– Ярик не пропускал ни одной юбки! – всхлипнула Варвара.
Я испугалась, что она сейчас разрыдается, но актриса взяла себя в руки, подышала глубоко и… заказала еще пятьдесят граммов коньяка и кофе.
– Он этого не скрывал! – крикнула Николаева, выпив коньяк и запив его глотком горячего кофе. Она огляделась по сторонам и продолжила тише: – Приезжал со съемок и рассказывал, какая Самойлова страстная в постели, или Калиновская – бревно бревном. Я сначала плакала, скандалила, грозила разводом… А он только смеялся и приговаривал: «Дурочка, мне секс с этими пустыми дурами нужен для дела. Их богатые папики вливают денежки в сериалы, а эти звездульки ставят условие, чтобы сниматься со мной. Не ревнуй, я тебя люблю!»
Варвара старалась верить во все, что говорил ей Ярослав. Но, через восемь лет, когда он добился для нее второй небольшой роли, она поняла, что муж все врал. Солнцев не спал с молодыми актрисками. Потому что он вообще, кроме Варвары, не спал с женщинами. Да и с женой супружеский долг исполнял крайне редко и не всегда удачно, объясняя это эмоциональными перенапряжениям на съемках. Истина, как всегда, открылась неожиданно.
В тот памятный день у Ярослава был выходной, сегодня снимали сцены, в которых его герой не принимал участия. Солнцев остался в гостинице – сериал снимали в Ярославле, – а Варя как раз должна была отработать один из трех съемочных дней, которые отводились для ее маленькой роли. Однако случилось непредвиденное. В полдень все собрались на съемочной площадке, уже почти все было готово к работе, как у режиссера зазвонил личный сотовый телефон, предназначенный для общения только с близкими родственниками. Выслушав собеседника, мэтр побледнел и, объявив выходной до завтра, сел в машину и умчался. Как позже выяснилось, у его молоденькой жены начались преждевременные роды на седьмом месяце беременности, и он рванул в Москву, чтобы в трудную минуту быть рядом с восьмой возлюбленной супругой.
Варвара полетела на крыльях любви в гостиницу, расположенную недалеко от места съемок, предвкушая, как они с Ярославом замечательно проведут редкий совместный выходной день, прогуливаясь по набережной Волги или Которосли и любуясь красивейшими пейзажами. Около двух часов дня она тихонько, желая явиться пред очи супруга сюрпризом, открыла дверь номера, ступила за порог и услышала капризный мужской голос:
– Ты спишь с ней!
– Крайне редко, – прозвучал голос Ярослава.
– Но спишь же! – взвизгнул незнакомец.
– Ты же понимаешь, что без секса семейной жизни не может быть.
– Тогда разведись!
– Не могу, сколько раз тебе повторять! – в голосе Солнцева появились нотки раздражения.
– Никто не осудит, сейчас другое время!
– Я работаю в провинциальном театре! Там от меня скорее избавятся, чем поймут.
– Так уйди оттуда! – похоже было, что незнакомец вот–вот расплачется.
– Почему мы при каждой встрече говорим об одном и том же?! – повысил голос Ярослав. – Работа в театре – это какая–никакая, а стабильность. Вот скоплю побольше денег, чтобы открыть в Москве свой клуб, тогда уйду. А пока все останется по–прежнему.
Варя стояла, замерев, и не знала, что делать: падать в обморок от свалившейся на нее беды, ринуться в комнату и устроить крутую разборку, тихо удалиться и потом делать вид, что ничего не случилось… Что? Она вспомнила, как покойная мама говорила ей: «Даже если застанешь мужа на любовнице, поверь ему, что ничего не было. Иначе у тебя будет всего два пути. Либо ты простишь ему измену, и тогда он посчитает себя вправе изменять направо и налево, не очень–то и скрываясь, либо не простишь, и вы разойдетесь. Оба варианта хреновые, если до сего момента тебя вполне устраивала жизнь с мужем». И Варя приняла решение тихонько уйти, погулять, придти в себя, а потом позвонить Ярику на сотовый и сказать, что она идет в номер. Но, прежде, чем покинуть номер, Николаева услышала еще часть разговора.
– Когда же мы будем с тобой только вдвоем? – всхлипнул незнакомец.
– Никогда, если ты будешь распускать нюни, – уже спокойнее произнес Ярослав.
– Я постараюсь не распускать. Я тебя люблю! А ты меня?
Варя замерла у уже открытой двери.
– Такая же фигня. Только угомонись!
Варвара прикрыла за собой дверь и поплелась к лифту. На улице она села на лавочку неподалеку от гостиницы, закрыла глаза и подставила лицо ветерку с реки. Щеки пылали. Руки и ноги дрожали. В голове дятлом стучал один вопрос, поставленный почти сто пятьдесят лет назад Чернышевским: «Что делать?». Она замужем за гомосексуалистом! А он пассивный или активный? Конечно, активный! И он бисексуал, раз спит с женой! Но как спит? Несколько раз в году и то не всегда удачно… А чаще просто спит и видит сны. Кошмар! А она–то думала, что у них любовь! Не–ет, она чувствовала, что любви, как в пьесах и кино, у них нет… Но, все–таки, нормально жили, тепло, дружески… Дружески! Что делать? Для начала сосчитать от ста до одного, чтобы ни о чем не думать и успокоиться.
Когда дрожь прошла, а лицо перестало гореть, Варя грустно подвела итог своей уже довольно продолжительной жизни. Ей уже сорок с большим хвостиком. Она не красавица и не обладает выдающимися актерскими способностями. Карьерного взлета ей не видать, как своих ушей без зеркала. О хорошем любящем муже можно сколько угодно мечтать, и таких мечтательниц гораздо больше, чем просто мужей, не говоря уже о хороших. С Ярославом у них вполне благополучная семья. Зачем что–то менять?
