Ваня стал вновь мастерить табуретки, полки, этажерки. И все сделанное Ваней покупали люди в деревне. Мария все так же работала в школе, техничкой. И, казалось, жизнь начинает налаживаться, все теперь будет хорошо...
Только справили сороковину по Федору, как умерла Дашина мать. Слегла, поболела немного и тихо, незаметно умерла. Даша покормила ее, напоила, отошла на минутку, а та вздохнула облегченно, закрыла глаза и больше уже не открывала их.
"Ох, что-то покойными богатеем... - Бабка Авдотья вытирала старческие глаза трясущейся рукой и качала головой. - Ну пожила бы еще! Не стара..." "Не стара..." - Как эхо отозвалась девяностолетняя бабка Шура.
Вот и второй месяц прошел с того дня как вернулся Ваня домой. А для Марии вновь настали тревожные дни и бессонные ночи. Уже не первый раз Ваня возвращался выпившим. Возвращался поздно. Когда это случилось впервые, Мария промолчала, понимая что еще не забыты Ваней дни проведенные в тюрьме, еще не прошла боль и обида... А после, Мария молчала, потому что боялась упрекнуть, боялась, потому что просто не знала что сказать, как вразумить сына.
Но однажды не выдержав, она все таки попыталась вразумить сына : "Ваня, сынок, не надо с этого начинать жизнь. Это не правильно. Водка не лучший помощник...!" Пьяный сын повернулся к ней, посмотрел матери в глаза и в его взгляде было такое зло! Мария замолчала и боялась пошевелиться... "Не учи. Я сам знаю как жить! - Слова сына были ледяными. - Это моя жизнь! А ты просто не лезь." Он ушел хлопнув дверью и Мария опустив руки села на табурет. В голове не было не одной здравой мысли, только стучало в висках : "Все сначала... Все начинается сначала..."
Так проходили дни за днями, месяца за месяцами, Мария стала терять надежду на что-то лучшее. А Ваня уже не скрывался! Появились друзья, любящие выпить "на дармовщинку", платить за работу Ване стали чаще бутылками водки. И вроде его это устраивало.
Участковый при встречи косо посматривал на Марию, но пока ничего не говорил. А Ваня уже и домой приводил друзей, и тогда Мария не спала всю ночь, слушая хор пьяного пения. Вера и Елена, узнав о том что вытворяет сын Марии, попытались вмешаться, но Мария строго-настрого запретила : "Не надо, девчата, я сама разберусь."
Думки, тяжелые думки вскрывали мозг как консервную банку! Марии казалось что с болью у нее мозги вытекают наружу... Что делать она не знала, все мысли, доводящие до головной боли, ни к чему не приводили, лишь отнимали последние силы.
Трое суток Вани не было дома, Мария знала где он, но не ходила туда, не делала попытки вернуть сына домой. Знала что не пойдет, а будет только хуже. "Здесь нужно что-то другое... - Думала Мария. - Господи! Подскажи мне как действовать? Что делать???"
На четвертый день Ваня вернулся домой утром. Тихонько открыл дверь и на цыпочках продвигался в свою комнату, как вдруг до него донесся голос матери... Дверь в ее спальню была приоткрыта и он прислушался : "Спи, сыночек, засыпай! А я расскажу тебе про тебя. Когда ты был маленьким, ты ведь так любил эти рассказы про тебя!" Ваня замер на месте и, прислушиваясь к словам матери, повернулся к двери. В его голове пронеслась мысль : "Во сне? Или... сошла с ума?"
Он не мог и шага сделать в сторону комнаты матери и вслушивался в ее слова : "Однажды я тебя так же укладывала спать, а ты был маленький, лет трех и никак не хотел засыпать! Я стала петь тебе песенки тихо-тихо...
Пою одну, вторую, третью, четвертую! Глядь, а ты давно спишь! А я, значит, все пою, пою в пустоту... Смешно мне стало. Я тихохонько поправила на тебе одеялко и к двери на цыпочках... А ты сквозь сон : "Еще одну спой!" Я запела шепоточком, да за дверь и в свою комнату. Стою, не дышу, слушаю! А ты спишь сладко посапываешь.
А то вот еще смешной случай был. Как-то умаялась я, от дел-то умаялась и так мне спать захотелось!... А тебе было тоже около трех годочков. Ты играл рядышком с щепочками..."
Ваня уже потихонечку вошел в комнату матери, она сидела на кровати, а на подушке лежал старый полинявшый мишка и мать, ласково гладя его по лапкам, рассказывала ему : "Вот и решила я часок вздремнуть. Прошу тебя не шуметь и ложусь на кровать. Накинула одеялко и провалилась в сон...
