спокоен. Здесь его власть превалировала над всеми остальными.
Открылись последние створки, мягко раскатившись в разные стороны, подобно диафрагме фотосъёмочного аппарата. Орфис вошёл внутрь камеры. Отсек был надёжно отрезан от всего остального мира, и всё здесь блистало стерильной чистотой и свежестью.
Посередине отсека стояла прозрачная камера, внутри которой, в розовой взвеси, плавало обнажённое тело Пра Татена. Император словно застыл, подобно криогенной статуе, замороженной до определённого срока.
К телу Императора тянулись тоненькие трубки, по которым подавались питательные смеси и ферментативные растворы, необходимые для внутренней секреции, для жизнеобеспечения всех процессов, которые должны протекать в теле. На среднем пальце левой руки хищно сидел массивный перстень с белым, наполовину погружённым в широкую оправу, камнем. Отсюда, от входа. Он напоминал глаз мертвеца, лишённый жизненной искры, но фиксирующий всё. Надо запомнить это ощущение и поделиться им с Дидье Эммерли, на предмет изучения.
Откуда-то из-за камеры, навстречу Орфису, вышли двое, облачённые в белые медицинские комбинезоны из материи, поглощавшей микроорганизмы, что обеспечивало стерильность. Потом, когда фильтры комбинезонов наполнятся и поменяют свой цвет на тёмный, комбинезоны будут отправлены на обработку, после чего вернутся обратно, в дело.
-- А ты знаешь, дружище, -- говорил один из учёных товарищу, -- сейчас Пра Татен походит на самого обычного гражданина, лишённый всей той мишуры, что полагается ему по статусу.
-- Не скажи, -- тут же отозвался коллега, -- вряд ли с обычным гражданином случилась бы подобная история. Я бы не поменялся ни за какие блага местами с Императором, даже когда он был в центре внимания. Я говорю не только об опасностях, которые подстерегают высших персон вследствие интриг окружающих. С этим ещё можно как-то справиться, если погрузиться полностью в их мир и понять правила игры. Я имею в виду ту ответственность, что лежит на них, на Императоре. Это надо же, держать на своих плечах, на своём уме и сознании, на опыте, такой груз, как вся наша Империя, с множеством обитаемых миров, каждый из которых имеет свою историю, свой путь, и надо уметь свести их всех воедино, заставить жить общими целями, интересами, стремлениями. Это почти что невозможно для обычного человека.
-- Но в его распоряжении целая армия опытных специалистов – дипломатов, политологов, экономистов, социологов. Ты же сам видел, на наших глазах делается вся эта политика.
-- Вот именно, потому и не представляю, что видел. Если раньше всё это было где-то далеко и оторвано от привычной реальности, и казалось, что там какие-то необычные люди со сверхспособностями и предвидением, которым всё по плечу, то теперь, когда я очутился в Мемфисе и убедился, что здесь всё так же, как и у нас дома, и даже в чём-то хуже, что здешний люд имеет больше возможностей запустить свои руки в казну и использовать ресурсы Империи для личного блага, я по-другому вижу теперь положение дел. И оттого мне бы совсем не хотелось оказаться на месте Императора. Более того, скажу тебе по секрету, коллега, мне теперь ужасно хочется очутиться снова дома, на Трое, рядом с женой и дочурками. И сейчас я ни за какие посулы не согласился бы участвовать в этом проекте.
-- Это почему? – Вкрадчиво спросил Орфис, подобравшись к беседующим учёным почти что вплотную. Ему показался интересным разговор двух умных, эрудированных, наблюдательных людей, оказавшихся волей обстоятельств в столице Империи и приблизившихся к особе Императора, точнее – к его телу.
-- Себе дороже, -- машинально ответил учёный и лишь затем повернул голову. Потом он побледнел настолько быстро, что Орфис даже испугался, как бы он не потерял сознание, ведь резкий отток крови, поставляющей мозгу кислородное питание, чреват именно такой защитной реакцией. Но медик- технолог сумел очухаться. Теперь произошёл обратный процесс, и его лицо залилось кумачом краски.
-- Виноват, господин адмирал, -- запинаясь, начал объясняться медик, но Орфис его благосклонно похлопал по плечу.
-- Ничего. Всё в порядке. По роду службы и в силу некоторых присущих мне качеств я больше всего ценю откровенность. Лишь откровенному человеку можно довериться целиком и полностью. При этом я ещё добавлю, что ваши наблюдения верны на все сто процентов. Здесь, в Мемфисе, люди собрались, как на подбор – агрессивные, алчные, напористые. Ведь именно такие и пробиваются на самый верх карьерной лестницы – сильные и инициативные. А то, что, пробившись в высшие сферы, они продолжают свою, уже привычную, игру и дальше, то здесь, наверное, поле для исследований для социопсихологов, почему они не переключаются полностью на служение пусть даже и себе, но через рост благосостояния и интеллектуализации общества, а не наоборот. Как высчитаете?
-- Я? – растерянно переспросил учёный. – Я мало задумывался над подобными вопросами … совсем немного … много времени уходит на исследования, ради которых нас сюда и пригласили.
-- Вот и прекрасно, -- широко улыбнулся Орфис. Растворяя в ней появившуюся было горечь, -- вот и хорошо, что у нас есть люди, которые практически всё время отдают работе, привычной для себя. Если бы все у нас, активное большинство, поступало подобно, каких высот и целей мы бы достигли. И не пришлось бы расхлёбывать тут … Впрочем, давайте ближе к делу. Дидье Эммерли доложил мне, что достигнуты некоторые положительные результаты в ваших исследованиях. Что вы можете сказать об этом?
-- Эммерли со своими людьми занимается нейродинамикой, в то время как мы отвечаем за параметры физиологического характера, следим за течением процессов в организме, за баланс и равновесие обмена веществ.
-- Так мы с вами коллеги, -- внезапно расплылся в широкой улыбке Орфис, -- вы, как и мы, телохранители? Ха-ха.
Медики, переглянувшись, одновременно кивнули.


Глава 3. Сомнительный случай.
Формальным поводом покинуть Мардук для Януша Чижевски стало желание поправить финансовую базу Траск оф Траскона. Для этого у него имелся полный набор документации и несколько секретарей- консультантов, которые могли оказать практическую помощь в любой момент. Кроме того, имелась даже помощь нелегальная, но Чижевски, человек практичный, об этом помалкивал и на связь выходил в исключительном случае.
Дело в том, что старый барон оф Траскон, отец Траска, занимался инвестициями, вкладывая некоторые средства в разные проекты. Прошли уже все говорённые условиями сроки, сам барон погиб, а его наследникам – сначала Траску, а потом Джозефу, тоже было не до тех, полузабытых, сделок. Траску – по вполне понятным причинам, а Джеф сделал ставку совсем в другой области делопроизводства. Если бы у него выгорело, то в его распоряжении оказался бы неисчерпаемый источник финансов. Но «затеи» его провалились, а появившийся снова дома Траск с головой погрузился во внутренние проблемы Мардука.
Разбирая старую документацию, Чижевски наткнулся на те самые забытые сделки. К тому времени дела в Вавилоне складывались не самым благоприятным образом, и Траск оф Траскон пребывал в состоянии нервного истощения. Он буквально всё пропускал через себя и его нервы были на грани большого срыва. Чижевски хотел подбодрить его, притащив документы фьючерских сделок. Но неожиданно для себя наткнулся на стену непонимания. Барон не желал принимать то, что было эфемерно и где-то там, далеко. Его волновало то, что было рядом и требовало самого пристального внимания и работы. Примерно так он и объяснил Янеку, после чего удалился в Вавилон на целую неделю.
Ту неделю Янек потратил на подробное изучение проектов инвестиций. Один из них заключался в переработке биомассы и извлечения из неё энергии. Суть заключалась в том, что потребляемые растениями свет и тепло светила надо было извлечь, оставив растению для существования и развития необходимую часть. Авторы разработали проект увеличения энергопоглощения деревьями тепла и света, на порядок поднимающий и отдачу. Барон субсидировал созданную компанию необходимой суммой кредита на практическое применение, то есть строительство опытной лесной энергостанции, экологически чистой по всем параметрам. По расчётам выходило, что компания должна была успешно доказать выгоду своего проекта и охватить своей энергосистемой разработанного типа свой мир, Клайв.
В радужном видении Чижевски ожидал, что энергокомпания начала строительство дендростанций уже и в других мирах, и проценты отчислений на фамилию Трасконов должен достигнуть внушительных размеров.
Другой проект был связан с океанами планеты Аква. Народ, населяющий Акву, всю жизнь сражался с водными пространствами, выстраивая искусственные острова, поднимая огромные дирижабли с заводскими цехами внутри гондол, собирая стратосферные научные станции. Все средства уходили на это противостояние стихиям, а народ Аквы всё беднел и хирел. Тогда нашлись светлые головы и предложили не бороться с водой, её переизбытком, чему было никак невозможно толком противостоять, а подружиться с ней, вступить, что называется, в союз. В таком случае уже не надо будет опасаться разрушительных штормов, уничтожающих рукотворные острова и корабли, не оплакивать сбитые ураганами самолёты и промдирижабли, не сетовать на дорогостоящие станции, поглощавшие большие материальные ресурсы, что было неподъёмно для бедной Аквы.
Группа молодых учёных разработала тот проект по генетическому изменению расы, скрещивание их с близкими по генотипу морскими обитателями. За свой счёт они уже провели тогда первые опыты, хирургически изменив организмы партии добровольцев. Те успешно вжились в морские просторы и получили от этого массу удовольствия. Все недостатки эксперимента сейчас должны быть исправлены. Ожидалось, что сама Природа начнёт вносить коррективы, выращивая обновлённые организмы естественным путём. До Мардука тот отчаянный призыв о помощи дошёл посредством глобальной пространственной гиперсвязи. Траскон откликнулся согласием помочь материально за будущие проценты от деятельности подводной экономики Аквы.
Было ещё несколько документов, на менее значительные суммы, доход от которых вряд ли мог помочь существенным образом экономике Мардука. Должно быть старый барон взялся заниматься благотворительной деятельностью и не всегда рассчитывал получить выгоду от вложенных средств. Но два выделенных проекта были интересны, особенно с точки зрения инвестора.
По звёздному каталогу ближайшим миром была Аква, планета в системе Энгланда. Туда и отбыл Ян Чижевски, оставив на потом Клайв.
Звёздное путешествие не отличалось ничем необычным. Звёзды приняли его в свои объятия и вернули, когда корабль оказался вблизи от Энгланда. Кроме Чижевски с эскортом из помощников, его сопровождали многочисленные попутчики. Все стремились посетить мир Аквы. Это предсказывало благополучное завершение взятой на себя миссии.
«Посетите Акву». «Воплощение мечты». «Истинный Эдем».
Многочисленные плакаты и призывы встречались на каждом шагу Чижевски и остальных пассажиров корабля. Они высадились на массивной космической станции, переоборудованной под космодром. Отсюда планета выглядела гигантским полем, покрытым густым облачным покровом. По законодательству Аквы было запрещено пользование высокоэнергетического транспорта, то есть накладывался строгий запрет на непосредственную посадку на поверхность не только космических лайнеров, но даже яхт и челноков. Впрочем, со станции можно было опуститься на масс-лифтах, то есть довериться пространственной телепортации. Вещь весьма неприятная, но взамен предлагалось кое-что необычное.
Признаться, в этом секторе космоса Аква пользовалась успехом. На причальных консолях уже расположились несколько кораблей, да ещё к шлюзам пристыковывались корабли классом пониже, то есть на космодроме должно быть довольно многолюдно.
Проверив блок документации на жёстких носителях, Чижевски приоделся для солидности в богатый костюм. Среди украшений блистали розовые, фиолетовые и голубые самоцветы, должные повысить его статус представителя владетеля Мардука. Секретарь тоже постарался на славу.
Прогулявшись по станции, Чижевски к своей досаде не обнаружил никакого правительственного учреждения. Всё свободное пространство станции занимала наглядная реклама Аквы и призывала всех желающих посетить её. Странное дело, ведь навряд ли противники посещения прибыли сюда, чтобы заявить громогласно, что им не нравится эта планета и они ни за какие коврижки не спустятся вниз. Как бы то ни было, но на станции имелась своя охрана, полицейские в мундирах и с нейрошокерами на поясе, в специальных чехольчиках. Ещё были клерки, проверяющие личность каждого прибывшего.
Один из них вызвался побеседовать с Янеком. Чижевски приосанился и гордо направился на встречу. Одного из секретарей он взял с собой, остальные отправились в ресторанчик, где отдыхали в основном экипажи космических кораблей. Пассажиры терпеливо дожидались разрешения поскорее очутиться внизу и лишь единицы из них решались заглянуть в ресторан, либо бар, предпочитая провести время в зале ожидания.
-- Какова цель вашего посещения Аквы? – Спросил Янека представитель службы безопасности космодрома, как он представился, Аристарх Гелос.
-- Я хотел бы встретиться с кем-нибудь из работников государственных органов, -- улыбнулся Чижевски, представляя себя дипломатом со стажем.
-- Государство? – Переспросил клерк, всматриваясь в данные собеседника, указанные на экране компьютера. – Но при чём здесь наше государство для жителя Мардука? Наши миры ничем не связаны, ни экономическими, не политическими контактами.
-- Ну, видите ли, -- замялся Янек, обдумывая, как объяснить свой положение этому незаинтересованному человеку. – Вообще-то я представляю одно частное лицо, которое вполне возможно имело связи с государством Аквы пару десятилетий назад.
-- Но за это продолжительное, признайте сами, время на Акве утекло много воды! – Улыбнулся чиновник своей удачной шутке, которую он, должно быть, произносил множество раз. – Вряд ли вы найдёте там, внизу, кого-нибудь, кто занимался делами с обитателями иных миров. Не лучше ли вам завязать отношения с нашей компанией? «Миссия обретения» даёт вам реальный шанс вкусить гармонию в полной мере.
-- Простите. Но мои обязательства ограничивают желания и возможности. А государственные органы? Каким образом я всё же могу связаться с ними?
-- На поверхности, -- сразу поскучнел лицом клерк. – Там находится государственная власть архипелага. Только я сомневаюсь, что вы найдёте там общие интересы. Если появится желание, обратитесь в ближайший офис нашей компании «Миссия обретения». Я надеюсь, что вы запомните.
-- Можете не сомневаться.
Провожаемый пристальным взглядом клерка, Чижевски покинул помещение и облегчённо вздохнул. Что ж, первая попытка связаться с государственными структурами закончилась неудачей, но это не повод огорчаться. Пробный шар на то и пробный, чтобы прощупать неизвестные позиции, а ему лучше всего воспользоваться архивными данными, проследить судьбу проекта и затем обратиться с полномочиями к сегодняшним хозяевам разработок.
Тем временем была дана команда на отправление. Разномастная толпа хлынула в транспортные помещения. Масс-кабины посылали туристов одного за другим, целыми компаниями. Дошла очередь и до Янека. Со спокойной снисходительностью опытного путешественника он вошёл внутрь. Набирать код перехода не было необходимости, так как маршрут был один – вниз, а там уже дороги расходились.
Организм скрутила судорога, воздух комом спёр грудь, он поперхнулся, но ступор уже закончился, оцепеневшие члены отпустило, и дверь распахнулась. Он шагнул наружу.
Над головой струились массивные жгуты облаков, меняющих форму и цвет, в зависимости от угла освещения. До горизонта протянулась водная гладь, если так можно назвать океанские волны, пребывающие в вечном движении. Они накатывались на скалистый берег острова, отступали и летели снова в стремлении разбить, снести прочь эту преграду, может быть последнюю в этом водном мире.
Ян Чижевски оглянулся. За его спиной высился бетонный павильон с транспарантом. «Водный мир Аква приветствует тебя!». Другие плакаты призывали к сотрудничеству с «Миссией обретения». Должно быть так здесь именовалась крупная туристическая фирма, что обслуживала туристов с других миров. Если так, то они должны процветать.
Словно в подтверждение из океанских волн вынырнуло что-то сферическое, радужное, переливающееся обилием огней. Причалив к берегу, корабль- амфибия наполовину выполз на скалистое подножие утёса и выдвинул вверх трап. Гиды- сопровождающие тем временем сгруппировали толпу и направили её на эскалатор. Ступени побежали вниз, втягивая людей внутрь судна. Когда последний из сопровождающих исчез в отверстии, ступени лестницы сложились вместе и закрыли кабину куполом. Амфибия сползла с утёса и бесшумно ушла в глубины вод. Волны сомкнулись над субмариной и снова принялись за свою разрушительную работу.
На краю скалы остался Ян, его помощники и ещё два- три человека, которые уже брели к группе невзрачных строений, сложенных из каменных блоков. Ян, со своими спутниками, потянулись за ними. Оказалось, что это были местные жители, возвращавшиеся к себе домой.
Городишко здесь был совсем невзрачным, на три десятка жителей, обслуживающих транспортный приёмный пункт компании «Миссия обретения». Все, как на подбор, неразговорчивые и хмурые. Всеми силами они пытались отделаться от непонятных докучливых чужаков. Узнав, что ближайший государственный орган Аквы находится на соседнем острове, Янек оставил аквитян в покое. Они устроились на ночь в крошечной душной клетушке на скрипучих топчанах. Три четверти часа Ян вслушивался в рокот прибоя, пока не провалился в омут сна.
Всю ночь Януша мучали кошмары от неудобной постели, духоты и нарастающих предчувствий. Утром, едва забрезжил тусклый рассвет, он оттолкнул в сторону липкое от пота одеяло из синтетической шерсти и с трудом поднялся на ноги. Помощники выглядели не лучшим образом. Наскоро позавтракали сухим печеньем и горячим бодрящим напитком из искусственных компонентов. Заплатив за ночлег. Они выбрались наружу.
Цветное освещение транспортного павильона было отключено, и он сейчас выглядел мрачной каменной глыбой, фурункулом на базальтовом теле скалы. Угрюмые техники что-то меняли там, искрил сварочный аппарат, а в воздухе стоял неистребимый запах йода и сгнивших водорослей.
С трудом Чижевски организовал поездку на соседний остров архипелага. Как выяснилось, тот остров, где они провели ночь, принадлежал компании «Миссия обретения», а остальная часть архипелага и была собственно Аквой. Это всё, что осталось от единственного континента на планете.
Архипелаг поражал своей нищетой и убогостью. Аквитане передвигались в основном пешком или на механизированных тележках, оборудованных электромускульными приводами.
Наконец Януш нашёл здание, где располагался местный муниципалитет, суд, полицейская управа и архив. Кажется, там были ещё какие-то таблички, но Чижевски, обнаружив номер искомой комнаты, направился туда, чтобы начать поиски вклада своего товарища.
Конечно же, и здесь царили уныние и запущенность. В архиве находился единственный компьютер какой-то давней модели, явно заторможенный. Становилось понятно, почему он был недоступен на расстоянии. Архивариус, выслушав желание клиента, забрал плату и ввёл код доступа, после чего настроил машину на поиск и удалился по своим делам. Должно быть, кроме обязанностей обслуживать архив, он занимал ещё несколько должностей в этом забытом Сущим городке. Янек отпустил своих помощников пошататься по городу и поглазеть на местные достопримечательности.
Казалось, что время здесь, на Акве, остановилось и погрузилось в спячку. Всё происходило (если происходило вообще) ужасно медленно. Угрюмо гудел механизм в сером пластиковом корпусе, а под потолком кружились вездесущие мухи. Неизвестно, откуда они здесь взялись, не иначе как контробандой были перевезены через космическое пространство. Чижевски наблюдал за их полётом, стараясь ни о чём не думать.
Наконец появился первый результат, отобразившись  на пыльном экране. Голограммой здесь и не пахло, поэтому пришлось напрягать зрение, вчитываясь в мерцающие символы линкоса. Компания молодых учёных, при помощи финансовых вливаний инопланетного инвестора предложили проект выхода из нарастающего кризиса. Это было именно то, что Чижевски разыскивал. Следующая публикация рассказывала о необычайном подъёме, охватившем аквитян. Закипела работа. Все трудились, не покладая рук. Об этом, в разных эпитетах, рассказывалось, восторженно выделяя различного рода детали.
Дальше…
Дальше…
Ага. Вот первые результаты.
Первые оперированные «ихтиандры» осваивали необозримые океанские просторы. Это была настоящая сказка. Людям, привыкшим всю жизнь довольствоваться крайне ограниченными пространствами, вдруг подарить территории, которые с трудом можно обойти, то есть оплыть. При этом открылся неисчерпаемый источник продовольствия. Плюс новые энергетические источники. Плюс новая национальная идея. Плюс … Плюс … Плюс …
Выгод обнаружилось столько, что от успехов кружилась голова, если верить газетным публикациям. Уже множество народа переместилось туда, в глубины Аквы. При этом компания учёных, получившая название «Обретение», обрабатывала переселенцев с помощью генетического моделирования, то есть геном организма получал новый код ДНК, который в течении четырёх- пяти лет менял организм для подводного существования.
Скоро выяснилось, что под водой не нужно многое, без чего невозможно существовать на поверхности. Не нужны капитальные дома, их великолепно заменяли гроты, коими были испещрены прибрежные шельфы. Не нужны мощные транспортные механизмы, потому что каждый сам себе и машина, и самолёт, а для немощных имелись маломощные тягловые моторы. Не нужна армия, ведь на дне было столько места и простора, что делить его не имело смысла. Не нужна оказалась и полиция, потому как не стало социальных условий для появления преступности. И так во всём … Общество подводного мира начало стремительно меняться …
С грохотом распахнулись двери и в помещение архива, один за другим, вошли не менее десятка крупных, сурового вида субъектов.
-- Януш Чижевски? – Спросил самый мрачный из них, с лицом, словно вырубленным из камня.
-- Да, -- ответил Ян. – С кем имею честь говорить?
-- Сирен Клаузвиц, -- сухо представился мужчина, -- полицейское управление Аквы. Прошу подняться вместе с нами.
-- Полицейское управление? – Удивился Янек. – Но в чём моя вина? Или ваш визит не является арестом?
-- Это будет зависеть от вашего поведения, -- ответил Клаузвиц. – Если вы идёте с нами добровольно и подчиняетесь, то это одно, а если вы начинаете заявлять о своих правах, то это совершенно другое, и можете в этом случае считать себя арестованным.
-- Но это же ничем не оправданное насилие, -- заявил громко Чижевски. Высказав протест, он всё же двинулся с полицейским, который на ходу буркнул:
-- Всё, что происходит на Акве, является самым настоящим насилием.
Больше он не сказал ни слова, пока они не дошли до следующего этажа здания, обстановка которого больше соответствовала категориям цивилизации, чем всё, с чем сталкивался Янек, пока находился на малогостеприимном архипелаге. Обстановка, мебель, телекоммуникационная техника. Вот только люди … Все они были почему-то настроены против него.
-- Цель вашего приезда? – Между тем начал допрос Сирен Клаузвиц. Остальные как-то разошлись по разным местам и большей частью пропали из поля зрения.
-- Установление деловых отношений с правительственными структурами Аквы, -- бойко ответил Чижевски, решивший, пользуясь случаем, расставить всё по своим местам.
-- Правильно ли я вас понял, -- недоверчиво переспросил полицейский, -- что вы искали контактов с правительством Аквы?
-- Именно так, -- подтвердил Янек, -- с самого начала я пытался установить связь с аквитанами, обладающими положением в обществе.
-- Но почему вы тогда связались с компанией «Миссия обретения»?
-- Почему? – Удивился допрашиваемый. – Но это единственная аквитанская организация, представительства которой имеются на других мирах. Каким образом ещё я мог попасть сюда?
-- Посольство Аквы есть на Габре, консульства на Гамме и Оуэне.
-- Я не имел представления об этом, -- признался Чижевски. – Ведь я представляю частное лицо.
-- В конце концов можно было прилететь прямо на Акву. Космодром принимает частные корабли, хотя принадлежит целиком и полностью «Миссии обретения».
-- Видимо, -- согласился Чижевски, -- я должен был именно так поступить. Простите меня. Я не понимаю своей вины. Я обратился к услугам компании «Миссия обретения», но только для транспортных услуг.
-- Это выяснится до конца нашей беседы, -- сурово заявил Клаузвиц, -- если вы не будете нас обманывать и вводить в заблуждение.
-- У меня нет таких намерений. Но, может быть, вы проясните ваше поведение. Насколько я понимаю, это связано с компанией «Миссия обретения», но ведь это компания аквитанская и чрезвычайно богатая.
-- Да, финансовых средств у них в избытке, но зарегистрированы они в открытом списке транспланетных компаний, то есть к Акве отношение имеют лишь косвенное. Если честно признать, то выплачиваемая ими арендная плата почти единственный источник существования для аквитян и правительства этого мира.
-- Что-то я плохо понимаю, -- признался Янек, внутренне собираясь.
-- Для этого надо совершить экскурс в наше недавнее прошлое, -- со вздохом произнёс полицейский, ставший чуть мягче, чем был до того. – Тогда Акву захватил общепланетный кризис, когда экономика, промышленность, социальная сфера обрушивались на глазах, буквально вместе с остатками континента, в результате неблагоприятных природных факторов. Предлагалось даже массовое переселение на иные миры, где всё начинать бы пришлось с белого листа. А ведь наш мир велик и богатства его неисчислимы. Просто все они находятся под многометровым слоем воды, а разрабатывать его не позволяла слабая ресурсная база. И тут появился богатый инопланетянин. То есть – появился, это не совсем точно. Его нашла группа наших учёных, разработавших безумный план покорения океанов Аквы. И он поверил им. Появились средства. Учёные зарегистрировали общество под названием «Обретение» и прооперировали первую партию переселенцев. Они стали основой для будущей расы «ихтиандров» - подводного человечества. Опыт прошёл на редкость успешно. Волна переселенцев нарастала, но скоро закончились средства, выделенные богатым инвестором. Подсчитав смету расходов, учёные пришли в панику. Чтобы удовлетворить все потребности, нужна была кредитная сумма во много раз больше полученной. К своему первому инвестору они больше не решились обращаться. Пошли по другому пути – провели широкую рекламную кампанию по глобальной имперской информсети, обещая все блага для желающих вложиться в это беспроигрышное дело. На беду такие «доброхоты» нашлись. Они заключили с нашими учёными из «Обретения» финансовый союз, в результате которого появилась масса кредита, но уменьшилось их участие в компании. Да, теперь научное общество стало научно- финансовой компанией «Миссия обретения», и носила всё более религиозный характер, нежели, как первоначально – научно-практический.
-- Религиозный? – Удивился Чижевски.
-- Представьте себе, -- подтвердил Симон Клаузвиц. – В рекламных проспектах говорится о «подводных садах Эдема» и «полной гармонии мира и себя».
-- Постойте, -- вскрикнул Янек, -- но именно об этом мне говорили в представительстве компании и на космодроме. Признаться, я пропустил эти слова мимо ушей. Меня волновала совсем иная миссия. Но, продолжайте, пожалуйста. Меня заинтересовал ваш рассказ.
-- Заинтересовал? – Поиграл желваками суровый полицейский. – Извольте. Продолжу. Когда большая часть аквитян погрузилась под волны, мы, наконец, спохватились, что дела идут не совсем так, как задумывалось. Несмотря на то, что проблема в общем-то разрешилась, но совсем не таким образом, как мы надеялись. Народ постепенно освоился там, под водой, но экономика, социум, промышленность, наука, ради чего всё и затевалось, пришли в окончательный упадок. Все прибыли, какие перепадали на Акву от переселения, уходили на счета «Миссии обретения», а они делились с нами, официальными структурами, лишь жалкими крохами, только-только позволяющими сводить концы с концами.
-- Вы, наверное, что-то предпринимали? – Поинтересовался Янек.
-- Пытались, -- сверкнул глазами полицейский. – Даже нанимали профессионалов из частной сыскной конторы, которые, затесавшись среди переселенцев, побывали в самой компании и там, в глубинах Аквы. У нас даже остались фильмы, отснятые ими.
-- Было бы любопытно взглянуть.
-- Мы отсеяли лишнее. В офисах компании много весьма специфического материала, а вот подводные съёмки …
Загорелся экран голопроектора и скоро вся комната замерцала блёстками от перехода освещения в пластах воды. Среди извивающихся плетей водорослей мелькали многообразные создания. Большую часть своей жизни Ян Чижевски провёл в космосе, на межзвёздных кораблях и станциях, а те миры, где ему всё же приходилось пожить, не были так богаты водными массами, как Аква. Разве что Мардук, где Ян основной время проводил в мегаполисе Вавилон, или в поместье барона. Потому всё происходящее перед его глазами казалось диковиной.
С любопытством он вглядывался в испещрённое отверстиями гротов подводное дно, любовался коралловыми зарослями и разноцветными рыбами, среди которых встречались особи самых вычурных форм, наблюдал за жизнью в этом пространстве, за свободой движений. То и дело в поле зрения попадали люди. Было удивительно видеть их без снаряжения для подводного плавания. Правда, у большинства имелись специальные приспособления, имитирующие плавники, но надо отметить, что не у всех. Странно смотрелись выпуклые глаза, увеличенные конечности, бочкообразные торсы.
-- Вы заметили? – Возбуждённо спросил Клаузвиц, который внимательно следил всё это время за реакцией гостя. – Генетические изменения сильно модифицировали тело, не правда ли? При чём с каждым циклом различия нарастают. От первых переселенцев не осталось уже ничего человеческого. Это ужасно?
Чижевски покосился в сторону полицейского. Сирен Клаузвиц весь напрягся, вглядываясь с неприкрытой ненавистью в двигающееся рывками существо, в котором можно было с трудом узнать человека. Существо повернуло приплюснутую треугольную голову. На них глянул узкий зрачок. Где он видел подобный? Сердце тревожно забилось в груди. Такие же глаза были у эйнхерия!
-- Вы что-то знаете! – Вдруг громогласно рявкнул Клаузвиц; и сразу пропало объёмное изображение морского дна. – Вы что-то знаете!! Но и мы узнаем. Компания «Миссия обретения» узнала, что мы заказали аналитические исследования о поэтапном освоении глубин Аквы. Да, результаты тех исследований получены только что. По материалам исследований можно заводить уголовное дело против «Миссии обретения», как тоталитарной секты, работающей над целью деградации человечества, уничтожения его, как доминирующего вида. Что скажете на это вы, шпион этих выродков?!
В лицо Яну глянул зрачок излучателя. Сирен Клаузвиц направил ствол лучевика на гостя. Остальные, всё время бывшие рядом,  тоже оказались вооружёнными. Что они затеяли?
-- Господа, -- попробовал оправдаться Чижевски, поднимая руки над головой. – Вас кто-то ввёл в заблуждение. Я не имею к вашей «Миссии обретения» никакого отношения. Я хотел всего лишь связаться с правительством Аквы.
-- С правительством Аквы?—Осклабился в зловещей улыбке Сирен. – Ты его нашёл. Мы и есть правительство. Я – Президент и одновременно Верховный Главнокомандующий армии, насчитывающей около сотни солдат. Все они вооружены и ждут теперь команды к действиям. Вон там у стены – министр по связям с Империей. Это к нему ты должен был обратиться, как очутился здесь. Вон там – министры экономического развития, транспорта, науки и образования. Это звучит довольно смешно, не правда ли? Жалкие потуги, пародия на государство! Его уже нет, и никогда больше не будет. Нас раздавила компания «Миссия обретения» и тот неведомый инопланетный финансист. Интересно, связан ли он с «миссионерами», и за что так возненавидел Акву? Впрочем, разговор сейчас не о нём, а о тебе, проклятый шпион. Что ты можешь сказать в своё оправдание? Наши дни приходят к концу, но мы ещё успеем сказать своё веское слово.
Чижевски открыл было рот, но лишь кашлянул. В этих обстоятельствах сказать ему было нечего. Ему не было дела до целей «Миссии обретения», но и называть свою истинную цель приезда сюда тоже было небезопасно. Что же делать? Как поступить? Как оправдать себя?
-- Похоже, сказать-то тебе нечего, -- с удовлетворением ответил Клаузвиц. – Это понятно. Вы считаете, что наша община окончательно деградировала и пора компании наложить лапу на всю Акву, чтобы удвоить- утроить прибыли и наладить конвейер по уничтожению человечества. Пора положить этому конец! Мы собираемся послать запрос в Сенат Империи, но вы об этом узнаете потом. Если вообще узнаете. Трой Уимблот!
-- Я готов, господин Президент, -- поднялся со своего места полного сложения аквитанин, с обрюзгшим лицом и глазами, сверкавшими над налившимися «мешками». – Мы внимательно всё выслушали и считаем, что имеем право осудить компанию в лице своего агента. Моё слово – виновен!
-- Виновен!
-- Виновен!
-- Смерть негодяю!
-- Но, господа, послушайте, -- заволновался Янек. – Вы всё неверно поняли. Это какая-то чудовищная ошибка. Мы не имеем к вашим проблемам никакого отношения. Больше того, именно в наших силах имеется возможность помочь вам …
-- Ложь! Он пытается запудрить нам мозги. Это обычная практика «миссионеров», -- закричали присутствующие в зале.
Клаузвиц шагнул вперёд, чтобы ткнуть Янека в грудь стволом излучателя, но Чижевски сам прыгнул ему навстречу, толкнул лучевик кверху. Из ствола с треском вылетела молния, и часть потолка с грохотом осела. Посыпались на пол обломки пластика. Тем временем гость проскользнул под рукой Президента и схватил его в захват, прикрываясь его телом, как щитом. Клаузвиц закричал, попытался вырваться. Со стороны членов правительства шарахнула вспышка. Луч едва не задел Президента, и он отчаянно закричал.
Распахнулись двери. В комнату ворвались секретари Янека. Каждый держал в руках компактный веерный излучатель, готовый открыть огонь. Сирен сделал ещё одну яростную попытку освободиться, и снова сверкнула молния. Ближайшая стена обуглилась и начала тлеть. Помощники Янека пальнули по разу в потолок, от чего он пришёл в окончательную негодность.
-- Не стреляйте, не стреляйте! – Закричал Клаузвиц. – Ваша взяла. Но сейчас здесь будет вся наша армия. Вам не удастся уйти.
-- Если вы о той толпе, что собиралась снаружи здания, -- заявил один из секретарей, -- то в данный момент они расходятся по домам. Мы собрали у них оружие и сложили в одной из комнат этого здания. Сможете ли вы только им воспользоваться? Это под большим вопросом.
-- Наша армия? – Испуганно спросил кто-то из правительства.
-- Она разбежалась, -- констатировал Чижевски. – Так что формат наших переговоров придётся изменить. Теперь я могу наконец представиться. Как вы знаете, меня зовут Януш Чижевски. Но представляю я не вашу зловещую компанию «Миссия обретения», о существовании которой узнал совсем недавно, а наследника того инопланетного спонсора, барона оф Траскона. Смею вас уверить, что мы не имели представления о действительном положении дел на Акве. Именно за этим я и был сюда командирован. Уверяю вас, что я составлю подробнейший доклад своему патрону, копия которого станет основой для доклада Сенату. Мы примем участие в ваших делах, о чём я и пытался неоднократно сказать, но меня отказывались слышать.
-- Боюсь, -- глухо ответствовал Клаузвиц, направляясь к ближайшему столу с таким видом, что вот сейчас он рухнет на пол, -- что это будет уже слишком поздно. Нам следовало много раньше проявить подобную инициативу, но мы всё ждали каких-то улучшений, на что-то надеялись, а ситуация всё назревала, пока не обратилась в катастрофу. Обратно уже ничего вернуть нельзя, разве что осудить руководство компании, а планету закрыть для посещений.
-- Но лучше поздно, чем никогда. Пусть проблему решают в Сенате. Если они не придумают какой-нибудь выход, ведь у них там столько ресурсов и возможностей, то хотя бы отселят оставшихся аквитян, дадут им возможность зажить достойно, влиться в чью-нибудь семью, или попытаться восстановить нацию, хотя это дело отдалённого будущего.
-- Пусть будет так, -- вздохнув, согласился Клаузвиц, -- а вы простите нас, всё произошло от отчаянного положения.
С этим Чижевски был согласен. Получить дивиденды с Аквы не удалось, и перспектива посредничества тоже не была обнадёживающей миссией, но можно было отправляться отсюда, и гости не замедлили этим воспользоваться.
Старенький катер доставил их на утёс, выбранный компанией для своей миссии, а оттуда они перебрались на орбитальный космодром. Путь их теперь лежал дальше, на Клайв, в энергетическую систему которого инвестировался когда-то барон оф Траскон. Какие неожиданности их ожидали там?
Снова утомительно- скучное звёздное путешествие. Как и до Аквы, до Клайва добирались в несколько этапов, так как прямого маршрута не было. И Аква, и Клайв были заштатными мирами, каких в Империи сотни и сотни, ничем особого не примечательных, влачивших по общим галактическим меркам жалкое существование, вдали от центров цивилизации, влияния и значения.
Не теряя времени даром, Чижевски, со своими помощниками, вырабатывали стратегию поисков. На Акве они едва не попали в просак, и это ещё мягко сказано. Они просто понадеялись на случайное везение, на свой опыт ведения дел, который оказался, как выяснилось, недостаточным. Что едва не закончилось для всех печально. Умные люди на основании жизненного опыта делают правильные выводы. Соответственно этому поступила и миссия Чижевски.
Из трёх помощников один занимался финансовыми операциями, второй ориентировался в вопросах юриспруденции, третий ранее служил в полиции, на оперативной работе. Именно Сэнди, бывший коп, и сориентировался первым на Акве, не дал себя захватить врасплох, а обезоружил двух солдат, попытавшихся арестовать чужаков. Не растерялись и остальные, глядя на уверенные действия Сэнди. Все вместе они сумели одолеть целый отряд вооружённых людей, которые были рады сложить оружие, так как не видели смысла в военных действиях в мире, который катился и без того в тартарары.
Теперь Янек, на пару с Сэнди Греем, составляли план действий. Решено было не афишировать целей своего визита, а сначала осмотреться на Клайве, оценить местную политическую и экономическую обстановку, какова деятельность разработчиков проекта энергоперевооружения планетарной инфраструктуры, а лишь затем приступить к юридической деятельности, обнародовав свои права.
Для этой цели они разделились. Янек с Сэнди составили одну группу, остальные секретари – вторую. Выработали достаточно серьёзную схему связи. Мало ли что. Тут уж своим опытом поделился Чижевски. Каждому он выдал микрокапсулу ментальной связи, закодированной на определённые психоволны. Сейчас мысленно можно было позвать на помощь напарника, или предупредить его об опасности. Вот только радиус действия тех крох был весьма ограничен.
На Акве почти всё пространство было занято водами сплошного океана, а единственный континент подвергался медленному размыванию. На Клайве же всё было сбалансировано. Пять континентов омывало три океана, в которых имелось ещё несколько групп островов, больших и маленьких. Большая часть суши была освоена и культивирована. Клайв был типичным аграрным миром и широко экспортировал за пределы системы образцы земледелия и растительные деликатесы – орехи гоа, фруктовые коктейли, зёрна ники, из которых готовили оригинальные сладости.
Главным городом Клайва был Квест, где сконцентрировались деловые офисы ведущих компаний Клайва. Столичный град походил на многие другие имперские города деловой активностью, оживлённостью улиц, спешащими толпами людей и вереницами различного рода транспортных средств. На дорогах было много гравитехники устаревших образцов и моделей. В воздухе мелькали многочисленные флайеры, и тоже не самые лучшие. Клайв вполне сносно функционировал, но и только. Особого благосостояния здесь не наблюдалось, хотя и заброшенностью Аквы совсем не пахло.
Предоставив своим коллегам экономико- правовое поле деятельности, Ян вместе с Сэнди решили забраться в глубинку, чтобы своими глазами увидеть воплощение работы биоэнергетиков. Это всё же надёжней, чем листание рекламных проспектов или архивных документов, как это было с Аквой.
Полистав справочники и изучив внимательным образом карту, выбрали, наконец, место. Судя по схеме, там располагалась обширная лесная плантация особого назначения. Населённых пунктов, если судить по карте, там не было, но отмечались энергетические подстанции и кабельные сети. Судя по всему, то, что они искали.
Сэнди Грей нанял кар, уплатив за аренду запрашиваемую сумму в имперских кредитках. Попутно они прихватили карту местности и путеводители по округе. Сэнди предлагал посадить в машину кого-нибудь из местных и прокатиться, но Ян не позволил. Не надо было привлекать к себе внимание.
Мегаполис, какими в силу тех или иных причин становятся столицы государств, требуют колоссальной энергетической подпитки. Отсюда следовал вывод, что если проект биоэнергетиков и был реализован, то в первую очередь результаты должны пролиться дождём благодати именно на столицу, то есть искать следовало вблизи Квеста.
Пока машина двигалась в городских пределах, всё шло довольно удачно. Задав программу движения киберштурману, запрограммировав маршрут по карте- схеме, наши гости предались неге безделья, расслабленно развалились на мягких подушках пассажирских мест и разглядывали мелькавшие мимо них городские пейзажи.
Это на первый взгляд может показаться, что все города Империи одинаковы. Вовсе нет, они мало похожи один на другой. Исключение составляют лишь столицы, в силу неких административных стандартов и только. В остальном планетарное градостроительство развивается по привычным для каждого мира маркам и сложившимся традициям. Если для Вавилона стандартом были сверхвысокие небоскрёбы, соединённые на высоте арками и переходами, своеобразный многоярусный город, то в Мемфисе города были летучими, с применением гравитационных компонентов. На Нифльхейме города представляли  собой утяжелённые крепости, с преобладанием фортификационных элементов. Квест же отличался круглыми строениями, с крышами- сферами. Когда-то в прошлом, мир Клайв прошёл сквозь метеоритный поток. Катастрофа давно уже забылась, но в строительстве остались эти усиленные сфероидные купола, разве что украшенные самым вычурным образом. Попадались и дома- кристаллы, дома- тетраэдры, дома- призмы, с выносными лифтами, меняющими направление движения эскалаторами, площадками для воздушного транспорта. Здешние дизайнеры сумели поднять часть растительности над куполами, выстроив гигантские окружности на мощных столпах. Там, наверху, находилась зона отдыха, парки, аттракционы, развлекательные комплексы, чтобы отделить их от транспортных линий и развязок.
Зачастую мегаполисы закольцованы на самих себя. Они проектируются таким образом, чтобы обеспечивать все, или по крайней степени большую часть собственных потребностей, и самодостаточны. Делается так по причине обеспечения безопасности, по требованиям правительственных уставов Галактического Совета. Это всё заносы Высокой Политики нашим героям пришлось здорово попетлять по городским трассам, пока они не вырвались на свободу простора.
Закруглённые городские овалы остались позади, освободив место обширным лугам, и ровным растительным плантациям культивированных садов, и одинаковым древесным купавам. Мелькали селения с такими же сфероидными крышами.
Скоро обозначилась проблема. Чем дальше они удалялись от города, тем беспокойней себя вела машина. Гравикар марки «Корвет- Дельта» начал терять мощность, хотя по указателю датчика совсем недавно батарейно- реакторный блок обладал солидным запасом хода, которого достаточно было на несколько дней движения, за которые было уплачено сторицей. За управление уселся Сэнди, но на качестве движения такая перемена никак не отразилась. Кар по прежнему то нырял до разлинованного гудронированного полотна  дороги, то снова задирал нос, чтобы сделать очередной скачок и опустить ниже. Мощность улетучивалась с каждой стадией движения.
И всё-таки пришлось остановиться. Осмотрели кар. Как у всех подобных моделей, сквозь днище машины проходила мощная пластина станины, в которую был утоплен генератор гравикомпенсатора. Небольшой реактор давал необходимый запас энергии движения, часть которой уходила на преодоление сил притяжения. Остатка вполне хватало на довольно приличный запас скорости, которая снижалась, если кар поднимался слишком высоко. Существовали форсированные модели, которые могли безвредно подниматься на десятки метров и перемещаться там с приличной скоростью. Такие модели использовались полицией и воинскими формированиями, а также некоторыми состоятельными гражданами, обладающими также авантюрными наклонностями.
Кое-как добрались до городишки из полутора десятка строений, с большим куполом, выглядывавшим из-за ближайших зарослей деревьев с раскидистыми кронами. Зарываясь носом в клубы пыли, кар въехал на площадку и бессильно упал, приземлившись на закруглённые полозья опор. Подняли кожух над двигателем и принялись разглядывать внутренности машины.
Откуда-то вынырнул ребятёнок с разлохмаченной шевелюрой. С приоткрытым ртом он остановился рядом с каром, разглядывая с изумлённым видом чужаков. Из своего костюмчика он явно уже вырос. Скоро к нему присоединилась худенькая девчушка, с десятком куцых косичек, каждая из которых была украшена ярким бантиком. В руках она держала какой-то музыкальный приборчик, из которого струилась журчащая, на редкость приятная, с переливами, мелодия. 
Затем рядом остановился подросток. Он снисходительно посмотрел на озадаченных чужаков и задал им простой вопрос:
-- Наверное, вы недавно на Клайве?
-- А ты догадлив, -- едва ли не с досадой ответил Сэнди.
-- Догадаться нетрудно, -- осадил его юноша. – Только человек, не бывавший доселе в Квесте, выскочил бы из города на транспорте, предназначенном для городской черты.
-- Это что значит? – Заинтересовался Грей.
-- Очень просто. Городской транспорт имеет подпитку от энергетических магистралей, удлиняющую ресурс батарейного блока. Для поездок за черту такие машины снабжаются колёсами. Тогда мощности хватит для путешествий на довольно большие расстояния. А таким образом, как у вас, только растратите материальный ресурс. И только.
-- Спасибо, молодой человек, -- поблагодарил Чижевски. – Как тебя звать?
-- Квиннет, -- представился подросток.
-- Очень хорошо, Квиннет. Меня зовут Ян, а это – Сэнди. Мы действительно первый раз прибыли на Клайв. Заключаем контракты на поставки ваших деликатесов для своего мира. Решили осмотреть Квест, а потом махнуть на природу.
-- Зачем? – Серьёзно спросил Квиннет. – В Квесте есть всё, что может понадобиться. А за городом вас могут ждать неприятности.
-- Какие? – Удивился Ян. – По-моему, здесь всё превосходно.
-- Но вы же попали в неприятность, -- резонно возразил подросток. Детишки слушали их, взявшись за руки.
-- Послушай, Квиннет, -- спросил Грей. – Нельзя ли здесь подзарядить батареи, или оборудовать машину колёсами?
-- Про колёса я сказать не могу, -- пожал плечами Квиннет, -- а зарядиться можно на станции. Если у вас есть кредит. Они там чужаков не любят.
-- Что ж делать, -- пожал плечами Чижевски. – Придётся платить. Сэнди, займись этим, а я пока что похожу здесь, наверное, придётся нам подкрепиться. А потом отправимся обратно, в Квест.
Парнишка, Квиннет, забрался в машину, чтобы показать дорогу на станцию. Сэнди уселся рядом. Кар приподнялся, натужно заурчал, пыль из-под днища прыснула в разные стороны. Детишек словно порывом ветра сдуло. Они умчались прочь, по прежнему держа друг дружку за руки.
Оставшись на площадке в одиночестве, Янек вздохнул и решительно направился в сторону, противоположную той, куда укатила, подрагивая от натуги, машина. Задуманная ими разведывательная операция не сложилась. После восстановления заряда батарейного блока придётся вернуться обратно в город. Так что вполне логично будет заглянуть в лесные угодья прямо сейчас. Та станция, куда ушла на зарядку машина, один из силовых узлов, питающих мегаполис. Именно сейчас, когда лишних глаз рядом не оказалось, необходимо совершить небольшую прогулку.
Раздвигая ветви руками, Янек всё дальше углублялся в лесной массив, если только эти слова можно применить для данного места. Отчего так, спросите вы? Во-первых, деревья здесь стояли ровными рядами. Чувствовалось, что за ними рачительно ухаживали. Во-вторых, заблудиться в роще было бы затруднительно, ведь отовсюду она проглядывалась едва ли не насквозь.
Сухой воздух, свежий ветер, аромат зелени, яркое светило. Место было примечательное, должно быть по причине отсутствия докучливой мошкары, которая встречалась в разных ипостасях во всех мирах, где имелись влажные и густые заросли. Помнится, насекомых он встречал даже на Акве, которая была на редкость бедна растительностью, которая предназначена для поверхности.
Стволы деревьев были ровные и прямые, а листва широкая и гладкая. Чижевски подошёл поближе и коснулся рукой ствола. Пальцы его слегка прилипли к дереву, хотя ни смолы, ни какой другой жидкости там не было. Заболела сразу голова, в ушах звенело. Янек отошёл от дерева, сжал ладонями виски, боль уменьшилась, хотя по прежнему пульсировала в капиллярах.
Наверное, летучие эфирные масла подействовали на него таким образом. Он переступил через лиану, свисающую с ветки и терявшуюся в высокой траве. Впереди он увидел какую-то громаду, массивный валун или постамент для будущего памятника. Решил полюбопытствовать, что это там находится, а потом возвращаться.
Это оказался совсем не валун, а энергетический конденсатор гигантских размеров, до пяти метров в высоту, предположительно, так как прикидывал на глазок. К нему тянулись с разных сторон лианы. Лианы?! Неужели это кабели растительного происхождения?
Разведчик опустился на колени и достал из кармана нож. Клинок с едва слышным щелчком выскользнул из рукояти и зафиксировался. Чижевски попытался сделать надрез «лианы». Шарахнула вспышка и нож отлетел в сторону и сразу затерялся среди травы. Сам Янек повалился навзничь. Весь мир вокруг него начал вращаться, но скорей всего, это кружилась голова. Он попытался отползти прочь, но не хватило сил.
Глаза закрывались, в голове поселилась боль, разбивающая череп изнутри. Ему показалось, смутно так, что к нему спешат какие-то создания зелёного цвета, сливающиеся временами то с травой, то с листвой, то даже со всей местностью. Кто это? Охрана? Люди в камуфляже? Но эти существа не очень-то походили на людей, хотя сходство было, такие же руки, разве что чуть длинней обычного, вытянутая голова с большими глазами …
+ + +
Секретари- помощники, Люк Фокс и Сэм Симменс, под видом коммерсантов, колесили по Квесту, заглядывая то в один офис, то в другой, создавая видимость деловой активности. За день они успели повидать многое, но отношения к поставленной для них задачи это имело мало. Но общую обстановку они прояснили.
Действительно, энергетика с использованием биоисточников на Клайве прижилась и находила всё большую полосу применения. Дешёвые источники энергии делали местную продукцию конкурентно способной на продовольственных рынках Империи. Сейчас клайвиане пытались освоить выпуск промышленной продукции и даже вооружений, и потому Квест был так многолюден. Сюда нагрянули коммерческие агенты десятков соседствующих миров, почуяв перспективные сделки по продаже лицензий.
По всему выходило, что на это раз они нащупали вполне реальный шанс получить дивиденды для Траска оф Траскона. К тому же на Мардуке началось обновление промышленности. Наверняка найдутся взаимовыгодные контракты на поставку той или иной продукции.
Утомившись за день, помощники Янека заняли свой номер в отеле «Вперёдсмотрящий» и завалились каждый в свою постель, задав ей режим релаксации. Под мягкую успокаивающую музыку, посылаемые из недр матрасов короткие нейроимпульсы, действовали расслабляюще. Хотелось спать, но мардукцы терпеливо дожидались своих товарищей.
Когда дверной сигнал защебетал птицей, Сэм, не вставая, дотянулся до пульта и разблокировал запор двери. Вместо знакомых лиц он увидел узкую физиономию подростка и рывком сел.
-- Вы – Фокс и Симменс? – Спросил подросток. Сэм кивнул, недоумённо вглядываясь в постороннего человека.
-- Меня зовут Квиннет, -- представился гость. – Этот адрес мне дал человек по фамилии Грей. Ещё он передал сообщение для вас. Послушайте его, а я подожду.
Портативная ви-камера была у каждого из них. Сэм принял прибор из рук подростка, поставил её на стол и нетерпеливо включил. Простенький голопроектор высветил квадрат «метр на метр», в котором появилось озабоченное лицо Сэнди.
-- Друзья, -- обратился он к ним, хотя и не мог видеть, так как это была запись. – у нас тут небольшие неприятности появились. Машина вышла из строя, но это ещё полбеды. Чижевски угадал под энергоразряд. Сейчас он без сознания. Мы находимся в крошечном посёлке. Квиннет любезно согласился помочь нам и доставит сообщение, а вы наймите экипаж на колёсном ходу, так как городской транспорт вне города функционирует по другому. Надо доставить Янека в Квест и оказать ему медицинскую помощь. Мы вас ждём.
Квиннет оказался чрезвычайно полезным попутчиком. Он помог друзьям подобрать нужный кар. Прибыл он в Квест на портативном одноместном скоростном приспособлении, которому тоже нашлось место в багажном отделении кара, так как подразумевалось, что он укажет им дорогу.
До посёлка Квиннета добрались довольно быстро. Когда машина миновала окраину Квеста, по совету подростка перешли на колёсную посадку. Покатили дальше чуть тише, но не так уж, чтобы намного. Реактор чуть слышно гудел, шины шуршали, а ветер шумел, игриво обтекая вытянутый корпус кара. Друзья спешили, расспрашивая на ходу проводника, что же случилось с их спутником. Квиннет односложно отвечал, что их приятель просто влез туда, куда влезать не следовало бы.
Когда показалось селение под номером «38», как это выяснилось по карте, Фокс и Симменс замолчали, прекратив расспросы. Сейчас всё выяснится, прямо на месте.
Уже на подходе их встречал растерянный Сэнди. Он перетащил, с помощью товарищей, Янека, из дома, где проживал Квиннет, вместе с дядей. Дяди в данный момент не было, он находился на службе. Когда случилось несчастье, Грей едва нашёл Яна с помощью того миниатюрного датчика, который единственный уцелел в аварии, потому что находился в ухе Чижевски.
Увидев лежавшее тело в почерневшей от копоти куртке, Грей едва не запаниковал, а Квиннет, принявший под своё покровительство гостей, показал себя полным молодцом. Он помог перетащить бесчувственного Яна к себе домой и вызвался привезти помощь. Только Сэнди не согласился на приезд бригады медицинской помощи из Квеста. Он попросил привезти сюда своих друзей и то хотел ехать сам, то хотел вызвать на связь своих спутников, но связь упорно не настраивалась, равно как не желал слушаться и кар.
Тогда начал действовать Квиннет, насмотревшись на беспомощные действия чужака. Он ушёл и скоро прикатил на невость откуда взятом форсированном гравицикле и, получив подробные инструкции, унёсся в направлении города. Вернулся он даже быстрее, чем на это рассчитывал Сэнди.
Загрузив пребывавшего в забытье Янека, помощники его распрощались с Квиннетом, оделив его приличной суммой имперского кредита, и отправились обратно. На прощанье подросток обещал им пригнать кар, как только с ним справятся местные механики. В новейших образцах техники, и не только транспортной, предусматривалась программа регенерации, которая помогала восстанавливать вышедшие из строя машинные узлы, но на Клайве такой техники ещё почти не было, и аппараты чинились вручную.
Чижевски пришёл в себя, когда они были уже в своих номерах. Сэнди, Люк, Сэм сгрудились вокруг него с самым озабоченным видом, а в руках Грея была автоматическая аптечка, которую тот применил, едва они вернулись в отель. У каждого из них было с собой по такой вот аптечке, которая, прижатая к телу, делала сканирование организма, выдавала диагноз и впрыскивала необходимые лекарственные инъекции.
Увидав, что начальник их пришёл в себя, все одновременно начали говорить, рассказывая о всём, что произошло за этот день и отчитываясь за проделанную работу. Всю эту разноголосицу Чижевски прекратил слабым взмахом руки. Поднявшись на ноги, он отправился в ванную комнату и осмотрел себя через зеркало. Зрелище было ещё то. Половина тела представляло собой один сплошной синяк, волосы до сих пор стояли дыбом, а глаза заплыли, посверкивая сквозь узкие щелочки. Всё это было внешне, а в остальном он чувствовал себя вполне нормально и попросил товарищей принести  поесть.
Пока он сражался с массивным бифштексом, помощники его с энтузиазмом гудели, распространяясь о содеянном Получалось, что с экономикой Клайва всё в полном порядке, и они здесь, в этом мире, на пороге нового экономического бума. Так что самое время обнародовать своё инкогнито и задокументировать двустороннее сотрудничество. Траск оф Траскон останется довольным их работой, а Мардук получит необходимые финансы, как средство для ликвидации кризиса.
-- Обождите, друзья, -- вдруг сказал молчавший до сих пор Янек. – Не суетитесь. Мне надо ещё кое-что проверить.
-- Мы уже всё проверили- перепроверили, -- запротестовал Сэм. – Здесь всё чисто.
-- Перед тем, как потерять сознание, -- заявил Чижевски, я видел там, в энергетическом лесу, странные создания.
-- Но зачем они нам? – Недоумённо спросил Люк Фокс. – У нас другая задача.
-- Я знаю, -- отмахнулся Ян. – Я хорошо всё помню. Но мне надо знать, кто это был и что это. За теми созданиями что-то кроется. Я это чувствую. Они мне что-то говорили, но я ничего не понял из их слов, а уже в следующий миг впал в забытьё. Я только сейчас вспоминаю те тревожные интонации … и язык. Это не космолинкос. Это что-то другое. В этом деле надо ещё разобраться. А уж потом заявлять свои права.


Глава 4.Невозможное дело.
Зеркало показывает то, что есть, а не то, что ты хочешь видеть. Правда, Траск уверял, что в Империи есть миры, где созданы некие зеркала, какие могут отразить вещь или лицо совсем иначе, но это скорее технический фокус, обман или лесть, а то и просто шутка. Но правда остаётся правдой. Здесь, в Крауче, всё по правде. Может, от того и так горько на душе?
Отодвинувшись в сторону от зеркала, Сив Белунг присела у окошка, опершись подбородком о поднятые ладошки. Вид отсюда мало менялся с течением времени. Выложенная брусчаткой площадка, посередине которой росло массивное дерево. Со временем слой брусчатки поднялся, выпираемый растущим стволом. На этом дереве Сив с друзьями устраивали убежища, замаскировав их в листве от постороннего взгляда. Конечно, взрослые знали, где прятались дети, но соблюдали некоторые правила игры, не демонстрируя своего знания. В мире Нифльхейма человек должен быть сильным и уметь выживать с малых лет.
Дальше виднелся угол соседствующего здания, выложенного из громоздких плит. У дома имелось два крыла, построенные из древесных плах. В левой половине проживали холостые парни и мужчины, в правой – незамужние женщины из рода Тронстад. До сих пор у Сив остались дружественные отношения с Изольдой Тронстад, которая, как и Сив и многие другие женщины, побывала в плену у эйнхериев на Оскопнире.
Перед ней как бы всплыли, проявились те дьявольские инкубаторные установки, и глаза опять наполнились слезами. Сив достала из-за манжеты платок и промокнула им лицо. Она должна быть сильной. Никому нельзя показывать заплаканного лица. Особенно сейчас!
Решение вернуться на Нифльхейм было спонтанным, но тем не менее Сив всё взвесила и лишь тогда объявила своё решение. Признаться, время для уезда было выбрано не самое лучшее. На Траска неприятности валились со всех сторон – и обострение отношений с остатками армии Лилового Джо, вылившееся в ряд кровавых стычек, и внезапное оскудение финансовых источников, и болезнь самого барона, выразившаяся чередой ночных кошмаров. А тут ещё заявление Сив, что ей необходимо срочно посетить свой мир. Но, действительно, далее откладывать поездку было невозможно.
После той славной кампании, в ходе которой эйнхерии потерпели ужасное поражение, положение дел на Нифльхейме претерпели сильное изменение. Дипломатический нажим со стороны со стороны административного корпуса Империи привёл к тому, что в Асгарде появилось представительство Империи. Конечно, хитрые имперские политики постарались устроить всё так, чтобы викинги почувствовали выгоду от такого сотрудничества. Первое, что они сделали, это завезли автономные больничные модули. Затем привезли огромную партию учебников для юных нифльхеймцев. Учебники, обучающие компьютеры, пособия, разная канцелярская мелочь, до которой никогда не доходили руки у бедных викингов.
А ещё имперские специалисты попытались наладить здесь промышленность, завезли в качестве экономической помощи автоматизированные линии по изготовлению одежды, мебели, продовольствия, транспорта. И раньше кое-что из этого существовало, но в мелких, кустарных масштабах. Нифльхеймцы были почти что поголовно все воинами, кроме разве что древних старцев, коих почти что и не было по той простой причине, что мало кто доживал до старости в тех тяжелейших условиях их весьма негостеприимного мира, детей, да разных там увечных и прочих инвалидов. Вот из них и начали формировать рабочий класс. При этом работающие получали кредит, по которому сразу могли получить отдельное помещение, обустроенное по имперским стандартам, разного рода бытовую технику, транспортные средства. Это инвалидам чрезвычайно понравилось. Они сразу перестали быть «вторым сортом». К ним присоединился кое-кто из воинов, чей опыт и заслуга не позволяли находиться в первых рядах. А здесь они получили гораздо больше, чем им перепадало раньше, за пустячные в общем-то усилия, и без всякого риска для жизни при этом.
Всё бы ничего, но эти успехи в становлении экономики сочетались с навязанными викингам договорами о ненападении в Приграничном секторе, который они считали своими охотничьими угодьями. Несколько удачных рейдов давали приличную добычу и прибыль, которых хватало на полгода, а потом викинги начинали готовиться к новым походам.
Сейчас об этом можно было забыть. В Приграничном секторе обустраивался объединённый имперский флот, под командованием адмирала Хао. В короткий срок были запущены две станции серии «Юста», и одна – совершенно новая, класса «Звезда». Теперь имперские патрули контролировали пространство не в пример лучше старых добрых времён.
Когда Совет Альквов осознал, что произошло, они едва не взвыли. С одной стороны их практически лишили старых «дедовских» ещё способов получения добычи, то есть источников к существованию, но с другой – дали новые – в виде зарождающихся экономически- промышленных производственных отношений. Тем воинам, которые категорически не представляли себе иных способов жизни, кроме как в бою, предлагалось вступить в особый отряд глубинной разведки, то есть отправиться в открытый космос, куда удалились загадочные бассы.
При таком раскладе старый способ существования уже не годился, что называется – не прокатывал. Горячие головы предлагали радикальные методы, то есть изгнать имперцев с Нифльхейма, но реалисты из числа опытных вождей и ветеранов, да и абсолютное большинство альквов понимали, что это уже неприемлемо – открытая конфронтация не выгодна в первую очередь им самим. У имперцев уже находились первые почитатели, вкусившие прелести существования без войн и кровопролития, а значит и без новых увечий. Они могли заработать даже больше, чем в старые времена. Теперь, если начнётся военная кампания против имперцев, эти работяги могут перейти на сторону врага, потому как для них-то они врагами быть перестали уже сейчас. Такое могло произойти, и это очень опасно, когда недовольный появляется в собственном стане. Лучше ситуацию не доводить до того, как недовольные переходят на сторону противника, пусть он пока ещё только потенциальный.
При этом нельзя забывать, что имперцы нарастили своё присутствие в этом секторе пространства. Это – факт. Начинать партизанскую войну автоматически означало уход в глубокое подполье и медленный дрейф Нифльхейма в сторону глубокого системного кризиса и последующего регресса. Они вовсе не были дураками, эти крутые вояки, и умели высчитывать нужный, выгодный, вариант.
Одной из особенностей Нифльхейма было отсутствие столичного града. Так получилось, что все альквы были самостоятельными административными величинами и решали насущные проблемы на основании имеющегося опыта и сложившегося жизненного уклада. Если чрезвычайные обстоятельства требовали большего, собирался Совет Альквов и выбирался конунг, верховный алькв, для решения конкретной проблемы, после чего конунг снимал с себя полученные полномочия. Для собрания всякий раз выбиралась открытая местность, где устраивался палаточный городок, конечно, хорошо укреплённый. Уж что-что, а защищаться и нападать викинги умели, как никто другой.
Вблизи первого нифльхеймского города – Утгарда, имперские строители возвели новый град – Витгард, где поселился административно- дипломатический корпус, всякие там инженеры- специалисты и гарнизон десантников. Ещё одна база у них была построена на одном из островов архипелага Мидгард, а научная экспедиция устроила целую станцию на Хеле, проклятом сумрачном материке.
В этом и крылась основная и главная причина того, что Сив Белунг снова появилась в Крауче. Казалось, где связь между двумя этими фактами. Но такая связь имелась, и чтобы ощутить её фибрами души, необходимо было побывать в шкуре женщины, к которой был подключён аппарат негуманоидного метаболизма, где запредельный мир грубо вторгался в наш, привычный, человеческий, столь изуверским способом. Конечно, уже прошёл год, и даже более того, но женщины Крауча, всего Нифльхейма, ничего не забыли. После той операции никто из них уже не мог стать матерью.
Одной из задач имперских медиков было исправить это, вылечить их, вернуть к полноценной жизни. И кое-какие положительные результаты были уже достигнуты, несколько бывших пленниц забеременели, но родившийся плод каждой из них мало походил на человека. Младенцев- мутантов забрали у безутешных матерей и … Что же сталось с ними? Нифльхеймки справили тризну по неудавшейся надежде, но вдруг, неведомыми окольными путями, до какой-то из них дошёл слух, что те дети остались живы, их переправили в Хель, на опытную научную станцию, где они растут и развиваются под пристальным наблюдением имперских учёных.
Разразился скандал, но имперская администрация всё отрицала. Это трагичная ошибка, чудовищное недоразумение, более того – провокация реакционных сил Нифльхейма. Так, впервые, на Нифльхейме пришельцы обвинили местное население в сопротивлении и провокациях. Вместе с тем представители администрации пригласили альквов посетить ту станцию на Хеле, проверить всё самим.
Среди делегатов были Урсула Белунг и Изольда Тронстад. Потом Изольда изложила свои мысли и впечатления в послании, которое через третьи, четвёртые руки, сумела переправить на Мардук, где его получила Сив.
А потом барон, её близкий друг Траск, едва не удушил свою половинку, когда она попыталась разбудить его во время кошмара. Барон тогда метался по постели и то рычал, то протяжно стонал, и чело его обильно истекало потом. Что его мучило? Сив положила ему на плечи руки, но он схватил её за горло и сжал железными пальцами с такой силой, что нифльхеймка даже потеряла сознание. В последний момент она, почти инстинктивно, ударила суженого в челюсть, и это его разбудило, а женщине спасло жизнь. Он разжал пальцы, но отпечатки их ещё долго оставались на нежной шейке его невесты.
Эти два события произошли друг за другом, почти в один день.
Траск и Сив сели рядом, в замкнутой комнате, и просидели так несколько часов, глядя друг другу в глаза. Потом Сив показала барону полученное от подруги письмо и попыталась объяснить, что оно означает для неё. Кажется, Траск всё понял. Мало того, он принял в этом самое деятельное участие, а именно: привёл в комнату своих друзей из секретных служб Империи, ставших изгоями. Они составляли ранее тайную группу «Сигма-56», подчинялись лично Галу Орфису, руководителю всей службы безопасности Империи. Такие группы использовали для самых щекотливых дел, знали о которых очень ограниченное количество лиц. Получилось так, что таким лицом стал и Траск. Барон рассказывал Сив об этом деле, но так туманно, что она всего и не поняла, а говорить прямо её друг отказался. «Многие знания умножают многие печали». Эту фразу он повторял не раз, хотя особых секретов от подруги и не держал.
Сам Император обещал устроить их брак, но церемония всё откладывалась, а потом озабоченный Траск признался ей, что в Мемфисе что-то случилось, а большего он не знает. Лишь то, что ему отказывают в приёме и велят пока что «не высовываться».
Не месте Траска, Сив бы на такое бесцеремонное поведение обиделась и прекратила всякое сношение с Мемфисом. Видимо, барон так и поступил. Связано с этим или нет, но впоследствии его дела с каждым месяцем становились всё хуже, а наедине с Сив её друг становился всё мрачней и озабоченней.
Поговорив по душам, они решили, что лучше Сив отправится домой, на Нифльхейм, в Крауч, якобы, рассорившись с бароном, по причине его ночных кошмарных галлюцинаций и откладывания дня свадьбы. Признаться, Траск сперва сопротивлялся нажиму Сив, но та была истинной дочерью Нифльхейма и могла превращаться временами  в настоящую фурию.
«Если ты не можешь чему-то противиться, то лучше повернуться к тому делу другой стороной и принять в нём участие и тогда дело станет твоим». Так не раз говорил юному баронету старый Занзани, и Траск хорошо усвоил уроки старика.
Проникнувшись душой в опасения Сив, Траск придал ей группу профессионалов – двух опытных солдат, диверсантов с многосторонней подготовкой, и юную женщину, Омо Занц, специалиста по системам связи, кодам и финансовым операциям. Занц, носившая в себе автономного косметического киберхирурга, поражала своей отточенной красотой, никто не догадывался, что во многом только благодаря постоянной работе крошечных модулей, совершавших невидимую глазу работу под кожей носительницы, что доставляло той известную степень беспокойства, но, в сочетании с шармом и умением подать себя, её внешность имела несомненный успех в любом обществе. Занц могла бы сделать успешную карьеру как модели, так и финансиста, но авантюрная жилка всё время толкала её совсем в другую сторону. Может быть поэтому обе женщины нашли общий язык и интересы.      
Все они отбыли на яхте Траскона «Аврора». Этот корабль приобрёл для себя ещё Джеф оф Траскон, чтобы соответствовать статусу герцога, у каждого из которых был собственный, хоть и небольшой, но флот, в котором имелись даже военного назначения корабли. С герцогским титулом ничего не получилось, но «Аврора» тем не менее была и радовала глаз своими обводами, дизайном обстановки и техническими характеристиками. Хотя она и уступала по многим параметрам «Волне», но не надо забывать, что «Волна» предназначалась для Императора. Во всём остальном «Аврора» могла бы потрафить и более изысканным вкусам, чем непритязательный в общем-то барон оф Траскон, или провинциалочка Сив Белунг.
«Аврору» оставили на приколе, на космической станции, откуда до Нифльхейма добрались на каботажном корабле, завозившем партии грузов в Витгард.
Для Сив этот типичный имперский город на девственном теле Нифльхейма был в новинку, а выстроен он был за то время, что Сив провела на Мардуке и других мирах, во время путешествий вместе с Траском оф Трасконом, вернувшем себе баронский титул и положение в обществе, что означало и присутствие на многих важных или просто модных событиях, пусть то были встречи или фестивальные фуршеты.
Здесь же Сив была одновременно и старожилка, и гостья. Женское любопытство толкнуло её на ознакомительную прогулку, что она тут же и сделала.
Признаться, имперские строительные технологии были на высоте. Стандартные двадцатиэтажные жилищные комплексы выращивались с помощью специальных программ из «инкубов». «Инкуб» выгружался на подготовленную площадку, активизировался с помощью кодового ключа, задающего определённые параметры для строительства, и куб начинает расти. Внутри работают дрожжевые макробактерии, насыщая воздухом в биобетонных компонентах. Рост завершается, когда истощается материальный ресурс бактерий. Далее в дело включались другие технологии. В полости вкачивалась жидкая масса диаметаллика, и скоро уже по всему строению протягивались трубы, кабеля, сети оптико-волоконной связи, освещения и прочие характерные для жилья системы. Остальное, то есть подгонка – дело рук техников.
Такой город разворачивался на чистой площадке за месяц- два- три, в зависимости от масштаба и задач строительства. Городов можно было выстроить сколько угодно – было бы свободное место, и финансовая база. Всё!
Это было так непривычно и удивительно – вернуться в родные, до боли привычные места, и вдруг увидеть здесь что-то новое и необычное. Сив бродила по улицам, глядя на гравикары и вереницы грузовых флайеров, где-то высоко над головой. И нет рядом частокола стен, с огнемётами и спаренными артиллерийскими установками, для защиты от крайне агрессивных форм флоры и фауны Нифльхейма.
Сив не подозревала, что сначала окрестности обильно обработали ядохимикатами, и лишь потом, на оголённой мёртвой земле начали строительство. Здесь даже трава и деревья были чужие, с других миров обширной Империи, тоже выполнявших какую-то полезную функцию.
Прогуливавшаяся нифльхеймка не обратила внимания, что на улицах города не так уж много её соотечественников, а уж соотечественниц было и того меньше. Вообще количество женщин в Витгарде было весьма ограничено. Получилось так, что «мужские» профессии преобладали над «женскими».
Прожившая целый год на Мардуке, вращаясь в имперских салонных сферах, Сив, одеждой и обликом, походила на обычную гражданку одного из миров Империи, разве что гражданку выдающихся достоинств и внешних, в том числе и физических, данных. Этого было достаточно, чтобы встречные провожали её восхищёнными или вожделенными взглядами.
В любой толпе всегда найдётся желающий наложить свою руку на то, что как будто никому не принадлежит. Это относится иногда и к женщинам.
Ветеран сил Космического Десанта, капитан-десантник Кул Боос, посчитал себя достаточно сильным и влиятельным, чтобы остановить идущую ему навстречу высокую молодую женщину, одетую в стильный деловой костюм, с причёской «водопад-каскад». Он громогласно заявил о своём восхищении и желании, чтобы «подруга» провела с ним остаток дня (и ночь). Затем он притянул её к себе, ни мало не озаботившись, что думает об этом только что встреченная им красотка.
Хлёсткий удар отбросил Бооса в сторону, где он едва сумел, только благодаря воинской выучке, увернуться от тяжёлого гравикара. Это досадное обстоятельство разозлило ветерана до крайности, и он решил проучить нахальную аристократку, вознамеривавшуюся прогуляться в рабочем, в общем-то, районе.
Для хорошей взбучки крутому парню нужна только пара крепких кулаков. Кул так и поступил. Выругавшись сквозь зубы, он выбросил вперёд правый кулак, собираясь скользом задеть челюсть чрезмерно гордой особы, чтобы не совсем уж испортить её лицо, и желательно, привести в бессознательное состояние. А уж там … капитан решил оттащить её в казарму, привести в чувство и заставить уважать Космический Десант Империи. Уж там-то она ему не посмеет отказать ... А потом пусть жалуется кому угодно. Военное ведомство не любит «выносить сор из дома», а потому замнёт всю историю. Так бывало и раньше. Не раз и не два.
На удивление Бооса в челюсть он не попал. Но удивляться долго он не смог, потому что в тот же миг погрузился во тьму беспамятства, от встречного удара кулаком по корпусу. Он кулем свалился на ровные квадраты брусчатки, а ударившая его красотка спокойно перешагнула через тело неудачливого воздыхателя и отправилась дальше, своей дорогой, не оглядываясь. А зря …
Дело в том, что доблестного вояку Кула Бооса, путешествующего в часы досуга от одного бара к другому, сопровождали товарищи по ратному делу, капитан-десантник Шэд Даррелл и пилот десантного корабля Глен Цигаль. Они отговаривали одурманенного алкоголем Бооса от необдуманных поступков. Но сейчас, когда их товарищ был повержен ниц, да ещё какой-то там воинственной амазонкой, они немедленно воспылали праведным гневом.
Даррелл полетел за незнакомкой, громко крича что-то об опозоренном боевом братстве, пытаясь на ходу отстегнуть от пояса офицерский тесак, а пилот выскочил на проезжую часть и вынул из чехла лучевик, переместив регулятор мощности на минимум, для шокового поражения. Он привычно повёл прицелом, выискивая фигуру наглой красотки.       
Услышав позади пьяный вопль, Стив обернулась и, оценив положение, шагнула навстречу десантнику. Тот, наконец, совладал со своим тесаком и выдернул его из ножен, целясь в голову незнакомки. Вместо того, чтобы кричать, умолять о пощаде или спасаться бегством, женщина перехватила руку десантника, молниеносно повернулась к нему спиной и обрушила вооружённую тесаком руку на своё собственное плечо. Хрустнула ломаемая кость. Капитан Даррелл отпрыгнул прочь, но вдруг закатил глаза и рухнул прямо под днище несущегося скоростного кара, перелетев через заграждение парапета.
Цигаль чертыхнулся. Эта чёртова кукла  прикрылась Дарреллом и похоже было, что шокирующий заряд достался тому. Вытаращив глаза, пилот наблюдал, как Шэд Даррелл перелетел через заграждение и исчез под каром, который умчался, не задержавшись ни на мгновение, дальше, оставив на мостовой искалеченное тело.
Это было самое настоящее убийство. Цигаль ясно видел, что эта девка швырнула боевого офицера под скоростную машину. Этого прощать было нельзя. Стиснув зубы, он перевёл регулятор на максимум и вскинул излучатель, привычно стиснув приклад. Налитые алкоголем и кровью глаза выискивали девку, которая должна умереть. Прямо сейчас! Немедленно! Цигаль сделался и судьёй, и палачом. «Виновна – умри»! Такую формулу он произносил не раз, и совесть не мучила его. Он не может ошибаться, значит – не ошибается.
Вот она! Приклад вдавился в плечо, прицел поймал цель – удаляющуюся спину, затылок под каскадом причёски. Ох, хороша, стерва, но всё равно – уже покойница. Материал для имперских халатов, которые потрошат тела на другом конце этого проклятого мира.
Трах! Пролетающая по дороге машина сшибла пилота в то мгновение, когда он нажимал спусковую клавишу. Разряд ушёл вверх и прочертил глубокую борозду на фасаде строения напротив., перечеркнув без малого восемь этажей, разбив стеклобетон окон и поразив двоих посторонних людей, стоявших на лоджиях одиннадцатого этажа. Случайность …
Сбивший пилота Хай Стелл, развернув машину, сбавил скорость и прижался к бровке, мимо которой как раз проходила Сив Белунг.
-- Скорее сюда! – Крикнул Хай, открывая дверь, и женщина поняла его сразу поняла.  Ловко перескочив через парапет, она впорхнула в машину и упала на сиденье. Хай, в тот же миг, бросил кар вперёд, наращивая скорость.
-- Это моя вина! – Прошипел он сквозь зубы. Обращаясь скорей к себе, нежели чем к пассажирке. – Я должен был обернуться скорее и перехватить тебя. Вас …
Траск оф Траскон поручил этой троице опекать Сив Белунг. Одновременно с этим они должны были совершить некоторую разведывательную миссию, которая заключалась в том, что , чтобы разгадать намерения имперской администрации на Нифльхейме, а также секреты «белых халатов» на секретной станции Хель. Ни много, ни мало …
Подобные задачи требуют конспирации. Потому Стелл, Шин и Занц добирались до Витгарда самостоятельно. Шин и Занц изображали супругов, прибывших сюда работать в качестве обслуживающего персонала. Стелл, имевший в своём активе подготовку пилота- штурмовика, планировал заняться транспортом. Он же «прикрывал» Сив Белунг.
На свою беду, он решил, что делать это будет удобней, если сядет за рычаги управления скоростным каром. Взять в аренду машину было делом часа. Перемещения своей подопечной Хай мог отслеживать откуда угодно, по карманному компьютерному гиду, куда была вмонтирована, в качестве символа, Белунг. Просто среди драгоценностей нифльхеймки её телохранители поместили ультра-коротковолновой датчик на нейроритм. Как только наступает опасность, и частота пульса начинает расти, заработает адреналин, датчик меняет частотность сигнала, и «символ» начинает тревожно пульсировать.
В последний момент Стелл успел подкатить и сбить с ног стрелка, после чего подхватил Белунг и улетел прочь с места события. Конечно, происшествие было зафиксировано, найдутся свидетели, да и прямые участники стычки расскажут о прекрасной, но и опасной незнакомке. Если бы не рост Сив, то можно было бы её выдать за некую аристократку, любительницу подобных авантюр.
На всякий случай решили рискнуть. Пока Стелл мчал по лесным прогалинам, добираясь до Утгарда, Омо Занц спешно моделировала через сервер присутствие в Витгарде некоей маркизы Ив Боулинг, в прошлом модной модели, сумевшей женить на себе одного престарелого поклонника, маркиза Боулинга. После смерти муженька, вдовствующая маркиза повела весьма развесёлую жизнь и решила посетить самые экзотические места Империи. Чтобы остановить маркизу, родственники почившего маркиза наняли сыщиков из лучшей частной компании …
Используя выдуманную на скорую руку легенду, Омо ввела данные в компьютерную сеть Витгарда и Нифльхейма. Затем ввела дополнение, что маркизу увезли на космическую станцию, выполнявшую роль причала для редких космических гостей.
Хай Стелл должен был доставить Сив в Утгард и передать её родственникам, а сам срочно возвращаться в Витгард и любыми средствами попасть на станцию, чтобы увести прочь яхту, пряча таким образом концы в воду. Если операция прикрытия получится. Можно будет продолжать работу.
Когда Сив увидела двоюродных братьев, Эрика и Бьёрна, она едва не заплакала, но сумела сдержать прорывавшиеся из нутра рыдания, растворив собравшиеся слёзы в душевном порыве. Она – нифльхеймка, значит – сильная, и никакие имперские штучки с ней не совладают. Несколькими словами Стелл обрисовал положение вещей и посоветовал быстрее убираться из города, ехать к себе, в Крауч, а ещё лучше, куда-нибудь подальше. Братья, по мере рассказа, хмурились всё сильнее. Они вовсе не желали убираться, тем более – скорее, но, если рассуждать здраво, этот имперец советовал им дельные вещи.
Попрощавшись – разошлись. Отойдя на несколько шагов, Сив обернулась. Хай словно дожидался этого. Махнул рукой, прыгнул в кар, и машина умчалась прочь, оставив облако дорожной пыли. Словно его здесь и не было. В душе словно оборвалось что-то. Сив осознала, что этот имперец был своеобразной ниточкой, связывавшей её с Мардуком, с Траском. И вот – ниточка оборвалась! Как жаль … И снова слёзы растопились. Заболели скулы, так крепко стиснула зубы.
Братья поглядывали на Сив, видимо она сильно изменилась. Да, ведь она одета, как знатная гражданка Империи, аристократка, несостоявшаяся баронесса. Прочь, прочь эти тряпки. Сив Белунг вернулась домой!
Потом был путь в Крауч, полёт над верхушками раскидистых деревьев, в кронах которых то и дело мелькали оскаленные морды чудовищ. Чего- чего, а хищников на Нифльхейме всегда было чрезмерно много, и с этим как-то свыкалось. И, собственно, так ли уж велика разница – здесь, в лесах и болотах бродили кровожадные монстры, а в имперских городах встречались не менее страшные особи, но в человеческом обличии и – потому – много опасней.
Старенький флайер давно уже выработавший материальный ресурс, бодро пыхтел, перемещаясь над лесными вершинами. Бъёрн сидел на управлении, внимательно вглядываясь вперёд, не забывая и другие направления, а Эрик почти взахлёб расспрашивал сестру об Империи, о мирах, где она побывала. Сив отвечала односложно, думая о своём.
Увидав в прогалины между лиственными шатрами знакомые бревенчатые стены с башнями, откуда торчали «хоботы» артиллерийских установок, она заплакала. Так, с мокрыми глазами, она следила, как машина перелетела толстую стену, развернулась для посадки и резко снизилась, хищно опустившись на бетонное поле городского аэродрома.
Сюда уже спешила толпа друзей, родственников и просто хорошо знакомых, сограждан.  Казалось, каждый из жителей Крауча спешил на лётную площадку, чтобы увидеть Сив, пожать ей руку или просто поприветствовать, подать хоть какой-то знак расположения и душевного сочувствия. Это был настоящий триумф. По меркам Крауча.
Промокнув торопливо глаза платочком, сив спрятала его в манжете костюма и поднялась в полный рост, широко улыбаясь, рыская по толпе глазами в поисках знакомых лиц. Таковых было предостаточно. Здесь был и Эрл Белунг, и Изольда, и Кубк Блон, и Уго Герц, и Дидл Брасс, и десятки других, воинов, тружеников, сограждан, мужчин и женщин. И это была – Родина …
Уже вечером Сив вдруг вспомнила, что Хай говорил, повторял несколько раз, что нужно будет, обязательно, прибыть в город так, чтобы лишние глаза не видели, не узнали, о прибытии баронессы. Она же поступила ровно наоборот – въехала среди бела дня, словно вернулась с победой, как это и полагается у них, у викингов. Подумала и решила – пусть! Она не будет таиться по углам от имперских соглядатаев. Это им – крысам – придётся остерегаться встреч с нею. Да будет так!
На следующее утро всё виделось по-другому. Как же отличаются решения, принимаемые утором от выводов, сделанных вечером. Вечером говорят эмоции, тогда как по утрам преобладают логика и чистый разум. Отчего это так? Какие внутренние механизмы в этом задействованы?
Если накануне Сив Белунг видела себя победительницей, вернувшейся, несмотря ни на что, домой, к себе, в Крауч, то сейчас чувствовала беглянкой, которая должна спрятаться, чтобы не заметили, и сидеть тихо- тихо. Прав был Хай Стелл, профессионал в такого рода делах до мозга костей. Не даром именно его Траск попросил присмотреть за Сив, а она, дурёха этакая, задрала нос, игнорируя его советы. А теперь Стелл уже далеко, улетел, спасая её, отводя на себя пристальное внимание имперских следственных органов. А ей-то оставалось исчезнуть, шмыгнуть тенью в никуда и – нет её. Так это видел Стелл.
Но Сив Белунг, гордая нифльхеймская женщина, демонстративно въехала на главную площадь Крауча, игнорируя все инструкции Стелла, словно предала его, плюнула на весь его опыт тайных операций.
От таких мыслей сделалось горько и Сив разрыдалась. Такой её застала Изольда. Она вытаращила глаза, задрав густые брови столь высоко, что Сив не выдержала, прыснула в ладошки, сверкнув сквозь слёзы улыбкой. От такой резкой перемены Изольда мигом успокоилась. Слёзы! Они – частые спутницы всех женщин Вселенной, даже если это касается самых героических рас. Только некоторые не демонстрируют уныния. Вот и вся разница.
Подруги обнялись, а уже в следующий миг щебетали, пересказывая, друг дружке, все новости, смешивая в одну кучу и пустяки, и вещи важнейшего свойства. Сив больше рассказывала подружке о жизни на Мардуке, о посещении Мемфиса, об Императоре, сидевшем на массивном кресле, о балах и фуршетах, о лживости и лицемерии имперских сановников, о жизни граждан на разных мирах. Изольда эмоционально реагировала на рассказ, успевая делать вставки в паузы, заполняя их собственными историями, которые, в масштабе, были не менее интересны.
Оказалось, что несколько месяцев назад на один из городов Асгарда вновь напали эйнхерии, которых, казалось, уже навеки «похоронили». Они обстреляли городской квартал и скрылись в лесных чащобах. Высланная погоня не нашла и следа той группы. Сообщили имперской администрации в Витгард, но оттуда ответили, что в этом деле явно имеется какая-то ошибка. Имперцы контролируют местность, с помощью спутников связи и патрулей. Среди викингов прошёл слушок, что нападение то организовано самими имперскими солдатами, чтобы получить веский повод усилить здесь своё присутствие. Но почему же они тогда не ухватились за это сообщение? Не раздули его в нечто экстраординарное? Тут было о чём задуматься.
Только сейчас Сив вдруг вспомнила об остальных членах группы прикрытия – о красавице Омо Занц и её приятеле Григе Шине, опытном диверсанте и сыщике. Ведь они остались в Витгарде, чтобы разузнать о задачах имперских властей в этом мире.
Сразу стало веселее и легче на душе. Сколько у неё друзей и защитников здесь, в Крауче, целая куча родственников, все как на подбор – опытные воины, мастера рукопашных схваток и огневого боя, асы абордажа и тактики космических стычек. В Витгарде находится парочка лучших специалистов по тайным операциям, а в космосе кружит ещё один. На Мардуке у неё остался любимый человек, готовый жизнь положить по одному её слову, и в подчинении у него целая армия защитников. Разве этого мало?
Об изменении настроения своей родственницы в доме Белунгов узнали быстро. И началась череда визитов. Каждый старался сказать что-нибудь хорошее или сделать подарок, чтобы дать понять Сив, что она здесь, в Крауче, совсем не одинока.
-- Ну что, дочь моя, -- басил Эрл, скрестив на широкой груди перевитые могучими мускулами руки, -- как к тебе относились там, на Мардуке?
-- Хорошо, отец, -- улыбнулась Сив.
-- Не обижал ли тебя Траск оф Траскон, барон Мардука?. – Хмурые густые брови тучами нависали над тёмными глазами.
-- Что ты, отец, -- всплеснула руками дочь. – Кто мог сказать тебе такую глупость? Ко мне все относились, как к аристократке. Даже в Мемфисе, где меня разглядывали, как экзотическую диковинку, но знаками внимания не обделяли. И первым был всегда Траск. Он меня обожает.
-- Но почему же тогда ты вернулась? – расслабился алькв. – Если просто соскучилась по дому, то почему не сообщила? Мы бы организовали тебе встречу. Я выслал бы «Нуфлинг». Он в превосходном состоянии и готов хоть сейчас отправиться в рейд.
-- Повторяю, отец, у нас с Траском всё хорошо. Отношения превосходные, но вот Мардук … Там дела идут не лучшим образом. Предшественник Траска, его кузен Джеф, был среди главных заговорщиков. Одновременно он пытался увеличить своё присутствие, влияние в Империи. Потому по крупному разыгрывал финансовую карту. Заговор провалился и все коммерческие затеи пали прахом. От былого состояния Трасконов остались жалкие крохи. Может быть Джеф делал какие тайные вклады? Мы ничего не знаем. На восстановление Вавилона нужны огромные средства, большие вливания в его экономику. Туристический бизнес, как основная статья дохода, практически прекратился. Игорный тоже. Остатки армии Джефа собрались в банды и не желают сдавать позиций. Сложился некий баланс сил. Чья возьмёт?
-- Я понимаю ваши трудности, -- вновь нахмурился Эрл, -- но помочь ничем не могу. Если бы, как раньше, у нас была возможность провести рейд и собрать богатую добычу, то кое в чём мы могли бы подсобить … Но только не сейчас. Проклятые имперцы. Они повернули всё так, что мы больше не можем заниматься старым промыслом. Зарабатывать? Кое-кто из молодёжи уже клюнул на эту удочку и подался в Витгард. Действительно, они получили то, что им обещали. Проклятье! Это действует разлагающе на остальных. И в такое тревожное время ты вернулась домой, бедная Сив …
-- Отец, я получила сообщение от Изольды. Она передала мне о многих творившихся здесь событиях, в том числе и об эйнхериях, и о имперских научных базах на тёмном Хеле. Мы советовались с Траском и решили, что мне стоит вернуться на Нифльхейм. Но вернулась я не одна. Со мной прибыли три человека. Три имперца. Они были среди тех, кто окружал Траска, кто раскрыл заговор и спас Императора. Эти трое входят в элиту спецслужб Империи, в личную гвардию Гала Орфиса, руководителя службы безопасности Императора. Это лучшие разведчики и диверсанты, какие только существуют.
-- Гала Орфиса? – Переспросил алькв и прошёлся по комнате. Сапоги Белунга глухо бухали по плитам пола. – Не может в этих людях скрываться ловушка? Можно ли им верить?
-- Как мне, -- горячо заявила женщина. – Как Траску. Дело в том, что Орфис использовал их для самых деликатных операций. Он планировал убить Траска, а потом убрать этих людей. Они раскрыли его карты. Траск жив и они больше не больше не работают на Орфиса.
-- Странные вещи ты рассказываешь, дочь моя, -- присел в большое кресло Эрл. – Выходит, Орфис послал своих лучших воинов убить барона Траскона, который и раскрыл заговор, и участвовал в разных сражениях на благо Империи. А потом задумал убить этих своих лучших людей.
-- Такова высшая политика, отец. Император хотел приблизить к себе Траска, а Орфис опасался, что барон займёт его место. А убийцы должны были исчезнуть, чтобы история не выплыла наружу.
-- Воистину удивительно, -- покачал головой Белунг. – Теперь я понимаю, почему там, в их паучьем гнезде, происходят заговоры и убийства в спину. Они сами себе устроили собственные джунгли, с хищниками в человеческом обличии.
-- Именно так говорил и Траск, -- кивнула Сив, -- поэтому он и не захотел остаться в Мемфисе. Император вернул ему титул и состояние, но нашлись силы, которые готовы лишить его достигнутого.
-- Кто же это?
-- Мы не знаем. Траск прикладывает все силы, чтобы раскрыть влиятельного противника. Кто-то поддерживает банды, помогает им техникой и вооружением. Траск решил, что мне пока лучше уехать с Мардука, чтобы обезопасить и меня, и его.
-- Но здесь не многим лучше, дочь моя, -- возвысил голос алькв. – Конечно, ты дома и мы сделаем всё, чтобы ни один волос не упал с твоей головы. Но мы уже здесь не те хозяева, какими были раньше. Теперь здесь управляют имперцы. Ты уже успела в этом убедиться. А ещё здесь снова появились эйнхерии …
-- Отец, поэтому Траск и послал со мной своих людей. Они сумеют всё здесь облазать, проникнуть в каждую щель. Это – их профессия, их образ жизни. Они настоящие специалисты в подобных делах. И они уже занялись проблемой. Вот только я… Опять им всё чуть не испортила.
Ив склонила лицо и зарыдала. Слёзы потекли, закапали на колени, обтянутые чешуйчатым платьем. Эрл тяжело вздохнул, подошёл к дочери, обнял её и прижал голову к себе.
-- Не плачь. Это не к лицу дочери викингов. Ты сейчас дома. Никто не посмеет обидеть тебя. А Траск … Я знаю его. Недаром его выбрали в капитаны «Нуфлинга». Он такой же викинг пространства, как я, как Дидл Брасс, как все мы и любой из нас. Я уверен, что он справится со всеми трудностями. А когда придёт необходимость, на помощь ему отправится превосходная команда из его старых друзей … И ещё, дочь моя, каким образом ты будешь выходить на связь с теми разведчиками, которых ты столь красочно здесь расписывала битый час?
-- Они дали мне специальный приборчик, -- встрепенулась Сив, -- и просили его держать поблизости. И не выключать.
-- И где же он? – Поднял кустистые брови алькв.
-- Ой, схватилась за голову женщина. – Я сейчас принесу его.
Вернулась она почти сразу. Разжала ладошку. Брови Эрла снова поднялись. Там, на ладони, лежали женские украшения, какие крепятся к ушам, к ушкам. «Украшения» представляли собой круглый камушек в мелкую крапинку. С одной стороны из него выходил зажим. Это нужно было для крепежа. Эрл Белунг громко хмыкнул и осторожно дотронулся кончиком пальца до камушка.
-- Это надо надеть на уши, -- объяснила Сив. – Они передают так, что слышишь только ты. Словно диктуют сразу в голову. Я уже проверяла. Всё работает.
-- А говорить куда? – Недоверчиво спросил алькв, разглядывая «украшения».
-- Как обычно. Вслух. Можно шёпотом. Или даже про себя. Они могут передавать и неслышимую речь. Главное, проговорить её, хотя бы и с закрытым ртом. Очень хитрый приборчик.
-- Он работает?
-- Конечно.
-- И те нас слышат?
-- Не знаю, -- пожала плечами Сив. – Для вызова надо надавить на мочки ушей. Если не получается, то есть вызов не принимают, то надавить надо на камушки. Но, в твоём случае, отец, лучше давить только на мочки.
Это Сив добавила, глядя на мощные пальцы воина, способные раздавить речную гальку. Алькв ухмыльнулся и самодовольно расправил плечи.
-- Свяжись-ка, дочь моя, с теми людьми и спроси их, что происходит в Витланде. Если тебе угрожает опасность, мы увезём и спрячем тебя так, что никто и никогда не найдёт.
-- Отец, я не хочу всю жизнь прятаться.
-- И не придётся. Мы не допустим только, чтобы тебя арестовали, допрашивали, вели под суд.
-- Я защищалась, отец. От этих пьяных солдат. Они напали на меня.
-- Вот видишь. Ты невиновна! И весь сказ. Мы докажем это любому суду. А ты пока что свяжись с теми людьми.
Сив Белунг прицепила «украшения» к ушам, прислушалась к себе, осторожно надавила на мочки и прошептала:
-- Омо? Григ? Кто-нибудь меня слышит?
«Это Сив?».
Удивительно, но ответ пришёл почти сразу. Женщина едва не вскрикнула. Тихий голос раздался как бы в соседнем помещении, но одновременно и в голове. Это было удивительное чувство. Эрл Белунг приблизился поближе и даже наклонился к ней.
-- Что там, Сив?
-- Мне ответили, отец… Кто это – Григ?
«Да. Ты не одна?».
-- Нет. Со мною отец. Больше здесь никого нет.
«Хорошо. Слушай внимательно, Сив. Стелл улетел на «Авроре», но операция прикрытия не удалась. Нам не поверили. У нас просто не хватило времени, чтобы всё сформировать по полной программе …».
-- Меня разыскивают?
-- Что он говорит, Сив, девочка моя?
-- Подожди, отец, я тебе сейчас всё объясню. Говори, Григ.
«Нет. Не разыскивают. Они тебя уже схватили».
-- Как это?
«Очень просто. Запасной вариант. Вместо тебя им досталась Омо».
-- Как – Омо? Она же не похожа на меня.
«Сейчас похожа. Родной папа не отличит. Ты забываешь, что у Омо есть для таких превращений специальная штучка. Немного времени и – привет, перед вами новый человек».
-- И что же она там делает?
«Не волнуйся. Мы используем эту ситуацию, чтобы проникнуть на секретную научную базу Империи».
-- Послушай, Григ, -- вдруг спросила его собеседница, понизив голос. – А нас не подслушивают посторонние люди? Ты всё мне рассказываешь.
-- Сив, о чём вы говорите? – Снова спросил, ещё более нетерпеливо, Эрл Белунг.
-- Минуту, отец. Так как там, Григ?
«Если у вас нет прослушки, то всё в порядке. Прибор настроен на биоритмы определённой частоты. Потом сигнал кодируется и поступает на мой приёмник, где проходит раскодировку. Тут всё чисто. А с Омо я тебе потом всё объясню. Больше вопросов нет?».
-- А как же я?
«Если всё получится, как мы запланировали, то тебе опасаться нечего. Сиди себе в Крауче и не высовывайся. С Омо я поддерживаю связь».
-- А Стелл?
«Стелл сейчас в самостоятельном полёте. Скорей всего он поступит в распоряжение нашего барона. Работа для него найдётся. Если что, вызывай меня. Я всегда буду рядом. Конец связи».
-- Конец …
Сив повернулась к отцу, который в нетерпении ходил по комнате, громко топая сапогами, и в нескольких словах передала ему суть разговора. Алькв внимательно всё выслушал, ласково обнял дочь и стремительно вышел наружу.
Обхватив себя за плечи обеими руками, словно комнату вдруг выстудило порывом пронизывающего ветра, женщина смотрела на дверь, но видела совсем не это. Перед глазами стояла Омо Занц, закованная в наручники, в тюремном балахоне, а за спиной её двигались сытые мордастые тюремщики, которые, похохатывая, сально поглядывали на узницу …
-- Сив …
Белунг закрыла глаза, чтобы отогнать виденье. Она может явиться в Витгард, сообщить Траску, тот наймёт лучших адвокатов …Вздохнула, понимая, что это не более, чем мечты.
-- Сив …
Она открыла глаза и повернулась всем телом ко входу. Там стояла Изольда. Подруга испуганно поглядывала на Белунг.
-- Изольда.
-- Сив, мне показалось, что ты больна. Дядя выскочил отсюда, почти бегом. Я испугалась, что тебе плохо и заглянула сюда. А ты стоишь, вся такая бледная, посередине комнаты, и молчишь. Что-то случилось?
-- Случилось, Изольда. Но ты всё знаешь. Просто всё так неожиданно. Ещё недавно я была на Мардуке, с Траском, и вдруг я снова здесь …
-- А что случилось в Витгарде?
-- Так, ничего особенного, -- махнула рукой баронесса. – Несколько пьяных десантников. Начали приставать. В результате один погиб, свалившись под кар, двое других получили травмы.
-- Это ты их так? – Широко улыбнулась подруга.
-- По большей части они сами, -- усмехнулась Сив, -- мне почти что ничего и делать-то не пришлось. Ударила пару раз. И только.
-- Они много на себя берут, -- нахмурилась Изольда. – Считают себя хозяевами, только потому что представляют здесь Империю. Наши мужчины готовы изгнать их вон, но Совет Альквов против. Это приведёт, говорят они, к бессмысленному кровопролитию и блокаде Нифльхейма. А сейчас идёт то, что зовётся войной нервов. Имперцы стремятся сломить нас духовно. Некоторые из нас уже пришли к ним, работают на них и получают плату. Противно, но таких становится всё больше … Что будет с нами, Сив?
-- Будущее покажет, -- обняла подругу баронесса, -- и это будущее зависит как от нас, так и от имперцев. Здесь главное – терпение и выдержка, чего, по правде говоря, нам зачастую не хватает. Нам нужна какая-то общая цель.
-- Выгнать имперцев?! – Восторженно спросила Изольда.
-- Нет, боюсь, что нет, -- отстранилась Сив. – Это трудно объяснить. Имперцы отсюда так просто не уйдут. Нужно что-то другое.
-- Но что?
-- Если бы их можно было поймать на чём-то неблаговидном …
-- А нападение на тебя?
-- Нет. Это слишком мелкое событие для государства, а уж тем более для Империи. К тому же, в лучшем случае, для нас, осудят тех пьяных негодяев, и инцидент на этом будет исчерпан. Тут нужно что-то другое – глубже и серьёзнее … Что ты там писала о Хеле и имперских учёных?
-- Толком – ничего. Одни только догадки. На уровне интуиции. Фактов нет. Они строго следят, чтобы никто из нас не проник туда. Формально та сторона планеты закрыта по соображениям безопасности. Найдены месторождения каких-то минералов, излучающих в опасных для жизни спектрах. А может, это лишь повод. Может быть, их учёные нашли города эйнхериев и теперь заняты их изучением. Вот и снова эти эйнхерии появились. Не связано ли их появление с закрытыми для нас городами на Хеле?
-- Наверное, нужно копать и дальше в этом направлении, -- предположила Сив и замолчала.
Она вспомнила Траска и поразилась его предусмотрительности. Подумать только, пребывая в своём мире, отягощённый тысячью трудностей, он тем не менее не забывал и о своих друзьях на Нифльхейме, интуитивно изучал обстановку и послал вместе с ней группу «Сигма», для изучения проблемы.


Глава 5. Пути Фортуны.
Они схватили его!
Грубые руки вырвали его из постели, швырнули на пол. От удара о пол из глаз вырвался сноп искр и перехватило дыхание. В спину пребольно уперлось чьё-то колено. Крепкие пальцы схватились за волосы и рванули голову вверх.
-- Попался!!
Его окружали довольные, смеющиеся рожи. Они бесновались кругом, заполнив почти всю комнату, рушили обстановку, раздирая в клочья одеяло, простыню, плащ. Кто-то овладел коротким мечом и с радостным воплем вздёрнул его вверх.
Барон смотрел на всё это безобразие с философским терпением. Он проиграл, но лишь в данную минуту. Его схватили, но ведь и не убили сразу, во сне. Значит, им от него что-то надо, и отсюда следует вывод: он располагает энным количеством времени, которое необходимо использовать с толком и выгодой.
-- Что вам от меня надо?
-- Что надо? – Повернулся к нему поднявший над головой меч Траска. Потом вдруг ударил сапогом прямо в лицо. Голову откинуло, и сразу хлынула кровь из разбитого носа, рта. Он сделал слабую попытку вырваться, чем вызвал новый шквал пинков, тычков, ударов по ногам, рукам, рёбрам. Били сильно, но расчётливо, чтобы не убить, не повредить жизненно важных органов. Значит, берегут для чего-то. Но для чего?
Имитировал беспамятство. Ещё минуту- две на «бесчувственное» тело обрушивался град ударов, но вдруг они разом прекратились, а чей-то голос перекрыл другие вопли.
-- Оставьте его. Мы должны привести его ко Грегуару. А уж он сам решит судьбу Дакши.
«Грегуар». Где он слышал это имя? Ах да, год назад он посетил эту местность. Здесь верховодил чрезвычайно неприятный тип. Это и есть Грегуар? Не должно быть. Они столкнулись тогда с тем типом, уже и не помнится, что послужило поводом для стычки. Да это и не важно. С «хозяином» было пять человек, составлявших свиту, то ли телохранители, то ли просто прихлебатели. Они желали поразвлечься, и расправа над чужестранцем была одним из пунктов той программы развлечений. Он доставил им тогда кучу удовольствия. Кто-то бежал. На городской площади остались трупы вождя и троих его подручных. Набежавшая толпа вовсе не жаждала мщения. Они жадно наблюдали за агонией одного из нападавших. Тот громко стонал и грозил уезжавшему чужестранцу всеми возможными карами. Кажется, он тоже упоминал это имя – Грегуар …
Где же это было? Название города он не помнил. Сколько их было за время скитаний? Сотни? Тысячи? Больше? Город, помнится, стоял на берегу полноводной реки, кажется – По, которая вливалась в море Эгерси. Да, кажется, это было именно так. Но это же достаточно далеко от того места, которое он выбрал для сегодняшнего ночлега.
Скорее всего, этот Грегуар брат или сын того убитого им «вождя», который не умел определять, на кого можно нападать, а кого лучше «не заметить». И этот наследник оказался терпеливым настолько, что сумел выследить барона и организовать ночную атаку. Значит, это весьма расчётливый тип, достаточно опасный, чтобы к нему относиться серьёзно.
На руках Траска вынесли из дома наружу и бросили в какую-то повозку, запряжённую лошадьми. Конечно, его связали, опутали со всех сторон верёвкой. Сверху на него накинули грязную, дурно пахнувшую шкуру. Значит, остерегались чужого внимания. Это хорошо. Это означало, что захватившие его врасплох люди не уверены в своих силах и действуют тайно. Навряд ли они всей кучей будут сопровождать повозку с пленником. Скорей всего весь отряд разбился на группы, часть которых уехала вперёд, часть – в другие стороны, вроде дозоров, хотя это довольно глупо – барон действовал большей частью в одиночку, и сторонников с собой не возил, хотя… надо бы пересмотреть эту свою привычку. Будь у него напарник, вряд ли у них получился бы такой захват.
Всё ещё имитируя беспамятство, Траск навострил уши и, сосредоточившись, начал использовать свои скрытые возможности, о которых его враги и не подозревали. Создав особое ментальное тело, он «огляделся». Его сопровождало несколько человек. Двое ехали рядом на лошадях, ещё двое сидели в повозке, один гарцевал далеко впереди, а справа виднелись ещё трое. Где-то находились и другие люди, но Траску хватало пока что тех, что были рядом. На них он и сосредоточился.
Незаметно для неискушённого стороннего взгляда он сумел распутать скользящий узел. Оставалась ещё многократно обвивавшая его верёвка. Нащупав под собой какой-то крюк, Траск привязал к нему конец троса. Затем сосредоточился и рванулся что есть силы.
Результатом того рывка стало падение с возка. Причём сделал это он так неожиданно, что повозка ещё двигалась, а он катился по твёрдой земле. Верёвка сама сползла с него, нужно только не мешать движению. Конечно, трюк его тут же и заметили, возницы закричали, засвистели. Сопровождавшие повозку конные уже повернули обратно, выхватывая длинные палаши, а Траск уже волочился за телегой.
В сапоге для такой цели у него имелся узкий нож с плоской рукоятью, но достать его в возке не получилось, да и сейчас не было возможности. Изловчившись, Траск придал своему движению нужное направление и приблизился ко рву, что тянулся рядом с трактом. На пути оказался торчащий каменный столбик, и барон катнулся прямо к нему. От удара, то есть столкновения, охнул, перед глазами поплыло, запела верёвка, натянувшись струной от него и до телеги.
Каким-то чудом освободив руку, тут же нащупал в сапоге клинок, шаркнул им по верёвке и скатился в ров. Над головой уже стучали копыта лошадей. Один из дозорных скакнул прямо в ров, чтобы схватить беглеца, но нарвался прямо на клинок. Он не поверил глазам, когда увидел черень рукоятки, торчавший из груди, и руку, сжимавшую тот нож. Потом рука рванула и дозорный закричал, вернее будет сказать, захрипел. Вместе с фонтаном крови тело покидала и жизнь.
А Дакша уже завладел его мечом и, снизу, подрубил ноги лошади, которая рухнула, вместе со всадником. Тот чего-то вопил, хватая за плечи умирающего товарища, беспомощно глядя на пленника, который одним ловким прыжком выскочил изо рва и уже вот в седле и скачет, навстречу группе из полудесятка конников, размахивавшими мечами и копьями.
Битва на полном ходу связана в первую очередь с высокой координацией каждого движения. Особенно если один человек отражает нападения сразу нескольких противников. Для защиты приходится прилагать массу усилий.
Опытный боец, искусный фехтовальщик, Траск оф Траскон, Дакша, навязал свою тактику нападающим. Прежде всего напал он сам, свалив сразу одного, а потом двигался таким образом, чтобы противники больше мешали друг другу, чем нападали на него. Жаль, что у него не было его лошади, которая была тренирована к исполнению таких трюков, потому как эта, на которой он сидел волею случая и собственной ловкости, была из породы обычных скаковых лошадок, не более того, а потому Траскону приходилось вдвое больше прилагать усилий, чтобы сражаться на равных, и даже более того.
Всё тело саднило и ныло от недавних побоев, от падения с повозки и волочения по дороге, тело покрывали ушибы и раны, но он был резв и быстр, разил и отскакивал, отбивал чужие удары и отвечал сам. Вскрикнул и повалился с коня ещё один воин, пытаясь зажать дрожащей рукой разрубленное плечо.
И снова – удар, отскок, поворот, отход, скачок, новый удар, пируэт. Лошадь встала на дыбы и протестующе заржала. Кто-то метнул копьё и пробил ей бок. Раненная животина начала падать. Барон кувыркнулся через голову …
С хриплым стоном Траск вскинулся с постели. Опять. Снова ночной кошмар. Видение из той жизни, с Тверди. Сколько раз он рисковал жизнью, чудом уходил из смертельных ловушек. Казалось, всё должно позабыться, сгинуть из памяти, но нет … Почти каждую ночь всплывал очередной эпизод и снова, заново, он переживал нападения, покушения, засады. Это утомляло, изнуряло, отнимало силы …
Чего-чего, а сил в последнее время приходилось затрачивать много. Нужно всюду успеть, на всё обратить внимание, всё проанализировать, сделать выводы. Не хватало опыта Шина, Занц, внимания Чижевски, предупредительности Сив. Человека делает команда.
-- Хозяин? – В спальню заглянул Гэлл; управляющий всегда лично являлся к барону, демонстрируя молодость и кипучую энергию. – Какие будут распоряжения?
-- Подожди, Гэлл, -- махнул рукой Траск. – Я только глаза открыл. Оденусь, позавтракаю, тогда и будем решать.
И снова Маянти не подкачал. Салат из морских водорослей, вымоченных в вине, печёные яйца, гренки с джемом, бодрящий напиток. Всё было безупречно и вкусно. Потом Траск отправился в свой кабинет. Там уже сидел Гэлл.
-- Хозяин, есть новости.
-- Плохие? – Нахмурился барон.
-- Не знаю, -- пожал плечами Миниато. – Приближается «Аврора». Скоро она будет в зоне уверенной связи.
-- «Аврора»? – Вскинул брови барон. – Спасибо, Гэлл. Как дела в хозяйстве?
-- Слава Сущему. Урожай будет богатым. Я помог техникой родителям.
-- Великолепно. Что Новак?
-- Пока ничего. Поедете в Вавилон или свяжетесь с «Авророй» отсюда?
-- В Вавилон. Оттуда поговорю с яхтой.
-- Я вызываю Фазерли.
Прошло не более часа, как он смыл с себя видения холодной водой из крана, а уже сидел в кабине своего флайера, и Джой Фазерли выжимал из машины все силы, заключённые в её двигательных контурах. И куда вечно спешит этот парень? Охрана не успевает.
Показалась стена высотных зданий, осталось недалеко. Фазерли сбавил ход. Позади обнаружились гравитанки прикрытия. Наверняка Фазерли получит втык от начальника охраны в очередной раз. Быть может, это сбавит его пыл, хотя бы на время.
Не обращая внимания на каждодневную суету, Траск предался размышлениям. Вернулась «Аврора». Сив вернулась! На неё это не очень-то похоже. Тогда что? Впрочем, не стоит ломать голову. Скоро он всё узнает.
Гравитанк прошёл совсем рядом и опустился на взлётную площадку здания. Рядом, на очерченный квадрат сел флайер, и вся площадка пошла вниз, на другой уровень. Второй танк останется на крыше, где будет контролировать весь верхний ярус.
Как только барон появлялся в Вавилоне, вокруг него начиналось столпотворение вооружённых сил. Конечно, большую часть он не видел, но и оставшееся действовало на нервы. Люди должны заниматься общественно полезным трудом, а не торчать с лучевыми пульсаторами в руках. Он понимал, что переходный период затягивается, и Уго Новак прав в своих стремлениях усилить безопасность как персоны оф Траскона, так и всего населения в целом.
Если легионеры сумеют убить барона, то ситуация здесь сразу обрушится, что будет на пользу только недобитым бандам, а Мардук начнёт медленное скатывание к упадку. Дело в том, что у Траска не было наследника. Он пытался сочетаться браком с нифльхеймкой Сив Белунг, но процедура сильно затянулась. Дело в том, что в своё время сам Император пожелал участвовать в свадебной церемонии своего нового фаворита, о чём издал специально запротоколированное указание. С тез пор многое изменилось, и сам Траск оф Траскон не посещал больше Мемфиса, и Император исчез из официальных сводок, но указание-то осталось, и бюрократическая администрация продолжала тянуть время.
Правда, и сам Траск не раз задумывался, будет ли у них с Сив наследник, после всего пережитого ею на Оскопнире. Её репродуктивный механизм организма был зверски нарушен эйнхериями. Другие женщины, подвергшиеся тому же чудовищному опыту, стали бесплодны, либо рожали уродов. Барон надеялся на продвинутую имперскую науку. Медицина здесь была на высоте. Они сумеют помочь дочери викингов пространства.
Сив Белунг прошла все стадии обследования, и ей назначили комплексное исследование. Траск уже жалел, что не оставил её на Панацее, мире, медицина которого шагнула наиболее далеко, но Сив сама воспротивилась, не желая оставаться в незнакомом месте, да ещё в отрыве от родного человека. Надо было тогда Траску настоять, но он пошёл на поводу у строптивой и своенравной подруги, и вот – результат. Лечение хоть и продвигается, но вот результата, ясного положительного результата пока нет.
Кое-кто из знающих медиков, обладающих влиянием в научном мире, сообщил ему, что на Нифльхейме идут исследования, в том числе и по вопросу изменённой беременности. Если результаты тех исследований будут обнародованы, то лечение пациентки резко и успешно продвинется.
Если обнародуют … А если нет? Траск оф Траскон уже сталкивался со службами безопасности и знает, насколько глубинны из побудительные «течения». Если здесь будут задействованы интересы Империи, то наверняка всё засекретят в высшей степени.
Тогда у него впервые появилась мысль использовать своих друзей из «Сигмы». Они смогут проникнуть на территорию закрытой базы, а найти подходы им помогут викинги. Но викинги пространства весьма неохотно идут на контакт с гражданами Империи, а уж с представителями служб уж тем более. Другое дело, если их рекомендует сам барон, которого викинги считают едва ли не своим соотечественником. Но Траску сейчас нельзя покидать Мардук, чтобы не активизировать бандитскую армию Легиона порядка, которые явно имеют своих шпионов в окружении барона. Таким образом ему никак не стать посредником между «Сигмой» и нифльхеймцами … но это может сделать и Сив Белунг.
Вот таким сложным образом Траск оф Траскон пришёл к выводу, что его наречённой супруге лучше вернуться в свой мир, в сопровождении телохранителей. Уговорил он, и даже неожиданно легко, и будущую баронессу, которая вняла доводам и дала согласие на поездку домой. Вроде как теперь у барона были развязаны руки относительно сосредоточения всех усилий на борьбу с модернизацией промышленности и искоренения преступности Вавилона, и всего Мардука в целом.
Надо было сосредоточиться полностью, но мешали мысли о Сив и Янеке. От Чижевски не поступало никаких известий. Барон понял только, что на Акву надеяться больше не было никакого смысла, но не знал подробностей. Больше ничего от помощника не поступало. И Сив …
Надо связаться с «Авророй», узнать новости из первых рук, а потом вызвать Новака и заняться проблемами Вавилона, а это уже до конца дня точно.
Траск включил систему дальней связи, ввёл код настройки и послал вызов. Минута ожидания показалась часом. Наконец динамики квакнули, и пошёл звуковой фон, который появлялся, когда приём сигнала был нестабилен. Значит и изображения в голографической прогрессии не будет. В общем-то было не так уж и важно.
Плоский экран пошёл «изморозью», которая местами протаяла картинкой с видом рубки «Авроры». Большую часть экрана занимало лицо Стелла, флегматичное, с крупным носом и короткой причёской.
-- Хай, рад тебя видеть, -- поприветствовал спецназовца барон. – Как остальные?
-- Остались на Нифльхейме, -- ответил невозмутимо Стелл. – Сив Белунг ввязалась в неприятности в Витгарде. Пришлось кое-что поменять в первоначальных разработках. Меня удалили с Нифльхейма. Омо должна была сделать так, что имперские власти решили, что все мы спешно убрались оттуда. Не самый лучший выход, но в те минуты ничего лучшего придумать мы не успели.
-- Постой. Что там с Сив? Она пострадала?
-- С ней всё в порядке. Небольшое недоразумение, закончившееся стычкой с группой космодесантников. Офицеры были пьяны и пострадали. С самой Сив ничего не случилось. Она сейчас дома, у родных, а мы попытались замести следы. И вот я здесь.
Слава Сущему. Сив цела. А викинги пространства, они всегда остаются собой, гордые и малоуправляемые. Дипломатический корпус Империи должен знать это и учитывать. Придётся вспомнить кое-какие старые связи и, через третьих лиц, прощупать обстановку на Нифльхейме.
-- А сам-то ты, Хай, в каком состоянии?
-- Со мной тоже всё нормально. Жаль только, что пришлось оттуда убираться. Григу и Омо придётся работать одним, тогда как я вроде как и не у дел. По логике вещей и здесь меня быть не должно. Случись что, имперская полиция первым делом нагрянет сюда. Надо ли давать им карты в руки?
-- Ты прав, не надо. Давай подумаем … Ах да, слушай меня внимательно, Хай. Лети дальше. Доберёшься до планеты Клайв. Где-то там должен быть Ян Чижевски, с помощниками. От них нет известий. Может получилось так, что они нуждаются в помощи. Осмотрись там и действуй по обстановке. Задача ясна?
-- Отлично. Самое то, -- обрадовался недавно флегматичный Стелл. – До связи, ваша милость. Как что узнаю, обязательно сообщу.
Экран снова покрылся «изморозью», а динамики прекратили шипеть. Конец связи. Стелл отключился. Траск закрыл глаза, глубоко вздохнул и провёл обеими руками по лицу, снимая с себя пелену озабоченности. Пора переходить к другому делу.
Уго Новак отозвался сразу. Вид его был довольно усталым. Он или встал очень рано, или не ложился спать вообще. И то, и другое подразумевало, что новости, которыми поделится он, будут не из разряда приятных. Настроение у Траска испортилось окончательно. Он вздохнул тяжело и обратился к Новаку:
-- Давай, Уго, вываливай сразу ту кучу дерьма, которую ты собрал для меня за ночь.
-- Работа у меня такая, -- вздохнул в свою очередь начальник полицейских сил, -- разгребать скопившиеся нечистоты.
-- И много их?
-- Порядочно. Кое-что я хотел бы показать лично.
-- Где ты находишься?
-- На нижнем уровне, рядом с энергоцентралью.
-- Понятно. Скоро буду.
Траск оф Траскон пригладил волосы и сдавил пальцами одну из бляшек на рукаве костюма. Эта бляшка, кроме функции украшения, играла полезную роль вызова руководителя личной охраны барона, специалиста по компьютерным системам безопасности, Ли Ван Гука. Вошёл деловой походкой высокий блондин с курчавыми волосами и умным взглядом голубых глаз. Крупные бакенбарды переходили в щетину, которая покрывала вытянутую челюсть и нависающую верхнюю губу. Гук собирался опустить усы, но пока ограничивался небритостью. Кабинетный учёный, он всю жизнь занимался спортом и теперь решился уйти в практические дела. Его отличала завидная работоспособность, да и разносторонние знания. По этой причине Траск приблизил его к себе, где Ли гармонично вошёл в нишу охраны и скоро эту охрану возглавил, благодаря дружеским рекомендациям Янека, с которым Гук сошёлся накоротко по причине общей любви к логическим играм.
-- Ли, я сейчас спущусь на нижний уровень.
Конечно, Гук сразу напрягся. Нижний уровень города считался зоной влияния бандитских групп, и полицейские силы появлялись там не часто и большим отрядом.
-- Уго Новак там что-то обнаружил и хочет показать это лично.
Ли Ван Гук был против такого похода. О чём и объявил, горячо и многосложно, одновременно отдавая своим людям команды к действиям. Обычно Траскона сопровождали два гравитанка с десятком человек экипажа. Одновременно маршрут отслеживался со спутника и сканировался. Подозрительные места осматривались  патрулями полицейских сил, маршруты движений которых координировали относительно направления движения барона. Это правило неукоснительно соблюдалось по всему Вавилону, но другое дело, когда речь заходила о нижних уровнях.
В первое время после войны с Джефом, Траск много времени проводил в рабочих катакомбах Вавилона, где была сосредоточена большая часть городского производства. Но, после неудачного покушения на него, Янек Чижевски, который тогда возглавлял охрану своего патрона, запретил на повышенных тонах такое безрассудство. Контроль за работой можно блюсти и на расстоянии, не опасном для здоровья. Сив его горячо поддержала. Тогда же Ян сложил с себя полномочия главного телохранителя, возложив ответственность на Грига Шина, но тот в скором времени предложил Ли Ван Гука, как весьма перспективного и исполнительного специалиста.
Первым делом Гук проверил маршрут на специальном компьютере, который программировал сам. На экране появилась штрих-линия различной окраски, от тёмно-фиолетовой до светло-оранжевой. Гук хмыкнул, глянув на линию, и отдал распоряжение выдвинуться вперёд двум группам. Остальные будут сопровождать их с бароном.
Траск оф Траскон терпеливо дожидался конца манипуляций Гука. После того, как из тёмного зева тоннеля, мимо которого они тогда двигались, вывалилось с десяток людей, увешанных оружием, и они начали сечь лучами пространство, барон стал более внимательным к просьбам охраны. Тогда он уцелел благодаря личной реакции и самоотверженности телохранителей, которые ценой своих жизней отогнали бандитов. Большая часть убийц тогда полегла, но и половина охранников барона так же остались там, или получили такие повреждения, что пришлось оставить военную службу.
Из кабинета Траскона можно было опуститься вниз на лифте и двигаться транспортным тоннелем до энергостанции. Или покинуть здание управления, добраться до заводского корпуса, который находился двумя кварталами далее, и по служебным лифтам добраться до централи.
Первый способ был быстрее, второй – безопаснее, но Ли Ван Гук дал добро на спуск здесь. Его люди должны были отследить движение, а полицейские Новака встретить их у выхода из тоннеля.
Скоростной лифт двигался недопустимо медленно. Так казалось. На самом деле подъёмник опускался так, как делал это всегда. Магнитные блокаторы ослабили  напряжение связей и кабина рухнула вдоль направляющих рельсов. Если бы напряжение пропало вовсе, сработают резервные магниты, которые притянут кабину к металлической плите, тянувшейся до самого низа. Под своей тяжестью лифт будет сползать вниз до ближайшего входа, где двери откроются автоматически. Таков аварийный принцип действия скоростных лифтов. По имперским стандартам безопасности.
Аварии такого рода единичны, и лифт спокойно достиг конечной точки, после чего двери распахнулись. Транспортная площадка была уже на месте. Всей группой они заняли места, а Гук лично запустил киберводителя. Площадка поднялась над полом, задействовав магнитную подушку, и поплыла вперёд, мягко набирая скорость. Всё это время Ли контролировал обстановку через карманный блок связи с охранными системами, которые проецировали их перемещения в дымчатом голокубе, где плыла муха их площадки в окружении туманных символов, в которых великолепно ориентировался начальник охраны. Он был готов в любой момент изменить маршрут движения. Кажется, здесь учитывалось наличие объектов биологической природы, энергетических систем и транспортных средств. Датчики, рассыпанные по всем уровням тоннелей, давали представление обо всех параметрах помещений.
Признаться, Траску уже давно надоела предосторожность такого, повышенного уровня, но он вынужден был смириться. По крайней мере до тех пор, пока ситуация не изменится к лучшему.
Двигались по тоннелям они не долго. Скоро площадка свернула в проход, который внезапно расширился до вместительного холла, где их встречал отряд Новака. Сам Уго был здесь же, в мундире, застёгнутом до подбородка, в шлеме и с лучевиком в открытом чехле. Это значило, что ситуация действительно серьёзная.
Раздвинув плечами охранников, Траск первым шагнул с площадки, которая ещё не до конца опустилась, и зашагал к Уго. Начальник полиции двинулся ему навстречу, а полицейские вытянулись согласна устава.
-- Я не стал сообщать, -- заявил после приветствия Новак, -- чтобы оставить всё, как есть.
-- Показывай, что там.
-- Сюда, пожалуйста.
Впереди располагалась обширная полость, где, собственного говоря, и находилась главная городская силовая станция. Когда-то, давным давно, когда Вавилон ещё только строился, с помощью особых технологий снесли целый горный хребет, а на его месте, используя камень гор для строительства, начали возводить высотные, а потом и сверхвысотные здания, с уплощением крепёжных деталей. В основании города появился ряд геотермальных установок, которые должны были насытить энергией городское нутро, дать ему жизнь. Недра исправно насыщали Вавилон, но, со временем, того количества энергосилы стало не хватать, станция работала с перегрузками, и материальный ресурс начал подходить к концу. Тогда старый граф, отец Траска, закупил цикличный термоядерный реактор, который разом разрешил проблему. Геотермальные скважины были законсервированы, а силовая установка обесточена. Джеф, «Лиловый Джо», когда почувствовал, что проиграл войну, собирался пустить энергию реактора на замкнутую цепь геотермальных скважин. Если бы его затея удалась, половина Вавилона ушла бы в недра планеты, а термоядерный реактор должен был взорваться и вызвать тем цепную ядерную реакцию. Чем бы всё закончилось, страшно подумать, во всяком случае Вавилона бы больше не было, как и человечества в целом. Мардук мог бы и уцелеть, но катаклизм растревожил бы его основательно. Джеф, в конце концов, обезумел и сейчас находился под наблюдением врачей, а на силовой станции появился ряд блокирующих устройств, а также постоянный пост охраны.
Вопреки ожиданиям Уго Новак направился вовсе не в силовой зал, а куда-то в сторону, через тёмные проходы, освещённые запылившимися лампами. Здесь редко кто появлялся, и кругом виднелся толстый слой пыли и мусора.
Они миновали замусоренный участок и увидели толстую трубу, уходящую из одной стены в другую. Именно сюда и направлялся Новак.
-- Что это? – Спросил барон.
-- Энергоцентраль, -- ответил начальник полиции города, -- главный силовой кабель. Точнее, один из главных.
-- Что с ним?
-- Смотрите внимательно. Видите?
Барон было сделал шаг вперёд, но Уго схватил его за плечо одной рукой, а другой направил вперёд рефлектор ручного фонаря. Луч скользнул вдоль трубы и остановился возле утолщения. Траск присмотрелся и выругался. Поперёк трубы клубилось кольцо из какого-то бурого дыма. Кто-то из полицейских повернул туда же ещё один фонарь, и видно стало лучше.  На трубу накинут был хомут из дырчатого серебристого металла. Из дырок и выходил тот неизвестный газ. Особенностью его было то, что он не рассеивался, а густо клубился у пояса, опоясывающего трубу. Но это было не всё. Труба в этом месте истончилась. Виднелась канавка, которая имела тенденцию к расширению.
-- Что здесь происходит? – Едва не закричал барон, но взял себя тут же в руки.
-- Я и вызвал вас, чтобы разобраться, -- спокойным тоном пояснил Новак, по прежнему освещая фонарём поражённый участок трубы. – Ночью один из моих патрульных увидел на мониторе камеры слежения, контролирующей этот участок, какую-то тень, которая его заинтересовала. Он отправился проверить, что же там было. Всего лишь тень. Нам повезло, что парень тот, Дон Кастор, очень добросовестный и наблюдательный. Он и обнаружил это.
-- Что за тень?
-- Всего лишь движение. Кто-то был здесь, в отражающем комбинезоне. Этот «кто-то» и поместил на централи неизвестный прибор. По всему видно, что оно действует как мощный катализатор. То, что там клубится, это совсем не газ, а какое-то силовое поле, действующее разрушительно. Смотрите.
Один из полицейских кинул к трубе гайку. Та влетела в луч фонаря, попала в поле и остановилась, повиснув в воздухе. Потом начала вращаться вокруг своей оси, истощаясь с каждым оборотом, пока не растаяла в воздухе.
-- Оп-ля, -- объявил Новак, словно демонстрировал всем фокус. – Как вам это нравится?
-- Ни в малейшей степени, -- угрюмо отозвался Траскон. – Разъяснит ли кто мне, с чем мы имеем дело?
-- Позвольте мне сделать это, -- выдвинулся вперёд Ли Ван Гук.
Он достал из держателя на поясе свой компьютерный блок и приставил к нему сканер, после чего принялся просвечивать «пояс» вокруг централи в разных ракурсах. В воздухе образовался спроецированный квадрат, в котором развернулось сечение трубы. Гук сделал переключение и сечение увеличилось. «Пояс» тоже увеличился, но свою внутреннюю часть показать не желал. Гук нахмурился, пошарил на поясе и присоединил к компьютеру серебристую коробочку дополнительного блока. Квадрат, зависший рядом с ним в воздухе, потёк, разъехался в сферу, повернулся вокруг своей оси, скачком разросся.
Теперь трубя, как таковой, в сфере не было. Виднелась серая поверхность, которую отекал бурый поток, обвивая усечённые пирамиды, расположенные в шахматном порядке. Теперь было видно, что каждый оборот вокруг тех пирамид ускоривал вращение, в этом тумане плыли обломки, тоже вращались и таяли.
-- Видите? – Спросил начальник охраны. – Это куски композиционных материалов, из которых скроена оболочка централи. Это поле разрушает молекулярные связи. Ещё час- два и защитная оболочка централи будет разрушена. Затем произойдёт короткое замыкание, и часть города будет обесточена. Что это им даст?
-- Потом, -- строго заявил барон. – Об этом мы подумаем позже. Сначала надо разобраться с этим. Насколько я вижу, мы толком не знаем, с чем мы имеем дело?
-- Это какой-то необычный катализатор, -- пояснил Гук. – Механизм действия его я пока не знаю. Всё записано и сейчас обрабатывается на самых быстрых аналитических машинах. Но дожидаться результатов я бы не советовал. Надо решать проблему здесь и сейчас.
-- Вот и я об этом, -- согласился Траскон. – Ли, у тебя в руках связь. Сделай распоряжение от моего имени, чтобы прокладывали к тому участку параллельные линии. До того, как процесс разрушения оболочки централи закончится, этот проводник надо отключить, а запустить дополнительные цепи. После этого разберёмся, с чем мы имеем дело.
Гук тут же выполнил распоряжение, а Новак установил пост наблюдения и отправился снять показания датчиков по тому маршруту, по какому двигался неизвестный в «минус»-комплексе. Это было серьёзно.
После того, как пошёл процесс разрешения проблемы, барон развернулся и отправился обратно, к транспортной платформе. Сейчас его присутствия здесь не требовалось. Можно было возвращаться. Скоро сверхбыстрые компьютеры расскажут, с чем им пришлось столкнуться.
Ли Ван Гук остался на месте. Всё-таки в нём сохранился настоящий учёный, который решительно взял верх над телохранителем. Правда, рядом было достаточно охраны, плюс ещё полицейский наряд Новака. Сам он исчез ещё раньше, занятый своими специфическими делами.
Загрузившись на платформу, барон приказал трогаться. Один из телохранителей занял место возле киберводителя. Платформа приподнялась и начала движение, убыстряя ход. Теперь она двигалась в обратной последовательности, по своим эхо-следам. Остановились возле лифта. Там стояли два полицейских в шлемах и мундирах, с излучателями.
Скоростной лифт доставил барона прямо в кабинет. Набрал на компьютере схему энергораспределения Вавилона. Проектор компьютера выстроил голографию города почти на всю комнату. Разные участки были окрашены в различные оттенки. Траскон нашёл ту централь, которую пытался заблокировать неизвестный диверсант. Переключателем барон обесточил участок схемы, питаемый тем кабелем. Часть города побледнела и растворилась. Появилось чувство, что кто-то чужой откусил целый городской район. Тот, где располагался центр городского управления и штаб-квартира барона.
Эту информацию требовалось подвергнуть обработке на компьютерных анализаторах. Неужели банды легионеров готовились перейти к наступлению. Откуда у них техника такого уровня, как силовое «кольцо», опоясывающее там, внизу, трубу энергоцентрали?
Не выдержав, сделал звонок в полицейское управление, задумав поторопить Новака, если тот появился в своём кабинете. Но начальника полиции там не оказалось. Кто-то из дежурных секретарей отослал барона в компьютерный центр, обращаясь со всем возможным почтением.
Связался с центром. Действительно, Уго Новак был там, как и Ли Ван Гук. Они уже вовсю прокручивали собственную информацию, прокачивая её по разным уровням обработки. Профессионалы, они не теряли времени даром. Траск почувствовал удовлетворение, что не ошибся в выборе ключевых партнёров.
-- Босс, -- первым начал доклад Новак, повернувшись к Траскону, -- мы проследили за тем, кто предположительно пытался совершить диверсию. Это, берусь утверждать, весьма примечательная личность. Несколько раз он проводил отвлекающий манёвр – пускал в различных направлениях «дубликаторы», замкнутые голообъёмы с простейшим программированием силового контура. Этакие тени, приманка для радарных датчиков. Сам он не ускользнул из-под наблюдения только благодаря сверхмощному главному Компьютеру города, на который я перевёл слежку. Сверхбыстрый анализ частот позволил нам не потерять его, пока он находился в черте города.
-- Это означает, что он покинул его пределы? – Утвердительно спросил Траск.
-- Нет, этого я не утверждаю, -- пожал плечами начальник полиции, -- хотя и не отвергаю данного факта. Нужно быть готовым ко всему. Маршрут передвижения диверсанта мы успеваем отслеживать. Он искусно использует загодя заготовленные флайеры. Уже делал несколько пересадок, то удаляясь к окраинам, то вновь возвращаясь к центру.
-- Чего же вы ждёте? – Спросил барон.
-- Скорее всего, -- включился в доклад Ли Ван Гук, -- он дожидается, когда сработает система уничтожения энергоцентрали.
-- С этим предположением я полностью согласен, -- кивнул головой Траск, -- а что произойдёт, когда сработает тот таинственный механизм?
-- Если бы мы не предприняли ряд мер, то обесточен бы оказался важнейший район Вавилона, в котором сосредоточено управление и финансы города. Видимо это и является целью атаки.
-- Я пришёл к такому же мнению. Итак, надо ли спрашивать мне. Готовы ли дублирующие цепи?
-- Не надо. Всё готово хоть сейчас. Достаточно переключить направляющий сервер.
-- Пока не надо, -- заявил Траск оф Траскон. – Не надо разочаровывать нашего противника. Ведь он проделал столько разных манипуляций. Пусть произойдёт отключение. Несколько минут хаоса мы себе можем позволить, а потом цепь восстановится. Наш противник сделает свой ход, но мы будем его ожидать. Пусть они раскроются. Ведь мы знаем место атаки. Хватит охотиться за ними по всем катакомбам Вавилона. Взять их сразу скопом. Если надо – уничтожить, кто будет сопротивляться.
-- Отличное решение, -- одобрил план Ван Гук, -- но только вам, уважаемый барон, придётся на время покинуть этот город. Мы не знаем на сто процентов действительных планов противника и не можем гарантировать того, что всё это не более, чем отвлекающая акция. Задача которой привлечь наше внимание и усилие. А вдруг атака произойдёт в другом месте? Так что придётся покинуть мегаполис.
-- Вернуться домой? – Спросил Гука барон.
-- Не … желательно, -- задумчиво ответил тот, -- если операция проработана досконально, они могли предусмотреть и это. Может, это будет молниеносный налёт на поместье, ракетный обстрел его или засада на обратном пути. Возможны и другие варианты. Они пошли ва-банк и не планируют ошибок.
-- Хорошо, -- легко согласился барон. – Тогда я, пожалуй, навещу брата. Кузен Джеф. Давненько я не находил времени на этот визит. По-моему сегодня самый подходящий день.
-- По-моему тоже, -- согласился Гук. – Но и это не всё. Ваша милость и всё такое прочее, придётся нам разделиться. Я поеду в поместье на вашем флайере, и в сопровождении охраны из гравитанков. А вам придётся лететь к побережью на обычной полицейской патрульной машине. Точнее – машин будет две. Совсем без охраны я вас не имею права оставить. Но это будут самые надёжные парни.
-- Уго, -- повернулся барон к начальнику полицейских сил. – Как зовут того парня, что обнаружил таинственный уничтожитель?
-- Дон Кастор, ваша милость!—Улыбнулся Новак.
-- Ты будешь не против, Уго, если Дон Кастор займёт место в одной из тех машин? Что-то мне подсказывает, что из парня выйдет толк.
-- Почту за честь.
-- Тогда всё. Пора нам отсюда убираться. Ты, Ван Гук, поспеши в поместье и отвечаешь за его сохранность. Уго, тебя учить нечему. Я в вас верю. Во имя Сущего.
-- Вол имя Сущего …


