Беглец и беглянка, половина текста, черновик

Серия – «Красава: романы в картинках».
Книга первая.
Жанр – современная проза (остросюжетная проза, криминальный боевик)



БЕГЛЕЦ И БЕГЛЯНКА



      От Автора

      Картинки из Прошлого.
      Картинки.
      С возрастом они приходят всё чаще и чаще. Во сне. Или же, наоборот, не давая уснуть.
      С почётным и безвозвратным возрастом. Практически на пороге…
      На пороге – чего? А хрен его знает, если честно. Но некоторые итоги, пусть и сугубо промежуточные, подбить будет не лишним.
      «Свои» картинки. Да и «чужие». То есть, навеянные чьими-то рассказами, и уже – за давностью лет – воспринимаемые как «свои».
      Итак, Камчатка – призрачный, загадочный и таинственный Край.
      Охота.
      Охота – серьёзная, многоуровневая и настойчивая, без малейших правил.
      На вас, тринадцатилетних.
      Ладно, дяденьки, ловите.
      Только будьте, ради Бога, осторожнее: никто не обещал, что беглецы сдадутся без боя…
      И ещё одно. О многих событиях, описанных ниже, уже упоминалось в романе «Дорога к вулканам». Но там это делалось, так сказать, «с точки зрения фантастики». А в этой книге рассказывается – как оно всё было на самом деле.
       Как было – так и рассказано. Ничего не приукрашивая…

      Автор

    

      Миттельшпиль, середина Игры

      Он осторожно выглядывает из-за крайней разлапистой берёзы Эрмана.
      Возле дотлевающего костра на земле сидит Костька. Его седовласая голова окровавлена. Шаман, ухватившись обеими ладонями за древко своего чёрного посоха, пытается подняться на ноги. Рядом с ним, мерзко ухмыляясь, стоит низенький мужик в пятнистом камуфляже, с автоматом Калашникова в руках.
      Второй «камуфляжник» (высокий и очень широкоплечий), обхватив за плечи, тащит к сборно-щитовому домику упирающуюся Дарью. Автомата у здоровяка нет, но на широком поясе брюк закреплена чёрная кобура.
      План рождается сразу.
      Олег ложится на землю и ползёт по-пластунски в сторону костра. В кулаке его правой руки по-прежнему зажата рукоятка охотничьего ножа.
      «Первым делом, надо разобраться с автоматчиком. В том смысле, что отключить его и разжиться автоматом», - колотятся в голове мысли. - «Всё остальное – потом. Потом. Потом. Потом…».
      Он ползёт вперёд, стараясь делать это максимально быстро и бесшумно, а до его слуха долетают различные звуки.
      - Сиди, дедуля, не дёргайся, - советует вальяжный мужской баритон. - Но почему же ты такой упрямый?
      - Хр-р, - болезненно хрипит Ворон. - Хр-р-р…
      Даша испуганно повизгивает и отрывочно ругается.      
      Раздаётся тоненький скрип дверных петель. Ещё через пару секунд – негромкий стук.
      «Облом затащил Дашуту в домик и захлопнул дверь», - понимает Олег. - «Надо поторапливаться…».
      - Э-э-э, дедуля, ты что? - напрягается баритон. 
      - В глаза мне смотри, путник, однако.
      - Аккуратней, старикан…
      - Бах! - звучит одиночный выстрел.
      Олег вскакивает на ноги и метает в низенького «камуфляжника» нож.
      Он умеет хорошо метать ножи? Хорошо – только в теоретическом плане. Много читал об этом высоком искусстве: и в толстых приключенческих романах, и в профильной учебной литературе. А на практике получалось не очень. Много раз ходили с одноклассниками в лес, метали. Результаты, честно говоря, были так себе…
      Тем не менее, вскакивает и метает.
      Нож, сделав полтора оборота (как и полагается по теории), вонзается – по самую рукоятку – в горло низенького «камуфляжника».
      Брызнула кровь? Может быть. Но Олег этого не заметил.
      «Главное, что коротышка, выронив из рук автомат, упал», - проносится в голове. - «Теперь – вперёд. Не теряя времени…». 
      Олег уже возле упавшего: подхватывает в ладони автомат и, даже не взглянув в сторону Ворона, бежит к сборно-щитовому домику.
      «Главное сейчас – Дашута», - стучит в голове. - «Дашута – главное…».
      А ещё он на бегу переводит автоматный предохранитель с положения «одиночные выстрелы» на «короткие очереди».
      Для чего и почему – переводит? Просто ему кажется, что так надо сделать. Мол, для пущей надёжности…
      Салатово-зелёный домишко уже совсем рядом.
      Снова раздаётся противный тоненький скрип. Дверь приоткрывается.
      Олег резко останавливается и вскидывает автомат. Но уже через секунду опускает его стволом вниз: на крыльце домика стоит Даша, в ладони её правой руки – пистолет, а верхняя часть сине-голубого спортивного костюма и половина лица – в крови…


      Глава первая
      Удачливый

      «Эх, мама-мамочка, как же так? Зачем? Ну, рак поджелудочной железы. Бывает. Мол, плохая наследственность и нездоровое питание в юношеские годы…. Плохая наследственность? Ну, да – в глобальном плане, если родители происходили из семей репрессированных. «Я помню тот Ванинский порт…». Откуда, спрашивается, было появиться несокрушимому здоровью, передаваемому по наследству? Бред…. А здоровое питание? В семидесятые-восьмидесятые нищенские годы? Откуда, спрашивается, ему тогда было взяться на Богом забытой Камчатке? Где они тогда были – полезные витамины и всякие там редкоземельные элементы? Только если в местных травах и корешках, до которых так и не добрались всеядные медвежьи зубы…. Значит, рак навалился и скрутил – буквально-таки за полтора месяца. Сука грязная и позорная…. Извини, мама, само вырвалось. Я больше не буду так грязно выражаться. Честное слово. Ты этого никогда не любила…. Но папа же договорился тогда обо всём с одной известной московской клиникой. И оплатил – комплексное лечение. И «эмчээсовский» самолёт, оборудованный всякими современными медицинскими штуковинами, заказал. Вместе с квалифицированным  персоналом. И оплатил. Я все бумаги сам видел. Лично. Была надежда на выздоровление. Была. Надежда. Ещё восемь с половиной месяцев тому назад…. Зачем же ты, а? Да ещё так? Не понимаю…. Бросилась с обрыва. С высоченного. Говорят, что пролетела больше ста семидесяти метров. Прямо на острые камни…. Даже проститься с тобой не дали, чтобы не травмировать хрупкую подростковую психику. Закрытый гроб. Сырая земля. Мелкие гранитные камешки, брошенные из ладоней. Лопаты могильщиков. Совковые…. Почему же ты опять мне снишься? Зачем? Снишься и снишься…. Нет-нет, снись, сколько захочешь. Хоть пятьдесят лет. Хоть все пятьсот. Как захочешь…. И повторяй-повторяй-повторяй. Повторяй. Раз так тебе хочется. Мол: - «Сыночек, ты совсем большой у меня. Тринадцать лет – это уже серьёзно. Почти взрослый. И веди себя соответственно – по-мужски. И ничего не бойся. И никого. Ты всё сможешь. Всё выдержись. Всё перетерпишь. Всё преодолеешь. И никого никогда не предашь. И отомстишь…». Мама-мама, мамочка моя. Любимая…. А мстить-то я кому должен? И за что? Подскажи…. Молчишь, смущённо отводя глаза в сторону? Ладно. Попробую сам во всём разобраться. Всенепременно попробую. Спасибо – за совет…. И…. Можно, я попрошу тебя об одном? Спасибо…. Ты снись мне, пожалуйста, и дальше. Обязательно – снись. Хоть каждую ночь…. А я обязательно попробую…. Попробую – соответствовать твоим ожиданиям. Клянусь…».   

      - Бух-х-х! - призывно загремело где-то – на самом изломе сонного сознания.
      - Тз-цинь-нь-нь, - тихонько и жалобно задрожали стёкла в оконных рамах.
      - Бух-х-х!
      - Тз-цинь-нь-нь…

      Олег слегка приподнимает голову над подушкой.
      - Бух-х-х-х-х…
      - Тз-цинь-нь-нь-нь-нь…
      - Вот же, старикан неугомонный.
      Отбросив одеяло, он встаёт с постели и подходит к окну.
      На сизо-розовом полотне утреннего небосклона – над мрачной стеной дальнего тёмно-зелёного леса – величественно клубятся широкие полосы густого чёрно-серого дыма.
      - Опять, дружище, подловил, - протирая кулаками сонные глаза, неодобрительно бормочет Олег.
      Бормочет – неодобрительно,  но улыбается – при этом – однозначно по-доброму и понимающе…

      Что ещё за «бухи» имели место быть в то памятное утро? Это просто знаменитый вулкан Шивелуч, заскучав в одиночестве, решил немного пообщаться с местными жителями. Тем более что до него и недалеко совсем было – порядка сорока шести-семи километров.
      Извержение вулкана? Ерунда, локальное. Всего-то на несколько суток. Шивелуч, он такой: чуть ли не каждый месяц напоминает о своём существовании. Покашляет чуток. Раскалённой лавой слегка поплюётся. А после этого вновь – на некоторое время – впадёт в спячку…. Что там взрывается? В основном, газы всякие и разные. А ещё иногда из жерла Шивелуча и бомбочки вулканические вылетают. Рутина камчатская, короче говоря…

      Больше не бухает. Дым над лесом заметно истончается.
      Олег стоит у окна.
      «Семь тридцать утра. Погода – просто замечательная», - лениво бродят в голове разноплановые мысли. - «Небо ясное. Безветренно. Теплынь. Уже третьи сутки над полуостровом висит устойчивый антициклон. Знать, и рыба постепенно отошла от недавних природных катаклизмов. Успокоилась. Вылезла из глубоких ям. И вновь принялась – в преддверии осенне-зимнего сезона – активно жировать. Повезёт сегодня – в обязательном порядке. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. А почему, кстати, нигде не видно Василича? Он в это время обычно уже что-то копает, пропалывает или же воду набирает из колодца. Странно…. И гуси гогочут, словно бы сто лет некормленые. Ага, и козы голос подают. Ерунда какая-то…».   
      Недоумённо передёрнув плечами, он идёт в туалетную комнату. Справляет естественные нужды. Умывается. Чистит зубы. Причёсывается перед зеркалом. Возвращается в спальню. Меняет фланелевую пижаму на хлопчатобумажный спортивный костюм. А мохнатые домашние тапочки – на удобные кроссовки. И спускается по деревянной винтовой лестнице на первый этаж.      
      - Груня, - зовёт Олег.
      Тишина.
      - Груня! - повышает голос.
      Нет ответа.
      Столовая, гостиная, кухня, гостевые спальни – никого. Лишь чуткая тишина вокруг, нарушаемая – местами – жужжаньем беспокойных пчёл, залетевших с улицы.
      В прихожей – под овальным зеркалом – отрывной календарь: двадцатое августа, 1998-ой год.    
      Он выходит на крыльцо и кричит:
      - Василич! Эй! Груня! Отзовитесь! Эге-гей! Куда вы все запропали? Найда! Ау! Где ты, противная собака?
      Нет ответа. Только требовательный гогот гусей и жалостливое блеяние коз становятся всё громче.
      - Как мама умерла, так они все тут слегка разбаловались, - шепчет Олег. - А ещё и папа – неделю назад – улетел по важным делам в Испанию. Кот из дома – мыши в пляс. А я на роль строгого хозяина не очень-то подхожу…. Груня, наверняка, к дочери в Козыревск укатила. А Василич и в классический русский запой мог запросто уйти…. Ладно, отложив рыбалку на час-другой, сам поработаю. Чай, не переломлюсь. Жили же раньше без прислуги. И ничего… 

     Их семья, действительно, разбогатела только два с половиной года тому назад – с тех самых пор, как Митин-старший заделался владельцем всех местных лесопилок и лесосек: переехали в комфортабельный коттедж за высоким кирпичным забором, наняли садовника-огородника-скотника-птичника-пчеловода (в одном лице), горничную-кухарку и шофёра-охранника. А раньше-то Михаил и Арина Митины были обычными камчатскими фермерами, да и сына своего единственного с малолетства приучили к крестьянскому труду. И козы-курицы-гуси-кролики-пчёлы переселились в новообразованное поместье из той, прежней, скромной и обычной жизни. 
      Олег сноровисто напоил и накормил животных. Подоил коз. Собрал в берестяное лукошко с полтора десятка крупных, жёлто-коричнево-пятнистых гусиных яиц. А заглянув в большой застеклённый парник, недовольно покачал головой:
      - Огурцы, понимаешь, переросли. Совсем Василич мышей не ловит. Ладно, самые крупные с собой прихвачу. А остальные уже завтра сорву, по возвращению. Часть, может, засолю. А другую, наоборот, замариную…

      Тихий вкрадчивый шорох за спиной.
      Он, торопливо нащупывая ладонью – в правом боковом кармане спортивной куртки – брусок бельгийского метательного ножа, оборачивается.
      Качающаяся – чуть-чуть – листва декоративного кустарника.
      - Кто там прячется? Выходи, гнида позорная…. Ну, долго я буду ждать? Порешу на раз.
      - Хр-р-р…
      - Это ты, Найда? Извини. А я, уж, подумал…
      Из-за разлапистого куста японской гортензии появляется собака.
      Лайка? Может быть, если рассуждать по-глобальному. Только какая-то откровенно нетипичная. Белая, с редкими жёлто-бисквитными пятнами на боках. Компактная, ладная, лохматая и «шерстяная». Голова слегка клиновидная и мощная. Угольно-чёрный аккуратный нос. Углы рта слегка загибаются, образуя некое подобие ехидно-философской улыбки. Глаза тёмно-коричневые, глубоко посаженные, широко расставленные, немного раскосые, миндалевидной формы. Хвост пышный, гордо закинутый на спину. А, вот, уши какие-то маленькие и слегка закруглённые на концах.
      В тёмно-жёлтых собачьих зубах зажата тушка юного лесного зайца.
      - Хряп, - кривые зубы разжимаются, и добытый заяц падает на землю.
      - Молодец ты у меня, - хвалит Олег. - Добытчица.
      - Гав! - отзывается собака, мол: - «Сама знаю…».

      Найда, она чистокровная самоедка . Три с половиной года назад Митин-старший купил за сто пятьдесят рублей лобастого и на удивление хилого щенка у старого чукчи, на северном плато Корякского нагорья. За прошедшее с того момента время из этого уродливого «цуцика» настоящая красавица выросла: сильная, отважная и грациозная – до полного умопомрачения. 
      Откуда взялся заяц?
      Собака уже давно вырыла под кирпичным забором – за пчелиными ульями – тайный лаз. А отец Олега не велел препятствовать, мол: - «Самоедам без охоты – никак нельзя. Могут всерьёз затосковать и впасть во фрустрацию. Шерсть, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, начнёт вылезать-выпадать, зубы крошиться в пыль…. Оно нам надо? Не надо, зорька ясная…. А так собака регулярно в тайгу наведывается. Свежим воздухом дышит. Охотится. Добычу приносит. Зайчишек, белок, тарбаганов…».
      Кто такие – тарбагангы? А это такие сурки местные, камчатские. Их топлёный жир здорово при простудных радикулитах и застарелых артритах помогает…

     - Знатный нынче заяц по лесам скачет, - подбирая с недавно подстриженного газона звериную тушку, констатирует Олег. - В том смысле, что упитанный. И шкурка хорошая: гладкая и блестящая. Лето же нынешнее выдалось – просто на загляденье. В меру дождливое, с тёплыми ночами. Вот, зверьё лесное и взяло своё, по полной программе…. Лето тёплое, плодородное и доброе – это хорошо? Ну, как посмотреть. Если с легкомысленной и обывательской точки зрения, то просто замечательно. А если – со стратегической и долгоиграющей? Философия, будучи наукой серьёзной и грамотной, утверждает: - «Если в одном месте что-то прибывает, то в другом – непременно – убывает…». Следовательно – что? Следовательно, вскорости надо ждать насквозь негативных осенне-зимних сюрпризов – в плане погоды. Не, как по мне – так пусть лучше будет суровая и снежная зима, чем избыточно-дождливая и ветреная осень…. Кстати, я тут на рыбалку собрался.
      - Гав?
      - Куда? Ещё не решил…. Составишь мне компанию?
      - Гав! - радостно кивает лохматой головой Найда. - Гав, гав, гав…

      Собрался он быстро. Запихал тушку добытого зайца (уже выпотрошенную, без головы и со снятой шкурой), в полиэтиленовый пакет, а его – в свою очередь – определил в морозильную камеру. Отправил в холодильник гусиные яйца и две пузатые керамические крынки с козьим молоком. Накормил Найду говяжьими почками. Наскоро перекусил бутербродами с колбасой и сыром. Запил бутерброды растворимым кофе без молока и сахара. После этого сложил в наплечную кожаную сумку нехитрую провизию: буханку чёрного хлеба, две банки говяжьей тушёнки, шматок сала, с десяток огурцов, пачку чая, грамм триста фруктовой карамели. Ну, и немного соли, чёрного перца и лаврового листа – для возможной ухи. Вот, собственно, и все сборы.
      А как же походная одежда, резиновые сапоги, котелки-кружки и всяческие рыбацкие снасти? Всё это хранилось на речном берегу – в маленьком гараже, выстроенном рядом с лодочным причалом. Очень удобно, знаете ли…   

     Прихватив сумку с провизией и заперев глухую железную калитку в кирпичном заборе, он шагает направо. Найда, чуть заметно помахивая пышным хвостом-кренделем, семенит рядом.
      Тепло, но между деревьями и кустами, окружающими дорогу, плавно перемещается лёгкая туманная дымка. Солнышко нерешительно прячется за длинными светло-сизыми облаками.
      Навстречу идёт мужчина средних лет, облачённый в пятнистую военную форму без погон. Это Иван Павлов, когда-то начинавший фермерскую карьеру вместе с Михаилом Митиным.
      Завидев мальчишку с собакой, мужчина останавливается и нерешительно топчется на месте.
      - Привет, дядя Ваня, - здоровается Олег.
      - Ага, здравствуй, - смущённо бормочет Павлов, а после этого резко разворачивается на девяносто градусов и исчезает в боковом проулке.
      - Гав? - удивляется Найда.
      - Не знаю, что это на него нашло. Чудак – одно слово…
      Поворот, второй, впереди заметно светлеет, и вскоре они выходят на речной берег – как раз напротив того места, где речка Еловка впадает в реку Камчатку. Кофейно-бурый поток – это Камчатка. А светло-светло-серый, соответственно, Еловка. Над водой мелькают – чёрными изломанными молниями – шустрые камчатские стрижи. По речной глади следует вниз по течению старая самоходная баржа, перевозящая доски и брус.
      - Наши с папой доски и брус, - уточняет Олег. - То тишь, изготовленные на наших лесопилках. В Усть-Камчатске всё это перегрузят на солидное океанское судно и – вместе с другими пиломатериалами – отправят в Японию. Или, к примеру, в Южную Корею…. Папа. И зачем он срочно улетел в Испанию, а?
      - Гав.
      - Не знаешь? Вот и я не знаю. Без малейшего понятия…. И вообще. Каким-то очень взволнованным он выглядел при прощании. И озабоченным. И хмурым. И несколько раз спросил: - «Помнишь, сынок, где находится наш тайник? Сможешь его самостоятельно найти – ежели что?». Я ему, мол: «Помню и, конечно, найду. Без проблем». Он головой покивает, а через час-другой по новой: - «Помнишь про наш тайник? Сможешь его отыскать?». Ерунда какая-то.
      - Гав, - добродушно виляя хвостом, соглашается Найда.
      На северо-востоке, над далёкой линией горизонта, величественно возвышается конус вулкана Шивелуч.
      - Славный старикан, - одобрительно хмыкает Олег. - Мощный такой, солидный и величественный…. И сегодняшние дымы впечатляют. Клубятся, клубятся. Вверх поднимаются. А потом, постепенно превращаясь в длинный шлейф-полосу, заметно отклоняются к западу. Значит, ветерок сегодня дует со стороны Тихого океана.
      Над конусом вулкана появляется-возникает ярко-розовый всполох. Второй.
      Секунд через пятнадцать-двадцать с той стороны долетает:
      - Ба-бах! Бух-х-х-х-х….
      - Гав, - сообщает Найда.
      - Ага, согласен. Вулканическими бомбочками плюётся, не иначе… 

      У дощатого безлюдного причала неподвижно застыли – на коротких ржавых цепях – несколько десятков деревянных, алюминиевых и дюралевых лодок. Чуть дальше расположились, выстроившись в два неровных ряда, разномастные гаражи.
      Вообще-то, Митин-старший давно уже говорил, что, мол: - «Давно уже пора обзавестись приличным катером или даже солидной яхтой…». Только дальше слов дело так и не пошло: на рыбалку они по-прежнему отправлялись на старенькой и обшарпанной «Казанке».      
      Олег отомкнул замок и вошёл в «фамильный» гараж. Переоделся в походную одежду. Сменил кроссовки на болотные сапоги. Закрепил на брючном ремне деревянные ножны с дельным охотничьим ножом. Сложил в рюкзак нехитрую посуду, снасти и прочие рыбацкие причиндалы. Отнёс в «Казанку» вёсла, рюкзак, сумку с продовольствием, а также брезентовый чехол со спиннингом и телескопической раздвижной удочкой. Вернулся в гараж. Заполнил бачок пятнадцатисильного японского мотора смесью машинного масла и бензина – в соотношении один к двадцати. Отнёс мотор, предварительно заперев гаражную дверь, на причал и надёжно закрепил его на корме лодки. А после этого задумался.

      - Гав? - к «Казанке» подходит Найда.
      - Ну, да, решаю, куда податься, - подтверждает Олег. - Мы с Василичем планировали спуститься вниз по течению и по узкой дельтовой протоке доплыть до лагуны Маламваям . Там сейчас корюшка, навага и камбала должны хорошо ловиться. Это Груня морскую рыбу заказала. Мол, речная и озёрная приелись слегка…. Но где он, Василич?
      - Гав!
      - Правильно, нету его. Испарился в неизвестном направлении. А я маме обещал – не отплывать в одиночку далеко от посёлка. Обещанья же, как известно, надо всегда выполнять. Принцип такой…. Поэтому пойдём вверх по течению, к Второму лабиринту. Это недалеко совсем, и тридцати километров не будет…. Согласна?
      - Гав!
      - Тогда – запрыгивай в лодку. Будем стартовать.
      Дождавшись, когда собака займёт место в лодке, Олег отталкивает «Казанку» от берега и запрыгивает на её нос.
      Через полторы минуты над речными просторами разносится негромкое тарахтенье подвесного мотора, и «Казанка», уверенно преодолевая встречное течение, начинает отдаляться от причала…

      Что ещё за Второй лабиринт?
      Рассказываю. Река Камчатка является крупнейшей рекой полуострова. Ительмены называют её – «Уйкоаль», что в переводе на русский язык означает – «Самая большая река». Считается, что длина Камчатки – от истока до устья – составляет около семисот пятидесяти километров. Но это – если мыслить прямыми и ломаными линиями. Но Камчатка – самая извилистая речка в Мире. Самая-самая-самая. Петляет, петляет, петляет. Обычные петли, двойные, тройные, обратные, восьмёрочные…. Сколько можно, двигаясь на лодке вниз по её течению, намотать километров? Трудно сказать. Несколько тысяч, наверное. А ещё на реке наличествует великое множество проток и стариц, в которых заблудиться – раз плюнуть. И сотни тысяч озёр и озерков, расположенных на низких речных берегах. Гигантская водная страна, короче говоря…. Так вот. «Второй лабиринт» – так в народе называется причудливое наслоение речных петель (практически незатянутый морской узел), расположенное в двадцати шести-семи километрах вверх по течению Камчатки – относительно посёлка Ключи. Достаточно рыбное местечко. Для тех, естественно, кто умеет эту самую рыбу ловить…
      
      Вволю попетляв по хитрым речным излучинам и протокам, «Казанка» пристаёт к западному берегу. Вернее, к низкому берегу аккуратной полукруглой бухты.
      Окончательно заглушив мотор, Олег вылезает на берег и, крепко ухватившись ладонями за металлический кронштейн на носу плавсредства, затаскивает лодку – на треть корпуса – на песчаную косу. Найда тут же выпрыгивает из «Казанки» и, тихонько гавкнув, скрывается в густом ельнике.
      - Охотиться пошла, - понимающе хмыкает Олег. - Ну, и ладно…
      Он перетаскивает к балагану рюкзак, сумку и чехол со спиннингом.
      Балаган, это такое временное строение: каркас из толстых веток и досок, три стены и крыша которого обтянуты-оббиты старым рубероидом. Разжигаешь возле входа в балаган жаркий костерок, забираешься внутрь, ложишься на толстую подстилку из елового лапника, укрываешься ватником и спишь, холода не ведая. Красота. 
      - Крепкий, - одобрительно похлопывая ладонью по боковой стенке балагана, шепчет Олег. - Мы его вместе тогда построили, почти два года тому назад: я, папа и мама. Эх, мама моя, мамочка…
      Олег, ослабив шнуровку, достаёт из рюкзака «кораблик». Это такая снасть для ловли рыбы – маленький катамаран, две заострённые вертикально-поставленные дощечки которого соединены между собой тонкими горизонтальными планками. А на отдельной берёзовой дощечке намотано метров пятьдесят-шестьдесят толстого капронового шнура, ближе к концу которого (прикреплённого к боковине «кораблика»), привязаны поводки из лески диаметром 0,3 миллиметра с самодельными мушками-приманками.
      Мушки – статья особая. Из чего их только не делают идейные камчатские рыбаки, брезгующие – в большинстве случаев – покупными импортными изделиями. Из шерсти и подшерстка всех «шерстяных» животных. Из перьев всех-всех-всех местных водоплавающих птиц. Из разнообразных синтетических материалов, включая «щетину» китайских бытовых швабр и кисточек. Ну, и применяя – для пущей эстетики – самые хитроумные «долгоиграющие» краски.
      Митины же в этом плане были упёртыми консерваторами, и для изготовления рыбацких мушек использовали только оленьи и кабаньи «шерстины», да подбрюшные перья краснозобых казарок. Краски? Фи, как пошло. Вполне достаточно красной шерстяной нити. Для тех, кто понимает, конечно. 
      - Подъехать на лодке к Серой скале? Там, конечно, знатная стремнина. И глубокий омут совсем рядом, - неторопливо оглядывая речные просторы, рассуждает Олег. - Только у скалы и перевернуться – плёвое дело. А я сегодня, как назло, один. Неоправданный риск, как любит выражаться отец, он умному человеку ни к чему. Ладно, здесь попробую порыбачить. Глядишь, и будет толк…

      Какую рыбу собрался ловить Олег? А всякую и разную. Камчатка – самая рыбная река полуострова, и видов рыб в ней водится – чёрт знает сколько. Перечислю только некоторые – чисто навскидку: горбуша, кета, нерка, кижуч, чавыча, сима, микижа, мальма, кунджа, хариус, ну, и так далее.