Не знаю, долго ли спала, а вдруг просыпаюсь и глядь, а тебя нет!... Я вскочила с кровати и забегала по всем комнатам, ищу тебя, а тебя нигде нет! Я бросилась на улицу и бегаю, потеряв голову, ищу тебя, кликаю... Сердце мое упало - нет тебя нигде...
Возвращаюсь домой, сажусь на свою кровать и вдруг соскакиваю! Я села на твои ножки по одеялом... Ох, как я себя бранила! Не заметила сынка, бегала искала... А ты, когда я уснула-то и лег у меня в ногах, да с головочкой одеялком и укрылся. Вот я глупая тебя и не заметила. А в ум-то не пришло, когда на улицу побежала, что дверь с крючка снимала. Если дверь была на крючке - ты не выходил на улицу!"
Ваня сделал шаг к кровати матери, скрипнула половица и Мария обернулась, посмотрела на сына, а по щеке ее катилась слеза. Увидев сына, Мария скоренько смахнула слезу и улыбнувшись сказала : "Ах, Ванечка! Ты уже пришел. Пойдем, пойдем, я тебя борщичком накормлю."
В воскресенье, единственный выходной, Мария затеяла стирку. Пошла по воду, да у колодца ей стало плохо... Упала потеряв сознание. Хорошо рядом оказался Петр, крикнул соседа, осторожно положили Марию на телегу и в больницу. По пути позвали Елену и Веру. Татьяна побежала разыскивать Ваню.
Бегут Ваня и Татьяна в больницу, встречается им Пелагея, мачеха Кати и кричит заполошным голосом : "Ой, Ванечка! Беги быстрее! Мамка-то твоя умерла... Довезли до больницы, а сердце и остановилось..."
Ваня побелел и стремглав понесся вперед! Татьяна еле поспевала за ним. Пелагея посмотрела им вслед и тихо пробормотала : "Ох, бедный мальчишечка! Рано сиротой осталси, рано... Пойду людям расскажу. Или подождать еще? Кто знает... Ай, подожду. Успею еще народ огорчить! Бедная Маша! Сейчас ведь как забегают люди, засуетятся... Машеньку все любили." И Пелагея тихонько поплелась домой.
Ваня подбежал к больнице, а из двери приемной вышли Вера и Елена : "Ваня! Сейчас туда нельзя..." - Заговорила было Вера, но Ваня ее перебил : "Мне можно! Если мама умерла, почему мне к ней нельзя войти?" Елена замахала на него руками : "Жива! Жива твоя мама! Только сердце остановилось, Анастасия Дмитриевна знает что делать, завела его! Как начала массажить и мамочка твоя ожила, ожила!"
Вера сощурившись посмотрела на Ваню : "Не Пелагея ли тебя поспешила известить? Ох и Пелагеюшка! Сейчас на всю деревню раззвонит!" Татьяна кинулась к Ване и вовремя подхватила его : "Ваня, ну что ты? Ну совсем как барышня..." Усадила бледного паренька на скамейку и стала растирать ему ладони. "За маму перепугался..." - Покачала головой Елена.
В это время вышла врач Анастасия, посмотрела на Ваню, оценила обстановку и сказала : "Иван! Сейчас я тебе укольчик успокоительный сделаю. Немного посидишь минут пять, а потом я тебя заведу в палату к маме. Только тихо и спокойно." Ваня молча кивнул. "А я пойду с Пелагеей разберусь!" - Сказала Елена все посмотрели на нее и засмеялись. "Только не убивай ее." - Усмехнувшись сказала Татьяна.
Ваня тихо зашел в палату, Мария лежала на кровати. Услышав шаги, она с трудом повернула голову : "Ваня. Сынок..." - Прошептала Мария посиневшими губами.
"Мамочка, ты не волнуйся! Все будет хорошо! Ты поправишься." Ваня взял ладонь матери и прижал к своему лицу.
"Конечно, сынок, все будет хорошо! Я просто оступилась и упала." "Ты сейчас не разговаривай, отдохни. Я сам буду говорить." Мария слегка кивнула головой
"Помнишь нашего Рэкса? Он так тебя любил и немного боялся. Ты была с ним строгой!" "Нет, последнее время я его баловала. - Ответила сыну Мария. - После того случая, когда он тебя из реки вытащил. Я ему всегда лучшие косточки подбрасывала. В благодарность!"
"Хочешь мы возьмем еще одного щенка? И у нас снова будет Рэкс?" - Спросил Ваня. "Нет... Лучше котенка возьми. - Поморщилась Мария и тут же, подумав добавила : - А впрочем бери и собаку! И будет у нас большая семья."
Мария устало закрыла глаза и Ваня погладив ее по руке сказал : "Ты поспи. А я пойду. Завтра приду еще." Мария слегка сжала его пальцы...