Глава 6. Как рассеивается дым.
Теперь только от него и кучки учёных зависело существование всей цивилизованной половины Галактики. От их опыта, знаний и способностей, а также от опыта, знаний и способностей Гала Орфиса, отвечающего за безопасность Императора и Империи в целом. Он уже наметил человека, который пойдёт и выведет душу Пра Татена из пучины Преисподней. Если кто и сможет это сделать, так это он. А если нет, так Гал Орфис узнает об этом первым. И успеет подготовиться к такому нежелательному развороту событий.
Пока нужный человек не появился, для чего Орфис задействовал целую комбинацию людей и событий, он решил вплотную заняться Монком, который постепенно отдалялся от Орфиса, оставаясь при этом, формально, его ближайшим помощником и первым заместителем. Отговариваясь большой занятостью, он теперь редко бывал в Мемфисе, переселившись в другой город Иуну – Гуаньсин, где сосредоточилась вторая власть, чиновничья, где кипела канцелярско- административная каша, насыщая все административные органы Империи циркулярами, приказами и актами.
Приняв решение, Орфис не стал откладывать дела в долгий ящик. Он занял место в челноке и вылетел в открытый космос. Неподалёку барражировал крейсер, чуть дальше – ещё один. Так полагалось по адмиральскому статусу Орфиса. Для секретных перемещений Гал использовал другую машину – попроще, хотя простой она была лишь с виду, но экипирована много лучше стандартных космолётов.
Кроме крейсеров, адмирала Орфиса сопровождал флайер, с личной охраной из особо доверенных сотрудников Секретного корпуса. Охрану Гал отослал в Гуаньсин, где они должны были занять соседние с управлением информации здание. Кажется, это было казначейство, точнее его административная часть.
Челнок Орфиса с эмблемами адмирала, вычеканенными на корпусе, медленно плыл над Иуну, удаляясь от сверкающего многоцветья пирамид Мемфиса. Хотя Гуаньсин тоже был летающим городом, как и другие города над Иуну, военный и торгово- представительский, но оформлен он был гораздо проще, скорее здесь преобладали функциональные принципы. И, если в Мемфисе парили пирамиды, то здесь преобладали призмы, ромбы и даже конусы. К одному из «конусов», остриём вниз, и подплыл челнок Орфиса.
Широкая округлая верхняя часть представляла собой большую площадку для кораблей и флайеров. Система шлюзовых лифтов позволяла принять целую группу, но Орфис приземлился один. Крейсер «Миротворец» остался висеть над городом. Конечно, то, что и город, и крейсер оставались на месте, казалось только для человека, находившегося или в городе или на корабле. Пилоты просто синхронизировали свою скорость относительно зданий Гуаньсиня, которые дрейфовали по запрограммированному маршруту с районами благополучной погоды.
Обычно чиновник в звании адмирала передвигался с солидной свитой из адъютантов, секретарей, помощников, референтов, порученцев и разной иной мелюзгой в военной форме, расшитой пышными аксельбантами и золочёными нашивками, но в этот раз Орфиса сопровождал всего один человек, державший в руках застёгнутую кожаную папку.
По коридорам, где двигался Орфис в сопровождении своего спутника, проходили люди, группами и поодиночке. Адмирал бывал здесь и раньше, но не увидел ни одного знакомого лица. Неужели Монк перетряс аппарат своего управления настолько? Если это так, то он уже готов к схватке, если до этого дойдёт дело. Поджав губы, Орфис увеличил скорость шага, заложив руки за спину и чуть наклонившись вперёд.
Он почти ворвался в обширный холл, по форме совершенно круглый. Здесь сидели на диванчиках или стояли вдоль стен десятка три людей в деловых костюмах, типичные канцелярские клерки. И эти люди считаются разведчиками?
Пол холла был отделан матовыми плитами, под плиты из титаниума, с глубинным рисунком, создающий эффект движения под поверхностью плит. Часть стен выполняла роль аквариума, за прозрачными стенами которого колыхались плети водорослей и медленно проплывали самые разные рыбы, давно смирившиеся с тем, что рядом с ними существует параллельный человеческий мир. Аквариумы между собой не соединялись, потому в каждом была своя атмосфера, своё давление, своя «колония» представителей морской фауны Иуну и других звёздных миров. Сферический потолок зала представлял собой звёздную карту Империи, главные миры которого отмечены были крупными искусственными кристаллами различного размера и достоинства. В центре сиял шар, символизирующий Иуну. Там даже виднелся пульсирующей искоркой «Мемфис».
Когда Орфис проходил здесь, он задерживался и, мгновение- другое, вглядывался в изображение Империи, что позволяло настроиться на философский лад. В этот раз он пересёк холл не останавливаясь, толкнул двери и вошёл, почти ворвался, в кабинет Монка.
Тот сидел там, нахохлившись, втянув голову в плечи, за массивным столом, уставленном компьютерами, заваленном дискетами, распечатками и разной мелочью, начиная от невинных сувениров, связанных с тем или иным событием, человеком или датой, и до замаскированных под невинные бытовые предметы образцов вооружения, до чего Монк был охоч, как коллекционер.
Сейчас он больше всего напоминал паука, притаившегося в засаде, держа в руках сигнализирующие информационные «нити». Тщедушное тельце, длинные сухие конечности, вытянутое лицо, прижатые к черепу уши, тухлый взгляд равнодушных бесцветных глаз, узкие губы под нависающим носом, массивный подбородок.
-- Как здоровье, Эдуард? – Спросил Орфис, устраиваясь в глубоком кресле, обволакивающем тело. – У тебя неважный вид.
-- Всё во власти Сущего, -- прокаркал Монк, пожирая босса глазами, помаргивая веками, почти лишёнными ресниц.
Что он знает о Монке? Это человек, вместилище, кладезь информации, великолепный анализатор, умеющий делать нужные выводы. На этом умении он сделал превосходную карьеру, сумев выдвинуться из второсортных информаторов в первый эшелон Секретного корпуса. Гал помнил умение Монка появляться из ниоткуда и незаметно вручать пластиковый конверт с дискетой, содержащий именно тот материал, который Орфис жаждал получить. Своему месту Эдуард Монк соответствовал целиком и полностью.
-- Я пришёл, Эдуард, поговорить об отношениях, -- начал Гал, разглядывая заваленный всякой всячиной стол.
-- Я готов вас выслушать, господин Орфис, -- ответил Монк, вцепившись в подлокотники своего кресла напрягшимися пальцами, -- со всем возможным вниманием.
-- Не сомневаюсь. Итак, Эдуард, ты для себя уже сделал вывод.
-- О чём вы, господин Орфис?
-- Оставь этот тон, Эдуард, -- казалось, начальник секретной службы полностью расслабился, вытянул перед собой ноги и даже полузакрыл глаза. – Ты всё великолепно понимаешь.
-- Такова наша работа. Но, всё же, изъясняйтесь, пожалуйста, менее двусмысленным образом.
-- Не хочется спорить, Эдуард, -- зевнул адмирал, -- в этот знаменательный день … Ты спросишь, чем же он знаменателен?
Вместо ответа Монк поёжился, словно ему стало тесно и душно на своём месте.
-- Ты спросишь, Эдуард, я даже слышу этот вопрос, -- усмехнулся адмирал, -- и я честно тебе отвечу, как самому близкому на сегодняшний день соратнику. В этот день я получил бразды правления.
Словно в доказательство Орфис воздел обе руки, направив их ладонями к заместителю. Тот сжался и постарался отодвинуться дальше, насколько это возможно.
-- Ах, Эдуард, это налагает на меня такую ответственность. Я бы поделился с тобой, со своим помощником, но боюсь, что она раздавит тебя своей вселенской тяжестью. Ведь ты чистой воды теоретик, работающий с бумагами, файлами, донесениями и слухами, а здесь уже иное – здесь нужна практика, опыт. Скажешь, наверное, что и опыта тебе не занимать?
-- Уж кое-что имеется …
-- Не спорю. Иначе ты не сидел бы здесь, в этом превосходном кабинете, в центре внимания сотен людей. Это действительно так. Но …
-- Но? – Переспросил, выкатывая покрасневшие от гнева глаза, Монк.
-- Но гораздо большим опытом в практического рода делах обладал Янус. Помнишь Януса, Эдуард? Ах, какую шутку, какую весёлую шутку сыграл с нашим практичным другом Император, живот можно надорвать, не правда ли?!
Казалось, что Гал Орфис искренне веселится, призывая заместителя разделить с ним радость воспоминаний, но тот оставался мрачным и вроде как даже подавленным.
-- Помнишь его лицо? – Вопрошал адмирал, обращаясь к Монку. – Ха-ха. Одно из лиц. Он мог бы участвовать в театральных диалогах, спрашивая и одновременно отвечая. На два разных голоса. Спрашивает Янус – отвечает Валери, спрашивает Валери – отвечает Янус … Ха-ха-ха!
-- Во имя Сущего …
-- Ты помнишь его?! – Закричал Орфис, резко наклонившись вперёд.
-- Сущего?
-- Нет! Януса?!
…
-- Он был практиком! Ты понимаешь? Практиком … А ты - теоретик. До мозга костей. И когда начинаешь воплощать теорию в практику, вспоминай два лика Януса. Я прикажу отлить для тебя в металле его голову. Чтобы ты смотрел на него и думал. Да-да, думал. Это очень полезно, знаешь ли.
-- Если вы пришли для этого …
-- Что ты, Эдуард, -- усмехнулся адмирал, словно удобно устраиваясь в кресле, -- я пришёл к тебе поделиться радостью. Мы снова в седле. Скоро закончится этот затянувшийся период неопределённости. Мы снова будем действовать. Пора одуматься, скинуть с себя пелену расслабления … и приготовиться.
-- Что касается меня, -- подобрался главный информатор, -- то я всегда готов.
-- Я рад за тебя, Эдуард. Янус был моей правой рукой, ты – левой. Вы были моими обеими руками для действий на благо Империи, на благо Императора. Янус ошибся. К сожалению, он переиграл сам себя. Правая рука отсечена. Это горько, обидно и больно. Представь себе, Эдуард, действительно больно. Пришло время левой руке стать правой … И тут задумался я – что будет, когда левая рука захочет исполнять обязанности правой? Не пострадает ли от этого всё дело? Как ты думаешь, многоопытный Эдуард? Лично я теряюсь в сомнениях и пришёл вот к тебе спросить. Что ты мне ответишь?
-- Я знаю, -- сквозь зубы ответил Монк, с ненавистью поглядывая на босса с другой стороны массивного стола, -- что есть вопросы, которые не требуют ответа.
-- А знаешь, Эдуард, ты ведь прав. Ты опять прав. Прав, как левая рука.
-- Это оскорбление.
-- Что ты, Эдуард. Это – констатация факта, то есть правда, а на правду нельзя обижаться, если ты, конечно, умный человек. Умный человек всегда делает выводы, мало того – умные выводы. Давай вместе посмотрим, какие выводы делаешь ты?
-- Если есть какие нарекания по моей работе, то я готов выслушать.
-- Десятилетиями, и даже более того, отлаживалась разведывательно- информационная служба, служба безопасности Империи, пока не выработался оптимальный вариант, который с недавних пор был нарушен, то есть подвергнут процесс модернизации без соизволения с моей стороны, стороны руководителя всей организации. Или я ошибаюсь?
-- Нет, -- спокойно ответил Монк. – Всё замечено правильно. За одним исключением. Служба та не была оптимальной, иначе не случилось бы то чрезвычайное происшествие, о котором вы столь подробно здесь распинались. Поэтому я, как один из руководителей службы, внёс кое-какие дополнения, которые пошли на пользу нашему делу …
-- Нашему? – Прервал заместителя Орфис, чтобы разрушить его чиновничьи словоплетения, которые трудно опровергнуть.
-- Да, нашему делу. Как вы, наверное, помните, господин адмирал, вам пришлось лично возглавить штаб комиссии по расследованию чрезвычайного происшествия в Мемфисе. Затем вы снова возглавили комитет по проблеме с нашим Императором. Почти всё ваше внимание было сосредоточено на Иуну, а если быть предельно точным, то на Мемфис. А службе нашей останавливаться нельзя, и потому мне пришлось сосредоточить основное внимание на другие дела, не связанные с центром Империи, или связанные косвенно. К тому же у меня было высочайшее соизволение на эти действия.
-- И кем же они даны, позвольте поинтересоваться?
-- Императрицей Исидой, господин Орфис, -- доложил Монк, глядя куда-то мимо своего босса. – Её подпись имеется в приказе.
-- Но почему мимо меня?
-- Вы в то время были заняты проблемой, связанной с особой Императора, и госпожа Исида уполномочила меня на дополнительные функции.
-- Смотри-ка ты, да вы, господин Монк, весьма обходительный тип. Обошли меня! А я-то пришёл похвалиться, что мне Императорский Совет вручил бразды правления. Да такие же бразды мой заместитель получил многим ранее. И молчит ведь, скромник.
-- Я докладывал.
-- Выходит, это я виноват, недосмотрел, пропустил мимо ушей. В таком случае, прошу прощения, господин Монк, разрешите идти, или как?
-- Как вам будет угодно.
-- Хорошо, в таком случае мне будет угодно продолжить беседу. Я не перегибаю палку?
-- Нет, -- буркнул Монк. – Я внимательно слушаю.
-- И делаешь выводы. Хорошо. Я продолжаю. Как начальник департамента информации, ты присылаешь каждое утро очередную папку с подборкой различного рода новостей. В нужном нам ракурсе.
-- Это моя обязанность. Одна из обязанностей.
-- Главная из обязанностей. Я эти файлы просматриваю. Они идут в управление анализа данных. На основании этой информации развивается политика, работают миллионы людей в самых дальних уголках Галактики. Но это потом. Вначале дегустирую всё я. Такова моя обязанность. Я прав?
-- Мне отвечать? Или не надо?
-- Конечно. Ответь мне, господин Монк, почему папку с теми файлами у Исиды и братца её О,Сириуса, как он себя велит называть своим придворным, гораздо толще, полней. Как это понимать?
-- Должно быть, туда вкладывается дополнительная информация.
-- Любопытно. И какая же, простите за чрезмерное любопытство? Или это большой секрет?
-- Это информация относительно Куша, господин адмирал. Наша Императрица и её брат желают быть в курсе последних событий на Куше. Вот эти новости я им и поставляю.
-- Меня трогает такое внимание к особам, приближённым к императорскому телу. А почему до меня не доходит та информация, о Куше? Или я не достоит её?
-- Но, господин адмирал, -- забеспокоился Монк, -- это выходит за границы ваших обычных интересов. К тому же вы были слишком заняты, сконцентрировав всё внимание на теле, то есть на Пра гэгхарн Татене, его состоянии … А Куш … Это не более, чем дружеская услуга.
-- Дружеская … Вы уже успели подружиться … Похвально. Пока я там, у тела, вы здесь … хм-м, дружеская услуга. Хорошо. Но ты, быть может, забыл уже, Монк, что вся информация о Куше признана стратегически важной и заносится в базу данных для анализа. Ты это делаешь?
-- Конечно … Я хорошо помню … интересы Империи … Но сейчас речь идёт просто о смене репати. Старый репати Геб готовит место для своего преемника. Вот наши императорские друзья и желают быть в курсе всех событий на Куше …
-- А ты им и предложил свои услуги? Молодец, Эдуард. Это мне напомнило о событиях десятилетней давности. Когда ты в первый раз принёс папку с файлами. Ох, с какими нужными файлами. Если мне не изменяет память, речь там шла о твоём предшественнике, как там его звали?
-- Йитс.
-- Да, точно – Йитс. И говорилось в тех файлах, что руководитель департамента информации поставляет некоторые сведения на сторону, благодаря которым одна финансовая трансмировая корпорация слишком динамично развивается. Конечно, ведь они знали гораздо больше остальных и времени зря не теряли. Не обижали и Йитса. Роскошная у него была яхта. Потом на ней Император катался. Помнишь «Волну», Монк? Как всё это называется?
-- Что?
-- Поставка секретной информации.
…
-- Забыл, наверное? «Инсайд» это зовётся. Полетел Йитс вниз по карьерной лестнице. Кстати, не знаешь, где он сейчас?
-- Нет.
-- Я проверю. Обязательно. Так ты мне не ответил. Про дружественную информацию на сторону?
-- Это не инсайд. Это совсем другое. И не на сторону – в Императорский Дворец.
-- То есть Императору. Но его же нет, пока что его бедная Императрица разбирает полученную почту, и там, ба, как раз то, что нужно. Все последние сведения по Кушу, разве что не в подарочной упаковке, да ленточкой не перевязано. Запираются они там с Сириусом и почту внимательно изучают.
-- Я не прав? Сделал что-то не так?
-- Ты прав. И сделал всё правильно. Если дело идёт об интересах, общих интересах Исиды, Сириуса и Эдуарда Монка.
-- Господин адмирал!
-- Ты не прав, -- подался вперёд Орфис, -- если дело идёт об Интересах Империи и Пра гэгхарн Татена.
-- Господин Орфис! – Привстал со своего места Монк. Глаза его горели, лицо пошло пятнами. – Вы забываетесь! Вы обвиняете меня в заговоре?!
-- Остынь, Монк, -- усмехнулся начальник имперских служб безопасности. – Ты, наверное, уже забыл, с чего начался наш сегодняшний, столь наполненный различными темами, разговор? Так напомню. Я предложил тебе порассуждать об умении делать выводы. И ты сам, заметь – сам сделал вывод на основании той информации, которую сам же мне здесь и предоставил. Что же теперь делать мне? И что там поделывает наш несчастный друг Йитс?
Глаза Монка забегали по сторонам, руки перебирали сувениры и побрякушки со стола, тогда как адмирал с интересом наблюдал за ними.
-- Не надо, Эдуард, -- улыбнулся Орфис, -- оставь эту побрякушку в покое. Я знаю, что это и какой радиус её поражения. Это называется – паника. Возьми себя в руки. Поверь, я не беспомощное дитя и этим меня не проймёшь.
-- У меня много людей …
Монк тяжело дышал и напряжённо всматривался в лицо шефа, который зевнул и уютно потянулся в кресле.
-- Знаешь, Эдуард, я обратил внимание, сколько у тебя появилось новых людей. Конечно, все они преданы тебе лично и выполнят любой приказ. Твой приказ. Я нарочно прилетел сюда в одиночку. То есть, нет, в сопровождении одного человека. Опять ошибся. В сопровождении биокиборга. В руках у него папка, откуда ведётся связь с крейсером, зависшим рядом с этим прекрасным зданием. В случае необходимости, в случае крайней необходимости, здание будет расстреляно. Прямой наводкой. Погибнет всё. За исключением этого кабинета, имеющего достаточную степень защиты.
Монк одним движением задействовал механизм сканирования. Стена, отделяющая кабинет от холла. Стала прозрачной, словно её и не было, но с эффектом рентгеноскопирования. Там сидели и двигались скелеты, за исключением спутника Орфиса, тело которого было изготовлено из сверхпрочных сплавов с покрытием из биоорганики. Монк грубо выругался.
-- Нет, Эдуард, ты так и не сделался джентльменом, -- заявил со своего места Орфис. – Ты так и остался теоретиком, мастером собирать сплетни, составлять интриги, собирать союзы. Но для действий нужен кто-то другой. Тот, кто заметит киборга, обратит внимание на тяжеловооружённый флайер в департаменте финансов, поймёт значение крейсера, нет – двух, в опасной близости. Я признаю за тобой, Эдуард, ряд неоспоримых достоинств, но не советую слишком близко сближаться с кушменами. Они тебе не друзья.
-- А кто здесь – друзья? – Сипло спросил информатор.
-- Это ты тоже меня спрашиваешь? – Демонстративно удивился Орфис. – Но ведь это ты у нас владеешь всей информацией, анализируешь её, делаешь выводы. Проанализируй эту. И всего делов-то.
Не спеша, деловито, Гал Орфис выбрался из «гостевого» кресла, поправил на мундире складки, расправил плечи. На его фоне Монк смотрелся жалким заморышем, и адмирал знал это.
-- Ну что, Эдуард, пришло время прощаться. Но я этого делать не буду, чтобы ты не подумал, что это наша последняя встреча. Я пока что не ставлю на тебе крест. Верю, что ты достаточно сообразителен, чтобы пересчитать приоритеты. Друзей надо выбирать глядя не только в завтрашний день, но и гораздо дальше. Впрочем, не мне тебя учить заключать союзы.
Не подавая руки, не приветствуя, адмирал направился к выходу, толкнул толстую створку дверей и вышел в холл. Его спутник сидел почти в центре зала, соблюдая полное спокойствие, тогда как остальные пребывали в состоянии тревожного оцепенения. Все были чем-то заняты, но то была напускная занятость. Окружение Монка было наготове, и провожали адмирала глазами охотника.
Но команды «ату» не последовало, и адмирал миновал холл, знаком поманив за собой спутника. Тот поднялся одним быстрым движением и направился следом, пристроив папку под локтем. Монк наблюдал за ними из-за прозрачной стены, борясь с искушением послать группу захвата следом. Если бы адмирал выказал хоть тень обеспокоенности, он тут же послал бы вдогонку своих парней, бойцов из группы «Гамма», о чём вряд ли знал адмирал.
Тем не менее, Орфис знал о «Гамме», которую начал собирать Монк. «Гамма» предназначалась та роль, которую раньше выполняли отряды «Сигма» и должна была стать им неким противовесом. «Сигму», по мнению Монка, придётся реформировать, а людей распустить. Гал решил своему заместителю об этом знании не сообщать, чтобы Монк не струсил до такой степени, чтобы перестать быть логичным и предсказуемым. Пусть его. В конце концов, «Сигма», или «Гамма», без особой разницы. Тут главное, кто отдаёт приказы, а профессионалы будут работать с профессионалами.
По мере движения по коридору, Орфис обдумывал положение вещей. Своим появлением он вывел из равновесия внешне флегматичного информатора. Теперь он запаникует, и будет метаться, совершая ошибки. Паника, она всегда связана с ошибками. Это на руку прежде всего ему, Орфису, если уж Монк решил записаться в его враги.
Станет ли он докладывать Императрице о личном визите начальника службы безопасности? Допустим, он это всё же сделает. Исида, конечно же, поинтересуется, зачем понадобилось Орфису посещение Монка. Да ни зачем, приходил – попугал да ушёл. Как так? Зачем? С какой целью? Одни только вопросы, без вразумительных ответов. Ещё окажется, что Орфис приходил один, доверительно, на пару с секретаришкой. Да кто ему поверит после этого, что Орфис приходил угрожать. Тут что-то подозрительное вырисовывается …
Второй вариант – не докладывать. Был и был. Ничего никому доказывать не надо. Но рано или поздно этот визит дойдёт до кушменов из Императорского Дворца. И тогда степень их доверия Монку резко упадёт, а вместе с тем и влияние последнего в Мемфисе. Конец карьеры. То есть Эдуард Монк сейчас должен здорово поработать головой.
Правда, головой придётся поработать и самому Орфису. Информированность его о положении дел вне Иуну снижалась с каждым месяцем. В этом был повинен и Монк, начавший свою собственную игру за место руководителя секретных служб, и сам Орфис. Он слишком много внимания сейчас уделял особе Императора. Его положение слишком зависело от Пра Татена. Конечно, за долгие годы службы он стал настоящим профессионалом, но он забрался на такой высокий пост, где не удержаться без поддержки. Он, одновременно с «уходом» Татена, лишился Януса, Хао, а теперь и Монка. В этот момент Гал понимал, как трудно балансировать на запредельных высотах. Один неверный шаг и поминай, как звали. Как там поживает Йитс?
Загрузившись в челнок, они с киборгом выплыли, с помощью гидравлического лифта, на поверхность департамента информации. Рядом равнодушно плавали кубы и призмы других департаментов и управлений. В каждом работали сотни, а то и тысячи канцеляристов, чиновников, клерков. Уничтожь кто Гуаньсин, и жизнь в Галактике захлебнётся. А если нет? На каждой планете, в каждом мире, имеются свои канцеляристы, свои чиновники, знающие свою работу. Они будут продолжать трудиться. Разве что они будут независимы от чужих приказов, распоряжений, указаний. Выяснится, что они могут и сами великолепно владеть ситуацией в своём мире и развиваться не менее динамично и успешно, чем по распоряжениям свыше.
Знали бы они, думал Орфис, что основной трудностью центра владений было не сколько забота о том, чтобы накормить и обеспечить всем необходимым каждого из членов Галактического Содружества, сколько опасение, как бы кто из вассалов не стал слишком богат и влиятелен, а потому и более независим. Тут главное, это просчитать тенденции и успеть перехватить инициативу, перехватить лишний ресурс, вывести специалистов, скомпрометировать лидера, выделить его сепаратистские наклонности, скачать материальные ценности для помощи нуждающихся миров со слабой экономической базой, куда-нибудь на Нифльхейм … или Куш.
От этих мыслей адмирал встрепенулся. Ведь именно Монк и занимался той информацией. Не в этом ли пересечение интересов Исиды, Сириуса и Эдуарда Монка? Надо, надо копнуть в этом направлении.         
Вернувшись в Мемфис, адмирал начал раскручивать маховик своих поисков. Часть сотрудников отправилась в информаторий, заниматься там с аналитическими машинами, другая часть заняла места в космолётах, которых у Службы безопасности была целая эскадрилья, и разлетелись в различных направлениях. Даже своего «секретаря»- биокиборга за номером 27, с кодовым именем Эд, Орфис отправил в Финик.
После того, как первая столица Галактического Содружества Миров, город Гермонт, был заброшен, уступив свой статус столице вновь появившейся Галактической Империи – Мемфису, Иуну был объявлен заповедным миром и личной вотчиной Императора, его загородным имением.
Вся жизнь, политическая и повседневная, была поднята на орбиту и зависла в околопланетном пространстве. Выстроенные по последнему слову зодчества и техники жилые пирамиды, с использованием антигравитаторов, поражали своей роскошью. Далеко немногие могли позволить себе проживать в Мемфисе. Постепенно столица освободилась от лишнего населения. Теперь здесь постоянно обитали только Император со своими ближайшими соратниками, высшие вельможи, члены Императорского Совета, специалисты высочайшего класса, обслуживающие город, и сенаторы, представляющие интересы своих миров. Многие сенаторы половину срока проживали у себя на родине, а половину – в Мемфисе, занимаясь политикой.
Повседневно- административные дела правительства сконцентрировались в другом городе – Гуаньсине, полностью построенном для чиновников. Его отличало обилие средств связи в самых разных видов – от галактической глобосвязи до обычного радиосообщения. Между Мемфисом и Гуаньсином существовал тесный нуль- переход для секретной документации.
Ещё один город – Пауэр, служил некоей военной базой, где обитал военный гарнизон Иуну. Дома здесь представляли собой диски и линзы, где размещались казармы для рядового и унтер-офицерского состава, а также более комфортное жильё для офицеров и генералов. Тауэр находился над океаном Ихор, хотя по необходимости мог бы переместиться на любое другое место.
Самый крупный город – Финик, стал сосредоточием коммерсантов, желающих получить прибыль благодаря близости к Мемфису и Императорскому Двору. Здесь можно было заказать какой угодно товар и ждать его в самое ближайшее время, с доставкой прямо домой.. Это был самый оживлённый и многолюдный город на, точнее – над Иуну. Если в других городах население было более или менее стабильно, то здесь частенько менялось. Кто-то, разбогатев на императорских поставках, покупал себе титул и земли, чтобы жить в неге и роскоши, кто-то, напротив, не выдерживал конкуренции и отправлялся в другое место, где вести коммерческие сделки проще, пусть и без сверхдоходов. Бывали и такие, кого ловили на жульничестве. Таким приходилось плохо, вплоть до отбывания на одном из тюремных миров. Впрочем, как правило, находили некий консенсус и провинившийся удалялся от Иуну навсегда, прозябать на второразрядных бедных мирах.
Таким образом в Финике подобрался удачливый, пройдошистый тип торговцев- коммерсантов, имеющих связи с самыми разными производителями и компаниями, со всех уголков Империи. При этом в городе существовало неписанное правило о тайне сделки, которую торговцы неукоснительно соблюдали. Про случавшиеся иногда исключения мы уже упоминали.
Сюда, в Финик, и прибыл Эд, биокиборг под номером двадцать седьмым, из опытной партии симбиотиков, контролируемых лично Орфисом. Другие двадцать шесть биороботов направили на пограничный участок освоенного космоса, где готовилась миссия разведывательного характера на рейд в пространство, куда удалились остатки армии эйнхериев и мифические бассы. Четырёх киборгов Орфис придержал лично для себя, для нужд личного, так сказать, характера. Двое из них – Сим и Кен, охраняли его особу во Дворце и Мемфисе, Ом находился в резерве, а Эд использовался для поручений.
В зависимости от обстоятельств Эд, как и его сотоварищи, мог произвольно менять внешность. Теперь он походил на троянца, то есть глаза у него были чуть навыкате, грудная клетка увеличилась, а волосы на голове поредели. Погоняв флайер между многогранниками Финика, где располагались жильё и представительства купцов и торговых компаний со всевозможных миров Империи, Эд пристроил флайер на тетраэдре, нашедшем своё место на окраине города. Магнитный захват надёжно удерживал машину, а шлюзовой модуль прижался к колпаку, встречая пассажира.
Эд нырнул вперёд, потоптался в тамбуре и ввалился в приёмную комнату Кира Чандра. Смуглый купец в роскошном халате с блёстками, которые мерцали в такт едва слышимой музыки, лично встретил посетителя. У Чандра, представлявшего планету Чакра, то есть несколько промышленных корпораций этого мира, имелся штат помощников, в количестве пяти человек, но некоторых гостей он встречал лично и провожал их в свой кабинет, где можно было беседовать без гарантированного присутствия чужих глаз и ушей.
Необходимо, пожалуй, дополнительно отметить, что в молодости Кир Чандр успел повидать многое, занимался лихими делами, о чём мало кто знал и почти никто не догадывался, что некоторые его способности использовали имперские разведчики. Сведения, которые поставлял Чандр, хорошо оплачивались, и он пускал те средства в оборот. Используя связи и способности, он выдвинулся в посредники между корпорациями, а взлётом карьеры стало место представителя Чакры в Финике, где он преумножил своё состояние.
-- Прошу вас, господин Эд, -- поклонился Кир «троянцу». – Как там поживает наш общий друг?
В своё время Кир Чандр не раз встречался с Галом Орфисом и мог позволить себе лёгкую долю фамильярности. Тем более, что Орфис не забывал своего старого знакомого, а та «память» для Чандра выражалась материально.
-- Наш общий друг себя чувствует, -- ответил Эд, проходя мимо хозяина.
 Надо сказать, что ему, представителю нового поколения симбиотиков биомира и мира искусственных компонентов техники, были знакомы чувства и эмоции. Он знал боль и радость, умел делать выводы, руководствуясь не только логикой. Это был действительно новый класс «машин». Машин только в том понимании, что выращен не в лоне женщины, а искусственным образом. Вместе с тем это был и не клон человека, а результат эволюционирования биотехнологий роботопроизводства, один из партии опытных образцов, пущенных для всесторонних испытаний.
-- Насколько я понимаю, у него закончились наши товары? – Осторожно поинтересовался Кир. Он до сих пор не разобрался, как себя вести с Эдом – как с человеком или как с машиной. Эд не понимал, или делал вид, что не хочет понимать соображений Чандра.
-- У него закончились «мухи».
«Мухами» они называли крошечные механические устройства, этакие микрофоны с двигателем. «Мухи» могли перемещаться и устраиваться в самых недоступных местах, откуда черпали и транслировали информацию. Они могли передавать звук, изображение, запах, могли подключаться к компьютерным сетям и скачивать оттуда сведения, передавая их хозяину. «Мух», «скорпионов», «пауков» и другую «нечисть» Орфис получал у Чандра, который завозил товар. Что называется – контрабандно, используя ресурс Службы безопасности. Умудрялся он перевозить и другие мелочи, уже для личного пользования, что оправдывало все опасности ремесла.
«Пауки» размерами не превышали «мух», но использовались для других целей. Это были механизмы из породы «нанотехники». Запрограммированные особым образом, они использовали окружающие их материалы и перестраивали их таким порядком, что привычные предметы обихода преображались в грозные ловушки. Привычное кресло могло оказаться капканом, а постельное ложе – оборудовано удавкой, одёжный шкаф преображался в тенета, а микроволновая печь становилась катапультой.
«Скорпионы» представляли собой крошечных охотников, действующих скопом, либо поодиночке, поэтому и степень разрушений росла в зависимости от количества нападавших «тварей». Они могли программироваться, а также имели блоки «глубокой задачи», когда программа эволюционировала в зависимости от условий, задач и особенностей местности.
Орфис переключился на подобную мелочь после того, как начал ощущать дефицит помощников. Янус его по дурости предал, Хао удалился, а Монк начал вести свою собственную игру. Преданных сторонников оставалось всё меньше и меньше, поэтому пришлось предпринять некоторые экстраординарные ходы. Это была новая секретная кадровая политика Орфиса, тайное оружие против недоброжелателей из лагеря Исиды- Сириуса.
Во время визита к Монку Орфис тайком выпустил пригоршню «мух», в кабинете заместителя и в коридоре. Скорее всего «мухи» уже облюбовали для себя местечко, а к вечеру начнут передачу данных. Орфис их запрограммировал на самоуничтожение. После короткой передачи они саморазрушатся, распавшись в щепотку силиконовой пыли, которую всосут в воздуховоды вентиляторы, вытягивающие из помещений пыль. Вряд ли Монк о чём догадается.
Без лишних разговоров Чандр вышел из приёмного кабинета, но скоро вернулся с пакетом в руках. Вытряхнув на ладонь несколько «мух». Он показал Эду. «Мухи» представляли собой треугольнички длиною чуть больше сантиметра. Двигались они при наличии в помещении электромагнитного фона, который всегда присутствует, если там имеются электронные приборы и техника. Действуют совершенно бесшумно и не улавливаются датчиками контроля. Всё чисто и на серьёзном научном уровне, плод разработок целого научного института, субсидировавшегося Службой безопасности Империи.
-- Здесь полсотни, -- улыбнулся Кир, передавая пакет Эду. – Если наш друг захочет чего-либо новенького, то мы готовы ему предоставить «нетопыря», который гасит радиоволны и другие средства связи, и «шершня», с лучевой установкой повышенной мощности. Пробивает борт космического челнока. Вот технические характеристики новых моделей.
-- Я передам, -- обещал Эд и забрал пакет с «мухами» из рук торговца. – Вечером получите заказ на поставку продовольствия. Плата за него будет включать и стоимость «мух».
-- Всё как всегда, -- ещё шире улыбнулся торговец. – У нашего друга экзотические вкусы. Ему понравится весь набор.
Забрав посылку, Эд вернулся на флайер и покинул «тетраэдр» Чандра. Повертевшись по Финику, он совершил ещё пару сделок, а потом повернул в сторону Мемфиса. Миссию свою на сегодня он полностью выполнил.
Далеко за ним плыл другой флайер, откуда, с помощью длиннофокусной оптики, следили люди из «Дельты» Монка. Они «вычислили» Эда и методично отмечали его перемещения, чтобы доложить боссу. Служба на Иуну была беспокойной. Парни ещё не освоились с особенностями, применительными для столичного мира.
Между тем Монк задействовал всё новые и новые связи. В Гуаньсине, Пауэре, Мемфисе, Финике, в других точках системы. Агентура Финика и засекла флайер, приписанный к Мемфису. Они отметили все остановки, сделанные во время визита. Теперь эти места будут под постоянным наблюдением службы технического сектора департамента информации. Первые сообщения в Гуаньсин были отправлены сразу, как только Эд направился в Мемфис.
Обработка данных была коньком Монка, которая обеспечила ему карьерный рост до самых заоблачных сфер, и он никому не перепоручал этого дела, занимаясь обработкой самозабвенно. Если следовать выводам, то порученец Орфиса, человекоробот- андроид выходил на связь с торговцем Кешью с Эридана, поставлявшего мебель- трансформер, с негоциантом Алоизом Цинком, недавно начавшим торговлю на Иуну и потому занимавшимся всем понемногу, а также с Киром Чандром, поставлявшим продовольствие для самых изысканных гурманов Мемфиса и Гуаньсина. Кто же из них был связан с Орфисом? Ведь недаром он послал своего биоробота туда, в Финик?
По анализу данных этим человеком должен быть Цинк, моложавый торговец, со связями в криминальных структурах, которые его субсидировали. Может быть, адмирал задумал провокацию с использованием мафии, для компрометации Монка? Очень может быть … Хотя сам Монк, как аналитик, склонялся к личности Чандра. Выходец с Чакры тоже в прошлом якшался с тёмными личностями и вполне мог быть связан с Орфисом. На всякий случай взяли на заметку обоих, не забывая и про третьего.
Потрудившись весьма напряжённо, Эдуард Монк уже собирался отправиться на отдых, как ему доложили, что из офиса была засечена короткая – импульсами – передача. Где-то сработал передатчик. Была объявлена общая тревога, и битых два часа орава техников, нагруженных всеми мыслимыми видами детекторов, ползала по всему офису, а затем и по всему зданию в поисках «жучков», но безрезультатно. Или таковых не было в природе, или Орфис опять переиграл своего ближайшего заместителя. От этих мыслей у Монка началась стенокардия.
Пока Монк мучался в сомнениях, Орфис читал полученные доклады. «Мухи», перед самоуничтожением, переслали закодированный сжатый сигнал, который адмирал лично пропустил через декодер компьютера и очистил, выбирая то, что нужно. Нужного было до обидного мало. Монк был верен себе, немногословен и скрытен. Только одно имело смысл, что заинтересовался личностью Кира Чандра. Придётся бывшему контрабандисту убираться с Финика, пока «Гамма» Монка не занялась им. Завтра будет доставлено продовольствие, только его не примут, точнее – примут, но не всё. Для Чандра это будет сигналом, и он покинет Финик, вернётся на Чакру. Придётся пока довольствоваться тем, что есть. На крайний случай Чандр оставит тайник со своей продукцией, но это уже на самый крайний случай.
После отставки Януса функции его управления, оперативного характера, были разделены между департаментами разведки и информации. Небольшой корпус Орфис оставил при себе, создав что-то вроде Охранного корпуса при особе Императора. Из своих оперативников Монк начал формирование отрядов «Гамма», а Хао создал Глубокую Разведку Дальнего Космоса.
Если дело дойдёт до открытого противостояния, как это отразится на бойцах Охранного корпуса и отрядов «Гамма»? Ведь они ещё недавно служили вместе. По роду деятельности Орфис стал психологом и научился избегать щекотливых положений, из которых так трудно выбираться без ущерба для карьеры и репутации. Потому он решил пока что действовать самостоятельно, привлекая для помощи Эда и его собратьев. Остальных использовать в тёмную, если сложится необходимость, так как люди его не сидели без дела, а работали и работали довольно-таки успешно.
Одной из основных обязанностей Службы безопасности Империи было противостояние нарастающей волне коррупции, болезни, общей для любого типа общества. Цивилизация давала многие преимущества, люди становились более защищёнными и надеялись на силу и букву Закона, то есть доверялись ему. Доверившись, люди общества не считали уже нужным не доверять друг другу, общественным институтам, коммерческим компаниям, различного рода обществам и организациям, что использовалось некоторыми личностями, которые вырабатывали серые схемы и организовывались для получения нелегальных доходов. Пользуясь поддержкой в разных кругах общества, где они нарабатывали связи с влиятельными людьми, чуявшими выгоду, и творили тёмные дела коммерческого, культурного или политического характера. Некоторые организации разрастались до транспланетного влияния, обзаводились прикрытием среди сенаторов, планетарной администрации, полицейских сил.
Эти организации и сдерживала Служба безопасности. Дело в том, что такого рода организации настолько вплетались в политические и хозяйственные структуры общества, что выкорчёвывание их могло привести к дестабилизации экономики и всего общества в целом. Проблема ждала своего системного решения, контроль со стороны Службы безопасности играл сдерживающую и отчасти координирующую роль. Иногда имперские резиденты даже использовали коррупционеров для общего дела, когда действовать приходилось неофициально и нелегально.
Несколько намечающихся схем было разрушено в Гуаньсине, куда наведывались «толкачи» для нарабатывания связей. Не всегда дело было связано с криминалом, хотя не обходилось и без последнего. Вот над этим и работали люди Орфиса из Охранного корпуса. Пресекли деятельность неких дилеров в Финике и разрушили цепочку в Пауэре, куда наладили было поставку наркотиков и девушек для развлечений.
Повторяем, что для Орфиса хватало и противостояния с Монком- Исидой- Сириусом, а также неопределённость с Императором очень нервировала адмирала, хотя внешне он и не подавал виду.


Глава 7. Скрытая гармония.
Первый порыв Янека оказался чрезмерно самоуверенным. Он оделся, и даже покинул было отель, но уже на улице ему сделалось плохо. С трудом он вернулся обратно, в холл, где его подхватили друзья, уже спешившие от лифта. Помогло сообщение, переданное по мнемосвязи. Чижевски свалился. Он серьёзно занедужил.
Чтобы не терять времени даром, Люк Фокс и Сэм Симменс развили бурную деятельность. Они зарегистрировали совместное предприятие от Мардука и назвали его – «Вавилон». Предприятие носило инновационный характер и работало с проектами в области энергетики. Почти вся оставшаяся наличность ушла на оформление и уплату налогов, зато появилась возможность взять кредит, под будущие дивиденды от сделки оф Траскона.
Сэнди Грей хлопотал возле больного Янека, не забывая и выбираться, время от времени, к друзьям- коллегам. Он чувствовал опасение, что они поспешили со своими инициативами. Нужно было дождаться выздоровления Яна, связаться с Мардуком и доложить все обстоятельства Траску оф Траскону, а дальше уж действовать согласно полученным распоряжениям. На его опасения коллеги отвечали, что оттуда, с Мардука, нельзя разобраться в деле, не владея всей информацией, всеми деталями. Они уже здесь, они всё узнают, для того и затеяна их экспедиция, а то, что они начали действовать, не согласовав всего с Чижевски, так не их вина, что он попал в происшествие; сидеть же и выжидать дальше значило терять время. К тому времени, как Чижевски встанет на ноги, можно будет действовать вполне официально, как участники зарегистрированного предприятия.
Самим всё сделать, везде успеть было нереально, и Фокс предложил нанять местных жителей, которых удобней использовать в качестве респондентов. Симменс поддержал товарища. Пришлось дать согласие и Грею, хотя он не разделял уверенности друзей. Он напомнил им, как они едва не погибли на Акве, на что ему резонно возразили, что на Акве явно была видна деградация правительства и управленческой формы, тогда как здесь во всём наблюдается экономический подъём, торжество инициативы и законности. Грей был вынужден сдаться, сконцентрировав усилия на Янеке. Его надо было поднять на ноги в считанные дни.
Наконец усилия себя оправдали, Чижевски полностью контролировал себя, свои действия и начал интересоваться окружающим. Сэнди Грей не стал откладывать объяснений и доложил обо всех их действиях за последние дни. Чижевски, подумав, одобрил создание компании и даже высказал намерение немедленно наведаться туда.
Накануне Квиннет пригнал гравикар, поболтался по городу и вернулся к себе. Чижевски с Греем поехали в «Вавилон», чтобы на месте разобраться с делами. Запрограммированный кар сам доставил их к обширному зданию, где разместилась новосозданная компания. Запарковав машину на свободном «пятачке», Ян с Сэнди на лифте поднялись на третий ярус и двинулись по широкому коридору, посматривая на таблички, развешанные над входом в тот или иной офис. Уже по одному виду и роскоши отделки было видно, что бизнес в Квесте процветал.
Побродив по коридорам третьего яруса, наткнулись и на офис «Вавилона». На фоне величественных  многоэтажных небоскрёбов дугой раскинулось название компании. В самой вывеске использовались голографические спецэффекты, и картинка потому казалась объёмной. При этом дверь входа была вписана  в картину в виде одного из зданий. Они как бы вошли внутрь «Вавилона». Такую рекламу придумал Симменс.
Внутри была более привычная обстановка для деловых контактов. Столы, компьютеры, мини-бар, глубокие кресла, фонтан для релаксации, обилие разномастных мониторов, каждый из которых показывал своё. Половину помещения занимал большой гостевой холл с изогнутым вдоль стены диваном. Остальное пространство было разгорожено на отдельные секции, в каждой из которых сидел человек и работал, или талантливо создавал вид, что работает. Таковых здесь набралось около десятка, все в деловых костюмах, модных в Квесте расцветок.
Несколько минут Ян и Сэнди стояли, глядя на работников, пока их не заметили. Из ближайшей секции поспешно вынырнул клерк и подошёл к ним, оценивающе окидывая их нахальным взглядом.
-- Добрый день, господа. Вас заинтересовала наша компания?
-- Добрый день, -- ответил Чижевски. – Заинтересовала, и я хотел бы переговорить с кем-нибудь из боссов.
-- В данный момент они отсутствуют, -- заявил клерк, разглядывая «клиентов», -- но, быть может, я тоже сумею чем-то помочь вам.
Чижевски здесь был в первый раз, но Сэнди Грей уже заглядывал сюда, вместе с Фоксом и Симменсом. Правда, такие визиты были скоротечны и случайны. Видимо, его просто не узнали.
-- В таком случае я просто подожду, -- заявил Чижевски и направился к одному из кресел, рядом с которым находился приёмник планетарной голосистемы. Клерк раскрыл было рот, чтобы высказаться, но, глянув на Грея, промолчал и вернулся на своё место. Узнал он Сэнди или просто не захотел спорить с потенциальной выгодной клиентурой, но, время от времени, он поглядывал на гостей со своего места.
Подождав примерно около часа местного времени и просмотрев программу городских новостей, Ян и Сэнди переглянулись. Ожидание затягивалось, а в их планы не входило бесцельное просиживание в офисе «Вавилона». Наконец, Яну надоело, и он достал из кармана многофункциональный коммуникатор. Мнемосвязь не действовала, он уже проверял это, но беспокоиться пока что оснований не было. Каждый из них имел весьма ограниченный радиус действия.
Активизировав коммуникатор, Янек задействовал поисковую систему. Перед ним развернулась объёмная карта- схема Квеста. У каждого зарегистрированного гражданина города имелся учётный жетон, который реагировал на поисковый сигнал. Обнаружить нужного человека можно было в течении нескольких минут. Курсор поиска сканировал всю схему и пискнул, сигнализируя, что сведения в базе данных компьютера отсутствуют. Или коллеги их спрятали свои жетоны, или они отсутствовали в городе.
Услышав писк компьютера, подходивший к ним клерк, поднял голову и вопрошающе пошевелил бровями. Грей, откашлявшись в кулак, поднялся с места.
-- Видите ли, мы условились с господином Фоксом и господином Симменсом о встрече. Встретиться должны были здесь. Мы удивлены такой задержкой.
-- Меня господа Фокс и Симменс об этой встрече не предупредили, -- ехидно сообщил клерк, вновь выходя из своей секции. Другие работники тоже оторвались от работы и повернули к ним бледные лица профессиональных чиновников. – Хотя именно я сегодня дежурный администратор и должен быть в курсе.
-- Не оставляли господа Фокс и Симменс каких-либо сообщений о своих планах на сегодняшний день?
-- Обычно они не делятся с нами своими планами, если это впрямую не касается дел компании. Могу сказать только, что господин Фокс удалился утром, а, незадолго до вашего визита, он связался с господином Симменсом, и тот тоже удалился. Про вас он ничего не сказал.
-- Спасибо, -- кивнул Грей. – Видимо, он просто забыл.
Нахмурившись, Чижевски сделал знак, и Грей двинулся за ним следом. Они вышли наружу и не останавливались, пока не миновали весь коридор. Здесь, у прозрачной стены, откуда хорошо была видна панорама окрестностей, Чижевски остановился.
-- Мне не понравились те люди, что находились в конторе, -- признался он, глядя отсутствующим взглядом на панораму Квеста, наполненную жизнью и движением.
-- Признаться, мне тоже, -- подтвердил Сэнди и продолжил, -- хотя и Люк, и Сэм, о них отзывались весьма хорошо. Мол, опытные специалисты и согласились работать за небольшую плату.
-- Хороший специалист редко соглашается на незначительную оплату, -- резюмировал Янек, -- если только не планирует дополнительный доход от этого места.
-- Хм-м.
-- Попробую ещё раз с ними связаться.
Чижевски вновь достал коммуникатор. Многофункциональная система, он мог работать как голопроектор, средство связи, поиска, запоминать и анализировать информацию. Набрав код Фокса, он послал вызов. Аппарат вошёл в систему связи Квеста, вырвался дальше, расширил зону охвата ещё дальше, но … безрезультатно. Фокс не отвечал. Это было необычно и давало, пожалуй, повод для беспокойства. Без необходимости они старались не пользоваться общедоступными сетями информации и связи. Потому что эти системы легко подавались прослушке. Они же пока что не собирались легализировать себя, как представителей оф Траскона, хотя открытие компании «Вавилон» фактически сводило эти потери на «нет».
-- Может быть, следует вернуться обратно в офис «Вавилона», -- предложил Грей, -- и признаться, что отсутствующие Фокс и Симменс суть наши партнёры, и мы обеспокоены их отсутствием?
-- Заявлять свои права надо было сразу, -- ответил Чижевски, -- сейчас это будет выглядеть неестественно и потому подозрительно. К тому же не надо сбрасывать со счетов собственную интуицию, а она уверяет нас, что тем людям доверяться не стоит.
-- Но что же в таком случае делать?
-- Подождём, -- сухо ответил Ян. – Пока что попробую вызвать Сэма. Он покинул здание перед нами.
-- Но система поиска не обозначила его присутствия в Квесте.
-- Это смущает меня, -- признался Чижевски, -- но не останавливает.
Снова был задействован коммуникатор. На этот раз Ян включил ещё и усиление. Мощности системы должно было хватить, чтобы связаться с Симменсом, даже если бы он вдруг перебрался на другой континент. Связь шла через сеть спутников.
Вдруг щёлкнул динамик. Симменс на связи! Чижевски приблизил к себе коммуникатор, опасаясь не разобрать хотя бы одного слова.
-- Сэм? Сэм, ты меня слышишь?!
-- Слышу? Да … слышу.
-- Сэм? Ты где находишься?
-- Я? – Голос Симменса был слышен слабо, словно тот находился на другой стороне Клайва, хотя такого быть не должно. – Я – здесь …
-- Здесь, это где?
-- А кто это? – Спросил далёкий голос Симменса.
-- Это Чижевски, -- почти закричал Ян, но тут же перешёл на шёпот. – Ты нашёл Люка?
-- Люка? Нет. Я его не нашёл и не знаю, найду ли теперь.
-- Что у тебя произошло?
-- У меня всё нормально, -- ответил слабый голос из динамика, -- но Люка я не нашёл. Я уже не могу говорить.
-- Постой, Сэм! – Закричал Янек и взмахнул кулаком. – Оставайся на связи. Что случилось с Люком? Где он?!
-- Я не знаю, -- жалобный голос вибрировал в динамике. – Он позвонил мне, просил приехать и забрать его. Я прилетел, а тут …
-- Что – там?! – Снова закричал Чижевски, не дожидаясь продолжения фразы. – Где ты находишься?
-- Я не знаю, -- голос Симменса был еле слышен. – В лесу. Здесь кругом деревья. А Люка нет. Сэнди тоже здесь нет. Очень хочется спать. Я уже засыпал, когда услышал звонок. Это Янек?
-- Да, это я! – Закричал Чижевски. Он оглядывался по сторонам, не обращая внимания на испуганный вид Грея. В конце коридора показалась группа людей. Ян быстро отвернулся от них и прижал коммуникатор к уху. – Слушай меня внимательно, Сэм, ты должен идти.
-- Куда?
-- Вперёд. Видишь где-нибудь прогалины среди деревьев? Иди в том направлении. Выйдешь на поляну, садись и жди нас. Коммуникатор не выключай. Мы его будем использовать в качестве указателя. Ты всё понял?
-- Не знаю. Может быть и понял. Ноги только не слушаются. И голова … Это Янек?
-- До связи. Держись.
Уже на ходу он сунул коммуникатор в карман куртки. Сэнди топал следом, догоняя шефа. По виду его можно было определить, до какой степени его переполняли вопросы. Но Ян не отвечал, ускоряя шаг. Добрались до лифта и спустились. На пути к кару Чижевски заявил:
-- Возвращаемся в отель. Я там займусь поисками следов наших товарищей. Твоей задачей будет достать транспорт. Ты уже догадался, что городской здесь не годится? Наши друзья где-то вне границ Квеста. Задача ясна?
-- Но где?..
-- Это – твоё дело, -- он оборвал и весьма жёстко Грея. – Найди и приезжай. Ждать дальше уже нет времени.
-- А если попробовать обратиться в полицию? – Предложил, довольно неуверенно, Сэнди.
-- Нет! – Отрезал Чижевски. – Ты сам когда-то служил в полицейском управлении. Должен знать, что для немедленного реагирования нужны веские основания. Мы же здесь – чужаки. Наши голословные опасения не будут убедительны для них. Вспомни тех клерков. Они-то совершенно спокойны.
-- В отличии от нас.
-- Вот именно. К тому же, обратившись в полицию, мы сами свяжем себе руки. Они очень не любят, когда посторонние пытаются выполнять их функции или дают советы. Как надо действовать, особенно если эти посторонние – чужаки, взявшиеся непонятно откуда. Они вполне могут задержать и нас, до выяснения всех обстоятельств. Тем временем же нашим друзьям грозит серьёзная опасность. Я не знаю этого наверняка, но чувствую нутром.
Пообщавшись с Траском, Чижевски действительно обнаружил в себе некоторые параспособности, которыми всегда обладал, но не умел ими пользоваться. Барон дал ему несколько уроков, обостривших чувствительность Янека.
Для поиска Чижевски хотел использовать компьютер отеля. В привезённом ими багаже имелось несколько специфических приспособлений, малохарактерных для обычных коммерческих агентов. Чижевски не забыл ещё те времена, когда он служил на космической станции и был использован Службой безопасности, как «Техник». Собственно, он и был тогда техником. Навыки того давнего времени выручали его, и не раз.
С восхищением он как-то наблюдал за работой Омо Занц. Вот это была настоящая профессионалка, ас своего дела. Такому умению можно было просто позавидовать, но и Омо, и её коллеги, были далеко, а действовать надо было прямо сейчас.
У него хранился один хитрый блок- приставка к стандартному компьютеру, своеобразная отмычка для проникновения в глобальную сеть. Блок имитировал кодовый сигнал доступа управления полиции и ускорял процесс скачивания информации. Этакая шпионская штучка. Для центральных миров, где полицейская техника была на высоком уровне, она не годилась, ибо применение быстро бы пресекли, конфисковали блок и завели бы дело об административном нарушении, с отягчающими обстоятельствами. В периферийных мирах блок мог бы сработать.
Как в любой столице Империи, техническое оснащение Квеста более или менее соответствовало имперским стандартам. В частности работала система слежения и координации движения транспорта, которая регулировала и направляла транспортные потоки столицы. Многие машины двигались в автоматическом режиме, а спутниковая система позволяла избегать аварий и пробок. У каждой машины был свой, индивидуальный номер регистрации и код доступа в навигационную систему. Индивидуальный номер машин Фокса и Симменса Чижевски знал. Оставалось запросить в полицейском архиве код доступа и отследить по записям маршрут движения. Это должно было облегчить им направление поисков.
Компьютерный блок не подвёл, и скоро Чижевски всматривался в объёмный квадрат макета Квеста, по которому штрих-кодом прочерчен был маршрут Фокса и Симменса. К удивлению Янека, маршруты их отличались едва ли не диаметрально. Сначала Фокс колесил по городу, делал остановки, потом свернул на окраину, где следы его терялись. Симменс же сразу направился на юг, в том направлении, где уже побывал Янек и где получил энергетический удар. Не в тех же лесах находится сейчас Сэм?
Загрузив данные в коммуникатор, Чижевски разблокировал компьютер, вернул блок на место в безобидный на вид музыкальный бокс- проигрыватель. Достал компактный, веерный излучатель, пристегнул его к поясу, надел под куртку отражающий излучения панцирь с уплотнительными ячейками. Всё-таки какая- никакая, но всё же защита от удара ножом, пули и скользящего луча.
Огляделся по сторонам, прикидывая, что ещё может пригодиться, подхватил универсальную аптечку, компактный пищевой синтезатор. Всё. Больше ничего брать нельзя. Выскочил из номера, бегом скатился по лестнице, едва не столкнувшись при входе с Греем.
-- Кар? – Спросил потрясённого Сэнди. Вместо ответа тот лишь кивнул головой. Вышли наружу.
На стоянке находился потрёпанный флайер с погнутым бортом и треснутым защитным колпаком. Весь корпус был покрыт пятнами грязи, вмятинами и царапинами. Машина, послужившая немало на своём машинном веку, и на склоне лет попавшая в сокрушительную аварию. 
-- Ты уверен, -- повернулся к помощнику Ян, -- что эта колымага сумеет добраться хотя бы до окраины города?
-- Сюда-то я доехал, -- пожал плечами Сэнди. – У меня почти не осталось кредита. Карточка не работает. Пришлось довольствоваться тем, что удалось при таких условиях достать.
-- Карточка не работает? – Нахмурился Чижевски. – Как так?
-- Первым делом я отправился в транспортную компанию, выбрал там надёжный флайер, попытался оплатить аренду, но … не получилось. Счёт аннулирован. Карточка показала, что на счёте пусто. Я извинился и сразу же покинул компанию. Мотался туда- сюда. Не помню даже толком, где успел побывать. Признаюсь сразу, что растерялся. Без средств, с пропавшими друзьями, у меня появилось ощущение, что на нас ополчился по непонятным причинам весь Квест. Тут на меня обрушилось это. Честное слово, я подумал, что это настоящее покушение. Но хозяин этого чудовища  оказалось всего лишь напившимся человеком. По этой причине не справился с управлением и въехал в опору подвесного сада. Чудо, что ни он, ни я не пострадали серьёзно. Оказалось, что тот человек прибыл в столицу из провинции. Этот флайер он восстановил сам, практически собрал из утиля, в нём, по этой понятной причине, отсутствовала система автоматической навигации.  Тот человек, у него, по моему мнению, с головой не всё в порядке. Он говорил…
-- Короче, Сэнди. Ты купил у него флайер?
-- Да. Это получилось совсем неожиданно. Свалившись на мою голову, он пришёл в раздражение, пнул свой флайер. А потом залез внутрь и … вновь завёл его. После этого предложил мне, в качестве возмещения стресса, доставить меня куда угодно. Я попросил его захватить с собой ещё одного пассажира. Тот воззрился на меня с неподражаемым изумлением, а потом разразился проклятиями. Предложил катиться прочь, ко всем чертям, а уже через мгновение слёзно просил прощения …
-- Короче, Сэнди. Мы можем отправляться?
-- Да, босс.
Уже на ходу он объяснил, что хозяин увечного флайера решил остаться в Квесте, залить горе. Он забрал у Грея всю наличность и вручил взамен ему свою машину.
-- Я обещал вернуть ему её, когда надобность в ней отпадёт.
-- Весьма занятно и необычно, -- заметил Чижевски. – Нам просто повезло …
-- И я так считаю.
-- … Если эта колымага долетит до границ города, не говоря уж о дороге назад. Но, посмотрим … посмотрим …
Внутренности дарёного флайера оказались не менее впечатляющи, чем наружность. Управление было полностью ручным, зато имелся режим форсажа, хотя воспользоваться им, при теперешнем состоянии машины, решился бы только безумец. Показатель расхода заряда был приличен. Его должно было хватить. Навигационное оборудование частью было взято из грузовика, а частью снято с армейского транспорта.
Завести и поднять флайер, было делом одной минуты. Сэнди сел за управление, а Чижевски запустил коммуникатор, вывел наружу карту с маршрутом Сэма. Дальше откладывать поездку было нельзя. Где бы ни находился Симменс, но он нуждался в помощи. Откладывать поиски резона не было.
Руководствуясь распоряжениями Чижевски, Сэнди бодро двигался к окраине города, сворачивая с одной улицы на другую. Ян выбирал маршрут таким образом, чтобы держаться подальше от магистралей с усиленным транспортным потоком. Пару раз им пришлось пересечь такие проспекты, но они с честью вырвались на свободу и двигались дальше.
Скоро округлые здания Квеста остались позади, а они бодро двигались по просторам. Впереди протянулись леса, лесные участки, поселения, реки. Теперь всё зависело от удачи. Сумеют ли они обнаружить посреди всего этого многообразия Сэма Симменса, руководствуясь сигналами его коммуникатора, и степенью своего везения. Последнее – обязательно.
Постепенно флайер поднимался всё выше. Реактор обиженно урчал, корпус вибрировал и поскрипывал. Они достигли расчётного потолка. Далеко внизу раскинулась поверхность, расчерченная на ровные квадраты культивированной земли, и хаос диких угодий.
-- Хорошо, Сэнди, теперь держи ровнее.
Грей недовольно заворчал, хотя и не вслух, сосредоточившись на управлении. Чижевски направил на землю антенну радара и начал методично «обшаривать» направленным лучом поверхность, квадрат за квадратом, настроившись на код Симменса. Только бы коммуникатор ещё продолжал работать.
Время шло. Флайер, хоть и с нагрузкой, но бодро полз вперёд, радарный луч «полосовал» местность, а Чижевски зорко следил за экраном, чтобы не пропустить вспышку, искорку засечённого сигнала. Но его всё не было, а напряжение уже сказывалось. Начали слезиться глаза, да и голова заболела. Ещё Грей о чём-то однообразно бубнил. Вдруг Чижевски понял, что Сэнди поёт песню, боевую песню викингов пространства. Он начал хохотать и едва не пропустил тот миг, когда на экране действительно вспыхнул квадратик. Хорошо, хорошо, что пискнул подключённый коммуникатор.
-- Есть! Опускаемся. Сэнди!
-- Вас понял. Спускаюсь.
Закруглённый нос флайера начал опускаться, вдруг клюнул, и машина опрокинулась в пике, но тут же выровнялась – пассажиры не успели испугаться, лишь кровь прилила к лицу – и начала опускаться, описывая ровную окружность.
-- Фу-у, -- вытер со лба пот Грей, -- на мгновение отрубилось питание. У меня словно всё внутри перевернулось.
-- А это не может повториться?
-- Я не ду …
Флайер снова клюнул и снова опрокинулся. Свистел ветер, обтекая покореженный корпус. Сэнди испуганно закричал, Чижевски ругался, их голоса перекрывала тревожная сирена, начавшая завывать.
-- Аварийный блок. Сэнди!
Очнувшись от паники, Грей ударом кулака разбил стекло и рванул на себя рычаг. Сразу навалилась тяжесть, потащила назад. Это флайер тормозил всеми остатками запаса энергии. Застонал реактор. Земля, приближавшаяся навстречу со скоростью тарана, мягко ушла вниз и пропала, уступив место безмятежной лазури неба, по которому плыли странники- облака, принимавшие самые вычурные формы.
Выглянув, Янек заметил, что они повисли в каких-то двух десятках метров от поверхности земли. Рядом тяжело дышал Сэнди. По лицу его скатывались крупные капли пота. Глаза были расширены.
-- Нам повезло второй раз, -- умиротворённо заметил Чижевски. – Видишь, Сэнди, ту поляну, впереди?
-- Держи на неё. Опускайся.
-- Сделаю, босс.
Флайер поплыл вперёд, корпус его мелко вибрировал, отчего внутри всё позвякивало. Турбина реактора явно работала с перегрузкой. Потихоньку добрались до ровного места, покрытого густой травой. Флайер развернулся и начал заходить на посадку. За метр до земли реактор вдруг перестал работать, и машина рухнула.
Хорошо, что случилось это в самый последний момент, потому обошлось двумя- тремя синяками и парой содержательных ругательств в адрес неисправной машины, но в большей степени – самонадеянных типов, имеющих нахальство раскатывать на ней. При этом Сэнди угрюмо молчал. Наконец Чижевски взял себя в руки.
-- Похоже, дальнейшая поездка пока что отменяется. Симменс, или его коммуникатор, находится где-то поблизости. За всеми этими перипетиями я не уловил нужного направления. В ста метрах мы от искомого места, или идти придётся несколько километров, я не знаю. Будем надеяться, что не дальше. Пойду на поиски. Как ты уже, должно быть, догадался, тебе, Сэнди, придётся остаться и заняться машиной. Проверь энергоблок. По-моему, из-за перегрузки, которые шли на антигравы, произошло разрушение цепи. Прозвони тестером и ликвидируй разрыв. Если всё действительно так, и не многим хуже. Займись потом обедом. Вряд ли я буду отсутствовать так  долго, но, надеюсь, вернусь не один. Скорей всего, Сэм ослабел, и подкрепить свои силы ему будет совсем не лишним. Да и нам тоже.
Постепенно он успокоился. Разве виноват Сэнди в том, что им достался неисправный флайер? Ведь он умудрился, почти без денег, найти в Квесте машину, которая всё же доставила их сюда. Честь ему и хвала. Они прибыли на место, не смотря ни на что.
-- И всё-таки мы здесь, благодаря тебе, Сэнди, и твоему незнакомому приятелю.
-- Конечно, босс. Вы идите, я всё здесь приведу в порядок.
Проверив наличие коммуникатора, излучателя, аптечки, всего того, без чего поход был бы бессмысленным, Чижевски углубился в заросли. Окружавшая его растительность жадно тянулась ввысь и, с не меньшей старательностью разрасталась и в стороны. Массивные ветви, широкие листья затеняли пространство, и через несколько шагов освещённость заметно снизилась, словно сумрак наступил раньше положенного срока. Правда, трава уже не цеплялась так за ноги, как на открытом месте, а ещё через несколько метров идти стало заметно легче. Над головой тянулся своеобразный лиственный полог, шатёр, свод, а далее раскинулся лабиринт коридоров, между стволами деревьев. Здесь легко было заблудиться.
Пришлось останавливаться и программировать коммуникатор на запоминание направления движения. Теперь он мог нарисовать схему своего маршрута и вернуться обратно, словно по своим следам.
Где-то здесь находился Самюэль Симменс, и его необходимо было найти в этом переплетении ветвей, лиан, сучьев, листвы, кустарников. В кроне деревьев кричали птицы, стрекотали насекомые, даже слышалось рычание. Повседневная жизнь Природы давала о себе знать, всё меньше реагируя на присутствии здесь чужака. А если на ослабевшего Сэма наткнулся какой-нибудь хищник?
Торопливо набирая скорость, Чижевски побежал вперёд. Поднял коммуникатор, поводил им из стороны в сторону – ничего – и побежал дальше. Через полчаса такого непрерывного бега в груди затрепыхалось сердце, а лицо начал заливать пот. Остановился, вытер рукавом лицо, отдышался. Проверился – от флайера он удалился километра на полтора, а казалось, что прошёл с десяток. Да и понятно, ведь двигался он по расширяющейся спирали.
Посидев немного, он двинулся дальше, но уже гораздо экономней. Поиски могли затянуться, а ему желательно оставаться «в форме». Вдруг придётся тащить Симменса обратно на себе? А ведь такое могло быть, если Сэм ослабел, получил повреждение или просто ранен.
Внезапно запищал вызов. От неожиданности Чижевски едва не выронил коммуникатор из рук. Вспотевшей рукой он сжал его, ткнул пальцем кнопку приёма.
-- Слушаю.
-- Это я, Сэнди, -- послышался из динамика хриплый голос товарища. – Я устранил поломку. Действительно, дело было в цепи. Могу вылететь и подобрать вас. Сверху удобней вести поиск.
-- Пока не надо, -- ответил Чижевски. – Лучше проверь остальные узлы. Уж очень наш флайер потрёпан. Я пока что продолжу обход. Если наткнусь на Сэма, вызову тебя. Всё понял?
-- Всё, босс. Прямо сейчас и продолжаю осмотр. А обед?
-- Запрограммируй пищевой синтезатор. Если я найду Сэма, запустишь его и дуй сюда. И чтоб мы тебя учуяли на подходе.
-- Будет сделано. Конец связи.
-- Конец.
Чижевски снова переключил коммуникатор на поиск сигнала и зашагал дальше. Ноги уже начали гудеть от усталости, но он не обращал на это внимания. Когда станет невмоготу, он ляжет и поднимет ноги вверх, чтобы кровь отлила от стоп и мышцы сделались эластичными.
Шаги складывались в километры, а минуты в часы. Ветви и листья перед глазами давно уже сложились в бессмысленную мешанину всех оттенков зелёного цвета. Кружилась голова, а всё перед ним кружилось в медленном танце. Это было какое-то наваждение. Он упал в траву и закрыл глаза, потом перевернулся на спину, успокоил дыхание и лишь после этого осторожно поднял веки.
Первое, что он увидел, были глаза, немигающие, с продольным чёрным зрачком. Потом вдруг зрачок разъехался, и Чижевски обнаружил, что рассматривает какую-то птицу, свесившуюся с дерева. Нет, скорей это был всё же зверь, потому как покрыт был шерстью, а не перьями, но зверь то был особый, летучий, так как виднелись сложенные крылья. Зверь раскрыл пасть, полную острых, как иглы, зубов и заскулил, заворчал.
-- А ну, брысь отсюда! – Закричал Чижевски, представив, как точно такой же зверь сейчас, может, разглядывает лежащего неподалёку Симменса, прикидывая, куда бы тому вонзить зубы, чтобы убить сразу, наповал. Зверь оскалил пасть и отступил, исчезнув меж ветвей.
-- Сэ-э-эм!
Янек кричал и сам понимал тщету своих потуг. Лес вокруг ворчал, шелестел, шумел на разные голоса. Бесполезно искать здесь что-то, если это «что-то» уже схвачено, запрятано под коряги, унесено в тайное логово. Зря он отказался от предложения Сэнди продолжить поиски на флайере. Тогда ему показалось, что находясь здесь, внизу, он быстрее найдёт товарища. Сейчас-то понятно, что лучше попросить Грея подняться и сделать над лесом круг. Он сразу нащупает, с помощью локатора, сигнал и даст Яну направление. Если бы они сразу сделали так, то Сэм бы уже был на борту машины.
-- Сэнди? Ты меня слышишь?
Напрасно он жал кнопку вызова. Коммуникатор упорно молчал. Только морганье диодного огонька показывало, что прибор нормально функционирует. Сейчас во флайере должен пищать вызов. Может быть, Грей покинул машину и гуляет поблизости, разминая конечности. В таком случае он повторит попытку минут через пять, а пока …
Пока что Чижевски заметил впереди просеку и направился туда. На открытом пространстве он оглядится и повторит вызов.
Действительно, в сотне метров лес вдруг закончился. Точнее, закончился этот лес, а ещё через сотню метров виднелся другой. Тот лес расположился ровными шеренгами, протянувшимися на равных расстояниях друг от друга. Похоже, это было на участок энергостанции биологического происхождения, а это значило, что где-то поблизости находится ретранслятор и посёлок по обслуживанию станции. По всей видимости, им повезло. Здесь они найдут помощь, а может и самого Сэма. Должно быть он всё же сумел добраться до посёлка.
Пискнул сигнал коммуникатора. А вот и Сэнди. Он появился как раз вовремя. Ян поднёс аппарат к уху.
-- Сэнди! Я здесь обнаружил … Сэнди?
В трубке фонило, но никто не отвечал. Что такое? Ян взглянул на дисплей. Да это же был не вызов, а сигнал того, что поисковый блок нащупал кодовый сигнал коммуникатора Симменса. Он был где-то рядом.
Мигом позабыв о Грее с его аварийным флайером, он уточнил направление и устремился к лесу энергостанции. Надо лишь соблюдать известную степень осторожности, и никакой опасности путешествие по такому лесу не представляет. Так вот где застрял Симменс.
Ещё с четверть часа Янек блуждал между шпалерами энергонакопителей. Ни птиц, ни зверей, здесь не было. Порой встречались насекомые, но они, казалось, не спешили убраться прочь, залетев сюда по ошибке. Наконец, коммуникатор показал, что Симменс где-то совсем рядом.
-- Сэ-э-эм!! – Закричал Чижевски, а потом громко засвистел. Ему никто не ответил. Ещё через полчаса он случайно наткнулся на тело.
Симменс лежал, почти уткнувшись головой в ствол дерева. Коммуникатор лежал рядом, подмаргивая светодиодом. Всё-таки Сэм запустил его в режим ожидания, заставив работать, а уж по его остаточному фоновому излучению и нащупал его Чижевски. Хотя, надо признать, сделать это в энерголесу, было почти что чудом. Общий фон леса практически поглощал слабый сигнал. Только вблизи можно было надеяться как-то его уловить, или специфическим армейским радаром. Спасибо Сэнди, за его колымагу и расторопность.   
Сэнди Грей! Второпях он забыл о нём, и о повторном вызове. Янек уселся рядом с телом Симменса и вызвал Грея. Коммуникатор молчал. Снова и снова он повторял вызов, пока не заныл палец, которым он жал на кнопку. Бесполезно.
Впервые сделалось тревожно. Что там случилось на лесной поляне? Вдруг при ремонте машины взорвался какой-нибудь узел? А если – реактор? Но в таком случае он услышал бы взрыв. Нет, этого не должно произойти. Только не это.
Чтобы отвлечься от страшных мыслей, Ян снова вернулся к Сэму. Симменс почти не дышал. Грудная клетка поднималась едва заметно для глаза., а пульс почти не прослушивался. Торопливо – надо было этим заняться раньше – Чижевски достал аптечку и прижал её к предплечью товарища. Автоматика внутри прибора зажужжала. Медицинский минисканер сделал первичный анализ, затем были впрыснуты нужные лекарства.
Оглядевшись по сторонам, Чижевски перетащил Симменса в другое место, подальше от стволов, древесных собирателей солнечной энергии. Чувствовал он себя всё хуже. Посидев ещё немного, решительно взвалил тело Сэма на плечи, зашагал обратно к окраине участка, где был совсем недавно, устремившись по слабому сигналу коммуникатора. Проклятье! Он нашёл Симменса, но, похоже, потерял Грея.
Добравшись до пустоши, разделявшей дикий лес от биоэнергостанции, Чижевски опустил Сэма на землю. Перестала постепенно ныть голова и лучше стало суставам. Сколько же пролежал там Симменс, под воздействием мощного электрического поля? Не удивительно, что это место избегают животные и птицы. Но где же обслуживающий персонал станции, все эти техники, смотрители? Хотя, если подумать, к чему они здесь? Лес – система саморегулирования. Он сам может ремонтировать повреждения, ему не нужен каждодневный осмотр. При сильном падении напряжения здесь появятся бригады лесников- ремонтников, но не ждать же их здесь?
Чем дольше сидел он на прогалине, тем лучше понимал глупость положения. Чего он ждал? Помощи? От кого? Разве что от Сущего, но у Сущего множество других забот.
Решившись, он отошёл от Сэма и достал свой коммуникатор. Проверил его. До флайера, до того места, где он оставил Сэнди Грея, было чуть более пяти километров. При достаточно быстром движении он будет там минут через сорок. Пусть даже час. С запасом. Узнать, что там произошло. И сразу обратно. Сэм провёл здесь уже не один час, и с ним ничего страшного не случилось. Да, организм его сильно истощён воздействием мощного электронного поля, но это всё восстановимо. К возвращению Яна он будет уже в сознании.
Похлопав по плечу приятеля, Чижевски устремился к лесу. Дикому. Ворвался под густые тенистые своды, помчался вперёд, сверяясь то и дело с направлением, которое показывал коммуникатор.
Ага. Сейчас направо. Прямо. Чуть левее. Прямо. Левее. К тому времени, как достиг поляны, начал задыхаться.
Увидев колпак флайера, остановился. Было тихо и спокойно, настоящая благодать. Где же в таком случае Сэнди? Придётся подойти ближе.
Ни возле флайера, ни внутри его никого не было. Но Чижевски обнаружил тщательно замаскированные следы борьбы. На Грея напали. Видимо, его застали врасплох, ведь Сэнди был довольно крепким человеком и неплохим бойцом. Недаром служил в полицейском управлении. С ним было нелегко справиться, однако кто-то всё же его одолел, раз его здесь не оказалось. Эх, Сэнди- Сэнди. Надо было быть внимательным.
Чижевски огляделся по сторонам. Нет ли поблизости людей, оставленных специально для засады? В таком случае, они в любом момент могут выскочить и напасть на него. Но всё это не логично. Если бы они хотели напасть, то напали бы сразу, а сейчас, когда он насторожился, делать это опасно и глупо. Янек приготовил излучатель. Пальнуть бы отсюда по зарослям, но это бесполезно. Лишь шум подымет, да может поджечь лес.
Появилась мысль воспользоваться флайером и подняться, загрузить Симменса и отправиться на поиски Грея. Чижевски даже положил руки на пульт управления, но, выждав немного, их убрал. А может именно для этого здесь и оставлен флайер? Потому и засады никакой нет. Садитесь да летите себе, куда вам там надо, но – вдруг – снова авария. Чужепланетники погибли в лесу. Факт занесут в картотеку и всё на этом. А может напишут, что пропали такие то. Неизвестно где …
Теперь уже казалась подозрительной сама встреча Сэнди с пьяным хозяином флайера. А вдруг всё подстроено? Если так, то у него нет шанса уцелеть. А Сэм? Почти инстинктивно, не думая, достал из кармана коммуникатор.
-- С… слушаю.
-- Сэм?
-- Да. Кто это?
Голос сонный, ничего ещё не понимает.
-- Чижевски. Ты меня хорошо слышишь?
-- Да. Ян, что происходит и где это я?
-- Спокойно, Сэмми. Слушай внимательно. Сейчас ты выключишь коммуникатор, спрячешься в лесу, в диком лесу, и жди меня. Я скоро буду.
-- Ты мне объяснишь?..
-- Обязательно, -- оборвал секретаря Чижевски и отключил прибор. Кто бы это ни был, но они следили за ними по приборам. Обесточив на себе всё, Ян выскочил из флайера и пустился во весь опор назад, направление он успел заметить и руководствовался теми приметами, на какие обратил внимание, двигаясь по лесу. Память у него была превосходная.
Симменса он обнаружил не сразу. Тот добросовестно затаился в кустарнике шаровидной формы, забравшись внутрь заросли. Пришлось даже крикнуть, лишь после этого Симменс выполз наружу, раздвинув упругие ветви. Чижевски обнял его.
-- Ты объяснишь мне, что происходит?
Освободившись от объятий, Симменс ожидающе смотрел на шефа, щуря глаза.
-- Обязательно объясню, Сэмми, -- улыбнулся Ян, потирая руки, -- но ты, наверное, голоден, как хищник?
-- Голоден, но могу ещё потерпеть.
-- Это хорошо, потому что есть пока что нечего. Вернее, у меня имеется пачка галет и упаковка насыщающих пилюль. Вот этого пока тебе хватит.
Оба отправили в рот по паре пилюль и галете. Затем снова взглянули друг на друга.
-- Я вижу, -- начал первым Ян, -- что ты ждёшь от меня объяснений, но вначале я хотел бы выслушать тебя. Тебе звонил Люк?
-- Да. Он выехал ещё утром на встречу с многообещающим клиентом. Должен был вскоре вернуться. Но вместо этого вдруг позвонил. Сказал, что срочно требуется моя помощь. Что за мной вышлют флайер. Я спустился вниз. Машина уже ожидала на стоянке. Это оказался автомат. Пилота не было. Я устроился внутри машины, и она тут же взлетела. С собой я взял весь необходимый для работы с клиентами набор документации на файлах, и занялся их проверкой, чтобы время не проходило зря. Моё путешествие явно затягивалось, и я решил посмотреть, куда же мы так долго летим. К моему изумлению, машина уже давно покинула город и стремительно мчалась куда-то прочь. Но Фокс ведь ничего мне не говорил, что ехать придётся в другой город Клайва. Он просил просто приехать побыстрее для оказания помощи, с кем-то из клиентов. Я решил позвонить Люку, набрал его код, но … коммуникатор не работал. Попробовал ваш код, Сэнди, всё впустую. Внутренность флайера оказалась экранирована. Отсутствовала связь и на пульте, даже ручное управление не функционировало. Только тогда я понял, что меня просто похитили, то есть похищают. Признаюсь, что меня обуял приступ самой настоящей ярости, и я начал крушить внутренность кабины, каким-то кронштейном. Потом я заметил ручку аварийной посадки. Не раздумывая ни мгновения, я рванул её и аппарат начал послушно снижаться. Признаюсь, я думал, что и это не поможет, но, к счастью, ошибался. Как только флайер приземлился, я выскочил наружу и пустился прочь. Просто я решил, что аппарат запрограммирован. Задействовав аварийный спуск, я нарушил программу, но после посадки программа заработала снова. Флайер поднялся и улетел. Мне казалось, что вот сейчас он вернётся, но только тогда он будет полон. Теми, кто похитил сначала Люка  и пытался схватить меня. Я бежал, как уже говорил, прочь, потом пытался спрятаться в лесу. Там мне вдруг сделалось плохо, и вдруг начал звонить коммуникатор. Признаюсь, что я тогда сильно паниковал, а не то рискнул позвонить вам и раньше, но я боялся вас выдать. Теперь я понимаю, насколько всё это глупо получилось. Дальше вы всё знаете.
-- Рискну предположить, что ты всё сделал правильно, не включая коммуникатора, -- медленно произнёс Чижевски, глядя на стену леса с ровными шеренгами деревьев. – Они использовали бы звонок, как маяк.
-- Кто это – они? – Беспокойно спросил Симменс. – И почему они нас преследуют? Вы обещали всё рассказать.
Самюэль Симменс был обычным человеком, горожанином. Всю жизнь он провёл в Вавилоне и никогда не покидал мегаполиса. Лишь пару раз выбирался на океанское побережье в дружеской компании, но ему там не понравилось, так что те случаи можно было и не считать. Симменс был юристом, работал с документацией, умел говорить, рассуждать логически, отлично ориентировался в хитросплетениях имперской юриспруденции, знал великое множество законов и умел их трактовать в нужном для дела ключе. Поэтому его ценили, и он был при деле, при отце Траска, при кузене Джефе. Теперь работал снова на барона оф Траскона, и так же добросовестно, как и на его предшественника. Внешность у Сэма была, самая что ни на есть, обычная и даже заурядная, про которую говорят, что глазу не на чем остановиться и оттого она не запоминалась. Для разведчика качество предпочтительное, наверное, потому его и выбрал для поездки Чижевски. Сэм начал понемногу толстеть и волосы его уже редели, а в остальном он был как сотни и тысячи других чиновников. Приятель его, экономист Люк Фокс был с того же поля ягода, разве что высокий рост и сухопарость чуть выделяли его из толпы, да ещё способности. Он владел, как никто, языком, легко запоминал цифры и дружил с компьютерами любой модели. И где-то он сейчас?
-- А где сейчас Фокс? – Продолжал вопрошать Симменс.
-- Отвечу я лишь то, что знаю, -- сказал Чижевски. – Не уверен, что мой рассказ тебя удовлетворит. Во-первых, мы с Сэнди оставались в отеле …
-- А где же Сэнди? – Прервал Яна Сэм жалостливым тоном.
-- Послушай, как было дело, -- продолжил терпеливо Чижевски. – Мы озаботились вашим отсутствием и приехали в «Вавилон». Сотрудники, что там находились, сообщили, что Фокс уехал ещё утром, а ты, Сэм, выехал как раз перед нами. Мол. Тебя вызвал Фокс, по какой-то надобности. Тогда я попытался выйти на связь. Сумел дозвониться только до тебя, но тот разговор не дал ничего. Кроме десятка дополнительных вопросов. И чувства нарастающей опасности. Мы покинули «Вавилон» и отправились обратно в отель. Тут оказалось, что наши счета заблокированы. Каким-то чудом Сэнди достал флайер, и мы вылетели на нём.
-- А как вы узнали, куда надо лететь?
-- Ну. В этом отношении у нас с Греем имеется кое-какой опыт. Таким образом мы прибыли сюда, попали в аварию, чудом остались живы. Потом я долго рыскал по лесу, пока не наткнулся на тело. Твоё, Сэмми.
-- Ага. А где же тогда Грей?
-- С этим проблемы. Пока я искал тебя, пропал Сэнди Грей.
-- Как это – пропал? – Удивился юрист. – На него напали?
-- Скорей всего, -- мрачно подтвердил Чижевски. – Похоже, мы опять угадали в переделку. Кто-то охотится на нас. Ясно одно – они базируются не в Квесте. Иначе мы все были бы у них в руках.
-- Но как вы это определили?
-- Тебя куда-то ведь везли, и это было достаточно далеко от Квеста. Фокс тоже не в столице. И незнакомец, что подсунул Грею аварийный флайер. Был тоже не местный. Отсюда я и делаю вывод, что мы имеем дело с кем-то не из Квеста.
-- Может это легионеры Лилового Джо? – Предположил Симменс, но Чижевски отверг его версию.
-- Зачем им гоняться за нами по всей Галактике, да ещё выстраивать столь сложные схемы? Пока что ясно одно.
—Что же? Что ничего не ясно?
-- Ясно, что в Квесте нам угрожает наименьшая опасность. По-видимому, они опасаются полиции или сил безопасности. Всеми способами они пытаются нас вытащить оттуда. Я делаю вывод, что это дело рук местных злоумышленников. Жаль, что твой флайер улетел. Если бы мы вскрыли его программу, то знали бы, куда он должен был тебя доставить. Это – логово преступников. Или их база.
-- Но ведь флайера нет. Нам надо любым способом пробираться в Квест.
-- Точно. Именно так и будут думать преступники. Значит, нам надо поступить наоборот.
-- Остаться здесь, в лесу? Но это же не выход.
-- Не буду с тобой спорить, Сэмми. Признаться, мне тоже здесь поднадоело. Будем выбираться.
Удручённый непонятными словами босса, Симменс замолчал. Скоро должна была наступить темнота. Сумерки удлиняли тени и наполняли лесные заросли тревожащими звуками. Сэм поёжился. Тем временем Чижевски активировал свой коммуникатор и вывел объёмную карту этой части Клайва, с отметкой проделанного маршрута. Посмотрел, сверился с масштабом, почмокал губами.
-- М-да, Сэмми, я тебя вряд ли порадую. До ближайшего жилища топать три десятка километров. И жилья-то там всего несколько домов. Вот только одно хорошо – не надо больше в лес углубляться – прямо вот по этой прогалине и двинемся. И я не вижу причины откладывать дальше нашего движения.
Двинулись вперёд. Симменс грустно вздыхал, пока Чижевски не сделал остановку. Подзаправились галетами с питательными пилюлями. Очень хотелось пить. Ускорили шаги. Чуткие уши Яна уловили едва слышный плеск воды. С помощью фонарика нашли ручей и утолили жажду. Аптечка показала, что в воде нет опасных для жизни примесей или микроорганизмов, хотя запах какой-то затхлости присутствовал. Может, таковы здешние особенности. Идти стало легче.
До поселения добрались, когда уже наступила глубокая ночь. Тёмные кубы и параллелепипеды домов почти что сливались с ночной темнотой. Где-то должен был светиться спутник Клайва – Кунц, но его, по-видимому, скрывали облака.
Только в одном доме светились окна. Туда и направились. Придумали на ходу легенду о вышедшем из строя флайере. Придумать что-либо другое не смогли, не потому, что не хватало фантазии, просто очень уж устали, да и не грешили они против истины. Чуть не погибли при аварии, которой не случилось лишь чудом. Вперёд вышел Ян и смело постучал. Через несколько минут дверь приоткрылась. На него глянуло насторожённое лицо Квиннета.
-- Привет, -- только и сказал Чижевски. За его спиной испуганно кашлянул Симменс.
-- Здравствуйте, -- растерянно бормотнул подросток. Он никак не ожидал в такой час увидеть здесь своих знакомых из Квеста.
-- Ты нас впустишь?
-- Конечно, -- смело распахнул дверь Квиннет. – Но, как вы здесь оказались, да ещё и ночью?
-- Это долгий, хотя и интересный рассказ. Но ты ведь не один дома?
-- Один.
-- А родители где?
-- Родителей нет. А дядя уехал по делам. У тётки заболела мать и она тоже улетела. Так что я один остался.
-- Мы уже заметили, что ты очень самостоятельная личность. Квиннет, нам потребуется от тебя помощь. Ты нам доверяешь?
-- Да, -- кивнул головой подросток.
-- Отлично. Ты не будешь против, если мы здесь, у тебя, заночуем и немного перекусим?
-- Без проблем. Заходите.
-- Видишь, Сэмми. Всё не так плохо, как ты думаешь.
Пока они ужинали, Симменс начал клевать носом. Видимо, его окончательно утомили постоянные стрессовые ситуации сегодняшнего дня. Организм просто требовал отдыха, и они уже не были в силах ему противиться. Тем временем у Яна с Квиннетом завязался дружеский разговор.
-- Кажется, -- начал Ян, проглотив последнюю ложку свежеприготовленного рагу из различных овощей и кусочков консервированного искусственного мяса, -- у меня не нашлось до сих пор времени высказать тебе, Квиннет, благодарности за помощь.
-- Пустое, -- махнул рукой подросток, -- вы заплатили мне кредитками, а это не менее удачный способ отблагодарить, как любой другой.
-- Согласен. Но прими и этот словесный эквивалент. И ещё … Скажи, что это были за люди … если это были люди … такие зеленокожие, с необычным разрезом глаз и говорили они при этом на непонятном мне языке? Это, видимо, какое-то племя туземцев, из остатков коренного населения Квеста, жившие здесь ещё до колонизации?      
-- Н-нет, -- сразу посуровед приютивший их подросток,  -- это не местные жители, то есть, они могли ими быть … не знаю …
-- Что же ты замолчал? – Спросил Чижевски, почуяв, что за этой заминкой что-то кроется. – Это были нелегалы? Беглецы с других миров, что ищут у вас убежища?
До Мардука доходили смутные слухи о появлении чужаков, которые скрытно просачиваются в малонаселённые миры и осваивают их, расселяясь там своими общинами в разных тайных уголках. И рассказывали, были уже стычки колонистов- людей с чужаками, которые не желали уходить с вновь насиженного места, равно как и признавать законы избранного ими мира.
-- Вовсе нет, -- отмахнулся Квиннет, -- это никакие не беглецы. Это «электрики».
-- Электрики? – Удивился Чижевски. – Какие электрики? Они даже на людей-то похожи лишь отчасти.
Тут Янек увидел, что его секретарь Симменс вовсю «клюёт» носом, что глаза его закрыты, хотя он и силится их раскрыть, и даже открывает временами рот, чтобы тоже вставить свою реплику и поучаствовать в беседе, но на него тут же наваливался приступ необоримой зевоты. Одним словом, Сэм как собеседник, был для них безвозвратно потерян, по крайней мере, на несколько часов отдыха, о чём Чижевски тут же заявил. После того, как юриста проводили до маленькой комнатушки, где стояла узкая кровать, застеленная стареньким одеялом, Чижевски с юным хозяином жилища вновь вернулись к беседе. Квиннет сразу же начал объяснять, закатывая временами глаза в поисках нужных слов, которых не всегда хватало.
-- «Электрики», это не люди … вернее, люди, но … не совсем такие, как вы или я… Их сделали такими, чтобы они могли работать в тех местах, что используют для выработки и накопления энергии. Обычные люди  там не могут долго находиться без вреда для здоровья … Вернее, могут, но им приходится носить специальные защитные костюмы и шлемы, а это неудобно, быстро устаётся. С самого начала появления энергетических лесов так и работали, пока не появились «электрики». Они могут сколько угодно там сидеть и – ничего. Питаться им ничем не надо, они заряжаются прямо от солнца. Или от тех деревьев. Точнее, могут и так, и так. Выполняют работу, и живут там же … Их становится всё больше. Многие уже потеряли работу из-за этих «электриков». Те, в общем-то люди … существа невредные, без злости, а на них нападают, вот они и не любят появляться, где кто-то из обычных ходит. И живут где-то там же. С ними общаются люди из Квеста. Они им привозят разные необходимые вещи, должно быть и кредитки дают, раз «электрики» на них работают. Говорят, что скоро у «электриков» охрана появится, на них похожая, тогда они больше не будут бояться нападений … Вот, собственно, и всё, что я знаю. Вот дядя мой, он может и больше рассказать, когда вернётся.
-- Это хорошо, -- задумчиво сказал Ян, -- раздумывая над рассказом подростка. – Как ты отнесёшься, Квиннет, если мы тебя попросим ещё раз сгонять в Квест и привести наши вещи. Самим нам не хотелось бы там появляться, по некоторым причинам. Я тебе потом объясню.
-- Хорошо, утром я съезжу.
-- А если прямо сейчас? – спросил Чижевски. – Наши враги навряд ли приготовились к встрече, но завтра могут быть уже готовы.
-- Ладно, -- снова согласился их юный приятель. – Я постараюсь побыстрее вернуться.
-- Не спеши, -- посоветовал осторожный Ян. – Ночь всё-таки.
-- Так у нас имеется режим автопилота, -- махнул рукой Квиннет, -- а я его только самую малость перепрограммирую. Пока доедем до Квеста, посплю, а там прихвачу ваши вещи и снова спать.
-- Вот тебе код доступа в наши комнаты.
Чижевски выдал Квиннету магнитную карточку и проводил его. До самого утра он не ложился, а всё всматривался в темноту и прислушивался к ночным звукам. Когда он уже решился разбудить Симменса и отправиться вздремнуть, так как солнышко бросило свои первые, ласковые лучи из-за линии горизонта, послышался характерный шум приближающегося флайера.
Приготовив излучатель, он спрятал оружие за спиной и встал у двери, крикнув внутрь дома Сэму, чтобы тот поднимался. Заспанный Симменс скоро выбрался наружу, приглаживая машинально руками взлохмаченные волосы и щуря спросонок глаза, но Янек не обращал на него внимания. Он наблюдал, как из открытой дверцы выбрался Квиннет, а следом за ним появился … Хай Стелл.
Разведчик из команды «Сигма-56» заметил Янека и помахал ему рукой.
-- Приветствую вас, друзья, -- широко улыбнулся Хай. – Я прибыл на Клайв, чтобы помочь вам разобраться со здешними проблемами. Я вам не помешаю?
-- Думаю, что нет, -- только и сказал Янек, а потом радостно обнял приятеля.


Глава 8. Система защиты.
Сведущий глаз легко отличит нифльхеймца от любого другого гражданина Империи. Прежде всего по выдающимся физическим данным, сложению, росту и прочим особенностям, без которых просто не прожить слабаку в мире смертельной опасности. Нифльхейм, как оселок, вытачивал особей, крепких, как кремень, приспособленных к сотням невзгод, умеющих выжить там, где отчается и признанный герой. В особых условиях закалился и нрав, чем тоже отличались нифльхеймцы, прозванные простыми имперцами викингами пространства.
Женщины Нифльхейма также отличались от других женщин- колонисток, но разница уже не так бросалась в глаза. Конечно, нифльхеймки были выше среднего роста остальных колонисток, а некоторые даже много выше, но всё-таки женщины на Нифльхейме отличались в меньшей степени, чем мужчины- викинги.
На этом и строился расчёт Омо Занц. Она должна была заменить Сив Белунг. Для полноты картины был задействован имплантированный кибер-хирург. Крошечные программированные устройства курочили внутреннюю часть Занц по ускоренной программе изменения. Омо корчилась, но терпела. Обычно вся процедура растягивалась на необходимый промежуток времени, и проходила легко, метаморфируя внешность женщины так, как ей это было необходимо.
В этот раз обстоятельства были чрезвычайными. Настоящая Сив покинула Витгард и находилась дома, в Крауче, окружённая родными и друзьями, а Омо Занц лежала в какой-то норе, на жёстком топчане, и корчилась от боли, ощущая, как раздвигаются кости и перемещаются сухожилия, мышцы, суставы. Для увеличения роста на десять сантиметров на кости пришлось оказать давление, отчего всё тело хрустело и подёргивалось.
Наконец процесс метафоры завершился, а Омо Занц выползла из кокона, заполненного регенерирующим желе. Без этой пасты процесс нельзя было ускорить, без риска для жизни. Но у них просто не было времени.
Григ Шин колесил по Витгарду и изображал перемещение нифльхеймки Белунг с помощью голографического проектора. Её имя уже внесли в поисковую картотеку витгардской полиции, и за «призраком» устремилась погоня с применением гравикаров, флайеров, и широкомасштабного охвата.
Получив сигнал о готовности, Григ Шин свернул на узенькую улочку, где его встретила Омо, уже имеющая внешность Сив такой степени схожести, что даже искушённый Шин поверил своим глазам. Но когда «Сив Белунг» сложила руки в особый сигнал, известный только посвящённому в систему немого общения, Шин понял, что это всё же его напарница и верная подруга.
А ещё через полчаса их схватили полицейские детективы, обряженные в бронежилеты с экзомеханизмами усиления поверх форменных комбинезонов. Шин «попытался бежать», но сомлел от удара дубинки с шоковым разрядом, а Занц успела раскидать парочку неуклюжих полицейских, пока они не навалились на неё всем скопом. Лишь после этого она перестала сопротивляться, помня всё время, что сейчас она «Сив Белунг», то есть ответственность за содеянное ею ляжет на плечи той Сив, которая будет пребывать в руках Закона.
Бесцеремонным броском Шина кинули в транспортный отсек полицейского танка «Штраус». Туда же, но с признаками более вежливого обхождения, препроводили Занц, заковав её предварительно в упреждающие наручники. Теперь, если она вздумает сопротивляться, ей автоматически впрыснут в запястья расслабляющее снадобье. Типичная полицейская штучка.
У разведчиков из группы «Сигма-56» был разработан заранее план по проникновению на Хель. Было задумано сыграть на сходстве с Сив Белунг, но «партия была расписана на три голоса». Теперь приходилось действовать вдвоём и не успев подготовить путей отхода. Сив запомнила свою задачу, но не стала дожидаться сигнала, а сгоряча начала действовать сразу, как только сложилась ситуация. Впрочем, здесь свою определяющую роль сыграл простой случай, какой разрушал порой и самые гениальные комбинации.
Первый этап «Внедрение» прошёл довольно легко. Главной задачей операции было глубокое проникновение в замыслы имперских учёных, занимавшихся на тёмной стороне Нифльхейма, Хеле, какой-то секретной миссией. Нет ли здесь опасности для викингов? Нет ли опасности для общественных имперских институтов? Нет ли опасности для существования всего Объединения Цивилизованных Миров? Такие задачи Траск оф Траскон поставил перед своими друзьями из «Сигмы». Если кому и было по плечу выполнение подобных заданий, то только им.
У Шина были документы на имя Пола Шеннона, бывшего военного, легионера, сопровождавшего Сив Белунг с Мардука. К документам было не подкопаться – всё сработано на совесть, как и Омо Занц.
В полицейском управлении Витгарда им обоим предъявили обвинения. Сив Белунг и Пол Шеннон обвинялись в убийстве первой степени офицера Десантного Корпуса Шэда Даррелла, и пилота Десантного Корпуса Гленна Цигаля, а также нанесения тяжких телесных повреждений командиру роты Десантного Корпуса Кулу Боосу.
После предъявления обвинения к арестованным явился адвокат, из числа прожжённых крючкотворов, обитавших на периферии цивилизации, потерявших всякую надежду выбраться отсюда и умеющего приспособиться к любым условиям, как существования, так и работы.
-- Меня зовут Андрэ, Андрэ Мороз, -- заявил он «Сив Белунг», показывая полоску отбеленных резцов. – Мне поручили защиту вас на суде. Десантный Корпус против Сив Белунг.
Омо Занц решила промолчать и сначала выяснить, что ей предложат. Цели выбраться отсюда у неё не было, а потому «играть» с юристом она не собиралась.
-- Сив Белунг, -- читал компьютерную распечатку адвокат, -- племянница бывшего альква Крауча Гьюка Белунга. М-да. Этот Гьюк Белунг возглавлял команду одного из самых успешных рейдеров викингов, «Нуфлинга».
-- Потом им стал командовать барон Траск оф Траскон, спасший особу Императора от заговора …
-- Хороший факт, -- улыбнулся во весь зубастый рот Мороз. – Действительно, всё так и было. Я вам верю на слово. Вот только это не имеет никакого отношения к нашему делу, и я бы не рекомендовал вообще что-либо упоминать об Императоре. Имперские судьи этого очень не любят, когда подсудимые, обвиняемые в убийстве, склоняют имя Императора. Это сердит их и настраивает соответствующим образом. Так что, сами понимаете …
-- Понимаю …
-- Хорошо. Ваш отец, сменивший умершего брата Гьюка, Эрл Белунг, до сих пор остаётся альквом вашего города?
-- Да. Он алькв Крауча и входит в Совет Альквов.
-- Будем ли мы его задействовать в системе защиты? – Остро глянул на свою подзащитную прищуренными глазками адвокат.
-- Я бы не хотела, -- ответила «Сив», глядя на стол, на раскиданные по его поверхности распечатки с принтера.
-- Правильно, -- одобрил это решение Андрэ. – Не желательно вмешивать сюда политические и административные силы Нифльхейма. Пусть это будет бытовой, частный случай. На этом и будем строить свою защиту. Как, вы говорите, попали в Витгард?
-- Я долетела до Нифльхейма на яхте барона оф Траскона. Имперские власти устроили официальный космодром в административном ведомстве Витгарда. Признаюсь, что сделала глупость, решив сначала осмотреть город, вместо того, чтобы сразу отправиться в Крауч.
-- Отлично! На этом и будем настаивать. Думаю, не случится ничего страшного.
Поговорив с нифльхеймкой ещё примерно с час и обсудив некоторые вопросы, Андрэ направился в другую камеру, где сидел я спутник, Пол Шеннон. По понурому виду адвокат догадался, что у мардукца на душе скребётся целая орава недовольных кошек.
-- Пол Шеннон? – Спросил юрист, оглядывая сидевшего в углу человека с кровоподтёками на лице, оставшимися после первого допроса. – Какие-нибудь заявления делать будете?
-- Какие ещё заявления? – Ответно поинтересовался «Шеннон», осторожно трогая разбитые губы. – Всё в порядке. Мне бы только выбраться отсюда.
-- Как раз ради этого я и приехал. Как вы себя чувствуете?
-- Как видите, так и чувствую, -- буркнул арестованный, -- что мне прикажете делать?
-- Давайте вместе выберем нужный стиль поведения. Вы и так попали в очень опасную переделку. И чего это вас сунуло в это дело? Ну, решили десантники погулять, попробовали закадрить местную красотку, вам-то с этого какое дело? Она сама в состоянии себя защитить, как вы сами видели.
-- Это я сейчас понимаю, -- наклонил виновато голову «Шеннон», -- а тогда … Признаюсь вам, это я сам «положил на неё глаз». Вы её видели?
«Пол Шеннон» наклонился вперёд и попытался заглянуть в глаза Морозу, но тот криво усмехнулся и покосился куда-то в угол.
-- Да … видел … только что … в соседствующей камере … но это имеет лишь косвенное отношение к вашему делу.
-- Косвенное? – Переспросил адвоката «Шеннон». – Нет, самое прямое. Дело в том, что эта Сив – женщина владетеля Мардука барона оф Траскона. Понимаете?
-- Мардук? Это – Вавилон?
-- Да. Там, на Мардуке, у меня не было ни одного шанса, но здесь, на Нифльхейме, он мог появиться. У них с бароном что-то там не заладилось, и Сив решилась вернуться домой. Я вызвался сопровождать её и охранять.
-- Охранять?
-- Вот именно. А тут появилась такая возможность обратить внимание на мою особу. Понимаете? Реальная возможность.
-- Понимаю. Реальная возможность получить реальное наказание.
-- Вы полагаете? – Как-то сразу сник «охранник». – Что же делать?
-- Попытаюсь помочь вам, -- усмехнулся юрист. – Хотя, скажу прямо, это будет очень непросто, ибо именно на вас, предположительно, и повесят оба трупа – Даррелла и Цигаля, а вашей симпатии Белунг достанется лишь увеченный Боос.
-- Что же мне делать?
-- Давайте думать вместе …
Сменяя друг друга, Мороз и следователи быстро прогнали всю процедуру дознания, а уже на следующее утро обоих арестованных доставили в зал суда. «Сив Белунг», хотя и в наручниках, вела себя гордо, тогда как «Пол Шеннон» был бледен и тих. Судья Бак Манзарек с удовольствием откинулся в председательском кресле. Небольшой зал заседаний в административном здании был заполнен более чем наполовину, и абсолютное большинство мест здесь занимали офицеры и рядовые Десантного Корпуса. Все, как на подбор, были высокие и крепкие, настроенные самым решительным образом. Нифльхеймцев было несколько человек, старшим из которых был Эрл Белунг, здоровяк в кожаном жилете, обнажившем огромные плечи и руки, обвитые могучими мускулами. Эрл был мрачен и хмур. Кулаки его были сжаты и походили на старинные пушечные ядра. Племянники, кузены, другие родственники, тесной кучкой сгруппировались за его спиной и бросали самые выразительные взгляды на космодесантников, пыжившихся под теми взглядами.
К тому времени, когда ввели подсудимых, атмосфера в зале накалилась до предела, хотя присутствующие сдали всё оружие при входе, включая и самое безобидное, вроде ножей и метательных дротиков.
-- Встать, идёт суд имперской администрации! – Крикнул дежурный офицер.
Десантники встали и вытянулись. Викинги тоже поднялись, но после демонстративной паузы. После того, как поднялись и они, остальные присутствующие стали походить на подростков, обрядившихся в военную форму, украшенную аксельбантами, погонами, шевронами и прочими нашивками.
Манзарек кивнул дежурному офицеру, тот рявкнул: «Можно садиться». Десантники одновременно опустились на пластиковые сиденья. Викинги, и опять после паузы,  тоже опустились.
-- Слушается дело обвиняемых Сив Белунг, уроженки Нифльхейма, и Пола Шеннона, уроженца Мардука, -- объявил секретарь суда, перелистывая бумаги, сколотые между собой.
Вскочил взлохмаченный обвинитель в военном мундире с погонами майора. Он выпалил весь текст, будто обстрелял противника из артиллерийской установки. Были перечислены все звания и награды пострадавших, упомянут доблестный боевой путь и, как вывод, несчастный конец от рук чужеродных убийц. Из текста любой несведущий сделал бы вывод, что убийства и нападения были тщательно подготовлены и успешно проведены.
-- … Доблестный ветеран Космического Десанта капитан Кул Боос пожелал присутствовать на суде, -- закончил обвинитель свою речь, -- но сломанная рука, вывихнутое плечо, растяжения и разрывы связок на ногах, не позволили ему покинуть больничную койку, о чём он яростно сожалеет.
Кто-то из викингов за спиной Белунга громко заявил, что тоже сожалеет, что отсутствовал в тот день в Витгарде, иначе у десантников не появилось бы и мысли задерживать бы честных женщин. Среди сидящих военных послышался глухой ропот. Дежурный офицер рявкнул сиреной и обещал вывести из зала каждого, кто попытается нарушить установленный порядок.
-- Посмотрите на эту женщину, -- поднялся на ноги Андрэ Мороз, -- я признаю, что в неё может влюбиться всякий. К примеру, она является почти что баронессой оф Траскон…
-- Пока ещё нет, -- оборвал защитника обвинитель, -- по моим сведениям – совсем наоборот. Эта особа сбежала с Мардука, угнав, с помощью своих сообщников, весьма подозрительных личностей, яхту у владетеля Мардука.
-- Это не факт, -- возразил адвокат, -- это не что иное, как голословное утверждение.
-- Всё именно так, -- возвысил свой голос обвинитель. -- Вот результат допросов. Оба сопровождающих лица этой самой «недобаронессы» ранее служили в Легионе порядка, входящей в перечень организаций, признанных террористическими и поставленными вне закона.
-- Ваша честь … -- Повернулся к Манзареку Мороз.
-- И один из этих преступников, почуяв, что у него под ногами горит земля, угнал эту самую яхту, уже у нашей обвиняемой, и исчез в космических просторах, бросив сообщников на произвол судьбы. Лишь после этого  преступники были изловлены в самых дальних уголках города, откуда они тщетно пытались выбраться, надеясь найти помощь у своих сообщников вне стен этого города.
-- Ваша честь … -- снова поднялся адвокат. – Мы отвлеклись от особы моей подзащитной. К тому же в деле нет никаких ссылок на сообщников где-либо.
-- Продолжайте, -- благосклонно кивнул судья. Не обращаясь ни к кому конкретно.
-- Итак, -- подхватил тему Мороз, -- я говорю о Сив Белунг, дочери присутствующего в зале Эрла Белунга. Этой женщине пришлось перенести в своей жизни слишком многое, познать горе и унижения. Она была похищена среди прочих женщин Нифльхейма и увезена за пределы Галактики …
-- Это не относится к теме данного дела. Я протестую, -- закричал обвинитель.
-- Протест будет записан, -- обещал судья. – Продолжайте.
-- Её похитили злобные твари, родившиеся также в этом мире, -- торжественно декламировал адвокат, -- в этом мире проклятия и смерти. Эти твари, эйнхерии, бросили вызов не только викингам. Они бросили вызов всему человечеству, всей Империи. Но приняли его в первую очередь нифльхеймцы, чьих представителей вы можете видеть сейчас в этом зале.
Сидящие космодесантники стали поворачивать лица в сторону викингов, но те делали вид, что речь идёт не о них и не реагировали никак. Тем временем мороз продолжал:
-- Среди викингов- нифльхеймцев были и представители Империи – барон Траск оф Траскон и его помощник Ян Чижевски. Они приняли самое деятельное участие в той битве. Как вы помните, эйнхерии потерпели поражение, и женщины были спасены. Точнее – лишь часть их. Остальные погибли, вдали от Родины и дома, на ледяных пустынях заброшенно в космической пустоте мира. Среди спасённых была и Сив Белунг. Барон оф Траскон проявил участие к этой женщине, пытался излечить её от последствий ужасающих экспериментов, но безрезультатно. Тогда эта молодая женщина, отчаявшись, поспешила на свою Родину, чтобы найти здесь успокоение для души, но вместо этого стала объектом нападения господ десантников …
-- Ваша честь. – вскочил на ноги обвинитель, -- я протестую! Это оговор, самый настоящий и вопиющий. Наши доблестные офицеры вовсе не нападали на эту женщину. Они отдыхали и хотели всего лишь предложить разделить ей их весёлое времяпрепровождение. Они не догадывались, это ведь не их вина, что эта леди прилетела сюда с Мардука. Они видели красивую женщину, прогуливавшуюся в районе, предназначенном для отдыха. Вы знаете, что некоторые молодые нифльхеймки бывают здесь и проводят время с нашими военными.
-- Я протестую, -- заявил громко Мороз, -- моя подзащитная не из их числа.
-- Протест принят, -- согласился судья, -- но, насколько я понимаю, речь идёт не об этом.
-- Я признаю, что наши парни немного ошиблись, -- продолжал обвинитель, всё больше горячась и начиная в запале даже брызгать слюной, -- но нельзя же так сразу на них бросаться. Они же в своём городе, отдыхают после напряжённой службы, а тут, в первое же мгновение, Кул Боос был сбит с ног самым жестоким образом, а у бросившегося на его защиту Шэда Даррелла сломана рука. Так это кто здесь нападал, а кто защищался? Посмотрите, есть ли у этой женщины хоть какое-то повреждение, в то время как наши парни были в буквальном смысле изуродованы с особой жестокостью!
Сидящие в зале десантники начали выкрикивать угрозы в адрес подсудимых и размахивать кулаками. Председательствующий судья сделал замечание дежурному офицеру, а тот вывел вон самых активных буянов. Никто не обратил внимания, что через пару минут они тихо вернулись в зал и заняли места у выхода.
-- Сидящая здесь леди действовала крайне жестоко и жёстко, -- с пафосом говорил обвинитель, -- но её пособник оказался многим хуже. Воспользовавшись начавшейся суматохой, он занял место в гравикаре и сбил с ног пилота десантного модуля Цигаля. Несчастный Глен умер в мучениях, но успел изобличить негодяя. А перед этим событием тот раздавил капитана Даррелла, которому Сив Белунг жестоко сломала руку. В состоянии шока капитан Даррелл выскочил на дорогу, где его уже поджидал Шеннон.
-- Ваша честь, -- обратился к судье Мороз. – Пол Шеннон профессиональный военный. К тому же он, как признался мне, безумно влюблён в эту женщину. Увидав, что её взяли в оборот три офицера Десантного Корпуса, он решил защитить её доступным способом, а именно – при помощи машины. К тому же целью его было вовсе не убийство, а лишь стремление разогнать господ десантников и увезти свою пассию прочь. К сожалению, события развивались не совсем так, как они все хотели сделать. Вспомните, к примеру, что пилот Цигаль убил двух техников, наблюдавших за разворачивающейся перед ними трагедией с лоджии своего дома.
-- Это случайное убийство, -- вскинулся обвинитель, -- и оно не имеет отношения к делу. К тому же, как вы помните, Глен Цигаль  сам умер. В мучениях, я подчёркиваю это.
-- Мы и затеяли этот процесс, -- заявил судья Манзарек, -- чтобы разобраться в этом деле и выяснить, кто виноват, в чём, и в какой степени.
-- Я настаиваю на том, -- не успокаивался Мороз, -- что мои подзащитные виноваты лишь в том, что пытались защитить себя и своё достоинство.
-- Для этого им надо было прийти в администрацию и сделать заявление, а уже потом администрация, в том числе и с помощью суда, установила бы степень вины каждого и корреляции всех событий. Теперь же нам придётся исходить из фактов уже случившегося.
Судья Манзарек ещё немного послушал прения обвинителя и защитника, а затем вынес вердикт – виновны. Сив Белунг была признана виновной в нарушениях законности, в причинении тяжких телесных повреждений офицерам Космического Флота и была осуждена к пребыванию на тюремном мире Меррит на десять лет, но, руководствуясь некоторыми смягчающими обстоятельствами и личностью самой подсудимой, срок был сбавлен на половину и отбытие наказания было перенесено с Меррита на Нифльхейм. Пол Шеннон был признан виновным по всем пунктам обвинения и приговорён к пятнадцати годам отбытия наказания на Меррите, но до подачи кассационной жалобы срок свой начнёт отбывать на Нифльхейме.
Выслушав приговор, часть десантников начала выкрикивать угрозы сначала в адрес Сив, а потом относительно Эрла Белунга, который поднялся в полный рост и всё более мрачнел, слушая оскорбления, а потом вдруг взревел и бросился на толпу угрожавших ему имперцев, переставших реагировать на пытающегося урезонит их дежурного офицера. Подобно тарану он пролетел половину зала. Опрокидывая и подминая под себя, как кегли, здоровенных вояк, бывших перед ним как дети перед профессиональным борцом. За ним, столь же эффективно, двигались братья и кузены, молча расшвыривая тела солдат. Так бы и добрался Эрл Белунг до той части помещения, где находились арестанты, но тут завыла сирена, включился блок силового поля, и викинги были отброшены прочь силой ещё более мощной и неодолимой, чем их собственная. А ещё через мгновение им в лицо смотрели жерла всевозможных излучателей. Пришлось ретироваться назад.
Осужденных препроводили обратно в камеры. Теперь они были в ранге настоящих заключённых. Андрэ Мороз явился на следующий день и с порога потребовал у «Сив Белунг» писать кассационную жалобу в Имперский Суд, письмо Траску оф Траскону и прошение в Мемфис. К его величайшему удивлению «Сив» решительно отказалась чего-либо писать, и даже барону, на Мардук. Это было настолько необычно, что Мороз поделился своими сомнениями с людьми администрации. Здесь уже попахивало столкновением с викингами. Видимо, осужденная надеялась на своих сородичей, что они нападут на Витгард и отобьют её, не оставив попутно камня на камне от оплота цивилизованности и законности в их мире.
В администрации сделали такой же вывод и в городе засуетились. Было объявлено особое положение, увеличено присутствие патрулей, а весь боевой технопарк привели в постоянную готовность. Дни шли за днями, ничего не происходило, и оттого тревога только нарастала с каждым часом. Теперь любой шаг нифльхеймцев трактовался с точки зрения возможной провокации.
Долго такое напряжение не могло продолжаться, и губернатор административной части Нифльхейма издал распоряжение о перемещении арестованных на другую половину планеты, где также имелись военные базы Империи, но не было окружения из воинственно настроенных викингов.
Ночью обоих заключённых подняли и втолкнули в грузовой бокс десантного скоростного модуля. В сопровождении двух штурмовиков модуль стартовал, вышел в стратосферу и поплыл в сторону тёмной зоны Нифльхейма. В боксе рядом с заключёнными сидели вооружённые десантники и бдительно контролировали каждое их движение. Оба «преступника» дремали, но так казалось лишь для стороннего взгляда. Они в это время зорко следили за конвоирами, дожидаясь удобного момента. Постоянное покачивание действовало усыпляюще, и скоро десантники сами начали клевать носом, погружаясь в дремоту. Преступники закованы в цепи, которые, в свою очередь, зафиксированы в специальных держателях, где обычно крепился багаж. Любая попытка освободиться заранее была обречена на неудачу. Позволительно чуток и расслабиться. Так посчитали солдаты.
Убедившись, что на них больше не обращают внимания, Григ Шин и Омо Занц начали разговор. Для этого вовсе не понадобилась  специальная хитрая аппаратура, которая могла бы быть засечена датчиками, не нужен был острый слух, а лишь внимание и наблюдательность. Просто каждый из них проговаривал слова про себя, шевеля губами, а второй это шевеление считывал, как это умеют делать люди, глухонемые от рождения. Таким вещам учили в разведшколе, пока полностью не переключились на работу с супертехникой. К счастью, и Занц, и Шин, успели овладеть этим «хитрым» умением, чтобы использовать знания в нужный момент. Например, сегодня, сейчас.
«Как ты»?
«Терпимо. А ты»?
«Нормально. Скоро нас привезут в Хель. Надо быть осторожными. В нашем распоряжении всего несколько дней. Пребывание дольше этого на базе «Петулло» может быть опасным».
«Каким способом будем держать связь»?
«На месте разберёмся. Я постараюсь быть где-нибудь рядом. Держись».
В это время модуль дёрнулся, накренился и начал скользить к поверхности. Десантники проснулись, зашевелились. Перекидываясь короткими фразами. Каждый давал понять другому, что вовсе и не спал, а лишь задумался на минутку, погрузился в воспоминания. Вот этими «воспоминаниями» они друг с другом и делились.
Тем временем поток воздуха, отекающий корпус модуля, шумел, потом уже ревел, а затем начал стихать, по мере того, как падала скорость. Реактивные двигатели торможения были отключены, и действовали только гравикомпенсаторы, регулируя массу модуля, соизмеряя её со скоростью спуска. К моменту приземления эти показатели стабилизировались, и сама посадка ознаменовалась всего лишь лёгким толчком.
Теперь засуетились конвоиры. Они надевали какие-то скафандры, застёгивали друг на друге герметические колпаки шлемов, проверяли оружие. Затем наступила очередь заключённых. Но такая подготовка их не коснулась. Им не дали не только усиленных комбинезонов защиты или гермошлемов, но даже и простых респираторов. Лишь отстегнули фиксаторы зажимов и позволили взять цепи руками, чтобы те не мешали при ходьбе.
С протяжным скрипом распахнулась литая дверь отсека, и арестанты прошли внутрь пассажирского салона модуля, вдоль стен которого протянулись ряды кресел, которые были заняты дежурной сменой персонала базы, которая должна была сменить товарищей. Все они, солдаты и учёный персонал, также одетые в жёсткие комбинезоны, уже спускались по решетчатому пандусу, опустившемуся на сухой серый песок, похожий на разложившуюся цементную глыбу.
Подталкиваемые нетерпеливыми конвоирами, «Сив» и «Пол» спустились следом и побрели к освещённому зеву крытого тоннеля, где уже скрывались спины новой вахты. Воздух здесь был каким-то непривычным, будто чуть гуще, чем обычно, и суше. Казалось, что он даже царапает горло, трахеи, протискивается в лёгкие. «Пол» остановился, закашлявшись, но его бесцеремонно толкнули в спину, и он едва удержался на ногах, засеменив вперёд. Омо Занц- «Сив» подставила своему товарищу плечо и они побрели вперёд, придерживая цепи, спеша убраться внутрь базы.
Уже на подходе к тоннелю Григ Шин оглянулся, кинув по сторонам быстрый и цепкий взгляд. База «Петулло» находилась у подножия какого-то протяжённого горного хребта, от которого и осталась-то всего цепочка выветрившихся скал и слежавшихся песчаных барханов, которые казались в темноте чёрными пятнами. Всё остальное пространство занимали песчаные кучи, омертвевшие и только ждущие порыва ветра, чтобы сдвинуться ещё на метр и застыть так до следующего раза.
Увидеть всю эту картину позволили мечущиеся лучи прожекторов, прочёсывавших пустыню по обе стороны от посадочной площадки, откуда протянулась утоптанная дорожка, ведущая на саму базу. Видимо, предупреждённые о неприятностях солдаты придумали сами себе леденящие душу истории о вездесущих викингах, желающих всенепременно вернуть себе отнятых у них людей. Признаться, для подобных фантазий имелась вполне определённая почва.
Как только они вошли под своды тоннеля, позади послышался угрожающий скрежет. От неожиданности Григ едва не скакнул в сторону, с большим трудом удержавшись на ногах. Он лишь вскрикнул. Один из стражей выругался и повернулся к товарищу.
-- Проклятье! Сам воздух в этом месте заставляет коробиться самый лучший металл. Отдам на отсечение руку, что если снять в кронштейна тот шарнир и провести анализ, то окажется, что шарниру не менее, чем сотня лет, хотя его установили чуть более полугода тому назад. Недаром эти места викинги обходят дальней стороной.
-- Ты совершенно прав, приятель, на все сто. И зачем нашим командирам пришла блажь устраивать здесь базу? От одного шума ветра можно сойти с ума, от этих продирающих насквозь звуков.
-- Командиры? Тю, дурила, ты и в самом деле думаешь, что это командиры, или пусть даже губернатор решил строить здесь базу? Да они пока ещё в своём уме. Ладно ещё устроить здесь тюрьму для особо опасных преступников. Это я ещё могу понять, но загнать сюда целую базу … это под силу только научникам, имеющим покровителей в самых высоких сферах имперской администрации.
-- Эти учёные крысы! Да я выгнал бы их отсюда без скафандров и пусть топают пешком до Асгарда, вместе с теми чудовищами, что …
-- Эй, приятель. Ты слишком много говоришь, -- оборвал один конвоир другого, покосившись на арестантов, с трудом тащившихся впереди них и не обращавших на беседу никакого внимания. Но осторожность никогда не бывает лишней, когда дело касается Нифльхейма и его обитателей.
И Шин, и Занц, оба хорошо слышали каждое слово осведомлённых солдат. Те явно пребывали в унынии, перед перспективой провести в этом ужасающем месте две и даже более того недель. Поняли они и о том, что имперцы выстроили свою базу на месте одного из городов эйнхериев, где те вели свою жизнь и занимались наукой, если можно назвать так дьявольские происки против человечности. Должно быть, имперские ищейки сумели что-то там раскопать и может быть даже связались с остатками монстров, вступили с ними в связь, в преступную связь … Что там говорил десантник о своём желании гнать учёных крыс прочь, вместе с чудовищами? Уж не об эйнхериях ли говорил этот человек? Не означает ли это, что имперские учёные нашли общий язык с племенем негуманоидного разума? Знали бы об этом викинги. Или общественные организации Империи.
Что ещё они услышат, увидят, узнают в этом призрачном городе, пропитанном смертью? Именно для этого и прибыли сюда разведчики из группы «Сигма», перешедшие на службу к барону оф Траскону, или, что будет вернее, ставшие его друзьями. Для этой операции у них в запасе день, два, и не более того. Приходилось спешить, закрывая глаза на многие специфические детали, характерные для подобных акций. К примеру, прикрытие. У них его практически не было, если не брать в расчёт умения и опыт.
Омо Занц и Грига Шина повели в разные стороны. «Пола Шеннона» втолкнули в холодное помещение со стенами из гнутого серого металла. Возможно, здесь раньше было хранилище, а может даже – морг. Шин обошёл всё помещение, нашёл место, где было всего теплее, и перетащил сюда топчан. Теплом тянуло из забранного решёткой отверстия в стене. Должно быть, здесь проходил воздуховод, соединяющий темницу с другими помещениями базы. Шин принялся озираться по сторонам.
«Сив Белунг» привели в обширное светлое помещение. Что бы здесь не находилось ранее, сейчас всё было по иному. Зал был полон работающих приборов, всевозможных компьютерных систем и аппаратуры самого новейшего образца. Её усадили за стол, а стражи устроились у стены, зорко поглядывая за ней, положив излучатели на колени.
В обширном зале находилось несколько техников, обслуживавших всё это «хозяйство», считывающих показания с датчиков и мониторов. Следом за пленницей в помещение вошли ещё двое. Один из них, бритый наголо, с короткими усиками и выдвинутым вперёд подбородком, направился к обслуживающему персоналу этого научного центра, а второй, невысокого роста, широкоплечий, с аккуратной причёской и «приклеенной» к губам улыбкой, подошёл к Занц.
-- Прежде всего, разрешите представиться, уважаемая леди. Я доктор медицинских наук, Файф эн Кровус, кавалер многих орденов, имеющий благодарность от самого Императора. Мне очень жаль видеть здесь столь очаровательную женщину, имеющую отношение не только к одному из самых знатных родов на Нифльхейме, но и известной фамилии в реестре имперских титулов, к баронам оф Траскон. Я гарантирую вам. В меру своих возможностей, сделать ваше пребывание здесь максимально комфортным. К тому же я постараюсь помочь вам, с вашими проблемами. Когда-то мне приходилось с Траском. Вряд ли он сейчас помнит меня. Это было ещё в те времена, когда и он и я были молоды, учились в университете. Он был наследником знатного рода, а я представитель менее известной фамилии. Таким образом. Мы вращались в разных кругах, разных компаниях, но временами всё же встречались, и от тех встреч у меня остались самые приятные воспоминания. С тех пор я кое-чего достиг и, быть может, таким вот необычайным способом окажу своему старому знакомому весьма оценимую услугу.
Если бы здесь была настоящая Сив Белунг, она должна бы испытать в эти минуты приятное потрясение, но Омо Занц лишь кивнула головой, оставаясь внешне холодной и беспристрастной. В городах Нифльхейма прошёл слушок, что учёные Империи начали серию экспериментов. Они предложили побывавшим на Оскопнире женщинам пройти обследование в новом научном центре, чтобы выработать методику лечения. К удивлению имперцев, ни одна из потенциальных пациенток не согласилась, хотя все они испытывали проблемы после бесчеловечных опытов над ними. С тех пор имперцы работали с виртуальным материалом. А когда удалились на тёмную сторону планеты, можно было только догадываться, чем они там занимаются.
-- Благодарю вас, господин Кровус, -- улыбнулась, весьма, впрочем, тускло «Сив». – Я вам признательна. Вернувшись к себе домой, я вдруг попала в такое положение, что до сих пор не могу прийти в себя. Нападение, погоня, арест, суд, заключение. Признаться, что этого слишком много для одного человека, тем более – женщины, даже если это женщина родом с этого мира. Мне надо время, чтобы очнуться от этого кошмара, и тогда… Господин Кровус, выбирать мне не приходится и я, скорей всего, приму ваше предложение. Вот только … хочется спать. Это так сложно … Надеюсь вы меня понимаете?
-- Конечно, дорогая леди, улыбнулся, с видом довольного собой хитреца, медик. – Отдыхайте, спите, расслабляйтесь. Времени у вас сейчас достаточно. А завтра проведём полный осмотр организма. Сделаем диагностику и начнём подбирать методику лечения. Я верю, что смогу помочь вам. Вам и милорду барону оф Траскону. Я так и вижу его, довольного и счастливого вашей радостью.
«Сив» ещё раз устало поблагодарила медика и закрыла глаза, чтобы закончить этот разговор. Завтрашний осмотр может принести немало сюрпризов для этих нетерпеливых медиков. Этого осмотра желательно было избежать.
-- Я вижу, что вы действительно устали, -- ворковал стоявший рядом Кровус. – Признаться, для вас дежурным офицером выделено специальное помещение. Но что это за комната? Почти что тюремная камера. Разве к лицу отдыхать там для леди, будущей баронессе Мардука? Нет, ни в коем случае. Я хочу выделить вам кое-что многим и лучше, и удобнее. Что вы скажете об этом прекрасном боксе с удобной постелью?
Едва приоткрыв глаза, пленница глянула в сторону опутанной проводами цистерны, или барокамеры, в боках которой виднелись иллюминаторы. Рядом с ней суетились техники, под руководством спутника доктора, должно быть – его ассистента.
-- Мы даже можем задействовать расслабляющие волны. Они помогут организму преодолеть стресс.
-- Что вы, доктор, -- заговорила Омо Занц слабым голоском, -- я бы хотела, хотя бы на этот вечер, избегнуть каких-либо медицинских манипуляций. Просто лечь и закрыть глаза, подумать, подремать, выспаться, наконец. Не надо проводов, не надо волн. Просто поспать. И лучше я пойду в тюремную камеру. Она, наверное, больше этого гроба.
-- Фу, какое вы подобрали сравнение, -- замахал руками доктор. – Это вовсе и не гроб. Но я понимаю вас, и снова пойду навстречу. Вы отдохнёте в комнате, предназначенной для отдыха персонала. Но только всю ночь рядом с вами будут присутствовать стражи. Это так здесь полагается, и я не могу своей волей удалять их. Всё-таки база эта больше в ведомстве военных, чем учёных …
-- Во имя Сущего. – прервала его разглагольствования «баронесса», -- хватит слов. Я согласна. Пусть будет комната отдыха персонала. Пусть будет и охрана, раз этого не избежать. Я даже могу согласиться на тюремную камеру с решётками на окнах, лишь бы меня оставили в покое, хотя бы на несколько часов. Это слишком много для бедной женщины, заключённой под стражу? Тогда несите сюда кандалы, цепи, другие тюремные атрибуты. Только, во имя Сущего, делайте это побыстрее!
Доктор Кровус пожевал губами, словно собирался продолжить заготовленные речи, но всё-таки пересилил себя и кивнул стражам. Те подхватили пленницу под руки и, со всей возможной деликатностью, какую только можно представить в грубых солдафонах, препроводили её в соседствующее помещение, много меньшее по размерам. По виду, это действительно была комната для отдыха.
Бессильно опустив голову, «Сив Белунг» почти упала на полужёсткий топчан, застеленный стандартным набором постельного белья. На самом деле она успела бросить оценивающий взгляд на окружающую её обстановку, на диваны, армейский пищевой синтезатор, холодильные камеры и лабораторные шкафы, содержавшие в себе посуду и разного рода препараты, в том числе и медицинского характера. А ещё здесь была установка для регенерации воздуха, кабинка ионного душа с массажёром, и другие механизмы непонятного, на первый взгляд, назначения.
Доставившие арестантку стражи устраивались тут же, поставив излучатели в шкафчик. Один устроился для отдыха, сняв жёсткий комбинезон и мундир, двое других уселись за столик, затеяв игру в карты, а ещё один занял место поблизости, осматривая женщину пристальным взглядом.
Скинув с себя куртку и брюки, «Сив» завернулась в тонкое одеяло с сетчатой прокладкой энергоподогрева. Теперь ей необходимо поспать, по-настоящему, часа два- три, а затем проснуться и проверить обстановку. В её распоряжении целая ночь, ещё – утро, а дальше в этом месте оставаться было опасно.
Глубокий крепкий сон отлично восстановил силы. Среди элитных подразделений специального назначения практиковались различные методики сохранения здоровья и работоспособности, с использованием специальных психологических тренингов, когда сотрудник сам погружал себя в состояние сверхчувствительности и мог воспринимать, без специальной приёмной аппаратуры, радиопередачи и сообщения по компьютерной сети, или человек отключался от внешней среды и погружался в кому, и даже медицинские приборы отмечали остановку жизнедеятельности. Такой подготовленный человек мог сделать себя нечувствительным к боли или, наоборот, использовать свои природные рецепторы в качестве своеобразных датчиков наблюдения и изучения. Такой уровень подготовки допускался для агентов специального экстра-класса.
Часть тренинга проходил, в своё время, Григ Шин, кое-что изучала и Омо Занц. Эта подготовка помогла ей полностью восстановить свои силы. Ещё она смогла, проснувшись, не открыть сразу глаза, а сначала проверила все органы восприятия – слух, осязание, обоняние, осязание, интуицию и ощутила рядом с собой присутствие постороннего человека. Внезапно человек начал шептать, яростно, но едва слышно. Говорил он для себя, но степень его возбуждения заставляла его говорить вслух, словно он надеялся, что его услышит некто. Впрочем, это стало понятно уже через мгновение.
-- … Ты спишь … Да, ты спишь, проклятая нифльхеймская девка. Мой друг, Глен Цигаль тоже спит. Но, в отличии от тебя, он уже не проснётся. А ты и дальше будешь спать, пить, жрать, дышать, быть в этом мире. Ещё один мой друг, Кул Боос, лежит в госпитальном боксе, с ушибами и переломами, и чувствует там бессильный гнев от того, что его отделала проклятая нифльхеймская девка, которой он хотел подарить немного удовольствия. Его здесь нет, но есть я, лейтенант Ховис, и я сделаю то, что хотел сделать Боос. Знай же, проклятая нифльхеймская девка, что от космодесантника ты не денешься никуда. Он берёт то, что хочет взять, и помешать ему не сможет никто, никакая проклятая нифльхеймская девка, пусть она даже будет императорских корней и похожа на бешеную кошку.
Судя по шороху, говоривший стаскивал с себя одежду, мундир, сапоги,  расстёгивал ремень с портупеей, брюки. Омо ни одним движением не выдала себя, что она не спит и слышит каждое слово десантника. Дыхание её оставалось размеренным, даже когда он снял с неё одеяло. Одна рука у пленницы была прикована к ножке топчана. К счастью. Кандалы были не транспортные, реагирующие на рывок инъекцией снотворного.
Распаливший себя до крайности, лейтенант Ховис рванул на ней бельё и навалился сверху. Точнее, попытался оседлать «проклятую нифльхеймскую девку», но та встретила его неожиданным жёстким ударом колена и сразу же отбросила его в сторону мощным ударом ноги. Толчок был столь силён, что тело пролетело не менее трёх метров, где налетело на стену и сползло вниз.
Поморщив носик, Занц открыла глаза. Прежде чем задумать поразвлечься, лейтенант солидно нагрузился алкоголем и успел пропитать её запахом перегара, пока зачитывал свой «приговор».
Одним движением сев на топчане, Омо Занц огляделась. Вся её охрана храпела, расположившись вокруг в самых живописных позах. Кто сидел на стуле, свесив голову на грудь, кто навалился на стену, кто лежал на скамье, свесив руку до пола, покрытого матовой плитой. Сделалось тревожно. От шума падения тела насильника они все должны были проснуться, но почему-то продолжали спать. Неужели лейтенант, пользуясь своим положением начальником караула, споил своих подчинённых чем-то усыпляющим? Но зачем? Это было неожиданно и потому подозрительно.
Омо ещё раз оглянулась и обнаружила то, что искала. Ховис сложил свою одежду на стул, где она и осталась. Там должен быть ключ, разблокирующий оковы. Необходимо освободиться, пока все спят, найти Грига. Вместе они разберутся с этой базой, что здесь и как.
Ключа в карманах не оказалось. Занц ещё раз перетрясла обмундировку, заглянула во все отделения на поясе, но проклятого ключа не было. Задача освобождения осложнялась. Оковы плотно охватывали запястье, представляя собой сплошной литой широкий браслет. Ключ- деблокатор ослаблял сцепляющие металл силы и браслет расширялся достаточно, чтобы просунуть кисть руки. Второй конец цепи уходил в стену, надёжно туда вцементированный. Если бы у Ховиса под рукой был излучатель, проблема решилась бы сразу. Один выстрел и цепь расплавится.
Послышался шум шагов и дверь в комнату распахнулась. Омо успела лечь и безмятежно откинуться, словно ничего сейчас и не происходило. Вошедшие подошли ближе и заговорили. Занц едва не подпрыгнула, услышав голос. Дело было не в том, что она его узнала, а скорее в том, что над ней разговаривали на кодовом языке, применяемом среди сотрудников сверхсекретных специальных служб.
-- Она жива?
-- Как видите сами.
Выходит, их было двое, знающих язык сотрудников сил специального назначения. Что понадобилось им в этом мире смерти? И какова роль в их операции «Сив Белунг»?
-- Странно. Она продолжает спать. Охрану мы усыпили, но все они должны были проснуться от криков этой женщины. Они должны стать свидетелями, как их командир, лейтенант Ховис, насилует эту женщину. Затем, на их глазах, он убьёт … должен был убить её, перерезав глотку тесаком. Вот он, тесак, лежит на полу. Я сам программировал Ховиса. Где он?
-- Вон. Лежит у стены. Раздетый. Твоя программа сработала не полностью.
-- Этого не могло быть. Она была прервана. Прервана чьей-то волей или силой.
-- Разбираться со всем этим дерьмом у нас нет времени. Кровус пришёл в бешенство, узнав, что эта женщина вовсе не нифльхеймка. Нас ловко провели. Эти викинги не так просты, как это может показаться со стороны.
-- Надо бы разобраться, кто эта особа?
-- Зачем? Наверняка её наняли, чтобы отвести нам глаза. В любом случае это расходный материал. Мы имитируем расправу над ней десантников. Судим зачинщиков. Всё. Инцидент исчерпан и забыт. Так что давай сюда тесак, а ты тащи сюда Ховиса. Я сам перережу ей горло. Бросим их здесь. Скоро они все придут в себя. Получится так, как мы и запланировали.
-- Тогда действуем.
Почувствовав над собой дыхание, сконцентрировавшаяся Занц нанесла удар. В последний момент убийца попытался уклониться, но костяшки пальцев врезались ему ниже уха. Тесак выпал из руки и спецназовец откатился в сторону.
Он ещё не успел приподняться, а Занц уже стояла на ногах, держа в руке подхваченный десантный тесак. Вокруг на разные голоса храпела охрана, а в лицо ей смотрел ствол излучателя. Его держал Захариус. Омо едва не вскрикнула, но сумела удержаться.
В своё время именно Захариус Гваэй стал её наставником в школе, где тренировали спецагентов Службы безопасности. Он благоволил новенькой ученице, и они даже были некоторое время любовниками. Правда, такое начинание не поощрялось среди курсантов спецшколы, и связь сама собой прекратилась. С тех пор она ничего не знала о Захариусе. Вот где им пришлось встретиться, на самом краю Галактики. Его «напарником» был тот самый «ассистент» Кровуса, которого она уже видела. Он как раз приходил в себя и поднимался на ноги.
Узнать Занц Гваэй никак не мог, ведь встроенный косметический кибер-хирург не раз перекраивал ей внешность, но что бы он стал делать, если бы Омо сейчас вдруг назвала себя? Скорей всего, всё равно убил бы, а если нет?
-- Вижу, что ты бой-баба, -- хмыкнул Захариус. – Не сомневаюсь, что викинги сделали правильный выбор, в отношении тебя. Но задачу свою ты выполнила, а сейчас – брось-ка для начала этот ножик. Он не для тебя. И делай это осторожно. Я за тобой смотрю.
Медленно Омо Занц опустила руку и разжала пальцы. Клинок упал на пластиковые плитки пола и откатился, хотя и недалеко. До него даже можно было дотянуться, но под дулом излучателя, который держит профессионал, даже пытаться было бесполезно. Вернее, излучателей было два, так как «ассистент» Кровуса тоже достал точно такой же лучевик, компактный, с укороченным стволом, предназначенный для ближнего контакта.
-- Что ж, -- продолжил Захариус Гваэй. – Мы собирались перерезать тебе глотку. Не получилось. Но не беда. Ещё ничего не потеряно. Сейчас я нажму на спуск, и ты умрёшь. Будет немного больней, но ненадолго. Я постараюсь, чтобы твоё прелестное личико не пострадало. Всё остаётся по-прежнему. Мы на тебя зла не держим – у тебя своя работа, а у нас – своя.
Теперь он говорил на универсальном космолинкосе. Он не подозревал, что Занц понимала кодовый язык спецназа. Он всё ещё считал её обычной наёмницей- авантюристкой.
Ствол излучателя поднялся. Губы превратились в бледную полоску, глаза прищурились. Вот сейчас!
-- Захариус …
Глаза его расширились, рука чуть опустилась, а уже в следующий миг голова лопнула от попавшей молнии, разлетелась кровавыми ошметьями. Занц успела заметить стоявшего в раскрытых дверях Шина с излучателем в руках и нырнула вперёд. «Ассистент» рванулся в сторону, вскидывая вооружённую руку, Григ Шин отпрыгнул, но наткнулся там на шкаф. «Ассистент» уже поймал его в прицел, но тут руку ему пронзил брошенный снизу клинок тесака. «Ассистент» взвыл, зашатался, попытался снова поднять лучемёт, но споткнулся о тело Ховиса и рухнул.
-- Пол … Скорее …
Омо стояла на ногах, натянув цепь, соединяющую её со стеной. Шин всё понял и точным выстрелом разбил звено, поближе к запястью. Подхватив стонавшего «ассистента», они стремительно покинули комнату, где уже ворочалась просыпающаяся стража, хлопая глазами и недоумённо оглядываясь по сторонам.
Вот сейчас они увидят пустой топчан, голого Ховиса и незнакомца с сожжённой головой и лучемётом в руке. Они поднимут первым делом тревогу и бросятся в погоню за беглянкой. Увидев с внешней стороны двери массивные запоры, Занц молниеносно закрыла комнату, а Григ Шин удачным выстрелом перерезал энергетический кабель. На какое-то время они обезопасили себя, но надолго ли?
-- А теперь, уважаемый, -- накрутил на кулак куртку «ассистента» Шин, -- веди нас к своему «патрону».
-- Кровусу, -- дополнила мысль напарника Занц.
«Ассистент» переводил налившимися кровью глазами с одного лица на другое. Губы его шевелились. Омо подалась чуть вперёд, прислушалась.
-- Вы не те, за кого себя выдаёте …
-- Соображаешь, -- улыбнулась женщина, -- это впечатляет. Если ты будешь работать своей головой и дальше, то приведёшь нас к доктору.
-- Иначе … -- включился в разговор Шин и провернул в проколотой руке клинок тесака. Звериный вопль разорвал тишину помещения. Омо несколькими касаниями биоактивных точек сняла часть боли.
-- Что ты думаешь делать дальше? – Спросила она.
-- Я … отведу вас. Но это бессмысленно …
-- Как сказать, улыбнулся Шин. – Мы очень любопытны. Беседа с твоим хозяином развлечёт нас. Кстати, если он настоящий доктор, он поможет тебе. Я за этим прослежу, обещаю тебе.
Григ Шин был облачён в форму десантника и держал в руках излучатель. Натянула комбинезон и Омо, укрепила на голове шлем. Мешался обрывок цепи на руке, но тут, как по заказу, на глаза попался деблокирующий ключ и обруч наручника разомкнули. Стенающего «ассистента»  подхватили под руки и повели. Он, хрипловатым голосом, подсказывал дорогу, чувствуя убедительно упёртый ему в бок клинок тесака, сокрытого от постороннего взгляда складками белого халата, покрытого пятнами подсыхающей крови. Руку перетягивал жгут, который очень заботливо ослабляли всякий раз, чтобы не наступило омертвение тканей руки, лишённой притока крови через сеть капилляров.
Тесной группой, они быстро двигались по коридорам базы. Редкие встречные или отшатывались в стороны и провожали их обеспокоенными взглядами, или пытались узнать, что случилось. Шин коротко и сухо, не останавливаясь, отвечал, что доставленные заключённые во время допроса оказали серьёзное сопротивление. Несколько человек получили различного рода повреждения. Им оказана первая помощь, а этого человека доктор Кровус хотел осмотреть сам. «Ассистент» страдающим голосом потребовал идти быстрее, и они ускорили шаг.
С каждым поворотом, с каждым следующим шагом, обстановка вокруг становилась всё мрачнее и тревожней. Стены то сближались, словно угрожая сомкнуться, то раздвигались опять, преображая коридор в сводчатую залу, укреплённую не только рукотворными столбами, но и сталагмитами, похожими на ужасные оплывшие статуи. А может это и были статуи, ставшие со временем похожими на горные образования. Если бы не проведённый сюда яркий свет от рефлекторов, это место напоминало бы некое культовое сооружение негуманоидной расы. Теперь и случайных встречных солдат резко убавилось, а те, что встречались, спешили убраться отсюда как можно скорее.
-- Не нравится мне это место, -- высказал вслух своё мнение Шин.
-- Признаться, и мне тоже, -- присоединился к нему «ассистент», в меру сил пытающийся идти быстрее, чем он мог и потому спотыкающийся почти на каждом шагу. Григ его заботливо поддерживал, не забывая время от времени, для убедительности, покалывать остриём ножа.
-- Похоже, здесь, до прихода имперских войск, располагалось нечто иное, -- предположил Шин, чтобы развеять мрачную тишину, нависшую над ними, как невидимый глазу пресс.
-- Да, здесь обитали эйнхерии, как называли этих чудовищ викинги, -- отозвался ассистент. – Видел я их и признаюсь, что это настоящие монстры. Я никогда не поверил бы, что когда-то они были людьми. Ну … этими нифльхеймцами. Видимо, есть в здешней атмосфере что-то противоестественное, какой-то мутаген, излучение или испарение, которое действует на их организмы таким вот способом. На этой половине мира мутагенная сила многократно возрастает. Потому, верно, интуитивно и избегают викинги появляться здесь под страхом …
-- Смерти? – Оборвала его Занц, много общавшаяся с Сив и научившаяся уважать нифльхеймцев, нифльхеймцев- гуманоидов, людей. – Викинги не боятся смерти.
-- Смерти? – Переспросил её их заложник. – Нет, эта штука много опаснее простой смерти.
-- Её-то и изучает доктор эн Кровус? – Спросил Шин, наклонившись к уху «ассистента». Тот икнул и закрыл рот. – Расскажи нам о нём. Ведь он не обычный доктор.
-- Спросите у него сами, -- прохрипел пленник. – Вон его резиденция.
Коридор, которым они двигались, снова расширился и привёл их в объёмистый зал, кое-как приведённый в порядок. Переднюю часть его занимали научные лаборатории и собранный госпитальный модуль. Здесь даже имелась собственная энергетическая установка – реактор, который гудел где-то во второй половине пещеры, освещённой более экономно. Здесь тоже были люди, облачённые в белые халаты и комбинезоны. Они переговаривались между собой или были заняты с аппаратурой, не обращая внимания на появившихся их тоннеля новых людей. Зато на них обратили внимание два охранника в иной, не как у десантников, форме. Они взяли наизготовку излучатели.
Шин почувствовал, как «ассистент» в его объятиях напрягся и начал открывать рот. Упреждающим движением он нажал точку за ухом, парализующую звуковой центр. Заложник дёрнулся, выкатил глаза, но рот его лишь подёргивался, исторгая едва слышный хрип.
-- Кто такие? – Спросил, грозно насупив брови, один из стражей.
-- Мы солдаты из взвода лейтенанта Ховиса, -- отчеканил Григ Шин. – Он приказал нам доставить сюда раненого. Это человек доктора Кровуса.
-- Мы знаем, кто это, -- сердито спрашивал страж, подозрительно оглядывая «солдата». – Но почему лейтенант Ховис послал вас, двоих, вместо того, чтобы вызвать помощь отсюда?
-- Не могу знать, -- гаркнул Шин, выкатив глаза не хуже раненного, который почти не держался на ногах и упал бы без поддержки Грига. – Должно быть потому, что ваш человек в плохом состоянии и нуждается в неотложной помощи.
-- Можете возвращаться, -- буркнул бдительный охранник. – Мы сами отведём Симорга к доктору.
-- Отлично, -- буркнул «солдат». – Забирайте, нам надоело тащить его.
С этими словами он толкнул тело заложника на стража, который, не ожидая такого приёма, попятился, держа навалившегося на него полубесчувственного Симорга, открывавшего и закрывавшего рот в безуспешной попытке хоть что-то сказать. Бывшая начеку Омо, ловким ударом ноги, выбила излучатель из рук второго охранника, повернулась на ноге и нанесла сокрушительный удар в голову потерявшего оружие стража. Тот опрокинулся, но тут же снова попытался встать, даже блокировал новый удар из крайне неудобного положения. Пришлось Омо Занц использовать всё своё искусство бойца, чтобы свалить охранника, пока тот не поднялся во весь свой немалый рост. С большим трудом, но ей это удалось.
Когда она повернулась к своему напарнику, тот уже успел покончить со своим противником. Симорг лежал чуть дальше. Должно быть, он попытался воспользоваться моментом и бежать. Тесак, брошенный вслед ему твёрдой рукой, остановил его, пробив насквозь шею.
На шум скоротечной схватки уже поворачивались лица, а Шин со своей подругой двигались к самой большой лаборатории, за полупрозрачными стенами которой двигались смутные силуэты.
Рывком Шин открыл скользящую дверь и ворвался внутрь. За ним вошла Занц. И остановилась. Файф эн Кровус действительно был здесь. Но был он не один. Два страшных чудовища в бугристых комбинезонах стояли рядом, что-то объясняя Кровусу. Они первыми поняли, в чём здесь дело, и вскинули излучатели с расплющенными раструбами.
Но сколь быстро они не действовали, реакция у Шин и Занц оказалась ещё лучше. Их лучемёты сработали первыми, выбросив две ослепительные молнии. Обескураженный Кровус глянул на падающие обугленные тела монстров, затем перевёл взгляд на вошедших.
-- Э-э, леди Сив Белунг? – Спросил он, пытаясь выглядеть спокойным, хотя это у него не очень получалось. – Вы освободились сами? Или вам помогли ваши соотечественники? Но этого просто не может быть.
-- Доктор Кровус? – Шагнула вперёд Омо Занц, которая пребывала в облике нифльхеймки. – У нас в вам есть небольшой разговор.
Где-то далеко, на пороге слышимости, заревела- заквакала сирена тревоги.