      Прихватив «кораблик» подмышку, Олег возвращается к реке и отходит от «Казанки» – вверх по течению – метров на шестьсот пятьдесят.
      Здесь прибрежная коса уже не песчаная, а каменистая – с отдельными каменными глыбами, торчащими из речной воды.
      Он перебирается, ловко перепрыгивая с камня на камень, на покатый гранитный тёмно-красный валун, расположившийся рядом с белопенной струёй сильного течения. Перебирается и умело запускает «кораблик», постепенно стравливая с берёзовой дощечки – под лёгким натягом – капроновый шнур.   
       Маленький катамаран постепенно отходит от валуна примерно на сорок пять метров, шнур тихонько звенит, «кораблик», зарываясь вертикальными дощечками в речные буруны, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн…
      Удар хвостом по воде, брызги во все стороны. Это какая-то рыба прыгнула на мушку.
      Олег резко подсекает, несуетливо подводит «кораблик» к валуну и аккуратно снимает с крючка светло-серебристую рыбину с мелкой чешуёй. Бока и брюхо добычи покрыты чёрными и тёмно-бордовыми точками-пятнышками.
      - Речной голец. Вернее, мальма. Грамм на семьсот-восемьсот потянет. Хороший задел. Знать, клёв будет. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…
      Рыба, оглушённая коротким ударом головой об валун, отправляется в полиэтиленовый пакет, извлечённый из бокового кармана старенькой штормовки. «Кораблик» уходит во второй рейс.
      Удар хвостом по воде, брызги во все стороны.
      - На этот раз кто-то покрупнее попался, - подтягивая катамаранчик, радуется удачливый рыбак. - Снова мальма? Посмотрим…. Ага, в воде мелькает бледно-жёлтый бок с крупными светлыми пятнами. Значит, кунджа. Килограмма, наверное, на полтора…
      «Кораблик» вновь, трудолюбиво зарываясь вертикальными дощечками в речные воды, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн.
      Неожиданно рядом с катамараном возникает здоровенный бурун, в котором виден – на долю секунды – здоровенный (ну, очень здоровенный), рыбий хвост.      
      Мощный звонкий шлепок, и деревянный «кораблик» мгновенно разваливается на отдельные дощечки и планки.
      - Чёрт знает, что такое, - размеренно наматывая на дощечку шнур, возмущается Олег. - Всю рыбалку, гад хвостатый, испортил. Из чего я теперь смастерю новый «кораблик»? А? Вот же, не было печали у гусара…. Кто же это такой шустрый и крупный? И на сколько, интересно, он потянет? Килограмм на пятнадцать-двадцать? Или же ещё крупнее? Ладно, наглец бокастый, я с тобой сейчас разберусь. Сейчас-сейчас. Только не отплывай далеко…

      Он вернулся к балагану. Бросил бесполезную дощечку с капроновым шнуром и мушками на высокую моховую кочку. Рядом пристроил полиэтиленовый пакет с пойманной рыбой. Достал из брезентового чехла и собрал – из составных частей – спиннинг. Закрепил на его удилище – чуть выше пробковой рукояти – безынерционную катушку. Пропустил леску через спиннинговые кольца. Привязал к леске надёжный стальной поводок. Вытащил из рюкзака круглую коробочку с блёснами и воблерами. Раскрыл её. И после недолгих раздумий остановил свой выбор на «змейке».
      Что ещё за «змейка» такая? Самоделка. В том плане, что эту нестандартную снасточку Олег сам изготовил, прошлой зимой. Знаете, есть такие ёлочные новогодние гирлянды, состоящие из серебристых блестящих шариков, нанизанных на капроновую нить? Вот, кусочек такой нити – с десятком шариков – Олег от гирлянды и отрезал. Потом насадил шарики на «первую» гитарную струну. Лишнее, понятное дело, удалил с помощью ножниц по металлу. А к кончикам отрезка струны припаял два карабинчика: один (тяжёлый), – для лески, второй – для кольца с рыбацким «тройником».
      Осмотрев снасточку, он заменил закреплённый на ней «тройник» на другой, самый крупный – из тех, что обнаружились в коробочке. А после этого привязал «змейку» к концу лески надёжным узлом.
 
      Олег, предварительно раскатав голенища болотных сапог, осторожно заходит в реку.
      Почему он не забрался на покатый гранитный валун, с которого уже рыбачил? Скажете тоже. Камень, торчащий из реки, является – при ловле крупной рыбы – достаточно коварной штуковиной. Запросто можно – в процессе борьбы с потенциальным трофеем – поскользнуться и свалиться в воду.
      Взмах спиннингом. Заброс «змейки» метров на шестьдесят. Чуть слышный треск катушки, наматывающей – с короткими рывками и паузами – леску.
      Взмах. Заброс. Треск.
      Взмах. Заброс. Треск…
      Удар!
      Удилище спиннинга тут же сгибается в крутую дугу. Оглушительно трещит катушка. По воде ходит – туда-сюда – большой бурун, создаваемый усилиями большой и сильной рыбины.
      Олег медленно перемещается вдоль берега, то отпуская леску, то подматывая её.
      Отчаянная борьба длится и длится.
      Мышцы сводит судорогами. Ледяная речная вода переливается через края рыбацких сапог. Летнее камчатское солнышко, проглядывая сквозь прорехи в низких тёмно-серых облаках, начинает откровенно припекать. По лбу, застилая глаза, скатываются капли слегка солоноватого пота. Пальцы рук предательски немеют.
      Сквозь всплески, производимые неизвестной рыбиной, долетает шум работающего лодочного мотора. Но Олегу сейчас не до ерунды: он весь поглощён одним – борьбой…

      Наконец, где-то через полчаса, добыча отчаянно прыгает по чёрным прибрежным камушкам. Несколько ударов увесистым булыжником по рыбьей голове, и всё – полная и окончательная победа.   
      - Ну, и ничего же себе, - с трудом переводя сбившееся дыхание, восторженно охает Олег. - Чудо-юдо какое-то. Кожа тёмная и очень жёсткая на ощупь. Как у…, как у престарелой камбалы. Вдоль хребта красуются непонятные шишечки-наросты. Морда непривычно-длинная. Рот – внизу. Но достаточно большой и круглый. А нижняя губа – очень короткая…. Да кто же это такой, а?
      - Осётр, однако, - раздаётся сзади густой мужской голос.
      - Гав! - подтверждает собака.
      - Большой. Настоящий. Взять травоядного и мирного осетра – на блесну? Почётное дело. Невероятное…. Ну, парень, ты и молодец. Красава самая натуральная…

      Олег оборачивается. В трёх-четырёх метрах от него, у замшелого соснового корня-выворотня, стоит, опираясь на чёрный посох, высокий узкоглазый старикан в тёмно-бордовом малахае, расшитом разноцветным бисером. Рядом со стариком, беззаботно щурясь, сидит Найда.
      - Здравствуй, дядя Костька, - радостно улыбается Олег.
      Сделав несколько шагов навстречу, он протягивает пожилому мужчине открытую правую ладонь.
      - Привет, Красава. Муза нсунск ,- отвечая на рукопожатие, произносит старик. - А ты изменился – со времени нашей последней встречи. Вырос. Возмужал.
      - Как ты меня назвал?
      - Красава. Так паланцы величают успешных и удачливых людей. Так издревле повелось. Не нами заведено, не нам и отменять. Красава…


      Глава вторая
      Шаман – лучший друг беглеца

      - А это точно – осётр? - недоверчиво разглядывая добычу, сомневается Олег.
      - Точно. Гадом буду. По крайней мере, относится к осетровым.
      - А откуда им, благородным и осетровым, взяться в нашей северной Камчатке?
      - Много откуда, - усмехается старик. - Считается, однако, что внутренние воды Камчатского полуострова бедны пресноводными рыбами. Ну, в прошлом веке учёные и начали активно выпускать в местные водоёмы мальков всяких нездешних рыб: карася, амурского сазана и даже стерляди. С переменным успехом, понятное дело…. Как сейчас помню. Было это, кажется, в1958-ом году. Приехали в эти благословенные места всякие и разные – хиленькие, бородатенькие и в очочках. Приехали, посовещались, да и выпустили в Кирпичную протоку (ну в ту, что протекает возле села Милькова), несколько тысяч личинок обской стерляди. Выпустили и, однако, уехали восвояси…. Прижилась стерлядка в Камчатке? Плохенько, но всё же. Несколько раз здешние рыбачки её лавливали. Один раз в 1967-ом году. Другой, кажется, в 1973-ем.
      - Значит, я стерлядь поймал?
      - Нет, конечно же. Те стерлядки (и в шестьдесят седьмом, и в семьдесят третьем), меленькими были, не более двух килограмм каждая. Твой же трофей, однако, знатный. В том смысле, что и на все тридцать пять потянет. Сейчас, Красава, определимся…
      Старик подходит к пойманной рыбине, присаживается на корточки, внимательно осматривает её и через минуту выносит вердикт:
      - Это, однако, калуга. Тихоокеанская. При мне точно такую же рыбаки поймали в прошлом, 1997-ом году. В устье реки Паланы. Неводом. Ну, один в один. И длина такая же – чуть более полутора метров. И круглый рот. И короткая нижняя губа. И, однако, приметные уродливые «шишечки» вдоль хребта.
      - Тихоокеанская калуга? Не шутишь?
      - Точно. Честное шаманское слово.
      - Ну, раз шаманское, - вздыхает Олег. - Тогда-то, конечно, верю…   

      Старик, подошедший к Олегу на речном берегу, являлся шаманом? Да, шаманом. Причём, самым-самым настоящим. Не из тех прохиндеев и жуликов, которых расплодилось после приснопамятной «горбачёвской» Перестройки практически без счёта. Типа – обыкновенная коммерция. Мол, московские и зарубежные туристы, они страсть как падки на всяческую провинциальную экзотику. Например, на шаманские причудливые танцы – под заунывные песни и монотонные перестуки бубна.
      Итак, шаман являлся настоящим, из прошлых Времён.
      Дело было так. Этот ительмен  (тогда ещё достаточно молодой), объявился в Ключах в далёком 1957-ом году. То есть, пришёл – с тощей котомкой за плечами – в поселковое отделение милиции, совмещённое тогда с паспортным столом, продемонстрировал справку «о личности», выданную в чукотском Анадыре (ительменов тогда, как правило, паспортами не баловали), и попросил зарегистрировать его в качестве оседлого охотника-промысловика, приписанного к Ключам. Вообще-то, так не полагалось. Мол, в каком субъекте страны Советов тебе, представителю конкретного национального меньшинства, «личностную» справку выдали, в том и селись. Там же получай и вожделенный «статус оседлости», дающий право на получение продуктовых и, главное, водочно-табачных талонов. Но молодого пришлого ительмена, не смотря на устоявшиеся советские нормы и правила, приписали, всё-таки, к Ключам. И полагающимися талонами одарили сразу на полгода вперёд. Неслыханное, между нами говоря, дело. Неслыханное, блин недопечённый…. Почему так получилось? Трудно сказать однозначно. Возможно, что имела место быть банальная и пошлая взятка. Например, шкурками чернобурок, куниц и песцов. Или же (как тогда судачили в посёлке), у «пришлого нацмена» наличествовали способности к гипнозу…. Костька? Ну, это бытовое прозвище приклеилось к нему несколько позже, только через несколько месяцев. А тогда, в июле 1957-го, его записали в поселковой Книге учёта как – «Кутхе Атэс». Мол, «Кутхе» – имя. А «Атэс», наоборот, фамилия. Это уже потом выяснилось, что «Кутхе Атэс», в переводе с ительменского языка, означает – «Скрытный Ворон». Или же – «Ворон, скрывающий заветную тайну». Странная и запутанная история, короче говоря…
      Как бы там не было, но Кутхе Атэс – уже через пару-тройку недель после регистрации – установил в Сиреневом распадке (примерно в шестнадцати километрах от вулкана Шивелуча), крепкий свайный балаган. Это такое летнее жилище ительменов. Сперва в землю вкапывают и тщательно фиксируют – с помощью тяжёлых камней – толстые брёвна лиственницы, установленные вертикально. Потом, используя торцы этих брёвен в качестве надёжных опор, на высоте метра с небольшим над землёй (подальше от бурых лесных мышей, песцов, прожорливых тарбаганов и хитрых лисиц), из стволов берёзы мастерят прямоугольную горизонтальную платформу, на которой и устанавливают просторный пирамидальный шалаш, сплетённый из толстых веток и крытый древесной корой, камышами и пучками трав. Получается – свайный балаган.
      Сиреневый распадок тогда являлся, не смотря на близость к активному Шивелучу, достаточно перспективным местом – для охоты, рыбалки и собирательства всяческих «дикоросов». Осенью Костька (некоторые называли его Вороном), и надёжную зимнюю полуземлянку сладил. Как и полагается – с бревенчатыми стенами, проконопаченными сухой травой и обложенными дёрном, наклонной крышей и очагом, сложенным из специального камня. А после этого зажил нехитрой жизнью самого обыкновенного ительмена. На мясо добывал камчатского бурого медведя, горных баранов и диких северных оленей, а его излишки и субпродукты продавал – «не за дорого» – в Ключах. Шкурки рыжих лисиц, куниц, чернобурок и песцов сдавал в местную Потребкооперацию. Вернее, менял их на одежду, посуду, патроны, муку, соль, сахар, чай, водку, табак и различную хозяйственно-бытовую мелочь. В реках и ручьях – с мая по ноябрь – промышлял рыбу: чавычу, нерку, кету, горбушу, гольца, кижуча. Поздним летом и осенью собирал на границе лесов и заливных тундровых лугов различные грибы-ягоды, а также листья-стебли кипрея (для заварки камчатского чая), сарану (клубневое растение, заменяющее у ительменов картошку), и черемшу. Долгими зимними вечерами плёл циновки, корзинки, туеса и снегоступы, свивал из специальных засушенных трав верёвки и нитки…. Тихо жил Костька (из непривычного для русского слуха – «Кутхе» и образовалось это прозвище), незаметно и необременительно для окружающих. В Ключах появлялся нечасто. В разговоры вступал неохотно. В гости не ходил и к себе (вроде бы), никого не приглашал.
      А в семидесятые годы ушедшего века по посёлку поползли упорные слухи, мол: - «Не так и прост этот темнолицый и узкоглазый Костька. Ох, и непрост, морда скрытная. Он же только прикидывается безобидным и скромным тихоней, а на самом-то деле является самым натуральным шаманом…. Да-да, старорежимным шаманом! Представляете? Говорят, что уже многие годы к нему в Сиреневый распадок – по поздней осени и ранней весне – регулярно наведываются ительмены из Тигильского района . Целыми семьями, перебравшись через суровый Срединный хребет, приезжают на оленьих и собачьих упряжках. Костька же им длинные и заунывные песни – под удары в старенький бубен – поёт. А потом долго рассказывает всякие старинные легенды, сказания, предания и сказки. Часы напролёт, изредка перекуривая, рассказывает. А тигильские ительмены, дурилки доверчивые, Костьку, приоткрыв слюнявые рты, внимательно слушают. Более того, потом, дружно прослезившись, руки ему, оборотню коварному, нацеловывают по очереди…».
      Всё это казалось очень-очень странным и совершенно неправдоподобным. Во-первых, у ительменов в роли шаманов – в девятнадцати случаях их двадцати – выступали пожилые женщины. Во-вторых, бубнами ительменские шаманки (в отличие от чукотских шаманов), никогда не пользовались. В-третьих, преодолеть на оленьих и собачьих упряжках Срединный камчатский хребет было куда как непросто и рискованно…. Что же заставляло мрачных и недоверчивых тигильских ительменов совершать этот трудный путь? Причём, туда-обратно и целыми семьями?
      Вопросов было много, а ответов – ноль. Делать нечего. Пришлось главному поселковому милиционеру забираться на броню старенького вездехода и лично выезжать в Сиреневый распадок…. Вернулся он оттуда рассеянным, задумчивым и молчаливым, а на все каверзные вопросы отвечал лишь благостным и однообразным мычанием, мол: - «Всё нормально, товарищи. Негативная информация, как и следовало ожидать, не подтвердилась. Никакой Костька и не шаман, а, наоборот, сознательный охотник-промысловик. Более того, он и светлым идеалам социализма не чужд. Так что, болтуны и болтушки, уймитесь. Добром вас прошу. И, главное, помните, что за преднамеренное распространение ложных слухов, порочащих честь и достоинство законопослушного советского гражданина, предусмотрена уголовная ответственность…». Очередная странная история, короче говоря…
      В 1998-ом году Костька был стареньким. Поэтому и полноценно охотиться уже не мог. Да и рыбачить. Но и в бубен, завывая по-волчьи, перед капризными туристами не бил. И детей, могущих помочь, у него не было. И, вообще, семьи. И прочих родственников.
      На что же он тогда жил? На крошечную нищенскую пенсию? Нет, конечно. За долгую и многотрудную жизнь Скрытный Ворон обзавёлся несколькими верными друзьями. И некоторые из этих друзей стали – в современной капиталистической России – достаточно богатыми и обеспеченными людьми…. То есть, Костька был «приживалкой»? Пиявкой «на чужих финансах»? Ничуть не бывало. Ворон, ограждая от фатальных ошибок, изредка давал своим друзьям мудрые советы. Иногда и другую конфиденциальную помощь оказывал. Действенную и эффективную, подчёркиваю, помощь друзьям. А те, в свою очередь, следили, чтобы в шаманских карманах всегда присутствовали хрустящие денежные знаки. То бишь, Костька – из рук друзей – денег никогда не брал. Он просто находил их в карманах своей шаманской одежды. Регулярно. И Михаил Митин – отец Олега – был, как раз, одним из друзей Ворона. И с Олегом они были знакомы уже долгие-долгие годы. Почитай, с пелёнок Митина-младшего.    

      - Поймать большую и сильную рыбу – приятно, - признаётся Олег. - А очень и очень редкую – приятно вдвойне. Только, вот…
      - Ну-ну, что такое?
     - Понимаешь, дяденька Ворон, я планировал здесь заночевать, в балагане. Костёр развести, ухи сварить, на ночные звёзды полюбоваться…. А теперь, увы, не получится. Пойманную калугу надо домой везти. Выпотрошить. Подсолить. Может, даже коптилку «раскочегарю».
      - Неудачный и глупый план, Красава.
      - Ты, что же, теперь всегда будешь меня так называть?
      - Ага. И ты привыкай. Прозвище для беглеца, однако, дело наипервейшее. Чтобы не засыпаться ненароком.
      - О чём это ты, дядя Ворон, толкуешь?
      - Не надо величать меня «дядей», - доставая из внутреннего кармана тёмно-бордового малахая белый почтовый конверт, недовольно морщится шаман. - Просто – «Ворон». Или же – «Костька». Как тебе, Красава, больше нравится. Чисто для достоверности. Мол, по-родственному…. Ты, кстати, отрок, вчера телевизор смотрел? В частности, поздним вечером?
      - Нет, я целый день книгу читал. Александра Бушкова. Про десантника Станислава Сварога, случайно попавшего в другой Мир.
      - Хорошее дело. Не спорю. И Сан Саныч хороший писатель. И человек. Встречались мы с ним как-то, в Петропавловске. В прошлом году…. Вот, держи письмо.
      - От кого?
      - Читай, Красава. Там подписано… 
      Олег берёт из тёмно-коричневых старческих рук конверт, достаёт из него лист бумаги, аккуратно сложенный вдвое, разворачивает и читает про себя: - «Здравствуй, сынок. Я написал это письмо заранее, перед отлётом в Испанию. Чисто на всякий случай. И если ты его читаешь, значит, сбылись мои худшие предчувствия…. Возможно, что сейчас я уже мёртв. Или же нахожусь в бегах. Но это не важно. Поверь…. Главное, что нынче и тебе надо срочно прятаться. И убегать…. Как и что – Ворон объяснит. Верь ему. А потом проводит к Серёже Назарову, в Палану. Помнишь Назарова? Я сейчас только Ворону и Сергею верю. Больше никому. Так, вот, получилось…. Только сперва вы с шаманом проберитесь к Мёртвому лесу. Забери из нашего тайника документы и деньги. Отнеси их в Палану и отдай Сергею. А Назаров тебя – при первой же оказии – на Большую Землю переправит, в безопасное место. И, вообще, пристроит по жизни. А я, если в живых останусь, то обязательно тебя отыщу…. Вот, пока и всё. Время поджимает. Будь смелым и отважным. И ничего не бойся. Удачной тебе дороги, сынок. Прощай (торопливо зачёркнуто). До свидания. Мы ещё обязательно встретимся. Твой папа. Дата. Подпись…».

