Тех продуктов, которые привезла вчера Лиза, хватило и на сегодняшний ужин, так что, долго возиться не пришлось и через двадцать минут Павел, Ефрем, Полина, Лиза и я сидели за столом. Минут десять мы все с большим удовольствием жевали, а потом Полина не выдержала:
– Может, хватит жрать, пора о деле поговорить?
– Говори, – жуя, предложил ее брат. – Что ты узнала в театре?
– Почти ничего, – вздохнула подруга. – О Солнцеве говорят, как о солнце, простите за каламбур. Или придерживаются принципа: о мертвых либо хорошо, либо ничего, или Ярославу нимб голову натер. Единственная странность – он отказался от главной роли в новом спектакле. Сергей Званцев, хоть и получил теперь эту роль, но был очень удивлен. Спросить у приятеля, почему тот подарил ему такой подарок, Званцев не успел. Кстати, он посоветовал поговорить с Максимом Потапенко, московским актером, с которым Ярик снимался в последнем сериале и, вроде как, подружился.
– Это надо ехать в Москву, – поморщился майор.
– Павлуша, а почему бы не попросить столичных коллег о помощи? – удивилась Лизавета.
– Ты бы послала мало знакомую модницу купить тебе единственное в бутике шикарное платье из последней коллекции какого–нибудь Пьера Кардана? – поднял брови Полев.
– Кардена, – поправила его Лисовских. – Нет, конечно, она же его тогда себе купит!
– Ну! Понятно, почему самим надо ехать?
– Да, – тихо сказала Лиза, отрицательно помотав головой.
– Ну, – Поля дернула брата за рукав, – теперь вы выкладывайте, что выяснили?
– Я опросил всех, с кем Ярослав Солнцев более или менее тесно общался в театре, – первым начал Ефрем, – но, как уже сказала Полина, все говорят об актере только в превосходной форме, и никто даже не может предположить, за что его убили.
– А–а! – оживилась Полева. – Так все–таки дело возбудили по факту убийства?
– Да, – кивнул Павел. – Я направил запрос в банк «БДЛ», где у Солнцева был открыт счет и арендована ячейка. Но ответ придет только в понедельник, а вот в ячейку без решения суда нам не сунуться, так что, это не раньше вторника.
– Павлуша, – Лиза даже покраснела от собственной важности, – у меня в этом банке двоюродная сестра работает, випов обслуживает, она мне тут кое–что открыла по–родственному.
Елизавета замолчала, а Павел и Ефрем уставились на нее так, будто увидели перед собой говорящую ламу.
– На счете Ярослава на момент смерти было тридцать два миллиона рублей.
– Ни хрена себе, звезда мыльных опер заработала! – присвистнул Ефрем.
– Э–э, – замялась Лиза, – заработал Ярик девятнадцать миллионов, причем за много лет. Машуля мне выписку сделала, я ее в сумке в прихожей оставила, потом, Павлуша, тебе отдам, но, сам понимаешь, это к делу не подшивай, т.к. добыто незаконным путем. Машеньку подводить нельзя.
Майор хмыкнул, но кивнул.
– Так вот, девятнадцать миллионов собралось регулярными поступлениями за несколько лет со счетов кинокомпаний. А вот в июне этого года сам Ярик положил один миллион рублей…
– Ну, это он мог заработать наличкой на каких–нибудь рекламах, – тут же заступилась я за погибшего друга.
– Конечно, Сонечка, – бархатным голосом согласилась со мной подруга. – А последнее поступление – двенадцать миллионов рублей, это…
Лиза замолчала и опустила голову.
– Ну, не тяни! – приказал майор.
– Ребята, – Лиза подняла испуганные глаза на Павла, – это Ярославу перечислило физическое лицо.
И наша красавица опять заглохла.
– Ты выяснила, кому принадлежит это лицо?! Чего резину тянешь! – рассердился Полев.
– Лицо принадлежит Михаилу Михайловичу Сытникову, частному предпринимателю, владельцу нескольких авторемонтных мастерских и автомоек. В источнике дохода, который требует банк, когда крупную сумму приносят наличными, Ярослав написал, что это от продажи трехкомнатной квартиры на Верхнее–Волжской набережной.
– Ярик продал квартиру?! – дуэтом крикнули мы с Полиной.
– А как же ремонт? – задала я дурацкий вопрос и тут же прикусила нижнюю губу.
– Я съездила на квартиру, – вздохнула Лиза. – Ремонт там идет, только начался.
Ребята–украинцы, которые его делают, сказали, что их нанял Михаил Сытников.
Гостиную оккупировала тишина. Если бы не Лялька Черная, которая при всей своей кошачьей мягкости носится по дому, издавая топот, словно она пони, мы бы еще долго осознавали услышанное, но со второго этажа по лестнице, а потом в сторону гаража пронеслось: «Тык–дым, тык–дым, тык–дым…», и первой зазвучала Полина в своем обычном репертуаре:
– Coitus in ore !
– Теперь мы знаем, что мы ничего не знали о Ярославе! – по–своему перевела Полину я.
– Прекрати ругаться матом! – вдруг обрушился на сестру майор.
– Интересно, – Полина уперла руки в боки, – кто ругается матом более интеллигентно, чем я? Ефремка вот ваще ничего не понял.
– Слово «коитус» все поймут, – обиделся крестник.
– Но умные промолчат, – тут же морально пнула его Поля, – не станут переводить.
– Умные не будут ругаться матом даже на латыни! – рыкнул Павел.