Глава 9 Ничего слишком.
Вавилон давно остался позади, ушёл за горизонт рукотворным горным хребтом, вызовом хтоническим силам Природы. Выстроив мегаполис, люди уверовали, что стали хозяевами этого мира и возгордились. Теперь, когда город стоял полупустой и потому обезжизненным, такая уверенность отступила, растворилась в страхе и апатии одних, в агрессивности и неумеренной злобе других.
На стене, в рабочем кабинете у Траска, висели многочисленные стереоснимки красивейших мест Ашшура. Здесь были фотографии озёр, равнин, рек, гор и даже болот с зеркалами луж и голенастыми птицами, выслеживающих жирных амфибий. Снимки делал известный фотохудожник, отдыхавший на Мардуке и подаривший барону свои работы. Траскон посчитал за честь вывесить их у себя в имении и Вавилоне. Частенько он останавливался перед какой-нибудь панорамой и вглядывался в неё, выделяя детали и поражаясь гармонией.
Вот и сейчас он видел полноводную Хлал, которая гнала свои воды к Океану, расширившись у дельты до десятков километров, образуя настоящее море, только пресноводное, на архипелаге которого раскинулся целый город, полностью населённый рыбаками, которые держали здесь большую рыбную фабрику, снабжавшую весь Вавилон свежей речной рыбой.
А вот посёлок прихожан Церкви Триединства. Они выстроили величественный собор и дружно участвовали в ежедневных службах, отдавая всё остальное время земледелию и животноводству. Какую чудную шерсть они поставляли на ткацкие фабрики мегаполиса, для тех, кто предпочитал натуральные ткани и трикотаж.
Дальше протянулся заповедник, куда запрещался вход сторонним. Здесь восстанавливалась популяция пятнистых ланей, истреблённых в годы управления Мардуком Джефа оф Траскона. Лань почти истребили из-за мускуса, на основании которого готовились различного рода парфюмерные средства, кремы и лосьоны.
А сейчас они пролетали над застывшими барханами, которые ветрами были преображены в причудливейшие композиции, плод фантазии божественной Природы. Именно здесь, в стародавние времена, ичиги устраивали свои капища. Большей частью от них не осталось ничего, но фотохудожник всё же нашёл руины и запечатлел на фоне выветренных песчаных скал.
Траск оф Траскон попросил пилота опустить флайер пониже и сбавить скорость. Они медленно планировали над ущельями, повторяя их изгибы, вспугивая стаи живущих здесь птиц.
Флайер сопровождения, вырвавшийся было вперёд, вернулся и двигался в пределах видимости. Местность вокруг была пустынной, дикой, но ничто не гарантировало, что бандиты не прячутся где-то здесь, чтобы улучить момент и напасть, взорвать, разрушить мирную жизнь, внести хаос в гармонию, уничтожить, похоронить уверенность, что война не дойдёт до океанских просторов, пройдёт дальней стороной.
Конечно, время от времени над Ашшуром пролетали полицейские патрули на армейских флайерах, велось наблюдение с орбитальных спутников, но всё это помогало мало. Мобильные группы легионеров появлялись то здесь, то там, грабили фермеров и уносились прочь, оставляя сожжённое жильё, увозя продовольствие, батареи, приборы и домашний скарб. Кое-где, угрозами или хитростью, заставляли поселенцев работать на себя, обслуживать, доносить. Это касалось мелких хозяйств, так как крупные имели свои отряды самозащиты, состоящие из фермеров и их домочадцев, а также работников. Долго так продолжаться не могло. Ведь нужно было или работать, или воевать. А среднеарифметического действия не получалось.
Траск посмотрел на часы. Сейчас уже в городе началось. Энергоцентраль западный район от энергоисточников, погас свет, начнётся паника. Наверняка весь бандитский элемент полезет из своих нор, и тогда энергия вернётся, а по бандитам ударит полицейская армия Новака, сконцентрированная в одном месте. Консолидированного удара бандитам не выдержать, даже если они получают помощь извне, как считают Уго Новак и Ли Ван Гук. К такому же мнению всё больше склоняется и сам барон. Что ж, проведём расследование и выясним всё. А пока он проведёт необходимое время на островах. Пусть это будет маленький отпуск от городской суеты.
Впереди сверкнуло лазурь Океана. Скоро водная гладь заняла большую часть видимого пространства. Внизу, под днищем машины, мелькали прибрежные заросли, редкие бунгало, поля и загоны для скота, потом – ряд отелей для туристов, полоса пляжей, буруны прибоя, загорелые тела фанатов, которым всё нипочём, даже войны, если они проходят достаточно далеко.
Скоростные катера и скутеры бороздили волны, доставляя удовольствие гонщикам. Мелькнула мысль подсказать Новаку проверить эти катера, ведь это прекрасный повод для передвижения легионеров, но потом подумалось, что наверняка Новак предусмотрел и это.
Внизу мелькнул первый остров, заросший зеленью, затем второй, а потом появилась целая группа островов. Между ними крейсировали длинные лодки, под полосатыми парусами или на вёслах. Это значило, что они пролетали над одним из поселений игигов. Аборигены. Они впервые встретили пришельцев со звёзд недоверчиво, вооружённые длинными копьями и крючковатыми топорами. Тогда пришельцы убедили их, что прибыли с миром. Они раздавали удивительные дары, вознаграждая вождей и жрецов, заключали союзы и даже участвовали в местных войнах. Так продолжалось до тех пор, пока общее число аборигенов не достигло критического минимума, в несколько десятков тысяч особей, привыкших к чужеземным дарам и почти разучившихся жить охотой и земледелием. Тогда на Мардук хлынул поток переселенцев, а вчерашние хозяева этого мира перебрались жить на острова, где их обеспечили всем необходимым для сносного существования. Удивительно, но такое существование игигов устраивало.
Хотя Джеф проиграл свою войну. Он не перенёс такого удара. Потрясение обернулось нервным расстройством, а затем и полным безумием. Кузен Джеф перестал определять реальность бытия и полностью погрузился в абстрактный мир разрушения, где пребывал то повелителем, то беспомощной жертвой. Эта раздвоенность приводила его в исступление. Траск перевёз несчастного безумца на один из островов далёкого архипелага, когда-то тоже населённого игигами. Сейчас там всё ещё оставалось два или три семейства туземцев, да коллектив обслуживающего персонала, который Траскон специально держал для ухода за двоюродным братом. Он не забывал, что Джеф всё же был последним из родственников. С ним работал прекрасный врач, специалист в области сумеречного сознания, доктор психиатрии, Купер Лорес. Выслушав историю болезни Джефа, он согласился оставить престижную работу в клинике Ивамаренси и перебрался на Мардук, полностью посвятив себя одному больному. Кажется, он даже начал писать научный труд на тему подопечного ему безумца. С собой доктор Лорес привёз собственных помощников, специалистов достаточно серьёзного класса. Траск оф Траскон, владетель Мардука, мог позволить себе такие траты.
Покружившись над Океаном, флайеры устремились к островам Симоргия, на одном из которых доктор Лорес открыл филиал своей знаменитой клиники. Филиал с одним- единственным пациентом.
Большинство архипелагов на океанском шельфе были остатками опустившегося на дно древнего материка, но Симоргия представляли собой верхушку подводной горы, высшей точки подводного хребта, протянувшегося на тысячи километров, остаточный результат некоего катаклизма, сдвинувшего континентальные платформы, опустившие одни земли и поднявшие другие.
На островке Армик, где располагалась необычная лечебница, имелось несколько жилых корпусов, для доктора Лореса и обслуживающего персонала. Также имелись у них флайеры для общения с Ашшуром и Вавилоном, катера и даже мореходная яхта, на которой больного прогуливали, так как Купер Лорес утверждал о благотворном влиянии воды и движущихся волн на рассудок больного. Джеф, в период рецидива, когда видел пенящиеся буруны волн, забывал обо всём и даже впадал в состоянии каталепсии, из которого Лорес его выводил силой гипнотического внушения.
На островах Модена, Курсо и Окарина проживали игиги. У каждого семейства имелся стандартный коттедж, вокруг которого они возвели различного рода постройки из стеблей тростника. Имелись у них крошечные огородики, где выращивалась зелень для приправ, а ещё трава для курения, с эффектом лёгкого наркотика. Вечерами игиги сидели на берегу Океана, курили замысловатые трубки и раскачивались в такт необычной музыки, которая была записана на одном из центральных архипелагов. Туземцы занимались сочинительством, извлекая звуки из струн и труб, и придумывали настолько замысловатые аккорды, что специалисты просто диву давались, но той музыкой интересовались только редкие любители инопланетного фольклора, а также большая часть этноса игигов. Это было почти единственное, что у них ещё оставалось от своего прошлого.
Флайер Траска привычно направился к Армику, который располагался чуть в стороне от остальных островков архипелага, но тут Дон Кастор, молодой и наблюдательный полицейский, присвистнул, глянув за борт машины.
-- Глядите, вон у того острова стоит «Мишель». Это новейший образец амфибии, помесь глиссера и субмарины, с автономным возобновляемым запасом энергии и хода. Весьма дорогая машина. Не думал я, что у ваших туземцев может быть техника такого уровня.
-- В самом деле, это весьма неожиданно, -- согласился барон и сделал увеличение на экран обзора, который приблизил картинку. Туда же хищно устремился флайер сопровождения.
Сам же «Мишель» мирно стоял у причала со спущенным трапом. Рядом с ним на волне покачивались рыбацкие лодки игигов, что делало картинку одновременно и естественной и удивительной, как если бы ископаемые ящеры дремали рядом с экскурсионным гравикаром.
Сделав дополнительный, контрольный круг над островом, пилот направил машину вниз и ловко опустился на площадку, точно вписавшись в очерченный квадрат парковки. Барон хмыкнул и откинул защитный колпак. К нему бежал охранник, на ходу застёгивая мундир. По его сонному виду можно было определить, что служба здесь была не так уж обременительна.
-- Ваша светлость, -- доложился он, вытянувшись и одновременно выпятив вперёд обтянутый мундиром живот. – На острове всё спокойно. Никаких происшествий не было.
-- Это хорошо, -- улыбнулся Траск. – Можешь быть свободным.
Вместе с бароном во флайере прилетели пилот, Дон Кастор и ещё один телохранитель, Ромеро Альварес. Остальные четверо охранников были во второй машине. В этот момент она находились на Окарине, выясняя происхождение чужой амфибии в этом запретном месте.
Сам барон зашагал по булыжной дорожке к стоящему у открытой террасы доктору Лоресу. Психиатр был среднего роста крепышом с широкими плечами борца, хваткими руками и крепким рукопожатием, кривоватыми ногами и умным лицом, скулы которого были подчёркнуты резкими складками. Большие залысины увеличивали площадь лба, отчего лицо казалось интеллектуальным. Взгляд прищуренных глаз поражал глубиной, был «пронизывающим». Казалось, что для этого человека не существует тайн, и он видит пациента, как это называется – насквозь. Всё это пришло к Лоресу с годами и опытом.
-- Добрый день, док.
-- Спасибо. Как поживаете, господин барон?
-- Слава Сущему. Хотя я знавал и лучшие времена. А как себя чувствует мой брат?
Обменявшись любезностями, они заговорили о Джефе, который в это время сидел на террасе и разглядывал порхающих в воздухе разноцветных бабочек, заинтересовавшихся букетами цветов, которые слуги расставили по полочкам, укреплённым на стенах.
-- … Больной остаётся в прежнем состоянии, -- рассказывал Лорес. – Несмотря на все мои ухищрения, изменений в сторону улучшения не происходит. Вы платите хорошие суммы и потому я хочу быть с вами абсолютно честным. Я испробовал многие методики, которые в большинстве случаев давали результат, и результат неплохой, я говорю это вам без ложной скромности. Вы, как человек деловой, наверняка проверили результативность моего лечения и это правильно. Занимаясь болезнями подобного рода я, знаете ли, провожу своеобразные исследования, замеряю алгоритм пульсации в коре головного мозга. Вы, наверное, знаете, господин барон, что человеческий мозг по сути своей такая же электронно- вычислительная машина, как и компьютер, только, так сказать, биологического происхождения. Здесь и слабые токи, и химические метаморфозы, пульсации нейронов. Всё вместе и есть тот самый пресловутый разум. Но, как и любая машина, мозг человека, даже ваш или мой, может получить повреждение или дать сбой, попросту говоря, могла сбиться настройка. Я этого никак не желаю, но такое может быть. Наш организм, в том числе и комплексная нервная система, суть система самовосстанавливающаяся, как на универсальном, то есть общем уровне, так и на точном, характерном для деталей. Для этого в организме имеются генные клетки, эти крошечные прообразы компьютерной программы и одновременно ключ- запуск её. Надеюсь, вы меня понимаете?
-- Ну, в общих чертах.
Барон разглядывал глубокую складку, отделяющую лоб от вершины носа учёного. Складка становилась тем глубже, чем больше Лорес пытался доказать свои теории собеседнику.
-- Они запускаются как самопроизвольно, то есть, что будет гораздо точнее, по команде, переданной из Генерального штаба организма, из некоего центра в мозге, так и извне. Существуют внешние силы воздействия, которые так же имеют возможность запуска той программы для восстановления. Причём эти внешние силы их синхронизируют с подобными в организме индивидуума. То есть они не обязательно ведут к воспроизведению точного подобия клетки, готовой к восстановлению. Эти силы могут внести диссонанс, так сказать, нарушая и как частоту, так и амплитуду модуляции слабых токов в системе нейросвязей. Простите, если я слишком углубляюсь в физическую составляющую предмета нашей беседы.
-- Продолжайте, доктор, я вас внимательно слушаю, а чего не сумею понять, обязательно спрошу.
-- Хорошо. Но я всё-таки постараюсь не углубляться. Итак, мой пациент, то есть ваш, так сказать, брат, в последнее, перед кризисом болезни время, подвергался сильному внутреннему психологическому воздействию, то есть пребывал в постоянном состоянии стресса, сильнейшего, я вас уверяю, со знанием предмета …
-- Да-да, именно так, доктор, -- подхватил Траск оф Траскон, -- он влез в опасную политическую аферу и пребывал в самом центре действия. Это и держало его в том самом нервном напряжении, которое и привело, в конце концов, к истощению нервных сил.
-- Нет, -- едва не вскрикнул доктор, но, поиграв густыми бровями, тут же взял себя в руки, -- нет. Позвольте с вами не согласиться. Предыдущие специалисты исходили именно из этого постулата, который сделали столь важным, если не основным, в силу ограниченности опыта и близорукости своего научного кругозора. Простите, что я говорю такое в адрес собственных, так сказать, коллег. Но именно поэтому и в рекомендованном лечении не было положительных результатов. Более того, когда я принял этого пациента, вашего кузена, наблюдалось такое репрессивное явление, как кататония, когда из-за чрезмерных внутренних психических нагрузок, эскалаированном дополнительным воздействием горе- врачевателей, организм закорачивает нейросвязи и переходит в состояние ступора, которое, в конечной стадии, могло привести к полной разблокировке сознания, то есть безвозвратного разрушения разума. К счастью, этот процесс мне удалось остановить.
-- Каким образом? – Спросил барон.
-- Ну-у, -- протянул доктор, сцепляя пальцы, -- у меня имеются собственные методики, профессиональные, так сказать, секреты.
-- Боитесь, -- усмехнулся барон, -- что я составлю вам конкуренцию? Начну широкомасштабное лечение. Соберу психов со всей Галактики, излечу их по вашим советам и заработаю на этом гигантский кредит.
-- Ха-ха, -- расплылся в улыбке Лорес. – милости просим. Я даже получу от этого зрелища удовольствие. Владетель Мардука излечивает шизоидов. От такой новости глобовидение получит прибыль. Ха-ха. Я понимаю хорошую шутку. Нет, ваша милость, дело тут не в ущемлении самолюбия или недоверии к вам. Существует определённая профессиональная этика, обязанности, так сказать, профессии. Я исхожу, в данном случае, именно из этого.
-- Я не понимаю.
-- Да это и не важно, -- махнул рукой доктор. – Мы немного отвлеклись от нашей первоначальной темы. Вы упоминали недавно об истощении нервных сил.
-- Говорил, -- подтвердил Траскон. – Но говорил так со слов предыдущих врачевателей.
-- Вот именно, -- вскинулся было с места Купер Лорес, но тут же и опустился обратно. – Простите меня за такую реакцию. Но я до сих пор переживаю. У них попросту не было такого опыта, как у меня. Но я кажется, опять ухожу в сторону. Ваш, так сказать, брат пребывал в состоянии психологического кризиса, или, говоря попросту, стресса. Но, в дополнении к этому, на него кто-то оказывал дополнительное психокинетическое давление, то есть подпитывал внутренней энергией определённого эмоционального свойства. Ну как если бы к разогнавшемуся до предела гравикару кто-то подсоединил дополнительный источник питания. Что бы в таком случае произошло?
-- Подозреваю, что двигатель машины пошёл бы вразнос.
-- Я подозреваю ровно то же самое. Случай с вашим кузеном аналогичен. Его напитанный эмоциями разум испытал глубокий шок при воздействии некоего дополнительного фактора.
-- И что это за фактор, вы можете сказать?
-- Я могу предполагать. Ваш кузен был довольно сильной личностью, оставаясь при этом слабовольным, подверженным чужому влиянию.
-- Но это, в обще-то, противоречит одно другому. Или сильная личность. Или слабая, подверженная влиянию.
-- Согласен. Такое противоречие имеет место быть. Разберём его. Джозеф оф Траскон занял место владетеля Мардука и выполнял все функции исправно. Мало того, он постоянно наращивал своё присутствие за пределами Мардука. Он участвовал во многих проектах Асаллуха, и на других мирах Империи. Это говорит об инициативе и энергии, свойственным харизматическим личностям, лидерам. Но ранее, по вашим, к примеру, отзывам, это был весьма слабого вида и здоровья подросток, со всеми присущими таким индивидуумам комплексами психологических проблем. Затем произошёл резкий сдвиг, смена ориентиров или идеалов. Ваш кузен сумел в короткий срок полностью перестроить себя, как личность. Кое-что в этом могло идти от крови, генетического, так сказать, характера. Но этого явно мало. Что ещё? Необходимость? Нет. Обязательства? Вряд ли. Постороннее воздействие? Это может быть. Тогда – какое? Психотропные активизирующие препараты? При желании на «чёрном рынке» можно найти нечто подходящее. Но этого явно мало. Требуется ещё кое-что.
-- Что? – Заинтересованно спросил Траск. Его увлекли умозаключения доктора.
-- Я думаю – лицо, или группа лиц, которые доминировали над сознанием Джозефа. Но это трудно представить – личность подобного уровня, стоящая за спиной какого-то там провинциального барона, который не играет заметной роли в Мемфисе или при Императорском Дворе.
-- Постойте, -- нахмурился Траск. – В последнее, перед кризисом, время Джеф пытался выйти на тот уровень, о котором вы только что упомянули. У него появились связи и в Мемфисе и даже в Императорском Дворе. И, кстати сказать, был у него такой человек, который влиял на него, некий советник … наставник …
-- Что же вы замолчали? – Спросил Купер Лорес, с нетерпением посматривая на побледневшего барона. – Это может быть очень важной, поворотной, информацией. Я должен знать как можно больше о предмете своих поисков. Я должен знать всё. Лишь только в этом случае я мог бы гарантировать нужный нам результат.
-- Нет, доктор Лорес, -- опустил голову Траск, -- некоторых вещей нам лучше не касаться. Это досадно, признаю, но такова природа внутричеловеческих отношений. Некоторые правила остаются незыблемыми. Это фундамент цивилизации, который невозможно расшатывать, чтобы не нарушить порядка мироздания.
-- Мне кажется, -- насупился Купер Лорес, отчего его складка над носом стала ещё глубже, -- вы утрируете и уводите суть нашего спора в абстракцию, в категорию условных величин, а между тем тот фактор, о котором я говорю, продолжает довлеть над разумом бедняги Джефа. Ваш кузен всё ещё находится под властью того лица, или группы лиц …
-- Нет, -- сурово отрезал барон. – Это невозможно и это я вам гарантирую. Да, ранее Джеф был подвержен влиянию, я бы даже сказал – сильному влиянию, со стороны одного демонического наставника, человеческого в котором оставалось меньше, чем в эйнхерии, если это вам о чём-то говорит.
-- Нет, не говорит, -- упрямо качнул головой доктор, -- но ч продолжаю настаивать на своём мнении. Я ощущаю, в силу своего наработанного опыта, некое постороннее влияние на разум больного. У меня сложилось мнение, что где-то в глубине сознания находится некий психологический барьер, или может блок, который продолжает действовать до сих пор, несмотря на все мои ухищрения и старания. Его не берёт даже глубокое погружение в гипнотический транс. Такое просто невозможно без постороннего влияния, так сказать, со стороны. Я бьюсь над решением этой загадки. А вы мне здесь, так сказать, мозги пудрите.
-- Извините меня, -- глянул на раздражённого психиатра Траск, -- доктор, но некоторые вещи должны покоиться во мраке прошлого. Извлечение их на всеобщее обозрение чревато самыми печальными последствиями. К тому же, я уверен, даже более того, чем просто уверен, что источник влияния ликвидирован. Я сам приложил к этому массу стараний и усилий, а вы тут говорите …
-- Но, тем не менее …
Врач такого уровня, специалист, известный во многих мирах, не желал идти на поводу даже у столь влиятельного человека, как владетель Мардука. Он надеялся настоять на своём и получить доступ туда, куда его не пускали, что вызывало сильное недовольство доктора. А он желал, и очень сильно, разрешить эту задачу. И чувствовал, что она становится для него «делом чести».
-- Простите, вша милость, -- на веранде появился один из телохранителей, Альварес. – Там на связи ребята, что приземлились на Окарине. Они нашли хозяина амфибии и хотели бы поговорить с вами.
-- Я сейчас иду, -- кивнул ему барон. – Пусть остаются на связи. Извините, доктор, дела призывают меня покинуть вас. Прошу прощения.
-- Ничего, -- буркнул Лорес. – Только я надеюсь, что этот наш разговор ещё не окончен. Вы подумайте хорошо и откройте мне все карты, до конца. Со своей стороны я гарантирую полную конфиденциальность. В противном случае … я, пожалуй, сложу с себя обязанности лечащего врача и вернусь в Ивамаренси к своим пациентам, которые меня, наверное, уже заждались и которые, так сказать, мне полностью доверяют …
Так и не дослушав до конца разобидевшегося доктора, Траск оф Траскон вышел с террасы и двинулся за Альваресом в комнату, выполняющую роль его личных апартаментов, тогда, когда он здесь присутствовал. Кабинет был оборудован всеми средствами связи. Объёмный экран голопроектора показывал старшего из команды телохранителей, Рави Варму. Обладатель пышной шевелюры и массивного носа, напоминающего птичий клюв, смущённо жевал губы. Увидев патрона, он явно обрадовался.          
-- Господин барон, -- начал он, помогая себе жестикуляцией рук. – Мы обнаружили тут владельца «Мишеля».
-- Мне Альварес уже сказал об этом. В чём же проблема?
-- Это посторонний человек, -- продолжил охранник. – Он не должен здесь быть. Но он спорил с нами. Доказывал, что имеет право …
-- Доказывал? – Поднял брови Траск. – Что вы с ним сделали?
-- Ничего, -- пожал плечами Варма. – Он здесь, неподалёку. Говорит, что учёный, этот … как его … ксеноэтнограф. К тому же ещё океанолог. Занимается происхождением игигов, изучает океанское дно. Зовут его Леон Бахман. Что нам с ним делать? Арестовать?
-- Зачем? – Задумался барон. – Если это просто учёный … Знаешь что, Рави? Пригласи-ка этого этнографа к нам на обед. Мы с ним поговорим, пообщаемся, угостим нашими вкусностями. Заодно и выясним, что он за птица.
-- Документы у него в порядке.
-- Вот видишь. Полдела уже сделано. Он далеко от тебя?
-- Да нет. Позвать?
-- Зови.
На какое-то время объёмный куб оставался пустым, пошёл радужными пятнами, искрами, а потом в куб вошёл Бахман. Крупное лицо его дышало умом и энергией, чуть навыкате глаза поблёскивали, что говорило об искусственном происхождении хрусталиков, раздвоенный подбородок воинственно торчал вперёд. Увидев барона, Бахман тут же открыл рот.
-- Я имею честь говорить с хозяином этих островов?
-- Скорее уж с хозяином этого мира, -- улыбнулся Траск. -- .По праву происхождения и наследования, а острова принадлежат в большей степени аборигенам, живущим там, и тоже по праву наследования.
-- Вы говорите загадками. Любите парадоксы?
-- Обожаю, -- засмеялся Траск. – Как и вы, насколько я понимаю вашу профессию. Кажется, ксеноэтнография занимается происхождением видов, не типичных для местности, в которой они проживают.
-- Разумных видов, господин барон.
-- Разумных, вы правы … Видите, нам есть о чём поговорить. Я хочу пригласить вас к себе на обед, если у вас нет на это время других, чётко обозначенных планов.
-- Нет, господин барон. К тому же я чертовски проголодался. Знаете ли, там, на дне, всегда почему-то хочется кушать. Я отвлекаю себя исследованиями, но здесь, наверху, так трудно удержаться.
-- Но вы же были в гостях у аборигенов. Неужели игиги вас ничем не угостили?
-- Угощали. Конечно же. Но если вы знакомы с гастрономическими пристрастиями туземцев, то вы меня поймёте.
-- Знаком, потому и понимаю. Сырые внутренности рыбы они натирают теми растениями, что выращивают у себя на огородах, затем вывешивают на свежем воздухе и, когда там заведутся личинки, лишь после этого блюдо слегка поджаривают …
-- … Личинки ещё шевелятся, когда они начинают «пиршество». А местные сорта пива …
-- Но вы же понимаете, что у каждой расы свои пристрастия.
-- Именно поэтому я, со всем сердцем, принимаю ваше приглашение. Более того, если бы вы меня не пригласили, то я бы сам нашёл способ … Я видел, как летели ваши флайеры и решил, что надо использовать свой шанс.
-- Вы настойчивый человек, господин учёный.
-- Не без этого, господин барон.
-- Жду вас через час. Столик будет заказан.
-- Благодарю вас, господин барон. Непременно буду.
Объёмный квадрат уже истончился и сложился в точку- искорку, а Траск ещё улыбался. Признаться, этнограф его позабавил. Он так смешно надувал щёки и клонил голову то к одному плечу, то к другому, слушая реплики Траскона. Должно быть, этот океанолог презабавный человек и собеседник. К тому же …
-- Эй, Альварес.
-- Да, патрон, -- высунул свою физиономию с полоской усиков телохранитель.
-- Сходи к доктору Лоресу. Кажется, наш док слегка осерчал на меня. Передай ему, что сегодня у нас за обедом будет необычный гость. Это заглянувший к нам на огонёк учёный, этнограф, занимающийся ичигами, их бытом и традициями. Он получил приглашение и обещал непременно явиться. Мне кажется, что наш док начал испытывать дискомфорт от дефицита общения. Пусть развлечётся новым лицом и новым собеседником. Понял?
-- Конечно, босс, -- расплылся в улыбке телохранитель. – Наверное, и нам перепадёт бутылочка- другая достойного вина.
-- Непременно, -- кивнул барон. – А если вам их не хватит, можете подзанять у туземцев домашнего пива. Только что наш гость о нём лестно отзывался.
-- Не надо, босс, – скривился Альварес. – Мы уже прошли через это пойло. Хотя, если разбавить его руштом …
-- Давай, экспериментатор, поспеши, пока наш док не начал собирать своих вещей.
Барон вздохнул, пожалев, что не взял с собой Маянти. Этот повар мог потрафить любому, самому изысканному вкусу. Впрочем, здешний специалист тоже далеко не дурак, пусть постарается. Наконец, Траск поднялся и направился в сторону бунгало, стоявшего на берегу. Там, в кресле- качалке, неподвижно сидел Джеф. Он сидел и смотрел на горизонт, где соединялись вода и небо. Во всяком случае, именно туда был направлен его взгляд.
-- Привет, Джеф, -- подошёл к нему Траск. – Как ты себя чувствуешь?
Иногда кузен отвечал, и не всегда говорил он связно, но в этот раз он промолчал. Может быть, он даже не заметил прихода брата. Поза его не изменилась, и взгляд не сместился ни на йоту.
-- А в именье всё в порядке. Урожай будет приличным. И фермеры по округе говорят то же самое. Вот только Вавилон … В городе не всё в порядке. Легионеры забились по глубоким норам и вылазят оттуда, чтобы нанести очередной удар. Бац, и они исчезают. Но мы с ними боремся. Как раз в эту минуту, может быть, решается многое. Надеюсь, что всё улучшится. Но былого величия Вавилону уже не видать. Большая часть туристов сюда уже вряд ли сунутся. Но мы и это переживём. Главное – иметь желание …
Джеф продолжал молчать. Барон присел с ним рядом и, несколько мгновений, тоже смотрел в сторону Океана, а потом громко щёлкнул пальцами и повернулся к кузену, словно вспомнил нечто очень важное.
-- Да! Кстати. У нас сегодня будет гость. Один известный учёный. Занимающийся игигами. Представляешь, Джеф, эти существа всё же интересуют кого-то. Этнограф, который придёт к нам, наблюдает за ними, записывает их разговоры, слушает песни. Очень может быть, что он расскажет нам что-нибудь интересное. Хочешь, я распоряжусь доставить тебя в столовую? Посидишь вместе с нами? Или могу провести сюда связь. Ты будешь видеть всё и слышать каждое слово. Но тебе никто не будет мешать. Хочешь? Не надо, не говори, я и так угадаю, ведь мы же братья, хоть и двоюродные.
Постепенно голова Джефа склонилась к левому плечу, с края губ соскользнула и повисла тонкая ниточка слюны. Траск заметил это и вытер губы салфеткой, после чего заглянул Джефу в глаза. Там застыла пустота, но где-то далеко, в глубине зрачков, что-то клубилось, непонятное, но оно всё-таки было каким-то признаком жизни. Траск через силу улыбнулся и похлопал кузена по плечу.
-- Ну ладно, Джеф, я пошёл. У меня здесь дела. Позднее я ещё приду к тебе. Посидим вместе. Посмотрим на море. Когда Дамкина садится, по воде плывут такие блики, будто это вовсе и не волны, а расплав металла. Вода, кажется, даже меняет консистенцию, делается вязкой, и вроде звуки уже иные. Так что жди меня, Джеф.
Траск прошёл рядом с одним из помощников Лореса, который находился неподалёку и наблюдал за больным на расстоянии. Медик посмотрел на барона, но ничего не сказал. А Траскон направился на кухню, где верховодил, нет – священнодействовал Виктор Кастро, бывший лингвист, ушедший из науки в кулинарию и гастрономию, где добился не меньших успехов, чем на научной стезе.
В большинстве стандартизированных жилищ имперских граждан имелись пищевые синтезаторы, которые манипулировали наборами аминокислот, жиров, углеродов, комбинировали их в различных пропорциях и сочетаниях. Имелись рекомендованные кулинарные программы. Которыми довольствовалось большинство. Часть гурманов экспериментировали, составляя всё новые и новые блюда, добиваясь, всякий раз, иного оттенка аромата и вкуса. Самые выдающиеся из этой когорты кулинарных эстетов находили в этом занятии себя и полностью отдавались новому увлечению, ставшему делом. К такому вот сословию личностей относился и Виктор Кастро.
Волнистая грива волос, глаза с мечтательной поволокой, капризный изгиб губ, длинные мочки ушей, выдающийся, с горбинкой, нос, сильные руки, покрытые сложной системой вытатуированных иероглифов, несущих, возможно, полную информацию о смысле жизни и бытия, но в чрезвычайно завуалированной форме. Таков краткий портрет кулинара, к которому направлялся барон.
-- Здравствуй, Виктор.
-- Благодарю вас, господин барон, и ответно желаю вам всего благопристойного.
-- Как обстоят дела относительно кулинарии?
-- Вдумчиво. Надеюсь не посрамить себя перед вами.
-- Надеюсь, Виктор. И ещё, у нас сегодня будет гость.
-- Гость. Он приехал с вами?
-- Нет. Он прибыл самостоятельно. Точнее – всплыл со дна морского, где испытывал, как он мне признался, чувство ужасного голода.
-- Вы говорите загадками, господин барон, -- слегка обиженным тоном произнёс кулинар.
-- Он и есть загадка. Разгадать её придётся за обедом. Нам он представился как Леон Бахман, ксеноэтнограф, занимающийся игигами. Но этим не исчерпывается список его интересов. Ведь он пребывает часть жизни под водой и изучает особенности океанского дна.
-- Однако, господин барон. – согласно кивнул Кастро. – Я учту эти интересы и непременно приготовлю что-нибудь морское, океанское. А потом принесу это блюдо в столовую.
-- И пусть это будет не «что-то», а нечто. И поспеши, дорогой Виктор, обед должен быть готов не позднее, чем через час.
-- Но, господин барон, -- выкатил глаза кулинар, что-то особенное невозможно сотворить за какой-то там час. Это просто невозможно.
-- Нет, уважаемый Виктор, -- отстранился от него Траскон, -- позволь с тобой не согласиться. Истинный мастер своего дела всегда имеет заготовку чего-то этакого, и держит эту заготовку здесь.
Траск оф Траскон коснулся собственного виска, и губы Кастро раздвинулись в улыбке.
-- К тому же, -- продолжал владетель Мардука, -- у Маянти никогда не возникало подобных проблем. Или вопросов.
-- Маянти? – Переспросил кулинар, настораживаясь, подобно охотничьей собаке, почуявшей запах добычи. – Что ж, у Кастро так же нет проблем с фантазией и умением. Говорите, обед должен быть готов через час?
-- Уже меньше, -- посмотрел на часы Траск. – Мы проголодались, Виктор, и навряд ли сможем продержаться дольше часа. Пока прикажу подать коктейли, закуски …
-- … Фрукты, десерт, -- продолжил Кастро, -- а я успею. У меня уже есть намётки…
-- И отлично, -- подхватил инициативу Траск. – Пойду встречать гостя и, Виктор, я на тебя надеюсь.
Вместо ответа Кастро прижал руки к груди и поклонился, мысленно прикидывая дополнительные продукты для электроплиты и комбинации ингредиентов для пищевых синтезаторов.
Сам Траск оф Траскон едва успел принять ванну и выбрать костюм, как ему позвонили с докладом, что гости с «Мишеля» уже прибыли. В качестве почётного эскорта была парочка телохранителей барона, но никто бы не сказал о конвое или аресте. Всё было обставлено крайне вежливо и корректно.
Бахман достал неизвестно из каких тайников амфибии вечерний костюм для визитов, с окантовкой из флюоресцирующей нити, а его помощники, Клаус и Джебраил, одеты были скромнее, в яркие сорочки и тропические бриджи. Конечно, Траск оф Траскон, как владетель этого мира, не мог позволить себе ударить лицом в грязь и оделся, словно собирался, по меньшей мере, на приём в Мемфис. Ослепительная сорочка, украшенная у ворота настоящим живым цветком, улавливающим нервные колебания, волны психической энергии и распускающий свои нежные лепестки при благоприятной атмосфере. Костюм тёмных тонов, меняющий оттенки расцветки в разных видах освещения, с вкраплениями сталиновых чешуек, играющих всеми цветами радуги и выполняющих важную роль защиты от энергетического луча. Ботинки из кожи морского чудовища, не знающие сноса, не меняющие формы, с пьезобатареей под каблуком, дающей энергетическую подпитку всему снаряжению, скрытому на теле, от систем связи и до импульсного оружия специальной индивидуальной модели.
Попутно Траск оф Траскон достал из обширной коллекции кристалл с записанными инструментальными мелодиями. Он вставил кристалл в приёмное окошко голопроектора и одна из стен преобразилась, проросла разнокалиберными цветами, появились стайки многокрасочных мотыльков, стрекоз. Каждому растению, насекомому, птице, соответствовал свой музыкальный инструмент. Зазвучали скрипки, флейты, гобои, литавры, колокольчики. Задвигались бабочки и птицы. Самые экзотические инструменты накладывались на фон синтезированного музыкального ручейка, вели каждый свою партию или сплетались в вязь гармонично созвучных аккордов. Всё было красиво и феерично, как сказка.
Первое время гости слушали звуки музыки, прикладывались к высоким стаканам с разными ячейками, которые содержали различные компоненты алкогольных напитков и, постепенно смешиваясь, давали неповторимые вкусовые ощущения. Это было одно из изобретений фантазёра Виктора Кастро.
Скоро появился и сам автор обеда. Он возглавлял процессию из полудесятка помощников. Каждый из них толкал перед собой сверкающую позолотой тележку на антигравах. На каждой из тележек стоял большой круглый, овальный или прямоугольный поднос, с большими и маленькими кастрюльками, различными блюдами, прикрытыми крышкой или, совсем наоборот, открытые жаждущим взорам, источающие сводящие с ума ароматы. Между блюдами стояли соусники с различными приправами, майонезами, подливками и соусами, которые и сами могли прекрасно насытить десяток привередливых едоков. А ещё были салаты, муссы, пудинги, запеканки, м-м-м, всего и не перечислить. Всё, маленькими порциями, заполняло круглые вазочки. Разные фруктовые мороженые, варенье, джемы, конфитюры. Для самого взыскательного вкуса и изысканной потребности.   
Виктор Кастро сам накладывал гостям и хозяевам то или иное блюдо, будь то похлёбка из плавников океанических рыб, вымоченных в молодом вине, или грибной паштет с ломтиками варёной печени молодого поросёнка, или тушёное рагу из стеблей тростника и пальмовых побегов, вываренных в различных бульонах и получивших самый нежный вкус, или жаренную рыбу, сдобренную пряностями и морскими гребешками, или… или … Одним опытным взглядом Кастро оценивал человека, его характер, темперамент, наклонности и, руководствуясь нарисованным для себя портретом, предлагал именно то, что должно было обязательно понравиться этому человеку. Как правило, он не ошибался. Слушая восторженные отзывы о своём искусстве, он слегка улыбался, прикрывая глаза, и легонько кланялся, чуть снисходительно, как бы делая одолжение. Наверное, в эти торжественные минуты он чувствовал себя, хотя бы отчасти, властителем Мардука, ибо очень много зависит от гастрономических пристрастий человека.
-- Виктор Кастро, -- представил ещё раз своего повара гостям Траск оф Траскон. – Истинный маэстро блюд и кулинар настроения.
Под гром аплодисментов Кастро сел за стол и присоединился к обществу на правах обожателя. Какое-то время его ещё славословили, но потом разговор переключился на другое.
-- Через искусство приготовления мы познакомились с Виктором Кастро, -- заявил барон, -- но среди нас находятся люди, с которыми мы познакомимся через общение. Я говорю о Леоне Бахмане, почтившем нас своим визитом. Он занимается исследованиями океанского дна, то есть привык к тишине безмолвия, но сейчас совсем другие обстоятельства, и он не сможет отрицать того. К тому же на Сиговии господин Бахман появился для изучения игигов, аборигенов Мардука. Есть ли что интересное среди ваших исследований, а, Леон?
-- Вы меня спрашиваете? – Спросил учёный, улыбаясь во весь рот и поднимая в знак приветствия стакан с коктейлем «Лелюш». – Ведь эти семейства игигов находятся в ваших владениях и наверняка вам уже известна вся их подноготная, ваша светлость. Но это я так шучу. А если серьёзно, то кое-что интересное я действительно обнаружил. Но всё по порядку. Считается, что игигов учёные уже изучили, вдоль и поперёк, так как их осталось не так уж и много и сконцентрированы они почти все в одном месте, на обширнейшем океанском архипелаге. Честно говоря, моя специализация вовсе и не игиги, а на Мардуке я очутился по причине, относящейся не полностью к этим аборигенам. Я вовсе не пытаюсь вас заинтриговать, а лишь напоминаю, что моя профессия – ксеноэтнография, то есть изучение этносов, имеющих лишь косвенное отношение к тем местам, где они обитают.         
-- Поясните, пожалуйста, что это означает? – Спросил, кажется, Купер Лорес. – Игиги считаются первыми обитателями Мардука, которые проживали здесь до прибытия первых колонистов Звёздного Содружества. Разве это не так?
-- Это так, -- согласился учёный, при этом даже кивнув для убедительности захмелевшей головой, -- но они были такими же гостями на Мардуке, как и мы с вами.
-- На основании чего вы пришли к такому неожиданному выводу? – Спросил, уже более серьёзным тоном, Траск оф Траскон.
-- Вот именно в этом и заключается моя работа, -- улыбнулся Леон Бахман. – Внимательно изучать, и на основании исследований делать определённый вывод. Мне не раз приходилось наблюдать аборигенов различных миров Галактической Империи. Встречаются совершенно разные виды, вплоть до негуманоидных рас, но теми занимаются другие специалисты. Я занимаюсь гуманоидными и даже – антропоидными расами. И часто мне приходилось наблюдать почти идентичные образцы, не смотря на то, что их разделяли десятки парсеков звёздного расстояния. Конечно, в каждом случае имелись конкретные отличия, но они объяснялись особенностями планетарной эволюции, изменениями климатических условий, рационом питания, близостью светила, гравитационной составляющей и так далее и тому подобное. Но, тем не менее, сходство имелось, и тогда мы провели генетические исследования, которые дали грандиозный результат – некоторые обитатели самых разных миров имеют общий геном, то есть набор наследственных генов, отвечающих за развитие. Известно, что геном трудно меняется в целом, модернизируясь лишь частично, если это не происходит искусственным путём, но и здесь имеется маленькая, но очень существенная особенность – искусственно изменённый геном несёт в себе набор «подводных мин», которые обнаруживаются тогда, когда изменения начинают лавинообразно нарастать.
-- Почему? – Спросил кто-то из помощников доктора Лореса.
-- Умный вопрос, -- пожал плечами Бахман. – Но развёрнуто ответить на него невозможно. Моё мнение, личное, таково, что человеческий геном усилен искусственно, кем-то неведомым, кто много умнее нас и опытнее, кто знал о многом, о чём мы ещё не подозреваем, и владел такими вещами, о каких мы ещё даже и не догадываемся.
-- Похоже, что речь идёт о Всесущем, -- резюмировал Купер Лорес.
-- Не спорю, -- повернулся к нему Бахман, -- можно сказать и так. Тот, кто создал этот и сотни, тысячи, миллионы других геномов, заслуживает, чтобы его именовали Сущим. Он был равным по мастерству и умениям Свершителям Законов Природы. Может быть когда-нибудь  и наша раса тоже выйдет на близкий к этому уровень знаний, а может и нет, но мы опять отвлеклись от заданной темы.
-- Но это так интересно и завораживает, -- отозвался один из помощников Лореса, -- заглядывать на другую сторону, казалось бы, привычных вещей.
-- Не спорю, именно поэтому я и занимаюсь этой проблемой. Итак, выяснив общее составляющее многих галактических примитивных рас, я и мои товарищи из Комплексного центра этносообществ Императорской Академии наук, занялись более применительным изучением гуманоидных рас и регрессивного фактора, подвергшего их изменениям.
-- Что это за фактор? – Спросил с любопытством Виктор Кастро, слушавший рассказ, или лекцию, Бахмана с интересом учёного, в своё время немало положившего сил на алтарь Науки. – И как он повлиял на усиленный Сущим геном?
-- Регрессирующий фактор повлиял не на геном, который по прежнему эффективно функционирует, а на сами расы, их объединяющий эгрегор. Заметьте, что фактор не физический объект, который можно подвергнуть системному анализу и изучить подробно. Явление мы можем изучать лишь косвенно, по отражённому принципу, то есть на основании следствия. Как и почему регрессировали космические переселенцы, которые путешествовали задолго до современного этапа освоения Космоса. Они сумели покорить и заселить многие звёздные системы, но потом цивилизация их рухнула, а звёздные колонизаторы одичали. Через свои исследования мы бы хотели выйти на то явление, которое сыграло, а может и не раз, свою пагубную роль. Была это техногенная катастрофа или какой природный феномен, а может здесь имеет место быть политическое и социальное составляющее эволюции? Может быть волнообразное развитие Вселенной, то расширяющейся, то сжимающейся, накладывает некий зависимый отпечаток и на жизнь Разума, то прогрессирую его, то регрессируя, и существует ли какая защита от этого?
-- Если здесь задействованы силы Природы, -- решительно высказался Купер Лорес, -- то не в наших возможностях бороться с этим.
-- Почему нет? – Пронзительно глянул на доктора этнограф. – Нужно лишь знать больше и тогда …
-- Многие знания преумножают печали, -- грустно, но с тенью улыбки на устах, высказал личное мнение Кастро, -- а также горести.
-- Это уже философия, -- не сдавался Бахман, -- а не прагматика. Предупреждён, суть вооружён.
-- Вы говорите, как опытный разведчик, -- сделал неожиданный вывод барон.
-- А я и есть разведчик, -- утвердил, вполне серьёзно, Бахман, -- разведчик галактических интересов, как любой из учёных, занимающийся глобальными проблемами. От наших исследований зависит будущее всего мира, всего объединённого человечества.
-- А что вы узнали здесь, на Мардуке? – Спросил кто-то из персонала Лореса.
-- Здесь, на Мардуке, а ещё точнее – на Сиговии, мы познакомились с удивительным семейством Майяй. Это – прямые потомки последних правителей объединённой расы игигов. Позднее уже их государство развалилось на десятки родовых общин, которые затеяли друг с другом кровавые междоусобные войны. Существенную роль в этом сыграли первые колонисты Звёздного Содружества Обитаемых Миров, о чём прямо говорится в хрониках.    
-- Но мы ничего не знаем о Майяй, -- заявил Виктор Кастро.
-- Я знаю, -- вдруг признался Траск, -- но чрезвычайно мало. Они заключили какой-то союз, и отец переселил их сюда, где они обитают вдали от остальных игигов. Потому или нет, но численность этой общины одна из самых низких на Мардуке.
-- Майяй говорят, что незадолго до того, как на Мардуке вновь появился молодой вождь, к ним являлся некий старец, долго беседовал о чём-то со старейшинами, а потом удалился и больше уже не появлялся. А вскоре после этого визита среди островных игигов прошёл странный мор, избирательно коснувшийся тех, с кем разговаривал старец. Из старейшин остался всего один. Умерли также и ближайшие родственники.
-- Об этом факте я и не подозревал, -- признался барон, подумав о Сусаноо.
-- Игиги сказали, что вскоре началась война, в Большом Городе, в Вавилоне, где погибло столько народа, сколь не было на Мардуке никогда ранее.
-- А о чём ещё рассказали игиги? – Спросил Лорес.
-- Всё больше легенды и предания, где информация даётся в завуалированной, скрытой форме, а уже потом мы её расшифровываем, даём трактовки, раскрываем истинный смысл.
-- Очень интересно. Расскажите какую-нибудь из историй игигов.
-- Пожалуйста. Очень любопытная история о Большой Рыбе. В Большом Океане жила Рыба Ма. Она плавала там из года в год, из века в век. В Океане не было ничего, но хитрая Рыба Ма научилась глотать пустоту. В результате она поглотила всю пустоту Большого Океана. Рыба Ма раздулась до такой степени, что больше уже не могла плавать, а стала тонуть и опустилась на самое дно. Вся тяжесть Большого Океана приходилась теперь на тело бедной Рыбы Ма. И она решила всплыть обратно, собрала все силы и начала подниматься, но уж очень сильно она раздулась, и большая тяжесть давила на неё сверху. Собрала Рыба Ма ещё больше сил, поднатужилась, развела плавники и … лопнула. Вся пустота Большого Океана и части Рыбы Ма разлетелись в разные стороны и зажили самостоятельной жизнью, наполнив собой весь Большой Океан.
-- И какой же смысл в этой легенде? Какие-то рыбы, океан. Это обычная, заурядная сказка жителя приморской деревни.
-- Так кажется на первый взгляд. А более глубокий смысл этой легенды хорошо накладывается на схему возникновения Вселенной.
-- Ого, -- удивились, загомонив, гости. – Не может быть.
-- Может, -- уверил их этнограф. – Ещё как может. Мы собираем подобные легенды и сказки во многих мирах Империи, и они странно совпадают, чуть-чуть меняются названия, но смысл остаётся неизменным. Происхождение Вселенной, возникновение жизни, прогресс, стагнация, регресс, новый подъём, развитие техногенных цивилизаций, столкновения, войны, крах, упадок. Многое, я вас уверяю, можно найти в тех наивных на первый взгляд рассказах, только нужно знать ключ к дешифровке.
-- Вы его знаете? – Поинтересовался барон.
-- Как вам ответить? – Засмеялся Бахман. – И да, и нет. Это зависит, насколько полно собрано информации. Когда материала достаточно, открываются такие вещи, о которых догадаться иным путём просто невозможно. Если не достаёт сведений, информация может получиться искажённой, что отразится на общей картине негативной стороной, так как разрушает целостность образа.
-- Если образ разрушается, -- включился в дискуссию Кастро, то значит, он не истинный, то есть не несёт в себе заряда гармонии.
-- Верно, -- согласился этнограф, -- но в тех смутно далёких сферах слишком часто «плюс» меняется на «минус», гармония уступает место хаосу и наоборот. Мы бредём подобно слепцу, ощупывая путь руками, вместо того, чтобы прозреть и двигаться уверенно, разумом. Но для этого нужна информация. И много.
-- Вы говорили о техногенных цивилизациях, -- напомнил Траск оф Траскон.—В мифах игигов и других аборигенов говорится и об этом?
-- Да, но в очень завуалированной форме. По мере развития регресса рассказчики, передающие по поколениям свои истории, оперируют привычными им формами, оставляя, тем не менее, самую суть. Все эти полёты в пустоте на огнедышащих драконах, сражения огненными мечами, метание дымовых стрел, поражение врага криком или огненным взглядом, всё это не просто гиперболы сказочника, а остатки действительных событий, дошедшие до нас сквозь тесные тернии истории. Но спасибо и за это. Только надо трактовать те легенды с выгодной для себя стороны.
-- Это как?
-- Делая выводы. Было так-то, произошло то-то. Почему? В чём причина происшедшего? Что можно сделать было, чтобы этого не случилось? А не стало ещё хуже от того, если бы попытались сделать так? И так далее. Вы меня понимаете?
-- В общих чертах – да, -- признался барон, -- а на большее не хватает информации.
-- Вот видите, -- заулыбался Брахман. – Это означает, что вы меня понимаете полностью.
-- А в чём выражаются подводные исследования? – Спросил Купер Лорес. – Там остались какие-то сооружения игигов, когда они были ещё цивилизованными?
-- Понимаете, -- потупил свой взор Бахман, пытаясь сосредоточиться и разглядывая тарелки на столе, -- поверхность планет подвержена изменениям множества факторов – техногенных, природных, эрозия, к примеру, перепады температур, ураганы и бури, а там, на дне, условия более приемлемые, чтобы кое-что сохранилось. Сооружений игигов там нет, но мы искали следы тех, кто был до них.
-- Настоящие аборигены, -- загорелся интересом Кастро. – Протоигиги?
-- Я уже говорил, что Вселенная развивается циклически. Всплески развития и провалы регресса. До волны колонизации протоигигов был ещё кто-то, как это могло быть до них.
-- Вы что-то нашли? – Спросили, почти хором, сразу несколько человек.
-- Ищем, -- ответил сразу всем этнограф. – У меня имеются помощники. Они записывают всё, что мы видим, а потом изображение сканируется и моделируется по специальным программам. И здесь я полностью доверяю своим людям. Это – Клаус Джейтл …
Поднялся со своего места долговязый мужчина с узкими плечами и спутанной шевелюрой, которая успела растрепаться уже во время обеда. Он улыбнулся, помахал рукой присутствующим и снова опустился на место.
-- … А также второй ассистент Джебраил …
-- Позвольте, я прерву вашу беседу, -- в помещение столовой залы вошёл Рави Варма. Лицо старшего из команды телохранителей было серьёзно и даже сурово. – Срочно вызывают из Вавилона.
-- Кто? – Спросил барон.
-- Уго Новак. Операция, которую курировал он, закончена.
-- Как?
-- По-моему – благополучно. Но он хотел лично переговорить с вами.
-- Благополучно? Это хорошо. Соединяй нас, прямо здесь.
-- Как скажите, ваша светлость.
Исчезла увитая зеленью дымка, пропали насекомые и птицы, замолчала музыка, которую гости уже почти и не воспринимали, но которая до сих пор в зале присутствовала. Вместо этого появился интерьер кабинета Новака, в Вавилоне. Сам он сидел в центре и с удивлением разглядывал хмельную компанию, окружавшую барона, но так было не дольше мгновения, затем он сразу перешёл к делу.
-- Милорд, операция прошла удачно. Как мы и рассчитывали, бандформирования пытались атаковать нас, но были встречены подготовленными отрядами. Много пленных, части легионеров удалось скрыться, но это жалкие остатки и не более того. Но нам удалось схватить ещё и организатора бандитского нападения. Это некий господин Дато Куин. Если я не ошибаюсь, он служит в имперской структуре, не имеющей регистрации на Мардуке. Если бы его не задержали с поличным, он мог представиться туристом с любого мира. Теперь же …
-- Достаточно, Новак. Покажи его нам.
Уго сделал знак, и полицейский втолкнул в объём голокадра обычного человека, с заурядной внешностью и в обычной одежде, характерной для любого цивилизованного мира. Этот человек, Дато Куин, с любопытством глянул в проектор, встретился взглядом со всё ещё стоящим вторым ассистентом Леона Бахмана, которого этнограф как раз собирался представить компании, собравшейся за столом. Эта встреча была настолько неожиданна для обоих, что каждому из присутствующих стало ясно, что они очень даже знакомы и при этом не хотят, чтобы это знакомство выплыло как-то наружу. И вдруг раздался новый крик. Теперь уже в зале столовой. Все присутствующие здесь разом повернули головы. В проёме дверей стоял бледный, как сама смерть, Джеф Траскон, вытянув руку. Он указывал на голографическое изображение, то есть на Дато Куина и повторял:
-- Это … он … это … он …
-- Так, -- резюмировал Траск оф Траскон. – Разберёмся …


Глава 10. Кто хочет, тот и может.
В первые минуты Чижевски испытывал едва ли не эйфорию. Казалось, что все неприятности остались уже позади, если на помощь им прибыла команда «Сигма». Потом состояние щенячьего восторга улетучилось. Наверное, оттого, что он узнал – Стелл прибыл на Клайв в одиночестве, без своих многоопытных друзей. А ещё Чижевски сообразил, что дискомфорт последних дней он испытывал из-за собственных непродуманных решений. Казалось, он действовал вроде бы правильно, то есть логично, но логика касается вещей прямолинейных, а здесь что-то скрывалось, чего проморгали, недоглядели, а закончилось всё тем, что половина группы пропала.
Ещё на Акве он понял, что ему не хватает продуманности, свойственным многим поступкам Траскона. Всё-таки Траск действовал по-другому, мудрее, дальновиднее. А если на Акве ему удалось – чудом – удержать ситуацию под контролем, то здесь это уже не получилось. Несколько часов назад он решил затаиться и выжидать, и вот явился Хай Стелл и посоветовал им возвращаться в Квест и задействовать полицию, предъявив свои права гостей Клайва, получивших аккредитацию и право на деятельность, то есть на них должны распространяться все права граждан этого мира, и даже более того. Сам же Стелл решил провести собственное расследование. Для связи он выдал Яну некий прибор из арсенала спецслужб, созданный специально для разговоров с гарантией от подслушивания. Он имел какую-то хитрую систему отражения, разобраться в которой сложно было даже специалисту более высокого класса, чем сам Чижевски, в прошлом - техник орбитальной станции.
В Квест их вызвался доставить Квиннет, урвавший для себя несколько часов отдыха. Пока их верный друг спал, едва нашедший в себе силы раздеться, Стелл поговорил с Яном и Сэмом, инструктируя их.
-- Придумывать ничего не надо, -- внушал своим товарищам Хай Стелл, имеющий большой опыт выпутываться из щекотливых ситуаций. – Чем больше в вашем рассказе будет правды, тем с большим доверием к вам отнесутся в полиции. Не надо думать, что там сидят одни дураки и солдафоны.
-- Вроде всё по правде, -- пожал плечами Ян. – Сначала пропал Люк. Затем он попытался вызвать, скорей всего по наущению похитителей, Сэма, но здесь у них вышла осечка. Тем временем начали беспокоиться мы. Попытались найти наших товарищей, но вдруг оказались блокированы банковские счета …
-- Вот это обстоятельство меня беспокоит больше всего, -- признался Стелл. – Они должны были предупредить вас, я говорю о местных банковских службах. Всё-таки не надо забывать, что они имеют дело с гражданами иного мира.
-- Сначала мне это тоже показалось подозрительным, -- признался Чижевски, -- но Симменс разуверил меня.
-- Да, -- подтвердил юрист, -- хотя мы и являемся жителями иного мира, но находимся здесь частным порядком и некоторые юридические условности трансмировой юриспруденции на нас не распространяются. К тому же мы перерасходовали наш кредит, надеясь на то, что вопрос о дивидендах той сделки Траскона, ради которой мы прибыли сюда, скоро решится благоприятно для нашей стороны, а потому особо и не экономили. Именно по этим причинам наши счета и могли заблокировать, по крайней мере до тех пор, пока мы не подтвердим свою дальнейшую кредитоспособность. Но мы, вместо того, чтобы явиться в банк и утрясти проблему, пропали в неизвестном направлении. Это злополучное обстоятельство могло только добавить подозрительности кредитным органам банка.
-- Это побочная проблема и она решится вместе с остальными, -- продолжал Чижевски. – Я явлюсь в полицейское управление, открою своё инкогнито, как представителя наследника инвестора, заявлю свои права и потребую защиты от неизвестных злоумышленников. Пусть они вернут нам Люка Фокса и Сэнди Грея. После этого мы займёмся мерами административного характера. Возможно, придётся регистрировать новую компанию или даже целый концерн по долевому участию в проекте энергоперевооружения Клайва. Нашему патрону должна принадлежать добрая часть прибылей, которые они уже получают, а также разобраться с теми дивидендами, которые мы недополучили за все эти прошедшие годы. Правда, теми вещами должны были заниматься Фокс и Симменс, так что проблема с Фоксом становится первоочередной.
-- Звучит всё довольно логично, -- согласился Стелл, -- но возможно мы знаем кое-чего, и это кое-что может оказаться важнейшим фактором, поэтому, я полагаю, мы имеем право на подстраховку, и этой подстраховкой буду я. То есть вы с Симменсом дальше пойдёте легальной дорогой, а я продолжу путь по тайной тропочке и попробую выйти на похитителей с тыла. Возможно это даст нам ряд преимуществ в дальнейших переговорах, а если нет, то я просто незаметно вернусь на Мардук, к барону.
На том и порешили. Чижевски разбудил разоспавшегося Квиннета, и не выспавшийся толком подросток пошёл, громко зевая, за флайером, тогда как Стелл отправился побродить по окрестностям, чтобы воочию понаблюдать за лесной энергостанцией, генерирующей энергию светила.
Уже на подлёте ко Квесту попали под проливной дождь. Ливень стоял сизой стеной, протянувшейся от серых лохматых туч до самой земли. Флайер врезался в пенные струи и пронизал собой водяную взвесь. Странно было видеть омывающие корпус машины струи, со всех сторон разом. Квиннет что-то раздражённо буркнул в адрес синоптиков, разрядивших атмосферу и забывших при этом посоветоваться с ним, Квиннетом Келтроу. Чижевски усмехнулся, а Симменс, в силу своего характера, остался внешне невозмутимым, только поёжился, когда совсем, казалось бы, рядом, сверкнул- шарахнул разряд молнии.
Высадив товарищей в центре города, подросток сразу же поднял флайер и удалился восвояси, махнув на прощание рукой с той стороны полупрозрачного колпака. Чижевски подумал, что парень, верно, уже жалеет, что связался со столь беспокойными иномирянами, но потом решил, что тот просто устал – в последнее время они его слишком часто использовали, гоняя на большие расстояния.
Послав Сэма Симменса в офис «Вавилона», Ян Чижевски направился в отель и при входе сразу нажал панель вызова полиции. А что мешкать? Через неполную минуту в фойе отеля вошли два молодца в тёмно-фиолетовой форме полицейского управления. Ян сразу же шагнул им навстречу. Один из полицейских достал из футляра идентификационный сканер и направил его на гостя. Второй глянул мельком на экран приборчика и перевёл хмурый взгляд на лицо Януша.
-- Послушайте, господа, -- начал было Чижевски, но его оборвали, бесцеремонно и грубо.
-- Руки!..
Ян недоумённо поднял перед собой руки, разглядывая их, и в то же мгновение на запястьях замкнулись захваты наручников. Новая модель – они сами прыгнули с ладони полицейского и сжались до онемения.
-- Но, господа, -- поднял брови ошеломлённый гость, -- ведь это я вас и вызвал.
-- Разберёмся, -- сквозь зубы выдавил из себя коп и грубо схватил коммерсанта за плечо. – Идём с нами.
-- Куда?
-- В управление.
-- Туда мне и надо. Хочу сделать заявление.
-- Вот и прекрасно, -- усмехнулся второй из полицейских, такой же здоровяк, но не такой насупленный, как напарник. – А мы тебе поможем добраться без проблем и суеты.
Перед входом, навалившись на бордюр паребрика тупым носом, стоял полицейский бронированный «марк». Чижевски препроводили в тесный отсек и заперли за ним дверцу. Перед глазами зажужжал и активизировался красный зрачок видеодатчика контроля. Теперь он будет всю дорогу бдительно наблюдать за клиентом. Если тот вздумает шуметь, то датчик запустит систему подавления, а это несколько тревожных этапов сомнительного удовольствия. Лучше пересидеть и дождаться начальника этих мрачных типов и уладить недоразумение без существенных потерь.
Бронированный «марк» агрессивно катил над улицей, а встречные гравикары автоматически удалялись в сторону городскими навигационными системами управления. Похоже, Ян Чижевски стал сейчас важной персоной. Эта мысль должна тешить самолюбие представителя барона Траскона, но отчего-то Янек всё больше мрачнел. Какое-то предчувствие сжимало сердце. Появилась суетливая мыслишка вот прямо сейчас связаться со Стеллом, но проклятый видеодатчик обязательно зафиксирует эту попытку, а прибор из арсенала спецслужб вряд ли сыграет положительную роль в намерения вести дипломатические переговоры.
Наконец они прибыли в конечный пункт, и броневик опустился на площадку, которая оказалась лифтом, так как незамедлительно поползла вниз. Опустились они в транспортный коридор, где «марк» было рванул вперёд, но через пару мгновений затормозил снова. Тесный отсек раскрыли, и Янека выгрузили, под локти, два новых здоровяка, похожих на предыдущих, как братья. Ни слова не говоря, они повели его по коридору. Чижевски подозревал, что если бы начал сейчас протестовать, то его потащили бы силой, что ему понравится ещё меньше. Путь закончился в кабине нового лифта, который тут же провалился так, что дух захватило.
Должно быть полицейские психологи создали какие-то наставления или методологию, как доставлять арестованного к полицейскому дознавателю, чтобы каждая деталь здесь давила, напоминая, снова и снова, что ты арестован, что ты есть враг, и дело твоё конченное. Ян вроде и не чувствовал за собой вины, но всё происходящее начинало на него действовать всё сильнее.
Чтобы показать, что на него их затеи не действуют, Чижевски повернул голову, улыбнулся во весь рот и бодро начал:
-- Послушай, приятель …
-- Пошёл …
-- Пошёл …
Почти одновременно его конвоиры грубо вцепились в предплечья и поволокли его, не заботясь ни мало, достаёт ли доверенный их опеке человек ногами пола, или нет. Янек собирался возмутиться, но тут же передумал и просто включился в общий ритм движения. Его почти втащили в коридор, наполненный людьми в костюмах или форменном обмундировании. Перед второй дверью они остановились, а один из конвоиров нажал кнопку. Через мгновение дверь бесшумно распахнулась. Они вошли внутрь.
Видимо, это и был кабинет следователя. Он сидел за столом, в мундире с многочисленными нашивками и значками. Наверное, это говорило знающему человеку о квалификации носителя как дознавателя. Полицейские выпустили Янека и вытянулись. Хозяин кабинета сделал им знак, и они беспромедлительно удались.
-- Присаживайтесь, -- указал следователь на глубокое пористое кресло у стены. Ян направился туда и обнаружил, что вместе с полицейскими исчезли и наручники. Видимо, они автоматически отстегнулись и прыгнули к хозяевам, как верный сторожевой пёс. Автоматика, так их!
-- Как вы себя чувствуете? – Поинтересовался следователь, глядя куда-то в стол. Вопрос явно из категории риторических. Чижевски пожал плечами и скорчил мину, чтобы можно было, как ответ, растолковать двояко. Мало ли что за человек перед ним.
-- Бывало и лучше, -- ещё более неопределённо пожал плечами Чижевски. – Должно быть, вы мне объясните, что здесь происходит, и за что это меня сюда  привели. Так.
-- Наверное, -- невозмутимо предположил следователь, -- на то были свои причины.
-- Давайте объяснимся, -- весь подобрался и посуровел арестованный. – Вы знаете, с кем имеете дело?
-- Ну что ж. Пришло время познакомиться. Меня зовут Курт Клайдерманн. По званию я капитан внутренней защиты. По должности – старший инспектор отдела расследований департамента национальной безопасности Клайва. Наш отдел курирует Квест. Теперь ваша очередь.
-- Януш Чижевски. Полномочный представитель владетеля Мардука барона Траска оф Траскона. Занимаюсь инвестиционным проектом Трасконов, вложивших, в своё время, большой кредит в экономику Клайва.
-- Очень интересно, -- высказался, после недолгой паузы, старший инспектор Клайдерманн. – Полномочный представитель. Владетеля Мардука. Инвестиции в экономику. Впечатляет. А у меня здесь значится – консультант совместного предприятия «Вавилон». Как это понимать?
-- Буквально, -- набычился Янек. – Мы прибыли сюда по поручению нашего босса и решили, для начала, оглядеться. Оценить, так сказать. Насколько успешными оказались инвестиции. Для этого мы организовали представительскую компанию, собрали коллектив …
-- Это очень напоминает шпионаж, -- спокойным тоном продолжил следователь. – А вы как считаете?
-- Не более, чем проверка.
-- Проверка … Хорошо. Да, вы, кажется, упомянули, что вызвали полицию.
-- Да, -- встрепенулся Чижевски. – Вызывал. На нас напади, похитили двоих моих людей, специалистов, прибывших со мной.
-- Напали. Похитили. Эк, вас угораздило.
-- Послушайте, инспектор! Я хочу сделать заявление.
-- Господин старший инспектор. Давайте придерживаться наших правил, посол неизвестно кого.
-- Ну, хорошо, -- насупился Чижевски, -- господин старший инспектор. Я прошу, нет, я требую оказать мне помощь в розыске моих людей.
-- Он требует, -- сказал, обращаясь в стол, Курт Клайдерманн. – Может господин желает узнать, за что его задержали наши люди?
-- Задержали? – Удивился Ян. – Да я сам вас вызвал.
-- Но, тем не менее. Вам интересно?
-- Очень. Мне интересно, за что задержали меня, а ещё интересней, за что, и – главное – кто похитил моих людей, граждан Мардука.
-- Мы сейчас подойдём к этому пункту, как только определимся лично с вами. Итак, вы были задержаны за связи с террористической организацией …
-- Террористическая организация? – Вытаращил глаза Янек. – Вы в своём уме?
-- А также создание фиктивной компании для организации актов террора и диверсий в Квесте.
-- Бред какой-то, -- махнул рукой Чижевски. – У вас нет ничего, кроме голословных утверждений.
-- Хорошо, -- осклабился следователь. – Почему вы тогда скрылись, когда наши люди появились в офисе вашей компании? Они арестовали весь персонал, а вам удалось скрыться. Затем столь же спешно вы покинули Квест. Зачем?
-- Я повторяю, -- чуть повысил тон Янек, -- что похитили моих людей. Я узнал об этом в офисе и тут же отправился на их поиски.
-- Очень интересно, -- ехидно ответил Клайдерманн. – Но почему вы тогда не отправились в полицию? Или к нам?
-- Потому что в тот момент мне удалось связаться с одним из похищенных.
-- Удалось? – Поднял брови следователь. – Я вас поздравляю. Получилось очень удачно, не правда ли? Ваших людей похищают, но вам удаётся с ними связаться. Какие-то неудачные похитители. Или ваши люди прошли специальную подготовку?
-- Нет. Это вполне заурядные люди. Один из них – юрист, работает с пакетами документации, а второй специализируется в экономике. Одного из них заманили в ловушку. Кто – я не знаю. Обманом пытались вывести второго, но тут вмешался случай. Машина с автопилотом вышла из строя и опустилась на землю. Нам удалось связаться. Со своим помощником мы бросились на выручку.
-- И – как? – С любопытством спросил следователь. – Получилось?
-- Да, -- кивнул головой Ян. – Отчасти – да. Но при этом пропал мой помощник, с которым мы вылетели из Квеста.
-- Кто вам помогал?
-- Случайные люди. Нам просто повезло.
-- Хорошее везение, -- охотно согласился следователь. – Прилетели на Клайв и сразу столкнулись с террористами. Потеряли двоих специалистов. Правда, одного потом нашли, но при этом пропал помощник. Страшно подумать, что могло стрястись с вами, если бы вам не везло.
-- Вы мне не верите. Ладно. Тогда скажите, какой мне смысл было возвращаться в Квест, вызывать полицию, ехать сюда?
-- Вот я и пытаюсь с этим разобраться, -- почти миролюбиво признался следователь. – В ваших действиях мало логики. Либо вы дилетант в подобных делах, что не очень-то подходит для «полномочного представителя», либо вы профессионал уровня имперской безопасности. Тогда вы мне не по зубам и с вами будут работать люди из Центра.
-- Я не дилетант и не профессиональный диверсант, -- уверил следователя Чижевски. – Я и в самом деле прилетел сюда по поручению Траскона.
Тут Янеку на ум пришёл Хай Стелл. Вот уж кто настоящий профессионал в деле диверсий и террора. Если Стелла засекут и установят их связь, оправдаться в таком случае будет очень не просто. Эту заминку увидел Клайдерманн и истолковал её по-своему.
-- Вы что-то замолчали, дорогой гость Клайва. В чём предмет вашей заминки? Облегчите себе душу признанием. Давайте. Вы прибыли на Клайв, наладили связь с террористами, но … что же произошло между вами? Они захватили ваших людей в заложники? Что они требуют? На чём они вас прихватили?
-- Во имя Сущего, -- застонал Чижевски, схватившись за голову. – Нет здесь никакой связи! Скажите мне, что это за организация, и чем они занимаются? Может быть, с этой стороны выяснится что-то, что даст нам зацепку. Ведь я же ничего не знаю.
-- Не знаете, -- повторил Клайдерманн. – Это хорошо, если вы действительно ничего о этих террористах не знаете. Вам и знать об этом не надо. Не положено. А вот если вы с ними действительно связаны, то великолепно знаете о них всё, или, по крайней мере, то, что известно и нам. Отсюда напрашивается вывод.
-- Какой?
-- Что рассказывать вам о них не имеет никакого смысла. Вы либо их и так знаете, либо нет, тогда и не надо. Логично?
-- Да, -- признался Ян. – С вашей точки зрения. Но с моей – конечно же нет. Одни глупые обвинения и никаких доказательств.
-- А что можете предложить вы?
-- Выйдите на связь с Мардуком, запросите там барона оф Траскона и узнайте мои полномочия и идентификацию. Это сложно сделать?
-- Нет. Мы это уже пытались проделать.
-- И что же? – Поинтересовался Чижевски.
-- А ничего, -- улыбнулся следователь. – Не было связи. Какая-то авария на энергостанции вашего Вавилона. Интересно?
-- Я не понимаю, -- признался арестованный.
-- Зато это обстоятельство вписывается в партитуру обвинений. На вашем Мардуке энергетический кризис, и ваш барон посылает группу экономического шпионажа на Клайв, чтобы выкрасть секреты нашей биоэнергетики. Ведь она доступна и легка в эксплуатации. Нужно лишь выкрасть секреты организации.
-- Бред какой-то, -- выдавил из себя Янек. – Зачем это нам?
-- Как зачем? – Удивился в свою очередь Клайдерманн. – Мы делали запрос в центральный департамент информации Имперской Службы безопасности. Перед вашим задержанием получили исчерпывающую информацию. Ваш Мардук был едва ли не сосредоточиванием заговора против Империи и Императора лично. Там велись военные действия. До сих пор сохраняются элементы дестабилизации. Плюс к этому зашедшая в тупик модернизация инфраструктур Вавилона, финансовый крах и девальвация. Ваш Мардук скатывается в число депрессивных миров, уважаемый «полномочный представитель».
-- Картина, нарисованная вами, сильно приукрашена, -- заявил Чижевски. – Да, у нас есть отдельные проблемы, не без этого, но дело вовсе не так плохо. Предыдущий владетель действительно обезумел и пытался влезть в дела неблаговидные, но нынешний барон лично пресёк безобразия и теперь полностью контролирует ситуацию. Да, пришлось многое перестраивать, и мы вынуждены искать источники кредита. Тогда и вспомнили об инвестициях в энергетику вашего мира. На всё это имеется документация. Для этого мы и прибыли сюда. Я и мои люди. Да, кстати. Один из них, Сэм Симменс, юрист, сейчас должен появиться в офисе нашей компании.
-- Он появился, -- невозмутимо согласился с ним следователь. – Его там ждали. Точнее сказать, не конкретно его, так как часть ваших сотрудников успели сбежать, те, что были связаны с «Противостоянием».
-- Противостоянием?
-- Да. Так называется их организация. Я признаю, наши люди оказались недостаточно расторопными. Злоумышленники бежали, и тогда в офисе «Вавилона» была оставлена засада. Они встретили вашего человека. Он пытался бежать.
-- Я повторяю, что это весьма заурядная личность. Он занимается документацией, сидит с компьютером, а тут похищения, погони, засада вон ваша. У него, вероятно, сдали нервы.
-- Причём весьма сильно, так как при задержании он оказал сопротивление, открыл огонь из энергетического оружия, пытался, как я уже говорил, бежать. Лишь соответствующая подготовка людей нашего корпуса позволила обойтись без жертв.
Конечно же, Ян забыл забрать излучатель у Симменса, а тот, не раздумывая, применил его, испуганный обрушившемся на него насилием. Кажется, они серьёзно влипли. Теперь вся надежда была на Стелла. Быть может, повезёт ему.
+ + +
-- Знакомый Квиннета?
Мужчина довольно бесцеремонно осмотрел со всех сторон улыбающегося Стелла и пригласил за собой.
-- Эй, Квиннет, -- закричал мужчина, открыв дверь, -- ты дома?
-- Да, дядя Кен, -- вышел откуда-то из кладовки подросток, безудержно зевая. – Я здесь.
-- Ты знаешь этого господина?
-- Знаю. Он приятель тех господ, что появлялись у нас недавно. У них поломался флайер и они хотели забрать его.
-- Понятно. Ты чего такой бледный?
-- Не выспался просто.
-- По ночам лучше спать, а не шататься по окрестностям. Ладно, иди отдыхай.
Племянник развернулся и, не обращая ни на кого внимания, снова удалился внутрь дома. Мужчина повернулся к Хаю и протянул руку.
-- Меня зовут Кен. Кеннет Келтроу. Дядя этого сорванца. Был когда-то механиком- наладчиком на станции, но после всех этих модернизаций необходимость во мне у хозяев пропала. С тех пор перебиваюсь то тем, то этим. Видимо, придётся уезжать отсюда. Вернётся Кэтрин – будем думать.
-- А кто ещё здесь проживает? – Спросил Стелл, покосившись на неказистые строения неподалёку.
-- Да никто. Все уже убрались отсюда. Кто куда. Я вот только задержался. Но это лишь временно. Надоело, знаете ли, околачиваться здесь в одиночестве.
-- А Квиннет?
-- А что Квиннету? Он ещё молодой. Ездит, сорванец, на родительской машине. Всё здесь обшарил. Каждую тропинку знает. Это для него всё как дом. Поеду – заберу его с собой.
-- А родители его. Где они?
-- Что-то вы больно любопытны, господин …
-- Кубис.
-- Кубис? Вы из Квеста?
-- Нет. Но я вместе с теми господами, с кем подружился ваш племянник.
-- Да … Квиннет … Бедный малыш.
-- Почему бедный?
Кен поднял взгляд на Стелла. Тот не отвёл глаз в сторону в сторону, и мужчина тяжело вздохнул.
-- Я отвечаю за него.
-- Вы не ответили, Кен, про его родителей.
-- Я знаю вас очень плохо, а если быть до конца честным, то не знаю совсем. Но Квиннет потянулся к вам. Он говорит, что вы добрые и честные люди. Чем вы занимаетесь в Квесте?
-- Я прибыл помочь моим друзьям. Они, похоже, попали в беду.
-- Да. Я в это готов поверить. Здесь, на Клайве, легко попасть в беду. Труднее из неё выбраться. Да. Уж это совершенно точно.
-- Вы говорите загадками.
-- Что же сделаешь, господин Кубис. Мне только это и остаётся – говорить загадками, ничего не делать и ждать. Но я уже устал. Насколько это бывает трудно – ждать…
-- Чего же вы ждёте?
-- Квиннета. Когда он подрастёт. Чтобы уехать отсюда. Далеко и навсегда. Порвать со всем этим – разом. Очутиться на другом конце Клайва. Хотя и там скорей всего то же самое.
-- От чего вам хочется сбежать?
-- Послушайте, господин Кубис. Вы ведь родом не с Клайва?
-- Нет. Я здесь впервые и прибыл, чтобы помочь друзьям.
-- Должно быть вы хороший человек. Как и ваши друзья. Так мне сказал Квиннет. А он ещё юн и может чувствовать сердцем. Я надеюсь, что он не ошибается.
-- Я тоже могу уверить. Из парня выйдет толк.
-- Во имя Сущего. Надеюсь, что вы правы. А знаете, господин Кубис, родители нашего Квиннета здесь.
-- Здесь?
-- Да. Неподалёку.
Кен как-то неопределённо махнул рукой, описав дугу. Хай покосился на окрестности, словно ожидал, будто из-за кустарника сейчас выйдут двое. Это и будут родители подростка.
-- Нет. Они не придут. Они больше не принадлежат нам. Они принадлежат теперь лесу.
Хай не стал расспрашивать. Кен сам начал рассказывать. Сейчас он всё объяснит и расставит все точки по своим законным местам.
-- Наверное, Квиннет вам уже рассказывал об «электриках»?
-- Так. В общих чертах.
-- Он видел их, встречался с ними. Но издалека, сквозь листву или кустарники. Они похожи на людей, на нас с вами, но только издали. А я даже говорил с ними, говорил с Кастором.
-- А кто это – Кастор?
-- Мой брат. Отец Квиннета. Теперь он – «электрик».
-- Что это означает? – Спросил решительно Хай, увидев, что Кен замолчал, опустив голову. Кажется, он даже украдкой смахнул слезинку.
-- Это началось вскоре после того, как начали вводить биоэнергетику. Сначала учёные биологи выводили сорта деревьев, поглощавшие световую энергию нашего светила. Потом они научились конденсировать и генерировать полученную энергию, и передавать её в городские сети потребления. Появилась по-настоящему дешёвая энергия и её становилось всё больше. Первые, по кому ударило нововведение – это семьи тех, кто обслуживал старые силовые станции магистральных линий, подстанции, и так далее. В их услугах уже не было необходимости. Кое-кто из них взялся обслуживать новые, лесные биостанции, но это оказалось немногим по силам. Люди болели, даже те, кто пользовался средствами защиты. Частота тока была иной, да и сопутствующие электромагнитные блуждающие поля … Но потом столичные умы предложили дьявольскую затею. Я во многом не разбираюсь. Суть затеи такова, что человека скрещивают с аккумуляторной батареей. Конечно, не с той, какую мы привыкли видеть в обиходе, а ту, лесную… У меня в голове путаются мысли, господин Кубис, так что простите… После той операции люди перестают быть людьми, в плане физиологии, да и прочего. Им уже без надобности пища, одежда. Они потребляют энергию из поля, окружающего такую лесную станцию. У них меняется почти всё. Внешность, сущность, язык. Но об этом узнаёшь потом. Мне кажется, да это совершенно точно, что затеявшие всё учёные и сами не до конца понимали всю затею. Они получили совершенно новую разновидность человека – энергетическую. Их так и назвали – «электриками». Мой брат Кастор бедствовал. Он согласился на то, чтобы подвергнуть себя эксперименту. Он и его жена. На полученную за это сумму кредита он хотел сделать счастливым сына, Квиннета. Кредит положен в банк, на его имя, но воспользоваться им нам до сих пор не удавалось. Квиннет ещё несовершеннолетний и не может иметь доступа к счёту, даже если этот счёт – его. Но скоро, скоро этот день настанет, и мы уедем отсюда, чтобы забыться, забыть …
Судя по всему, этот человек многое пережил, передумал, и мысли его были печальны. И сейчас он, не выдержав всего этого груза переживаний, залился слезами, не стесняясь нимало присутствия чужого человека. Хай Стелл не хотел ждать, пока он успокоится.
-- Кен, ответь мне ещё на пару вопросов.
-- Я слушаю вас, господин Кубис, -- ответил бедняга, вытирая лицо ладонью.
-- Помнится, ты говорил, что встречаешься со своим братом.
-- Раньше встречался. Теперь нет. Тогда, после операции, Кастор много тосковал. Я даже не знаю, как это назвать. Их чувства уже не похожи на наши. Он мне сам говорил. У них даже язык свой, особенный. Может это их учёные сразу так запрограммировали. Я бы его никогда не признал, если бы он не подошёл ко мне сам, там, в лесу. Они могут быть совершенно незаметными и прятаться так, что нипочём не догадаешься, что рядом находится кто-то из «электриков». Так вот, Кастор подошёл ко мне и спросил про Квиннета, мол, как он там. Потом он рассказал про счёт в банке. Нам про это ничего не говорили. Если бы Кастор не сообщил, всё бы бесследно сгинуло. Он ещё что-то говорил, но я мало понимал его. Голос больше походил на шуршание, слова были скомканы, как бумага.
-- Можно с ним встретиться?
-- Я не знаю … Вряд ли.
-- Сделаем попытку.
Вместо ответа Кен повернулся, пожал плечами и направился к видневшейся неподалёку стене кустарника, за которым начинались ровные шпалеры лесных угодий, выполняющие роль преобразователи лучистой энергии света в электричество. Хай Стелл направился следом, оглядевшись по сторонам.
Какое-то время они двигались прямо, потом Кен начал петлять, поворачивая то вправо, то влево. Стелл сообразил, что его провожатый выбирает не самые густые заросли. Побаливала голова, но Хай старался не обращать на это внимания. Время от времени Кен подносил руку к лицу, а потом двигался дальше. Скоро Стелл понял, что тот дует в какую-то трубочку вроде свистка, но никакого звука слышно не было. Должно быть, регистр его был слишком высок для человеческого уха.
Вдруг Кен остановился. Сделал он это так неожиданно, что Хай налетел на его спину. Проводник дёрнулся, но остался стоять.
-- Вот он – «электрик», -- шепнул Кен. – Видите, впереди, у самого края просеки.
Хай Стелл напряг зрение и … разглядел. Действительно, там стоял человек, человеческое существо, имеющее кожу серо-зелёного цвета. Волосы его походили на траву и свисали лохмами, закрывая большую часть головы так, что лицо можно было разглядеть с большим трудом. Грудная клетка была неподвижна и непонятно, дышало существо или нет, руки свисали почти до колен, длинные тонкие пальцы слегка шевелились, словно «электрик» перебирал невидимые струны. Ноги уходили в траву, и ступни нельзя было рассмотреть. Одет он был в нечто бесформенное, то ли мешковатый комбинезон из серой ткани, то ли это был открытый халат.
-- Пойдём к нему? – Спросил Стелл у спутника.
-- Ш-ш, -- зашипел тот. – Подождите, дайте ему привыкнуть к нам. Они избегают человеческого общества, без особой необходимости.
-- А он может напасть на нас? – Вдруг поинтересовался Стелл.
-- Не знаю. До сих пор я над этим не задумывался. Зачем это ему? Разве что защищаться от нас? Но мы ведь не собираемся нападать на него, или вы …
-- Ни в коем случае, -- упредил вопрос Хай. – просто спросил. Из любопытства. Опасен ли он. Уж больно необычно выглядит.
-- Мне самому не по себе сделалось, когда я первый раз увидел, -- признался Кен. – А после того, как оно заговорило, и я узнал в нём Кастора, я вообще почти неделю не спал. Во имя Сущего …   
Они постояли немного, переговариваясь в полголоса, поглядывая на существо. «Электрик» оставался на месте без движения. Должно быть и он приглядывался к незнакомцам. Пауза затягивалась. Наконец Стелл решил действовать. Он вытянул в стороны и вверх обе руки, заулыбался во весь рот и подмигнул «электрику».
-- Эй, как там тебя, привет. Понимаешь ли ты меня?
В ответ существо прошелестело. Хай скосил глаза на спутника, но тот лишь пожал плечами. Стелл приободрился и продолжил:
-- Прошу прощения, что явился сюда без предупреждения. Нужда заставила. Дело в том, что недавно, вчера, здесь, в лесу, опустился неисправный флайер. Там находились два человека. Совершенно посторонние люди, не с Клайва. Это были мои товарищи. Они искали своего друга. Друг нашёлся. Он был в этом лесу, но попал сюда тоже в результате аварии. Я рассказывать долго не буду, но один из тех людей исчез, пропал, вместе с аварийной машиной. Можешь ли ты рассказать мне о том случае?
Существо присело, наполовину скрывшись в траве. Пряди «волос» раздвинулись, и Хай увидел глаз. Глаз был большой, выпуклый, и не имел зрачка. Точнее, зрачков было множество, и все они сливались. Существо наклонило голову.
-- Расскажи мне, если что знаешь об этом? – Попросил Стелл. «Электрик» вытянул шею и начал … петь. Во всяком случае этот заунывный шёпот больше всего напоминал песню ветра, заблудившегося в листве одинокого старого дерева.
-- Он … отвечает, -- заявил Кен, раскрыв рот. – Честное слово. Я плохо понимаю. Что-то о чужих людях. Они появились … вон оттуда … взяли … или схватили … вашего товарища … Не могу понять … Что-то о силе или мощи … Он говорит, что они видели ещё одного, помогли ему …
-- Подожди. Спроси его о тех, кто увёл Сэнди Грея.
-- Грея?
-- То есть того, кто оставался у машины. Он сказал, что того схватили. Спроси – кто?
«Электрик» снова зашелестел, а Стелл остро пожалел, что не прихватил с собой переносный компьютер со звуковым анализатором. Собираясь на территорию энерголеса, он решил оставить всю электронику, не желая рисковать. С собой прихватил десантный тесак, да ещё пару вещичек из арсенала спецназа.
-- Он говорит о каких-то «свистунах». Кто это, я даже не представляю.
-- Хорошо. Это уже – прогресс. Спроси его, нельзя ли встретиться с кем-то, кто знает о нашем человеке или тех «свистунах» больше его. Скажи, что нам это очень нужно. Мы хотим спасти нашего друга.
-- Как я могу ему сказать? – Развёл руками Кен и вдруг вскрикнул: -- А где он?
И в самом деле, существо успело исчезнуть, отступив за дерево, или спрятавшись в густых зарослях высокой травы. Причём было сделано это столь искусно, что ни один из них не заметил того мгновения, когда «электрик» спрятался. И Кен, и Стелл крутили головами, выискивая знакомый силуэт.
Первым качающиеся ветви заметил Хай и указал на них Кену.
-- Смотри, вон он. Бежит.
-- Он не убегает, а наоборот – приближается. К тому же их двое. И какие-то другие.
Стелл уже понял, что эти существа отличались от первого. Они были крупнее и двигались, раскачиваясь из стороны в сторону, помогая себе длинными руками. Кен испуганно вскрикнул, повернулся, чтобы бежать, и тут оба существа вытянули в его сторону руки. Хай моментально отреагировал на это и отпрыгнул в сторону, а Кен сплоховал, не успел, лишь закричал, схватившись за голову. Тело его изогнулось. Он ещё падал, безуспешно пытаясь удержаться на ногах, а Стелл уже метнул в сторону нападавших крошечный серый цилиндрик.
Сухо треснуло. Будто сломалась высохшая ветка кустарника. Стелл не стал дожидаться, подхватил падающее тело Кена, рывком взгромоздил его на себя и, крупными скачками, помчался обратно. В ту сторону, откуда они пришли. На ходу он оглянулся. Тех, больших, что напали на них, не было. Хай припустил что есть силы.
Конечно, попасть в радиус действия импульсного нейрошокера удовольствие малоприятное. Кажется, что в каждый квадратный миллиметр тела вонзили по острой иголке. Стелл уже не раз испытывал действие подобного шокера, и ничего, через час всё проходит, кроме неприятных воспоминаний. Как на него реагировали нападавшие, было непонятно, но они хотя бы отстали. А Кен вон сознания лишился, лишь изо рта капала слюна, а глаза закатились. Чем же они его так приголубили?
Хорошо, что идти не пришлось далеко. Он выбрался из энерголеса в кустарник, ещё раз оглянулся, а потом решительно двинулся к домам. Откуда-то появился Квиннет. Он испуганно вскрикнул, подбежав. Схватил за руку Кена.
-- Дядюшка Кен?! Что с тобой?
Висящий на плече Хая попытался что-то сказать или это просто показалось разведчику. Не останавливаясь, он вошёл в дом и осторожно сгрузил Кена на кровать. Пока Квиннет стягивал с дяди сапоги, Стелл уже вернулся обратно и прижал ко груди больного серую коробочку автоматической аптечки. Компьютерный сканер зажужжал, делая анализ, а затем впрыснул определённую им комбинацию лекарственных средств. Белое лицо Кена начало розоветь. Квиннет спросил у Стелла:
-- Что произошло?
-- Похоже, что на нас напали, -- спокойно и даже как-то буднично ответил Хай, пытаясь намекнуть мальчику этим, что если опасность была, то она осталась в прошлом. Но тот не заметил этих намёков.
-- Кто? – Продолжал расспрашивать подросток. – Бандиты?
-- Не знаю, -- признался Стелл. – Вряд ли. Они совсем не похожи на людей.
-- «Э…электрики»?
-- Вряд ли. Тот, с кем разговаривал Кен, был другим, а те, что позднее напали, они были массивнее. Должно быть, это … охрана. Да, ты случайно не слышал о «свистунах»?
-- Н…нет, -- пожал плечами Квиннет, с трудом сдерживая подступающие слёзы, и оттого делающийся всё более суровым и насупленным, -- но, может, о них что-то слышала тётя Кэтрин.
-- Тётя? – Переспросил Хай. – Она здесь?
-- Нет, но должна вот-вот приехать. Только что по связи она предупредила.
Послышался шум опускающегося флайера.
-- Должно быть, это она!
Кеннет в мгновении ока оказался снаружи, а Стелл надел на себя широкий пояс, утяжелённый блоком отражений, прикрыл пояс полами куртки, проверил, насколько легко достаётся портативный лучемёт, а также тесак. А ещё через мгновение распахнулась дверь.
-- Знакомьтесь, тётя, -- затараторил Квиннет, -- это господин Кубис. Он приятель двух господ, которые попали к нам недавно …
-- Помолчи, пожалуйста, Квиннет, -- попросила низким, музыкальным голосом невысокого роста женщина, с яркими, фиолетового оттенка глазами, оценивающе пробегая взглядом по спортивного сложения фигуре гостя. – Я сама поговорю с ним. А где же Кен? Он дома?
-- Дома … -- ответил подросток. – Только он …
-- … Потерял сознание, -- докончил его мысль Хай, оставаясь серьёзным. – в результате наше похода в энерголес.
-- Зачем это Кену понадобилось идти вместе в сами в лес? – С недоверием спросила женщина, оставаясь при этом совершенно спокойной. Любая другая на её месте проявила хотя бы тень беспокойства. Если этого нет, то значит либо она вооружена и умеет этим оружием пользоваться, либо … либо её кто-то прикрывает.
-- Я его попросил, -- улыбнулся Хай, демонстрируя всеми силами своё добродушие и открытость, но женщина продолжала его насторожённо разглядывать.
-- Это долгий рассказ … -- продолжил Стелл, не дождавшись расспросов со стороны хозяйки. – Мы – гости на Клайве и попали здесь в трудное положение. Ваш Квиннет помог нам, Кен тоже проявил понимание …
-- … И теперь лежит без сознания? – Перебила его Кэтрин. – Я не очень понимаю…
-- Всё в порядке, Кэт, -- послышался слабый голос. Все повернули головы. У входа в спальню стоял Кен. Он был ещё слаб и плохо держался на ногах, но был готов говорить. – Они действительно попали в беду, Кэт. Господин Кубис прибыл на помощь к своим друзьям.
-- Что с тобой, Кен?
-- Уже всё в порядке. Похоже, что в меня угадал энергоразряд «стражей». Я оказался не так ловок, как господин Кубис, не успел увернуться. Тогда, видимо, и потерял сознание. Очнулся вот только сейчас. Услышал ваши голоса. Повторяю, Кэт, этому человеку можно доверять. Без нас ему трудно будет что-либо сделать.
-- Хорошо, -- ответила Кэтрин, хотя по голосу её можно было понять, что соглашается она вопреки собственному мнению, а только доверяясь опыту мужа. – Что же вы хотите знать?
-- Кто такие «свистуны»? И что же это за «стражи»?
-- «Стражей» вы уже видели. Когда появились первые биоэнергетические станции, то есть леса, энергетики столкнулись с проблемой их обслуживания. Обычные люди не могли там долго находиться, без существенного вреда для здоровья. Тогда кто-то предложил вывести новый сорт людей. Нашлись и добровольцы. Так появились «электрики». Дела пошли настолько хорошо, ведь получаемая энергия лилась щедро и не несла больших расходов, что решили продавать технологию на сторону. Вместе с технологией продавали и готовый штат обслуживающего персонала, обученного, готового, в силу своей особенности не требующего почти ничего. Так появились рабы нового поколения. Часть нашего общества была против подобных экспериментов, но правительственные структуры мало прислушивались к их речам. На свою беду те были слишком уж многословны и малодейственны, но, когда рабов начали поставлять на другие миры, появилась целая организация, готовая не только говорить, но и действовать. Они начали противодействовать поставкам за пределы Клайва биоэнерготехнологий. Правительство и бизнес, почувствовав будущие гигантские прибыли, попытались ограничить деятельность организации «Противостояние». Надо признать, что опыта в этом деле у них гораздо больше, чем у нас … у них …
-- Уважаемая Кэтрин, -- улыбнулся Хай, -- я понял, что вы принадлежите к числу сторонников «Противостояния». Всё в порядке. Наверное, живи я на Клайве, давно был бы уже среди вас. Ненавижу диктат и рабство. Продолжайте, пожалуйста.
-- Что тут продолжать, -- женщина вся как-то поникла, -- Полиция и Служба безопасности Квеста разгромила штаб нашей организации. Сохранились жалкие остатки, базировавшиеся в других городах, и мало связанных с центральным штабом. Кажется, нам уже не подняться до прежнего уровня, чтобы качественно противостоять административным структурам.
-- А кто такие «свистуны»? – Полюбопытствовал Стелл.
-- Ах да, -- улыбнулась Кэтрин. – У нас было в организации крыло экстремистов, которые собирались бороться силой. В основном молодёжь, или бывшие военные, но таких там было мало. Они фактически отделились от «Противостояния» и начали действовать самостоятельно. При разгроме организации они пострадали наименее. Сказалась в первую очередь их изолированность. Конспироваться они умеют. Теперь практически всю действенную работу они и ведут.
-- Почему их называют «свистунами»?
-- У них на вооружении имеются высокочастотные генераторы. Звуковыми колебаниями они разрушают коммуникации тех биостанций. Вроде как свистом. «Свистдеструкторы» не прижились. Так они сами себя именуют. Но название «свистуны» оказалось более живучим.
-- А «стражи»?
-- Я точно не могу сказать, -- нахмурилась Кэтрин. – Эта тема не раскрывается. Должно быть учёные Квеста имеют поддержку извне. Не так давно они сумели вывести новый вид «электриков», специально для силовых действий. Они также могут безвредно для себя находиться в электрическом поле леса, умеют генерировать энергию и выбрасывать её в нужном направлении. Это настоящие солдаты, воины. Если обычные «электрики» безмолвны, пугливы и миролюбивы, то эти агрессивны и сразу пытаются напасть. Я не понимаю, как вам удалось вырваться, если они на вас набросились. Тех, кто всё же уцелел в ходе нападения со стороны «стражей», увозят потом на автоматизированных флайерах и допрашиваются в полиции. Вы же ушли сами. 
-- Я уже говорил вам, -- пояснил Стелл, -- что прибыл сюда выручать своих друзей. Для этого я подготовился к разного рода трудностям. Прихватил кое-что из арсенала вооружений. Это меня и выручило. Я отпугнул ваших «стражей» и уверен, что они получили хорошую взбучку. Да и нам с Кеном удалось уйти без существенного вреда для здоровья.
-- Предположим, что так. Надеюсь, что я удовлетворила ваше любопытство?
-- Отчасти. Ведь мои друзья остаются по-прежнему неизвестно где. Если они у «свистунов», есть ли способ связаться с ними?
-- Я не знаю, -- задумалась Кэтрин, -- разве что спросить у моих друзей. Они только что доставили меня сюда. Вряд ли они успели улететь далеко.
Не говоря больше ничего, она достала из сумочки коммуникатор и вызвала некоего Августа.
-- Август, у меня всё в порядке. Необходима твоя помощь … Нет, это лучше говорить лично. … Да, важно … Хорошо, буду ждать.
Действительно, ждать не пришлось долго. Через несколько минут над их головами промчался небольшой флайер грязновато- серого оттенка, скрылся за группой строений, выпорхнул снова и опустился. Хай Стелл хмыкнул. Из воздушной машины выскользнул человечек.. Сначала Стел принял его за подростка, но потом понял, что это взрослый мужчина. Просто такое у него было телосложение – короткие руки, короткие кривоватые ноги, приплюснутое лицо с короткой причёской и редкими усами. Казалось, что у него был некий генетический эффект, но глаза при этом были ясными и умными. Он первым протянул руку Стеллу – после коротких переговоров с Кэтрин и Кеном.
-- Должно быть, помощь нужна вам, господин …
-- Кубис, -- подсказал Хай Стелл.
-- Что бы вы хотели услышать?
-- У меня есть сведения, что моих друзей захватили люди, именуемые «свистунами». Здесь какое-то чудовищное недоразумение. Мои люди находились случайно на этом мире и не участвуют в вашем противостоянии. Мы даже могли бы помочь вам, но только вне Клайва.
-- Я понимаю ваше желание спасти своих людей. Но «свистдеструкторы» трудно идут на контакт. Как же с вами быть?
-- Август. Надо помочь ему.
Кэтрин взяла Августа за руку и заглянула ему в глаза. Кен отвернулся, глянув на близкую стену леса. Стелл стоял с непроницаемым лицом. Взаимоотношения этих людей не должны мешать разрешения их проблемы.
-- Хорошо. Я постараюсь …
-- Эй, Август! – Из дверей флайера выглянул ещё один человек в шлеме. На лице его читалась тревога. – Сюда двигаются полицейские танки. Не менее трёх. Надо уходить!
-- Что происходит? – Испуганно вскрикнул Кен.
-- Не могли ваши «стражи» поднять тревогу? – Быстро спросил Стелл. – После неудачного нападения на нас.
-- Апостол Жизни! – Закричал Кен. – Я об этом не подумал.
-- Уходите, -- сказал Стелл. – Я сумею здесь спрятаться. Меня им не найти.
-- Вы хотите остаться? – Глаза Августа прищурились и превратились в крошечные буравчики. – Почему?
-- Мои друзья у «свистунов», -- быстро заговорил Хай. – Власти не должны связывать нас с вашим Сопротивлением. Если вас схватят, а такое может случиться, я не должен оказаться с вами «в одной лодке». Иначе это окончательно погубит нас всех.
-- Скорей, -- закричал пилот. – Они уже близко!
-- Хорошо, -- кивнул Август. – Оставайтесь, если вы так желаете.
-- Квиннет, -- кричала тем временем Кэтрин. – Где ты?
-- Кэтрин, -- Кен был уже внутри флайера, -- залезай в машину.
-- Квиннет!
-- Скорее …
-- Эй, -- послышалось с крыши самого высокого здания. – Сюда идут «стражи». Целый отряд. Их там много …
-- Квиннет! – Закричала со слезами в голосе Кэтрин. – Скорей, беги сюда. Мы уходим!
-- Он не успеет, -- закричал пилот. – Или не успеем все мы …
-- Улетайте, -- предложил Стелл. – Я его спрячу. А потом мы найдём друг друга.
-- Смотри, незнакомец, -- сказал Август, -- ты отвечаешь за парнишку головой. Помни, твои друзья у людей, с которыми могу связаться только я. Помни об этом.
Последние слова звучали уже в воздухе. Флайер, стремительно набирая скорость, скользнул в сторону широкой полосы между диким лесом и биостанцией. Хай Стелл проводил его глазами и направился к зданиям, откуда уже бежал Квиннет.
-- Дядя Кен! Тётя Кэтрин!
Вдали тем временем показалась точка. Через пару мгновений она распалась на три части. Это быстро приближались гравитанки полиции. Стелл поймал бежавшего подростка и прижал к себе, нащупывая одновременно свободной рукой кнопку запуска блока защиты. После активизации отражающее поле окружило их силовым коконом. Для стороннего зрителя, если бы такой сейчас вдруг оказался здесь, они просто исчезли. Были тут, а уже в следующий миг растаяли, испарились. Над их невидимыми головами с громким гудением пронеслись стремительные силуэты. Полицейские спешили догнать подозрительный флайер. Заметили они оставшихся на земле или всё их внимание было сконцентрировано на удаляющейся машине? Засверкали молнии. Это гравитанки открыли огонь по флайеру. Или они таким образом его пытались остановить, или у подпольщиков на машине стоял форсированный движок.
За лесной стеной внезапно полыхнуло. Докатился рокот взрыва. Неужели они попали во флайер с беглецами? Стелл замер. Видимо его тревога передалась подростку, и тот забился в руках разведчика, закричал срывающимся голосом.
-- Дя-я-дюшка Кен! Тётя Кэ-э-этрин!
Стелл закрыл его рот ладонью и, увлекая за собой Квиннета, двинулся мимо зданий к ангару, где раньше хранился технический инвентарь, а теперь ветер гонял мусор. От кустарника к ним приближался отряд тех, кого Кен, Август и остальные назвали «стражами». Теперь он мог отчётливо разглядеть этих существ.
Больше всего «стражи» напоминали своим сложением обезьян. Только если животных покрывала длинная или короткая шерсть, то «стражи» имели грубую тёмную кожу, отдалённо напоминающую складками древесную кору. Впереди идущий был покрыт плетями то ли мха, то ли лишайника, который подрагивал при ходьбе. Этот «страж» держал в руках дезинтегратор материи, поводя широким раструбом ствола из стороны в сторону. Ещё у «стражей» была пара лучемётов и старое ружьё, стреляющие пулями. Остальные были вооружены холодным оружием – длинными копьями или пиками, с крючьями на конце.
Приплюснутые головы «стражей» имели прижатые к черепу уши, носы с вывернутыми ноздрями, словно они постоянно к чему-то принюхивались, и глаза с меняющими форму зрачками. Должно быть, они могли видеть в разных регистрах световых волн. Но всякий случай Стелл, по-прежнему обнимая парнишку, отступил вглубь пустого павильона. Там стоял штабель ящиков, непонятно чем заполненных, и разобранный тягач, со снятым антигравом.
-- Отпусти меня, -- внезапно рванулся Квиннет. – А-а-а!
Осматривая ангар, Хай потерял осторожность, и подросток попытался воспользоваться этим, чтобы вырваться. Должно быть, при виде приближающихся «стражей» он испытал шок и запаниковал. Стелл моментально закрыл ему рот, но было поздно. В ангар ворвалось сразу несколько «стражей». Тот, что держал в руках дезинтегратор, сразу выпалил по штабелю ящиков. В них образовалась брешь, и они посыпались, переворачиваясь и рассыпаясь на части. Остальные открыли огонь из лучемётов, обстреливая эту разрушающуюся кучу.
Воспользовавшись создавшейся суматохой, Стелл, невидимый для всех, передвинулся к массивной опоре, поддерживающей свод. Тем временем «стражи» перенесли огонь на разобранный тягач и разрушили его в мгновение ока. Пальнув в разные стороны «для острастки» «стражи», под недовольное ворчание старшего из них, заковыляли к выходу. Снаружи слышны были треск и грохот. Наверное, остальные страшилища разрушали опустевший посёлок энергетиков.
Шедший последним старший вдруг повернул голову и глянул прямо на опору. Затем начал поворачивать туда дезинтегратор. Первой мыслью Стелла было выключить отражающую защиту и пристрелить чудовище, но он сдержался, сжал в объятиях всё ещё бьющегося Квиннета, и рухнул на пыльный бетонный пол. Ударил разрушающий заряд. И в опоре появилось отверстие. По стояку побежали трещины, опора натужно захрустела, затрещала, начала оседать. «Страж» довольно заухал, повернулся и вышел в ворота.
Подхватив потерявшего сознание подростка, Хай метнулся к обломкам трактора. Только там можно было ещё найти защиту от оседающего свода, терявшего точку опоры. Кругом падали куски обшивки, поднимая облака пыли, а затем затрещал весь купол и, с грохотом, распался.
Стелл прыгнул к изуродованному тягачу, втолкнул внутрь Квиннета, начал протискиваться между исковерканными стенками, когда на них обрушилась крыша павильона. Всё затянуло густой завесой пыли.
На грохот обернулись ближайшие «стражи». Они как раз закончили разрушать посёлок и теперь двигались обратно к своему дому. За их спинами горели развалины, бывшими недавно жилищами, пусть и заброшенными. На месте ангара громоздилась куча обломков. Главный «страж» довольно гукнул и приказал двигаться проворней.
+ + +
-- Ваш товарищ сознался во всём, -- сообщил Курт Клайдерманн Янеку. – Вы здесь, на Клайве, занимаетесь проблемами экономики своего Мардука. Вашей задачей является найти способ вытянуть из нашего мира побольше кредита и поправить тем собственные дела, довольно плачевные. Можно признать, что основания у вас имеются и довольно серьёзные, но мы постараемся их развеять. У Клайва имеются покровители в Мемфисе и довольно влиятельные. Так вот, для них – ваш барон не более, чем мелкая сошка. Тем более, что мы можем обвинить вас в участии в борьбе против правительства Клайва на стороне бунтовщиков. Во всяком случае, ваш товарищ, господин Симменс, готов всё подтвердить. Да и с бунтовщиками скоро будет покончено. Только что была уничтожена очередная группа. Они пытались уйти от наших полицейских танков на скоростной машине. И – неудачно. Та же участь ожидает остальных, кто не желает сотрудничать с правительством Клайва. Подумайте, господин Чижевски, хорошо подумайте, прежде чем давать окончательный ответ.