      - Как оно тебе? - несуетливо раскуривая короткую чёрную трубку, выжидательно интересуется Костька.
      - Да, это папин подчерк. И подпись его, - подтверждает Олег. - А по смыслу…. Э-э-э…. Что случилось-то, Ворон? Тут, кстати, написано, что ты мне всё объяснишь. Вот, и объясняй.
      - И объясню, раз должен…. Значит, Красава, телевизор ты, однако, не уважаешь?
      - Ну, почему же? Футбол смотрю. Бокс. Хоккей.
      - Понятно, однако…. А про дефолт-то слышал что-нибудь? Его семнадцатого августа (у нас на Камчатке – по факту – восемнадцатого), объявили.
      - Болтали чего-то между собой Василич с Груней, - морща лоб, вспоминает Олег. - Мол: - «Долговые обязательства российского государства заморожены на неопределённое время…». Только я, извини, так и не понял – в чём тут суть.
      - Суть – в данном случае – не важна. Совсем. Финансовые государственные обязательства, однако, дело тёмное и вязкое. Не берусь об этом рассуждать. Важны, в первую очередь, последствия…. Почём неделю назад стоил американский доллар? Ежели в рублях «деревянных»?
      - Кажется, шесть рублей с копейками. 
      - Правильно. Но это, однако, уже в Прошлом…. Сегодня доллар никто не продаёт. Ни банки. Ни коммерсанты. Ни обыватели. Все ждут.
      - Чего – ждут?
      - Когда за один американский доллар будут давать восемнадцать российских рублей. Или, к примеру, двадцать один. Или, однако, двадцать четыре…. Понимаешь – к чему я клоню?
      - Не очень, честно говоря.
      - Твой без меры предприимчивый папаша набрал целую кучу кредитов, - шаман выпускает изо рта – в хмурое камчатское небо – ароматные табачные кольца. - Я был против. Но он набрал. Упрямый. Под развитие производственной базы. В американских долларах. У важных и мутных людей…. Во-первых, у Бугая – известного бандюгана из Петропавловска, который сейчас находится под следствием. Значит, остро нуждается в деньгах. Взятки всякие – следователям, прокурорам, обычным «ментам».… А, во-вторых, у заслуженного «вора в законе» Шико Маленького, который нынче откочевал в испанскую Барселону…. Зачем – откочевал? А по старости. И, однако, от греха подальше…. Удобная ситуация, Красава, создалась. Для кредиторов удобная, я имею в виду.   
      - Будут требовать досрочного возврата кредитов? Причём, в валюте? А если не можешь вернуть деньги с полагающимися процентами, то отдавай предприятия? Но папа же много пиломатериалов заграницу продаёт. И в Японию, и в Южную Корею, и даже в США.
      - Только не напрямую. А через «бандитских» посредников. Как у нас на Камчатке нынче и заведено. И, однако, только за рубли. Нельзя по-другому. Кому порт в Усть-Камчатске принадлежит, тот бал и правит, однако…. Усекаешь?
      - Значит – точно – будут требовать? Срочного возврата кредитов?
      - Уже потребовали.
      - А ты откуда знаешь об этом?
      - От пархатого северного оленя, однако…. Не обижайся. Шутка такая. Шаманская насквозь…. Телевизор, Красава, надо чаще смотреть. Вчера, уже ближе к полуночи, по Третьему каналу сюжет один показывали. Приметный и однозначный. Из Барселоны. Я сам-то его не видел. Но рассказали – добрые люди.
      - К-какой с-сюжет? - начинает заикаться Олег.
      - Да жив наш Мишаня, жив, - успокаивает Костька. - Не переживай, Красава…. Перестрелка вчера случилась в Барселоне. Практически в центре города. В какой-то кафешке. Два «жмурика» образовалось. Бывает, однако…. А гражданин Митин – один из участников этого происшествия – скрылся. Причём, в неизвестном направлении…. Ерунда, Миня – мужик опытный, крепкий и тёртый. Обязательно – скользкой камчатской гадюкой – вывернется. Ему, однако, не впервой.
      - Как же так, дядя Ворон? А?
      - Какой я тебе – «дядя»? Мы же, однако, договаривались…
      - Извини, больше не повторится, - обещает Олег.
      - Ладно, проехали…. Думаю, что прихвостни Шико Маленького «наехали» на твоего отца. Потребовали отдать все лесопилки и лесосеки. Грубили. Угрожали. Всякие гадости говорили. Может, и про Арину-покойницу. А наш Мишаня, он горяч избыточно. Вот, и не сдержался. Бывает…. Теперь, однако, в бегах. Как, впрочем, и ты.
      - За моим папой охотятся люди обиженного «вора в законе», - рассуждает Олег. - Скорее всего, и испанская полиция. С этим, как раз, всё понятно. Как и то, почему Груня и Василич ночью, ознакомившись с упомянутым телевизионным сюжетом, испарились…. Но кто охотится за мной?
      - Пока только один деятель пытался. Но очень скоро, однако, все начнут. Когда сообразят – что к чему.
      - Кто это – все?
      - Все. Кроме меня и Назарова, - шаман нагибается и выбивает курительную трубку о берёзовый пенёк. - Люди Бугая и Шико – чтобы твой отец, однако, стал сговорчивей. Мол: - «Прекращай, Миня, прятаться. Выходи, чалдон упёртый, на свет Божий. Подпиши нужные бумаги, и всё на этом. Сынок твой, по крайней мере, не умрёт…». Тем более что ты являешься единственным законным наследником. Ни хухры-мухры. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. А для всех других ты интересен в качестве ценного товара. Для «ментов». Вояк. Промысловых охотников. Лесорубов. Соседей. Знакомых. Прочих людишек алчных. Ну, чтобы спеленать тебя, бедолагу, а потом выгодно продать. Или Бугаю. Или Шико. Тому, кто больше заплатит. Диалектика, однако.
      - Плохо же ты, Ворон, думаешь о людях, - недоверчиво качает головой Олег. - Даже соседей и знакомых зачем-то приплёл.
      - Ну-ну, плохо…. Почему, Красава, не спрашиваешь – как я оказался здесь?
      - Действительно…. А как?
      - Приплыл, однако, - машет рукой вдоль речного берега Костька.
      Там, рядом с «Казанкой» Митиных, наблюдается ещё одна лодка: деревянная, чёрная, остроносая, оснащённая допотопным подвесным мотором.   
      - Узнаёшь посудину?
      - Похожа на лодку дяди Ивана Павлова, папиного приятеля.
      - Во-во, приятеля, однако. Что и требовалось доказать…. Подхожу это я к вашему дому, чтобы тебе отцовское письмо вручить. А рядом с кирпичным забором этот самый Павлов, фермер хренов, и стоит. Кулаками в ворота молотит – почём зря. Зовёт: - «Василич! Василич!». Меня увидел. Сперва, однако, вроде как засмущался. А потом, что-то смекнув, обрадовался. С расспросами привязался. Не знаю ли я, где – в районе Второго речного лабиринта – находится балаган Митиных. Мол, ты, Красава, ему очень-очень нужен: передать что-то важное должен. 
      - Это что же такое получается? - хмурится Олег. - Дядя Ваня встретил меня на дороге к реке, засмущался, свернул в боковой проулок, а потом проследил до причала и увидел, как я уплываю вверх по течению?
      - Обычное дело, однако. А про ваш рыбацкий балаган он знал, но никогда возле него не бывал?
      - Так всё и есть…. Что было дальше?
      - Ну, я, конечно же, согласился показать дорогу к балагану. За мелкую денежку, однако, - криво улыбается шаман. - Пошли к причалу. Сели в лодку. Отчалили. Завели мотор. Поплыли по реке. А Павлов-то, однако, нервничает. Глазки бегают. Всё бегают и бегают. Пальчики подрагивают. Как бы, думаю, тварь, не пристукнул меня – возле балагана искомого…. Рукой махнул, мол, скорость сбавь, поговорить надо. Подошёл. Ткнул пальцем под дых. Мотор полностью заглушил, пока фермер воздух ртом ловил. А потом заглянул ему в глаза и пару вопросов задал. Ну, ты знаешь: я умею – в глаза смотреть. Если, однако, приспичит…. Павлов мне всё и рассказал. Про телевизионный сюжет из Барселоны. Да про своё желание – много денежек с Бугая слупить. За тебя, естественно…. Теперь Ванька в лодке отдыхает. Связанный. С кляпом во рту. И с плотной повязкой на глазах…. Так что, Красава, будет пробиваться к Палане. Скрытно. Обходными путями. С заходом в Мёртвый лес. Не дожидаясь, однако, момента, когда другие охотники и ловцы нагрянут…. Но, ведь, можем и встретиться с кем-нибудь по дороге? Например, случайно? И с охотниками на тебя, и с обычными путниками, я имею в виду? А? Как, малец, считаешь, однако?   
      - Запросто можем встретиться. Типа – нос к носу. Во-первых, около Мёртвого леса, где и богатые туристы иногда появляются, и учёные всяческие активно трутся. Или же на Срединном хребте, где проходимые перевалы можно пересчитать по пальцам.
      - Всё правильно понимаешь, отрок сообразительный. Значит, нам с тобой надо разработать дельную «легенду», как это называют по телевизору. В фильмах, однако, про шпионов и диверсантов. На случай нежелательных встреч…. Кого, в первую очередь, будут искать охотники, включая всю камчатскую полицию и большинство жителей полуострова? Правильно, тринадцатилетнего и белобрысого русского паренька…. И? Наши дальнейшие действия?
     - Я не знаю, - смущённо улыбнувшись, признаётся Олег. - Подскажи, Ворон. Ты же у нас мудрый.
     - Подскажу, однако. Не вопрос. И мудрый, чего скрывать…. Не нужен нам сегодня – в качестве попутчика – белобрысый русский пацан. Совсем не нужен…. Поэтому, пожалуй, сделаем из тебя, Красава, девицу. Лет так тридцати с хвостиком. Из коряков. Поланку, если быть, однако, максимально точным.      
      - Не понял…
      - Что же тут непонятного, однако? Вон даже Найда, такое впечатление, ухмыляется…. У меня с собой, в походной котомке, что стоит рядом с лодками, и верхняя одежда женская имеется – с родовой паланской вышивкой. И обувь соответствующая. И паричок с косичками. Глаза у тебя карие, как и у большинства коряков. И это – очень хорошо…. Лицо, говоришь, слегка бледное? Ерунда. Я его специальной мазью тщательно натру. Тёмно-коричневым, однако, станет. И специальной кисточкой морщинки – где надо – изображу. Чтобы годков добавить…. А что тут такого? Старый шаман путешествует – по горам и долам – в компании с молоденькой дальней родственницей. Обычное дело, однако. Мы, шаманы, между нами говоря, такие. И ничто человеческое нам не чуждо. Ничто. Встреченные в пути всё правильно поймут. В меру своей испорченности, однако. Гы-гы-гы…. Шутка такая. Шаманская и дежурная…. Как тебе, Красава? Нравится такая «легенда»?
      - Дык…. Вроде бы всё достоверно, как папа любит говорить. И женская личина – не вопрос. Многие знаменитые люди удирали от врагов, изображая женщину. И Александр Керенский. И, говорят, сам Чингисхан – в молодые годы…. Но я же коряцкого языка не знаю. Так, только отдельные слова и фразы.   
      - И это нормально, - заверяет Костька. - Ты же, однако, будешь изображать не просто паланскую девицу. А, так сказать, наполовину идиотку. Мычи, гукай, изредка короткие фразы, заикаясь, выдавай. Слюни пускай. Рыгай. Скалься по-звериному. Можешь и слегка попукать – для полноты картины…. Ты, говорят, ходил в театральную студию при поселковом Доме культуры? Вот и покажи класс, однако.
      - Спасибо – за оказанное доверие.
      - Не за что. Всегда, однако, обращайся…   
      - А как же моя калуга? - вспоминает Олег. - Неужели, здесь оставим? Жалко.
      - Что у тебя с провизией?
      - Походная суточная классика: чёрный хлебушек, пару банок тушёнки, чуток сала, конфеты, чай и для ухи – соль-перец-лаврушка.
      - Не густо. И у меня, однако, аналогично. Добрую половину котомки женская одежда и обувь занимают. Ну, и прочее барахлишко, нелишнее в дальнем походе. Думал провизией – перед дальней дорогой – уже в вашем доме разжиться. Поэтому и часть твоей рыбины добытой прихватим с собой. Икорку, балычок, половину головы на сытную ушицу. Сейчас разделаем и отрежем – что надо. А остальное, однако, тутошнее зверьё с удовольствием доест…
      Шаман убирает курительную трубку в боковой карман малахая, достаёт из ножен грубый охотничий нож и склоняется над калугой.
      - А что же будет – без меня – с нашими гусями, козами и кроликами? - спрашивает Олег. - Кто их будет кормить?
      - Василич с Груней и будут. Это они сейчас, насмотревшись телевизора, слегка испугались и попрятались. Но уже к сегодняшнему вечеру, всё осознав, вернутся.
      - Что – осознав?
      - Все блага произошедшего. Мол, хозяин находится в международном розыске. Когда объявится в Ключах – один только Бог знает. А его сынок, однако, куда-то запропал. Все ищут – кому не лень. Чтобы кровососам запродать…. Значит, можно и вернутся. В доме слегка пошариться. То, да сё. Да и к живности хозяйской внимательно присмотреться. И к овощам-фруктам. На предмет дальнейшей конфискации. В плане революционной справедливости, однако. Не помрёт, Красава, твоя живность с голоду. Поверь.
      - Ладно, поверю, уговорил…. А что мы будем делать со шпионом Павловым?
      - Что принято делать в таких случаях, то и будем.
      - Ты хочешь с-сказать, что…. Что мы его убьем? И з-закопаем на б-берегу?
      - Ха-ха-ха, - ловко вспарывая острым ножом бледное рыбье брюхо, смеётся Костька. - Какой же ты, Красава, впечатлительный. Опять, однако, заикаешься…. Не будем мы Ваньку Павлова убивать. Нет такой необходимости. Сейчас, однако, вернёмся к балагану. Соберёмся. Ты переоденешься и переобуешься в девичье…. Что-что? Нижнее бельишко? Трусы, штаны и футболку свои оставишь. Не переживай, однако…. Итак, переоденешься и переобуешься. Паричок напялишь. С прочим гримом разберёмся. Потом я твою мальчишескую…. Извини, Красава. Потом я твою мужицкую обувь-одёжку отнесу в лес и спрячу под какой-нибудь замшелой коряжиной. Вернусь. Вытащим Ивана из лодки. Усадим на моховую кочку – головой к берёзке. Я его, однако, слегка стукну – куда надо. Часика на три потеряет сознание. Руки и ноги развяжем. А с кляпом и повязкой он потом сам справится… 
      - Не маловато ли – три часа? - сомневается Олег.
      - Гав! - плотоядно облизываясь, высказывается Найда.
      - Нормально. Отсюда Павлов, однако, до людей больше суток будет выходить. Если, понятное дело, не заплутает – в здешних гнилых чащобах да болотинах.
      - А как же…э-э-э, лодка?
      - На Ванькиной посудине, сложив в неё вещички, поплывём. А вашу «Казанку», извини, придётся затопить. Вместе с японским мотором, однако. Так полагается. Чтобы следы надёжно замести… Найда, иди сюда. Будешь трескать осетровую печёнку?
      - Гав!
      - Молодец. Подкрепись на дорожку…

      Олег отталкивает лодку от берега, забирается в неё и устраивается на носовом сиденье.
      - Гы-гы-гы, - вежливо прикрывая рот рукавом малахая, - тихонько смеётся на корме шаман.
      - Гав! - радостно вторит ему Найда. - Гав! Гав! Гав!
      - Потише, пожалуйста, хвостатая, - хмурится Олег. - Что, я так смешно выгляжу?
      - Гав.
      - Да и ладно. Перетерплю. Беглецу привередничать – не пристало…. Ворон, а как ты теперь будешь ко мне обращаться?
      - Так и буду. По-прежнему, однако. У паланцев и удачливых девок «красавами» принято именовать. В данном случае – с юмористическим оттенком. Гы-гы-гы…. Извини, Красава. Ну-ка, скорчи тоскливую рожу…. Молодец, однако. А теперь глазоньки закати, а по подбородку, наоборот, пусти слюны…. Талант, талант, иначе и не скажешь. Выдай-ка что-нибудь на коряцком языке.   
      - Куйкынняку – трикстер .
      - Красава…

      Шаман заводит мотор. Лодка ходко плывёт по речной поверхности, петляя по речным рукавам и излучинам. Пухлые кучевые облака наблюдаются только на восточной части небосклона. Светло-жёлтое августовское солнышко уверенно двигается на запад, обещая скорое наступление погожего вечера. Время от времени из высоченных прибрежных камышей вылетают, испугавшись тарахтения лодочного мотора, упитанные утки и гуси.
      «Неожиданно всё произошло», - рассуждает про себя Олег. - «Практически на ровном месте. Ещё вчера я всерьёз печалился, мол, лето заканчивается, и скоро надо будет опять идти в школу. А теперь, понимаешь, беглец. И о школе, судя по всему, предстоит на некоторое время забыть. Да, неисповедимы твои пути, Господи, как любит говорить папа…. Где он теперь? Что делает? Что планирует? Сыт ли? Ладно, буду надеяться на лучшее…. Ещё и кушать очень хочется. С самого утра (после бутербродов), маковой росинки не было во рту. А Костька сказал, что обед переносится на поздний вечер. То бишь, будет совмещён с ужином…».
      Он поворачивает голову направо и непроизвольно напрягается: из-за ближайшего поворота русла Камчатки показывается прогулочный теплоход. Беленький такой, нарядный.
      -Эй! Эй! Ворон! - Олег стучит ладонью левой руки по лодочному борту, а правой указывает нужное направление.
      Костька встревоженно оборачивается. Лодка тут же закладывает крутую дугу, через некоторое время оказывается за длинным лесистым островом и въезжает – заострённым носом – в густые камышовые заросли. Старенький мотор, болезненно чихнув несколько раз подряд, затихает.    
      - Как думаешь, они нас засекли? - спрашивает Олег.
      - Наверняка.
      - И что теперь будет?
      - А ничего, однако, - легкомысленно пожимает плечами шаман. - Подумаешь – засекли. Двое нацменов, не считая собаки, плыли куда-то по своим повседневным делам. Например, на рыбалку. Бывает. А на кораблике, небось, сплошные интуристы…
      Теплоход, тем временем, приближается, следуя по руслу Камчатки с другой стороны острова. Долетает музыка, которая – через минуту-другую – преобразуется в песню:

Мартовские проводы. Мартовские сосенки.
И прощальной суеты – нам не избежать.
Мартовские хлопоты. Мартовские просеки.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.

Будешь ждать? Не будешь ждать?
Ты ответь, любимая.
И разлуке долгой – нам не помешать.
Ты не плачь, пожалуйста, нежная, ранимая.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.

Море там огромное, мрачное и глупое.
От сомнений этих – нам не убежать.
Ты моя – росинка. Ты моя – голубка.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.

А погода нынче – тихая, отличная.
И весна собралась в гости к нам опять.
Ты моё Пророчество. Ты моё Величество.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.

Дальняя дорога – снова в Путь позвала.
Дальняя дорога, глупая стезя.
И играл оркестрик – на краю вокзала.
И хмельно орали – вслед – мои друзья.

А тебя там не было. Вот, такая песня.
Чёрный ворон – с неба – громко прокричал,
Мол, не быть вам, голубки, никогда уж вместе.
Семафор – в поддержку – жёлтым замигал.

И вагончик тронулся. Небо раскололось.
Над Землёй повисла дождика слеза.
И мелькнули – звёздами. На краю перрона.
Серые – как омут, милые глаза.

И мелькнули – звёздами. На краю перрона.
Серые – как омут. Милые глаза…

Мартовские проводы. Мартовские сосенки.
Все с иголок сбросили – зимние снега.
Я вернусь однажды. На изломе осени.
И тогда с тобою – будем навсегда.

Я вернусь однажды. На изломе осени.
И тогда с тобою мы – будем навсегда…


      Глава третья
      Полигонные реалии

      Звуки музыки стихают. Над речными просторами вновь воцаряется чуткая тишина, изредка нарушаемая короткими птичьими трелями, долетающими со стороны длинного острова.
      - Хорошая и правильная песенка, - хвалит Олег. - Жизненная, красивая и со смыслом…. А что это ты, Ворон, так озабоченно хмуришься? Что-то случилось?
      - Случилось, - коротко кивает седовласой головой шаман.
      - Гав, - подтверждает общительная Найда.
      - А что конкретно?
      - Песня приметная. Да и, однако, на русском языке. Возможно, про моряков, раз вахта упоминалась. Хм. Навевает, однако…. Ага, вчера же у Никоныча, капитана траулера «Проныра», юбилей был. Шестьдесят лет молодчику исполнилось, однако. Год в год. А раньше-то он, вообще, ходил шкипером на серьёзных океанских судах. В том смысле, что, однако, на торговых.
      - Думаешь, что на этом теплоходе – Никоныч и его гости?
      - Ага, однако, считаю. Русские страсть как любят и обожают – употреблять водку, находясь на борту различных корабликов. Почему, однако, обожают? Не знаю. Особенность такая национальная, однако…. Будем исходить из того, что там – Никодимыч. И его верные друзья-приятели. В том числе, и проживающие в Ключах…. Очень плохо это, Красава. Однако.
      - Почему – плохо? - недоумевает Олег.
      - Потому. По многим, однако, причинам.
      - Расшифруй, пожалуйста. Если, конечно, не трудно.
      - Какой же ты, малец, приставучий…
      - Я не малец, а, наоборот, корякская девица-идиотка. Мы же договаривались. 
      - Молодец, дотошный, - одобрительно хмыкает Костька. - Уел. Так, однако, держать. Красава…. Ладно, рассказываю. Слушай и мотай на ус…. Все водоплавающие человеки, однако, они очень наблюдательные. И любопытные. И любознательные. И к различным оптическим приборам неравнодушные. И в телевизор обожают пялиться, однако, почём зря…. А ещё на этом теплоходе могут оказаться и «ключевские» рыбачки. Они и лодку Павлова знают. И в курсе моих дружеских отношений с Миней Митиным. И с тобой…. Сопоставят, не дай Светлая Тень, конечно, одно с другим, да и сделают, однако, правильные выводы. С далеко идущими последствиями, понятное дело. Я и говорю, мол, плохо это…. План у меня, понимаешь, был. Думал, не дойдя по реке до Ключей километра два с половиной, заглушить мотор и причалить к одному из мелких островков. Темноты дождаться. Перекусить. То есть, однако, умять по банке тушёнки с хлебушком. А потом, уже ночью, проплыть через посёлок. Остановиться через пять километров. Затопить лодку и мотор. Переночевать в развалинах старой фермы – там безлюдно и дровишек хватает. Костёр разжечь. На рассвете ухи сварить. Хорошенько наесться. Чайку попить. Осетрины, однако, наварить впрок. И, помолившись Светлой Небесной Тени, отправиться в дорогу: мимо Шивелуча, к Реликтовой роще…. А теперь, однако, так не получится. Опасно. Можно, проплывая через Ключи, на засаду нарваться…. И вообще, не нравятся мне слова из этой песни, мол: - «Я вернусь обратно – на изломе осени…». Очень, уж, напоминает – в сложившейся ситуации – пророчество…. Нам с тобой и Найдой, что же, теперь до ноября месяца болтаться по камчатским лесам и тундре? В это время здесь, однако, уже снега навалит – ужас сколько. Не хотелось бы – болтаться в снегах, однако…   
      - Что будем делать?
      - Крюк, Красава, заложим. Приличный. Через полигон, однако, обходя Ключи, пойдём.
      - Через полигон? - удивляется Олег.
      - Ага. Через него, ёлочки пушистые и сосёнки точёные. Не получится у нас по-другому…. На чём потом переправимся через Камчатку? Пока не знаю, однако. Но обязательно придумаем что-нибудь…

      Про полигон. Вернее, про полигон Ракетных Войск Стратегического Назначения (РВСН), «Кура» (первоначальное название – «Кама»). Координаты центра полигона: 57°20; северной широты, 161°50; восточной долготы. Расположен на Камчатском полуострове, в районе посёлка Ключи, примерно в пятистах километрах севернее Петропавловска-Камчатского, в болотистой и безлюдной местности бассейна реки Камчатки. Вулкан Шивелуч находится от границ полигона километрах в двенадцати-пятнадцати к северу. Толбачик же, наоборот, «подпирает» «Куру» с юга. Основное рабочее предназначение этого объекта – приём головных частей баллистических ракет после испытательных и тренировочных запусков, а также контроль над параметрами их входа в атмосферу и точностью попаданий. Полигон был официально образован двадцать девятого апреля 1955-го года. Обустройство объекта началось первого июня 1955-го года силами приданного ему отдельного радиолокационного батальона. В короткие сроки был построен военный городок «Ключи-1» (административно входит в состав посёлка Ключи), сеть дорог, военный аэродром и целый ряд других сооружений специального назначения. В мае месяце 1957-го года полигон принял первую боевую ракету (кажется, Р-7). А дальше ракеты пошли одна за другой. Только успевай осматривать места падений, насторожённо посматривая, понятное дело, в камчатское небо…. Естественно, что в процессе «горбачёвской» Перестройки (да и в первые годы после неё), количество ракетных запусков начало значимо уменьшаться, неуклонно стремясь к «нулю». Но консервации объекта не произошло: «Кура» продолжал функционировать. Правда, не понятно – как конкретно. Очевидно, в полном соответствии с некими секретными инструкциями и циркулярами. Армия, как-никак. Да и вояк, пожалуй, в 1998-ом году меньше (по сравнению с прошлыми годами), не стало. Только поизносились они слегка, мол, денег на новую форму уже давно не выделяли…

      - Что, Красава, тебя смущает? - выжидательно щурясь, интересуется Костька.
      - Ну, как же. Серьёзный армейский полигон, как-никак. В Ключах говорят, что его охраняют очень тщательно: мол, коварные американские и английские шпионы до сих пор шастают рядом с «Курой». Поэтому на полигоне и секретные посты обустроены, и высоченные вышки для часовых выстроены. А ещё и мобильные сторожевые группы постоянно перемещаются – как по периметру полигона, так и внутри его.   
      - Охраняют ракетные воронки? Ха-ха-ха. Насмешил, однако. Не, нынче полигонным бойцам не до ерунды всяческой. Они, бравые, сейчас совсем другим занимаются.
      - Чем – другим? - спрашивает Олег.
      - Бизнес оберегают, - интригующе подмигивает шаман. - Какой, однако, бизнес? Очень денежный и выгодный. Ладно, об этом потом. Здесь будем дожидаться темноты.
      - Чтобы нашу лодку не засекли с полигона?
      - Ну, в общем, да.
      - Но, ведь, в темноте можно и на сторожевой пост случайно наткнуться. Разве нет?
      - Нет, однако. Всё, как раз, наоборот.
      - Это как?
      - Скоро, Красава, всё сам, однако, поймёшь…. Оголодал?
      - Есть немного, - признаётся Олег. - В животе уже часа три, как урчит…. По тушёнке ударим?
      - Ударим.
      - Гав, - напоминает о своём существовании Найда.
      - Тоже желаешь немного перекусить?
      - Гав.
      - Накормим, однако.
      - Гав?
      - А печень осетровую надо доесть. Пока не протухла…

      На извилистое русло Камчатки медленно спустился и постепенно заматерел тёмно-фиолетовый вечер. Смолкли общительные лесные птицы на острове. Перестали шебуршиться в густых камышовых зарослях беспокойные гуси и утки. Над речной гладью закружили – еле-еле заметно для человеческих глаз – крохотные чёрные точки.

      - Что это? А, Ворон? - спрашивает Олег. - Летучие мыши вылетели на охоту?
      - Они самые, однако. Оголодали за день. А теперь всяких насекомых лопают.
      - Гав, - тихонько подтверждает Найда.
      - Будем выплывать?
      - Пожалуй, - немного помолчав, отвечает Костька. - Берём со дна лодки вёсла…. Аккуратней, Красава. Чуть, однако, вёсельной лопастью мне по лбу не вмазал.
      - Извини, конечно.
      - Светлая Небесная Тень тебя извинит. Может быть. Если, однако, заслужишь…. Отталкиваемся вёслами от илистого дна и выводим лодку на чистую воду. Ещё. Ещё. Достаточно, однако. Кладём вёсла обратно… 
     Лениво и сонно – на самых малых оборотах – тарахтит подвесной мотор. Лодка уверенно выходит из островной протоки и, якобы никуда не торопясь, устремляется поперёк речного течения.
      «Ага, постепенно смещаемся, планомерно переходя из одной речной петли в другую, к востоку», - отмечает Олег. - «И это понятно: полигон «Кура», как раз, на восточном речном берегу Камчатки (применительно к этому месту), и располагается…. Так-с, прошли очередной речной поворот, и впереди замаячили крохотные жёлто-оранжевые точки – всего три штуки. Что это такое? Ночные костры, горящие на территории полигона? А зачем? Не понимаю, хоть убей…».
      Мотор затихает.
      - Дальше, однако, на вёслах пойдём, - говорит Костька. - По-тихому, значит…. Что, интересуешься, за костры? Сигнальные, однако.
      - А кому они сигналят? И о чём?
      - Каждому, однако, о своём. Как и полагается. Одним: - «Подплывайте, соратники по бизнесу, давно ждём…». Другим, наоборот, мол: - «Проплывайте мимо, морды и хамы речные. Пока не отгребли по полной и расширенной программе…». Диалектика, однако…. Не зевай, Красава. Вставляй вёсла в уключины, разворачивай лодку носом к берегу и греби. Только, однако, без излишнего фанатизма. То бишь, размеренно и тихо греби, без «плесков».
      - А куда править-то? - уточняет Олег.   
      - Мы должны пристать к восточному берегу, не доплыв до крайнего костра примерно полтора километра. Да ты греби, греби. Если что, однако, я подскажу…. Правым веслом отработай чуть сильнее. Ага, достаточно. Теперь равномерно обеими греби, однако…. Найда.
      - Гав?
      - Когда окажемся на берегу, то ты, однако, не шуми. И гавкать не надо. Совсем. И от нас с Красавой далеко не отходи…. Договорились?
      - Гав.
      - Ладно, поверю…

      Заострённый лодочный нос – с еле слышимым скрипом – тыкается в песок пологой речной косы. Олег выпрыгивает на берег. Найда следует за ним. Вокруг – сплошная и бесконечная темнота, лишь слегка разбавленная светом далёких звёзд.
      - Ничего, Красава, пока не делай, - извещает голос Ворона. - Подожди, однако.
      - Жду…
      - Бульк, - раздаётся через минуту.
      - Подвесной мотор утопил? - спрашивает Олег.
      - Ага.
      - Зачем?
      - Не знаю, - смущённо покряхтев, признаётся шаман. - На всякий пожарный случай, однако. Следы заметаем. Так полагается. И вёсла сложим на дно…. Готово. Давай, Красава, разворачивай лодку бортом вдоль берега…. Принимай котомку. Теперь рюкзак. Сумку. Мой посох. Чехол со спиннингом и удочкой…. А теперь, однако, дай мне руку. Помоги старенькому и немощному дедушке выбраться на твёрдую землицу…. Спасибочки, парнишка. Вернее, девица-нацменка – на данный момент…. Теперь отталкивай лодочку от берега. Сильнее. Здесь течение хорошее, однако. Устойчивое. Её далеко унесёт. Может, и до самых Ключей дотащит. Если повезёт, конечно. Возвращается, однако, Ванька Павлов через сутки домой, а его лоханка возле причала плавает. То-то, чалдон прижимистый, удивится. А ещё и обрадуется…
      - Промозгло здесь, - зябко передёргивает плечами Олег. - И болотиной пахнет.
      - Воняет, однако. Слегка. Да, болот здесь хватает. Потом, кстати, поболтаем. Хватаем вещички…. Найда.
      - Тяф.
      - Молодец, псина, однако, - доставая что-то из левого кармана малахая, хвалит собаку Костька. - Послушная. Не гавкаешь. И сообразительная…. Иди-ка сюда. Нюхай, - протягивает раскрытую ладонь. - Ещё…. Ну, однако, понимаешь, что надо искать?
      - Тяф.
      - Тогда ищи. И веди. Только, однако, потихоньку. Медленно. Чтобы мы не отстали…. Красава, положи ладонь на мою котомку. И шагай за мной, однако. Шагай…