Варвара достала из сумочки сотовый, набрала номер мужа и, улыбаясь, весело произнесла:
– Привет, дорогой! У нашего мэтра жена неожиданно рожать надумала, нам выходной до завтра дали. Я тут пешочком до гостиницы дошлепала. Погода чудо! Так неохота в номер идти! Может, выйдешь, прогуляемся?
Услышав положительный ответ мужа, Варя убрала телефон в сумку, попробовала набросать на лице несколько разных улыбок и, остановившись на улыбке объевшегося сметаной кота, пошла ко входу в отель встречать Ярослава.
Прикидываться ничего не знающей дурочкой у нее получалось еще четыре года. Кто бы знал, чего ей это стоило! Но все–таки она была актрисой. Не самой талантливой, но вполне профпригодной. Ее только удивляло, почему никто ничего не замечает? Такое долго не утаишь! Но вскоре все вопросы отпали, ответы сами приплыли на блюдечке с очень голубой каемочкой – если в «деле» участвуют люди самого высокого ранга, все будет шито–крыто.
Как–то осенью под вечер Ярослав позвонил домой и попросил Варю что–нибудь приготовить быстрое, но «эдакое», т.к. он приведет высокого гостя, чтобы обсудить кое–какие вопросы, касающиеся будущего московского бизнеса Солнцева. А еще он предложил жене сходить в кино или в гости, короче, погулять где–нибудь часа три, чтобы мужчины могли поговорить откровенно, без свидетелей. Варваре надлежало покинуть дом до прихода гостя. Выслушав указания мужа, Николаева положила телефонную трубку на базу и посмотрела на экран включенного телевизора. Местные новостные программы широко освещали приезд в Нижний Новгород министра лесной экономики Эдуарда Теплицкого.
Стол уже был сервирован, а стрелки часов приближались к отметке, когда Варе надлежало на время исчезнуть из жизни мужа. Она вышла из квартиры, но не спустилась на улицу, а притаилась этажом выше, чтобы увидеть, какого высокого гостя приведет Ярослав. Неужели самого Теплицкого – холеного мужчину лет пятидесяти с длинными пальцами скрипача. Она угадала! Когда лифт остановился на этаже, где расположена их квартира, Варвара перестала дышать. Ярослав вышел из лифта первым, осмотрелся и шепотом произнес:
– Эдик, чисто. Выходи!
Он быстро отпер дверь, крикнул: «Варя!», пару секунд подождал ответа и сказал:
– Ее нет.
– Ну, наконец–то мы вдвоем и теперь…, – удар закрывшейся двери заглушил голос Теплицкого.
Варвара вернулась домой около полуночи. Ярослав уже спал, мирно посапывая. Николаева еще часа два курила в библиотеке, на кухне и в ванной, но все никак не могла решиться войти в спальню, а тем более, лечь в одну постель с мужем, будучи уверенной, что там происходил содомский грех. В итоге, Варя легла спать на диване в гостиной, а утром сказала Ярославу, что смотрела телевизор и уснула, благо телик был настроен на автоматическое отключение в три часа ночи, т.к. раньше Ярослав время от времени засыпал перед ним, и тот орал до самого утра.
Солнцев не удивился, поцеловал жену и, прежде чем уйти на кухню завтракать, включил телевизор. Ведущий центральных новостей с самым мрачным видом вещал:
– … во время переезда из Нижнего Новгорода в Москву. Водитель автомобиля, в котором ехал министр лесной экономики Эдуард Теплицкий уже дал показания. По его словам, Эдуард Владимирович часто спал во время длительных переездов, так как не имел возможности нормально выспаться из–за плотного графика работы. Вот и в этот раз он попросил убавить звук радиоприемника и сказал, что будет спать. Когда автомобили министра и сопровождающих его лиц прибыли в столицу, водитель попробовал разбудить Эдуарда Теплицкого, но то не просыпался. Призванный на помощь помощник министра, ехавший во втором автомобиле, сразу заподозрил неладное. Прибывшим через три минуты врачам «скорой помощи» оставалось только констатировать смерть министра, которая, предположительно, наступила за час–полтора до прибытия медиков. По предварительным данным, смерть Эдуарда Теплицкого наступила в результате инфаркта. Министру лесной экономики было пятьдесят четыре года. У него осталась жена, детей у министра не было.
На Ярослава было страшно смотреть. Он сначала побелел, сел на диван, на котором только что лежала Варя, потом посерел и стал заваливаться на бок.
– Э–э! Ты чего? – Варвара не дала мужу упасть, подложила ему под спину подушку и бросилась на кухню за валокордином.
Солнцев послушно выпил лекарство, обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону, повторяя:
– Это невозможно! Невозможно! Невозможно!
– Что? Что случилось? – Варя упорно делала вид, что не знает о связи мужа с ныне покойным министром.
– И он тоже умер! – заорал Ярослав. – Это невозможно!
– Да что невозможно? Что случилось? – Николаева одной рукой обняла мужа за плечи, а другой стала гладить его по голове, как маленького мальчика.
И мальчик не выдержал:
– Я тебе все расскажу, только не перебивай и поклянись, что все останется между нами. Какое бы решение по поводу наших с тобой отношений ты не приняла, поклянись, что никто не узнает ни слова из того, что я тебе сейчас расскажу.
Конечно, любящая жена поклялась. За неимением под рукой Библии, на голове любимого мужа.