Глава 11. Ультрадейтерий как элемент имперской политики.
Звуки сирены наполнили обширное помещение акустическими сполохами, которые, казалось, гонялись друг за дружкой, чтобы пожрать в припадке неуёмной агрессии. Файф оф Кровус вслушивался в те переливы, задрав выступающий подбородок и подняв кустистые брови. В этот миг он размышлял. О чём? Подумайте сами …
-- Подумайте сами, господин Кровус, -- вкрадчиво сказал Шин, -- не отводя взгляда от лица доктора, -- о своём положении. Вы человек науки, имеющий многочисленные признания своих успехов, которые остались в прошлом. Будет ли такое же признание в будущем, это зависит в данный момент только от вас.
-- Как вас …-- открыл, наконец, рот доктор.
-- Шеннон, -- тут же ответил Шин. – Пол Шеннон, если вам будет угодно.
-- Мне угодно было бы, если вас здесь не окажется.
-- Но этого не может быть, -- усмехнулся «охранник», -- потому как нас сюда доставили именно по вашему приказанию.
-- Это какая-то досадная ошибка.
-- Может быть, -- пожал плечами Григ Шин, -- но разумный человек всегда найдёт способ преобразить собственную ошибку в личное достижение.
-- Не буду с вами спорить. Не имеет смысла. Лучше скажите, что вы собираетесь делать? Ведь сейчас лаборатории заполнятся солдатами.
-- Лично я в этом сомневаюсь, -- ответил Шин. – Насколько я разбираюсь в имперских секретах, обычных десантников сюда вряд ли допустят. К чему им, да и вам, лишние пересуды на базе?
Оба одновременно посмотрели на обугленные тела эйнхериев. В них по-прежнему не было ничего человеческого, даже теперь, когда выгорели их негуманоидные мозги. Кровус даже поёжился, тогда как его невольные гости оставались спокойными. Доктор поднял голову.
-- Вы не те, за кого себя выдаёте, -- хриплым голосом приговорённого к смерти сделал он вывод.
-- Вот видите, -- с сарказмом произнёс «Шеннон». – У вас появляется интерес к жизни. Любопытство – одна из основ. Чтобы продолжить обоюдоинтересную беседу, нам придётся покинуть это помещение. Меня не устраивает такое соседство – трупы начинают смердеть, да ещё и любопытствующие. Они вот-вот полезут изо всех щелей.
-- Но куда же нам деться? – Растерянно спросил Кровус. – Снаружи к нам сейчас приближается отряд охраны.
-- Вам видней. Ведь вы тут уже сторожил. Знаете ходы да выходы. Общаетесь вот с местными аборигенами. Они-то вряд ли ходят там, где ошивается ваша охрана.
-- Да, -- признался доктор. – Те чудовища имеют собственные тоннели. Но они ведут в ту часть города, которая ещё не до конца исследована.
-- Вот и прекрасно, -- обрадовался «Шеннон». – Совместим приятное с полезным. Продолжим наш содержательный разговор и осмотрим достопримечательности эйнхериев. Всю жизнь мечтал, знаете ли. А вы, госпожа Белунг?
-- Нам пора, -- коротко ответила Омо Занц.
Достав из поясной сумки пару наручников с молекулярным сцеплением, она быстро заковала доктора, а Григ Шин дополнительно присоединил к наручникам прочный шнур, второй конец которого замкнул на своём поясе, после чего подмигнул Кровусу.
-- Видите, господин доктор, как мы сейчас близки? Вроде матери и ребёнка. Мы будем вас беречь и защищать. Надеемся, что вы по достоинству оцените такую опеку. Показывайте дорогу.
Руководствуясь короткими наставлениями, они двинулись в глубину зала, где не было уже сооружений имперского научного центра и лишь усиливающееся гудение энергетической установки давало знать, что они ещё находятся в пределах цивилизации.
Они едва успели войти в тень нависающих сводов, как площадка перед лабораториями заполнилась людьми в комбинезонах усиленной защиты. Они деловито осмотрели все помещения, не остановившись даже у останков чудовищ. Должно быть, они уже не раз встречались с подобными противоестественными созданиями. Это были настоящие профессионалы. Моментально оценив обстановку, осмотрев трупы, они организовали погоню за беглецами, захватившими доктора Кровуса. Возглавлял отряд полковник Хорк Абериус, ветеран всевозможных войн и всяческих конфликтов, теоретик и практик засад и диверсий, высоченного роста громила, с лицом настоящего мыслителя. Такое впечатление создавал необычайно большой лоб, в данный момент сокрытый под шлемом.
По неким доступным ему признакам Шин установил, что за ними сноровисто движутся люди. Хотя те и действовали совершенно бесшумно, но разведчика уровня Шина было трудно провести. Необходимо было увеличить скорость передвижения, но их стопорил доктор. Он вдруг начал спотыкаться и падать, поднимаясь медленно и со стонами. Пришлось, для профилактики, сунуть ему под нос дуло лучемёта. Это чуть улучшило координацию движений медика, но большой роли всё же не сыграло.
«Занц, ты меня слышишь»?
«Да».
«Дальше пойдёшь одна. Я вас догоню».
«Что ты собираешься предпринять»?
«Загляну к реактору. Вряд ли нас ждут там».
«Будь осторожен».
Со стороны казалось, что они лишь переглянулись, но вдруг «Шеннон» отстегнул от пояса поводок с доктором и бросил его «Белунг», а сам вдруг пропал в одном из тёмных закоулков пещеры. «Сив» быстро прицепила шнур и повлекла Кровуса дальше. Тот оглянулся раз, другой.
-- Куда отправился ваш охранник?
-- Не знаю. Должно быть по малой нужде. Или задержать преследователей, если таковые появятся.
-- Появятся, -- высказался Кровус. – Обязательно появятся. Но что он сделает с ними в одиночку? Это такие бойцы, что …
Доктор многозначительно повёл рукой в воздухе, но тут вспомнил, как его спутники сумели проникнуть в пещеру, и лишь вздохнул.
-- Может быть, -- предположила «Сив Белунг», -- он сумеет найти нужные слова, которые убедят их оставить нас в покое.
-- Вы шутите? Нашли время для шуток. А что, если это последние наши минуты?
-- Вы явно пессимист, доктор. Лично я никогда не теряю надежды и до сих пор, как видите, жива и здорова.
-- Это так, -- согласился доктор. – Но в данный момент всё может быть иначе. Впрочем, если вы мне доверитесь, я могу попробовать взять вас под свою защиту. Давайте, мы спрячемся, а когда подойдут преследователи, я выйду им навстречу. Я никуда не денусь с вашего шнура. Поверьте мне, я знаю этих людей и смогу их убедить, что вы здесь ни при чём. Во всём виноват ваш спутник. Это он вас заставил, а потом сбежал, скрылся. Я даже могу указать им направление. Конечно же, неверное. Ваш человек, этот самый Шеннон, сумеет уйти. Может быть он даже найдёт дорогу отсюда … Я вас убедил?
-- Нет, -- покачала головой «Сив», -- но это не должно вас беспокоить. Мы ещё поговорим на эту, и другие темы, а пока вам лучше помолчать. Вдруг они начнут стрелять на голос, а тут вы … Я вас убедила?
-- Вполне, -- ответил Кровус и ускорил шаг.
Они двигались, стараясь держаться тёмных зон. Время от времени попадались строения самых удивительных конструкций, то приземистых, то имеющих покатую крышу с наклоном в одну сторону, или полностью открытые обзору, под навесом. Внутри виднелись ряды непонятных предметов, то ли мебели такой, то ли это был технический или хозяйственный инвентарь. Всё было покрыто толстым слоем пыли, собравшейся как пригоршни серых кристаллов. Беглецы озирались. Неподалёку мелькнула тень. «Сив Белунг» подняла излучатель. Доктор Кровус зажмурил глаза.
Потому он не сразу понял, что в пещере что-то изменилось. Только через минуту до него дошло, что не стало слышно гудения реактора. И стало темно. Хоть глаза выколи, за ненадобностью.   
-- Что случилось? – Хрипло выдавил он из себя.
-- Пожалуйста, потише, -- шепнули ему прямо в ухо, -- мы здесь не одни. Двигайте ногами, и поживее.
По сводам, по стенам, зашарили лучи фонарей. Теперь, когда преследователей стало видно, можно было ориентироваться, чтобы не столкнуться с ними, нос к носу. Большей частью солдаты двигались к затихшему реактору. Если он перестал работать, то значит кто-то попросил его сделать это. А кому нужен такой ход? Ясное дело – только беглецам. Такова была логика. Логика каждого из всех.
-- Зачем? – Хрипел между тем доктор. – Зачем? Кто позволил выключить реактор?
-- Я, -- шепнули ему, -- я позволил себе сам. А если вы не перестанете болтать, вам зажмут рот.
-- Но вы не по…
Пришлось Кровусу замолкнуть, потому что грубые бесцеремонные пальцы впихнули ему в рот кусок скомканной ткани, а поверх, скрипнув, легла полоса липкой ленты. Теперь доктор мог лишь мычать да таращить глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Миссия проводника для него на этом закончилась. Без лишних слов Шин схватил доктора и взвалил себе на плечи, после чего едва ли не бегом устремился следом за подругой. Омо Занц держалась впереди и двигалась так быстро, как это только позволяла пересечённая местность пещеры, уходившей всё дальше в глубь скалистого хребта.
Собственно говоря, та пещера, где сконцентрировался имперский научный центр, давно уже осталась позади, а они находились в переплетении тоннелей, сходившихся и расходившихся друг от друга произвольно, как это было угодно Природе. Преследователи, если они ещё шли, остались позади, и каждый стремительный шаг отделял беглецов от них. Рискнут ли солдаты оторваться от базы и последовать за беглецами в таинственные просторы Хеля? Мы это скоро узнаем, а пока …
Пока Занц и Шин решили устроить привал. Беспокоил и доктор, переставший даже трепыхаться. Оказалось, что второпях наложенный пластырь частично блокировал доступ воздуха в его лёгкие. Кровус потерял сознание от недостатка кислорода. Но это всё поправимо. Лёгкое похлопывание по щекам и массаж биоактивной точки вернули его к жизни.
-- Поздравляю вас, господин Файф эн Кровус, -- заявил, с лёгкой иронией, Григ Шин. – Мы вырвались из ловушки цивилизации.
-- Вы вывели из строя реактор? – Слабым голосом поинтересовался их подопечный. – Или это мне показалось?
-- Нет, -- подтвердил Шин. – Всё было именно так. Я заблокировал силовую станцию, чтобы приостановить все процессы ваших исследований. Преследователи должны будут вернуться, чтобы восстановить реактор. Что нам и требуется. Это – азы спецподготовки элитных подразделений.
-- Это может стать нашим приговором, -- застонал доктор. – Вы вторглись в ту область, где все ваши знания и подготовка не более, чем дополнительная обуза. Это совсем иной мир, где не нужны ваши хвалёные умения. Они даже вредны.
-- Это почему?
-- Очень просто, -- хрипел Кровус. – Реактор давал энергию на линии силовой защиты. Она изолировала станцию от тлетворного воздействия ультрадейтерия.
-- Это ещё что за воздействие?
-- Довольно жёсткое воздействие неизвестного изотопа сверхтяжёлого кристаллического водорода. Это он повинен в том, как действует Хель на нифльхеймцев.
-- Становится интересней с каждым словом. Правда, Сив?
-- Это касается в первую очередь вашей нифльхеймской подруги. Поверьте мне. Ей будет достаточно нескольких часов, чтобы получить усиленную дозу облучения. А если это будет продолжаться более суток …
-- Что произойдёт в этом случае? Почему вы замолчали?
-- Через сутки передозировка воздействия будет настолько сильна, что Белунг не сможет двигаться. Она заснёт, а потом впадёт в кому. Так как она останется в зоне действия минерала, то начнутся изменения в организме. Она будет перестраиваться по программе, неизвестно кем заложенной в это место. Мы ещё не до конца разобрались в его механизме. Она умрёт. Как бы умрёт. Но где-то через пять- шесть суток наступит пробуждение. Или возрождение. Только это будет уже больше не человек, в привычном нам понимании. Это уже будет эйнхерий., с жизненным опытом Сив Белунг, но с совсем другой моралью и жизненным путём, если хотите.
-- Спасибо, -- меланхолично отозвался «Шеннон», -- как-то не очень.
-- Что – не очень? – Переспросил доктор, в состоянии сильного недоумения.
-- Жизненный путь, который вы пообещали бедняжке Сив Белунг. Что скажут её родственники? Они будут очень разочарованы. Я пытаюсь выражаться максимально мягко. Чтобы вас не нервировать. А как сказывается излучение ультрадейтерия на организм обычного имперского гражданина? Кажем, вас или меня.
-- Влияние тоже будет. Мы ведь находимся в самом эпицентре месторождения. Только оно будет не столь ярко выражено. Мутационных изменений не будет, разве что совсем уж незначительных, но может наступить летальный исход.
-- Вы меня успокоили, доктор. Аж от сердца отлегло.
-- Не надо шутить. Я говорю совершенно серьёзно. Эта наша авантюра может закончиться смертью. Моей и вашей. Что касается Сив Белунг, то её участь много ужаснее. Она присоединится к ночному племени монстров, что бродят где-то поблизости.
-- Это точно?
-- Совершенно точно, -- едва не закричал доктор.
-- Вы говорите так, -- медленно продолжил Григ Шин, -- словно уже провели не один десяток экспериментов на организме несчастных нифльхеймцев, и других граждан Империи … Вы молчите? Это заменяет самое искреннее признание. Но я вам верю. Относительно нашей участи и участи тех, кто положил свои жизни на алтарь вашей науки. К таком случае напрашивается вопрос – что же нам делать дальше?
-- Конечно же – возвращаться, -- приподнялся на локте доктор Кровус. – Вне всяких сомнений. Я возьму вас под личную защиту. Я обещаю. У меня самые высокие полномочия. Я возглавляю секретный научный центр. Созданный при Академии наук Империи, для изучения нифльхеймского феномена. Те люди, что преследовали нас, обязаны мне беспрекословно подчиняться.
-- Вы настолько компетентны? – Осклабился Шин. – Ну что ж, тогда ответьте мне на один вопрос.
-- Пожалуйста. Я вас внимательно слушаю.
-- Когда вы начали экспортировать с Нифльхейма ультрадейтерий и результаты ваших экспериментов?   
-- Три- четыре месяца назад. А эксперименты ещё далеко не закончены, они ещё продол… Но откуда это вам известно?..
-- Спокойнее, доктор Кровус. Не надо дёргаться. Не забывайте о вашем положении. Вы полностью в нашей власти. А что касается меня, то я представляю здесь Службу безопасности Империи.
-- Да? Но я тоже работаю на Службу безопасности. Отдел науки департамента информации. А вы?
-- Головной отдел Гала Орфиса.
-- Приятно встретиться, коллега. Теперь, когда недоразумение исчерпалось само собой, мы, надеюсь, без промедления отправимся обратно?
-- Но как же моя спутница – Сив Белунг? Я несу ответственность за её жизнь и здоровье.
-- Заботу о Белунг я беру на себя. А также все переговоры с Абериусом. Раньше связь с охраной  курировал мой помощник Симорг и его приятель – Захариус Гваэй, большой, кстати, чин в иерархии Службы безопасности. Но и моё слово имеет известный вес.
-- Надеюсь. Вот только … соглашаться на ваши условия мы не станем.
-- Но … почему? Это единственный шанс уцелеть.
-- Почему единственный. Кроме вас в этих трущобах имеются и другие обитатели.
-- О ком это вы? Уж не об эйнхериях ли вспомнили?
-- Да. Если вы сумели установить с ними контакт, то почему бы и мне не воспользоваться случаем. На сотрудника Службы они вряд ли поднимут руку.   
-- Не смешите меня, -- развеселился вдруг Кровус. – Да они и слушать вас не станут. Как только вы появитесь в пределах досягаемости, они вас моментально уничтожат.
-- Не вас, доктор, а нас … и Белунг тоже?
-- Её – в первую очередь. Вы ведь помните, что они с викингами находятся в состоянии открытой и непрерывной вражды. Нужно им только её тело. Через необходимый промежуток времени она оживёт … то есть … тьфу ты … в общем сделается полноценным эйнхерием, а вы … мы … погибнем безвозвратно.
-- Тогда … тогда, уважаемый Файф эн Кровус, мы отсюда двинем пешком. Аж до самого Асгарда. У меня в Витгарде остался контакт. Он обязательно поможет. Выйдем с ним на связь и покинем этот «гостеприимный» мир. Вы, я и Сив. Если она, конечно, пожелает.
-- Я погиб! Мы все погибнем в этом проклятом месте … Оно уже на нас действует… разрушающе … Вы сошли с ума, а я … и я …
-- Будет вам, доктор, успокойтесь. Ещё не всё потеряно. Попробуйте заснуть.
Не слушай возражений и стенаний доктора, он положил, весьма миролюбиво, ему на плечо руку. И нажал на пару активных точек, лишивших Кровуса не только активности, но и ощущений в целом. Файф эн Кровус откинулся и лёг навзничь, не обращая внимания на мелкую щебень под боком.
«Омо, если нас преследуют, то они уже где-то здесь».
«Я думаю так же».
«Хорошо. Разойдёмся. Действуй по обстановке. Если получится, то без лишнего шума. Наша задача – раздобыть комбинезоны для путешествия по пустыне. Постараемся захватить какой-нибудь транспорт, чтобы отвлечь их внимание. Но это потом – сейчас нам необходимы защитные костюмы».
«Задача ясна. Приступаем к действиям».
«Пошли».
Оба одновременно и совершенно бесшумно шагнули в темноту. Где-то хрустнул камушек. На площадке остался безмятежно лежать доктор медицины Файф эн Кровус, усыплённый опытной рукой.
+ + +
Когда реактор перестал мирно гудеть и замолчал, Хорк Абериус отреагировал молниеносно. Двоих своих солдат, которые находились рядом, отослал назад, за техниками, обслуживающими силовую станцию. Остальным сотрудникам условленным свистом распорядился рассредоточиться и замереть. Сам он, вместе с капралом Перри, направился к станции. Там, в специальном отсеке, должно было находиться защитное снаряжение. Станция прекратила работать, и силовое защитное поле улетучилось. Беглецы имели глупость забраться в самый центр месторождений ультрадейтерия, куда даже эйнхерии ходили выборочно. Пусть их, полковнику было всё равно, но ему поступил приказ вернуть доктора Кровуса и Сив Белунг. Со вторым беглецом, Полом Шенноном, было приказано не церемониться. Вне всякого сомнения, он будет защищаться и тогда ребята порвут его на части. Пусть они потешатся. Такая разрядка необходима солдату, чтобы сохранять военную форму.
На техников наткнулся Перри. Капрал, коротким свистом, подозвал командира. Тот появился из темноты, глянул на лежавших людей, хмыкнул, осмотрел их. Все пятеро были живы, но лишены сознания. Тот, кто остановил реактор, был мастером своего дела. С таким интересно будет встретиться. Кто он, Пол Шеннон? Не лучше ли не убивать его сразу, а схватить, подвергнуть обстоятельному допросу, а уж потом устроить парням забаву. Пусть он бьётся сразу против трёх, четырёх, пяти бойцов спецназа. Можно даже сделать ставки … Интересная мысль.
Забрав коконы защитных комбинезонов, Абериус двинулся обратно. Оставив капрала сторожить у станции. Мало ли что, вдруг беглецы вернутся сюда. Вспомнят про защиту, к примеру. Ящик с коконами был не вскрыт. Перри встретит их, он превосходный боец. Надвинув на лицо щиток детектора ночного зрения, он свободно таращился, вглядываясь в фиолетовые всполохи. Вот шевельнулась фигура, лопоухие уши, значит это – Маккуин. Подошёл к нему, выдал кокон. Солдат приспособил его на пряжке ремней снаряжения. Щелчок, и плёнка защитного балахона расправилась, охватив всё тело. Теперь излучение минерала будет обезврежено, отброшенное прочь молекулярным слоем отражающей ткани. Тоненькая плёнка, но какой эффект! Новейшее достижение имперской науки, созданное специально для условий Нифльхейма. Викинги тоже имеют защиту. Они носят украшения из псевдодрагоценных камней, источающих чудодейственную энергию, рассеивающую излучения изотопа.
Один за другим Хорк раздал коконы своим людям, одиннадцати сверхсолдатам, каждому подав условленный знак двигаться в условленном направлении. Посмотрел на движущиеся силуэты в сиреневых всполохах и отправился следом, держа излучатель с поднятым вверх стволом.
На смотровом щитке шлема у каждого солдата имелась схема пещер, а также имелась отметка того места, где в данный момент находился он сам и его товарищи. Все остальные были чужаками, а значит – врагами.
Абериус так расставил своих солдат, что сквозь их цепочку не мог проскользнуть никто, будь он самым искусным лазутчиком. Они двигались вперёд, руководствуясь схемой и остановились, когда тоннели свернули в шахты добычи минерала. Дальше идти не было смысла. Если беглецы забрались туда, то их уже смело можно вычёркивать из списка живых. Минута- две, и наступает состояние полной отключки- комы, которое перейдёт в смерть. Искать там тела не имело смысла.
Приказав своим людям стоять, полковник выдвинулся вперёд ещё на сотню метров и вдруг увидел движущийся силуэт. Одной рукой он направил туда лучемёт, а другой добавил усиления на прибор инфракрасного зрения. Фигура стала заметно ближе, и теперь он понял, что это вовсе и не беглец, а хозяин. Эйнхерий в бугристом комбинезоне, выпуклости которого пульсировали, и в решетчатом шлеме, смотрел на него, положив на сгиб руки лучевой метатель. Абериус махнул приветственно рукой и стал пятиться, не упуская из виду эйнхерия. Мало ли что у чудовища в его уродской башке. Пальнёт вслед и – встречай героя посмертным караулом.
Когда силуэт растаял в отдалении, Хорк повернулся и зашагал к своим людям. Если там стоял тот монстр, то это значило, что мимо него беглецы пройти никак не могли. Скорей всего они где-то затаились, пропустили мимо себя погоню и вернулись на базу. Они попытаются забиться там в какую-нибудь глубокую щель, нору, и отсидеться день или два, насколько куражу в них хватит, чтобы потом постараться улизнуть прочь. Ну, это уже легче. Сейчас они начнут планомерный прочёс пещеры, где располагалась база «Петулло».
Хлопнув по плечу каждого из бойцов своего отряда, Абериус указал им назад. Он превосходно знал любого из них, все их привычки и слабости, если слабости вообще могли быть у этих людей. Например, Сайрус Спок баловался звуковыми наркотиками, Шервер сходил с ума по ножам, собрав уже огромную коллекцию, а Зигмунд Вепрь обожал смотреть записи казней. Некоторые из них он снимал лично. Ну что ж, у каждого в душе сидит свой дьявол. Надо лишь уметь его укрощать.
За безопасность на базе отвечал Захариус Гваэй. Доотвечался. Теперь эта обязанность ляжет на плечи Абериуса. По крайней мере до тех пор, пока из департамента информации не пришлют нового специалиста. Подумать только, информация и специалисты по контрразведке и антитеррору. Правда, прошёл слушок, что там сейчас появился новый отдел – «Гамма», где собрались парни из оперативной службы Януса. На них можно было положиться. Но это не помогло Гваэю. Каким, интересно, образом Шеннон достал его? Или это была Сив Белунг? Про нифльхеймских баб говорили многое, но Хорк воспринимал те рассказы скептически, как сказки.
Когда добрались до силовой станции, где уже вовсю кипела работа, выяснилось, что не хватает троих – Тейлора, Ван Винкеля и Боты. Где же они могли отстать? Все трое замыкали отряд. Неужели проклятые чудовища?.. Им нельзя доверять.
Выругавшись, Хорк Абериус вновь выстроил отряд, куда теперь присоединился Перри, а также те двое, что привели ремонтников. Кто бы там ни был, но им здорово сейчас достанется. Отряд ощетинился лучемётами и аннигиляторами. Церемониться больше не надо. Теперь двигались, как на боевой операции – двое бегут, двое их прикрывают. С одного края шеренги шёл полковник, с другого – капрал Перри. И снова зоркий капрал первым обнаружил пропавших. Они лежали рядком, один рядом с другим, и оружие положено рядом. Нет только защитных балахонов и кое-чего из инструментария, положенного в походных условиях. Не было и пайков- рационов.
Видать, столкнулись-таки они с беглецами, но, расслабившись, не сумели схватить их, а молодчага Шеннон исхитрился справиться со всеми троими. Пусть даже у него на подхвате была та баба, но всё-таки … И сделали они это настолько чисто, что не привлекли внимания остальных. Надо заняться этим Шенноном всерьёз.
Выстроив весь отряд, полковник приказал открыть огонь во все стороны (кроме, понятно, базы). Пещера осветилась пульсирующими выстрелами лучемётов, аннигиляционными разрывами, огневыми вспышками. Если этот шквал огня уйдёт впустую, то Абериус был готов признать своё личное поражение. Он приказал поднять и привести в чувство всё ещё валявшихся солдат. Впереди их ожидает взыскание, но сперва он поговорит с каждым из них, чтобы выяснить обстоятельства проступка.
+ + +
«Как ты думаешь, зачем доктор рассказал нам об ультрадейтерии и о своих связях с имперской администрацией»?
«Я думаю, ответ прост. Он хочет искренностью завоевать наше доверие, стать как бы своим и потом использовать это. К тому же он уверен, что мы не выберемся за пределы «Петулло», а значит, и все секреты останутся здесь же. И знаешь, Омо. В чём-то он прав».      
«Прав в чём»?
«В том, что нам вряд ли далеко уйти от базы. Мы сгинем без следа в этих выжженных излучением пустынях».
«Но сейчас у нас есть защита».
«Согласен. Есть. Но насколько долго нас сможет прикрывать та плёнка? Стоит зацепиться балахоном за острый камень … Я уж не говорю о боевом столкновении».
«Но что же нам тогда делать? Сдаться»?
«Это последнее, что бы я предпринял для нашего спасения. Будем надеяться на наших друзей из клана Белунгов. Сив разберётся в коде Траскона»?
«Она с ним знакома».
«Будем настраиваться на этот план».
Переговорив на ходу со своей напарницей, Шин подошёл к тому месту, где они оставили доктора. На его удивление, Кровус уже пришёл в себя и теперь пытался освободиться, всеми силами. Григ Шин, весьма предусмотрительно, приковал его к сталагмиту. Видимо, доктор имел некую биоблокаду, которая и позволила ему выйти из забытья. Эта технология применялась к очень ограниченному контингенту секретных служб и дипломатического корпуса. Владели подобным секретом и медики, занятые проблемами мозга и нейросистемы.
-- Поздравляю вас, господин Кровус, -- почти меланхолично произнёс Шин, протягивая доктору сложенный кокон балахона, -- и вручаю подарок.
-- Поздравляете – с чем? – С вызовом спросил имперец.
-- С тем, что вы до сих пор ещё живы, с вашей-то энергией. Но лучше посмотрите, что я вам принёс в подарок.
-- Что это?
-- Чрезвычайно полезная вещь для путешествий по здешним пустыням.
-- Какое путешествие?! Какая пустыня?!
По виду можно было догадаться, что Кровус испытывает величайшее разочарование в своей жизни. На какой-то миг Шину даже стало его чуточку жалко, но потом усталость и раздражение взяли своё.
-- Я гляжу, что вам, господин Кровус, трудно угодить. Я вернулся, вступил в сражение с солдатами, которые преследовали нас, уложил их, одного за другим, подобрал нам всем, включая и вас, защитное снаряжение, чтобы выжить в этом опасном мире. И что я слышу в ответ? Недовольство. Вы забываете, уважаемый доктор, что находитесь не в Мемфисе, а на Нифльхейме, да ещё в её самом поганеньком уголке. И – знаете – в чём ваша проблема?
…
-- В том, что вы пытаетесь вести себя здесь, как хозяин, игнорируя настоящую хозяйку, Сив Белунг. Это она должна решать, что делать с вами дальше.
-- Да, -- ответил Кровус, вы правы, но лишь отчасти. Я здесь не хозяин, но и ваша Белунг здесь тоже непрошенный гость, а все эти земли принадлежат страшным мутантам, порождению минерала ультрадейтерия. Что вы на это скажете?
-- Вам виднее, господин Кровус, -- более миролюбиво ответил Шин. – Но это не означает, что нам придётся вернуться. Позади осталось слишком много трупов.
-- Повторяю, что я могу взять под свою защиту. Вас обоих.
-- Говоря о трупах, я имел в виду вас, доктор. До викингов дошли слухи о ваших экспериментах над телами нифльхеймцев. А также и над их женщинами. Думайте, мы не понимаем, почему леди Сив доставили именно сюда?
Вместо ответа доктор побледнел и даже попятился.
-- Я здесь вроде следователя, господин Кровус, -- продолжал Шин, и я бы посоветовал вам поторопиться.
-- Поторопиться? Куда?
-- Подальше отсюда. Если я что-то понимаю в солдатской психологии, то сейчас они откроют огонь, чтобы таким бессильным образом отплатить нам за своих людей.
Следующие несколько минут прошли в большой спешке. Свой балахон Кровус успел натянуть во время диалога с «Шенноном», и теперь все трое мчались прочь. Шин и Занц поддерживали под руки быстро обессилевшего доктора, который едва успевал переставлять ноги и лишь громко сопел носом да вздыхал о чём-то своём.
Когда разразился огненный шквал, все они попадали на землю. Отдельные световые импульсы достигали их прибежища, но уже потерявши убойную силу. За время массированной атаки Шин успел оглядеться и наметить приемлемый маршрут для следующего рывка. Занц лежала рядом, прижав к боку доктора портативный излучатель. Кровус, ощущая твёрдые закраины рефлектора, о чём-то бормотал плаксивым голосом. Кажется, просьбы о помощи он перемежал с самыми грязными ругательствами. Лоск аристократа сошёл с него окончательно.
Выждав с минуту после того, как стихла пальба, Шин встал сам, а потом бесцеремонно поднял доктора. К ним присоединилась и Занц. Осмотр показал, что балахоны не пострадали от вынужденного отдыха на куче щебня.
-- Посоветуйте-ка, господин Файф эн Кровус, -- вежливо попросил Шин, -- как нам выйти наружу, минуя базу и охрану.
-- Представления не имею, -- пожал плечами учёный медик. – Это не входило в мою компетенцию. Я ведь как-то раньше не был расположен бродить по окрестностям. Тут довольно опасно. Этим всё больше занимался полковник Абериус. Ещё делал выходы Гваэй. Но тот занимался преимущественно эйнхериями.
-- Но и вы были не чужды общению с теми монстрами. Помните, в чьём обществе мы вас застали?
-- Издержки профессии, знаете ли.
-- Хорошо. Придётся нам действовать наобум. Но и от разведки нельзя отказаться. Придётся нам разделиться. Вот только я бы не хотел оставлять вас наедине с леди Сив.
-- Это почему?
-- Не льстите себе, доктор. Я вовсе не думаю, что вы успеете очаровать и соблазнить неприступную нифльхеймскую красавицу. Вовсе нет. Я опасаюсь именно её. Что она не сдержит скопившегося гнева и выместит ярость всех своих товарок за те муки, что вы свалили им на головы. Чувствуете?
-- Но … я не сам … меня заставляли … я …
-- Понимаю, что вы хотите сказать. Но это никак не умоляет содеянного. Но, тем не менее, лучше не рисковать. Сделаем так. Леди Белунг отправится вперёд, а мы будем двигаться следом и вести светский разговор, чтобы не заскучать здесь, в этой унылой пустыне.
-- Но вдруг кто-то услышит нас, придёт и …
-- Убьёт? Не волнуйтесь, господин Кровус, мы будем говорить тихо. К тому же я буду настороже и сумею защитить вас, как это делал сегодня уже не раз. А вы в ответ будете откровенны. Не забывайте, что я представляю сейчас следственные органы. Нам необходимо разобраться в том, что творится на Нифльхейме. «Омо, можешь идти».
«Поняла».
-- Если вы представляете следствие, -- сказал доктор, опасливо провожая глазами уходящую в темноту «Сив Белунг», -- то я хотел бы воспользоваться услугами адвоката.
-- Это ходатайство я вынужден отклонить, с улыбкой ответил Шин, -- за неимением подходящей кандидатуры. Но, если таковая нам по пути встретится, я непременно приглашу его присоединиться к нашей компании. Это, как вы понимаете, шутка, но я бы советовал вам, ещё раз, быть откровенней и отнестись к этому разговору со всей возможной серьёзностью. От этого, возможно, зависит вся ваша жизнь. Возьмём ли мы вас с собой или оставим здесь, в ультрадейтериевой шахте, изучать воздействия минерала на собственном организме.
-- Это … угроза … насилие.
-- Да, и констатация факта, вместе с тем. Итак, когда начались поставки ультрадейтерия за пределы Нифльхейма?
-- Вы понимаете, что эта информация  чрезвычайно секретная? Я не имею права отвечать вам. Меня никто не вправе заставить …
-- Вы действительно так думаете? – Искренне удивился Шин.
-- Конечно, -- горячо ответил Кровус. – За мной стоит вся сила Империи …
От сильного удара он покатился по щебнистой поверхности пустоши. Перед глазами поплыла вереница сверкающих искр. Доктор застонал и выплюнул добрую порцию крови. В голове гудело, будто целый оркестр безумных музыкантов проверяли на прочность сонм барабанов. Вокруг была пустота. «Шеннон», ударивший его столь неожиданно, куда-то испарился. Появилась сумасшедшая мысль, что их отыскали солдаты Абериуса и от прямого попадания энергетического луча его похититель истаял, как водяное облачко в пламени.
-- Эй, - в полголоса, неуверенно, крикнул в пустоту доктор. – Здесь есть кто-нибудь?
Ответом ему было безмолвие тишины. Кровус струхнул и крутился на месте, пытаясь представить себе, где он находится.
Эй! – Сейчас он кричал уже громче. – Шеннон?! Белунг!
И опять никто не ответил. Что произошло? Шеннон вдруг ударил его и … бросил? Оставил на удел судьбы? Что же делать? Первой разумной мыслью было возвращаться на базу. Но – куда? В какую сторону? В этой темноте он абсолютно не был в состоянии как-то ориентироваться. «Петулло» была где-то рядом. Вряд ли они успели удалиться очень далеко. Может час движения, или чуть более того. Но как сделать так, чтобы, отправившись наудачу, не заплутать в лабиринтах Хеля, не пропасть, провалившись в бездонный колодец, не получить смертельную дозу облучения, порвав тонкую ткань защитного комбинезона, не столкнуться с эйнхериями, которые вне базы могли повести себя агрессивно? Но и оставаться здесь тоже не было выходом.
Решившись, Кровус шагнул вперёд, затем сделал ещё шажок, ещё, и побрёл, уповая на удачу, стараясь не думать о том, что она его уже покинула, а может даже – навсегда.
«Григ, я добралась до стены. Дальше хода нет».
«Поверни левее. Изучи пространство там. Это достаточно далеко, чтобы наткнуться на солдат Абериуса. Может, где-то там имеется выход».
«Поняла. Как там доктор»?
«Я решил преподать ему урок. Что стоит его Империя перед реальностью. Надеюсь, что урок пойдёт доктору на пользу».
«Пригляди там за ним. Как бы он не натворил глупостей».
«Да уж постараюсь. Он нам ещё пригодится, так как является живым доказательством происков имперских политиков в Приграничьи. Кому-то надо дать по рукам. Пребольно».
«Только не забывай, что доказательством он будет, пока живой».
«Само собой. А ты будь внимательней, дорогая».
«Целую».
Закусив до крови губу, Файф эн Кровус шагал в темноту. Чтобы не наткнуться на стену или сталактит, он вытянул руки. Теперь он точно знал, что избрал неверное направление. Знал также и то, что стоит ему сейчас повернуть, чувство то никуда не пропадёт. Это говорило отчаяние. Надо держаться.
Когда, после очередного шага, он не почувствовал под ногой опоры и отчаянно закричал, а, закричав, взмахнул руками, будто надеялся взлететь. Хотя чувство полёта никуда не делось, но полетел-то он вниз. Но, не успев толком начаться, падение вдруг прекратилось. Кто-то мёртвой хваткой вцепился в его отставленную руку, а также за шиворот. Кровус представил себе эйнхерия, страшное чудовище с открытой зубастой пастью, и забился, силясь вырваться, не думая, что под ногами ничего нет.
-- Если вы вздумали, господин Кровус, отправиться сейчас с инспекторской проверкой в ультрадейтеривую шахту, то я отпущу вас.
-- А-а-а, -- кричал доктор, но вырываться всё же перестал.
-- Отпускать? – Послышался из темноты участливый голос.
-- Не-е-ет, -- выкрикнул имперец, -- вытаскивайте меня. Скорее!
-- С удовольствием. Но только после того, как вы ответите мне …
-- Отвечу! Всё скажу! Только быстрее тащите! А-а-а!!
Только почувствовав под ногами твёрдую почву, Кровус перестал кричать. Он весь сжался, опустился на корточки, потом лёг навзничь. Подумать только – он едва не угодил в колодец, ведущий на ультрадейтериевые копи. Ещё миг и – поминай, как звали. Ужас!
-- Ну, так я жду, -- послышалось из темноты.
-- Минерал начали поставлять чуть больше месяца назад.
– Куда?
-- Большая часть отправляется на Куш, ещё на Аргос, Шем, Клайв. Мелкие партии я не отслеживаю. Их курируют другие люди.
-- С какой целью ведутся поставки минерала?
-- Под конкретные программы. На Шеме и Клайве создаются новые расы …
-- Воинов? – Оборвал его Шин. – Новых эйнхериев?
-- Нет, -- застонал Кровус, уловив в голосе угрозу. – Рабочих, рабов. Для поднятия экономики.
-- Пусть так. Аргос?
-- На Аргосе находится комплекс научных лабораторий. Они работают над новыми изотопами на основе ультрадейтерия. Подробностей я не знаю, да это мне и не положено. Аргос курирует сам Монк, и ещё кто-то из Императорского Совета. Может, адмирал Грабб?
-- Мы проверим эту информацию. Остаётся Куш. Что с ним?
-- Здесь я пас, -- запищал Кровус срывающимся голосом. Куш – это полностью закрытая территория. Ею занимается Исида. И Сириус. Они никого не пускают туда.
-- И даже людей Орфиса? – Медленно спросил Шин.
-- С тех пор, как Император перестал появляться на Совете, люди Орфиса уже не имеют права доступа на Куш, и ещё целый ряд закрытых миров.
-- Почему?
-- Я ответил уже достаточно много, чтобы меня отвели от этой проклятой дыры! – Закричал в полный голос доктор. – От неё так и тянет излучением.
-- Не волнуйтесь, на вас надёжная защита.
-- Вы так думаете?! Если ультрадейтерия слишком много, излучение возрастает в геометрической прогрессии и пробивает ещё и не такой слой. Уйдём же отсюда! Скорее!!
«Григ, кажется, я нашла то, что нам нужно. Здесь имеется проход. И, похоже, им недавно пользовались».
«Понял. Выходим».
-- Если пожелаете, господин Кровус, мы можем двигаться прямо сейчас.
-- Желаю! Даже очень желаю!
И они пошли. Файф эн Кровус не заметил, когда спутник успел снова посадить его на поводок, но уже не протестовал, а даже, к собственному удивлению, обрадовался. Не надо больше думать, что делать, и как, а только подчиняться. В этот раз его переиграли, но, быть может, у него ещё будет шанс, а уж тогда …
«Эгей, дорогая, подтверди приём, правильно ли мы движемся»?
«Держитесь чуть правее … Кажется, сейчас верно. Что это были за крики»?
«Ты слышала»?
«Да. Что-то произошло? С доктором»?
«Немного поучил Кровуса. Дал понять, что стоит его уверенность в безграничные возможности имперских институтов. Дал ему волю».
«То есть отпустил его»?
«Ну да. И Кровус остался один- одинёшенек. Видела бы ты выражение его лица. А потом он пошёл. И едва не сверзился в яму».
«В колодец»?
«Нет. Так себе ямка – метра два от силы. Я едва успел подхватить его, пока он не растянул себе связки. Не то он стал бы тормозить дальнейшее наше движение. Конечно, я сказал ему про бездонную шахту, полную ультрадейтерия. И тогда, с перепугу, наш учёный друг выложил пару весьма интересных фактов об использовании ультрадейтерия в политике Империи».
«Что за факты»?
«Потом тебе расскажу. Надо ещё кое-что уточнить. Мы верно движемся»?
«Скоро столкнёмся, нос к носу».
«Жду с нетерпением».
«И я».
Ориентируясь по изменениям мыслеформ, то есть принципами детской игры «горячо- холодно», Шин и Кровус добрались до южной оконечности гигантского замкнутого зала, вместившего в себя протяжённый лабиринт и несколько обширных пространств- пустот. Здесь их дожидалась «Сив Белунг», то есть Омо Занц в обличии невесты барона оф Траскона. Она обратила их внимание на расщелину, сокрытую за гребенчатым выступом, похожей на останки массивной статуи, поддерживавшей в прошлом свод здания, а теперь почти разрушенной временем или чьим-то злым умыслом. Впрочем, беглецы не стали вглядываться в изуродованные барельефы, а вошли в разлом, который, через несколько шагов, обратился в новый тоннель, стены которого несли на себе чёткие следы обработки. Неровности были стёсаны, а ответвления заложены каменными блоками. Занц была права.
Ранее довольно разговорчивый, Кровус замолк, только порой бросал по сторонам насторожённый взгляд. Его волнение было понятно – имперские солдаты не посещали эту часть пещер, и это значило, что тайной прохода владели эйнхерии, а это такие создания, что их лучше не встречать на пути, тем более, если ты скрываешься. Остальные тоже не пылали желанием поговорить. Наверное, так на них действовали эти зловещие пещеры.
Ход то изгибался, то становился прямым, как световой луч фонаря. Они прошли уже целую стадию, когда впереди что-то изменилось. Там была или пещера ещё большего объёма, или они выходили на поверхность Хеля. Через минуту выяснилось, что это всё-таки поверхность.
Где-то позади, по ту сторону скалистого хребта, находилась база «Петулло». Они миновали гору, пройдя по её пустотам изнутри. Оставалось миновать чёрные пустоши, практически без воды и запасов продовольствия, пронизываемые излучением ультрадейтерия и других ископаемых минералов. Было от чего прийти в уныние, но, по крайней мере внешне, Шин не выказывал и признака волнения. Точно так же вела себя и его спутница. Доктор Кровус напряжённо следил за ними, раздумывая, что скрывается за этим поведением – презрение перед смертельными опасностями, тонкий расчёт и уверенность в своих силах или что-то иное, неведомое для предположений доктора.
Первым делом «Пол Шеннон» достал из сумки три комплекта биореспираторов со съёмными фильтрами и раздал их спутникам. Он забрал их у солдат Абериуса и теперь пришло время использовать их. Сам воздух в этой холодной пустыне был пропитан пылью, возможно отравленной излучением.
-- Господин Шеннон, -- устало обратился к похитителю доктор, -- ещё раз предлагаю вернуться или вызвать помощь. Я гарантирую со своей стороны …
-- Вызвать помощь? – Переспросил Григ Шин. Из-под биомаски респиратора голос его изменился, и уже не воспринимались оттенки речи. – Мы подумаем. Пожалуй, мы всё же используем это предложение, но сначала попробуем выбраться отсюда.
-- Выбраться? – Поразился Кровус. – Но – как?!
-- Просто, -- усмехнулся Шин. – Своими ногами.
Тогда Кровус замолчал. Он решил больше не реагировать на их издевки. Теперь ему стало окончательно понятно, что его похитители безумны. Потому их действия и не подотчётны никаким логическим выкладкам. Но появилась надежда. Его освободили от прочного шнура, а значит появилась и надежда на побег. Теперь надо было улучить момент и спрятаться, а когда они уйдут, вернуться назад, на базу. А для этого необходимо запомнить ориентиры для обратного пути. Ещё не всё потеряно. Файф эн Кровус собрал в единый узел все усилия и начал концентрировать в себе злость, чтобы решиться на крайний шаг.
+ + +
Полковник Хорк Абериус пребывал в самом дурном настроении с тез пор, как очутился на Нифльхейме. Он привык быть выше обстоятельств, контролировать всех и вся и не выносил, если что-то не получалось, шло не по установленному плану, когда находился кто-то, кому было плевать на планы полковника. Вот как сейчас.
Обшарив, с помощью своих людей, всю территорию базы, Абериус уверился, что пропавших там уже нет. Они ловко провели его. Пришлось докладываться руководству. Через короткий период времени пришёл кодированный ответ, где чётко была обозначена мысль – никто из бежавших не должен уйти за пределы базы – ни Шеннон, ни Белунг, ни даже Кровус. Если задержать их не получится, то беглецов требуется уничтожить. С гарантией. После чего подтвердить исполнение. лишь после этого Абериус останется полковником и дальше. В противном случае ... Об этом прямо не было сказано ничего, но Хорк уже имел достаточно опыта в подобного рода делах, что научился прекрасно читать между строк.
После получения указаний он собрал весь личный состав своего отряда и дал чёткую установку – любой ценой. После таких вот распоряжений направился, в сопровождении капрала Перри, рядового Маккуина к дейтериевым шахтам, где встретился с эйнхериями, охранявшими свои месторождения, с тех пор, как в руинах старого города обосновалась имперская база. Полковник сразу  выложил чудовищам свою просьбу- приказ о помощи в поимке беглецов. Эйнхерии куда лучше знали эти места. За живых или мёртвых беглецов – без разницы – было обещано вознаграждение и обещание кое-каких поблажек в будущем сотрудничестве. Эйнхерии были вынуждены контактировать с имперскими солдатами. Они обещали помочь.
Теперь Абериус мог сосредоточить усилия за пределами «Петулло». Он разделил своих людей, числом в три десятка, на тройки и рассредоточил их по периметру базы с возможных охватов всех маршрутов, какие только можно замыслить. Если случится чудо, и Шеннон с Белунг вырвутся из пещер Хеля, то их там будут ждать солдаты Абериуса, вооружённые стационарными лучевыми орудиями и дезинтеграторами материи нового образца, с усиленной оптикой наблюдения. Спутник с орбиты сканировал поверхность Хеля и отсылал обработанное через анализ-компьютер изображение в командный пункт Абериуса, для которого использовался десантный модуль, выведенный за территорию «Петулло».
+ + +
Маленький отряд двигался по дну зигзагообразного разлома незначительного ущелья, разбороздившего плато, протянувшегося за скальным поясом. Наверное, сверху это походило на следы царапин от когтей исполинского зверя, каких даже представить себе трудно. Или то было влияние перепада температур. Скорей всего раньше Хель был совсем иным.
Григ Шин догадывался, что их будут искать, в том числе и с помощью спутника. Потому он и выбрал эту трещину. Двигаться здесь было трудно из-за обилия песка и каменного крошева под ногами, но тень и общий фон от излучений должны были укрыть их от чужих любопытствующих взглядов не хуже оборудования класса «призрак».
Если у Шина или Занц особых проблем не было, то Файф эн Кровус скоро начал задыхаться, падать, а потом остановился и заявил, что дальше идти не может. Пришлось убедить силой, что идти ему всё же придётся. Кровус ещё с час как-то двигался, а потом упал и уже не поднимался. Тогда Шин поднял доктора и взгромоздил его себе на плечи. Кровус пыхтел над головой, но ничего не говорил.
Ещё через час такого экстремального движения Григ Шин начал шататься, спотыкаться, а через полчаса сбросил доктора на землю. Тот расшибся от неожиданного падения и даже всхлипнул от обиды, но протестовать, как это он делал раньше, уже не решился.   
-- Давайте отдохнём, -- усталым голосом сказал Шин, -- и двинемся дальше. Это касается и вас, доктор Кровус.
-- Но я не могу, -- простонал медик, -- я привык к комфортным условиям бытия. Такие передряги не для меня. Лучше вам бросить меня здесь. Я предпочитаю умереть, чем двигаться так вот дальше. У меня болит каждая мышца в теле, каждая клеточка организма вопиет о пощаде. К тому же я не вижу смысла. Впереди нет ничего, кроме страданий и смерти, в конце концов.
-- Вообще-то я планировал выдвинуться дальше, -- с сомнением в голосе произнёс Шин, -- но обстоятельства вынуждают. Госпожа Белунг, приглядите за доктором, как бы он не сбежал от нас. С него станется.
Со стоном Кровус перевалился на бок и закрыл глаза. Григ Шин присел неподалёку, за кучу каменных зёрен, и открыл сумку. Омо Занц светила ему фонариком, а он что-то монтировал, насвистывая победный марш Космического Десанта. Через две четверти часа он вылез из разлома и огляделся. Их по-прежнему окружала чёрная каменистая пустыня, с нагромождениями больших и маленьких валунов и скальных глыб. Каменная гряда, от которой они так старательно удалялись, виднелась издевательски неподалёку.
Вдруг ему показалось, что над гребнем мелькнула искра. Он вгляделся туда, но больше ничего подозрительного не заметил. Что это было? Пролетел корабль, флайер, или просто от напряжения он начал видеть галлюцинации? На всякий случай Григ потряс головой. Приходится спешить, ибо запас сил небезграничен.
Наметив ориентиры, Шин начал действовать. На самые высокие валуны он поставил три усилителя, собранных из портативных компьютеров, которые он изъял у солдат, вместе с защитными балахонами и респираторами. Усилители должны были довести до необходимой кондиции сигнал передатчика. Сам он расположился в центре и установил компактный передатчик в режим ожидания. Как только над их головами, далеко в стратосфере, появился спутник связи, зажглась красная лампочка светодиода. Григ Шин запустил разом все усилители и послал усиленный ими сигнал, с помощью этой рукотворной антенны. Сигнал уловил приёмник спутника и ретранслировал дальше, в Крауч, куда он и был адресован.
Как только передача кодированного сигнала закончилась, Шин спешно собрался, размонтировал оборудование, оставив компьютерные усилители на валунах, и спрыгнул в трещину.
-- Скорее уходим! Возможно, нас засекли. Теперь они нянькаться с нами не будут. Сбросят с гравитанка десяток аннигиляционных бомб и выжгут всю территорию. Если мы хотим жить, надо двигаться, и – быстро.
Кровус хотел остаться. Любой ценой. Но, услышав про аннигиляцию, со стоном поднялся. Он проклял себя и эту нелепую жизнь Как он завидовал сейчас менее удачливым коллегам, которые остались дома, в головном институте генных исследований.
-- Пошёл- пошёл!
И снова бесконечный бег и неожиданные падения, и новый бег и новые падения. Как вообще можно ориентироваться в этой темноте?! Где-то наверху, высоко над головой, сияли одинокие звёзды. Здесь, в Приграничье, их было непривычно мало, не так, как на Шеме или Аргосе, откуда и прибыл на Нифльхейм Кровус.
Гулко колотилось в груди сердце. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Вот он – последний шаг. Нет – ещё один. Нет – ещё. Кровус споткнулся, попытался подняться, но – не смог. Рядом остановилась «Белунг».
-- Достаточно, -- голос у «Шеннона был такой, словно он не бежал только что, поддерживая доктора и помогая ему подниматься. – Доктор может лечь. Госпожа Белунг присмотрит за вами, а я осмотрюсь …
-- Стоять!!
Над их головами полыхнула молния, а затем включился мощный рефлектор. Мазнул лучом, остановился на бледном лице Кровуса, на поднятых руках, начал метаться из стороны в сторону, но спутники его уже пропали среди обломков скал.
-- Предлагаю подняться, -- ревел усиленный динамиками голос капрала Перри. – Иначе мы обработаем территорию дезинтегратором. Повторяю …
Голос метался над пустыней разъярённым драконом. Звук специально установили на максимум громкости. Он должен поразить, подавить волю к сопротивлению, мешать найти выход. Файф эн Кровус прижал ладони к ушам и силился подняться, но ноги его не слушались, вмиг ослабев.
Высившаяся неподалёку скала, выделенная световым лучом, внезапно оплыло в кучу пепла. По ушам давануло, неприятно заныли зубы.
-- Это – последнее предупреждение !!
Вдруг пустыня наполнилась иным шумом, и над головами мелькнула тёмная тень. Пустошь осветилась. Стал отчётливо виден солдат, стоявший у стационарного дезинтегратора, второй – лежащий неподалёку в неудобной позе, и бегущая фигурка Занц, а ещё дальше находился капрал Перри, пытающийся разжать руки Шина на своём горле. Сухо хрустнул под ногами динамик.
А дальше захрустел песок, но уже под опустившимся пандусом. В освещённом пространстве шлюзовой камеры появилась высокая фигура викинга пространства. В руке он легко сжимал лучемёт, казавшийся игрушкой.
-- Помощь нужна?
-- Спасибо, -- крикнул Шин, бросая Перри через себя. Капрал ударился головой о камень и замер без движений. Омо Занц к тому времени сбила с ног и своего противника.
-- Эй, доктор, -- крикнул в темноту Шин. – Добро пожаловать на «Нуфлинг». Поспешите, мы отправляемся с Нифльхейма в увлекательный круиз. Но поспешите, не то сюда нагрянут имперские штурмовики. Они-то уж точно не настроены на переговоры …
Заскрипел песок под приближающимися шагами доктора …


Глава 12. Доктор тела и доктор души.
-- … Как он?
-- Однозначно ответить трудно, господин барон. Не надо забывать о его состоянии. Но уже одно то, что он наконец вышел из состояния ступора, уже обнадёживает. Нужен был фактор, и фактор по настоящему жёсткий, чтобы выдернуть больного из прострации в наш, реальный мир. Теперь нашей задачей будет удержать его, не дать ему скатиться обратно, в мир инфернальных фантазий.
-- Каким образом этого можно добиться?
-- Трудно сказать наверняка. Я могу предполагать. Необходимо продолжить общение больного с тем человеком … Куином … Но я должен находиться рядом, чтобы контролировать, направлять …
-- Хорошо, -- задумчиво произнёс Траск оф Траскон. – С одной стороны это несколько затруднительно, ведь мы начали следствие, но с другой … мы подумаем …
Закусив губу, барон задумался. Имперский эмиссар Дато Куин задержан. Новак сейчас вовсю его обрабатывает. Но Джеф … Кузен наконец-то ожил, проявил эмоциональную волну, вылившуюся в готовность жить дальше. Это так сказал опытный врач Купер Лорес, едва не отчаявшийся от патологий Джефа. Но сейчас, когда процесс улучшения налицо, необходимо продолжить сеанс воздействия. Уго Новак вряд ли обрадуется такому обстоятельству. Хотя … Может быть, это поможет пробить линию обороны Куина.
Затем он прошёл в свой кабинет. Вызвал по связи Рави Варму. Старший команды телохранителей появился минут через десять. Барон встретил его вопрошающим взглядом.
-- Проверил всё, -- развёл руками Варма. – Должно быть Бахман действительно здесь не при чём. Его аккредитация в полном порядке. В академии наук подтвердили его личность. Начали было задавать вопросы, но я ответил им, что их сотрудник попросил нас о помощи, и мы просто напросто его слова проверяем.
-- Джейтл?
-- Клаус Джейтл работает с Бахманом уже более пяти лет. Правая рука профессора. Имеет собственную научную степень и ряд работ на тему метаморфоз обитателей морского дна, симбиоза морских обитателей, использования реликтов в свете технического прогресса, изучения …
-- Достаточно. Если его личность не вызывает сомнений, то переходите к Джебраилу.
-- Джебраил Хунта. Второй ассистент профессора Бахмана, специалист по морской и наземной технике, связи, научный консультант по компьютерным технологиям. Если можно так выразиться, левая рука профессора. Перешёл на научную работу после службы в Космофлоте. Служил в разведке, аналитический отдел. Компьютеры, связь и так далее.
-- Что говорит?
-- Сначала отнекивался, но потом признался, что раньше встречался с господином Куином. Конечно, в то время у того была другая фамилия. Он был оперативным сотрудником в ведомстве господина Януса, одним из перспективных. Потом «Куина» повысили, и он исчез из сферы знакомств Джебраила.
-- Ты ему веришь?
-- Говорит он довольно убедительно, но … я бы перепроверил всё. И не раз.
-- Так и сделаем. Жаль, жаль, что рядом нет Яна Чижевски, или хотя бы Шина. Уж они-то смогли бы разузнать …
-- Прикажите доставить их в Вавилон?
-- Пожалуй, придётся. Так и сделаем. Объясни пока профессору, мол, обстоятельства вынуждают. Помощь следствию. Законы гостеприимства. Словом, прояви фантазию. Ты можешь.
Задерживаться на Сиговии больше не имело смысла. Пора было возвращаться в Вавилон. Присутствовать на следствии – это его обязанность. Кажется, дело выходит за пределы Мардука. Проклятая политика! На какие преступления пойдут чиновники для лучшего устройства своих дел? Кажется, что на любые. Точно так же обстоит дело, если оно переходит в ранг, государственного, имперского значения. Может ли оно быть благим, если зиждется на преступлениях и насилии? На такие вопросы, как правило, не дают ответов.
Выпив коктейля покрепче, Траск оф Траскон покинул свой коттедж и направился к гостевому домику, одному из гостевых домиков, с самыми толстыми стенами, рассчитанными на штормовую волну. Здесь сейчас находился Бахман, вместе со своими людьми. Неподалёку прогуливались Ромеро Альварес и Дон Кастор. У каждого в руках был излучатель со сложенным прикладом. Оба были настороже. Барон подошёл к ним.
-- Здравствуйте, парни. Как вечер?
-- Хорошо, босс, -- ответил Альварес, мелькнув белой полоской зубов. – Решили прогуляться перед сном?
-- Спать я буду в Вавилоне. А сейчас вот хочу навестить наших подводных гостей. Возражать не будете?
-- Да в любой момент, -- ещё шире улыбнулся Ромеро. – Похоже, что парни смирные. Им бы в приборах копаться да морское дно через иллюминатор разглядывать.
-- Вот глаз у тебя, Ромеро, -- восхитился барон. – Насквозь человека видишь. Тебе бы врачом быть, а не воином.
-- Почему это? – Удивился телохранитель.
-- Уж больно смелые выводы ты делаешь, -- пояснил барон и вошёл внутрь, не глядя на обескураженного Альвареса. Кастор не сказал ни слова, но свой излучатель держал цепко. Ромеро вздохнул и картинно развёл руками.
Зайдя внутрь домика, имевшего небольшую гостиную, две спальни и душевую комнату, совмещённую с биотуалетом, Траск неожиданно остановился. Гостиная сейчас походила на морское дно. Рядом лениво колыхались лентовидные бурые водоросли, проплывали стаи рыбной мелочи, какие-то полупрозрачные медузы, облачка разноцветной взвеси, наверняка имеющую животное происхождение. Неподалёку из крупнозернистого песка торчали оплывшие грани валуна необычной формы. Рядом с ним копошились фигуры в снаряжении для подводного плавания. Они крутились над камнем, едва не приникая к нему.
Удивление барона продолжалось мгновение или чуть более того. Конечно же, это была всего лишь запись, сделанная голографической камерой высокой разрешаемости. Поэтому и эффект присутствия был столь полный. А вот и его помощники- гости. Они разглядывали сразу две картины – полную, занимавшую всю гостиную комнату, и ограниченный объём квадрата, где были показаны отдельные участки валуна. Барон, снедаемый любопытством, подошёл ближе.
Прямо по поверхности камня плыли символы результатов сканирования. Тут был и химико-минералогический состав камня, его возраст, положение, которое он занимал, предполагаемую первоначальную форму, результаты аналитических алгоритмов.
-- Посмотрите, коллеги, -- увлечённо, если не сказать – страстно, произнёс Бахман, -- его возраст без малого двадцать миллионов лет, и на нём следы воздействия космического пространства.
-- Вы нашли метеорит? – Спросил барон.
-- О, ваша светлость, -- поклонился учёный. – Позвольте вас поблагодарить. У вас весьма недурственные проекторы. Мы планировали завершить исследования в Центре, но я воспользовался вашим гостеприимством и вот – сразу получен превосходный результат. Не даром тот камень привлёк моё внимание.
-- Это Клаус обнаружил его, -- поправил профессора его ассистент Хунта.
-- Совершенно верно. Джейтл нашёл валун, но осмотрел и запечатлел во всех ракурсах его именно я, -- с пафосом заявил Бахман. – Но, в конце концов, это не так уж и важно. Наши фамилии уже и так попадут в анналы.
-- Чем примечателен этот метеорит? – Снова спросил Траск.
-- О-о, это очень любопытно, -- радость переполняла учёного. Казалось, что он готов заплясать, исполнить нечто экзотическое, -- но это не просто метеорит, скиталец Вселенной, точнее даже – совсем не метеорит, а нечто гораздо более величественное.
-- Осколок астероида? – Предположил барон.
-- Нет-нет, не смешите меня. Если бы сюда ударил астероид, то он разнёс бы вокруг всё, учитывая его скорость и массу, образовал кратер, обширную впадину. Нет, это, к счастью, из другого предмета. Я не могу объявить наверняка, но, возможно, повторяю – возможно, это часть космического корабля.
-- Космолёт древности? – Удивился барон. – Двадцать миллионов лет назад?
-- А что здесь такого? – Пожал плечами археолог. – Именно это мы и разыскиваем уже много лет. Рано или поздно нам должно было повезти. Вот он – результат.
Уже другими глазами Траск оф Траскон вгляделся в удивительные формы камня, в эти изогнутые грани, неровные плоскости, оплывшие пустоты. Рядом плыло компьютерное изображение чего-то воздушного, приплюснутого и вместе с тем - ажурного.
-- А это – что?
-- По данным анализа, возможно, таким он был двадцать миллионов лет назад. Как вы можете заметить, это всего лишь часть конструкции и не более того. К сожалению, часть эта не основная и потому машина не в состоянии доработать недостающее. Но уже одно это говорит о многом.
-- О чём это может сказать? – Деланно пожал плечами барон.
-- Вы не верите?—Едва не закричал профессор. – Ну, так я вам покажу. Видите этот ряд цифр – это спектральный анализ воздействия на поверхность объекта гамма-излучений. В таком спектре излучают звёзды класса «Ц». В том – класса «А». Ещё – «М», ещё … Я не стану всего перечислять. Это говорит, точнее – доказывает, что поверхность данного камня облучали, по меньшей мере, десяток звёзд. И это – вблизи, а дальнее излучение просто не улавливается.
-- Ну, хорошо. Но почему – именно часть космического корабля, а не астероида, метеорита, кометы, наконец?
-- Но это же всё естественные объекты, а здесь мы видим предмет, созданный искусственно, по заданной схеме. Вот видите те сегменты? Видите? Их невозможно получить выветриванием или распадом. Тогда в первую очередь были бы разрушены вот эти и эти участки. Я вас убедил?
-- Частично. Вы говорите – камень. Но я что-то не слышал о космических кораблях, построенных из камня.
-- Ах, молодой человек, -- покачал головой профессор. – Мне кажется, то есть это чисто моё, субъективное мнение, что мы просто ещё не доросли до такой фазы цивилизации. Те, древние строители космолётов, похоже по всему, свои корабли выращивали.
-- То есть как это – выращивали?
-- Очень просто. То есть для нас – это ещё непостижимость, а для них было просто. У нас, кстати, уже имеется биомеханика, клонирование живой клетки, строительство органов, имплантация технотканей. Всё это уже привычно и даже обыденно. Но выращивание космических кораблей – дело отдалённого будущего.
-- Но вы говорите о камне?
-- Да. Это простое определение объекта. Но в его составе десятки примесей. Это, собственно говоря, сложноминералогическое соединение, вмещающее в себя свойства камня, металла, диэлектриков и даже биоматериалы, присутствующие здесь фрагментно. Этот объект нам ещё изучать, изучать и ещё раз изучать … С вашего, конечно, разрешения. Но я, как вижу, с этой стороны не встречу непонимания. Ведь так?
-- Я бы не хотел вас разочаровывать, медленно начал барон, -- но …
-- Вы нам отказываете? – С чувством безграничного удивления оборвал хозяина археолог. – Я правильно понял?
-- Не совсем так, -- отвёл взгляд в сторону Траск, -- но именно сейчас исследования придётся прервать.
-- Но почему?! – Закричал учёный. – Мы на грани сенсации, эпохального открытия. Вы … вы не имеете права!
-- Всё не так просто, -- тихо ответил барон. – сейчас мы все отправимся в Вавилон. Там мы будем разбираться в одном деликатном вопросе …
-- Я не понимаю, -- насупился Бахман. – Я отказываюсь понимать! Вы стоите на пути имперской науки. Я буду жаловаться в департаменты науки и информации. У меня есть там сторонники. Вы ещё пожалеете.
-- Я уже жалею, что был недостаточно убедителен, -- произнёс барон тоном более жёстким. Но, тем не менее, вам придётся подчиниться. Не будем разыгрывать здесь трагедий. По-видимому, нас ждёт простая формальность.
-- А может, -- наклонился вперёд Бахман, -- вы просто хотите присвоить себе наше открытие? Я слышал, что у вас серьёзные финансовые затруднения. А тут так удобно – заявить об открытии имперского значения, объявить себя хозяином положения и – выгодно продать находку.
-- Господин Бахман! -- В голосе барона появился металл. – Вы забываетесь. Вспомните, где вы находитесь и с кем говорите.
-- Я именно это и имел в виду, -- с гонором ответил учёный.
-- Тогда примите к сведению, что на Мардуке открыт заговор, с участием преступного элемента, наёмников с разных миров и неких секретных структур. Вы появились здесь в тот момент, когда фаза противостояния вошла в свою конечную стадию. Задержана и допрашивается масса подозрительного народа. И вам придётся дать показания о некоторых деталях, а также вашим людям. После завершения этой неприятной для вас, но необходимой для нас процедуры вы сможете продолжить свои исследования, если, конечно, выяснится, что никто из вас не принимал участия в этих делах.
-- Поймите, что я не могу оставить этого места, -- взмолился Бахман.
-- Вы говорили что-то о двадцати миллионах лет. Именно столько пролежал здесь этот обломок каменного космического корабля. Если он пролежит здесь ещё два- три дня, ничего с ним существенного не произойдёт.
-- Хорошо. Я согласен ехать с вами. Но пусть останутся мои ассистенты. Клаус хорошо изучил здесь дно, а Джебраил технику …
-- Это невозможно, профессор. И вы должны это понимать.
-- Эй, как тебя, -- послышалось от входа. – Джебраил. Я бы на твоём месте это не трогал.
Сначала все присутствующие повернули головы на голос. В дверях стоял Дон Кастор. В руках он сжимал лучевик и целился в голову ассистента, державшего довольно тяжёлую статуэтку, украшавшую ранее нишу в стене. Смутившись, Хунта поставил фигурку танцовщицы на место и спрятал руки за спину. Но барон приметил его прищуренный взгляд. Увлёкшись перепалкой с Бахманом, он упустил из виду его ассистентов.
-- Из Вавилона прибыли машины, -- сообщил Кастор.
-- Простите меня, -- заявил Джебраил, -- я лишь хотел рассмотреть её. Вы так кричали. Я думал отвлечься.
-- Хорошо, -- ответил барон. – Но вы видите сами, профессор, что атмосфера в комнате накалилась до предела. Мы вас ждём. Сразу после вашего прихода мы все отправляемся. Я попрошу своих людей присмотреть за тем, чтобы здесь не появились посторонние. Ваши находки будут ждать вас, и никого другого. Уж это я вам могу обещать вполне определённо.
За порогом барона ожидал Ли Ван Гук. Он поведал Траску кое-какие подробности операции. Действительно, была сделана попытка обстрела поместья барона, но обстрел сразу и прекратился, как с поля стартовало звено штурмовиков. Были ранены два работника и, довольно сильно, Гэлл Миниато. Но, после кампании, управляющего доставили в Вавилон, и теперь Гэлл себя отлично чувствует и уже жаждет вернуться обратно. Барон помянул парня добрым словом и попросил Гука напомнить, чтобы отпустить того на недельку к родным. Пусть отдохнёт, да и семейству радость.
Когда на пороге гостевого домика появились, один за другим, ксеноэтнограф, со своими ассистентами, к барону спешно подошёл запыхавшийся Купер.
-- Вы улетаете? – Спросил врач, обегая цепким взглядом всю компанию. – А как же мы с Джефом?
-- Что это значит? – Переспросил барон.
-- Вы обещали, что ваш кузен встретится с тем человеком … ну, вы меня понимаете?
-- Ах да, -- поднял брови Траск. – Это можно устроить … А если вам … отправиться в Вавилон с нами?
-- Это было бы прекрасно, -- зачастил доктор. – Мы тут засиделись, да и для больного может оказаться …
-- Вот и отлично, -- положил руку на плечо Лореса Траск. – Собирайтесь. Я вам оставлю Рави Варму, Альвареса и Кастора. Они помогут собраться. А пока я прикажу выделить для вас специальный бокс, где можно будет поместиться всей вашей команде.
Вместо ответа Купер поклонился.
Залезая по скользкому трапу в кабину флайера, барон мыслями погрузился в проблемы. Для него эта поездка уже закончилась. Впереди его ожидал Вавилон, кабинет и … тот самый Дато Куин. Каким местом он связан с Джефом? Имеет ли отношение ко всему этому вскрывшееся знакомство Хунты и Куина? Насколько глубоко имперские секретные службы влезли во внутренние дела Мардука, и кто стоит за их присутствием? Чего-чего, а вопросов здесь было в избытке.
До прибытия барона Уго Новак успел развить бурную деятельность. Арестованные бандиты интенсивно допрашивались, устраивались очные ставки, перекрёстные допросы, привлекались свидетели. Постепенно началась прорисовываться картина всей операции. Как она задумывалась … Кем? Кем-то явно со стороны, имеющим опыт ведения войны в условиях городского подполья и партизанства в природных условиях. Все действия были тщательно скоординированы, правда, с поправкой на самоуверенность многих бандитских групп. В конечном итоге именно это обстоятельство и сыграло свою решающую роль. Равно как и профессионализм людей Новака. Теперь они торжествовали убедительную победу и той своей уверенностью давили на преступников. То давление выдержали не все.
Эмиссара секретных служб, Дато Куина, Новак решил оставить до приезда босса, и тот терпеливо дожидался в подземном бункере, отделённом от всего остального мира. Невидимые глаза объективов камер слежения констатировали его полное спокойствие. Это подтверждало хорошую психофизическую подготовку агента, или … непричастность его к последним событиям. Сам Новак понимал, что этот человек, скорей всего, окажется для них твёрдым орешком, но им всё равно придётся разгрызть его.
Перекинувшись несколькими словами с начальником городской полиции, Траск оф Траскон выразил желание пообщаться с арестованным. Отдав ряд распоряжений Ли Ван Гуку, он на лифте опустился в ту часть промышленной зоны, которую переоборудовали под тюремную крепость. Здесь же, поблизости, велось следствие, и проводились допросы.
Обычно двери в помещения в цивилизованных мирах растворялись бесшумно, но в тюремных цитаделях и казематах открывались со скрежетом и пронзительным визгом. Это вовсе не случайно. Для психологического воздействия на арестанта продуман целый ряд универсальных мер, и лязг отворяемых дверей был среди прочих.
Куин и в самом деле имел самую заурядную, обычную внешность. Таких, как он, в любой толпе наберётся достаточно, чтобы затеряться среди них, скрыться от пристального взгляда. Стандартная короткая причёска, стандартный деловой костюм, ботинки с уплотнённой подошвой. Только, пожалуй, спокойный и пристальный взгляд серых глаз выдавал его принадлежность к особой категории людей. Любой другой, из толпы, давно уже впал бы в уныние и даже панику, канючил и умолял каждого, чтобы его выпустили из одиночной камеры или хотя бы объяснили, за что его арестовали, попросил бы для защиты квалифицированного адвоката, да мало ли что сделал бы обычный, неискушённый в проблемах человек.
-- Насколько я понимаю, -- заявил, после паузы, арестант, -- что имею честь видеть владетеля Мардука, барона Траска оф Траскона?
-- Почему вы так решили? – Поинтересовался барон. – Может быть, я представляю следственные органы Вавилона?
-- В таком случае вы заявились бы раньше, -- улыбнулся, сверкнув полоской восстановленных зубов, Куин. – Нет, мою персону явно придержали на сладенькое. А кто другой стал бы вести себя столь уверенно, что явился сюда без охраны и оружия, как не хозяин этого мира, причём только что одолевший последних из своих противников.
-- Логично, -- согласился Траск.
-- К тому же мне известно ваше лицо, -- добавил, улыбаясь, Дато.
-- Я в этом ни минуты не сомневался. Итак, если вы желаете поговорить со мной, то у вас для этого появилась редкая возможность.
-- Почему так? Ведь на Мардук я прибыл для того, чтобы выйти с вами на контакт, как это называется в наших кругах. Таким образом получается, что эта встреча состоялась бы непременно.
-- Вот только вместо меня в камеру попались вы, -- спокойно резюмировал Траск и присел на табурет, прикрученный намертво к полу.
Вместо ответа Дато Куин неопределённо пожал плечами и хмыкнул.
-- Итак, -- продолжил владетель Мардука, -- в чём же выражался ваш интерес? Или кем? Вряд ли вы прибыли сюда по собственному почину. То есть кто-то достаточно влиятельный, по всей видимости – из Мемфиса, послал вас на Мардук ради … Ради чего?
-- Для встречи, -- ответил посланник. – Для приглашения посетить Мемфис, в самое ближайшее время.
-- Вот как?
С большим трудом Траскону удалось скрыть удивление. Если здесь задействована какая-то игра, то надо бы обязательно разгадать её. Какой смысл приглашать какого-то там барона в столицу Империи? Или … или здесь замешана личность Императора. Но, насколько он понял этого человека, Пра Татен не стал бы посылать за бароном, не принявшего его предложения занять достойное место при Дворе.
-- Пославший меня человек – один из самых влиятельных людей в Империи и, вместе с тем, имеет множество могущественнейших врагов, следящих за каждым его шагом и действием. По этой причине ему приходится соблюдать осторожность и просчитывать те самые шаги и действия, чтобы они не пошли во вред ни ему, ни Империи.
-- О ком же вы говорите? – Спросил барон с ноткой недоверия в голосе. – И как получилось, что вы, при такой осторожности, всё же оказались здесь, в тюремной камере?
-- Судьба, -- вздохнул посланник. – Очутившись на Мардуке, я решил сначала осмотреться, чтобы почувствовать этот мир, его обстановку. Это входит в перечень выполняемых мною функций. Почти сразу я определил, что здесь назрел кризис, который вот-вот прорвётся наружу. Я решил не спешить, используя имеющийся ресурс …
-- Вы использовали имперскую агентурную сеть? – Перебил посланника барон. – Чтобы выяснить, куда дует ветер предательства?
-- На каждом из миров, входящем в состав Галактической Империи, -- улыбнулся Куин, -- есть люди, преданные центру из философских, идеологических, политических или меркантильных позывов. Некоторые из них имеют легальный статус, другие вынуждены скрывать свои пристрастия. Это вполне нормальная практика. Многие влиятельные миры имеют у соседей таких сторонников. Это именуется клубами влияния или организациями воздействия …
-- Или шпионской сетью.
-- Как вам будет угодно. Пока они действуют в рамках законности, обычно их не преследуют. Вот и я задействовал некоторые из старых связей и выяснил, что кое-кто решил воспользоваться слабостью Мардука, ещё не восстановившего потенциал после памятных вам событий.
-- Продолжайте, я вас внимательно слушаю.
-- С помощью моих возможностей я выяснил, что заговорщики пользуются поддержкой внешних сил. К моему удивлению нити доходили до Мемфиса, откуда я, как уже говорил, прибыл. Это могло иметь отношение как к моему визиту сюда, так и к взаимоотношениям моего покровителя и его многочисленных врагов. Вы, ваша светлость, человек далеко не глупый и знакомый с особенностями политических интриг, свойственных Мемфису, и должны признать за мной право сначала до конца выяснить, кто стоит за этими связями и лишь после этого приступить к своей миссии.
-- И чем же закончилось то ваше негласное расследование? – Спросил Траск.
-- Арестом, развёл руками Куин. – В самый ответственный момент я был арестован.
-- Ну что ж, -- заявил барон с чувством удовлетворения, -- если дела сложились таким образом, то я, со своей стороны, могу предложить помощь в том расследовании, под своим, конечно же, контролем.
-- Горячо принимаю предложение и хочу высказать, что и сам бы предложил помощь, -- откликнулся Дато Куин.
-- Хорошо, что наша встреча проходит в таком завидном взаимопонимании, а чтобы её сделать по-настоящему откровенной, позволь представить тебе одного человека…  Эй, Ван Гук, приведи его.
Видимо, камера прослушивалась, так как дверь мучительно заскрипела, терзая слуховые нервы, и в тесное помещение вошёл новый человек, в сопровождении поддерживавшего его под локоть врача. Это был Джеф Траскон, вместе с Купером Лоресом. Врач решил сопровождать своего пациента. На таком условии он разрешил этот эксперимент.
-- Познакомьтесь, господин Куин, с моим кузеном, Джозефом Трасконом.
-- Но я и так знаю … знавал его, -- воскликнул эмиссар, поживая глазами равнодушное лицо больного. Саж же Джеф не проявил никакой реакции, попав в камеру. Глаза его беспрерывно блуждали по сторонам, не останавливаясь ни на чём, пока не нашли ничем не примечательную точку на стене, и Джеф вновь погрузился в прострацию. Траск нахмурился. Он ожидал совсем иной реакции, и от брата, и от арестованного.
-- Расскажите подробнее, -- потребовал владетель Мардука.
-- Охотно, -- отозвался арестант. – Тогда, несколько лет назад, я входил в состав отряда оперативных сотрудников Януса. Он поручил мне заняться Мардуком. Я, с группой подготовленных людей, прибыл сюда и погрузился в мир порока, именуемый Вавилоном. Довольно скоро я понял, что этот город буквально наводнили преступники со многих уголков Империи. Они чувствовали себя здесь вольготно, хотя, надо признать, Вавилон не стал рассадником криминала. Сюда по-прежнему прибывали инопланетные гости, в больших количествах, чтобы прогулять, прокутить массу кредиток. Я доложил обо всём Янусу и приготовился продолжить работу. К тому времени некоторые из моих людей вошли в окружение вашего кузена, господин барон. Но, к моему большому удивлению и даже сожалению, пришёл новый приказ, приказ сворачивать свою деятельность. Одновременно здесь появился новый уполномоченный сотрудник Януса, некий Валери, который и заменил меня. Он не стал дистанцироваться от тогдашних властей Мардука. Должно быть, такова была новая тактика имперской политики, посчитал я, и отбыл оттуда. Признаюсь теперь, что рядом с Янусом порой оказывались совершеннейшие проходимцы, думающие только о себе и личной выгоде. Они отличались редкой энергетикой, были инициативны и достигали хороших результатов, но здесь можно долго обсуждать и оспаривать их деятельность. В конечном итоге, сам Янус пострадал от подобных людей и сгинул с арены подпольных операций, в которых долгое время был признанным докой.
Барон слушал сентенции, прищурив глаза. Он хорошо помнил того Валери, который, оказалось, был связан с имперскими секретными службами. Воистину, тот человек был вездесущ, но служил силам совсем иного порядка. Задумавшись, Траск упустил некоторые моменты из рассказа Куина. Тот заметил задумчивость барона и скомкал окончание своей истории, после чего замолчал, выжидая. Джеф таращился в стену, а Купер Лорес переводил внимательный, изучающий взгляд исследователя с одного лица на другое. Траск почти не замечал его.
-- Ну что же, -- наконец открыл рот хозяин Вавилона, -- мы выслушали вас, господин Куин, как и обещали. Ваша история увлекательна и напоминает один из множества фильмов, идущих по головидению. А что бы на всё это сказали вы, уважаемый доктор?
-- Мне тоже показался интересным рассказ этого человека. Признаться, до сегодняшнего дня, я почти и не сталкивался с этой стороной повседневности. Почти – это значит некоторые сухие строчки из историй болезни моих пациентов, но не более того, а здесь целый мир, экзотические острова, заговоры, похищения, секретные службы и орды преступников. Признаться, это выглядит увлекательно, если смотреть со стороны, пока не столкнёшься с этим, что называется – нос к носу. Реальные вещи всё же имеют отличие от объёма голографической картинки.
-- Извините, доктор, -- прервал Лореса барон, -- но я бы хотел услышать нечто конкретное о личности нашего гостя.
-- Я собирался перейти к этому, но вы меня перебили, -- сварливо пожаловался Купер.
-- В таком случае прошу прощения.
-- Люди склада, подобного господину Куину, несут на своей личности невидимый отпечаток разрушения. В связи с выбранной для себя деятельностью, они отказываются от некоторых параметров морального свойства, как ненужного и даже опасного балласта. Ложь, лицемерие, двоедушие – характерные черты для сотрудников органов секретных операций. Данный случай характерен. Большая часть сказанного здесь является правдой, но некоторые детали носят явный лживый характер. Часть правды выстроена таким образом, чтобы маскировать, оттенять ложь, делать её полуправдой и даже правдой, при последующей обработке сознания умелыми психологическими образами, принимаемыми сознанием на веру. При этом необходимо добавить, что господин Куин  явно прошёл подготовку против глубинного воздействия на психику. Если применить на нём некоторые методики специфического свойства, то они не подействуют в полной мере, а при форсировании усилий сознание будет искусственно заблокировано или даже разрушено вовсе. Есть такие блокады. Я изучал материалы и даже сталкивался с такими случаями воочию. Кстати, ваш кузен Джеф из их числа, яркий пример.
-- Я сказал то, что мог сказать, - невозмутимо добавил Дато Куин.
-- Хорошо, -- медленно произнёс Траск оф Траскон. – Мы имеем дело с профессиональным разведчиком. Примем это утверждение за установленный факт. Это не является преступлением, так как Мардук является членом галактического объединения, на которое работает господин Куин. Наше дело разобраться, каким образом он оказался замешанным в преступные действия организации, ведущей боевые действия против административных институтов Вавилона и Мардука в целом, а также против меня.
—Я утверждаю вполне определённо, -- громко заявил Куин, -- что непричастен к действиям бандитов. Мне просто показалось удивительной их подготовленность и оснащённость. Я попытался задействовать старые связи, и, неожиданно для себя, оказался в самом центре событий. Попросту говоря, меня взяли в заложники, по наводке  кого-то из моих старых сотрудников. Видите, я раскрываю вам некоторые свои карты вполне добровольно.
-- Доктор?
-- Заявление сделано вполне откровенно и несёт в себе истинное утверждение, но, опять же, с оттенками некоторой недоговорённости, которая может обернуться против вас, господин Траскон.
-- Что на это скажете, господин Куин?
-- Могу только ходатайствовать за вызов следственной бригады с участием представителей сил безопасности. Если они получат доступ к сведениям секретного содержания, то проблема исчезнет сама собой.
-- Хорошенькое вы мне дело предлагаете. Как вы сами только что здесь заявили, вас насторожило то обстоятельство, что бандиты хорошо подготовлены и снабжаются кем-то, имеющим отношение к секретным службам Империи. Просить после этого обратиться к тем самым силам, которые пытались устроить здесь настоящий вооружённый переворот не просто глупо, а преступно глупо. Это наводит на размышления …
-- Что же предлагаете вы? – Спросил Дато Куин.
-- Пока что продолжить беседу. Если она не принесёт результата, применить специальные средства для допроса.
-- Будете пытать? – Улыбнулся разведчик.
-- Зачем это варварство? – Удивился барон. – Мы с вами цивилизованные люди. Так могли бы поступить те, у кого вы были задержаны. Мы поступим по-другому. Тем более, что с нами работает крупный специалист в области психического анализа. Я верю, что он найдёт способы обойти психоблокаду и услышать всю правду.
-- А если у него не получится?
-- В таком случае вам не повезло вдвойне. Что же делать – издержки вашей опасной профессии.
Дато Куин пожевал губами, поглядывая на Траска. Тем временем Купер Лорес озабоченно покосился на Джефа Траскона, взгляд которого помутнел.
-- Господин барон, -- поднял руку врач, чтобы привлечь к себе внимание. – Я бы просил вас отпустить больного. На него негативно сказывается вся эта процедура. Первоначальная седативная реакция переходит в следующую стадию. Я бы хотел провести ряд процедур … с вашего разрешения.
-- Ну что ж, -- ответил Траск. – Я не смею задерживать вас, господин доктор. Вы лучше меня знаете, что делать с вашим пациентом. А мы пока что продолжим беседу с нашим гостем. Вы не возражаете, надеюсь?
-- Выбор у меня невелик, -- развёл руками арестант, -- так что лучше продолжим. Чем раньше закончится это недоразумение, тем лучше для всех. Долго это продолжаться не будет.
-- Охотно верю. Итак, на чём мы остановились?
-- Что пытать меня не в ваших планах.
-- Точно так. Но, тем не менее, мы не теряем надежды докопаться до истины, а потому я бы хотел предложить вам ещё одного интересного собеседника.
-- Кого же на этот раз? – С любопытством спросил Куин.
-- Сейчас увидите. Да вы его хорошо знаете. Ван Гук, входите, если вы уже здесь.
Только что дверь закрылась за доктором, на попечении которого был кузен барона, как снова растворилась с ужасающим визгом. На пороге остановился Джебраил Хунта, высокий ассистент профессора Бахмана. Выпуклые глаза молодого человека перебегали с одного лица на другое, и возвращались обратно. Вдруг он сделал вперёд несколько быстрых шажков, словно его подтолкнули в спину. Должно быть, именно так и было.
-- Надеюсь, представлять вам друг друга не надо? – Спросил барон. – Не я один уже догадался, что вы знакомы и уже давно. Но, если в деле были задействованы другие фамилии, то сейчас это Дато Куин с одной стороны и Джебраил Хунта с другой.
Ассистент профессора и эмиссар- посланник обменялись друг с другом взглядами, а потом разошлись в разные стороны. Видно было, что они, хотя и знакомы, но отношений не поддерживают. На этом можно было сыграть, на противоречиях.
-- Похоже, дружеской вечеринки сегодня у нас не получится, -- объявил Траск оф Траскон. – М-да. Но – ничего, переживём … Итак, господа, сейчас у нас будет небольшой разговор. Вашей задачей будет доказать мне, что ваша деятельность на Мардуке не принесла вреда ни мне, ни остальному населению этого злосчастного мира. Предупреждаю сразу – с некоторых пор я стал недоверчив и потому как-то аргументируйте свои утверждения. Если я поймаю кого-нибудь на лжи, то посылаю за доктором Лоресом, и дальше будем беседовать в его присутствии. Кто из вас будет двоедушничать, изворачиваться и врать, тот будет считаться врагом Мардука и моим, что уже чревато уголовным преследованием. Имею право по законам Империи. Так-то вот. Я никого не расстроил?
Оба его собеседника смотрели куда угодно, но только не друг на друга. Если Дато Куин оставался деланно- спокойным, уселся на пластиковый стул и покачивал ногой, поглядывая на носок ботинка, то Хунта нервничал всё сильнее. Смуглое лицо его пошло серыми пятнами, а пальцы то рефлекторно сжимались в крепкие кулаки, то внезапно расцеплялись и шевелились, как короткие щупальца паникующего спрута.
-- Да не переживайте вы так, -- попытался успокоить ассистента Траскон. – Говорите себе, что всё самое плохое уже случилось и только от правдивого рассказа дело может повернуться на хорошую сторону. И это произойдёт.
Вместо ответа Хунта оскалил зубы то ли в улыбке, то ли просто в гримасе.
-- С Куином, представляющим здесь секретную службу Империи, мы уже познакомились. Теперь представьтесь нам вы. В прошлый раз, когда нас так внезапно прервали, ваш шеф, профессор Бахман, перешёл как раз к вам. Итак, вы – Джебраил …
-- Джебраил Хунта, ассистента Леона Бахмана, специалист в области подводных технологий.
-- Хорошо. Но вот господин Куин желает сделать какое-то дополнение. Я правильно понял ваш пробудившийся интерес?
-- Совершенно правильно. Действительно, я знал раньше этого человека. Тогда он носил другое имя.  Его звали Тугра Хотан. Он был лучшим из курса боевых пловцов. По отличным параметрам он прошёл в спецназ, откуда Янус его и забрал в оперативный отдел Службы безопасности. Это было более десяти лет назад. Я был руководителем группы, когда Хотана перевели ко мне. Мне он тогда понравился своей инициативностью и желанием стать профессионалом в нашем деле.
-- Вон оно как! Что вы на это скажете, Хунта? Или вас лучше называть Хотан?
-- Я лучше останусь Хунтой. Я уже привык к этому имени …Да, господин Куин сказал правду. Раньше я действительно служил в оперативном отделе господина Януса. Но это всё осталось в прошлом. Я ушёл из разведки, порвал с той жизнью и начал новую. Меня всегда привлекал океан, море, морские технологии, подводная жизнь. Я просто вернулся ко всему этому. Вот так!
-- Хотелось бы вам верить на слово, но нужно что-то более убедительное. Кстати, по какой причине вы решили уйти из разведки, тем более – с оперативной службы, самой интересной и перспективной для молодого человека ваших амбиций?
-- Трудно ответить так сразу и чтобы поняли, и поверили. Мне показалось, что в отношении меня у вас возник некий собирательный образ и трудно его разрушить, когда на слово почти не верят, а предъявить что-то другое трудно, в ограниченных условиях тюремной одиночки.
-- Ну почему же так? – Поощрительно улыбнулся барон. – Говорите правду. Ничего, кроме правды. Она несёт в себе особую энергетику, энергию доверия, которую воспринимает подготовленный организм. Это легко. Но если перемежать правду с ложью, даже с крупицами лжи, эффект получается прямо противоположный. Так что всё в ваших собственных руках.
-- Попробую … После раскрытия заговора в Мемфисе Янус, руководивший всей оперативной работой Службы безопасности, впал в опалу. Получилось так, что недоверие распространилось и на тех работников, к кому Янус благоволил. Их карьера была в один миг безвозвратно порушена, а ведь некоторые из них отдали делу служения Империи все свои силы. Такие долго не протянули. Я был достаточно молод и имел достаточно сил, чтобы попытаться начать новую жизнь. Потому я подал в отставку и решительно порвал с тем, что меня так первоначально увлекало …
Джебраил Хунта замолчал и наклонил голову. Барон с интересом разглядывал его, переваривая услышанное. В общем-то он рассказывал правду, но кое-что выглядело сомнительно. Молодой человек рассказал явно не всё. Было ещё что-то …
-- Ну … -- после паузы подал голос Траск, -- я жду, Джебраил Хунта. Или всё же Тугра Хотан?
-- После того, как я оказался без работы и покровительства, начались трудные времена. Мои вчерашние товарищи не узнавали меня или обходили стороной, имперские организации отказывали, не соглашаясь принять человека с грязной репутацией. До меня доходили слухи о смерти то одного из отщепенцев, то другого. Это были самоубийства или смерти, весьма подозрительные, но полиция предпочитала закрывать глаза на некоторые несостыковки. Кого-то арестовали за связь с преступниками. Жить-то как-то надо. Всякий выкручивался, как мог. Я поступил в институт скромным лаборантом- помощником и проявил чудовищное усердие, чтобы таким образом выбиться в люди. Почти год я прозябал, пока профессор Леон Бахман, видный океанолог, увлечённый проблемами ксеноэтнологии и археологии, не взял меня под своё крыло. С этого и началась моя светлая полоса в нынешнем периоде жизни.
И снова у барона появилось чувство о недоговорённости. Его собеседник что-то скрывал, отдавая взамен историю своей жизни. Вот только было ли это правдой или хорошо подготовленной «легендой»? На этот вопрос взялся ответить барон.
-- Э-э, -- протянул он. – А что думаете вы, господин Куин?
-- Если относительно рассказа «Хунты», то история довольно занимательна. Но спросите-ка вы этого молодчика о Хисарре Зуле.
Джебраил стоял у стены, расслабленный, с опущенными плечами, и вдруг он взвился в воздух, тараном преодолел разделяющее их пространство и врезался в тело Куина. С большим трудом Дато успел сместиться с линии атаки, но всё-таки ассистент зацепил его и повалил. Вскинув закованные руки, он с силой опустил их, целясь в голову посланника, но тот снова успел увернуться. А уже в следующий миг Траск оф Траскон, сильным толчком, отбросил Хунту прочь, и тот врезался в стену. Дато Куин поднялся, стёр с лица выступившую кровь, глянул на Хунту, который был уже на ногах.
-- Ну, как вы, господин Куин? – Спросил барон. – Не расшиблись?
-- Нет. Признаться, Хотан всегда был очень быстрым.
-- Я это заметил. Вы что-то сказали о некоем Зуле.
-- Может, о нём нам расскажет наш излишне импульсивный друг?
Джебраил Хунта был уже на ногах. И готовым к новому нападению. Спокойная поза хозяина остановила его устремления. Он замер в нерешительности.
-- Спокойней, господин Хунта, спокойней. Вы успеете ещё показать свой темперамент. Пока что расскажите, в самом деле, о … э-э … Хисарре Зуле.
Наклонив голову и затенив длинными прядями волос исказившееся лицо, ассистент Бахмана молчал так долго, что барон уже было решил, что тот замкнулся в себе, и открыл рот, чтобы поторопить его, но именно в этот момент Хунта начал говорить:
-- Да, я могу признаться, что знаменитый наёмный убийца Хисарра Зул и я, это одно лицо. Повторюсь, но судьба заставила меня убивать, сначала, чтобы защититься, потом – чтобы выжить, заработать.
-- Вас пытались убить?
-- Да, -- мотнул спутавшейся гривой волос Хунта. – Я упоминал, что некоторые оперативники, из обоймы Януса, погибли, один за другим, что наводило на размышления. Их судьбу должен был разделить и я, но у них вышла на этот раз осечка. Я уцелел, признаться – чудом, и отлёживался на самом дне забытого всеми мира, в трущобах, где обитали наркоманы и опустившиеся преступники всех мастей. Не раз мне пришлось бороться за жизнь, чтобы и там уцелеть. К тому времени, как я поднялся на ноги, у меня уже сложилась соответствующая репутация. А потом начали поступать заказы. Мне надо было как-то существовать и выбираться из тех условий существования. Так появился Хисарра Зул. Но он безвозвратно исчез более полугода назад
-- Когда вы поступили в университет, к Бахману?
-- Уже после этого, -- поник головой ассистент. – Я заметал следы.
Барон открыл рот, чтобы задать новый вопрос, но тут запищал коммуникатор. Траск запустил голопроектор. В объёме изображения появилось озабоченное лицо дежурного офицера.
-- Ваша светлость, -- офицер старался не смотреть в сторону задержанных, -- срочный вызов.
-- Хорошо, -- нахмурил брови Траскон. – Скоро я закончу разговор и вернусь в свой кабинет.
-- Прошу прощения, -- офицер даже побледнел от волнения. – Мне кажется, этот вызов не терпит отлагательства. Это крейсер викингов пространства.
-- «Нуфлинг»?
-- Именно так. На его борту находятся знакомые вам люди.
-- Хорошо, -- решительно заявил барон. – Я сейчас поднимусь наверх.
-- … И их преследует звено имперских штурмовиков. У них не более минуты времени.
-- Соединяй!
-- Слушаюсь!
Объём голографического изображения пошёл полосами, которые вдруг раздвинулись и открыли знакомую до боли рубку. Там собрались люди, среди которых можно было увидеть и Кубка Блона, и Дидла Брасса, и Уго Герца, и Сив Белунг. Внезапно их плечи раздвинулись и вперёд протиснулся Григ Шин.
-- Приветствую вас, господин барон, -- начал он.
-- Давай без церемоний, -- оборвал его Траскон, -- если у вас нет времени. Что случилось?
-- Мы разворошили здесь знатное «осиное гнездо», -- усмехнулся Шин. – Имперцы устроили на тёмной половине Нифльхейма – Хеле, свою секретную базу, рядом с обширным месторождением ультрадейтерия, и начали изучать свойства этого мощного изотопа, с воздействием весьма специфического свойства. Это он создаёт из викингов эйнхериев. Кстати, я здесь уложил парочку этих чудовищ. Признаюсь, зрелище не для слабонервных.
-- Вы вырвались оттуда с боем?
-- Можно и так сказать. Ваши друзья подоспели в нужную минуту. С собой удалось прихватить одного из имперских умников, некоего доктора Файфа эн Кровуса. Он возглавлял здешний проект с научной стороны.
-- Молодцы!
-- Я тоже так считаю, но сейчас нас преследуют штурмовики, а на подходе целая флотилия скоростных кораблей. Думаю, что нам придётся туго.
-- Не надо отчаиваться. Уходите в глубокий космос. В Чужих Мирах вы найдёте помощь. Там ещё не забыли «Нуфлинга».
-- Мы тоже на это надеемся. Если нам позволят туда прор…
Изображение внезапно разъехалось, сложилось в сияющую точку, вновь развернулось, только теперь там было совсем другое помещение, и незнакомые лица, в имперской лётной форме. Но и эта картинка растаяла, теперь уже безвозвратно. Появилось лицо дежурного. Офицер вытянулся в струнку:
-- Просим прощения, ваша светлость. Связь была прервана. Кто-то из преследователей идентифицировал канал связи и сбил настройку, пытаясь выяснить, с кем вёлся разговор. Но мы успели разбить сигнал на гранулы псевдоприёма и раскидать их в разные концы Галактики. Они не должны успеть засечь нас сразу, но, через какое-то время, это неизбежно случится …
Дежурный офицер говорил ещё что-то, но Траск оф Траскон его уже не воспринимал. Он даже не заметил, как голоквадрат истаял в воздухе, оставив лёгкий запах озона. Барон размышлял, прикидывая и так и эдак дальнейший ход событий. Кто-то попытался силовым методом дестабилизировать ситуацию на Мардуке, но этот эпизод лишь звено в цепочке других, не менее важных событий. Похоже, что Янек Чижевски застрял на Клайве. Возможно, ему и его друзьям сможет помочь Хай Стелл, специалист по улаживанию подобного рода дел, как Тугра Хотан, или Джебраил Хунта, или Хисарра Зул. Как всё здесь перепуталось. А рядом нет помощников из «Сигмы-56», нет Янека, нет Сив Белунг. Их всех разбросало по Вселенной враждебными силами, и эти силы сейчас подбираются к самому барону, стягиваются вокруг него. Надо не дать им одолеть его, но где найти помощь, защиту? Надо сделать какой-то экстраординарный ход, который позволит ему опередить незримых противников, но вот какой? И кто эти противники? Скорей всего они из числа высокопоставленных персон. Мемфис?.. А почему бы и нет? Но почему вдруг они вспомнили о нём? А вдруг здесь замешан не он? Или не только он?
-- Скажите, Хунта, почему вы оказались у берегов Сиговии?
-- Но … Леон Бахман … -- начал неуверенно ассистент.
-- Перестаньте, -- оборвал его без церемоний барон, -- теперь нам не до сказок. Ситуация назрела. Говорите правду. Я вам не угрожаю. У меня просто нет времени.
-- А вы не пробовали покопаться в прошлом второго помощника Бахмана? – Вдруг предложил Дато Куин. – Уверен, что и у него весьма занятная история, откуда он пришёл к профессору Океанологического университета.
Хунта с ненавистью покосился в сторону посланника. Траскон подумал, что у профессионального разведчика опыта гораздо больше, чем у него, в допросах подозреваемых, но выпускать беседу из своих рук не пожелал.
-- Что вы на это скажете, Тугра Хотан? Пригласим вашего коллегу, или вы сами расскажете всё? У нас слишком мало времени. Я должен действовать, а не беседовать здесь, с вами. У нас не реализован последний шанс закончить всё миром.
-- Хорошо, -- мотнул ассистент головой так, что спутавшиеся волосы упали на лицо. – Мы, вместе с Клаусом, сделали так, что Бахман пожелал посетить Сиговию. Нам было необходимо увидеть Джефа оф Траскона, пока в Вавилоне разворачивается наступательная операция. Сумма, обещанная нам, позволила бы закончить жизнь неопределённостей.
-- Кто вас финансировал?
-- Заказчика мы не знаем.
-- Как же так?! Вы влезли в авантюру, не зная, с кем имеете дело?
-- Обычное дело, -- хмыкнул Куин. – Они получили аванс и описание задания посредством компьютера. Остальное должны были получить, когда передадут, с рук на руки, бедного больного.
-- Откуда вы так хорошо всё знаете? – Закричал в полный голос Хунта. – Это вы тот самый таинственный заказчик!
Барон с любопытством наблюдал за всем происходящим в камере.
-- Не валяйте дурака, Хотан. Вы прекрасно понимаете, что это самая заурядная цепочка в разработке оперативной задачи. Могу предположить, что вы сами не раз проделывали подобные «фокусы». Это из обычного набора приёмов спецслужб. Зачем им был нужен брат барона? Чтобы держать его «на крючке»?
-- Не знаю, -- огрызнулся Хунта. – Мне за это не платят. Признаюсь, что позарился на крупный кредит, о чём сейчас мучительно жалею.
-- Как вы планировали провести похищение?
-- Ночью я должен был проникнуть в лечебницу, вколоть Джефу специальное снадобье, от которого он превратился бы в послушную куклу и оттранспортировать его на наш корабль. После завершения этого этапа последовал бы срочный вызов из университета. Он был вынужден бы вернуться.
-- А как вы думали вывезти похищенного? – Спросил барон. – Ведь вам вряд ли удалось бы провести его мимо нашего контроля.
-- Уж справились бы, -- нехорошо улыбнулся «ассистент». – У вашей светлости под боком, на побережье, имеется спрятанный масс-передатчик. С его помощью здешние легионеры получают оружие и технику. Он-то и доставил бы Джефа куда надо.
-- Где именно находится передатчик? – Нахмурился барон.
-- Могу показать, -- веселился Хунта. – Скорей всего его уже заблокировали, после того, как мы не вышли на связь в установленное время.
-- Я тоже думаю, что это не даст результата, -- добавил Куин. – Тот, кто проводит здесь всю операцию, действует на серьёзном уровне. Я сразу это понял и затаился, чтобы не попасть под удар. Провёл некоторые действия оперативно- розыскного характера и наткнулся неожиданно на одного своего старого коллегу. После этого я и решился действовать, но ваши люди перехватили меня. Это говорит об их достаточной практике.
-- Похоже, что мы опять наткнулись на стену, -- вздохнул Траск.
-- Вряд ли я бы стал пессимизировать ситуацию, -- заявил Куин. – У наших «друзей» не получилось выкрасть Джефа. Они наткнулись на усиленные караулы, а замешкав, было уже поздно уносить ноги. Это могло навести на подозрения. Они сыграли «ва-банк», но проиграли. Неизвестный заказчик не получил козыря, коим должен был послужить бедолага Джеф. Теперь пришло время совершить следующий решительный шаг. На вашем месте я бы покинул Мардук. Надо дать время вашим людям навести здесь порядок. А вам необходимо опередить противника. Или противников.
-- Но каким образом? Моя яхта находится далеко отсюда, а другие корабли не подходят или не оборудованы для экстренного перемещения в пространстве. Для того, чтобы арендовать нужный корабль, надо время, а его-то у меня и недостаточно …
-- Пустяки, -- махнул рукой посланник. – За всеми последними событиями вы забыли о цели моего визита сюда.
-- И что это за цель? – Нахмурился барон, пытаясь не поддаваться подступающей волне раздражения.
-- Я имею честь пригласить и сопроводить вас в Мемфис к пославшему меня человеку. Вы его знаете, но я пока что не буду называть его имени. В данный момент это не так важно.
-- Что же, по вашему мнению, важно?
-- Корабль, -- коротко ответил эмиссар. – Это скоростной спиддинг, корабль из арсенала спецслужб, созданный для покорения Глубокого Космоса. Короче, это то, что вам сейчас необходимо.
-- Отлично. Я возьму с собой своих людей, и мы отправимся в Мемфис …
-- Боюсь разочаровать вас, но это не десантный корабль, а разведывательный модуль, рассчитанный на пять человек экипажа. Можно взять ещё груз …
-- К чёрту груз! Полетят люди. Вы, я, эти чёртовы ассистенты, мой брат, его врач и охрана …
-- Не более двух, -- жёстко заявил Куин. – Больше корабль не потянет.
-- Решено. Ли Ван Гук и … Дон Кастор.


Часть 2. «Путь в преисподнюю».
Глава 1. В начале пути.
Кр-р-рак!
Такой надёжный на первый взгляд, предательский камень выкрошился из-под ноги, и барон едва не сорвался в пропасть, дно которой устилало крошево из обломков и крупных камней, похожих на зубья в жадной, оскаленной пасти огромного монстра, поджидающего неосторожного путника.
Похоже по всему, что этот перевал действительно непроходим, каким и выглядел. Путь к замку лежал по заболоченной долине, заросшей тростником и чахлым кустарником. Люди, когда-то проживавшие здесь, покинули долину и ушли прочь, оставив опустевшие жилища, которые теперь рушились от влажности и отсутствия заботливых рук хозяев.
Крыши домов, крытые дранкой или тёсаными плахами, местами провалились внутрь, местами покрылись кустистым лишайником. Окна беззвучно взывали о помощи тёмными пятнами проёмов. Кое-кто забил их досками, крест-накрест, или укрепил их ставнями с игриво выпиленными сердечками, но большинство всё бросили как есть и даже не потрудились закрыть за собой двери. Так бывает, когда решили уже не возвращаться.
За весь день барон не встретил ни единой живой души, если не считать  чёрных взъерошенных птиц, что кружились стаей над очередной брошенной деревней. Потом Траск оф Траскон обнаружил там раздутую тушу домашней скотины. То ли она была брошена хозяевами, то ли успела издохнуть раньше, а сейчас служила кормом для стаи стервятников, да ещё мелких грызунов, которые тоже урвали свою долю пиршества.
Одну такую деревушку барон прошёл из конца в конец, заглядывая в дома и подсобные строения. Никого не осталось. Разбежались даже животные. Брали только самое необходимое. Домашний скарб остался на своих местах. Долблёные миски, глиняные горшки, медные кувшины покрылись слоем пыли, а остатки продуктов покрывала плесень или копошащиеся личинки. Отвратительное зрелище и соответствующие запахи гнали путника прочь. Что же заставило жителей оставить обжитое место?
Над безлюдьем и разрухой мрачной глыбой возвышался Замок. Его было никак не миновать. Дорога, вымощенная круглым булыжником, вела к открытым воротам из тёмного дерева. Траск оф Траскон попытался изменить маршрут, но тропинка или обрывалась в овраг, или терялась в зыбучей трясине. Всякий раз приходилось поворачивать.
Остановившись на обочине, Траск сосредоточил всё внимание на Замке. Окрестности за день поисков он уже изучил. Если здесь и остался кто живой, то заполз в столь глубокую нору, что обнаружить его не было никакой возможности. Оставался сам Замок.
Нагромождение башен и толстостенных пристроев уродливо громоздились над долиной, символизируя зловещую силу, раздавившую собой жизнь. Именно такое чувство появилось у барона, когда он первый раз глянул на Замок, ставший прибежищем для Некроманта. До Траска по этому пути прошли другие люди. Вошли в Замок и … не вернулись. А ещё раньше это же место посетил Пра гэгхарн Татен, Император Галактики. Он воспринимал то путешествие как игру, развлечение, отдых, за что и поплатился.
Теперь на эту же дорогу вышел Траск оф Траскон. От него зависело сейчас если не всё, так многое. Что происходит там, в Замке? Какие силы хозяйничают там? Что они вытворяют с путешественниками?
Рядом с воротами Траск разглядел холмики. Сосредоточив зрение, он догадался, что это стражники. Только они были уже мертвы и лежали там, у ворот, где, судя по всему, до последней минуты выполняли свой долг. Их мечи и копья до сих пор валялись там же.
Створки ворот были наполовину открыты. Точнее, одна была распахнута почти целиком, а вторая – не более, чем на четверть. Словно когда-то, давно, стража собиралась отворить врата, да не успела толком сделать этого … или совсем наоборот, пытались закрыть, да тоже не успели. Остались лишь с тех пор там мёртвые тела.
Постояв на обочине, барон решительно зашагал к Замку. Его приглашали внутрь. Отлично! Он за этим сюда и явился. Войти внутрь и разобраться со всеми тайнами этого огромного дома.
Камни под сапогами скрипели и крошились, словно пролежали здесь уже не один век. Дорога, как и всё остальное, пришла в негодность. Хорошо, что арка моста, раскинувшегося над оплывшим рвом, была по-прежнему крепкой. Из открытых ворот тянуло стылым ветром, вперемежку с гнилостными запахами. 
При ближнем рассмотрении выяснилось, что полуметровой толщины плахи, из которых были сколочены створки ворот, прогнили насквозь и держались только при помощи огромных ржавых гвоздей, напоминавших каждый – рыболовецкий гарпун- острогу. Один такой гвоздь по прежнему торчал из плахи, которая более чем наполовину, иструхлявев, осыпалась.
Внутренний двор крепости был покрыт толстым слоем изморози, застывшего снега, щедро перемешанного с мусором, который, похоже, выбрасывали прямо из окон, не мало не заботясь о чистоте и порядке. Здесь же валялись трупы лошадей, свиней, коров, собак и совсем уж непонятного происхождения тварей. Большая часть трупов была изгрызена, растащена на части и брошена здесь же. Зрелище не для впечатлительных.
Осторожно переставляя ноги, Траск оф Траскон пересёк крепостной двор, направляясь ко главному зданию. Пару раз ему показалось, что неподалёку валялся сегмент покореженной спутниковой антенны, а ещё он заметил оторванную руку с манипулятором. Да, вполне определённо, здесь покоился разорванный на части имперский боевой киборг. Но заниматься более обстоятельными поисками барон не посчитал необходимым. Солнце уже катилось к закату и времени совсем не оставалось. К тому же … перед ним стояли другие цели и задания, к которым киборг не имел отношения.
Когда-то, в далёком прошлом, главное здание крепости представляло собой роскошный дворец, с бесконечными анфиладами комнат и коридоров, с аркадами переходов и обширными залами, с ажурным покрытием изразцов и панелей, из ароматических пород деревьев. Зеркала, искусно размещённые, делали внутренние пространства строений поистине бесконечными, а балкончики и наружные галереи позволяли любоваться восходами и закатами, а также природой окружающих дворец пейзажей. 
Но всё это осталось в далёком прошлом. Позднее дворец стал основой для укреплённого форта. Вскоре были возведены защитные стены, самые большие окна замурованы каменными плитами, балкончики нещадно выдраны, оставив, как память о былых великолепиях, скрученные штыри крепёжных балок, а верхние галереи теперь были приспособлены для наблюдения. Крышу, изначально из янтарно- прозрачных черепиц, покрыли толстыми досками, с приспособлениями для сбрасывания каменных блоков. Некоторые из этих блоков до сих пор валялись, расколовшиеся на части, посередине двора. На шпиле самопроизвольно вились чёрные лохмотья, которые когда-то были флагом, но был он разорван на части ветром, и теперь мотались они отдельными тряпками, по которым ничего нельзя было угадать.
Запустение и мерзость. Здесь ничто не указывало, что тут кто-то до сих пор живёт, обитает. Но Траск оф Траскон был обязан проникнуть в этот замок, осмотреть, изучить его внутреннюю часть, и сделать на основании увиденного первые выводы.
Он направился к ближайшему входу, куда протянулась наклонная площадка пандуса. Камень, которым был выложен пандус, покрывали удивительно глубокие царапины, словно здесь тащили массивный ребристый груз. Этот груз был настолько велик, что двери пришлось выломать. Они так и лежали в глубине коридора, расщепленные, растащенные и раздавленные без всякого сожаления.
Под ногами сухо и жалобно трещали обломки штукатурки и остатки створок, на которых ещё угадывались узоры из прозрачных камней и витой золотой проволоки. Стены коридоров первоначально покрыты были панелями из различных пород дерева, а выше человеческого роста- блестящей дорогой материей. Сейчас обрывки серого от пыли материала свисали грязными клочьями вперемежку с пропылившимися тенетами толстой паутины, а панели местами были вырваны, местами обгорели и темнели уродливыми пятнами.
Оглядываясь по сторонам, барон двигался по коридору, обходя нагромождения из обломков дорогой мебели. То ли кто-то спешно постарался вынести со своих мест всю мебель, то ли построить из неё баррикады, но не успел, а потом всё было брошено.
Возникла мысленная фантазия, как жившие в окрестностях селяне проникли сюда, чтобы посчитаться с хозяевами, а потом прихватить здесь весь накопившийся с годами скарб. Им даже вроде бы удалось проникнуть внутрь и кое-чего набрать, но тут л\они вдруг столкнулись с чем-то настолько ужасным, что предпочли отступить, бросая добычу и защищаясь отчаянно. Вот после этого последнего сражения те, кто уцелел, и покинули навсегда эти проклятые места.
Что ж, эта версия имела право на существование, так как давала объяснения увиденному, но, чтобы стать основной, не хватало отдельных деталей. К примеру – с чем же они здесь столкнулись?
По мере продвижения вперёд становилось всё темнее. Проникавший сквозь входное отверстие вечерний свет становился всё более тусклым, а другого освещения под рукой не оказалось. Раньше здесь висели светильники, о чём можно было догадаться по обрывкам цепей и оставшихся масляных ламп, но никто не занимался обслуживанием дома, и замок наполнили стихии. Стихии природных сил и постороннего сверхъестественного влияния. Приходилось проявлять осторожность. Прежде чем поставить ногу, барон ощупывал то место древком копья. От этого его небыстрое перемещение ещё сильнее замедлилось.
Но вот впереди засерело пятно. С каждым следующим шагом оно становилось всё более отчётливым. Коридор заканчивался, и завершался он обширным залом. Барон удвоил осторожность и прибавил скорость шага.
Это была центральная зала, своды которой поднимались до самой крыши, изначально прозрачно- дымчатой. Теперь свет заслоняли доски и перекрытия, но в центре они провалились, и поток лучей заходящего солнца заполнял помещение. Вернее, пытался заполнить, но вечерний тусклый свет с каждой последующей минутой терял свою силу, и даже отступал, тогда как чёрные тени выдвигались из углов и впадин, торжествую скорую победу над своим антиподом.
Одним быстрым, но цепким взглядом, барон окинул помещение. Это была пиршественная зала, где собиралась в торжественные часы всё население замка- дворца. Здесь же, на мраморных плитах, кружились в неге танца пары, а оркестр играл музыку с балкона, что нависал над передней частью залы. Его до сих пор подпирали мощные стояки с вкрученными туда, намертво, медными крюками. Здесь висели картины, о чём убеждали тёмные квадраты, что ещё как-то проглядывались сквозь слой грязи и копоти.
Должно быть, именно здесь и случился главный бой. Всё, что можно было разбить, и было разбито, разрушено без всякой жалости. Мраморные плиты до сих пор покрывали зловещие тёмные пятна. Здесь всё было в крови, и сражающиеся скользили по ней, умирая от ран, пытаясь найти путь к спасению. Но теперь кровь высохла, и этот жутковатый тёмный налёт на мраморе остался немым памятником о десятках погибших здесь.
Стараясь ступать по чистому, Траскон пересёк залу, направляясь к чёрной дыре следующего коридора, стараясь не обращать внимание на скрипы и шорохи, что заполняли обширное помещение по мере того, как свет отступал перед тьмой. Конечно же, у ночи были свои обитатели, не менее активные, чем дневные, разные там грызуны и хищные насекомые, но лучше не зацикливаться на том, чьи это глаза там таращатся на него из тёмного провала в стене.
Здесь тоже были разрушения, но всё же не такие масштабные. Кое-где даже сохранились канделябры с толстыми оплывшими свечами, да и стенные панели менее пострадали. Световые блики делали путешествие достаточно реальным, и барон ускорил шаг, положив копьё на плечо. Зазубренный наконечник смотрел вперёд, словно именно он указывал дорогу.
Скоро коридор разделился. Точнее, он продолжал вести вперёд, но сбоку появился другой коридорчик, более узкий и тёмный. Здравый смысл подсказывал двигаться дальше по освещённому проходу, но вопреки рассудку, Траск неожиданно свернул. Теперь снова пришлось использовать копьё в качестве посоха. Он тыкал палкой и шагал, тыкал и шагал. Глухой звук древка и тут же мягкий щелчок подошвы. Не успел он пройти и двадцати шагов, как древко ударилось о камень. Впереди находилась каменная плита. Сосредоточившись, Траск разглядел ступени. Перед ним была лестница, уходившая вверх.
Если следовать законам логики, то ему следовало стремиться к подземельям замка. Именно там скрывалась загадка этого места. Идти следовало вниз. То есть вернуться в первый коридор. Он соединял пиршественный зал с кухонным помещением, которое находилось ниже. Оттуда можно было поискать спуск в подвалы. Это – самый безопасный маршрут из всех возможных. Так он сам рассчитал, так и планировал поступить.
Но, тем не менее, он решительно ступил на первую ступеньку и начал подъём. Лестница казалась бесконечной. Он поднимался и поднимался, начиная считать ступеньки, но снова и снова сбивался со счёта. Почему? Просто барон напряжённо прислушивался. Ему казалось, что где-то далеко, на пределе слышимости, звучит голос. Кто-то всё же остался в этом жутковатом дворце?
Казавшаяся бесконечной, лестница внезапно закончилась перед тёмной дверью, в которую барон упёрся всем телом. Это было довольно неожиданно. Он ощупал препятствие одной рукой, держа в другой наготове копьё. Здесь можно ожидать любого подвоха.
Рука нащупала запор в виде обычного засова. С трудом Траск выдвинул металлическую пластину из паза и навалился плечом. Неожиданно легко дверь подалась, и он едва удержался на ногах, вынужденный сделать два быстрых шага вперёд.
Позади его щёлкнуло. Он стремительно оглянулся, поворачиваясь всем телом и одновременно вскидывая для удара копьё. Это была всего лишь дверь. Видимо, там имелась система пружин, которые закрыли проход, скрывая его от чужого глаза.
Это была секретная дверь. Здесь, в комнате, она имела вид большого, в полный рост, человека, в богатом костюме с обилием украшений, из дорогих материалов и драгоценностей. Нельзя было подумать, что эта картина в богатой отделки раме, прикрывает проход на лестницу. Должно быть, там, внизу, эта лестница была ранее тоже сокрыта от чужого взора, но то, что её доселе скрывало – панель или гобелен, теперь было разрушено, и тайный проход открылся.
Тупым концом древка барон прикоснулся к портрету. Он висел прочно. Пружины-таки захлопнули дверь. Может, каким-то образом, сработал, и засов или какой другой скрытый замок. Он не успел изучить то место. Было темно и … он спешил.
Нарисованный господин бесстрастно наблюдал за вторгшимся гостем, чужаком в этом кабинете. На мгновение барон взглянул ему в лицо, а потом отвернулся. Рядом находился ещё один портрет, изображение женщины в пышном платье с оборками, жемчужными нитями, бриллиантовым колье, с россыпью белых кристаллов в высокой причёске иссиня-чёрных волос. Неужели это … Сив? Быть такого не может!
Этого и не было. Склонив голову к плечу, барон жадным взором впился в лицо красавицы. Она была очень красива, но красота её была хищной, безжалостной, она была таким оружием. Теперь на Сив эта женщина не походила ничуть. Разве что сложением. И тем ещё, как она держала руки с зажатым в них веером. На полураздвинутом поле его угадывалось изображение … пирамиды? Это была правительственная пирамида из Мемфиса, изукрашенная тысячами огней световой иллюминации? Нет, не может быть. Это не что иное, как очередная игра скудного освещения. Да, нечто подобное пирамиде изображалось там, скрытое складками веера, но столь же явственно можно было разглядеть и другое, давая волю своим фантазиям.
Что-то его остановило. Какое-то чувство. Он прислушался к себе. Траск оф Траскон привык доверяться интуиции. Это не раз его выручало, но почему-то здесь, в замке, это чувство притупилось, отступило вглубь разума. Приходилось действовать самому. Барон продолжил осмотр комнаты.
Первоначально это был будуар. Любовные утехи, тайное гнёздышко. В широкой нише находилась громоздкая кровать, а балдахин из шёлка скрывал постель от посторонних взоров. Хотя какие могут быть посторонние в этом тайнике? Покровы должны были раскрепостить, снять внутренние запреты у партнёрши, отдаться во власть страсти … От тех времён осталась ниша и кольца, к которым крепились шнуры от покровов, скрывающих под собой страсти.
Позднее здесь был устроен кабинет. Кровать заменили на массивный стол, с большим набором ящичков, для хранения бумаг, перьев, чернил. Вдоль стены выстроился ряд шкафов, забитых свитками и манускриптами. На столе появился чернильный прибор, лупа с выпуклой линзой, ножи для зачинки перьев и масса других вещей. К столу был придвинут стул см высокой спинкой и подлокотниками, в каком удобно откинуться, устав читать или писать. Стол и кресло до сих пор оставались на тех же местах.
И, наконец, здесь устроили лабораторию. Вдоль другой стены поставили этажерки и полки, на которых были расставлены заспиртованные уродцы, микроскопы, приборы для прозекторской работы. Здесь же имелся гальванометр и вычурные приборы из драгоценных металлов и ценных пород дерева. Тот, кто собирал их, явно имел представление об аппаратах иного содержания. Нечто подобное он уже видел. Но где?
Барон закрыл ладонями лицо и сосредоточился. Память открывала одно «хранилище» за другим. Не то, опять не то … Вот оно! Ну, конечно же! Подобную лабораторию он уже видел на Тверди, в доме того человека, Марана, о котором он так много слышал и к кому стремился, но встреча с которым каждый раз прерывалась, неожиданно и весьма бесцеремонно. Последний раз такое посещение закончилось бегством с Тверди, в обществе чудаковатого Фадака. Затем появились звёздные скитальцы, викинги пространства, и череда происшествий выше человеческого понимания.
Но это не может быть Маран! Это не более, чем совпадение, игра случая. Вот и портрет хозяина. Он ни в малейшей степени не напоминает Марана. Скорее уж это …
Ну, конечно же! Это Сусаноо. Такэхай Сусаноо, Старый Занзани. Только здесь он гораздо моложе, шире в плечах, выше ростом. Но нет, это опять обман зрения, совпадение. Этого здесь просто не должно быть. Не стоит заострять на нём внимание. Это лишь отвлекает его.
С трудом отведя глаза от лица «Занзани», барон оглянулся и … отскочил в сторону. Позади его прошмыгнула смутная тень, исчезла в нише. Что там? Барон поднял копьё и решительно шагнул в дальний угол, нацелившись наконечником на … пока что на саму тень. В ответ оттуда тоже шагнул некто бесформенный и тоже вооружённый таким же копьём. Траск закричал и с силой метнул в нишу пику.
Послышался звон рассыпающегося стекла, и на пол обрушился ворох осколков от зеркала. Обманутый тенью, он принял своё собственное отражение в запылившейся поверхности зеркала за врага и … уничтожил его. Можно было посмеяться над этим происшествием, но смеяться отчего-то не хотелось.
Лицо его обдувало ветерком, и пряди волос шевелились, но не от страха. Их перебирал сквозняк, что исходил от пробитого копьём отверстия и скрывался где-то среди обильных щелей в кровле, откуда и проникали последние прощальные лучики заходящего отблеска.
Ещё один потайной проход? А почему бы и нет? Одна дверь скрывалась за портретом хозяина, другая – за зеркалом, третья, быть может, за портретом женщины, наверное, имевшей какое-то отношение к хозяину. Где-то за шкафами таились, нельзя исключать и этого, ещё и другие лазы. Хотя это, наверное, уже чересчур. Зачем такие ухищрения? К чему или от кого? Вполне достаточно тех проходов, что уже имеются.
Прихватив со стола мощный тесак, лежавший среди других хирургических приспособлений, барон решительно вошёл в дальний угол, перешагнул через заграждение и вошёл в нишу, прикрытую до того зеркалом, осколки которого усыпали ступени лестницы, точное подобие которой он уже проходил десятью минутами ранее.
Здесь давно уже никто не появлялся. Именно он этом утверждал толстый слой пыли, что покрывал эти ступени. Впрочем, появившийся сквозняк уносил её прочь, целыми ошметьями серого цвета. Барон принялся спускаться. Где-то через полсотни метров он нашёл копьё. Оно лежало здесь, скатившись с самого верха. Оно вполне могло бы добраться и до самого дна, силой своего веса и приданной ему инерции, но одна из зазубрин наконечника зацепилась за край ступени и прекратила тем самым дальнейшие скольжение.
Подобрав копьё, Траск оф Траскон отправился дальше, шагая быстро и уверенно. В потайных коридорах ловушки обычно не устраивают. Ведь используют их, то есть скрытые коридоры, хозяева, для поспешного бегства от возникших опасностей, либо иного скрытного передвижения.
Утомительный спуск закончился тогда, когда, по прикидкам барона, он углубился под поверхность метров так на двадцать. Лестница закончилась в коридоре, уходившем в две стороны. Галерея была такая узкая, что два человека едва разошлись бы, случись им столкнуться нос к носу. Поразмыслив с минуту, барон прислонил копьё к стене и повернул налево, положив руку на рукоять тесака, заткнутого за пояс.
Быстро двигаться здесь было весьма затруднительно. За неровные выпуклости стен цеплялось то одно плечо, то другое. Хорошо, что он прихватил с собой огарок толстой свечи. Где-то посередине лестницы он запалил фитиль, и теперь язычок пламени освещал коридор, точнее лишь крошечный его участок. Остальное по-прежнему скрывалось во мраке.
Ускоренным шагом барон двинулся вперёд, держа огарок перед собой. Иногда в стенах появлялись узкие отверстия лазов, но оттуда настолько сильно тянуло чем-то смердящим, что Траск продолжал идти вперёд и никуда не сворачивал. Огарок успел истаять наполовину, когда впереди показалась длинная жердь, приставленная к стене. Жердь оказалась копьём, и барон сообразил, что описал круг по кольцевому коридору, опоясывающему весь подземный уровень замка.
По логическому разумению, потайной спуск не должен слишком удаляться от конечной цели маршрута. Траск снова двинулся вперёд и свернул в первый же лаз, попавшийся на пути.
Это была почти что щель между двумя каменными блоками, но через пару метров проход расширился, но тут же и уперся в стену. Только в этот раз у Траска была возможность осмотра. Приблизив свечу к поверхности тупика, он разглядел очертания дверцы. Оставалось найти замок, запирающий дверь.
Таковой обнаружился, но далеко не сразу. Утопив в стону торчавший камень, барон услышал позади скрип, и искомая дверца подалась. Он навалился на неё всем телом и распахнул, ввалившись в помещение, немногим менее, чем праздничная зала наверху.
Если тот зал был предназначен для веселья и празднества, то эта пещера создавалась для прямо противоположных действий. На стенах здесь висели цепи, со сводчатых плит свисали наросты, характерные для подземных гротов, а внутреннее пространство подземелья занимали жуткие механизмы и автоклавы. Это было нечто усреднённое между склепом и лабораторией, в какой, если что и рождалось, так только что-то противоестественное и ужасное.
Надо помнить, что барон не мог разглядеть деталей помещения, держа в поднятой руке крошечный огарок с колеблющимся язычком пламени. Почти всё здесь скрывалось в колеблющихся переплетениях теней.
Траск оф Траскон сделал шаг и остановился. Центральная часть подземелья зияла огромным провалом. Каменные плиты уходили внутрь и свешивались, открывая взгляду многочисленные грани излома. Добрая часть пола провалилась, рухнув в бездонную пропасть. Туда уносились лохмы пыли, которая залетела в подземелье вслед за бароном, принесённая сквозняком.
Сначала барон не обращал внимания на ветер, но тот всё усиливался, становился ощутимее и весомей. Казалось, в спину ему упирается мягкая лапа и толкает, толкает вперёд, к провалу, куда стекают пласты пыли, мусор и охапки паутины, которой была опутана вся пещера.
С трудом развернувшись, Траскон потянулся к близкому проёму. Спасительная дверца находилась совсем рядом, стоило только чуть наклониться, сделать крохотный шажок, полшага, но ветер …
Проклятый ветер! Теперь он шумел и даже ревел, как зарождающаяся буря, как ураган. Сверху прилетел наполовину сломанный столик, ударил в грудь, заставил отступить.
Шагнув раз назад, Траск уже не мог остановиться. Ноги сами скользили по гладким плитам пола. Барон склонился, насколько это было возможно, лёг грудью на вполне ощутимую волну, напряг ноги. Движение затормозилось, а потом и вовсе остановилось. У него словно из подошв сапог проросли корни, прямо сквозь каменные плиты. Долго ли так он бы выдержал? Трудно сказать, но уже следующий порыв вновь сорвал его с места. Теперь движение шло под уклон. Ещё мгновение и он … Провалится вниз?!
-- Достаточно!
Громовой глас остановил падение. Барон застыл, раскинув руки, наполовину погруженный в провал, в облаке замерших же мелких предметов, различного мусора. Потом детали начали бледнеть, меркнуть, и он …
Открыл глаза. Над ним склонились два внимательных лица, в блестящих оболочках медицинского кокона- комбинезона. Привычными, автоматическими движениями, они манипулировали целым набором аппаратов медицинского назначения. Импульс- капельницы, нейродатчики мнемоконтроля, детекторы эмиссии пси-поля, катетеры и провода реанимакамеры.
Чрезвычайно сложная система соединяла тело барона и его душу, закинутую в неведомый микромир «наведённой реальности». Аналог этой конструкции, перстень с блоком чтения снофильма, находился у Пра гэгхарн Татена, Императора Галактической Империи, погрузившегося в тот мир годом ранее.
Специалисты помогли Траску. Процесс обратной адаптации прошёл ускоренным темпом, и потому на организм навалилась тяжесть обширной усталости. Это естественная реакция нервной системы на процесс принудительного вывода из «наведённой реальности». Другой порог восприятия перерасходовал внутренний запас сил, а на адаптацию не было времени. Гал Орфис требовал немедленного результата. Время, которое они имели, закончилось. Оставались самые крохи, которые выпали именно на барона.
-- Что вы можете сказать, уважаемый барон Мардука?
Вместо немедленного ответа Траск оф Траскон молчал, кусая губы и разглядывая лицо Орфиса. За последний год тот сильно изменился. В прошлом это был сильный типаж, с гладким лицом, разрезанным складками надменной гримасы, которая несколько сглаживалась только в присутствии хозяина. Впрочем, гримаса оставалась и сейчас, но только складки углубились, и кожа сделалась более дряблой, одутловатой, начиная «сползать» с плоти, облепившей череп. Глаза, холодные льдинки погрузились внутрь этого вместилища разума и сверкали оттуда, со дна глубоких провалов, лихорадочными зыбкими искрами. Когда-то толстые, чувственные губы поджались, побледнели и постоянно находились в движении, словно Орфис что-то желал непременно сказать, но всё не решался, и слова те умирали, не успев стать достоянием чьих-то ушей. Подбородок, имевший крошечную ямочку, теперь почти что разделился на две части, как гора, разделённая ущельем. Поверхность лица теперь покрывали оспины, бугорки, вздутия. Наверное, кожа его привыкла к тщательной обработке, о которой в последнее время как-то позабыли, и теперь внутренние болячки начали выползать наружу. Если к описываемой картине добавить ещё и чуть заметную дрожь крупных пальцев, то создавалось впечатление, что Орфис сильно напуган, если не предположить большего. Вместе с тем, глава имперской Службы безопасности никогда не был трусом. Просто, в силу служебного положения, он знал слишком много, действительное положение дел в Империи и чем всё могло закончиться. Именно это знание и заставляло его так нервничать.
-- Что же вы молчите?!
Последнее слово Гал едва ли не прокричал. Он бы бросился вперёд и схватил Траска, и стал бы трясти его, словно той тряской мог бы вытряхнуть из него всю правду. Но дело в том, что сейчас они были союзниками, и к Траскону следовало относиться если уж не как к равному, то хотя бы уж как  к настоящему специалисту, от действий которого зависело всё. И это – сдерживало.
-- Неужели всё так плохо?
Барон, помедлив, кивнул и тяжело вздохнул. Губы его, запёкшиеся, наконец разжались.
-- Я расскажу, что видел, но сперва …
-- Всё, что вы видели, мы уже наблюдали, с помощью мнемоскопа, соединённого с общей цепью ускорителей и усилителей нейросигналов.
-- Насколько я понимаю, -- барон сделал вид, что его не прерывали только что, и весьма бесцеремонно, -- что до меня там уже побывали разведчики?
-- Конечно, -- откликнулся Орфис, горячо жестикулируя обеими руками, -- как в одиночку, так и группами. Они прошли эти земли, весь этот проклятый замок, вдоль и поперёк.
-- Они там сражались? – Осторожно поинтересовался барон.
-- О, да, -- закивал головой Орфис, отчего прилизанные волосы растрепались. – И их там ждали. О, да, ждали. Целая армия кровожадных тварей, порождение извращённой фантазии. Они нападали и не желали умирать сами. По сути, они уже были мертвы, но что-то подняло их с одра и отправило на охоту. Это ужасно, уверяю вас, видеть, как умирают твои люди и не иметь возможности помочь им. Они лежали здесь, в медицинском боксе, опутанные сетью разных там датчиков и сканеров, и двигались на зыбком экране мнемоскопа, отбиваясь от толпы чудовищ. Мои люди, уверяю вас, прошли лучшую подготовку во всей Империи, далеко опережая разведчиков Глубокого Космоса и спецназ класса «Зет», но то, с чем им пришлось столкнуться, это … это … это выше разумения …
-- Догадываюсь, -- пришёл на помощь Орфису барон. – Все вещи имеют под собой утверждённую платформу физических законов и проистекающих отсюда возможностей. Там, в чужой реальности, некоторые непреложные с виду факты могут иметь иную трактовку.
-- Вот именно, -- подхватил Орфис, -- но мы не были к этому готовы и теряли их, одного за другим. Постепенно мы расправились с монстрами, но дальше стало только хуже. Мы добрались до того провала. Помнишь, в подземелье?..
Барон медленно кивнул, глядя прямо в лихорадочно блестевшие льдинки глаз Орфиса.
-- … Это была «точка возврата». Что происходило там дальше, мы не знаем ничего. То есть абсолютно ничего. Кто уходил туда, в провал, впадали в кому, в самую настоящую. То, с чем они там столкнулись, убило их всех.
-- Всех? – Переспросил Траск и снова шеф безопасности кивнул головой.
-- Всех, кроме … кроме Императора. Пра гэгхарн Татен продолжает каким-то образом существовать. Его разум разрушен … почти что … но тело его … оно … функционирует … пока что.
Каждое слово Орфис выдавливал из себя, как будто они не желали складываться, нести в себе смысл, и барон понял, что часы Татена сочтены, что жизнь в нём поддерживается искусственно, и Орфис уже устал поддерживать этот искусственный баланс. По существу, рядом с ним тикала сверхбомба, которая могла разрушить всю Империю, и, в первую очередь, самого Орфиса.
-- Нельзя ли как-то подробней поведать ваши последние действия, -- как бы не замечая потерянного вида собеседника, попросил барон. – Что же произошло с вашими разведчиками?
-- Это всё очень необычно, -- усталым тоном ответил Орфис. – Крепкие тренированные люди, профессиональные бойцы погибали под ударами мечей и секир, под когтями и клыками сверхъестественных тварей, под завалами и в самых разных ловушках. Мы видели это собственными глазами, а они лежали здесь, под присмотром современной, то есть самой передовой медицинской техники, и умирали от внутренних повреждений, а вся эта хвалёная техника не могла противодействовать тем процессам, что проходили внутри организма. Да, приборы были настроены на помощь, на усиление эффекта противодействия, которое обычно и происходит в организме, поражённом болезнью или каким искусственным способом. Это методика себя не раз оправдывала. Но только не в данном случае. Здесь сам организм предательски поражал себя, разрывая внутренности, а техника, которая должна бы помогать, лишь усиливала этот ужасающий эффект. В конце концов мы были вынуждены отключить все технические устройства, и даже контролирующие, но, увы, и это уже помогло мало. Они продолжали умирать …
Гал Орфис замолчал, а Траск оф Траскон всё разглядывал шефа безопасности, прикидывая свои действия на ближайшее будущее. Повода для оптимизма никак не находилось. Орфис попал в безвыходное положение и тянул за собой ближайшее окружение, в котором, столь неожиданно, оказался и Траскон. Требовалось немедленно что-то предпринять.
Но что?
-- Нельзя ли на них посмотреть? – Попросил он.
-- На кого? – Встрепенулся Орфис.
-- Тех, кого вы использовали раньше, до меня.
Орфис поморщился, но не сказал. Он поднялся с места, ворчливо заметив, что зрелище не из приятных, и ему не улыбается ещё раз встретиться с теми. Впрочем, он двигался.
Идти пришлось не так и далеко. Уровнем ниже разместилась специальная холодильная секция, где криогенные установки поддерживали постоянный микроклимат. Кстати сказать, обслуживающего персонала здесь не было. Все функции выполнялись автоматически, а вход перекрывал личный код доступа Орфиса.
Разблокировав дверь магнитной карточкой, Гал прошёл процедуру подтверждения, когда сканирующий луч пронизал его ауру, скользнул по сетчатке глаза и вобрал в фильтр запахов несколько летучих ферментативных молекул с пор кожи шефа имперской Службы безопасности. Всё соответствовало указанным параметрам, и толстая многослойная створка укатила внутрь стены, открывая вход в коридор полусферической формы. В стенах имелись приборы дезактивации, поэтому приборы с электронной начинкой Гал предварительно оставил в своём кабинете.
Миновав пару крошечных тамбуров, они попали в криогенную камеру. Орфис сверился с нумерацией на стене и нажал одну из клавиш. Ближайшая к нему панель выдвинулась вперёд, открывая узкую горизонтальную нишу. На подставке, выплывшей оттуда, лежало замороженное криогенным полем тело.
-- Это Стэммерс Паули, -- пояснил Орфис, покосившись на мерцающую панель контрольного прибора, -- наш техник- испытатель. Он первым вошёл в тот мир, где вы уже побывали. Паули знал все технические новшества и выгодно отличался по многим личностным параметрам. Однако ему не повезло. Он так и не прошёл всех уровней этого «фильма».
Оценивающим взором барон пробежался по телу. Поле глубокой заморозки позволило тому оставаться без изменений сколь угодно долго. Черты лица оставались безмятежными, лишь тень недоумения читалась на лице.
-- Он прошёл почти все уровни. Для него «фильм» так и остался фильмом. Свою собственную смерть он принял легко, как игрок. Вот только игрок может начать игру снова, а у Паули это уже не получилось. Мы попытались, то есть наши учёные, большие специалисты, между прочим, проиграть всю ситуацию заново и вернуть испытателя на изначальную позицию, но вдруг «программа» взбунтовалась. Все управляемые связи в нейросистеме Паули рассыпались, и он умер мгновенно и безболезненно. Это была первая и, как позднее выяснилось, самая лёгкая смерть. Идём дальше?
-- Идём.
Повинуясь команде, платформа с телом Паули скользнула обратно в нишу, а соседствующая панель представила следующую жертву. Тело представляло собой  какую-то мешанину лохмотьев, словно его пропустили через дробильный агрегат. Изуродованное лицо зияло провалами, скрюченные конечности покрывали обрывки мускулов. Барон, глянув на тело, быстро отвёл глаза в сторону. Орфис, поджав губы, смотрел, не отрываясь, на изуродованное тело.
-- Это Казурински. Штефан. Видный учёный, известный психоневролог, преподававший ранее в ряде университетов.
-- Казурински? – Переспросил Траск оф Траскон. – Я знал старика. Точнее, видел пару раз.
Не удержавшись, он глянул на истерзанные останки и закрыл глаза.
-- Тяжёлое зрелище, -- согласился Орфис. – Профессор Казурински согласился помочь нам. Он вошёл в состояние просмотра и легко прошёл все уровни. По-видимому, он был весьма примечательной личностью. Вы можете, если пожелаете, просмотреть запись.
-- Что было дальше?
-- С этим мы до сих пор не разобрались до конца. Он вошёл в подземелье и, кажется, даже взял процессы, там происходящие, под свой контроль.
-- Постойте, какие процессы?
-- Ах да, -- поморщился адмирал. – На первых этапах «фильма» в замке кипела жизнь, его наводняли вселяющие ужас обитатели, но это всё были цветочки, по сравнению с тем, что творилось в подземельях. Вот где – настоящий ужас. Не знаю, кто изготовил то зрелище, но с фантазией у них было явно чересчур. Казурински как-то остановил те кошмарные эксперименты, но слишком увлёкся общением с теми приборами. То ли он получил дозу какого хитрого облучения, то ли в «программе» имелся специальный блок защиты, но он вдруг, к нашей полной неожиданности, взорвался.
-- Его взорвали?
-- Трудно сказать, а уж понять, так и вовсе невозможно, но он «взорвался» сам. Такое впечатление, что каждая мышца, каждый орган его, стали работать в полную силу, самопроизвольно. Лопнуло сердце, порвались лёгкие, разрушилась печень, но больше всего повреждений  коснулось мышечной системы. Это ужасно, но каждая мышца напряглась сверх обычных способностей. Они разорвали его на части. Вы представляете? Само тело металось, крутилось, вопило. Раньше здесь было полно народу, специалисты всех направлений, имеющих хоть малейшее отношение к решению нашей проблемы. Все являются профессионалами в высшей степени. Но они не смогли дать вразумительного ответа, что же произошло. Точнее, ответ давали, десятки и десятки ответов, но одни противоречили другим, третьи обвиняли четвёртых в некомпетенции, и ни один не дал полного и развёрнутого объяснения. Отбросим прочь словесную «шелуху», которой некоторые горе-специалисты научились великолепно манипулировать, чтобы доказать свою нужность. Словом, после гибели профессора Казурински пыл наш сильно поубавился. Должно быть я кому-то наступил на любимую мозоль или чем-то досадил, но в штабе проблемы появились посторонние, то есть те, кого я не привлекал для работы.
-- Кто же это? – Полюбопытствовал Траскон.
-- Конкуренты, -- закатил глаза адмирал. – Дела, связанные со священной особой Императора, являются государственными и привлекают к себе массу людей, зарабатывающих на этом имя, положение либо капитал.
-- Это каким-то образом сказалось на дальнейшей работе?
-- Да, -- ответил Орфис. – Мы разогнали весь научный штат комплекса. Привлекли специалистов узкого профиля – нейросистемы, её микромира. Имелся такой научный институт. Его сделали филиалом имперской Академии, персонал поместили сюда, в Сферу, а сам Императорский Дворец покинул Иуну. Теперь здесь постоянно находилась бригада учёных, я, мой заместитель Монк, а также члены Императорской семьи – его дрожащая супруга и её братец, Сириус, отвратительнейшее женоподобное создание, тратившее почти всё свободное время на свою собственную особу. Остававшуюся часть времени они с Исидой занимались тем, что плели интриги, составляли планы новой имперской стратегии развития. Признаю, что в их действиях присутствовала логика, но логика своего свойства, кушменского …
-- Прошу прощения, господин адмирал, -- прервал Орфиса барон, -- но вы говорили о Императоре.
-- Да, -- нахмурился шеф Службы безопасности, -- я несколько отвлёкся в сторону, но это простительно, так как имеет к проблеме отношение, ведь на мои плечи нагружено слишком многое, особенно теперь, когда гэгхарн Татен не может исполнять своих обязанностей.
-- Император, -- напомнил Траск.
-- Император. Он до сих пор здесь. Императорский Дворец стал зоной высших секретов Империи. Следующий испытатель, из среды нейрологов, отдал свой разум науке. Он вошёл в подземелье и спустился в колодец. Теперь применялись самые передовые научные достижения, из экспериментальных образцов, созданных специально для этих целей, но ни одна из моделей не выдержала испытаний. Мы оставались глухими и слепыми, бессильно наблюдая за реакциями испытателя …
-- Но можно было как-то дополнительно подключиться к мозгу? -- Сделал попытку вникнуть в дела Траск оф Траскон.
-- Всё было, -- махнул рукой Орфис, -- и нейрощуп, и дубликатор нервной системы, с проигрыванием процесса в системе квантового компьютерного анализа, и даже изучение эхо-сигнала с фонового излучения. Порой доносились смутные размытые образы, их пропускали сквозь графические фильтры, но получалась какая-то абстракция, не имеющая смысла. Всё закончилось, когда сигнал пропал.
-- Пропал? – Переспросил барон.
-- Да. Тогда испытатель перестал функционировать и учёный умер. Должно быть он там узнал что-то, потому как смерть его не была лёгкой. Но посмертное прямое просвечивание мозгового вещества подкорки ничего не дало – всё было девственно чисто. Вся информация оказалась стёртой. Ноль! Точка.
Из стены выехал очередной лоток с телом несчастного нейролога. Лицо его было искажено не то гримасой отвращения, не то ужаса. Траскон притронулся кончиками пальцев ко лбу умершего. Криогенная заморозка уколола его нервные окончания. Траск убрал руку.
-- Дальше мы действовали почти наудачу. Дело в том, что по изначальным условиям «фильма», игрок получает некий комплект для путешествия, куда входит оружие, продовольствие, какие-то бытовые мелочи. По мере развития сюжета игрок может менять экипировку, но брать не всё, что хочет. Там были свои запреты и правила. Штефан Казурински внёс некие коррективы, работая в подземных лабораториях, потому и погиб столь жестоким способом. Он дал ряд преимуществ тем, что пришли после него, но в Замке пошёл процесс разрушения. Вы видели своими глазами, что сейчас творится там. (Барон кивнул). Обитатели Замка теряли контроль и напоминали сейчас буйных безумцев. Они уничтожили друг друга, и всё, что попадалось им по пути. Это отчасти облегчило нам работу, но … я опять отвлёкся. Следующая команда игроков использовала лаборатории подземелья, чтобы экипироваться лучшим образом. Я уже упоминал, что там проходили некие дьявольские эксперименты. Наши учёные сумели найти приборы, которые им должны были пригодиться, и взяли их с собой, нагрузившись «под завязку», после чего исчезли в колодце. Их сопровождал опытный боец, лучший с спецслужбах Империи, какого только смогли отыскать. Мы не могли следить за тем путешествием. Видимо, они там хлебнули лиха. Внезапно умер один. Казалось, его кровь метаморфировалась в кислоту и разъела тело. Затем погиб второй, мозг которого вытек через рот, уши, глаза, а черепную коробку заняла какая-то губчатая масса, которая скоро истаяла без следа. Третий потерял скелет. Вся костная система истончилась, мускулы же, наоборот, сделались твёрдыми, как будто впитали в себя костную ткань, но вдруг разом обмякли, а человек превратился в подобие тряпичной куклы. Его попытались поместить в экзокаркас, но не успели – голова оторвалась. Один за другим, все испытатели нашли свой конец. Наконец в живых остался только воин спецназа. Его тело продолжало функционировать довольно долго. Можно предположить, что он бродил по неким лабиринтам, наполненным тысячью опасностей, научившись обходить их, избегать, тогда как его учёные спутники сами искали тех встреч, чтобы изучить их и попытаться взять под контроль. Попытки их закончились крахом, а потом и воин тоже впал в кому.
-- Он погиб? – Уточнил Траскон.
-- Скорее уж – обессилел, -- ответил Орфис. – Попытка вернуть его назад закончилась неудачей. Вообще-то он всё ещё где-то там, разум как бы закуклился, но кое-какую жизнедеятельность мы всё же поддерживаем искусственным путём. Но, скорей всего, это уже не имеет смысла. Вряд ли он когда-нибудь вернётся. Нечто подобное произошло раньше с Императором. Только если для Пра гэгхарн Татена мы и пытались что-то сделать, то для Ба Хоорна всё намного хуже.
-- Я могу увидеть его тело?
-- Конечно, -- развёл руками в стороны адмирал. – Тебе здесь можно всё. Мы, я надеялся на тебя, но, похоже, ты прибыл слишком поздно. Но, раз ты всё же здесь, смотри, действуй, дерзай. Делай, что сочтёшь нужным. От этого зависит всё. Твоя жизнь, существование Мардука, твоих друзей, Сив Белунг, других обитателей Нифльхейма.
-- Это … -- напрягся барон, -- … угроза?
-- Какие могут быть угрозы, -- только отмахнулся Орфис. – Здесь всё держится лишь чудом и по инерции. Пока жив Татен, существует и Империя. Стоит ему перестать быть, и здесь изменится слишком многое. Те люди, что меня окружают, гм-м, я затрудняюсь предсказать их будущее, слишком уж всё запуталось. То же самое ожидает и многие миры. Грядёт череда войн, мятежей, путчей. Найдутся люди, которые на всём этом будут пытаться «нагреть руки». Вспомни свой мир. Выдержит ли он новые испытания? А Приграничье? Наверняка там скоро наступит полное безвластие. Свободолюбивые викинги, они используют шанс, но присутствие объединённого флота … Кто победит?
Опустив плечи, барон попытался мысленно продолжить речи адмирала. Действительно, ближайшее будущее было окрашено в багровый оттенок, но пока ещё оставалось время, и, вероятно, это всё ещё можно остановить, предупредить. Почувствовал это и Орфис. Хищно наклонившись вперёд, он приблизил свои лихорадочно блестевшие глаза к побледневшему лицу Траска.
-- Да, уважаемый барон! Да что там, великий князь! Попробуйте, попытайтесь, верните нам нашего Императора, спасите нас всех от происков кушменов Сириуса и его сестры Исиды. Вам будет принадлежать весь сектор Арруха. Император, я, мы все сумеем достойно отблагодарить … Но нет времени. Действуйте! Действуйте!!
-- Какие гарантии?..
-- Гарантии? – Закричал в полный голос Орфис. – Какие ещё гарантии? Я сам вручаю вам судьбу Империи! Разве этого мало? Хорошо, я пошлю помощь на Мардук. Ещё?
-- Мои люди на Клайве. Чижевски и другие.
-- Попробую что-то сделать. Всё?
-- «Нуфлинг». Его преследует Звёздный Флот.
-- Хорошо. Прямо сейчас вы свяжетесь со своими викингами. У меня здесь найдётся передатчик гиперсвязи ультраузкого диапазона. Мгновенная связь. Дайте команду им спрятаться на Чужих Мирах … Или нет … Сделаем по другому!
-- Объясните, адмирал, -- насторожился Траск, глядя на бегающего по крошечной камере Гала Орфиса.
-- Если мне не изменяет память, то «Нуфлинг», это крейсер класса «призрак»? – Бормотал глава имперской безопасности. – Это хорошо. Великолепно. Пусть они возвращаются. Мы позволим им затаиться в другом месте. Ха-ха! Это будет … Куш.
-- Но это же?.. – Начал говорить барон.
-- Вот именно, -- обрадованно подхватил Орфис. -- Самый закрытый сектор Империи. Именно там и надо затаиться вашим людям. Подумайте сами, уважаемый барон, мы получим целый отряд преданных воинов, ваших воинов, рядом с Кушем, где явно зреет заговор. В случае опасности викинги пространства неожиданно появятся и ударят по кушменам. Возможно, именно в таком вот ходе, и заключается наше спасение. Да-да, я подал мысль Монку, что Исиде, вместе с Сириусом, стоит вернуться домой, на период возможного смутного времени. Они уже не раз настойчивы высказывали такое желание, но пока чсто я успешно противодействовал этим попыткам.
-- Но это же всего лишь один корабль, -- попытался возразить Траскон. – Что они могут сделать против системы безопасности целого мира, который гордится своей защитой и изолированностью.
-- Не надо недооценивать викингов, -- отмахнулся Орфис, -- они долгое время оставались независимыми и вольными, для чего проявляли чудеса отваги и дерзости. Пусть они ещё раз подтвердят свою репутацию. Что для них какие-то там кушмены? Викинги пространства, это же самые опытные воины в этой Вселенной. К тому же им надо внести свою лепту в дело спасения мироздания.
-- Но они уже сделали это, разбив армию эйнхериев в Чужих Мирах и уничтожив главную базу заговорщиков на Оскопнире. По сути – сделали решающий ход и что получили взамен?
-- Что же? – Ухмыльнулся адмирал, прищурив узкие щели глаз.
-- Потеряли былую независимость. И это – акт благодарности со стороны Империи?!
-- Послушайте, уважаемый барон, -- нахмурился адмирал. – К сожалению, вы мало разбираетесь в делах политики, стратегии развития будущего, построению системы общественных отношений в масштабах Галактики.
-- Если вы такой специалист, -- развёл руками  Траскон, -- просветите меня.
-- Охотно. Нифльхейм всегда был крохотным миром на задворках Вселенной, занозой и притчей во язицах. Они доставляли массу беспокойства, но беспокойства мелкого. Практически они ни на что не влияли в Приграничном секторе. Кроме Нифльхейма там имеется ещё десятка полтора- два малоосвоенных миров, заселённых бродягами да всякими отщепенцами. Да, там был форпост и база Космофлота. Ситуация начала меняться, когда появились новые участники – ваши эйнхерии, неведомые бассы, обитатели Чужих Миров. Баланс был нарушен, но здесь викинги проявили себя как союзники и приняли деятельное участие. По сути, они старались для себя, и здесь вы не будете оспаривать мою правоту, но в ответ их мир вошёл в общегалактический союз, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Стараниями имперской администрации на Нифльхейме начала строиться экономика по общественным стандартам. Им уже вовсе не обязательно пиратствовать на звёздных трассах, заниматься грабежом и воровством. Всё необходимое им они в силах изготовить сами. Это ли не улучшение? А материальный стимул труда? А растущее благополучие общества?
-- А каким боком сюда вписываются секретные разработки имперских учёных в Хеле? Вы забыли причину бегства «Нуфлинга»?
-- Давайте не будем ловить друг друга на противоречиях, -- буркнул, нахмурившись, Орфис. – Вы всё равно ведь не владеете всей информацией. К тому же не забывайте, что мы теперь в одной команде и от нашей слаженности зависит слишком многое, в том числе и благополучие и Нифльхейма, и Мардука. Итак, сейчас вы получите связь с вашими друзьями.
Бесшумно отъехала створка, и в криогенную камеру вошёл невозмутимый на вид человек, сопровождавший адмирала и барона. В руках он держал плоский тускло мерцающий чемоданчик.
-- Знакомьтесь, -- повернулся к вошедшему Гал Орфис. – Это Эд. Он не до конца человек, точнее почти совсем не человек, хотя по виду и не отличишь. Это я открываю вам свои карты. В руках у него блок связи. Мы подключим его прямо здесь, чтобы не терять времени.
Экономными движениями Эд поставил чемоданчик на ближайший столик, вытянул из незаметного паза кабель со сложным штекерным соединением и утопил его в соответствующем гнезде терминала. Ящичек сам собой раздвинулся, изменил форму и поднялся и поднялся решетчатой призмой передатчика. Развернулся и засветился серебристый куб объёмного экрана.
-- Вводите код доступа, -- обратился адмирал к барону, -- и поспешите, время теперь играет не на нашей стороне.
На мгновение задержавшись, барон пробежался пальцами по клавиатуре, создавая звуковую гамму фонового сопровождения. Куб подёрнулся изморозью «тумана» настройки, а уже в следующий миг там появилось знакомое изображение рубки, кусочка рубки.
-- Дидл, Блон, -- крикнул барон, обращаясь к изумлённо вытянутым физиономиям командиров крейсера. – Объяснять всё нет времени. Срочно меняйте курс. Сейчас получите по этому каналу связи просчитанный маршрут рейд-прыжка. Ваша новая цель – окрестности Куша. Задача – доступ в засекреченный сектор и тайное пребывание …
-- Но, командир, -- попытался прервать быструю речь барона Дидл Брасс, -- это же закрытый участок. Не окажется ли он ловушкой для нас?
-- Верь мне, Дидл, -- уверенно сказал Траскон. – Вспомни Зан. Мы справились там, значит и Куш нам по плечу. К тому же на этот раз у нас имеются влиятельные союзники.
-- Но, бормотал Брасс, продолжая хмуриться, -- нас преследуют. Звёздный флот собирается взять нас «в клещи» …
-- Это я беру на себя, с нетерпением подал голос Орфис. – Барон, освобождайте канал связи. Я хочу говорить с адмиралом Хао.
-- Выполняйте, Брасс, заявил Траск оф Траскон, и викинг подчинился. Теперь в дело вступил глава безопасности Орфис. Он столь же быстро вызвал своего старого приятеля. Хао глядел узкими щелями глаз в лицо адмирала, как бы не замечая  свидетеля, а Орфис отдавал быстрые и чёткие распоряжения.
-- Прекратить преследование … усилить присутствие … всё внимание во внешнее пространство … ввести новые код-доступы … контролировать участки масс-доставки …
Признаться, все распоряжения были дельными. Хао всё внимательно выслушал и отдал честь хромированной клешнёй искусственной руки. Тело его, усиленное боевыми имплантатами, напоминало доспехи древнего воина. Хао давно привык к гибридному сосуществованию с биомеханическими органами.
Отослав код-программу полёта на «Нуфлинг», барон немного успокоился. Невозмутимый Эд сворачивал блок гиперсвязи, а Гал Орфис вновь повернулся к барону.
-- Поздравляю с первыми шагами нашей совместной операции, в которой вам отведено главное место.
-- Благодарю, сэр, -- кивнул Траскон и глянул на криогенные капсулы. – Позвольте мне ознакомится с ментограммами Ба Хоорна. Возможно, я что-то сумею обнаружить, что мне пригодится в будущем.
Невозмутимый бесстрастный киберчеловек Эд настраивал аппаратуру, в то время, как Гао Орфис и Траск оф Траскон рассматривали участников последней экспедиции в «Преисподнюю».  Ни один из них и полусловом не обмолвился о присутствии в «Нуфлинге» Сив Белунг, участников группы «Сигма», а также доктора Файф эн Кровуса. Надо полагать, что этот разговор ещё состоится, и результат этого диалога прямо зависит от результатов усилий барона оф Траскона. Стимул – достаточно веский.