      Ночь. Холодный порывистый ветер. Колючие ветки хилых пихт и лиственниц, так и норовящие расцарапать лицо. Моховые кочки – практически со всех сторон. Болотная жижа, противно чавкающая под подошвами сапог. Временами приходится обходить какие-то ямы-воронки, заполненные дурно-пахнущей водой.
      - А что ты дал Найде понюхать? - спрашивает на ходу Олег.
      - Пригоршню угольков из костра, однако. И сухую хвою елового лапника, использованного в качестве подстилки в походном шалаше.
      - Мы ищем чью-то недавнюю стоянку?
      - Ищем. Стоянку, - хрипло вздыхает Ворон. - Во-первых, однако, чтобы не тратить времени на обустройство своей. Тем более, в темноте. А, во-вторых, походные стоянки принято разбивать на сухих местах, чтобы ночевалось веселей. Вот, мы такое место сейчас и разыскиваем. Вернее, однако, Найда…
      - А ты её видишь? - беспокоится Олег.
      - Ага, впереди бежит. Не суетливо. Мы, шаманы, видим в темноте ничуть не хуже кошек. Настоящие шаманы, я имею в виду…
      Начинается чуть заметный подъём. Под ногами больше не хлюпает.
      - Тяф, - подаёт голос Найда.
      Перед ними – маленькая круглая полянка, окружённая деревьями и кустами. Посередине поляны – тёмный треугольник шалаша.   
      - Действительно, пришли, однако, - соглашается с собакой Костька. - И ручеёк в стороне журчит. И сухо. Нормальный, однако, вариант. Переночуем…. Здесь, как я понимаю, полигонные солдатики опорный пункт оборудовали. Для патрулей. На случай, однако, непогоды.
      - А эти патрули сюда не заявятся?
      - Нет.
      - Почему?
      - Не сезон. Я уже, однако, говорил. Нынче у бойцов другие дела. Важные и денежные…. Доставай, Красава, из рюкзака котелок. И мой прихвати из котомки. Иди к ручью за водичкой. Ушицу сварганим. Чайку заварим. Перекусим. И осетрины наварим на завтра, однако.
      - Ушицу? - недоверчиво переспрашивает Олег. - Не опасно ли – костёр разводить?
      - Очень, однако, опасно.
      - А как же…
      - Так же. Газовый примус у меня с собой. И баллончики к нему, однако…. Что это ты, Красава, ухмыляешься?
      - Дык…. Не по шамански это как-то. Примус, понимаешь.
      - Я же, однако, современный шаман. Типа – продвинутый…. Всё, заканчивай болтать. И иди за водой…

      Ужин завершён. Чай – с карамелью вприкуску – выпит. Олег, уставший за долгий день, забрался в шалаш и уснул. Верная Найда прикорнула рядом с ним. Ворон сидит возле работающего примуса и варит – впрок – осетрину. А ещё, между делом, предаётся воспоминаниям-раздумьям…
      «Как же жизнь прошла быстро, однако», - бродят в седовласой шаманской голове грустные мысли. - «Как же быстро. И бездарно, если смотреть правде в глаза. Извини меня, Светлая Небесная Тень, за эти грешные помыслы…. Но всё, о чём мечталось тогда, не сбылось. Всё, во что, однако, верилось, оказалось тленом. Серым и бесполезным. Тогда, в 1957-ом году, когда я окончил «Школу КГБ для национальных меньшинств». Окончил и получил первое служебное задание – внедриться в посёлок Ключи. Первое и, как выяснилось позже, единственное…. Внедрился, тем не менее. Успешно…. Для чего и зачем, однако? Ну, как же. Места-то в районе Ключей были не простые. Секретный (в те Времена), ракетный стратегический полигон. Богатейшие рыбные угодья с нерестилищами. Золотоносные месторождения, расположенные поблизости от посёлка. Присматривать, однако, следовало за общенародным добром. Дабы всяческие антисоветские элементы не уворовали чего. Материального там. Или же, наоборот, жутко-секретного…. Да, секретность. Мать её, как любят выражаться русские. Специальный ракетный полигон – это вам не шутка, однако. Для постоянной слежки за «Курой» США даже мощную станцию наблюдения создали. Называется – до сих пор – «Eareckson Air Station». И расположена, однако, на одном из Алеутских островов, штат Аляска…. Шпионы? Они уже позже объявились. А сперва, однако, пришлось работать с простыми советскими гражданами. То бишь, бдительно выявлять всех неблагонадёжных и вороватых. Выявлять и, однако, посылать чёткие сигналы – куда надо…. Сколько человек было арестовано и осуждено по моему тогдашнему «стуку»? Много. Первые годы считал. А потом сбился – на третьем десятке, однако…. Жалею ли я об этом? Нет, ни капли. Принцип был в те строгие и суровые Времена такой, мол: - «А ты не воруй. И антисоветских разговоров не веди. Тогда всё будет хорошо. Просто, однако, замечательно. Живи – не хочу…». Шаманство? Это кто-то из Руководителей КГБ придумал. Чуть ли не в самой Москве белокаменной. И не только для меня и Камчатки, однако. А для широкой, так сказать, оперативной деятельности. Мол, все шаманы – по определению – антисоветские элементы. Поэтому к ним должны жаться не только всякие несознательные граждане страны Советов, но и подлые иностранные шпионы…. Они, однако, в 1974-ом году и пришли в Сиреневый распадок. Вернее, их здешний агент заявился. Обходительный такой. Щедрый. Водочка. Марочный коньяк. Хороший табак. Импортный чай. Качественные рыболовные снасти. То, да сё, однако…. Новые встречи последовали – в разных местах. Потом задания. Здесь, однако, с неприметным приборчиком походи. А оттуда принеси пробы воды и землицы…. Большую тогда американскую шпионскую сеть повязали. Крепкую. Мне даже орденок тайно выдали. Помимо премии, однако…. А потом началась Перестройка. И всё закончилось. И моя Служба, в том числе. Пропали, вдруг, все куда-то. И связные. И кураторы. И вообще. Даже зарплату, однако, перестали платить…. Зато других тут же набежало – не сосчитать. Наглых, хитрых, вороватых и нахрапистых. Тех самых, которых я всю жизнь выявлял и сдавал. Теперь они, однако, безраздельные хозяева жизни. И иностранцев много бродит вокруг Ключей. Подозрительных таких. И никто за ними не присматривает. Никто, однако, совсем…. На что ушла моя жизнь? Получается, что на сплошную ерунду. Ни семьи. Ни детей. Лишь глупая старость. Ивнэ, Ивнэ, куда же ты пропала тогда, в январе 1960-го года? Даже прощального письма не оставила…. Есть, конечно, Миня Митин. И его белобрысый сынок, что сейчас дрыхнет в шалаше. Вот, для них, однако, я сделаю всё. Умру, но вытащу Красаву из этой переделки. Вытащу…». 
      Осетрина – в несколько приёмов – доварена, остужена, старательно завёрнута в тонкий пищевой пергамент и помещена в походную котомку. Примус погашен и почищен. Шаман, сидя на пышной моховой кочке, дремлет. И додумывает свои тяжкие думы. А потом крепко засыпает…

      Приходит нежно-розовый августовский рассвет. В небесной вышине постепенно исчезают-растворяются звёзды. Отправляется на заслуженный отдых узкий серп молодой бледно-жёлтой Луны. Уносятся куда-то – в сопровождении глухих хлопков перепончатых крыльев – шустрые летучие мыши. На востоке, из-за поросли хлипких елей и лиственниц, высовывается краешек ярко-оранжевого солнышка. Заводят свою жизнеутверждающую звонкую «волынку» мелкие лесные пичуги. Над травами и кустами ненавязчиво стелется лёгкая туманная дымка. Со стороны реки доносится лениво-равнодушный рёв дикого северного оленя.
      Из шалаша выбирается Найда. Недоверчиво оглядывается по сторонам. К чему-то прислушивается, озабоченно подрагивая ушами. Задумчиво щурится на солнце. После этого бодро «встряхивается» всем телом и подбегает к Ворону.
      Шаман беззаботно спит. Из уголков тонкого рта на морщинистый тёмно-коричневый подбородок, поросший редкими седыми волосинками, стекают капельки вязкой слюны. 
      - Тяф, - нетерпеливо суча мохнатыми передними лапами по покрову светло-зелёного мха, подаёт голос собака. - Тяф.
      - Что случилось? - Костька тут же просыпается, в его узких тёмно-карих глазах плещется тревога. - А, это ты, псина, - торопливо обтирая широким рукавом малахая слюнявый подбородок, одобрительно смотрит на Найду. - Спасибо, что разбудила. Вовремя. Молодец, однако…. Осетрину будешь кушать?
      - Тяф.
      - Уже, однако, приелась?
      - Тяф-ф.
      - Иди, охоться. Не вопрос…
      Собака скрывается в высоченных кустах голубики.
      Шаман будит Олега, они идут к ручью и умываются. А после этого обходят, обозревая окрестности, вокруг лагеря.
      - Как оно тебе, Красава? - интересуется Костька.
      - Разноцветная такая равнина, - пожимает плечами Олег. - Местами – изумрудно-зелёная. Местами – грязно-бурая. Болота и болотца. Реки, ручьи и крохотные озёра. Ну, и разнокалиберные воронки, понятное дело. Куда же без них, если применительно к ракетному полигону? Кстати, - указывает рукой на юго-восток. - Вон та воронка, самая-самая большая, вокруг которой не наблюдается ни деревьев, ни кустов. Она-то откуда взялась? Супер-ракета когда-то шандарахнула? 
      - Не, нейтронная бомбочка, однако, упала, - усмехается шаман. - Испытательная и усовершенствованная, так сказать. Её здесь грохнули в памятном 1980-ом году. Как раз накануне, однако, открытия легендарной Московской олимпиады. Типа – отметили…. Только, Красава, имеет место быть Государственная тайна. До сих пор. Никому про бомбочку не говори, однако…. Откуда я про это узнал? Шаманам полагается – много знать. Так издревле, однако, повелось…
      Они разжигают газовый примус. Разогревают в котелке остатки ухи. Кипятят во втором котелке воду. Заваривают чай. Завтракают. Подновляют на лице Олега грим.
      - Вначале, однако, пойдём на северо-восток, - с удовольствием прихлёбывая из мятой эмалированной кружки с «кремлёвскими звёздами» ароматный чай, излагает диспозицию Костька. - Потом, километров через пятнадцать-семнадцать, повернём строго на север. Так и выйдем на нужную излучину Камчатки. Думаю, что вечером. Если ничего, тьфу-тьфу-тьфу, не случится…
      Появляется Найда.
      - Голодна? - спрашивает Олег.
      - Тяф, - благодушно отзывается собака.
      - Хм. И кого же, интересно, ты слопала?
      - Сейчас узнаем, однако, - обещает шаман. - Подойди-ка, псина, ко мне. Морду приблизь…. Эге. Высокой комиссии всё, однако, понятно. Тарбаганом перекусила. Молодец, конечно…. Что же творится на этом Свете? А? Куда страна-то катится?
      - О чём это ты, Ворон? - уточняет Олег.
      - Уже лет семь-восемь, однако, как на этот полигон ракеты не падали. Вон, даже пугливые тарбаганы вернулись…. А как же быть с боеготовностью страны? Как, я спрашиваю? Молчишь, однако? Вот и я о том же. Бардак законченный…. Ладно, соратники, будем, пожалуй, мыть посуду, собираться и выступать. Время, как известно, не ждёт…
      
      Кочки, воронки, безлюдье, заросли смешанного леса с разнообразными августовскими грибами, кусты голубики и княженики, бурелом, болотистые бочаги. Время течёт призрачно, медленно и вязко. Солнце поднимается всё выше и выше…
      - Что это там, впереди? - спрашивает Олег. - Грязно-зелёное, тощее и высокое?
      - Наблюдательная вышка, однако. Полигонная.
      - Обойдём стороной?
      - Наоборот, однако, - хмыкает Костька. - Прямо к ней, родимой, и следуем.
      - Зачем?
      - Во-первых, чтобы провести реког-г…
      - Рекогносцировку?
      - Ага, её самую, однако. А, во-вторых, чтобы удовлетворить твоё, Красава, неуёмное любопытство. Ты же интересовался, чем нынче полигонные солдатики занимаются? Вот, однако, и узнаешь…
      
      Через некоторое время они подходят к вышке.
      - Хлипкая она какая-то, - оглядев сооружение, констатирует Олег. - А ещё и слегка покосившаяся.
      - Покосившаяся, - снимая с плеч котомку и доставая из неё какой-то продолговатый предмет в тёмно-коричневом кожаном футляре, соглашается шаман. - И хлипкая, однако. Не спорю…. А как же иначе могло быть? Как эта грёбаная Перестройка началась, так тут же, однако, на бытовые и ремонтные нужды полигона деньги перестали выделять. Совсем. И на форму для личного состава. И на кирзовые сапоги с фланелевыми портянками. И на гвозди с шурупами. И на краску. И на доски…. Может, конечно, и выделяли. Но, однако, регулярно разворовывали. Суки алчные. Сталина на них всех, однако, нет.…. Вот, Красава, держи подзорную трубу. Хорошая и старинная. Ещё довоенная. С двенадцатикратным увеличением. Сейчас, однако, таких уже не делают. Набрось ремешок на плечо. Не стоит, однако, благодарности…. А теперь лезь наверх. И смотри. На северо-восток, в первую очередь. Внимательно смотри, однако…. Какие-то сомнения?
      - Лестница-то, ведущая наверх, вся из себя трухлявая. И прогнившая насквозь. Как бы ни навернуться с верхотуры. А? Опять же, эти дурацкие женские одежды. Толстая и длинная юбка, вообще, мрак полный. Грохнуться, запутавшись в ней ногами, раз плюнуть…. А ежели споткнуться на последней ступени? И покатиться по лесенке вниз? Костей, блин горелый, потом не соберёшь…. Может, Ворон, ну его? Я тебе и так верю. Расскажи – как и что. И все дела.
      - Лезь, отрок. Не спорь, однако. Вернее, глупая паланская деваха. В тебе весу-то, однако, пуда три. Может, с четвертинкой. Выдержит лесенка. Наверное. Не дрейфь.
      - Тяф, - поддерживает Костьку Найда.
      - Да, лезу уже. Лезу. Труса, понимаешь, нашли, хамы камчатские. Не дождётесь…   
    
      Олег медленно поднимается по лесенке. Дует – резкими и рваными порывами – прохладный северо-восточный ветер. Вышка раскачивается. Ступеньки угрожающе скрипят и предательски прогибаются. А местами, и вовсе, отсутствуют, открывая «окошки» вниз…. Перила? Одно название. Тоненькие кривые палочки, на совесть истончённые суровыми камчатскими ветрами, дождями и снегами. Лучше к ним не прикасаться. Совсем. Не стоит, честное слово…
      Он добирается до верхней смотровой площадки. Отдышавшись, извлекает из футляра подзорную трубу и, тщательно настроив её, приступает к наблюдениям.
      Хвойные и смешанные леса, тоскливые болотистые низменности, реки, ручьи, крохотные озёра, заливные луга с высоченными травами и, конечно же, бесконечные круглые воронки от упавших здесь – за долгие годы – стратегических ракет.
      «Ага, а на северо-востоке, как и обещал Ворон, наблюдается нечто интересное», - переведя подзорную трубу в рекомендованном направлении, отмечает Олег. - «На просторной овальной поляне, ограниченной с юга крутым склоном лесистого холма, наблюдается здоровенный досчатый барак. Солидное такое сооружение, спора нет. Длиной метров семьдесят пять будет, шириной – метров пятнадцать. Да и относительно высокое, в том плане, что «Урал» под тентом запросто проедет внутрь…. Только барак этот, так сказать, демисезонный. То есть, не рассчитанный на проживание в нём поздней осенью, ранней весной и зимой.… Чуть в стороне от барака наблюдается круг, старательно засыпанный, судя по всему, мелким-мелким базальтовым гравием. Вертолётная площадка, не иначе. А недалеко от неё бдительно прогуливаются два рослых автоматчика в пятнистом камуфляже…. Мужики, одетые в штатскую походную одежду, показались. Следуют к бараку. Что за мужики? Да, самые обыкновенные. И бородатые, и усатые, и гладковыбритые. Точно таких же в Ключах – как собак не резаных…. Что делают гражданские лица на супер-секретном военном полигоне? А хрен его знает…. Ага, гудит. Ну-ка, ну-ка. На юге показалась крохотная точка. Вертолёт чешет, не иначе…. Мужики засуетились. Выносят из барака и тащат к вертолётной площадке разномастную пластиковую тару: вёдра, поддоны, лотки, короба. Всё – визуально – достаточно тяжёлое. Килограмм по тридцать-сорок, не меньше…. К противоположному торцу складского строения (это – без всяких сомнений – склад), подъехал грузовик, оснащённый брезентовым тентом. Импортный, возможно японский, то бишь, никак не армейский. Ворота распахнулись. Автомобиль проехал внутрь. Переносящих пластиковую тару стало наполовину меньше. Понятное дело, часть мужиков переключилась на разгрузку грузовичка. Ну-ну, деятели мутные…. Ага, тёмно-зелёненький (значит, военный), вертолёт приземляется. Конечно же, МИ-8, самый распространённый вертолёт в этом Мире. Куда же без него? Боковых иллюминаторов, кстати, гораздо меньше, чем обычно. Следовательно, мы имеем дело с модификацией, предназначенной, в основном, для транспортировки различных грузов…. Успешно приземлился. Винты перестали крутиться. Дверка открылась. Лесенка выдвинулась. По лесенке спустился офицер в полевой летней форме. Кажется, капитан…. О чём-то разговаривает со штатскими личностями. Руками начальственно размахивает. Видимо, раздаёт ценные приказы-указания…. Началась погрузка. Мужики торопливо заносят в салон вертолёта пластиковые ёмкости, капитан стоит рядом с лесенкой и что-то старательно записывает в блокнот. Учёт ценного груза ведёт, надо понимать…. Грузят, грузят…. Всё, закончили. Сколько загрузили? Тонны, наверное, две с половиной. И это абсолютно нормально, так как грузоподъёмность данной модификации МИ «восьмого» составляет порядка четырёх тонн…. Капитан забрался в вертолёт…. Обратно выбрался. Спустился по лесенке на землю. Отошёл в сторону, активно машет рукой. Видимо, отдал пилоту свой блокнот, а сам решил остаться здесь по служебной надобности. Даёт команду на взлёт…. Вертолёт взлетает и, заложив широкий полукруг, уходит в юго-восточном направлении. То бишь, к океану. Интересный такой расклад, ничего не скажешь…. Капитан зашёл в барак. То ли совещание намечается. То ли плановая инспекция совместно с расширенным инструктажем…. Снова отчётливо загудело на юге. Только вертолёта нигде не видно. Бывает…. А народ-то встревожился. Забегали все, засуетились…. Из барака выезжает тёмно-зелёный «Газик» и куда-то уносится. Автоматчики орут на штатских…. Что там у них приключилось? Интересное кино…».

      Олег спускается с наблюдательной вышки и рассказывает Ворону об увиденном.
      - Хреновые дела, однако, - озабоченно хмурится шаман. - В том смысле, что совсем плохие. Из серии – хуже и не придумаешь…
      - Что же тут плохого? И вообще…. Откуда на полигоне взялись штатские мужики? Кто они такие? И что здесь делают?
      - Жители посёлка Ключи, однако. Наняты для ловли лососей. Уже первая горбуша пошла на нерест. Сейчас заготовляют только икру. Солить и коптить рыбу, однако, будут позже. А с середины сентября переключатся на кету. Она более выгодна.
      - Кем – наняты? - недоумевает Олег. - Почему и зачем?
      - Полковником Нефёдовым, комендантом полигона «Кура», однако. На территорию полигона представители рыбинспекции и других контролирующих органов не допускаются. А нерестовых притоков реки Камчатки здесь очень много. Можно вести промысел, однако, в спокойных условиях.
      - Незаконный промысел лососевых?
      - Он самый, однако, - усмехается Костька. - Бардак законченный…. Чем нынче занимаются здешние солдаты и офицеры? Надзирают за рыбаками, чтобы те не жульничали. Есть договорённость, однако, о долях. Пятьдесят на пятьдесят, как я понимаю. Но два года назад ушлые рыбаки, когда за ними не было должного пригляда, схитрили. Где-то поблизости приземлился гражданский вертолёт. И, однако, вывез большую партию икры в Палану, оставив Нефёдова с носом. Может, это происходило и на регулярной основе. Факт всплыл случайно. Теперь вояки усердно надзирают и тщательно контролируют, однако…. Куда улетел вертолёт? Южнее Усть-Камчатска расположена маленькая бухта с бетонным молом, приписанная к полигону. Охраняемая и, однако, закрытая, естественно. Туда ночью подойдёт судно покупателя. Ничего хитрого…. Теперь про плохое. Ты сказал, что где-то на юге прогудел неизвестный вертолёт, а после этого наши рыбодобытчики занервничали. И, однако, засуетились. Значит, рядом с «Курой» шарится кто-то нежелательный. Кто именно? Может, проверяющие из Москвы, однако, нагрянули. Или же местные конкуренты, задумавшие какую-то пакость. Не важно. Главное, что сейчас вояки начнут активно перемещаться по полигону. Искать, однако, незваных гостей. Могут и на нас выскочить. Придётся соблюдать дополнительную осторожность…

      Это, конечно, было – со стороны Ворона – крайне неосторожно. Мол, ляпнуть про «могут выскочить», и не сплюнуть при этом через левое плечо. Желательно три раза. И по дереву не постучать…

      Ласковое и тёплое солнышко лукаво проглядывает сквозь рваные светло-серые облака.
      «Ягоды вокруг очень много», - мысленно комментирует на ходу Олег. - «Полным полно. Только черника уже отошла, а голубика, брусника и клюква, наоборот, ещё не дозрели…. Грибы? Хватает. Только подберёзовики и подосиновики – сплошные переростки. Наверняка, все червивые. Лишь приличная стайка мелких маслят с тёмно-кремовыми шляпками встретилась на солнечном косогоре…. А ещё и живности здесь хватает. Птички беззаботно чирикают в кустах: овсянки, синички, зеленушки. Серые куропатки испуганно перепархивают. Здоровенный орлан-белохвост, почти не шевеля огромными крыльями, неподвижно завис в небе. Упитанный тарбаган испуганно улепётывает от Найды. Выдра активно плещется на речном плёсе. Два облезлых северных оленя лениво бредут куда-то по моховому болотцу…. Странное дело, честно говоря. Здесь, понимаешь, раньше железные болванки регулярно падали с небес (и не только болванки, как выяснилось), а живность всё равно этих мест не покидает. Хотя, если подойти к этому вопросу с философской точки зрения…. Вот, говорят, что человек ко всему – рано или поздно – привыкает. Получается, что и птицы с животными ведут себя аналогично…».   
      Они выходят из узкого болотистого распадка на чёрное каменистое плоскогорье.
      - Стоять! - раздаётся откуда-то сбоку, а вслед за этим звонко клацает оружейный затвор. - Руки держим на виду и не дёргаемся. А теперь – плавно и медленно – оборачиваемся.
      Команда выполнена. Перед путниками (метрах в десяти), стоят два бравых «камуфляжника», вооружённые короткоствольными автоматами на кожаных ремешках.
      «Вальяжные такие ребятки. Широкоплечие и самоуверенные», - машинально отмечает Олег. - «Обоим под тридцать. Один – старший сержант. Второй – прапорщик. Контратники, понятное дело…. Вальяжные? Это в том смысле, что расслабленные. А чего, спрашивается, напрягаться по пустякам? Каких пакостей можно ожидать от престарелого ительмена и его попутчицы? Да никаких, понятное дело…. На меня (в сегодняшнем виде), они, впрочем, посматривают с определённым интересом. Видимо, давно с женским полом не общались. Не хорошо это…».          
      - Кто такие? - ожидаемо рявкает усатый прапорщик. - Отвечать чётко и однозначно.
      - Я – Митг Кульки , однако, - просительно частит Ворон. - Русские меня Митькой кличут. Шаман я. Проживаю, однако, в Собольей пади.
      - Есть такой чудак, - подтверждает безусый старший сержант. - Как же, наслышаны…. А это кто с тобой?
      - Найда. Собачка самоедская.
      - Тяф, - скромно потупив глаза, подтверждает Найда.
      - Отставить! Я про бабу спрашивал. Кто она такая?
      - Внучка моя двоюродная, однако. Болезная. С самого рождения. На голову. И другие болезни, однако, присутствуют. Нехорошие.
      - Эг-г-г. Гуг-г-г, - отчаянно гримасничая и нещадно почёсываясь, гукает Олег. - Уг-гы-ы-ы. Кымгыкым . Кымгыкым…
      - Гадость какая, - брезгливо сплёвывает под ноги прапорщик. - Она ещё и блохастая у тебя.
      - Красавой величают.
      - Гы-гы-ы! - дружно ржут вояки. - Юмористы доморощенные…
      - Что делаем на территории секретного армейского полигона? - отсмеявшись, спрашивает старший сержант.
      - В Ключи идём, однако, - разведя руки в стороны, тоскливо вздыхает Костька. - Сперва по реке плыли. Дошагали от Собольей пади до причала. Сели в лодку. Переместились к правому берегу. Там течение, однако, более спокойное и устойчивое. А тут по реке катера стали сновать. Туда-сюда, однако. В одних «менты» сидели. В форме. В других, наоборот, штатские. Но вооружённые, однако, до самых зубов коренных. «Братки», наверное…. Ну, один из катеров к нам подошёл. И мотор заглушил, однако. Обыскали нас, как и полагается. Только не очень тщательно. А потом милицейский майор объяснил, что, мол, все разыскивают какого-то Олега Митина. И посоветовал, однако, не отсвечивать на реке. Да и на её левом берегу. Типа – от греха подальше, однако…. А мне очень в Ключи надо. Позарез. Клиент богатый приехал. Чуть ли, однако, не из самой Франции. Хочет, чтобы я ему пошаманил немного…. Что было делать, однако? Вот и пошли с внучкой, спрятав лодку на берегу, через ваш славный полигон. Извините, однако, нас. И отпустите, пожалуйста. Нам с внучкой шаманить надо. То есть, работать, однако.
      - Эг-г-г, - жалобно гукает Олег. - Гуг-г-г. Вэтвэт …
      - Господа офицеры, вы же добрые, однако. Вот – сто долларов. Больше, извините, нет. Остальное, однако, «ментам» на реке отдал.…. Отпустите, а?
      - Российские офицеры, действительно, добрые, - пряча денежную купюру в нагрудный карман пятнистой куртки, польщённо хмыкает прапорщик. - Что же касается беглецов и беглянок, - достаёт из полевого планшета два плотных бумажных прямоугольника. - Подойдите-ка сюда, нарушители полигонного режима…. Э-э, Красава, не надо так близко. Совесть поимей. Сдай на шажок назад…. Смотрим на фотки. Не встречались ли вчера-сегодня с этими людьми?   
      «Откуда у них моя фотография?», - удивляется Олег. - «Хотя…. Точно такая же висит на школьной Доске почета. Мол: - «Равняйтесь на отличников учёбы…». А негатив хранится у завуча. Вернее, скорее всего, хранился…. А на второй фотографии – девчонка моего возраста. Черноволосая и симпатичная. С пикантным разрезом умненьких глаз…. Кто такая? Не знаю. Первый раз вижу. Никогда с ней не встречался…».
      - Не-не, однако, - отрицательно крутит головой шаман. - Не встречались мы с этими детьми. Честное, однако, шаманское слово.
      - Красава?
      - У-г-гу. Нет…. Коянайтатык …
      - Причём здесь – олени? - непонимающе хмурится старший сержант. - А, старик?
      - Внучка хочет сказать, что с самых юных лет перегоняет по тундре оленей, однако, - охотно поясняет Ворон. - Поэтому и в русских лицах не разбирается. Совсем. Очень редко с ними встречалась…. Разрешите вопрос, господа офицеры?
      - Задавай.
      - А что это за девушка, однако, на фотографии?
      - Какая-то Дарья Петрова, - убирая фотографии в полевой планшет, равнодушно пожимает широченными плечами прапорщик. - Сбежала из «пятьдесят второго» Детского дома, что расположен в Козыревске. То ли вместе с этим Митиным сбежала. То ли самостоятельно…. Значится так, граждане коренные жители Камчатского полуострова. Свободны. Двигайтесь в Ключи. Французу вашему – пламенный привет от доблестной российской армии. Только от речного русла далеко не отходите. 
      - Спасибо вам, господа офицеры, - низко кланяясь, благодарит шаман. - Буду просить Светлую Небесную Тень, чтобы, однако, позаботилась о вас и семьях ваших.
      - А что, старик? И попроси, - неожиданно соглашается старший сержант. - Лишним, ей-ей, не будет. Всякое бывает на этом призрачном Свете. Всякое и разное…. А если встретитесь с этими Митиным и Петровой, то незамедлительно сообщите…э-э-э, куда следует.
      - Обязательно просигнализируем, однако. Не впервой.
      - Тяф, - подтверждает Найда.
      - Уг-гы-ы…