– А еще Ярослав был голубым! – решила я срочно сменить тему.
– Что–о?! – челюсти отвисли у всех, сидящих за столом, кроме, конечно, вестницы.
Когда я пересказывала присутствующим наш разговор с Варварой, фраза «Ну, ни фига себе!» была самой безобидной из всех, произнесенных в гостиной. Даже Павел, только что воспитывавший сестру, опустился до пары матерных не до конца произнесенных слов, причем, на русском языке.
– Вот так живешь, общаешься, восхищаешься человеком, – пустилась в философствования Елизавета, – а оказывается, ничегошеньки о нем не знаешь, он совсем не такой, каким ты его себе представляла.
– А я не верю в эту хрень! – хлопнула по столу Полина.
– Чёй–то? – ехидно осведомился Паша. – Уж не случилось ли у тебя с местным Бандеросом краткосрочного романа?
– Нет! – зыркнула на него сестра. – Но все, по–моему, тут знают, что я прекрасно разбираюсь в людях, и моя интуиция подсказывает мне…
– У тебя, помнится, Чехов с Авиловой в грабители записаны были, – отомстил крестной матери Ефрем за ее предыдущие нападки на него.
– Исключения из правил, только подтверждают правила! – не растерялась Полева.
– Короче, – так же, как раньше его сестра, Павел хлопнул по столу. – Информацию надо проверить самым тщательным образом.
– Это как же? – удивилась Полина. – Любовнички Ярика, судя по рассказу Варвары, уже на два метра под землей находятся. А когда такие «высокие» люди скрывают свои слабости, вряд ли о них на всех перекрестках судачить будут. И где же тогда искать истину?
– А вот придумайте, сыщицы! – подмигнул мне майор. – Считайте, я дал вашей сладкой троице задание.
– Я же говорила! – Лиза радостно потерла руки.
– Что? – не понял Павел.
– Что нам надо открыть частное сыскное агентство и зарегистрировать его на Сонюшку, чтобы она стала бизнесвумен!
– А что? – не долго думая, выдал майор. – Идея неплохая. Все равно под ногами крутитесь, так вас хоть официально задействовать можно будет. Открывайте! Я вам помогу.
– Ура–а! – Лиза от радости даже подпрыгнула на стуле.
– Не зна–аю, – помотала я головой, не понимая, что подсказывает мне моя интуиция – стоит ввязываться в эту авантюру или нет. – Надо с мужем посоветоваться.
– Посоветоваться, конечно, надо, – похлопал меня по руке Павел, – но сдается мне, Степа будет только рад, если ты займешься делом.
– То есть? – насторожилась я. – Он жаловался на то, что я бездельничаю? Ничего себе! А мне ни словечка не сказал, даже не намекнул!
– Не жаловался, – поморщился Полев, – а просто как–то за бутылочкой пива в перерыве скучного футбольного матча мы разговорились о жизни. То да се. Ну, Степа и сказал, что ты какая–то неприкаянная в последнее время, маешься, торчишь в интернете, книжки читаешь, никаких ярких эмоций, мол, явно нет, никакого интереса в жизни. Дуська выросла, ей сопли давно подтирать не надо, живопись ты забросила, как только поняла, что все получается, машину не захотела водить, когда убедилась, что ты «Шумахер», стихи перестала писать, как только в интернете посыпались отзывы: «классно», «здорово», «талант»… Короче, ничего тебя не забирает, и ему кажется, что так жить довольно грустно. А вот если бы ты занялась чем–то, что не имеет постоянного конечно результата, когда нужно снова и снова идти вперед, вот тогда, может, ты не бросила бы это… Ну, понимаешь? А следствие – это вечная головоломка…
– Степа обо мне так думает? – проявила я запоздалую реакцию.
– Он за тебя волнуется и заботится о тебе, – назидательно произнес майор. – Кстати, ты при мне как–то упоминала, что с удовольствием бы в следаки подалась, если бы образование соответствовало. Было дело?
– Было, – вспомнила я новогодний застольный треп.
– А в частном сыске образование не так важно, была б смекалка.
– Да–а, – задумчиво протянула я, – не думала, что Степа…
– Это останется между нами! – Павел поднял вверх указательный палец. – Я тебе ничего не говорил. Заметано?
– У–уф, ладно, – согласилась я.
– А чего ты журналистику бросила? – удивленно спросил Ефрем. – Вот уж, где никогда не видать ни конца, ни края!
– Это только так кажется, – махнула я рукой.
– Ну, все–таки! Или секрет?
– Да нет никакого секрета! – встряла Полина. – Она была замредактора самой популярной газеты области. Редактор – собственник. Газеты или журнала круче–лучше в области нет. Карьерный потолок!
– Да, даже дело не в этом! – поморщилась я. – Политика газеты и собственные взгляды довольно часто не совпадали. Действительно интересные события – большая редкость, чаще приходилось ерунду преображать в сенсацию. В общем, коробка получалась нарядная, а вместо конфет – какашки. Надоело! К тому же у нас город перманентных выборов! Приходилось работать с политиками, а они мне довольно быстро стали аб–со–лютно не интересны.
– Расскажи им про Дмитрия Кочеткова, который в Госдуму шел! – подмигнула мне Поля.
– Да ну его! – отмахнулась я от предложения.
– А что Кочетков? Я его немного знал когда–то давно, – удивился Павел.
– Да быдло твой Кочетков! – рявкнула Полина.
– С чего такие выводы? – Полев уставился на меня.
– Ну, было у меня с ним интервью накануне выборов...