Глава 2. Судьба крепка своими превратностями.
Заскрежетали запоры, и толстая дверь из бугристого серого металла распахнулась. Мордастый охранник с маленькими глазками шаряще оглядел камеру и кивнул Янушу, приглашая его к выходу. Чижевски вздохнул, слез с жёсткого топчана и, шаркающей походкой заключённого,  вышел в коридор. Дело в том, что ноги его были отягощены массивными бутсами, которые притягивались к полу. Для того, чтобы двигаться, приходилось прилагать заметные усилия. Бежать же в подобных веригах было и вовсе невозможно. Охранник, прозванный за тяжёлый характер Бульдозером, временами несильно тыкал заключённого в спину кулаком, заставляя двигаться быстрее. Первое время Янек пытался возражать, оглядывался и протестовал, глядя в пустоватые глазки на широком блине лица, но со временем понял, что говорить-то здесь не о чем. Бульдозер, здоровенный детина, похожий га шкаф, который чьей то фантазией обрядили в сизую тюремную форму, являлся стихией, спорить с которой глупо и бессмысленно. Лучше вообще не обращать на него внимания и молча подчиняться командам.
Замусоренный лифт поднял их на верхний этаж здания, где находились специальные комнаты для допроса. Неужели всё начнётся по новой? В груди стучало сердце, и ныли во рту зубы. Закончится ли всё это и чем?
-- Я же говорил вам, -- встретил его Клайдерманн кривоватой ухмылкой, -- что вы не так просты, господин Чижевски.
«Господин». Он назвал его «господином». По мере того, как обвинение наращивало шквал заключений выводов, обращение к нему становилось всё более уничижительным и даже грубым. Никто уже не вспоминал о его гражданстве. Впереди светило конкретное наказание. И вдруг – «господин». Что бы это значило? Наученный опытом Чижевски решил пока что помалкивать, разглядывая пространство перед собой. Наверняка следователь теперь выложит перед ним свои карты. Хуже всё равно уже не будет.
-- Молчите, -- улыбка капитана стала ещё шире и походила уже на добродушную. – А я ведь ещё в первую нашу встречу обратил внимание на ваше спокойствие. За этим явно что-то кроется, Курт, говорил я себе и ведь не ошибся. Теперь понятно, что вы всё это время дожидались.
-- И чего же? – Не выдержали нервы у Янека. Что-то явно произошло. Неужели дела его пошли в гору? В это не надо было верить. Иначе чувство разочарования сломило бы его окончательно, и это неминуемо превратилось бы в падение.
-- Ах вы, хитрец, уважаемый Януш Чижевски, -- продолжал улыбаться следователь. (Какая-то новая изощрённая игра?) – Но моя интуиция меня редко подводит. Не даром я так и не отдал материалы этого дела. Хотя ваш товарищ и подыграл нам.
-- Я вас слушаю, -- сурово произнёс заключённый, глядя перед собой, -- господин старший инспектор.
-- Можете расслабиться, -- усмехнулся Курт Клайдерманн. – Всё в порядке. Из центральной службы пришло указание относительно вашей персоны. Приказано оказать всяческое содействие. У вашего патрона, барона оф Траскона, оказались удивительные возможности и связи в Мемфисе. Моё начальство теперь зашевелилось. Ха-ха. Вы бы видели эту беготню.
Это были два совершенно разных человека – нынешний доброжелательный товарищ, офицер национальной безопасности, встретивший уважаемого коллегу, и тот, дознаватель специальной группы, разоблачающий врага, пособника террористов, связанных с транснациональными преступными сферами. А может, капитан просто побаивался личной мести почти осужденного агента, на которого оказывалось давление, в том числе и со стороны лично его, Курта Клайдерманна. Требовалось срочно заручиться дружбой, насколько это возможно.
-- Надеюсь, теперь, когда недоразумение начинает улаживаться, мне больше не придётся возвращаться в камеру?
Чижевски решил пока что оставаться в роли недовольного, насупленного типа, требующего к себе повышенного внимания и деликатности.
-- Разговоров нет, -- уверил его следователь. – Я уже говорил, что всё это позади. Все ваши полномочия подтвердил запрос. Вам будет предоставлено соответствующее помещение, где можно будет пройти курс реабилитации. Признаюсь, что все мы несколько переусердствовали, но это ведь имело под собой почву. Вы не будете отрицать – положение на Клайве непростое, а террористическая организация «Свист-деструкторов» всё ещё продолжает действовать. Это и заставляет нас быть столь решительными.
Немногословный и ранее, Чижевски и вовсе сделался неприступно- угрюмым. Таким, по его мнению, должен выглядеть человек, облачённый большими полномочиями и несправедливо при этом ущемлённый. На самом деле это было формой защиты. Не надо забывать, что Януш остался в одиночестве, лишившись всех своих помощников, выполнявших вполне определённые функции. Правда, где-то ещё оставался Стелл, но, по уговору, он ушёл в подполье, то есть действовал на свой страх и риск, руководствуясь богатым опытом диверсанта, с его-то спецподготовкой. В данное время пытаться установить с ними контакт, с его стороны, было бы неразумно и даже опасно. А вот Симменс …
-- У вас остаётся мой секретарь, -- со вкусом пообедав, приняв ванну и переодевшись, «вспомнил» Януш. – Самюэль Симменс. Он мне может понадобиться в скором времени. Вы слышите меня, господин Клайдерманн?
-- Да, конечно, господин Чижевски, -- тут же отозвался капитан национальной безопасности Клайва, до сих пор по каким-то причинам составляющий компанию гостю. – Но только в этом деле имеется маленькая заминка. Как вы, наверное, помните, вашего коллегу задержали с оружием в руках и в перечне предъявленных ему обвинений имеется пункт о вооружённом сопротивлении работникам государственной службы. По нашим законам это довольно серьёзная статья.
-- Что же делать? – Нахмурился Януш. – Он мне будет нужен. Как и остальные мои люди – Фокс и Грей.
-- Мы обязательно что-нибудь сделаем, -- развёл руками следователь, -- но на это понадобится время. Вы сами знаете имперское законодательство, сколько там проволочек, но и обходить их весьма затруднительно – наши бюрократы- крючкотворы к чему-нибудь да придерутся. Но это не означает, что ваш человек полностью отсидит назначенное ему. Поверьте мне, мы с ним работаем.
Вот в это Януш поверил. Его отпустили, но бедняга Сэм показал себя уступчивым и тем навлёк на себя дополнительные неприятности. Его сейчас, скорей всего, усиленно стращают и будут делать это до тех пор, пока Симменс не пойдёт на полное сотрудничество со спецслужбами Клайва. Иметь своего человека, это первое правило любой секретной службы и здешние отнюдь не исключение. Сэм будет играть на обе руки и с этим придётся смириться, чтобы вытащить его отсюда. К тому же, пусть они думают, что держат их под своим контролем, Януш не намерен сдаваться. И есть ещё Стелл.
+ + +
Проклятые уроды уничтожили весь жилой фонд брошенной техстанции, включая всё оборудование и транспорт. Счастье, что большую часть снаряжения Стелл сумел спрятать. «Стражи» удалились прочь, и уцелевшие бедолаги несколько часов обшаривали руины посёлка. С трудом удалось наскрести жалкие крохи продуктов, чтобы подкрепить свои силы. Затем они отправились, по настояниям Квиннета, проведать окрестности.
Самые страшные предположения оказались истиной. Больше часа подросток у искореженных останков флайера. Тем временем Хай Стелл обшарил заросли и стащил в одно место части человеческих тел. Не уцелел никто. Пока Квиннет оплакивал родных, Хай выкопал крошечную могилу и сложил туда куски плоти, бывшие ранее живыми людьми. Поверхность могилы окропили последние слёзы мальчугана, а потом они отправились прочь.
С большим трудом Стелл сумел выяснить у впавшего в ступор подростка о месте, где они могли бы получить помощь. Это было бывшее лечебно- оздоровительное учреждение. Там восстанавливали своё здоровье энергетики и жители близлежащих посёлков. После начала модернизации биоэнергетических «хозяйств» среди персонала начались болезни. Одним из способов решения проблемы было начало строительства сети профилакториев, но проект закрылся сам собой, когда в систему биоэнергетики вросли персоналии «электриков». Оборудование из профилакториев вывезли, а корпуса частью были заброшены, а частью перепрофилированы.
Уничтожив флайер и крошечный посёлок, власти успокоились. Должно быть поэтому Стеллу удалось преодолеть необходимое расстояние и войти в разрушающееся здание. Точнее, будь он один, то легко бы проделал весь путь, пусть даже при этом враг вёл на него охоту превосходящими силами, но вот Квиннет … Подросток расклеился совсем. Смерть родных словно провела некую черту, за которой для него уже не стало будущего, и у деятельного, совсем ещё недавно, парнишки опустились руки и потухли глаза. Растормошить его и заставить идти, стоило больших усилий. Но его старший товарищ справился и с этой задачей. Он заставил паренька вспомнить, шаг за шагом, весь предстоящий путь, с препятствиями и остановками, какие возможные опасности их могли бы подстерегать.
Постепенно Квиннет сумел справиться с печалью, что едва не спалила его душу. Бедняга, теперь у него не осталось никого из ближайших родственников, а растравлять душу расспросами Хай пока что не решался. Но, рано или поздно, это предстояло сделать.
Два дня они отлёживались здесь. Это надо было сделать, то есть дать время Квиннету прийти в себя. А от Келтроу во многом зависело, как им действовать дальше. Ведь он был всё же здешним жителем.
К концу вторых суток, когда закончились те крохи продовольствия, которые они сумели разыскать в развалинах станции, Стелл начал выводить Квиннета из состояния затянувшейся депрессии.
-- Послушай-ка, приятель, -- легонько толкнул кулаком в бок подростка Хай, показывая ему только что выкопанный клубень, -- эту штуку можно есть?
Келтроу посмотрел ему в лицо мутными от сдерживаемых слёз глазами и отвернулся, но разведчик не хотел отставать и показал сизоватый, в крапинку, вытянутый плод.
-- А это?.. Понимаешь. Консервы уже закончились и жрать охота по полной программе … Я тут пошарил по окрестностям и кое-что нашёл, но хотелось бы знать для начала, съедобны ли эти плоды? Могу их запечь, сварить, поджарить. Вариантов масса, дело за самим продуктом.
-- Есть можно … -- послышался тихий голос, -- но они невкусные …
-- Ага, -- обрадовался взрослый. – Это уже кое-что. Главное, чтобы не повредить, а уж улучшить вкусовые свойства, это дело техники. Мы прямо сейчас и попробуем. Только потребуется твоя помощь.
Сначала оставаясь безучастным, паренёк наблюдал, как его более старший и, по видимому, многоопытный товарищ, уже натаскавший клубней и плодов, часть из них очистил от кожуры, вывалил в найденную посудину, после чего пристроил её над костерком, другие, нанизав на прутья, разместил рядом, третьи булькали в банке, залитые водой. Туда же Хай насыпал листья и разные корешки, выбирая их по запаху или пожевав. Постепенно Келтроу оживился, принюхиваясь к ароматам, которые наполнили своеобразную «кухню».
Получилось вроде бы неплохо. Импровизация удалась на славу. Правда, Хай Стелл умолчал, что в своё время он прошёл целый курс наук выживания как в естественных природных условиях, так и в городском подполье, пользуясь тем, что считается отбросами. Полученные навыки выручали не раз. Конечно, эту пищу нельзя сравнивать с кулинарными шедеврами ресторанов, но голодный желудок не так уж взыскателен, а толика усердия и стараний сделает любое дело сносным и приемлемым.
Расширенными от удивления глазами подросток наблюдал, как его спутник из шнурка и двух веточек соорудил хитроумный силок, куда скоро попал мелкий грызун, позарившийся на остатки их пиршества. Шнурок петлей захлестнулся на шее, а зафиксированные палочки рванули голову. Зверёк дёрнулся, но это была всего лишь агония, а Стелл уже суетился над ним, умелыми движениями сняв шкурку, выпотрошив зверька, и скоро уже банка начала дымиться, а варево запахами дало знать, что грустная голодная смерть им больше не угрожает. Квиннет, уже подкрепившийся варёными и печёными плодами, с энтузиазмом принял свою порцию мясной похлёбки и в мгновении ока опорожнил банку из-под консервированной рыбы. Его сосед свою порцию поглощал не спеша, искоса наблюдая за парнишкой.
-- Всё-таки жизнь не так уж и плоха. Не правда ли, Квиннет?
Вместо ответа подросток съёжился, вспоминая о всех несчастьях, что так внезапно свалились на его голову.
-- Тебе крепко досталось, тут не поспоришь, -- продолжал разведчик, жалко и тётку и дядьку. Хорошие были люди, я это сразу понял. Да и родители твои …
-- Они не погибли, -- казалось, что даже голос у мальчугана скукожился, сжался в скользкий комок. – Родители … Они стали «электриками». Я слышал про это … как-то ночью. Кен не знал, что я знаю, и тётя Кэт тоже. Потому я так много времени проводил в лесу. Хотел встретить там маму … или папу … поговорить с ними … Но они не появлялись … Хотя у меня было ощущение, что они здесь, рядом со мной, наблюдают за мной … и защищают … Ведь в лесу со мной никогда ничего не случалось … Вот только голова … она всё равно болела … и кости ныли. Но я понял, что маме и папе там хорошо. Я с этим смирился. Но вот дядя Кен и тётя Кэтти …
-- Ну что ты, Квиннет, -- обнял за плечи рыдающего подростка Стелл. – Да, они погибли, но погибли героями. Они защитили нас, тебя, меня, твоих родителей, многих других …
-- Это кого? – Поднял к нему заплаканное лицо бедняга.
-- Всех тех, кто не хочет мириться с несправедливостями этого мира. Да, Квиннет, здесь существуют такие люди, и твои родные из их числа. Помнишь Августа, который был с ними?
-- Дядька Август? – Кулаком Квиннет стряхнул последние слёзы и даже успокоился. – Конечно. Он бывал у нас. Он тоже работал на станции, вместе с папой и мамой, но ушёл, когда станцию закрыли. Тётя Кэтти говорила, что дядька Август не сдаётся так просто, что он сильный человек, и что … она много чего говорила.
-- А не знаешь, как можно найти кого-нибудь, кто поддерживал Августа? – Торопливо спросил Хай, заметив, что Квиннет готов снова пустить слезу. Подросток задумался.
-- Я бывал в Квесте и в других городах. Один раз отвозил дядьку Августа в Андер. Пожалуй, я смогу найти тот дом, где он остался. Его там ждали, и мне показалось, что они чего-то опасаются.
Вот оно! Кажется, он нащупал цель. Теперь надо было поспешить. Гибель группы Сопротивления обычно запускает защитные механизмы конспирации. Обжитые квартиры бросают и переселяются на новые, заранее подготовленные, меняют документы, имена и «легенды». Такова азбука конспирации.
-- Как добраться до Андера?
-- Это довольно далеко, -- наморщил лоб подросток. – Пешком туда не добраться, а флайера больше нет.
-- А знакомые у тебя имеются, у кого можно разжиться транспортом?
-- Знакомые? – переспросил Квиннет. – Разве что Клаус. Мы учились вместе. Тут неподалёку посёлок есть. Клаус мог бы нас отвезти в Андер. Но до посёлка идти часа четыре.
-- А есть у них коммуникатор?
-- Конечно. Я с ним часто общаюсь.
Стелл из сумки достал плоский приборчик, каких Квиннет никогда не видел. Приборчик оказался коммуникатором непривычной конструкции, но работал исключительно хорошо.
-- Хей, Клаус! – Крикнул подросток.
-- Привет, Квиннет! – Послышался хрипловатый голосок. – Как ты?
-- Н… нормально, -- еле выговорил Келтроу.
-- Попроси забрать нас отсюда, -- шепнул Хай Стелл, и подросток кивнул.
-- Послушай, Клаус, -- заторопился он. – Я тут попал в одну историю. Потом я тебе всё расскажу в подробностях. Мне надо срочно попасть в Андер. Мне и … одному человеку. Срочно. Мой флайер вышел из строя. Его даже не собрать. Поможешь?
-- Нет вопросов. Сейчас я к тебе прилечу.
-- Нет, не надо ко мне. Мы сейчас находимся в старом профилактории. Помнишь, где играли в прошлом году?
-- Ну.
-- Вот там. Прилетай побыстрей.
-- Вы … попали в аварию?
-- Ну … да. Авария. Флайер вдребезги. А нам надо в Андер. Вот прямо сейчас.
-- А дядя Кен и тётя Кэтрин?
-- Понимаешь, я не хочу, чтобы они узнали об этой поездке.
-- Хорошо. Но ты обещал мне потом рассказать всё.
-- Конечно. Прилетай. Мы тебя ждём.
Квиннет размахивал руками, пока его приятель приземлялся на заросшей бурьяном площадке перед заброшенными корпусами профилактория. На Стелла Клаус почти не обратил внимания. Его веснушчатая вытянутая физиономия пылала любопытством, а непослушные вихры торчали воинственным дыбом. Всю дорогу до Андера приятели проболтали, вспоминая проказы из прошлой жизни, к которой Квиннету уже не будет возврата. Клаус оказался лихим водителем и домчал их до цели в мгновение ока. К его удивлению, Квиннет резко оборвал оживлённую беседу, скомкал прощание и выпрыгнул наружу. Стелл широко улыбнулся, пожал плечами и тоже покинул машину. Мало чего понимающий Клаус проводил их глазами и поднял флайер, разворачивая его носом назад, к дому.
До нужного дома, стоявшего на самом краю обширного парка, добрались, когда уже начало темнеть. Мысленно Стелл возблагодарил Сущего, хотя заранее готовил себя к худшему. Что, к примеру, вряд ли здесь они кого обнаружат. Окна в доме вообще-то были освещены, хотя и плотно занавешены, так, что свет с трудом просачивался наружу.
-- Вот что, Квиннет, братишка, ты паренёк сообразительный. Сейчас я отправлюсь к друзьям дяди Августа. Может, они уже знают о его гибели, может, ещё нет, но над ними сгустились тучи и это очень мрачные тучи. Надеюсь, ты меня понимаешь? Тебе придётся обождать меня вон в тех кустах. Гляди в оба. Если увидишь что-нибудь странное, беги со всех ног отсюда. Обещаю, что я сумею уйти в любом случае. Ты это знаешь. В таком вот неблагоприятном стечении встретимся по другую сторону парка. Я там видел фонтан и скульптурную группу. Вот там меня и надо будет ждать. Главное, не паниковать и ничего не бояться. Всё, что с нами плохого могло произойти – уже произошло. Ты понял?
-- Всё понял, господин Кубис.
Голосок подростка дрожал, но в целом он выглядел молодцом. Хай Стелл бодро потрепал его по щеке и, выждав, пока Квиннет исчезнет в кустарнике, скользящей походкой направился к тёмному квадрату дома с куполом крыши. Обойдя его с разных сторон, он убедился, что посторонних поблизости не имеется. Лишь после этого он вышел на дорожку и поднялся по пандусу к самым дверям. Наверняка его уже заметили и теперь обитатели дома размышляют, кто это к ним пожаловал и, главное, с какой целью. В одну руку Стелл взял цилиндрик нейрошокера и отрегулировал его на максимальный радиус поражения – неизвестно ведь, что его впереди ожидает, во вторую же руку взял блок управления отражающим полем. В случае опасности он задействует шокер и, воспользовавшись суматохой, исчезнет поз защитой поля.
С шумом выдохнув из себя воздух, Стелл решительно надавил, кулаком, сигнальную клавишу. Где-то в доме раздался сигнал и, одновременно, появилось голографическое изображение неурочного гостя. Не дожидаясь ответной реакции, Хай ещё раз надавил на клавишу. После чего оглянулся и внимательно посмотрел по сторонам.
Тем временем дверь неслышно отворилась, и он вошёл внутрь. Навстречу ему спешила женщина, одетая в вечерний наряд, состоявший из переливчатого халатика и накидки, прикрывавшей худенькие плечи. Женщина, платиновая блондинка с подведёнными окантовкой губами, принялась удивлённо его разглядывать.
-- Прошу прощения, госпожа … э-э …
-- Ангела, -- невольно подсказала хозяйка.
-- Да, госпожа Ангела. Я понимаю, что не вовремя и без предупреждения, но дело в том, что мой визит вынужденный.
-- Проходите внутрь, господин …
-- Кубис. Вы меня не знаете.
-- Да. Проходите, пожалуйста.
Широко улыбаясь, Стелл миновал небольшой холл, увешанный объёмными картинами и ткаными занавесями, уходящими под своды. Хозяйка уже скрылась за соседней дверью, и Хай поспешил следом. Шагнув за дверь, он остановился.
В лицо его смотрел ствол излучателя, который сжимал в нервных руках щупловатый пожилой мужчина с растрёпанной шевелюрой, из-под которой по-детски торчали уши. Он злобно ощерился и хриплым голосом что-то сказал. Скорей всего, он просто выругался на местном диалекте. Стелл улыбнулся ещё шире и медленно поднял перед собой сжатые кулаки. Мужчина едва не ткнул ему излучателем в нос и заскрипел:
-- Опусти руки … Или нет, что это у тебя в кулаке? Разожми пальцы.
-- Не могу, -- ухмыльнулся разведчик, прищурившись. – Иначе она разорвётся. Будет один сильный бум, и все погибнут.
-- Кто … разорвётся?
Мужчина побледнел, и ствол излучателя начал «гулять» возле лица Стелла. У хозяина так задрожали руки.
-- Граната. Армейская граната. Все будут убиты.
-- Зачем она здесь? – Спросил хозяин сиплым шёпотом.
-- А зачем вам лучемёт? – В свою очередь поинтересовался гость. – Каждому – своё. Не люблю, когда мне в лицо тычут оружием.
-- Кто вы? – Заскрипел хозяин. – И что вам надо?
-- Хорошие вопросы, -- согласился Стелл. – Меня зовут господин Кубис, а пришёл я к вам сказать, что господин Август сюда больше не вернётся.
-- Это почему? – Послышался женский голос у него за спиной. Хай ответил, не поворачивая головы:
-- Август погиб, пытаясь вывезти Кена и Кэтрин Келтроу, спасая их от рук полиции.
-- А вы кто?
-- Я? – Снова широко улыбнулся Стелл. – Я уже представился. Могу добавить, что в моём лице вы можете поговорить со … «Свист деструкторами».
-- «Свистун»? – Поразился хозяин, нерешительно опуская лучемёт. – Но что вам здесь надо?
-- Я хотел лишь предупредить вас, -- заявил разведчик, -- что сюда в любой момент может нагрянуть полиция. Скорей всего, они уже идентифицировали уничтоженный флайер и уже занимаются связями Августа.
-- Послушайте, -- раздался голос из соседней комнаты. – Неподалёку находится ещё один человек. Он затаился.
Похоже, они не такие уж простаки и имеют сканирующую аппаратуру для обеспечения контроля. Но Стелла трудно было обескуражить.
-- Конечно, я сюда пришёл не один. Мой помощник прикрывает меня. Так что же вы медлите? Или мне принести вам документальное свидетельство, заверенное полицией?
-- Но ведь «свистуны» … «свист-деструкторы» отошли от «Противостояния»? – Продолжал не верить искренности гостя хозяин. – Они предпочли идти своим путём – путём насилия и террора.
-- Во имя Сущего, -- воздел вполне искренне руки Стелл, -- но мы же не стали врагами. К тому же к активной фазе Сопротивления вы рано или поздно тоже придёте, сами или с нашей помощью. Так почему бы не сейчас вам прислушаться к моим словам.
Стелл рассчитывал привлечь на свою сторону этих людей, войдя таким образом в их среду. Потом ему придётся раскрыть часть карт, но к тому времени они уже будут союзниками и потому отнесутся более лояльно к маленькой «военной хитрости».
Тем временем хозяин крикнул, глянув через плечо, куда-то в глубину дома.
-- Проверьте дополнительные линии, задействуйте широкий захват, нет ли поблизости других «гостей»?
Послышалась суета и возня в дальних комнатах, удивлённый вскрик и встревоженный голос заявил:
-- Похоже, что сюда движется полицейский отряд. На двух танках. При поддержке с воздуха.
-- Именно от этого я вас и пытался защитить, -- заявил Стелл. – Что же будем делать?
-- Хм-м, -- буркнул хозяин, держа наготове излучатель. – Будем уходить. Благодарю и прошу прощения, что больше не можем вам уделить внимание, достойное вашей особы.    
-- Как вас понимать?
-- Очень просто. Спасибо за предупреждение. Мы постараемся, как можно скорее, удалиться отсюда.
-- А я?
-- А вы принадлежите к боевому отряду Сопротивления. У вас имеется опыт сражений, значит, наступило ваше время. Мы же не станем мешать вам.
-- Но что я могу сделать один? – Возмутился Стелл, поджимая губы.
-- Почему один? – Отступил назад хозяин. – Вас – двое. Забыли про своего напарника, который ожидает снаружи?
-- Но это же …
Говорить было поздно. Хозяин отступил назад и захлопнул дверь перед носом гостя. Первым желанием у Стелла был позыв двинуться следом, высадить дверь и заставить этих людей взять его с собой. Он даже поднял ногу, но тут в наружную дверь что-то звонко щёлкнуло, и он сразу опомнился.
Квиннет Келтроу! Подросток честно выполнял поручения. Он даже пытался предупредить старшего товарища об опасности, рискуя собой, тем, что полицейские заметят его. А ведь они настроены весьма решительно, особенно если обнаружат, что хозяева дома успели скрыться. Всю свою злость и разочарование они выместят на ребёнке, не считаясь с его возрастом, припишут ему участие в противоправной, террористической деятельности, поломают ему всю жизнь. Этого допустить было нельзя.
С чувством разочарования Хай опустил ногу, потом развернулся и приоткрыл наружную дверь. К нему метнулись сразу несколько световых лучей, он всплеснул руками и прыгнул куда-то вбок, одновременно активизировав отражающее поле.
Световые лучи замельтешили, пытаясь выделить из сгустившейся темноты силуэт убегающего, но все их попытки закончились впустую, тогда как виновник переполоха спокойно пересёк открытое пространство, направляясь в ту сторону, где должен был прятаться его молодой друг. Ну конечно, он вспомнил об их уговоре и теперь спешит, продираясь сквозь заросли парка, чтобы очутиться на другой стороне, где они должны непременно встретиться, стараясь не думать, а что будет, если эта встреча не состоится.
Но она обязательно будет.
Сейчас Хай Стелл был совершенно невидимым для постороннего взгляда. Обозначить как-то его присутствие мог бы сильный дождь- ливень или несколько мощных пучков света. Тогда отражённые световые корпускулы изменили бы свой прямолинейный полёт и описали бы сложную траекторию, которую обязательно обнаружат компьютерные датчики следящих систем, которыми оборудованы имперские полицейские танки. Стеллу повезло, что силы захвата действовали недостаточно профессионально, и такие вот мелочи помогли настоящему профессионалу уходить из самых щекотливых ситуаций.
Очутившись в зарослях, Стелл прибавил шагу. Двигаясь по просекам, он спокойно пройдёт через весь парк и будет в нужном месте едва ли не раньше Квиннета, который избирает самую гущу кустарника, проламывается сквозь него, создавая тем массу шума и треска и привлекая внимание датчиков полицейских сил захвата.
Так и есть! Над головой промелькнула тёмная масса флайера, откуда вылетело несколько (тюков?) (бомб?) Нет. Это были десантирующиеся бойцы, в полном боевом снаряжении, с гравикомпенсаторами, настроенными на противодействие силе притяжения непосредственно перед поверхностью земли.
Десантники, полдесятка здоровенных накачанных лбов, одновременно остановились, зависнув в полуметре над травой, отключили компенсаторы и бесшумно упали вниз. Старший из них, знаками, разделил подчинённых, и те моментально разбежались. Чёрные комбинезоны с меняющимся тенебалансом делали их невидимыми, подобно отражающему кокону Стелла. Каждый из них имел связь с командным пунктом, контролировавшим и координирующим направление их движения.
Началась погоня за подростком, который не знал о ней, но поднимавшаяся откуда-то изнутри паника подгоняла Квиннета, рисуя ему картины преследования, одну страшнее другой. И эти картины гнали его вперёд, всё быстрей и быстрей. От состояния, именуемого паникой, Квиннета отделяли мгновения.
Старший группы преследования выждал, когда подчинённые ему бойцы не выйдут на зафиксированную у них линию маршрута. Вся панорама парка была перед ним, объёмной картинкой, отображённой на внутренней поверхности «забрала» голошлема. Здесь же было видно, как двигаются его люди, отсекая все возможные варианты ухода того, кого они преследовали. Впереди перемещалась схематическая фигурка беглеца. Если судить по его порывистым движениям, то это был жалкий дилетант, совершенно не разбирающийся в законах войны засад и захватов, какой-нибудь трусоватый служащий  низкой квалификации, оставшийся без работы и от отчаяния решившийся на борьбу. Именно такими и были большинство в «Противостоянии». Они отличались бестолковостью в военных действиях, но говорили много и располагали информацией. Вот только маленький нюанс – никто с ними не собирался вступать в риторические диспуты.
Командир открыл было рот, чтобы отдать распоряжение на охват цели, как вдруг из-за его спины появилась чужая рука и вырвала у него микрофон связи, вместе со шлемом. От стремительно рывка потемнело в глазах, и офицер вскрикнул. Не давая ему прийти в себя, Стелл наступил на его голень, заставляя упасть на колени, и одновременно повернул его голову вбок, зафиксировав её в таком положении, что малейшая попытка к сопротивлению привела бы к неминуемой травме шеи, а то и к гибели человека. Офицер захрипел, беспомощно шаря по телу Стелла руками, но сделать что-либо был не в силах. Неужели те, из «Противостояния», наняли к себе профессиональных военных? Или на этот раз они наткнулись на базу «свистунов»? А что, если это … кто-то совсем со стороны, не с Клайва?
Последняя мысль успела лишь мелькнуть в голове полицейского офицера, не успев там задержаться, так как тот уже обмяк в руках разведчика, потеряв сознание. Положив беспомощное тело на землю, Стелл отшвырнул прочь оружие полицейского, вместе со шлемом. Пусть он останется без средств связи и защиты, когда придёт в себя. Полученный запас времени Хай использует максимально выгодно. Для себя и Квиннета.
Следующие несколько минут заняты были охотой в темноте среди шпалер кустарников. Квиннет с ужасом наконец понял, что предчувствия его не обманули, и справа, слева, сзади его не просто случайные ночные шорохи, а уверенные шаги преследователей, которые обходят его и загоняют, как дичь. Полицейские наблюдали, сквозь инфракрасные приборы ночного видения, метания подростка и квалифицированно загоняли его к фонтану. Именно туда должен был приземлиться выбросивший их флайер, чтобы забрать и десант, и загнанного беглеца. Разведчик тем временем уменьшал число загонщиков, действуя крайне быстро и решительно.
Сначала один, а потом второй полицейский потерял сознание от неожиданного удара по нервной точке пониже левого уха. К тому времени, как преследователи о чём-то догадались, их осталось, на ногах, лишь двое. Они сблизились друг с другом и теперь лихорадочно озирались по сторонам, посылая в ночь короткие энергоимпульсы. Загорелся близлежащий ряд подстриженных кустов. Солдаты кричали, таращили глаза, подзывая замолчавших товарищей и помощь основного отряда. Оттуда им слали запросы, в какой форме нужна помощь, так как на экранах следящих мониторов, кроме фигурок группы захвата никого постороннего не наблюдалось, но десантники лишь истерично кричали о том, что подверглись нападению, что остальные погибли, внося сумятицу в течение операции. Датчики говорили о обратном, что все живы. Лишь кое-кто временно не функционировал, то есть не двигался, не отзывался, но был свободен и жив. Над их головами кружил полицейский флайер, шаря по зарослям всеми сканерами, выискивая присутствие чужака, а прямо сквозь деревья, бешеным животным, ворча форсированными моторами, рвался танк «Макс», приготовив все виды бортового оружия к отражению атаки или нанесения упреждающего удара. Если отыщется ускользнувшая вдруг цель.
А Хай Стелл, счастливо разминувшийся с танком, уносил прочь, под прикрытием отражающего поля, потерявшего сознание Квиннета. Подросток метнулся было в сторону. Вскрикнув при виде невость откуда возникшего тёмного человеческого силуэта, но Хай догнал его одним прыжком. Тогда Келтроу и осел на землю, закатив глаза. Хотя тащить длинноногое худощавое тело было и непросто, но зато Квиннет больше не трепыхался и не противодействовал.
Снова бежать прочь, в темноту ночи, и тащить на плечах обмякшее тело. Это мало походило на обычные действия группы «Сигма». Они всегда были вместе, плотно прикрывали друг друга, тесно взаимодействовали, и вот эта координация, помноженная на опыт, и давала результаты, делавшие группы «Сигма» легендой. Правда, они и привели их к запрету. Здесь ведь если кто-то крупно выиграл, то обязательно значит, что другой кто-то крупно проиграл. Проигравшая сторона и добилась запрета на «Сигма», бывшие и без того на полулегальном положении. Когда-то точно также было наложено вето на связь с занзани.
Остановившись, Хай осторожно опустил тело и уложил его на траву. Квиннет до сих пор не пришёл в себя. Это была такая защитная реакция организма. Не забывайте, что ему пришлось слишком долго форсировать работу всех органов всё новыми порциями адреналина. Всему есть свой предел, и организм, в первую очередь – мозг, счёл нужным пока что отключить органы, чтобы пока что поднакопить потраченную жизненную энергию, энергию нейроатомов или души. Что ж, этому можно и нужно было помочь. Хай достал миниатюрную аптечку и прижал её к предплечью. Коротко прошелестел сканер, делая множественные анализы, и впрыснул рекомендуемую дозу лекарственных средств. Подросток глубоко вздохнул. Напряжённые члены его окончательно расслабились. Это и нужно было сделать. Такой глубокий сон оказывает лечебно-профилактическое действие. Теперь работа внутренней секреции будет подкорректирована, а пока что Стелл совершит короткую пробежку.
Достаточно удалившись от парка, где продолжала орудовать полиция, разведчик принялся искать укрытие, более или менее надёжное. Очень скоро полиция, разобравшись с ситуацией, расширит сферу поисков, и здесь обязательно появятся полицейские гравикары, начинённые поисковой техникой. Всякий объект будет замечен, идентифицирован с помощью сканеров и компьютерной базы данных полицейских и статархивов. Всякий чужак, буде таковой окажется в сети поискового захвата, будет немедленно арестован и пройдёт процедуру принудительной идентификации.
Конечно, можно затаиться под коконом отражающего поля, но есть риск, что они уже предполагают наличие подобной техники и закажут специальные датчики с накачкой из аналитических алгоритмов. Они сумеют вывести их на чистую воду, нарисовав картину действительности.
Замаскировав спящего подростка, разведчик спешно двинулся к ближайшим тёмным силуэтам жилых зданий. Андер был небольшим городом и потому жилища здесь были преимущественно индивидуальными. Просвечивая дома инфракрасным лучом искателя, Стелл наконец нашёл пустое жилище и тут же повернул обратно. Подхватив тело Келтроу, он, пригнувшись, помчался быстрым тёмным силуэтом по ночной улице. Где-то позади, или впереди, уже урчали моторы каров.
В мгновение ока справившись с нехитрыми запорами, он ввалился внутрь, прижав к себе Квиннета, и тут же захлопнув створку двери. И вовремя, потому как сразу после этого по улице сноровчато побежали широкие световые лучи. Над куполами домов зависли флайеры и методично принялись обшаривать близлежащее пространство. Они искали беглеца. Или беглецов. Через несколько минут полицейские машины переместились дальше. Можно было расслабиться на какое-то время.
Какое-то время Хай Стелл сидел на полу, прижавшись спиной к прохладной стене и закрыв глаза. Потом он поднялся, словно тех мгновений ему хватило, чтобы отдохнуть после стремительного бега с грузом на плечах и не менее стремительного боя с численно превосходящими и отлично экипированными силами элитного полицейского отряда. Неслышной тенью разведчик перемещался по дому, ставшем их убежищем, заглядывая в самые потаённые места, где могла таиться хоть какая-то угроза.
Дом оказался действительно пуст. Обитатели, кто бы ни жил здесь, отсутствовали, и можно было привести себя в порядок, передохнуть и подготовиться к новым неожиданностям.
Уложив подростка в постель, Хай решил узнать об этом месте если не всё, то хотя бы главное – кто здесь проживает и какими запасами располагает. К концу недолгого расследования он пришёл к определённому выводу – хозяин жилища проживал здесь в одиночестве, имел вещей не так уж и много, но самое необходимое имелось, причём весьма неплохого качества. Обнаружил Стелл и небольшой арсенал в секретном ящике, в глубине платяного шкафа – пара мощных лучевых ружья, полицейская модель ручного лучемёта в плечевой кобуре, полдесятка нейрошокеров, коробка с газовыми снарядами различного действия и даже пластиковую взрывчатку. Хозяин, некто Мангус Аарон, имел отношение к силовым структурам Клайва. А что, если … он полицейский, и в данный момент обшаривает Андерс вместе с другими своими коллегами? Рано или поздно поиски закончатся (ничем?!), Аарон вернётся домой и обнаружит …
Хотя во всём этом имеется своя положительная сторона – Хай Стелл получит источник информации, которая ему так нужна. Он сумеет разговорить хозяина дома – в его арсенале имеются десятки способов – а затем он покинет Андерс вместе с Квиннетом. Куда они отправятся? Для начала – подальше отсюда. Скорей всего они вернутся обратно в Квест. В крупном столичном городе двум беглецам затеряться проще простого, особенно если один из них прошёл специальную подготовку, а второй … Признаться, второй несколько сковывает первому руки, но … не беда. Квиннет всего лишь подросток. Общительный и находчивый, схватывает всё на лету, он не будет обузой. К тому же надо учитывать, что у парнишки никого больше не осталось и не помочь ему, в его ситуации, было бы последним делом. Итак, решено – дождаться хозяина и – в Квест.
После того, как Стелл хорошо перекусил, он переоделся, скинув свой грязный и порванный костюм. Взамен он выбрал удобную куртку, под которой можно было скрыть и пояс отражателя, и другие предметы экипировки. Он ещё было хотел забрать полицейский лучемёт, но потом передумал. Пока это возможно, он постарается обходиться без возможных жертв, чтобы не распалять преследователей. Другое дело, если придётся защищать свою жизнь. Или жизнь Квиннета.
Долго не размышляя, Стелл установил, прямо у входа, крошечный датчик, настроенный на движение человека. Уловив присутствие визитёра в пределах контроля, датчик пошлёт сигнал на коммуникатор разведчика. Причём, если гость будет один, коммуникатор пискнет один раз, но если таковых будет двое или более того, количество сигналов это отобразит.
Теперь можно было расслабиться и подумать, в какую переделку он влез.
Судя по всему, в Империи началась череда перемен. К лучшему ли, к худшему, покажет время, но, как и всякие перемены, кое-кому они принесут большой и быстрый выигрыш, а остальные останутся в проигрыше, пока не приспособятся к новым обстоятельствам. Те, кто процессы разруливают, ведут тонкую игру, но чем дальше, тем больше, и уже на далёких периферийных мирах начинают твориться дела малопонятные. Вот на Клайве. Все эти новые технологии биоэнергетики, «электрики» и «стражи». Они находятся вне привычной колеи, но кто-то проект этот курирует и наверняка имеет высоких покровителей в Мемфисе, раз всё не выплыло наружу до сих пор.
То есть, как и год назад, Хай Стелл опять влез в дела Большой Политики, что грозит крупными неприятностями, как ему, так и его друзьям. Можно тихо- мирно постараться вытащить Яна с помощниками и убраться незаметно прочь отсюда, или включиться в местные разборки и, используя наработанный опыт, сыграть «ва-банк». Дело весьма щекотливое и требует всестороннего анализа.
Вот этим и занимался сейчас Хай Стелл, бывший сотрудник Специального корпуса разведки и особых операций при имперской Службе безопасности, разжалованный и привлечённый вновь для службы в группу специального назначения «Сигма». С тех пор для Стелла многое изменилось, и ему порой приходилось трудновато, даже используя все свои навыки. Дело в том, что специфическое умение не всегда подсказывало правильное направление для действий. Приходилось уповать на интуицию и некие высшие материи.
Перед глазами проносились картины старых операций, периоды реабилитации и отдыха, подготовки к новым заданиям. Разные планеты, города, экзотические и дикие миры, схватки с противником и флирт с женщинами. У него было чего вспомнить.
Кажется, Хай успел даже задремать, когда предупреждающе пискнул коммуникатор. Доли секунды хватило Стеллу, чтобы вернуться в действительность и сконцентрироваться для действий. Двумя пальцами он сжимал палочку нейрошокера. Судя по данным датчика, к дому приближался всего один человек. Судя по всему, это и был хозяин этого места. Он возвращался к себе домой и должен находиться в расслабленном состоянии, в предвкушении скорого отдыха. Это обстоятельство было на руку поджидающему его гостю.
Ошеломить хозяина, выбить его из привычного центра действительности, принудить подчиниться, не дать прийти в себя, форсировать напряжение и неуверенность, заставить сразу признать личное поражение и подчинить себе. Вот все фазы предстоящих действий. По завершении их хозяин попадёт под власть Стелла и будет искренним в желании рассказать всё, о чём его будет расспрашивать «гость».
Неслышной тенью метнулся разведчик «Сигмы» и встал так, что вошедший неминуемо повернётся к нему спиной. Не слышно было даже его дыхания. Распахнулась дверь, и в маленький холл вошёл хозяин дома. Загорелся свет.
Рывком Хай развернул вошедшего к себе, одновременно бросая его на колени и беря его в болевой захват. Теперь любая попытка вырваться приведёт лишь к вспышке боли и онемению конечности. Приблизив к округлившимся глазам остолбеневшего хозяина своё лицо, Стелл заскрежетал:
-- У меня к тебе есть пара вопросов и только от тебя зависит, выйдешь ли ты отсюда на своих ногах, или тебя будут собирать по частям …
+ + +
-- У меня имеется ряд обнадёживающих вас новостей, -- сообщил Клайдерманн Янушу, приветливо улыбаясь. Он явился к Чижевски в номер-люкс, обставленный роскошно, хотя и чуточку беспорядочно. Чижевски только-только начал обживаться здесь, переселённый прямо из тюремной камеры. В этом скрывалась некая преувеличенная приветливость.
-- Это касается Грея и Фокса? – Поинтересовался Януш.
-- Д-да, -- с едва заметным замедлением кивнул Клайдерманн. – И их тоже. Действительно, их похитили преступники из экстремистского крыла разветвлённой террористической организации. Теперь это нам известно совершенно доподлинно. Мы вышли на связь с людьми, имеющими связь со «свист-деструкторами». До этого все наши контакты были направлены на уничтожение преступников.
-- Имеются какие-то сведения?
-- Весьма краткие. Ваши люди живы и их держат в качестве заложников.
-- Но для чего? – Воскликнул Чижевски, весьма искренне. – Почему?
-- Можно предположить, -- вздохнув, признался представитель спецслужб, -- они вначале приняли ваш офис за пункт передачи технологий в иные миры. Они не так уж и ошиблись, получается, но дело всё в тонкостях формулировок. Потом, может быть, они поняли свою ошибку, но сделанного не воротишь, а те люди имеют самые серьёзные намерения. И теперь они желают использовать ваших сотрудников в своих делах.
-- Что они с ними делают?
-- Повторяю, что мы имеем лишь самую приблизительную информацию. «Свист-деструкторы» чрезвычайно недоверчивы и агрессивны, и потому с ними трудно вести диалог.
-- Но вы же сами говорили, что до последних событий вы действовали относительно их весьма и весьма жёстко.
-- Ах, господин Чижевски, -- кривовато усмехнулся следователь, -- вы многого не знаете и оттого судите нас чересчур придирчиво. Те люди причинили много вреда экономике Клайва и продолжают чинить всяческие препятствия нормализации обстановки. Мы были вынуждены на зло отвечать злом, но вы же умный и знающий человек, и отличите абстрактное зло от государственной целесообразности.
-- Это всё слова, -- отмахнулся Чижевски и добавил, -- а мне хотелось бы конкретики.
-- Конкретики, значит, желаете? – Вздохнул Клайдерманн. – Хорошо. Мы планируем и дальше работать с террористами. Во благо ваших людей Для их, то есть, освобождения. Но они не очень-то идут на контакт.
-- Я понимаю их сомнения, -- вставил реплику Януш.
-- Я тоже понимаю, -- пожал плечами следователь, -- но, тем не менее, что-то делать надо. И потому мы остановились на хорошем плане, устраивающий обе высокие договаривающиеся стороны.
-- Интересно было бы послушать. Но ведь эта же информация идёт по разряду секретности.
-- Конечно, но для вас мы сделаем исключение. Вам, наверное, уже интересно – почему?
-- И почему?
-- Большую часть операции придётся выполнить вашему человеку, Самюэлю Симменсу.
-- Вы с ума сошли? – Вскинулся Чижевски, вытаращив глаза. – Ну, какой из Сэма может быть шпион? Да он испортит вам всё дело. И сам погибнет. Ведь это же «Свист-деструкторы», опасные террористы. Вы же сами не раз это повторяли!
-- Могу повторить ещё раз. И это правда. Но ваш человек – лицо нейтральное, и они не будут так уж настроены против него, как если бы в этом деле принимали участие наши люди. К тому же, давайте уж не будем принижать достоинств вашего человека. Он вовсе не так уж и плох. Навряд ли вы бы взяли с собой откровенного слабака, для выполнения ответственной миссии на Клайве. Ведь я не ошибаюсь, а, господин Чижевски?
-- Я протестую, относительно использования Симменса в этой операции.
Чижевски насупился и поглядывал на следователя исподлобья, но тот уже не казался таким угодливым и доброжелательным, как несколько минут назад. Что же изменилось?
-- Я принимаю протест, но ничем помочь не могу. Сие от меня уже не зависит. Процесс уже начался. Симменс будет освобождать не кого-то там, а своих же товарищей, друзей, и ваших, между прочим, тоже. Почему он должен где-то отсиживаться, пока наши люди рискуют для вас своими жизнями. Нет, здесь всё по-честному. Претензии не принимаются.
-- Но ведь Симменс никогда не …
-- Ерунда, -- взмахом руки оборвал его Клайдерманн. – Его арестовали с оружием в руках. Это – запротоколированный факт! Вся ваша, извиняюсь, компания не так уж проста, и вы с этим не будете спорить. Мы, со своей стороны, поможем вашему человеку. Он пройдёт курс ускоренной оперативной подготовки. Научится стрелять, запомнит кое-какие приёмы защиты и чуть-чуть нападения. В нашей сложной жизни это ему не будет лишним.
-- За неделю?
-- Да. У нас имеются специальные методики для подготовки людей. Уж вы мне поверьте.
-- Поверить? – Едва не закричал Чижевски. – Навряд ли!
-- Что я могу сделать в данной ситуации? – Словно бы самого себя спросил Клайдерманн. – По всем параметрам это тупиковая стадия, и потому мы переходим на следующий уровень переговоров. Что бы сказали, если бы вам поступило предложение, с нашей стороны, присоединить собственные усилия к усилиям Симменса?
Януш поднял голову, всматриваясь в лицо следователя по особым делам. Что он ещё держит в запасе? Наверняка всё у него просчитано заранее, разложено по полочкам, и он лишь достаёт нужное в определённый момент.
-- У вас появились вопросы. Я это читаю по вашему выразительному лицу. Именно по этой причине я заявил своим начальникам, что навряд ли мы имеем дело с профессионалами из мира разведки и тайных операций. Вы не умеете скрывать своих эмоций. Это непростительно для профессионала и сильно укорачивает если не жизнь, то, как минимум, карьерный рост. А для обычного смертного это вовсе не грех, а даже достоинство … Но я несколько отвлёкся от темы. Итак, вы против наших намерений использовать вашего человека по причинам его малой пригодности к делам особой направленности. Кое в чём вы правы. Но посмотрите на эту проблему с другой стороны. Представьте, что вы попали в крутую переделку, но все кругом отвернулись от вас, а дело каким-то образом выполнять надо. И тогда вы, засучив рукава, берётесь самостоятельно, и … Вы меня понимаете?
Януш Чижевски поднял руку и запустил пятерню в аккуратную причёску, одним движением разрушив, растрепав её.
-- Да-да. Именно так это будет выглядеть со стороны. Вы, вдвоём с Сэмом выйдете на связь с … одним человеком, который приведёт вас ко «Свист-деструкторам». А там уж от вас будет зависеть, будут ли ваши люди освобождены или присоединятся к списку жертв террористов. По-моему, всё справедливо.


Глава 3. Заморыш со Света.
Вот он – таинственный Куш, ставший легендой для остальной части Империи, предметом всяческих замыслов и полем деятельности героев самых кассовых голофильмов, которые лишь подогревали интерес. Сами кушмены, обитатели союза миров, объединённых вокруг Куша, хранили молчание и не реагировали на эпатаж, разыгрываемый вокруг их миров. К слову сказать, контакты были сведены к минимуму и ограничивались преимущественно торговлей. Кушмены поставляли на галактические рынки свои экзотические товары, кое-что ввозили сами, по большей части – предметы роскоши.
После того, как Куш вошёл в состав Империи, в Буто появилось дипломатическое представительство, занявшее целый квартал, отделённый от остального города высокой стеной с отделкой из глянцевых изразцов. Улицу патрулировали смуглые стражники, не допуская никого постороннего к иномирянам. Да у местного населения такого желания и не возникало. Они вели привычную жизнь, не очень похожую на жизнь других имперских городов.
Обычно на планете, входящей в состав Галактической Империи, имеется стандартный набор технологических достижений – столичные мегаполисы походили друг на друга как братья, транспорт и коммуникации были стандартизированы, даже мода на одежду и украшения повторялись, и это происходило благодаря тесным торговым, экономическим связям, а также глобовидению. Города и посёлки отличались, но ненамного. Они лишь увязывались с особенностями ландшафта данного мира, но всё же пользовались при этом рекомендациями Имперского Хозсовета, который рассматривал условия состояния и возможностей каждой из обитаемых планет Империи. Различались курортно- санаторные миры, и то лишь в силу своей индивидуальности, а услуги и оборудование были стандартизированы и лицензированы.
Иным делом был Куш. Он имел особый статус и входил в империю на особых условиях. Поэтому жизнь здесь и отличалась своей патриархальностью. Обычный житель стандартного мира посчитал бы условия проживания здесь примитивными, а технику удручающе устарелой. Такое было первое впечатление. Действительно, в своей массе жители Куша, простонародье, путешествовали верхом на животных, аналог лошадей, только меньших размеров и всеядных, или в повозках, тоже запряжённых животными. Но такой способ передвижения касался лишь простых людей, аристократия раскатывала на шикарных мобилях необычной конструкции. Дело в том, что эти машины выращивались в специальных лабораторно- производственных корпусах, стараниями биоинженеров. Внутренняя часть мобилей скрывалась под жёсткими щитками, прикрывавшими настоящие живые органы, управляющие мобилем. Такой транспорт не попадал в аварии, не ломался и служил хозяевам верой и правдой. За «машинами» ухаживали обученные специалисты, следя за правильным питанием и здоровьем «техники».
Генная инженерия была главным коньком Куша. Его специалисты изучали имперские новинки и не стеснялись использовать компоненты техники самым непривычным способом. Таким вот образом компьютерные процессы вжились в местные мобили и махолёты, заполнявшие собой воздушное пространство планеты.
Инженеры и технологи Куша приспосабливали для своих нужд создания Природы, улучшали их в нужном направлении или пропорции, вместо того, чтобы создавать искусственную технику. Поэтому вместо заводов и фабрик, на Куше строились лаборатории и питомники, где и создавалось всё необходимое.
Перед викингами пространства, собравшимся в самом большом помещении «Нуфлинга», ристалищном зале, превращённом в просмотровый зал, проносились картинки и панорамы Куша. Их демонстрировал проектор, заряженный странным человеком, отзывающимся на имя Ом. Он прибыл на «Нуфлинг», переброшенный из другого конца Галактики особым масс-передатчиком. Это было непостижимо для человеческого существа. Ом, собственно говоря, им и не был. На «Нуфлинг» прибыл кибернетический андроид, посланный Галом Орфисом для координации действий. Барон Траск оф Траскон успел сообщить им о таком подарке. Это было его последнее общение со своими нифльхеймскими друзьями, после чего он отключился, пожелав им удачи. Если судить по его внешнему виду и взгляду, то и он сам нуждался в этой удаче. Хватит ли этой непостоянной сущности и им, и ему?
Дидл Брасс, с которым общался барон, пребывал в состоянии задумчивости. Это у него началось сразу после разговора с бароном. Траск оф Траскон говорил с капитаном «Нуфлинга» не очень долго и довольно сумбурно, перескакивая то и дело с одного на другое. Но главное Брасс для себя уяснил, что викингам стоит отправиться в новый рейд, в какой они ещё не ходили, и какой им принесёт славу. Возможно, сказал, довольно невнятно, владетель Мардука. Возможно … Странное слово, которое несёт в себе разные степени неопределённости. Когда они касаются дорогих для тебя людей, они становятся колючими, эти самые неопределённости, и вызывают к раздумьям. Когда Дидл Брасс стал капитаном столь славного крейсера, за которым тянулся длинный шлейф славного прошлого, он был город и даже счастлив. Он, человек слова и дела, был готов жизнь свою положить … Но этого оказалось мало, надо было ещё научиться принимать решения. И, что самое сложное, зачастую такие решения надо было принимать на ходу. Вот это и стало причиной задумчивости.
Когда «Нуфлинг» стартовал со своей стартовой площадки, надо было, всего-то и делов, что вытащить пару ловких ребят, что выполняли сложное задание, нужное для барона Траск оф Траскона, который как влез в дела политики, имперского масштаба, так до сих пор не мог из них вылезти. В политических делах он увяз, как муха в паучьих тенетах. С некоторых пор викинги пространства относились к Траску с сочувствием. Они и сами уже убедись – каково это, участвовать в имперской политике. С одной стороны для Нифльхейма было хорошо и даже появился какой-то комфорт в жизни, непривычный и в чём-то приятный, а с другой всё сильнее затягивалась удавка зависимости, зависимости от имперской администрации, к которой ранее Нифльхейм не стоял никаким боком.
Вот они друг другу и помогали, барон – викингам, ну, и они ему, тем более, что Сив Белунг должна была, вот-вот, сделаться баронессой. Надо было только с кое-какими делишками разобраться. А они, эти делишки, только нарастали, и вот уже обратились в ком. На Сив Белунг завели уголовное дело и даже осудили, и пусть вместо неё в заключение ушла другая, но всё равно, неприятно как-то …
Потому и кинулись дружно викинги, что составляли команду крейсера, чтобы подсобить смельчакам из какой-то дюже секретной группы. Что-то они там раскопали, в проклятом чёрном Хеле, где имперские умники затеяли какую-то свою каверзу и чуть ли не на паях с эйнхериями. Таких подлостей от имперцев викинги не ждали, но и не удивились, что там действительно что-то было.
Вон ведь как рьяно они начали преследовать беглецов с их засекреченной базы. Имперцы бросили в погоню все свои силы, какие только нашлись на Нифльхейме. Здесь были подразделения и Аврелия Грабба, и Хао, который пытался тоже встроиться в новые отношения.
Когда «Нуфлинг» попытался укрыться в Чужих Мирах, за ними устремилось столько кораблей, что уже каждому было понятно, что долго от них прятаться, даже в Глубоком Космосе, будет весьма сложно. Но тут на связь вышел барон и предложил им идти в сторону Куша. Это было настолько безумное предложение, что викинги сразу с ним согласились. «Нуфлинг» перешёл в режим «призрак» и повернул обратно в имперское пространство. На какое-то время погоню удалось обмануть, а потом, когда стало понятно, куда устремились викинги, добрая половина погони вообще устранилась, а остался всего лишь один отряд, из личного дивизиона адмирала Грабба.
Сначала Дидл Брасс и другие офицеры «Нуфлинга» удивились такому обстоятельству, но разгадка не заставила себя ждать. Остальные подразделения флота адмирала Грабба находились в том секторе Империи, куда направлялись викинги. Режим «призрак» позволял двигаться незаметно, и был весьма удобен в разведывательных операциях, но в этом режиме нельзя было двигаться на повышенных скоростях. То есть у викингов нарисовалась весьма невесёлая дилемма – либо убираться прочь, либо нырять в систему звезды Фабиа, вокруг которой вращался Куш, в «семье», состоящей из семи планет, достаточно крупных. Кроме них, вокруг Фабии носилось множество астероидов, когда-то бывших ещё одним миром, самым большим в системе, тяготение которой пыталось запустить часть планет вокруг себя, как сателлитов, но на свою беду, так как это привело к тому, что планета- гигант была разодрана на части, разорвавшись от тех термоядерных реакций, которые были вызваны бушевавшими на ней стихиями.
С тех пор в системе Фабии носилось несколько метеоритных потоков и было два пояса астероидов, среди которых и затерялся «Нуфлинг». Но крейсер недолго там оставался. Это было слишком опасно и кончилось бы, рано или поздно, гибелью и разрушением корабля. В состоянии «призрак» крейсер перебрался на Свет. Это был спутник- Сателлит Куша, первый объект на пути выхода кушменов в космическое пространство. На Свете появились научные станции и обсерватории, а позднее здесь была устроена производственная база. К тому времени эра технологического развития на Куше начала заходить в тупик и её сменил период биотехнологий. Вот с тех пор на Свете ещё как-то продолжалось теплиться часть роботизированных заводов, но их продукция требовалась всё меньше и предприятия хирели. Постепенно Свет превращался в большую свалку ненужной техники. А где можно спрятать космический корабль, как не на кладбище брошенной техники?
Для пущей убедительности к кораблю подтащили и распределили груду проржавевшего металлолома, который отлично замаскировал крейсер. Викинги хорошо постарались, причём делали это так, чтобы можно было весь этот хлам столь же быстро отодвинуть в сторону, когда понадобится уносить отсюда ноги.
Куш относился к категории «закрытых миров», каким был ещё совсем недавно Нифльхейм, только если Нифльхейм и ещё ряд планет в Приграничье таковыми были по бедности и слишком активном фауне, то Куш всегда настроен был на внутреннее развитие и не очень зависел от внешних факторов, да и чужаков там совсем не жаловали.
Хотя кушмены всегда ориентировались на самих себя, они упёртыми дураками никогда не были, и потому всегда успешно преодолевали все свои кризисы, то есть, другими словами, умели признавать как свои прежние ошибки, так и находили пути решения старых проблем. Таким вот ровно образом они и пришли к выводу, что для полноты развития неплохо бы расширить сферы своих интересов. А для этого им пришлось выйти в космос. И искать контактов с соседями. А потом делать так, что соседи признавали за ними главенство. Так к Кушу был присоединён Скир, потом к ним присоединились сразу Арейфоой и Ифимедей. К тому времени, как ими заинтересовались имперский политики, Куш простирал своё влияние более, чем на десяток миров и включал в себя, не много ни мало, а семь звёздных систем, отделённых от прочих скоплений в галактике спиральной туманностью. Они как бы существовали чуть отдельно, что не сказывалось на их развитии.
Дело в том, что большую роль в распространении цивилизационной миссии, играли трансгалактические торговые компании, которые нанимали исследовательские экспедиции, чтобы те находили крупным торговцам всё новых и новых торговых партнёров, чтобы успеть выбросить на рынки Империи новые партии экзотических товаров. «Кто смел, тот и съел», было сказано несчётное количество лет назад. И эта истина работала. По крайней мере жители Куша получали некоторые новые технологии, оделяя взамен жителей богатых планет биотканями, которые реагировали на настроение как носителей их, так и окружающих. Торговцы были в восторге от предложенного им товара. Дальше – больше. Если кого-то из читателей заинтересовал наш рассказ и хотелось бы узнать о Куше больше, то можем порекомендовать любопытствующим энциклопедические издания императорской Академии наук, которыми пользуемся и мы.
Дидл Брасс получал сведения от Ома, который являлся буквально «кладезю информации». Искусственный человек умел производить анализ и мог дать совет на любое действие. Другой вопрос, насколько викинги желали следовать советом Ома, или кого другого в этом мире. Каким-то авторитетом пользовался Траск оф Траскон. Речь идёт о тех, кто не является коренным обитателем Нифльхейма, а барон, в силу ряда обстоятельств, получил возможность считаться «условным викингом». По крайней мере до тех пор, пока этого знания он не посрамит.
Кроме Ома, на борту «Нуфлинга» находились ещё несколько человек, которые не были нифльхеймцами. Двое из них – Григ Шин и Омо Занц, являлись доверенными людьми оф Траскона и пользовались доверием викингов, хотя и они были лишены права принимать решения и давать рекомендации. А третий, имперский учёный Файф эн Кровус, легко мог бы стать изгоем и даже жертвой, если бы участники группы «Сигма-56» не взяли его под свою защиты и не убедили нифльхеймских воинов, что имперский медик знает многое и эти его знания очень пригодятся как самим нифльхеймцам, так и гражданам Империи, которые были падки на разного рода скандалы, а работы этого самого Кровуса вполне могли бы обернуться скандалом, стоило их показать в нужном и выгодном ракурсе. Потому за Кровусом приглядывали, да он и сам не стремился обрести свободу, понимая, что ему надо сейчас вести очень осторожный образ жизни.
Если Кровус постоянно проводил время в отведённой ему каюте, которая играла условную роль тюремной камеры, но не потому, что была зарешёчена или имела какие-то суровые ограничения, но в силу того, что специальные датчики бдительно следили за её обитателем, то другие, прочие участники этой экспедиции были вольны в своих поступках. В той мере, конечно, которая отмечала их необычное положение. То есть надо напомнить читателям, что команде «Нуфлинга» приходилось проявлять осторожность, чтобы не быть обнаруженными на Свете.
Впрочем, и это тоже надо принимать во внимание, что в своих походах викинги всегда были сколь храбры, столь и осторожны, и это отличало команду «Нуфлинга» от прочих команд нифльхеймских рейдеров, в которых было много буйных и необузданных воинов, что хорошо в единоличном сражении, но плохо, когда это касается действий в слаженной группе профессионалов, от консолидации которых зависит степень их эффективности и даже больше того – выживаемости.
Можно вспомнить множество историй о славных походах викингов по просторам Вселенной, как обитаемой части Галактики, так и в пространствах Глубокого Космоса. Такие истории сами викинги называют сагами, а рассказывают их скальды. Одним из таких скальдов и был Ури Герц, воин из команды «Нуфлинга», который был славным бойцом, а в свободное время предавался рассказываниям о подвигах былых лет. Любил он говорить о том рейде, который совершил «Нуфлинг» под руководством барона Траска оф Траскона. Многое он видел своими глазами и участвовал в тех событиях сам, а кое-что прознал у других. По слухам, кое что прибавил от себя. Вот и сейчас он зорко поглядывал, да кое что записывал для памяти. Наверняка и об этом походе в своё время тоже появится новая сага.
Как было уже сказано, сам крейсер был замаскирован разными бросовыми конструкциями, коих здесь было разбросано в великом множестве, временный лагерь викинги соорудили по соседству – в одном из цехов также заброшенного завода, который в давние индустриальные времена что-то производил, да за ненадобностью давно всё было оставлено и потихонечку сгнивало, доживая свой век. Здесь можно было устроить не один тайник, или скрытое убежище, а сотни, если не тысячи. Кое-какие производства на спутнике ещё теплились, но государственного присмотра за ними не было, а владели ими какие-то чудаки, которые жили своей жизнью и своим умом. Викинги старались таким не попадаться на глаза, что было не совсем и не сложно.
Между Кушем и его сателлитом когда-то было довольно тесное сообщение и сновали множество челноков. Со временем многое изменилось, и теперь сюда заглядывали редкие корабли, в основном – связанные с теневыми сторонами экономики. Здесь скрывались преступники и всяческого рода неудачники. Существуют известные, расхожие выражения – «дыра», «дно жизни» и тому подобные. Все эти эпитеты подходят для обозначения Света и существования его обитателей. Даже служба правопорядка сюда не заглядывала, махнув на здешних обитателей рукой. Среди них было немало тех, кто при удобном случае сам бы мог сдать кого угодно, за право выбраться отсюда и получить возможность дожить своё где-нибудь на Куше. Этого было достаточно, чтобы не открывать здесь полицейского участка.
Тем не менее более удобного места для укрытия викинги вряд ли смогли бы обнаружить, забравшись сюда почти что случайно. Как это обычно водится, быстро организовали несколько разведывательных отрядов, которые отправились изучать окрестности того места, где был спрятан крейсер. Искусственный человек Ом всё свободное время прослушивал и просматривал местные радио- и голопередачи, умея находить полезную информацию в самых, казалось бы никчемных программах.
Первое время, вместе с ним, те передачи взялись смотреть и другие нифльхеймцы, но скоро эти зрелища им наскучили и они больше не заходили в салон связи, который умелые руки Ома переоборудовали под просмотровый зал. Да и понятное дело. Во-первых, все передачи шли не на привычном всем космолинкосе, а на местном наречии, многие слова которого были совершенно непонятны. К тому же викинги были охочи до просмотра боевиков, фильмах, перенасыщенных действиями, порой даже в ущерб неким смысловым нагрузкам. Темы, связанные с Кушем, часто обыгрывались в имперских голографических фильмах, и наши герои ожидали увидеть что-то подобное, но на деле оказалось, что кушмены больше охочи для слов, чем для поступков, потому и в фильмах, и в передачах все у них много и непонятно говорили. Да и музыка здесь была медленная, тягучая, заунывная, как песок в пустыне. Какая уж тут радость от таких зрелищ?
Но Ом буквально прилип к голографическому приёмнику, смотрел и слушал всё подряд, слушал и смотрел, делая крохотные перерывчики, для принятия пищи и отдыха. Что Ом не совсем человек, знали Омо Занц и Григ Шин, а ещё Дидл Брасс и Кубк Блон, медик и офицер «Нуфлинга». Остальные викинги посчитали биокиборга обычным имперцем. Обычным, не в привычных транскрипциях, ибо только безумец станет действовать заодно и совместно с викингами, дикарями и самыми необузданными созданиями во всей Вселенной. Достаточно вспомнить одно то, что эйнхерии получались из тех викингов, что проводили слишком много времени на другой половине их загадочного мира.
Доктор Кровус какое-то время предавался унынию, а потом стал искать спасения в работе. Это не совсем значило, что он сделался постоянным дежурным по кухне или хозблоку. Совсем наоборот, он снова углубился в свои исследования, как только очередная партия дозорных притащила кучу бывших в употреблении приборов, после того, как наткнулись на какую-то брошенную лабораторию, в которой занимались ранее какими-то генетическими изысканиями.
Перед тем, как попасть на борт «Нуфлинга», доктор Кровус как раз занимался научной работой, центральным объектом в которой суждено было стать Сив Белунг, очень удачно попавшейся в лапы имперцев. Оказалось, что вместо нифльхеймки, он имел дело с умелой и опытной шпионкой, но теперь можно было пообщаться и с настоящей Сив. Как-то Омо Занц вместе со своей подругой явились в каюту, которую Файф старательно переоборудовал под лабораторию, чтобы сделать её более, для себя, привычной.
-- Я вижу, -- сказала, с ехидной усмешкой Омо, -- что вы, доктор, стараетесь использовать любую возможность для своей работы. Она вам настолько дорога?
-- А вы можете предложить что-то другое? – Резко ответил Кровус, а потом подумал, что не в его интересах портить отношения с кем-либо на борту этого крейсера, и старательно улыбнулся, втайне себя ненавидя. – Любое дело отвлекает от неприятных размышлений. А так я могу принести даже пользу.
Первое время с ним много беседовал Блон, постоянный корабельный медик и к тому же ещё и офицер. Но он был сугубо практик и занимался больше хирургическими операциями и заживлениями всяческих ран, тогда как Кровус был прикладным учёным и более оперировал теоретическими величинами, а практикой только занялся на базе «Петулло», да и то его исследования оборвали и утащили в такую «дыру», как Свет, где, правда, доктор, к его чести, вновь попробовал вернуться в привычную стезю. Он даже пригласил как-то к себе в гости обоих Сив.
Первое время Омо Занц не находила времени, чтобы вернуть себе свой привычный облик обратно, и было удивительно видеть двух одинаковых женщин. Впрочем, одинаковыми они выглядели, когда находились порознь, а вместе они всё же различались, манерой поведения, мимикой и даже ростом, потому как Занц не дотягивала нескольких сантиметров до необходимого стандарта и добирала «недостающее» каблуками. Но теперь, когда необходимости уже не было, она перестала подражать своей нифльхеймской подруге, а потом и вовсе задействовала косметического киберхирурга, но не для того, чтобы вернуться к своему истинному облику, коего она сама уже не смогла бы вспомнить, а лишь для того, чтобы снять некоторую долю напряжённости, которая появлялась, по отношению к ней, у викингов, которые привыкли доверять своим глазам.
Первое время Файф эн Кровус скрежетал зубами при виде одинаковых красоток, которые словно потешались над тем, как ловко его обвели вокруг пальца, но позднее успокоился и даже подсмеивался над собой, в какой-то степени искренне, а какой-то, чтобы завоевать симпатии участниц данной экспедиции.
-- Не забывайте, госпожа Белунг, -- высказывался имперский учёный, -- что мы и в самом деле собирались решить ваши проблемы. Даже если при этом мы ещё и учитывали какие-то свои цели, так это же элементы политики, которая всегда имеет свои особые тенденции.  Высший пилотаж данных отношений, это использование положений таким образом, чтобы они приносили вам пользу. Так вот, я вполне могу на вас сейчас поработать.
Он говорил почти искренне. Почти, потому как держал в уме какие-то свои цели, к которым приближался теми способами, какие мог применить. Омо посоветовала Сив не игнорировать предложений Кровуса, который и в самом деле был опытным учёным, а сейчас находился полностью в их руках и под их контролем. Белунг подумала, подумала и начала отвечать на вопросы Кровуса, прошла через тест-лабораторию, а потом Кровус с головой погрузился в изучение полученных данных.
Тем временем вернулся из разведывательного рейда первый отряд, который возглавлял Эль Мута. Обладатель облысевшего черепе, украшенного хитрой вязью сложных татуировок в виде рунического письма, наткнулся на кушмена, которого сначала приняли за мертвеца, а потом, когда он начал подавать признаки жизни, решили прихватить с собой, вроде как для получения сведений, но вместе и для того, чтобы сохранить ему жизнь, до такой степени абориген был истощён и измучен. Своего имени он так и не назвал и Эль Мута дал ему имя сам. Он прозвал его Вокхом, а кушмен с ним согласился. Вокх, так Вокх. Другие викинги подсмеивались над этим прозвищем, ибо на их языке это значило – заморыш.
Жизнь на Свете было занятием не из простых, и потому здешние обитатели как-то организовывались, создавали свои общины, поселения, а Вокх был один, потому и едва не погиб. Он выражал полное равнодушие к своей судьбе. Умереть, так умереть, а жить … Уж как получится, так и ладно.
Викинги держались в стороне от тех мест, где обитали банды отщепенцев, составлявших основу местного общества. Некоторые общины были довольно многочисленны. Как правило, это были остатки крупных, в прошлом, промышленных производств, которые были заброшены, когда экономика Куша перешла но новую фазу развития, в основе которой стала не техническая индустриализация, как это бывало на всех остальных мирах Галактики, а биотехнологии, созданные на соединении генетики и бионики.
Как правило, в большинстве миров, входящих в Галактическую Империю, общества развивались гармонично, то есть все составные его части составляли единое целое и как-то взаимодействовали друг с другом. Когда-то и Куш шёл этим же путём. Но потом что-то там у них произошло, и начались перемены. Общество начало делиться на касты, а Куш сделался одной из самых закрытых «территорий» в Галактике. Такое случалось, и не раз. Чаще всего это заканчивалось деградацией и распадом государства, а те политические формации, что приходили, в конце концов, ко власти, пытались вернуться обратно, к проверенным путям, и просили помощи у Империи. Помощь, как правило, оказывали, но на таких условиях, что эти миры ещё долго пребывали на вторых, а то и третьих ролях в общей партитуре имперской политики, отрабатывая вложенный в них кредит.
Но порой случалось так, что найденные философские доктрины или новые технологии позволяли такому вот изолированному сообществу совершить большой и резкий скачок в своём развитии и опередить своих соседей, стать могущественными настолько, чтобы взять под свой контроль ближайших соседей и сделаться настолько влиятельными, чтобы составить собственную партию, для ведения собственной политики и, если входить в Империю, то на своих условиях, выгодных для себя.
Когда-то такой путь прошла Иуну, объединившая вокруг себя столько миров, что стала центром сначала Содружества Миров, а потом и Империи. Теперь таким гордым одиночкой был Куш, хоть и входивший в Империю, но на своих собственных условиях и свою особенность Куш очень даже тщательно оберегал. Потому сбежавший нифльхеймский крейсер не стали преследовать. Флотилии удалились восвояси, оставив несколько кораблей для дежурства. Но создалась некоторого рода патовая ситуация, в которой обе стороны выжидали. У кого нервы крепче? Скоро это предстояло выяснить.
Григ Шин, Омо Занц, Кубк Блон, Дидл Брасс и ещё несколько викингов много времени проводили у голопроекторов, которые показывали жизнь на Куше, насколько это было возможно в таком закрытом мире. Но, всё равно, какие-то крохи информации они оттуда выуживали. Много бы мог рассказать местный житель, осведомлённый в делах Куша. Но где такого найти? Отщепенцы, которые преимущественно обитали на Свете, не могли служить в качестве источника информации. Они жили на уровне выживания, а больше их не интересовало ничего. Даже если захватить одного из них, или нескольких, это ничего не даст викингам, а в случае, если кто-то из пленников сбежит, то начнёт болтать языком, и кто-то может посчитать, что информация о чужаках на Свете может стать тем счастливым билетом, что изменит его жизнь в лучшую сторону.
При всё при этом, когда группа Эль Муты притащила в лагерь полутруп, Дидл Брасс выговорил старшему абордажной команды, каким был уже Эль Мута, что не надо тащить в лагерь что ни попадя. Но Эль Мута обладал столь нужным качеством, как интуиция, а она его убеждала, что кушмен, именно этот кушмен, может им здорово пригодиться.
-- Но почему именно он? – Спросил Брасс своего помощника. Сначала Эль Мута пожал плечами, а потом признался:
-- Эти местные отбросы … Они держатся шайками, и промышляют так же. Одиночке здесь просто не выжить. Потому мне стало интересно – что заставило этого человека держаться отдельно? Не потому ли, что он не принадлежит к местному отребью, ни статусно, ни качественно. То есть, вполне может оказаться, что ему пришлось бежать с Куша и попытаться найти спасение здесь. Но при этом он не смог себя заставить пристать к какой-нибудь из здешних шаек. То есть, они чужды для него настолько, что готов был даже рискнуть жизнью, чтобы попытаться выжить без их поддержки. Судя по всему, у него этого не получилось …
Дидл Брасс сходил посмотреть на истощённое тело Вокха, а потом его отвлекли другие проблемы. Теперь найдёнышем занимались Кубк Блон, и Омо Занц. Женщина из команды «Сигма» тоже заинтересовалась этим человеком, хотя тот оставался равнодушным ко всем расспросам. Интересовала его только пища. Он был готов есть что угодно. Было решено дать ему немного времени, чтобы прийти в себя.
Дидл Брасс решил создать разведывательный отряд, чтобы выслать его на Куш. Пора было подумать о создании более надёжного убежища, чем эти заброшенные промзоны на Свете. Конечно, здесь можно было долго прятаться, но и только. А бездействие действовало на викингов крайне удручающе. Затянувшееся безделье могло окончиться сериями конфликтов внутри нифльхеймского коллектива. Люди действия, они испытывали от подобного времяпровождения большое раздражение и, вольно или невольно, старались его разрешить с помощью окружающих. Вот по этой причине самых невоздержанных Дидл Брасс и решил отправить в разведку. Тем более, что это им делать придётся. Было найдено два удобных места для высадки. Это была горная страна, малонаселённая и имеющая множество мест для оборудования скрытых тайников для крейсера. Второе место было на побережье, вблизи которого раскинулся обширный архипелаг из тропических островов. Это место вполне могло бы стать курортной зоной, если бы здесь не обитали опасные хищники. К тому же здешние аборигены культивировали жестокие религиозные обряды, с принесением человеческих жертв. Здесь даже не было полиции, как в других местах на Куше.
Какое из мест выбрать? У каждого из них были свои приверженцы, которые отстаивали свой вариант. Наконец решили отправить сразу два отряда, благо наличие челноков позволяло это сделать. Одну команду, которой предстояло высадиться в горах, возглавил Бал Говгалил, старший астрогатор, ведущий пилот «Нуфлинга», который собирался лично искать удобную площадку для крейсера. Ему в помощь придали Эль Муту со своими «искателями», которые не раз уже доказывали квалификация следопытов и даже исследователей. Они не раз добывали для Блона, и даже для Кровуса образцы окружающей среды.
Второй отряд, который направлялся на побережье, возглавил Полидам Ашонти, наиболее опытный из викингов, прошедший с доблестью чрез рейды, которые выпали на долю «Нуфлинга». Те операции, которые брала на свои плечи абордажная команда Ашонти, всегда выполнялись, как бы сложно не приходилось бойцам, в какие бы ситуации они не попадали. Его правой рукой стал Рик Хотала, который обладал не менее замечательным опытом. И в том, и в другом отряде было по полтора десятка бойцов, прошедших огонь и воду. Возможно к одной из групп присоединятся и участники команды «Сигма», которые, обычно, работали в автономном режиме, но в данном случае могли бы играть некую координирующую связь между обеими отрядами викингов. Такой вот был составлен оперативный план.
Был запущен спутник, который успел сделать пару оборотов вокруг Куша, а потом саморазрушился, распался на части, но предварительно успел сделать серию снимков и сканирования тех районов, которые были выбраны для установки там запасного лагеря. Все полученные данные спутник передал на Свет и – распался на части. Если бы он функционировал дольше, то быстро привлёк бы к себе внимание таких подозрительных людей, как кушмены.
Кстати сказать, доктор Файф эн Крокус взялся составить психологический и социальный портрет кушменского общества, чтобы повысить свой статус на нифльхеймском корабле. Потихоньку дела продвигались, но большая часть воинов скучала, маялась от безделья. В других обстоятельствах Дидл Брасс занял бы людей строительством крепости, но сейчас надо было избегать даже лишнего движения, не говоря уж о строительстве.
Начал проявлять интерес к жизни и Вокх- Заморыш, которого привезли с собой из разведывательной экспедиции люди Эль Муты. Вокх уже реагировал на окружающее. Сначала он решил, что находится в темнице, но потом разобрался, что имеет дело с чужемирцами. И – странное дело для кушмена – начал с ними общаться. Своего имени он так и не назвал. Имя Вокх его вполне устроило. Про себя он не желал рассказывать. Не говорил он и о том, как оказался на Свете, всеми забытый и всеми отринутый. Никто из викингов на этом и не настаивал. Они относились к «Заморышу» с чувством лёгкой снисходительности. Предоставила судьбы человеку ещё один шанс, и пусть так. А то, что за этим шансом стояли нифльхеймцы, так это уж так получилось, и они в заслугу себе этого не ставили.
Как-то Вокх услышал обсуждения викингов, где лучше устроить на Куше площадку для «Нуфлинга». В разговорах называлось оба места, и всяк делился своим мнением, приводя собственные доводы. Вокх всё больше слушал, но сейчас он решил вмешаться в разговор.
-- Про горный район Маздах сказать ничего не могу, потому как никогда не был там, -- заговорил кушмен слабеньким голосом, и к нему начали поворачиваться ближайшие из воинов, -- но что касается побережья … Это отдельное государство, на которое не всегда распространяется власть репати. Здесь властвуют жрецы Гадеса, а окрестности являются его царством.
-- Что это за такой Гадес? – Громко спросил Ашонти, который уже настаивался на путешествие именно в эти места. Люди из его сплочённой команды придвинулись ближе к своему вождю, образуя, вольно или невольно, стену, ощетинившуюся секирами и мечами, не говоря уж о излучателях.
-- Это один из древних богов Куша, страшный и могущественный, приверженцы которого сохранились до нынешнего «просвещённого» времени. Хотя … именно в последнее время и активизировались жрецы культа Гадеса. Потому я бы и не советовал вам туда вообще показываться.
Вокх дал викингам совет, но сформулировал его таким неуклюжим образом, что было понятно и слепому, что они поступят ровно наоборот. Да и когда викинги отступали перед вызовами, которые им бросали прямо, или исподволь, вот как это сделал «Заморыш», сам не подозревая этого? Теперь для Ашонти было делом чести отправиться во владения этого самого Гадеса и надрать задницы если не самому ветхому божеству, так хотя бы его жрецам, которые привыкли диктовать свои условия каждому, не подозревая о том, что появились люди, готовые принять от них вызов.
-- Мы готовы лично повстречать этого вашего … как там его …
-- Гадес остался в исторических летописях и на страницах религиозных книг, -- продолжил речь Вокх, чуть более громким голосом, но может быть потому, что викинги перестали между собой говорить и теперь все слушали его, возвышаясь над ним, как скалы страны Маздах. – Но его роль исполняет его воплощение, живой бог. На сегодняшний день это Наури.
-- Ты его видел? – Нахмурился Ашонти. – Разговаривал с ним? Что это за человек?
-- Я уже говорил, -- ответил Вокх, -- что это больше не человек. Это живое воплощение Гадеса. И никто его не видит, кроме разве что его жрецов, да и то не всех, а только из самых к нему приближённых.
-- Так, может, никакого вашего бога вовсе и нет. Тот, прошлый, бог из летописей, давно закончился, а про нового вам лишь говорят его приверженцы, чтобы поднять свою цену и влияние среди простого народа?
-- Нет, -- помотал головой кушмен, -- это было бы слишком просто. Этот бог существует, и действует по сегодняшний день. Потому культ его и продолжает сохраняться. Даже репати из Буто ничего с этим не смогли поделать, а в их руках большие возможности, скажу я вам. Но и они спасовали перед Гадесом. То есть перед Наури, что, в общем-то, одно и тоже. Поэтому я вам не советовал бы туда соваться.
-- Если там не могут появляться власти и силовые структуры Куша, -- предположил Брасс, -- то и мы там будем чувствовать себя свободней. А уж со жрецами мы как-нибудь договоримся.
-- Или не договоримся, -- добавил грозно Ашонти, -- это уж как им повезёт.
Вокх озадаченно поглядывал на викингов, переводя взгляд с одного лица на другое. Ни один из них не демонстрировал и тени сомнения. Собственного говоря, в этом и состояла сила викингов пространства. Они не отступали перед опасностями. Проигрыши случались, как же без них, но бывали и победу, и даже крупные победы. Достаточно вспомнить войну с эйнхериями, которая выплеснулась за границы Галактики, и закончилась победой викингов, хотя им и противостояли силы немалые, которые до сих пор ещё где-то оставались и грезили реваншем, судя по всему.
-- Если хочешь, Вокх, -- предложил кушмену Ашонти, -- присоединяйся к нашей команде и ты увидишь своими глазами, что это там за боги скрываются в джунглях, и чего они стоят.
-- Нет, -- вздохнул «Заморыш». – Я не смогу себя заставить … Хотя … хотя я мог бы отправиться с теми из вас, кто планирует действовать в горах Маздах. Там я смогу вам пригодиться.
-- Но ты же говорил, -- бросил реплику Говгалил, старший астрогатор «Нуфлинга», -- что не знаешь тех мест и не бывал там. Чем же тогда ты нам поможешь?
-- Действительно, -- признался Вокх, -- до сих пор в горах Маздах я не бывал, но, может быть, у меня там найдутся знакомцы. Населения там мало, но люди, что обитают в горах, всегда были обособлены от всех прочих. У них свой круг общения и свои интересы. Быть может, я пригожусь вам, когда надо будет устанавливать контакты с местным населением?
Такое замечание было вполне разумным и так и решили. С этого момента началась подготовка к отправке отрядов. В челноки загрузили то оборудование, которое может пригодиться разведчикам и строителям площадки для приёмки крейсера, если обстоятельства вынудят их убраться с захолустного Света. Создание резервных позиций относится к азам науки стратегического выживания, будет ли это военная кампания или разрабатывается экономический план развития.
На «Нуфлинге» было три челнока, которые выполняли транспортные или разведывательные цели. Их можно было превратить в спасательные шлюпки или абордажный рейдер, уж как сложатся обстоятельства. В случае разведывательной операции челноки были снабжены установкой защитного отражающего поля, то есть в режиме «призрак» следящая аппаратура корабль не замечала. Но установка занимала много место и потому, в случае экстренной эвакуации, предусматривался вариант аварийного её сбрасывания, а на освободившееся место помещались люди с основного корабля.
Один за другим, оба челнока стартовали с мусорного кладбища, невидимые для радаров, и отправились по заранее облюбованным местам. В ближайшее время они будут работать в автономном режиме, а для связи использоваться будет группа «Сигма», участники которой больше походили на местное население, чем гиганты- нифльхеймцы. Они использовали третий челнок, самый маленький и быстроходный, «парламентёрский». Команда, которая находилась на крейсере, уменьшилась на половину.
После того, как челнок, которым командовал Бал Говгалил, опустился на более или менее ровную площадку в одном из ущелий, астрогатор направил большую часть своей команды осматривать окрестности, а сам, с оставшимися, соорудил навес над аппаратом и принялся изучать снимки гор Маздах, выбирая наиболее предпочтительное место. Поблизости бродил Вокх, который совсем уже оправился после того состояния полного истощения, в котором его обнаружил Эль Мута. Кстати, и сам Эль Мута тоже был здесь. Он вёл себя покровительственно относительно кушмена, и тот отвечал викингу тем же. Он почти что подружились и частенько разговаривали, когда Эль Мута не был занят. Но теперь у него было много работы, ибо на него легли обязанности защиты и охраны лагеря викингов.
Сначала нифльхеймцы были осторожны и не совали носа на открытые площадки, но с каждым следующим днём смелели всё больше. Место было пустынное и бедное на растительность. У викингов имелся запас рационов из аварийного запаса, но насколько долго их надо было растягивать. Тогда Эль Мута и ещё один викинг из его людей – Бар-Абба, а также Вакх отправились подальше, туда, где ущелье переходило в зелёную долину. Там вполне можно было найти съедобные плоды или поохотиться на диких животных. Или, если встретится кто-то из местных аборигенов, продовольствие можно было купить. Или обменять. У викингов был небольшой запас всякого рода инструментов, которые, наверняка, здесь в ходу.
Долина оказалась богатой как на живность, так и на растительность. Были и плодовые деревья, которые указал Вокх и плоды которых были вкусны и питательны. А Бар-Абба лишний раз доказал свою ловкость охотника и подстрелил несколько травоядных животных, которых здесь же освежевали, а потом отправились обратно, решив в самое ближайшее время снова вернуться и устроиться здесь основательней. К тому же можно было попытаться встретить здесь кого из местных, которые здесь должны были жить, настолько место это было удобно для обитания.
Тем временем устраивалась и вторая группа, которой командовал Полидам Ашонти. Они нашли удобный прогал в джунглях и посадили челнок, после чего завернули его маскировочной сетью. Теперь его не смог бы разглядеть и самый глазастый разведчик, разве что наткнулся на него. Но этого не допустили бы те бойцы, которые присутствовали здесь в качестве стражей.
Окружающие нифльхеймцев заросли кишели жизнью в самых разных её проявлениях. От самых ничтожных насекомых и до опасных хищников тут же принялись изучать новосёлов на предмет использования их в своём рационе. Но Те, кто сумел выжить на Нифльхейме, сумеют справиться и с любыми напастями и более агрессивного мира.
Викинги установили охранные датчики, которые отпугивали всякую мелочь ультразвуковым свистом, а тех, кто был крупнее – отгоняли нейрохлыстами, работавшими автоматически, и реагирующие на резкие движения. После этого местная живность начала относиться к новым соседям более уважительно, но не оставила до конца своих гастрономических интересов.
Нифльхеймские воины начали пополнять запасы продовольствия. С этим проблем не возникало. Живности, да и всякого рода плодов здесь было е=навалом. Надо было лишь сортировать – что годилось им в пишу, а что нет. Проблему эту решили с помощью простенького, но эффективного химического анализатора, который менял цвет. Если в мясе или растительных компонентах преобладали красные цвета, то это в пищу не брали, всё остальное можно было смело заготавливать.
Нашли и удобное место. Уж что- что, а в строительстве укреплений и убежищ викинги пространства за долгие годы существования в условиях Нифльхейма поднаторели. С помощью несложных механических приспособлений, они заготовили брёвен, из которых поставили отличную крепость, не забывая маскировать её от любопытных глаз с неба.
За всё это время над ними часто пролетали, но не привычные уже флайеры или другая антигравитационная техника, а некие довольно изящные летательные аппараты оригинальных конструкций. Здешняя техника выглядела довольно непривычно. Она одновременно казалась и передовой, даже обогнавшей имперские стандарты потребления, и в то же время перенесённой сюда из далёкого славного прошлого, когда ещё не было галактического сообщения.
Но это всё было где-то там, за горизонтом, а здесь жизнь была ещё более примитивной, чем она была когда-то на Нифльхейме, или на каком-нибудь из миров Приграничья. Одна из разведывательных партий викингов как-то наткнулась на местную деревушку, которая расположилась на берегу одной из многих здешних рек. И никаких следов жилья не было, кроме густых лесных зарослей, которые неожиданно расступились и стали видны хижины, окружённые небольшими полями и огородиками, на которых трудились кушмены, мужчины и женщины, похожие на подростков. Они бросили работу и со страхом смотрели на великанов, которые пришли к ним из леса. Они не стали разбегаться или кричать, равно как и хвататься за оружие. Просто стояли, смотрели на воинов и ждали, что те будут делать. Викинги постояли, посмотрели по сторонам, а потом просто развернулись и ушли. Их никто не преследовал, но позднее они стали замечать чужие следы возле крепости, куда викинги пространства перебрались из своего временного лагеря, где остался стоять тщательно замаскированный челнок.
Казалось бы, жизнь продолжается, какая была и раньше, но все понимали, что всё изменилось. Ашонти удвоил охрану их крепости и начал собирать новую разведывательную группу, которую решил возглавить сам, оставив вместо себя старшим в крепости Ларса Ольссен. Его заместитель решил установить дополнительные датчики по периметру крепости. Они начали выполнять монтаж их, когда из джунглей пришли трое кушменов. Это были не те испуганные дикари, что тихо проживали в своей деревушке. К викингам явились хищники, привыкшие к сражениям и насилию. Оружия у них было немного. Лишь по длинному узкому ножу, подвешенному на уровне коленей, и по дротику. Может, под одеждой скрывалось и другое оружие, но его видно не было. Пришельцы разглядывали столпившихся у ворот крепости викингов и молчали.
Пауза затягивалась, рождая напряжение, которое могло обернуться чем угодно, и тогда Ольссен послал своего помощника, Никодима Хузу, выйти к гостям и пригласить их войти внутрь укрепления. Хуза подошёл к троице, насторожённо на него поглядывавших, раздвинув руки с пустыми ладонями и широко улыбаясь.
-- Заходите к нам, -- громко заявил Никодим на космолинкосе, универсальном языке, известном во всей Галактике, даже в тех мирах, которые не вошли в Империю, по самым разным причинам. – Здесь вам ничего не угрожает. Можете посмотреть и убедиться в этом.
Трое воинов перебросились друг с другом несколькими фразами, а потом один из них отправился в крепость и осмотрел её, не заходя внутрь помещения. Его товарищи дожидались его, так и оставаясь на границе открытого пространства. Никодим Хуза пытался разговорить их, но они или не отвечали вовсе, или отделывались ничего незначащими фразами. Понятно было лишь, что линкос им знаком и они его понимают, хотя между собой общаются на своём наречии.
Когда-то, в давние времена, когда только ещё задумывались об установлении постоянных контактов по соседствующим обитаемым мирам центральной части Галактики, где системы разделяло не такое уж безграничное пространство, встал вопрос, каким же образом это общение устроить. Тогда и родился объединяющий многие расы язык – космолинкос, придуманный на основании самым распространённых языковых групп, объединяющих в себе примерно похожие смысловые фонетические звуки. Учёные лингвисты придумали язык, простой в изучении и способный нести в себе самые разные смысловые оттенки информации. Теперь каждому гражданину Галактики не надо было учить множество языков, а просто хорошо знать космолинкос, который учился и воспринимался легко, как это и было задумано. Частенько, даже в отдалённых провинциях, население и между собой общалось на линкосе, который легко и прочно вошёл в обиход и сделал большое дело в объединении рас, которые до того довольно холодно, если не сказать – враждебно, относились друг к другу. Общий язык начал сближать народы разных миров, и это было началом того времени, как Галактика стала общим домом всей звёздной семьи, которые входили, или пока ещё не входили в Галактическое Содружество Цивилизованных Миров.
Правда, находились и такие, кто не желал изъясняться на космолинкосе, но даже и они его знали. Это были отщепенцы и сепаратисты, считавшие, что никто с других планет им не указ и не нужен. Как правило, такие консервативные миры были отсталыми и агрессивными, но, со временем, и там менялось правление и пришедшие к власти здравые силы пытались менять политику и входить в Содружество, хотя бы на правах наблюдателей.
Куш относился к третьей группе. Они сами для себя были империей, конечно, в масштабе миниатюры, но это нисколько не умаляет их гордого к себе отношения. Они противостояли всей Империи, и не считали это невозможным. Пусть так. Империя делала вид, что не замечает особенностей позиционирования Куша, а в ответ политики Куша надували щёки и расправляли плечи. Знай, мол, наших.
Примерно так же выглядело всё возле крепости нифльхеймцев, заполненной хорошо вооружёнными воинами, стоящими каждый пятерых, и это по меньшей мере. И против них вышли три воина, крепких и, наверняка, хорошо подготовленных. И они не показывали и капли смущения перед противником, пусть и весьма условным, но явно превосходящих их числом. Всё это наводило на некоторые сомнения. И Полидам Ашонти озаботился. Он первым и начал говорить, после того, как это не получилось у Хузы.
-- Воины кого-то ищут? Но здесь никого нет. Кроме, понятно, нас.
-- Кто вы такие?
Ну, наконец-то они хоть что-то сказали. Любое дело начинается с малого, главное, что оно начинается. Ашонти приободрился.
-- Мы – беглецы от слишком влиятельного противника.
Воин, который начал говорить, покосился на Ашонти и на других викингов, которые внимательно слушали, делая вид, что ничего особенного не происходит и держали руки так, чтобы можно было выхватить оружие и начать сражаться. Это чувство готовности незримо витало в воздухе и ощущалось всеми, в том числе и вышедшими из под сводов леса. Но они не проявляли и тени сомнения и это смущало Ашонти, насколько его вообще было можно смутить. Он ещё раз пожалел, что не оборудовал датчиками слежения дальние подступы к их крепости. Что, если их в это окружает целая армия таких вот смельчаков?
-- Вы не умеете сражаться?
-- Сражаться мы умеем, -- с досадой ответил Ашонти, -- и доказывали это не раз. Но мы учитываем и элемент здравого смысла. Любое наступление может начаться с отхода. Да, мы отступили, но мы скоро снова отправимся навстречу противнику, и тогда посмотрим, на чьей стороне будет удача.
-- Я вас не знаю и никогда раньше не видел. Не думаю, что вы вообще с Куша.
-- Да, ты прав, -- признался Ашонти. – Мы не с Куша, а с Ифимедея. Мы столкнулись с имперцами и нам надо было отступить. Но и у себя нам нельзя было оставаться. В силу ряда причин. Наши миры сотрудничают, а я знаю, что имперцы вряд ли сюда пожалуют. Но и с властями Куша нам не с руки иметь дело. И тогда нам посоветовали найти убежище в царстве Гадеса, где нас никто не потревожит. Что мы и сделали.
-- Вы не в ладах с Законом?
А этот человек быстро соображает. Не даром его послали сюда, разобраться с пришельцами. Скорей всего, он входит в число приближённых Наури, воплощения этого самого Гадеса.
-- Пусть будет так, -- кивнул викинг, -- но здесь мы ни с кем в конфликт не вступали и хотели бы, чтобы и нас не трогали. Мы тихо пришли сюда, и так же тихо хотели бы уйти. Без всяких скандалов и шумихи.
Кушмен ничего больше не сказал. Тем временем оба его товарища, что осматривали крепость вернулись и втроём они растворились в лесных кущах, которые приняли их в себя, как само собой разумеющее. Ашонти махнул рукой и Никодим Хуза, прихватив ещё двоих, что оказались с ним рядом, устремился вдогонку. Чтобы проводить послов, оказывая тем почтение, а на самом деле посмотреть, куда они будут направляться.
Но вот ведь напасть какая – как абордажники не спешили, но никого они не догнали. Или те кушмены были чересчур уж ловкие лазутчики, или Хуза, в своей поспешности, выбрал неверное направление для догонялок. Несколько раз они меняли маршрут своего движения, но ни кушменов, ни хотя бы следов их не было найдено. О чём он и рассказал вожаку, когда вернулись обратно ко крепости.
Было над чем поломать голову, и Ашонти отнёсся ко всему со всей серьёзностью. Датчики они всё же установили, и несколько камер, чтобы наблюдать за лесными тайнами. А ещё было решено организовать пару дозоров, разведать дальние подступы к их лагерю. Сам Ашонти составил подробный доклад для Брасса. В условленное время в лагерь должен был заглянуть Григ Шин, чтобы узнать новости. Ему Ашонти и собирался отдать доклад.