      Доверчивые российские вояки, уважающие американские доллары, остаются позади.
      - А кто это – Митг Кульки? - спрашивает Олег.
      - Мой коллега, однако. По ремеслу, - печально улыбается Костька. - Я в 1957-ом году поселился в Сиреневом распадке. А он, однако, в Собольей пади. И занимались мы с ним – всю жизнь – одним и тем же.
      - И чем конкретно?
      - А ерундой всякой. Как недавно выяснилось, однако… 


      Глава четвёртая
      Камея с оленем

      Догорел печальный густо-малиновый закат. Стемнело. Впереди – сквозь ветви деревьев – замаячили светло-серые воды Камчатки, отражающие призрачный лунный свет.
      - Дымком пахнет, однако, - останавливаясь, сообщает Костька. - Похоже, что на берегу горит маленький костёр.
      - Обойдём его? - спрашивает-предлагает Олег. - То есть, выйдем на берег ниже по течению? Чисто из элементарной осторожности? Примерно в километре-двух?
      - Не знаю…
      - Что с тобой, уважаемый Ворон? Первый раз вижу тебя…э-э-э, таким неуверенным.
      - Сам не знаю, однако. Во-первых, там тихо. Ни песен тебе. Ни отголосков разнузданных застольных бесед. Значит, у костра нет ни приезжих туристов, ни пьянствующих поселковых жителей…. Зачем же, однако, одним мирным путникам – бояться других? Нонсенс, как говорят заезжие столичные гости…. А, во-вторых, однако…. Ты, Красава, веришь в Судьбу?
      - Верю. Мне мама частенько говорила, что в Судьбу надо верить. Неизменно. Всегда и везде.
      - А предчувствиям, однако, доверяешь?
      - М-м-м…, наверное…. А что?
      - Ничего, однако, - длинно вздыхает шаман. - И я, Красава, верю. Предчувствиям…. Вот и сейчас мне кажется, что у этого костра нас с тобой кто-то ждёт…
      - Кто – ждёт? Судьба?
      - Не обязательно. Может, однако, просто её посланник. Или же посланница.
      - Предлагаешь – подойти?
      - Предлагаю.
      - Пошли, старина, - соглашается Олег. - Попытаем, что называется, всесильную Судьбу.
      - Не шути так, Красава. Не надо.
      - Хорошо, не буду.
      - Верю…. Найда.
      - Тяф?
      - Держись за нами, однако. И веди себя прилично… 

      Они осторожно, стараясь идти бесшумно, шагают к реке.
      Крохотный костерок всё ближе.
      На песчаный пологий берег вытащена – на треть корпуса – какая-то лодка. Чёрная и смутно-знакомая – в скупых отблесках костра.
      Олег вопросительно смотрит на шамана.
      Ворон утвердительно кивает головой, мол: - «Да, это лодка прохиндея Ивана Павлова, однако. Та самая, которую ты, Красава, отпустил – почти сутки тому назад – в свободное плавание…».
      - Как такое может быть, а? - шепчет Олег.
      - Пути Судьбы неисповедимы, однако, - едва слышно, с придохом, отвечает Костька. - Ни для тебя. Ни для меня. Ни для других скромных чалдонов. Сейчас подойдём и всё выясним. Если, конечно, Светлая Небесная Тень разрешит. Она же – Госпожа Судьба…         
      У костра – на подстилке из еловых лап – спит человек, используя тощий брезентовый рюкзачок в качестве подушки.
      «Вернее, белёсый коротко-стриженный пацан моего возраста», - мысленно уточняет Олег. - «Одет в сине-голубой спортивный костюм из плащёвой ткани. На ногах – чёрные резиновые сапоги. Лицо бледное, испачканное в саже и очень усталое. Ладошки совершенно по-детски подложил под правую щёку, и сопит себе. Ростом, наверное, пониже меня будет…. Нет, в Ключах я его ни разу не видел. Интересный такой персонаж…. Чем – интересный? Нетипичный он какой-то. Вот. И в чертах лица что-то такое…м-м-м, нежное ощущается…».
      Костька обходит костёр и, молча, садится на толстый берёзовый ствол, лежащий на земле. Олег присаживается рядом. Найда, чуть помедлив, пристраивается у него в ногах. Теперь между ними и спящим мальчишкой – лишь ленивые языки пламени догорающего костра.
      - Кха-кха! - громко откашливается шаман.
      Пацан – по ту сторону костра – тут же просыпается, садится, достаёт из кармана спортивной куртки большой перочинный нож, торопливо раскрывает его и, отчаянно промаргивая сонные глаза, заявляет:
      - Любого порешу! Попробуйте только подойти…
      - Гав? - заинтересованно уточняет Найда, которая, покинув территорию ракетного полигона, тут же перестала дурашливо тявкать и перешла на свой обычный повседневный «язык», мол: - «Какие-то проблемы?».
      - Собачка? - вскакивая на ноги, удивлённо хлопает пушистыми ресницами парнишка. - А вы кто? - переводит взгляд на Олега и Ворона. - Местные жители? Ительмены?
      - Мирные ительмены, однако, - широко и добродушно улыбаясь, подтверждает Костька. - И местные, однако, гостеприимные жители…. Приветствую тебя, путник.
      - Здрасьте…
      - Может, однако, тебе нужна помощь?
      - Нужна, - смущённо шмыгает носом пацан. - Мне очень надо попасть в Сиреневый распадок.
      - Зачем, однако?
      - Есть важный разговор к человеку по имени – «Кутхе Атэс». Он – ительменский шаман. И, думаю, хорошо заплатит вам, если отведёте меня к нему…. Почему, дедушка, вы молчите?
      - Говори, путник, однако, - мягко усмехается Костька. - Раз имеешь важный разговор…. Я – Кутхе Атэс и есть. Он же, однако, «Ворон, скрывающий заветную тайну», если перевести это древнее ительменское имя на русский язык.
      - М-м-м…
      - Требуются доказательства, однако? Что я именно тот, кем себя называю?
      - Да, требуются.
      - И какие же?
      - Только одно, - убрав перочинный нож в карман куртки, сообщает мальчишка. - Камея с оленем.
      - Ч-что, однако? Извини, но н-не знаю этого с-слова…
      «Всё он знает», - понимает Олег. - «Просто сбит с толка. И здорово разволновался. Даже заикаться начал.… Да и парнишка этот волнуется, сразу видно. Пожалуй, что не меньше Ворона. Вон, даже подбородок слегка подрагивает…».
      - Камея – это такой овальный камень с ровной плоскостью, на которой имеется выпуклое изображение. В данном случае – северного оленя…. У вас, дедушка, есть такая камея?
      - Н-найдётся, однако…
      Старик – слегка подрагивающими пальцами – расстегивает верхние пуговицы на своём малахае и что-то ищет во внутреннем кармане. Находит, оставляет карман в покое и разжимает кулак: на тёмной морщинистой ладони лежит овальный кусок бело-сиреневого халцедона с идеально-ровной плоскостью, из которой «выступает» фигурка бегущего куда-то северного оленя.   
      Костька медленно поднимается с берёзового бревна и протягивает – над костром – халцедоновый овал.
      - Да, это та самая камея, про которую мне рассказывали, - говорит через полторы минуты пацан. - Даже на обратной стороне приметная трещинка имеется – раздвоенная…
      - К-кто тебе, однако, рассказывал?
      - Не торопитесь. Сейчас всё поймёте. У меня в кармане тоже кое-что имеется…. Вот, вы мне одну вещь дали, а я вам сразу две возвращаю: и свою, и вашу. Держите…
      Ворон садится на прежнее место, на его ладони – кроме халцедоновой камеи – лежит непонятный металлический шестиугольник.
      «Сделан, скорее всего, из мельхиора», - рассуждает про себя Олег. - «Или же из какого-то другого хитрого и «долгоиграющего» сплава. Достаточно старенький, потемневший и с глубокими царапинами. По центру шестиугольника выгравирован северный олень, бегущий куда-то. Внизу выбит номер: 104/2…. Хм. Какой-то жетон, подтверждающий причастность к некой группе людей?».
      - Ага, жетон, однако, - словно бы прочитав мысли Олега, бормочет мёртвенно-бесцветным голосом шаман. - То ли опознавательный. То ли памятный. Нам всем тогда, в 1956-ом году, однако, такие выдали. Новенькие, блестящие, с номерами. Типа – именные…. Где, спрашиваешь, выдали? Не важно, однако…. Путник, - обращается к белёсому мальчишке, - получается, что тебе про камею с оленем Ивнэ Жукова рассказала?
      - Да, моя бабушка Ивнэ. Перед смертью. И про камею. И про всё остальное…. А ещё она так сказала: - «Если, внучка, попадёшь в серьёзную беду, и не к кому будет обратиться за помощью, то сразу иди в Сиреневый распадок. Он находится севернее посёлка Ключи, недалеко от знаменитого вулкана Шивелуч. Там найдёшь ительмена по имени – «Кутхе Атэс». Попросишь его показать камею с северным оленем. Если покажет, то отдай ему мой именной жетон. А после этого Ворон тебе обязательно поможет. Во всём…».
     Над речным берегом повисает тревожная и вязкая тишина.
     Олег встаёт с бревна и подбрасывает в костёр сухие ветки, обнаруженные поблизости. Языки пламени тут же оживают и становятся гораздо выше. Глухая тишина сменяется уютным потрескиванием.
      - Спасибо, - благодарит мальчишка.
      - Уг-гы-ы, - находясь «в образе», негромко отвечает Олег. - Милгымил , однако…
      - Как, путник, мне обращаться к тебе? - прерывает молчание Костька.
      - Зовите, например, Иваном.
      - А может, Дарьей, однако?
      - Как вы узнали? - парнишка поражён. - Кто вам сказал? Или же всё дело в тайных шаманских способностях?
      - Нет, однако. Всё гораздо проще…. Сегодня утром нас на полигоне «Кура» остановил «камуфляжный» патруль. Показали, однако, фотографию милой черноволосой барышни, которую зовут – «Дарья Петрова». Мол, на днях сбежала из козыревского Детского дома, и теперь её ищут…. Из камчатских Детских домов – по нынешним мутным Временам – много ребятишек сбегает, однако. Очень много. Но к их поискам армейцев не привлекают. Никогда. Значит, однако, здесь что-то другое. Важное…. Вот, я и соединил одно с другим. Утреннюю информацию. И твоё появление здесь, однако…. Коротко подстригла волосы и осветлила их с помощью аптечной перекиси водорода?
      - Да, всё так и было. Подстригла и осветлила. А потом, ещё в Козыревске, (стыдно, конечно), спёрла этот спортивный костюмчик с бельевой верёвки и переоделась. Мне маскироваться – не привыкать, чай, не первый раз в бегах…. Лодка? Случайно обнаружила, когда уже выходила из Ключей вдоль русла Камчатки: стоит себе не привязанная в заводи, возле самого берега, вёсла лежат на дне. Пусть, думаю, усталые ноги немного отдохнут, а руки, наоборот, поработают. Мобильность дополнительная, опять же…. Почему пристала на ночёвку именно к этому берегу? А на противоположном, как выяснилось, размещены подозрительные развалины. Мрачные и хмурые все из себя. В таких, говорят, запросто могут обитать всякие Призраки и Привидения. Бр-р-р! Страшновато. По мне, так ночевать в лесу – гораздо безопаснее… 
      «Надо же, девчонка», - мысленно восхищается Олег. - «Отвязанная, судя по всему, раз ей в бегах находиться не впервой. Только больно уж болтливая. Вон, как языком бойко чешет. А ещё и Приведений с Призраками опасается. Девчонка, одним словом…».
      - Ай! - торопливо вскакивая на толстый берёзовый пенёк, вскрикивает Дарья. - Там мышь! - машет рукой. - Огромная! Только что забежала за коряжину…
      - Гав! - незамедлительно бросается в нужном направлении Найда. - Гав! Гав!
      - Хрум-хрум-хрум, - раздаётся из-за трухлявой коряжины через несколько секунд.
      - Она, что же, съела мышку?
      - Ага, слопала, однако, - невозмутимо подтверждает Костька. - Причём, с превеликим удовольствием. Обычное дело, однако, для самоедской собаки…. Значит, Дарья, Даша?
      - Конечно. И никак иначе. А в Детском доме меня все «Дашуткой» называли.
      - Как-то, Дашутка, не похожа ты на девицу из детдома, однако. Ни по манере поведения. Ни по построению речи. Ни по вежливости, однако, излишней…. Что скажешь?
      «Верно подмечено», - соглашается с шаманом Костька. - «Детдомовские ребята, они на лесных волчат здорово похожи. На тех, которые знакомы с регулярным голодом и прочими мрачными обстоятельствами. Постоянно скалятся. Сквозь зубы сплёвывают. Косо посматривают…. Да и молчаливые они – поголовно. А если и говорят, то, в основном, с использованием классических матерков и полублатного сленга…. На кого похожа эта конкретная девчонка? На молоденькую барышню из приличной и обеспеченной семьи. Вот, на кого…».
      - Я только три с половиной месяца прожила в «пятьдесят втором» Детском доме, - признаётся девчушка. - Вернее, пряталась. Под чужим именем-отчеством-фамилией. Никакая я ни «Дарья». Да и ни «Петрова». Так, вот, получилось. А теперь, увы, снова пришлось в побег отправляться…. Впрочем, так «Дашей» меня и называйте. Привыкла уже. Да и не хочется о прошлой жизни – лишний раз – вспоминать. Страшно…. Поможешь, дедушка Ворон?
      - В чём, однако?
      - Спрятаться мне надо. Очень надёжно. А ещё лучше – покинуть Камчатку на долгое время. Но не навсегда…
      - Помогу, не вопрос, - помолчав, вздыхает старик. - Как не помочь? А ещё ты меня и дедушкой назвала. Причём, несколько раз.…. Дедушкой? Странно, однако, слышать. И непривычно…. Рассказывай, Дашутка. Всё рассказывай. Сперва – про Ивнэ. Когда она умерла? Как? От чего? Что рассказала тебе перед смертью? А уже потом, однако, про всё остальное. Про жизнь свою. Про Детский дом. Про врагов, однако…. Договорились?   
      - Всё рассказать? - сомневается Даша. - Можно, конечно…. Только, вот, ваша спутница…
      - При Красаве можешь говорить всё, однако. Я верю…э-э-э, этому человеку, как самому себе.
      - Красава?
      - Ну, да, - усмехается Костька. - Что, имечко не нравится?
      - Нравится, - непонятно посматривая на Олега, заверяет девчонка. - Хорошее имя. Замечательное. Не редко встречается у коряков. Особенно у прибрежных…. Так как? Рассказывать?
      - Давай, однако.
      - Только пообещайте, дедушка Ворон, что не будете излишне волноваться. Не надо…. Обойдёмся без дурацких инфарктов, хорошо?
      - Неплохо было бы, однако. Обещаю.
      - Про бабушку Ивнэ всё уже давно забыли. Знали, что она родила мою маму в 1960-ом году, в Москве, определила в Детский дом при КГБ СССР и исчезла…
      - Подожди-ка, д-девонька, однако, - громко сглотнув слюну, просит Ворон. - Когда, говоришь, р-родилась твоя мама?
      - Семнадцатого июля 1960-го года, дедушка.
      - Действительно, однако, дедушка. Продолжай, внученька…
      - Мама выросла. Окончила Высшую школу профсоюзов. Встретила папу и вышла за него замуж. Потом их отправили по распределению работать – по профсоюзной линии – в Петропавловск-Камчатский: мама, как-никак, имела непосредственное отношение и к корякам, и к ительменам…. В 1985-ом году родилась я. А потом началась Перестройка. Родители ударились в бизнес: грузовые и морские перевозки, торговля продовольствием и спиртным, строительство. Начинали, как водится, со скромного кооператива, а потом доросли и до трёх крупных компаний, про которые и в краевых газетах частенько писали…. А два с половиной года тому назад к нам приехала бабушка Ивнэ. Вернее, прилетела. Как снег на голову, без предупреждения. Умирать, по её собственным словам, приехала. Рак поджелудочной железы – совсем и не шутка…. Ей уже совсем мало оставалось, всего-то три недели. Мама и папа были плотно заняты своим бизнесом. Поэтому с бабушкой я, в основном, сидела. Ивнэ рассказывала, а я слушала. Слушала и запоминала…. Оказывается, она всё это время, начиная с 1960-го года, проработала разведчицей. На Алеутских островах, штат Аляска, Соединённые Штаты Америки. Там располагается какая-то жутко-секретная американская военная база. Вот, она там и трудилась. Сперва старательно вживалась («по легенде»), в среду местных алеутов. Потом устроилась на работу при базовой кухне. Несколько раз выходила замуж. Последний раз (для пользы дела), за американского офицера. Только детишек у неё больше не было. Информацию об американской базе все эти годы собирала и передавала – куда надо…. А потом, как я уже говорила, началась «горбачёвская» Перестройка. И всё. Никому больше заслуженная разведчица была уже не нужна. Даже все каналы связи перестали работать. Свинство самое натуральное…. От расстройства, как я думаю, бабушка Ивнэ и заболела. Трудно жить с такими тяжкими думами, мол: - «Как же жизнь прошла быстро. Как же быстро. И бездарно, если смотреть правде в глаза…». Она и в Россию приехала по своим американским документам, получив – в официальном порядке – трёхмесячную туристическую визу. Мол, Ахсину-х Томпсон, американская подданная…. Дедушка, ты плачешь?      
      - Так, внученька, совсем немного, однако…. Где похоронили Ивнэ?
      - Бабушка была очень предусмотрительной и заранее, ещё на Алеутских островах, составила завещание, по которому моя мама назначалась душеприказчицей: именно ей должны были вручить – после кремации – урну с прахом, а уже она имела право поступить с этой урной по своему усмотрению…. Мы так и сделали. То есть, полетели всей семьёй в Палану и подхоронили урну к могиле мамы бабушки Ивнэ… 
      - А про меня…. Про меня Ивнэ вспоминала?
      - Конечно же, дедуля, - мягко улыбается Дарья. - Очень часто. Она к тебе очень хорошо относилась, поверь.
      - Почему же, однако, не дала знать о своём приезде? - недоумевает Костька. - Я бы сразу же примчался. Тут же, однако.
      - Она очень плохо выглядела. И стеснялась этого…
      - Как зовут твою мать? Мою, однако, дочь?
      - Звали. Её звали – «Мария». Так решили в московском Детском доме.
      - Она погибла?
      - Её и папу убили, - голос девушки дрожит. - А всё бизнес этот, будь он неладен…. По весне папа что-то не поделил с авторитетным человеком Аркадием Палием по кличке – «Бугай». Они приехали поздним вечером, на трёх джипах. Сразу же застрелили нашего сторожевого пса, папиного телохранителя и старенькую кухарку. Папу долго били: и кулаками, и ногами, и бейсбольными битами, и железными прутьями. Они его до смерти забили…. А с мамы сорвали одежду и принялись её насиловать. Но она умерла. Наверное, остановила сердце усилием силы воли. Дочь шамана, как-никак…
      - Ты поплачь, внуча, однако, - советует Ворон. - Обязательно поплачь, легче станет.
      - Не могу, дедушка. Разучилась. Вот, когда порву Бугаю и его подельникам глотки – тогда и поплачу…. Я же всё это время под кроватью сидела и всё слышала. А потом, когда стало ясно, что папа с мамой мертвы, не выдержала: выскочила, выпрыгнула в окошко и побежала. Бандиты стреляли в меня, но промазали. И догнать не смогли, морды толстощёкие…. Было понятно, что меня будут искать. Свидетельница нескольких убийств, ничего не попишешь. Искать, чтобы убить, естественно…. И тут мне откровенно повезло. Есть в Петропавловске-Камчатском район «Капай»: беспорядочная частная застройка, где очень удобно прятаться. Там и заброшенные бараки, оставшиеся ещё с советских Времён, встречаются. И различный современный «недострой». Вот, в одном из брошенных домов я и повстречалась с бичами. Приличные такие дяденьки и тётеньки, в отличие от бомжей. Почти все с высшим образованием. Доценты с кандидатами и, образно выражаясь, идейные бродяги. Среди них была и Дарья Петрова. Её родителей (законченных наркоманов), лишили родительских прав, а Дашку направили – в сопровождении женщины социального работника – в козыревский Детский дом. По дороге она сбежала, мол: - «Свобода, она дороже всего…». А Свидетельство о рождении и направление в Детский дом при ней остались. Дарья мне и предложила – принять её «личину». Нормальный, между нами говоря, вариант. Дельный. Бугай (мне про него бичи рассказали), дядька серьёзный и настойчивый. Нашёл бы он меня в Петропавловске – рано или поздно. Дальше всё было просто: доехала я на попутках до посёлка Мильково, пробралась незаметно на баржу со стройматериалами, да и доплыла на ней до Козыревска. Там явилась в Детский дом, мол, так и так: - «Встречайте, дамы и господа, новую воспитанницу. Надоело бродяжничать…». План был простой. Во-первых, спрятаться. Во-вторых, паспорт получить в положенное время. А дальше – посмотрим…. И всё, вроде, нормально шло. И руководство Детского дома поверило. И я уже привыкла быть Дарьей Петровой. И в коллектив полноценно влилась. Но полторы недели назад к нам нагрянули телевизионщики – снимать передачу про «счастливое детдомовское детство». Я, уж, и так вертелась, и этак, чтобы в камеру не попасть. Да, куда там. Позавчера программа вышла по краевому телеканалу, а в ней и моя мордашка засветилась. Нет, думаю, наверняка, кто-нибудь из «бугаёвцев» разглядит. Нагрянут – со всеми вытекающими. Вот, и подалась в бега. И, как выясняется, не напрасно. Засекли, твари, раз даже у полигонных патрулей мои фотки имеются…. Поможешь, дедушка Ворон?
      - Отведу тебя в Палану, к Сергею Назарову, однако. Он мужик правильный и чёткий. Переправит на Большую Землю и пристроит в надёжном месте. До лучших, однако, Времён…. Всё бы и ничего, но твой, внуча, сегодняшний облик…   
      - Что с ним такое? - беспокоится Даша.    
      - Сейчас очень многие жители Камчатки разыскивают белобрысого тринадцатилетнего пацана.
      - Какого ещё – пацана?
      - А вот его, однако, - указывает на Олега корявым пальцем шаман. - Давай, Красава, рассказывай свою историю. Твоя, однако, очередь. Среди соратников, плывущих в одной лодке, секретов быть не должно. Диалектика, однако…
      Олег всё рассказал.
      - Потрясающе, блин горелый, - восхищённо крутит платиново-белёсой головой Дарья. - Прямо как в толстом приключенческом романе. Беглец и беглянка. Мальчик переодевается в девицу. А девочка – в пацана. Упасть и не встать…. Интересно, а как же это мы встретились – на этом речном берегу?
      - Судьба, не иначе, - предполагает Ворон. - Она, однако, такая. Неожиданная…
      - Ой, вы же, наверное, проголодались, бредя по полигону? А я тут болтаю…. Сейчас чайку заварим. У меня с собой и колбаска имеется, и хлеб, и сыр с маслицем.
      - А мы от себя осетринки добавим…

      Скромный ужин завершён. Уставшие ребята уснули. Найда – совершенно ожидаемо – отправилась на ночную охоту.
      Шаман сидит у костра, курит трубку и вспоминает: - «Какой же Ивнэ Жукова была красавицей, однако. Я в неё тогда, в Школе ГКБ, сразу же влюбился. Сразу же. С первого, однако, взгляда. И она – в меня.… Потом, правда, мы получили назначения в разные места: я – в Ключи, а Ивнэ – в Палану, заместителем, однако, директора средней школы. Но мы изредка встречались. То здесь, то там…. Последний раз – в октябре 1959-го года, в моём Сиреневом распадке. Ивнэ прилетала в Ключи по обмену опытом среди сельских преподавателей. Тогда она мне эту камею с оленем, однако, и подарила. На память. Сама вырезала. С любовью…. А ещё мы мечтали пожениться, однако. И даже планировали рапорт подать Руководству. Мол, переведите обоих в Ключи. Или же в Палану. По вашему усмотрению. И ради общей пользы для. Общее дело – дело такое. Ради него всё надо сделать, однако. И пожертвовать. Всем. Если так будет нужно. Нас так учили, однако, тогда…. А потом Ивнэ пропала. Звоню в самом начале зимы, однако, с почты, отвечают, что уволилась и уехала. Вместе с вещами. Вышел я тогда на «куратора» с вопросами. А мне и объявили, что Ивнэ Жукова была временно откомандирована в Певек, где её и задрал – совершенно случайно – голодный белый медведь, однако…. Какие же гадкие сволочи – эти «гэбэшные» генералы. И мне жизнь сломали. И Ивнэ. И дочь нашу, однако, оставили без родителей. Зачем? Ради чего? Нет ответа, однако…   


      Глава пятая
      Мёртвый лес

      Ещё в темноте шаман будит Олега и Дашу:
      - Просыпайтесь, беглецы, однако. Просыпайтесь. Время, оно не ждёт. Надо ещё до завершения рассвета переправиться через реку. Обязательно. Пока оживлённое судоходство не началось…. Вставайте и расходитесь, однако, по разным сторонам. Из известной серии: - «Мальчики – направо. Девочки – налево…». Только, смотрите, не перепутайте. Ха-ха-ха…. Найда, ты где?
      - Гав.
      - Молодец, однако. Хорошая и умная собака…. Ребятки, эй. Вставайте-вставайте. Пора. Походная труба, однако, зовёт. Оправляйтесь и умывайтесь…. Красава.
      - Что?
      -Тебе, кстати, умываться не стоит. Однако. Нет у нас сегодня времени на наложение грима. Вечерком уже умоешься. Перед сном. Или же завтра-послезавтра. Моя мазь, она полностью безвредная. Наоборот, даже лечебная и…. Подожди, сейчас вспомню. Ага, ага…. Дезинфицирующая, вот.… А завтрак, однако, отменяется. Вместе с чаем. Уже на маршруте вернёмся к этому вопросу. Когда будем в безопасности. В относительной, однако…    
      - Ну, чего топчешься на месте? - ворчит не выспавшаяся Дарья, в руках которой наблюдается зубная щётка и тюбик с зубной пастой. - Направо следуй, олух царя небесного…. Ну, и вид у тебя. И с вечера был страхолюдный до полной невозможности – описаться можно. А сейчас – и вообще. Паричок-то, хотя бы, расчеши слегка. И поправь.   
      - Сама – дурочка камчатская. Ещё посмотрим, что с твоим внешним обликом на днях будет.
      - О чём это ты, Красава?
      - Ворон же вчера чётко сказал, что «белобрысый пацан – в попутчиках – нам не нужен», - язвительно усмехается Олег. - Мол, опасно очень. Так как все его, несчастного, ищут…. Значится – что?
      - Что?
      - Придётся тебя обрить налысо. Вот что. Напрасно ты волосы осветлила перекисью водорода.
      - Ой, - теряется девушка. - Как это – налысо?
      - Так это. Очень тщательно и старательно, но бережно и осторожно…. Ты же у нас от природы – черноволосая?
      - Ага. Угольно-чёрная. В маму пошла.
      - Вот и замечательно. Уже через пару суток на черепушке выступят густые чёрные волосинки. Никто из встречных и подозревать не будет, что ты – это я…
      - Ха-ха-ха!
      - Что тут смешного? - чуть смущаясь, спрашивает Олег.
      - Ну, как же…. Ты – это ты. Я – это я…. Разве нет?
      - Наверное. Пока, по крайней мере. А дальше посмотрим….
      - Намекаешь на возможное соединение двух половинок одного целого? Типа – через законный брак? Мол, раз сама Судьба свела нас на этом диком речном берегу?
      - Всякое бывает-случается на этом призрачном Свете. Ворон, по крайней мере, так частенько говорит.
      - Бывает, - покладисто соглашается Даша. - А кто меня будет постригать? То есть, брить? И чем?
      - У Костьки – очень острый охотничий нож. Как бритва. Только сам Ворон – уже старенький: и глаза не те, и рука слегка подрагивает…. Получается, что мне придётся.
      - Тебе?
      - Ага, - подтверждает Олег. - Больше, ведь, некому? Верно? Не бойся, я справлюсь.
      - Молодёжь, однако, - напоминает о бытовых реалиях Костька. - О делах не забывайте. Рассвет приближается…. А наговориться ещё успеете. Жизнь, однако, она долгая. Если, конечно, вместе по ней идти…
      - Красава.
      - Что?
      - Указательный палец подставь. Зубной пасты чуток выдавлю на его подушечку. Хоть так за зубами поухаживаешь… 

      Утреннее ярко-жёлтое солнышко, наяривая, постепенно преобразуется в дневное. Русло река Камчатки осталась позади, на юге. Вернее, на юго-юго-востоке. Вместе с чёрной трофейной лодкой, вытащенной на берег и старательно спрятанной в густом ракитнике. Это Дарья настояла. Ворон, конечно же, ожидаемо бубнил о незамедлительном затоплении плавсредства, мол, так принято. Но девчонка с шаманом категорически не согласилась, мол: - «Судьбу, дедуля, следует уважать. Как бы я с тобой, Красавой и Найдой повстречалась бы без этой славной лодочки? Никак, понятное дело…. Вот, пусть и отдыхает. Заслужила. Глядишь, и пригодится ещё кому-нибудь…».
      «Весьма разумная и справедливая девица», - мысленно одобряет Олег. - «В корень, что называется, зрит. А ещё и чистоплотная. И не жадная. Моей маме она обязательно бы понравилась…».
      Они, обходя дымный главный кратер с востока, постепенно приближаются к Шивелучу. Со стороны вулкана изредка долетает размеренный гул и отголоски локальных взрывов.
      Костька регулярно, с ярко-выраженной тревогой, посматривает в безоблачное ярко-голубое небо.
      - Вертолёта опасаешься, дедуля? - спрашивает Даша.
      - Ага, его, родимого. А ещё и мотодельтаплана, однако. Хрен, как говорят русские, редьки не слаще.
      - Что будем делать, если кто-нибудь из них (я вертолёт и мотодельтаплан имею в виду), нарисуется на горизонте?
      - Ничего особенного, однако, - отвечает шаман. - Мы с Найдой будем и дальше идти-шагать. Типа ительмен со своим охотничьим псом следует по делам своим, ительменским насквозь. А вы с Красавой сразу же, однако, прячьтесь. За деревьями там. За кустами. Или за камушками. Тут, уж, как получится…. Эй, Красава. Чего такой скучный и мрачный, однако? Проголодался, никак?
      - Есть такое дело, - признаётся Олег. - Не спорю. Завтрака-то не было…. Кстати, продовольственные припасы у нас заканчиваются. Ерунда ерундовая осталась. Так, сплошные крохи и слёзы…. Имеются, конечно, удочка, спиннинг и все необходимые снасти. Но дельных водоёмов здесь, рядом с Шивелучем, нет и в помине. Сплошные залежи грязно-серого несъедобного пепла. Да чёрные «реки» из застывшей вулканической лавы…
      - Действительно, на редкость мрачные и негостеприимные места, - соглашается Даша. - Что мы тут забыли, дедушка?
      - У напарника спроси, однако.
      - Красава?
      - Мы идём к Мёртвому лесу…. Слыхала о нём?
      - Конечно. Причём, много-много раз. И фотографии видела в журнале «Вокруг света». Знаменитое место, спора нет…. А зачем мы туда идём? Чтобы просто посмотреть?
      - Нет, важное дело имеется. Там мой папа оборудовал тайник. Фамильный, так сказать. Достанем из него деньги и документы, отнесём всё это в Палану и отдадим дяде Серёже Назарову. 
      - Ты так мне безоговорочно доверяешь, что готов всё-всё рассказать?
      - Доверяю, - соглашается Олег. - Безоговорочно.
      - А почему? Неужели – влюбился?
      - Ты не веришь в любовь с первого взгляда?
      - Почему же? Верю, - одаривая собеседника лукавым взглядом, хмыкает девушка. - Только, вот, закавыка одна имеет место быть. Очень серьёзная.
      - Какая?
      - Ты же меня хорошо рассмотрел?
      - Рассмотрел.
      - Я симпатичная?
      - И даже очень, - подтверждает Олег.
      - А я тебя нет…. Тёмно-коричневое лицо. Дурацкие морщинки. Сальные нечёсаные патлы. Мешковатая женская одежда…. Ну, и как, спрашивается, я могу в тебя влюбиться? Тем более, с первого взгляда?
      - Это да, уважительная причина. Тогда, конечно, придётся немного подождать. И тебе. И мне…
      - Ха-ха-ха, - негромко смеётся шаман. - Ну, молодёжь, вы и даёте, однако. Тут за ними целая куча народа охотится. За голову каждого, небось, серьёзные деньги обещаны. А они, понимаешь, в гляделки играют и активно хороводятся…. Впрочем, может, оно и правильно. Жизнь-то, она продолжается, однако…   
      Некоторое время они шагают молча.
      - Плохо, соратники, у нас с продовольствием, - напоминает Дарья. - Заканчивается.
      - Гав, - подтверждает Найда.
      - Ба-бах! - словно бы соглашается с ними Шивелуч. - Бух-х-х…
      - И никакого дельного оружия нет, кроме ножей…. А, дедушка? Что у нас сегодня будет на обед?
      - На обед? - отрываясь от каких-то невесёлых дум, переспрашивает Костька. - Что-нибудь да будет, однако…. Как по поводу питательных серых куропаток, запечённых и пожаренных над пламенем походного костра? Одобряете? То-то же…. Оружия, внуча, говоришь, нет? Есть, однако. Хорошее. Скоро покажу…. Сворачиваем направо, путники, к урочищу. Сворачиваем. Привал, однако, устроим. Это последний – перед Мёртвым лесом – лес живой…   

      И они, высмотрев в урочище подходящее местечко с крохотным родником, встают на привал. Сбрасывают с плеч рюкзаки-сумки-котомки. Рассаживаются на покатых валунах, густо поросших тёмно-зелёными мхами и жёлто-фиолетовыми лишайниками. Отдыхают.
      - Через Камчатку переправились, однако. Лодку надёжно спрятали. Прошли, слегка петляя между тутошними грядами и лощинами, однако, порядка пятнадцати-семнадцати километров. До Мёртвого леса осталось, считай, чуть меньше, - подводит утренние промежуточные итоги Костька, а после этого достаёт из своей походной котомки светло-бежевую коробочку и, сняв крышку, извлекает из коробки какой-то блестящий предмет, оснащённый чёрной резинкой.
      - Это оно и есть, наше тайное и дельное оружие, однако, - поясняет шаман.   
      - Рогатка? - удивляется Олег. - Обыкновенная рогатка – оружие?
      - Почему же обыкновенная, однако? Совсем и нет. Перед вами, уважаемые беглецы, специальное изделие РГ-05. Такими, однако, оснащают диверсионные группы и штурмовые команды. Ну, те, которые входят в состав различных спецслужб. Российских спецслужб, однако…. Очень полезная и действенная штуковина. Прицельно бьёт метров с пятидесяти-восьмидесяти. Причём, однако, тяжёлыми стальными шариками. Вот и сами шарики, в коробке лежат.
      - А почему одни шарики – блестящие, а другие, наоборот, чёрные? - интересуется любопытная Дарья.
      - Блестящие, однако, обыкновенные. То есть, они предназначены – в нашем случае – для охоты на мелкую дичь. Во-первых, однако…. Но ими можно и подлого противника…э-э-э, нейтрализовать. То бишь, надолго вывести из строя. Если попасть в голову. А ещё лучше, однако, прямо в наглый глаз…. Чёрные, они зажигательные. Сами по себе зажигаются, однако. В полёте. От трения об воздух. По крайней мере, так учёные люди говорят.
      - Сильно заморочено, - одобряет Олег. - Полезная, однозначно, вещь в хозяйстве…. Ага, в коробке ещё одна РГ-05 имеется. Это, надеюсь, для нас с Дашей? 
      - Для вас, для вас, однако. Мы с Найдой отправимся на охоту. А вы, молодёжь, тренируйтесь. Только, однако, с усердием. Не отлынивая. Пригодится…. Э-э, Дашутка, положи-ка шарики на место. Их, однако, беречь следует – для рук опытных и умелых. А тренироваться можно и маленькими камушками. Речной галькой, к примеру.
      - Фу, жадный какой, - обиженно дуется девушка. - Ладно, камушками обойдёмся…. Дедуля, а где ты взял эти хитрые изделия, «предназначенные для диверсионных групп и штурмовых команд»?
      - Один приятель подарил, однако, - загадочно щурится Ворон. - Это, вообще, главный жизненный принцип. И для шаманов. И для, однако, обычных людей. Чем больше друзей-приятелей – тем лучше…. Кстати, когда надоест играться с рогаткой – дровишек наберите. Только сухих-сухих. Бездымных, однако…
      Костька, опираясь на свой чёрный посох, уходит вверх по косогору. Найда следует за ним.
      Беглец и беглянка приступают к освоению изделия РГ-5. Сперва получается не очень, а потом всё лучше и лучше. Постепенно тренировка превращается в азартное соревнование.
      - Ты победила, - признаётся через час Олег. - Причём, по всем статьям. Ловкая и меткая…
      В небе раздаётся характерный гул.
      - Прячемся под деревьями! - командует Даша. - Быстрее, недотёпа…
      Вскоре по урочищу проплывает серая хищная тень. Гул постепенно стихает вдали.
      - Вертолёт?
      - Скорее всего. Ну, и Бог с ним. Улетел и улетел…
      - Достаточно стрельб на сегодня, - решает Олег. - Будем собирать сухие дрова.
      Через некоторое время собрано две большие кучи сухих веток и подходящих коряжин. Олег дополнительно, умело разворошив гнилой берёзовый пенёк, набирает полную пластиковую коробочку светло-кремовых короедов.
      - Какие же противные, - брезгливо морщит веснушчатый нос Дарья. - Шевелятся, понимаешь. И мохнатыми лапками сучат…. Зачем они тебе, Красава?
      - Рыбу будем на них ловить. Завтра, когда дойдём до какой-нибудь приличной реки. Или же до широкого ручья с чистой водой и быстрым течением…. Ты когда-нибудь рыбачила?
     - Нет, так и не довелось. Папа много-много раз обещал взять с собой на рыбалку, но…. Но не успел…. Ты же меня научишь – рыбу ловить?
      - Обязательно научу, - обещает Олег. - В самом лучшем виде. Тебе обязательно понравится…
      Возвращаются Ворон и Найда.
      - Удачно поохотились, однако, - горделиво демонстрируя связку из трёх серых куропаток, сообщает старик. - Упитанные птички. Августовские. На всех, однако, хватит. Нам – по одной на брата. А собаке – потроха, головы и косточки.
      - Гав, - благостно помахивая пушистым хвостом-кренделем, соглашается Найда.
      - Выпотрошишь, внуча, птичек? И ощиплешь, однако?
      - С радостью бы, дедуля, - смущается девушка. - Только, извини, не умею. И вообще, с кулинарией у меня не очень…
      - Я умею, - подключается к разговору Олег. - Частенько, как-никак, ходил с родителями на рыбалки-охоты. Доводилось уже дичь разделывать.
      - А давай, Красава, вместе? В два ножа, что называется? Под твоим мудрым руководством, естественно?
      - Давай. Без вопросов.
      - Спелись вы, голубки, однако, - одобрительно кивает головой шаман. - И это – очень даже хорошо. И для пути предстоящего, и вообще…
      - Далеко отсюда – до Паланы?
      - Если по прямой, то примерно двести семьдесят километров будет, однако. А если по факту, учитывая особенности… этого…. Вспомнил, рельефа. А учитывая особенности рельефа, однако, нам предстоит пройти и все триста пятьдесят километров. Может, и больше…. Всё, ребятушки, занимайтесь куропатками, однако. А я пока костерок разведу. Бездымный. Кипяточка накипячу. Чай заварю. Вертелок, однако, для птичек сооружу. Чтобы можно было поворачивать их над огнём и углями…. Вертолёт? Да, пролетел почти надо мной. Бело-голубой, красивый. И спрятаться, однако, было негде. Сплошные каменистые россыпи с редкими кустиками. Но, думаю, ничего страшного. Я же один засветился, однако. Да и вертолётик был импортным и маленьким. Всего-то, однако, на два-три посадочных места. Случайно, наверное, залетел сюда.
      - Это имеет значение, что вертолёт был маленьким? - уточняет дотошная Дарья.   
      - Конечно, внуча, имеет. По наши Души большой вертолёт отправили бы, однако. Обязательно – большой. В нём же должны и несколько вооружённых бойцов разместиться. Да и для пленных, однако, место должно остаться. Тьфу-тьфу-тьфу, понятное дело…

      Обед завершён.
      - Отменная куропатка получилась, - тщательно обтирая о пышный мох жирные пальцы, констатирует Даша. - Было очень вкусно. Всем – большое спасибо. И удачливому охотнику. И искусному шеф-повару.
      - Гав? - насторожённо уточняет Найда.
      - И тебе, конечно же, огромное спасибо, отважная собака удачливого охотника. Как же без тебя? Вот, держи заслуженные косточки. Я их только слегка-слегка обглодала.
      - Гав-в… 
      - Объявляю пятнадцатиминутный послеобеденный отдых, однако, - раскуривая свою чёрную короткую трубку, говорит Костька. - Мы должны посетить Мёртвый лес. Покинуть его, забрав из тайника Митиных деньги и документы. И до наступления темноты, однако, отойти как можно дальше…. Ночевать рядом с Мёртвым лесом? Не стоит, однако.
      - Почему – не стоит?
      - Потому, внуча. Непростое это место – Мёртвый лес, однако. Да, знаменитое. И красивое. Только красивое, однако, очень мрачной и потусторонней красотой. Не могут люди долго в нём находиться. Побродят немного, опасливо озираясь по сторонам, и быстренько уходят прочь. Словно бы на них что-то давит, однако. Всё давит и давит…. Поэтому осторожный Миня Митин и оборудовал там тайник. На всякий пожарный случай, который нынче и наступил…. Говорят, однако, что под Мёртвым лесом живут Духи иного Мира. Возможно, что Мира Мёртвых. А Светлая Небесная Тень, наоборот, никогда не посещает этого места. Опасно там, однако. Поэтому и ухо надо держать востро…

      Теперь тропа ведёт всё вверх и вверх. Становится жарко. Солоноватый пот застилает путникам глаза. Костька, перебирая своим чёрным посохом всё чаще и чаще, передвигается с явным трудом.
      - Ворон, давай, я понесу твою котомку, - предлагает Олег.
      - Спасибо, не надо, хр-р, - надсадно хрипит шаман. - Привык я – к грузу за плечами, однако. За долгую и многотрудную жизнь, хр-р. Боюсь без него равновесие потерять. И, однако, упасть. Хр-р-р…
      Наконец, преодолев длиннющий подъём-тягун, они выбираются на узкий хребет водораздела.
       - Ничего же себе, - с трудом восстанавливая дыхание, бормочет Даша. - Упасть и не встать. Красотища неописуемая…
       «А ещё и до невозможности величественная», - мысленно дополняет Олег. - «Внизу преобладают чёрно-серые цвета, тона и оттенки: потоки застывшей вулканической лавы, длинные пирокластические «языки», грязевые озёра неправильной формы и участки спрессованного пепла. А Шивелуч, просто-напросто, впечатляет и завораживает: огромный, мрачный, «нахохленный», состоящий сразу из нескольких конусов, изборождённых глубокими ущельями, извилистыми каньонами и бездонными провалами. Напоминает злобного и сварливого старика, обиженного на всех и вся…. Состоящий из нескольких конусов? Это точно. Вон, очень похоже, растут сразу два новых, второстепенных. Поднимаются из склона практически на глазах…. А ещё здесь очень шумно – сплошной гул, сопровождаемый отдельными «выстрелами», производимыми при вылете из основного жерла вулканических бомб и бомбочек…. Опа! Над левым «молодым» куполом поднялось грушевидное тёмно-сизое облако. Серой явственно запахло. Пепловый выброс, не иначе…
      - Эй, молодёжь! - старается перекричать гул вулкана Костька и машет рукой направо, вдоль хребта. - Нам туда! За мной, однако…

      Путники шагают по ребру хребта.
      «Это, скорее всего, бывшее русло реки Байдарной», - посматривая время от времени вниз, предполагает Олег. - «То бишь, высохшее русло. Про это приметное место я много читал…. Куда подевалась сама река? Исчезла при очередном серьёзном извержении Шивелуча, понятное дело. Высохла, испарилась, умерла. Бывает…. Ого! Что-то ярко-малиновое мелькнуло в отдалении. Никак, поток раскалённой вулканической лавы медленно-медленно течёт по одному из боковых каньонов? Точно, она, лава горяченная…».
      - Бух-х-х! Ба-бах! - больно ударяет по барабанным перепонкам, и над их головами (метров на триста пятьдесят выше), пролетает – со страшной скоростью – жёлто-оранжевый огненный поток.
      - Гав! Гав! Гав! - начинает активно паниковать Найда, мол: - «Это же самая настоящая вулканическая бомба только что пролетела рядом! Огромная и смертоносная! Немедленно уходим отсюда! Чем дальше – тем лучше! От греха подальше…». 

      Гул постепенно отдаляется. Хребет, идя на понижение, неуклонно расширяется и вскоре «вливается» в относительно ровное плоскогорье. Впереди просматривается что-то светло-серебристое.
      - Мёртвый лес перед нами, однако, - останавливаясь, извещает Костька. - Прошу любить и жаловать, дамы и господа…. Как он образовался, однако? У меня на этот счёт – собственное мнение, отличное от…э-э-э, общепринятого…. А ты, Красава, что скажешь? Что там излагает по этому поводу официальная, однако, наука?
      - Последний раз Шивелуч извергался «по-взрослому», кажется, в 1964-ом году, - делится своими знаниями Олег. - Вот, во время того памятного извержения и образовался Мёртвый лес. То есть, вулканический пепел засыпал живые деревья по самые макушки и постепенно умертвил их. Потом здешние воды и ветра разметали по сторонам и уничтожили пепел, а деревья остались стоять. Вернее, уже не деревья, а «деревянные мумии»…
      - Мумии, говоришь, однако? Ну-ну. Ладно, шагаем…

      Вокруг повисла вязкая, чуткая и тоненько звенящая тишина.
      «Не слышно ни птичьих трелей, ни жужжания насекомых. Даже гула Шивелуча не слышно. И это очень странно», - размышляет Олег. - «Вулкан-то совсем недалеко. Складывается впечатление, что над этим местом кто-то набросил шумопоглощающий Купол…. Кто-то Всемогущий набросил? Или же Потусторонний? Совсем и необязательно. Возможно, что всё дело в каком-нибудь глобальном геопатогенном разломе. Или, к примеру, в планетарных магнитных полях…».
      Они идут по угольно-чёрной земле – среди мёртвых деревьев.
      - Светлые такие, с лёгким платиновым отливом, - зачарованно и едва слышно комментирует Даша. - Длинные и тонкие, полностью лишённые коры…. Даже ощущение хрупкости возникает, словно бы все эти деревца – хрустальные. Мол, если дотронуться пальцем до конкретной веточки, то она тут же рассыплется – в мелкую-мелкую стеклянную пыль. Настоящее чудо природы, короче говоря…. А ещё есть чёткое ощущение, что за нами кто пристально наблюдает. Недоверчиво так, словно бы за чужаками и незваными гостями…. Прав дедушка, негостеприимное это место. Не стоит здесь оставаться надолго…. Как считаешь, Найда?
      Но собака, вяло перебирая лапами и опустив лобастую голову к земле, молчит.
     - Ага, вот и он, тот приметный камень, - указывает пальцем Олег. - Именно под ним папа тогда и сделал «закладку»…. Ворон, помоги мне, пожалуйста.
      Вдвоём они отодвигают тёмно-красный валун, покрытый тоненькими светлыми прожилками, в сторону. Под камнем лежит непрозрачный пластиковый пакет.
      - Запаянный, конечно, - Олег берёт пакет в руки. - Ладно, сейчас вскроем и посмотрим, что там внутри.
      - Не стоит, Красава, однако, - не соглашается с ним Костька. - Потом вскроешь и посмотришь. Уже в мирном месте. А сейчас, однако, клади пакет в рюкзак. Уходить надо. Вечер приближается, однако. А в Мёртвом лесу – после заката – бывает небезопасно…
      Неожиданно, словно бы подтверждая эти слова, раздаётся протяжный вой, наполненный – до самых краёв – ужасом, тоской и лютой ненавистью. Раздаётся, а через семь-восемь секунд затихает.
      - Мрак сплошной и законченный, - зябко передёргивает узкими плечами Дарья. - Сматываемся отсюда, пока не поздно…   

      Уже в светло-сиреневых сумерках они выходят к полноводной реке, вдоль берега которой проходит раздолбанная просёлочная дорога.
      - Не сбились, однако, - удовлетворённо кивает седовласой головой Костька. - Нам с этой дорогой по пути. По крайней мере, километров двадцать с гаком…. Ага, вон, однако, и старый заброшенный строительный вагончик. Его здесь геологи бросили пару-тройку лет тому назад. Очень кстати, однако. Можно с костром не заморачиваться. Сейчас приберёмся немного внутри. И спать, однако, завалимся.
      - В темноте приберёмся? - недоверчиво хмыкает Олег.
      - Зачем – в темноте? Я с собой свечку прихватил.
      - А я – карманный фонарик, - добавляет Даша.
      - Ладно, уели…. А как быть с ужином?
      - Какой же ты, Красава, прожорливый, однако. Завтра перекусим: остатками хлеба, колбасы и карамельками под чай…. Кстати. Слышишь, однако, как рыбка активно плещется в реке?
      - Слышу.
      - Вот, и озаботься – продовольственными припасами. Встань, однако, на рассвете. Да и рыбы добудь. Не переломишься, чай…. Ты же – удачливый рыбак? Или как, однако?
      - Рыбак, рыбак…