Глава 4. Можно ли по доброй воле отправиться в Преисподнюю?
Империя напоминает собой одну гигантскую пирамиду, которая опирается на личность Императора, представляющего собой весьма неординарного человека. В своё время генетики неплохо потрудились, корректируя своими научными методами свойства человека, вставшего во главе самой мощной политической системы в Галактике. На своих не таких уж и атлетических плечах он держал свод  всей политической и административной системы, давая указания и распоряжения, заставляя функционировать совокупность аппаратов системы. Это действовало и действовало эффективно, исключая многие бюрократические проволочки, но …
Ах, это страшное слово – НО!
Но ровно до тех пор, пока сам император был дееспособным. Как только его самочувствие было нарушено, система начала отказываться действовать. Надо пирамиду переворачивать, и тогда она снова станет устойчивой. Вот только – незадача – появляются те, кто видит «верхушку» конструкции несколько иной.
Непонятно?
Что же тут непонятного … Эти проклятые кушмены, Исида и её братец Сириус, или О,Сириус, как он требует себя теперь называть. Они готовы узурпировать власть в Мемфисе, а далее – и во всей Империи, собираясь объявить чрезвычайное положение, на время которого и будут выполнять те функции, которые были прерогативой При гэгхарн Татена, человека с улучшенной генограммой, первого представителя мира Будущего, которое, похоже, уже не наступит никогда.
Гал Орфис сидел с закрытыми глазами в зале, где проходило очередное заседание Имперского Совета, и размышлял. Только это у него и оставалось. Вокруг него озабоченного гудел хор возбуждённых голосов. Часть политиков искренне пыталось выработать программу выхода из кризиса, в состояние которого Империя могла ввергнуться в любой момент. Но таких было меньшинство. Большая часть была готова поступиться интересами тех миров, которые в Совете или Сенате представляли, взамен на личное благополучие, которое им было, весьма прозрачно, обещано в кулуарах Дворца Совета. Уж таковы особенности политики. Здесь важно не упустить того момента, от которого зависит оно, благополучие. Порой, личное и общественное благополучие совпадает, но, увы, далеко не всегда. Слишком далеко не всегда.
Тем временем шум увеличивался. Кто-то повысил голос, пробуя привлечь к себе внимания. Орфис поморщился. Всё это суета. Если нет вразумительного стержня, каким был Пра Татен, то практически безнадёжно выработать вразумительную позицию, которая бы объединила всех, которые, тем не менее, не желают объединяться.
То есть теперь надо возвращаться во Дворец, к Татену, и отправлять к нему Траскона. Довольно ему готовиться. Дать ему, в качестве спутников, из личного резерва обоих биоандроидов. Парни из научного отдела придумали способ, чтобы отправить их с этим баронишкой, которого выдернули с его проблемного Мардука. Если он с проблемой справится, как он обещает, то, во имя Сущего, поможем ему поправить дела. Найдутся и финансы, и знающие специалисты. Кое-что Гал Орфис знал, что на Траска оф Траскона навалились его недруги, но не считал нужным вмешиваться. Это не его уровень. Пусть этот выскочка (выскочил же он с Тверди, хотя считалось, что это в принципе невозможно) покрутится сам.
Улучив момент, Орфис поднялся и незаметно, это у него хорошо получалось, направился к выходу. Больше здесь находиться не имело смысла. Успел заметить, как Монк проводил его глазами. Показалось, или он в самом деле усмехался? Интересно, по какому поводу это веселье? Задуматься бы, посмотреть различные варианты, но не захотелось, да и время поджимало.
Личный флайер его уже урчал возле отдельного портала. Гал Орфис занял место и машина сразу рванула вперёд, то есть отчалила от пирамиды, где все ещё гомонили члены Имперского Совета. Что им ещё оставалось, кроме как играть словесами?
Мемфис всегда славился своей красотой и ухоженностью. Его часто показывали по глобовидению и это зрелище несло в себе чувство восхищения и надёжности. Совсем недавно. Гал Орфис всё это помнил и отмечал. Вроде бы ничего внешне здесь не изменилось. Те же пирамиды, повисшие в стратосфере, так же разукрашены огнями. Те же транспортные машины на антигравитационной тяге. Но чувство уже другое. Тревожное.
В чём особенность обитания в Мемфисе? В собранности. Да, здесь можно найти ту степень комфорта, которой ты жаждешь, и даже такой, которой ты даже не представляешь, но здесь крутится столько желающих занять твоё сладкое место самому, или поставить своего человека, который будет обязан и сделает всё, чтобы на нём удержаться, что приходится научиться просчитывать каждый свой шаг, который имеет последствия. Для тебя и для других. А иначе – никак.
Гал Орфис умел собираться и концентрироваться. Пра Татен умел это делать ещё лучше, но не надо забывать, что его генный код был улучшен специалистами и он стал чуть больше, чем обычный человек. Орфис, пребывая на верхних этажах власти, имел возможность прикоснуться и ознакомиться с самыми разными методиками и технологиями. А тут уж от него зависело, что он просто одобрит и с чем ознакомится, а что возьмёт на вооружение.
К тому времени, как флайер добрался до сферы Императорского Дворца, он уже составил для себя план действий. Как всегда, он прошёл первым делом в отделение номер один, где находилось тело Императора и взглянул на него. Тело окружали многочисленные датчики, которые показывали всё, что только могли контролировать отсюда. Всякого рода мониторов и экранчиков было много и все мирно гудели и показывали, что Император жив, что он функционирует и шансы на его возвращение всё же есть. Это шансы на то, что Империя удержится на краю пропасти.
Если бы Пра гэгхарн Татена в своё время не подвергли процессу улучшения, то скорей всего его уже не было бы. Именно на это рассчитывали те, кто подсунул ему в подарок тот перстень, что врос в его палец почти невидимыми глазу нитями нейросвязей. Но у Татена оказалась личность более сильная и он держался. Он ждал, когда его оттуда выдернут. Он ждал помощи от своего верного товарища Гала Орфиса, который всегда прикрывал его спину, во всех начинаниях Татена. Потому Император ему и доверял безгранично. Вместе они были силой. Вот только былой тандем дал «трещину», и она с каждым следующим днём становилась только шире. Ждать было больше нельзя. Надо было действовать.
Владетель провинциального мира Мардук устроился со своими людьми неподалёку, на этом же ярусе. Галу Орфису была непонятна его приверженность своему кузену Джозефу оф Траскону, который подстроил ситуацию, когда в смерти собственных родителей был обвинён Траск, обвинён и отправлен на Твердь, ужасный тюремный мир особого режима. Пусть этого самого Джефа самого использовали, это ни в коей мере не уменьшает степени его вины. Всё вместе привело к тому, что рассудок несостоявшегося герцога не выдержал и он погрузился в сумрак серьёзной душевной болезни. Правда, Купер Лорес, его лечащий врач, психиатр серьёзного научного уровня, утверждал, что эта душевная болезнь – следствие особой защитной программы, которая должна была привести его пациента к самоубийству. Но, когда смерти не последовало, развилось глубокое погружение в сумеречную зону подсознания, то, что много исследуют и находят всё новые и новые запредельные области. Получается, по мнению доктора Лореса, что каждый человек является носителем в себе целого мира, практически неисследованного.
Каждый человек имеет право на чудачество, если это его чудачество не оборачивается неудобствами для окружающих. Примерно так думал и Орфис, потому он «закрыл глаза» на то, что Траск оф Траскон носится со своими нифльхеймскими друзьями, а сейчас всюду таскает за собой своего сумасшедшего братца. Если с викингами всё было более или менее ясно – всё-таки это своя личная армия, и неплохая армия, надо признать, то вот этот его братец … Как там его – Лиловый Джо? Что за этим кроется? Надо бы поработать в этом направлении, но – нет времени, катастрофически нет времени.
Гал Орфис вошёл в сектор, отведённый для барона оф Траскона. Позади появился невозмутимый Эд. Давно надо было использовать его и его братьев. Они были похожи друг на друга, как близнецы. И это настораживало. Орфис выбрал тогда для себя первого по списку, из четырёх. Это и был Эд. Человек номер 27. Его «брат» за номером 30, или Ом, отправился на Куш, сопровождать крейсер «Нуфлинг», с армией барона Траскона. Там, на Куше, им будет чем заняться, уж это Орфис им гарантировал. А ещё два человека, номера 28 и 29, отправятся, вместе с этим выскочкой- бароном, в Преисподнюю, где томится Император, Пра гэгхарн Татен.
Кстати сказать, вот и он. Не Император, а барон.
-- Господин Орфис?
Те личности, что постоянно проживали в Мемфисе, много времени уделяли антуражу и внешности. Они все имели безупречный вид, причёски и великолепных покроев и моделей одежду. Поэтому, когда появлялся кто-то со стороны, это сразу было видно, и являлось предметом насмешек со стороны императорского Двора. Новые претенденты на местное общество принимали «правила игры» и быстро находили своё здесь место и свою группу интересов, но барон оф Траскон до сих пор так и не вписался в стандарты Двора, и это его, равно как и ехидные насмешки, нимало не волновали. Он собирался сделать своё дело и вернуться обратно, на свой задрипанный Мардук, влачить там жалкое существование. Жалкое, это по меркам, свойственным для Мемфиса и его обитателей.
-- Барон. Как вы себя чувствуете?
-- Спасибо. Всё хорошо.
Траск оф Траскон отвечал на сухие, риторические вопросы, но погружён был в себя, в смысл разговора с доктором Лоресом. Купер продолжал наблюдение за своим пациентом, несмотря ни на что. Не надо забывать, что теперь они находились в столичном граде Мемфисе, центре Галактической Империи, месте, которого жаждали посетить миллионы имперских граждан, амбиции которых распространялись чуть дальше границ их звёздных систем. Конечно же, доктор Купер Лорес к таким относился и его очень даже волновало, что он попал-таки в Мемфис, а ещё – и это важно! – находился не где-то там, а в Императорском Дворце, где надо бы показать себя во всём блеске профессиональных достоинств. А как это сделать, как не через вверенного ему пациента? Попутно Лорес проведал, с какой целью они здесь появились и тоже постарался внести лепту в деле вызволения особы императора из плена его собственного разума. В какой-то степени это была сфера его деятельности.
-- Это не совсем моё дело, -- вкрадчиво говорил психиатр, глядя в глаза своего работодателя, -- но меня посетили некие соображения, которыми я с вами решил поделиться. Это может оказаться крайне важным, как для вас, так и для Пра гэгхарн Татена. Я уж не вспоминаю всех прочих граждан Империи, которым тоже не всё равно. Я ведь и сам из их числа, и потому …
-- Простите, доктор, -- прервал его словоизлияния барон, -- но у меня не так уж много времени. Говорите короче. Я понял, что вы хотите помочь и, если ваши слова не лишены смысла, то я обязательно скажу, что вы приложили максимум усилий, чтобы тоже приложить свои умения и навыки в наши проблемные решения.
-- Благодарю, -- Купер поклонился, но глаза его настолько блестели радостью, что это заметил бы каждый мало-мальски наблюдательный человек. – Это было бы хорошо. Но, так вот, наш уважаемый Император, посредством того необычного прибора погрузился в собственное подсознание, которое было изменено заложенной в прибор программой. Теперь Пра гэгхарн Татен находится во власти своих собственных кошмаров, которые, рано или поздно, разрушат его душу. Именно это и было целью такого экзотического покушения. Но, я тут подумал, что через сознание нашего уважаемого Императора можно повлиять на ту программу, попробовать на неё как-то воздействовать.
-- Каким это образом? – Пытался понять Купера Траск оф Траскон.
-- Да хотя бы через органы его чувств. Он находится в спящем режиме, но органы-то его действуют. И слух, и осязание, и всё прочее. Вот и попробовать бы создать несколько положительных ощущений. Я думаю, что это скажется на его подсознании, где сейчас всё и концентрируется. Хуже ведь всё равно не будет.
-- Спасибо, -- кивнул барон, -- я непременно передам ваши рекомендации. – А как себя чувствует наш пациент?
-- С вашим кузеном дела обстоят, в общем-то, совсем и неплохо. Здесь имеется возможность использовать новейшие комплексы лекарственных средств. К тому же у меня появились новые мысли, применительно, как к особе Императора, так и вашего бедного родственника. Я нахожу, что в их состояниях есть что-то схожее. Неплохо было бы объединить их лечения, но я не думаю … что …
Купер задумался, как бы ему сформулировать свои намерения войти в лечебную бригаду при особе Императора и повысить, кратно, свой статус в мире имперской медицины. Ведь это дало бы для него невиданные перспективы в будущей деятельности.
-- Я всё передам, -- объявил ему барон и удалился прочь, оставив медика в состоянии не полной удовлетворённости. Но главное тот всё же успел сказать.
Тогда Траск оф Траскон пересказал домыслы сопровождавшего его психиатра Галу Орфису, а тот передал их руководителю бригады медиков. После этого медицинское светило не раз общался с Лоресом и благосклонно обращался к нему – «коллега», от чего сердце Лореса радостно трепыхалось в груди.
-- А как себя чувствует ваш двоюродный брат?
-- Здесь трудно ответить однозначно. Джозеф остаётся вещью в себе и не идёт на контакт с внешним миром. Здесь он лишь вегетативно. Но мы, с Купером Лоресом, не теряем надежды.
-- Да, это вы верно заметили, -- ухмыльнулся Орфис, которому вдруг захотелось чем-то ущипнуть барона, который держался независимо, не имея прикрытия в виде влиятельных сторонников, -- этот Лорес, он не будет терять надежды, пока вы его столь щедро оплачиваете. Думаю, что это касается почти что каждого медика.
Траск оф Траскон потемнел лицом, оставаясь по прежнему бесстрастным, и Орфису вдруг стало перед ним совестно. Он глянул в сторону и буркнул:
-- Простите, кажется я сказал очередную глупость. Нервы, понимаете? А спросить я хотел у вас, готовы ли вы к нашей миссии? Откладывать её дальше уже не можно. Сегодня, в крайнем случае – завтра – надо погружаться туда – в эту клятую «Преисподнюю». Ты готов?
-- Разве можно туда хотеть попасть добровольно?
-- Ты туда пойдёшь не один. Тебе для поддержки я дам лучших своих специалистов.
-- Туда уже ходили специалисты. И вы говорили, что они лучшие из лучших. Можно посмотреть на их тела, на то, что от них осталось.
-- Это были люди, -- махнул рукой глава Службы безопасности всей Империи, -- со всеми их слабостями. А с вами пойдут люди синтетические, то есть с существенно улучшенными параметрами. Скажу вам по секрету, это одна из имперских тайн, что наш Император тоже прошёл через процедуру улучшения генного набора. Должно быть, только поэтому он ещё не погиб там. Так что у нас, да и у вас, есть серьёзные шансы. А мои специалисты окажут поддержку в трудную минуту.               
-- Я готов. Но с собой, кроме ваших, возьму и своего человека.
-- Кого? Одного из телохранителей?
-- Нет. Я возьму с собой брата, Джозефа оф Траскона.
Эта мысль у него зрела весь день и лишь теперь он решился. Вполне вероятно, по словам Купера Лореса, что введённая в разум защитная программа перестанет действовать в мире «Преисподней». Там Джеф снова станет собой, прежним собой. Тогда Траск задаст ему несколько вопросов, важных вопросов, относительно Такэхая Сусаноо, о его планах, которыми он делился с Джефом. Теперь, когда Старый Занзани уже перестал на него влиять всей своей личностью, Джеф расскажет ему всё, да и помощь он сможет оказать немалую, учитывая, что Занзани и с ним успел поработать, в плане расширения возможностей. Потому ведь он и попытался уничтожить Джефа, чтобы тот никому не смог раскрыть всех его тайн.
-- Джозефа? – Лицо Орфиса вытянулось. – Но он же недееспособен.
-- Доктор Лорес думает, что весь этот комплекс, что влияет на Джефа, перестанет действовать там. Он окажет мне помощь, и получит излечение.
-- Я вам уже дал двоих превосходных помощника. Впрочем, если вы настаиваете … я возражать не буду.
В конце концов это не так уж и важно, кто и сколько отправятся в «Преисподнюю», где умудрился застрять Пра Татен. И частичка вины Гала Орфиса в этом тоже имеется. Он был обязан сначала на себе испробовать эти новинки, которые подсунули Императору. Впрочем, не самому, а найти подходящего человека. Дело Орфиса – безопасность, сначала – Императора, потом уже и всей остальной Империи. Маленький огрех обернулся серьёзной проблемой, которая вполне может перерасти во вселенскую катастрофу, вселенскую, значит – масштабную, социально- техногенную.
Теперь надо было тянуть время. Должен же этот самый барон с Мардука что-то там сделать. Он ведь в этом сам кровно заинтересован. Во-первых, он ведь патриот своего мира и должен понимать, что успешно выполненная им работа означает крупные инвестиции в его мир, а также расширение сферы его владений. Это ему обещано лично Галом Орфисом, который взял на себя крошечную часть обязательств Пра Татена. Во-вторых, Траск оф Траскон собрался жениться, для чего выбрал весьма проблемную красотку с дикого мира Нифльхейм, которая, стараниями самого Орфиса, теперь находится на Куше, и это является ещё одним стимулом для выскочки барона. И, наконец, третье – это его преступный родственник, с которым он возится, как с собственным наследником. Всё это не очень-то понятно, ведь этот же самый Джозеф оф Траскон, один из заправил заговора, по прозвищу Лиловый Джо, расправился с этим самым Траском, своим ближайшим родственником, и с его родителями. Казалось бы, Траск должен его ненавидеть лютой злобой, а он проявляет весьма непонятный альтруизм и пытается, всеми силами, вылечить преступника, признанного судом недееспособным. С этим можно будет, можно и нужно, разобраться, если вся их затея благополучно разрешиться. В противном случае всё будет уже без разницы.
Запищал коммуникатор. Орфис недовольно взглянул на индикацию. Его пытался вызвать на связь дежурный секретарь. Что там у него случилось?
-- Господин адмирал, -- секретарь имел весьма бледный вид, -- я думаю, что вам стоит присутствовать на заседании Совета.
-- Что там происходит? – Нахмурился Орфис, чувствуя, что опять судьба преподносит ему очередной неприятный сюрприз. Всё потому, что устои начали шататься, и всё ощутимее.
-- Ваш заместитель, Монк, он сделал заявление, что вы недостаточно внимания уделяете безопасности Империи, и что слишком много случаев дестабилизации, которые, мол, выстраиваются в некоторую схему. Монк предполагает, что вы не принимаете мер по той причине, что имеете какие-то свои цели, которые неизвестны ни для кого, включая и его самого. Всё это произвело весьма неприятный эффект для большей части участников заседания. Мне кажется, что вам стоит чем-то ответить им, чтобы они не трактовали ваше молчание так, как это угодно им.
Проклятье! Ещё раз проклятье! Негодяй Монк посчитал, что наступил самый удобный момент, чтобы свалить его, Орфиса, чтобы занять его место. А именно Орфис является последней гарантией Пра Гэгхарн Татена, что он выпутается из досадной ситуации. Не будет Орфиса, его место займут Исида с Сириусом, а также та злобная компания, которая сделает вид, что Пра Татена уже больше нет. Они начнут сворачивать все начинания Орфиса, и тогда с Татеном действительно будет покончено. Начнутся пертурбации в самом Мемфисе, которые скоро вырвутся на просторы всей Галактики. Страшно даже подумать, чем всё может закончиться. Ясно одно, в Мемфисе тогда уже не будет его, Гала Орфиса. Надо срочно что-то сделать. Первым делом – немедленно отправить барона, с биокиборгами в поход, пусть даже с его безумным кузеном, а самому срочно возвращаться в зал совета и попытаться исправить то, что уже сделал там этот негодяй Монк. Позднее он с ним разберётся, и весьма жёстко.
Решительно Орфис направился в апартаменты Трасконов, где находились оба кузена и медик, Купер Лорес. Они, то есть Траск и Купер, о чём-то беседовали. При виде Орфиса они замолчали.
-- Барон, время больше не терпит. Откладывать нельзя ни на час. Отправляйтесь немедленно. Если вы не отказались от мысли прихватить с собой Джозефа, то это ваше право и ваша ответственность. Желаю вам успеха. Подходите к камере Императора. Вас там уже ждут. Я иду на заседание Совета. Там возникли некоторые сложности. Надеюсь, вы меня понимаете в полной мере.
Барон собирался что-то ответить, но Орфис не ждал от него слов. Ему были нужны сейчас действия, и он развернулся, чтобы идти на заседание пока что Совета, а не следственной комиссии.
+ + +
Джозеф, как всегда в последнее время, был безучастен. Но Траск оф Траскон и Купер Лорес переглянулись с многозначительным видом.
-- Что ж, -- заявил доктор, -- все наши сомнения, вместе с прениями, этим визитом сдвинуты в сторону. Больше смысла спорить или сомневаться нет. Знаете, я сам бы составил вам компанию, но все мы знаем, что это невозможно.
Барон в ответ хмыкнул. Легко говорить, когда знаешь, что тебя не пустят в то место, куда тебя никакими посулами не заманишь. Уж лучше быть живым и востребованным специалистом, с высокооплачиваемыми пациентами, а в перспективе – с ещё более высокооплачиваемыми, чем … достаточно заглянуть в морозильную кунсткамеру, чтобы сделать правильный выбор.
-- Но я вам дал ряд ценных советов и рекомендаций. Знаю, что вам может оказаться не до воспоминаний, в минуты напряжённой опасности. Именно тогда, в нужный момент, они сами будут возникать в памяти, а вы выберете нужное.
С этим спорить не будешь. Действительно, Лорес показал своё истинное мастерство и ввёл в память несколько словесных программ, как он назвал невнятное бормотание, которое барон, в состоянии гипнотического сна, прослушивал через наушники. Кое-что он воспринимал и потому доверял медику.
Далее началась обычная медицинская суета. Им, то ему и Джефу, вкалывали какие-то стимуляторы, которые должны, в принципе, открыть особые точки – чакры, что должно добавить сил в иной реальности. Траск уже бывал там, в преддверии «Преисподней», раза четыре или даже пять. Как-то стёрлось в памяти точное число. Это по причине волнительности. Даже медики из бригады, что обслуживали особу Императора, и те волновались, переживали и за Трасконов, и за Императора, да и за себя тоже. Непонятно, что будет дальше, и как на всё посмотрит грозный и всесильный Гал Орфис, если вдруг случится страшное. Страшное, это относительно Императора, а что касается мардукцев, то что за них переживать – расходный материал, как и любой из имперцев, которого судьба забросила сюда, в Мемфис, и где на них посматривают местные вельможи – как на пустое место. Нет их, и точка …
Медики старались. Тем временем в камеры вошли ещё двое, по виду, так близнецы- братья. Они не разговаривали, передали свои допуски и сами улеглись на стенд-площадки, где будут находиться всё время, пока будет продолжаться весь этот эксперимент. В оптимистичном прогнозе – отсюда они отправятся к себе, в противном же – пополнят собой паноптикум в морозильной камере, где лежали обезображенные трупы тех, кто отправлялся до них в мир «Преисподней». Тоже ведь надеялись на благополучный исход.
Процедура подготовки к походу в иную реальность стало уже почти что стандартной. К «путникам» подсоединяли нейродатчики и капельницы, которые будут питать всё это время. Завершающим этапом подготовки будет подсоединение их к порталу того прибора, который до сих пор носил на пальце император и частью которого он уже стал. В будущем надо было придумать метод, как отсоединить от него этого паразита, сосавшего из разума Пра гэгхарн Татена нейроэнергию.
+ + +
К тому времени, как появился в зале, где продолжалось заседание Имперского Совета, Гал Орфис придал своему облику вид серьёзности и значимости. Теперь любой, кто посмотрит ему в лицо, вряд ли подумает, что Орфиса могут терзать какие-то там сомнения или неуверенность. Этот человек знает, чего он хочет и к чему стремится. Эта уверенность, которой пропитывалась аура. Действовала и на окружающих. Те, кто мог бы переметнуться в лагерь его противников, поглядев на него, ещё раз серьёзно подумают, не проиграют ли они будущих политических раскладов.
Это что касается сомневающихся. А те, кто определился, начали тревожиться, перешёптываться и переглядываться. У Гала Орфиса, политика многоопытного, явно в рукаве прятался козырный туз, да не один. Вот только Монк, казалось, ничуть не смутился. Он поклонился адмиралу, но сделал это так, что некоторым приветствие могло бы напомнить снисходительный кивок.
-- Как хорошо, что вы явились, уважаемый адмирал, -- заявил председательствующий собрания, герцог Лоз унд Фертифакс, который постоянно обитал в Мемфисе и давно уже не бывал в своём мире, которым теперь заправляли его родственники. Был Фертифакс напыщен и надменен, и внешность имел лощёную и. кажется, лаже глуповатую, хотя это была всего лишь ловкая маскировка, ибо был герцог политиком ловким, просчитывающим свои слова и действия на два хода далее любого своего собеседника, а противника, так ещё более. – У нас к вам появился ряд вопросов. Вас сейчас на заседаниях Совета не так уж часто встретишь.
-- Потому, -- тут же ответил Орфис, -- что обстоятельства заставляют меня обозревать все направления, которые подразумевают собой безопасность Империи. Здесь же приходится сосредотачиваться на вопросах. Которые в состоянии решить многие из вас. Логика подсказывает, что моё присутствие здесь не всегда столь вынуждено. Хотя, в моих правилах не игнорировать важных организационных мероприятия, нужности которых я совсем не отрицаю.
-- Тем не менее, -- кивнул ему Лоз унд Фертифакс, -- ответьте пожалуйста на те вопросы, которые вам будут заданы.
-- Я слушаю и постараюсь удовлетворить ваше любопытство, учитывая, что я могу выдавать информацию в той мере, в которой могу ею делиться вообще.
-- Прежде всего нас волнует вопрос, связанный с нашим уважаемым Императором, отсутствие которого начинает всерьёз тревожить граждан обширнейшей Империи, что может привести к волнениям, чего нам, сами понимаете, хотелось бы избежать. Мы, всеми силами, пытаемся дать понять нашему народу, что Император пострадал в следствии последних событий, связанных с заговором, но скоро он окончательно поправится и встанет во главе Империи, как это и происходило долгие годы. Но этот долгожданный миг всё не наступает, а дальнейшее оттягивание порождает самым нелепые слухи, которые хотелось бы развеять. Что вы скажете?
-- Всё это очень серьёзно. Много серьёзнее, чем мы могли предполагать, когда обнаружили Пра Гэгхарн Татена в его нынешнем состоянии. Наш Император всё держал в своих руках и лично принимал все ответственные решения.
-- Да …
-- Да …
Это вразнобой ответили члены Совета, большинство непроизвольно. Но этому они никогда не протестовали. Самое сложное, это принимать ответственные решения, от правильности выбора которых зависит благополучие многих из миров, что составляют Империю. Тот, кто ошибётся раз, потом ошибку повторит, навряд ли дальше будет заседать в этом зале, потому как покажет на деле свою несостоятельность, как человека, взявшего на себя ответственность. Она, эта самая ответственность, ко многому ведь обязывает. И, когда Император всё чаще стал самолично принимать главные решения, императорский Совет с этим молча согласился. Пусть их влиятельность снизилась, но зато и ответственности за неправильное решение как-то отпала.
-- Мы привыкли за последние годы, что Император отвечает за всё. Но так не может продолжаться до бесконечности, поэтому пора положить этому конец. Не стоит слишком замыкать всё на одном человеке, или узкой группе лиц.
С этим тоже согласились, хотя некоторые в зале уже начали понимать, куда клонит Гал Орфис, Исида и Сириус перестали улыбаться.
-- Потом, позднее, когда проблема с Пра гэгхарн Татеном как-то разрешится, а она разрешится, хочу вас в этом уверить, но чуть позднее. Сейчас лучше нам выработать концепцию коллегиального решения проблем, которые назрели, пока наш Император находится в медицинском центре.
Вот так, довольно ненавязчиво, Гал Орфис начал переводить настроение заседания в практическое русло. Большинство членов Совета думали так же, в том смысле, что необходимо создать механизм дальнейшего законотворчества, даже если процессами не руководит лично сам Пра Татен. И даже в этом лежит здравый смысл. Император, случись ему вернутся, оценит то обстоятельство, что его Совет не выпустил дела из своих рук и сумел продолжить все его начинания.
Какое-то время члены Совета обсуждали возможные варианты, а потом Исида перекинулась с Фертифаксом несколькими фразами, и он снова повернулся к Орфису.
-- И всё же, господин адмирал, как там у нас с нашим Императором. Вы обещали с нами поделиться новостями.
-- Не в моих привычках скрывать информацию от доверенных людей, -- не моргнув глазом, сообщил Гал Орфис. – Я и без напоминания перешёл бы к этому, потому как хорошо понимаю, насколько каждому из вас не всё равно, что там будет дальше. Признаюсь, что дело чрезмерно затянулось, но ровно по той причине, что ранее ни с чем подобным мы не сталкивались. Точнее, может что-то и встречалось, но проходило мимо нашего внимания. Теперь мы стараемся выработать систему, чтобы информация доходила до нас в полной мере. Хотелось бы, чтобы и департамент информации как-то настроился на более тщательную работу.
Монк перестал улыбаться и играл желваками. Внушительный кадык его поднимался и опускался, словно Монк всё время собирался что-то сказать, но каждый раз передумывал и проглатывал фразу. Те, кто сидел от него поблизости, смерили его взглядами. Монку это не понравилось. Тем временем Орфис продолжал.
-- Не могу от вас скрывать такого факта, как то, что программа фильма, ввергшего нашего Императора в глубины виртуального мира, начинает постепенно разрушаться. По этой причине мы форсировали изучение проблемы. Как вы знаете, мы уже не раз посылали людей в то пространство, куда скатилось сознание Пра гэгхарн Татена, чтобы они помогли ему справиться с трудностями возвращения, но программа составлена таким злодейским образом, что все наши попытки или заканчивались неудачами или зависали. Мы это от вас не скрывали. Всё это время я плотно держу разрешение проблемы в своих руках и потому провожу в медицинском центре недопустимо много времени, в чём меня только что упрекнули. Хотя я считаю, что это не совсем так. Мы довольно плотно изучили свойства пространства той реальности и теперь нашли людей, которые смогут добиться поставленным для них результатов. В этот самый момент начался заброс их в мир «Преисподней». Мы будем следить за ними и вы первыми узнаете, когда миссия их завершится. Мы все хотели бы умолять Всесущего, чтобы всё закончилось благополучным возращением .императора. Тогда я буду считать, что не зря занимаю это сложное и ответственное место, которое меня ко столь многому обязывает.
В конце фразы Гал Орфис сделал мелодраматическую паузу, словно ожидал, что сейчас ему начнут аплодировать. Но члены Совета безмолвствовали, посматривая друг на друга. По видимому, на Гала Орфиса должны были свалиться самые разные обвинения, но Орфис опередил своих злопыхателей и выстроил картину обстоятельств таким искусным образом, что начинать оказывать на него давление выглядело бы так, что это будет досадным фактором, мешающим возвращению Императора на своё место. То есть тот же Орфис мог бы развернуть те обвинения и они бы ударили по самим зачинщикам разбора. На это никто из них не пошёл. Исида поглядывала на Сириуса, тот  хмуро косился на Фертифакса, последний поглядывал на Монка, и далее по кругу, но никто ничего не говорил, и глава Службы безопасности понял, что этот раунд дворцовой борьбы остался за ним. Но победы, чистой победы не было. Главные схватки ещё впереди; всё оставлено до момента, благополучного или нет, возвращения личности императора. До сих пор этого не удавалось.
Заседание Совета продолжалось и началось обсуждение других вопросов, не менее важных. Гал Орфис сидел с умным видом, словно вслушивался в слова и порой даже какие-то заметки на своём коммуникаторе, но то была всего лишь видимость. Потом в его секретариате составят подробную записку- реферат о тех вопросах, которые обсуждали. А самого Орфиса сейчас волновало, каким образом можно добыть информацию, что будут делать его противники после окончания заседания. Если он будет в курсе их планов, то легче будет выстроить и механизм противодействия.
+ + +
Если с братьями оф Траскон медикам  пришлось немало повозиться, пока те прошли все положенные процедуры, и к ним подсоединили все необходимые датчики, то с парой близнецов никаких проблем не было. Их организм сразу принял все подключения, ибо были в них предусмотрены специальные порты. В Империи находилось немало волновиков, как называлось движение людей, что искусственно вживляли в себя микросхемы, чтобы облегчить доступ в информационно- развлекательные электронные сети. Многие большую часть времени проводили в альтернативном мире электронного пространства, занимаясь там досугом, от невинного хобби или занятий сексом с разными партнёрами, от всемирных знаменитостей, до своих знакомых, таких же фанатов альтернативной реальности, и до выполнения профессиональных обязанностей. Движение «урбанистов» настолько широко развилось, что скоро обещало переформатироваться в новую религию, что вызывало сильную досаду у Бела Горка, иеракса Храма Триединства, одного из самых влиятельных религиозных течений в Империи.
Медики обсуждали уровень комплектации искусственных органов в организме «волновиков», пока их не одёрнул руководитель бригады, который был с Орфисом в контакте и один доподлинно знал, кем на самом деле близнецы. Но руководитель Службы безопасности небезосновательно предполагал, что в обслуживании данного проекта орудует несколько информаторов Монка и потому секретил всё, что не сказывалось непосредственно на результатов. Чем меньше недруги будут осведомлены, тем у них рычагов для действий. Лучше в этом ответственном деле перестраховаться.
Вот только неосведомлённость имеет и свою обратную сторону. Никто из сотрудников медицинской бригады обслуживания не обратил внимания, что один из техников к одному из близнецов- «волновиков» подсоединил микропрограмматор и провёл быстрый вброс закапсулированной программы, которая никак себя не проявляет, но до определённого момента. После использования программатор сам собой рассыпался на мелкие частички.
Ровно в этот момент Орфис посылал своего помощника Эда в резиденцию Монка, с конфиденциальным посланием, настолько секретным, что выполнено было на бумажном листке, а не электронном носителе. Особенность послания была такова, что листок находился в запечатанном наглухо пакете, а после его вскрытия бумага сгорала, обугливаясь через одну минуту, достаточную, чтобы прочитали текст. В тексте было сказано, что Орфис предлагает Монку мировую, если он обязуется перестать работать против своего прямого начальника. Совершенно никчемная бумажка. Орфису было нужно, чтобы Эда впустили в резиденцию, где биокиборг должен был выпустить несколько миниатюрных микропередатчиков- «мух», которые должны были заняться сбором информации, а потом соединиться в единую конструкцию, которая станет сильным направленным передатчиком, способным импульсом пробить защиту и переслать капсул- сигнал с полученной информацией. Такая вот у них началась фаза.
Когда в государстве, маленьком, являющемся частью какого-то провинциального мира, или большом, как Галактическая Империя, заканчивается единство в управлении и начинается, как следствие, противостояние между разными группировками, видящими цели разного толка и порядка, не так уж и важно, какая из партий одержит верх, но проигрывает всё государство в целом, потому как противостоящие силы начинают борьбу, через ослабление друг друга, что сказывается, рано или поздно, на структуре построения общественных отношений. Другими словами, разрушать гораздо легче, чем строить. Для кого-то это просто наблюдения, а для кого-то это досадная данность.
Гал Орфис послал сообщение в приёмную Монка, что посылает своего сотрудника для передачи конфиденциального сообщения. Монк ожидал, что шеф пожелает с ним пообщаться, но думал, что тот всё же заявится лично. Вместо этого появился биокиборг с бесстрастным выражением лица. Монк распечатал пакет и быстро пробежал глазами короткие строчки депеши.
«Эдуард, предлагаю тебе хорошенько подумать о наших отношениях. Предлагаю вернуться к привычному сотрудничеству. Я готов забыть о твоих претензиях на излишнюю самостоятельность. Подумай и приезжай ко мне обговорить условия. Единственная просьба, это позабыть про своих покровителей с Куша. Они забудут все свои обещания, которыми, наверняка, щедро сейчас тебя потчуют. Этого не будет, я тебя уверяю. Я жду твоего ответа».
Монк ещё раз пробежался глазами по тексту, и ещё раз. Он держит его за идиота? Тем временем бумага начала темнеть и вдруг разом рассыпалась в клочья, которые также превратились в пепел. Остался один лишь пустой пакет, без всяких знаков обозначения. Монк с ненавистью посмотрел в невозмутимое лицо Эда.
-- Какой последует ответ?
-- Какой? – Скрежетнул зубами Монк. – Пока что никакого … Подумаю я.
Хотел приказать схватить это существо, да вовремя вспомнил, что тот представляет собой ходячую бомбу. Да и связываться с шефом нужды сейчас нет. А скоро всё само разрешится. Монк уже принял определённые меры. Он хихикнул и потёр руки. К тому времени Эд покинул кабинет. Руки он не тёр и не хихикал, хотя дело своё сделал, и довольно успешно. Весь запас миктотехники был выпущен в свободный поиск. Такое вот сотрудничество в сложном деле имперской политики.
+ + +
Процесс пошёл. Это значило, что Траск оф Траскон очутился в мире, который обычно люди могли наблюдать с той стороны голографического объёма. То есть они пребывали на равнине, по которой змеилась булыжная дорога, ведущая сквозь высохший лес, мимо заброшенных деревушек, к Замку, что громоздился чёрными стенами и башнями впереди. Он и был целью их путешествия. То есть Замок был всего лишь первым этапом, но зато хорошо изученным.
Траск оф Траскон поправил ранец, который висел за спиной и за который зацепился меч с длинной рукоятью, а потом двинулся вперёд по дороге с самым решительным видом. Но, сделав несколько шагов. Он остановился и развернулся. Джеф стоял и смотрел на него, и вид у него был привычно бессмысленным. Он смотрел мимо барона, на Замок, и в глазах его появилась осознанность. Он как бы начал узнавать это место и оно его испугало. Джеф даже попятился, но наткнулся на близнецов, которые стояли позади него, оба в одинаковых комбинезонах и высоких ботинках на толстой подошве.
-- Джеф, -- позвал кузена Траск, -- пойдём, нам надо спешить.
-- Нет, -- помотал головой кузен. – Нет. Не надо … нам туда … не надо … Там … там …
Сильный толчок бросил его вперёд и Джефу пришлось сделать несколько быстрых шагов и он догнал Траска. Толкнул Джефа то ли Сим, то ли Кен, оба были совершенно одинаковы. И толкнувший сказал:
-- Надо идти. Необходимо спешить. Скоро начнёт темнеть.
Траск собирался возмутиться бесцеремонность спутников и напомнить им, кто здесь руководитель их экспедиций, но слова Кена (или Сима) отвлекли его и раздражение тут же улетучилось. Траск оф Траскон прошёл этот маршрут уже несколько раз и запомнил многое, разные ориентиры. Обычно день начинался с утра и у него было достаточно времени, чтобы побродить по окрестностям, заглянуть в чащу леса, который ранее был очень даже дремучим, или пройти по деревенской улочке. Теперь, правда, деревья стояли высохшими остовами, словно то были древесные скелеты, а дома обветшали настолько, что крыши многих из них провалились, а стены зияли пустыми проёмами, ибо стёкол нигде не было, и даже рамы иструхлявели и частично разрушились. И, действительно, день клонился к вечеру. Пространство игрового фильма доживало последние дни, если не часы.
-- И в самом деле, Джеф, нам надо спешить.
Почти бегом они отправились к Замку. Если раньше по пути предусмотрены были различные несчастья, которые поджидали путника, чтобы насытить его жизнь и ожидания самыми разными сюрпризами, от красивой девчонки до ужасного погибалца, который двигался, протягивая костлявые руки и ощерив редкие, но крупные зубы. Теперь ничего этого уже не было. Знай себе топай по дороге, обходи только ямы, которые ранее были замаскированы тонким настилом, под которым скрывались острые колья, либо глубокие провалы с протухшей водой. В один такой колодец едва не сверзился Джеф, который проходил слишком близко от края и тот внезапно под ногами пополз, поплыл, обваливаясь. Траск едва успел схватить брата за рюкзак и потащил. На помощь подоспели оба близнеца и, все вместе, они выдернули Джефа из провала и оттащили прочь. Он едва успевал шевелить ногами, прочерчивая по дороге две борозды, оставленными рифлёными подошвами ботинок.
Уже почти в темноте добрались до открытых ворот, одна створка которых успела упасть и расколоться надвое. Двор Замка походил на большое запущенное кладбище всяческих отбросов. Сюда было накидано из внутренних помещений всё, что стояло и хранилось внутри комнат, но было нещадно побито и порушено, а потом беспощадно выкинуто вон, сюда, вниз, во двор.
Приходилось пробираться по этому своеобразному лабиринту, то протискиваясь между шкафами, то перелезая через широкие лежбища диванов, с торчащими проржавевшими пружинами внутренностей и ворохами сгнившего пуха. Джеф снова едва не потерялся, умудрившись перепутать шкаф с распахнутыми дверцами со входом внутрь. Он тут же запутался в ворохе одежд, что наполняли этот огромный вместительный шифоньер, откуда его пришлось извлекать. В другое время это выглядело бы крайне забавно, но только не теперь.
Над головой светилась большая круглая луна. Впрочем, она не была совсем круглой. И её неполность не являлось причиной того, что на неё падала тень от планеты. Отнюдь! От луны был оторван добрый кус и хорошо был виден этот ущербный край. Если приглядеться, то можно было заметить и обилие трещин, что располосовали едва ли не всё пространство спутника. Он обещал вскоре развалиться, распасться на части и, сонмом болидов, рухнуть вниз огненным дождём. Это апокалиптическое зрелище им ещё предстояло увидеть, если они задержатся здесь ещё на какую-то толику времени.
-- Держим темп, -- время от времени объявлял Траск, ни к кому конкретно не обращаясь.
Джеф до сих пор был погружён в себя настоль ко, что почти не реагировал на окружающее. Почти, это значило, что временами он начинался лихорадочно оглядываться и что-то бормотать, чтобы в следующий миг замереть в состоянии умственного оцепенения. Если бы в их компанию входил Купер Лорес, чего Траск желал, но на чём не мог настоять, то он объяснил бы такое вот действие тем, что разум Джозефа начинает пробуждаться, скидывать с себя оковы заклятия, наложенного на него, которое, хоть и теряло силу, но оставалось и тянуло разума Джефа назад, во тьму глубин подсознания, которые ещё только предстоит исследовать учёных светлого будущего. А близнецы, Кен и Сим не нуждались в чьём либо стимулирование. Они могли двигаться гораздо быстрее и, если ещё не ушли в пространство подземелий Замка, то по причине дисциплинированности и приказу Гала Орфиса слушать распоряжения барона. Так что единственной причиной промедлений был Джозеф оф Траскон, заторможенность которого замедляла движение группы.
Переходя из коридора в коридор и из зала в зал, Траск оф Траскон продолжал озираться, не теряя бдительности. Его интуиция подсказывала, что не всё здесь погибло и разрушилось. И точно.
Огромный гобелен с трудно уловимым рисунком неожиданно сорвался со стены и начал падать на них. Кен и Сим молниеносно рванулись в стороны, а барон оплошал, пытаясь оттолкнуть Джефа, который стоял, разинув рот, и смотрел, как на него опускается тёмная пелена. Барон успел отшвырнуть в сторону кузена, а сам не успел и ковёр начал скручиваться, оказавшись неожиданно жёстким. Траск рубил его мечом, но клинок не мог прорвать ткань гобелена, потому как внутри её находились нити из хромированной моно-стали, и эти нити грозили оказаться удавкой.
Только сейчас Траск оценил мощь своих спутников, которые, голыми руками, рвали стальной гобелен и вытащили барона наружу, до того, как он был раздавлен ковром. Вот было бы зрелище. Ведь всё происходящее видели те, кто находился в медицинском центре.
К подземельям они подошли, когда солнце окончательно перестало светить, а ущербная луна давала слишком мало света. Особенностью этого места, особенно в подземной части Замка, было быстрое истощение всякого рода энергетических батарей, и даже человеческие организмы, питаемые тоже за счёт деления энергетических клеточек, уставали и истощались быстрее обычного. Организмы Кена и Сима были каким-то удивительным образом защищены, даже в своей ментальной проекции, а вот братья Трасконы чувствовали подступающее бессилие. Они вошли под своды огромного зала и в спину им потянул свежий ветер усиливающегося сквозняка …
+ + +
-- Как там наши путешественники? – Озабоченно поинтересовался Гал Орфис в очередной раз у дежурного медика.
Большая часть медицинской бригады находилась сейчас в аппаратном зале медцентра. Голографический квадрат был увеличен и все напряжённо следили за действиями четвёрки. Когда со стены сорвался висевший там ковёр и попытался наброситься на путешественников, кто-то вскрикнул, но все были настолько увлечены зрелищем, что никто не стал разглядывать, кто это такой невыдержанный. Когда близнецы начали рвать ковёр на части, уже несколько человек поддерживали их криками, как будто участники экспедиции могли их услышать.
-- Всё идёт в установленном режиме. Почти без неожиданностей. Главные препятствия у них будут впереди. Они добрались до зала с колодцем. Всё происходящее записывается и можно будет пересмотреть подробности. Вам будет предоставлена полная запись, как только она будет обработана.
Всё это не более чем проформа и мелочи. Вряд ли когда он будет просматривать эту запись. Для него важен конечный результат, и результат положительный. В противном случае всё это будет никому не нужным недоразумением. А сейчас у Орфиса имеются другие проблемы, гораздо более насущные и первоочередные.
Пришла первая запись. Точнее, запись была одна- единственная, после чего передатчик, составленный из «мух» самоуничтожился, но запись делилась на порции. Так был составлен доклад. «Мухи» были запрограммированы не писать всё подряд, в этом не было особого смысла, а улавливать определённое сочетание фраз, которые и задействовали микрофон, активизируя его на запись разговора. Разные микрофоны писали разные порции разговоров. Компьютер раскодировал первую из них. Ещё оставалось шесть, и все они были в компьютере его офиса.
Гал Орфис знал, что свой департамент информации Монк стимулировал работать на себя конкретно. У него, уже давно, появилась сеть своих личных осведомителей, которые были засекречены от всех. Сейчас вот появилась и своя оперативная бригада, в виде команд «Гамма». Но Монк продолжал наращивать свои инициативы.
То, что услышал Орфис, могло бы стать настоящей бомбой, которая свалит его сразу и навсегда. Гал своим ушам не сразу и поверил, ставя запись на воспроизведение снова и снова. Слова были слышны и их можно было разобрать, хотя работала система защиты, которая мешала слушать, но не глушила полностью. Монк разговаривал с кем-то из своих особо доверенных агентов, и тот подтверждал, что в Мемфисе вот-вот появится Гамус. Его встретят и доставят во Дворец Исиды так, чтобы его никто не опознал. Орфис ещё задумался, кого это они притащили в столицу, а потом сообразил.
Гамус! Или Гам Эпперли, руководитель самой мощной криминальной структуры Империи, которой принадлежит, через подставных лиц, по меньшей мере четыре мира, где эта корпорация вполне официально хозяйствует, и на ещё десятке миров корпорация имеет мощные базы, в том числе и производственные. Самые сильные наркотики изготовляет корпорация «Гамус», носившая псевдоним своего хозяина, который обнаглел до такой степени, что почти уже и не скрывается. Правда, действует он всё больше на периферии Империи, не рискую приближаться к центральным районам.
Так! Похоже, Гамус решил сделать очередной ход в своей карьере и легитимизоваться. Признаться, этот шельмец выбрал на редкость удачный момент. У него может получиться. Осталось просчитать, какую услугу он собирается оказать этому дуэту – Исида- Сириус, что они готовы его принять и заключить с ним договор. Всё наверняка крайне серьёзно, если в Мемфис прибыл лично сам Гам Эпперли, а не кто-то из его доверенных дилеров.
Последнее время Гал Орфис чувствовал какое-то опустошение в душе. Такое случается, когда обстоятельства, тебя окружающие, начинают играть тобой, довлеть над тобой. Обычный человек может отнестись к этому с философским спокойствием. «Обстоятельства сильнее нас». Расхожее выражение, постулат и аксиома, но – применительно для обыденности. Руководитель серьёзной компании должен уметь выстраивать обстоятельства таким образом, чтобы они начинали играть ему на пользу. Совсем иное дело – руководитель секретной службы. Здесь, если условия помыкают тобой, то это означает твою некомпетентность и неумение видеть нужды дня послезавтрашнего. Есть от чего впадать в уныние, а если дело зашло далеко – то в депрессию. Но стоит только появиться малейшей возможности как-то повлиять на эти клятые обстоятельства, оседлать их, направить в нужную сторону, то мигом этот руководитель приходит в состояние радостного возбуждения и начинает действовать, действовать, действовать.
Гал Орфис вызвал к себе дежурного секретаря и начал ему диктовать то, что надо сделать немедленно, безотлагательно, сию же секунду. Офицер кивал, записывал, запоминал, одновременно, каменея лицом и твердея спиной. Он понял, что пошла игра, как это чувствует настоящий игрок. Чем отличается профессионал от дилетанта? Тем, что видит, когда надо действовать, чтобы выиграть, а когда лучше выждать, чтобы не вляпаться.
Через пять минут началось движение, для глазу незаметное, но от этого не менее эффективное. Те, кто являлся информаторами, получили задание навострить уши, и слушать, напрячь зрение и смотреть, и люди уже приняли это к сердцу, а уже другие отправились в ключевые точки Мемфиса, где внезапно заболели бармены, консьержи, гувернантки, уборщики, те, кого не принято замечать, но кто сам имеет возможность видеть многое. Вот их место заняли другие, ещё менее заметные, но обладающие тонким слухом и наблюдательным глазом, а в дополнении к этим замечательным качествам ещё и обладающие дополнительным оборудованием, миниатюрным, но безотказным.
Было задействовано много людей, с виду никак друг с другом не связанных, но выполняющих, ловко и консолидировано, роль ловчей сети. А главным загонщиков в будущей крайне деликатной операции отводилась неприметному субъекту, выполняющими обязанности личного секретаря Гала Орфиса, то есть Эду, тому самому биокибернетическому организму, который нёс в своём организме компактную, но чрезвычайно разрушительную бомбу, которой Орфис уже грозил своему заместителю Монку, которого перестала устраивать, с некоторых пор, простая и понятная должность заместителя, и который уже считал себя достаточно ловким, чтобы самому отдавать команды и приказы другим и требовать их исполнения.
Теперь Эд сидел и послушно ожидал того решающего момента, когда он должен приблизиться, как можно ближе, к человеку, который являлся Гамом Эпперли, и активизировать взрывное устройство. Даже если рядом будут находиться посторонние люди. Пусть их даже будет много. Но их не будет много, так как Гамус избегает мест, где собираются посторонние. Его дело – получить задание от очень высокопоставленных особ, и это будет очень ответственное и очень деликатное задание, выполнение которого принесёт Гамусу немереные барыши, которые позволят ему самому стать высокопоставленной особой, которой уже не надо рисковать жизнью и которая ведёт роскошную и вольготную жизнь, скользя по лучшим сторонам нашей действительности, черпая в полной мере все удовольствия, которые в состояние представить себе человек, обладающий вкусом и хорошей фантазией. Короче. Гам Эпперли получил шанс выполнить такое задание, которое позволит ему впредь больше такими делами не заниматься. А уж Гал Орфис постарается сделать так, чтобы этого действительно не произошло.
Вот такая предстояла  дуэль.
Парадоксально, но возможности Службы безопасности в любом городе или территории Империи было на порядок выше, чем в столичном регионе, в Мемфисе в первую очередь. Здесь принадлежность к секретным службам должна быть подкреплена ещё и серьёзным административным ресурсом, в противном случае агентов Службы безопасности могут проигнорировать. Как прикажете работать в таких условиях? Только сжав зубы и проявляя чудеса профессионализма. Поэтому самые лучшие сотрудники работают в самых крупных центрах. Им таковыми приходится становится. Или надо менять профессию на что-то попроще. К примеру, становится преступниками.
Когда-то, в далёкой молодости Гам Эммерли, или тогда ещё Коста Ракакис записался в Звёздный легион. Он страстно мечтал завоёвывать звёзды, то есть планеты, которые вращались вокруг этих новых звёзд. Это ему задурили голову глупые книжки, и ещё более глупые фильмы, которые круглосуточно крутили по глобовидению, в которых крепкие мускулистые парни высаживались на новых планетах и крушили там всё, в конце оставаясь в собственных дворцах и в объятиях таких красоток, что и не бывает подобных, только искусственно выращенные.
Это уже потом Ракакис понял, что всё это пропаганда и заманиха для таких дураков, каким он оказался, а нет ничего скучнее, чем путешествие сквозь бездны космического пространства, когда часть экипажа дрыхнет, замороженная в гляциокамерах, а часть дежурит на вахте, проклиная собственную глупость и вслушиваясь в «музыку пространств». Это ещё одна фишка. Их заставляли прослушивать эфир, выискивая случайные сигналы, чтобы натолкнуться на новый мир, который ещё не охвачен вниманием звёздных торговцев. Это они выдавали премии, очень хорошие премии, большой кредит, тем, или тому, кто обнаружит новый мир, готовый к контакту. Но такое случалось раз в сто лет. Или в полста. И ясно, что Ракакису это не грозит. Но повезло его приятелю, так себе парню, который просто выиграл свой «джек-пот». Он услышал такой сигнал и сумел составить координаты планеты, которая начала вещать в космос, выискивая там «братьев по разуму», и эти координаты весьма выгодно сбыл звёздным торговцам. Вот тогда Коста был готов рвать на себе волосы, выдирая свою роскошную шевелюру, волос за волосом. А его приятель заявил, что готов поделиться с ним кредитом. Не за просто так, а за то, что он выполнит один заказ.
Так Коста Ракакис стал убийцей. Кое-какие полезные навыки он всё же получил в Звёздном легионе, и реализовал их. Потом выяснилось, что в нём были надёжно сокрыты навыки организатора. Убивать могли многие парни, но вот правильно построить на этом целый бизнес дано было далеко не всем. К тому времени Косты Ракакиса уже не стало. Был такой убийца, не без способностей, да сгинул, с ними это часто случалось, а что в это же время объявился крупный предприниматель Гам Эпперли, который любовно взращивал собственную корпорацию, названную им без притязательности «Гамус», и которая выполняла любую работу, за которую платили кредит. То есть сначала это была обычная компания, имеющая тёмные криминальные связи, каких были на задворках Империи тысячи, но она упорно расширяла сферы своей деятельности, наращивала инвестиции в чистые технологии и, со временем, выросла в корпорацию «Гамус», какой она стала и к которой уже никто не решается предъявлять обвинения, ибо – себе дороже. Замучаешься доказывать свою правоту. Самые упёртые правдоискатели вдруг пропадали без всякого следа и это служило уроком для других, кто сто раз подумает, стоит ли перебегать дорогу Гаму Эпперли, у которого была репутация лихого и удачливого дельца, с которым считаются все криминальные структуры Империи. А, с некоторых пор, к нему начали обращаться люди, которые были связаны с имперскими административными кругами. И Эпперли им не отказывал. Одна сделка сменялась другой. Все были довольны друг другом.
А потом Эпперли получил заказ. Да такой, что стоил десятков, если не больше, прибыльных сделок. И этот заказ позволял ему переместиться в другой слой общества, выйти из замкнутого круга, в который перевоплотилась его корпорация, которая требовала слишком много внимания и стараний, чтобы оставаться заметной силой, в ряду конкурентов.
Заказ, который он получил, был из категории «особых случаев», и Гам Эпперли решил, что им стоит заняться лично. То есть у него хватало специалистов на все случаи жизни, которые выполнят любое дело, и выполнят, что называется – идеально, то есть не придерёшься. Но у всякого человека имеется язык, имеется и память, и когда-нибудь он решит, что Эпперли ушёл на покой, потерял хватку и можно его потрясти, немного, а ещё лучше – на полную катушку. Вот тогда могут появиться проблемы. У него имеются недоброжелатели, которые затаились и ждут своего удобного часа. А тут такой шанс – лично провернуть крупное дело и уйти на покой, оставив всех с носом. Ведь что в нашей жизни главное – это разглядеть удобный случай, а потом умело реализовать его себе на пользу.   
Что такое – особый случай? Это когда надо сделать нечто особое, то, что именуется «грязным делом». Кто это может сделать, как не король преступной империи. Но нужно его сделать так, чтобы на нём всё не смыкалось. В чём заключалась работа. Надо было совершить крупный террористический акт, который бы вышел за рамки криминального преступления, сделался громким, таким, какой невозможно замять. Трудно? В какой-то мере. Учитывая, что акция должна произойти не где-нибудь, а в Мемфисе, который был довольно закрытой территорией, в которой случались всякого рода дела, как же без этого в современном обществе, но каждый раз концы надёжно прятались, а виновники, если и находились, а чаще всего именно так и было, то наказывали их за что-то другое, а чаще они мёрли сами, такая вот случайность.
Мереть Гам Эпперли как-то не планировал, в ближайшее время, а заказ выполнить обязался, потому как его сделали настолько влиятельные лица, просьбы которых не принято игнорировать, если ты не планируешь остаток жизни прозябать в бегах, а чтобы сделать дело, а потом ещё и воспользоваться благами, здесь нужна особая ловкость, которую Гам Эпперли за собой ощущал.
Расчёт его строился на закрытости общества и на том, что в Мемфисе не ждут появления убийцы и террориста его уровня. А раз не ждут, то и не готовятся. Конечно, секретные службы блюдут осторожность, каждодневную осторожность, а это уже совсем другая кондиция. И надо ворваться в эту шикарную безмятежность, переполненную лестью и выжидания удобного случая предательства, провести акт, который заметят тогда, когда исполнитель будет уже на безопасном расстоянии, а ещё лучше – успеет получить плату.
Вот в этом-то и заключался «высший пилотаж» преступной деятельности, который и сделал Гама Эпперли королём преступного мира Империи. И он собирался ещё раз доказать, всем, в том числе и себе самому, что это не голословное утверждение. И он даже составил некий план, который и реализовывал.
Гам Эпперли появился в Мемфисе лично, не под своим именем, а под личиной федерального представителя в Сенате одного из миров, на котором «Гамус» чувствовал себя более чем уверенно. И Эпперли даже начал свою затею воплощать. Оставалось не так уж и много сделать, прежде чем удалиться и получить своё, когда к нему подошёл весьма неприметный человек, похожий на обычного клерка, секретаря или помощника какого-нибудь напыщенного сенатора. И это клерк как-то очень уж легко отодвинул телохранителя Эпперли, которого своротить в сторону дано не всякому подготовленному человеку, и обнял Гамуса, с улыбкой заглянув ему в глаза. Он даже успел сказать, что-то вроде, мол, привет тебе от Гала Орфиса.
Конечно же, Гам Эпперли этого не ожидал и был ошарашен таким неожиданным поступком. Потому не сразу и сообразил, что Гал Орфис, это глава Службы безопасности. На это ему понадобилось пара секунд, которые он и прожил, прежде чем его разорвало на части от взрыва, его и клерка, который оказался самой настоящей бомбой. Вот такие дела…


Глава 5. Основательность выбора.
Человека делают обстоятельства, или человек создаёт их? Признайтесь, весьма сложный вопрос. Выразимся немного по другому.
Обычный среднестатистический человек, попав в безвыходное положение, теряется, совершает одну ошибку за другой и – как следствие – признаёт собственное поражение. Тот человек, который оценивает свои способности и в силу этого ошибок совершает меньше, имеет больше шансов из тупиковых ситуаций выход всё же найти. Это если человек не имеет специальной подготовки, а только крепкие нервы и бойцовский характер.
Хай Стелл достаточно часто оставался в ситуации, которую можно охарактеризовать игровым термином «цугцванг». Это когда любое действие ведёт к ухудшению позиций. Но действовать всё равно приходится, и втаскивать себя в череду самых опасных событий.
Примерно то же самое случилось со Стеллом на Клайве. Он попал сюда без привычной команды, где его с обеих сторон поддерживали верные и умелые товарищи. А ещё были высокие покровители, готовые оказать, в нужную минуту, весьма полезную поддержку. Со временем такой поддержки стало меньше, но зато появилось уверенность в правильности своей позиции, а это тоже весьма действенный фактор, что, в общем-то в чём-то компенсировало потери.
Но отсутствие подготовленных позиций, что относится к азам секретных операций. Он просто не успел подготовиться, а был вынужден импровизировать, снова и снова. Порой это помогает, но не всегда. Приходится проявлять фантазию и выпутываться без серьёзной поддержки со стороны. Правда, чувство, что страдает за правое дело … М-да, приходится терпеть.
Пройдя сквозь череду всякого рода испытаний и событий, Хай Стелл снова очутился в Квесте, столичном граде провинциального мира Клайв, который кто-то усиленно втаскивал в неблаговидные политические интриги. Всё это Хай чувствовал, что слишком многое здесь происходит в тени, что государственные отношения претерпевают изменения. Но что поделать мог он, спецагент низового звена, так как был выдавлен из общей концепции политической системы.
Тот полицейский, которого он додавил-таки в Андерсе, дал ему несколько зацепок, что позволило надеяться, что он завяжет отношения с «Противостоянием». Это Стелл почувствовал сразу, что недаром полицейский поселился рядом с подпольщиками. Полицейский принадлежал к бригаде особого назначения, которые работали  с Сопротивлением, и кое-какой информацией всё же обладал. А Стелл был достаточно убедителен, чтобы заставить полицейского поделиться своими знаниями.
Его слабой частью был Квиннет Келтроу, который остался без семьи, по той причине, что связался с Чижевски, Стеллом и их товарищами. А значит, надо было как-то его здесь устраивать. Этим Хай последние дни и занимался, в ущерб общему делу. Но как по другому?
Теперь, когда Квиннет устроился у своего товарища по школе, можно было начинать нащупывать связи с «Противостоянием». Когда-то это было просто протестное движение, в котором объединялись люди, которые выражали своё недовольство теми или иными действиями правительства Клайва. Кто-то хотел просто пошуметь, вместе с такими же «шумными» товарищами, а кто-то видел решение проблем и желал бы предложить их, как альтернативу действий неудачных, но выгодных кому-то на верху. Вот такие люди, которым было что сказать и сделать, и составили первые ячейки будущего «Противостояния».
Демонстрации сменялись масштабными митингами, которые быстро надоели властям. Надо признать, что у правительства хватало своих проблем, и дополнительные, в виде протестующих толп, действовало им на нервы. Если взрослому человеку начинают докучать излишне горластые подростки, он может попробовать замириться с ними, сводить их в кафе или на спортивные зрелища, а может крепко шугануть, чтобы знали своё место. Это зависит от настроения и момента принятия решения. Таким «взрослым человеком» и было правительство этого провинциального мира. И «подростков»- демонстрантов разогнали силами полицейских отрядов, а самых шумных и необузданных ещё и крепко поколотили.
Давно подмечено умными людьми, что человек умеет находить достойный ответ и совершает мужественные действия, соответствующие здравомыслящему взрослому человеку, если он одиночка, но стоит подобным людям собраться компанией, то их совместная ответственность уже приравнивается к подростковой, то же самое можно сказать и об уровне эмоций. Такой вот получается парадокс.
Умные образованные люди, принимая ответственные решения, начинали горячиться и кричать, как те подростки, которых мы взяли для примера, и взяли не случайно. Чем ещё, как не ребятничеством, можно было назвать распад дружных консолидированных ещё недавно сил, когда они решали, как им поступить в ответ на силовые методы со стороны полиции, которую науськало на них государство. Кто-то разводил руками, кто-то пытался найти цивилизованные методы, а кто-то кричал, и громко кричал, что на силу надо отвечать силой. Вот из этих крикунов и собралось ядро «свистунов», или «свист-деструкторов», как они называли себя сами.
Нашлись среди протестующих такие, кто попытался примирить власть и протестующих, которые уже были готовы уйти в насилие, но действовали они столь неумело, что их посредничество обернулось предательством, то есть их использовали полицейские силы, чтобы выследить и  схватить экстремистов. Часть, действительно, была арестована, их судили и наказали сурово, даже жестоко. Власть хотела, чтобы её боялись, чтобы другие десять раз подумали, надо ли им это.
Собственно говоря, именно это и произошло, протестное движение на этом прекратилось, а экстремистское крыло, то есть те, кто остался на свободе, ушли в глубокое подполье и довольно редко давали знать, что они ещё есть. Правда, с тех пор, как начался экспорт биоэнергетических технологий в другие миры, они снова начали проявлять активность. Те же их товарищи, что пытались найти другие методы протеста и составили организация «Противостояние» тоже пытались найти новые методы, и тоже преследовались полицией, которую совсем не смущало, что одни действуют силой оружия, а другие – аргументами.
Хай Стелл решил, что для него лучше иметь дело с «Противостоянием», тем более, что он уже успел показать себя им – предупредил одну из ячеек о близости полицейской атаки. Они его послушались и успели унести ноги. Правда, с собой они его не взяли, оставили, опасаясь полицейской провокации. То, что Стел сумел уйти из облавы, говорило о его серьёзной подготовке, а то, что он снова вышел на ту же ячейку, говорило о его выдающихся аналитических дарованиях и большом опыте в подобного рода операциях.
Ему назначили встречу и он явился, в незнакомое место, приняв все условия, то есть ему завязали глаза и предварительно обыскали. Оружия у него не было, за исключением нейрошокера, который он зажал между пальцев левой руки. Это была маленькая уловка. Не мог же он во всём потакать дилетантам и идти у них на поводу.
То, что его привезли, с завязанными глазами, значило разве что для этих людей, а профессионал, с развитым тренированным чувством пространственного позиционирования помогло бы ему вычислить это место, но … он не стал бы этого демонстрировать. Он даже не стал просить снять с глаз повязку. Хочется людям поиграть в конспирацию, пусть играются.
-- Вы искали нас … -- послышался глухой, явно изменённый голос. Хай сразу представил себе человека, который приживает к губам сложенный носовой платок, чтобы привычный тембр голоса сделался иным.
-- Искал, -- согласился Стелл, -- и нашёл. Это было сделать трудно, но не безнадёжно, как вы можете видеть.
-- Вы не с Клайва, -- продолжил голос, после непродолжительной паузы.
-- Да, я гость в вашем мире, -- согласился Хай.
-- Почему мы должны вам верить и говорить с вами? Что вам от нас надо?
-- Мои друзья явились на Клайв с предложением сотрудничества. Они не подозревали о всех тех проблемах, которыми наполнен ваш мир в последнее время. Моих друзей интересовали ваши биоэнергетические технологии и перспективы их дальнейших использований.
-- Нас они тоже интересуют.
-- Равно как и правительство, -- продолжил Стелл, сделав вид, что он не заметил, как его прервали. Но все эти интересы друг с другом ничем не связаны, они как бы параллельны. Но, получилось так, что интересы моих друзей переплелись с вашими противоречиями, я говорю о правительстве и о тех, кого называют «свистунами». В результате одна часть моих друзей была похищена этими вашими «деструкторами», а вторая – арестована полицейскими.
-- Что же вы хотите от нас? – Со скептическими нотками поинтересовался голос. – Чтобы мы устроили налёт на полицейский участок и освободили ваших друзей?
-- О полиции мы поговорим позже, а сейчас хорошо бы что-то узнать о ваших коллегах, о «свистунах».
-- Это террористы и мы не имеем с ними никаких общих дел, -- отрезал голос.
-- Дел вести совсем не обязательно, -- сообщил Стелл, -- а контакты у вас должны быть. Хотя бы для того, чтобы быть в курсе, что они намерены предпринять, чтобы не пострадать от их авантюр.
-- Вы хотите, чтобы мы отчитались перед вами в наших интересах?
-- Я хочу помочь своим друзьям и сделаю это, -- объяснил Стелл, -- с вашей помощью или без. Вы уже убедились, что я в состоянии сделать это. Просто я не хотел бы, чтобы кто-то пострадал и думаю договориться с вами, а вы воздействуйте на своих коллег, пусть они такие самостоятельные. Скажите, что мы никоим образом не участвуем в вашем противостоянии с правительством и хотели бы выйти из всего этого с наименьшими потерями.
-- Вы думаете, нас это заинтересует? – Скепсиса в голосе не убавилось, и даже наоборот, но Стелл был терпелив.               
-- Думаю – да. Не забывайте, что мы не с Клайва, а с Мардука, при этом у барона Траска оф Траскона большие возможности в Мемфисе, и в ваших интересах с ним подружиться. Я знаю, что к похищению вы не имеете отношения, но, если вы примете действенное внимание к этому делу и окажете мне помощь, то оф Траскон мог бы стать неким арбитром в решении ваших проблем, которые пребывают в тупиковом состоянии здесь, но могли бы начать решаться, если подойти к ним со стороны. Вы меня понимаете?
-- Насколько это возможно? – Осторожно спросил голос. Теперь человек говорил без помощи носового платка.
-- Насколько будете серьёзно настроены вы.
-- Нам надо посовещаться …
+ + +
Никогда ранее Самюэль Симменс не мог даже представить себя в роли какого-то там секретного агента. Конечно, в юности он с удовольствием смотрел за приключениями ловких и сноровистых парней, которые творили чудеса в выполнении разного рода миссий на других мирах, получали баснословные кредиты и охмуряли умопомрачительных красоток. Сэм воспринимал это как красивую сказку и порой сам расправлял узкие плечи и пытался придать своему хиленькому телу более пристойный вид. Всё это было сделать возможно, но требовало уделить на это уйму усилий, тогда как разум и здравый смысл подсказывали, что это время можно реализовать с большей пользой, как для себя, теперешнего, так и для перспектив завтрашнего дня. А девушки … Навряд ли найдётся столь много парней, каких показывают в голографических фильмах. Даже если такие и появляются, то в скором времени они находят себе что-то лучше, и отбывают на миры, расположенные ближе к центру Галактики, где кипит прогресс и активна деловая жизнь.
Дома, на Мардуке, Симменс сумел получить и пристойное образование, и завёл себе подружку, и имел несколько увлечений. Живи, да радуйся, но Мардук вошёл в полосу перемен, и его заполнили разного рода тёмные личности, и Сэм впервые задумался об миграции, что не было такой уж редкостью. Пока он раздумывал и перебирал разные варианты, пытаясь примерить на себя что получше, снова начались перемены. Вернулся, каким-то загадочным образом, их прежний властитель, молодой барон Траск оф Траскон, которого обвинили в страшных злодеяниях и сослали на ужасный тюремный мир Твердь, откуда не возвращаются. Вот только Траск сумел вернуться, да не один, а в компании викингов пространства, которые давно уже сделались страшной легендой в цивилизованных мирах Империи. Про них рассказывали всякие ужасы, одни только голофильмы чего стоили, но они оказались неплохими парнями и помогли барону вернуть себе Мардук.
Не только Сэм или его приятель Люк Фокс воспряли духом, тысячи молодых людей, не только из Большого Вавилона, но и с других мест Мардука включились в борьбу против Легиона порядка, личной армии Лилового Джо, и они победили. Вот тогда Сэм и держал в руках оружие и стрелял, и в него стреляли, но, к счастью, он не пострадал, да он и не лез в первые ряды. Всегда находились другие, более ловкие и смелые, да и хорошо, достаточно того, что он не отсиживался, забившись в щель квартиры. В конце концов это отметили и, когда военная кампания закончилась, он приложил все старания в деле восстановления экономики Мардука. Вот тут он уже старался вовсю, да и его дружок Фокс тоже. Они в своё время старательно изучали экономику и юриспруденцию, и сейчас эти их знания оказались востребованы. Они с Люком столь старались, что их обоих заметили и предложили работать в команде Траска оф Траскона. Эта была большая честь для обоих молодых людей. Но и не только. Здесь и возможность для быстрого карьерного роста.
Когда молодой барон начал искать варианты поправить дела в Вавилоне, группа молодых экономистов, числом более десятка, предложили несколько вариантов для действий. Симменс и Фокс нашли в архивах записи об инновационных проектах предыдущего владетеля Мардука, трагически погибшего, вместе с супругой, старого барона. Их предложение Траску понравилось и он отправил их, как сопровождающих лиц, со своим доверенным лицом Янушем Чижевски. С ними, в качестве секретаря был ещё и Сэнди Грей, в прошлом полицейский сотрудник, показавший себя на редкость расторопным и сообразительным малым. Такая вот у них сложилась компания.
Только вот миссия оказалась сложнее. На водном мире Аква они едва не угадали в переделку, но Грей доказал свою расторопность. Он, при поддержке обоих секретарей, разогнал вооружённый отряд жителей Аквы, которые арестовали было посланца барона, Яна Чижевски. Тогда всё закончилось благополучно, они покинули странный мир Аквы, жители которой предпочли поменять свою сущность и переселиться в водные пространства. Но на Клайве всё было более привычно и они уже было обрадовались, что их расчёты оказались верны. Вот тогда всё и понеслось.
Здесь, на Клайве, тоже оказались свои заморочки. Получилось так, что они привлекли к себе внимание и террористической организации, состоявших из местных патриотов, и, одновременно, полиции. Сэма с Фоксом похитили и им на выручку кинулись Чижевски с Греем. В результате Ян сумел Сэма вытащить, но террористы захватили Грея, а полицейские арестовали и Яна, и Сэма. В отчаянии Симменс пытался оказать сопротивление, как это не раз происходило на Мардуке, и на Акве, но здесь его моментально скрутили и бросили в тюремную одиночку.
Приходилось ли вам попадать в тюремное узилище? Когда толстые двери запираются со зловещим, раздирающим душу скрипом, а рядом нет никого, чтобы поддержать тебя, укрепить в сомнениях, если они посетят сумящую душу. То, что Сэм Симменс попытался оказывать представителям власти сопротивление, и даже стрелял из излучателя, пусть никого и не поразил, стало справедливым основанием поместить его в весьма суровые условия.
Узкое бетонное помещение, где имелась ниша в стене для ночного сна, а также дырка в полу, как отхожее место, откуда мерзко воняло и слышались отвратительные булькающие звуки. Сэм просидел на полке двое суток в отвратительнейшем настроении. Два раза в сутки сквозь жёлоб в двери к нему падал контейнер с какой-то белково-дрожжевой смесью, которую трудно назвать пищей, но которую Сэм поглощал, даваясь от отвращения, чтобы поддержать свои тающие силы.
К тому времени, как явился звероватый тюремщик и отвёл его к следователю, Сэм начал всё больше погружаться в чёрный провал отчаяния. Но следователь отнёсся к нему довольно миролюбиво. Он долго разглядывал Сэма сквозь узкие очки, которые странно смотрелись на его лице, тоже узком и вытянутом, с прилизанными к черепу редкими волосами. Но костюм, со сверкающими начищенными пуговицами и разными шевронами и нашивками, давал знать, что это вовсе не рохля сюда явился, а опытный в своих делах человек.
-- Что же вы, -- начал следователь, наглядевшись на Сэма, который никак не мог определиться, как себя вести, -- молодой человек, позволили себе? С оружием-то в руках? Если это не ваше, то зачем дали себя втянуть?
-- Да я …
Сэм попытался объяснить, но голос у него был настолько жалок и дрожал, что Симменс замолчал, с трудом сдерживаясь от рыданий. Если рядом были его друзья, то он, чувствуя их локоть и поддержку, готов был сделать достаточно серьёзный поступок. Но теперь, в одиночестве, да ещё просидевший двое суток в тесной душной камере, чувствовал отупение и бессилие. Следователь его разглядывал через очки.
-- Видно ведь сразу, что вы не террорист и не злоумышленник, -- заявил он, -- так чего же за оружие хвататься? А если бы попали в кого? Тогда вам уже не помочь.
Симменс не удержался и всё-таки всхлипнул. Теперь жизнь на Мардуке казалось утерянным блаженством и он был готов клясть тот миг, когда решился на эту авантюру. Он сейчас отчётливо это понимал, что такие действия ему не по силам.
-- Ну-ну, -- увещевающе сказал следователь. Он вроде бы даже сочувствовал своему подследственному. – К счастью, никто не пострадал. Что же нам с вами делать?
-- Помогите, -- жалобно попросил Сэм, -- я не хотел никого убивать.
-- Вот сейчас я вам верю, -- вздохнул следователь, -- и вижу, что никакой вы не боевик, а несчастное лицо, попавшее в абсолютно чуждые вам игры. Рассказывайте, что знаете, а я пока подумаю, как вас отсюда можно будет вытащить.
Захлёбываясь от переполняющих его эмоций, Сэм начал рассказывать, как они очутились здесь, как зарегистрировали компанию, чтобы разрабатывать местные биоэнергетические технологии и примерить их на условия Мардука. Далее начались события, сути которых Симменс не очень-то и понимал, хотя в них и участвовал. Его пытались похитить неизвестно кто. К счастью, похищение не удалось, а потом появился руководитель их миссии, Януш Чижевски, человек опытный во всех смыслах, который направил Сэма в Квест, в офис их компании, откуда всё и началось. Симменс всё честно рассказывал. Единственное, что он не стал говорить, так это про Хая Стелла, специалиста по решению деликатных проблем. К Стеллу следователь мог прицепиться с основаниями, а в результате обвинения Симменсу могли стать суровее, чего очень, до слёз, не хотелось. А так, грела мыслишка где-то в глубине души, что Стелл мог ему ещё помочь, вытащить его отсюда.
-- Досталось тебе, -- посочувствовал следователь, -- а всё по той причине, что вы, инопланетники, пытаетесь всё сделать сами, своими руками, тогда как для этого существуют вполне официальные методы и организации. Мы справились бы с этим гораздо лучше и быстрее вас. Вы же решили всё сделать сами. И как, хорошо у вас это получилось?
Симменс наклонил голову, пряча лицо, на котором вот-вот снова могли появиться слёзы. Сэм крепился изо всех сил, но чувствовал теперь, что человек он слабый и силовые методы решения проблем не для него.
-- Мы тут проверили то, что ты говорил, -- сказал следователь, -- и вроде бы всё так, как ты говоришь. Этот твой руководитель, Чижевски, тоже у нас, и повторяет тоже самое. Вот только с него, как со старшего, и спрос строже. Но вы и в самом деле, умудрились влезть в очень неприятную историю. Террористы, и всё такое прочее. Но выход всё же проглядывается. Для такого, чтобы вылезти из всего этого дерьма, которого ты уже успел нахлебаться, тебе придётся посотрудничать с нами.
Сэм несколько разно судорожно кивнул. Он был готов посотрудничать, но он уже рассказал им всё, что знал. Что же ещё он может сделать?
-- Вижу на твоём лице вопрос, -- продолжал следователь, -- перемешанный с желанием помочь себе и – немного – нам. Это хорошо, для начала.
Сэм, затаив дыхание, поглядывая на человека, который вылез из-за стола и теперь бродил по кабинету, то поглядывая на него, то посматривая на свои руки, которые он то и дело соединял кончиками пальцев. Должно быть следователь и сам волновался, но не подавал явственно виду.
-- Мне, в общем-то, жаль, что ты во всё это влез, но то, что произошло, оно уже сделано и что-либо менять занятие бессмысленное. Куда выгоднее направить его так, чтобы мы получили от этого пользу. Ты как думаешь?
-- Я? – Сглотнул Сэм. – Я … с этим согласен.
-- Я так и думал. Всё-таки есть люди благоразумные. Если мы и дальше будем действовать в полном согласии, то всё закончится не так уж и плачевно. Для тебя, ибо речь идёт сейчас о твоей персоне, о которой я, веришь ли, переживаю не меньше тебя. До сих пор ты действовал в одиночестве.
-- В одиночестве? – Переспросил Симменс. – Но как же …
Он замолчал, пребольно прикусив себе язык. Следователь воздействовал на него настолько, затягивая своим согласием в тенета слов, что он едва не проболтался про Стелла, который до сих пор оставался где-то там. Но следователь эту короткую заминку упустил, уверенный, что взял этого слабака под полный контроль.
-- Да, в одиночестве. То, что вы пытались что-то сделать вдвоём или даже втроём, ни о чём не говорит. Вы противостоите системе, будь то это террористическая организация, или государственное устройство Клайва. Вы здесь – чужаки и сделать ничего толком не сможете. Однако, -- следователь остановился и пронизывающе глянул Сэму в глаза, -- ровно до тех пор, пока вы остаётесь одиночками. Я не говорю о прочих твоих товарищах, ибо испытываю доверие именно к тебе. Именно тебе я и хочу помочь.
Он говорил мягко и вместе с тем убедительно. Сэм кивал ему и слушал. Очень трудно оставаться собой, каким ты был, оказавшись в тюремной одиночке и, если к тебе приходят с предложением дружбы, то ты, как минимум, выслушаешь всё. А потом сделаешь шаг навстречу, убеждая себя в том, что тебе просто хотят помочь.
-- Я не могу распахнуть двери твоей камеры и проводить тебя к выходу на свободу, ибо какие-то проступки ты всё же совершил.
-- Но … я … но …
-- Я понимаю, что ты хочешь сказать в своё оправдание, -- продолжал говорить следователь, -- и в чём-то с тобой согласен, но у меня есть свои обязательства. Твоих товарищей захватили террористы. Они и тебя пытались схватить, но тебе выпал шанс, за тебя сказало своё слово удача, а это немаловажный фактор. Мы не обращаем внимания, как правило, на собственную удачу. Порадовались и забыли. А это важно, это значит человек умеет доверять своей интуиции, и это не стоит сбрасывать со счетов. Понимаешь ли ты, что я хочу сказать тебе?
Сэм Симменс не понимал, но он хотел верить, что следователь, по виду – человек добрый и отзывчивый, хочет помочь ему, но сделать это так, чтобы польза была и властям Клайва, а это значит, что … что …
-- Ага, вижу, что в тебе просыпается осознание. И это тоже пойдёт тебе на пользу. Мы не можем отпустить на волю человека, совершившего противоправные действия, но если этот самый человек обязуется сотрудничать с властями Клайва и сделает нечто, для них полезное, то такой человек не будет осуждён. Наоборот, он получит возможность вознаграждения, и даже получить гражданство Клайва, как доказавшего свою лояльность и доброжелательность к нашему обществу.
-- Но я … -- слабо воспротивился Симменс, -- уже являюсь гражданином Мардука.
-- Вы являетесь гражданином Мардука, совершившем противоправные деяния на Клайве, задержанным и, оттого, зависимым от систем, гражданской, юридической, судебной и прочими. Вот ведь какое сложное дело. Вы можете, имеете право, заявить о своих правах и озвучить протест, и тогда мы начнём следствие, а вас закроем в камере. Как вам такой вариант? Вижу, что не очень, но есть альтернативный. Вы пишите мне заявление, я ведь ваш доброжелатель, что искренне раскаиваетесь в своих поступках и желаете искупить их, равно как и помочь следствию.
-- Но … каким образом?
-- Сейчас я всё расскажу. После того, как я ознакомился с вашим делом, я понял, что вы не злоумышленник, а лишь жертва обстоятельств. Вам можно и необходимо помочь, в ответ на ваше к нам расположение. Вы подписываете обязательство о сотрудничестве, а мы сделаем так, что вы попадёте, из опостылевшей вам тюремной камеры в стан той организации, где томятся ваши друзья, пленённые террористами. Я не думаю, что они чувствуют себя там так уж свободно. Это очень опасные люди. Вы должны помочь своим друзьям, вырвать их из плена.
-- Но я не знаю … ничего не умею … смогу ли я …
-- В вашем нынешнем состоянии - конечно же – нет, но я не всё ещё рассказал. После того, как я получу от вас заявление о добровольном сотрудничестве, мы подпишем некий контракт и вы сделаетесь уже частью системы, нашей системы. То есть уже переходите из категории одиночки. Мы направим вас на ускоренные курсы секретных агентов, где вы пройдёте обучение на умение выживать в экстремальных и сложных социальных условиях.
Симменс открывал и снова закрывал рот. Он был ошарашен предложением и пытался понять, что ему ответить на это.
-- В какой-то мере это авантюра с моей стороны, -- признался следователь. – Я мог бы видеть только статьи Закона и параграфы установлений, но я хотел бы войти в положение человека, который попал в плен обстоятельств. Я помогу тебе, а ты вытащишь своих друзей из лап террористов. Нам бы не хотелось выяснять отношения с законниками Мардука, если с вами здесь что-то случится, но мы могли бы помочь тебе решить эти проблемы самостоятельно.
-- Но … зачем это вам?
Симменс честно пытался разобраться и добрый следователь объяснил ему.
-- Я уже говорил, что свои проблемы мы решаем сами, но в данном случае получилось так, что в наши дела оказались замешаны граждане иного мира. Это доставляет нам некоторые неудобства. Нам бы не хотелось портить отношения с вашим миром, учитывая то, что ваша сторона инвестировала какие-то средства в нашу экономику. Всё это так. Поэтому мы готовы на кое-что закрыть глаза. Но и вы должны отнестись к нашим инициативам с пониманием. Вы являетесь людьми посторонними, для нашего мира и тех противоречий, что мы имеем с террористами. Мы помогаем вам проникнуть в лагерь террористов, а вы выручаете своих товарищей, пользуясь теми навыками, которые вы от нас получите, а это очень немало. К тому же, это вам пригодится в вашей дальнейшей жизни и службе. Сделаете своё дело и отправитесь с друзьями на свой Мардук, а знания и умения останутся с вами, а это неплохой довесок к вашим нынешним профессиональным умениям. К тому же, подумайте сами, как к вам будут относиться ваши же товарищи. Вашу сноровку отметит ваш барон и владетель.
-- Но … если я не справлюсь …
-- Может случиться и такое, -- согласился покладистый следователь, -- и в таком случае вы сыграете роль эмиссара, посланца, посредника. Уверен, террористам гораздо удобнее будет вести переговоры с представителем иного мира, чем с полицейским из Квеста. Уверен, что вы выторгуете своих товарищей и вступите в контакт с нашей стороной, как посредник. Это – наиболее оптимальный путь и для террористов. Они тоже себе там что-нибудь выторгуют. После того, как вы уберётесь с Клайва, мы окончательно решим проблемы с ними, если не будет достаточно вашего посредничества. Видите сами, что возможно найти компромиссы, которые устроят обе стороны.
Выглядело всё довольно логично и Самюэль подписал обязательство на сотрудничество. Уже одно то, что не придётся возвращаться в ужасные условия тесного бетонного мешка, уже многого стоило. Для Сэма Симменса.               
+ + +
Когда надо, Хай Стелл умел быть терпеливым. Есть такая дисциплина в подготовительном этапе будущего работника спецслужб, расширенного, если можно так выразиться, профиля. Человек, будущий секретный агент, сидит в каком-нибудь тайнике и занимается самоанализом, перемещаясь от одной области в сознании к другой. Иногда это могут быть просто воспоминания. Высший пилотаж, это уход в подсознание, в те области, которые отвечают в организме за здоровье. Представьте себе, что рядом проходит сражение, шум, гам и полный кавардак, а в какой-нибудь неприметной щели сидит человек, в позе «лотос» и выстраивает себя самого, кирпичик за кирпичиком. Естественно, с помощью одного только воображения, но эта методика действует, и Хай Стелл это видел сам.
Такого уровня владения собой он не достиг, но Омо Занц это как-то раз демонстрировала, и Хай это отметил. Умение быть терпеливым и игнорировать внешние факторы, это относится к системе подготовки спецагента.
В состоянии внутреннего самосозерцания Стелл умел пребывать до трёх суток. Организм не нуждается в дополнительном отдыхе или питании. Подпитка идёт из биоэнергетических сфер эгрегора планеты, а большего и не надо. Работают некие внутренние часы, которые отсчитывают – тик-так, тик-так, а когда надо, человек приходит в себя и поднимается, свежий, отдохнувший и сконцентрированный. Но путь к этому лежит через систему самоподготовки длиной лет в пять, а то и больше.
Через три дня Стелл снова явился в условленное место. Для хозяев от был гостем и они не подозревали, что этот самый «гость» умудрился место это осмотреть загодя и предусмотреть всякие варианты завершения переговоров. Не забывайте, что Стелл был профессионалом.
Теперь с ним должны были говорить несколько человек. Три мужчины и женщина. Ещё двое находились в соседнем помещении и таились там. Охрана это была или некий «козырь» в переговорах, Стелл не знал. Он уловил их дыхание, а также невидимые нервенные флюиды, которые излучает энергетическая оболочка всякого существа, а в особенности разумного, и имеющего мощную стимуляцию – вдвойне. Чувство это именуется интуицией и развивается с помощью специальных методик тренинга, о которых местные подпольщики вряд ли были осведомлены.
Как и в прошлый раз, Стеллу завязали глаза, а в помещении потушили свет. Хуже от этого было только хозяевам, а сам Хай великолепно ориентировался в абсолютной темноте, задействую тренированную интуицию. Говорить об этом, понятно, он не стал.
-- Вы собирались обсудить мои предложения.
-- Мы это сделали, -- сообщил давешний переговорщик. Судя по тону, он был настроен благожелательно. – И согласны на такое предложение. Но хотелось бы уточнить. Речь идёт о том, чтобы мы получили какую-то информацию о ваших товарищах, или об условиях их возвращения?
-- Мне нужны мои люди. Если я их получаю, без всяких потерь с чьей-либо стороны, то мы с Клайва уходим, и будем ждать на Мардуке вашу делегацию, чтобы обсудить наши дальнейшие общие действия здесь и в Мемфисе. Если людей вы доставить ко мне не сможете, то мне нужна подробная информация, где они находятся и в каком положении. Я буду действовать самостоятельно. И в этом случае обещая содействие в решении ваших проблем. Вы должны быть заинтересованы, чтобы у меня, у нас всё получилось.
-- Мы согласны на сотрудничество. Мы готовы рискнуть, и даже попытались начать вести переговоры, но наши оппоненты проявляют осторожность. Они и раньше плохо шли на контакты, а сейчас это почти что невозможно. У нас создалось впечатление, что спецслужбы Клайва готовят какую-то спецоперацию по подавлению всех подпольных организаций, в том числе и «Противостояния», хотя центром для них являются «Свист-деструкторы», у которых нет единого центра, а осталось ряд разрозненных организаций, которые контактируют в исключительных случаях, а проводят акции самостоятельно. Нам известны некоторые из них, но там ваших товарищей не оказалось. Но мы их ищем. Способы решения у нас имеются. Если переговоры ни к чему не приведут, то тогда наступит действовать ваша очередь. Пока что мы хотели бы просить вас сохранять терпение.
-- Как раз этим я и занимаюсь всё последнее время.
Какое-то время обговаривали разного рода детали, да и то по той причине, что больше обсуждать было нечего. Самое главное, что пришли к согласию, а результата, конкретного, ещё не было. Хай Стелл мог бы уже сейчас действовать. Наверняка, если бы он настоял, что-то бы ему рассказали, и уже отталкиваясь от этого, можно было действовать, но он всё же надеялся на организацию. Совместные действия развиваются сразу по нескольким направлениях, что приносят выгоды стратегически, от которых выиграет Мардук, а значит – и барон. Но вот то, что спецслужбы Клайва готовят масштабную операцию, это тревожило.
-- Я думаю, что всё же надо поспешить. Если правительство планирует что-то серьёзное, относительно вас, или ваших более агрессивных коллег, то это могло бы стать причиной переговоров, в ходе которых всплывёт информация и о моих друзьях.
По паузе, которая возникла, Хай Стелл догадался, что такой мысли у его собеседников не возникало, но они тут же за неё ухватились.
-- Да.
-- Конечно.
-- Мы сделаем это.
Они говорили вразнобой, но искренне. Переговоры развивались удачно, теперь оставалось желать, чтобы и действия их соответствовали словам. Условившись, что новая встреча произойдёт через два дня, разошлись. Стелл снова погрузился в самосозерцание и предался размышлениям.
В его снаряжении имелась капсула глобосвязи. Ещё когда только начинались все эти события, он, пользуясь тем, что находился рядом с биологической энергостанцией, подключил к её полю капсулу и вышел на связь с Мардуком. Ему ответили, что Траск оф Траскон отбыл на Мардук, откуда его срочно вызвали, что больше новостей от него не поступало, и что здесь, на Мардуке, положение довольно шаткое, и слишком все сильно заняты, чтобы оказать какую-либо помощь. Следовательно, надо было как-то справляться самими. Не было вестей и от Шина с Занц. Если бы они были рядом, насколько бы всё было проще.
+ + +
Как мы уже поминали, себя в роли секретного агента Самюэль Симменс не представлял, да и не желал тоже. Его вполне устраивало то, что у него уже было. Но часто ли удаётся нам довольствоваться тем, что у нас есть? В свойстве характера использовать тот шанс, который дарит тебе судьба. Мы его радостно хватаем и горды тем, что не прошли мимо и использовали его, а к чему всё приведёт, чем всё закончится, это уж из категории расположения Сущего.
Если бы Сэм не показал себя, не проявил инициативу, то ему не предложили бы отправиться в миссию вместе с Люком Фоксом по другим мирам Империи. Как они были тогда горды оказанным им доверием, как пытались проявлять инициативы, всё больше импровизации, которая не была подтверждена профессиональными навыками. Всё закончилось тюремной камерой, узким бетонным мешком, в котором у Симменса было время подумать о мотивации своих поступков, а также ценности того, что у него уже имелось и чего он не ценил, желая получить чего-то большего, но получить не за счёт умения, а за счёт удачи, случая.
Из тюремной камеры он всё же выбрался, благодаря хорошему расположению к нему следователя, который почему-то проникся бедами секретаря мардукской миссии, и предложил ему помощь в освобождении товарищей. Да разве можно здесь было выбирать. Возвращаться ли опять в тюремный каземат, или вытащить своих друзей из лап опасных террористов и отправиться, всем вместе домой? Вы бы стали раздумывать?
Для себя Сэм многое решил, как только всё разрешится, а пока что отдался на волю рока. Он подписал все обязательства, которые вручил ему добрый человек, какие встречаются и среди полицейских следователей.
После подписания его препроводили в отдельное помещение, комнату, показавшуюся Сэму верхом роскоши, после тесной пустоты тюремного каземата. Он стоял под ионизированным душем и ощущал, как тают пузырьки у него на кожи, как очищается, вместе с телом, и его душа, успевшая обрасти коркой обиды и боли от всех несправедливостей, что выпали на его долю. Он ведь хотел, как лучше, а попал в мир смертельных опасностей.
Впрочем и здесь, в новом для него мире опасностей тоже хватало. Но здесь его обучали, как с ними справляться. Учили делать выбор – нанести удар или отступить, чтобы выждать более удобного случая. Здесь много чему можно было научиться.
На Клайве, как и в других имперских мирах, существовали школы овладения полицейскими навыками и умениями. Для лучших выпускников давали рекомендации  для обучения в Академии, тоже на полицейских, но уже офицерского качества. Существовали ещё усиленные курсы для Космического Десанта и частей специального назначения, но то была дорога для «избранных». Но существовали и особые курсы, пси-подготовки, когда обучение проходило на вербальном уровне, то есть когда знания вкладывались курсанту сразу в голову, а инструктора обучали его эти знания усваивать и использовать тогда, когда это будет необходимо, крайне необходимо.
В организме обыкновенного человека находится целая система ограничительных блоков. Все они находятся в сумеречной зоне подсознания и необходимы для того, чтобы человек не изнашивал своего тела и организма, берёг силы. Но бывают ситуации смертельной опасности, когда в кровь впрыскиваются особые ферменты – фениланин и тирозин, сочетание которых составляет адреналин, который позволяет лучше усваивать кислород, глюкозу и другие вещества, дающие силы и снижающие влияние установленных защитный блоков. Полученные на пси-курсах знания помещаются в тех же областях и сильнейший стресс открывает дорогу для всплывании их в памяти. Обычный человек превращается в минуты опасности в спецназовца.
-- Эта техника находит распространение далеко не во всех мирах нашей Империи, -- рассказал Сэму инструктор, когда показывал ему различные способы нападения и защиты, чтобы Сэм их впоследствии «вспомнил» и не запутался. – Дело в том, что человек, который всё это придумал и разработал, Кирилл Костин, родом с Клайва, и когда он вернулся после завершения своих работ обратно, к нам, он поделился своими секретами. Вот так мы и вошли в перечень элитных миров, где эта система задействована.
Неделю Сэм провёл в лаборатории, где лежал в недрах компьютеризированного роботрона, составляя с ним одно целое и на подкорку его вносили все необходимые навыки, старательно сооружая цепочки аминокислот, которые и хранили в себе всю информацию. Потом ещё неделю Симменс провёл в тренировочном центре, где на него напялили биосинтетическую маску и поставили в строй курсантов спецназа. Аудитор и бухгалтер бегал вместе с диверсантами и подрывниками, участвовал в рукопашных схватках и стрелял вместе со всеми по мишеням стрельбищах, и при этом не слишком выбивался из общих норм.
От всего происходящего голова шла кругом. Симменс не знал, радоваться ему или огорчаться, что из него сделали профессионального бойца, практически убийцу, хотя с виду он оставался прежним. Разве что мускулатура немного увеличилась в объёме.
А потом к нему в комнату, где он проживал это время, то есть только глухой ночью, пришёл добрый человек в форме полицейского следователя. Он огляделся по сторонам и уселся на стул, повернув его спинкой вперёд и сложив руки, крест накрест, на спинке.
-- Теперь ты готов отправиться к террористам, -- сказал Сэму следователь.
-- Но как я к ним попаду? – Спросил его Симменс. Этот вопрос они до сих пор не обсуждали. Да он не очень-то и волновал Сэма, которого больше докучали собственные проблемы.
-- Попадёшь, -- сообщил следователь. – Не забывай, что официально ты всё ещё числишься в заключении. Твоё дело расследуют. Тебе придётся вернуться обратно в камеру, но не в ту, а в другую. Где находятся осуждённые к смерти.
-- Как это понять?
У Сэма было превосходное настроение, по случаю завершения учебного периода. Близился тот момент, когда он увидит своих друзей, а потом они, все вместе, отправятся домой, на Мардук, в Большой Вавилон. Он теперь совершенно точно знал, что больше никогда и ни за что не сядет на борт космического корабля, даже для полёта на Аррух. Только дома, только на флайере, и только до курортов побережья. С него хватит всех этих миссий и приключений. Он даже приветливо улыбнулся следователю, которого считал своим другом, вытащившим его из заключения. Но теперь этот самый «друг» огорошил его вестью, что в тюрьму придётся возвращаться снова.
-- Придётся. Тебя судили и признали экстремистом. За это преступление предусмотрено одно наказание – смерть.
-- Что вы говорите?
В голове Сэма начало шуметь и он закрыл лицо руками. Дыхания не хватало и на лбу выступила испарина. Следователь смотрел на него и улыбался
-- Сейчас у тебя в голове происходит химическая реакция, предусмотренная нашей программой. Ты всё забудешь и в камере окажется смертник, которого приговорили к казни. Там будет ещё несколько человек. Это будут террористы из группы «Свист-деструкторы». Именно у них и находятся твои друзья. Эти преступники признались в этом, но больше ничего говорить не захотели. Мы и не настаивали. Всё равно им придётся умереть. Вас повезут к месту казни и ты разволнуешься от этой вести настолько, что программа твоя снова заработает. Вот тогда ты и покажешь, на что способен подготовленный на спецкурсах человек. Ты уничтожишь конвой и освободишь своих новых товарищей, а уже они приведут тебя туда, куда надо и вам, и нам, а ты …
Следователь продолжал говорить, а Сэм уже отключился и ничего не слышал. Он погрузился в сон, настолько глубокий, что не почувствовал, как его раздевают и переносят в гравикар, а тот начинает двигаться.
В себя Симменс пришёл только в камере. Это было совсем другое помещение, а не та бетонированная одиночка. Здесь было более десятка соседей, что лежали на топчанах, вмурованных в глухую стену. Сэм не помнил ничего, лишь только несколько допросов. Всё дальнейшее погрузилось для него в непроницаемую пелену тумана.
-- Я ничего не понимаю, -- пожаловался он одному из соседей, который молча лежал и сверлил неподвижным взглядом низкий нависающий свод темницы. – Я ничего не помню.
Сосед покосился на него и ничего не ответил. Тут не было принято разговаривать. Тогда Сэм заплакал и, даваясь в рыданиях, рассказал соседу свою историю, как он с друзьями прибыл в Квест, и как угодил, неожиданно для себя, в ловушку, из которой не было выхода.               
-- Терпи, друг, -- выдавил из себя сосед, который слышал каждое слово несчастного, хотя до сих пор никак не реагировал. – Вся наша жизнь устроена таким вот несправедливым образом. Где-то ты совершил ошибку и пошёл не тем путём, который не для тебя предназначен. В большинстве своём все здесь такие. Мы были слишком гордые, чтобы признаться в этом перед самими собой. Вот за эту ошибку мы теперь и расплачиваемся.
-- Но я не … я не хочу …
Сэм Симменс забился в истеричных рыданиях, но сосед от него отвернулся. Человек проявляет слабость и не стоит его в этом поддерживать. Скоро он успокоится, смирится с тем, что жить им всем осталось чуть. Может, они ещё успеют поговорить. Как знать …
+ + +
В этот раз представители «Противостояния» отказались от той секретности, что проявляли во время прошлых встреч. Но, как и тогда, встретились они не в Квесте, а в одном из поселений, которые находились вне пределов столицы. Ни света гасить не стали, ни надевать на лица маски. Партнёры должны доверять друг другу, иначе никакая совместная деятельность результата иметь не будет.
У человека может быть самая заурядная, самая обычная внешность, которую описывают самыми обычными словами, и без всяких эпитетов. Но если он переполнен внутренней энергией, если благие цели переполняют его силы, то это привносит и свой отпечаток в черты лица, наполняет его некими возвышенными штришками, каких трудно найти в обычных людях, живущими суетой повседневной жизни и решающих мелкие, никчемные, а зачастую и ничтожные меркантильные проблемки.
Эти люди, которые сидели со Стеллом за одним столом, затерялись бы в толпе своих соотечественников, одетые в стандартные костюмы, но сейчас они решали нечто выше обыденных вещей, и лица их были выразительны и красивы своей наполненностью идеей.
-- Мы ещё раз обсудили ваши слова, -- начал председательствующий этого заседания, сухопарый и высокий мужчина с залысинами, делавшими его голову как бы удлинённой, -- и находим в ней здравый смысл. Действительно, стоит связаться с нашими товарищами и попробовать убедить вынести наши проблемы за пределы Клайва.
-- Барон Траск оф Траскон, особенно если мы заключим общие экономические контракты, мог бы обнародовать внутренние проблемы биоэнергетики на Имперском Совете. Уверен, что можно найти выход из ситуации, готовой свернуть в тупик. А, разрешив её, можно и в самом деле передавать ваш опыт и наработки бедным в экономическом плане мирам. Вы могли бы помочь вашим «электрикам» занять место в обществе не в качестве рабов, обслуживающих биоэнергетические станции, а равноправных партнёров, представителей новых классов цивилизации.
-- Эту тему мы ещё успеем обсудить, ибо она благодатна для наших сердец, но сейчас правильно бы начать договариваться с нашими товарищами, которые потеряли веру в благополучный исход каких-либо переговоров. Но раньше речь не шла вести переговоры вне пределов Клайва, и местные власти не желали с нами договариваться, не считая наши проблемы своими. Их вполне устраивает сложившееся положение.
-- Я думаю, -- предположил Стелл, -- мне подсказывает моя интуиция, которой я доверяю, что здесь всё не так просто и наверняка где-то скрываются связи вашего правительства, или какой-то его части, с внешними силами, которые стимулируют изменения в структуре Империи. Собственно говоря, наше присутствие здесь говорит, что в Империи имеются здравые силы, чтобы помешать этим изменениям.
Конечно, Хай Стелл чуть лукавил, говоря, что он представляет в их мире не только себя, как часть группы «Сигма-56», но и нечто большее, больше, чем силовая поддержка владетеля Мардука. Хай Стелл говорил и верил сам своим словам, что барон поддержит его начинания и заключит с жителями Клайва договор на защиту их мнений и интересов на Имперском Совете, где имеет право выступить с предложением. В этом он был искренен, но для этого, как минимум, надо было, что Траск оф Траскон вернулся из Мемфиса, или хотя бы себя как-то проявил.
Больше Стелл на этом собрании не выступал, а всё больше молчал, а говорили другие, которые предлагали дельные вещи, дельные для себя и для будущей жизни общества Клайва, во что Стелл решил пока что не вникать, сосредоточенный на насущном. А насущным для него было спасение своих товарищей из лап местного Закона, который, в силу разных причин, сделался чрезмерно агрессивным.
Если не вдаваться в темы совещания, в итоге было решено создать представительскую комиссию для переговоров со «свистунами», куда был включён и Стелл. Именно этого Хай и добивался. Главным для него минимумом было попасть на базу «свистунов» и выручить своих. Если переговоры зайдут в тупик, он отвлечёт от себя внимание и задействует экранирующую защиту, чтобы исчезнуть с глаз. Он спасёт ребят, чего бы это ему не стоило.
В промежутке между встречами Хай Стелл возвращался в своё убежище, для которого он избрал крошечную хибару на окраине Квеста. Соседями его были люди старые и нелюбопытные. Они не обращали внимание, что в одной из пустующих халуп кто-то временами появляется. Здесь можно было предаваться размышлениям или расчётам, отдыху или приготовлению пищи. Здесь он был предоставлен себе сам, чего с Хаем давно уже не случалось.
+ + +
Несколько дней Сэм приходил в себя. Он никак не хотел верить, что с ним всё покончено. Что никому нет до него дела. Что все позабыли его. Что единственные, с кем он мог общаться, это были экстремисты из организации «Свист-деструкторов», с которыми Симменса ничего не связывало, кроме того обидного обстоятельства, что он должен был погибнуть в их кругу. Точнее, среди них, оставаясь одиночкой, самим по себе.
Бедняга Симменс, он было замкнулся в себе, но его естество протестовало против такой несправедливости и ему хотелось говорить и жаловаться. Единственный, кто его слушал, был сосед по топчану, в далёком прошлом инженер, обслуживающий очистные сооружения. Впрочем, как инженер, он уже давно закончился, растерял всю квалификацию, да и как подпольщик оказался неважным, вот и попал в одну из облав, хмуро выслушал приговор и теперь готовился к смерти.
Разве можно приготовиться к смерти, если ты здоровый человек и полон сил и надежд на будущее, в котором для тебя, в котором и для тебя найдётся место. Как же оно, будущее, будет обходиться без тебя?
Таким вот вопросом Сэм и расшевелил своего соседа, и тот начал отвечать на его вопросы, коротко рассказал о себе, представил часть своих товарищей, которые находились здесь же. Оказалось, что они не все из одной, что называется – команды. Оказалось, что «свист-деструкторов» несколько дружин и действуют они самостоятельно, друг с другом не согласовано. Здесь, в камере, они узнали о существовании друг друга. Разговаривать и делиться впечатлениями, как чужак Симменс никто не стал. Это бессмысленно и травит душу.
Когда их начали собирать вместе и повели из камеры, смертники поняли, что это их последняя прогулка. Сосед Сэма, Клаузе, даже пошутил по этому поводу, неуклюже, но другие захихикали. А Сэм, наоборот, стал переполняться желчью. Он хотел оборвать слова Клаузе, но в чём тот виноват, и тогда Сэм обратил свою злость против конвоиров.
Солдат, их сопровождающих было то ли семь, то ли восемь человек. Все серьёзны, немногословны, одеты одинаково и друг от друга не отличались. Может быть потом, когда они переоденутся в домашнее и отправятся к своим семьям, если предположить, что они у них есть, окажется, что все они разные и нисколечко не похожи. Но как всё это далеко друг от друга – семейный уют и домашние хлопоты, и поездка к месту казни.
Сэм Симменс не хотел умирать! Его начало трясти, и он покрылся испариной. Клаузе хотел приободрить приятеля и положил ему на плечо руку. Сэм грубо оттолкнул его так, что Клаузе отлетел на другую сторону везущего их транспорта, длинного закрытого фургона, в конце которого находился конвой.
Каждый из арестантов был закован в «шоковые» кандалы, управление от которых находилось у старшего конвойной бригады. Когда Симменс оттолкнул своего соседа и поднялся на ноги, двое солдат направились к нему, приготовив нейрошокеры, чтобы наказать дебошира. Они специально отрегулировали их на наиболее болезненный режим, чтобы ещё раз дать знать террористам, что считают их дрянью. Обычно смертники вели себя тихо. Их успевали «сломать» во время ведения следствия, а истерики перед казнью прекращали вот так, несколькими разрядами шокеров.
Должно быть, со стороны всё это смотрелось на редкость глупо и неестественно. Довольно хлипкий с виду осуждённый легко свалил с ног обоих здоровяков и прыгнул туда, где находились остальные конвойники. Голыми руками, в течении нескольких секунд, он убил их всех, а старшему команду открутил и оторвал голову, пока тот нащупывал руками пульт управления «шоковыми» кандалами. Смертники сидели, вытаращив глаза и открыв рты, а под ногами их струилась кровь, из растерзанных тел здоровенных солдат, которые были многократно сильнее и крупнее любого из этих «террористов», вся вина которых была в том, что они не хотели смириться с несправедливостями своего мира и имели глупость говорить об этом вслух и громко. Большая часть из них и оружия никогда в руках не держало, но много говорило о том, как они расправятся с представителями закона и власти. В силу своей неготовности к насилию конкретному, они не сразу сообразили, что же с ними произошло, но первым в себя пришёл как раз Клаузе. Он дотянулся до тела обезглавленного командира конвоя и достал у него из рук пульт. Теперь освободиться от кандалов было делом нескольких мгновений, упоительных и сладких. Потом они начали разбегаться. К самой большой из групп, в которой был и Клаузе, присоединился Симменс. Точнее, это Клаузе вцепился ему в руках и тащил за собой Сэма, который снова был готов погрузиться в ступор.
Клаузе можно было понять. Он принадлежал к экстремистскому крылу «Противостояния» и сам не раз участвовал в самых разных акциях. Они громили оборудование новых биологических станций, которые составляли мощный энергетический холдинг. За это их нещадно преследовали, арестовывали, пытали, а в последнее время решили казнить. То есть в этих акциях, как правило, человеческих жертв не предусматривалось. Но, когда правительство перешло в фазу нарастающего насилия, в отношении протестного подполья и «Свист-деструкторов» в первую очередь, они тоже стали задумываться о силовом противостоянии. Но, как оказалось, подобного рода специалистов в рядах экстремистских организаций не хватало, за исключением некоторых разочаровавшихся полицейских или военных. И, когда Клаузе своими глазами увидел работу диверсанта- убийцы, а иного просто не могло быть, со стороннего мира, ему пришла в голову мысль привести этого человека к своим руководителям и представить его во всём великолепии профессионализма, которого им так не хватало. Что будет потом, будет видно, а пока надо тащить его к себе, это бесценное «сокровище» в их сложной борьбе с правительственными силами.
Можно было представить себе, как гаденько улыбается «добрый» следователь в наглаженном мундире, пуговицы которого отбрасывают блики- «зайчики», как он потирает руки, а коллеги поздравляют его с удачно проведённой операцией, а он отмахивается, мол, ещё не всё, основное ещё предстоит, а сам гордо расправляет плечи и прикидывает число растущих на них звёздочек. Впрочем, всё это лишь фантазии.


Глава 6. Как дуют ветры перемен?
Это была самая настоящая бомба!
Такого в Мемфисе не было никогда. В Сенате, в день очередного заседания шарахнул разрыв, не то чтобы такой уж мощный, но паника и молва расписывали нечто ужасное. Конечно, по новостным каналам ничего показано не было. Изъяснялись обиняками и так, что можно понимать двояко. Что-то было, а что – не так уж и важно. Главное – что с Императором?
Но в правительственной пирамиде всё было перевёрнуто с ног на голову, потом поставлено в надлежащем порядке, и снова перевёрнуто. Это же самый настоящий скандал! Произошёл террористический акт, и не где-то там, в Приграничьи или на одном из криминализированных миров, а в столице, в Мемфисе, да ещё чуть ли не в Сенате. Неясно было с личностями погибших. Те двое, что оказались в эпицентре взрыва, раскиданы были на части и не идентифицировались. Получалось, что один из них и служил источником этого самого взрыва, по всем выводам экспертов- взрывников, а когда выяснилось, что это был не сенатор, и не один из обслуживающего персонала, да и не совсем человек, тогда и родилась первая волна паники.
Кто-то помянул бассов и – началось! Тут же родился слух, что это первый шаг в будущем глобальном противостоянии цивилизаций. Что готовится масштабная Экспансия и вся империя переполнена шпионами неведомых бассов, которых никто и в глаза не видел, но чьё присутствие в Галактике никем не оспаривается.
Куда смотрит Служба безопасности? И чем сейчас так занят Гал Орфис, чьё дело как раз и состоит в том, чтобы заниматься безопасностью жизни в подведомственной ему Империи.
Вот тут-то и была вброшена правда – что взорвавшийся искусственный человек не раз был замечен в сопровождении как раз Гала Орфиса, что это его человек, а значит и его рук дело.
Новый скандал?!
Но где же сам Гал Орфис?
Глава Службы безопасности, на которого так наседали возмущённые сенаторы и члены Императорского Совета, покинул одно из заседаний, даже не дожидаясь конца мероприятия. Неужели он затаил на заседателей такую крепкую обиду, что послал заминированного биокиборга, который уничтожил первого же встречного.
Никто как-то не задавался вопросом, почему настолько пристально рассматривается личность искусственного человека и принадлежность его к команде Орфиса, а про второго погибшего как-то умалчивается. Делается всё, чтобы про него поскорее забыли.
Ну это надо же! В самом сердце  Империи!
Гал Орфис упорно не появлялся. Он находился во Императорском Дворце- Сфере, который был спешно выведен за пределы Мемфиса, по соображениям безопасности. Гал Орфис находился там и занимался самим Императором. Соответственно зародился новый слух и пошёл расти- шириться. Мол, было покушение и на Пра гэгхарн Татена. Что недаром он так давно не появляется на людях.
То, что в Мемфисе едва не случился переворот, и на Императора покушались заговорщики, за которыми стояли неведомые бассы (куда уж без них!), об этом было широко известно, и что заговор был вовремя открыт и заговорщики понесли суровое наказание. Но сейчас пошли слухи, что за первым заговором возник и другой, и снова с покушением на Пра гэгхарн Татена, после которого Император находится при смерти, или в очень тяжёлом состоянии. Мол, для этого с Куша прибыл Сириус, брат Императрицы, и привёз с собой докторов, умеющих справляться с самыми тяжёлыми болезнями. Поговаривали, что кушмены даже умеют поднимать на ноги умерших, но не всегда с ними умеют справиться и тогда восставшие мёртвые начинают войну с живыми. Такие ужасы!!
Версия про приехавших докторов получила неожиданное подтверждение. Мол, они прибыли, чтобы помочь справиться с неведомой болезнью, что может опустошить все населённые миры Империи, что против неведомых вирусов ещё нет защиты.
Так или иначе, но в Мемфиса началась эпидемия. Вы себе это можете представить? Вот тогда народ понял, что там что-то на самом деле происходит. В голове новости плохо укладывались, да и комментировались бледными, испуганными дикторами, которые если и бодрились, то довольно искусственно и неубедительно.
Гал Орфис по прежнему не проявлял своего присутствия, да и Эдуард Монк, который, по всей видимости, готов был составить ему замену, не желал брать на себя всю ответственность. Такую кадровую политику всегда держал в руках Император, Пра гэгхарн Татен. Кое-что могла бы сделать и Императрица, но при  полной поддержке Имперского Совета и при одобрении Сената. Но, после террористического акта и случившейся в Мемфисе эпидемии неизвестной и, судя по всему, очень опасной болезни, сенаторы начали разъезжаться по своим родным мирам, чтобы пересидеть там опасное время.
Кто-то из медиков было вякнул, что коли уж так произошло, то надо бы в Мемфисе устроить карантин, а всех сенаторов собрать и держать вместе. Ясное дело, что такую ересь мог предложить враг государства. Медика арестовали и Монк лично его допрашивал, добиваясь признаний, кто его на такое надоумил. Все его доводы, что так всегда полагается делать, с презрением отвергались. Следователи морщились от слов «умника» и суровели на глазах, пока тот не впал в истерику и не сказал, что согласен на всё, что ему предложат. Тогда только следователи немного подобрели, человек ведь решил сотрудничать со следствием. Давно бы так.
Тем временем стали с мест доходить вести, что в некоторых мирах непонятная болезнь начала проявляться, в аккурат после того, как туда пожаловали их сенаторы. Что же это происходит? Эпидемия?!
В империи начали устраивать карантин, выключая из действия один мир за другим. Принимались самые жёсткие меры. Распространение болезни, которую назвали «кровавым бешенством» перестало шириться.
Прошёл слух, что это проделки докторов с Куша. Мол, это они экспериментировали со своими дьявольскими методиками, граничащими с некромантией. Мол, они научились лечить с применением «живой» и «мёртвой» воды. Да и вода ли это вовсе. Больному давалась неизвестная жидкость и больной как бы умирал, и тогда болезнь исчезала тоже. Оставалось больного снова оживить. Вот такая дьявольская медицинская методика. Универсальная, ибо лечила любую, самую неизлечимую болезнь. Вся фишка в том, что больного снова вернуть к жизни. А с этим, как оказалось, не всё просто.
То неведомое лекарство, ту воду вливали в кровь, а она уже там разносилась по организму. В основе той новой болезни и являлось изменение качества крови. Человек терял рассудок и становился агрессивным. Заболевший человек. Он переставал быть разумным и бросался на всё, что движется, разнося и распространяя болезнь, которая передавалась через укусы, слюну и другие жидкости, а когда заболевших было много, то и через воздух, насыщая его своими миазмами.
Но бороться с неизвестной болезнью было можно и нужно. Вызов приняли сотни лучших медицинских научных центров в разных системах Галактики. Доходили слухи, что где-то получены результаты, которые дают надежду на благополучный исход. Сложность была в том, что кровь разных людей имела разный состав и найти универсальное лекарство было очень непросто. Унифицировать кровь? Или всё же продолжать подбирать лекарственные средства?
Тем временем в Мемфисе произошли изменения. Так как добрая половина населения столицы разъехалась, то оставшимся Исида и Сириус предложили отличное решение проблемы, которая продолжала оставаться. То есть коллегиально перебраться всем Двором на Куш, где с болезнями было давно покончено. Кушменская медицина в самом деле была на высоте и по эффективности приравнивалась к чуду. Члены Имперского совета и сенаторы, что не поддались панике и не рванули домой, согласились с доводами и посчитали разумным перенести функции столицы на Куш.
Само собой, что всё это было не более, чем временная мера. Вынужденная, но так уж сложились обстоятельства. Адмирал Аврелий Грабб обеспечивал безопасность перехода всех высокопоставленных персон, для чего выделил несколько сверхзащищённых дредноутов. Все его эскадрильи составили почётный эскорт и гарантировали от нападений злоумышленников, если такие появятся по наущению мифических бассов.
Когда вся эта бронированная и защищённая по всем высшим разрядам армада вошла в пределы системы Фабиа, команда «Нуфлинга» ни о чём не подозревала. Ей вполне хватало и своих проблем. Вместо того, чтобы находиться дома, в Крауче, Сарде или Фрее, викингам пространства приходилось отсиживаться в заброшенной промзоне, где они замаскировали свой крейсер и маялись бездельем. Правда, часть их товарищей занялись разведкой, отправившись на Куш, чтобы устроить там дополнительную базу и лагерь, если вдруг придётся срочно покинуть Свет.
Что на Куш вдруг переберётся добрая часть Императорского Двора, вместе с половиной сенаторов и участников Имперского Совета, знать не мог никто. От такой неожиданной вести огорчились все, кроме, пожалуй, доктора Кровуса. В его положении пленника хуже стать не могло и потому любые изменения могли прийти к положительному результату. Кстати сказать, он практически не скучал и много работал, отвлекая тем себя от вредных умозаключений. Работа по профилю лечит от любой кручины и печали. Доктор Кровус даже втянулся в рабочий ритм, продолжая исследования организма Сив Белунг. Он взял у неё все необходимые анализы и изучал, временами сетуя вслух, что лишён своей привычной аппаратуры, которая на порядок превосходит то, что находится сейчас в его распоряжении. Но, после того, как другой доктор, Блон, незначительным тумаком прекратил его сетования, Файф эн Кровус отлетел к стене, приложившись к ней затылком и, потеряв на миг сознание, стал ещё более предупредителен и ласков с окружающими.
По словам имперского учёного, кровь, которая протекала в человеческом организме, являлась основой жизнедеятельности. В сочетании с энергетическими потоками, которые были тоже аналогом крови, но на другом уровне, уровне ощущении, постижений, эмоций, разума. Вот их сочетании и давало то, что именуется душой, которая может перемещаться в пространстве и общаться с другими душами. Это уже другой уровень  бытия. Постижение тайн крови может сделать человека бессмертным и излечить любую болезнь. Доктор признался Кубку Блону, что все в их роду занимались медицинскими исследованиями и даже фамилия их родилась из прозвища, а теперь носится всеми членами рода с гордостью и значением.
Если викинги на Свете просто затаились и выжидали, то их товарищам на Куше приходилось осторожность удвоить, а потом и утроить. Бал Говгалил перестал отпускать своих товарищей исследовать горные отроги хребта Маздах. Кое-что они успели сделать и найденную площадку разровняли. Челнок, что перевёз их сюда, был надёжно спрятан и замаскирован. Это было хорошо, потому как сейчас по орбите постоянно крутились спутники связи и наблюдения, ведь Куш сделался временной столицей Империи, со всеми вытекающими отсюда следствиями.
Следовало поостеречься и умножить осторожность, чтобы не привлекать в себе внимания. Сейчас наблюдатели особенно возбуждены и свою неуверенность пытаются компенсировать усиленной работой. Скоро они привыкнут ко всем нововведениям и успокоятся. Тогда можно будет вздохнуть свободней. Угораздило их спрятаться именно здесь, куда вскоре переместится столько различного рода спецслужб.
Впрочем, как оказалось впоследствии, ни Исида, ни Сириус, не были заинтересованы, чтобы здесь появилась Служба безопасности, в любой формации. Вместе с Императрицей сюда явился Эдуард Монк, со отрядом «Сигма», в котором были задействованы или новые люди, или сотрудники из его ближайшего окружения. Дополнительную силовую поддержку мог бы оказать и отряд спецназа из формирований Аврелия Грабба, которые кружились в космическом пространстве, но которые пока что до сих пор не были допущены по поверхность Куша.
Вообще, весь Императорский Двор обосновался в нескольких обособленных кварталах Буто, столичного града, который был спрятан в лесных пространствах, тянувшихся до горизонта и дальше, много дальше. От Буто тянулись в разные стороны широкие автострады, но по ним путешествовали разве что местные аристократы на удивительных мобилях, имеющих биологическую природу. Привычной на остальных мирах Империи индустриальной промышленности не было как таковой. Её успела повсеместно заменить биотехнологическая версия, когда всё, что можно не собиралось на производственных линиях, а выращивалось в масштабных лабораториях, мало похожих на привычные заводские цеха.
К слову сказать, то, что на Куше вдруг оказалось столь много вельмож и царедворцев, мало отразилось на привычных отношениях кушменов. Мы уже помянули, что все прибывшие были размещены в отдельном месте, пусть им и были предоставлены привычные, можно сказать даже, что шикарные условия, о каких обычные имперцы даже и не мечтали, ибо не могли представить эти уровни роскоши. Приготовившись заранее, что их запросы не смогут удовлетворить, особы, привыкшие в тому уровню, какой поддерживался в Мемфисе, были приятно (или неприятно) удивлены. Какое-то время они обживались в своей части города, которая была отделена от всего остального Куша и большей части Буто массивными каменными стенами и силовой преградой.
Кто-то из окружения Исиды посетовал, что не смог выбраться на улицы Буто, куда вознамерился было попасть, из любопытства, надо полагать.
Исида объяснила всем, что сделано это целенаправленно, это их отделение от всего остального Куша. Мол, так устроено из соображений безопасности и не дать распространиться болезни. Что это устроили репати Куша, на тот исключительный случай, если среди прибывших окажутся заболевшие «кровавым бешенством», распространение которой едва не сделалось в Империи катастрофой после того, как напуганные сенаторы кинулись искать спасения у себя дома.
На какое-то время группы викингов, находившиеся на Куше, оказались лишёнными связи со своими товарищами, которые оставались на свете. Было решено проявить осторожность и не дать себя засечь станциям наблюдения, что усилили свою работу, после того, как на Куш перебрались властные полномочия с Мемфиса.
Теперь каждая группа работала в автономном режиме. Если с лагерем, возможным вариантом, как-то определились, то есть в горах Маздах была подобрана удобная площадка, то в джунглях, где обосновалась группа Ашонти, решили ничего не расчищать, ибо вокруг и около них теперь постоянно крутились люди, в основном из местных жителей, каким-то образом, по всем видимости, связанными с культом Гадеса, с Наури, его живым воплощением. Здесь всё оказалось много сложнее, чем думали викинги пространства, когда пытались выработать стратегию и тактику своего здесь нахождения. На Куше и на Свете. Полидам Ашонти мрачнел на глазах. А ведь «Заморыш»- Вокх предупреждал их, но к его словам тогда отнеслись с пренебрежением.
Тем временем Вокх, который полностью оправился от лишений, которые испытывал до появления викингов, и начал проявлять завидную активность. Он сошёлся с несколькими местными туземцами и сумел воздействовать так на них, что теперь они считали его влиятельной персоной. Викинги даже посмеивались, глядя, как они кланялись «Заморышу». Для них это было непривычно, очень уж непрезентабельным был совсем ещё недавно Вокх. Но теперь он полностью преобразился. Быть может, в самом деле, он ранее занимал какой-то важный пост. Но тогда как он оказался на Свете, да ещё в столь плачевном положении? Это была тайна, и тайна Вокха, а он пока что помалкивал. Его и не расспрашивали. Нифльхеймцы умели относиться к уважением к человеческому достоинству, когда оно было оправдано своей репутацией.
Доктор Блон, который как-то угостил Файфа эн Кровуса крепким тумаком, относился к своему имперскому коллеге с уважением, признавая его образованность и профессионализм. Кровус как-то взял анализ у всего экипажа «Нуфлинга», включая и абордажников. Только Григ Шин и Омо Занц отказались исследоваться у имперского учёного, памятуя о том, насколько бесцеремонно они его похитили с базы «Петулло». А для Сив Белунг Кровус прочитал целую лекцию.
-- Ваша кровь, уважаемая, так сказать, баронесса, имеет большую научно- познавательную ценность. Под влиянием ультра-дейтерия, а также некоторых других факторов, происходит замена ряда важных ферментов в вашей крови, что ведёт к изменению всего механизма обмена веществ и начинается процесс весьма интересного, с точки зрения медицинской науки, конечно же перехода организма с гуманоидного типа на нечто противоположное, которое, по сути своей, произойти , по всем законам, не должно. Но, гм-м, как выяснилось, произойти может. Причём в условиях Нифльхейма и для организмов, которые сформировались через череду сменяющих друг друга поколений. Что-то там у вас в организме за это время формируется, что позволяет осуществлять эти несовместимые, как думалось раньше, биохимические реакции. Это весьма и весьма любопытно для человека, занятого научными проблемами подобного направления.
-- Да что туи может быть интересного, -- в сердцах ответила Сив, которая терпеливо сносила многословие учёного, рассчитывая, что он решит ту задачу, в разрешение которой отчаялись уже некоторые достаточно квалифицированные медики.
-- Не скажите, -- бормотал Кровус, -- рассматривая сильно увеличенную фотографию, в молекулярном масштабе, различных составляющих крови Сив, -- не скажите. Если раскрыть секрет этого весьма интересного механизма, то можно будет существенно расширить эмбриональное биомеханическое моделирование, то есть наладить производство разного рода моделей техники, которую будут выращивать, а не собирать. По меньшей мере, в таком варианте техника будет самовосстанавливаться. Это как лечение человека. Это будет выгоднее и совершенней, ибо излечение организма проходит на более тонком и совершенном уровне. Но для этого надо с вами ещё поработать. Говорят, что местные медики продвинулись в этом направлении необычайно далеко, гм-м, необычайно. Как бы мне хотелось познакомиться с их методиками, но они, эти кушмены, чрезвычайно скрытны, чрезвычайно …
Кровус продолжал ещё говорить, но уже вышел из того отсека, который отвели под его лабораторию, и отправился к себе в каюту, где он проводил долгие часы, предаваясь размышлениям, как научного характера, так и личностного, то есть о своей возможной судьбе, как в оптимистических нотках, так и в противоположных. 
Пожалуй, единственные, кто не был здесь привязан к определённому месту, были Григ Шин и Омо Занц. Они правильно поняли, что от их расторопности будет зависеть будущее, по меньшей мере, это барона Траск оф Траскона и всего Мардука в целом, не говоря уж о присутствовавших волею обстоятельств на Куше. То, как они здесь сработают, может отразиться на будущее, в самых различных его сочетаниях.
Пользуясь теми преимуществами, которые давал встроенный в организм косметический киберхирург, Занц в очередной раз кардинально изменила внешность, создав образ кушменки, аристократки, то ли журналистки, то ли светской львицы, которая вольна путешествовать из города в город и посещать разные мероприятия. Григ Шин был при ней за водителя, секретаря, телохранителя и чуть ли не супруга. Такую «легенду» они совместно разработали.
В универсальный набор оборудования входила коллекция ювелирных изделий, которые использовались в костюме, либо, при необходимости, как источник дополнительного кредита. С частью камней пришлось расстаться, но зате у них появился биомобиль и несколько комплектов одежды, для Шина и Занц. Они поколесили по окрестностям и отправились разведать обстановку. Полученные сведения передавали то Говгалилу, то Ашонти, чтобы те были в курсе меняющихся условий.
Григ Шин решил, что им можно совершить вылазку в Буто, столицу Куша, которая была закрыта для стороннего наблюдателя не менее тщательно, чем Мемфис. Но они всё же попали на Куш, и этот шанс надо было реализовать. Они с Омо уединились и принялись придумывать, как обставить их появление в столице, чтобы в них не заподозрили чужаков. Дело было сложное, но осуществимое.
Тем временем на Свете доктор Кровус решился сделать заявление, для чего пригласил к себе викингов. Присутствие Сив Белунг и Блона, как единственного коллегу, он объявил обязательным. Желающих послушать имперского доктора оказалось столько, что для Файфа пришлось выбрать ристалищный зал. Учёного польстило, что собралось столько народу, перед которым он вышагивал с важным видом, обрядившись в белый медицинский халат, как дань традициям, ибо давно уже все медики носили комбинезоны.
-- Кажется, я разгадал одну из тайн Нифльхейма, -- сразу заявил Кровус. – Это я про вас и эйнхериев. Я лично наблюдал, и не раз, эти создания, и пришёл к подспудному выводу, что ваши эйнхерии суть древние аборигены Нифльхейма.
-- Но они же все давно уже вымерли, чуть ли не миллион лет назад, -- прервал его Дидл Брасс.
-- Да, но это не так уж и важно, -- загадочно ответил учёный, глаза которого лихорадочно блестели, до того ему хотелось поделиться результатами своих выводов. – Дело в том, какие условия сохранились у вас там. Через множество лет на Нифльхейм явились переселенцы и устроились там жить. Это были ваши предки. Они постепенно сумели встроиться в местные условия и приняли их, то есть стали участниками обмена генетической информации.
-- Как это? – Спросил Ури Герц, старший артиллерийский офицер.
-- Они питались местными растениями и животными, поедая и усваивая их генетических материал, который, постепенно, вошёл в состав и их генного кода. Так, постепенно, они сделались полноправными участниками вашего странного мира. Помните, у вас появилось целое поколение великанов?
-- Ётуны – кивнул Блон. – Они до сих пор населяют часть островов Мидгарда, а лучшие их воины составили Личную Гвардию Императора.
-- Вот, -- кивнул Кровус. – А ваши ульфхедры? Это же уникальное свойство, которое не встречается в других мирах Империи, по крайней мере, в таком виде.
-- Ульфхедр, это вроде оборотня, который может менять свой облик и потом возвращать его обратно, -- сообщил Кровусу Кубк Блон, медик «Нуфлинга», из которого вполне мог бы получиться неплохой учёный, если бы тот не был стопроцентным викингом. – В состоянии ульфхедра воин может совершать подвиги, или преступления. Он мало осознаёт окружающее, переносясь часть своего разума в иные Вселенные.
-- Скорее уж в прошлое, которое, с обретённым генетическим кодом вошло в плоть  нифльхеймцев. Да-да, ваш геном существенно отличается от прочих кодов граждан Империи. Я сравнил бы его с древней игрой в домино, костяшки которой, как гены, выстроились друг за другом. Стоит толкнуть одну из костяшек, как она падает и толкает следующую, та – соседнюю, и скоро уже вся цепочка лежит друг под дружкой. Так же и ваша цепочка генов. Внешний фактор, тот же ультрадейтерий щелчком запускает программу преобразования, и гены, один за другим, переворачиваются, как это ваше состояние «ульфхедр». Только это уже более глубокий этап преобразования, который «превращает» человека в эйнхерия, раса которых в далёком прошлом населяла ваш удивительный мир.
-- Но они же являются носителями какой-то цивилизации. Они организованы.
Все викинги разом заговорили. Кто-то протестовал, кто-то соглашался с такой версией, Дидл Брасс несколько раз махнул рукой, приказывая замолчать, чтобы дать слово Кровусу.
-- Они, не надо забывать, имели высокий уровень разума. Когда их цивилизация погибала, они каким-то образом передали свой код, я говорю о генетическом коде, самой Природе вашего мира, и, когда на Нифльхейме появился разум и организация, разумные существа этот код приняли. А ультрадейтерий стал спусковым крючком появления тех, древних обитателей. Вы отправляли своих мёртвых в пустыни Хеля, где этого минерала и сопутствующего им необычайно много. Он не только является мутагеном, но несёт ещё какие-то дополнительные свойства, раскрытием которых занималась учёная бригада на базе «Петулло». У меня был свой, довольно узкий участок работы. Если бы здесь оказались другие мои коллеги, моя работа продвигалась бы быстрее, существенно быстрее. Ведь я по большей части теоретик, а как практик могу себя показать в составе расширенной бригады специалистов.
-- Ты, доктор, -- заявил Кровусу Дидл Брасс, -- продолжай свою работу, как теоретическую, так и практическую, это я говорю про нашу Сив. Придумай, давай, как помочь её бедам, по женским линиям. Если справишься, то мы готовы снять с тебя все наши претензии.
-- Я стараюсь, -- вздохнул медик, -- сами ведь видите. Но какие бы не были у меня способности и желания, они ограничены в той мере, какие мне предоставлены возможности. У меня нет поддержки от своих коллег. Жалко, что мы находимся именно на Куше, где медицина достигла невиданных высот. Вот если бы у меня появилась возможность черпать необходимые мне материалы с их исследовательских баз, то это бы помогла и мне, и всем вам.
Такое заявление со стороны доктора Кровуса было для всех настолько неожиданно, что викинги ничего ему не ответили, лишь переглядывались между собой. Наконец Брасс обратился к нему:
-- Мы подумаем над вашей просьбой. С нами здесь сотрудничают специалисты высокого класса, из группы «Сигма». Быть может они что-то сумеют сделать.   
-- Это было бы хорошо, это было бы просто замечательно …
+ + +
Государством делает государство, простите уж за тавтологию, упорядоченная система отношений, одной из главных которых является учёт, куда относится, к примеру документация, суть – установление личности. Когда в Империи существовала система паспортов, где имелись фотографии, сделанные в разных форматах, отметка об официальном месте жительстве и перемещениях по разных мирам за последние три года, ещё группа крови, отпечаток метаболического образца, и ещё разные мелочи – отпечатки, пальцев, губ, скан биоконтура, походки, запаха, всего того, что отличает индивидуальность каждого гражданина. Со временем этот документ стал вживляться прямо в тело и являлся признаком совершеннолетия.
Это было характерно для миров, входящих в Галактическую Империю, но на Куше всё было немного по другому. Привычную паспортную систему имели только простолюдины, да и то не все. К примеру, их не было в той зоне, что относилась ко владениям жрецов культа Гадеса, а это не менее четверти всех территорий Куша. А ещё встроенных чипов не было и у аристократии Куша. Они заменили её совершенно иной системой, устроенной на идентификации личности на ментальном уровне. Они могли чувствовать личность друг друга на расстоянии, почти что телепатически. Потому и не нуждались в установке в организм чипов. Наоборот, они умели их использовать весьма специфически, но об этом мы скажем чуть дальше.
Как мы уже говорили, среди оборудования в группе «Сигма» была предусмотрена ментальная двухсторонняя связь. Вот эти самые передатчики и унифицировали спецагенты. Они добавили в конструкцию по усилителю, сделали несколько ментальных снимков случайных встречных аристократов и соорудили себе новые личности, состряпав из нескольких снимков нечто общее. Теперь ментальные радиостанции работали в режиме ауры, создавая им новые личины. Довольно авантюрная затея, но надо знать, что вся деятельность участников групп «Сигма» балансировала как раз в этой категории. Занц и Шин раскатывали на биомобиле и собирали разного рода информацию, которая могла им пригодиться в ближайшем будущем. Сколь долго они смогут здесь находиться, оставалось вопросом.
Мобильная группа Шин- Занц была задействована не только для того, чтобы собирать информацию или выяснять расположение вероятных перемещений противника. Группа должна была ещё и соединять два отряда викингов, которые высадились в разных районах Куша, чтобы организовать там резервную базу для сокрытия там «Нуфлинга». Такова была всегдашняя тактика викингов пространства, проверенная временем. Но, после того, как на Куше обосновался Императорский Двор, а также Имперский Совет и даже какая-то часть Сената, о перемещении сюда крейсера можно было и не мечтать, потому как местные службы безопасности были сейчас активны, как никогда ранее.
Но не только Служба безопасности Империи или Куша проявляли активность. Своё присутствие показывали и репати Куша. Но не только они. Жрецы культа Гадеса тоже старались вовсю, справляя жуткие ритуалы, о которых имперцы могли бы судить по голографическим фильмам ужасов. Насколько реально было то, чем пугали зрителей, которые жаждали испугаться, чтобы потом ценить с удвоенной силой те условия, в которых они проживали, даже если обычно им они казались малокомфортными? В этом и состоит искусство политики – покажи своим согражданам, что где-то живут не в пример хуже, и тогда они станут не такими капризными.          
Шин и Занц направили свой путь к городу Сирд, который находился неподалёку от побережья, картинно расположившись на фоне прибрежных скал. Когда-то город входил в курортную зону, от чего здесь осталась масса развлекательных учреждений, но потом сюда пришли жрецы Гадеса и отдыхающие перестали сюда приезжать. Жрецов в конце концов вытеснили, но недалеко и город остался наполовину пустым. Постепенно он заполнился разного рода тёмными дельцами, которые проворачивали какие-то свои делишки, от мелких и жульнических и до крупных контрабандных махинаций. Здесь имелась и своя полиция, но то ли они были тоже в доле, то ли проявляли какое-то редкостное разгильдяйство, но дельцы себя здесь чувствовали  достаточно свободно. Заглядывали и простые курортники, из тех авантюристов, которые желали пощекотать себе нервы. Это из тех экстремалов, что выпрыгивали попарно из флайеров и, во время падения, успевали обмениваться парашютами. Какая-то часть разбивалась или калечилась, но остальные получали свою долю извращённых удовольствий. Их прыжки показывали по программам головидения, экстримшоу. Вот такие люди и посещали Сирд.
Когда-то здесь было великолепно и даже шикарно. Если любоваться Сирдом издалека, то он до сих пор таким и оставался. Но по мере того, как биомобиль на электромускульной тяге подкатывал ближе, становилось видно, что былое великолепие несколько поблёкло и пообтёрлось, светящаяся краска с объёмным эффектом отслаивалась, а пространственные конструкции, которые придавали зданиям элемент лёгкости и воздушности, прогнулись и частично отвалились. Но, надо отдать должное, местные власти пытались сохранить достоинства своего города.
Действовали в основном игорные заведения, всякого рода казино и лотерейные клубы, где игроки могли сорвать «заветное желание», был там такой игровой бонус. Плюс великолепные шоу и роскошные таверны, где можно испробовать самые экзотические блюда, вплоть до «жаркого Наури», что было последним писком местных кулинаров. Об этом вещали рекламные баннеры, которые перемещались над Сирдом по установленной программе движения на антигравах.
Биомобиль доставил Шина и Занц до облюбованной таверны, которая называлась почему-то «Антипатией», хотя ничего такого отвращающего там не было. Приличное заведение, раскинувшееся в обширном помещение и имевшее продолжение на полуоткрытой террасе и ещё в углублённом подвале, где временами взрёвывала какая-то грохочущая музыка и мельтешили всполохи иллюминации. То ли там отмечала свой праздник большая компания, то ли имелось своё отдельное шоу. Разведчики из «Сигмы» туда не пошли, а устроились в уютном закуточке, стена которого была заставлена массой разной формы горшочков, в которых росла самая разная зелень. Это было подобие грядки с огорода, только имеющей вертикальное расположение. И зелень эта имела приятный одурманивающий запах.
Должно быть, именно он чем-то привлёк Омо Занц, которая была родом с уже забытого аграрного мира, жители которого занимались самыми разными формами сельского и животноводческого хозяйства. Сама Омо об этом давно успела забыть, а тут до неё донеслись ароматы, давно забытые, но они что-то в ней разбудили и она направилась к закутку. Шин, понятное дело, тут же присел рядом.
Тут же появилась хозяйка с миловидным лицом и положила на столик диск меню. Посетители клали на диск пальцы и появлялось голографическое изображение того или иного блюда. Наши герои с такой технологией уже встречались, но здесь изображение несло с собой и запахи, что было непривычно. Омо зачарованно нажимала на диск снова и снова и любовалась возникающими шедеврами кулинарного искусства. Хозяйка приветливо кивала головой и комментировала меню. Наконец выбор был сделан и хозяйка удалилась, столь же незаметно, как и возникла. Шин даже решил, что она тоже была голографической картинкой.
Внутренняя часть таверны была хорошо задрапирована, а крошечные светильники давали минимальное интимное освещение, которое скрывала всё лишнее, но отнюдь не мешало домысливать самим то, что сливалось с сумраком. Это был как бы элемент декора. К тому же в воздухе стлался, то поднимаясь к сводам их крашеных брусьев, то опускаясь к самому полу их узеньких дощечек, плотно пригнанных друг к другу и имеющим разноцветный окрас, лёгкий туманец, который как бы сам собой иногда завивался в смерчи и тогда создавалось полное ощущение, что в тумане танцуют призраки. Там даже гуляли искорки. Хотя это могли быть местные светлячки, привлечённые сюда разными запахами.
Так это или не так, но у Шина создавалось впечатление, что эти самые «светлячки» протискиваются сквозь завихрения тумана с шорохом и потрескиваниями. А потом только сообразил, что это здесь такая музыка. Она была настолько совершенна, что пребывала не только в помещении таверны, но, большей частью, внутри самого Грига Шина. Это было настолько непривычно, что он испуганно покосился на свою напарницу. И тут он увидел небывалое – в глазах Омо дрожали слёзы. Такого он не видел уже давно.
«Ты это слышишь»?
«Да. Это невероятно».
В шоу-бизнесе Империи существовало множество разновидностей разного толка музыкальных направлений. Было даже понятие наномузыки, когда звуковые колебания разделялись на самые короткие волны, которые входили в резонанс настроения слушателей и получалось так, что они слышали ту музыку, которая отвечала их сиюминутным потребностям и гармонировала с их чувствами. Собственно говоря, по этой методике композиторы писали симфонии и составляли партитуру звука.
Но здесь всё было устроено совершенно по иным принципам и оттого ощущение было оглушающим. Занц протянула Шину руку и тот взял ей в свою. Они смотрели друг другу в глаза и разговаривали. У них были с собой приборы ментальной связи, но у обоих появилось ощущение, что вот сейчас те приборы им были не нужны и они настроены были на общение посредством объединения их душ, а это было блаженное состояние единства, даже более тесного, чем если бы они слились в телесном экстазе.
Теперь Шин понимал, о чём мечтает его подруга, и, соответственно, она тоже проникалась его чаяниями.
«Григ … Григ…»
«Я тебя слышу, Омо»
«Что же мы делаем, ведь наша жизнь протекает»
«Мы делаем то, что должны делать»
«Это мы сами себя уверили, что должны, но так ли это на самом деле»?
«Чего же хочешь ты»?
«Ты это сам чувствуешь, ведь так»?
«Да, милая, но мы не можем бросить здесь наших друзей, чтобы предаться интересами друг друга. Это бы стало предательством наших идеалов, которые мы с таким трудом для себя создали. Они смогли дать нам новую цель в жизни, ибо в противном случае она бы потеряла смысл».
«Нет, мы просто не смогли для себя правильно сформулировать  тот смысл, который дал бы нам настоящие цели. Мы пошли на поводу у своих принципов»
«Ещё не поздно будет вернуться к тому, что мы сейчас ощущаем»
«Да, но, боюсь, что нас возьмут в плен иные обязательства и мы снова будет делать то, что нам придётся делать, вместо того, чтобы жить друг другом и создать крошечную ячейку подлинной Гармонии, от предельно допустимого количества которых и должно наступить настоящее величие этого мира»
«Да, но мир пока что не готов к этому, а то, чем мы занимаемся, делает его более готовым»
В это время появилась хозяйка заведения, которая принесла поднос с заказанными ими блюдами. Омо и Григ расцепили пальцы рук и чуть отодвинулись друг от друга. Вокруг мерцали всполохи тумана, слышались мелодические потрескивания, шёпот музыки, которую слышали все, но воспринимали по разному. Загадочно улыбалась хозяйка, расставляя на поверхность стола  то, что принесла им. Поклонившись, она неслышно удалилась, растворившись в клубящемся тумане.
-- Что это было? – Спросил Григ, оглядываясь по сторонам.
-- Не знаю, но постараюсь не забыть этого чувства, -- ответила Омо.
Почти что машинально они начали есть и скоро отметили, что готовили в таверне отменно. Где-то неподалёку кто-то разговаривал в полголоса, из подвала временами начинала доноситься грохочущая музыка, но они не разрушали той атмосферы, которая доставила нашим героям минуты блаженства, когда они составили единое целое, посредством соединения душ, или аур, смотря как классифицировать это явление.
-- Здешние жители продвинулись далеко в создании метальных технологий, -- отметил Шин, отодвигая от себя последнюю из тарелок, -- гораздо дальше, чем это можно себе представить.
-- Да, -- кивнула ему Занц, -- где-нибудь в крупном мегаполисе, при научном центре я могла бы ещё ожидать нечто подобное, но только не здесь, на самой краю цивилизации, по соседству с полным одичанием, как нас уверяют.
Они ещё немного поговорили, пока вдруг не заметили, что рядом с ними находится свидетель. Это была всё та же хозяйка таверны, которая стояла в проходе, наполовину скрытая завихрениями светящегося тумана. Оба посетителя замолчали и уставились на хозяйку. Интересно, как долго она здесь находится и что именно успела услышать?
-- Уважаемые гости, -- объявила хозяйка, как только посетители замолчали, -- прошу прощения, что нарушила радость вашего уединения, но хотелось бы вам сказать, что вы привлекли к себе внимание со стороны одной не самой лучшей группы моих гостей. Они посчитали вас шпионами Императорского Двора и готовятся напасть на вас, как только вы покинете моё заведение. Их намерения меня не могут радовать, тем более, что мне подсказывает что-то, чему я доверяю, что к Императорскому Двору, а уж тем более к Исиде или Сириусу, вы не имеете отношений…
-- Совершенно никакого, -- кивнул бесстрастно Шин, тогда как Занц пробовала оценить обстановку, не крутя при этом головой. Ничто не выдавало какой-то опасности, но внутренние ощущения подтверждали, что им надо быть внимательней.
-- Я это уже поняла, -- спокойно кивнула невозмутимая хозяйка, -- и хочу помочь вам. За вашим столом находится резервный выход. Надо лишь сдвинуть немного этот щит, на котором укреплены горшки с моими растениями. Если вы ещё раз захотите посетить мою «Антипатию», то я буду рада принять вас и приготовлю нечто оригинальное.
-- А почему у вашего заведения такое странное название? – Всё-таки не удержалась от вопроса Омо.
-- Вовсе оно и не странное, -- ответила хозяйка. – Здесь, у меня, у всех посетителей проявляются их заветные чувства. Если они переполнены отвращением ко всему и всея, то разве это моя вина? Я просто пыталась предупредить их. Таким вот образом.
Она продолжала стоять, словно прощалась с ними. Шин догадался, что она ждёт, когда они воспользуются тем способом для ухода, который любезно им предоставила. Кому-то надо будет переместить щит с горшками на место.
-- Как на вас отразится то, что нас здесь не найдут? – Спросила Омо, пока Григ отодвигал панель от стены.
-- Никак, -- бесстрастно ответила хозяйка. – Я здесь всем распоряжаюсь и не потерплю …
Дослушивать её наши друзья не стали, а выскользнули в ту щель, что появилась у них перед глазами. Далее был короткий коридорчик, который вёл на задний двор. Хотелось бы знать, что там их поджидает миниатюрный летательный аппарат, похожий на планер, но имеющий суть ящера, раскрашенный краской, которая снижает коэффициент воздушного трения по меньшей мере на треть. Но, увы, транспорт Куша, он персонифицирован и адаптируется к работе только с признания своего владельца.
Пришлось бежать на стоянку, где были припаркованы несколько биомобилей и здешних квазиживых махолётов. Впрочем, они не бежали, а просто быстро двигались, но так, что не привлекали внимания излишней торопливостью. Здесь, в Сирде, в приграничном городе, они привлекли к себе внимание и это было вполне обычной реакцией. Наверняка местные деятели, связанные с какой-нибудь группировкой, посчитали их агентами полицейских сил, которые активизировались по причине нахождения здесь вельмож с Иуну, которых здесь традиционно недолюбливают. Это верно и про вельмож, и про полицейских сыщиков.   
Пришлось им покинуть этот городок, в который они ещё собирались вернуться, ибо он имел важное стратегическое для них решение, так как его было никак не миновать в том случае, если они собирались устанавливать контакты с отрядом Полидама Ашонти, который оставался в прибрежных джунглях. До Сирда тянулись дороги, а дальше надо было двигаться по просёлочным трактам, или по бездорожью. Местные обитатели ездили на животных, похожих на осликов, небольшого роста, но выносливых и непритязательных.
Кстати сказать, именно в этот момент Ашонти обдумывал возможность выхода из влажных лесов побережья, если к этому появится необходимость. А такая необходимость вполне была возможна. Те аборигены, которые сначала забредали к ним в лагерь, робкие и ко всему безразличные, перестали у них появляться. Скорее всего, делали они это сознательно, опасаясь непонятно откуда взявшихся там чужаков. Но, вместе с тем, за ними пристально и внимательно присматривали. Это Ашонти явственно ощущал, но никак не мог определить, откуда и как ведётся то наблюдение. Оно просто было, и всё. Может кто другой и не заметил бы всего этого, но жители Нифльхейма отличались большой чувствительностью нервной системы. С одно й стороны это им здорово помогало, в том числе и в проблемах выживания на этом ли, или на других мирах, а с другой … с другой их нейросистема становилась тем спусковым крючком, что перестраивал их тело, организм и метаболизм в нечто ужасное, что именовалось эйнхерием и имело совершенно чуждую природу. Такой вот биолого- генетический парадокс.
Но, тем не менее, Полидам Ашонти привык доверять своим ощущениям. За ними пристально наблюдали и он всеми силами пытался выяснить – каким же образом, и кто эти таинственные неуловимые наблюдатели? Это пока что не получалось и всё это злило командира абордажно- разведывательного отряда, злило и вселяло тревогу. Всякое не до конца раскрытое явление может стать причиной гибели всего отряда, а значит, лучше временно отступить. Вот только вопрос – куда?
Единственное, что они смогли сделать, это поделиться своими сомнениями, их коллективный эгрегор послал сигнал тревоги группе «Сигма» и теперь Григ Шин и Омо Занц пытались найти возможность пробраться во влажные леса побережья и, совместными усилиями, как-то решить возникшую проблему. Если, конечно, у неё есть решение.
Вот всё это и вызывало досаду у Ашонти. Что делать? Как быть? В своё время единственный кушмен, которого они спасли на Свете, в виду заброшенной промзоны, тот самый Вокх, предупреждал их, что не с руки им связываться с Наури, живым воплощением Гадеса, который стоял в основе цивилизации, давшей народы Куша. Он говорил им, что в этих местах не рискуют появляться государственные чиновники, что им легче делать вид, что там нет населения вообще. Но викинги пространства, которые умели выпутываться из любых, самых сложных, ситуаций, посмеялись над его словами. Более того, сам Ашонти настоял на том, чтобы высадиться его группе именно здесь, мотивируя это тем, что полицейские силы здесь не появляются, а значит, что половина проблемы уже решена. Какая самонадеянность! Надо было прислушиваться к словам человека, который знает что здесь и почём.
Но, что сделано, то уже сделано и Ашонти посылал дозор за дозором, монтировал всё новые датчики наблюдений, которые не давали результата, тогда как чувство тревоги нарастало. И тогда Полидам принял волевое решение. Он решился отправиться прямо к жрецам этого самого Наури, чтобы всё расставить по своим местам. Если культ Гадеса расходился по своим интересам с властями Куша, то, может быть, викинги пространства найдут в их стане новых, сильных и влиятельных, союзников?
+ + +
Снова и снова, Файф эн Кровус брал у Сив Белунг образцы ткани и корпел над ними, используя всё более сложные программы компьютерного моделирования. Частенько к нему в лабораторию заглядывал кто-то из викингов, чаще прочих это были Дидл Брасс, Ури Герц и Сив Белунг. Кубк Блон выполнял у имперского учёного роль ассистента, с правом иногда выказывать свой норов. Как-то Блон даже поколотил Кровуса. Правда, на следующий же день хмуро перед ним извинился, а потом целый день не заглядывал в свой отсек, запершись в своей каюте. Но чаще прочих приходила всё же Сив. Нифльхеймка имела для этого все основания.
-- Появится ли когда-нибудь у меня ребёнок, доктор? – Спрашивала, глядя в стену, девушка, даже сидя возвышавшаяся над своим собеседником на полторы головы.
-- Видишь ли, моя дорогая, -- вздыхал медик, -- здесь всё довольно сложно. Я общался с эйнхериями, так уж получилось. На вид это страшные создания, похожие на легендарных демонов. Кажется, что они созданы для разрушения и завоеваний. Но, странное дело, они, вместе с тем ещё и учёные. Сумели же они как-то создать производственную линию, которая влезает в генетический код ваших товарок и перекодировать репродуктивную систему на нечто совсем невообразимое. Каким-то образом они добились того, что гуманоидные женщины вынашивали негуманоидных зародышей. Это вообще научный нонсенс. У меня здесь мало оборудования, слабая программная база, но имеется свободное время и я работаю. Вы сами видите, как я работаю. Очень может быть так, что у меня что-то и получится. Тогда я попробую запустить процесс в обратную сторону. Тогда ваши яйцеклетки, которые были подвержены мутагенным влияниям, можно будет перенастроить. Но это весьма сложный процесс.
Сив Белунг кривила губы и кусала их до крови, которая скатывалась ей на подбородок и Кровус только вздыхал.
-- Да вы не отчаивайтесь так, моя дорогая. Всегда можно попробовать метод клонирования. Ребёнок у вас будет, может чуть иным способом, каким это запланировано высшими силами. Но мы ведь тоже за это время чему-то научились. В том числе и производить потомство, с применением искусственных методик …
Доктор искренне пытался утешить женщину, но делал это настолько неуклюже, что происходило ровно наоборот и Сив убегала, чтобы не показывать своих слёз. Кровус вздыхал и снова погружался в свои проблемы, которых не понимал никто на борту крейсера. Медик отдал бы левую руку, чтобы сюда, ему на помощь, доставили кого-то из его коллег с базы «Петулло», или хотя бы парочку местных медиков, которые тоже чего-то стили. Занц и Шин обещали свою помощь, и Кровус надеялся на них. Он давно уже не таил на них злобы, как это было в первые дни после похищения. Он принял и согласился с этой данностью. Тем более, что викинги пространства позволили ему продолжить работу, а не стали запирать в каюте, чего он опасался больше всего.
Если у доктора Кровуса не ладилось с практическими результатами, он всегда мог погрузиться в размышления теоретического свойства, в которых порой он находил новые основания для повторных, более успешных опытов, но что было делать его безутешной пациентке? Конечно, она хотела бы поверить медику, тем более, что тот обладал репутацией крупного светила имперской науки. Вот только нифльхеймские женщины … они погибали, так и получив необходимой помощи, от тех изменений в их организме, которые нанесли им эйнхерии. Пожалуй только Сив ещё как-то держалась, во многом потому, что была молодой и сильной, а также по той важной причине, что барон Траск оф Траскон сумел организовать для неё серьёзную медицинскую поддержку.
Но так было раньше, до того, как она покинула Мардук, а теперь всё было удручающе по-другому. Она сбежала из их дома и попала в беду. Теперь оставалось только сожалеть о содеянном и думать о бароне.
Где он и что с ним? Сердце ей подсказывало, что не всё благополучно, не всё …


Глава 7. Там, на неведомых дорожках.
А Траск оф Траскон лежал на прозрачной площадке, обнажённый, опутанный проводами, которые вели к следящим датчикам. Также к телу была подключена система жизнеобеспечения, через которую поступали питательные и стимулирующие нейродеятельность смеси. Рядом, на точно такой же площадке находилось тело Джозефа оф Траскона, который тоже был бароном, а потом сделался преступником, а закончил свои дни в качестве потерявшего разум безумца. Были здесь ещё два тела, но это была не людей. Точнее – не совсем людей и даже больше, чем людей.
Эта лаборатория занимала целый ярус в Императорском Дворце, который, с некоторых пор, сделался научным центром специальной комиссии при Имперской Академии наук, и обслуживали который крупные научные светила. Впрочем, как раз в эти дни научные светила были очень даже заняты проблемами, с которыми столкнулись люди, населявшие Мемфис. Но мы об этом ещё поговорим, а пока что не будем выходить за пределы Императорского Дворца, и даже этой лаборатории.
Да, именно здесь до сих пор находилось тело Пра гэгхарн Татена, вокруг которого по прежнему суетились медики из Особой бригады обслуживания, стимулируемые тем, что здесь же неукоснительно присутствует и Гал Орфис, глава Службы безопасности, который сейчас здесь же и проживал. Никого не было только в той части лаборатории, где лежали тела, некоторые – изувеченные, тех испытателей, что вызвались сами или были посланы Галом Орфисом в мир Преисподней, мир «голографического фильма», подаренного Императору, как образец новых игровых технологий.
В этот мир отправилась очередная группа испытателей, которые, в виде тел, лежали в медицинском отсеке и – одновременно – двигались по коридорам и подземельям массивного Замка. На мгновение перед глазами Траска появилось лицо Сив Белунг (как она там?) и тут же пропало. Не дело расслаблять себя мыслями о чём-то постороннем. Не в том смысл, что Сив стала для него чужой, а в том, что он сейчас был сосредоточен на Замке, а также на том, с чем они столкнутся там, внизу.
Здесь, в Замке, барон бывал уже не раз и успел привыкнуть к его особенностям. Опасные места он проходил быстро, не отклоняясь от проверенных маршрутов. Ничего принципиального нового уже вряд ли встретится, а период изучения явно затянулся. Давно уже пора было переходить к завершающей стадии, но её как раз и оттягивал Гал Орфис, не решаясь покидать своей, пусть шаткой, но всё же действующей позиции. Траск оф Траскон должен был действовать иначе. Собственно говоря, для этого его сюда и послали – взять на себя ответственность.
Барон шествовал впереди, держа руку на рукояти короткого меча, скорей даже – тесака, а второй меч, длинный, находился у него за плечами. Траск ещё не забыл партитур сражений на мечах, шпагах, топорах, другом холодном оружии, а также мог действовать просто руками, которые выполняли роль то меча, то топора, то копья. Все эти виды нападений и ударов показал ему в своё время Старый Занзани, Сусаноо, который долго потом добивался от своего ученика, чтобы он все воинские искусства загонял на уровень подсознания, когда они задействованы бывали, как инстинкт. Такое уже не забывалось, а нужные движения рук, ног и других частей тела вспоминались на ходу, во время боя.
Следом за Траском двигался Джозеф. Здесь, в Замке, он вёл себя совсем по другому, чем дома, на Мардуке, или даже в Мемфисе. После того, как он впал в кататонический ступор, когда развалилась вся его преступная авантюра, он почти всё время был погружён в себя, размазан на весь объём своего внутреннего пространства, как объяснял это состояние Купер Лорес. Лишь временами он начинал реагировать на окружающее, но стоило как-то проявить к нему интерес, как моментально делался снова неподвижным.
После перемещения в пространство «игрового фильма», которое было аналогом подсознания, личность Джозефа не могла слиться со всем пространством, и это начало действовать на Джефа. Он то начинал корчить рожи, двигая мускулатурой лица, то корчился в конвульсиях. Наверное, то же происходило с ним и ранее, но это происходило с ним «внутри его личности», а теперь всё скрытое оказалось снаружи. И Джозеф начинал привыкать к этим новым для него ощущениям. Каким-то образом доктор Лорес предчувствовал все эти изменения и предупредил барона, предполагая, что всё это может восстановить цельность личности больного. Именно с этого и должно было начаться настоящее выздоровление.
Надо, надо любыми способами пройти через эти испытания, вернуть в привычный мир Императора и, заодно, брата Джефа. Может быть для Траска это было главной задачей, а Пра гэгхарн Татен отодвигался на второе, побочное, место. Впрочем, как бы то на было, об этом никто не узнает.
А ещё следом за кузенами шли ещё два брата, искусственные люди, Сим и Кен, имеющими номера «двадцать восемь» и «двадцать девять». Они были из опытной партии киборгов, имевших облик андроидов, не отличимых от обычных людей. Было изготовлено тридцать особей, двадцать шесть из которых составили команду глобального звездолёта, отправленного в Глубокий Поиск, куда-то на противоположный конец Империи. Они должны были прожить длинную жизнь, в тысячелетия и вернутся с обретёнными знаниями, как живут иномиряне. Организмы этих искусственных людей имели изменённую генетическую программу, а некоторые важные органы были продублированы, как в биологических тканях, так и в кристаллических микросхемах. Это делало их более развитыми и должно увеличить их память, как вместилище новых знаний.
Из опытной партии Гал Орфис решил придержать для себя четверых, реанимировав одного из них, получившего имя Эд, а номер которого был «двадцать семь». Этот биокиборг стал телохранителем Орфиса и его непременным спутником, и даже «тенью». Он владел разными умениями и мог превосходно сделать многое. В конце концов Гал Орфис пожертвовал своей «тенью», но зато тот уничтожил Эпперли, прибывшего в Мемфис, чтобы совершить здесь страшное преступление. Вот только не успели выяснить, какое именно, потому как преступник был казнён задолго до конца следствия, ибо события не терпели промедлений. Вполне могло быть так, что Эпперли надо было уничтожить ещё раньше, но вся информация о нём тщательно скрывалась теми, кто этой информацией заведовал.
Двое из этой партии «сверхлюдей» и составили вторую половину их экспедиции. Если бы можно было высказывать своё мнение, то барон оф Траскон предпочёл бы отправиться без этого дополнительного сопровождения. Кто их знает, что именно приказал сделать им Орфис, который осведомлён был о многом, о чём Траск даже не догадывался. Мотивации его ожиданий барон знать не мог и потому решил опасаться этих двух «братьев».
Роли для всех барон Траск оф Траскон прописал сразу. Он, как руководитель всей экспедиции, а также как человек, который осведомлён более прочих о всей проблеме и о Замке, двигался в авангарде группы, чтобы встретить и оценить любую опасность до того, как она явственно проявится. За ним шёл его двоюродный брат Джеф, который всё более проявлял беспокойство и лихорадочно озирался по сторонам, не выпуская из рук крепкого посоха, заканчивавшегося крюком, каким можно подцепить вещь, а то и ногу врага, если случится сражение. Арьергард прикрывали искусственные люди, за номерами «28» и «29», которые демонстрировали завидную степень спокойствия. Можно было не сомневаться в их надёжности и готовности действовать, какая угроза их не ожидает.
Довольно быстро все они прошли коридорами Замка и очутились в подземелье, где их сопровождал нарастающий ветер, что давил и толкал их в спины, заставляя двигаться всё быстрее. Так как это отвечало их намерениям, Траскон и не пытался ветру сопротивляться, вспомнив лишь, как сложно приходилось ему в те, прошлые разы. Тогда он лишь чудом успевал остановиться, чтобы не быть сброшенным в провал, который, с каждым разом становился только обширнее, ибо края его разрушались.
-- Джозеф, -- закричал барон, повернув голову и глядя в расширившиеся зрачки кузена, так как ветер принял уже силу урагана и ревел рассерженным басом, -- ты меня слышишь7
Вместо ответа Джозеф кивнул, часто сглатывая. Они так до сих пор ещё и не говорили, с тех пор, как попали в это пространство.
-- Сейчас мы будем прыгать. Доверься мне и будь готов к неожиданностям. Помни, что я тебя прикрываю …
Он ещё что-то хотел сказать, ободряющее, но порыв ветра уже столкнул его с края и он полетел вниз, обнимая сам себя руками, прижимая к себе оружие и сумку со снаряжением. Краем глаза успел заметить, что следом за ним сорвался ещё комок, а это значило, что Джозеф поверил ему и прыгнул в провал сам. Удовлетворённый, он закрыл глаза и сосредоточился на себе самом.
Когда-то, давным давно, Старый Занзани обучил его выходу сознания за границы бренного тела и этот приём Траск практиковал не раз, и не два, удивляя врагов. Наш разум лишён такого важного органа, как глаза, но взамен зрению обладает иными рецепторами, которые позволяют оценивать ситуацию. Можно лежать неподвижной куклой и одновременно проводить быструю рекогносцировку местности, чтобы потом внезапно подняться на ноги и действовать решительно, быстро и – что совсем немаловажно – успешно.
В этот раз такого у него не получилось. Должно быть по той причине, что тело стремительно падало вниз и разум всё время позиционировал себя сам относительно своего вместилища. Конечно, совершенно точно, существовали методы более дальнего отрыва от своего сосуда, но Траск не мог совершать столь тонких манипуляций «на ходу». Оставалось немного подождать, ибо любое падение когда-то заканчивается, рано или поздно.
Все эти попытки вырваться из тела разумом дали ощущения мелькающих мимо него ярусов чего-то там, словно он находился в большой шахте лифта и успевал заметить разные этажи, что мелькали по мере полёта тела. Полёта вниз.
Казалось бы, масса тела нарастает соответственно скорости падения и расстояния до того места, где падение заканчивается. В этом роковом месте и выясняется, насколько тело может выдержать свой многократно возросший вес. Обычно всё заканчивается переломами костной системы и многочисленными разрывами внутренних органов, что влечёт, зачастую, и гибель этого неудачливого субъекта.
Но эти утверждения верны для физического объекта, тогда как ментальный живёт по законам иного свойства. Но всё равно удовольствия от окончания падения Траск не испытал, разве что удовлетворение, что наконец-то всё движется к финалу. Теперь только от них зависит, чем всё закончится.
Всё-таки он потерял сознание и пришёл в себя распростёртым на полу большого захламлённого помещения, который наполняли вещи, затянутые сюда сквозняком, соединяющим эти два «пространства» - Замка, наверху, и полной неизвестности здесь, внизу.
Траск помог подняться на ноги брату и они направились в сторону, прозевав момент, когда здесь же появилась парочка искусственных спутников, приданных им в усиление от Орфиса. Вспомнил барон про них, лишь когда услыхал шаги позади, повернул голову, а там уже были они – Кен с Симом, двигались следом, невозмутимые и спокойные, словно для них это всё – досадная обыденность.
На спутниках своих зацикливаться никак не стоило, потому как всё внимание барон сосредотачивал на окружающем его пространстве. Теперь они очутились в той самой «Преисподней», где находился и Император. Всего и делов-то было – найти его. А что делать дальше?
Не стоит ломать голову над тем, до чего они ещё не дошли. Надо было отправляться на поиски. Чем быстрее они обнаружат Пра гэгхарн Татена, тем раньше начнут решать этот последний вопрос. Надо было надеяться, что по их общему состоянию медики догадаются и начнут вытаскивать своих пациентов из лабиринтов подсознания.
На планете Зан, которую, в результате преступной социальной политике, тоже имелась своя «Преисподняя». Жители этого военного мира устроили себе бесконечную войну, нарыли множество укрытий и укреплений, но это им нисколько не помогло. Они так и сгинули, успев осмыслить, что проиграли. Уже потом, много после их гибели, на Зан прибыли викинги пространства, куда их загнали преследователи со стороны Имперского Флота. Викинги попали в подземный город Шеолу, откуда с большим трудом выбрались, столкнувшись с воинами- занзани, которые, и после собственной смерти, были готовы вести войну и дальше, положив жизни  на алтарь своего Божества, имя которому была – Война …
Занзани хорошо приготовились. Их тоннели тянулись на многие километры, а выходы на поверхность были тщательно замаскированы. Но здесь коридоры были ещё более монументальны, сводчатые перекрытия виднелись высоко над головой, но ширина коридоров была изменчивой. Они то были достаточно велики, что вместить гравитанки, то стены сближались настолько, что человек протискивался между ними с трудом. Траску казалось, что в этих местах предусмотрены страшные ловушки, когда стены начинают сближаться, сдавливаемые мощными механизмами. Тогда того, кто здесь окажется, может просто раздавить. Это ощущение отдавалось в голове щемящим чувством опасности. Впрочем, это чувство присутствовало здесь перманентно.
 Джеф скрипел зубами и обхватывал голову обеими руками. Ему приходилось тяжелее, ибо если Траск попал сюда сознательно и знал, что ему здесь надо, то Джозеф был болен, когда здесь очутился и всё, что здесь происходило, было для него тяжело вдвойне. Но «братья» Сим и Кен по прежнему демонстрировали полное спокойствие и готовы были шагать вперёд, не обращая внимание на невидимые глазу очаги психического воздействия.
Временами Траску казалось, что кто-то их преследует. Он отчётливо слышал шаги, останавливался и клал чуткие пальцы на рукоять своего меча, но всякий раз его ощущения оказывались ложными, а шаги могли быть ударами пульса, которые отдавались на барабанной перепонке, которые обострённая чувствительность воспринимала шагами.
-- Траск, -- спросил барон Джозеф, который сначала сторонился своего родственника и даже старался не смотреть ему в глаза, но на которого подействовало напряжение обстановки и он решился на общение, -- что происходит? Где это мы? Ведь это … это не Мардук?
Ну конечно же, с тех пор, как заговор был открыт и Траск оф Траскон, с помощью своих нифльхеймских друзей и сил имперской полиции разогнал остатки Легиона порядка, Джозеф погрузился в пучину безумия и перестал чего-либо осознавать. Те редкие минуты, когда его сознание частично прояснялись, не позволяли полностью слиться с реальностями. То есть для него ничего не было, с тех давно прошедших минут, когда он должен был взорвать главную ядерную энергетическую станцию Большого Вавилона. Наверное, он решил, что они бродят по закоулкам промышленной зоны их мира, но не узнавал здесь ничего.
-- Нет, Джеф, это не Мардук. Это совсем … другое место.
-- Что же мы здесь делаем?
-- Исправляем ошибки, Джо …
-- Чьи … ошибки?
Голос Джозефа внезапно осип. Он понял, что это как-то связано с его преступлениями, но всё-таки задал вопрос.
-- Чужие ошибки, Джеф, и даже преступления.
Кузен весь сник и перестал смотреть Траску в лицо и тому захотелось поддержать брата. Да, тот натворил немало злых дел, но ведь в нём были и хорошие задатки. Он просто попал в руки преступника и организатора Сусаноо, а тот сумел подавить его личность и волю, сделал своим послушным оружием. Даже опытный медик Купер Лорес, врач с превосходной репутацией заявлял, что воля Джозефа полностью подавлена и напичкана несколькими мощными пси-блоками, которые должны были убить Джефа, и убили бы, если б не расторопность Траскона.
-- Мы находимся здесь, Джеф, чтобы спасти Императора. Он попал в беду и в наших силах оказать ему помощь. Это реальный шанс исправить многие из ошибок, которые ты, или мы, понаделали. Я знаю, насколько тобой управлял Занзани. Он и меня пытался использовать, но я не захотел с ним сотрудничать и тогда он переключился на тебя.               
Джозеф мог бы многое рассказать, как он сотрудничал со старым интриганом, который делал вид, что скоро рассыплется от времени, а сам был ещё полон сил, и мог ещё многое сделать, но посчитал выгоднее, если всё будет проделано чужими руками. В результате Такэхай Сусаноо бесследно пропал, а Джозеф оф Траскон … должен был погибнуть в центре ядерного Апокалипсиса. Лишь ловкость его брата помешала сотвориться гекатомбе, в которой могли бы погибнуть десятки и сотни миллионов вавилонцев и гостей Мардука.
-- Давай, ни кисни, братец, -- толкнул его в бок кулаком Траск, -- нам ещё предстоит многое сделать и очень постараться, чтобы уцелеть …
Эта фраза привлекла внимание Джефа, и он нахмурился, а потом увидел парочку искусственных людей, похожих друг на друга, как близнецы.
-- А это ещё кто?
-- Наши с тобой товарищи. Наша «козырная карта», которую некоторые ловкачи пристраивают в рукаве, а мы вот взяли их с собой …
Барон всеми силами пытался как-то растормошить сникшего Джефа. Тот был сильным противником и опытным бойцом. Надо было дать время прийти ему в себя. И хорошо, чтобы эти процессы не затягивались, потому что неизвестно, когда на них посыплются неприятности, а то, что они обязательно будут, можно было не сомневаться. На ходу Траск начал рассказывать Джозефу, с какой целью они сюда засланы, и что им придётся сделать. Джеф кивал, то глядя на плиты мостовой, то посматривая искоса на кузена. На биокиборгов он почти не обратил внимания. Да те и не стояли на месте, а пока братья разговаривали, ушли вперёд, куда тянулся длинный коридор со стенами из грубо обработанного камня.
Создавалось впечатление, что они всё ещё находились в том же самом Замке, только опустились на чудовищно низкий уровень. Но это было не так, хотя бы по той понятной причине, что связи не было, ни с бароном, ни с компетентной бригадой в научном центре, которые отслеживали каждый их шаг, до того провала, в который они – никак не минуешь – опустились.
Но, с другой стороны, тоннель, которым они двигались, имел внешнее декоративное исполнение в точно таком же виде, что и подземелья Замка. Это были крупные камни, скрепленные намертво друг с другом глиной и цементным раствором с применением каких-то искусственных присадок, которые делали раствор крепким, как гранит. Впрочем, иногда это была просто имитация, а в стенах искусно скрывались проходы, а в полу или на сводчатом потолке – ловушки, откуда могли посыпаться тяжёлые мраморные многогранные блоки, или в полу открывались воистину бездонные колодцы. Конечно, не столь масштабные, как тот, посредством которого они проникли сюда, в «Преисподнюю».
Через каждые десять метров в креплениях стены был вставлен факел, который горел и излучал свет, похожий на плазменный клубок, который клубился и трепетал, временами испуская снопы искр. По крайней мере, этого освещения вполне здесь хватало, но и кроме него здесь светились сами стены, покрытые, местами, отвратительного вида плёнкой, которая походила на плесень, которая порой начиналась вздуваться большими пузырями. От их вида делалось тревожно на душе.
-- Что ты там говорил про Императора? – Спросил у Траска Джозеф, не отрывая взгляда он «племени», которой были покрыты бугристые стены тоннеля.
-- Пра гэгхарн Татен находится где-то здесь. Нашей задачей является цель найти его и вытащить.
-- Куда? – Спросил Джеф.
А в самом деле, что будет, если они наткнутся на Императора? Что им делать в этом случае? Об этом как-то не заходил разговор. Цель была – найти и растормошить его. Должно быть Гал Орфис был уверен, что если сознание Татена освободится, то и «Преисподняя» исчезнет. А вдруг она исчезнет вместе с ними со всеми. За исключением, разве что, Императора. Так что не факт …
-- Мы вернёмся обратно, в ту точку, в которой здесь появились, -- заявил внезапно один из искусственных «близнецов». – Туда мы обязаны доставить Императора.
-- Но как мы найдём дорогу обратно? – Плаксиво спросил Джозеф, который временами «выпадал из реальности», но возвращался обратно.
-- Я хорошо ориентируюсь в пространстве, -- объявил второй из «братьев», -- и могу всех провести по тем местам, которые мы посетим.
Барон тоже мог это сделать, но он предпочёл промолчать об этой своей замечательной способности. В конце концов, для этого к ним и приставил этих двоих «одинаковых с лица», а свои возможности он не будет без необходимости демонстрировать.         
Они отправились дальше. Коридоры этого мегалитического лабиринта не были одинаковы. Одни имели вид сводчатых галерей, другие были узки, как щели, и там можно было двигаться лишь боком, а массивный человек, или облачённый в доспехи, рисковал там застрять и беспомощно дёргаться, сдавливаемый каменными стенами. Барон не удивился бы, если узнал, что стены временами становятся чуть уже, или чуть шире. Казалось бы, ничего особенного, но не для человека, который застрял между массивных плит.
Почему-то коридоры имели различное сечение. Чаще встречались привычные, квадратные, но они могли быть вытянуты по вертикали, те самые, к примеру, щелевые, сложнее было, когда они были растянуты по горизонтали и надо было двигаться на карачках, а то и ползком, но можно было выстроиться цепью, или флангом, ширина коридора это вполне допускала. Ещё были круглые и овальные трубы, а то и удивительного сечения, напоминающего многолучевые шестерёнки. Это было неудобно и непонятно, зачем так было строить. Разве что эти галереи предназначались для движения сложных технических агрегатов, выполнявших какую-то непостижимую работу.
Всё здесь было непонятно и запутанно в высшей степени. И, где-то здесь, бродил Пра гэгхарн Татен, которого надо было каким-то образом отыскать. Но сначала необходимо было вычислить логику его передвижений, что могло облегчить его нахождение.
Сначала Траск шёл самым первым, а за ним держался Джеф. Следовавшие позади Сим и Кен временами менялись местами, а порой арьергард их маленького отряда прикрывал всего один из биокиборгов, тогда как второй отправлялся исследовать одно из ответвлений. Пропадали они на непродолжительное время и скоро догоняли экспедицию. Траск хотел было возразить, а потом решил, что это будет лишним, ибо оба синтетических человека старались как можно лучше выполнить задачу, которую поставил перед ними Гал Орфис, и они это сделают. Всякие неожиданности могут начаться позднее, когда Император будет найден и как-то возращён к привычному состоянию. Вот тогда надо будет держать ухо востро. Хорошо бы к тому времени как-то договориться в Джозефом, чтобы держаться друг друга и надеяться на помощь и взаимовыручку. А до тех пор можно положиться и на этих двоих парней.
Внезапно они вышли из тоннеля, которым следовали, и очутились в большом протяжённом зале, заставленным какими-то агрегатами, в дырчатых кожухах, которые бодро гудели и выполняли какую-то свою работу. Это было похоже на линию сборки чего-то там, но видно ничего не было, ибо линию прикрывали со всех сторон защитные конструкции, а по внешнему облику агрегатов ничего понять было нельзя, ибо понятного обозначения на них не было. Похоже, всё здесь было автоматизировано и не требовало присутствия человека, или кто здесь обслуживает подобные линии.
Участники экспедиции, испытывая понятное всем любопытство, подошли ближе, разглядывая эту цепь технических установок, соединённых чьей-то мыслью в единое целое. Получилось так, что ближе всех к технологической линии оказался Джеф. Траскон попытался даже потрогать один из станков руками, но это привело к неожиданному результату. Стоило только руке коснуться кожуха, как тот раздвинулся на сегменты, которые задрались кверху, словно агрегат вырастил себе уродливые крылья, чтобы попытаться взлететь. А из недр старка, до того надёжно укрытых, выдвинулись несколько манипуляторов и вцепились в руки и тело Джозефа, который тут же испуганно завопил и начал дёргаться, пытаясь вырваться из весьма жёстких «объятий». Под сводами начало перекатываться эхо, меняя до полной неузнаваемости тембры криков. Казалось, что к крикам одного несчастного присоединились жалобные голоса ещё доброго десятка пленников.
Уже потом, когда опасность миновала Сим и Кен обошли весь зал, пытаясь отыскать ещё кого-то, но никого не нашли, хотя следы присутствия ими были найдены. Но это было несколько позже, а пока все вцепились в Джозефа, которого манипуляторы подняли в воздух и потащили внутрь агрегата, кожух которого был готов снова закрыться. Барон вцепился в ноги брата и обнял их, цепляясь за что-то неподвижное, а оба искусственных человека начали крушить манипуляторы какими-то приспособлениями, которые обнаружились в их теле, неотличимом от обычного человеческого.
Половина «захватов» была оторвана, срезана, распилена, пока оставшиеся не отпустились сами и не втянулись обратно внутрь «станка», который мигом прикрыл свои «крылья» и не начал снова гудеть, продолжая заниматься тем, что выполнял, до того, как к нему не подошёл столь необдуманно Джозеф оф Траскон.
Пока Траск успокаивал бившегося в истерике кузена, который продолжал отбиваться, но уже от прикосновений своего родственника, отказываясь уразуметь, что опасности миновали, Кен, вместе с Симом, отправился обследовать зал. Вдруг и правда здесь найдётся кто ещё. Конечно же, в первую очередь их интересовал сам Император, но можно было помочь и другим, которые могли что-то знать о местонахождении Татена. Следы того, что кто-то здесь проходил, они нашли, но никого живого не оказалось. Крики оказались порождением эха, с весьма странными звуковыми эффектами.
По просьбам Джозефа отсюда решили убраться как можно быстрее. Так как зал был осмотрен, пусть и недостаточно тщательно, они отправились дальше. Джо иногда вздыхал и часто оглядывался.
-- Странное дело, -- заявил он, -- мы здесь уже довольно давно, а есть не хочется.
-- Ничего странного, -- ответил барон. – Хотя мы и путешествуем здесь, но за нами присматривают там, в том числе и подкармливают, по мере необходимости. А за тобой, мой любезный кузен, наблюдает твой персональный медик, Купер Лорес, который, должно быть, в данный момент держит тебя за руку и слушает наполняемость пульса.
Джозеф посмотрел на запястье и потёр его. Никакого Купера рядом не было, а вот память о металлических захватах была свежа. Даже синяки на коже проступили, от прикосновений манипуляторов. Траск подумал, что Джеф может не знать об их истинном положении и попробовал объяснить.
-- Мы здесь как бы не на самом деле. То есть на самом, но весьма условно и частично. В данный момент наши тела, физические тела, находятся в смотровом зале имперского научного центра и за нами, то есть ними, присматривают научные светила, пытаясь предположить, что же с нами здесь происходит.
-- Но я же, -- не хотел верить Джеф, -- весь здесь, вон он я.
Джозеф сжал кулаки и потряс ими, а потом попрыгал на месте, прислушиваясь ко своим ощущениям. Ему казалось, что всё происходит с ним, как обычно.
-- Это всё наши органы восприятия мира, -- объяснял ему Траск. – На самом деле наш разум отделён от тела и помещён в вымышленный, искусственно созданный кем-то мир. До нас сюда помещали ещё несколько человек …
-- И что с ними сталось? – С подозрением осведомился Джеф, заметив, что Траск замешкался с продолжением рассказа.
-- Они … они не справились с полученной им миссией. И … и погибли.
-- То есть в этом, вымышленном мире, погибнуть можно по-настоящему? – Уточнил Джеф, задумавшись о чём-то своём.
-- Да, здесь замешаны технологии, каких в Империи ещё нет. Помнишь, Джозеф, как ты подарил Императору перстень для погружения в игровой мир?
-- Это был не я, -- побледнел Джеф. – Этот перстень мне дал Занзани и попросил его передать в Мемфис, как образец нового поколения развлечений.
-- А откуда его взял Занзани? Не мог же он сам его изготовить …
-- Нет, конечно, но Занзани меня не посвящал в свои замыслы … Как-то он обмолвился, что имеет связь с бассами, которые ранее хозяйничали в Галактике, но потом куда-то ушли. Сусаноо сказал, что кто-то остался и они следят за нами, чтобы вмешаться в нужный момент. Быть может …
-- Ты думаешь, что они подумали, что нужный момент уже наступил?
-- Не знаю, он как-то действовал на меня и я не совсем осознавал, что происходит. Извини, Траск, но я не всегда был собой …
Джозеф как-то скуксился и отошёл в сторону. Траск вздохнул. Он давно подозревал, что с Джозефом не всё чисто. Но сам он так ничего и не сказал. И не скажет, в своём физическом состоянии. Это сейчас, когда они находятся в метафизической форме, можно поговорить «по душам», в буквальном смысле слова.
-- Там, впереди кто-то находится …
Это вернулся Кен, который вместе со своим «братом» начал исследовать тоннели, которые выходили в этот «машинный зал». Сообщив это, он тут же направился обратно. Джозеф тут же позабыл все свои беды и бросился за ним. Траск не отставал от него. На ходу он оглянулся и бросил последний взгляд назад. Показалось ему или это была такая игра теней, что создалось впечатление, что из-за цепочки агрегатов за ними кто-то наблюдает, умело используя для укрытия установки, продолжавшие урчать и сотрясаться.
-- Там, неподалёку, -- на ходу Кен рассказывал, жестикулируя руками, непохожий на себя, обычно невозмутимого. – Я сначала подумал, что мне кажется, но это … Сейчас увидите сами.
Они это действительно скоро увидели. Силуэт человека находился у самой стены, словно человек присел отдохнуть, опустившись на корточки. Вот только человек этот … мерцал. То есть он был, потом становился прозрачным, а затем исчезал, но лишь на какой-то миг, а потом снова появлялся.
К тому времени, как участники группы добрались до него, человек этот их заметил и поднялся на ноги, встав в полный рост. Одет он был в комбинезон, похожий на такие же, в какие были одеты люди, сопровождавшие барона. Да и лицо его было знакомо Траску.
-- Стэммерс? Паули?
-- Да, -- голос был тоже «плавающий». Он менял свой тембр и пропадал, когда исчезал его хозяин. – А вы, должно быть, новая поисковая партия?
-- Да, -- подтвердил Траск. Джеф стоял с ним рядом, задевая его плечом, и Траск чувствовал, что временами Джозефа сотрясает мелкая дрожь. Неужели он так боится этого человека, ставшего призраком?
-- Насколько я понимаю, вы только что вышли из зала с «костоломкой».
-- Костоломка? – Переспросил барон.
-- Эта чёртова машина, что плетёт здесь пространство, но не упускает возможности и схватить любого, кто окажется в поле её доступности. Тогда ему очень не повезёт. Я знаю по меньшей мере двоих, которых перемололи, а потом восстановили обратно, но они сделались куклами, которыми управляли те, кто запустил эту машину. Держитесь от неё подальше.
Джозеф глухо вскрикнул и внезапно сорвался с места. Он двигался настолько быстро, как никогда ранее и тут же исчез впереди. Факелы давали достаточно света, но он постоянно менялся и оттого всё впереди, да и позади, было заполнено призрачными тенями, в которых Джеф моментально затерялся.
-- Что это с ним? – Удивился Паули, но Траск уже устремился следом за двоюродным братом. Стэммерс ещё что-то кричал ему вслед, но барон не слушал испытателя. Кажется, тот пытался предупредить их, что там, впереди, будет … будет … но что будет, Траск уже не мог разобрать, ибо спешил, переходя на всё более быстрый бег. Но Джефа он догнать не мог.
+ + +
-- Что это с ним? – Озабоченно спросил у профессора Орфис. Очередное светило науки внимательно разглядывал параметры записей. Казалось, что все приборы сошли с ума и начали показывать невость что. Тело на стенде, опутанное проводами от датчиков, сотрясалось нервными конвульсиями.
-- Не знаю, -- пожал плечами профессор, -- могу только предполагать. Он там что-то увидел или с чем-то столкнулся. Но они двигаются группой и имеют возможность помогать друг другу. Так что, надеюсь, в скором времени всё стабилизируется. Мы разрабатываем графический анализатор, который, соединённый с мнемоскопом, даст нам возможность, хотя бы приблизительную, видеть то, что видят наши испытатели.
-- Почему раньше не разработали? – Сварливо спросил Гал Орфис у профессора, но тот тяжело вздохнул, и лишь после этого посмотрел руководителю Службы безопасности Империи в глаза.
-- А вы представляете себе, насколько это сложно – сделать картинку того, что видят наши испытатели. Ведь они находятся совсем в другой реальности, параметры которой не совпадают с нашим пространством. И нам необходимо пересчитать все погрешности, чтобы удалить их влияние и лишь после этого можно на что-то надеяться. Поверьте, мы делаем невозможное. Фактически этого сделать нельзя, ибо этого нет … но мы делаем и, кажется, что-то у нас получается.
-- Нельзя ли начать вести запись картинки, как вы это называете, до того, как пройдёт полная настройка? Быть может, от этого зависят жизни наших людей.
-- Мы всё понимаем, господин адмирал, и стараемся, делаем выше наших обычных возможностей, как я уже говорил. Записи уже ведутся, но пока что они … ничего не значат.
+ + +
Должно быть Джеф свернул в другой тоннель. На пути было несколько развилок и где-то, на одной из них, Траск ошибся. Результатом стало то, что он не нашёл Джозефа. Тот пропал, исчез, растворился в хитросплетениях галерей. Траск надеялся, что различная форма переходов поможет ему ориентироваться, но, как оказалось, расчёты не всегда оправдывают ожидания.
Плохо было то, что отстал и Кен, который задержался возле призрака Стэммерса Паули, дожидаясь появления своего напарника Сима, его «близнеца». Тот исследовал близлежащие тоннели и где-то там задерживался. Потому и Кен не торопился, что боялся уйти далеко от своего товарища. Вблизи они могли поддерживать ментальную связь друг с другом, но на больших расстояниях, а особенно в тоннелях различного сечения та связь переставала функционировать и вовсе.
Траск оф Траскон двигался теперь в одиночестве, временами издавая крик, надеясь, что услышит ответ. И – действительно – скоро ему ответили. Но ответили совсем с другой стороны, откуда барон не ожидал ничего услышать. Он даже остановился в нерешительности. Вряд ли это Кен или Сим. Они не могли настолько сильно опередить его. Да и ответный зов ни в малейшей степени не напоминал голоса его кузена, даже учитывая то, что акустические свойства здешних тоннелей имели весьма странные пертурбации. Нот, это, определённо, был кто-то чужой.
Но может это был Император? Собственно говоря, именно на его поиски и отправилась вся их компания. Просто они настроились на долгие поиски, но ведь не обязательно они должны так затянуться. Почему им не найти Пра гэгхарн Татена уже сейчас? Если это отзывается он, то барон имеет возможность направить свои стопы в ту сторону и … И? Всё равно надо было что-то делать, и Траск отправился на зов.
Кричали явно в соседнем зале, довольно обширном, если принимать в расчёт эхо, отголоски которого доносились до барона. Надо было лишь пройти по тоннелю, похожему на трубу, круглую, но с незначительным расширением в средней её части. Траск не придал значение её форме, ибо спешил на зов. Почему-то он решил, что сейчас встретит своего высочайшего покровителя.
Вы будете смеяться, но на ходу Траск уже составлял речь, которой он встретит своего повелителя. Слова эти должны были вместить в себя многое и настроить Императора на благосклонное к своему спасителю настроение. Так себя настраивал Траск. Так должно было быть. Но так не было.
Зато появился ветер. Сначала он был незаметным и почти что ласковым, но становился всё сильнее. Одновременно в центре трубы, где она незначительно расширялась, начал светиться воздух, собираясь в радужный шар.
Траск оф Траскон остановился, и ветер сразу сделался плотным и сердитым, уцепив его за комбинезон, подталкивая в спину, потащил в наливающемуся радужным сиянием шару. «Это же молния, шаровая молния»! Траск попытался развернуться, но не было возможности противостоять напору. Он закричал и …
На него налетел исполин, схватил, весьма бесцеремонно, в охапку и потащил назад. Траск от неожиданности начал было трепыхаться, но сразу же сообразил, что это не нападение на него, а такой вариант поддержки. Ему пришли на помощь! Радоваться надо, а не ворчать.
Исполин умудрялся противостоять порывам ветра, которые всё возрастали. Но атлет применял какие-то крючья, какими цеплялся за выступы в стенах. И делал это он настолько ловко, что сумел выползти из трубы сам, и вытащил Траска. Сделал он это столь вовремя, потому как уже в следующий миг пурпурный шар, который вращался с ошеломляющей скоростью, взорвался и выпустил из себя массу обжигающего пламени, которое заполнило всё пространство предательской трубы. Поток пламени скользнул совсем рядом и Траск спиной почувствовал его жар. Новейшей конструкции комбинезон защитил его от ожогов, которые непременно покрыли бы большую часть спины и ног.
-- Ты зачем полез в «огнебойку» в период её созревания? – Зарычал атлет, встряхнув барона, словно тот был не взрослым человеком, а несмышлёным и непослушным дитятей.
-- Я ничего здесь ещё не знаю и шёл на крик, -- ответил Траск, глядя на своего спасителя.
Теперь, когда опасность миновала, он мог его разглядеть подробней. Там, в трубе, он показался ему великаном, чуть меньше ётуна из Утгарда. Теперь было видно, что это обычный человек, просто довольно высокого роста и мощного сложения. Это мог быть профессиональный спортсмен или приверженец системы физического развития тела, когда разными способами наращивали мышечную массу и увеличивали физические параметры. Правда, позднее это сказывалось на здоровье и изнашивало организм раньше времени, но фанатичные пользователи не хотели на этом останавливаться. Они устраивали свои праздники и состязания.
-- Ты, верно, -- продолжал расспрашивать его атлет, -- из новой поисковой экспедиции?
-- Да, -- согласился с ним барон, который уже понял, что встретил одного из своих предшественников, тела которых оставались в медицинском боксе научного центра, тогда как клон разума продолжал бродить по лабиринтам «Преисподней». – Мы прибыли несколько часов назад.
-- Мы? – Переспросил атлет. – Ты не один? А где твои товарищи?
-- Мы … потеряли друг друга, -- признался Траск. – Оказались в каком-то огромном зале, где наткнулись на действующую производственную линию непонятного назначения. Один из моих людей … его внезапно чуть туда не затянуло. Мы бежали оттуда и вот …
-- Понятно, -- кивнул головой атлет. – Туда все попадают. Я сам видел, как эта штука «переработала» моего товарища. Я ничего не успел сделать. Его затащило внутрь, а в следующий миг его уже не стало. Говорят, что эта установка каким-то образом поддерживает мир «Преисподней». Мне объясняли, но мне эти слова ни о чём не говорят … не убеждают … Да мне эти пояснения и без надобности. Надо держаться от неё подальше. Это я понял. А объяснения, они только засоряют рассудок, мешают находить нужное и быстрое решение. Здесь, понимаешь, надо ухо держать востро и успеть разглядеть опасность до того, как она станет по настоящему фатальной. Я это понял раньше других, тех, кто пытался разобраться в сути опасностей, как явления. Хочешь, я познакомлю тебя с одним из тех, кто не уцелел?
Атлет много говорил, а мускулы его играли и было видно, что он нравится сам себе, демонстрируя свою силу, выносливость и самость. Он научился выживать в тех местах, где другие проигрывали. Барон вгляделся ему в лицо. Похоже, что это …
-- Хоорн? Ба Хоорн, специалист по выживанию?
-- Ты меня знаешь? – Улыбнулся атлет. – Должно быть я у вас там, на верху, хожу в легендах?
Поразительное дело. Там, в медицинском боксе, тело спецназовца не было таким впечатляющим, как здесь. Там Ба Хоорн уже истощился и высох, но здесь … это было поразительно и требовало размышлений.
-- Знаешь, парень, я сопровождал целую команду умников из Академии. Они там набрали у себя группу. Наверное, перебрали всех, кто у них был под рукой. Набрали почти целое отделение. Я таким когда-то командовал. Но у меня-то, в отличии от них, были настоящие парни. Вот они бы сделали здесь многое. А эти, умники, они ведь все сгинули, один за другим, потому что всё пытались понять, что здесь да как. Вместо того, чтобы бить и бежать. Вот как я. Что с ними стало, я могу тебе показать. Хочешь?
Барон хотел, и не сколько даже увидеть очередного «призрака» и даже пообщаться с ним, как вообще начать что-то делать. Этот хвастливый человек начал раздражать его, своей ли многословностью или преувеличенным самомнением, не так уж и важно. Может быть там, впереди, он узнает что-то действительно важное, а потом можно будет отправиться на поиски товарищей, который навряд ли находятся где-то далеко.
За то время, что он находился здесь, Ба Хоорн научился ориентироваться в этом удивительном мире, о чём с гордостью заявил своему новому спутнику.
-- Я не знаю, кто здесь всё устроил и зачем, но сделано всё с умом и на совесть. Я не стану останавливаться на опасностях, в конце концов их немало и в нашем общем мире, но всякого рода частности здесь продуманы. Скажем, ты очень спешишь и тебе надо перебраться на другой конец этого лабиринта. Туда можно тащиться несколько дней, переходя из одного тоннеля в другой, а можно в «дальнобойку» и сразу оказаться на противоположной стороне. Случалось, конечно, и промахиваться, но … не беда. Всегда можно найти другую «дальнобойку» и попасть туда, куда нацеливаешься. Я тебе покажу, приятель.
Как барон понял, «дальнобойкой» Хоорн называл особый тоннель с эффектом телепортации, где пространство для какой-то надобности было собрано в жгут и имелось возможность сокращения пути. К слову сказать, этот феномен порой встречается и в повседневной жизни и механизм его мало изучен, по причине большой редкости, но сама идея такого перемещения появилось именно по причине наличия такого физического парадокса.
Ба Хоорн о чём-то хвастливо рассказывал, двигаясь впереди. Из одной галереи в другую он переходил не задумываясь. Для него это всё было обыденностью. Этот мир сделался для него домом, в котором порой случаются разного рода странности, но он от этого не перестаёт быть вашим домом, который вы принимаете таким, каким он есть.
Тоннель «дальнобойки» если и отличался от других, то только тем, что стены его были покрыты изморозью, да внутри его стлалась дымка. Когда они углубились в туман, Траск вдруг почувствовал, что в груди трепыхнулось сердце и словно бы остановилось, но потом снова начало биться, в ушах давануло, вот и всё. Проводник снисходительно пояснил, что они уже там.
Как спецназовец определяет, что они очутились в другом месте, владетель Мардука не понимал. Для него эти тоннели были одинаковы, хотя и разнились по форме и сечению. Быть может потом, когда он освоимся в этом месте, барон и сам научится ориентироваться в мире «Преисподней» не хуже, вот только ему не хочется, чтобы это «потом» наступило. В смысле, он не собирался оставаться здесь столь долго.
Сделав несколько шагов, барон внезапно остановился. Его голову посетила мысль, о которой он до сих пор как-то не подумал, хотя это надо было сделать. Отправившись сюда, он удалялся от того места, где пути его разошлись с товарищами, оставшимися на противоположной стороне лабиринта. А надо было всего лишь попросить Ба найти хотя бы Джефа, который до сих пор ещё не оправился от пси-блоков, установленных в его голове проклятым маньяком Сусаноо. Бедный Джозеф только начал выходить из состояния глубочайшей подавленности, но само его окружение в этом месте, оно слишком сложно.
-- Что же ты остановился? – Хоорн вернулся к нему и заглядывал сейчас в лицо. – Случилось что?
-- Мои товарищи, -- признался Траск, -- они остались там …
-- И – что? – Весьма безразлично махнул рукой спецназовец. – Мы скоро вернёмся назад. Ничего с ними за это время не случится. Они будут искать тебя, а скорей всего сначала будут совещаться. Пока то да сё, мы успеем вернуться. Раз уж мы оказались здесь, то пойдём.
Действительно, останавливаться на полпути было ещё более глупым, чем решение куда-то отправиться с этим болтуном, похожим на статую спортсмена. Наверное Ба Хоорн устал находиться в одиночестве, потому как всё время что-то говорил своему новому товарищу, чем начинал раздражать Траска, пока ещё немного, но это было лишь начало.
-- Когда я попал сюда в первый раз, -- рассказывал атлет, не останавливая своего движения, -- то боялся, точнее – опасался каждого движения. Это было, я потом в этом разобрался, влиянием установок, какие мне дали ребята из моей команды, те самые умники. Они знали, что это «Преисподняя», и что она переполнена всякими опасностями. Они ждали этих опасностей и своим нетерпением притягивали их к себе. Один за другим, они остались все здесь, и тогда я решил, что – всё. А потом мне стало всё равно, что со мной будет. Но время шло, и ничего не происходило. И тогда я догадался, что если ты не ждёшь подвоха, то неприятности не льнут к тебе. И я отправился в путь, чтобы проверить свою теорию. Я прошёл всю «Преисподнюю» из конца в конец, опустился на нижний уровень и прошёл его тоже. И – ничего со мной не произошло. Тогда я понял, что этот мир принял меня и согласился с моим правом на существование здесь. С тех пор я и брожу. Здесь много интересного. Да, кстати сказать, вот мы и пришли.
Сначала Траск оф Траскон не слушал его хвастливой болтовни, но когда услышал, что здесь несколько уровней, стал прислушиваться. Всё-таки спецназовец научился здесь выживать и вписался в здешнюю реальность, за что имел право на уважение и на дельный совет.
Эта сторона лабиринта отличалась от той, где был барон и его товарищи. Те тоннели и галереи были явно искусственного происхождения и носили следы труда, в виде плит, которыми был выложен пол, или каменные блоки, коими выложили стены. Здесь же всё носило признаки естественности, то есть пещеры и ходы были проделаны силами Природы. Во всяком случае, так это выглядело. Стены были неровными, а со сводов свисали «сосульки» сталактитов, которые временами оборачивались массивными оплывшими колоннами. Ба Хоорн привёл его в зал, где этих сталактитов было довольно много. Атлет подвёл его к одному, странной непривычной формы.
Далеко не с первого взгляда барон наконец понял, что этот «сталактит» имеет явно человеческую форму. А когда это понял, сразу же и разглядел, что это – окаменевшее тело, покрытое слоем извести. Ба Хоорн обошёл вокруг него.
-- Не правда ли, похоже, что он простоял здесь тыщу лет, а может и больше. Я так и подумал, если бы не присутствовал сам в том момент, когда он соединился с камнем. Это было страшно и удивительно, видеть, как человек, твой спутник, обращается в статую. Знаешь, приятель, иногда он со мной разговаривает. Можешь поговорить с ним сам. Его зовут Хочи. Хочи, поговори с нами!
Барон сделал движение, чтобы протереть глаза. Невероятное дело. Губы статуи шевельнулись, она пыталась и в самом деле что-то сказать. Ба Хоорн широко улыбнулся.
-- Вот видишь, я не соврал тебе. Ладно, ты хотел вернуться назад. Пойдём, я покажу тебе обратный путь.
Траск промолчал, сжимая губы. Или он неправильно растолковал слова «статуи», либо это существо призывало его не доверять спутнику. Почему он так быстро увёл его прочь из сталактитового зала? На всякий случай Траск сделал вид, что не разобрал невнятных слов. Но решил приглядываться к Ба Хоорну, который уж слишком вольготно чувствовал себя в «Преисподней».            
-- Как получилось так, -- осторожно спросил он у спецназовца, -- что все твои спутники погибли, а ты сам не пострадал никак? Ты знаешь этому объяснения?
-- Не в моих привычках задумываться, -- тут же ответил атлет. – Я просто живу. Если ты начинаешь размышлять, то у тебя появляются сомнения в своих силах и ты даёшь слабину. А это уже наполовину – проигрыш и гибель. Я умею выживать. Я умею заставить себя адаптироваться в любом месте, преобразить его под себя, заставить стать союзником. Так было снаружи. Оказалось, что так можно существовать и здесь. Мне сказали, что это – «Преисподняя», пусть кем-то придуманная, но очень опасная. Я сумел сделать её своим союзником. Это – преступление?
«Это – переход на сторону противника», -- подумал барон, но вслух ничего говорить не стал, лишь хмыкнул, что можно было расшифровать по всякому. Ба Хоорн, это человек, который умеет найти для себя выгоду. Пусть и этот ответ он растолкует как оценку его талантов. Пусть думает, что его встреченный им исследователь заискивает перед ветераном, который уверенно чувствует себя в пространстве этого мира и мог быть взять под свою опеку новичка, который ищет защиту.
-- Ты здесь один? – Равнодушно спросил Траск, двигаясь за атлетом.
-- Был один, а сейчас нас уже двое. Скоро к нам присоединятся и твои спутники. Теперь, когда я буду с вами, вам можно не опасаться ловушек, которых здесь и в самом деле очень много. Я вычислил и нашёл их все, а также научился обходить их стороной, без всякой опасности. Вы только держитесь меня и всё будет в порядке.
Походило на то, что Ба Хоорну смертельно надоело бродить здесь в гордом одиночестве и он очень рад, что встретил кого-то. Теперь он будет делать всё, что собрать вокруг себя больше народу, который будет слушать его распоряжения и приказы. Ба Хоорн возглавит всю группу. Так это выглядело. А что будет дальше?
-- А Император?
-- Что – Император?
Ба Хоорн переспросил, не останавливаясь. Здесь была не Империя, это была совсем другая территория, территория «Преисподней», где место Ба Хоорна, возможно, было главнее, чем какого-то там Пра гэгхарн Татена. Именно это можно было прочитать в поведении спецназовца. Барон решил сделать вид, что ничего не понимает.
-- Ну, как же. Нас ведь послали сюда специально, что мы разыскали Императора, а ты говоришь, что всё здесь изучил. А как же тогда Император?
-- Видел я Императора, -- неохотно признался атлет.
-- Он жив?! – Искренне обрадовался Траск. – Где он?! Ты мне покажешь?
-- Могу проводить туда, -- пожал плечами атлет, -- только зря ты радуешься. Он не захотел со мной разговаривать. Вряд ли он будет говорить и с тобой. Он полностью погрузился в себя, в размышления. Там, на нижнем ярусе, всё немного другое. Я стараюсь туда не заглядывать. Там обитают какие-то непонятные создания. Может быть это они всё здесь устроили таким образом? Не знаю, но я бы туда не ходил.
-- Проводи меня, Ба, -- взял атлета за плечо барон и спецназовец удивился. Только что найденный им новичок заискивал перед ним, практически признал главенство Хоорна, а сейчас вдруг говорил таким тоном, что отказать ему было нельзя. Да и пальцы новичка столь глубоко погрузились в тело спецназовца, словно оно было слеплено из мягкой глины, а не наполнялось мускулатурой, не уступающей по крепости стали. Ба Хоорн посчитал, что лучше удовлетворить просьбу пришельца, чем начать с ним пререкаться. Пусть тот лично убедится в бессмысленности общения с Императором.
-- Хорошо, -- медленно ответил Ба Хоорн, осторожно освобождая из захвата пальцев плечо, -- я проведу, ног не гарантирую, что это тебя обрадует. Мы отправимся прямо сейчас, а потом сразу и вернёмся. Там, внизу, гораздо хуже и опаснее, чем здесь. Это я тебе говорю, тот, кто умеет выживать, на самых неведомых дорожках, самого удивительного мира, какой только можно себе представить в бреду …
Ба Хоорн отправился в путь, временами поглядывая через плечо на спутника, словно проверяя, не передумал ли тот. Если до этого, утомлённый затянувшимся одиночеством, он много говорил, то сейчас шёл молча, должно быть озадаченный непредсказуемостью гостя. Сам он, человек весьма недалёкий действовал и размышлял по несложным схемам и предполагал, что и все прочие живут ровно так же. Должно быть его мнение о правильности своих жизненных позиций подстегнула быстрая гибель всех его высокообразованных товарищей по экспедиции. Все они сгинули, со всеми своими умениями, теориями и запредельным образованием, а он, умеющий выжить, остался в гордом одиночестве и тем доказал свою правоту. А потом пришёл этот непонятный человек, который потребовал его отвезти к Императору.
Все вехи сомнений отчётливо читались в глазах «проводника», и барон принял вид спесивый и насупленный. Ба Хоорн повздыхал, но протестовать или давать советы относительно своего разумения больше не решался. Вам нужен Пра Татен? Скоро вы его получите …
О том, что есть имеется какой-то «нижний ярус» Траск оф Траскон не знал. Его об этом не предупреждали. Скорей всего ни Гал Орфис, ни кто другой из учёной бригады этого не знали и сами, ведь никто из испытателей и поисков назад так и не вернулся. В лаборатории лишь наблюдали, как испытуемые гибли, один за другим, и строили догадки, пытаясь создать теорию на основании логических заключений.
Они переходили из тоннеля в тоннель, из одного зала в другой. Всё-таки мир «Преисподней» был довольно объёмистым. Освещение из факелов осталось позади, а здесь её роль исполняли какие-то кристаллы, которые свисали со сводов, или плесень, дававшая мерцающий свет. Ба Хоорн на ходу предупредил, что к ней лучше не приближаться, что она живая и может упасть на голову, а потом обернуться вокруг тела, которое в скором времени переварит и растворит в себе, как в кислотной ванне. Траск после этого рассказа удвоил осторожность.
Теперь он уже жалел, что потребовал от спецназовца вести его сразу на встречу с Пра Татеном. Конечно же, сначала надо было собрать всю группу в полном составе и уже тогда идти на встречу. Это был порыв, радость от вести, что можно всё сделать быстро, а потом начать процедуру возвращения, которая была довольно сложной.
 Обдумывая свои действия, Траск замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Ушедший вперёд спецназовец обернулся и нетерпеливо махнул рукой.
-- Что же ты, приятель. Нам сюда. Мы, собственно говоря, уже пришли.
Это был очередной провал в пещерном зале, обложенный невысоким бортиком из плоских камней. Кто-то постарался сделать ограждение, чтобы защитить тех, кто будет здесь проходить. Интересно, кто это сделал? Вряд ли это инициатива Хоорна.
-- Как это работает? – Спросил Траск у здешнего «старожила». Ба Хоорн наморщил лоб и глянул вниз.
-- Как работает? Да просто. Шагнул туда и ты – уже там. А обратно вернуться совсем несложно. Встанешь на то место, куда приземлишься, и поднимешься сюда. Это вроде лифта. Не похоже, но работает. Что его заставляет срабатывать, я не знаю, да это мне и неинтересно. Самое главное, что получается.
Траск ещё раз заглянул вниз и нерешительно оглянулся. Теперь он ясно понимал, что поторопился. Не стоит оставлять здесь Джозефа, который столь остро пережил едва не случившееся с ним несчастье, да и помощь биокиборгов будет очень даже не лишней. Надо найти своих людей и после этого попробовать спуститься вниз.
Тем временем Ба Хоорн наблюдал за пришельцем, который явно демонстрировал трусость, не решаясь воспользоваться спуском. Спецназовец снисходительно глянул на него.
-- Здесь всё просто. Надо только сделать один шаг. Опасности нет. Я побывал там … раза два … или три. Я покажу тебе, где находится Император. Ты сам убедишься, что он не хочет ни с кем общаться и мы отправимся обратно. Всё просто.
-- Пожалуй я сначала разыщу своих товарищей …
-- Так ты и в самом деле боишься?
Только что спецназовец был готов признать силу гостя, а теперь в нём снова проснулись и спесь, и желание был неоспоримым лидером, и злость на себя самого, что продемонстрировал готовность признать силу гостя, как оказалось, ничем не подкреплённую. И Ба Хоорн решился. Он схватил пришельца и сам шагнул в провал, держа его в объятиях. Пусть гость знает, что хозяином здесь был и останется он, Хоорн.
+ + +
-- Что с ними со всеми происходит?!
Гал Орфис в очередной раз наступал на бледного медика, который возглавлял дежурную смену. Академик, руководитель научного центра, Кристиан гор Эксилибур, не явился на вызов Орфиса. Не пришли и некоторые другие медики, ссылаясь на нездоровье. Это подействовало на Гала крайне раздражающе. Они ведь сами медики, светила и корифеи, так чего же они пеняют …
-- Я не могу знать. Такое и раньше случалось. Их сознание реагирует на то, что происходит с ними там, внизу. Мы можем только стимулировать их периферийные нервные системы, поддерживать силы, корректировать процессы энергообмена. И ещё … я просто устал.
На коммуникаторе замигал сигнал. Орфис в раздражении нажал на кнопку, в квадрате голографического объёма появилось лицо Купера Лореса. Приехавший с Трасконами медик, который наблюдал за Джозефом, собирался вернуться домой, возбуждённый от событий, которые развивались в Мемфисе, несмотря на все меры, которые ввели здесь строгими приказами, которым сановникам совсем не нравилось подчиняться и они находили сотни способов, чтобы обходить запреты. В таких условиях меры карантина не срабатывали и распространение болезни всё расширялось. Лорес решился выбраться отсюда и просил у Орфиса разрешение на выезд. Адмирал всё тянул и медик становился всё настырней.
Вот и теперь, Орфис собирался гаркнуть на надоедливого доктора, а потом вдруг сообразил, что от медика может получить какой-то совет. И он пригласил Купера войти в помещение медицинского бокса, которое столь строго охранялось.
Когда двери распахнулись, Орфис продолжал разглядывать показания датчиков и не посмотрел на вошедшего. Но потом дежурный медик закричал,  и адмирал оглянулся. Купер всё-таки умудрился от кого-то заразиться и глаза его были налиты кровью. Он сжал кулаки, оскалил зубы и кинулся к адмиралу. Стоявший здесь же на страже охранник ринулся ему наперерез, а адмирал принялся нащупывать дрожащими руками чехол с импульсным излучателем и не мог его найти, позабыв, что сам распорядился запретить проносить сюда энергетическое оружие …


Глава 8. Что нам несёт наше будущее?   
Хорошо или плохо, когда в государстве введён порядок единомыслия? Желающих отстаивать ту или иную точку зрения набирается столько, что сложно выслушать всех, чтобы прийти к действительно верному решению, которое устроит большинство. Государство, а точнее – люди, которые олицетворяют собой данное государство, берут на себя ответственность решения, а потом создают ситуацию, когда большинство начинает верить, что это они приняли это самое решение, а государство их при этом поддерживает и защищает от сил, которые изначально были против и потому признаны экстремистами и террористами. Вот так, и не иначе …
Киану Клаузе, в прошлом инженер, а ныне бежавший из-под стражи смертник взял на себя ответственность доставить инопланетного исполнителя высшей квалификации в стан своих товарищей по борьбе с ненавистным режимом. Когда-то Клаузе всё в жизни устраивало, или почти всё, но потом он как-то сошёлся с группой, которая открыла ему глаза, сколько в его жизни несправедливостей, на которые раньше он не обращал внимания, считая их досадным недоразумением, не стоящим внимания. Оказывается, кто-то всё замечает и ставит целью своей жизни борьбу с несправедливостями. Случилось так, что Клаузе дал себя увлечь по этому пути, а когда начал задумываться, так ли уж правы те его новые товарищи, что говорят с таким пафосом и картинно закатывают глаза, но позволяют другим выполнять всю «грязную работу», предпочитая заниматься чистой теорией.
Кто был прав, так и осталось не выясненным, да уже и не было смысла это выяснять. Клаузе слишком далеко влез в борьбу и назад пути не было. А потом его схватили костоломы из полицейского спецназа. Было следствие и Киану что-то пришлось рассказать. Предательство? Попробовали бы вы сами оказаться на его месте, когда относительно вас применяют изощрённые методики допросов всех возможных степеней убедительности.
Да, он кое-что поведал следователям, но на полный контакт не пошёл и – как следствие – был приговорён к казни. Таких, как он был немало и всех их, большинство, заставили поверить в собственную ничтожность. Это и помогло им смириться с уготованной им участью. Да, впереди у них ничего не было, но, вместе с этим, закончились и все мучения, через которые им пришлось пройти. Они даже сами ждали исполнения, как последней ступени в их борьбе.
Но – случилось чудо, и надо было как-то, на ходу, перестраиваться, чтобы вытащить, самих себя, из могилы, с которой они уже смирились. Ни сам Клаузе, ни его товарищи по борьбе, прошедшие сквозь все этапы следствия, не сделали бы того, что сотворил инопланетник, который сделал неожиданно и быстро и тем поразил, выбил из колеи, ведущей на кладбище. Большинство из освобождённых смертников осознали всё гораздо позднее, а до этого действовали автоматом.
Именно Симменс заставил Клаузе действовать, вернул его к жизни, осознанной жизни, дал ему какую-то цель. И у цели было имя – Самюэль Симменс, человек, который может вести борьбу на самом действенном уровне. Единственное, что требовалось от Клаузе, так это доставить новичка к своим, представить его, дать рекомендации, и тогда их борьба с государством, возможно, перейдёт на новые рубежи. Особенно если окажется, а почему бы и нет, что у инопланетника есть товарищи, которые тоже могли бы поучаствовать в их противостоянии …
Дальше Киану Клаузе не решался задумываться в одиночку, ибо это слишком ответственно – предполагать будущее, которое, возможно, станет настоящим. При твоём деятельном участии, а значит ответственность за последствия этого настоящего придётся разделить и тебе. Как вам такой расклад?    
Кроме Киану и Самюэля в группе бежавших приговорённых было ещё четыре участника. Остальные как-то незаметно рассеялись. Наверное, нахождение в тюремной камере и жёсткий физический и психологический прессинг рассеяли их уверенность в дальнейшей последовательной борьбе. Наверное, осудить их в праве тот, кто прошёл сам через нечто подобное и сохранил силу духа. Во всяком случае, их сегодняшние товарищи сделали вид, что не заметили этого малодушия товарищей. Борьба, это прерогатива по настоящему сильных людей.
После своего действия Сэм впал в апатию. Он не ожидал он себя самого такого. Это было похоже на сон или отрывок из остросюжетного фильма. Но чтобы этот быстрый киллер был он сам, это никак не укладывалось у него в голове и разрушало картину мира. Но, должно быть, в методиках имперского учёного Кирилла Костина имелись какие-то защищающие психологические блоки, потому как апатия послужила противовесом обрушению своего привычного я и помогла пережить этот психологический шок. Он убил этих солдат, но действовал в положении отчаяния и в попытках спастись. Так он убеждал самого себя, тогда как его новые товарищи были уверены, что дело имеют с профессионалом и надеялись, что им ещё пригодятся его умения и навыки. Этот человек был их пропуском обратно, в свою организацию. С ним их простят и забудут о подозрениях, не записался ли кто в предатели, ведь они все вместе были в тот момент, когда погибли все солдаты конвоя. В истории противостояния это был первый такой случай.
Были власти к такому исходу не готовы, или сюда вмешался какой иной случай, но только беглецы счастливо миновали все заградительные меры, которые были введены полицией после того, как выяснилось, что казнь не состоялась по случаю массового побега. Потом всё как-то сошло на «нет» и больше об этом не заговаривалось. Наверное, власть не захотела демонстрировать, что террористы оказались на деле настоящими бойцами и даже убийцами.
Если на Мардуке главный город, он же и столица, супермегаполис Большой Вавилон вместил в себя большую часть народонаселения этого довольно заурядного мира, то та же тенденция наблюдалась и в других населённых мирах империи. Города всё разрастались и поглощали основную часть людей, которые считали для себя удобным пользоваться всеми благами цивилизации, а в мегаполисах к этому располагало всё. Постепенно создалась тенденция переселяться в мегаполисы и жители их считали себя элитой, которые обуздали и подчинили себе удачу, тогда как все прочие, жители городов маленьких или работники сельскохозяйственных посёлков, по умолчанию, сделались гражданами второго сорта.
Такая фактология сделалось характерной едва ли не для всех миров Империи, за исключением таких отсталых провинциальных миров, где мегаполисов не было вовсе, как на Нифльхейме. Хорошо это или плохо, не нам решать, но создался некоторого рода антагонизм, которым умело пользовались силы оппозиционные, если не сказать большего.
Как только беглецы, команду над которыми принял на себя опытный подпольщик Киану Клаузе, добрались до ближайшего городишки, как бывший инженер уже нашёл парочку сочувствующих лиц, затем обзавёлся коммуникатором, а скоро за ними прибыл старенький гравифургон, в котором перевозили скот. Беглецы залезли в пропахший силосом и навозом, но чистый внутри отсек и тут же заснули, утомлённые всеми событиями этого бесконечного дня. Вместе с товарищами спал и Сэм Симменс, секретарь руководителя мардукской миссии Януша Чижевского, и видел сны, в которых он не покидал своего привычного дома.
+ + +
Видел похожие сны и сам Чижевски. В отличии от бедолаги Симменса проживал он во вполне привычных условиях, то есть в аккуратном коттедже, в окружении полудесятка молчаливых плечистых работников, которые изображали из себя кто садовника, кто подсобника, кто водителя, кто смотрителя, но ясно было, что основным их занятием была принадлежность к органам правопорядка, к отряду спецназначения.
Януш Чижевски проводил свои дни в досадном безделии, то загорая, то купаясь в небольшом бассейне с функцией «морской волны», когда особые гидравлические устройства создавали эффект присутствия морского рассерженного пространства. Должно быть здесь проживал некий экстремал, любитель подобного рода развлечений. Сначала Януш чурался такого времяпровождения, а потом втянулся и научился стоять на доске на самом верху океанской волны, в полный рост, балансируя раскиданными в стороны руками.
Из всех развлечений у него был разве что этот бассейн, да ещё начавший надоедать голографический куб, по которому крутили бесконечные однообразные боевики. Иногда к нему заглядывал капитан внутренней защиты Курт Клайдерманн, который по прежнему курировал проект «Чижевски», судя по всему. Нравилось это самому Клайдерманну, или нет, понять было нельзя, потому как он всегда имел вид одинаковый и чуть искусственно- напускной, словно надевал его непосредственно перед визитом в коттедж.
-- Господин капитан, -- терпеливо, но с нотками усталости в голосе, спрашивал его Янек, -- как там мои люди?
-- Как только что-то изменится, -- каждый раз сообщал ему старший инспектор, -- я вам сразу же непременно сообщу. А пока лучше расскажите-ка мне …
И дальше начинались расспросы. Курт Клайдерманн оказался человеком в высшей степени любопытным, который досконально хочет разобраться в тех ситуациях, что разыгрываются в данную минуту на Мардуке. Может быть в ближайшем будущем Клайдерманн рассчитывал занять пост консула или атташе в Большом Вавилоне, чтобы представлять на Мардуке Клайв и защищать там его интересы. Отказать ему Ян не видел причины и рассказывал, вспоминая всякие детали, о которых было позабыл, но в ходе расспросов  взял да и вспомнил. Это позволяло бороться со скукой и повышало его шансы завоевать доверие. В конце концов Мардук не находился в конфликте с Клайвом, а о настоящих секретах Чижевски, конечно же, помалкивал.
-- Как там мои люди? – В очередной раз спросил Чижевски явившегося к нему старшего инспектора, но в этот раз тот не отмахнулся, а молчал, отведя глаза в сторону и глядя в пространство, словно там мог находиться ответ на простой и даже банальный вопрос. Янек стразу же понял, что за время отсутствия Клайдерманна начали происходить некие события.
-- За других я до сих пор не могу сказать ничего определённого, -- после паузы заговорил капитан, -- но ваш Симменс … он перешёл к действиям. Он обязался, как я вам уже сообщал, сотрудничать с нами. Таким образом он должен доказать свою к нам лояльность, что должно компенсировать его попытку сопротивления, при задержании.
-- Парень просто растерялся, -- не выдержал Чижевски, хотя всё это они уже не раз выясняли, -- вот и схватился за излучатель. К тому же никто не пострадал от его крайне неуклюжих попыток. Вы сами говорили.
-- Да, говорил, гм-м, не буду оспаривать. Но это было тогда. Сейчас он тоже оказал сопротивление. И сейчас пострадавшие есть.
-- Постойте, -- качнулся к собеседнику барон и даже схватил того за рукав, но сразу же отпустил, -- вы должны рассказать мне, что произошло с Сэмом. Где он?
-- Расскажу, гм-м, -- тянул старший инспектор, -- да, я расскажу, но это никак не уменьшит количество жертв, никак не уменьшит.
Потемнев лицом и сжав зубы так, что позднее они начали ныть, Януш выслушал удивительную историю, как его секретарь, которого до сих пор интересовала лишь «бумажная» работа, то есть связанная с документацией, вдруг изъявил желание сотрудничать со следственным аппаратом. Он даже прошёл какие-то там курсы ускоренной подготовки. Чему его там обучали и что внушали, надо ещё разбираться, но Самюэль уничтожил, в одиночку, весь конвой охранников и освободил группу террористов, с которыми исчез в неизвестном направлении. Таким образом в руках у властей Клайва оставался, из первоначального состава мардукской миссии, один только её руководитель, который несёт, сами понимаете, всю ответственность за своих людей, которые, разными путями, попали в ряды противоправительственных организаций.
-- Но … -- Чижевски испытывал мучительное чувство бессилия, когда ничего от тебя не зависит, но ты всё равно за всё отвечаешь. – Как же так?
-- Посмотрим, что будет происходить дальше, -- сухо ответил ему Клайдерманн, по прежнему не глядя в глаза. – Симменс собирается как-то помочь своим коллегам и товарищам. Посмотрим, что у него получится на этом поприще …      
-- Я говорил вам, что против вашей затеи с Симменсом. Он не такой человек, чтобы … Вы понимаете, что он может погибнуть, а ваши цели, завязанные на него, развалятся? Если уж хотите, чтобы всё разрешилось … я готов в этом участвовать, но оставьте Сэма … я вас умоляю …
-- Боюсь, что об этом говорить уже поздно, -- вздохнул Клайдерманн, деланно или на самом деле сочувствуя Янушу, -- партия начала разыгрываться. Мы постараемся держаться в стороне, насколько это будет возможно. Пусть ваш Симменс освободит своих и ваших коллег … Мы закроем глаза на то, что вы удалитесь с нашего мира. Если, конечно, не произойдёт дополнительных эксцессов, в которых будут замазаны ваши люди. Тогда мы возьмём свои обязательства назад. Сами понимаете …
-- Подождите, -- взмолился Чижевски, миссия которого разваливалась буквально на глазах, -- давайте рассуждать непредвзято. Давайте найдём какие-то точки соприкосновения!
-- Давайте, -- согласился капитан внутренней стражи. – Мы готовы принять во внимание ваши предложения. А чтобы они выглядели действительно искренними, хочу предложить вам подписать некоторые документы о доверительном сотрудничестве …
+ + +
Время от времени Хай Стелл появлялся в Квесте, где он курировал группу, которая занималась поисками влияния на Клайв извне. Дело было серьёзное и на редкость трудное. Приходилось пользоваться глобальной компьютерной сетью для анализа деятельности. Среди участников «Противостояния» не оказалось достаточного количества специалистов. То есть тех, кто может много и страстно говорить, создавая настроение, было достаточно, имелись люди и для выполнения акций протеста, но вот для скрупулёзной исследовательской работы исполнителей не было. Те, кто взялся за эту затею, кроме энтузиазма и каких-то начальных знаний, больше и не было. То есть они имели все шансы свою работу провалить и навести на себя, попутно, внимание спецслужб, которые были теперь очень внимательны и эксцессов, самого разного рода, ожидали.
Вот сейчас Стелл остро пожалел, что рядом с ним не было Омо, которая в подобного рода технологиях ориентировалась, «как рыба в воде», то есть пребывала в своей стихии. Кое-что мог сделать и  Григ Шин и Хай Стелл, но каждый в их группе занимался своим делом, то есть тем, что у него получалось лучше, чем у остальных. Делом Стелла было проведение силовых акций и использование технического «шпионского» оборудования. У него был компактный коммуникатор с функциями «потайного присутствия», то есть его было весьма сложно отследить. Были и несколько поисковых программ, которыми он поделился с подпольщиками из «Противостояния». Они сумели ввести в сети особые вирусы, которые создали «ищеек», поисковых программ, натасканных на  присутствие инопланетных учёных миссий на Клайве. Программы- «ищейки» процеживали все сведения, связанные с наукой, а Стелл проводил с подпольщиками беседы, на которых преподавал то, что могло им пригодиться. Ребята и девушки внимали ему, разинув рты. Будем надеяться, что кое-что они уяснят. От этого зависела их жизнь и – немного – жизнь самого Стелла.    
Всем этим Хай занимался в ожидании, когда же его новые товарищи найдут подходы к законспирировавшим боевым ячейкам «Свист-деструкторов». Чем дальше он занимался этим делом, тем больше понимал, что все эти террористические организации не более, чем фикция, и служат они для отвлечения внимания народа Клайва от чего-то более глобального, более опасного, с чем сотрудничали власти Клайва.
Выходило, что этот секрет был как-то связан с технологиями биоэнергетической системы Клайва, с её мутировавшим обслуживающим персоналом, для чего на Клайв были затеяны поставки ультрадейтерия. Откуда, спросите вы? Нет, вы спрашивать не будете, потому как уже догадывайтесь сами. Ну конечно же, эти радиоактивные материалы тайно поставлялись с Нифльхейма, а в здешних лабораториях с минералами работали имперские учёные, которые были задействованы в особом секретном проекте.
В каком?!
Именно на этом месте компьютерные программы- «ищейки» обломали себе зубы, то есть были уничтожены, а в окрестностях того «исследовательского центра», который организовал для своих молодых местных коллег Хай Стелл, появились незнакомые люди, которые вели себя совершенно незаметно, то есть весьма профессионально.
Только такой высокий специалист, как Стелл, мог обратить внимание на их появление, и то по той простой причине, что втайне готовился к их появлению. Если интуиция его не подводило, и они нащупали верный путь, то должны явиться те, кому станет интересно чужое любопытство.
Пожалуй, спасло Стелла и его ребят то, что действовали они хотя и по правилам, которые им внушил имперский спецназовец, но весьма дилетантски и явившиеся по «их души» люди это осознавали, потому особо и не шифровались. Это и позволило Стеллу уловить их присутствие.
Так как Хай к этому подспудно готовился, он тут же разослал своих людей как можно дальше, а сам затаился, заставив противника форсировать события. Сам он применил экранирующий кокон защиты, что позволило ему выбраться из заблокированной неприятелем зоны.
Любой другой человек, окажись он на его месте, удирал бы прочь, что называется – без задних ног, но Хай Стелл уселся на верхушке пригорка, скрестив ноги таким образом, что стопы его легли на противоположные колени и опёрся руками на них, ладонями вверх. Это поза именуется «лотосом», в честь одноимённого цветка, носителя различного рода символов, и позволяет наиболее удобным образом связываться с вихрями космической энергии, что пронизывают пространство. Подготовленный человек может сколь угодно долго находиться в этой позе, пребывания в состоянии Гармонии и получая все необходимые для приторможённых функций организма энергии. Впрочем, если это состояние затягивается на чрезмерные промежутки времени, то такой гармонизированный человек рискует растворить свои сознание и душу в пространстве, а тело, со временем, мумифицируется.
Впрочем, эти опасения важны для человека, который ищет гармонии в пространстве, тогда как Хай Стелл, профессионал в высшем понимании этого слова, имел в жизни цели и обязательства, чтобы сделать Нирвану определяющей над собой. Он просто созерцал, как суетятся спецагенты правительственных организаций, которые обшаривают небольшую усадьбу, находившуюся в парковой зоне вне территории городского поселения, и где «команда» Стелла, преимущественно студенты учебных заведений Высшей Ступени, решала задачи, которые могли бы спасти Клайв, а в перспективе – и всю Империю, от сил, ведущих непонятную и хитросплетённую политику.      
Суета продолжалась, надо отметить, весьма краткий промежуток времени, а потом, убедившись, что в усадьбе никого нет, люди расселись в гравитанки и унеслись прочь, а на месте осталась небольшая группа дознавателей, которые начали скрупулёзно собирать всякие мелочи, которые позволят создать полную картину всего здесь происходящего.
Лишь после этого Хай сошёл с места и отправился в поселение, где у него имелся знакомый человек, доставившего его до соседнего населённого пункта, откуда, на рейсовом флайере, Стелл направил свой путь в столицу. Именно здесь он отсиживался всякий раз, когда возникала опасность.
Если где и можно надёжно спрятаться многоопытному человеку, то это не в самом запутанном тайнике, до которого легко, или не очень легко, но возможно добраться людям заинтересованным и подготовленным. Гораздо проще таиться в переполненном другими людьми городе. Столица любого мира подойдёт для этого самым наилучшим образом. Где, как не именно здесь, можно до бесконечности сохранять собственное инкогнито, если задаться такой целью. Хай Стелл именно это и проделал. К тому же, при техническом оснащении мегаполиса, именно здесь удобней всего получать. И безопасно получать, любую необходимую информацию, распорядиться которой ты можешь в меру своей подготовленности и решимости. А всего-то и делов было нужно, так это найти пару людей из «Противостояния», которые перешлют его по цепочке дальше, туда, где в курсе его затеи связаться со «Свист-деструкторами», которые уже начали понимать, что в одиночку они свою кампанию совершенно точно проиграют.
+ + +
Стан террористов Самюэль Симменс представлял себе то в обширной подземной пещере, находившейся где-то глубоко под поверхностью, или в давно брошенном городе, где боевики оттачивают своё искусство разрушений, взрывая одно старое здание за другим, занимая для отдыха какой-нибудь бывший отель, где можно найти для утехи что угодно. Так ему подсказывала фантазия, так это показывалось в голографических фильмах. Насколько это близко к реальности, такими вопросами он как-то не задавался.
Теперь, когда он и в самом деле оказался в лагере «свистунов», он мог проверить, насколько были оправданы его предположения, но только теперь это его ни в малейшей степени не интересовало.
Участники боевой группы нашли убежище на одном из заброшенных заводов, где имелся свой источник электрообеспечения, а также имелась связь с внешним миром, по локальной сети.
Киану Клаузе познакомил Симменса со своими товарищами, которые руководили группой. Остальные «свистуны» находились в других помещениях, но они не очень-то интересовали мардукца. К тому же его вывело из равновесие то, с какой лёгкостью он расправился с конвоирами. Такого он даже не мог себе представить. Он слушал, как Клаузе рассказывал о его работе и воспринимал её так, словно говорили о ком-то постороннем, то есть был равнодушен и меланхоличен. На него поглядывали с уважением, а он думал, как бы не растянуться здесь же, у всех на глазах, в позорном обмороке.
Когда боевики заговорили о его товарищах, Сэм навострил уши. Оказалось, что он и в самом деле попал к той группе, которая захватила его товарищей. С Сэнди Греем даже можно было встретиться, а вот его приятель Фокс оказался болен. Симменс что-то отвечал, не всегда в попад, а потом высказал желание поспать, после чего был намерен поговорить с обоими из своих друзей.
Ему предоставили отдельное помещение, пусть и небольшое и плохо обставленное, но серые цементные стены были закрыты брезентом, а в углу стоял объёмистый надувной матрас, чрезвычайно удобное ложе, после тюремного жёсткого топчана, прикрытого тощеньким матом.
Скинув куртку, Симменс завалился на матрас и сразу же уснул, донельзя вымотанный последними событиями, центральным местом в которых было жестокое убийство конвоиров, совершённых его собственными руками, привыкшими ко клавиатуре печатных компьютерных устройств, а не к кинжалами, бомбам или излучателям.
Снилась ему, как назло, всякая мерзость, то тюремные одиночки, то расстрел его и всей компании заключённых, или ещё какие действия, связанные с насилием. Каким образом во всех этих сновидениях были завязаны пси-программы, вложенные специалистами в его голову, но наверняка что-то здесь и было, потому как его готовили к убийствам и он это подспудно ощущал.
Следующий день Симменс «отлёживался», то есть пытался привыкнуть к тому, что сделался убийцей, что было весьма нелегко. Остальные люди, которые находились в этом полузаброшенном месте, относились к его томлениям с пониманием. Да, для них он был убийцей, но убийцей своим, то есть как бы хорошим. Не надо забывать, что все участники боевых групп «Свист-деструкторов» сами перешли условную грань Закона и теперь оценивали действительность иначе, чем среднестатистические граждане Империи. И в этом «кривом» мире убийцы могли иметь знак «плюс». Являются же своеобразными убийцами воинские формирования и прекрасно себя чувствуют.
К вечеру второго дня меланхолия Сэма начала рассеиваться. Не надо забывать, что он был всё же молодым человеком и большую часть жизни провёл в местах, далёких от настоящего упадка и деградации, от всего того, что внушает пессимизм, отвращение к жизни и человеконенавистничество. Для себя он решил, что был ввергнут в вынужденные обстоятельства и совершил то, к чему его принудили чрезвычайные обстоятельства и люди, которых он более никогда не увидит. Закончив миссию на Клайве, они покинут этот мир противоречий и вернутся на Мардук, где Сэм сделается прежним, а весь негатив похоронит в глубине души, забудет навсегда о смерти и насилии, будет вести жизнь настолько правильную и послушную законам и правилам общества, насколько это вообще возможно и применительно к действительности.
Решив так, он быстро пошёл на поправку, то есть стал проявлять заинтересованность, что вылилось в первую очередь в съеденном двойном обеде, а затем он отправился на прогулку, чтобы осмотреть то место, куда его препроводила судьба и человек, её олицетворяющий, то есть Киану Клаузе, который был чрезвычайно доволен, что его протеже перестал чураться кого-либо из его компании. Он сам вызвался проводить Самюэля и показать ему всё, с чем он пожелает ознакомиться.
Остальные «свист-деструкторы» отнеслись с лёгким недоверием к восторженным рассказам Клаузе о подвигах чужемирца, как тот в одиночку расправился с подготовленными солдатами, а их командиру голыми руками открутил голову. Тот Симменс, которого они наблюдали, никак не мог быть ужасным киллером, но когда Сэм переполнился энергией и расправил плечи, уже начали сомневаться, мол, чего только в нашей жизни не случается, тем более если в деле замешан пришелец с Мардука, едва не ставшего сердцем заговора против Императора.
Промзона, к которой относился и сам брошенный завод и прилегающая к нему местность, был удалён от города, до которого вела ветка монорельсовой дороги, по которой вывозилась готовая продукция. Со временем такие крупные производства сделались не нужны, потому как они трудно проходили стадию модернизации и появились более мобильные цеха с самыми передовыми технологиями. А старые заводы были оставлены со всем устаревшим оборудованием. Кое-что было вывезено, но большей частью осталось на месте. Должно быть, это всё собирались сделать позднее, но, как это зачастую бывает, всё не «доходили руки», а потом появились другие срочные надобности и завод оставили, какой он есть.
Временами сюда забирались разного рода бродяги и прикидывали свои шансы на проживание здесь. Но человеческая природа такова, что редко находятся такие оригиналы, что согласны выстраивать свою жизнь вдали от людских поселений, где всегда можно прожить или чем-то поживиться. Иное дело люди идейные. Ради своих внутренних убеждений, они согласны претерпевать самые удручающие лишения, и, ценой больших усилий, устраивают свою жизнь, создавая свои поселения. То есть они тоже действуют сообща, пусть и выстраивая свои уклады по иным принципам.
На заброшенном заводе был выстроен если не город, то посёлок с неплохой технической инфраструктурой. Такое случилось по той причине, что среди групп боевиков было достаточное количество людей образованных и умеющих создавать материальные ценности. То есть нашлись специалисты, которые починили часть оборудования, пусть и устаревшего, но ещё годного для работы. Кроме производственных мощностей, здесь оставались и социальные объекты, на базе которых и был отстроен посёлок.
Переходя из цеха в цех, Симменс знакомился с людьми и их домами, мастерскими и даже посетил больницу, где увидел, к радости и сожалению, своего приятеля, которого искренне считал своим другом. Это был Люк Фокс, но не тот, которого он помнил, шутник и весельчак, готовый отправиться с ним в дансинг-холл, или казино, в зависимости от настроения. Этот Фокс, которого он увидел, был совсем другой, потемневший лицом и исхудавший до неузнаваемости. Он обрадовался при виде Сэма и попытался подняться с кровати, но тут же бессильно откинулся и протянул к другу руки.
-- О, Сэмми … Сэмми …
Больше Люк не смог ничего сказать и из глаз его заструились слёзы. С большим трудом Симменс сам удержался от рыданий, обнял Фокса и прижал его лёгкое тельце к себе. Это был совсем другой человек, отличный от того Фокса, каким он его помнил всегда.
-- Что с ним произошло? – Симменс покосился на Клаузе, который переминался поблизости, пытаясь для себя решить – что для него лучше – уйти прочь или остаться. Киану едва заметно пожал плечами и тяжело вздохнул.
-- Цепь трагических случайностей. Сначала мы приняли вашу группу за одну из связей властей Клайва с имперскими структурами. Поверьте, мы с подобным уже сталкивались, и не раз. Постарались захватить вас, конкретно вы от нас сбежали, что говорит о высокой степени подготовки, а вот этот человек сбежать не смог, хотя тоже попытался. Мои товарищи испытывали сильное раздражение, которое сорвали на вашем товарище.
-- Вы – пытали его? – Скрежетнул зубами Самюэль.
-- Нет, -- отшатнулся от него Клаузе. – Этим делом больше балуются спецслужбы. Мы, сгоряча, побили его, чтобы преподать урок, а Фокс понял, что его хотят казнить и сделал ещё одну попытку к бегству. Ну, и … попал под действие деструктурирующего генератора, это такое наше … оружие. Мы позднее оказали ему медицинскую помощь, но он слишком сильно пострадал … Мы сожалеем.
-- Сэмми, -- послышался слабый голос Фокса, -- он говорит правду. Я сам во всём виноват. Видно, судьба у меня такая – умереть здесь, на Клайве …
Они ещё долго разговаривали, а потом Фокс обессилел до такой степени, что на полуслове замолчал – потерял сознание. А Симменс захотел посмотреть на этот самый генератор, что стал причиной несчастий его друга.
-- Пойдём, я покажу его тебе …
Генератор находился на отдельном участке, рядом с энергетической станцией, работающей от динамических установок, которые вырабатывали электрический ток по старинке, при посредстве небольшой речки, которая протекала по заводской территории и крутила лопасти генераторов.
Сама установка достигала внушительных размеров и была собрана из различных блоков местными умельцами. Довольно много деталей и конструкций было взято из заводского оборудования, которое было брошено и просто ржавело здесь. Но среди старых блоков там и здесь виднелись новенькие, с имперскими микросхемами.
-- Схему деструктирующего звукового генератора разработал один из наших сторонников, который работал в научном учреждений, -- рассказывал Клаузе. -- Он создал несколько вариантов конструкции, от портативной модели, которую можно перевозить с места на место в гравикаре, до масштабной установки, подобной этой. С её помощью можно держать под контролем все прилегающие окрестности …
Клаузе, имеющий высшее техническое образование эмоционально рассказывал, преисполняясь энтузиазмом и гордостью, сыпал терминами и техническими характеристиками, показывая руками и загибая пальцы, а Симменс сначала честно пытался понять его, а потом просто смотрел ему в лицо.
-- Генератор, несмотря на свою массивность, довольно функционален и эффективен. Здесь везде растянута сеть антенн и динамиков. Имеются сигнальные датчики, которые запускают автоматическое включение генератора. Думаете, почему здесь не появляется никого из местного населения? Мы настроили установку на излучение волн особого регистра, вызывающего панику и ужас. Те, кто сюда забредают, испытывают внезапно сильные чувства, после чего стараются убраться прочь, и как можно быстрее.
-- А как же Фокс? – Вмешался в рассказ Симменс. – Он тоже испугался до полусмерти?
-- Нет, -- смутился инженер. – Здесь всё немного по другому. Для беглецов с запретной территории предусмотрены другие волны, поражающие. Они разрушают нервные ткани пучками акустических волн, похожих на свист. Отсюда и название – «свистуны», которые нам дали. Это именно от применяемого нами акустического оружия. Под такой вот удар и попал ваш коллега. Чудо, что он вообще остался жив. Мы оказали ему первую помощь, но, боюсь, что этого мало. Его нервная система получила сильные повреждения и процесс разрушения продолжается. Боюсь, что ничего сделать уже нельзя, разве что чуть продолжить его мучения. И, знаешь, Сэм, мне жаль, что так получилось …
Клаузе вышел из палаты, в которой находился бедолага Фокс. Собственно говоря, это и не была больничная палата. В лазарет удалось переделать один из реабилитационных пунктов, где проходили период восстановление те, кто слишком углублялся в процессы работы. Был такой период на Клайве, когда работники сами определяли для себя продолжительность рабочего цикла и привело это к тому, что рабочие слишком выматывались за увеличившийся выше всякого смысла рабочий период и привело это к тому, что в результате усталости совершалось всё больше ошибок и продукция всё более выпускалась негодной для функций по причине высокого процента забракованности. Пытались улучшить рабочие процессы через восстановление сил и внимательности в реабилитационных пунктах, какие устраивались тут же, при цехах и производственных площадках, но это помогло мало, а потом начали меняться технологии и время крупных заводов навсегда осталось в прошлом.
Друзья какое-то время ещё находились вместе и говорили о том мире, который остался в прошлом, для Фокса – навсегда, а Симменс надеялся ещё увидеть и Вавилон и Дамкину, которая отражается в каждой волне Океана, и горные хребты Ашшура, среди которых Большой Вавилон смотрится настолько органично. Потом Сэм обратил внимание, что говорит один, а Люк ему не отвечает и понял, что тот от слабости отключился. Появилась девушка в белом халате, которая на него строго посмотрела, и он ушёл, оставил ту тень, в которую превратился его приятель. На душе было скверно, гаже даже, чем тогда, когда он осознал, что это он убил всех солдат, находившихся в конвое.
Пока он осматривал завод, разглядывал звуковой генераторов, а потом сидел у одра Фокса, прибыли несколько групп участников той организации, что разместилась на старом заводе. Среди боевиков Симменс разглядел Сэнди Грея, который был одет в подобие униформы – серый пластиковый комбинезон, какой носили бойцы из боевых отрядов «Свист-деструкторов». Сэнди чувствовал себя среди них органично, словно всегда здесь находился и никто не чурался его, как чужака. Собственно говоря, не сторонились и Симменса, но к нему здешние люди относились всё же чуть по другому. Сэм понял, что Грей успел завоевать доверие этих людей и стать для них своим.
-- О, Сэм, -- закричал Грей и широко улыбнулся. – Как ты здесь очутился? Тебя тоже?...
Симменс не успел ничего ответить, так как не знал, что и как сказать, как признаться, что он своими руками, вот этими самыми руками лишил жизни людей, пусть и носивших полицейскую форму, но всё же от этого не переставшими быть людьми. Но Грей уже помрачнел лицом и насупился.
-- Ты уже знаешь про Фокса?
-- Да, -- кивнул Симменс и тяжело вздохнул. Здесь тоже говорить было тяжело, потому как и здесь тоже смерть отбросила свою зловещую тень.
-- Это роковое стечение обстоятельств, -- схватил приятеля за рукав Сэнди, словно тот вот сейчас примется всем мстить. – Люк растерялся и начал совершать разные глупости, которые вот так закончились. Жаль, меня тогда рядом с ним не оказалось …
Потом с Фокса Грей перешёл на свою личность. Он рассказал Симменсу, как очутился в лагере «этих людей». Это было совсем другое место. «Свистуны» решили разделить пленников, чтобы допросить их порознь. Всё закончилось весьма печально. Позднее они поняли, что ошиблись в расчётах и попытались загладить свою вину тем, что отнеслись к Грею на редкость доброжелательно и даже рассказали многое из того, что им пришлось пережить во время своего противостояния с властями. И Сэнди им посочувствовал. Весьма искренне. Ведь он и сам сталкивался на Мардуке с несправедливостями, которые вершил Джозеф оф Траскон. Только власть Лилового Джо продержалась не так уж и долго, а здесь, на Клайве, всё было по другому. У них не нашлось такого прогрессивного лидера, каким был Траск оф Траскон, за которым пошли бы люди.
Получилось так, что Сэнди Грей, сам в прошлом бывший полицейским, дал повстанцам несколько весьма грамотных и квалифицированных советов, а потом сам пожелал внести свою лепту. Он был сторонним человеком в этой борьбе, но предложил своё участие и его приняли. За короткое время он сделался у этих людей своим человеком.
-- Знаешь, Сэмми, -- признался Грей, -- я чувствую, что нужен здесь, со своим опытом и знаниями и, кажется, успел с этими людьми сдружиться. Я разделяю их мысли и действия. Мне сказали, что и ты тоже … То есть я не понял, что это ты … Говорили, что у нас появился один из иномирцев, какой-то секретный агент, присланный сюда силами оппозиции, чтобы поддержать здешних повстанцев. Но только я не думал, что речь идёт о тебе. Сэмми, про тебя уже сочиняют всякие легенды. Говорят, что ты, один, и голыми руками, расправился с командой ликвидаторов, которые должны были расправиться с приговорёнными к казни.
-- Кое что здесь правда, Сэнди, -- признался Симменс, отводя глаза в сторону. – Меня ведь тоже приговорили к смерти и повезли, вместе с прочими к месту казни. А потом на меня что-то нашло и я … всё как в тумане … я толком ничего и не понял …
-- Всё это – фактор неожиданности, -- уверенно подхватил Грей. – Они не ждали от тебя нападения. Ты для них не был бойцом. Они не знали, что ты уже побывал в боях на Мардуке, да и на Акве ты не плошал. Вот в тебе и проснулся воин, чтобы отстаивать своё право на жизнь. Главное, это не отчаиваться. Бедняга Люк, он заранее настроился на поражение, вот всё этим и закончилось …
Оба немного помолчали и даже обнялись. Другие «деструкторы» находились поблизости и с сочувствием поглядывали на друзей, оба из которых показали себя отличными вояками. Вот только этот их дружок, с которым всё получилось столь неудачно …
+ + +
-- Что нам несёт наше будущее? – Спросил руководителя мардукской миссии, который находился то ли в гостях, то ли под арестом в особняке, стоявшем в отдалении от других поселений, капитан внутренней стражи. – Вы когда-нибудь задавались этим вопросом?
Януш Чижевски внимательно посмотрел в глаза старшего инспектора департамента безопасности, который умудрялся каждый раз оказываться другим, не тем, кем казался в прошлый раз. Сколько же оболочек он натянул на себя и не забыл ли он сам, каков на самом деле?               
-- Во-первых, каждый видит то будущее, которое он желает видеть для себя или для своего окружения. Насколько оно реально, от нас сие мало зависит.
Ян Чижевски ответил весьма туманно, ибо и собеседник его и сам не озадачивался точностями. Вот и сейчас он хитро сощурился.
-- А во-вторых?
-- Что – во вторых? – Удивился Чижевски.
-- Вы сказали – во-первых, значит, должно быть ещё что-то.
-- Пусть будет так – будущее для одного человека, для группы лиц, для компании и для государства, оно почти всегда разное, ибо базируется на разных платформах. Отсюда и разные варианты этого самого будущего.
-- А если предположить, -- продолжал расспрашивать Клайдерманн, -- что будет впереди у вас … или у меня? Как вы себе это представляете?
-- Относительно себя?
 Чижевски задумался, полуприкрыв глаза и чуть приподняв голову, так, что собеседник увидел, как шевелятся ноздри у этого человека, словно тот нюхает это самое будущее, которое ещё не состоялось, ещё только формулируется в делах, словах, стимулах, и всё это имеет свои ферментативные оттенки. Каким образом ясновидящие могут его предсказывать? Не с помощи ли уловленных ароматических нюансов? Эта мысль показалась Курту настолько забавной, что он улыбнулся, а потом ещё шире. Он уже собирался захохотать, но тут Янек открыл глаза и что-то в его взгляде было такое, что инспектор передумал смеяться, а заёрзал в своём полукресле, которое вдруг стразу стало менее уютным.
-- Своё будущее я вижу. Оно в какой-то степени связано с Мардуком, в большей степени, а также с Империей, но уже в меньшей, потому что человеку трудно видеть своё участие в столь громоздком объединение, как наша Галактическая Империя.
-- Ну а наш Клайв? Каким образом вы с ним сочетаетесь?
-- Никаким, -- бесстрастно ответил иномирец. – Я думаю, что скоро меня здесь не будет, как и моих товарищей. А что касается вас, то ваше будущее тоже весьма туманно, так как, похоже на то, что вы слишком многое поставили на нас, на нашу миссию, а если наша миссия перестанет здесь находиться и на что-то влиять, то и ваша влияние тоже резко убавится. Если не предположить большего …
Курт Клайдерманн изменился в лице, но на какой-то краткий миг. Его пальцы напряглись и сжали подлокотники так, что ногти обязательно сломались бы, если бы не были коротко острижены. Лицо его вновь облеглось в маску бесстрастности.
-- А вы, я вижу, мастер строить предположения?
-- Именно по этой причине меня и обрекли ответственностью выполнять порученную мне миссию.
-- Ты её выполняешь, -- улыбнулся инспектор, если этот оскал можно считать улыбкой, -- только не знаю уж, что от твоей миссии осталось … Но можно попытаться что-то исправить. Твой человек … Самюэль Симменс. Ты говорил, что он не годится для выполнения заданий. Ты оказался прав. Он обязался с нами сотрудничать. Мы сделали так, что он должен был попасть в ряды той организации, которая похитила остальных ваших, с Мардука. Люк Фокс и Стэнли Грей, так кажется …
Януш Чижевски молча слушал, не перебивая Клайдерманна, лишь всё больше темнел лицом. Старший инспектор хищно заглядывал ему в глаза, наклонившись вперёд.
-- Симменс убил солдат. Весь конвой. Всё записано на камеру. Внутри гравифургона проводится регистрация происходящего. Симменс не знал этого. Теперь нам известно всё. Он оказался настоящим убийцей. Он начал какую-то свою игру. Я вам предлагаю отправиться туда и предложить ему сдаться, предложить сдаться всем им. Террористов мы будем судить, а вашу миссию … Мы готовы закрыть глаза на все ваши преступления, если вы, как представитель властей Мардука подпишите отказ от всех претензий к нашей стороне и обещаете больше здесь не появляться. Как вам такое предложение?
+ + +
  -- Дело сдвинулось с «мёртвой точки», -- сообщил торопливый голос Стеллу из динамика коммуникатора. – Там, у них появилась идея какого-то крупного террористического акта. В их рядах оказался настоящий профессионал, имеющий какую-то необыкновенную подготовку.
-- Это кто-то из своих? – Решил уточнить Хай.
-- Не могу сказать совершенно точно. Вполне вероятно, что это какой-то наёмник с одного из приграничных миров. До нас дошли сведения, что его арестовали, судили и приговорили к казни, но он бежал сам и вывел за собой других приговорённых, как раз из числа экстремистского крыла оппозиционных организаций, названных «Свист-деструкторами». Они и планируют совершить ответную акцию, видную роль в которой должен сыграть этот наёмник. Кажется, у него нашлись даже то ли приятели, то ли соотечественники, готовые поддержать своего товарища. Как вам такая история?
-- Выглядит всё довольно подозрительно и напоминает всё провокацию. Кстати сказать, я мог бы встретиться с этими вашими иномирянами и поговорить с ними. Может тогда я смогу точнее сказать вам, стоит ли заводить общее дело с вашими «свистунами». И, самое главное, меня всё ещё тревожит вопрос с моими друзьями. Как они там? Что с ними происходит? Нет ли у вас относительно их каких сведений?
-- Весьма и весьма неопределённые. Кажется, один из них пытался бежать от этих людей, а сейчас находится в самом плачевном настроении, если не сказать большего. Про остальных доходят противоречивые слухи. Чуть ли они не сотрудничают с экстремистами. Но насколько можно доверять этим данным, я не могу сказать.
-- Тем более, -- решительно заявил Стелл, -- нам надо как-то форсировать наши действия. Я обещаю свою помощь, помощь властей Мардука, а также благосклонность владетеля этого важного мира, ставки которого в Мемфисе весьма высоки. Но при этом заявляю важные условия нашего участия в делах Клайва. Это моё присутствие в ставке «свистунов», где я лично должен увидеть наших людей, поговорить с ними. Без этого условия работать мне с вами будет весьма сложно.
-- Мы это понимаем, -- собеседник Хая несколько раз тяжело вздохнул посредством динамика и пообещал сделать всё, что в его силах. – Наши бывшие товарищи опасаются провокации со стороны департамента безопасности, стратегия которого становится всё более изощрённой. До нас доходят смутные слухи, что властям Клайва оказывает помощь, технологиями и консультациями, кто-то со стороны, и правительство Клайва надеется, через всё это, вырваться на лидирующие места в новой имперской политики, которая имеет тенденции к большим изменениям в самом ближайшем будущем.
Там, где задействована политика, весьма трудно прогнозировать свои действия, потому как слишком много заинтересованных в результате лиц. Об этом сообщил собеседник Хая Стелла, а потом пообещал сделать всё, что возможно. Стелл отключился от него. Он ещё раз пожалел, что лишён поддержки своих товарищей по «Сигма-56», которые действовали в составе отряда викингов пространства и которым, наверняка, приходится не сладко, совсем не сладко.


Глава 9. Брат на брата.
Цивилизация имеет тенденцию развиваться скачкообразно. Общество развивается по своим законам, наука и техника – по своим. Но связаны, одно с другим, они многообразно. Общество, посредством науки и техники, создаёт базу для следующего большого скачка, после которого начинает меняться и сам социум. И так – раз за разом.
В основе настоящего времени лежали антигравитационная техника и энергетические технологии. На промышленно развитых мирах они были многообразны, в отсталых выбирать особо не приходилось, а довольствовались остатками с «пиршественных столов» передовых миров.
Основой развития всегда была энергетика. Чем больше источников энергии и чем она дешевле, тем сильнее развивалась экономика и промышленность, насыщая потребности населения, которые и развивали экономику, через спрос. Спрос порождал предложение, что стимулировало развитие различных научных направлений. Финансовые компании инвестировали идеи и получали дальнейшую прибыль, которую снова инвестировали, чтобы не стоять на месте.
Расширение торгово- промышленных связей между различными государствами, а затем и мирами увеличивали торгово- производственную базу и давали новые перспективы. Со временем появились известные стандарты потребления, что и сделалось стабильностью общества, заинтересованного в том, чтобы и дальше процветать.
Но отдельные миры выстраивали собственные схемы, которые не всегда совпадали с уже принятыми в Галактическом Содружестве. Этим они выделялись и могли, при необходимости, влиять на имперскую политику, вопреки даже сложившимся устоям.
Омо Занц и Григ Шин неслись по широкой дороге в биомобиле, какого не встречали ни на одном мире Империи, которые всё более стандартизировались. Они привыкли к флайерам, летательным аппаратам разной вместимости и комфорта, которые работали на антигравитационной тяге и могли подниматься до верхних слоёв стратосферы. Или пользовались надземным гравитранспортом, который поднимался над поверхностью на метр или два, и двигался так, выбирая нужное направление. Управление было простым и не требовало больших профессиональных навыков, ибо всё было запрограммировано заранее, а общая навигационная система помогала управлять транспортом, сводя к минимуму участие человеческого фактора. Пассажиры лишь заявляли место, куда им требуется попасть, а всё остальное делалось автоматически, с помощью глобальной навигационной системы, которая мало отличалась на разных мирах Империи. Это было удобно всем, а также делало наличие дорог необязывающих фактором.
Пожалуй, главное отличие Куша от других миров Империи было наличие дорог с хорошим покрытием. Привычного гравитационного и антигравитационного транспорта здесь не встречалось, а население пользовалось биотехникой. На одном из биомобилей и неслись сейчас наши герои по ровной дороге.
Сначала им казалась такая техника очень непривычной, но позднее они почувствовали многие достоинства её, отличающей от стандартизированной имперской. Главной особенностью этой техники было то, что она была живая. Да-да, эти мобили не собирали на линиях сборки, как это происходит повсеместно, а выращивают на специальных биолабораторных площадках, сначала создавая специальные «зародыши», с добавлением специальных приспособлений, а потом эти «зародыши» в специальных автоклавах дозревают, являя собой транспортное средство, которое признаёт только своего хозяина и отказывается подчиняться другому, без специальных добавочных средств, как «переформатизация ощущений».
В своё время учёные Куша взяли за образец привычных всем животных и насекомых и стали создавать транспортные средства на их основе,  то есть подгоняя их особенности под свои нужды. То есть были взяты быстроходные шести- и восьминогие насекомые, которые быстро перемещались, и вырастили их до нужных размеров, одновременно создав внутри их пассажирскую или грузовую кабину. Управлялись такие биомобили речевыми командами, либо комбинацией речевого способа и программного управления. Можно было запрограммировать два- три, или чуть больше, маршрута движения, все же остальные передвижения проходили по команде. При этом биомобили подчинялись только «своему» хозяину, которого отличали по тембру голоса, а также биохимическим способом, то есть по запаху.   
Сначала это всё казалось удивительным и никчемным занятием, эти бионические моделирования, а потом Омо Занц задумалась о количествах всевозможного рода технологических свалок, что заполонили все индустриальные миры Галактической Империи, но чего совершенно не было на Куше и оттого качество пищевых продуктов было гораздо выше, ибо не было экологически неблагополучного влияния на биосферу. А может политики и учёные Куша были правыми в единственном числе, что пошли вот по такому пути развития?
Если технически население Куша в конечном итоге выигрывало, то относительно социального устройства возникали вопросы. Общество Куша было разделено, давно и прочно, на касты. Всеми благами пользовалась аристократия, которая занималась не только потреблением всего и всея, но и культурой, наукой, искусствами, политикой и, естественно, управлением, тогда как торговлей, производством и хозяйственной деятельностью занималось простонародье. Нет, даже не так. Простонародье занималось сельским хозяйством, а торговлей и  ремёслами владели те из них, кто брал на себя чуть больше, чем просто тупо работать. То есть существовали «социальные лифты», которые перемещали из класса в класс и из касты в касту тех, кто истово трудился и повышал свой уровень. Соответственно, могли понизить свой статус те, кто совершал преступления и для кого личная корысть была важнее обычаев. Если, конечно, их хватали за руку.
Привычной имперским стандартам службы безопасности на Куше не было. Её место занимал суд, но не обычный, гражданский или уголовный, какие здесь тоже имелись. Но, кроме них, на Куше ещё функционировал и Суд чести, который следил за тем, чтобы соблюдались кастовые традиции. Если они нарушались, то следовало заседание судебной коллегии, выносился приговор и … Что же было дальше, спросите вы? Но общество Куша носило закрытый характер и не распространялось о своих особенностях, но мы ещё с этим столкнёмся и кое-что получит своё объяснение.
Как уже поминалось, с «Нуфлинга» было отправлено два разведывательных отряда, на мир Куша с их временной базе на Свете, сателлите этого довольно загадочного мира. Каждый из отрядов должен был выбрать место для базирования их корабля, если придётся убираться со спутника. Оба места было выбрано с учётом их малой посещаемости. Одно из них была горная область Маздах, действительно мало населённая. Сюда отправился старший астрогатор «Нуфлинга» Бал Говгалил, который должен был указать то место, где и будет устроена база. Абордажной командой при нём заправлял Эль Мута, прошедший через все испытания и заслуживший своей доблестью офицерское звание на корабле и уважение своих товарищей. Всего в команде Эль Муты было десять доблестных воинов и ещё один человек, из кушменов, которого они подобрали, умирающим, на Свете. Найденыш получил прозвище Вокх, которое его вполне устроило. О своём прошлом он предпочитал не говорить, и викинги пространства не настаивали. На заброшенном планетоиде, каким был Свет, находили убежище сотни разного рода прощелыг и преступников, которые пытались покончить со своей прошлой жизнью и начать новую, с нуля. Кто станет ему в этом праве отказывать? Никто, а в особенности нифльхеймцы, которым слишком хорошо известно, каково это – быть или прослыть отщепенцем. К тому же Вокх обещал стать им верным товарищем и даже вызвался сопровождать их, когда они собрались высадиться на Куш, откуда Вокх в своё время бежал, чтобы спасти жизнь.
Но этот же Вокх категорически отказался отправляться в область владений Гадеса, на побережье, в область обширнейших лесов, где жители культивировали веру в жестокое божество Гадеса, живым воплощением которого служил Наури, в прошлом – обычный человек, а сейчас самое таинственной существо, имени которого даже не решались произносить вслух. Сам Вокх опять же категорически не советовал появляться там викингам, говоря им, что туда не решаются входить власти Куша, со всеми своими силами и технологиями. Вокх искренне пытался остановить викингов пространства, но именно эти его объяснения и убедили их, что им стоит там высадиться. Они уже сталкивались с самыми ужасающими силами и – до сих пор – как-то с этим справлялись. Эту команду разведчиков возглавил старейший на «Нуфлинге» воин – Полидам Ашонти, который начал свои походы ещё с Гьюком Белунгом, Ундом Хампелем, Мортом Варанти и другими ветеранами, сложившими головы на Зане, Мемфисе и в Чужих Мирах, где проходила война с эйнхериями, ужасными созданиями, вернувшимися в Хель, тёмную сторону Нифльхейма из проклятых глубин времён. Пожалуй, из тех ветеранов в составе абордажной команды оставался ещё и Рик Хотала, который был «правой рукой» Ашонти в десятках, если не сотнях самых опасных кампаниях.
Крейсер «Нуфлинг», легенды о рейдах которого обещают войти в историю, был ввергнут в очередное невероятное приключение, но только в этот раз под своё покровительство викингов пространства взял сам Гал Орфис, адмирал, руководитель Службы безопасности Галактической Империи, устои которой настолько сильно расшатались, что она вот-вот может рухнуть и погрести под своими обломками всю человеческую цивилизацию. В этих условиях Орфис ищет себе союзников и находит их, вот только они далеко не из обитателей столичных миров и сами нуждаются в поддержке. В этих условиях Гал Орфис отзывает погоню и советует викингам пространства укрыться на загадочной планете Куш, с которой, как это подозревает Орфис, и распространяется заговор, имеющий целью захват власти, как минимум, а как максимум, должен выяснить его человек – Ом, который и не совсем человек, в привычном понимании этого слова, так как выведен искусственно, через программы генного улучшения.
Но чего не знал даже всеведущий Орфис, так это то, что викинги пространства, которых поддерживал их искренний друг барон Траск оф Траскон, владетель мира Мардук, сами начали вести следствие и выкрали с секретной базы «Петулло» учёного Файфа эн Кровуса, который участвовал в сверхсекретном проекте, и именно по этой причине и была послана за крейсером погоня. Сам Кровус заявил викингам, что раскаивается и готов помочь Сив Белунг, одной из женщин, которых выкрали эйнхерии для своих ужасных научных экспериментов. Доктор Кровус продолжил работу и в условиях, когда крейсер- «призрак» затаился на Свете, экранировав себя силовым полем.
Выкравшие учёного Кровуса участники секретной группы «Сигма-56», которая перешла на службу к барону оф Траскону, высадились на Куш вместе с разведывательными отрядами викингов пространства, но действовали автономно, чтобы поддерживать связь между затаившимися группами нифльхеймских воинов и параллельно собирали сведения об отношениях между собой каст, на которые давно разделилось население этого древнего мира, с которого, как гласят легенды, и пошла вся человеческая цивилизация, что составила Содружество Миров, а позднее и Галактическую Империю. Но это была весьма спорная информация, потому что кое-что было удалено из архивов и отправлено на специальное хранение, без права доступа для посторонних, то есть практически – для всех.
-- Как ты считаешь, Омо, -- спросил у своей подруги и спутницы Григ Шин, который формально был командиром группы, но который всегда прислушивался к мнению своих друзей, -- не пора ли нам отправиться в Буто? Здесь мы вряд ли найдём что-то интересное, что поможет нам, барону и викингам с «Нуфлинга».
-- Если бы с нами был Хай, то я бы так посоветовала сразу. Но сейчас надо хорошенько подумать. Тем более, что наши друзья на побережье признались, что чувствуют нарастание напряжения в их лагере. Пока там ещё ничего нет, но всём идёт к тому, что что-то случится.
Да, на Куше что-то готовилось и это чувствовали многие люди, наделённые повышенной чувствительностью и особыми ощущениями, именуемыми интуицией. Именно такими людьми были Занц и Шин, таким был Эдуард Монк, таким был Лоз унд Фертифакс, многие из царедворцев и вельмож, которые за счёт этих скрытых способностей сумели продвинуть себя до предела карьеры. И вот эти ощущения не давали спокойно спать многим.
+ + +
-- Не кажется ли вам, господин маркиз, что мы находимся накануне неких знаменательных событий?
-- Именно так, господин герцог, именно так.
С самого утра Лоз унд Фертифакс чувствовал себя весьма озабоченно, несколько раз менял костюм, подбирая фасон и расцветку, но это его не увлекало, как не увлекли и пара коктейлей, имеющих сказочное ароматное послевкусие. Он накричал, в конце концов, на своих слуг и отхлестал по щекам перчатками одного из них, стоявшего слишком близко, хотя слуги были ни в чём не виноваты и знали это, как знал и сам герцог. Но так себя вели все вельможи и Фертифакс не был среди них исключением.
Когда Исида со своим братом решила перебраться на Куш, конечно же, временно, за ними потянулись туда многие из высокопоставленных персон, из коих состоял Императорский Двор, да и Совет тоже. Некоторые предпочли отправиться в свои метрополии и почти никто не остался в Мемфисе, где весьма неожиданно вспыхнула эпидемия неизвестной болезни, которой предшествовал террористических акт, когда в кулуарах зала заседаний Совета громыхнул взрыв бомбы. Поговаривали, что в этом замешана Служба безопасности, в которой начались разногласия между шефом, то есть Галом Орфисом и его ближайшим помощником – Монком, который в ближайшее время собирался занять его место. Так или иначе, но между ними возникли трения, которые обернулись такими вот чрезвычайными происшествиями, в результате которых почти весь Двор покинул Мемфис, что было само по себе чрезвычайным происшествием и служило темой бесконечных пересудов.
Когда флотилия роскошных космолётов вошла в систему звезда Фабиа, в сопровождении эскорта из флота адмирала Грабба, сановники предполагали, как они будут проводить время в новой вотчине. И Сириус, и Исида частенько демонстрировали красивые картинки светской жизни на Куше. Но, когда они опустились на Куш и роскошные гравикары перевезли всех в Буто, вдруг оказалось, что и здесь имеются свои скрытые угрозы. Некоторые сановники даже начали ворчать, а кое-кто сделал вид, что собирается вернуться обратно. Но в Мемфисе сейчас появляться было ещё рано, пока Пра гэгхарн Татен не оправился от своей таинственной болезни, а академик Кристиан гор Эксилибур не справился с болезнью, как-то меняющей состав крови заболевшего, что вызывало самые странные последствия.
Когда процессия машин въехала на территорию дворцового комплекса, занимавшего едва ли не четверть всего столичного града, прибывших вышли встречать супруги – Сет и Нафтида, которые походили друг на друга, как походили Исида и Сириус. Собственно говоря, все они являлись друг другу ближайшими родственниками и торжественно исполнили ритуал приветствия, хотя по их лицам было видно, насколько далеки они от восторженных чувств, кои старательно изображали. Гости принялись оглядываться, чтобы не лицезреть церемонии, пропитанной лицемерием.
В дворцовом комплексе изобиловали статуи, изображавшие коленопреклонённого человека с поднятыми руками, который словно удерживал весь небосвод. Это был предок нынешних царственных правителей Куша – репати Шу, который то ли уже умер, то ли находился в состоянии глубокого транса. Здешние обычаи и ритуалы оставались загадкой для всей обитателей империи, а жители куша предпочитали не общаться с чужаками.
Дворцовый комплекс был воистину грандиозен и представлял собой целую систему из дворцов, ухоженных парков и даже лесных угодий, где можно было заняться охотой или собирать грибы, из которых позднее повара готовили разнообразные коктейли с эффектом галлюциногенов. Ещё имелись бассейны и красивейшие пруды, на которых устраивались увлекательные соревнование яхт. Все дворцы соединялись друг с другом целой системой дорог, выложенных гранёными плитами. Антигравитационные транспорт избавил народы от такой необходимости, как дороги. Кое-что оставалось, но большая часть шоссе, автобанов и трактов навсегда остались в прошлом. А здесь, на Куше, дороги оставались, по которым сновали удивительные биомобили, смесь мутировавших насекомых и биотехнологий, результат работы бионики, целой науки, практиковавшейся на Куше. Вельможам понравилось путешествовать в биомобилях, ярко раскрашенных, с разными вычурными приспособлениями, которые семенили, ловко переставляя шесть или даже восемь конечностей, цокая наконечниками по камням мостовой. Это была часть дворцового ритуала, называемая «выходом», которая пришлась по нраву мемфисским вельможам.
Дворцовый комплекс был настолько велик, что с удобством разместились все, и оставалась ещё масса свободного места. Если бы сюда перебрался весь Мемфис, всё его население, то и тогда поместились бы все. И это с учётом, что отдельные дворцы были у Геба с Нут, у Сириуса, у Исиды, а также у будущих репати Куша – Сета и Нафтиды. Был отдельный дворец- пантеон у Шу, где обитала и его царственная супруга Тефнут. Так это или то был просто символ, вельможи только предполагали, ибо там иногда проходили жрецы в широких тёмных одеяниях, которые ни с кем не общались.
Ни с кем не общались и собственно жители Буто, столицы этого странного мира, большую часть которого занимали сами властители. Правда, и оставшаяся часть Буто была довольно велика и её заполняли величественные ступенчатые многоярусные жилые конструкции, в которых проживали огромными семьями – родами, из которых и составлялись кланы.
После того, как сановники из брошенного ими Мемфиса обжили выделенные им апартаменты, они пожелали совершить экскурсию по Буто, чтобы ознакомиться с новым местом жительства. Им такое развлечение устроили, и по широким проспектам столицы быстро пронеслась вереница многоногих биомобилей. Вельможи глазели на странные ступенчатые дома, похожие на привычные им пирамиды, но гораздо больше и выше, на кубические храмы, на гигантские торговые строения, где совершались разного рода сделки, на величественные казармы, рядом с которых стояли особые бронированные машины- «жуки» с клешнями- манипуляторами. Было чему подивиться.
Но такая поездка была единственной. Когда сановники захотели снова выехать, то им объяснили, что делать этого пока что не рекомендуется. По важной причине. Оказалось, что приезд столь большого числа важных титулами иномирян вызвал активизацию определённой части населения Куша, которая поддерживала культ древнего местного божества – Гадеса, у которого имелся даже здесь свой представитель, в которого он был воплощён. О таком гости ещё не слышали и захотели узнать подробности, но Исида им этого делать отсоветовала, потому как Гадес, хоть божество и древнее, но позиции его здесь настолько прочны, что в каждом, который будет им искренне интересоваться, он мог прорасти.
-- Как такое может быть? – Засомневался Аврелий Грабб, вызывающе выпячивая грудь, украшенную несколькими орденами, которые были вшиты прямо в его мундир.
-- У нас есть свои особенности, -- терпеливо ответила Исида, которая здесь, дома, немного изменилась, но оставалась столь же далёкой, за исключением тех моментов, когда обращалась к особо доверенным людям, которые очень ценили такую к себе благосклонность. -- Есть же у имперцев вживлённые в них порты для микрочипов.
-- Конечно, -- ответили сразу несколько сановников. – Это необходимо для лучшего взаимодействия с технической составляющей нашего привычного обихода.
-- Вот и здесь имеется свой обиход, но только биологический, а над ним имеется ещё и ментальный. Так вот, он и может вызвать такой эффект, когда в вас вырастет биопорт для связи с Наури, который и есть сейчас Гадес.
Сановники запереглядывались. Их это и страшило, но хотелось бы узнать ещё подробности той страшной реальности, в которой, как оказалось, проживают здешние обитатели. Уж слишком цивилизация Куша отличалась от той, к которой привыкли имперцы. Но Исида уже поняла, что сболтнула лишнее и удалилась.
Между ветвями царственного дома репати тоже оказались трения. В первое время Сириус и Исида проводили довольно много времени в обществе как Геба и Нут, так и Сета и Нафтиды, и каждый раз их сопровождали участники Императорского Двора, которые усиленно демонстрировали внимание к Исиде, как к Императрице, чем, вольно или невольно, но принижали значение репати Куша, каким был Геб, отец Исиды, который выразил почтение своей дочери, но один лишь раз, при встрече. А вот Сет, и тем более Нафтида, не скрывали своего раздражения присутствием в их доме иномирян, к которым относили и Сириуса с Исидой, во многом потому, что те демонстрировали, одеждой и всей прочей атрибутикой свою принадлежность к Императорскому Двору. Потихоньку назревал конфликт, о чём начали говорить все в Буто, где увеличивалось количество приверженцев Гадеса- Наури.
+ + +
Бал Говгалил был очень занят. Подходило к завершающему этапу сооружение стартовой площадки для приёмки «Нуфлинга». Сама площадка была уже готова, а теперь занимались различными службами, в том числе и для защиты этому компактного космодрома.
Ущелье, из которого они строили площадку, было на редкость удобно устроено. После приземления сюда крейсера специальными механическими устройствами должен был быть поднят навес с маскировочным покрытием. После этого корабль будет прикрыт не менее надёжно, чем это было устроено на Свете. Абордажники, которыми командовал Эль Мута, были, как ев подбор, хорошими техниками и легко управлялись с машинами, привезёнными с собой на челноке. По этой причине космодром и жилая секция лагеря вырастали на глазах.
Это место им подсказал Вокх, который не раз здесь бывал ранее, хотя большую часть времени он проводил в Буто, столичном городе этого мира. Он это помянул мимоходом и ни разу более об этом не заговаривал. Да никто его расспрашивать и не стремился. Викинги пространства разведкой занимались, но исследовали они окрестности, а далеко забираться не было смысла. Тем более, что задачей у них было не привлекать внимания к себе. Вот группа «Сигма-56», это было другое дело, но в лагере у Говгалила они почти не появлялись, перемещаясь по дорогам и весям.
Кое-какую информацию поставлял  Вокх. После того, как он окончательно оправился от своего предыдущего состояния, он стал более оживлённым и несколько раз покидал долину, в которой обосновались викинги, встречался с местными аборигенами и имел с ними беседы. Всё-таки кушмены были частью одного большого этноса и были в курсе всех главных событий их мира, которые обсуждались на самых разных уровнях, даже на самых низовых.
Как-то Вокх принёс новости, что в Буто обосновался Императорский Двор, который последовал сюда следом за Исидой и Сириусом, которые сейчас являлись как бы временным Императором, как ни странно это звучит. Викинги посмеялись, пытаясь самым разным образом прокомментировать эти события, а вот Вокха сильно заинтересовала та сторона известий, где говорилось о разногласиях в дворцовом комплексе Шуген, как именовалась резиденция репати. Он сильно нахмурился, а потом выразил желание отправиться в столицу.
-- Зачем это тебе надо, приятель? – Спросил кушмена Говгалил, насторожённо посматривая тому в глаза, сверху вниз. – Мне кажется, что ты уже достаточно пострадал.
-- Вам не кажется, -- ответил ему Вокх. – Всё так и есть. Я бежал оттуда, чтобы спасти свою жизнь. Но теперь я вижу, чувствую, что грядут новые события, ещё более ужасные, чем те, которых я опасался. Чтобы не нарушать равновесия и не выпускать на волю дух Гадеса, я решил пожертвовать собой, и на какое-то время это получилось. Но теперь …
-- Теперь? – Переспросил Бал, видя, что собеседник его замолчал.
-- Теперь, с прибытием в Буто Исиды с царедворцами, положение снова начало меняться. Равновесие всё же будет нарушено. В своё время Геб отправил Сириуса в Мемфис, чтобы закончить его конфликт с Сетом. Сириуса поддерживала его сестра, Исида, которая должна была стать его супругой, но сделалась Императрицей. Но, после того, как что-то произошло с Пра гэгхарн Татеном, этот союз Исиды и Сириуса вновь обозначился, а когда они прибыли сюда, да ещё с таким эскортом, политическая жизнь на Куше, а тем более в Буто и Шугене выросла многократно, а это даёт такой мощный ментальный выброс, что неминуемы последствия …
-- Какие последствия? – Насторожился астрогатор, которого беспокоило положение викингов, их безопасность и сохранение в секрете их нового лагеря.
-- По меньшей мере возрастание сил культа Гадеса, -- бесстрастно ответил Вокх.
-- Каким образом это скажется на наших товарищах, что находятся там под командой Ашонти и Хоталы?
-- Боюсь, что они неминуемо пострадают. Я считаю, что в этом случае их гибель предопределена.
-- Тогда, -- грохнул огромным кулаком по столу астрогатор, -- надо срочно отправляться им на выручку!
-- Тогда жертв будет в два раза больше, -- спокойно возразил ему кушмен.
-- Что же предлагаешь ты, Заморыш, -- едва сдерживал клубившийся внутри него гнев, астрогатор «Нуфлинга».
-- Надо попробовать вывести их оттуда, -- сказал кушмен, сделав вид, что не слышал выпада, -- и сделать это должны не вы.
-- А кто? Уж не ты ли?!
-- Я попробую это сделать, а помогут мне в этом ваши друзья, которые лучше вас подготовлены действовать в условиях тайной войны. А вы должны усилить это место и приготовить госпиталь для ваших друзей, если мы сможем спасти их. Тогда им помощь точно понадобится. Больше делать нельзя, если не хотите привести сюда всех ищеек Сета, которые тоже стали гораздо активнее, ибо им тоже не нужно, чтобы появился Гадес, во всей своей красе.
Они долго разговаривали и Говгалил убедился, что имеет дело далеко не с простым человеком. Который явно поднаторел в политике, здорово на этом пострадал, а теперь вот снова собирается вернуться в борьбу, чтобы помочь им, а может и ещё кому на Куше, где у него, наверняка, сохранились остатки сторонников.
-- Есть ли у вас возможность вызвать ваших друзей? – Спросил Вокх у Говгалила, словно они с ним уже всё решили.
-- Мы предусмотрели один способ связи, -- Говгалил не хотелось этого говорить, но он себя пересилил. – Хорошо, я сделаю это, но смотри, Вокх, мы поставили на тебя слишком много.
-- Справимся, -- ответил ему Заморыш и только после этого устало опустился на сиденье, ибо всё это время ему приходилось стоять на ногах, чтобы хоть так соответствовать исполинскому росту собеседника.
+ + +
-- У наших друзей появились проблемы, -- сообщил Шин подруге, выслушав короткое кодированное сообщение.
-- Что у них случилось? – Поинтересовалась подруга.
-- Они не сказали, но явно что-то серьёзное. Надо встретиться с Говгалилом. По крайней мере он на этом настаивает…
Вылазку в окрестности Буто решили на время отложить и биомобиль помчался по дороге, постукивая металлическими наконечниками конечностей. От повышенной скорости наконечники быстрее снашивались, но замена их не являлась проблемой. Волновало другое – что там произошло, ибо и Григ, и Омо, оба они чувствовали, что находятся накануне каких-то серьёзных событий и, вполне возможно, этот срочный вызов означал, что сии события уже начались.
Они так и не решили, куда будут направляться, а сейчас, когда получили сообщение, размышлять было уже не надо. Биомобиль развернулся на обочине и рванул в сторону горного массива, что виднелся на горизонте. Из-под наконечником полетела щебёнка, лежавшая на обочине, а машины уже простыл и след.
Одно из преимуществ живого автотранспорта было то, что двигался он сознательно и потому аварийные ситуации если и возникали на дороге, то по причине особой бестолковости наездников, а такое случалось крайне редко. Биомобили успевали разминуться со встречными коллегами, для чего участия наездников было вовсе необязательно. Они лишь контролировали направление и корректировали конечный пункт, который у элитных моделей мобилей улавливался на ментальном уровне. У наших героев модель было не из дорогих, но сама Омо Занц имела настолько высокую квалификацию в работе с мнемотехникой, что сумела настроить блок связи с нервной системой машины столь искусно, что мобиль стал понимать её без слов.
Гонять машину по горным тропинкам не стоило и, к тому времени, как «Сигма-56» добрались до отрогов горного хребта, им навстречу уже спешили Гарш Голден и Никодим Хуза, викинги, которых послал Говгалил для сопровождения Вокха. Сам Заморыш уже не походил нисколько на тот полутруп, которого привели на борт крейсера. Теперь это был уже крепкого сложения человек, старый годами, но, тем не менее, твёрдо стоявший на своих ногах. Он вёл себя так, словно был кушменским князем, знающим себе цену и нисколько не заискивал перед чужаками, которые выглядели великанами по сравнению с ним.
Нифльхеймцы и имперцы обменялись приветствиями, после чего оба гиганта- викинга, затянутых в комбинезоны, которые нифльхеймцы любовно украшали подобием доспехов, разными щитками и бляхами, скрылись среди скал, насторожённо оглядываясь по сторонам. На прощание Гарш буркнул, что все подробности они узнают у своего спутника.
-- Что там случилось? – Поинтересовался Григ у Вокха. Тот уже залезал в пассажирский салон мобиля.
-- Надо спешить, -- сообщил новый пассажир, -- а всё, что нужно, я расскажу вам на ходу.
Какое-то время кушмен молчал, в то время как машина снова развернулась и полетела в направлении побережья, где находился отряд Ашонти. Хотя Вокх и обещал всё им рассказать, однако этого делать не спешил. Совсем наоборот, он потребовал включить для него радиоприёмник, чтобы послушать то, что передают в новостях. Он сам переключал верньер настройки с одной станции на другую, передающих всякие белиберду, по мнению имперских разведчиков. Они сами уже не раз включали приёмник, но толку от него было мало. То, что доносилось оттуда, ничего, кроме раздражения не вызывало.
Почему складывается так, что в эфир попадают всякие ничтожности и глупости, которые перемежаются рекламными призывами и музыкой, от которой можно взбесится? На кого, интересно, рассчитывают те, кто составляют программы передач? И что интересно, такой же расклад был по всем имперским мирам. Всё было примитивно, безвкусно и пошло, словно кто специально снижал умственный уровень слушателей.
Впрочем, кое-что, должно быть, Вокх всё же почерпнул из передач, потому что помрачнел ещё сильнее и задумался.
-- Грядут большие и важные события, -- сообщил он, почти торжественно, своим спутникам. – Их практически невозможно предотвратить. Можно постараться их немного перенаправить. Но это будет связано с большими рисками. Прежде всего для тех, кто попытается на события влиять. Можно ли мне на вас рассчитывать?
-- Интересное предложение, -- холодно улыбнулся Шин. – Вы и в самом деле думаете, что мы тут же горячо и охотно откликнется на ваш призыв положить здесь наши жизни в угоду … Кстати сказать, проясните нам, в чью угоду предлагается нам отдать свои жизни?
-- Я знал, что будет всё не так просто, -- вздохнул кушмен. – Я давно это знал. В своё время я проявил слабость и попытался выбраться из той обоймы, что всем заправляет на Куше. К чему это привело, спросите вы меня?
-- Скорее всего ни к чему, -- предположил Шин, и Вокх с уважением ему поклонился, то есть качнул головой.
-- Вот именно, что ни к чему. Я с большим трудом вырвался оттуда. Больше того, я должен был погибнуть, но здесь мне повезло и я встретился с вашими друзьями.
-- Скорей уж они встретились с вами, -- с водительского места кушмена поправила Омо.
-- Да, -- снова кивнул он головой. – Они меня подобрали и вернули к жизни. Всё происходит не зря. Я много размышлял об этом. Практически всё последнее время я думал …
-- О чём же, уважаемый Вокх, -- спросил его разведчик, -- но прежде не пора ли вам открыть «своё лицо» и назвать своё настоящее имя. Наверное, от этого факта и стоит отталкиваться, когда начнёте нам делать своё предложение?
-- Меня зовут Хнум, -- медленно ответил кушмен. – Вам это имя ничего не скажет, ибо вы чужаки в нашем мире, да и большинство простых людей меня не знают. Но в самом Буто я хорошо известен. Был! Особенно в Шугене. А всё по той причине, что репати Шу был моим братом. Не единокровным, а ритуальным. Мы соединили свою кровь после того, как я спас его в одной переделке, в которой он должен был погибнуть. Но этого не случилось и он приблизил меня к своей персоне, чтобы я и дальше его прикрывал. Что я и делал долгие годы. Я сам участвовал в проекте дворцовых комплексов Шуген и проследил, чтобы они были выполнены так, чтобы у меня была возможность контролировать действия всех, кто там проживал. Это слишком многим не понравилось и они начали плести интриги против меня, создавая образ человека хитрого и расчётливого, специально для репати Шу. Они нашёптывали ему обо мне всякие небылицы, подбрасывая разные фактики. Меня постоянно провоцировали. Человек не может контролировать каждый свой шаг и я несколько раз прокололся. По мелочи, но эти мои маленькие проступки мои враги раздули до такой степени, что Шу на меня осерчал. Он начал верить, что я задумал какую-то каверзу. Что именно, они не могли сказать, ибо я опроверг бы любой их навет и они недосказывали и эти их недомолвки казались чем-то ужасным. Все эти наши разногласия, которые росли и множились, привели к тому, что внезапно активировался культ Гадеса, который был подавлен много лет назад, ещё предками Шу. Но, как оказалось, не до конца. Увы, увы …
-- Это ваши внутренние проблемы, -- заявил Григ Шин, глядя искоса, как приуныл терзавший себя Вокх, а точнее – Хнум. – Лучше скажи нам, как это всё скажется на нас, на викингах пространства?
-- Самым печальным образом, -- немедленно отозвался кушмен. – Я опасаюсь чего-либо предполагать, ибо может оказаться, что каждое наше слово может дойти до ушей наших, весьма могущественных крагов.
-- Это каким же образом? – Усмехнулась Омо Занц, которая внимательно слушала их разговор, пользуясь тем, что биомобиль управлял собой сам. – Кто им об этом поведает? Может быть опасаетесь за себя?
-- За себя я уже не опасаюсь, -- поджал губы Хнум. – Я прошёл через сложный обряд двойной конвергенции, едва остался после неё жив, но сумел избавиться от железы веры.
-- Это ещё что такое? – Заинтересовалась Омо Занц. Она теперь больше поглядывала на их спутника, чем на дорогу, по которой мчался их неутомимый биомобиль, перебирая своими мощными конечностями.
-- Куш всегда отличался от прочих миров в Галактике, -- начал Хнум, почти закатив глаза, словно погрузился в некий транс, как это делали рапсоды, когда вели долгие рассказы о былом. – Учёные до сих пор не выяснили, откуда именно начала своё распространение антропоидная цивилизация. Я лично склоняюсь к мнению, что именно отсюда. Но сначала здесь появились боги.
-- Но вы же сказали, что сначала появились люди, а теперь заговорили о богах, -- насмешливо перебил рассказчика Шин. – Как вас понимать?
-- Боги не появляются где-то конкретно, -- терпеливо пояснил Хнум. – Они уже являются частью мира, появляются люди, или какие другие разумные существа. А боги … слышали ли вы когда о Ма-богах?
-- Но это же не более, чем легенды? – Довольно неуверенно ответила Занц.
-- Они действительно были и даже где-то до сих пор обитают. Они слишком могущественны и занимают их процессы, какими функционируют Вселенные.
-- Вселенные?
Григ Шин и Омо Занц переглянулись между собой. Хнум сделал вид, что не заметил этого их изумления.
-- Это из категории макрополитики, которая настолько велика масштабно, что об ней задумываются единицы мыслителей.
-- Пусть это так, -- нахмурился Григ Шин, -- и позднее мы об этом обязательно поговорим, но сейчас, когда нашим товарищам угрожают серьёзные опасности, хотелось бы обговорить те моменты, которые могут принести нам пользу.
-- Я к этому и веду разговор, но если вы столь нетерпеливы … Та железа, которую я у себя вырвал, это пример особенности кушменов. У нас у всех, почти у всех, имеется специальная железа, которые выделяет особый фермент, позволяющий видеть … нет, скорее уж – чувствовать немного шире остальных людей. Это даёт нам известные преимущества, но у этого явления есть и своя вторая сторона. Когда-то здесь присутствовали Ма-боги. Позднее они удалились … Что они делали на куше, то нам не ведомо, но они оставили своего представителя… А может это был их изгнанник, которого они не взяли с собой. Это и был Гадес. Это был не человек, но нечто из других категорий. Теперь не время это обсуждать, но Гадес установил своё царство здесь. В результате его деятельности и появились люди, так это считается. Некоторыми. Но потом он исчез, что-то там у них произошло. Это когда в наш мир явились бассы. Потом и они исчезли. И Гадес. Но когда начала стремительно разростаться человеческая цивилизация, один из наших учёных, особых учёных, которые культивировали давно забытые знания … Его завали Наури, и он сумел разбудить дух великого Гадеса и слиться с ним. Он и возродил культ нашего божества и сделался владыкой части Куша. Наури сказал, что Гадес погружал его до начала времён и он даже общался с Атумом, который и создал людей …
-- Мы опять уходим куда-то далеко в сторону, -- снова рассердился Шин. – Куда мы сейчас едем. Нам надо как-то выручать наших друзей, которых возглавляет Полидам Ашонти. Как-то надо их оттуда вытаскивать. Если это ещё не поздно …
-- Боюсь, что мы уже ничего для них не сможем сделать, ибо ими сейчас занимается Наури.
-- Откуда ты это знаешь, Вокх, -- наклонился к старику Шин, -- ведь ты же вырвал свою железу, через которую можешь слышать.
-- Я это чувствую, Наури начал действовать …
+ + +
Постоянные приступы раздражения, которые докучали всем викингам пространства, уже надоели. Дома, на Нифльхейме, они научились с ним справляться, наиболее им подверженные, носили украшения из тёмных камней, которые гасили ярость. Гнев, он хорош в бою, он преумножает силу и решимость, делает схватку скоротечной, даёт выбросить всё недовольство, выразить его в схватке с ненавистным противником. Потом, когда с нифльхеймцами уже не стало охотников сталкиваться, викинги пространства стали отправляться в дальние рейды, где можно грабить, отбирая всё необходимое у аборигенов. Здесь главным было не переусердствовать и не раздражать более необходимого противника, чтобы он не сделал целью жизни месть. Так сложилась особая цивилизация викингов. А потом всю их ярость объявили влиянием радиоактивного минерала ультрадейтерия, которому можно противостоять.
Что же действовало на них здесь? Полидам Ашонти приказал всем воинам надеть защищающие кристаллы. На какое-то время это подействовало, но потом всё стало снова плохо. Хуже, чем было. Ашонти решил, что надо эти места покидать. Вот только сейчас на орбите Куша висели целые связки крейсеров, которые мигом пустятся за челноком в погоню, если они вздумают подняться в стратосферу. Другой путь лежал в направлении горных областей Маздах. Но надо было миновать протяжённые пустующие долины, где им невозможно будет скрыть своего присутствия. Рик Хотала заявил, что надо идти и вырезать ближайшие селения аборигенов. Тогда у них появится спокойствие и уверенность в безопасности. У них, у викингов. Но Ашонти чувствовал, что это решение неправильное, что оно продиктовано чувствами ярости, которые на них насылали явно со стороны.
В состоянии временного облегчения Полидам послал сообщение имперцам из группы «Сигма-56», которые могли предложить своё решение их проблем. Оно могло сработать лучше. Ашонти ожидал приезда имперцев и сдерживал своих товарищей, которые поглядывали друг на друга налитыми кровью глазами. Сам Ашонти чудом себя сдерживал, чтобы не заехать кому-нибудь в челюсть.
За время своего здесь нахождения, чтобы занять  своих людей и спасти их от бед, вызванных бездельем, Ашонти, со своими воинами отстроили целую крепость, со стенами из частокола и наблюдательными вышками, где обычно находилась охрана. Обычно, но не сегодня, ибо именно сегодня приходилось особенно мучительно, и каждый из викингов выбирал одиночество. Кто-то залёг в постель, отгородившись от всего мира каркасом из звериных шкур, кто-то удалился в лесные заросли, будто на охоту, некоторые одурманили себя наркотиками, которые давали временное забвение.
Сам Ашонти обошёл весь лагерь и направился в тот уголок леса, где остался челнок, на котором они сюда опустились. Над ним соорудили каркас из древесных стволов и ветвей с листьями. Со стороны это место казалось просто густой зарослью, а внутри её находился миниатюрный космический корабль, на котором можно путешествовать не только до Света, но даже и далее.
Когда Ашонти подошёл ближе, он услышал шум и треск. Уже заподозрив неладное, он ускорил шаги. Так и есть – часть конструкции укрытия была повалена, а внутри бушевали два демона, с рычанием разрушая всё, до чего дотягивались их руки.
-- Сезам! Бар-Абба! Что здесь происходит?!
Оба викинга с ворчанием повернули головы в его сторону. Их оскаленные лица более напоминали звериные морды, чем человеческие очертания. Бар-Абба взмахнул секирой и направился к нему, ловко перебрасывая топор из руки в руку. Это делалось для того, чтобы противник не смог рассчитать момента нанесения по нему поражающего удара. Эти два человека явно свихнулись, не выдержав напряжения последних дней. В припадке безумия они покинули лагерь и пришли сюда, в своё последнее убежище. Но здесь последние искры разума, которые ещё оставались и подсказывали им возможность спасения, окончательно потухли и два зверя принялись здесь всё крушить.
Интересно, успели ли они побывать внутри или пока что бушевали вокруг челнока? Полидам Ашонти повернул голову, оглядывая их корабль и в это время Бар-Абба прыгнул к нему, подняв секиру над головой. Он напал на своего командира, пытаясь убить его! Впрочем, он уже перестал быть человеком, но не стал и ульфхедром, когда процесс метаморфоза меняет воина в нечто устрашающее. Но, как оказалось, устрашить можно, и не меняясь внешне. Само отсутствие человеческого разума уже могло привести в содрогание любого.
Любого, за исключением нифльхеймца. Ашонти сам взревел не хуже Бар-Аббы и вдарил ему кулаком в лоб так, что воина отбросило к борту челнока, откуда уже летел Сезам, вооружившись мечом и кинжалом. Он мчался, чтобы убить, и защититься от него можно было только в том случае, если будет убит сам Сезам.
Викинги пространства любили поединки, парные, а также групповые, но всегда контролировали себя, помня, что сражаются со своими товарищами. Бывало и так, что безумство боя лишало человека разума, но такое случалось крайне редко, и тогда на безумца нападали все скопом и валили его, а потом вкалывали успокоительное. Когда он приходил в себя, то глубоко раскаивался перед товарищами в своей несдержанности. Существовали даже специальные упражнения для контроля над боевым духом, но его практиковали больше новички, а не такие всеми признанные ветераны, какими были члены команды «Нуфлинга», о которых начали складывать легенды и саги.
Полидам Ашонти поднырнул под клинок меча, отбил рукой кинжал и, в свою очередь, врезал Сезаму ногой в больное место. Сезам упал на колени и захрипел, но потом снова вскочил на ноги, и снова бросился на командира, хотя должен был кататься по земле, завывая от боли. Теперь меч свистнул, срезав с головы несколько прядей волос. От челнока с громким воплем спешил Бар-Абба, успевший подобрать выроненную секиру.
Дело становилось серьёзным.
Краем глаза Полидам увидел человеческий силуэт, что находился у борта корабля. Тот, кто там находился, был неподвижен и Полидам перестал обращать на него внимания, ибо на него нападали сразу два достаточно серьёзных противника. Оба были вооружены и не намерены были шутить.
Только теперь Ашонти сам достал из ножен тесак. Излучатели он сам приказал сдать на хранение и они лежали у него в палатке, запертые в оружейном ящике. Это на случай такого вот безумства. Предчувствия Ашонти не подвели.
На этот раз оба воина напали на своего командира одновременно. Бар-Абба так яростно махнул секирой, что поранил не только Ашонти, но и Сезама. Абордажник зарычал, повернув лицо в сторону напарника и в этот момент Ашонти вонзил ему в грудь тесак. Длинный клинок с трудом вошёл в тело, до такой степени мускулы абордажника были напряжены, практически достигнув кондиций камня. Но силе Ашонти они не смогли противостоять и Сезам повалился, выпустив из разжавшихся пальцев рукоять меча.
Послышались хлопки аплодисментов. Ашонти покосился на звук и разглядел, только сейчас, человека, который, действительно, стоял рядом с челноком. Это был весьма высокий мужчина, если сравнивать его с кушменом, а не с нифльхеймцем. Он был ниже Ашонти всего лишь на полголовы. Хорошо сложенный, тем не менее он выглядел подростком, впервые вошедшим в спортивный зал, по сравнению с Бар-Аббой, и, уж тем более, Полидамом Ашонти. Длинные пряди волос частично скрывали лицо, но было видно, что это лицо глубоко интеллектуального человека. Разве что его портили уши, которые были слишком велики и вызывающе торчали сквозь пряди волос. Да и губы были толсты и чуть шире обычного. Впрочем, так могло казаться, потому как незнакомец широко улыбался, радуясь тому, как нифльхеймцы убивают друг дружку.
А в следующий миг незнакомец перестал хохотать, потому как Ашонти метнул в него свой тесак. Вот только разглядеть он не успел, попал или нет его нож в незнакомца, потому как его сбил прыгнувший Бар-Абба, который вцепился командиру в горло и начал душить его. При этом он злобно рычал и таращил глаза, в которых не осталось ничего человеческого.
Полидам попытался разжать пальцы товарища, но, хотя был гораздо сильнее Бар-Аббы, сделать этого не смог, лишь перевернул того на бок. Теперь он увидел, что к ним ползёт Сезам, сжимая в руке кинжал. Меч свой абордажник выронил, но искать его не стал, так как жизнь стремительно покидала его тело, выливаясь с каждой струйкой крови, что выплёскивалась из широкой раны, оставленной клинком тесака.
Незнакомец перешёл поближе, отодвинувшись от борта челнока, вплотную с которым он стоял, сложив руки на груди. Он желал видеть, как погибнет офицер «Нуфлинга», которого сейчас убьют его собственные люди. Насколько они ещё оставались людьми?
Ашонти разглядел на лице этого человека любопытство и решил сделать всё, но обмануть его ожидание. Тем временем Сезам уже дополз до того места, где абордажник Бар-Абба почти уже задушил своего командира, с которым они дружили лет двадцать, а может и более того. Сезам поднял руку с кинжалом и примерился, куда он его сейчас вонзит. А когда он выбрал, Ашонти взревел и развернул супротивника, сделав гигантское усилие. Клинок, который должен был войти в бок, пронзил спину. Бар-Абба выпучил глаза, но пальцы его сразу начали слабеть. Сезам, заметив такую свою промашку, стащил с командира убитого им собрата и попытался исправить ошибку, то есть Ашонти добить. Но Полидам успел подготовиться, и напал на Сезама первым. Он схватил его особым, удушающим захватом и крутил его голову до тех пор, пока не захрустели шейные позвонки. Сезам уже перестал вопить, а воин продолжал крутить голову, пока она не оторвалась, отделившись от тела. Только тогда он её выпустил.
-- Вот сейчас я вижу, что передо мной настоящий мужчина, а не какой-то слабак, -- спокойно произнёс незнакомец. – Я рад с тобой свести знакомство. Эти два воина казались мне настоящими силачами, но я вижу, что есть и лучше их. Меня зовут Наури. Я учёный и постигаю тайны этого мира. Я вижу, что ты принадлежишь к иному племени.
-- Я прибыл сюда с Нифльхейма, -- честно признался Ашонти, пытаясь подняться, чтобы принять более достойный вид. Стоящий перед ним человек был особенным и офицер это сразу ощутил. Понял он и то, что тот очень опасен. Но как поступить с ним, он ещё не решил и прикидывал, что надо сделать.
-- Когда-то я занимался наукой, чистой наукой, -- кушмен, назвавшийся Наури, подошёл почти что в плотную, -- и эти знания открыли мне двери в Непостижимое. И это Непостижимое открыло мне свои объятия. Я стал больше, чем просто человеком. Встань же, житель Нифльхейма и прими мои объятия.
Полидам Ашонти примерился для удара, но отсюда, снизу, сделать это было непросто, к тому же чувство ярости куда-то улетучилось, насытившись жизнями Бар-Аббы и Сезама. К тому же этот человек, Наури, демонстрировал свою к нему доброжелательность. Он протянул руку, чтобы помочь офицеру подняться. И Ашонти схватился за протянутую руку. Это было последнее, что он воспринял.
+ + +
-- Как раз он сейчас он вошёл в ваш лагерь. Мы не успеем.
Григ Шин нахмурился. Биомобиль стремительно мчался. Омо Занц задала живой машине максимальную скорость, которая только была возможна. Ног мобиля не было видно, они слились в марево, и машина всё сильнее раскачивалась.
-- Омо, сбавь скорость. Мы, кажется, опоздали.
Но Омо не повернула головы, она по-прежнему сжимала рычаги, стимулирующие принудительное управление. Вокх- Хнум с тревогой поглядывал на неё.
-- Послушайте, -- он наклонился к самому уху Грига, -- вас не удивляет, что вы столь легко здесь путешествуете, и до сих пор избегаете чьего-либо внимания. А ведь Куш, это довольно изолированный мир.
Шин хотел возразить кушмену, что они достаточно ловкие специалисты по тайным операциям, чтобы вольготно чувствовать себя в любых ситуациях, но … промолчал. Быть может, Вокх всё же в чём-то прав …
-- Знаете, местные, наши условия таковы, что подобная железа может прорасти и у вас, если и до того не было каких-либо портов с микроэлектронными устройствами, которые вполне можно перенастроить таким образом, что они будут играть двойную роль. Вот, я изготовил пару защитных экранов. Если вы наденете их, то сможете изолировать себя от чужого влияния.
Пошарив в своей сумке, Хнум протянул Григу пару каких-то сеток из тончайшей проволоки, похожей на паутину. Проволока была скручена в причудливый узор и по ней проскакивали крохотные искорки. Шин принял их и надел одну себе на голову, как знаком ему показал кушмен. Признаться, весь день у него было двоякое чувство, словно он заглядывал на себя со стороны, как это бывает иногда во сне. И мысли его путались, и реакция была уже не та. Но всё сразу преобразилось, как только экран покрыл его голову, сделавший незаметным, ибо проволока тут же затерялась в прядях волос.
-- Омо, возьми это, -- он протянул подруге вторую сетку, -- и останови машину. Нам надо посоветоваться.
Омо протянула руку, взяла у него экран и … тут же швырнула его наружу, где сетка тут же пропала. Григ невольно проводил сетку глазами, а когда повернул голову обратно, Занц уже душила Вокха. Кушмен пытался разжать её пальцы, но сделать это было нельзя и он захрипел.
-- Омо!
Григ уже понял, что его подругой управляли чужие силы. До сих пор они незримо подслушивали их разговоры и вели их туда, куда было нужно, чтобы они попали. Ведь Омо предлагала направиться в Буто. Или это предлагал он?
Впрочем, разбираться было не время. Григ ударил подругу по рукам так, что она разжала пальцы. Хнум тут же попытался отползти в сторону. Он раскрывал и закрывал рот, брызгая слюной. Вместо слов до Шина доносились только хрипы.
-- Омо, возьми себя в руки!
Но Занц не слушала его, а снова попыталась схватить кушмена, а когда Григ попытался остановить её, ударила его столь сильно, что он чудом не вылетел за борт летевшей над дорогой машины. Пришлось применить силу. Он попытался скрутить подругу, а когда это у него получилось, она вдруг принялась визжать. Григ Шин не верил своим глазам. Всё лицо Занц пришло в движение, а потом … потом оно начало рваться на части, и клочья плоти её разлетались по всей кабине мобиля. Она какое-то время вопила, а потом замолчала, а тело продолжаться распадаться на части, словно его кто-то рвал, и рвал изнутри.
-- У неё был какой-то электронный аппарат? – Спросил, с трудом выговаривая слова, Хнум.
-- Нет … То есть да. Имплантированный внутрь микрохирург. Для изменения внешности.
-- Её взяли под контроль, а потом заставили спрятанную в ней машинку растерзать её на части …
+ + +
-- Брат, скажи мне, признайся, -- Сет смотрел на Сириуса так, словно поймал его за чем-то предосудительным, -- что ты затеял против нас с Нафтидой очередную каверзу.
-- Почему ты так думаешь?
Сириусу трудно было сохранять всё время вид спокойный и даже снисходительный, но он обучился этому искусству за то время, что он провёл в Мемфисе – делать вил, что это он здесь повелитель, а остальных дело, это услужить ему. Его право или признавали, либо вели себя так, что он ощущал перед собой явного противника. А если ты предупреждён, то у тебя будет время приготовиться и к защите, и к своему нападению.
-- Ты привёл сюда ваших с Исидой людей, и их достаточно много для обычной свиты, и среди них много людей подготовленных.
-- Это отряд «Гамма» нашего начальника Службы безопасности Монка. Он отвечает за нашу безопасность и действует самостоятельно.
-- Мы это уже узнали. Но кроме этого вокруг Куша находится огромная эскадра Космического флота, вооружённая и готовая к бою. Но и это не всё.
-- В чём же ещё ты нас обвиняешь, любезный брат наш? – Спросила Сета Исида, которая находилась здесь же, в комнате Совета, где не действовали никакие электронные системы и где невозможно было ни подслушать разговоры, ни тем более записать их.
-- Кроме этого вы обзавелись ещё отрядом воинов, которые пытаются спрятаться от нас в лесах побережья. Таких чужаков мы ещё не видали и это очень подготовленные воины. Но они просчитались, пытаясь спрятаться в местах, где царствует Гадес. Мы посоветовали Наури нанести им свой визит. Кроме этого мы обнаружили ещё кое-кого, кто нам будет весьма интересен. Так что ты просчитался, брат, пытаясь создавать свои секретные отряды в нашем тылу. Ты всегда был скрытен и всегда пытался бить исподтишка. Но ты просчитался в своих расчётах и должен признать своё на этот раз поражение.
-- Как знать брат, как знать …