      Глава шестая
      Дорога к Реликтовой роще 

      Олег, как и обещал, встал очень рано: за давно немытым стеклом крошечного прямоугольного окошка только-только начинало светлеть. Осторожно соскользнул с низкого жёсткого топчана и, подхватив брезентовый рюкзак и чехол со спиннингом-удочкой, покинул старенький строительный вагончик. Вышел на низенькое крылечко и, стараясь не шуметь, прикрыл за собой дверь.
      Рассвет только-только стартовал: сине-жёлтые звёзды постепенно тухли прямо на глазах, на востоке робко-робко теплилась тоненькая нежно-розовая нитка зари, над руслом реки медленно и задумчиво ползли-клубились широкие и узкие полосы молочно-белого тумана.
      «Нормальный вариант», - подумалось. - «До восхода солнца ещё минут тридцать-сорок осталось. Пока перспективное местечко на реке найду, пока удочку и спиннинг настрою, то, да сё…. Даша? Попозже разбужу, когда несколько рыбин поймаю. Пускай поспит лишние полтора-два часика. Умаялась же вчера…».
      Олег спускается к реке и идёт вдоль берега вниз по её течению. Почему именно вниз? Потому, что без особой разницы – для места, где собираешься рыбачить в первый. И о котором никогда и ничего не слышал. Ни за что не угадаешь. Вниз. Или же вверх. А наитие – вещь сильная и верная. Верная, для удачливого человека, ясен пень….
      Уже через триста пятьдесят метров подходящее местечко для рыбалки найдено: небольшая полукруглая бухта с узкой каменной грядой, резко уходящей – наискосок – под воду.
      Чем же такое место перспективно? Во-первых, контрастным характером течения: перед грядой и вдоль неё оно достаточно сильное, непосредственно за грядой – практически отсутствует, а чуть дальше – «клубится» и «вихрится». Любит рыба такие контрасты, потому как кормовая база – на коротком речном отрезке – разная…. А, во-вторых, приличными глубинами. Гряда-то в реку резко уходила, что знающему и опытному глазу говорит о многом…      
      Он присаживается возле гряды на корточки, сбрасывает с плеч рюкзак и опускает ладонь в воду.
      - Тёпленькая, - шепчет Олег. - Помыться бы, так его и растак. В том плане, что по-серьёзному, включая торс и ноги. А ещё лучше – искупаться бы. По полной и расширенной программе, ясная табачная лавочка…. Кстати, почему, собственно, и нет? Личная гигиена – дело наипервейшее, а путь предстоит долгий. Когда ещё представится такая реальная возможность – в плане полноценных водных процедур? А? Неизвестно. Надо, короче говоря, обязательно пользоваться удобным и благоприятным моментом…. Полотенца нет? Ничего страшного, в рюкзаке имеются запасные байковые портянки. Чай, не граф…. Костька будет ругаться? Будет, без малейших сомнений. Перетерплю, не впервой. Зато перед Дарьей покажусь, что называется, в истинном природном обличье. Интересно же взглянуть, право слово, на её девичью реакцию. Чисто на будущее и туманную перспективу. Не более того…
      Олег возвращается метров на сто пятьдесят назад (чтобы не распугать осторожную рыбу в перспективном месте), в сторону вагончика, раздевается догола, заходит в воду по колено и сперва, усердно работая ладонями, просто старательно обмывается. А потом, через пару минут, заходит в реку дальше, ещё дальше, сильно отталкивается ступнями ног от каменистого дна и плывёт. Туда, обратно, поперёк течения, против него. По полной и расширенной программе, как уже было сказано ранее…
      Камчатская самоуверенная заря разгорается уже вовсю, ни в чём себя не сдерживая. Восточная часть небосклона похотливо пылает ярко-розовым, жёлтым, оранжевым и багряным. Ветра нет. Он, видимо притомившись за бурную ночь, прилёг отдохнуть в ближайших густых кустиках голубики. По-взрослому прилёг. Возможно, что и с кем-то. Из доступного женского пола, понятное дело. Природа-матушка, она к этим новомодным гомосексуальным
штуковинам относится достаточно настороженно, не опасаясь всяческих глупых санкций…   
      Вволю поплескавшись и наплававшись, он, отдуваясь, выбирается на низенький берег, старательно обтирается запасной чистой портянкой и одевается. Впрочем, плотная длинная юбка и женский паланский малахай остаются невостребованными.
      - Ну, их, - ворчит Олег. - Только движения сковывают. Как в таком неуклюжем и тяжёлом облачении рыбачить? В частности, спиннинг забрасывать? Никак, ёжики колючие. Только мучиться, ожидая, что тройник блесны непременно зацепится за полу этого дурацкого малахая. Сегодня, опять же, тепло…
      - И как таким коварным деятелям можно верить? - раздаётся сзади. - Кто, спрашивается, клятвенно обещал, что научит меня рыбу ловить? А? Почему, обормот, не разбудил?
      Он оборачивается. В пяти-шести метрах стоит рассерженная Даша: через плечо переброшено короткое вафельное полотенце, в руках – зубная щётка и паста, а в глазах…
      «А в глазах – пляшут бесенята. Лукавые такие и задорные. Значит, она совершенно не сердится», - с облегчением отмечает Олег и, приветливо улыбаясь, отвечает:
      - Подумал, что лишний час сна тебе не повредит. Ну, и решил, что когда снасти будут настроены, тогда и разбужу.
      Заканчивает фразу и чувствует, как улыбка «сползает» с физиономии. 
      - Э-э, Красава, что это с тобой? - удивляется девушка. - Помрачнел, вдруг, и засмущался…. А, кажется, понимаю, - смешливо фыркает. - Решил, что я за тобой пошло подсматривала? То бишь, видела голым? Фи. За кого ты меня принимаешь? И вообще, никогда не суди по себе о других…. Я сразу же, заметив крохотную светлую фигурку на берегу, поняла, что ты решил искупаться. А после этого тут же остановилась и целомудренно отвернулась в сторону. Как же иначе? А сюда подошла уже позже, когда ты был уже одет. Чесслово.
      - Ну, и ладно, - облегчённо выдыхает Олег. - Проехали…. Кстати, как я тебе – в новом облике?
      - Нормально. Мордашка – как мордашка. Чисто пацанская, загорелая и без зверских прыщей. Фигура поджарая. Даже мышцы-мускулы – местами – наличествуют…. Ну, мы сегодня всё утро болтать будем? Или, всё же, рыбачить?
      - Рыбачить, понятное дело. Я уже и подходящее местечко высмотрел. Пошли. Здесь совсем недалеко.
      - Подожди, - Дарья задумчиво щурится на жёлто-оранжевый ломтик солнца, только что высунувшийся из-за далёкой линии горизонта. - Говоришь, что недалеко?
      - Метров сто пятьдесят вниз по течению. Может, сто семьдесят.
      - Тогда, пожалуй, сделаем так. Ты сейчас иди на выбранное место и настраивай снасти. А я пока искупаюсь и зубы почищу. Полезное дело в походе, что ни говори.
      - Как скажешь, соратница…
      Олег запихивает юбку и малахай в рюкзак и, забросив его за плечи, направляется к гряде.
      - Красава.
      Он оборачивается.
      - Только не вздумай подглядывать.
      - Очень надо.
      - Кстати, а почему Ворон называет тебя Красавой?
      - За удачливость.
      - Понятно…. Ладно, иди…
      Он шагает по мелкой речной гальке и размышляет: - «Дарья сказала, что я поджарый. А ещё и про мышцы-мускулы упомянула…. И как она, интересно, разглядела всё это издали? А? Ох, уж, эти девчонки…».

      В намеченном месте Олег останавливается. Снимает рюкзак с плеч и вынимает из него жестяную коробку со снастями. Запихивает пластмассовую коробочку с короедами в карман штанов. Отправляет в другой два полиэтиленовых пакета, предназначенные для пойманной рыбы. Вытаскивает из брезентового чехла составные части спиннинга и удочки. Собирает и настраивает их. И, соответственно, посматривает – время от времени – вверх по течению.
      А потом выносит вердикт:
      - Много с такого расстояния, конечно, не высмотреть. Но фигурка у неё, однозначно, стройная. И ноги длинные…
      К чёрным камням гряды подходит Даша – румяная, улыбчивая и посвежевшая. Безумно-симпатичная, короче говоря.
      - Как водичка? - спрашивает Олег.
      - Просто замечательная. Бодрости прибавилось – просто ужас сколько…. Почему ты на меня так смотришь?
      - Как – так?
      - Ну, не знаю, - смущается девушка. - Одобрительно, скажем так.
      - Выглядишь хорошо. И короткие волосы тебе очень идут.
      - Я знаю…. Пожалуй, на сегодня комплиментов хватит. Давай, Красава, показывай – что и как.
      - Спиннингом я буду рыбачить. А ты – удочкой.
      - Эта длинная – удочка?
      - Она самая. Иди за мной, - Олег берёт в правую руку удилище, в левую – леску с мормышкой-грузилом-поплавком, перелезает через гряду, подходит к урезу воды и объясняет: - Здесь течение практически отсутствует. Так, ерунда. Очень слабенькое и переменчивое…. Итак, сперва мы должны правильно разобраться с глубиной. Сдвигаем поплавок наверх и забрасываем снасть…. Видишь, поплавок плашмя лежит на речной воде? Значит, мормышка (это такая маленькая блестящая «капелька», к которой припаян стальной крючок), легла на дно. Возможно, что и в иле «утонула». Так дело не пойдёт. Поэтому вытаскиваем снасточку и передвигаем поплавок чуть ниже. Снова забрасываем…
      - Ничего не изменилось.
      - Правильно. Значит, мормышка снова опустилась на дно. Естественно, повторяем операцию…. Ага, теперь поплавок занял нужное положение. Видишь? То есть, сейчас мормышка висит в пяти-восьми сантиметрах над дном. То, что надо…. Всё понятно?
      - Только в общем и целом, - признаётся Дарья. - То есть, мы уже рыбачим?
      - Пока ещё нет. Поддержи-ка удилище.
      Олег достаёт из кармана пластиковую коробочку, извлекает из неё самого жирного короеда, закрывает крышку и ставит коробочку на ближайший валун. После этого забирает у Даши удилище, вытаскивает снасть из воды, ловко насаживает короеда на крючок и комментирует:
      - Как видишь, ничего хитрого.
      - Хитрого, действительно, ничего, - морщится девушка. - Но и эстетики маловато.
      - Как по мне, так красиво получилось. Типа – сам бы ел, да папа не велит…. Итак, забрасываю. Держи удилище.
      - Держу…. А что делать дальше?
      - Садись на камушек и внимательно смотри на поплавок. Как только он начнёт погружаться под воду, или же резко пойдёт в сторону, надо подсечь. То бишь, дёрнуть удилищем. Только сделать это надо очень плавно и коротко, иначе крючок мормышки разорвёт нежные рыбьи губы, и добыча сбежит…. Всё, я пошёл.
      - Куда?
      - На ту сторону гряды. Рыбачить спиннингом. Там течение мощное.
      - Подожди…. А что надо делать, если поплавок всё время будет неподвижным? И тонуть-нырять не захочет?
      - Надо встать с камушка, - терпеливо улыбается Олег. - Вытащить снасточку из воды. Отойдя по берегу метров на десять-двенадцать, вновь её забросить в воду. И, конечно же, ждать поклёвки.
      - А если её не будет?
      - Дальше иди по берегу и забрасывай. Упорно и настойчиво. И короедов изредка меняй на свежих. И поплавок, меняя глубины, передвигай по леске. До тех пор, понятное дело, пока рыбу не поймаешь. Упорство и труд, как известно, они всё-всё перетрут…. Вопросы?
      - Пока отсутствуют, - неуверенно вздыхает Дарья. - Если что – позову. Иди…
      Олег возвращается на прежнее место и, выбрав подходящую блесну, начинает донастраивать спиннинг.
      Неожиданно за каменной грядой раздаётся громкий всплеск, сопровождаемый восторженным визгом. Олег, аккуратно положив спиннинг на речную гальку, бросается – со всех ног – на помощь.
      Пластиковое удилище в девичьих руках выгибается крутой дугой, а по светло-серым речным водам активно перемещается туда-сюда приличный – по своим размерам – бурун.
      - Поводи её ещё немного, - командует-советует Олег. - Ещё. Пусть устанет…. Теперь медленно подтаскивай к берегу…. Не пускай её за камень, торчащий из воды! Влево тяни, пока леска не запуталась! Тяни! Ага, так. Молодец, продолжай… 
      Через несколько минут пятнистая рыбина уже у самого берега. Олег ловко подхватывает её пальцами под жабры, вытаскивает из воды и аккуратно бьёт – пару раз – головой о прибрежный ребристый камень. А после этого демонстрирует – в вертикальном положении – добычу.
      - К-кто этой такой? - чуть подрагивая голосом, спрашивает Даша. - Большой такой, и очень-очень сильный. Пятна цветные и симпатичные – разводами…. К-как его зовут? А, Красава?
      - Микижа. То бишь, камчатская радужная форель. Приличная, грамм на девятьсот потянет. Если, конечно, ни на килограмм…. Ты, Дашутка, молодец. С почином.
      - Да, ладно. Перехвалишь ещё – ненароком. Без тебя бы я не справилась. Ни за что. Подсечь – это одно, а укротить и вытащить на берег – совсем другое…
      - Всё равно – молоток, - отправляя пойманную форель в полиэтиленовый пакет, уважительно кивает головой Олег. - Отличная работа. Особенно – для первого раза. Успешного первого раза, подчёркиваю.
      - Проехали, соратник…. Что мне делать дальше?
      - Ничего особенного, боевая подруга. Лови рыбу. Насаживай на крючок нового короеда и – вперёд. За славой и разлапистыми орденами, как любит говорить мой папа. То бишь, до полного и однозначного наполнения данного полиэтиленового мешка…. И вообще. Ты – настоящее чудо.
      - А что, были какие-то сомнения?
      - Нет, абсолютно никаких. С первого же взгляда…

      Рыбалка продолжается.
      - Тяф, - негромко раздаётся временами.
      Это Найда, оккупировавшая маленький холмик рядом с чёрной каменной грядой, с интересом наблюдает за происходящим. Практически молча, наблюдает. Только когда из светло-серых речных вод извлекается очередная добыча, позволяет себе в меру восторженное тяфканье.      
      За неполные три часа они – совместными усилиями – поймали целую кучу рыбы. Дарья – ещё три микижи. Правда, уже более мелкие, на уровне шестисот-семисот грамм. А Олег добыл полуторакилограммового гольца и двухкилограммовую «икряную» горбушу.
      На речном берегу появляется Костька. Одобрительно, в сопровождении Найды, знакомится с содержимым полиэтиленовых пакетов. А потом, дождавшись, когда успешные рыбаки соберутся-состыкуются в одном месте, объявляет:
      - Успешные беглецы, однако, молодцы. А вы пока, хвала Светлой Тени, успешные. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. Рыбы у нас нынче много. Пару рыбин, однако, пожарим и съедим. Старая мятая сковородка обнаружилась в строительном вагончике. Отдраим от плесени, не вопрос…. Горбушу так понесём, однако. Вечерком ушицы заделаем. Наваристой…. А остальную рыбёху, однако, чуток подсолим. У геологов и пол пачки соли – нам на радость – обнаружилась…. Красава.
      - Что, Ворон?
      - Я всё понимаю, однако. Помыться захотел. Перед девушкой покрасоваться. Бывает…. Напяливай обратно юбку и малахай. И грим обновим…. А потом я тебе, однако, свой нож дам. Дашку побреешь. То есть, её черепушку. Бережённых, однако, Бог бережёт. В том смысле, что Светлая Небесная Тень. Однако…

      Они бредут по дороге – по узкой, плохонькой, от души разбитой и щедро покрытой знатными рытвинами-колдобинами.
      - Очень давно эту дорогу построили, однако, - рассказывает шаман. - Ещё в советские Времена. Куда она ведёт? Однако, на Озерновское месторождение.
      - А месторождение – чего? - уточняет Дарья.
      - Золота и серебра, однако…. Заинтересовалась, внуча? Ладно, расскажу более подробно. Вернее, перерасскажу. Мне, однако, об этом один старенький геолог поведал. А я и запомнил. У всех шаманов память, однако, отменная. Хотя, многие слова из того давнего рассказа для меня и до сих пор непонятны…. Итак, однако. В начале семидесятых годов (прошлого века, однако), здесь работала большая поисковая партия Всесоюзного АэроГеологического треста. Название такое хитрое. Вот, они тогда и обнаружили…э-э-э. Сейчас вспомню…. Обнаружили линейные тела вторичных кварцитов, несущие золотосеребряную минерализацию, однако. Фу, выговорил…. Ну, и стали дальше работать. Скважины бурить. Разведывательные канавы пробивать и взрывать. Штреки и штольни, однако, оборудовать. Даже небольшой посёлок возвели. С жилыми вагончиками для людей. И просторными складскими бараками, однако…. Ну, и посчитали, что в том месте лежит порядка двухсот сорока тонн золота. А ещё больше двухсот пятидесяти тонн серебра. Считается, что это достаточно богатое месторождение, однако…. Только есть одна особенность. Неудобная, однако, на мой взгляд. Распылены все эти драгоценные металлы в тамошних камнях. Меленькими-меленькими частичками, однако. Если…м-м-м, переработать целую тонну каменюк, то можно добыть то ли пятнадцать, то ли шестнадцать грамм золота. И примерно столько же грамм серебра. Однако, тяжкий и долгий труд…. Что значит – переработать? Сперва надо разбить-взорвать каменный…э-э-э, массив на отдельные огромные куски, однако. Потом эти глыбы необходимо – в свою очередь – измельчить и истереть в порошок. А из этого порошка извлечь, однако, крохотные золотинки и серебринки…. На чём камушки измельчаются и истираются? На специальном горном оборудовании, однако. На мельницах и…м-м-м, грохотах. А они тяжеленные и громоздкие. Вот, чтобы необходимое оборудование завезти на Озерновское месторождение, эту дорогу тогда и построили…. Только, однако, напрасно строили-старались. Совсем. Так и не успели ничего серьёзного завезти. Перестройка началась, будь она неладна. И всё сразу же закончилось. Как бы так, однако…. Потом-то, конечно, месторождение прива…, прива…
      - Приватизировали, - подсказывает Олег.
      - Во-во, то самое мутное и подозрительное слово, однако…. Только ничего хорошего из этого так и не получилось. Сперва у Озерновского был один хозяин. Потом второй. Третий. Четвёртый…. Кому, однако, сейчас принадлежит месторождение? Не знаю. Только никакой работы там нынче не ведётся, однако. Даже эта дорога пришла в негодность. По прошлой многоводной весне несколько мостов через реки и ручьи, однако, были разрушены.
      - Значит, и рабочий посёлок сейчас заброшен?
      - Может, и заброшен, однако, - равнодушно пожимает плечами Костька. - А может, пара-тройка мужичков там и до сих пор проживает. Типа, однако, стерегут добро хозяйское…         

      Вскоре дорога, резко вильнув в сторону от реки, неожиданно пропадает, превратившись в самое натуральное «грязевое направление», щедро усеянное редкими и глубокими «вездеходными» колеями, изощрённо переплетавшимися друг с другом.
      - Ничего не понимаю, - вяло меся сапогами буро-серую жижу, ворчит Даша. - Неуклонно и планомерно поднимаемся вверх. Поднимаемся и поднимаемся. А грязи, вопреки всем моим представлениям о законах классической физики, становится всё больше и больше. Плотная-плотная такая грязюка. И на удивление однородная…. Теперь вплотную к нашему «грязевому направлению», практически нависая над ним, «подошли» непонятные чёрные «языки»…. Это, что же, застывшая вулканическая лава? Не из неё ли и эта гадкая грязь сочится? 
      - Не из застывшего «языка», а, наоборот, из-под него, внуча, однако, - поправляет Костька. - Здесь раньше, примерно в полукилометре от дороги, был-жил маленький грязевой вулканчик. Или же, однако, гейзер. А в 1964-ом году Шивелуч очень шибко извергался. Красава про это уже рассказывал. Возле Мёртвого леса, однако…. Как сейчас помню. Я тогда у ительменов-оленеводов гостил. Ну, и по делам, однако, кое-каким. Это километрах в шестидесяти-семидесяти западней от Ключей. Тут-то Шивелуч и рванул. Так грохотало, не приведи Бог. У некоторых молодых ительменов из ушей даже кровь закапала, однако…. А потом с неба стал падать снег, перемешанный с вулканическим пеплом. Всё падал и падал. Падал, однако, и падал. Чуть погодя ветер задул. Сильный. Началась самая натуральная пурга. Сплошная и злая вся такая из себя. За неполные три часа навалило-намело больше метра, однако. Северные олени стали есть этот снег, перемешанный с пеплом. Пить-то очень хотелось. А потом стали, однако, пухнуть, раздуваться – прямо на глазах – и падать мёртвыми. Несколько тысяч олешек тогда погибло. Жалко. Вот так…. Сколько пепла выпало при том памятном извержении? Везде по-разному, однако. В Анагвайе, говорят, порядка двадцати-тридцати килограмм…э-э-э, на квадратный метр. В Ключах, Мильково, Долиновке, Лазо, Атласово и Козыревске чуть меньше. А на склонах самого Шивелуча, однако, пепла выпало много-много больше. Ведь деревья-то тогда завалило по самые макушки…
      - Ядовитый пепел? - удивляется Олег. - Серьёзно? Без дураков?
      - Без них самым, Красава, однако. На Камчатке много происходит того, чего в других местах не случается…. Так вот, продолжаю. Тогда, в 1964-ом, из Шивелуча много лавы вытекло. Ну, очень, однако, много. Один из тех «языков» вулканических даже досюда дополз. Ну, и накрыл собой грязевой гейзер, однако…

     Дорога, достигнув локального водораздела, устремляется вниз, но вязкая грязь – вопреки логике – пропадает.
      - Что тут странного? - бормочет под нос Олег. - Это же Камчатка, как-никак. Тут иногда такое случается. Такое. Ну, в том плане, что запросто офигеть можно…
      Теперь дорога лениво петляет по дну узкой лесистой лощины.
       - Очень интересное местечко, - комментирует на ходу разговорчивая Дарья. - Получается, прямо-таки, полноценная экскурсия, посвящённая местной флоре и фауне. Ну, сам, Красава, посмотри, как деревья перемешаны между собой. Лиственница охотская. Ель аянская. Пихта грациозная. Тополь душистый. Черёмуха азиатская. Рябина камчатская…. Опа! Грибы растут на склоне. Подосиновики и подберёзовики. Крупные…. Может, наберём? У нас же теперь и сковорода в хозяйстве имеется…. А?
      - Не стоит, однако, - отмахивается Костька. - Во-первых, у нас сегодня – рыбный день. Вашими, беглецы, стараниями. А, во-вторых, эти грибы, однако, могут и вредными оказаться. Запросто. Пепел-то от Шивелуча изредка и до этих мест долетает. Вот, когда подойдём к Срединному хребту, тогда и наберём. И пожарим, однако.
      - Как скажешь, дедуля.… И с ягодой здесь всё в полном порядке: жимолость, голубика, водяника, смородина-дикуша, клоповка , костяника…. Ага, и живность присутствует. Серые куропатки перепорхнули над дорогой. Упитанная рыжая белка рассерженно цокает, свешиваясь с толстой сосновой ветки…. А это кто такой шустрый и светло-палевый улепётывает по лощине со всех лап?
      - Евражка, однако. Суслик такой здешний.
      - Гав! - подтверждает Найда, а после этого бросается в погоню. - Гав! Гав! Гав…
      - Если поймает евражку, то съест?
      - Если поймает, однако. Самоедка, как-никак…
      Но собака возвращается уже через минуту и выглядит при этом очень озабоченной: бело-чёрная холка значимо топорщится, образовав боевой гребень.
      - Гав-в-в! - докладывает Найда.
      - Звериным духом несёт, однако? - обеспокоенно хмурится шаман. - Причём, очень и очень?
      - Ры-ы-ы! - доносится из лощины, прямо по их курсу.
      - М-м-медведь? - начинает заикаться Даша.
      - Он самый, однако.
      - Что будем д-делать? Б-бежать?
      - Нельзя, - отрицательно мотает головой Олег. - Ни в коем случае. Зверь непременно, повинуясь инстинкту, бросится следом…. Может, на дерево заберёмся? Как считаешь, Ворон?
      - Не годится, однако.
      - Медленно-медленно идём назад? А потом обходим это место стороной?
      - Ры-ы-ы-ы-ы…, - разносится над лощиной.
      - Обходим стороной? - задумчиво переспрашивает Костька. - Опасно, однако. У мишки там, похоже, добыча. Охраняет. Следом пойдёт. Может напасть. Сделаем, однако, по-другому…. Найда.
      - Тяф?
      - Сиди тихо, однако. На одном месте. И ничего не бойся. Ничего-ничего…. Лады?
      - Тяф.
      - Красава, садись рядом с собакой и обними её, однако. Крепче держи. Чтобы, испугавшись, не убежала. Ищи потом…. Дашутка, и ты присядь. И закрой, однако, Найде уши ладонями.
      - Ага, дедуля, сделано.
      - Ну, тогда приступаю. С разрешения Светлой Небесной Тени, однако… 
      Ворон достаёт из котомки старый плоский бубен, обтянутый моржовой шкурой. Сейчас шаман выглядит очень строгим и собранным. А смотрит он сугубо в небо.
      Тёмно-коричневые старческие пальцы уверенно прикасаются к светло-кремовой поверхности бубна, покрытой сетью трещинок. Раздаются-звучат размеренные стуки-хлопки разной громкости-тональности. Постепенно ритм звуков становится очень рваным и резким, отдающим первобытной дикостью. А потом, параллельно с перестуком, слышится низкое и заунывное горловое пение, наполненное неизъяснимой и бесконечной тоской…
     - О-у-у, - тихонько подвывает Найда.
     - О-у-у-у-у…, - безостановочно вторит ей медведь.
     Причём, медвежий вой явственно отдаляется.      
      Ласковое ярко-жёлтое солнце одобрительно щурится и ободряюще подмигивает, ненавязчиво выглядывая сквозь рваные прорехи в низких светло-серых облаках.
      Горловое пение резко обрывается. Шаманский бубен затихает.
      - Путь свободен, однако, - объявляет Ворон.
      - Тяф, - облегчённо выдыхает Найда.