Глава 10. Уйти или остаться? 
Это было действительно похоже на лифт, но лифт скоростной. И летели вниз они довольно долго. Только ли вниз, потому как у Траска несколько раз появлялось ощущение, что они не падают, а скользят куда в бок, а один раз так и вовсе, что подымаются? Но кто его знает, какими особенностями отличалось здешнее пространство…
Сначала барон решил, что коридоры нижнего уровня имеют природу, сходную с галереей верхнего яруса, а потом понял, что ошибается. Различия между ними были. Наверху переходы были облицованы каменными плитами, а в некоторых местах даже изразцами и мозаикой удивительных и непривычных орнаментов. Здесь же стены походили на живые органы, как если бы мы могли смотреть на них изнутри. Сначала барон не мог понять, что же ему напоминает форма галерей, а когда вдруг сообразил, ему сделалось жутко. А ну, как они попали внутрь огромного мега-существа и теперь путешествуют в нём, как паразиты. С большим трудом он заставил себя забыть о таком сравнении.
-- Знаешь, -- признался Ба Хоорн, -- когда я сюда в первый раз попал, мне тоже показалось, что я угадал в гигантскую задницу. Такое впечатление, что двигаешься по прямой кишке. Именно такой я её себе и представлял.
Траск оф Траскон промолчал, но внутренне восхитился – ай да спецназовец, ай да солдафон! А ведь и у него воображение имеется, а также достаточно образования, чтобы знать, что в организме как выглядит. А может он не так прост, как выглядит?
Между тем проводник двигался вперёд довольно уверенно. Он оглянулся и нахмурился.
-- Слышь, приятель, не отставай от меня. Здесь, конечно, не так, как наверху, но свои закидоны  имеются. Зазеваешься, тебя и переварит. Кишка, она кишка и есть.
Коридоры здесь имели преимущественно круглую форму, как это и положено «внутренним органам», а со сводчатого потолка частенько свисали гроздья каких-то наростов весьма неприятного вида, но которые являлись источником освещения. Примерно так светятся гнилушки в ночном лесу, где много сырости, разве что здешние «гнилушки» светили на порядок ярче. Может здесь встречается и какая лесная напасть? Траск покосился назад.
-- Чего оглядываешься? – Понял его опасения Хоорн по своему. – Здесь эти тени не появляются. Нечего им здесь делать. Для них тут вроде как не климат. Не знаю уж, как и объяснить. Короче, не забираются они сюда. Вот никто Императора и не нашёл. Кроме меня. Я ещё и не сюда залезу. Вот пообвыкнусь, и ещё куда ход открою. А что? Мне в этом деле равным просто нет. Потому меня сюда и определили … 
-- Далеко ещё? – Бесстрастным тоном поинтересовался барон, а Хоорн тут же отозвался. Судя по всему, больше всего он истосковался по общению.
-- Совсем нет. Я тебя веду вкруговую. Там есть пару мест, которые лучше будет обойти. Я как-то вляпался туда, так едва, веришь ли, вылез. Нет уж, лучше стороной пройти чуть больше, но так спокойней будет. И тебе, и мне. А там и до Императора доберёмся. Там у него настоящий тронный зал. Вот там он и сидит. Вроде как спит, то есть скорей уж дремлет.
-- Спит? – Переспросил Траск оф Траскон.
-- Я же сказал – дремлет. Поговорит он с нами. Со мной говорил, аж два раза. Думал ли я когда, что буду с Пра гэгхарн Татеном общаться, вот как сейчас с тобой. Сказал бы мне кто, да я бы засмеял его, а то и побил, как настроение в тот момент случится. Вот только никуда он с того места не сдвинется. Он мне уже это высказал. Не будешь же с ним спорить. Нет, и нет.
Сначала надо до Татена добраться, а потом уж разбираться, что там с ним приключилось. Для себя Траскон решил, что церемониться с ним не станет. Не захочет его слушать Император, что ж. Он его на плечо загрузит и потащит назад. Вон этот здоровяк ему и поможет, а буде начнёт артачиться, так Траск его убедит. Есть категория людей, которые воспринимают человека, если найти слова или действия, которые он поймёт. Этот Ба производил впечатление человека дисциплинированного, просто у него снесло систему координации. А всего то и делов, что эту координацию ему восстановить. Он и будет подчиняться.
На верхнем ярусе галереи тянулись прямо, иногда немного отклоняясь в сторону, не более того. Здесь же ходы изгибались, словно строители их ничем не были ограничены. Впрочем … какие там строители … Всё здесь было весьма условно и реальность была кажущейся. Оставаться в этом безумном мире долго не стоило, ибо безумство мира могло прорасти и в голове. Скорей всего именно это и случилось с Пра Татеном. Он, при всей своей необычности излишне расслабился, а может и отчаялся и начал с пространством этого мира всё сильнее сливаться. А как же тогда Ба Хоорн. Ну, Хоорн … Он практически лишён воображения, а значит и отдаться на волю собственному подсознанию ему не так просто. Похоже, что он будет держаться до последнего. Быть может, именно он сейчас и является балансиром этого мира. И, похоже, сам Ба Хоорн не догадывается об этой своей функции.
-- Там, на верху, я практически всё обошёл. Там, конечно, много разных опасностей, которые прибрали всех моих спутников и предшественников, но там можно существовать. Трудно, но можно. А вот здесь … я даже не знаю. Дальше, чем тот зал, где остановился Пра гэгхарн Татен, я так и не пошёл. Там чем дальше уходишь, тем тяжелее становится.
-- Тяжесть нарастает, повышенная гравитация? – Уточнил, машинально, барон.
-- Н…нет, то есть – может быть. Чувство тяжести и неуверенности. Хочется лечь на пол и ни о чём не думать. Но я так не могу. Я превозмог себя и вернулся. Не знаю, как ты, но я туда не ходок …
Какое-то время спецназовец описывал свои ощущения здесь, сравнивал их с ощущениями верхнего яруса. Это был ярко выраженный человек действия, который привык доверять своим ощущениям, не делая их предметом анализа, а только в качестве датчиков системы сигнализации.
Стены хода, похожего на кишку, то становились уже, то расширялись, а потом и вовсе пропали. То есть ход привёл их в естественную полость, пещеру, которая была довольно обширна. Таких атрибутов, как сталактиты, следствия сочившейся кальцированной воды, здесь не было, лишь высоко под сводами искрились призрачным светом гроздья кристаллов. Вдоль стены находился ряд из больших каменных ящиков, похожих на саркофаги. Траск оф Траскон подошёл к ним поближе. На душе появилась тяжесть. И он сделал невольный шаг назад.
-- Вы тоже почувствовали, -- едва ли не с радостью поинтересовался спецназовец. – Правда, как будто внутренности пытается кто-то сдавить холодной рукой?
Барон кивнул. Ба Хоорн верно описал необыкновенное чувство, которое его посетило. Он отступил ещё дальше, а Хоорн указал ему, куда надо идти.
-- Это ещё ничего, а что творится дальше, в глубине этого жуткого мира, я уже и не пытаюсь предполагать. Я с превеликим трудом оттуда выбрался и больше уже ни за какие блага. И не просите …
-- А что может находиться в тех ящиках? – Спросил спецназовца барон, не сколько для того, чтобы услышать что-то интересное, а хотя бы вернуть его словоизвержения хотя бы на стезю информативности.
-- Не знаю. Я собирался вскрыть один, но меня так прижало, что я едва отполз от них. Я думаю … -- Ба Хоорн замолчал и посмотрел под своды этого зала, словно собирался именно там разглядеть ответ на этот затруднительный вопрос, но тут же и продолжил. – Я думаю, что это гробницы. По крайней мере они на них похожи, а внутри покоятся мумии тех, кто здесь остался.
-- Кто здесь умер?
-- Нет … вряд ли … Скорее уж, как Пра гэгхарн Татен, они сидели здесь, пока не высохли и не опечалились сверх всякой степени. Вот эта их печаль и горечь и гнёт нас, заставляет пасть ниц. Может я и ошибаюсь, да скорее всего так и есть, просто я не могу предположить чего-то другого. А ещё я здесь видел сон …
-- Какой сон?
-- Это когда я сюда провалился в первый раз и ещё не сообразил, что можно точно так же подняться. Так вот, я бродил здесь, бродил, а потом вроде как уснул, но мне казалось, что я продолжаю идти. И вышел я в огромный зал, где стояли постаменты и сидели люди. Нет, это были совсем не люди. Они были гигантского роста и одеты в нечто совсем уж невообразимое. И все они спали. Но при этом смотрели на меня. А потом они со мной начали разговаривать. Это какой-то ужас. Их слова отпечатывались прямо у меня в голове. Они спрашивали меня, кто я есть и как здесь очутился. Ну, я им всё и рассказал. Не обманывать же богов. То есть я решил, что это боги Древнего Мира, и они живут здесь. А потом они сказали мне, что я могу ничего не говорить, всё, что им надо, они сами вытащат у меня из головы. Мне стало настолько жутко, что я от них сбежал, а потом проснулся, то есть это и есть – сбежал. Вот тогда я понял, что они сейчас и лежат в тех ящиках и ждут того часа, когда можно будет из них выйти. Может и Пра гэгхарн Татен не просто так там сидит, а тоже вступил с ними в контакт, а они в благодарность за общение, примут его в свои ряды и тоже поместят в такой же ящик, где он преобразится под их подобие. Я, когда про это понял, решил здесь больше не появляться. И не ходил, пока тебя не встретил.
-- Что же ты мне не рассказал об этом раньше? – Удивился барон.
-- Вы, научники, -- поделился спецназовец своими сомнениями, -- странные люди. В голове у вас всё не так устроено, как у всех остальных. Если обычных людей предупредить и честно им поведать, что здесь творится, то они спасибо скажут и десятыми дорогами будут обходить это пространство. Ну, а вы … вы сразу сюда и попрётесь, чтобы всё своими глазами увидеть и своими руками ощутить. Ну, и через это все тут погибните. А я вроде как ответственность за это нести должен. Что вас, значит, сюда как бы заманил, хотя я не слухом, не духом … Кстати, сейчас мы придём …
За разговорами путь как-то сразу и сократился. Из той, предыдущей пещеры, с ящиками, они добрались до следующей, ещё более объёмной и пустой. Точнее, не совсем пустой. Посередине её находилось возвышение, а грозди светящихся кристаллов образовали над ним концентрическую окружность, которая как-то странно пульсировала и этот пульс отдавался в голове барона. Голова как-то закружилась и он потерял сознание.
… Он вращался и падал в какую-то необозримую пропасть и ему было всё равно. Наступило полное безразличие, в котором странно выделялось ощущение, что его поместили на предметный столик титанического микроскопа и сейчас, через окуляр, его пристально изучает чей-то глаз, множество глаз …
Он снова открыл глаза. Траск оф Траскон пошатнулся и с трудом удержал равновесие. Оглянулся. Позади, в той границе, за которой снижался уровень освещённости, находился Ба Хоорн. Он знаками поманил барона назад, давая понять, что его затея поговорить с Императором не самая лучшая и гораздо разумнее прямо сейчас отправиться назад и подняться на верхний уровень, где тоже опасно, может быть – ещё опасней, но там нет такой напасти, как гробницы с богами из Древних времён.
Траскон снова посмотрел вперёд и решительно шагнул к помосту, на котором находилось массивное сооружение, которое условно можно посчитать за трон. Хотя бы по той причине, что на нём устроился Пра гэгхарн Татен, Император Галактической Империи Сообщества Объединённых Миров.
Даже сейчас Пра Татен умудрялся нести в своих чертах величие и возвышенность. Если от этого чувства как-то абстрагироваться, заставить себя не замечать его, то можно увидеть усталого человека средних лет, хорошего сложения, с длинными ухоженными пальцами, которые лежали на «подлокотниках», с немного растрепавшейся причёской, волосы которой начали редеть, а глаза запали чуть более привычного. В самой гримасе имелся какой-то налёт болезненности, или сильной усталости. Да и костюм сидящего сильно помялся, местами заметно испачкался, а если проявить внимательность, то даже и порвался, но сидящий человек устроился так, что прорех тех почти что и не было видно.
-- Ваше Величество, -- позвал Траск оф Траскон едва слышно, словно опасался потревожить отдых Императора, а потом заставил себя сделать возглас громче. – Ваше Величество, проснитесь …
-- Кто здесь? – Император по прежнему оставался неподвижным и даже глаз не открыл. – Это ты, Ба? Я же приказал не тревожить меня более, не отвлекать от общения …
-- Нет, Ваше Величество, это не я, -- послышался голос спецназовца, который отступил ещё дальше и пребывал где-то у самого устья галереи- «кишки». – Это …
-- Это я, Пра гэгхарн Татен, ваш старый знакомый.
Барон успел свыкнуться со своими новыми, весьма необычными ощущениями и теперь полностью переключился на личность своего собеседника, которого надо уговорить подняться на ноги и отправиться к «лифту» на верхний ярус. Пра Татен слегка нахмурился, а потом открыл глаза. Они были полностью чёрными, но потом зрачок начал потихоньку уменьшаться и стало уже не так страшно, ибо Траску на мгновение показалось, что перед ним не сам Татен, а один из тех древних богов, что принял его вид и уселся здесь отдохнуть перед вечностью.
Нет, это был он, Пра гэгхарн Татен, Император, которому барон оказал как-то услугу, весьма важную услугу и император дал понять, что этого он не забудет. Он и сейчас ему улыбнулся, пусть и слегка и даже сделал движение рукой, словно собирался помахать ею.
-- А-а, барон, как вас сюда занесло?
-- Я прибыл за вами, Ваше Величество. Помочь вам вернуться назад, в Мемфис.
-- Ах, барон, -- устало опустил веки Пра Татен, но тут же снова и открыл их, -- зря вы сюда направились. Здесь не место для человеческого существа. Вы, люди, ещё не доросли до постижения некоторых обстоятельств …
-- Но, позвольте, Ваше Величество, -- повысил голос барон, -- как вас следует понимать? Вы сказали – «вы, люди» и как бы отделили себя от остального человечества. Как же так?
-- Потому, барон оф Траскон, я и не хочу возвращаться.
-- И всё же – почему? Я хочу вас понять, Ваше Величество. В противном случае мне придётся настоять на своей просьбе. Дело в том, что я представляю интересы всех граждан Империи, совокупность которых даёт мне право настаивать даже перед вами.
-- Я тебя понял, барон. Хорошо, я попытаюсь объяснить. Дело в том, что в своё время мой генный код решено было усилить. Я с этим экспериментом согласился, не вдаваясь в подробности. В новом проекте было задействовано много положительных сторон – и самовосстановление здоровья через регенерацию кроветворной системы и самокорректировку системы метаболизма, и расширенный интеллектуальный уровень, и задействование дополнительных контуров нейросистем, и … Нет необходимости говорить обо всём. В курсе всего был Гал Орфис, он и курировал проект. Но, как оказалось, в основу разработки был взят код, добытый группой учёных из каких-то засекреченных археологических раскопок. Они нашли, как нас уверяли, гробницы богов. Какие уж там были задействованы боги, не очень-то и разбирались. Главное, что новый код на порядок превосходил стандартный набор современного человека. Вот в меня его и ввели. Со временем я почувствовал всю выгоду этого нового приобретения. Собственно говоря, если бы не это, вряд ли бы я выжил тогда, во время попытки захвата власти в Мемфисе, а также, когда попал сюда. Я прошёл все уровни этой игры, которая оказалась хитрым подобием тестирования. Оно показало, что во мне присутствует частичка настоящего Бога, тех первосуществ, которые зародились на заре времён. Их давно уже нет в нашем привычном мире, но следы их до сих пор находят, а сейчас они проросли во мне. Как ты думаешь, хочется ли мне возвращаться обратно в мир обычных смертных людей, тогда как я здесь совершенно на ином уровне бытия?
Траск оф Траскон задумался, и даже беспомощно оглянулся на своего спутника, а потом ему в голову пришла одна интересная мысль, и он снова повернулся к Императору.
-- Ваше Величество, я не могу оспаривать Ваши слова, но подумайте сами, что не только вы прошли до конца это тестирование. Вот здесь находится Ба Хоорн, который никак не улучшал своего кода, довольствуясь прежним. Или взять меня, ведь я тоже самый обычный человек. Вы не будете этого оспаривать?
-- Вы, барон?
Пра гэгхарн Татен пронзительно глянул на него, кристаллы под сводами начали пульсировать призрачным светом ещё более импульсивно. Траск почувствовал, что снова куда-то проваливается, но стиснул зубы и, могучим усилием воли, вернул себя обратно.
-- Вот видите, вы тоже не из породы обычных людей. У вас тоже имеются свои секреты. Кто-то с вами в детстве поработал и провёл ряд корректировок ваших нейроконтуров, что сказалось и на генетическом коде. Он ведь, к вашему сведению, имеет обратную связь с нашей личностью.
Траск оф Траскон вспомнил, сколь много с ним работал Такэхай Сусаноо. Но что изменения коснутся и генного кода, Траск не подозревал.
-- А как же тогда Ба Хоорн? Ведь он-то не производит впечатления избранного, баловня судьбы. Это скорее уж идеальный солдат.
-- И да, и нет. То есть он и в самом деле отличный вояка, умеет приспособиться, но всё же этого явно мало, чтобы выжить здесь. Нет, ему тоже помогли, и помогли уже здесь, в этом нижнем мире.
Барон оф Траскон представил себе, как одна из гробниц- саркофагов открывается и наружу выползает иссохшая мумия древнего божества, и как эта мумия берёт в оборот спецназовца. В этом месте можно поверить в любую, самую фантастическую историю, и она может оказаться реальностью. Но тут он вдруг вспомнил про кузена, про Джозефа, который находится пока что в верхнем лабиринте, но вполне может очутиться и здесь. Он снова повернулся к Императору.
-- Мой брат … Джозеф … -- Было очень трудно говорить с сегодняшним Пра Татеном, который стал ещё выше, и говорить о том, кто являлся участником крамолы и заговора. – Я взял его с собой … привёл сюда … Джозеф болен … почти безнадёжно болен … У него в сознании была установлена своеобразная бомба, которая должна была взорвать его рассудок и распылить его личность …
-- Можешь не продолжать, -- остановил его император слабым взмахом руки. – Я чувствую его присутствие. И он уже не на верху, а здесь, недалеко. Он скоро доберётся до сюда. Но и с ним тоже работали, создавая его личности особые корректировки. Тогда, кстати сказать, и установили ту пси-бомбу, про которую ты упомянул. К счастью, она сработала, если так можно выразиться – не целиком. Каким-то образом, мне не до конца понятным, ты на неё воздействовал, непроизвольно создал у пси-блока дополнительные каналы и сигнал этим был ослаблен. Вам обоим повезло … очень повезло …
Джозеф здесь. Траск начал оглядываться и всматриваться в сумрачную часть зала, где перемещались тысячи смутных теней, любая из которых могла быть Джозефом … или Ба Хоорном, которого тоже не было видно. А ведь могли появиться и остальные их спутники – Кен или Сим. Он не придал значения словам Пра Татена, и зря. Хотя, с другой стороны, возможности у него здесь были не так уж и велики, если вдуматься.
-- Ты явился сюда, барон, -- продолжал говорить Император, -- чтобы уговорить меня вернуться в Мемфис. Таковы ведь твои намерения? (Траск решил пока что промолчать). Так я тебе сразу скажу, что возвращаться не вижу никакого смысла. То, чем я занимался раньше, не более, чем суета, и к действительному развитию Галактического Сообщества всё это не имеет значения. Только теперь у меня появилась возможность всё это увидеть. И я испытал глубокое чувство разочарования …
-- Но можно же что-то исправить, изменить … -- решился прервать речь Императора Траск оф Траскон. – Вы же Император … в ваших возможностях …
-- Да что ты можешь знать о моих возможностях, -- в свою очередь оборвал лепет барона Пра Татен. – это не более, чем видимость. А сам Император, то есть я, или любой другой, вынужден продолжать ту политику, которая выгодна, выгодна его окружению, которое в первую очередь радеет о собственных выгодах, и большая удача, если они как-то взаимосвязаны с нуждами государства. Когда же они рознятся, вот тогда появляются проблемы. И эти проблемы растут и ждут своего разрешения. Но они не решаются, потому как не входят в расчёт тех, кто занимается политикой. Я сам дал согласие на улучшение моего генного содержания, и этот проект оказался успешным. Как стратег, я сделался более эффективным, но вместе с тем и начал понимать, что в нашей Империи нет нужным механизмов для действительного развития. Давно уже прогресс заменился имитацией в угоду тем, кто желает сиюминутных прибылей. Эта проблема как отдельных миров, так и всей Империи в целом. Сидя здесь, на этом месте, где у меня есть возможность расширения своего разума, я попробовал в теории разработать ту модель, которая могла бы исправить сложившееся положение вещей …
Барон Траск оф Траскон покосился на пульсирующие призрачным светом кристаллы, что размещены были над «троном» в виде окружности. Наверняка они имели отношение к этому расширению разума, о котором говорит Пра Татен. Запустить бы сюда учёных, да придать им оборудование для исследований, сколько бы они открыли здесь тайн и как бы это можно было потом использовать. Тут он почувствовал, что собеседник его замолчал.
-- Вот видишь, -- с горечью упрекнул Траска Император, -- даже ты не желаешь меня слушать, ты, который много лучше и дальновидней тех, что заняли место в Мемфисе, благодаря своему умению вписываться в сложившуюся систему. Ранее я считал, что она укрепляет основы государства, делает его стабильным, но теперь вижу, что всё с точностью до наоборот.
-- Ваше Величество, -- из сумрака и круговерти теней выступил Джозеф и подошёл ближе. Радостный Траск взмахом руки поприветствовал кузена и знаками предложил ему приблизиться, вот только Джо не замечал или не захотел заметить его стараний, -- я рад, что нашёл вас в этом печальном и злом мире.
-- Он не такой злой, как вам кажется, -- меланхолично кивнул ему Пра гэгхарн Татен, весьма безразлично его разглядывая. – Во всяком случае он не страшнее, чем та Вселенная, которую мы обживаем и изменяем её под свои нужды. Не могу сказать, что я рад вашему визиту. С каждой минутой вас становится всё больше, и боюсь, что ваше докучливое многословие отвлечёт меня от приятных и многозначительных рассуждений.
-- Я не буду мешать вам, Ваше Величество, -- поклонился Джозеф оф Траскон, -- к тому же сюда я попал против своей воли, и оттого хорошо понимаю ваше недовольство. Более того, я хотел бы и сам скрасить здесь ваше одиночество. Мне бы тоже не хотелось возвращаться в наш привычный, но неправильно устроенный мир.
-- Да? – Теперь уже с интересом посмотрел в его сторону Пра Татен. – И чем это обусловлено?
-- Я вам скажу, но хотел бы сделать это с глазу на глаз, без лишних свидетелей.
-- Интересное предложение. Что ж, не вижу причины, чтобы не поговорить несколько минут. Вы слышали, барон? Если вы нас оставите на какое-то время, это будет с вашей стороны благовидным поступком.
-- Хорошо, Ваше Величество. Вы могли и не говорить этого. Я бы отошёл сам.
Насчёт Джозефа Траск оф Траскон не опасался. С тех пор, как он вышел из сферы влияния Занзани- Сусаноо, его агрессивный пыл сошёл на «нет». Скорей всего он желает попросить прощения у Пра Татена за все свои былые прегрешения. И конечно же, такое прощение будет получено. Джозефа оф Траскона уже простили, Лиловый Джо навсегда исчез, его никто и не вспоминает. Всё списывается на особую форму психического расстройства, которым и занялся доктор Купер Лорес, большой специалист в проблемах подобного профиля. Но и надеяться на помощь брата сейчас не приходится, после того, как он только что обещал Татену не мешать в его стремлениях здесь оставаться. То есть ему придётся искать других союзников.
Впрочем, напрягаться по этому поводу не приходится. Гал Орфис, как человек многомудрый в вопросах как безопасности, так и в разного рода кулуарных проволочках, навязал ему в помощники двоих спутников, возможности которых превышают возможности даже таких подготовленных профи, как Ба Хоорн. Им Орфис дал ясные указания насчёт помощи и они сделают всё, чтобы Император был отсюда перемещён. Кое-какие возможности возвращения они обговаривали, но Орфис явно дал понять, что если с ними будет Пра гэгхарн Татен, то они вернутся все, все, кто к тому моменту останется. Слава Всесущему, что они сумели обойти все здешние ловушки стороной. Оставалось привести сюда двух искусственных братьев.
-- Ба … -- позвал Траск оф Траскон и повернул голову в другую сторону. – Ба Хоорн …
-- Я здесь, -- отозвался спецназовец. Он выступил из устья прохода и выжидательно посмотрел на барона.
-- Ба, -- подошёл и положил воину руку на плечо барон. – Наши неприятности скоро закончатся. Ты можешь вернуться в свою часть и я лично слышал обещания адмирала Орфиса, что, после нашего возвращения, ты и возглавишь её. Но пока что тебе придётся постараться. Император и в самом деле желает остаться здесь, но, как бы он ни был влиятелен, интересы всей Империи требуют его возвращения.
-- Я понимаю, -- насторожённо ответил солдат, подтягиваясь. Это было надо видеть, как затрепетал у него каждый мускул и изменилось выражение лица.
-- Очень хорошо. Теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты отправишься назад и найдёшь наверху двух братьев. Это Кен и Сим, два офицера особых полномочий. Они из личной гвардии адмирала Орфиса. Тот настоятельно распорядился использовать их в разрешении деликатных проблем. Как раз такая у нас и имеется. Ты приведёшь их сюда и, совместными усилиями, мы доставим Императора на верхний ярус, в ту точку, откуда мы прибыли, откуда мы все прибыли. Имперские учёные вызволят нас всех, и Императора, и всех нас, и тебя тоже. Ты станешь героем Империи, потому как именно ты помог сохранить жизнь Императора, на всем протяжении его здесь пребывания. Не так ли, солдат?!
-- Д… да, так точно, -- рявкнул Хоорн. – Разрешите выполнять приказ!
-- Действуй солдат …      
Ба Хоорн развернулся на пятках и исчез в проёме круглого коридора. Можно было на него рассчитывать. Он сейчас наизнанку вывернется, на найдёт эти искусственные создания, причём сделает это в кратчайшее время. Теперь надо просто находиться рядом с Пра Татеном, чтобы не случилась ещё какая неожиданность. Здесь нельзя быть уверенными ни в чём.
Траск оф Траскон повернул назад, прислушиваясь и стараясь уловить, о чём разговаривает его родственник с владыкой доброй части Галактики. Они действительно беседовали вполголоса и замолкли, как только Траск подошёл к подножию трона. Джозеф поклонился и отошёл от фигуры Императора. Тот размышлял.
-- Я обдумаю ваши слова …
О чём они здесь разговаривали? Не лучше ли было остаться и подслушать, о чём здесь секретничают. Хотя это совсем не в привычках оф Трасконов, но порой политика и необходимость заставляет творить дела совсем нелицеприятные. Что ж сделать, если наша жизнь такова и заставляет нас ей подчиняться. Траску сделалось противно своих собственных мыслей и он кривовато усмехнулся.
-- Знаете, Ваше Величество, иногда всем нам приходится переступать через наши желания и помыслы.
-- Это вы к чему, барон? – Спросил Пра гэгхарн Татен, хотя было видно, что он мысль собеседника уже просчитал и даже успел её отвергнуть.
-- Это я про нас с вами. Меня заставили отправиться сюда. От успешности моего к вам визита зависит благополучие нескольких миров. Но и от вашего здесь пребывания тоже зависят миры, в количестве гораздо большем. Но, тем не менее, вы не хотите поступаться их интересами. Для вас важнее собственное настроение. Это не может идти в заслугу повелителю. Если вы желаете уйти в отставку, то надо запустить некие механизмы, которые помогут пережить это лихое время с наименьшими потерями. Потому как ваше отсутствие порождает сомнения, которые могут поднять на поверхность людей беспринципных и лишённых совести как таковой. Вот в этом случае для многих миров могут наступить плохие времена. И это я ещё изъясняюсь очень деликатно. Стоит ли в таком случае предаваться глупой меланхолии? Как вы считаете?
-- Как я считаю? – Переспросил император. – А так ли это важно? Как вы думаете, каким это образом я здесь очутился? Не в результате ли цепи предательств? Но в таком случае эта цепь будет продолжена и всё закончится большими волнениями. Я ведь вам уже говорил, что занимаюсь здесь размышлениями. Вот и ваш родственник кое-чем со мной сейчас поделился. Всё убеждает меня, что моё появление в Мемфисе может обернуться большой политической катастрофой, если не началом Большой Войны. Дело зашло гораздо дальше, нежели чем я мог ранее предполагать. Повторюсь, что здесь моё сознание и разум могут существенно расширяться. И это для меня главнее, чем благополучие всей Империи, которая давно уже начала стагнировать и разрушаться.
-- Не дело правителя вести подобные речи, -- начал было, весьма напыщенно барон, но Пра Татен его внезапно оборвал.
-- А не задумывался ли ты когда, для какой цели все мы существуем? Для того, чтобы делать всё то, что обычно делается, и делается чаще всего весьма и весьма плохо? Ты в самом деле так думаешь?
Траск оф Траскон угрюмо промолчал. Ему совсем не улыбалось вступать в философские диспуты, но надо было протянуть время, пока здесь не появятся Кен с Симом. Вот тогда он и начнёт действовать.
-- Ваше Величество, мы выбрали не самое лучшее место и время для глубоких нравственных дискуссий. Можно говорить много и даже по делу, но оставаться при этом вне управляющих политическими процессами связей. Вот что сейчас самое важное. Всё остальное должно отойти на задний план и терпеливо ожидать своей очереди на справедливое рассмотрение.
Пра гэгхарн Татен внимательно глянул на барона и промолчал. Он загадочно улыбнулся, едва подняв самые краешки губ. Видимо, он был осведомлён в вещах, о которых его собеседник даже не подозревал. И не видел причины убеждать его в чём-то. Он просто сидел и смотрел на Траска, сверху вниз. Барон ещё раз оглянулся.
-- Ждёте кого-нибудь? – Поинтересовался Император. – Какой у меня насыщенный различными визитами день. Ещё немного и жаждущих пообщаться со мной наберётся целая очередь. Вполне может оказаться, что от этого я сюда и сбежал из Мемфиса, и вот опять – начинается. Даже как-то обидно делается. А ведь я здесь провёл такие дивные дни, погружаясь в раздумья. В этом состоянии у меня появляется чувство, что беседую я не с самим собой, а с кем-то по настоящему великим. А ведь чужое величие, величие духа, разума, ощущаешь сразу, если у тебя есть такие задатки – что-то ощущать. Таким человеком могли быть и вы, уважаемый барон, в вас это незримо присутствует.
Должно быть Пра Татен понял, что он переборщил с человеком, который пришёл ему на выручку и решил подсластить ему пилюлю разочарования. Пусть барон сам поймёт, сколь тщетны суета и дрязги внешнего мира, сколь мало они значат по сравнению с Вечностью, к которой именно здесь Император прикоснулся.
Как раз в это время в зале появились новые действующие лица, то есть искусственные люди, посланные с миссией спасения Галом Орфисом Кен и Сим. Они приблизились и встали рядом с Джозефом, который разглядывал их с самым безразличным видом. Поговорив наедине с Татеном, Джозеф потихоньку начал впадать в меланхолию. Для него жизнь остановилась. Это место для этого подходило почти идеально. Кажется, он тоже решил остаться здесь и разделить с Императором его одиночество. Этакий верный служка.
-- А где Ба Хоорн? – Обратился барон к братьям.
Те переглянулись, а потом один из них (который, понять в этих условиях было просто невозможно) ответил, что солдат решил остаться в тоннеле и ждать их там. Барон недовольно поморщился, но тут же и забыл об этом досадном недоразумении. Ба Хоорн был нужен здесь, но они могли справиться с трудной задачей и втроём. Конечно, это непростое дело, переправлять куда-то Императора, самодержца, правителя объединения миров, да ещё против его воли. Но если надо, то придётся поступиться его желаниями. Вряд ли Джозеф станет ему помогать. Он слишком обязан Траску и не решится противостоять ему.
-- Ваше Величество, -- теперь тон обращения Траска к Императору изменился на более решительный, -- я прошу прощения, но время терзаний, уйти или остаться, на этом заканчиваются. Я беру на себя все ваши сомнения. Потом, в дальнейшем, вам будет кого винить, но я думаю, я на это надеюсь, что вы одумаетесь и поймёте, что таким роковым образом на вас воздействовало само это пространство, которое было спроектировано некими злыми силами и в котором нельзя долго оставаться, без вреда для здоровья, душевного и физического. Но у вас есть ещё преданные сторонники, которые готовы взять на себя ответственность за … за всё …
Барон прочитал эту прочувственную речь скорей для себя, и немного для кузена Джефа, тогда как искусственные люди, Кен и Сим, её не воспринимали, примериваясь заранее к высокопоставленному клиенту, который всё выслушал с кривой скептической усмешкой, от которой Траск скомкал конец своего выступления. Дальше не оставалось ничего другого, как только действовать.
Решительно сжав зубы, Траск оф Траскон направился к Императору, уже прикидывая, как они поведут Пра Татена по всем этим галереям (надо ли его связывать или даже нести на руках?), как доберутся до нужного места, как Гал Орфис начнёт с той стороны процедуру возвращения …
Но сделать он успел всего-то пару шагов, а потом на плечо его опустилась рука, и была та рука крепка и убедительна. Траск остановился и повернул голову. Это оказался Джозеф. И лицо кузена было неподвижно, словно превратилось в биомаску. На секунду появилась мысль, что и Джеф вовсе, а некто другой, который хитростью проник сюда, дьявольским образом замаскировавшись под больного человека. Но это было невероятно, это было просто невозможно.
-- Брат, -- сказал ему Джозеф (это был всё же он), -- не надо противоречить словам Императора. Он знает, что говорит. Когда-то Старый   Занзани убедил меня, что Татена надо убрать, но теперь-то я понимаю, что он был неправ. Он и сейчас готов доделать до конца своё дьявольское дело, но теперь я ему не помощник. Мало того, я сам готов встать на защиту этого великого человека. Пусть его величия не смогут разделить другие граждане Империи, это не важно. Для меня – не важно. Теперь я сам решаю …
Что он говорит? Неужели у Джефа опять начался приступ безумия? Помнится, что-то такое говорил Лорес, что определённые обстоятельства могут привести к обострению, но как это не вовремя … Траск резким движением плеча стряхнул руку кузена, а потом оттолкнул его самого, стараясь не быть слишком жёстким. Джозеф не всегда может контролировать себя, и это – болезнь.
От толчка Джозеф отступил, но сразу же вновь оказался рядом с Траском. Он был настроен как никогда решительно. В нём снова проснулся деятельный энергичный человек, тот самый Лиловый Джо, который стоял во главе Мардука и Легиона порядка, а завтра надеялся управляться в собственном секторе Империи. Что происходит?
-- Джеф, что с тобой? – Спросил Траск, приготовившись к прыжку на своего кузена, который неожиданно показал свой, казалось – безнадёжно растерянный – норов. И тот приготовился к нападению, приняв самую настоящую бойцовскую стойку.
-- Кен, Сим, -- крикнул барон через плечо искусственным «братьям», что бесстрастно наблюдали за инцидентом, незаметно приблизившись к трону в этой обширной зале, -- я придержу Джефа, а вы займитесь Императором, только как-то деликатней, что ли. Надо его доставить до «лифта» и поднять на верхний ярус. Мы с Джефом присоединимся к вам, но чуть позже.
Джозеф пытался, раз за разом, вырваться из тесного силового захвата, который применил, по отношению к нему, барон. Признаться, эти попытки были много сильнее того, что ожидал от кузена Траск, и ему стоило больших усилий, чтобы удержать родственника. Джеф закричал и заскрежетал зубами, но Траск его удерживал. Надо было переждать приступ агрессии, за которым следовал период апатии. Вот тогда можно будет отпустить безумца и препроводить его в выходу, то есть к «лифту». Того, что происходило за его спиной, Траск не видел, и это едва всех не погубило.
Кен и Сим направились к «трону», с которого за их приближением наблюдал Пра гэгхарн Татен. Сначала Император даже улыбался, скептически на них поглядывая, но потом улыбка его увяла и исчезла вовсе. Должно быть, он применил какие-то там пси-штучки, по отношению к «братьям», но у него ничего не получилось и это было для императора большой неожиданностью. «Братья» продолжали приближаться, пусть как-то дёргано и раскачиваясь, но всё равно они действовали. А дальше началось что-то невероятное.
Один из «близнецов» внезапно вытянул перед собой руки и между запястьями его образовался, сначала в виде облачка, огненный «клубок», и это шар «близнец» метнул в Императора. Каким-то чудом Пра Татен сумел отреагировать, выстроить защитный блок, совершив руками молниеносные движения, которые сконцентрировали и извлекли из пространства ответный пучок энергии, сходный с тем плазмоидом, который сотворил искусственный человек, Кен или Сим, разобрать было нельзя. Шары ионизированного газа столкнулись и уничтожили друг друга. От получившейся вспышки и грохота кольцевые гроздья кристаллов, продолжавших ярко светиться, начали колыхаться и тревожно перемигиваться.
Это меняющиеся сияние и привлекло внимание борющихся двоюродных братьев. Оба они повернули головы и руки Траска разжались от того зрелища, которое он увидел. А увидел он, как один из искусственных людей Орфиса пытается удержать другого, а тот, стремительным движением, которого едва можно было заметить, схватил его за голову и открутил её. Да-да, неуловимо быстрым движением он повернул голову так, что она отделилась от тела. Какое-то время обезглавленный биокиборг ещё стоял, а потом принялся судорожно шарить себя по опустевшим плечам. Из обрубка брызгала какая-то жидкость, должно быть, выполнявшая функции крови, а потом тело рухнуло к ногам убийцы.
Пра гэгхарн Татен шагнул вперёд, чтобы спуститься с площадки своего массивного подобия трона, чтобы встретить нападавшего на него искусственного человека, который прибыл сюда в составе спасательной экспедиции. Подумать только, тот, кто должен спасать, сам пытается убить, уничтожить Императора! Что всё это значит?
-- Нет!
-- Нет!!
Оба кузена закричали одновременно и бросились на убийцу. Но тот действительно был суперменом, превосходящим своими боевыми качествами любого из бойцов спецназа. Неуловимыми движениями он отшвырнул подбежавшего к нему Джефа, а потом и Траска, который отлетел не менее чем на десяток метров, на мгновение потеряв сознание. Удар, надо это отметить, был по настоящему силён. Биокиборг больше не церемонился. Он превратился в настоящего убийцу и был готов продолжать убивать. Что он и продемонстрировал, встретив набегавшего снова Джозефа таким страшным ударом, что его рука пробила грудную клетку Джефа. Кен (или Сим) поднял руку и швырнул в приближающегося Траска какой-то окровавленный комок, и барон отбил его в сторону, а потом только сообразил, что это было сердце. Изверг вырвал из груди Джефа сердце и швырнул его ему! Траск закричал в отчаянии и кинулся к валявшемуся куску плоти, схватил его и бросился к Джозефу. Губы кузена шевелились, а глаза были широко распахнуты. Он что-то пытался сказать, а на губах его вздувались кровавые пузыри. Убийца не только разворотил грудную клетку и вырвал оттуда сердце, он капитально повредил и остальные внутренние органы. Траск обнял кузена, тот хватался за него руками, а ноги его уже не держали, он шатался.
Невольно Траск попытался поместить сердце обратно, в ту жуткую кровавую дыру, откуда торчали обломки лёгких, но сам же понимал, что всё это пустое дело, и скрежетал в отчаянии зубами и плакал. Слёзы сделали лицо Джефа расплывчатым, словно тот смотрел на него из-под поверхности воды. Он продолжал шептать и теперь Траск начал понимать его.
-- Спаси … Его … Помоги … Ему …
В последний раз барон обнял своего непутёвого бедолагу- кузена и бережно опустил его тело на пол. Джеф перестал говорить и глаза его закрылись. Траск погладил его по голове, как ребёнка, которого пытаются успокоить, а потом обернулся в сторону трона.
Кен (или Сим) снова вращал руками, между которых крутился, увеличиваясь в размерах, новый сгусток ионизированной плазмы. Пра Татен тоже вращал руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Тело его начал окружать некий кокон, который всё больше сгущался. Если это было защитное силовое поле, то откуда для него Татен черпал энергию? Именно эта мысль сверлилась в голове у барона. Он стоял, как последний новичок- новобранец, который наблюдает за единоборством двух ветеранов, мастеров рукопашных схваток. Надо было прийти на помощь Императору, но барон впал в какой-то ступор, который затормозил все его реакции. У него появилось чувство, что он застрял в воздухе, ставшим вдруг плотным. Наверное, то же самое чувствовали насекомые, попавшие в смолу, которая со временем преобразится в янтарь. Они так же делали беспомощные попытки двигаться, не понимая, что уже попали в вечность, которая их из себя уже не выпустит.
Оставалось только наблюдать. И барон смотрел.
Вот искусственный человек собрал огромный шар, в диаметре чуть не в полметра, и запустил им в Пра Татена. Какое силовое поле выдержит удар энергии такой концентрации? Да это просто невозможно! И Император понял это. В последний момент он переместил защитное поле, которое устремилось встреч сгустку ионизированной плазмы и увлекло его вверх, создав эффект рикошета. Облако раскалённого газа вращалось с умопомрачительной скоростью и, казалось, кипело. А потом шар лопнул, с оглушительным грохотом. Вся конструкция освещающих залу кристаллов отделилось от сводов и поплыла вниз. Прямо на «трон» и стоявшего там Императора.
И в этот момент Траска отпустило. Он снова почувствовал себя свободным. То, что до сих пор удерживало его, не просто отпустило его, но и насытило его такой силой и стремительностью, что всё прочее для Траска оф Траскона замерло. Он получил возможность действовать сквозь пространство, которое против него перестало взаимодействовать. Одним неуловимым прыжком он очутился рядом с чудовищем, лицо которого оставалось бесстрастной маской и оттого было ужасно вдвойне. И Траск его ударил, в это ненавистное лицо. И в корпус. И в грудь. И в живот. Он бил, снова и снова. И каждый его удар достигал цели.
Знаете, если вам не может противостоять само пространство, то не сможет и устоять плоть, насколько сильно она бы не была армирована и защищена. Руки барона пробивали кожу биокиборга, которая имела свойства брони и могла устоять даже перед ракетным снарядом. Но кулаки барона имели сейчас невообразимую мощь.
Вот только всё это продолжалось какой-то миг. Но миг этот Траск использовал полностью. Сим (или Кен) так и не успел ничего понять. Только что он торжествовал победу, надеясь насладиться зрелищем того, как внушительная масса сбитых кристаллов вот сейчас раздавит, расплющит, разорвёт Императора. И вдруг его самого начало рвать на части. А потом он понял, что это был барон, который каким-то чудом оказался рядом… Это было последнее, что почувствовал искусственный разум, прежде чем навсегда отключиться.
Траск оф Траскон стоял, полностью обессиленный, словно из него кто высосал всю жизненную силу. Чудо, что он ещё оставался на ногах и не падал. Но он стоял и смотрел на Императора. А Император смотрел на повисшее над его головой огромное сверкающее кольцо, которое должно было раздавить его. Но оно висело в воздухе, словно его удерживали вытянутые вы его направлении руки Пра Татена.
-- Уходи … барон … -- послышался голос Императора. – Я не смогу его удерживать долго. Ты должен успеть убраться отсюда…
С трудом переставляя ноги, Траск оф Траскон начал удаляться от сияющей конструкции, которая подрагивала и распространяла вокруг тысячи бликов. А внизу стоял человек, который ранее управлял Галактической Империей, а теперь вот балансировал самим пространством, что всегда было прерогативой богов. Вот теперь, накануне своей гибели, Пра гэгхарн Татен узнал, каково это -  быть богом.
Опустошённость, весьма вредное  чувство. Оно, как предатель, шепчет тебе, что не стоит стараться, лучше бросить всё, как есть, как сложилось, закрыть глаза и отрешиться, забыться. Слабые люди именно так и делают. А все остальные? Есть такое понятие – забота. Когда ты за кого-то отвечаешь, о ком-то заботишься. А если на твоём попечении целый мир? Даже два мира – Мардук и Нифльхейм. И это веское обстоятельство заставляет тебя идти дальше, переставлять ноги, двигаться, через «не могу» и «не хочу». Надо, батенька, надо …
Когда они двигались сюда, в сопровождении болтливого спецназовца Ба Хоорна, все эти коридоры, ходы, галереи они проходили быстро. Хоорн составил их маршрут, чтобы миновать таящиеся здесь опасности. Траск разбудил в себе чувство ориентации в пространстве, которое заложено в каждом живом существе и является частью генного кода, той памяти, которая считается подарком Высших Сил, и которое людьми не ценится по своим гордыне и недомыслию.
Кстати сказать, по пути он нашёл Ба Хоорна. Точнее, то, что от него осталось. Что случилось с «братьями»? Кто из них сдвинулся разумом, чтобы начать уничтожать всё и всех вокруг себя? Ещё одна тайна, которыми покрыты все последние события. Если бы таков был план Гала Орфиса, то оба искусственных человека действовали бы консолидировано, но здесь они вступили в смертельную схватку и готовы были уничтожить один другого. Нет, здесь явно замешано чьё-то предательство. Вот только с чьей оно было стороны?
-- Я гляжу, у тебя появилось много вопросов, -- послышался голос, и Траск с этим голосом согласился, кивнув, а потом только осознал, что все, кто отправился с ним в эту экспедицию, погибли все, включая и Ба Хоорна, который сумел продержаться до их здесь появления. Даже Император, и тот или погиб, или совсем перестал быть человеком. Кто же с ним заговорил?
После того, как освещающие «тронный зал» гроздья кристаллов сорвались со своих креплений, другие кристаллы, в галереях и залах, тоже начали бледнеть, мутнеть и обещали в скором времени перестать светиться вовсе. Надо было успеть, до этого момента, покинуть нижний уровень «Преисподней», чудес и тайн которой они не успели познать и сотой части. К счастью …
-- Кто здесь?
Траск оф Траскон тревожно оглядывался и сжимал кулаки. По мере движения, откуда-то из самых дальних «кладовых» своего организма, он извлекал остатки сил и прикидывал, хватит ли их, чтобы дать отпор тому, кто готов встать у него на пути.
-- Я вижу, что ты меня не узнал …
Не может быть … Этого просто не может быть …
-- Сусаноо? Старый Занзани?
-- Не такой уж и старый…
Теперь его действительно было видно. И это был он – Такэхай Сусаноо. Но откуда он здесь взялся? Этого просто не может быть.
-- Вижу, тебя мучает миллион вопросов. Они у тебя докучливо мельтешат перед глазами и требуют своего разрешения, -- насмешливо говорил Сусаноо. – Всего-то и делов, что расспросить меня. Я готов удовлетворить твоё любопытства. Спрашивай.
-- Каким образом …
-- Я здесь появился? – Едва не засмеялся Такэхай, наслаждаясь изумлением своего собеседника. – Знаешь, это действительно выглядит потрясающе. Но только на первый взгляд. Для тех, кто не хочет смотреть чуть дальше. А всё довольно просто. Если может быть просто в делах подобного рода. А между тем именно я вручил Джефу, твоему кузену этот хитрый приборчик, который открывает вход в тёмный мир подсознания. У каждого ведь из нас в голове скрывается своя преисподняя. Надо только уметь всё это контролировать. Мы и в самом деле порождение чьей-то очень хитрой фантазии. Но то ли там что-то не так пошло, то ли цели пока ещё не достигнуты, но подсознание сокрыто от нас надёжными препонами. Правда, у некоторых завеса та сильно истончается, и тогда он погружается в мир кошмарной реальности, откуда трудно вернуться прежним.
-- Откуда …
-- Откуда я взял этот приборчик? – Снова опередил его Сусаноо. – Знаешь, в своё время мы, на Зане, работали над многими проблемами, как их можно применить для победы над многочисленными врагами. А потом у нас появились знающие союзники. Они помогали не всем, но только отдельным группам. Одной из них и были мы. Вот тогда мне и попал в руки этот приборчик. Я его далеко спрятал, а потом вручил его Джефу, чтобы он сделал Императору Императорский Подарок. Тот, дурья башка, обрадовался и принял его. Экспериментальные фильмы, ах-ха-ха-ха! Откуда я мог знать, что проклятый Орфис провернёт эту вашу затею с изменённым генетическим кодом. Приборчик никак не мог справиться с тестированием и Пра Татен как-то вывернулся из игры. Я думал, что всё на этом закончится, но он имел глупость снова туда полезть. Наверное, желал досмотреть, чем всё закончится. На этом обычно дураки и ловятся. И ваш хвалёный Император туда же свалился. На самом дно подсознания. Но у него сработали какие-то свои защитные механизмы, которые имелись в том, обновлённом, генокоде. И эти механизмы начали выстраиваться в систему. Может быть, через весьма продолжительное время, он бы сам вышел оттуда. Правда, это был бы уже не человек, а образ того, кто всё это затеял.
-- Но как …
-- Ты всё ещё не разобрался в этом? – Усмехнулся Такэхай. – Я тебе подскажу. Как ты помнишь, приборчик, выполненный в виде перстня, так и остался на пальце Императора, пророс там дополнительными нейросвязями. Это такое своеобразное заземление, чтобы он оттуда не мог вернуться. Войти туда можно, а вот выйти – нет! Но ваш Пра Татен как-то эту защиту сумел обойти. Я не могу понять. Может быть здесь замешан этот ваш учёный, Штефан Казурински, с совершенно невероятными способностями. Каждый, кто подсоединяется к прибору своим разумом, становится его частью. Каждый из вас, в том числе и Казурински. Но только если все остальные воздействовали самым ничтожным образом, как правило, привнося сюда свои собственные страхи и опасения, этот человек сумел внести столько, что «Преисподняя» сама перестроилась, учитывая какие-то волны его могучей воли и интеллекта.
-- Но ты-то сам, Занзани, как здесь очутился?
Потрясение барона наконец-то закончилось и он взял себя в руки. Его собеседник заметил это и примирительно хихикнул.
-- А я проник сюда вместе с тобой, как часть твоего разума, твоих воспоминаний. Я заложил вам, своим ученикам, каждому из вас, в голову, маленькую программку, этакий пси-зародыш меня самого. Он позволил мне построить отдельную личность, которая сделалась самостоятельной в этом, весьма условном, мире подсознания коллективного разума, куда сложились все личности тех, кто подключён к этому хитрому приборчику. Я решил вам пока что не показываться. Я нашёптывал советы этому дурочку с мозгами ребёнка, доблестному солдату Ба, и тот выполнял мои советы, думая, что подчиняется здешним богам. Он не так уж и ошибался, ведь правда?
-- Для чего тебе это нужно?
-- Вот теперь я вижу, что это ты, мой ученик Траск. А хочу я совершить одно дело, которое сделать невозможно. Которое по силам совершить разве что Императору, который этого делать не станет, да ещё тебе. Ты научился адаптироваться в любой ситуации. Есть такие люди, их не так уж и много, которые именуются «любимчиками богов», или «оседлавшими Удачу». Они не понимают механизмов своей удачливости, не ощущают той невидимой подпитки их из области подсознания, где поселился и я. Так вот, тебя эти механизмы приняли, вроде как за своего. И ты сможешь вылезти отсюда самостоятельно. А теперь слушай меня внимательно. После того, как ты покинешь эту область, твои воспоминания и новые возможности будут заблокированы. Но этот блок умею снимать я. Каким образом, даже меня и не спрашивай, всё равно я тебе этого не скажу, да тебе это и без надобности, самому бы вылезти. Ведь так?
-- Продолжай, я слушаю тебя.
-- Ага, я тебя зацепил. Я в этом и не сомневался. Так вот, я тебе расскажу – как, но ты вытащишь и меня тоже. Мне здесь становится тесно.
-- Но у тебя же нет своего тела, -- удивился барон. – Ты всего лишь моё смутное воспоминание.
-- А вот тут ты ошибаешься, -- нахмурился Сусаноо. – Заложенный в тебя пси-эмбрион реален. Реальным стану и я. Мне подойдёт любое тело. К примеру, я видел этих искусственных людей. Один из них разрушен основательно, но в теле второго я вполне могу обосноваться. Кстати сказать, этим телом могло бы стать и тело Джефа, но я отказался от этого варианта. Почему, спросишь ты. Точнее, спрашивать не станешь. А ведь я внушил ему мысль подойти к Императору и нейтрализовать его. Но твой кузен попал под действие разума Пра Татена, здешнего Пра Татена, и тот его моментально перетащил на свою сторону. Я восхитился, насколько тот профессионально всё проделал, даже лучше, чем это сделал бы я, который в этом искусстве многого достиг, уж ты мне поверь, я знаю, что говорю. И я бы не хотел, чтобы у меня в голове находился чей-то союзник. Союзником Сусаноо может быть только сам Такэхай Сусаноо. Варианты не рассматриваются!    
Траск оф Траскон слушал своего бывшего наставника и размышлял. Одно он для себя решил точно – здешний Сусаноо здесь и останется. Этот интриган и разведчик- диверсант высшей квалификации не должен появиться в реальном мире. Хорошо, если настоящий Сусаноо пропал на самом деле. Хотелось бы этого. Но если это и не так и их станет двое, то опасность возрастёт. Если представить себе, что они могут объединиться и тогда натворят столько бед, что представить себе этого нельзя. Что уж тут говорить о действительности.
-- Вижу, что ты для себя что-то решил, -- голос Занзани сделался иным и Траск очнулся от своих сомнений, -- но я хочу заранее предупредить тебя, что и без меня ты отсюда не выберешься. Я просто не позволю этого тебе сделать.
-- Каким образом? – Улыбнулся барон.
-- Э-э, уважаемый, -- в свою очередь ощерился Такэхай, -- ты, верно, уже забыл, что сам затащил меня сюда, равно как и то, что я являюсь частью этой самой «Преисподней». Я, а не ты. Это – моя стихия. И я не позволю тебе здесь главенствовать. Что же ты решил? 
-- Кое-что решил, -- легко согласился барон. – С тем, что ты являешься частью «Преисподней». То есть тебе не место во внешнем мире. Этот мир останется здесь. Вместе с тобой.
-- То есть время слов закончилось, -- гаденько улыбнулся Занзани, -- начинается время действий. И на что ты в таком случае рассчитываешь?
В тот период, когда Сусаноо занимался тренировками юного баронета, они частенько сталкивались в спарринг- соревнованиях и ни разу Траск не мог одолеть своего учителя. Пусть Такэхай это делал с трудом, особенно тогда, когда Траск стал старше и более готовым к сражениям, но надо учитывать, что это был всё же не настоящий «демон зла», а та частичка, которую он заложил в сознание своего ученика. Но ведь что-что, а полного контроля над собой и своим разумом Траск оф Траскон сумел достичь, и уже давно. Пусть это станет сюрпризом для фантомного Сусаноо, который готовился к схватке и делал это небрежно, словно не сомневался в своей неминуемой победе, презирая возможности противника.
Траск оф Траскон принял универсальную стойку, из которой можно было начать как наступление, так и перейти к обороне, то есть попытался принять, когда к нему метнулся Сусаноо, быстрый и даже стремительный. Никто не может двигаться быстрее, это просто невозможно. Вот только Занзани не принял в расчёт, как сам когда-то обучал баронета использовать силу и напор противника, переводить их себе на пользу и во вред стороне нападения. И Траск показал, что он не забыл тех уроков. Вся вложенная в удары инерция обернулась против Такэхая и он взвыл от боли …


Глава 11. Скрытые возможности.
Каждый человек, который появляется на свет на любом из миров, входящих в Галактическое Содружество, обладает примерно равным набором чувств и органов, с помощью которых он постигает окружающий его мир, его особенности, законы и порядок, и вписывается в общество своих соотечественников, чтобы выстраивать для себя ту жизнь, тот порядок, какой для него приемлем и важен.
Так же, как у отдельного человека имеются своими органы восприятия, так и у социальных групп имеются объединяющие их ощущения. Люди чувствуют тревогу или радость ещё до наступления тех событий, которые и несут в себе стимулирующие свойства. И в этом нет ничего удивительного, ибо даже многие животные наделены способностями предчувствовать те или иные события. Должно быть им предшествуют особые магнетические  поля, насыщенные флюидами некоего возбуждения, которые улавливаются нервными системами всяких живых существ.
Это одинаково характерно как для предчувствия стихийных бедствий, вроде землетрясений, ураганов или извержений вулканов, так и социальных катаклизмов – мятежей, бунтов, путчей и прочих революций. Люди ощущают беспокойство и вынуждены как-то на это реагировать.
Именно такое общее беспокойство тревожило часть обитателей Клайва. Таких было не так уж и много. Остальные научились передоверять свои ощущения властям, а уж те ими вовсю манипулировали, с помощью глобовидения, социальных сетей и прочих механизмов, которыми управляются людские массы. Оставалось контролировать тех, кто не поддавался внушениям государственной пропаганды.
Вот среди этих людей и коловращался Хай Стелл, не задерживаясь долго в одном месте, чувствую, что службы безопасности этого мира всё время наращивают своё присутствие, беря под свой контроль одну группу за другой.
В таких условиях организации «Противостояния» были вынуждены тоже активизироваться. Альтернативой было бы признать своё полное поражение, а делать этого им не хотелось. Хотя чувство отчаяния и бессилия всё чаще испытывали простые, рядовые участники оппозиционных групп. По всему выходило, что Клайв находился на пороге неких грандиозных событий, от которых зависело, как он будет развиваться дальше. Такого рода события именуются переформатированием и имеют большое значение.
-- Сколько вы будете ещё тянуть? – Спросил Хай Стелл своего собеседника через коммуникатор. Тот его внимательно слушал, оставаясь невидимым для собеседника. То есть он это так думал. На самом деле Стелл его выследил и знал, где тот находится, как выглядит и чем занимается в своей обычной повседневной жизни. У каждого человека есть свои маленькие секреты. Это Хай понимал и не спорил. Но когда обстоятельства обязывали, многие условности отметались, пусть и на время, но оно не требовало проволочек.
-- Господин Кёниге, -- повысил голос Стелл. – Я больше не буду идти у вас на поводу. Либо вы сотрудничаете со мной, либо я играю собственную игру, а вы сами выпутываетесь, как сможете.
-- Откуда … -- голос собеседника, одного из руководителей «Противостояния», довольно известного писателя, обласканного властью, дрогнул. – Откуда вы меня знаете?
-- Это было сделать не так уж и сложно. Смог я, смогут и другие. Если вы настроены на ожидание, то вам будет чем заняться. А я спрашивая вас в последний раз – вы отвезёте меня к «деструкторам»?
-- Д…да.
-- Предлагаю сделать это прямо сейчас. Выходите из дома. Я жду вас снаружи.
Обычно столичные мегаполисы имеют похожую структуру. В самом центре города находятся учреждения власти. Затем идут культурные объекты. Далее – учреждения досуга. Ещё дальше – торговые площади. Затем идут объекты промышленного значения. Всё имеет кольцевую структуру и отделяется друг от друга лесопарковыми зонами, среди которых размещаются элитные посёлки, где проживают самые богатые и влиятельные люди Клайва и Квеста.
Одной из таких знаменитостей был и писатель Карл Кёниге, автор книг «Из глубины моей памяти», «Сто дней среди призраков», «За гранью рассудка» и прочих. У него было множество читателей и поклонников. Но мало кто был в курсе его второй жизни, в которой он возглавлял политическую организацию, которая бросила вызов власти. А началось всё тогда, когда он начал работать над очередным своим произведением. Это и было «За гранью рассудка». Во время работы над материалом книги он погрузился в мир, обычно скрытый для рядового жителя Клайва. То, что ему удалось раскопать, потрясло его. Он написал пронзительной направленности роман и тот был принят читающей публикой, но на этот раз писатель не смог отрешиться от взятой им в разработку темы, а продолжал ей заниматься, снова и снова. Скоро он вошёл в круг руководителей организации «Противостояние», которые ожидали, что у писателя найдутся рецепты разрешения всех проблем, политического и социального свойства, которые пронизывали мир Клайва, неосознанные для большинства его жителей. Кёниге честно пытался сделать это, но действительность оказалась сильнее тех сложных политических комбинаций, что складывались на страницах его увлекательных книг. Сейчас он бы написал всё по другому, но вышел бы совсем иной роман, не такой, какой от него обычно ждали.       
Кёниге проживал в месте, которое было идеально защищено от всех неприятностей, какие только можно себе представить. Здесь было тихо и малолюдно. Основные жилые и деловые зоны находились в отдалении, а посторонние не могли попасть сюда, так как все подходы были защищены от наземного транспорта или пешеходов, равно как и от воздушных машин. Потому Карл Кёниге и был так удивлён, что его собеседник, представлявший на Клайве некие внешние силы, не только сумел вычислить его, но и явился к нему, спокойный, как обычный поклонник, желающий сделаться обладателем вожделенного автографа.
Какое-то время они стояли, друг напротив друга и пожирали, один другого, глазами. Внешне они были полной противоположностью друг другу. Чужемирец, то есть Стелл, отличался завидным телосложением и ростом, возвышающим его над многими другими. Выражение лица и глаза его убеждали, что это человек, ничем не отличающийся от остальной массы. Понятно, что это была маскировка, которая позволяла ему затеряться в толпе. Стелл знал даже способы, чтобы казаться ниже и неприметней, чем он есть на самом деле.
В противоположность ему Кёниге имел внешность весьма неказистую, круглый животик, короткий ручки и ножки, да и физиономия его была далека от стандартов красоты, которые демонстрировали дома моды и типажи головидения. Разве что его глаза… они буквально светились от внутренней энергии и интеллекта, которые делали черты его лица привлекательней. Недостатки телосложения покрывались за счёт хорошо оформленной причёски и одежды, которая была куплена в лучших магазинах Квеста и сшита ровно по нему.
Когда писатель вышел из портала своего роскошного жилища, то сразу заметил стоявшего на самом виду Стелла. Охранник, который вышел следом, был ошарашен присутствием незнакомца и потянулся к импульсному излучателю, который носил скорее для проформы, нежели для действительной необходимости. Но Кёниге повелительным жестом руки остановил его.
-- Это ко мне, -- сообщил он своему защитнику. – Мы договаривались о встрече. Этот человек будет представлять моё творчество на других мирах Империи и мы должны оговорить некоторые стороны нашего будущего сотрудничества. Я буду благодарен, если вы нас оставите.
-- Но, -- открыл было рот телохранитель, чтобы возразить. Писатель ответил ему столь яростным взглядом, что охранник проглотил всю фразу и удалился, чертыхаясь, но сугубо глубоко внутри себя. Он слишком дорожил тёплым местечком, чтобы возражать. Да и какие могут быть тут опасности, в самом спокойном месте Квеста.
-- Как вы сюда попали? – В полголоса спросил незнакомца Карл, пытаясь оценить его личные свойства «на глазок». Обычно это ему безошибочно удавалось, но только не в этот раз. Гость его был из породы людей особых, какие вам не встречаются на улице. По той простой причине, что они всегда заняты важными делами и не шатаются праздно по улицам мегаполисов.
-- Это не важно. Вы до сих пор меня всерьёз не рассматриваете. Вот я и решил всё расставить по своим местам. Либо мы с вами договариваемся, вот прямо сейчас. Либо я начинаю действовать автономно, с пользой для себя и своих людей, до которых вам, похоже, нет никакого дела …
-- Постойте, -- нетерпеливо взмахнул рукой писатель, -- давайте пройдём в мой рабочий павильон. Не стоит торчать тут, где нас могут увидеть и заинтересоваться вашей личностью. Здесь всё просматривается датчиками. Подозреваю, что они даже могут записать наш разговор, если что-то начнут подозревать. Такие вот наступили времена …
С этим Стелл не стал спорить, и они прошли в домик, где писатель работал над своими произведениями. Павильон, как и многие другие строения на Клайве имел круглую форму, если смотреть на него снаружи. Но внутри … Это было нечто не совсем обычное. Карл Кёниге заказал для себя и своей работы нечто экстраординарное. Стены строения были покрыты электронными панелями с эффектом голографического изображения и могли «переместить» хозяина в любую точку не только Клайва, но и даже Империи. Вплоть до того, что он мог оказаться в Мемфисе, равно как и в самом заштатном городишке какого-нибудь задрыпанного пограничного мирка. Конечно же, чисто визуально. Это было нужно, чтобы писатель мог своими глазами посмотреть на любое место местности, где происходило действие в его книгах.
В дополнение к новейшему голографическому оборудования в павильоне имелся превосходно оснащённый бар с различными напитками и пищевым синтезатором, а также музыкальная система, которую можно было запрограммировать на выполнение самых сложных музыкальных произведений. Было здесь место, где можно было отдохнуть и предаться размышлениям. Одна стена, внутренняя, которая отделяла рабочий кабинет от места отдыха, была выполнена в виде аквариума, в котором разноцветные рыбы меланхолично плавали между зарослями колыхавшихся водорослей и почти не замечали того, что происходило вне привычной им водной среды, подсвеченной сотней крошечных светильников. Можно ли придумать место, более удобное для литератора, где можно предаваться страстям творчества, не отвлекаясь на дела реальности?
Хай Стелл с любопытством оглядывался по сторонам. За свою насыщенную многими переездами жизнь он, пожалуй, впервые очутился в подобное месте и оно ему понравилось. Стелл прислушался к себе самому и к своим ощущениям.
-- Послушайте, господин Кёниге, -- повернулся он к хозяину этого замечательного помещения, -- а зачем вам всё это надо?
-- Как – зачем? – Удивился литератор и тоже огляделся по сторонам. – Именно здесь я и работаю над своими романами. Идеальное место, знаете ли. Я лично продумал здесь каждую деталь и, не хвастая, скажу вам, что лучше придумать просто невозможно.
-- Я верю, -- кивнул головой Хай. – Но я хотел сказать вовсе не об этом. Вы, судя по всему – человек успешный и состоявшийся. Вас любят миллионы читателей и ждут от вас новых произведений, ещё более ярких и запоминающихся. А между тем вы влезли, и довольно глубоко, в повседневные проблемы. Как это сочетается друг с другом? Что для вас дороже? Где вы – настоящий?
-- А если и там, и там, -- нахмурился писатель, -- это для вас что-то изменит?
-- Но так не бывает, -- усмехнулся разведчик. – Признайтесь, меня-то вам можно не опасаться. Я никому не расскажу.
-- Вы видите во мне обычного человека, -- предположил Кёниге, -- и делайте вывод, какой подходит для обычного человека. Но что, если я покинул эту категорию населения? Что, если я сумел подняться над обыденностью и повседневностью?
-- Расскажите, -- попросил его Хай, -- мне действительно интересно. Я как-то раньше не общался с писателями. Какие они?
-- Писатели бывают самые разные, -- задумчиво ответил Карл. – Многие пишут интересные книги с самыми завлекательными историями, которые зачастую затмевают самих героев, растворяют их в себе. Но лишь у хороших писателей можно наблюдать трансформацию самих героев, которые меняются нравственно или духовно под влиянием тех событий, в которые помещает их автор.
-- Себя вы, конечно же, относите ко второму типу? – Шутливо предположил разведчик.
-- К третьему, -- вполне серьёзно признался Кёниге. – Если писатель может соединить первый и второй типы авторов, то он получает широкую известность. Но лишь самым великим из них удаётся изменить самого читателя, который, под влиянием прочитанного произведения меняется сам. И совсем уж уникальный случай, когда под влиянием произведения может измениться сам автор.
-- Ага, -- поднял палец Стелл, -- кажется, я начинаю понимать, что вы хотите мне сказать.
-- Я вам ничего не хочу сказать, -- помотал головой Кёниге, -- я не проповедник, а писатель. Если вы хотите понять меня, прочитайте какую-нибудь из моих книг. Может тогда вы начнёте что-то понимать по-настоящему.
Карл Кёниге какое-то время нервно перемещался по павильону, то присаживаясь за стол, где находилось печатное электронное устройство, то снова вскакивал и начинал метаться от стены к стене. Наконец он остановился перед стеклянной стеной, за которой колыхались сизо-зелёные плети водорослей. Перед его лицом остановилась экзотическая рыбина с выпуклыми глазами и принялась шевелить толстыми губами, словно затеяла с писателем разговор. Стелл подумал ещё, что она пересказывает ему свои мысли, которые могут стать сюжетом для рассказа.
-- Простите меня, -- Карл развернулся к гостю, -- я кажется погорячился. Вы новичок в нашем мире и многого просто не знаете. Когда я начал писать книгу, ну, вы меня понимаете, это была «За гранью рассудка», я не предполагал, в каком мире я окажусь, для того, чтобы во всём разобраться. Но я разобрался и многое понял. Книга в конце концов появилась, но, вместо того, чтобы обо всём позабыть и начать собирать материал для новой книги, я продолжал жить прежней темой. Наверное, я выработал в себе способность заглядывать несколько дальше обычных людей и просчитывать последствия событий. Для обычного человека это ненужное и даже вредное качество. Вы знаете, многие знания своей тяжестью и значением могут поглотить и даже раздавить своего носителя, и, по меньшей мере – подчинить его себе. Большое искусство заставить знания работать на пользу себе, а для этого надо быть очень … очень … я не могу подобрать нужного слова!
-- Да не расстраивайтесь вы так, -- с жалостью произнёс Стелл, глядя на раскрасневшегося Кёниге.
-- Но я же писатель, именно я владею словом, как никто в округе, -- сказал Карл в запальчивости, но тут же сник. – Простите, я опять не сдержался. Я действительно хорошо излагаю свои мысли, о чём мне постоянно говорят мои читатели, но вот в разговорах так не получается. Я как бы соединяю в себе двоих разных людей, один великолепный рассказчик, а второй – весьма посредственный собеседник. Так что, сами понимаете …
Карл Кёниге подошёл к музыкальной установке и запустил её. Из скрытых динамиков послышались звуки музыки. Акустические системы были установлены таким образом, что казалось, будто музыка звучит сама по себе, как бы из ничего. И ещё, оказалось, что динамики имеются даже внутри вместительного аквариума. И рыбы тоже слушали музыку, по крайней мере – реагировали на неё. Хай ещё подумал, как это – быть рыбой и слушать музыку. А потом решил, для себя, что Кёниге экспериментирует  с точки зрения Создателя, Творца, представляя себя Богом. Это ведь из их обязанностей.
Прослушав с отрешённым видом несколько ораторий, Кёниге повернулся к Стеллу и решительно заявил ему, что готов отправиться к «Деструкторам».
-- Везите меня, -- развёл руками Хай Стелл, -- именно за этим я сюда к вам и явился. Надеюсь, особых сложностей с этим у вас не возникнет.
Говоря так, Стелл опасался, что Кёниге начнёт сетовать на излишнюю подозрительность «свистунов» и говорить, что с ними надо вести переговоры. В таком случае Стелл был готов пойти на риск самостоятельных действий, решительно расставшись с нерешительными подпольщиками. Но писатель заявил, что отправиться можно прямо сейчас.
-- Да, прямо сейчас, -- подтвердил Карл, -- и прямо отсюда. Это одна из причин, почему я нахожусь здесь. Состоятельным человеком я сделался не так уж давно. Признаюсь, что это всё есть большое искушение. Всё, что вы хотели и планировали тогда, в прошлой жизни, в новой пересматриваются и отбрасывается прочь, и всё начинается по новой, на основании новых возможностей. Это очень сложный и в чём-то даже опасный период. Человек с неустойчивой психикой становится рабом Большого Кредита и всего, с ним связанного. Он может ринуться в разного рода авантюры, или сделаться жалкой игрушкой в руках собственных страстей, либо … Не буду продолжать, так как имел силы и мужество всему этому противопоставить свою работу. Но … к чему это я?
-- Мы собирались отправиться к «свистунам», -- терпеливо пояснил разведчик, -- и – прямо сейчас.
-- Да-да, -- кивнул несколько раз головой литератор, -- прямо сейчас. Дело в том, что у меня имеется масс-передатчик, здесь, прямо в поместье.
Масс-передатчик. Да, хорошо быть богатым человеком. Можно позволить себе то, что не является достоянием каждого мира. Это весьма сложная и дорогостоящая технология, требующая квалифицированного обслуживания. Обычно масс-передатчиками оборудовали столичные мегаполисы и самые важные учреждения. А здесь писатель. Наверное, он и в самом деле успешный.
-- В моём распоряжении оказалась экспериментальная модель, которая рассчитана на перемещение не более, чем двух человек, и на весьма ограниченном расстоянии. На большее я бы просто не потянул. Я связался с нашими оппонентами и они дали мне один адрес, который, по случаю, расположен в зоне обслуживания моего пространственного перемещения. Как вы, решитесь отправиться со мной?
Конечно же, Хай Стелл был к этому готов. Мало того, он именно на этом и настаивал, для этого и явился в закрытую для посторонних зону, вычислив личность руководителя «Противостояния», точнее – одного из руководителей.
Масс-передатчик размещался в аппаратной комнате, среди серверов и генераторов, похожий на вычурную душевую кабинку с функциями массажа. С находящегося там пассажира специальными сканерами снималась пространственная копия, а потом он разделялся на элементарные частицы, а уже в конечном пункте маршрута составлялся по копии индивидуум, абсолютно идентичный пассажиру. Когда появились первые образцы технологии масс- перебросок, возникали философские дискуссии, этично или нет заниматься этим. Не является ли распад перемещающегося его убийством или просто смертью? Предлагалось созданную копию отсылать в полёт на иные миры, а устроить так, чтобы сам индивидуум не распадался. Да, появлялся второй человек, абсолютный двойник первого, но если второй останется там, куда его направили, то никакой путаницы быть не должно. Потом создали систему, которая автоматически замещала одно другим и дискуссии на этом прекратились. Правда, остались группы людей, которые принципиально не пользовались этим видом перемещений, считая его противным человеческой природе. Телепортация, суть прерогатива сверхцивилизаций, то есть тех, кто перешёл на следующую ступень развития, во всех смыслах этого значения.
Сам Хай Стелл, вместе с другими участниками группы «Сигма-56» десятки раз пользовался масс- телепортацией, не думая о том, сколько в нём атомов от его первоначального «я». Тем более, что атомы в каждом человеке полностью обновляются в течении его жизни десятки раз.
Он встал на обозначенное место и принялся дожидаться, пока Карл Кёниге набирает шифр адреса прибытия. Лицо писателя было сосредоточено. Он изменился. Теперь это был подпольщик, который готовился к боевой операции.
-- Куда мы отправляемся? – Равнодушным тоном поинтересовался разведчик.
-- Никогда там не был, -- ответил писатель. – Знаю лишь, что когда-то там находилось крупное производственное предприятие. Потом оно было брошено, а «свист- деструкторы» его подобрали. Ха-ха …
Там, со смехом, Кёниге запустил машину. Он оскалил зубы, поднимая лицо кверху. Стелл тоже сжал зубы. Когда тебе выворачивают, как мокрую тряпку, это не самое изысканное чувство. Должно быть это и стало главное причиной того, что масс-телепортация не вошла в массовый обиход.
+ + +
Постепенно Симменс освоился со своим положением, когда все вокруг смотрели на него, кто – с обожанием, а кто и с затаённой опаской. За спиной поговаривали, поглядывая на него, и Самюэль понимал, что говорят про него. На глазах создавалась очередная легенда и новый герой старался соответствовать созидаемому образу, то есть по большей части помалкивал, не мешал, ибо образ должны творить окружающие. Всегда так было.
Он даже поселился отдельно, не со всеми. Для него выделили комнатушку и понатаскали туда разного добра. Стало даже довольно прилично. Но Симменс не подал вида. Для себя он решил, что это ему плата такая, за всё, что на него вывалили в этом мире. Не всё же ему по тюремным камерам да карцерам мыкаться.
Какое-то время рядом с ним посидел Сэнди Грей. Должно быть он ожидал, что старый приятель будет настаивать, чтобы он перебрался к нему, но Самюэль промолчал. Вообще он сейчас стал каким-то другим. Должно быть ему многое пришлось пережить, и это многое наложило на него некий отпечаток, и одновременно создало препятствие между Симменсом и всем остальным миром. Это надо пережить. Собственно говоря, точно так же вёл себя и Люк Фокс. Правда, Люк был очень болен. Собственно говоря, то, что он ещё был жив, говорило только о том, что у него большая жизненная сила организма, тот запас прочности, который даётся каждому при рождении, но как мы им распорядимся, зависит от нас.
Сэнди Грей повздыхал, поёрзал и отправился к своим новым приятелям. Кажется, он даже при прощании чувствовал какое-то облегчение. Собственно говоря, друзьями были Симменс с Фоксом, а Грей присоединился к ним по случаю. Их просто отправили в миссию всех вместе, вот и пришлось подстраиваться друг под дружку.
Какое-то время Симменса мучали ночные кошмары, но в лаборатории Кирилла Костина с ним что-то такое сотворили, и сны перестали ему являться. Быть может, они и оставались, когда он спал, но при пробуждении всё пропадало. Будто и не было ничего. А чего нет, то и не мучает.
Утром прошёл слушок, что явятся какие-то важные гости из центральных организаций, может быть даже это будут гордецы из «Противостояния», которые до того не замечали «деструкторов» и сторонились их силовых акций. А тут, в последнее время, когда правительственные силы резко усилили преследование оппозиции и гордецам пришлось унять свой норов, чтобы хоть что-то можно было успеть сделать. Да, именно так. Явно назревала какая-то крупная операция, требующая консолидации. Должно быть и для Симменса найдётся достойное задание. Его явно к чему-то готовили, берегли.
У Самюэля появилось чувство раздражения. Все его стремились использовать, приспособить для собственных нужд, использовать для каких-то там надобностей. А что с ним станется потом, когда все эти надобности отпадут, закончатся? Он снова станет никем, ненужным отбросом, чужаком в этом непонятном мире. Его снова вернут в тюремную камеру, а то и просто сразу казнят. У него ведь уже имеется смертный приговор, который просто не успели привести в исполнение, а на счету у него добавилось ещё ряд серьёзных проступков. Было от чего раздражиться.
Но можно ведь постараться и узнать, что задумывают здешние обитатели, как-то подслушать их разговоры, проникнуть в их планы. Когда-то, давным давно, в прошлой своей жизни, Сэм был обычным офисным клерком, работал с документацией, занимался поисками лазеек в юридическом праве и делал это достаточно хорошо, что есть старательность заметили. Его выделили, а закончилось всё это миссией в иные миры и чехардой из странных и удивительных происшествий, каких старый Сэм просто не мог и предполагать. Но они случились, и жизнь его круто поменялась. Надо было соответствовать новым веяниям.
Симменс выбрался из своего закутка, которому постарались придать комфорт номера- люкс в каком- нибудь отеле, получилось нечто феерическое. Теперь Симменс крался по коридорам бывшего завода и ничем уже не напоминал того маленького человека, каким он был, до того, как покинул родной Мардук. Теперь он напоминал больше хищного зверя, встретиться с которым весьма опасно.
Тем временем на заводе поднялась плохо замаскированная суета. Рядовой состав «деструкторов» спешно посылали патрулировать окрестности этого места. Один за другим прибывали руководители групп. Подполье Клайва собиралось здесь, чтобы обсудить, чем же им противостоять государственному террору, который давно уже перешёл за все установленные нормы законности. Надо было чем-то срочно ответить. Даже «Противостояние» прислало своих представителей. Те, кто не хотел «марать руки» наконец-то озаботились и начали что-то понимать.
Прибывающих делегатов отправляли на площадку испытательного стенда, которая помещалась рядом с энергостанцией. Это было место, немного удалённое от бывших цехов, что делалось для большей безопасности, хотя было непонятно, для чего нужна такая секретность.
Вокруг стенда выставили парные патрули, но Симменс всё равно пролез мимо них, пробравшись по крыше и по навесной галерее. Его колотило ознобом, но движения становились всё более уверенными. Глаза его лихорадочно блестели, но движения сделались отточенными. Он юркнул в неприметную щель и оказался в зале, который был не столь велик, как помещения бывших цехов, где до сих пор сохранилась часть промышленного оборудования, безнадёжного устаревшего, но сохранившего свою работоспособность.
Часть помещения заполнили дешёвыми раскладными пластиковыми стульями, на которых устроились руководители практически всех сохранившихся подпольный организаций, что пытались вести автономную от государственной политическую деятельность. Некоторые пытались строить свою работу на выработке иных политических механизмов, которые могли бы решить проблемы Клайва, если бы удалось их задействовать. Другие сосредоточены были на практической деятельности, в том числе и на экстремистской. Третьи думали строить свою работу на просвещение народа Клайва, объясняя тому всю сложность положения. Надо было найти те точки, что объединили бы всех.
-- Друзья! – Кричал какой-то деятель, с растрёпанной причёской, суетливо жестикулируя руками. – Нам надо найти общий язык. Мы не враги друг другу. Враг у нас имеется. Это те, кто толкает Клайв в пропасть, откуда ему не выбраться без больших трудностей. Надо бы это как-то прекратить. Я предлагаю выйти в гловобивидение и выступить там, обнародовав нашу точку зрения …
-- И что это даст?! – Оборвали его выступление люди из компании, что собралась в тесную кучку у противоположной стены. – У вас ничего не получится. У вас просто не будет времени всё объяснить людям. Да они не станут и слушать вас, уверенные в том, что вы их враги и желаете Клайву зла.
-- Но мы же пытаемся составить систему контрпропаганды. Это даст нам возможность …
-- У нас больше нет времени на агитацию! Нас всех выловят и пересажают, а кое-кого – просто уничтожат. Да и кому вы пытаетесь всё объяснять? Народ давно уже смирился с новыми политическими веяниями и готов к переформатизации экономики. Смысла нет …
-- Смысл есть всегда …
-- Надо провести акцию устрашения, чтобы народ возроптал, а потом, пользуясь суетой властей …
-- Эй, что ты тут делаешь?
Сэм Симменс постарался перебраться на другую сторону помещения, туда, где находились «деструкторы» и где они обсуждали свои планы, разговаривая вполголоса. Сэм решил, что зал толком никто не охраняет и осмелел. Но, как оказалось, кое-кто был настороже, и парочка людей схватили его за руки и вытащили в коридор, где к ним спешили другие. Должно быть, их вызвали сюда по внутренней связи.
Когда все они очутились в коридоре, только здесь охранники принялись разглядывать человека, которого схватили за тем, что он подслушивал совещание руководителей подпольного движения. К их удивлению, это оказался тот, кто получил быструю славу, правда, ничем больше пока что не подтверждённую, кроме восторженных отзывов тех, кто находился в том самом транспорте приговорённых к казни.
Пока охранники переглядывались между собой, думая, как поступить дальше и что говорить своему гостю, вперёд внезапно выступил один из них. Надо помнить, что подполье на Клайве отличалось тем, что разные организации либо были слабо интегрированы друг с другом, либо вообще не контактировали никак. Лишь чрезвычайные обстоятельства заставили их пойти на столь беспрецедентное сближение. И этот вот самый охранник был не в курсе об личности того, которого схватили на таком неблаговидном проступке, как подслушивание секретного совещание. И этот самый охранник, не понимая смущения товарищей, поднял свою дубинку и врезал ею несколько раз по голове нарушителя, чтобы поставить его «на место» и показать, чего он здесь перед ними стоит. Обычное ведь дело. Да здесь и не церемонились особо.
Симменс только собирался, приняв надменный вид, напомнить охранникам о своём здесь привилегированном положении. Он даже собирался сказать, будто явился сюда, чтобы участвовать в совещании, но сам понимал, что это нисколько не походило на правду. Но … но именно в этот момент он получил удар.
Что именно послужило причиной того, что секретная программа, заложенная ему на подсознательном уровне, удар дубинкой, то, что его схватили на «месте преступления», или ещё что, было уже не важно. Да и ударить его охранник успел лишь единожды, а потом чужемирец прыгнул к нему  и ударил его основанием ладони с такой силой, что не выдержала височная кость и проломилась внутрь. Охранник, уже мёртвый, ещё только падал на запылённый пол коридора, а уже Симменс расправлялся с остальными. Только один попробовал оказать сопротивление, а остальные так и погибли, не успев ничего толком понять.
Всё произошло настолько стремительно, что этот происшествие прошло мимо бдительного внимания других групп, охранявших совещание, да и в самом зале тоже не обратили внимание на короткий шум в коридоре. Кто-то заметил, что вывели человека, стоявшего у стены, и тут же это забыл. Здесь было достаточно людей, отвечающих за безопасность, да и что может натворить какой-то одиночка, даже если он сюда и проникнет. Если не принимать в расчёт, что одиночкой может стать человек, подготовленный по особой программе по подготовке диверсантов- смертников.
Симменс же, затолкав тела уничтоженных им охранников в какой-то чуланчик, спешил прочь, достав в кармане одного из трупов коммуникатор. Оружия, кроме холодного, ни у кого не было. Это было одно из условий, на котором началась встреча на заброшенном заводе. Многие из подпольщиков не доверяли другим и настаивали на своих условиях.
Завладев коммуникатором, Симменс быстро направился на участок энергообеспечения. Мы говорим «Симменс» по привычке, но надо заметить, что прежним он оставался лишь внешне. Программа, которая начала работать, извлечённая из подсознания, прежнюю его личность почти что полностью отправила в запасники памяти. Теперь это был холодный и безжалостный убийца с лицом Симменса, а не прежний добряк и немного увалень Сэм. И этот убийца, вспомнив, что на энергостанции он видел ремонтный участок, спешил туда, чтобы снабдить коммуникатор самодельным усилителем, без которого выйти отсюда на связь с внешним миром навряд ли бы получилось.
Немного повозившись, диверсант активировал усиленный коммуникатор и набрал тот номер, который был вбит в его упрощённую память. Ему ответили и приказали начать действовать, то есть уничтожить столько людей, сколько получится. Коммуникатор начал работать, как «маячок», посылая сигнал для пеленгации, а «Симменс» отправился совершать кровавую диверсию.
Что он мог сделать, если у него из оружия были дубинка и кусок арматуры? Сколько ими можно убить людей? Не так уж и много. Но прочие тут же скрутят его и, если сразу не уничтожат, то смогут дознаться, раскрыв секретную программу правительства. Потому «Симменс» не пошёл в зал совещания. Наоборот, он вошёл в помещение энергостанции, где не так давно был на экскурсии, вместе с Киану Клаузе и другими, кто считал его своим другом и союзником.
В помещении энергостанции находилась смена инженеров, техников и группа безопасности, ведь кроме источника энергопитания здесь же был и деструктирующий звуковой генератор, сеть из антенн и динамиков которого до сих пор успешно выполняла сторожевые функции. Люди обслуживали технику, которая уже выработала свой ресурс, но, благодаря профессионализму и уходу, продолжала функционировать.
Кто-то из бригады техников увидел «Сэма», узнал его и приветливо помахал рукой. До того, как он сообразил, что объявлен особый режим, когда по территории завода нельзя перемещаться без особого допуска, и открыл рот, чтобы спросить чужемирца о цели его визита, тот был уже рядом. Только теперь инженер увидел дубинку и кусок стальной арматуры в руках гостя, и всё это было вымазано кровью. Это было последнее, что он увидел в своей жизни. Остальные его пережили ненадолго. Тела диверсант прятать не стал. Да и не было принципиального смысла. Сюда уже спешили полицейские отряды.
Теперь диверсант занялся тем, что начал перестраивать наладку генератора на то, чтобы он перенаправил подачу звуковых колебательных сигналов на территорию самого завода. Он было пожалел, что не оставил в живых хотя бы одного техника, который лучше его разбирался в технических вопросах и деталях настойки. Но потом сообразил, что вряд ли техник стал бы помогать ему в этом деле. Кое-как он всё же с задачей справился. Основной сигнал должен был пойти на тот зал, где проходило совещание лидеров оппозиции.
«Симменс» вздохнул и надел на голову массивные наушники, которые должны были служить защитой от «свиста» и запустил генератор на полную мощность.
+ + +
Когда Сэнди Грей увидел Стелла, он закричал, бросился к нему и заключил его в крепкие объятия. Секретарь мардукской миссии, в прошлом бывший полицейским сыщиком, на несколько минут превратился в простого подростка и даже всплакнул, вспомнив все горести, какие он успел перенести. Обнимая разведчика, он постарался тому рассказать всё, что случилось с ним, и с его друзьями, перескакивая с одного на другое, а затем с пятого на десятое. Хая Стел в ответ тоже обнял его и сказал, что он всех отсюда вытащит и скоро они отправятся домой.
-- Для того я и пришёл сюда, дружище, -- говорил Хай самым бодрым голосом. Сам-то он понимал, что не всё так легко и просто, и что им ещё придётся на какое-то время здесь задержаться, но одно то, что он нашёл друзей и партнёров Янека, уже много стоило. Надо было ещё заняться самим Чижевски, которого Служба безопасности Клайва куда-то прятала, но это всё было решаемо.
-- Потерпи, немного осталось.
-- Да я что, я сколь угодно, но вот Фокс … он … он …
Сэнди, который только что выглядел героем, в лихо заломленном шлеме и в комбинезоне с закатанными рукавами, вдруг резко пригорюнился и снова пустил слезу, рассказав, насколько плохо пришлось Люку, который хоть и жив пока, но вряд ли протянет ещё пару дней.
-- Это … ужасно … -- борясь с рыданиями, говорил Сэнди, -- всё, что здесь творится. Все стараются делать вид, что так и должно быть и ничего не происходит, но ведь всё становится только хуже. Я не мог оставаться в стороне. У себя дома, на Мардуке, мы все вместе справились со своей бедой, но здесь … здесь …
-- Успокойся, дружище, всё будет в порядке.
За ними пристально наблюдал его спутник, которого Хай представил Карлом. Тот наблюдал за их встречей во все глаза и даже пожертвовал ради этой сцены тем совещанием, на которое они сюда заявились. До последнего мгновения он не говорил чужемирцу, что они отправляются на заранее подготовленную встречу. Эта информация того никак не касалась.
Карл Кёниге всегда доверялся своей интуиции и она его не подводила. Он должен был находиться в зале, среди других лидеров оппозиционного движения, но встреча двух представителей иных миров увлекла его, как писателя и психолога, и он отправился вместе с ними, когда они решили навестить лежавшего в здешнем лазарете Люка Фокса, который был скорее уже мёртв, чем жив. Всё это и спасло его, когда сработал акустический генератор, послав жуткий концентрированный звуковой удар, от которого мозги превращались в кровавую кашу, а люди сходили с ума от шока.   
Первый удар застал их в коридоре и они покатились по полу, почти ничего не соображая. Ужасающий скрежещущий звук менял тональность и от этого казалось, что вот сейчас голова лопнет и по стенам потекут из несчастные мозги. Сэнди закричал, пытаясь зажать уши руками, но это у него плохо получалось. В глазах лопались мельчайшие капилляры и всё перед ним затягивало глубоким багрянцем, словно он опускался на дно аквариума, заполненного вместе воды кровью, его кровью. Он безумно хихикнул и сполз по стене, заваливаясь на бок. Рядом корчился Карл, который всё пытался встать на колени, чтобы куда-то ползти, но это у него не получалось. А попробуйте сами это проделать, если из последних сил сжимаешь уши, все члены твои сотрясает нервная дрожь, а вокруг происходит самый настоящий бедлам. В довершении ко всему где-то поблизости слышались разрывы.
Лучше всего чувствовал себя Хай Стелл, если здесь вообще применимо это слово. Разведчик, благодаря своему опыту, сориентировался моментально и достал из своего набора затычки для ушей, поверх которых обмотал голову жёсткой лентой, оставив прогалы для глаз. После этого он занялся своими спутниками, которые едва шевелились, показывая, что пока ещё живы. Из глаз Грея текли кровавые слёзы, как и у Кёниге, но у писателя кровь шла даже из ушей. Подтёками было вымазано всё его лицо. Ещё минута, и они потеряют сознание, то есть перестанут сопротивляться.
Кое-как Стелл перевязал их головы и потащил назад, пытаясь сообразить, что же происходит и как из этого можно выпутаться. Бросать Сэнди Грея он не станет, а писатель … Ах да, можно воспользоваться тем масс- переходом, посредством которого они с Карлом попали сюда. Писатель был большим оригиналом, обожал эффектные ходы и неожиданные комбинации. Он как бы появлялся из ниоткуда и столь же таинственно исчезал, камуфлируя себя, как призрака. Это было бы смешно, если бы проходило в повседневных условиях, но здесь …
Карл Кёниге постарался сделать так, чтобы его спутник не понял, где находится камера масс- перехода, через которую они появились на брошенном заводе. Стелл ему подыграл, но на самом деле всё прекрасно видел, ориентировался и запоминал. Поэтому он сразу же потащил туда оба слабо сопротивлявшихся тела. И Грей, и Кёниге находились в прострации и думали … они могли думать что угодно и пребывать в каких угодно кошмарах, какими полно наше сознание. Организм любого человека имеет достаточный запас прочности и умеет восстанавливаться, поэтому хай приложил все силы, чтобы обоих своих подопечных перетащить в потаённое место писателя. Здесь он планировал привести Кёниге в чувство, пусть совсем ненадолго, чтобы он вернулся к себе домой, и прихватил с собой Сэнди Грея. Сам разведчик собирался вернуться и попробовать разыскать Люка Фокса, про которого он знал, где тот находится, и Сэма Симменса, который появился здесь же совсем недавно. Грей упомянул про него и заметил, что Сэму тоже здорово досталось.
Совершенно неожиданно миссия на Клайв обернулась чередой происшествий и кошмарных событий, которые только множились, и Хай дал себе слово вытащить отсюда своих мардукских приятелей, если это ещё возможно. Он доставит их домой, а своего помощника Траск оф Траскон выручит за счёт своих связей в Мемфисе, если это не получится сделать здесь самому Стеллу. Но, похоже, запас своей удачливости здесь он уже полностью исчерпал.
Словно в подтверждении его слов над головой пронеслись несколько гравитанков. Полицейский десант начал высаживаться на заводе. Их встречали редкими вспышками из излучателей. Подпольщики практически были уничтожены и лишь редкие храбрецы могли попытаться оказать сопротивление. Но это была скорее агония, нежели чем способ ведения боевых действий.
Стелл встряхнул своих подопечных и потащил их дальше. Хорошо, что перестал работать ужасный звуковой генератор, который, казалось, расщепляет всю нервно- нейронную систему на части. Понятно, сейчас звуковые колебания мешали бы полицейским, вот они и заставили замолчать генератор. Стелл в очередной раз встряхнул обоих спутников и потащил их дальше. Пройти оставалось совсем немного.
+ + +
Должно быть, программа Кирилла Костина, которой заминировали мозги Симменса, доминировала там совсем недолго. Да и действовать диверсант- смертник мог весьма ограниченное время. Потом он погибал.
В данном случае та группа аминокислот, которая взяла под контроль разум Симменса, растворилась полностью тогда, когда подоспели полицейские отряды на гравитационных танках.
Именно в это время бедолага Сэм обнаружил, что находится рядом с воющим механизмом, в котором он, с большим надо сказать трудом, признал тот самый деструктирующий генератор, что стал символом экстремистского крыла подпольной организации Клайва, что боролась против нововведений властей, которые надеялись таким образом вывести свой мир в авангард новой имперской политики.
Диверсионная программа растворилась, но память о своих деяниях осталась. Правда, она выглядела, как сновидение, но судя по тому, что везде в зале лежали мёртвые истерзанные тела инженеров и техников, это не было сном, а являлось самой настоящей явью. Дрожащими руками Сэм начал останавливать генератор. Это получилось у него не сразу, но скоро динамики перестали изливать из себя смертельный скрежещийся свист, от которого раскалывалась голова. И это при том, что на нём были массивные наушники с отличной звукоизоляцией, предназначенные именно для такого случая.
Машина перестала реветь и гудеть, но тишина казалась теперь не менее страшной и тяжёлой, чем тот пронзительный шум, что разрушал здесь всё и вся. Тут Симменс обнаружил, что за пояс его заткнут обломок арматуры, а когда потянул его, то выяснилось, что весь он покрыт кровью. Бедный секретарь отшвырнул обломок прочь и разглядывал свои руки, что покрылись кровью, коей обломок был вымазан весь. Теперь стало понятна природа тех увечий, коими зияли тела дежурной технической смены.
Это не кто-то там посторонний проник сюда, а он, именно он убил всех тех людей и запустил страшную звуковую машину. Это как в том транспорте, когда он на несколько минут потерял сознание, а когда очнулся, оказалось, что все конвоиры в машине убиты и убиты именно им. Что с ним сделали в этой тюрьме, что временами он стал превращаться в кошмарного монстра, беспощадного убийцу.
В это время он услышал шум пролетающих гравитанков и понял, что это значит. Сюда нагрянула полиция и наверняка с этим как-то связан именно он. Там, в тюрьме, лицемерный следователь всё время ему говорил о сотрудничестве, что это поможет ему вернуться домой, вместе с товарищами. Должно быть он поверил им и дал согласие. А уж они постарались. Это они сделали из него убийцу. Это они виноваты.
Симменс закричал и бросился к выходу. Он кричал, что ни в чём не виноват, что не знал, что его обманули. Но никто его не слышал. Кругом были уже мёртвые, или умирающие люди, которые не узнавали его, и пребывали в состоянии безумия либо прострации. Один при виде Сэма бросился бежать прочь, издавая нечленораздельные вопли. Это вызвало новый приступ рыданий. Секретарь мардукской миссии упал и ударился несколько раз головой о пол, залитый кровью и усыпанный холмами обломков.
Зачем он ещё жив?! Зачем он здесь? Если бы они с Фоксом не решили в своё время стал полезными Мардуку … Фокс … Фокс! Вот человек, его друг, который находится в ещё более жалком состоянии, и который будет рад увидеть его, Сэмми, обнять его. А он, Симменс, попытается вынести его. Пусть даже их схватит полиция. Он скажет, что это именно он вызвал их и потребует спасти их обоих. Он им напомнит … напомнит …
От стены отделилась фигура. Симменс поднял руки, чтобы вздёрнуть их над головой, но не успел. Он узнал встреченного им человека, хотя он не походил на самого себя и шатался, едва удерживаясь на ногах.
-- Киану? Это ты?
-- Кто это?
Клаузе, не последний человек в стане «деструкторов» едва не упал, но Симменс успел подхватить его, удержал от падения.
-- Это я … Сэм.
-- А-а, -- прошептали обескровленные губы и Клаузе попытался утвердиться на ногах.
-- Теперь ты сам видишь … каково нам приходится …
-- Да … вижу …
Это был диалог двух несчастных, которые потеряли всё в этой жизни, и которым уже не на что надеяться, но которые всё ещё живы и не намерены сдаваться. По крайней мере – Клаузе.
-- Что ты намерен делать?
Это спросил Симменс, который сам шёл сдаваться. Но как быть сейчас. Он был готов выслушать товарища, который первым боготворил чужемирца.
-- Здесь полиция, -- перешёл на хриплый шёпот «свистун». – Нас кто-то предал. Они напали на нас. Это ужасно. Я … я собираюсь прорваться наружу. Там должны остаться наши. Они должны были охранять периметр. У них имеется оружие. Если они ещё не ушли …
-- Ты говорил, что нас предали, -- голос Симменса дрожал. – Что ты можешь сказать об этом?
-- В нашем страшном и обманчивом мире случается всякое, -- помолчав, ответил Киану. – Только ты не подумай... Это не наши. Никто из них не мог … Я думаю, что это кто-то из «Противостояния». Они умоляли нас о контактах, и мы им поверили. Теперь понятна их такая настойчивость. Мы отомстим им, если останемся в живых. Уж я постараюсь. Ты со мной?
-- Да, -- кивнул головой Сэм, -- но у тебя вряд ли получится. Я предлагаю сделать по другому. Я спешу в лазарет. Там остался мой друг. Я вынесу его оттуда.
-- Я могу помочь тебе, -- Киану положил ладонь на плечо Симменса, но тот не мог этого вынести, так ему было стыдно за своё «предательство» в котором вины его почти и не было. Он тряхнул головой.
-- Нет, я сам. А ты иди на энергоучасток, к звуковому генератору и попробуй его запустить. Всем нашим уже всё равно, а полиции пусть достанется по полной. Пусть они на своей шкуре испытают то, что пришлось вынести нам. Дай полную мощность. Защити себя от звуковой атаки. Там есть чем. После этого, когда среди полиции начнётся паника, беги. В сумятицу у тебя будет гораздо больше шансов уцелеть.
-- А как же ты?
-- Я? Обо мне не думай. Я должен убедиться, как обстоят дела у Люка. Если он жив, я его вытащу … найду как …
-- А если нет? Если все они мертвы?
-- Тогда я присоединюсь к тебе, и мы уйдём отсюда вместе.
-- Я буду тебя ждать, Сэм. Я верю в тебя …
Симменс не стал дожидаться и побежал дальше, мотаясь от стены к стене. Его душили слабость и собственные рыдания. Ему верили, это ему-то, который предал всех, и всех уничтожил … Во имя Сущего! Только бы Люк был жив. Только бы Фокс …            
Люк Фокс живым не был. Да и как это могло быть, если здесь, в лазарете, находились люди, ослабленные своими болезнями. Они, наверное, умерли первыми, а уже потом все остальные. Потерянный, Симменс бродил среди коек, на которых лежали тела усопших, отмучавшихся. Лица некоторых были искажены страданиями, но большинство испытали облегчения, а некоторые даже улыбались. Это было невероятно!
Самюэль нашёл ту койку, на которой лежал его друг. Глаза Люка были полуоткрыты. Казалось, что он наблюдает за тем, как к нему приближается Сэм.
-- Люк … -- бормотал Симменс, приближаясь к узкому лежаку. – Это я, Сэмми. Я пришёл к тебе попросить прощения. Как бы там ни было, что бы тебе не говорили, но я всегда был твоим другом и не помышлял принести тебе вред, хотя бы самый малюсенький. Всё получилось … неожиданно … я не понимаю как … все мы в этой жизни не понимаем своих поступков, отсюда и все наши беды …
Симменс приблизился ко кровати вплотную и присел рядом с телом. Он обнял Люка за исхудавшие плечи, легко приподнял его и сел так, как не раз они сидели, когда были дома и когда вели беседы, не предназначенные для чужих ушей.
-- Люк, -- шептал Симменс, придерживая за плечи друга и ощущая его холодное тело, -- я обещал тебе, что приду за тобой … а ты меня не дождался … Теперь я тебя больше не брошу … Мы ещё немного посидим так, и пойдём … Мне ещё много чего надо рассказать тебе … Тебе, моему другу …
-- Эй вы, двое! – Послышался грубый голос от входа. – Сейчас вы оба поднимитесь и пойдёте ко мне. Будете это делать не спеша, тогда ещё сможете какое-то время пожить. Я говорю …
В этот момент Киану Клаузе запустил генератор, который кинул первый скрежещийся вопль по всей территории старого заброшенного завода. Симменс и Фокс так и не двинулись с места. А полицейские, что заглянули в палату, кричали и дёргались. Некоторые открыли огонь из лучемётов и пламя охватило тела мардукцев. Симменс закричал, а Фокс нет. Он обнимал своего друга, словно пытался закрыть его своим остывшим телом от жаркого пламени излучателей. Впрочем, кричал Сэмми недолго, совсем недолго …
+ + +
-- Карл, ты меня слышишь? Очнись же! Ну, давай, Карл!
Стелл тряс за плечи писателя, но тот никак не желал приходить в себя. Голова его моталась на плечах, как у тряпичной куклы. Но он был жив и губы его шевелились. Потому Хай и пытался привести его в чувство. Полицейские начали методично обшаривать территорию и скоро неминуемо доберутся и сюда. Тогда они не смогут воспользоваться этой ловкой лазейкой. А коды активации знал один только Кёниге. Если бы у Стелла было много времени в запасе, то он, с помощью своего навороченного коммуникатора, расшифровал бы код и они с Греем ускользнули бы отсюда. Но, не хотелось оставлять здесь писателя и Стелл пытался привести его в чувство.
Последнюю инъекцию универсальной аптечки- анализатора пришлось истратить на Грея, после чего он отшвырнул её в сторону. Сэнди спал и ничего не слышал. Теперь его организм, получивший хорошую дозу стимуляторов, обязательно вытащит его из беспамятства, но случится это ещё не скоро, и надо успеть убраться прочь, до того, как сюда заглянут полицейские ищейки.
-- М-м …
-- Наконец-то! Карл, ты меня слышишь?
-- Д-да. Кто это?
-- Твой новый дружок, с просторов Галактики.
-- Где … мы?
-- На пороге твоего дома, где ты сможешь оклематься и тебе ничто не будет угрожать. Только для этого тебе надо будет собраться. Ты всё понял?
-- Да … почти …
-- Тут много чего случилось, пока ты валялся в беспамятстве. Потом как-нибудь я тебе всё расскажу и ты напишешь ещё одну увлекательную книжку. Но за это ты должен сделать над собой усилие и начать соображать. Ты понял?
-- Да … я … уже …
-- Хорошо. Я притащил тебя, и своего друга к твоему масс-передатчику. Теперь я запихну вас обоих туда, а вы отправитесь к тебе домой, и он будет считаться твоим гостем. Всё понял?
-- Понял … А как же ты?
-- За меня не беспокойся. Где-то здесь осталась ещё парочка моих дружков. Я должен найти их, или выяснить, что с ними всё покончено. Потом я снова появлюсь у тебя, чтобы забрать своего человека. Тогда я тебе всё и расскажу. Кстати, просвети меня относительно своего кода масс-доставки. Быть может, я смогу воспользоваться той же кабинкой, после вашего ухода.
-- Конечно … Буду ждать …
Кёниге обнял голову разведчика и прошептал тому на ухо цифры кода. Стелл успел запихнуть их в кабину и, услышав, как внутри зажужжали сервомоторы, понял, что перемещение произошло. И сразу после этого снова завыли динамики, которые совсем недавно несли ужасные звуки, от которых всё внутри вибрировало и грозило рассыпаться. Хай заскрежетал зубами и нащупал в поясной сумки те затычки, которые он уже использовал. Сколько может продолжаться это кошмар?! Он закричал и двинулся навстречу завываниям …
+ + +
Янека грубо затащили в кабинет и толкнули два здоровяка- охранника. Обычно заключённые растягивались на полу и таращились, снизу вверх, на следователя, представляя собой самое жалкое зрелище. Но Чижевски на ногах удержался, сделав несколько торопливых шажков, и сам плюхнулся на жёсткое неудобное сиденье стула, не дожидаясь, пока Клайдерманн сам предложит ему сделать это.
-- Садитесь, -- буркнул старший инспектор, не глядя на арестанта.
Чижевски поёрзал на жёстком сидении, на котором удобно устроиться было просто невозможно. Курт продолжал сидеть молча, потом раскрыл папку с бумагами и начал их перебирать, некоторые прочитывая, и начиная опять их перебирать. Янек терпеливо ожидал, понимая, что это такой следовательский ритуал, должный дать понять подследственному, насколько он здесь ничтожен и никому не интересен. Наконец он громко, с завываниями зевнул. Капитан внутренней стражи вздрогнул и покосился на арестанта, словно впервые его здесь увидел.
-- Что же вы, -- буркнул он, закрывая папку, но тут же снова её открывая.
-- Наблюдая за вашим спектаклем, -- признался Чижевски, -- и нахожу, что он беспомощный и скучный. Скулы сводит, так зевать хочется.
-- Так я вас могу немного повеселить, -- голосом, далёким от веселья, заявил Клайдерманн. – Ведь вы интересовались своими коллегами, теми самыми, которые связались с террористами.
-- Да, -- насторожился Янек. – Что с ними? Говорите, я вас слушаю.
-- Плохо вы слушаете, -- недовольно ворчал старший инспектор отдела расследований. – Зевать вон настроились. Я давно уже заметил, что вы весьма посредственный исполнитель. И как вам доверили выполнение, в общем-то несложного поручения, которое вы бесталанно провалили.
-- Что это я провалил? – Переспросил Чижевски, чувствуя нарастающее раздражение.
-- Кто-то с вашего Мардука сделал инвестиционные вливания в энергетику нашего мира. Вас послали с миссией узнать подробности и оформить отношения между правительствами. А вы, вместо того, чтобы пойти в официальные учреждения, начали дурацкие игры, оформили какую-то фиктивную компанию, в которую тут же устроились провокаторы из террористической организации и начали с вами игры, которые закончились тем, что ваши же люди угадали в лапы самым опасным террористам. Это ли не пример плохо поставленных отношений?
-- Но, позвольте, -- сделал попытку оправдаться Чижевски, -- не ваша ли обязанность, чтобы экстремисты не чувствовали себя вольготно в столичных учреждениях Квеста, и не мне ли высказывать претензии по этому поводу? Не ваши ли люди схватили моего секретаря и держат у себя по совершенно глупым обвинениям. Вместо того, чтобы извиниться перед нами и разобраться в собственных просчётах, вы здесь …
Чижевски попробовал подобрать нужные эпитеты, а потом просто махнул рукой и отвернулся, глядя в стену, на которой ничего не было. Клайдерманн ещё несколько минут подождал, делая вид, что вчитывается в какую-то бумагу, потом вложил её обратно в папку.
-- Нет у нас вашего секретаря, -- сухо произнёс он, складывая руки так, что кончики пальцев одной руки касались кончиков пальцев другой, -- и вообще его больше нет. Да, он подписал обязательство сотрудничать с нашими властями и мы пошли ему навстречу, даже дали ему азы оперативной работы.
-- Зачем … -- голос Янека осип, -- зачем вы сделали это?
-- Из расположения к вам, -- хлопнул ладонью по столу следователь, но тут же вздохнул, -- вы же всё время говорите, что хотели бы выручить своих людей. Но как их достать, если они находились в руках у террористов. Те ведь не в игрушки играют. Мы предложили этому вашему Симменсу помощь, чтобы свести его со «свист- деструкторами». Но у него отказали всяческие тормоза. Пользуясь полученными навыками, он убил всех конвоиров, когда его с группой арестованных из числа «деструкторов» перевозили с одного места в другое. Да, он приобрёл сразу большой у них авторитет. Подразумевалось, что он поможет нам арестовать лидеров оппозиции и самых опасных из преступников. Но, видимо, у него начались проблемы с душевным здоровьем и он устроил бойню там. Именно он и уничтожил большую часть «деструкторов», лишив нас возможности устроить показательный суд над преступниками. Мы ведь собирались позволить вашей миссии, которая так плохо у вас получилась, вернуться обратно. Но что делать теперь, когда вместе с террористами погибли и все ваши люди? Мы пытались что-то сделать, но этот ваш Симменс привёл в действие те генераторы, которые использовали «деструкторы» для своих акций. Должно быть они готовили грандиозную акцию, так как собрали огромной мощности агрегат. Я удивлён, что хоть кто-то оттуда вернулся живым. Но ни террористов, ни ваших людей среди уцелевших не значится. Вы этого хотели?
-- Послушайте … -- голос и руки Янека дрожали так, что Клайдерманн предпочёл смотреть в стол, а не на своего подследственного, -- послушайте … как же так … что же происходит?
-- Мы можем закрыть дело за отсутствием обвиняемых, -- после паузы сообщил старший инспектор, -- но хотелось бы, чтобы и вы пошли нам навстречу.
-- Что вы ещё от меня хотите? – Устало спросил Чижевски, которому в данную минуту хотелось лечь и закрыть глаза. У него разболелась голова  и всё сильнее дрожали руки.
-- Вы должны пройти процесс реабилитации, после чего вас выпустят с Клайва. Ещё вы должны подписать документы, что никаких претензий у вас к нашей стороне нет. Всё, что произошло, либо результат ваших недоработок, либо цепь трагических случайностей.
-- Вы хотите сказать, что ваша сторона ни в чём не виновата? – Почти что жалобно спросил Янек, которому хотелось заплакать, но он не мог себе этого позволить.
-- Виновата, -- кивнул следователь, -- виновата в том, что пригласила к сотрудничеству такого дилетанта, как Самюэль Симменс, от которого ожидали самого ничтожного участия …
-- Но я ведь вас предупреждал, -- погрозил следователю Янек обеими руками, подняв их, сжатыми в кулаки над головой, -- я ведь вас предупреждал …
-- Мы продолжим наш разговор позднее, когда вы пройдёте весь курс лечения.
Клайдерманн собрал бумаги, что вылетели из папки и складывал их обратно, а в кабинет вошли те самые дюжие охранники и потащили Янека к выходу, не церемонясь с ним. Старший инспектор посмотрел им вслед и поморщился. Надо было заканчивать это неприятное дело.