      В ста с небольшим метрах обнаружилась – в лужах красно-бордовой крови – туша задранного молодого северного оленя.
      - Свеже-задранная туша, однако, - уточняет Костька. - Ещё минут сорок-пятьдесят тому назад данный дикий олешка разгуливал по лощине. Травку щипал беззаботно. Щипал себе и щипал. Не один, надо думать, шастал. В компании. А, вот, убежать, однако, вовремя не смог. Не успел. Не сподобился. Бывает…. Мишка только живот – с кишками – успел, однако, выесть…. Значится – что?
      - Значит, он и нам в пищу сгодится, - понятливо резюмирует Олег. - В том смысле, что оленье мясо…. Отчленим одну из задних ног? Правую, к примеру? И окорок, отрубив всё ненужное, включая копыто, суставы и сухожилия, с собой прихватим?    
      - Ага, правую. Прихватим, однако. Мхом оботрём, в холстину завернём и прихватим. Типа, однако, на плече…. Давай, Красава, действуй.
      - Почему – я?
      - Потому, однако…. Кто тут вчера хвастался – перед симпатичной девушкой – что неоднократно бывал на охоте? И дичь ему, однако, разделывать привычно? Кто? Может, я? Или же Найда? Ась?
      - Я, понятное дело. Врать не буду.
      - Тогда и действуй, однако. За слова произнесённые всегда отвечать надо. Всегда и, однако, везде. Диалектика.
      - Сейчас всё сделаю. Не вопрос. Раз обещал.
      - Я помогу, - заверяет Даша. - Во всём, во всём, во всём… 


      Глава седьмая
      Затишье перед бурей

      На ночёвку они остановились на дорожном перекрёстке. Разбили походный лагерь, поужинали.
      - Завтра мы распрощаемся с этой дорогой, однако, - сидя у уютного костра, объявляет Костька. - Она, как вы видите, уходит на север. К Озерновскому месторождению. Нам же надо, однако, на запад, к Срединному хребту. Программа на завтрашний день: дойти до Реликтовой рощи и заночевать рядом с ней. 
      - Расскажите, соратники, про эту рощу, - просит Дарья. - Хотелось бы побольше знать про неё.
      - Красава, ты же у нас – знатный камчатский краевед, однако? Вот, и рассказывай.
      - Хорошо, попробую, - соглашается Олег. - «Реликтовой» называют рощу каменной берёзы, расположенную между реками Озёрной и Безымянной. Известное место. Реликтовая роща даже находится под опекой-охраной ЮНЕСКО . За что и почему эта рощица удостоилась такой высокой чести? Тут такое дело. Берёза каменная, она же берёза Эрмана, является самой распространённой породой деревьев на Камчатском полуострове. Её заросли доходят практически до самого Корякского нагорья. На юге – это достаточно серьёзное дерево: вырастает до двадцати метров в высоту и до восьмидесяти-девяноста сантиметров в диаметре. На севере же и в горах всё несколько скромнее. Скажем, раза в два. Да и стволы деревьев бывают очень сильно искривлёнными. А вообще, каменная берёза – дерево-долгожитель. Доживает до трёхсот-четырёхсот лет…. Что касается Реликтовой рощи. Она расположена на северном каменистом плато, регулярно обдуваемом сильными северо-восточными ветрами. Но все берёзы здесь, вопреки общему правилу, очень высокие, толстые, разлапистые и с прямыми главными стволами. Более того, деревьям данной рощи (установлено с большой степенью достоверности), более полутора тысяч лет.… Как, что и почему? Неизвестно. Очередная загадка камчатской природы…

      Ночь. Рассвет. Завтрак. Продолжение пути.
      Резкий рваный ветер. Низкие тёмно-серые облака, из которых – время от времени – моросит противный приставучий дождик. Впрочем, сразу же после полудня дождик прекращается, а облака уходят на восток, к океану. Над головами – бездонное ярко-голубое небо.
     Скользкие базальтовые россыпи. Хвойные перелески. Мрачные горные долины, из которых выползают рваные космы бело-серого тумана. Реки и ручьи с холодной водой, пересечённые вброд…
      
      В семнадцать двадцать путники выходят на водораздел, за которым простирается тёмно-бежевая равнина, упирающаяся в плотную и высокую сочно-зелёную «стену».       
      - За равниной – заливной камчатский луг? - предполагает Олег.
      - Это точно, однако, луг. Пойма речки Белочки, притока реки Безымянной. А за поймой – топкое-топкое болото, которое мы и обойдём. Краешком луга, однако.
      - Ой! - звонко хлопает ладонью по щеке Даша. - Слепень укусил. Здоровущий. Больно…. Ещё парочка, жужжа, кружит надо мной.
     - Кружит, однако, - подтверждает Костька. - Только не парочка, а гораздо больше. И не только слепни. Но, однако, ещё и оводы. И комары. И камчатский гнус…. Любят все кровососущие насекомые – заливные луга, однако. Там тепло и влажно. Живёт их в лугах – и не сосчитать. И все очень злые и, однако, голодные.
      - А как же мы, дедуля? Накомарников-то нет…. Может, не будем заходить на этот луг, а? Не хочется мне, честно говоря, чтобы всё лицо распухло.
      - Не распухнет, внуча, однако. Есть один способ старинный. Ительменский.
      Шаман достаёт из своей котомки пол-литровую стеклянную бутылку из-под водки, наполненную какой-то мутной желтоватой жидкостью, и отвинчивает пробку.
      - Фу-у-у, - обхватывает нос ладонь девушка. - Рыбой подгнившей воняет. Очень противно.
      - Ага, воняет, однако. Слепням и гнусу этот запах тоже не по нраву…. Подставляй, внуча, ладошку. Капну немного…. А теперь, однако, натирай шею и мордашку. Не сомневайся. Активней втирай, однако. И на одежду можешь чуток побрызгать…. Твоя очередь, Красава. Ладонь, однако, подставляй – ковшиком. Не пожалеешь…
      - Как скажешь, Ворон. Уже мажусь. Воняет, конечно же…. Кстати, а что это за чёрные и тёмно-тёмно-бурые пятна слегка подрагивают возле травяной стены?
      - Мишки косолапые, однако, понятное дело. Всякие сладкие корни выкапывают из земли и кушают.
      - Ры-ы-ы, - подтверждает Найда, мол: - «Они, морды клыкастые. Восемь штук. В ряд выстроились, словно студенты техникума, пропалывающие от сорняков грядки с кормовым турнепсом. Наблюдала как-то под Ключами…. Не нравится мне, честно говоря, такое экзотическое соседство. Ну, ни капельки…».
      - И мне не нравится, - соглашается с собакой понятливая Даша. - Опять, дедуля, будешь бить в бубен и распевать шаманские песни? 
      - Нет, не буду, однако.
      - Почему?
      - Мишки-то, однако, почти все чёрные, - поясняет Костька. - Значит, «луговые». То есть, обитающие рядом с заливными лугами. У них сейчас сезон, однако, веге…э-э-э…
      - Вегетарианский?
      - Ага, он самый, однако. Когда «луговые» медведи коренья потребляют, то ничего другое их, однако, не интересует. Потом начнётся нерест лососевых. Объявят, однако, рыбный месячник. Поздняя осень перед залеганием в берлоги – новый рацион: ягоды, падаль и грибы…. Тот мишка, который задрал молодого северного оленя в лощине? А он «мясным» был, однако. И, скорее всего, светло-палевым – по окрасу…. Всё, беглецы. Шагаем. И не обращаем, однако, на медведей никакого внимания. Короче говоря, игно…м-м-м…   
      - Игнорируем?
      - Ага, однако…      

      Они осторожно спускаются по крутому склону, оставляя чёрно-бурые пятна в стороне, примерно в трёхстах пятидесяти метрах.
      - Рядом с мишками-то трава очень высокая, однако. Выше трёх метров, - сообщает Костька. - А мы краешком луга пройдём. Там оно всё, однако, гораздо пониже будет…
      Комаров, мошкары, оводов, слепней и гнуса становится – с каждым пройденным шагом – всё больше и больше. Так и вьются-кружат над головами путников. И жужжат, жужжат, жужжат. Но ительменский «антикомариный спрей» работает исправно, насекомые практически не кусаются: тыкаются в физиономии и тут же отлетают. Многими-многими сотнями – почти одновременно – тыкаются и отлетают…
      - Достали уже, заразы неуёмные! - не выдерживает Дарья. - Так и лезут, сволочи, в глаза и нос. А теперь, тьфу-тьфу, и в рот…. Дедуля, давай прибавим ходу? Ну, пожалуйста…

      Вот и луг.
      - Пересекаем, однако, - командует Костька. - За мной.
      - Гав, - негромко дублирует Найда.
      - Здесь трава не очень высокая? - ворчит Олег. - Ха-ха-ха. Юмор такой, наверное. Чисто шаманский и ительменский, не иначе…. Густое полевое разнотравье на уровне двух метров. Ни фига не видно, что там впереди. Совершенно ничего и даже меньше…. И как, интересно, Ворон и Найда, идущие впереди, здесь ориентируются? Аборигены, одно слово…. Какие-то мелкие крикливые пичуги, охотясь за насекомыми, назойливо кружат над головой…. Какие, Дашут? Ты же у нас крутой специалист по камчатской флоре и фауне.
      - Синехвостки, овсянки и охотские сверчки. А теперь стайка малых мухоловок перепорхнула…. Ага, земля под ногами заходила меленькими волнами. Болотце, не иначе…

      - Чав-чав, чав-чав, - безостановочно чавкает под ногами.
      - Пи-и-и-и-и, - никак не могут угомониться бесчисленные голодные насекомые. - Вж-ж-ж-ж…    
      Очень жарко, душно и темно. Солнечные лучи практически не проникают через высоченные и густые травы. Солоноватый пот застилает глаза и, медленно стекая по щекам, попадает на запёкшиеся губы. Время словно бы замерло.
      - Чав-чав. Пи-и-и-и. Вж-ж-ж-ж. Чав-чав-чав…
      Наконец, всё заканчивается.
      Путники, успешно перебравшись через край камчатского заливного луга, выбираются на каменистое базальтовое плато.
      Через некоторое время Костька объявляет:
     - Останавливаемся, беглецы, и немного отдыхаем, однако.
     - А куда, интересно, подевались все комары-мошки и оводы-слепни? - освободившись от рюкзака, сумки и тяжёлого оленьего окорока, обёрнутого плотной холстиной, интересуется Олег. 
     - Не знаю, Красава, однако, - пожимает плечами Ворон. - Роща реликтовая, наверное, влияет, - указывает рукой налево. - Накладывает, так сказать, свой незримый реликтовый отпечаток.
      - Гав-в, - соглашается с шаманом Найда, мол: - «Действительно, накладывает. В том смысле, что некая аура чётко ощущается…. Что ещё за аура? Ну, незримая такая…. Светлая? Тёмная? Светло-серенькая, на мой собачий взгляд. То бишь, неоднозначная…».
     - Вот, значит, какая она, знаменитая Реликтовая роща, - с любопытством глядя в указанном направлении, произносит Дарья. - Метров сто пятьдесят до неё. Расположена на низеньком, чуть заметном холме. Зелень сплошная: яркая, сочная и – одновременно с этим – очень спокойная. А воздух здесь очень чистый, влажный, свежий и…, и безумно вкусный. Словно бы море где-то совсем рядом. Да, интересное местечко…   
      Отдохнув, они шагают к роще.
      Не дойдя до крайней берёзы метров пятнадцать, Костька неожиданно останавливается и, смущённо откашлявшись, извещает:
      - Дальше идите без меня, однако.
      - Почему, дедуля?
      - Так надо.
      - А, всё же? - проявляет настойчивость Даша.
      - Гав? - подключается Найда.
      - Упорные какие барышни, однако, - одобрительно хмыкает шаман. - Мне туда, направо…. Видите – кубический иссиня-чёрный кусок базальта? Это, однако, место такое специальное. Молельное и ительменское…. Надо забраться на этот камень, однако. Встать на колени. Сосредоточиться. И почтительно попросить у Рощи-спасительницы о покровительстве и помощи. А ещё, однако, и у Светлой Небесной Тени. Так издревле заведено.      
      - У спасительницы?
      - Потом расскажу, однако. Идите уже, молодёжь. А рюкзак и прочее здесь можете оставить…. Найда, покараулишь?
      - Гав-в-в.
      - Тоже в рощу хочется? Ничего, хвостатая, потом прогуляешься, однако. Поздним вечером. Ночью. На рассвете. А сейчас – вещички охраняй. Работа, однако, у тебя такая…

      Вскоре беглец и беглянка оказываются под густой сенью деревьев.
      - Больше всего это напоминает гигантские кусты, - осторожно прикасаясь правой ладонью к берёзовой коре, делится своими впечатлениями Олег. - Главный прямой ствол, от которого отходят – в разные стороны – по четыре-пять второстепенных. Только очень высокие кусты – на уровне двадцати пяти, а то и тридцати метров. Листья очень крупные, ярко-зелёные, совсем без червоточин…. И кора интересная. То бишь, по идее, раз этим деревьям более полутора тысячи лет, она должна быть очень морщинистой и поросшей всякими там мхами-лишайниками. А что мы видим? Гладенькая такая кора, бело-розовая, с редкими чёрными вкраплениями. Словно бы молоденькая-молоденькая…. Побродим здесь немного, пока Ворон предаётся своим молитвам?
      - Побродим, конечно же. В обязательном порядке…   
      Путники, переходя от дерева к дереву, двигаются – плавными зигзагами – вперёд. Под ногами тихонько шелестит невысокая зелёная трава, перемешанная со скромными полевыми цветами и овальными островками пышного бело-жёлтого мха.
      - Действительно, местечко…м-м-м, реликтовое, - одобрительно бормочет Даша. - Грибы, грибы, грибы. И, в основном, белые. Вернее, самые настоящие боровики. Крепкие такие – плотные, на толстых-толстых ножках, с тёмно-бурыми бархатистыми шляпками. И большие, и средние, и совсем-совсем крохотные. Практически со швейный напёрсток…. А ещё я почему-то уверена, что все эти грибы – хорошие. В том смысле, что совсем без червяков и слизней…. Набрать, что ли, грибков отборных? В качестве достойного гарнира к жареному оленьему мясу? А, Красава? Есть у тебя полиэтиленовый пакет?
     - Для хорошего дела – всегда найдётся. Не вопрос…

      За сорок пять минут Олег и Даша обошли Реликтовую рощу вдоль и поперёк. Набрали полный полиэтиленовый пакет белых грибов. Причём, срезали только отборные шляпки. А, вот, ничего экстраординарного не обнаружили – ни странных следов, ни туземных идолов, ни загадочных пещер, ведущих неизвестно куда.

      Они выходят из рощи.
      - Это, скорее всего, её противоположная сторона, - оглядываясь по сторонам, предполагает Дарья. - Относительно Найды, Ворона и вещичек, я имею в виду…. Ой, смотри! Домик. Симпатичный.
      - Красивый, - соглашается Олег. - Сборно-щитовой и импортный. Его сюда, наверняка, завезли по частям на грузовом вертолёте, а потом собрали. Дорогое удовольствие, между нами говоря. Знать, повод был достойный…. И расположен домишко весьма удачно. На берегу бойкого ручейка…
      - Подойдём и рассмотрим его вблизи? Может, и внутрь заглянем?
      - Стоит ли? Твой дед уверяет, что здешние места – особые. Как бы ни нарваться – ненароком – на какой-нибудь сюрприз гадкий и пакостный. Надо бы с Вороном посовещаться.
      - Ты, Красава, такой разумный и осторожный, это что-то, - вздыхает девушка. - Не по годам, прямо-таки.
      - Это плохо?
      - Наверное, хорошо. Особенно в сложившейся непростой ситуации…. Возвращаемся к нашим?
      - Ага, шагаем…

      - Гав! - приветствует их Найда, дисциплинированно сидящая рядом с походными вещами.
      - Докладываешь, что никаких значимых происшествий – за время твоего дежурства – не зафиксировано? - понятливо усмехается Олег. - Молодец, самоедская собака. От имени командования – выражаю благодарность. Ну, и внеплановую щедрую премию получишь – в виде дельного куска вкусной и питательной оленятины.
      - Гав-в!
      - Тем не менее, желаешь незамедлительно отлучиться? Типа – на обзорную экскурсию в Реликтовую рощу? Мол, жгучее любопытство разбирает?
      - Гав-в-в…
      - Ладно, иди. Только будь настороже.
      - Гав?
      - А на всякий пожарный случай. Места здесь непростые. Например, домики всякие, комфортабельные не по-здешнему, присутствуют…
      Найда уносится в сторону рощи.
      - Что там у нас с Вороном? - спрашивает Олег.
      - На чёрном базальтовом камушке расположился, - уважительно хмыкает Дарья. - Похоже, что впал в серьёзный религиозный транс. Стоит на коленях, прогнув спину дугой и задрав голову вверх. Глаза, естественно, крепко зажмурены, а губы беззвучно шевелятся. То ли молитву читает, то ли просит о чём-то…. Побеспокоим? Вечереет. Пора и о ночлеге задуматься.
      - Пожалуй, не будем. Уважение к сединам проявим. Пусть себе медитирует. От нас не убудет…. Давай-ка, лучше немного поболтаем.
      - Давай. А о чём?
      - Да, обо всём понемногу. Обменяемся, что называется, мироощущениями. Или, к примеру, свежими анекдотами…

      Они поболтали и обменялись. А ещё и пошутили немного друг над другом и, перебрасываясь приязненными взглядами-улыбками, чуть-чуть посмеялись…

      Примерно через полчаса к ним подходит Костька – чуть сгорбленный, мрачный и расстроенный.
      - Что-то случилось, дедуля? - встревожившись, спрашивает Даша.
      - Не знаю, внуча, однако, - вяло передёргивает плечами старик. - Просто…. Не захотела со мной общаться Светлая Небесная Тень. Не пожелала. Так, однако, и не ответила…. Впервые такое случилось. Я сегодня уже шестой раз – за жизнь долгую – пришёл на это место, однако. И все те пять раз Тень со мной говорила. И даже советы давала. А сегодня, однако, промолчала…
      - Что это может значить? - осторожно спрашивает Олег.
      - Не знаю, Красава, однако. Может, я чем-то обидел Тень. Может, могу обидеть. Или же в чём-то сплоховать. Может, однако, что-то другое…. Не берите, молодёжь, в голову. Ничего такого не произошло. Просто все старики, они очень мнительные, однако…. Ага, грибочков отборных набрали. Молодцы. Пригодятся…. А что-нибудь интересного, однако, видели?
      Ребята рассказывают о сборно-щитовом домике, выстроенном на берегу ручья.
      - Слышал про него, однако, - равнодушно кивает головой шаман. - Но никогда не видел. Этот дом полтора года тому назад возвели. Несколько раз серьёзные вертолёты прилетали. Когда, однако, сюда какие-то учёные приезжали. Зарубежные. Кажется, из самой Франции. Приборы вокруг Реликтовой рощи расставляли. Измеряли что-то, однако…. Чего намеряли? Не знаю…. Хотите осмотреть это строение? Почему бы, однако, и нет? Хватайте вещички и пошли. Осмотрим. А если понравится, то там и заночуем, однако…   

      Салатно-зелёный сборно-щитовой домик и вблизи смотрится очень прилично.
      - Даже краска со стен не облупилась, - поднимаясь на крылечко, отмечает Олег. - А дверь заперта только на слегка заржавевшую щеколду. Замков в дверное полотно, вообще, не врезано. Французы легкомысленные. Что с них взять…. Отпираю?
      - Действуй, Красава, однако…
      Через полторы минуты щеколда поддаётся. Дверь – с тихим скрипом – открывается.
      Они – по очереди – заходят внутрь.
      - Просторно здесь, - комментирует Дарья. - Большая центральная комната с раскладным столом. Здесь, скорее всего, был оборудован кабинет для учёной братии. Кухня-кладовка. И две спальни, каждая – с тремя кроватями. Даже матрасы оставили. Щедрые ребятишки, ничего не скажешь.
      - Значит, внуча, здесь заночуем? - спрашивает Костька.
      - Не знаю, дедуля. Не уверена…
      В домике появляется Найда, тут же начинает отчаянно чихать и вскоре выбегает наружу.
      - Вот и я о том же, - брезгливо морщит нос Олег. - Ароматы здесь какие-то…м-м-м, неприятные. То ли затхлостью отдаёт. То ли застарелой плесенью. То ли какой-то импортной косметикой…. Может, на свежем воздухе заночуем?
      - Воздух возле Реликтовой рощи, действительно, просто замечательный, - соглашается с ним Даша. - Свежий-свежий-свежий. Летним полевым разнотравьем пахнет. Да и погода сегодня хорошая, без дождя и ветра. Теплынь. Пошли, соратники, отсюда…. Домик? Пусть других французов дожидается…         

      Походный лагерь разбит на высоком берегу ручья, метрах в семидесяти-восьмидесяти от импортного сборно-щитового домика. Ярко пылает уютный костерок. Ужин сытен и разнообразен.
      - Дедуля, расскажи-ка про Реликтовую рощу, - просит Дарья. - Почему ты её называешь – спасительницей? Что это за место такое?
      - Очень хорошее место, однако. Светлое, - неторопливо отхлёбывая из эмалированной кружки ароматный чай, отвечает старик. - Говорят, что иногда из этой рощи люди выходят. Нездешние. Извини, внуча, но лучше объяснить не смогу…. Какие, однако, люди? Разные. Иногда непонятные. Выйдут и исчезнут куда-то. То есть, убредут по своим неведомым важным делам, однако…. А иногда – хорошие, несущие добро. О них у ительменов сложено множество красивых легенд и добрых сказок. Расскажу, однако, как-нибудь. Может быть. Но не сегодня. Настроение, извини, не то. Не сказочное, однако.… А ещё Реликтовая роща (ительмены и паланцы называют её – «Светлая роща»), добра к тем, кто её регулярно навещает и, отринув всё сущее, просит о помощи и защите. То есть, оберегает, однако…. Попробую объяснить. Ительмен, прихватив с собой обожаемую женушку и обожаемых детишек, приезжает на оленьих упряжках сюда. Ставит, однако, возле чёрного камня чум-балаган. Живёт с недельку. Общается с рощей. Молится. Разговаривает. Наполняется Светом, однако…. А потом возвращается домой. И с ним, как и с членами его семьи, года три-четыре не случается ничего плохого. А с его соседями, однако, которые поленились добраться до рощи, случается. Замерзают лютой зимой насмерть. Руки-ноги ломают. «Левой» водкой травятся…. Как бы так, однако. Десятилетиями и даже столетиями проверено. Я и говорю, однако, мол, спасительница и охранительница…   

      Приходит тихий нежно-розовый рассвет. Обитатели лагеря просыпаются, совершают нехитрые утренние процедуры и завтракают – остатками вчерашнего обильного ужина.
      Завтрак окончен, солнце давно уже взошло, но Костька команду на сборы и выход на маршрут не даёт: сидит себе у дотлевающего костерка и задумчиво щурится на бордово-аметистовые угольки.
      Даша интересуется – в чём дело.
      - Не могу я – вот так – уйти отсюда, однако, - помявшись, признаётся Ворон. - Пока не поговорю с Небесной Тенью. Поэтому вы пока, однако, занимайтесь своими делами. Никуда особо не торопясь…
      - Гав? - уточняет Найда.
      - Гуляй, собака. Не вопрос. Охоться, однако, вволю.
      - Гав!
      Найда, бодро помахивая пышным хвостом-кренделем, убегает в сторону заливного луга.
      - А ты, дедуля, что сейчас будешь делать? - продолжает разговор девушка.
      - Пока здесь, возле костра посижу, однако. А потом отправлюсь ко вчерашнему куску базальта…. Когда, однако, отправлюсь? Не знаю. Может, через час. Может, через пять. Когда буду готов, однако…
      - А я тогда ознакомлюсь с содержимым папиной «закладки», - решает Олег.   
      Он аккуратно, с помощью острого ножа, вскрывает пластиковый пакет и вываливает его содержимое на плоскую моховую кочку. Потом сортирует, откладывая пачки с деньгами и банковские карты (различных зарубежных банков), в одну сторону, а все бумаги – в другую. А после этого приступает к вдумчивому прочтению документов.
      - Сомнения у меня появились, - объявляет через сорок-пятьдесят минут Олег.
      - Какие? - присаживается рядом Даша.
      - Стоит ли отдавать Сергею Назарову всё-всё-всё? Вот, ты сама посуди. Энная сумма российских денег. Плюсом сто пятьдесят тысяч долларов. С этим, как раз, всё понятно. И с Камчатки нам с тобой надо выбираться. И как-то по жизни устраиваться…. А банковские зарубежные именные карты, оформленные на моего отца? Для чего они могут потребоваться дяде Серёже в папино отсутствие? Зачем их засвечивать? То же самое и с документами. Действующие договора и контракты – это одно дело. А различные бизнес-планы, подготовленные для банков и инвестиционных фондов, совсем другое…
      - Здраво мыслишь, Красава. Мой папа любил говорить, что в бизнесе всегда надо разделять реалии сегодняшнего дня и тактику-стратегию на день завтрашний.
      Олег делится своими мыслями-сомнениями с шаманом.
      - Делай, Красава, как знаешь, - голос Ворона тускл и равнодушен. - Хочешь разделить отцовский тайник? Одно отнести в Палану, а другое, однако, спрятать здесь, в Реликтовой роще? Не возражаю. Ты уже взрослый. И умный, однако. Сам решай…
      Пластиковый пакет, в котором находилась отцовская «закладка», просторный и объёмистый. Поэтому Олег разрезает его охотничьим ножом на две примерно равные части. В первую помещает деньги и договора. Во вторую – банковские карты и бизнес-планы. А после этого, с помощью обуха клинка, нагретого в углях костра, тщательно запаивает оба получившихся пакета. Один отправляет в рюкзак. А второй запихивает за пазуху паланского малахая.
      - Составишь мне компанию, Дашута? - кивает головой в сторону Реликтовой рощи Олег.
      - Извини, Красава, но не могу, - шепчет девушка. - Как оставить дедушку одного? Он же сегодня не в себе. Иди один… 

      Олег идёт и, затратив двенадцать-пятнадцать минут, находит подходящее место. То есть, достаточно широкую горизонтальную щель между каменной плитой и корнями старой берёзы. Засовывает туда пластиковый пакет и старательно «закупоривает» щель с помощью мелких камушков и мохнатого белёсого мха. Выпрямляется – вокруг властвует абсолютная и чуткая тишина.
      Неожиданно до его слуха доносятся отголоски грубого мужского смеха. Чуть позже – короткий вскрик…
      «Случилось что-то серьёзное», - понимает Олег.
      Он сбрасывает женский малахай и длинную тяжёлую юбку. А после этого, выхватив нож из ножен, бежит, лавируя между стволами берёз, к лагерю…


      Глава восьмая
      И Небесная Тень призвала его

      Он осторожно выглядывает из-за крайней разлапистой берёзы Эрмана.
      Возле дотлевающего костра на земле сидит Костька. Его седовласая голова окровавлена. Шаман, ухватившись обеими ладонями за древко своего чёрного посоха, пытается подняться на ноги. Рядом с ним, мерзко ухмыляясь, стоит низенький мужик в пятнистом камуфляже, с автоматом Калашникова в руках.
      Второй «камуфляжник» (высокий и очень широкоплечий), обхватив за плечи, тащит к сборно-щитовому домику упирающуюся Дарью. Автомата у здоровяка нет, но на широком поясе брюк закреплена чёрная кобура.
      План рождается сразу.
      Олег ложится на землю и ползёт по-пластунски в сторону костра. В кулаке его правой руки по-прежнему зажата рукоятка охотничьего ножа.
      «Первым делом, надо разобраться с автоматчиком. В том смысле, что отключить его и разжиться автоматом», - колотятся в голове мысли. - «Всё остальное – потом. Потом. Потом. Потом…».
      Он ползёт вперёд, стараясь делать это максимально быстро и бесшумно, а до его слуха долетают различные звуки.
      - Сиди, дедуля, не дёргайся, - советует вальяжный мужской баритон. - Но почему же ты такой упрямый?
      - Хр-р, - болезненно хрипит Ворон. - Хр-р-р…
      Даша испуганно повизгивает и отрывочно ругается.      
      Раздаётся тоненький скрип дверных петель. Ещё через пару секунд – негромкий стук.
      «Облом затащил Дашуту в домик и захлопнул дверь», - понимает Олег. - «Надо поторапливаться…».
      - Э-э-э, дедуля, ты что? - напрягается баритон. 
      - В глаза мне смотри, путник, однако.
      - Аккуратней, старикан…
      - Бах! - звучит одиночный выстрел.
      Олег вскакивает на ноги и метает в низенького «камуфляжника» нож.
      Он умеет хорошо метать ножи? Хорошо – только в теоретическом плане. Много читал об этом высоком искусстве: и в толстых приключенческих романах, и в профильной учебной литературе. А на практике получалось не очень. Много раз ходили с одноклассниками в лес, метали. Результаты, честно говоря, были так себе…
      Тем не менее, вскакивает и метает.
      Нож, сделав полтора оборота (как и полагается по теории), вонзается – по самую рукоятку – в горло низенького «камуфляжника».
      Брызнула кровь? Может быть. Но Олег этого не заметил.
      «Главное, что коротышка, выронив из рук автомат, упал», - проносится в голове. - «Теперь – вперёд. Не теряя времени…». 
      Олег уже возле упавшего: подхватывает в ладони автомат и, даже не взглянув в сторону Ворона, бежит к сборно-щитовому домику.
      «Главное сейчас – Дашута», - стучит в голове. - «Дашута – главное…».
      А ещё он на бегу переводит автоматный предохранитель с положения «одиночные выстрелы» на «короткие очереди».
      Для чего и почему – переводит? Просто ему кажется, что так надо сделать. Мол, для пущей надёжности…
      Салатово-зелёный домишко уже совсем рядом.
      Снова раздаётся противный тоненький скрип. Дверь приоткрывается.
      Олег резко останавливается и вскидывает автомат. Но уже через секунду опускает его стволом вниз: на крыльце домика стоит Даша, в ладони её правой руки – пистолет, а верхняя часть сине-голубого спортивного костюма и половина лица – в крови…